вырванная страничка из дневника 2

ретроспектива. 30. 03. 2016

рыжий, померанцовый вечер. прощальный ветер холодом обдаёт мою непокрытую и взлохмаченную голову. я медленно и нехотя возвращаюсь домой. по пути же ведь нужно зайти в магазин, купить дрожжей... но это всё пустяковые мелочи. кому вообще нужны эти дрожжи? кому вообще нужны эти магазины?

есть проблемы куда более серьёзные, нежели отсутствие дрожжей дома.

и вот пару минут назад я пожелала удачи одной из них и распрощалась с ней.

видимо, навсегда.

как странно. внутри я не чувствую ничего, что могло бы заставить меня плакать из-за этого. совсем ничего?.. нет, наоборот, кое-что я всё же чувствую. я чувствую некоторое облегчение. как будто с груди сняли тяжёлый чёрный крест из чугуна, который с больным треском давит на рёбра. хотя... разве так и не должно быть при прощании с проблемой?

тогда почему мне, судя по моему мрачному выражению лица, так грустно?..

— девушка, а что это вы такая грустная?

окликает меня очередной приставучий прохожий. я в наушниках, делаю вид, что не слышу, но он тут же догоняет меня и начинает идти рядом.

"вот пристал..."

— я не грустная, просто задумалась... — холодно отрезаю и иду дальше.

— а давайте дружить? я вас развеселю!

вздохнув, я смотрю на него и изо всех оставшихся у меня скудных душевных и физических сил стараюсь сделать такое лицо, будто бы я... маньяк и серийный убийца?.. точно, маньяк и серийный убийца, который готовится нападать на свою очередную свою жертву... вот так...

— спасибо, надружилась уже, — говорю как можно сердитей и машу рукой в сквер, туда, откуда я только что шла. где только что всё закончилось, раз и навсегда. где только что я в последний раз пожелала удачи и где — только что? — я в последний раз притворялась, будто у меня всё в порядке. где я в последний раз улыбнулась неискренне. где остались разбитые очки цвета вон того перистого закатного облачка, растаявшего над моей неудачливой головой. где осталась смутная мечта такого же цвета, мечта, так же глупо обманувшая все мои надежды, как растаявшее перистое облачко...

— ладно-ладно, — широко улыбается прохожий, выставляя руки вперёд, будто бы для защиты, и быстро перебегает на другую сторону улицы. я облегчённо вздыхаю, глядя бегляку вслед: сработало.

на часах около пяти. я смотрю в небо, тщясь закатить вновь выступившие слёзные градины обратно в глазницы. нельзя плакать... нельзя... ах, к чёрту!

...говорю я себе и, закрыв колючую проволоку из ресниц в тюрьме своих глаз, выпускаю слёзы, которые тут же радостно забегали по полям моих щёк обратно на свободу. везёт же... им весело. а мне нет.

небо... о небо... сейчас ты одно еси свидетельница моего горя. о нет, это была не проблема, это было горе, которое только сейчас соблаговолило высвободиться из раковины моей души. сейчас одно небо больше всех остальных существующих на земле предметов и явлений напоминает мне палитру с голубыми, белыми, рыжими и золотисто-красными пятнами и мазками масляной краски на выцветшем сером холсте... до чего чудно… ах, до чего же чудно...

пересилив себя и наконец вздохнув, роняю голову с небес на плечи и убегаю с улицы в продуктовый магазин неподалёку. дрожжи... мама же просила купить дрожжей...

***

— Можешь хотя бы при мне не курить? Видишь же, что я задыхаться начинаю... — нахмурившись, говорит она и в подтверждение начинает театрально кашлять в кулак. Ага, так я тебе и поверил, маленькая актриса... Даже не пытайся.

Мы вдвоём сидим на крыше одной из десятиэтажных панелей, свесив ноги вниз и не боясь при этом упасть. Любуемся последним в этом году мартовским закатом, как какие-то отбитые подростки из дрянной книжки.

— О. Значит, мне нельзя, а той мадемуазели можно было? Интере-е-есно… — ухмыляюсь в ответ и склоняюсь к ней. Похоже, кроме табачного дыма, от меня несёт адовым перегаром, раз она сдвигается назад. Я ненавижу курить, на самом-то деле. Но иногда так и тянет, чёрт подери, как, скажем, после сегодняшней нервотрёпки...

— Что, ждал подходящего момента? — спрашивает она и неприятно краснеет. На ресницах снова замечаю слёзы. Ну вот опять... Неужели за год не наплакалась?

Неужели за год не могла хоть раз подумать о ком-то кроме себя?

— Ничего не ждал и ничего не жду, — пожимая плечами, докуриваю сигарету и тушу тёмно-коричневый бычок о крышу. Через некоторое время никотин и алкоголь выветриваются на прохладном воздухе. — И вообще, я сразу предупреждал, не лезь куда не надо...

— ПРЕКРАТИ ГОВОРИТЬ, КАК МОЯ МАТЬ!!! — перебивая, внезапно кричит она и окончательно пускается в истерический плач, падает на моё плечо, от нервного истощения слабо колотя меня в бок. Отлично, несите приз в студию за мгновенное доведение девчонки до слёз. И неплохой девчонки, между прочим! Наверное, после сегодняшнего моя реплика тупо её доконала. Чёрт, мог же ведь сразу догадаться...

Идиот.

— Да ладно тебе...

Не придумав ничего путного в качестве извинения, беру недопитую бутылку беленькой и протягиваю ей.

— Будем?

Она поднимает голову и смотрит на меня покрасневшими и опухшими глазами так, словно, не знаю, перед ней сидит Гитлер в клоунском парике, жонглирующий апельсинами... Вместо ответа она отбирает у меня бутылку и, сделав несколько больших глотков, пихает водку обратно, с шумом фыркая и хрипя от резко обжегшего горло алкоголя.

— Не умеешь пить — не пей, — сведя брови, но ещё смутно ошалевая от увиденного, говорю я, на что она с вызовом глядит в мою сторону расфокусировавшимся взглядом... — А чего ты хотела? Это тебе не виноградный сок!

— Ну и... Ну и... Ну и пусть! — уже немного заплетающимся языком говорит она мне, внезапно расхохотавшись и роняя голову обратно мне на плечо.

— Полегчало хоть?

— Чуть-чуть...

Мы вдвоём сидим на крыше одной из десятиэтажных панелей, свесив ноги вниз и не боясь при этом упасть. Любуемся последним в этом году мартовским закатом, как какие-то отбитые подростки из дрянной книжки.

А солнце даже не думает садиться. Будто специально дожидается, пока мы уйдём. Невольно усмехаюсь про себя при этой мысли, внутренне же объявив войну небесному светилу. Счёт времени давно потерян. Или само время застыло вместе с солнцем?..

— М-м-м… Может... Пойдём домой? — непрерывный процесс мыслей прерывает её вялый голос. Киваю головой в ответ.

— Идём. Ты уже засыпаешь, того гляди свалишься.

— С тобой — свалишься... — тихо смеётся она, но послушно встаёт вслед за мной и шагает прочь от карниза. Возле входа в дом она вдруг резко останавливается и заговорщически смотрит на меня. Делаю шаг к ней — мало ли, в счастливый полёт меня отправить решила... Но она лишь стоит, нервно покусывая губы и уставившись мне в глаза немигающим взглядом.

— Кто последний — тот тухлое яйцо! — внезапно выпаливает она и с громким и весёлым смехом скрывается за дверью.

— Ну, маленькая актриса... — усмехаюсь и влетаю в дом следом.

Нет уж, я не проиграю.

Ни ей, ни тем, кто посмел её обидеть.