Бордовые ожерелья болот

Было  тёплое и  светлое  утро  Бабьего  лета. Из-за  Болдинского  леса  показалось  желанное
солнце  и  хоть  светило  оно уже  не по летнему,нежарко  и  косые, бьющие  в   скольз  лучи
его  давали  мало тепла, но  всё  кругом  просияло,  заискрилось, вспыхнуло  на  утреннем
солнце.
Всё так  же  голубело  глазурь небосвода, медленно  плыли  пухлые и  светлые от  солнца 
белесые  облака.
Во  всю  пуржил   листопад, горели, как кострища  рябины  на опушках. Жаркими  языками
пламени  пламенели  листья  трепетных  осин. Хмельно пахли жёлтые  листья  бородавчатых
берёз.
Пора  первоначальная  дышит  спокойствием  и  умиротворением, чувствуется  особая
торжественность  в  природе, наполняя  душу лёгкостью и  теплом от  увиденного.
Каких  только  даров  нет  в  эту  пору у  Берендея.
Благодать  осенью  в лесу.
Воздух  свеж, прозрачен, дышится  в  полную  грудь. Душа в  лесу, словно поёт: забываются
все  жизненные неприятности, все  заботы испеленяющие  душу. 
Как-то  по особому, необыкновенно  приятно  слушать тихую  песенку  пеночки-теньковки.
Она  тихонько  тенькает  себе, как будто  её  не  касается  вовсе  осень. И  пусть эта песенка
Не  звонкая,  одним словом- осенняя,  как бы  дополняет  глубокую  лесную  тишину, заставляет
настроится  на  работу.
Вот и речка  Ушма, на  правом  берегу, ближе к торфяникам, по  болоту  разбросала  свои
яркие  «кровяные  брызги»  поспевающая  клюква. Незаметить  её просто  невозможно.
Глаз  не отвести  от  красно- бардовых  россыпей  на  изумрудном  ковре  мха, зелёных
кочках. Трудно  ходить  по  болоту, но  берётся  она  споро, быстро  наполняется  корзинка.
Листики клюквы  мелкие,  резные, зелёные-зелёные, соединённые, словно  тонкой  ниточкой,
которая  тянется  полосами  со многими  клюквинками  разных  размеров, словно  бардовые
ожерелья.
Бывает, нападёшь  на клюквенный  островок  и не  можешь от  него  оторваться,  до  того
завлекают  эти  ягоды: крупные, ясные, чистые, красно- бордовые, кислого  вкуса, но приятные
и  полезные  очень.    
Для  меня  собирать  созревшую, но  ещё  твёрдую  ягоду  на   болотине  огромное, а  можно
сказать  великое  удовольствие: найдёшь  моховую  зелёную  кочку,  всю-всю  обсыпанную
 красными   бусинками клюквы и  процеживаешь  их  сквозь  пальцы, мох, сухие  хвоинки,
листья, всякий  мусор  отлетают  в  сторону. Карманная  баночка  набирается  споро, быстро.
В мою  корзинку  стоящей на пеньке  сыпались и сыпались  крупные, отборные  ягоды: одна
к одной.
В  торфяной  ямине  слышалось  кряканье ожиревших  диких  уток. Крохотные  желтоголовые
корольки  устроили  шумный  базар на  одной  из  кочек: словно щупом, как  минёры, протыкали
 своими  клювиками  моховую  подстилку в  поисках  живности.
Постепенно  слух  привык  к  болотной  тиши, стал  я различать  разные  звуки: далёкое  курлыканье  журавлей, стук  молотобойца  дятла на  высохшей  сосне, хлопанье крыльев  уток,
гулкие крики  выпи,  хлюпанье болотной  топи.
Корзину доверху  нагруженную  краснобокой  клюквой  выношу на  просеку, отдыхаю.
Глянул  случайно  на  красно- медную  сосну,а на  её одной  из веток  шустро  поворачивая 
головкой со  смешными ушками-кисточками,  белка  сидела  на  задних  лапках, поставив
хвост  торчком, а передними лапками  умело  удерживала  порядочный  боровик, словно
на  картине  художника  Шишкина. А потом  прыг, прыг на  другую шатровую, дремучую,
замшелую ель,где у неё было  свито  укромное  гнездышко.
Я выходил из леса  усталый,но  необычно довольный тем, что  набрал целую  корзинку драгоценной  ягоды клюквы. А  про себя думал, что это  мой не последний поход. Деньки
стоят отличные, солнечные, тепло, Бабье  лето в  разгаре. Всё ещё  впереди.