Николай Второй был антисемитом

http://russian-bazaar.com/ru/content/17880.htm


Как известно, последними русскими царями были Александр Третий и Николай Второй.
Александр Третий не любил евреев, он был ярым антисемитом и этого никогда не скрывал. Вместе с тем он считал, что раз они есть и их много, иногда следует проявлять гибкость, особенно в отношении богатых и влиятельных людей. Его наследник Николай Второй унаследовал от отца юдофобию в полной мере. Его политика по еврейскому вопросу была еще более агрессивной и никакой гибкости не предусматривала. Эта политика была враждебна евреям, да и самой России наносила огромный вред - внутри страны усиливала социальную напряженность и портила имидж на международной арене.
Некоторые министры и другие государственные деятели пытались все же политику царизма в “еврейском вопросе” сделать более гибкой, терпимой и, наконец, рациональной. И здесь в первую очередь надо назвать Сергея Юльевича Витте. Он активно пытался воздействовать на Александра Третьего и на Николая Второго, стремился добиться этой цели, однако много сделать не смог. Слишком глубоко юдофобия сидела, особенно в Николае Втором.
На всех железных дорогах России литерный поезд Александра Третьего шел с огромной для того времени скоростью - император любил быструю езду. Исключением была лишь Юго-Западная дорога, по ней царский поезд пропускали как обычный. Это вызвало возмущение “хозяина земли Русской”.
Сергей Юльевич Витте, один из директоров этой дороги, пытался объяснить самодержцу, что чересчур быстрая езда опасна.
- Да что вы говорите! - возразил царь. - Я на других дорогах езжу, и никто мне не уменьшает скорость, а на вашей дороге нельзя ехать, потому что она жидовская.
Это был намек на то, что председателем правления Юго-Западной магистрали был еврей Блиох. Витте тихо сказал стоявшему рядом министру путей сообщения:
- Пускай делают другие, что хотят, а я государю голову ломать не хочу.
Эти слова Александр Третий услышал, счел дерзостью, но промолчал. Через два месяца после этого царский поезд шел из Ялты в Москву, развил как всегда большую скорость. Поезд вели два тяжелых паровоза, которые обычно используются для товарных составов и не рассчитаны на такую скорость. В результате неподалеку от Харькова был выбит рельс и состав свалился под откос. Было много пострадавших. Во время крушения царская семья находилась в вагоне-столовой. Крыша упала на Александра Третьего, но он благодаря своей недюжинной силе сумел удержать ее на спине, и никого не задавило.
По предложению царя Витте был назначен главным экспертом при расследовании причин катастрофы. Вскоре Витте стал министром путей сообщения, затем долгое время был министром финансов, занимал пост премьер-министра. Сергей Витте был одним из немногих выдающихся государственных деятелей России конца XIX - начала XX века. С этим именем связан ряд реформ, в частности финансовая, в результате которой русская валюта стала одной из самых стабильных в мире. Как никто другой, он понимал необходимость и даже неотвратимость преобразований в стране. Но попытки убедить в этом последних царей России натыкались на глухую стену непонимания.
Витте в бытность министром и премьер-министром приходилось неоднократно заниматься еврейским вопросом. Положению евреев в России много внимания уделено в двухтомных воспоминаниях Сергея Юльевича. К этому вопросу он обращается в целом ряде документов, направленных Александру Третьему и Николаю Второму.
Вскоре после того как Витте занял пост министра путей сообщения, Александр Третий спросил у него:
- Правда ли, что вы стоите за евреев?
Витте в ответ попросил разрешения задать встречный вопрос. Получив разрешение, спросил, может ли император потопить всех евреев в Черном море. Если может, то понятно такое решение вопроса, какое существует сейчас. Если же не может, то единственное решение еврейского вопроса заключается в том, чтобы дать им возможность жить.
Однако в окружении Александра Третьего и Николая Второго преобладали злобные антисемиты и они определяли политику царей в отношении евреев.
В 1882 году барон Г.Гинцбург направил Александру Третьему “Всеподданнейшую записку”, в которой писал о тяжелом положении еврейского населения и просил царя остановить творимые “над личностью и имуществом евреев жестокие насилия”. В связи с этой запиской тогдашний министр внутренних дел Н.Игнатьев сообщал императору, что сведения, содержащиеся в ней, являются неверными, что “необходимо твердо и неуклонно следовать по начертанному Вашим Императорским Величеством пути и возможно скорее избавить коренное население от еврейского гнета”. Когда в Варшаве произошел еврейский погром, Александр Третий выговаривал генерал-губернатору Гурко:
- Сердце мое радуется, когда бьют евреев, но дозволить это ни в коем случае не следует.
Жестокий враг евреев К.Победоносцев преподавал право и законоведение Александру Третьему и Николаю Второму в бытность их наследниками престола. Затем 25 лет Победоносцев занимал пост обер-прокурора Синода. Так вот, Победоносцев убеждал царя, что есть один путь решения еврейского вопроса: “одна треть евреев эмигрирует, одна треть переменит веру и одна треть погибнет”.
* * *
Возникшее в начале ХХ века черносотенное движение Витте и многие другие политические деятели считали большой бедой для России. В ноябре 1905 года в Петербурге создается Союз русского народа. Вскоре его представителей принял царь Николай Второй. Он заявил:
- Объединяйтесь, люди русские, я рассчитываю на вас.
Главным лозунгом Союза русского народа стал призыв “Бей жидов, спасай Россию!” На финансирование этого союза погромщиков Николай выделил крупные средства.
Царская охранка ориентировала руководителей союза “зачислять в жиды” всех революционно настроенных людей, либеральную интеллигенцию. Царская охранка - координатор действий черносотенцев - разработала “памятку”, в которой к жидам относили всякого “в шляпе, пенсне и с козлиной бородкой”. Основную массу черносотенцев составляли люмпены. Но среди руководителей союза и его отделений было немало представителей интеллигенции. Наставниками, духовными пастырями черносотенцев были деятели Русской Православной Церкви - иеромонах Илидор, епископы Гермоген, Евлогий и др.
Опять обратимся к Сергею Витте. В его воспоминаниях содержится уничтожающая критика черносотенного движения, его лидеров и участников. Он писал:
“Эта партия зиждется не на разуме и благородстве, а на страстях. Большинство ее вождей - политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы”.
При Николае Втором душою и главным сочинителем всех антисемитских законов и административных мер был министр внутренних дел Плеве. Хорошо знающие его люди говорили, что лично Плеве против евреев ничего не имел, но эта политика нравилась Николаю, и поэтому он старался вовсю. Император объяснял в письме матери, что погромы - результат того, что народ возмущен наглостью жидов. За страшными картинами кишиневского и других погромов стоит зловещая фигура царского министра Плеве. Сами по себе кишиневские люмпены и их последователи в других городах вряд ли смогли бы так организоваться, если бы ими не руководила охранка. Жандармы рассматривали погромы как важное средство противодействия революции. При Департаменте полиции был создан специальный отдел “пропаганды”, который выпускал провокационные листовки погромного характера, направленные против евреев. Когда премьер-министр Витте доложил об этом Николаю Второму, то оказалось, что царь все знает и даже считает, что этот отдел занимается полезным делом.
Нередко офицеры полиции выступали в роли руководителей погромов. Так, в Гомеле жандармский офицер Подгоричани возглавил громил. Когда его хотели за это отдать под суд, Николай Второй взял бандита в жандармском мундире под защиту. И тот был назначен полицмейстером в один из крупных городов юга России.
После Первой русской революции положение евреев в стране еще более ухудшилось, юдофобия усилилась.
* * *
Судьба Николая Второго и его семьи ужасна, но идеализировать последнего русского самодержца - это далеко уходить от истины. Он был очень слабым и очень ограниченным правителем. Не терпел споров, дискуссий. Чем сильнее был министр, тем хуже к нему относился царь. Правда, сильные министры попадались редко, очень редко. А вот случайные люди - весьма часто.
Например, министром путей сообщения довольно долгое время был Посьет. Когда он приезжал на железнодорожную станцию, то прежде всего шел осматривать туалеты, в порядке ли они. Если эти места были в полном порядке, то на остальное он не обращал внимания. Вероятно, потому, что считал себя специалистом именно по этой части.
Вот такие “специалисты” преобладали в окружении последних самодержцев.
* * *
В 1904 году вспыхнула русско-японская война. Россия терпела поражение за поражением. В этой обстановке единственным выходом оставалось прекращение военных действий и переговоры о мире. Переговоры проходили в США, в Портсмуте. Вести их было поручено Витте. Его стараниями Портсмутский мир был довольно почетным для России, ее потери были сведены к минимуму.
После подписания Портсмутского мира тогдашний президент США Теодор Рузвельт пригласил Витте в Белый дом и вручил личное письмо Николаю Второму. В нем президент обращался к царю с просьбой. Согласно торговому договору между США и Россией от 1832 года американцы имеют право свободно приезжать в Россию. Могут быть ограничения, но не связанные с вероисповеданием. Русские же власти делают ограничения в отношении евреев. В письме Рузвельта царю подчеркивалось, что американцы никогда не смогут примириться с тем, что можно разделить людей в отношении их порядочности или благонадежности, исходя из принадлежности к тому или иному вероисповеданию. В связи с этим президент США просит отменить эту практику ущемления прав американских граждан. Николай передал это письмо министру внутренних дел. Была создана комиссия, которая ничего не решила. Дело кончилось тем, что США денонсировали торговый договор с Россией 1832 года на том основании, что они не могут примириться с произволом в отношении своих граждан.
Как видим антисемитизм Николая бил крепко по России, по ее государственным интересам. Ведь Рузвельт просил-то всего ничего: не ущемлять права американских евреев, выразивших желание посетить Россию. Он не вмешивался в ее внутренние дела, не касался русских евреев. Но Николай предпочел даже разрыв торговых отношений с США - лишь бы не отойти ни на шаг в традиционной политике юдофобии. Гнусные антисемитские акции, открытая поддержка их царями и их администрацией вели к тому, что евреи все активнее поднимались на борьбу за свои права. Одни шли в ряды радикальных революционных партий, другие видели единственный выход в сионизме, в переселении на свою историческую родину.
* * *
В советские времена Петр Столыпин считался олицетворением оголтелой реакции. “Столыпинский галстук” - виселица - считалась главным атрибутом того времени, когда он был премьер-министром. Теперь в России многие историки и публицисты считают его великим реформатором. Думаем, что это вопрос спорный, хотя, конечно, некоторые реформы он пытался провести.
Насчет еврейского вопроса скажем прямо - Столыпин был юдофобом. Об этом свидетельствуют многие его высказывания. И все же он понимал, что крайне необходимо улучшить, облегчить положение еврейского населения и в связи с этим предложил провести “закон о еврейском равноправии”. Законопроект долго пролежал у Николая. Наконец, он вернул Столыпину журнал Совета министров с таким письмом на имя премьер-министра:
“Возвращаю вам журнал по еврейскому вопросу неутвержденным. Задолго до представления его мне могу сказать, и денно, и нощно я раздумывал о нем. Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, внутренний голос мне настойчиво твердит, чтобы я не брал этого решения на себя”.
Внутренний голос Николая чаще всего совпадал с советами, рекомендациями его супруги Александры Федоровны, которые кроме вреда ничего не приносили. Царица, “милая Аликс”, была еще менее компетентна в государственных делах, чем царские министры.
Политика махрового антисемитизма, проводимая Александром Третьим и Николаем Вторым, ослабляла государство и стала одной из причин крушения монархии. Черносотенцы, на которых опирались последние цари, могли организовать погромы и вызвать потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не были способны.
Свыше 100 лет тому назад Витте писал о Николае Втором:
“И бедный государь мечтает, опираясь на партию черносотенцев, восстановить величие России. Бедный государь”.
* * *
В современной России появилось немало черносотенцев и они даже образовали Союз русского народа на базе идеологии дореволюционного союза. Цель та же - борьба с евреями и возрождение империи. Правда, руководители этого союза так передрались между собой, что даже забыли на время о евреях и империи. К тому же эта организация очень уж напоминает “Союз меча и орала” из бессмертного произведения Ильфа и Петрова.
Сейчас этих союзов уже несколько и каждый из них претендует на ведущую роль на ниве борьбы с евреями. Но попытки повернуть время вспять обречены. Об этом свидетельствуют уроки истории, которые современные юдофобы упорно игнорируют.
Иосиф ТЕЛЬМАН,
кандидат исторических
наук, Нешер


http://russian-bazaar.com/ru/content/17880.htm


Позицию киевской еврейской молодежи того времени лучше всего выразил сын раввина Борис Абрамович Гуревич в брошюре «О вопросах культурной жизни евреев». В частности, он писал: «От рождения и до гроба жизнь русского еврея - непрерывный путь унижения, позора, борьбы, напоминающий агонию» . Борис Гуревич вспоминает о ночных облавах на евреев, устраиваемых полицией, высылке евреев из города, еврейском бесправии, обвинении евреев в ритуальных убийствах. Автор говорит о необходимости предоставления евреям равноправия и о том, что отсутствие равных прав для евреев является постыдным грехом России . Несмотря на то, что в этой брошюре не было призыва ни к революционной борьбе, ни к свержению существующей власти, все экземпляры ее были конфискованы полицией, а против ее автора было возбуждено уголовное преследование . Говорить правду о бесправном положении евреев в России уже считалось преступлением. Из-за существовавшей в Российской империи карательной цензуры немедленной реакции киевского еврейства на дарение Торы царю не последовало. Но об этом факте не забыли: 6 лет спустя, в 1917 году, во время проведения съезда еврейских организаций в Киеве, делегация партии Бунд отказалась почтить вставанием «Святые свитки Торы». Позицию бундистов объяснил в своем памфлете еврейский публицист и член Центрального Комитета Бунда Давид Заславский. Он писал в памфлете «Ответ раввинам»: «Почему вы не похоронили эти свитки? …они свидетели вашего позора. Если бы только эти свитки могли говорить, - «прочь отсюда!» - сказали бы они. Вы продали нас для позора, вы превратили нас в рабов… вы, хранители религии, поклонялись земному богу, идолу автократии и вы принесли ему в дар ваши святые свитки Торы… За погромы - Тора царю, за высылку - Тора царю, за дело Бейлиса - Тора царю. С ненавистью в ваших сердцах и лицемерной улыбкой на ваших губах вы дарили ваши Торы царю… вы дрожали, как рабы, как побитые собаки, и утратили вашу святость … Люди не просили вас этого делать… Рабами вы были, рабами и остались» .


http://ruskline.ru/monitoring_smi/2008/12/20/car_i_evrei/


О книге Савелия Дудакова "Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России".

Продолжение. Начало в № 14(17)
ЦАРИ И ЕВРЕИ
Отношение русских царей к евреям, как показано в книге, могло колебаться от безоговорочно отрицательного у дочери Петра I Елизаветы (известна ее резолюция на докладе Сената от 16 декабря 1745 г. о разрешении въезда в страну купцов-евреев: "От врагов Христовых не желаю интересной прибыли") до ограниченно-либерального у Александра II Освободителя, но, как констатирует исследователь, "в общем, линия была вполне антииудаистской". В XIX веке с удивительной закономерностью царя-либерала сменял царь-"жидоед", и все возвращалось вспять, а затем становилось еще хуже. Александр I, "будучи от природы весьма "добрым" человеком, ...относился благожелательно и к еврейству", "движимый любопытством, ...неоднократно посещал еврейские синагоги" и "обожал... еврейскую кухню". А его брата, Николая I, "трудно вообразить... вкушающим хлеб-соль в еврейском доме. Он даже видеть евреев не мог... Ничего хорошего, кроме многочисленных "гзейрес" (напастей) еврейский народ при нем не испытал".
Однако его сын, Александр Николаевич, уже не страдал зоологической юдофобией, и евреи были ему благодарны хотя бы потому, что он освободил их "от страшной воинской повинности, ликвидировал кантонистскую службу, а следовательно, остановил вал насильственного крещения".
Наследником Освободителя стал Александр III. "Умиротворив" и "подморозив", по совету приближенных, потрясенную покушениями страну, царь фактически дал зеленый свет еврейским погромам, которые ознаменовали уже начало его правления (1881-1882 годы). Хотя и опасался, что погромы могут привести к дестабилизации положения в стране. Варшавскому генерал-губернатору И.Гурко царь заявил по поводу погромов: "В глубине души я всегда рад, когда бьют евреев. И все-таки не надо допускать этого".
Логическим завершением этого государственного антисемитизма была политика последнего царя - Николая II, который снял все препоны на пути погромов и насилий над евреями. Он не постеснялся носить значок "Союза русского народа" и способствовал распространению "Протоколов сионских мудрецов". "Какая глубина мысли!.. Какая точность в осуществлении программы!.. Не может быть никакого сомнения в их подлинности...", - записал он на полях книги Нилуса. Правда, ознакомившись затем с результатами секретного расследования, предпринятого по инициативе П.Столыпина и установившего факт подлога, Николай вынес резолюцию: "Протоколы изъять, нельзя чистое дело защищать грязными способами".
Красноречивое свидетельство наследственного антисемитизма русских царей - ответ Николая II на предложение Столыпина и возглавляемого им правительства по еврейскому вопросу. Столыпин полагал, что после царского манифеста 17 октября 1905 года, даровавшего россиянам начала гражданского равноправия, "евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия" и что до "коренного решения еврейского вопроса... Думой" можно отменить "не оправдываемые обстоятельствами времени наиболее стеснительные ограничения", наложенные на них законом. Николай отказался сделать это: "Несмотря на самые убедительные доводы в пользу принятия положительного решения по этому делу, - внутренний голос все настойчивее твердит мне, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала. Поэтому и в данном случае я намерен следовать ее велениям". "Этот роковой ответ, - комментирует С. Дудаков, - безусловно, подтверждает, что
антисемитизм императора носил религиозный характер... император - раб чувства, а не факта. Нежелание разрешить насущные проблемы толкало империю в пропасть...".
"ЩИТ СТАВИТ РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, СОВЕСТЬ НАЦИИ"
Опасность, грозившую нравственному состоянию общества, осознали в полной мере, пожалуй, только в начале XX века русские писатели, философы и общественные деятели. Они поняли, что "еврейский вопрос есть вопрос нашей русской внутренней жизни" и что "зараза антисемитизма... охватила не одни антисемитские круги" (Дм. Философов). В начале 1915 года Максимом Горьким, Леонидом Андреевым и Федором Сологубом было образовано Русское общество для изучения еврейской жизни, первоначально называвшееся Лигой борьбы с антисемитизмом. Оно предприняло ряд важных акций в защиту евреев - жертв новых лживых обвинений и погромов в условиях Первой мировой войны. Была распространена (через газеты) анкета об отношении к евреям и антисемитизму, на которую было получено около 500 откликов "врагов и друзей еврейства". Целью этой акции было не только выяснить то или иное отношение к евреям, но главным образом мотивацию такого отношения. 15 декабря 1915 года Максим Горький выступил в Обществе с докладом о результатах анкетирования, а затем опубликовал этот доклад в редактировавшемся им журнале "Летопись". Материал этот в чем-то не устарел и поныне.
Думается, что такая повседневная работа по просвещению российского общества и ознакомлению его с ценностями иудаизма необходима и в настоящее время. Савелий Дудаков сосредоточил свое внимание на "парадоксах и причудах" российского филосемитизма и антисемитизма. Сенсационность придают книге приведенные в ней мало или вовсе не известные факты о наличии еврейской крови в том или ином художнике, писателе, общественном деятеле (И.Репин, А.Блок, К.Чуковский, В.Нессельроде, С.Витте и др.).
НО ВСЕГДА ЛИ ВАЖНА "КРОВЬ"?
Не преувеличиваем ли мы подчас ее значение? В вопросах любви и ненависти к евреям все может происходить самым неожиданным образом. Известны евреи по крови, выкресты - ярые ненавистника еврейства (Я.Брафман, Н.Нотович и др.). И были в России неевреи, испытывавшие постоянную тягу к еврейству, к его духовным ценностям.
Яркий пример - русский философ и поэт Владимир Соловьев (1855-1900), о котором ярко и увлекательно рассказывается в книге. Этот убежденный христианин был последовательным и непреклонным в своих практических делах в пользу евреев филосемитом, обличал в своих статьях христианский антисемитизм. В самое темное время травли и еврейских погромов, в феврале 1882 г., спустя год после убийства Александра II, он прочел в Санкт-Петербургском университете публичную лекцию об историческом значении еврейства, имевшую потрясающий резонанс в русском обществе. Собирал подписи под петицией императору о предоставлении российским евреям гражданских прав. Чтобы понять дух еврейства, он изучал древнееврейский язык и читал священные книги. А, находясь на смертном одре, молился Б-гу об облегчении участи евреев, испытывая чувство вины перед "бедствующим Израилем", и последними его словами были "Шма, Исроэль..." "И настанет день, предсказывал Вл.Соловьев, когда все народы пойдут за Израилем".
В ЧЕМ НАША ОПОРА?
Можем ли мы, евреи, внимать равнодушно тому добру и злу, которые проявляют к нам окружающие народы? Вероятно, нет, хотя осознаем себя вполне самодостаточными и не нуждаемся в чьем-либо покровительстве. Ведь филосемитизм и антисемитизм, как это было всегда, претворяются в конкретные дела - добрые или злые... Тому, что мы существуем как народ, как духовное единство, пережившее все катаклизмы, есть только одно объяснение - наша верность Торе, заповедованной свыше.
Книга С.Дудакова дает пищу уму и сердцу. Ее стоит читать и перечитывать...
"Дварим", Израиль
http://www.jewukr.org/observer/jo15_18/p1101_r.html

РОМАНОВЫ И ЕВРЕИ


Из ближайшего семейного окружения царя следует остановиться на двух фигурах, которые считаются полярными, но на самом деле обнаруживают духовное сродство по еврейскому вопросу. Мы говорим о дяде последнего царя вел. кн. Сергее Александровиче и двоюродном дяде вел. кн. Константине Константиновиче ("дядя Костя" – так называл его Николай). Прибегнем еще раз к воспоминаниям Александра Михайловича, ибо они наиболее полно охватывают последние 50 лет истории семейства Романовых. Будучи некотором образом "дважды Романовым" – внуком Николая I, да еще женатым на правнучке Николая I, монархистом до мозга костей, он тем не менее пытается быть объективным в отношении членов романовской семьи.
Это – живые люди с теми или иными достоинствами и недостатками. И о себе он пишет, отнюдь не приукрашивая свое прошлое. Единственное исключение из этого правила: "Дядя Сергей – Великий Князь Сергей Александрович – сыграл роковую роль в падении Империи и был отчасти ответствен за катастрофу во время празднования коронации Николая II на Ходынском поле, в 1896 г. При всем желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу ее найти" (курсив мой. – С. Д.)44. Далее он называет его посредственным офицером, абсолютно незаслуженно командующим гвардейским полком. Совершенно невежественный в вопросах внутренней политики, не имеющий административного опыта, он был назначен на пост генерал-губернатора Москвы. "Упрямый, дерзкий, неприятный, бравирующий своими недостатками" – так характеризует его мемуарист. По понятным соображениям Александр Михайлович лишь намекает на противоестественный порок великого князя. Но Сергею Юльевичу Витте нечего стесняться: "Мои взгляды и его расходились, ибо Сергей Александрович был, с одной стороны, взглядов очень узкоконсервативных, а с другой стороны, он был религиозен, но с большим оттенком религиозного ханжества. Кроме того, его постоянно окружали несколько сравнительно молодых людей, которые с ним были особенно дружны. Я не хочу этим сказать, что у него были какие-нибудь дурные инстинкты, но некоторая психологическая анормальность которая выражается часто в особого рода влюбленном отношении к молодым людям, у него, несомненно, была"45 А.А. Половцов писал в своем не полностью опубликованном дневнике, особо выделяя Сергея Александровича: "Если два старших брата (Александр, Алексей) имеют презрение к человечеству, то третий (Сергей) всецело пользуется презрением человечества"46.
П.А. Зайончковский без обиняков подчеркивает, что в 80-е годы Сергей Александрович, "полукретин, с крайне примитивным мышлением реакционно-шовинистического порядка", командуя лейб-гвардии Преображенским полком, "активно содействовал процветанию противоестественного порока"47. Это уголовное дело по "наследству" попало в руки молодого жандармского офицера, но на известном этапе было прекращено сверху…48 По свидетельству Витте, великий князь был ярым противником евреев. Ретроград, крайне ограниченный человек, он своей политикой довел Москву до революционного взрыва. Витте решительно утверждает, что все меры, принятые в Москве великим князем, не могли пройти через Государственный совет – иными словами, даже несовершенное законодательство Российской империи находилось в вопиющем противоречии с деяниями Сергея Александровича. Назначенный генерал-губернатором Москвы в 1891 г., он начал свою деятельность с очищения Москвы от евреев, которым якобы попустительствовал его предшественник князь Владимир Андреевич Долгоруков (1810-1891), находившийся на этой должности с 1856 г.
Старый русский барин, Рюрикович, действительно благоволил евреям. Современник называет его аристократом с ног до головы49. Мягкий, воспитанный, он сохранил некоторые либеральные взгляды времен освободительных реформ, не любил "резкостей" К.П. Победоносцева. В.А. Долгоруков поддерживал тесные отношения с семейством Поляковых, особенно с Лазарем Моисеевичем, председателем еврейской общины, и это была определенная позиция, та же, что и у близкого ему человека – Михаила Никифоровича Каткова. Это были люди правых взглядов, но лишенные тени юдофобии.
Понятно, что антисемиты утверждали, что и князь, и Катков находятся на содержании евреев. Если это и так, то взяточничество процветало в прямой пропорциональной зависимости от юридического бесправия евреев. Как бы то ни было, но во главе Москвы в течение 35 лет стоял человек, не зараженный квасным патриотизмом. Без всякого сомнения князя Владимира Андреевича Долгорукова можно отнести к аристократам духа.
Что же касается Сергея Александровича, то он начал газетную травлю старого, заслуженного человека. Статьи носили прямой доносительский характер: "Москва ожидовела", "Москва наводнена евреями", "Евреи захватили все в Москве", "Вся торговля в их руках" и т. д. Удалить Рюриковича даже брату царя было сложно, ждать смерти – некогда. Старик все понимал. Анекдот рассказывает, что нетерпеливый брат царя на балу обратился к Долгорукову: "Ах, я так люблю Москву, мне очень хотелось бы жить в Москве". Старик отпарировал: "А я, ваше императорское высочество, очень хотел бы умереть в Москве"50. Гуманный венценосец помог брату: "Кто правит в Москве? – издевательски спросил он Долгорукова, – "Вы или Поляков?" Впрочем, Александр III не мог забыть, что племянница Долгорукова была его мачехой… Старый, заслуженный человек был уволен 28 февраля 1891 г.
Из Москвы было выселено не менее 30 тыс. евреев. Вермель называет еще большую цифру – 38 тыс. Тысячи остались без приюта, слабые духом крестились, и таких было немало. Существует целая литература, рассказывающая о московской трагедии51.
Мы не будем останавливаться на этом сюжете, он достаточно известен по литературе.
Расскажем лишь об одном эпизоде, активным участником которого был Сергей Александрович и жертвами которого стали кантонисты-выкресты. При первом посещении Москвы великий князь зашел в Соборную церковь Христа Спасителя. Каково было его удивление, когда среди соборной прислуги, состоящей из отставных старых солдат, он обнаружил несколько лиц семитского типа. Все они были уволены.
Рассказ об этом приведен, в частности, в воспоминаниях гравера Ивана Павлова52.
В эпоху нынешней "перестройки" произошли странные переоценки. Муссируются слухи, что русская православная церковь, движимая крайне реакционными силами, желает провозгласить Сергея Александровича в нарушение церковных норм и традиций – великомучеником… Комментарий из дневника следующего нашего персонажа великого князя Константина Константиновича Романова: "26 февраля 1891 г… Назначение Сергея всеми встречается с радостью… Сергей, хотя и мечтал когда-то о своем новом звании, как о чем-то несбыточном и недосягаемом, еще не может отдаться чувству радости: мысль о разлуке с полком его сильно огорчает…" Падишах горюет о покинутом гареме…
Константин Константинович Романов (1858-1915), K.P. – "лучший из Романовых", как его неоднократно называли, действительно резко выделялся на общем фоне. Поэт драматург человек, общавшийся с Фетом, Майковым, Полонским Достоевским, Гончаровым, Стасовым, Чайковским. Его отец Константин Николаевич, был одним из основных исполнителей "великих реформ" времени Александра II. Его П.А. Зайончковский называет "идейным вождем либеральной демократии"53. Великий князь Константин Николаевич был главою морского ведомства России, генерал-адмиралом. Издаваемый его ведомством "Морской сборник" предоставлял страницы журнала Гончарову, Станюковичу, Островскому, Мельникову-Печерскому, Григоровичу и другим классикам русской литературы.
Константин Константинович был талантливым поэтом и очень религиозным человеком.
Для своего времени он блестяще перевел "Гамлета" Шекспира. Достойно нес обязанности президента Академии наук. В нем было развито чутье на таланты. Он первым признал гений Ивана Павлова. В 1899 г. он провел большие юбилейные торжества в честь 100-летия Пушкина. По его инициативе при Отделении русского языка и словесности Академии наук был образован разряд изящной словесности.
Первыми академиками стали люди разных политических позиций (что делает честь К.Р.):
Л.Н. Толстой, А.Ф. Кони, А.П. Чехов, В.Г. Короленко, К.А. Арсеньев, А.А.
Голенищев-Кутузов, П.Д. Боборыкин и другие. Конечно, в его деятельности на посту главы Академии не все было однозначно. Такова история с аннулированием избрания в академики М. Горького. "На дух" великий князь не переносил творчество Валерия Брюсова. Но, к его чести, он никогда сам не искал "приключений". Прекрасно понимал, например, что из себя представляют взгляды К.П. Победоносцева. В своем дневнике от 10 января 1910 г. он сделал запись по поводу заседания Академии наук по вопросу изменения календаря. "Пока Победоносцев был обер-прокурором Синода, нечего было и думать двинуть это дело: он на всякое новое дело отзывался отказом"54.
Был, безусловно, не лишен чувства юмора. Однажды В.В. Стасов похвалил его стихи.
Не без самоиронии он записал в дневнике от 3 декабря 1886 г.: "Кажется, он нашего брата – великого князя, вообще считает ни к чему не способным, и радуется, когда из нашей среды выходит какой-нибудь труд"55.
Сам Константин Константинович считал себя поэтом. Он находился в переписке с Фетом, возлагавшим на него надежды, которые не вполне оправдались. В общем дарование К.Р. было скромным. Авторы предисловий послеперестроечных изданий великого князя жалуются на дискриминацию, замалчивание и даже на шельмование его творчества. Это лишь отчасти верно. К.Р. было предоставлено "элитарное место" в издании Библиотеки поэта ("Поэты 1880-1890-х годов". Л., 1972). В очень корректной манере написана биография поэта, дана характеристика его творчества, отмечены его дружеские отношения с рядом композиторов (А. Рубинштейном, П. Чайковским, А. Глазуновым, Р.
Глиэром и др.), написавших на его слова музыку. Романсы на слова К.Р. стали "наиболее долговечной частью его поэтического наследства"56.
Два стихотворения К.Р. вошли также в сборник "Библиотеки поэта" – "Песни и романсы русских поэтов" (М.; Л., 1965), где также дана объективная творческая биография поэта. В "Литературном наследстве" была опубликована акварель – карикатура художника Д.С. Стеллецкого "Выше бессмертные, ниже смертные", где изображался "Олимп" русской литературы из 10 человек, и К.Р. был в соседстве с Львом Толстым, Владимиром Соловьевым, Антоном Чеховым, Владимиром Короленко, Анатолием Кони и другими57.
Даже в суровые довоенные годы была опубликована переписка К.Р. и Ф.М.
Достоевского с комментарием, на уровне тех лет почти корректным58. До войны же публиковались отрывки из дневника в "Красном архиве".
Великий князь Константин Константинович умер 2 июня 1915 г. На общем собрании Академии наук большую речь произнес А.Ф. Кони. Кстати, Анатолий Федорович хвалил великого князя и неофициально. Так, в приватном письме к академику А.А.
Шахматову от 8 октября 1901 г. он именует К.Р. "нашим симпатичным президентом"59.
Одна из статей в память К.Р. носила название "Человек великой человечности".
Начало и конец творчества поэта были связаны с еврейской тематикой. В 1882 г. на страницах либерального журнала "Вестник Европы", выходившего под редакцией М.М.
Стасюлевича, было опубликовано первое стихотворение "Псалмопевец Давид", подписанное литерами К.Р.:
О, царь, скорбит душа твоя,
Томится и тоскует!
Я буду петь: пусть песнь моя
Твою печаль врачует…
В примечаниях к публикации стихов К.Р. в "Библиотеке поэта" об этом стихотворении приводится отзыв Я.П. Полонского из письма к великому князю от 20 января 1887 г.: "вполне безукоризненное и даже художественное стихотворение…"60 Незадолго до смерти он закончил мистерию "Царь Иудейский" (1914). В это издание вошли обширнейшие примечания К.Р., по словам А.Ф. Кони, "сами по себе представляющие в высшей степени ценный труд, богатый историческими и археологическими данными и справками"61, в нашу задачу не входит анализировать этот в высшей степени интересный труд. Отметим, что работа К.Р. была в какой-то степени стимулирована двумя произведениями его современников: поэмами "Иуда" (1879) С.Я. Надсона и "Гефсиманская ночь" (1884) Н.М. Минского. Задача, поставленная автором – воссоздать политические условия древности, – вступала в противоречие с православной традицией. И критика отметила, что драма "Царь Иудейский" "может оказаться чуждою религиозному настроению многих лиц"62. Мастерство автора и истинная религиозность сказались в том, что ни разу Сын Божий не появляется на сцене. Мы смотрим на происходящее глазами его современников, чаще всего лиц, упомянутых в Евангелии. При этом К.Р. не модернизирует их характеры – все они даны в свете исторических реалий, известных науке того времени. Основное в драме – появление Мессии. Иудеи ожидают появления политического Мессии, обязательно царя из дома Давидова, цель которого свергнуть ненавистное бремя римской власти и воцариться на престоле предков в Иерусалиме. Посему в уста традиционного "евангельского" саддукея вкладываются соответствующие слова: "Охота же вам верить, что нищий свергнет Кесарево иго и воцарится в городе святом, воссядет на Давидовом престоле". Здесь назревает трагедия – народ стонет от власти чужеземцев и в действительности может провозгласить Иисуса царем. К.Р. не возводит напраслины – евангельские фарисеи и саддукеи боятся, что с провозглашением народом Иисуса царем поднимется восстание и произойдет полный разгром Иудеи. Саддукей говорит: … римляне тогда, бесповоротно Страною нашей завладев, разрушат Святой Сион и Соломонов храм.
Ему вторит фарисей:
Не лучше ль для избранного народа,
Чтоб галилеянин один погиб,
Чем гибнуть всем из-за Него?63
Отсюда понятное желание как можно быстрее устранить Иисуса, чтобы не допустить "политических" осложнении и сохранить "хоть призрак той свободы, которую еще дарит нам Рим"64.
Ибо уверовать сами в Его миссию они не в состоянии. Фарисеи и саддукеи – слишком черствы, у них произошла подмена веры мишурой обрядности. Одно из самых сильных мест драмы – это речь Никодима, куда К. Р. довольно искусно вплетает цитаты из Ветхого Завета, используя гнев древних пророков – Исайи, Иеремии, Амоса – против "жестоковыйного Израиля":
О, жестоковыйный
Израильский народ! Народ строптивый!
Сыны погибели, вы позабыли,
Оставили вы Бога! Ярый гнев
Его не научил вас покоряться
Безропотно святой Господней воле.
Когда Он вывел из Египта вас,
И расступилось море перед вами,
[Когда пустыней мрачною вы шли,
И ваш пророк и вождь при блеске молний
Под грозные раскаты грома, в туче,
На высоте дымящейся горы
Беседу вел с Творцом сорокодневно,
Вы, вы тогда что делали в долине?
Из золота вы отлили тельца
И вкруг него неистово плясали
И в мерзостных бесчинствовали играх.
Вас пощадил Создатель и простил.
Чем вы Ему воздали за пощаду?]
Он посылал пророков вам и мудрых,
И праведных, а вы? Вы гнали их
Из града в град, бесчестили, камнями
Их побивали и казнили их"65
Естественно, что казнь Иисуса Никодим трактует в евангельском духе, главное событие драмы принимает в высшей степени антигуманный характер: последний пророк всепрощающей любви и – никакого всепрощения, никакой любви, только ненависть.
Пожалуй, это уже голос самого автора:
Дополните же ныне меру ваших
Отцов! Один, последний остается,
Всевышним посланный с небес на землю
К вам с проповедью мира и любви.
Как Моисей вознес змию в пустыне,
На крест вы Иисуса вознесете.
Но знайте: не отпустится во веки
Ни вам, ни детям вашим этот грех! 66
Если с еврейством все понятно, то с другим миром – римским, преемником которого по логике "Москва – Третий Рим" является северная империя, не все ясно. Для Понтия Пилата с его представлениями о civitas Romana и беспощадным презрением к еврейству Иисус, пока он его не видит всего лишь еврей какой-то",
"какой-то Иисус".
Когда невинен Он,
Его на волю
Я отпущу; а если смертной казни
Достоин, – повелю казнить. Одним
Презренным иудеем меньше будет…
Далее проблема усложняется, тем более что Сеян, покровитель Пилата, ненавистник евреев, настраивавший императора против иудеев, убит. Пилат готов оправдать Иисуса, к тому же мечтатели для римлян не опасны, и прокуратор уступает Синедриону.
Один из критиков отмечал не только исторический, но и бытовой реализм драмы.
Отсюда реакция православного Синода была скорее отрицательной, несмотря на высокое имя автора. И это понятно. Возьмем, к примеру, русскую икону; почему на "Распятиях" Богоматерь всегда изображена молодой женщиной? Исторически же ей должно было бы быть около 50 лет. Однако в истинно верующем человеке эта и подобные детали не могут посеять сомнение. Христианская идея становится величественнее, многозначительнее, если сопровождается не стилизацией, а реалиями времени. И более становится понятна цена победы христианства над языческим миром.
В Зимнем дворце, в Эрмитажном театре была поставлена драма К.Р. с музыкой А.
Глазунова. Особенно удачно была передана сцена бичевания Господа. Для того чтобы не сталкиваться с Синодом, была объявлена не премьера, а репетиция. Часть семейства Романовых испрашивала разрешение священника на просмотр, и не получив его, не явилась на спектакль. (На вопрос о "Царе Иудейском" великого князя Николая Николаевича протопресвитер Русской армии и флота о. Георгий Шавельский, человек, кстати, открытый новым веяниям, ответил, что "к святыне прикоснулись неосторожными руками"67. На постановке присутствовал государь, но отсутствовали Николай Николаевич и Петр Николаевич. Константин Романов играл роль Иосифа Аримафейского, в связи с которым евангельское выражение "страха ради иудейска" стало устойчивым выражением в русском языке68.
Чрезвычайно интересно отношение крайних правых к произведению августейшего родственника. Автор обширной статьи "Театральная пьеса о смерти и воскресении Христа, где специально анализируются книги Юрия Николаева ("В поисках за божеством" (СПб., 1913) и "Противники Бога под личиной богоискателей") и "Царь Иудейский" К.Р., Н. Варнавин, рассыпаясь в верноподданнических чувствах, как верующий православный возмущен попыткой перевести евангельский текст на театральные подмостки. Он абсолютно правильно отметил, что в ортодоксии в отличие от католицизма нет места мистериям, знакомым западному зрителю, и нет места пьесам на евангельский сюжет, известный протестантам. Хотя сам Иисус не выведен на сцене, в пьесе действуют несколько лиц, причисленных к лику святых (Никодим, Иосиф Аримафейский, Иоанна, две жены-мироносицы).
Именно поэтому на верующих христиан пьеса производит тягостное впечатление. В логике критику не отказать, а под конец он рубит правду-матку: сочинение императорского отпрыска просто бездарно. «Общее впечатление таково, – пишет автор статьи, – что "Царь Иудейский" является и в художественно-литературном отношении пьесой более чем посредственной. Стихи слабы и лишены лирического подъема»69. Следует добавить, что православной церковной традиции известны пьесы на библейский сюжет. Так, первой пьесой русского театра XVII в. была постановка "Артаксерсово действо" – история царицы Эсфири, заимствованная у еврейских "пуримшпиллеров"70.
В качестве примеров слабых стихов Варнавин приводит текст от Матфея в славянском переводе: "Камень, его же не в ряду сотвориша зиждущия, сей бысть во главу угла; от Господа бысть сие, и есть дивно во очею вашею" (Мф. 21:42). У К.Р., по мнению Варнавина, очень неудачно: "О Иисус! Отверженный Он камень, / Но камень, легший во главу угла". Критик считает: «Слово "легший" скребет как ножом по тарелке»71.
Но едва ли это справедливо. Что бы сказал он о следующих стихах гениального поэта, пересказывающего соответствующее евангельское место: "Ученики, осиленные дремой, / Валялись в придорожном ковыле"?
Но Варнавин, как большинство правых, не может остановиться: ему всюду мерещатся масоны и убиенные Ющинские. Варнавин критикует пересказ Евангелия о гибели Иисуса, который-де неточен, ибо мучения Христа в пьесе занижены, пытки должны равняться на современные примеры: "Вспомните, хотя бы, несчастного Андрюшу Ющинского. Сперва истязания евреев-сатанистов причиняли ему жестокие мучения, но к концу пытки он уже терял сознание, так что мучители должны были приводить его в чувство посредством уколов в печень…"72 Этот безумный пассаж нелогичен: из Евангелия ясно, что казнь Иисуса – это казнь, применяемая римлянами на всей территории империи, к ее виду древние евреи не имели отношения. Еврейская казнь – это побивание камнями (см. притчу о блуднице).
С другой стороны, брат бывшего премьера, Аркадий Столыпин, пришел в восхищение от произведения августейшего поэта, отметив не только безусловные литературные достоинства но и несомненную искренность, "чистоту чувств" автора. Никаких шероховатостей стиля Столыпин не чувствует, а даже обнаруживает несомненную связь с поэзией "пушскинской плеяды". Конечно, и для критика правого лагеря, поклонника музы К.Р., есть причина для огорчений: он считает, что для постановки "Царя Иудейского" на "наших образцовых сценах" требуются некоторые ограничения,
"о необходимости которых напомнили мне некрасивые проявления человеческой нетерпимости"73.
Еще несколько слов об актерском искусстве Константина Романова. Объективности добиться очень трудно. Безусловно одно – князь был одержим кулисами и даже пытался выступать на сцене. Так, он перевел "Мессинскую невесту" Шиллера и сам играл заглавную роль. Играл он роль герцога и, казалось, что тут-то ему и карты в руки, но был из ряда вон плох: костюм носить не умел, в плаще путался, дикция очень плохая, и – слово из песни не выкинешь – картавил…
Так о его игре отозвался Станиславский. Но еще хуже было, когда великий князь, переведя "Гамлета", поставил его в своем театре и пригласил на постановку знаменитого Сальвини, который не мог понять, какую пьесу играют…74 Вот еще один любопытный факт, приведенный Варнавиным, – дело "Царя Иудейского" дошло до Думы, где выразителем общего мнения правых депутатов Думы об удручающем впечатлении, производимом пьесой на верующих христиан, стал о. Алексей Мешковский!75 Кажется, приводя этот факт, несложно найти и аллюзии в пьесе: Рим победил Иудею.
Никто никогда не говорил о К.Р. как об антисемите. По крайней мере, при жизни.
Еврейский мир был по отношению к нему корректен. Когда заходила речь о Романовых, его всегда выделяли: «О, это совсем другой человек! К.Р. – тонкий эстет и поэт, друг Фета и Минского, автор "Царя Иудейского", президент Академии наук, милый гуманный, простой… Лучший из Романовых»76. Увы, это было не так. В 1904 г. ушел в отставку министр просвещения Григорий Эдуардович Зенгер (1853-1919), бывший профессор Варшавского университета, классик, влюбленный в свое дело, блистательно переведший на латынь "Евгения Онегина", человек, о котором говорили приблизительно то же, что и о Константине Константиновиче: "человек кристальной чистоты, но не от мира сего", "либеральнейший и честнейший человек", "по натуре поэт". И вот эти двое "лучших и честнейших" людей пришли в столкновение по еврейскому вопросу и победителем, естественно, остался царственный родич.
История отставки министра просвещения приблизительно такова. Великий князь Константин Константинович, будучи главным начальником военно-учебных заведений, предложил разработать законопроект о недопущении в военно-учебные заведения крещеных евреев. До внесения его в Государственный совет законопроект был разослан на заключение главам ведомств, и в первую очередь военному министру А.Н.
Куропаткину и министру народного просвещения Г.Э. Зенгеру. Известно, что А.Н.
Куропаткину проект не понравился, он "поморщился", но уступил сильному мира сего.
Не то было с Григорием Эдуардовичем: "Если евреи неспособны к военной службе, то следовало бы исключить их вообще из рядов армии: если же они могут и должны нести военную службу в качестве нижних чинов, то нет оснований препятствовать им в достижении офицерского звания"77. Законопроект из-за несогласия министра народного просвещения был взят обратно, но Зенгер поплатился своим портфелем.
Дело же, однако, на этом не окончилось. Либеральнейший великий князь нашел выход из положения, издав секретный циркуляр по военно-учебным заведениям, запрещающий прием крещеных евреев. Собственно, это уже была практика расового антисемитизма.
Осведомленный автор приводит несколько примеров личного отношения К.Р. к своему закону. По совету генерала Хабалова, студент-выкрест, мечтавший попасть в военное училище, обратился к самому начальнику: "Я ничего не могу сделать, – сказал великий князь: таков закон, которого я не нарушу". – "Ваше императорское высочество, – возразил студент, – мой родной брат несколько дней тому назад окончил Киевское военное училище и произведен в подпоручики…" К.Р. на минуту задумался, пошептался с адъютантом. "Это ничего не значит, – наконец изрек он. – Закон". Таким образом, великий князь сознательно лгал, ибо ни тогда, ни после, подобный "закон" не был издан78.
Много лет спустя Константину Константиновичу удалось добиться от Николая II высочайшего повеления, по которому "не только дети, но даже внуки крещеных евреев не принимались в военно-учебные заведения" (курсив мой. – С. Д.)79. В свете этого стоит вспомнить драму "Царь Иудейский". Следуя точно истории, К.Р. рассказывает о провокаторской деятельности Пилата в Иудее, когда он приказал внести в город значки с изображением Тиверия, после чего начались народные волнения:

На землю пав и шеи обнажив –
Толпа вскричала, что умрет скорее,
Чем надруганье над законом их
Снесет80.
Вероятно, К.Р. много думал о сочетании провокаторства и закона…
Тот же А. Вольский приводит характерный эпизод, когда во время посещения великим князем Полоцка на вокзале ему была представлена почетная депутация жителей, среди которых был и раввин. Очередь представляться дошла и до него: «"Казенный раввин гор. Полоцка, ваше императорское величество". "Кто?" – с изумлением спросил К.К., и по его лицу прошло облако гнева. Губернатор смущенно повторил: "Раввин".
К. К. махнул рукой, отвернулся и быстрыми шагами направился к выходу.
Губернатору был сделан строгий нагоняй. В присутствии раввина была усмотрена не то насмешка, не то оскорбление»81. И это при том, что по переписи евреи составляли 60% населения Полоцка.