Озеро оленье

ОЗЕРО    «ОЛЕНЬЕ»
Ухабистый  просёлок петлял среди зарастающих берёзкой  полей, ненадолго вбегая
в островки ивняка  и с каждым изгибом всё  дальше  забирался  в смешенный  лес.
Справа, то сквозь кусты ольховые, то сквозь молодой  березняк, то сквозь заросли
шиповника, поблёскивала на солнце река  Клязьма.
Река « Клязьма» прижималась  к самому  лесу, по берегам  неподвижно, словно  бронзовые
колонны высились  сосновые стволы, между ними  косо струились  длинные  жёлтые лучи
солнца, и  лес был  до краёв наполнен осенним покоем, который  охватывает  природу
в начале сентебря.
Мелодия   шуршаших  листьев необыкновенно  соответствовала  настроению  этого
солнечного  дня, и  казалось, что  её слушая лесу хорошо  ронять  свои  золотые
листья берёз,  багряные  осин,  бурые  дубов,  солнцу  хорошо  греть  последним
теплом  остывающую  землю,  людям  хорошо  дышать  свежим  и  прозрачным
воздухом  первоначальной  поры  осени.
Тропинка вела  меня  через  кусты  ивняков  в  молодой  березняк, петляла  между
разлапистыми  соснами, с бронзовой  корой, которые, словно  часовые  охраняли
вход  к  лесному  озеру- « Оленье».
Вокруг  стояла  гулкая, как  в  пустом  Храме  тишина. Пение птиц  раздавалось
 где-то  далеко. На  береговых   кочках, словно разлитая  кровь  алела спелая
брусника, тонко пахло  грибами и  опавшими  листьями.
Кругом  расстилалось  « Вольное  болото»: кусты созревшей  голубики, пяточки  краснобокой
клюквы, а  по краям  тропы осыпучая  переспелая  сладкая черника.
Когда я проходил  левым краям  золотистого  сосняка, то  случайно заметил  на зелёной
перине  мха  шляпку  необыкновенного  оранжевого, как  кора  сосны  боровика.
Боровики  уже  выскочили на  волю. Ещё  два  десятка  ядрёных, чистых, крутобоких
богатырей нашёл  в  ельнике.
Озеро  « Оленье» слегка  курилось туманом. Вода в  озере  тёмная, торфяная  и впрямь
непохожа  на  обычную.Все  берега после  пожара  заросли молодой  берёзкой и  сплошным
 ковром брусники,которая  походит  к  самой  воде.
По  берегам  врассыпную  стояли  подросшие с  золотыми  кронами берёзы. И сразу  глаз
засёк  и  одну, и  другую, словно облитую  кровью болотную кочку с  бардовыми  ягодами.
Вот  уже  на дно корзины  просыпалась  первая  россыпь спелой, с лёгкой  кислинкой ягодой.
Собирать  бруснику  одно  удовольствие: запускаешь руки в разложенные на  кочке, на
изумрудном  мху, развешенные  бардовые  гроздья,процеживаешь  сквозь  пальцы  стебли,
жёсткие  зелёные листочки, в пригоршнях  остаётся  весомое- ягодка  к  ягодке, крепкое  на
ощупь  лесное богатство. Донесёшь  бруснику  до корзины, часть высапишь, часть отправишь
в  рот, облизываешься, как кот  Мурзик в марте.
  В  одном  месте я  приметил  отдельно стоящую  рослую  берёзу, совершенно  золотую. Её
отражение  в  торфяной  воде  озера, казалось, достигло  дна, сияло  из  глубины, будто
в  заводь опустили  зажжённую  люстру. 
На  кустах багульника  уже висели  белесые лоскутки паутины. И  вдруг  качнулась  ветка
стоящей  недалеко шатровой  разлапистой  ели, и на неё  ловко  присела   белка, взметнув
хвост  вверх.
- Здравствуйте – не  удержался  я.
Белку  будто вихрем  подкинуло. С  ветки  на ветку  прыг- скок, прыг- скок и  только  на  самой
маковке  замерла, следя за  мной.
Внимательно поглядывали  на  меня и  дозорные  озера- сороки.
Зелёный  ковёр  брусничника  мягко стелился по всем  берегам и вокруг  озера. Корзина быстро
наполнялась и  стала  оттягивать  руку.
По берегам  озера  горько  пахли опавшие  листья  берёзок, под ногами  чавкала  болотистая
трясина. Разные  чувства будил и  этот  запах  листвы, и  спелой  брусники, и  болотистой  топи.
В  нём соединились и  грустное  ощущение  наступившей ранней  осени и  острое  наслаждение
первозданной  красотой  лесного  озера « Оленье».