В далекой Австралии

В далекой Австралии.
Ярко - голубое небо над Австралией. Утреннее солнце ласкает, дарит тепло и радость. Но не так безоблачно на ходовом мостике океанского контейнеровоза «Сенатор Гамбурга». Капитан этого красавца – лайнера Лукас Папст с семи утра меряет мостик  шагами слева направо, справа налево. И так без конца уже второй час подряд. Проблема, которая занимает все мысли капитана, на этот момент не решается. И вся она из себя пустяковая, но при данном стечении обстоятельств, может вылиться в большие неприятности. Лопнул шток в гидравлической системе брашпиля. И теперь левый якорь невозможно отдать дистанционно, с мостика. Дело это житейское, железо оно и есть железо, когда то ломается. Механики уже разобрали стопор брашпиля, извлекли из его недр метровый стальной шток толщиной в семьдесят миллиметров, который укоротился на длину резьбы. Уже агент ищет возможность изготовить такую штуку в мастерских Аделаиды в максимально короткий срок. И на сегодняшнее утро, на этот час все бесполезно. В Австралии праздник. Местные жители второй день отдыхают за городом, жарят шашлыки, никто и ничто не работает. Обещают выточить шток через двое суток. И ни какие деньги не могут ускорить этот процесс.  Можно бы уйти в море и без этой штуки. Не такая уж это необходимая операция, как отдача якоря дистанционно, с мостика. Ей пользуются редко. И служит она исключительно для аварийно – экстренной отдачи якоря при проходе узкостями, когда счет при маневрировании судна идет на секунды. Не будет ее, отдаст якорь боцман вручную. Что и делается на судах классом пониже. Вот только инспектор порт – контроля, хитро улыбающийся китаец, обратил внимание на поломку. Да и как не обратить, если стопор брашпиля разобран и возле него суетятся механики. И теперь выход судна в рейс без его подписи практически невозможен. Похоже, что этот «желтый» относится к немцам с большой нелюбовью. Потому и будет держать контейнеровоз в порту  до полного устранения неисправности. Сутки уже потеряны. Сегодня к нолю надо выйти в рейс, это крайний срок. Потом время неотвратимо побежит в сторону опоздания в порт Манилу. Контейнеровоз выбьется из графика, а это на регулярной линии жирный минус с большими финансовыми потерями. Вся вина в этом случае ляжет исключительно на капитана.  И надо думать, как выйти с минимальными потерями из этой не простой ситуации. Нет не решаемых проблем. Есть люди, которые не способны их решить. На судне имеется токарный станок, но нет специалиста такого уровня, который способен нарезать резьбу на конце вала при помощи резца. Да и нет на борту стальной болванки нужной  длинны, и именно такой  толщины. Капитан Папст думает, не останавливаясь ни на секунду, по профессиональной привычке осматривая все вокруг себя на триста шестьдесят градусов. И что то привлекло его внимание. Что то не типичное происходит на территории порта. На всех причалах нет работы, все суда в простое. И по другому быть не может. Ведь на «зеленом континенте», будь он проклят, праздник. А вот рефрижератор грузится. Ослепительно белый теплоход выделяется ярким пятном на фоне других судов. Но почему он в работе, когда стоят даже зерновые и контейнерные причалы?  Капитан берет бинокль, разглядывает далекое судно. Грузят баранину. Правда, всего на один ход, но грузят. Кто это заставил работать кенгурятников? Все понятно, на трубе серп и молот, на корме красный флаг, русские. Дед Лукаса воевал с ними, чудом остался жив.  И до сих пор относится к русским с уважением, если не сказать со страхом. Лукас еще мальчишкой пытался понять причину этого уважения, но дед никогда не говорил на эту тему. Отвечал неохотно и односложно, что, мол, и сам хотел бы понять этих русских, но так и не смог. А все непонятное вызывает у него негативные эмоции. Непонятно все вот и сейчас, когда все суда в порту стоят без работы, а русские грузятся.
Мысль о русских занозой засела в голову. А что еще он знает о них, как о моряках, коллегах? У них большой флот, который твердо занимает свою законную нишу в мировом судоходстве. Говорят, что у них экипажи большие, в которых только свои. Не берут ни черных, ни желтых, ни филиппинцев. Вот пожалуй и все. А ведь какая то дельная мысль об этих русских в голове мелькнула, направленная на решение именно его капитанской проблемы. И ее суть в том, что у этих русских большие экипажи. А в многочисленном экипаже просто не может не быть специалиста по токарным работам.  Из этого следует, что надо заказ сделать у русских. И сейчас, в этот момент капитан Лукас Папст готов заплатить за изготовление стального штока десять тысяч долларов. Уже нет смысла мелочиться, когда его контейнеровоз может серьезно выбиться из линейного расписания. Случись такое, и неприятности будут глобальные. Лукас Папст человек дела. Если появился шанс, он его однозначно использует. Потому он и капитан в свои двадцать восемь лет. Всего через полчаса капитан вместе с первым механиком Францем Молле шагают по причалу в сторону русского судна. В трех метрах сзади моторист – филиппинец несет злополучный шток. Капитан во всем белом. Золотые погончики на рубашке весело поблескивают на ярком солнце. А вот на душе не так радостно. Механик и моторист в комбинезонах, показывающих, что они на работе. У механика в руках папка с документами на эту железяку. Франц не верит в затею капитана, и идет, потому что приказ. Да и другого варианта нет, и скорее всего, не будет. А сидеть и ждать непонятно чего, просто невыносимо.
Вблизи работа докеров оказалось просто фикцией. Понятно, что работают не на результат, а согласно условиям чартера. Положено согласно договора работать без выходных и простоев, вот и создают видимость работы. Один погрузчик возит груз на один трюм. Возит так не спеша, что грузчики в трюме, скорее всего, прохлаждаются. Но это не его забота, не проблема немецкого капитана.
Белый парень у трапа вызвал вахтенного помощника. И тот на хорошем английском поинтересовался причиной визита немецких моряков. Им нужен капитан. Их проблему не решит простой штурман. Помощник просит следовать за ним.
Капитан Речевский Адам Александрович находился в своей каюте в отличном настроении. Через пять суток они загрузятся и уйдут домой. Десять суток перехода, впереди отпуск на все лето. Прощай белоснежная яхта пана Речевского, как он любовно называет свой красавец – теплоход. Второй помощник позвонил с трапа. К нему гости: немецкий капитан со стармехом. И в ожидании гостей Адам Александрович прикинул, с чего бы это немцы надумали в гости зайти. За всю свою флотскую жизнь он с ними никогда не пересекался. Даже в Хайфоне, в интерклубе, когда многонациональная пьянка превращалась во всеобщий загул, немцы не лезли ни к кому с братанием, держались своей группой. А  тут в гости. Ни как что то им нужно. Может, что то попросить хотят? Хотя, что у нас просить то. Где мы, и где немцы – капиталисты. Они нас советских выше по многим показателям.
Едва гости вошли  в каюту, Речевский понял, у них проблема. Хоть и сверкает немецкий капитан ослепительной улыбкой и погонами, а взгляд то напряженный. Механик  вообще чернее тучи, и  в рабочем комбинезоне. Гости расселись в креслах, решительно отказались от русской водки и болгарских сигарет. Долго извинялись, пока, наконец, не озвучили свою просьбу. Им надо выточить какую то деталь от брашпиля, без которой их судно не выпускает в море инспектор австралийского порт – контроля. Это не проблема. Вот только интерес к гостям у Речевского поубавился, почти пропал. К этому делу придется подключать механиков. А коли так, то, что возьмешь с немцев при свидетелях. Разве что пиво. Но как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. И Адам Александрович вызвал к себе стармеха. Тот появился через минуту, гордо неся впереди себя огромный живот, и что то дожевывая на ходу. Видно звонок капитана оторвал его от холодильника. У Речевского тоже живот не маленький, но у этого, как у бабы беременной. Капитан недолюбливал «деда», у которого жратва на первом месте, а не работа.
- Борис Васильевич, немецкие товарищи просят какую то деталь к брашпилю выточить. Вот ее чертеж. Выручим коллег?
Немцы уставились на стармеха, от решения которого зависит успех их дела. Внимательно следили за выражением его лица, но ничего не могли на нем прочитать. Тот думал не долго, мельком глянув на изображение штока на чертеже.
- Надо Леху, точилу спросить. Делать то ему. Что толку, если я наобещаю, а у него резцов таких может не быть. Под такую глубокую резьбу нужны специальные резцы.
Капитан позвонил в машинное отделение, срочно вызвал токаря к себе в каюту. И снова немцы в нервном ожидании. Понимают, что еще от кого зависит решение их вопроса.  Боже, как им нужен результат. Ведь в компании верят и надеются на них. И ни кому не интересны детали проблемы, которую они обязаны решить. Ведь они профессионалы. И тянутся утомительные минуты ожидания еще кого то. Все же так просто и понятно. Если согласны, то выдвигайте свои условия и говорите цену. И скорее приказывайте своему токарю приступать к работе. Ведь еще надо будет собрать механизм и предъявить его инспектору порт – контроля. Медленно тянется минута за минутой. Все молчат, немцам неудобно за подброшенную русским проблему, но дело для них прежде всего. Наконец стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в каюту входит среднего роста паренек в непонятно какого цвета спецодежде. В какой то белесо – черной, видимо от частых стирок. Взгляд у парня умный, цепкий. Капитан что то говорит ему, стармех отдает чертеж детали. Тот изучает ее минуту и тоже что то объясняет капитану. Немцы снова напряглись. Они до сих пор не понимают, смогут ли русские их выручить. Сможет ли этот паренек выточить так нужный им шток. Русский капитан спрашивает  марку стали. Франц на чертеже кружочком обводит нужную цифру. И русский токарь говорит своим, явно, что то утвердительное. У капитана Папста гора сваливается с плеч. Свалилась, да не совсем. Снова русский капитан звонит кому то. Оказывается, проблема еще не решена. Утомительно долго решается вопрос. И снова немецкие моряки в тревожном ожидании. Без стука входит в каюту улыбчивый господин, жмет руки немцам. Те не понимают кто это. Похоже, что он по званию выше капитана. Ведь тот объясняет ему суть дела в очень уважительном тоне. Тот внимательно слушает, что то говорит своим и уходит. Кажется, вопрос наконец то решился. Русский капитан сообщает на хорошем английском, что токарь выточит им этот шток. И еще одно. Если можно, принесите сломанный шток к нам на судно для образца.
- Ни каких проблем. Он у вашего трапа. Покажите нашему мотористу куда его доставить.
И снова немцы в тревожном ожидании. Сейчас русские скажут цену этой работы. Капитан Папст согласен на десять тысяч долларов. Ведь простой судна в сутки обходится компании в четырнадцать тысяч. И все это наверняка знает русский капитан.  Но он почему то молчит. Может, назовет цену, когда работа будет выполнена. Напряжение не проходит, и немецкий капитан уже готов заплатить не торнуясь четырнадцать тысяч долларов. Как будет, так и будет. Но русский капитан цену этой работы не озвучивает. Все это странно. А самое поразительное  то, что этот самый шток будет готов к пяти вечера. Русский капитан объясняет со слов токаря, что сталь высокоуглеродистая. Станок будет работать на малых оборотах, плюс шлифовка займет какое то время. Ведь шток будет работать в гидроцилиндре, где высокое давление и протечка должна быть исключена. К сожалению, мол, быстрее не получится. Франц Молле ну ни как не ожидал, что дело дойдет и до шлифовки. Это просто чудо. Да еще и извиняются, что не могут закончить работу раньше пяти вечера. И наконец, договаривающиеся стороны, к обоюдному облегчению прощаются до вечера. Немцы выходят к трапу, где их ждет филиппинец – моторист с этой проклятой железякой. И опять капитан Папст не понял русских. Он приказал мотористу отнести шток туда, куда скажет русский токарь. А тот забрал эту тяжеленную болванку у филиппинца и сам понес ее в машинное отделение. Возвращаясь, капитан позволил себе не спешить. Немного расслабился, расстегнул две верхние пуговицы рубашки. И немного подумав, спросил механика:
- Что думаешь обо всем этом; Франц?
- Они ненормальные. Ни слова не сказали про оплату. А это самое главное. Посмотрим, что их токарь изобразит нам к вечеру. Я не представляю, что ко мне могут прийти с такой просьбой. Могут оторвать мое время, не говоря уже о самой работе. Тот же материал, та же стальная заготовка денег стоит.
- Мой дед два года с ними воевал. Чудом остался жив. Его счастье, что попал к американцам в плен. Он их до сих пор уважает и боится. И если они сделают нам этот шток, я тоже буду их уважать.
- Если русский токарь сделает этот шток из нужной стали, да еще и со шлифовкой, то мы к восьми вечера соберем стопор брашпиля. К двадцати одному часу по местному времени предъявим дистанционную отдачу якоря порт – контролю, и к нолю уйдем, то я тоже буду относиться к русским с большим уважением.
- Не будем загадывать. А в семнадцать ноль – ноль готовься посетить русских, но уже без меня.
Ровно в назначенное время первый механик в сопровождении моториста поднялся на борт русского рефрижератора, зовущегося моряками банановозом. И сразу увидел у трапа, на куске белой ветоши два штока, один из которых был на четверть короче. Механик тут же промерил штангель – циркулем толщину новой детали. Совпало все до десятой доли миллиметра. И эталон резьбы лег точно в свои пазы. Штурман, встретивший их у трапа, улыбнулся, мол, все в порядке, забирайте свои железяки. Все о,кей, сделали, как и обещали. Про оплату русский ничего не сказал. Механик задержался у трапа на пять минут, чем вызвал недоумение штурмана. Мол, что еще надо или кого? Поняв, что ничего не сможет объяснить, как и спросить про оплату, механик попрощался, забрал готовый шток, пошел к себе на судно. Ему предстояла работа по установке этого штока на место.
Капитан пришел на бак, когда работа по сборке стопора брашпиля подходила к концу. Уточнил окончание работы, согласовал вызов инспектора порт – контроля для предъявления механизма. На вопрос капитана, что русские сказали на прощание, Франц ответил:
- Они точно ненормальные. Выточили нам вал, вынесли его к трапу. И никаких вопросов по оплате. Прав твой дед, нам не суждено их понять.
- Суждено, не суждено, это уже не важно. А вот ужин я им роскошный организую. И ты будь добр присутствовать. Пару часов посидим, и к нолю уйдем. Инспектора вызываю на двадцать один.
Капитан Папст ушел в надстройку, где поручил второму помощнику сходить на русский рефрижератор и пригласить на ужин токаря, капитана и первого механика. А старпому приказал организовать ужин по высшему классу,  исходя из ассортимента судовой продовольственной кладовой. После чего созвонился с агентом, заказал лоцмана на ноль часов местного времени, а заодно аннулировал заявку на изготовление штока. Слава Богу, их уже ничто не держит в этом порту.
Второй помощник с «Сенатора Гамбурга» передал лично капитану приглашение на ужин. Русских моряков ждут ровно в двадцать ноль – ноль на борту контейнеровоза. И ушел, не дожидаясь ответа.
Речевский задумчиво крутил визитку с приглашением. Он пойдет однозначно, это не обсуждается. Стармех тоже без вопросов. Вот только не хочется брать токаря. Но он главное лицо в этом деле. Он железяку выточил. И немцы это отлично понимают. Будет стыдоба, если они отправят человека лично за ним. И не объяснишь, что токарь просто выполнял приказ. Какая ему разница, что точить в рабочее время. Все то оно так, но с иностранцами лучше не рисковать. Ведь в приглашении токарь стоит первым, а потом уже капитан и стармех. А может не пойти, сославшись на дела? На этой же визитке черкануть пару слов, мол, благодарим, но, к большому сожалению, не можем.  Срочные дела, бизнес и прочее. Какой к черту бизнес? Какие срочные дела? Погрузки фактически нет, а у этих немцев хоть пива приличного попьем вдоволь. Решено, идем однозначно. А чтобы исключить все скользкие моменты, возьмем с собой помполита. Он не помешает. Ведь ни слова по английски не понимает. Будет сидеть с умным видом и считать, кто сколько выпил. Уйти без него, без его согласия, себе потом дороже будет. Замучаешься в парткоме объясняться. С виду то улыбчивый, а в душе гнида гнидой. Кто его знает, что он в рейсовом отчете напишет.
Ровно в двадцать ноль –ноль русских моряков встретил у трапа немецкого контейнеровоза старший помощник. Высокий, черноволосый, одного возраста с капитаном. Удивительно, а все старшие командиры на немецком судне молодые, и все черноволосые. Вот тебе и белокуро – голубоглазые арийцы. Ни как в сорок пятом наши земляки конкретно подпортили арийскую расу. Старпом улыбался искренне, был предупредителен и вежлив. По просьбе гостей показал им ходовой мостик, оборудованный новейшими радарами и спутниковой связью, о которой на советском торговом флоте еще только мечтали. Так же осмотрели машинное отделение, где всеми механизмами командовал неведомый советским морякам компьютер. А полная автоматика процесса освобождала от несения ходовых вахт. Всего три моториста занимались подсобными работами и мойкой машинного отделения. Все технические работы выполняли три механика. Закончилась экскурсия в каюте старпома, где все расселись в просторном кабинете. Стюард принес ящик холодного пива и поставил на стол большое блюдо с жаренным арахисом. И все время был рядом, добавляя запотевшие бутылки с баварским темным пивом гостям. И мгновенно убирая пустые. Немец – старпом нервничал, хотя вида не показывал. У него на отходе много работы. Но пока не освободиться капитан от въедливого инспектора - китайца, он обязан быть при гостях. Но все это мелочи, главный вопрос с брашпилем решен и им не грозит выбиться из графика линии. А эти русские пьют пиво, что немецкие бюргеры. Пустые бутылки только отскакивают  в руки стюарда. С таким животами они могут глотать пиво бесконечно. А вот главный исполнитель срочной работы пьет мало, и как бы неохотно. Да и по фигуре видно, что он не любитель пенного напитка.
Адам Александрович тоже заметил, что токарь не слишком налегает на пиво. Уже десять минут цедит одну несчастную трехсотграммовую бутылочку. Наверное, стесняется. Он то сам уже восьмую уговорил, и еще столько же сможет добавить. Пиво то отличное, немецкое. Все у этих немцев отличное, прямо зависть берет. Но надо токаря поддержать, не на халяву им это пиво получается.
- Ты Алексей не стесняйся, пей сколько влезет. Ты даже не представляешь, сколько мы им денег сэкономили. Не меньше тысячи долларов только за болванку. Да и за простой на линии, думаю, деньги не малые набежали бы.
- Да я не стесняюсь. Я к пиву не очень. Мне бы лучше водки под хорошую закуску.
- Что поделаешь, нет водки. Я тоже не против слегка усугубить. Но видишь, какие они жлобы, эти «гансы». Старпом так и зыркает глазами, видно бутылки считает. А капитан даже не вышел. Когда надо было, самолично прибежал. Вот они какие акулы капитализма с их злобными гримасами. 
И еще долго капитан распространялся о черной неблагодарности,  которая явно светилась в глазах немецкого старпома. Из – за этих его гляделок пиво с трудом в глотку лезет.
Старпом, наконец,  решился довести до гостей информацию. Видя, как третий ящик пива заканчивается, а русские моряки и не думают останавливаться.
- Господа, прошу прощения, но не надо так много пива пить. В капитанском салоне готовится для вас ужин. Через десять минут капитан освободиться и пригласит вас. Стюард доложил, что все уже готово.
В салоне повисла тишина. Даже помполит, не поняв ни слова из сказанного, напрягся. А Адам Александрович, чтобы до всех дошла речь немца, перевел его слова дословно. И добавил кое – что от себя, чтобы оставить в животах  место для ужина.   
- Мужики, отставить пить пиво. У нас еще впереди ужин у капитана. И думаю с водкой. Тебе Леха повезло, ты немного пива выпил. А я уже и не знаю куда буду этот ужин грузить.
Не так страшен черт, как его малюют. Все получилось отлично, и места в животах советских моряков осталось и для горячительного, и для закуски. И это застолье продолжалось бы и продолжалось, если бы не отход немецкого контейнеровоза в рейс. Моряки сошли на берег, когда по судовой трансляции объявили команде стоять по местам на отшвартовку. Неся по ящику пива, русские моряки вместе с агентом спустились на причал и стояли там до тех пор, пока контейнеровоз не отвалил от причала. Махали друзьям – немцам, салютуя бутылками с пивом.
Вернулись на свой теплоход пьяные и счастливые. Еще бы не быть счастливыми, если у каждого в руках по ящику пива, а в карманах по бутылке джина. И не хватает всего маленькой толики спиртного, чтобы выключиться на всю ночь. А проснувшись утром со страшной головной болью, быть счастливыми от наличия в своей каюте крутой похмелки.  Как хорошо, когда есть чем похмелиться, и похмелиться не хило.
А на мостике контейнеровоза старпом не уходил отдыхать перед вахтой, все рассказывая капитану, сколько русские выпили пива перед ужином. И капитан рассказывал, сколько они еще добавили водки, джина и коньяка. В дело пошло все спиртное из капитанского бара. А задержись судно еще на час, так не хватило бы и закуски. Пришлось бы повара поднимать. Если конечно, они не попадали бы прямо в его салоне. Вот тебе и оплата за работу. Они ничего не просили, а вот когда им предложили, то взяли столько, сколько посчитали нужным и возможным. Совсем не зря их дед не понимал и боялся. И для внука они загадка.