Нина

Мы познакомились три года назад. Она натолкнулась на меня в постоянно обманывающей человеческие надежды сети, и просто захотела узнать, кто этот непонятный дядька с понятными ей текстами. И написала мне. А я ответил. Поскольку отвечаю всегда. Тем более, если речь о таком хорошем сообщении. Пришедшем тогда от неё.

Её имя - Нина. Она живёт в неспокойном сейчас городе Киеве, совсем не так далеко от Москвы, как от Берлина, хотя Германия, вроде, рядом, а Мадагаскар вообще отсюда не видать, и совсем как-то оторванно от острова Тенерифе, где она никогда не была, но очень хочет.

Наше общение нельзя было назвать ровным. И сейчас нельзя. Хотя переписывались мы постоянно, а затем стали звонить друг другу по телефону, не оставляя без внимания возможность написать массу слов, складывающихся затем в доверчиво и чисто дышащие миниатюры. Мы говорили практически каждый день, а затем вообще каждый день и не было этому никакого разумного объяснения, а уж тем более конца. Хотя, нет. Объяснение было. Потому что она - женщина. Нет, снова не так. Она - Женщина. А у мужчины с женщиной, как известно, время от времени что-то происходит, какие-то нестыковки, перегибы и даже небольшие апокалипсисы, потому что без них нельзя, а с ними вообще ничего непонятно. Зато интересно до невозможности. Но это неважно. Хотя, как посмотреть. Однако "посмотреть" - это не с ней. С этой женщиной хотелось смотреть и видеть. А ещё показывать. Объяснять. Раскрывать и вести, рассказывая простые человеческие истины понятным для любого желающего языком. Она задавала темы. Я отвечал. Мы беседовали, иногда прерывая наши диалоги на небольшие грозы и маленькие серьёзные ветра, потому что она, как я уже упоминал - Женщина, а с женщинами вечно какие-то истории. То им чего-то хочется, то у них крайне плохое или слишком хорошее настроение, то мысли куда-то пошли, а когда вернулись, оказались простывшими, с больным горлом и красными глазами.
И тогда я снова говорил с ней. О том, что зря она так, одна, взяла и начала думать. Говорил, что нельзя свои мысли куда-то одних отпускать, мало ли, куда они пойдут и что там делать будут. Убеждал ещё, что когда мысли с красными глазами возвращаются, нужно на эту красноту пару хороших слов положить, тёплых, разумеется, и тихо подуть, чтобы ресницы закрылись и глаза какое-то время отдохнули. От слишком яркого света, от несправедливо сказочной радуги, от ужасно высоких мечтаний и каких-то чёрных дыр под ногами, которые сами появляются, когда плакать ещё не хочется, а сил мечтать и надеяться уже нет.
Мы говорили с ней. В такие дни. И она слушала. Нет, естественно, иногда она тоже выговаривала всё, что понакипело и уже бабахнуло, вот так скажет чего-нибудь, как бросит маленькую такую гранату или ещё чего побольше, но потом успокаивается, как море после удара, тихо произнесёт нужные в таких случаях слова, расплавляется свечным воском и снова становится той, кем быть не переставала - Женщиной. Не пытаясь порезать, погнуть или порвать, нет, она просто делилась тем, что с ней происходит и произошло, как хочется звёздочку с горизонта, журавля с неба, а ещё горячей воды. Её не было долго. Горячей воды в большом и неспокойном городе. Полгода. И всё это время, прощаясь со мной по телефону, она шла к поднимающемуся из кастрюльки пару, чтобы почувствовать тепло на своём теле и лечь спать.

Она находит ошибки в моих текстах, ругает меня за неправильно расставленные запятые, почти дерётся со мной за право доказать нецелесообразность того или иного словесного оборота, нет, она не редактор, даже не Муза, не охотник за неправильностью, она просто искренне читает мною написанное и помогает, настолько уверенно и мощно, постоянно и безусловно, что у меня порой возникает с ней очень серьёзный разговор о том, что нельзя забывать дом, родителей, сына и работу, девичьи желания и женские сказки, но потом я понимаю, что это зря, поскольку она успевает всё. И насчёт Музы я, наверное, соврал.

А ещё она ревнует меня ко всем из тех разновозрастных девчонок, с кем я когда-либо встречался, встречаюсь или могу встречаться сейчас. Но ни разу не позволила себе ни единого перечного слова в их адрес, потому что знает - так нельзя. Зато мы постоянно говорим о том, как было тогда или с теми, у неё, у меня, какие души делили с нами воздух и чай, зачем они приходили, по какой причине ушли. Мы говорили и говорим обо всём. О них и о нас, о детях и взрослых, о прекрасных качествах действительно настоящих людей, о страхе перед постоянно где-то плюющейся войной, и о желании жить, не умирая ни на секунду. Вообще обо всём. И наши диалоги сами собой, без предварительной задумки, появлялись в текстах разговаривающего с женщиной мужчины. Потому что они замечательны, эти диалоги. В них есть всё для того, чтобы кто-то, потерявший веру в человеческое, эту веру снова нашёл. Они живые. Как я и она.

Нина. Это имя у меня сейчас обозначает нечто настолько стремительное, восторженное и в то же время сдержанное, именно женское, хотя, можно обойтись без сдержанности, но тогда куда деваться от последствий, хотя я это уже упоминал, но вот о чём я ещё не говорил - это мудрость. Женская мудрость. Безотчётная, невидимая даже, но успокаивающая в своей реальности. Да, в лице этой молоденькой девчонки, взрослой женщины, мамы, дочери и ещё куча всего, в ней одной собралась такая куча замечательнейших чёрточек и даже вот этих самых, с красными глазами и способностью их спокойно не прятать, что я знаю, наверняка знаю, отчётливо вижу и даже хочу по-настоящему выпить с ней тот коньяк, который мы уже неоднократно выпивали вечерами и вообще до самого утра, чокаясь за здоровье и всё хорошее в трубку телефона. А что, я ещё не сказал, что ни разу её не видел? Точно.. Даже не упомянул.

Три года диалога. За это время мы переговорили обо всём, находя темы для разговора каждый вечер. Почти каждый. Потому что всё-таки хоть и одна планета, но разные страны, возможности, даже желания, хотя масса из них настолько тесно обнимается, что, кажется, они сейчас кого-нибудь родят и нужно будет принести деревянную свистульку, хотя я понятия не имею, зачем. Да, такое бывает. Это фантастика, невозможно и ещё много разных слов. Но мы говорим. И она, так же, как и я, в любой освободившийся вечер готова к новому разговору. А я, как и она, его жду. Можно называть это как угодно. Любыми доступными словами. Да, я её не видел. И не тороплю. И не настаиваю. Просто уверен, что увижу. Всё остальное - неважно. Хотя она, наверняка, думает малюсенькую чуточку иначе. И мне, я так подозреваю, снова немножечко влетит.

Я знаю, что она делает пробежки по утрам, воспитывает сына, у неё совершенно белые волосы, непослушные, воинственные и даже какие-то разгильдяйские, им вечно хочется показать, что они с их хозяйкой совершенно солидарны. Кстати, так я её тоже называю. Хозяйка. За абсолютную преданность тому, что она делает. Будь то её дом, работа, подросток-сын, не слишком многочисленные подруги, обычные девичьи шушарашки или же кухонное волшебство, после чего я не имею права не упомянуть мои многочисленные тексты и её отношение к ним. Многое из чего, как я уже говорил, без неё просто не появилось бы на свет.

Спасибо, Нинуш. Спасибо, Хозяйка. За то, что постучалась когда-то в моё пустое диалоговое окно. А ещё с днём Рождения тебя. Как, я до сих пор не упомянул, к чему вообще весь этот мой, так сказать, ночной не знаю что? А вот к чему. Тринадцатое число, я однажды подумал, что это шутка, и мне даже крепко попало вот этими самыми и вполне ощутимыми взрывами, но никто не пострадал, зато ты потом призналась, что зря спалила забор и не должна была игнорировать кошку, а сегодня мне хочется сказать, что я благодарен. Тебе. За то, что ты именно такая всё-таки существуешь. Это здорово. И про возможность выпить какой угодно по цвету и запаху коньяк, даже если это будет сливовый компот, я нисколечко не забыл. С днём Рождения. Обязательно расскажи мне сегодня, как всё прошло. А я пока сварю рис. Недавно с работы. Ром я уже налил.


GC


13. 01. 2018