Регистратор

До начала приема оставалось пять минут, когда Евгения Никитична, решительно отодвинув  от себя,  пустую  чашку из-под выпитого  кофе, не торопясь встала из-за стола.  И,  глыбой нависнув над  Микулой и Дашкой, со вздохом произнесла:
- Ну, пора.
И первой вышла из кухни.
За ней, усиленно пытаясь не потерять на ходу,  тапки – отправился  и Микула.
Последней  из-за стола встала Дашка.
 Перед тем, как выйти из  кухни и направиться на прием, она  ловко  запустила  руку в пакет,  с  разнообразными  вкусняшками*  и,  с интересом  порывшись  там,   запасливо  прихватила несколько сушек с собой.
 После чего  не спеша  направилась  в сторону холла,  ловко закинув, на ходу, несколько сушек с маком,  себе  в рот.
Полюбовавшись несколько секунд видом бурно разросшейся, травы под окном, фельдшер, развернувшись на каблуках, быстрым шагом  отправилась открывать входную дверь, дабы,  наконец,  запустить в клинику,  всех жаждущих в нее попасть, а  пока толпящихся у их порога людей, вместе  со своей  живностью.
С  хрустом перемалывая сушки  зубами, она едва успела отпрыгнуть в сторону, как  внутрь  станции,  толкаясь и сметая все на своем пути, словно бурные  потоки  воды, прорвавшие  плотину,  рванули посетители.
 В дверном проеме образовался небольшой затор, в результате чего, - паре псин,  отдавили лапы их же хозяева. Еще парочка  псов,  переплелась  поводками и чуть не была удушена  и разорвана  на части,  своими  же  владельцами, усиленно перетягивающими их сплетенные между собой поводки, каждый в свою сторону. 
Какой-то кот, испуганный тряской, гулом голосов и возбужденным  собачьим лаем, смешанным с визгом,  будучи прижатый  в  своей переноске к стенке,  в дверном предбаннике,  грозно рычал и шипел на окружающих.
Еще один кот заполошно взвыл, при глухом ударе о его переноску хозяина, брошенного на нее, торопящейся войти в двери,  толпой.
 Наконец,  посетители просочились внутрь и кинулись врассыпную, по кабинетам – в поисках  нужного  им.
- Людишки…. – с чувством пробормотала себе под нос Дашка, выходя из-за угла и с некоторым садистским удовольствием наблюдая, как в закрытую дверь прохода на кухню, ломятся три габаритные тетки, с мелкими псинами, зажатыми у них подмышками. 
Табличка на двери: «Служебное помещение. Посторонним вход запрещен», дам совершенно не останавливала и ни капли не смущала.
Тетки пыхтели, потели, пытаясь ее выломать; собаки визжали и лаяли, подстегивая  хозяек в их устремлении; но, не смотря на все их титанические усилия, -  дверь держалась стойко,  не поддаваясь  натиску.
Наконец, в холле показалась мощная фигура Евгении Никитичны, вышедшей из кабинета.
Она грозно кашлянула, привлекая к себе внимание собравшихся.
- Итак. – властным голосом объявила она. – Все присели в коридоре, на стульчики. Очередь общая. Потом врач забирает в нужный кабинет. Бахилы в Аптеке. Там же надо сначала зарегистрироваться. Потом уже идти в кабинет. – с этими словами, она развернулась и не спеша удалилась обратно, в кабинет  «Вакцинация».
Народ в коридоре на несколько секунд замер, переваривая услышанное, а затем - опрометью ринулся к Аптечному окошку.
Микула, сидевший в  «Аптеке», за компьютером и приготовившейся  регистрировать посетителей, в ужасе замер, наблюдая как ворвавшаяся в аптечный коридор толпа, толкая друг друга, буквально облепила стеклянные окна  «Аптеки».
Он с оторопью рассматривал побелевшие носы и щеки людей, плотно прижатые  к стеклянной витрине,  в горячем желании быть поскорее зарегистрированными.
Судя по округлившимся от ужаса, голубым глазам Микулы и его  остекленевшему взгляду, единственное  чего он страстно желал в этот  страшный  момент, так это того, что бы хрупкая витрина выдержала и не рассыпалась  бы на тысячи мелких осколков, под натиском толпы, оставив фельдшера совсем беззащитным перед  нею.
- К-кто ппп-е-рвый? – чуть заикаясь, произнес он, открывая окошко.
- Я! Я! – раздвигая локтями толпу и буквально всовываясь в окошко по пояс, прокричал полный,  ярко-рыжий, усатый мужчина, лет сорока, в светлой клетчатой рубашке и с испуганным кокер спаниелем на поводке,  в панике прижавшимся к его ногам.
- Фамилия? – чуть нервно уточнил у мужчины Микула.
- Порода собаки? – пальцы фельдшера быстро бегали по клавиатуре, вбивая* данные посетителя в компьютер.
- Хорошо, проходите в холл. И присядьте. Вас вызовут. – наконец сообщил мужчине Микула. – Следующий…. – обратился он к ожидающим регистрации людям.
Первый  зарегистрированный,  был мигом оттерт от окошка, молодой дамой блондинистой* наружности, с губами на пол лица, с весьма выдающейся,  из розового топика,  грудью. Крепко зажатый у нее под мышкой, йоркширский терьер нервно поскуливал, в ужасе озираясь вокруг.
На столь бесцеремонные действия оной особы, уже зарегистрированный  мужчина, впрочем,  никакого  внимания не обратил  и,  усиленно расталкивая,  запрудившую  аптечный коридор  толпу, локтями, наконец, довольный собой,  выбрался из нее,  в пустой и прохладный холл.  Где усевшись на стул, с облегчением вытер  пухлой ладонью,  обильно выступивший на лбу,  пот.
В  аптечном коридоре становилось жарко.
Тем временем Евгения Никитична пригласила первого из зарегестрированных, на вакцинацию.
Мужчина радостно рванул по коридору, таща, почти волоком, за собой,  упирающегося всеми четырьмя лапами, кокера.
Наконец  столь желанный кабинет, был им  достигнут,  и пес затянут внутрь.
«Поглощение собаки кабинетом»  - хихикнула про себя Дашка, отправляясь помочь врачу с прививкой и наблюдая, как в кабинете то исчезают, то вновь появляются из него,  хвост и лапы, упирающегося спаниеля. И наконец,  исчезают в нем полностью, после чего, дверь с шумом захлопывается.
Евгения Никитична посмотрела на экран монитора и уточнила:
- Шеварнадзе  Философ Спартакович,  и немецкая овчарка, кобель, Бусинка?
После чего задумчиво оглядела стоящих перед ней клиентов.
Мужчина с собакой удивленно переглянулись.
- Нет. – осторожно произнес посетитель. – Федосеев Сергей Иванович,  и кокер спаниель, сука,  Глаша.
Евгения Никитична еще раз, внимательно, прочла учетную запись, стоявшей перед ней парочки. 
Рыжий, курносый мужчина как-то, и правда,  мало походил на Шеварнадзе.  Да и рыжий же, кокер, тихо сидящий у ног мужчины и кротко смотрящий своими влажными, карими глазами на врача, даже если поставить ему уши торчком, все равно, мало бы  напоминал  немецкую овчарку.
Как у фельдшера вместо Федосеева получился Шеварнадзе и как спаниель,  легким движением  его руки, стал немецкой овчаркой? – Было покрыто мраком и ведомо только ему самому. 
Что же  касалось вопросов, относительно  пола собаки и почему кобеля немецкой овчарки, в  Микулином исполнении, звали Бусинкой? – Тут Евгения Никитична  совсем  терялась в догадках:
- Ибо мозг человека, тем более мужика – страшная тайна есть. – сообщила она Дашке, вошедшей в кабинет.
И с неподдельным  интересом  уточнила у нее, указав пальцем на кокера:
 - Это кто?
- Кокер спаниель. – честно ответила та, несколько удивленная  вопросом.
- Вот и я думаю, что мало он напоминает немца**…. – задумчиво протянула врач.  Придется уточнить у Микулы, чем он руководствовался при регистрации? – Подвела итог размышлениям Евгения Никитична, и,  приоткрыв дверь кабинета, зычно,  крикнула фельдшеру:
- Микула, почему у тебя смирняга* – кокер спаниель, превратился в немецкую овчарку?! А Федосеев в Шеварнадзе?!
Последовала минутная пауза, а затем фельдшер ответил, крикнув из «Аптеки», чуть натужным голосом:
- Не знаю. Так вышло.
-ЧО у него вышло?! – уточнила с непередаваемым интересом Дашка.
- Не поняла. – честно призналась ей Евгения Никитична. – Но что вышло, то вышло. – философски добавила она.
А затем,  тяжело вздохнув, принялась  перерегистрировать несчастного спаниеля с его хозяином.
Скучать пол  дня, пока схлынул утренний поток посетителей ни ей, ни Дашке в этот день не пришлось. Ибо регистрировал  Микула посетителей самозабвенно, отдаваясь этому процессу со всей душой и творчески подходя к каждому пациенту и его хозяину.
Так что вскоре выяснилось, что пышногрудая блондинка с йоркширским  терьером, по кличке Фея, -  вовсе не она, а Константинидос  Арон Исакович,  с хорем Васей. Обалдевшая  от  такого  открытия  девица,  в изумлении открыла рот, а затем, покрепче прижав к себе собаку, судорожно полезла в сумочку в поисках своего и собачьего паспорта, видимо для того, что бы прояснить для себя этот  жизненно важный  вопрос.
Дашка, к которой блондинка и зашла в кабинет, дабы та ей выписала справку на собаку, с искренним  интересом наблюдала за тем, как та в панике пролистывает свой паспорт,  внимательно изучая, отраженные в нем сведения о своей персоне: « Видимо,  не уверена в том, что она Иоланта Ивановна,  подозревает, что может оказаться Ароном Исаковичем.» - размышляла Дашка, глядя на нервное пролистывание паспортов,  девушкой.
Наконец, успокоенная блондинка, убедившись в том, что она все же – не он, протянула документы Дашке. И та со всей  серьезностью, изучив их, согласилась, в виде исключения выписать справку, исходя из сведений, прописанных  в  предъявленных ей  паспортах,  а не по регистрации,  произведенной « нашим ответственным товарищем, в «Аптеке». Но только в виде исключения.» - сурово  сдвинув брови,  сообщила она хозяйке йорика.  Та в ответ лишь благодарно закивала головой,  крепко прижав бедного, полу задушенного хозяйской любовью,  терьера,  к своей мощной груди.
Проводив уходящую даму насмешливым взглядом, Дашка заглянула в кабинет к Евгении Никитичне, дабы поделиться с ней впечатлениями, об итогах Микулиной регистрации.
Там в это время хозяйка ирландского волкодава,  пыталась уразуметь, что у нее на поводке находится вовсе не то, что она думает, а  енот – полоскун, по  кличке Серый.
Дашка, не выдержав, заржала в голос и покинула кабинет «Вакцинации», оставив Евгению Никитичну саму разбираться  с сим казусом.
Наконец  наступило время обеда. Который, как написали бы в коммюнике : «прошел в теплой и дружеской обстановке».
Вдоволь насмеявшись и слегка перекусив,  коллектив занял свои рабочие места.
- Зарегистрируйтесь, пожалуйста, у молодого человека,  в «Аптеке». – обратилась Дашка к молодой, одетой по последнему писку моды, девушке с белым кроликом на руках.
- Что значит: зарегистрируйтесь?!! – нервно взвилась та. – Я не собираюсь регистрироваться! – возмущенно заявила она Дашке.
- Девушка, - почти нежно,  тоном, ничего хорошего не предвещающим посетительнице. – обратилась  та к ней. – Я же вас не брак призываю с ним зарегистрировать, а отметиться в компьютере, дабы мы знали, в какой кабинет вас направить?  Все просто. – терпеливо объяснила она девушке.
Та недовольно фыркнула, но отправилась к Микуле….
Следующей,  в клинику вошла жгучая брюнетка, с белой  мальтийской болонкой на поводке. 
Манерно переступая длинными  загорелыми ногами в черных  туфлях, на огромной платформе,  по вымощенному серым кафелем, полу станции, она, выслушав сообщение о необходимости предварительной регистрации,  презрительно скривила  свой большой, обведенный ярко – красной помадой, рот; и  высокомерно сообщила, врачу, что никакую регистрацию она тут производить,  не намерена.
Так что Евгении Никитичне пришлось долго ее убеждать, что зарегистрироваться, это не значит прописаться тут, и это не заключение брака с Микулой, это всего лишь, сведения о пациенте, нужные для приема врачом. 
Брюнетка  недоверчиво фыркала, с кем-то долго совещаясь  по телефону и наконец, согласилась пройти в «Аптеку»….
Часы пробили девять.
А это значило, что трудный день подошел к концу.
 И Микула свернул свою бурную деятельность, по регистрации клиентов.
Осознав это, коллектив вздохнул с облегчением и дружно   отправился на кухню - собираться по домам.
*- сленг.