Павлиний хвост. Глава 18. Дон Мигель

Новая волна кровавой и жестокой гражданской войны вот уже третий год рвала на части некогда тихую Либерию. Короткий промежуток между первой войной и второй был подобен глотку свежего воздуха, он дал измученным людям надежду, но не смог обеспечить надежный и устойчивый порядок, и мир воцарился ненадолго – каких-то неполных три года, в течение которых в стране прошли президентские выборы. Победу в них одержал экстравагантный и радикальный деятель Чарльз Тейлор, собравший более трех четвертей голосов избирателей. Надо очень хорошо разбираться в процессах, бурлящих в непростом социальном котле Западной Африки, чтобы понимать, как человек, предвыборным лозунгом которого стала фраза: «Тейлор убил моего отца, убил мою мать, но все равно я проголосую за него!» сумел завоевать доверие большинства. Каким же образом экстремисту, развязавшему в начале девяностых братоубийственную войну, и по сути дела террористу, каковым он представлялся в глазах мировой общественности, удалось убедить разноплеменной и многонациональный народ Либерии в своей правоте? Непостижимо! И тем не менее, это произошло. За Тейлора проголосовали и кпелле, и басса, и гребо, и мано, и гио, и множество других племен и народностей…

Однако спокойная жизнь в стране продолжалась недолго. На рубеже тысячелетий вооруженная оппозиция, патронируемая силовыми структурами Гвинеи и Сьерра-Леоне, начала готовиться к боевым действиям против законного режима всенародно избранного президента. К июлю 2000 года разрозненные банды боевиков оформились в мощную группировку «Объединенные либерийцы за примирение и демократию» – ОЛПД, которую возглавил Секу Коннех. Либерия была втянута в сложный трехсторонний конфликт с соседними государствами. Используя тактику противника, президент Тейлор не нашел ничего лучшего, как оказать активную военную поддержку повстанцам в Сьерра-Леоне в их собственной гражданской войне. В ответ на это Сьерра-Леоне и Гвинея, вместе с США и Великобританией официально поддержали вооруженную оппозицию, боровшуюся с Тейлором в самой Либерии. И бульон снова закипел, время от времени выбрасывая на поверхность кровавые протуберанцы. В ходе войны погибли сотни тысяч человек. Около миллиона стали беженцами. В стране надолго воцарились разруха, голод, нищета и те общественно-политические процессы, которые, по утверждениям западных аналитиков свидетельствовали о стремительном приближении Либерии к торжеству демократии американского образца, столь необходимой каждому цивилизованному государству.

Пользуясь своими связями в высших эшелонах власти США, дон Мигель Кристобаль Нуньес де Бальбоа организовал экспедиционный штаб на территории неофициальной американской военной базы Корпуса морской пехоты Свит Игл – Маршалл, находившейся у устья реки Фармингтон в 30 милях по побережью к юго-востоку от центра Монровии, строго между столицей и Бьюкененом – вторым по значению городом страны. Западнее простиралась территория, контролируемая регулярными войсками президента Тейлора и народными ополченцами, а к северо-востоку – пересеченная местность, занятая где-то повстанческими подразделениями и боевиками из Гвинеи, входившими в группировку ОЛПД, где-то частными военными компаниями и слабо организованными солдатами удачи: партизанами всех мастей и разношерстным пиратским отребьем чуть ли не из всех уголков земного шара, а где-то и настоящими профессионально обученными террористическими бандами. В соответствии с секретными предписаниями Пентагона, на базу были переброшены три роты спецназовцев из первого оперативного отряда «Дельта», основной и единственной обязанностью которых здесь, по сути, была охрана мистера Нуньеса и его сотрудников в непростых условиях боевых действий. В компетенцию подразделений входило и проведение зачисток территорий, интересовавших начальника экспедиции, и прикрытие передвижения его геологов в маршрутах, а также обеспечение коммуникаций и бесперебойного снабжения.

В палатке было душновато. Пит Тиллинг, в прошлом выходец из «зеленых беретов», а ныне майор особого диверсионного подразделения элиты элит армии США, подошел к небольшому походному холодильнику и достал баночку пива. Завтра его отряду предстоял очередной бросок в сторону южных отрогов Гвинейского нагорья к поселению Нью Кэмп у заповедника Маунт Нимба – гигантского разлома, простирающегося с юго-запада на северо-восток, и пронизывающего, как стрела, стык границ Либерии, Гвинеи и Кот-д’Ивуара. В общем, работа, как работа. Единственное, что напрягало мистера Тиллинга – так это время. Да, время для миссии было выбрано, мягко говоря, не совсем подходящее.

Заканчивался сентябрь. На Либерию неумолимо надвигалась экваториальная зима, а вместе с ее наступлением стали проявляться и первые признаки долгого изнуряющего засушливого сезона с его неизменным вестником жарким ветром Харматтаном, северо-восточным пассатом, дующим обычно с ноября по март из Сахары в сторону Гвинейского залива и несущим на своих крыльях раскаленный песок пустыни. Харматтан был той неприятной неизбежностью, к которой местные жители всегда относились с известной опаской и сакральным почтением, особенно, когда его мощное дыхание сопровождалось разрушительными смерчами и гигантскими пылевыми облаками, способными на несколько дней затмить солнце, подобно туману. Впрочем, от настоящих пылевых бурь, свирепствовавших в это время на севере, Либерию спасали хребты Гвинейского нагорья. Так что на самом деле смерчи здесь бывали нечасто. Однако для людей, особенно пришлых и непривычных к такому климату, это было слабым утешением. Влажные летние муссоны давно прекратились, воздух стал сухим и колким, и время от времени на землю опускалась такая жара, что на обшивке бронетранспортеров можно было запросто готовить яичницу.

К сожалению, приказы здесь отдавал не майор, а странноватый колумбийский магнат – друг генерала Дугласа Мак-Миллана – большой шишки с главной базы «зеленых беретов» в Форт-Брэгг, штат Северная Каролина. И это было непонятно. Военные удивлялись и частенько недовольно ворчали: слыханное ли это дело, чтобы гражданский пользовался таким авторитетом у начальства и запросто командовал ребятами из «Дельты». Пит Тиллинг поморщился и задумчиво почесал затылок. Значит, хочешь не хочешь, а придется тащить свою задницу черт знает куда: проводить разведку, а потом в полной боевой амуниции охранять бригаду ученых, чтобы эти дохлики могли спокойно ковыряться в земле под прикрытием обливающихся потом бравых парней со звездно-полосатыми шевронами на плечах. Неужели нельзя было найти другого времени для научных изысканий? Нет, надо обязательно лезть в самое пекло… И что они, интересно, тут ищут?

В палатку заглянул дон Мигель и, не говоря ни слова, сразу плюхнулся в раскладное кресло, стоявшее напротив установки кондиционера. Струйки пота стекали по его раскрасневшемуся от жары лицу, и оно зловеще поблескивало в лучах заходящего солнца.

– Пиво будете? – поинтересовался майор у вошедшего.

Колумбиец не ответил. Ему не нравилась незамысловатая фамильярность американских вояк. Но ничего не попишешь, ради дела придется терпеть.

– Ну как знаете, – помявшись немного, закончил мистер Тиллинг, – а я, пожалуй, выпью. Вот ведь дьявольская жарища!

Поддев пальцем алюминиевое ушко, Пит с характерным щелчком вскрыл запотевшую банку и одним глотком жадно высосал ее содержимое. Холодное пиво немного взбодрило майора и он, поиграв желваками своей квадратной челюсти, с недоверием уставился на шефа, будто изучая его. Надо сказать, что у спецназовцев колумбиец сумел вызвать аналогичные чувства – мало того, что гражданский, так еще и мутный какой-то. Ну, какой он, к черту, колумбиец: светловолосый с голубыми глазами. Можно подумать, мистер Тиллинг колумбийцев не видел. «Да он такой же колумбиец, как я папуас из Новой Гвинеи, – думал майор. – Метис, наверное, а семья, поди, вся из Центральной Европы. Знаем мы, как выглядят настоящие колумбийцы».

На несколько минут в палатке воцарилась тишина. Дон Мигель был явно не настроен на пустую болтовню. Он обдумывал сложившееся положение. Предварительные анализы показали, что шансы найти исанит в горах Нимба – в пределах бывших владений семьи Нуньес – вполне реальны, и плевать, что теперь это национальный природный парк, биосферный резерват, находящийся под охраной Юнеско. Покрытая с юга густыми и влажными вечнозелеными лесами, а с севера сухими саваннами, скромно поросшими изящными зонтичными акациями и одинокими задумчивыми баобабами, огромная ступень, образовавшаяся в результате мощнейшего разлома земной коры и протянувшаяся на многие десятки миль, взметнулась на несколько сотен футов ввысь и обнажила докембрийские гранито-гнейсы, перемежающиеся кристаллическими сланцами и кварцитами, близкими по составу и генезису к отложениям северо-восточной оконечности Южной Америки. Местами прорванная более поздними протерозойскими интрузиями щелочных пород, она удивительно походила на колумбийское нагорье, где более полувека назад экспедиция академика Вавилова впервые обнаружила голубые шаманские камни. Все же какое потрясающее чутье у его отца! Это поистине гениально.

Да и последние образцы, которые Нуньес де Бальбоа-младший получил на днях с плато Фута-Джаллон в Гвинее, откуда берет свое начало великая река Нигер, а также с горных кряжей Леоно-Либерийского поднятия, представляющих собой выступы древнейшей Африканской платформы, обнадеживали. Но работы приходилось вести в зоне активных боевых действий – практически под постоянными обстрелами. И это было очень опасно. Каждый шурф рылся, как окоп. Каждый маршрут прокладывался, как десант диверсионной группы. Каждый образец давался потом и кровью. Как долго это может продолжаться?

– Ребята из метеослужбы дали сводку на ближайшие дни, – прервал молчание Тиллинг, – жара будет только усиливаться. Может, имеет смысл свернуть экспедицию до весны? Что скажете, сэр?

– Что, простите? – дон Мигель словно очнулся.

– Я говорю, что скоро задует Харматтан, мистер Нуньес, – повторил майор. – Такой ад наступит, что работать будет совершенно невозможно. Даже повстанцы в это время стараются поуменьшить свою активность.

– Вот и славно, – заметил колумбиец, – меньше стрельбы будет.

– Вы не знаете, что такое пылевые бури, сэр.

– Да полно вам, Пит, – махнул рукой дон Мигель, – какие пылевые бури? Мы же не в Сахаре. Здесь их отродясь не бывало. К тому же до зимы мы еще целый месяц можем жить спокойно.

– Не скажите, сэр, – упрямился Тиллинг. – Это только в путеводителях пишут, что зима в Африке – настоящий рай. А на самом деле…

– Да плевать на жару! – перебил его шеф. – Или вы думаете, что вы сюда, как на курорт, прохлаждаться приехали? Придется поторопиться, приятель, иначе все бессмысленно. Исследования необходимо завершить еще в этом году. Любой ценой… Понимаете? Надо добыть доказательства. Президент и конгресс ждать не намерены, и наобум тоже действовать не станут. Им нужны веские причины для принятия политического решения. Так что отставить разговоры, майор, и распорядитесь-ка лучше проверить готовность вертолетов. Завтра на рассвете выдвигаемся.

Наутро два тяжелых вертолета с членами экспедиции и научным оборудованием в сопровождении трех боевых машин прикрытия, напичканных ракетами класса воздух-земля, покинули базу и взяли курс на северо-восток.

После получаса полета над прибрежной низменностью, испещренной скальными останцами, внизу открылась живописная холмистая равнина с хаотично разбросанными, насколько хватало взгляда, многочисленными поселками, а вдалеке замаячили горы, подернутые дрожащей синеватой дымкой, за которыми еще дальше на северо-восток шли редколесные саванны, обиталище слонов, антилоп, львов и леопардов, и где-то там совсем за горизонтом – великая бескрайняя пустыня. Кое-где виднелись черные дымы пожарищ и руины глинобитных домов – мрачные свидетели недавних ожесточенных боев, в ходе которых правительственным войскам удалось оттеснить боевиков армии ОЛПД, подобравшихся к столице на расстояние в 44 километра, далеко на север. Прямо по курсу обозначился заброшенный карьер с искалеченной ржавой техникой, наполовину вросшей в землю. Когда-то на территории возвышенности разрабатывались крупные месторождения железных руд, а также золота, алмазов и бокситов. Потом вся область Маунт Нимба была объявлена природным заповедником, и промышленное освоение здешних недр было прекращено. Но теперь эта удивительная гористая зона, превратившись в театр боевых действий, стала местом столь же опасным, сколь и прекрасным.

Еще через три часа, разгрузив вертолеты у стоянки Нью Кэмп, дон Мигель с группой геологов, Питом Тиллингом и ротой спецназовцев отправился в джунгли. А морпехи, оставшиеся охранять машины с тяжелым вооружением, разбили лагерь. Маршруты были рассчитаны так, чтобы всякий раз головной отряд мог возвращаться туда на ночевку, поскольку местность, кишевшая партизанами и головорезами из повстанческих бригад, никак не могла считаться безопасной для долгих прогулок и пикников.

В чаще было значительно прохладнее, чем на открытом пространстве, и отряд быстро углубился в зеленку, резво и бесшумно пройдя с полмили вверх по направлению к отрогу основного хребта, простиравшегося вдоль линии разлома. Впереди обозначилась крошечная полянка с огромным скальным выступом, вросшим прямо в ее край, а по кругу, словно в хороводе, застыли величественные акажу и махагони вперемежку с ротанговыми пальмами и фикусами, стволы которых были густо обвиты тысячами лиан.

Мистер Нуньес остановился и, оглядевшись по сторонам, достал карту, чтобы привязаться к местности. Где-то здесь начинались земли, которые некогда принадлежали его отцу. Через минуту к колумбийцу подошел майор и тоже склонился над планшетом.

– Смотрите-ка, Пит, – произнес дон Мигель, расправив плечи и вдохнув свежий лесной воздух полной грудью, – вот вам и Харматтан. А? Ничего так…

– Да, сэр, жить можно, – тихо отозвался майор и приложил указательный палец к губам. – Не стоит здесь громко разговаривать.

– Думаете, нас подстерегает опасность? – жизнерадостно откликнулся мистер Нуньес, но громкость все-таки поубавил.

– Береженого бог бережет, – сдавленным голосом проговорил Тиллинг и подозрительно осмотрелся.

– Мы ведь где-то здесь, не так ли? – поинтересовался колумбиец, ткнув в карту коротким походным карандашом.

– Вот здесь, сэр, – уточнил спецназовец, сместив грифель на пару миллиметров восточнее, – вот она скала, у которой мы сейчас стоим, а там – овраг с ручьем. Думаю, он еще не успел пересохнуть.

– Значит, нам туда, – махнул рукой мистер Нуньес.

– Окей, – коротко ответил майор и дал знак трем бойцам идти вперед. – Будьте осторожны, сэр, здесь водится прорва змей, черт бы их побрал.

– И еще муха цеце, – пренебрежительно усмехнулся дон Мигель.

– И муха цеце, – серьезно подтвердил Тиллинг почти шепотом, – и куча другой нечисти…

Отряд двинулся дальше, постепенно спускаясь во влажную лощину, заросшую травами так, что двигаться вперед стало очень трудно. Парило нестерпимо, словно перед грозой. Воздух был густ, как кисель. Казалось, можно было рукой дотронуться до плотной дрожащей завесы испарений, витиеватыми потоками устремлявшихся ввысь. Узколистные членистые побеги высотой в два человеческих роста создавали труднопроходимую стену, которую временами приходилось аккуратно вырубать ножами, стараясь не создавать лишнего шума. Солдаты в промокшей от пота робе были начеку. Свое оружие они держали наготове и, перемещаясь в густом подлеске, постоянно совершали резкие сканирующие движения корпусом по сторонам, настороженно проверяя все ли в порядке. Было что-то механистичное в этих отточенных бесконечными тренировками жестах, словно это были не люди, а какие-то заведенные роботы. В условиях джунглей, где помимо назойливых москитов других врагов пока замечено не было, такой ритуальный танец выглядел немного комично и даже глуповато. Да и что можно было разглядеть сквозь вату густо переплетенной зелени? «Крутые ребята! Такие важные и исполненные значения. Сами себя накачивают», – подумал мистер Нуньес и снова усмехнулся. Он недолюбливал вояк, действующих исключительно по инструкции.

Тем временем авангард, осторожно прокладывая туннель в зарослях дикого сахарного тростника и молодого бамбука, добрался до ручья, весело журчавшего по камням и корягам. Боец, шедший впереди, резко остановился и вскинул правую руку вверх, напряженно сжав кулак. Все мгновенно замерли на месте. Несколько секунд участники экспедиции стояли не шевелясь. Каждый вслушивался и всматривался в бесконечное зеленое кружево тропического леса, пытаясь уловить хоть какой-то сигнал, свидетельствующий об опасности. Но кроме пронзительных криков птиц, оголтелого хохота обезьян в глубине чащи, нестройного гудения насекомых да мерного едва различимого скрипа покачивающихся от ветра ветвей ничего подозрительного не было. Пит Тиллинг сгруппировался, присев на пружинистых ногах, и стал неторопливо поводить носом направо и налево. Расширив ноздри, он, словно волк, пытался вместе с воздухом вобрать в себя все джунгли.

– Ну? – нетерпеливо спросил дон Мигель, неуклюже прячась за широкими вайями огромного папоротника у скального останца, за которым скрывался провал с перепадом высот футов в двенадцать.

– Тут кто-то есть, – сдержанно прошептал майор.

– В смысле? – не понял колумбиец. – Хищники?

– Нет. Думаю, кое-кто похуже, – ответил Тиллинг, сильнее сжав в руках автоматическую винтовку М16. – Я чую запах дыма. Здесь неподалеку чья-то стоянка.

Не успел он произнести эти слова, как затрещали стебли тростника, скошенные автоматной очередью. В воздух взметнулись и повисли пушистые хлопья потревоженных пулями побегов слонового камыша. Стреляли явно наугад. Вряд ли нападавшие били прицельно.

По приказу майора отряд рассредоточился и залег. Бойцы, двигавшиеся впереди, засекли точку противника и открыли ответный огонь. Завязалась беспорядочная перестрелка.

Дон Мигель услышал, как над ухом просвистела пуля, и, не успев испугаться, почувствовал, как что-то сильно обожгло щеку. Мужчина повалился на землю, но неудачно. Камень, на который он опирался локтем, не выдержал массы его тела и покатился куда-то вниз, а за ним кубарем полетел и сам мистер Нуньес, пытаясь схватиться руками за кусты и траву.

Очнулся он в небольшой расселине, на дне которой среди камней и кореньев, поросших дикими орхидеями плескалось небольшое озерцо, питавшееся по-видимому водами все того же ручья, который протекал неподалеку. Тропическая растительность создавала над водой такой мощный шатер, что лучи солнца практически не пробивались сквозь его полог. Рюкзак с картой, полевым дневником, геологическим молотком, а главное, спутниковым телефоном мистер Нуньес потерял во время падения. Но нож все еще был на поясе и пистолет – в кобуре, что само по себе уже казалось большой удачей. Чуть выше шумел бой, который вдруг затих так же неожиданно, как и начался. Дон Мигель ощупал окровавленную щеку и понял, что вражеская пуля, к счастью, прошла по касательной. Он попробовал пошевелиться. Левая нога слушалась с трудом и при каждом движении отвечала такой острой болью, что слезы наворачивались на глаза. «По-видимому, перелом», – подумал магнат и, дождавшись, когда неимоверные пульсирующие рези немного поутихнут, стал озираться кругом. Кричать он боялся, ведь неизвестно, кто взял верх в перестрелке. Справа росла раскидистая теспезия – небольшое вечнозеленое тропическое деревцо, усеянное нежно-розовыми цветами, похожими на гибискус, а прямо перед ним – о боже! – растеньице с узкими мясистыми листьями, немного напоминавшими таману или александрийский лавр, маслянистая поверхность которых была украшена характерным узором павлиньего хвоста, переливавшимся всеми цветами радуги. Павлиний хвост, да не тот...

Забыв о поврежденной ноге, Нуньес де Бальбоа выхватил нож и стал лихорадочно рыть землю у корней заветного куста, однако достаточно быстро наткнулся на камень, отколовшийся от материнской породы, в трещины которого уходили корни побега. Это была сильно выветрелая глыба гнейса, осыпающаяся с поверхности, но еще вполне крепкая, чтобы ее можно было свернуть голыми руками. Напрягшись из последних сил, он воткнул лезвие в одну из трещин и попытался расшатать камень. Однако рычаг был слишком мал, и булыжник не поддавался.

Дон Мигель застонал. Стиснув зубы от боли, колумбиец перевернулся на другой бок, приняв более удобную позу, и еще раз воткнул нож в щель. Обливаясь потом и кровью, он раз за разом вгонял лезвие в землю, пока не обессилел. Отдышавшись немного, Нуньес продолжил работу, и в какой-то момент ему показалось, что камень сдался и немного шевельнулся. Собрав все свои силы, он еще раз ударил ножом и, глухо мыча от боли, потянул рукоять на себя. Лезвие со звоном сломалось, но и глыба, не выдержав натиска, сдвинулась на полтора дюйма, так что в расширившуюся трещину можно было запросто просунуть палку. Но ничего подходящего, кроме мягких лиан и полусгнивших коряг, вокруг не обнаружилось. «Эх, где же ты, мой молоток?» – подумал Нуньес и, вцепившись пальцами в края камня, надавил всем весом своего тела. На удивление, обломок породы сдвинулся еще на полдюйма. Это обнадежило искателя приключений, и он рывками стал расшатывать глыбу, как больной зуб, туда-сюда, и, в конце концов, победил! Что-то в земле хрустнуло, и камень отвалился еще на десять дюймов, а на месте слома засверкала друза из пары дюжин голубых кристаллов в форме икосаэдра.

Дон Мигель смотрел на находку, как завороженный. Вот он путь к славе и богатству, к власти над миром! Надо теперь грамотно всем этим распорядиться.

Обломком лезвия Нуньес де Бальбоа расковырял кристаллическую щетку и довольно быстро добыл все камушки – один за другим. Чувство эйфории охватило мужчину, и если бы не перелом, он тут же бросился бы в пляс. Хотелось кричать от радости и восторга, но недремлющий инстинкт самосохранения вовремя напомнил счастливчику, в каком положении он оказался. Где-то наверху треснула ветка, и дон Мигель насторожился. Быстро завернув кристаллы в носовой платок, мужчина спрятал их в карман и уже потянулся за пистолетом, как вдруг увидел над собой фигуру Тиллинга, пробиравшегося к расселине. Майор пыхтел, как паровоз, и, зажимая пальцами окровавленное плечо, двигался боком, вклиниваясь в плетень кустистых зарослей и раздвигая тугие стебли здоровым плечом, словно килем.

– Вот вы где, черт, – облегченно выдохнул командир спецназа, заметив колумбийца. – Вставайте, босс. Хорошие парни разделались с плохими, но сколько их тут еще бродит – одному дьяволу известно. Голдфилд уже вызвал подкрепление.

– Не могу двинуться, Пит, – с трудом проговорил дон Мигель. – Кажется, нога сломана.

Тиллинг поднес рацию к лицу:

– Грэй, Хант, Санчес! Сюда быстро! Здесь мистер Нуньес! Он серьезно ранен.

* * *

– Алло, сэр. Это Нуньес. Я нашел, что искал, так что теперь вы можете спокойно зачищать эту долбаную страну. Нам здесь нужно тихое и полностью контролируемое пространство. Года вам хватит, чтобы покончить с Тейлором?

– Разумеется. Я думаю, даже быстрее справимся, если все пойдет по плану. Необходимо только ускорить вторжение вооруженной группировки «Движение за демократию в Либерии», из Кот-д’Ивуара. Скажем, весной следующего года они пересекут границу, а к концу лета, полагаю, страна будет нашей: введем миротворцев ООН, создадим временное правительство, и дело в шляпе. А вы уж, пожалуйста, в свою очередь тоже ускорьтесь и обеспечьте бесперебойную работу. Пусть Тиллинг разберется там со всеми, как он умеет. Разведку месторождения надо завершить в кратчайшие сроки. Мы хотим, чтобы первые партии интересующего нас минерала начали поступать не позднее, чем через год.


Продолжение следует...

Глава 19 здесь http://www.proza.ru/2018/06/11/798