5. Разведка боем

Быть в гостях и жить в доме — не одно и то же. Элай совершенно точно понял, что не знает, куда податься. Вещи, прежде казавшиеся такими милыми, были, в общем-то, незнакомы и лежали совсем не там, где бы он держал их.

Он привык к тому, что в ванной комнате на подзеркальной полке должны находиться принадлежности для бритья и мужской гигиены, а не всякие там женские премудрости. Но в этом доме не было мужчин, а может, они просто тут не задерживались. Пока таких вопросов он не задавал. У Стиффи на полочке над раковиной стояло множество каких-то баночек, бутылочек, коробочек – причем все без единой этикетки. Что в них находилось, и сам чёрт бы не разобрал. Как только Стиффи сама помнит, что в каждой из них?

Он помогал ей накрыть на стол, и при этом ему приходилось открывать поочерёдно все шкафчики и ящики, потому как система хранения кухонной утвари не умещалась в его мозгу, хотя для подруги была абсолютно естественной.

Лучше бы сделать какую-то мужскую работу в доме. К примеру, выпилить в стенке шкафчика буфета, у нижней полки, круглое отверстие – для новой зверюшки. Но сколько ни искал, он так и не нашёл пилу и дрель. Стеффани, посмеиваясь, сама и выпилила, и обточила дырку, и приделала круглую дверцу на петлях, которая открывалась и наружу, и вовнутрь. Что-то вроде дверцы для собак.

Приняв душ, Элай долго стоял у зеркала, разглядывая себя «новорождённого». Как-то так получилось, что его резко, как будто из машины на полном ходу, выкинули из жизни. И теперь он не знал, куда приткнуться, куда податься, чем быть. Стиффи прекрасно обходилась без него. Если раньше он был для неё мужчиной, с которым (возможно) она завела бы роман, кто знает, чем способный закончиться, то отныне он выполнял позорную роль подопечного и бездомного.  Элай только надеялся, что это не навсегда.

Как-то же живут прочие Жнецы! Зарабатывают себе на жизнь, находят квартиры, машины. У них есть имя и профессия. Даже какая-то своя жизнь, помимо рабочей. Можно, конечно, снова начать учиться. На сей раз чему-то новому, хотя свою профессию он любил. Но это потребует времени и денег. Что ж, Стиффи обещала помочь, и этой помощью он воспользуется, но только на первых порах. Дальше сам.

Он ещё раз задумчиво посмотрел своему отражению в глаза. Лицо чужое. И тело тоже.  Как будто одолженное у кого-то оборудование. Кабы не толкнул его на выходе из старой квартиры какой-то мужик, Элай в жизни не подумал бы, что уже получил новый облик. Тогда он был вне себя от радости: снова жив и снова чувствует! Когда эйфория понемногу улетучилась, он пообещал себе: этот второй шанс не пропадёт даром, он будет делать то, чего раньше не делал. Никакого отныне автопилота — наслаждаться каждым мгновением! Ценить каждую перемену и не пропускать рассветы, грозы и морской прибой. Жить!

Показав самому себе язык, он отправился спать.

***

Город просыпался. На первый взгляд, в Грэндвью всегда тихо в этот час. Но прислушайтесь: в пригороде уже слышатся шум пылесоса, раздражённый лай собак на чересчур развязных прохожих, шум школьного автобуса, скрип тормозов у перекрёстка…

Когда Стиффи и Элай подъехали к «Старой мельнице», там было тихо. Несколько мужчин заканчивали свой завтрак. Потихоньку собирались Жнецы за любимым столиком.

— Ну, как спалось в новом теле? — покровительственно поинтересовалась Джордан. — Жить хочется?

— И ещё как! — бодро ответил Элай, отвечая только на последний вопрос. Как-то ему не захотелось распространяться о том, что он не спал до трёх утра, стоя на балконе и любуясь звёздным безлунным небом и почти слыша ровное дыхание Стиффи за стеной.

— Здорово! — улыбнулся Алекс. — Значит, ты готов начать с чистого листа. А вот Кейт ворчала целую неделю, что она мертва, что не знает, что делать, что не хочет быть Жнецом, а хочет, чтобы все оставили её в покое и уматывали к чёртовой матери. Нудела, как могла.

— Спасибо тебе за палево, — Кейт недовольно отвернулась. — Поди-ка и тебе не до смеху было, когда самого в Жнецы отрядили без спросу.

— Да ну, — Алекс отмахнулся, берясь за вилку. — Никакой трагедии в этом нет. Иногда даже и польза. Как у нашей общей подруги…

— Ей повезло, — раздражение Кейт не просто слышалось в голосе, но уже очень явно перелезало через край невидимого сосуда, как убежавшее тесто. — Не каждому такое даётся.

— Не каждый и рождается эльфом, как она, — Алекс неспеша обмакнул кусочек черничных оладьев в сладкий соус.

— Вот только не надо! Я читала Пратчетта. Там эльфы такие, что убить их хочется прямо в первую же минуту.

— Не всему верь, что читаешь, — чёрные глаза Джордан предостерегающе блеснули.

Элай решил, что они выражаются метафорически. Потому что если серьёзно… То все они дружно рехнулась. Ибо никаких эльфов не существует. Уж это-то он знает совершенно точно.  Или нет? По идее, он раньше совершенно точно знал, что после смерти уже ничего нет. И что вышло?

— По правде сказать, — спокойно отозвалась Стиффи, — я думаю, что описан там какой угодно народ, только не эльфы. Откуда Пратчетту знать, какие они на самом деле, если он их никогда не встречал? А мифу можно придать абсолютно любую окраску. И кстати, — добавила она, обращаясь к Кейт, — повежливее говори об Эрин. Ты её не знала, и не тебе судить, в чём и с кем ей повезло.

— Джо вообще не любит, когда о ней говорят. Так что лучше держи язык за зубами, — предостерёг Мэтт, уписывая омлет.

Кейт что-то буркнула и отвернулась. Элай решил, что спятил он. Это же надо — попасть в сборище таких психов! Впрочем, а у него что, есть выбор? Лучше слушать всю эту сумасшедшую чушь про эльфов, драконов и зелёных человечков, чем спать под мостом. А может, ему как психу тут самое место. Может, всё это вместе взятое один гигантский свинский розыгрыш.

— Вот работа на сегодня! — Джо на ходу резко затормозил, плюхнулся на диванчик и, даже не утрудившись приветствием, сразу достал записную книжку, раздав всем по маленькому стикеру с клейким краем. — Не облажайтесь! Стиффи, первый труп Элая контролируешь ты.

— Как скажешь, босс, — прозвенела она, отпивая горячий чай из белой керамической кружки.

Элай отстранённо разглядывал свой листок и то, что на нём было аккуратно записано:

«Р.М. Ричардс, приют «Святая Маргарита».  РВС: 11.20 А.М.*».

И вот как хочешь, так и понимай.

— Не горюй, — шепнула Стеффани. — Я знаю это место. И у нас уйма времени впереди.

— А кто это — Р.М. Ричардс? — так же шёпотом спросил Элай.

— Понятия не имею.

— Вот на месте и выяснишь, — Джордан расплатилась и встала. — Ну что ж, ребятки, всем до вечера. Ведите себя хорошо!

В последнем напутствии уже звучал намёк: иначе будете иметь дело со мной!

***

Приют «Святая Маргарита» оказался домом для престарелых. Тут было чистенько и даже уютно: гостиная с множеством кресел, удобным диваном и плазменным широкоэкранным телевизором, цветами и весьма доброжелательным, на первый взгляд, персоналом.

Ковровые дорожки, куллеры и столики на террасе… Идя по коридору, Элай успел взглядом окинуть сегодняшнее меню: шоколадное печенье, молочный коктейль, канапе с сыром и ветчиной, рыбное суфле, картофельный пирог…  Объявление о вечере танцев для тех, кому за… Мда, пожалуй, вот прямо сейчас он был бы непрочь пожить в таком вот приюте. Хотя уже никогда не сможет достичь возраста его обитателей.

— Через 10 минут твой клиент отойдёт в Свет, — поторопила Стиффи. — Ты должен успеть туда раньше. Что делать, ты знаешь. Видел ведь?

— Но я даже не знаю, кто это, — слабо запротестовал доктор, чувствуя себя на редкость несчастным. — И где этого кого-то искать…

— Спроси у регистратора, — бодро подсказала она. Ну да, ей-то хорошо.

— А что я скажу, зачем мне этот человек? Я его и в глаза-то не видел. Даже не знаю, мужчина это или женщина.

— Придумай что-нибудь.

Элай набрался духу и подошёл к белой стойке, за которой  что-то раскладывала девушка с сильно вытравленными перекисью водорода волосами.  На губах её играла спокойная приветливая улыбка, но глаза были холодны и строги, и это настораживало.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Элай.

— Чем могу помочь, сэр? — девушка перевела на него взгляд, и у Элая похолодело в животе.

— Я бы хотел повидать Р.М. Ричардс…

— Вы родственник?

Спокойно, сам себе скомандовал «мозговед» и, вытерев потные ладони о джинсы, уверенно соврал:

— Я из волонтёров. Мы навещаем пожилых людей, чтобы они не чувствовали себя одинокими и забытыми.

Вот завернул!  Ещё попросит сейчас документы… Стоп! Какие у волонтёра могут быть документы? Это же жест доброй воли!

Девушка снова улыбнулась – одними губами— и бесстрастно ответила.

— Миссис Ричардс будет очень рада вам. Она в комнате сто пять. Это прямо по коридору, а потом налево и до конца. Не заблудитесь!

Добыв эти драгоценные сведения (Элай был уверен, что седых волос на один стало больше), он вернулся к Стиффи, которая в это время вела любезную беседу с двумя очень милыми старичками.  Нашла время глазки строить!  Но она, сразу же извинившись перед собеседниками, направилась к нему.

— Смелей! — с какой-то особенной лаской в голосе она погладила его тёплой ладонью по лицу. В такие редкие минуты, как эта, он верил, что она что-то чувствует к нему, хоть и не подаёт виду, и что-то ещё может получиться.— Ты справишься.

— А как я пойму, что у меня получилось?

— Ты поймёшь.

***

11.15 А.М. Комната миссис Рене Ричардс (Элай на всякий случай уточнил у девушки-регистратора имя этой дамы) находилась в точности, как и было указано, в самом конце светлого коридорчика. Постучав и получив разрешение войти, Элай переступил через порог, судорожно придумывая, что бы такое наврать поубедительней о цели своего визита.

Оглядевшись, он хмыкнул. Совсем неплохо: широкая кровать, солидный шкаф, письменный стол, кофейный столик с большой красивой лампой, туалетный столик, ковёр, два окна…  И везде милые дамские безделушки: кружевные салфетки, фарфоровый чайничек, статуэтки детей и ангелов, букет искусственных цветов ручной работы, фотоальбом, выполненный в стиле Шебби-шик – с кружевами, цветами из лент, бусинками… Тут было тепло и уютно.

Рене лежала на кровати, голова покоилась на высокой подушке с белоснежной наволочкой. На вид этой седовласой леди было что-то около восьмидесяти. Глаза у неё светились теплом, от неё вообще веяло какой-то  особенной добротой. И яркие синие молодые глаза.  Но больше всего поражали руки – испещрённые сетью тонких синих жилок и морщинок, они казались средоточием любви. Как будто каждый человек, что встречался ей, был её ребёнком и для него она делала всё возможное, всё, что только могла. И такая женщина умирает в одиночестве!

И вот только Джеймс открыл рот, чтобы представиться, как оказалось, что этого и не нужно.

— Наконец-то ты здесь, — счастливо улыбаясь, сказала старая дама. — Я долго тебя ждала.

— Почему? — вытаращившись, не понял Элай.

Подобная доброжелательность, особенно в свете скорого выполнения его задачи, казалась ему неуместной. Вероятно, она приняла его за вполне человеческого гостя, хотя всё равно эта реплика звучала довольно странно.

— Я так устала, а ты всё медлишь… Давай уж поскорей. Мне не терпится оставить это дряхлое и уже мало на что способное тело. Может быть, я снова стану молодой… — она помолчала, затем неожиданно поинтересовалась: — А ты знаешь, что там дальше?

— Нет, — расстроился новоявленный Жнец.  — Мы не знаем, что там, в Свете, пока не приходит и наш черед. Я знаю только, что лучше, чем там, нигде не может быть.

— Ну, не расстраивайся, — ободряюще произнесла будущая покойница. — Давай сделаем, что нужно.

Её энтузиазм смущал и озадачивал Элая. Она была полна ожиданий и готовилась шагнуть в новое и неизведанное, но определённо замечательное грядущее, и, похоже, для неё эта встреча была приятной. Но чем веселее становился её голос, тем грустнее делалось самому Элаю. Ему не хотелось совершать того, что он должен был. Да, он должен. Что ему ещё остаётся? Но…

В углу между стеной и спинкой кровати краем глаза он заметил какую-то тень. Там было нечто, очень похожее на рептилию:   с тёмной, бронзового цвета кожей, с шипами на спине, длинным хвостом, перепончатыми лапами и мордой, как у ящерицы.  Злорадно ухмыляясь, нечто юркнуло в приоткрытое окно и пропало из виду.

11.19 А.М. Рене выжидательно смотрела на Жнеца. Элай понял, что ничего не остается, как приступить к своим новым обязанностям. Вздохнув, он выдавил из себя:

— Знаете… Я не очень хорошо понимаю, как это бывает. Давайте вы просто закроете глаза, а дальше дело за мной.

Дама понимающе хихикнула и взяла его за руку:

— Ты хороший. И почему Смерти все так боятся? Что ж, прощай. Рада была тебя встретить.

И она закрыла глаза и отвернулась к стене.

Элай никак не мог отвести взгляда от её лица, сияющего радостным умиротворением. Действительно, так хотел бы умереть, наверное, каждый.  Держа её за руку, ладонью правой руки он бережно погладил её по плечу. Из-под его пальцев засиял какой-то свет, похожий на волшебную пыльцу, как это показывают в фильмах про магию…

11.20 А.М. Рене стояла позади него. Нет, не стояла – кружилась по комнате, и её рубашка и длинные белые волосы летели по воздуху. Она смеялась и танцевала. И Жнец невольно улыбнулся. В самом деле, нельзя портить новопреставленной настроение, раз она так рада собственной кончине. И то сказать, кто бы не рад был?

— Ну что? — Элай встал и повернулся к ней лицом. — Видите Свет?

Рене тоже повернулась вокруг собственной оси, и на её лице выразился неимоверный восторг. Она явно видела то, чего не видел он, и это что-то было изумительным.

— Мост Ракоц! О Боже! Я была здесь шестьдесят лет назад, когда… — она смахнула слезинку и решительно шагнула вперед, к своему видению. — Лунные врата…  Уж теперь-то я пролечу сквозь них. Прощай!

И она пропала. Это последнее слово донеслось до него, словно уже из неземных далей. А может, и не словно. Элай ещё немного постоял в пустой комнате и поплёлся в холл. С первым заданием он справился легко, но на душе висел такой камень, какой он помнил только во времена вторжения Теней в жизнь его ближайших друзей.

— Миссис Ричардс… — без настроения произнёс он, подойдя к регистрационной стойке. — По-моему, она…

Больше ничего говорить и не требовалось. И так понятно. Девушка поспешила в комнату постоялицы.

Элай взял Стиффи под руку и молча повлёк к выходу. Больше здесь делать было нечего, а ему вдруг отчаянно захотелось увидеть солнце. Пусть даже и сквозь осенние тяжёлые тучи.

*А.М. (At the morning) - утра.