Всё гениальное просто

      Всё гениальное просто.
   
      В Сашиной тарелке макароны с котлетой. Саша жуёт, откладывает вилку в сторону, вздыхает, поднимает на меня глаза и выдаёт:
      – Как жаль, что детство закончилось!
      Я смотрю на него и мне смешно на его серьёзный вид.
      – Саш, как это детство закончилось? Ты же ребёнок! Твоё детство ещё долго не закончится!
       Саша ковыряет котлету, закладывает отковыренный кусочек в рот и снова вздыхает:
        – Ну мне же уже теперь пять исполнилось!
        – Ну и что? – спрашиваю я.
        – Пять это же так мало! Даже когда тебе будет десять или пятнадцать, как твоему брату, ты всё равно будешь ребёнком. Ты будешь большим, но всё равно останешься ребёнком.
        – Но мне же уже пять! – не успокаивается Саша, тыча вилкой в макароны. – Пяяять!
       Я всё равно не вижу связи и пытаюсь понять ход его мыслей.
       – Саш, объясни мне, почему ты думаешь, что в пять заканчивается детство?
       Он смотрит на меня и совсем серьёзно, без тени улыбки говорит :
       – Ну раньше мне был один годик, потом два годика, потом три годика, потом четыре годика, а теперь Пять ЛЕТ! ЛЕЕЕТ... пять. Понимаешь?
      Я понимаю. И мне смешно. Всё гениальное просто. Годиков и лет. Вот он ход детских мыслей.
      – Саш, а после двадцати лет, снова маленькими становятся что-ли? Как ты думаешь? С двадцати одного тоже можно сказать " годиков" –двадцать один годик, двадцать два годика, двадцать три годика, двадцать четыре годика, двадцать пять годиков и так далее..
        Я улыбаюсь, а Саша мне возражает:
        – Нет, не так, всё совсем не так, двадцать один год, двадцать два года, двадцать три года, двадцать четыре года, а потом снова двадцать пять ЛЕТ.
       – Солнышко моё! – я обнимаю его и смеюсь:
       – А я думала, что мне сейчас тридцать четыре годика пока, и можно ещё целый месяц побыть ребёнком.
        Саша смотрит на меня и хитро улыбается:
       – Ты же в игры со мной играешь?
       – Играю! – отвечаю я.
       – Ну тогда можешь побыть. – Он засовывает в рот последнюю макаронину, кивает мне головой: – Я всё съел, пошли играть, ты обещала!