Способ действия 3

Машина свернула в узкий проулок с грунтовой дорогой и вскоре останилась перед железными воротами в трёхметровом бетонном ограждении огромного участка. За высокой стеной ограды видны красные псевдочерепичные крыши на срубах из цилиндрованного бревна под лаком. Вокруг же ютились обычные сельские постройки с рушащимися, покосившимися заборами. Валентина выбралась из салона:
- Большой участок! Сколько тут по площади?
- Пятьдесят соток. Объединены три участка.
Валентина показала на продолжение проулка:
- А там озеро, как я понимаю?
- Да. Полковник облагородил свою часть берега, ту, что примыкает к его владениям.
- А разве можно огораживать берег? Насколько я помню, по закону...
- У нас всё можно. 
На улочке справа заиграла гармошка. Валентина улыбнулась:
- Что это?
- В смысле?
- Музыку слышишь?
- А, это?! Это не музыка, это гармонист тут есть придурочный! Бомжара тоже! Инструмент давно пропил соседке, берёт иногда для пользования.
- С ним говорили?
- С кем? С этим, что ли?! Если б ты его увидела, таких вопросов не задавала бы!
- А эти? – Валентина кивнула на сильно разомлевших от солнышка и ещё чего старушек на лавочке вдалеке слева. 
- Та, что постарше, дальняя соседка, живёт повыше на Дунаевского. Глухая и тупая, как пень. Даже москвичи не смогли разговорить её! А младшая заявительница и есть. Людмила... фамилию забыл! Надо материалы дела посмотреть. Теперь-то они мне доступны, надеюсь?
- Разумеется. Ты иди в машину, а я с гармонистом пообщаюсь.
Он горестно вздохнул:
- Валь, ты понимаешь, что потом и после тебя придётся салон дезинфицировать?! На фига тебе это надо?!
Она опять улыбнулась:         
- Понимаешь, Лёва, чтобы сочинить нечто достоверное, необходимо проникнуться духом места.
- Хочешь сказать, что Донцова с Марининой по помойкам ползают?!
- Ну, во-первых, там колхозы трудятся, а я, как видишь, сама. А во вторых, состряпанное теми колхозами из студентов, не видевших жизни, абсолютно не достоверно.
- Но популярно.
- Мой принцип не потакать всеобщей деградации населения.   
- А сама идёшь общаться с отбросами. Ты знаешь, что по нему стада разных букарашек ползают?! Твой земляк, который пытался с ним поговорить, заполучил вшей и блох. Хорошо, что не лобковых! Так что смотри!
- Можешь уезжать. Я такси вызову.
- Как знаешь! – он в раздражении взмахнул руками и забрался в салон. – Только не говори потом, что тебя не предупреждали!
А она пошла вдоль железобетонной стены. Даже не обернувшись на шум уезжавшей машины.
На лавочке под окошком с раскрытой форточкой бородатый мужик в ватнике, зимней шапке и валенках самозабвенно играл на гармони вальс «Дунайские волны». А заметив Валентину издали, сразу начал «Полонез Огинского».  Сделал вид, что не видит её. Она кашлянула в кулак:
- Привет! Ты здорово играешь!
Он пожал плечами, скромно опуская глаза:
- Как учили. Спасибо! – вдруг сорвал шапку и бросил её к ногам.
- Это что? – она не сразу поняла.
Он же был натурально смущён:
- Ну, вдруг там кто что!.. Вдруг музыка понравится кому!..
Валентина достала из сумочки кошелёк, из кошелька сотенную и задумчиво бросила в шапку.
У музыканта глаза полезли на лоб, он пребывал некоторое время в столбняке. Очень осторожно снял с плеча ремень гармони, поставил её на лавочку рядом. Не очень чистыми, заскорузлыми пальцами взял купюру и, повертев её перед носом, обернулся к открытой фортке:
- Тёть Маш!.. – прохрипел он. – Дай-ка с закусоном!
В окне показалось широкое старушечье лицо:
- Сколько тебе?
- Да пол литра пока! Хе-хе! Для начала! Есть чего мясного?
- Я тебе колбасы на хлеб нарежу.
- И огурчик дай!
Задумчиво разглядывала Валентину:
- А вы кто будете?
- Сковорода я, Валя! Отец у меня знатный столяр был, Иван. Мы там, на Кончике жили!..
- А, помню! Дом-то продали потом.
- Брат Вовка продал, вернее, его Лида!
- Ага! Когда в магазине проворовалась! Это я тоже помню. А ты, вроде, замуж за служивого рано выскочила?
- Ну да, милиционер он был. Только разбежались мы. Я в Москву уехала. Приехала, вот, проведать!..
Старуха подала в форточку музыканту бутылку и бутерброды с грубо нарезанными ломтями варёной колбасы. Не забыла об огурце:
- Держите! Только гармонь оставь! Потеряешь ещё где!..
Бородач сразу надкусил бутерброд, хитро улыбаясь, заговорил с полным ртом:
- Уж прости, Валя! Жрать охота, сил нет! Ну, тёть Маш! Женщине музыка моя нравится! Она слушать хочет! 
- Ладно, играй уж!..
На лавочке он торжественно раскупорил бутылку, достал из кармана ватника стопку и наполнил её:
- Тебе первой, Валя!
Она с улыбкой приняла стопку:
- А тебя как зовут-то?
Он начал мечтательно ловить в бороде вшу и давить её на ногте. Но это в забывчивости, тут же встряхнулся, приходя в себя:       
- Сан Саныч я. Можно просто Шура.
- Ну, будь здоров, Шура! – она выпила и отщипнула огурца.
Он налил ещё и сразу же выпил, стал есть бутерброд и говорить с полным ртом:
- Чесслов!.. Мне очень, очень приятно!.. Познакомиться!.. – с удивлением посмотрел на стопку в руке, наполнил её снова и опорожнил в себя. – За знакомство! Да ведь я помню, как мать тебя на саночках по улице Мира катала! Ты на неё похожа, Царствие Небесное!.. – и прикончил бутерброд.
- Шур Саныч, мне вот что интересно, кто это тут такую стену воздвиг?!
- У-у!.. – он опять по запарке начал ловить и давить вошь из бороды. – Тут такое дело!.. А давай ещё по одной!
- Давай! – Валентина незаметно включила диктофон в кармане, пока он был занят наполнением единственной посудины. – Ну так как? Кто там живёт?
- Ты уже выпила? – она кивнула, и он опрокинул стопку в себя, плотно заедая вторым бутербродом. – Там уже никто не живёт. И слава Богу! Хоть я в Бога и не верю. Ты в снежного человека веришь, что он есть?
Валентина замялась:
- Если честно, не встречала!
- Вот!! – он наклонился к ней так резко, что она отшатнулась. – А я встречал! – выпучил глаза и зашептал. – Он тут жил. И не я один, кое-кто ещё видел его... – откинулся на спинку скамейки. – У тебя курить есть?
- Нет. Я не курю.
- Жаль! Пойду в дом хабариков поищу! Мож чо осталось...
- Погоди, Шур Саныч! Где тут поблизости можно курева купить?
Он почесал бороду:
- Можно у Лены в магазине. А ты купишь?
- Давай договор заключим? Я тебе курево, выпивку, еду покупаю, а ты мне всё о снежном человеке рассказываешь, а?
Он снял шапку и поскрёб слипшиеся волосы на макушке:
- А не обманешь? На фига тебе это надо?
- Ну как?! Это ж СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК! И потом, должна признаться тебе, я – писатель! Я на этом деньги заработаю! И с тобой поделюсь, если захочешь!
Бородач уныло вздохнул:
- Ладно, что там!.. – встал и постучал в окно. – Баб Мань! Я уйду на время! Возьми гармонь! – подал инструмент в раскрытое окно, закупорил бутылку и с довольным видом спрятал в карман.
Они медленно побрели по пустынной, ярко освещённой летним солнцем улочке. Пьяных старух уже не было видно. Валентина потеряла терпение:
- Шур Саныч! Давай рассказывай, как ты видел снежного человека!
Он остановился, пошарил в бороде, нашёл вошь и бросил её на дорогу, затем с некоторым удивлением обнаружил в кармане бутылку, отпил глоток, предложил ей. Она отказалась, он спрятал сокровище в недра ватника и начал говорить:
- Тут, видишь какое дело, пока это всё строилось, этот замок, машины ездили туда-сюда!.. Какие-то люди показывались!.. А потом – всё!.. Как отрезало! Тишина! А я с устатку задремал тут, на повороте. Лежу, на звёзды смотрю. И машина! А ворота у них на рельсах, разъезжаются, когда надо. А тут – бац! Соскочили с рельсов! Он вышел из машины. Не поверишь, три метра ростом! В пятнистом таком камуфляже! Голова бритая. Ручищи – во! С бычачью ногу толщиной! Взял створку, хендак! На место! А она же железная! – рассказывая это, он стоит на месте, жестикулирует одной рукой. – С тонну весом!
Она уже приплясывала от нетерпения:
- Шур Саныч! А ты не можешь говорить во время ходьбы?
Он, уже сделав шаг, остановился:
- Не могу... – вздохнул и опять начал движение.