Зонт

Июль, горячий асфальт. Липкая и чёрная дорога размеренно дышит, то вздымаясь, то опускаясь с горы, тянется от деревни к деревне. Я кручу педали велосипеда из последних сил - пока на дороге нет машин. И мне не надо съезжать на глиняные колдобины, которые запомнили давнишний ливень в виде полосы препятствий. Если крутить педали на обочине, то кажется, что ты неловко и глупо скачешь на необъезженном жеребце. Либо страдать, либо останавливаться, чтобы не смешить проезжающих, и в худшем случае – не упасть.

Семь с половиной километров туда, семь с половиной обратно – моя ежедневная дорога от дома до работы. Я недавно окончила техникум, обслуживаю 800 голов крупного рогатого скота. Я уже преодолела едкое сопротивление, которое оказывают работники фермы молодому ветеринару. И стала той Аллой Юрьевной, которую по традиции приведут в пример моей замене. Но я совсем не уверена в себе, мне кажется, что всегда со мной что-то не в порядке. В идеале мне нужен 42 размер одежды, а не 46, светлые волосы непременно должны быть иссиня-черными, не прямыми, а вьющимися, а большая грудь – маленькой. И еще тысячи пунктов для перемен, как тогда думалось, важных для жизни. Меня пугает и заботит мнение окружающих, и главное, что скажут друзья и коллеги мужа. Достаточно ли я красива и хороша для молодой жены, которую он недавно привез себе из Москвы. Потому преодолеть пробег мне нужно быстро, ведь больше всего на свете мне не хочется попадаться дорожно-строительной бригаде мужа на глаза.

Я задыхаюсь от духоты при подъеме в гору. Передо мной, словно живой, мерцает раскаленный воздух, от жара которого расплываются очертания горизонта. А там впереди я вижу плотную стену воды до самого неба. И выхода у меня нет, я мчусь с горы и ныряю. Ливень придавливает меня к асфальту. За несколько секунд я промокаю насквозь. Белая легкая кофточка и кружевное белье на мне становятся предательски прозрачными. Под ними видны даже мурашки, которые бегут по коже от ледяной воды. Что уже говорить обо всем остальном. От мысли, как я сейчас глупо выгляжу, мокрая и облезлая, полуголая, мне невыносимо стыдно. Можно же было переждать дождь в стороне, надо же возить с собой зонт, нельзя же надевать прозрачное. Единственное решение, которое ко мне пришло – надо быстрее, еще быстрее крутить педали. Пока я на асфальте, пока нет машин.

Совсем недалеко от дома, за раскатами грома я слышу гул приближающегося сзади грузовика. И представляю, что мимо меня сейчас проедет бригада мужа, не иначе. А я тут в таком распрекрасном виде. И я еще быстрее кручу педали, видя впереди спасение от позора – поворот на задворки, через которые я смогу добраться до дома незамеченной. И пусть мне придется на себе тащить велосипед через траву, которая мне по пояс, и почти утонуть в грязи, ничего, всё отстираю, всё переживу. Лишь бы только успеть, чтобы меня никто не увидел спереди. И не успеваю. Под натиском приближающейся машины я съезжаю на обочину. А дождь всё идет, и кончаться не собирается. И с дороги меня теснят далеко не те, кого я в ужасе ожидала встретить.

В тот день муж работал на территории закрытого городка с воинской частью, рядом с которым мы и жили. И меня, один за другим, складываясь в моем восприятии в тугой жгут бесконечности, обгоняет колонна из грузовиков, набитых под завязку юными солдатиками. Июль же, жара, брезенты с кузовов откинуты. А я "еду" по обочине, мокрая и практически обнаженная, и от стыда не могу остановиться. На меня устремляются сотни голодных глаз. Но они не просто смотрят, они хором свистят, кричат и почти вываливаются на дорогу мне под колеса. Сейчас бы, наверное, я помахала им рукой и сделала пару неприличных жестов, но тогда я думала только о повороте, который так медленно приближался. И вот оно облегчение, я сворачиваю на окольный путь и взрываюсь от истерического смеха, представляя какие сны сегодня будет смотреть казарма.

Болотная грязь, острая трава, жгучая крапива и неподъемный от усталости велосипед. Вот, наконец-то, задняя калитка дома, до которой меня заботливо проводил ливень. Как только я ввалилась на безопасную территорию, дождь тут же прекратился. На меня приветливо посмотрело солнце с чистого неба, бездонного, как глаза новорожденного телёнка, которого я утром приняла на руки. А чёрные и злые тучи грузно уплывали в сторону, задевая дымчатым пузом верхушки деревьев, оставляя томную прохладу и свежесть. И можно выдохнуть. А завтра снова – семь с половиной километров туда, семь с половиной обратно. И, главное, не забыть зонт.