Куда идти России Путина в Европу или Евразию?

    Куда  идти России Путина      в Европу или Евразию

   влияние истории, географии и сформированных ими менталитета народов   как главные факторы для понимания политики  России 
                Караганов 08 06 2018 Свобода в выборе пути

Россия настроена на диалог  и с Европой, и с Азией
  Первый этап российского поворота к поднимающейся Азии разворачивается – Дальний Восток развивается более чем в два раза быстрее, чем страна в целом (хотя это ещё немного). Открываются десятки крупных предприятий.
   От Европы Россия получила почти все, что смогла, и пока не хочет получить больше, не отдавая свой священный для нее, учитывая нашу историю, суверенитет. Она взяла многие социальные технологии, более сытный и комфортный образ жизни, которого она была лишена в скудные в бытовом смысле советские годы. Уровень личной свободы, "воли" у нас, похоже, выше, меньше удручающей политкорректности.
Получила Россия и многие необходимые ей технологии. Да и мир изменился. Если с XVII века Европа была почти единственным источником передовых технологий, то теперь главный источник быстро перемещается в Азию. Туда же стремительно смещается и центр экономической активности. Если лет 40 тому назад этот центр был где-то в Атлантическом океане, западнее Ирландии, то сейчас он в Турции, а еще лет через 10 будет на границе Индии и Китая.
   К тому же Россия, видимо, достигла предела своего социального и общественного сближения с Европой. Не только западные соседи раздражены российской неготовностью идти по "европейскому" пути, утратой выгодной и приятной им роли учителя. Большая часть России не хочет больше принимать современные европейские ценности, многие из которых она считает неприемлемыми, постевропейскими, просто невыгодными. Например, сверхтерпимость к иммигрантам. Это не означает отторжения Европы: у нас высокая культура. Многое в Европе нужно продолжать заимствовать, например,экологическое регулирование.
 Европа большой и выгодный рынок. Там пр иятно путешествовать. Там остаются высокие технологии. Хотя доступ к ним, учитывая санкционирую политику США и равняющихся на них, затруднен.
    Но не исключено, что в 2014 году была остановлена не только грозившая большой войной экспансия западных союзов, но был достигнут предел петровского периода русской истории. С Европой предстоит соседствовать, по возможности дружить, но вряд ли она останется маяком для России. Поворот России к Европе, ее технологиям XVII-XVIII веков был логичен: Азия была далеко, да и вступала в период относительного упадка, в том числе из-за начала колониальной экспансии в нее лучше вооруженной Европы. Теперь ситуация меняется, и именно Азия будет становиться важнейшим источником капиталов, передовых технологий.
   В России не осознают, что наша страна сыграла в подъеме Азии роль повивальной бабки истории. Именно Россия-СССР лишила Запад почти пятисотлетнего военного превосходства, на котором с XVI-XVII веков строилось его экономическое, политическое, культурное господство. Из-за созданного и сохраненного ядерного равновесия крупных войн никто в мире выиграть больше не может. Он стал свободнее, демократичнее, а азиатские страны и народы получили возможность использовать свои конкурентные преимущества. Осознание окончательности лишения превосходства - может быть, главная причина чуть ли не ненависти к России, охватившей американскую, часть западных элит.
В России заговорили о неизбежном стратегическом одиночестве. Вообще-то в русском языке "одиночество" - не только негативный термин. Но, думаю, одиночество нам не грозит - не оставят в покое. Но главное - появляется возможность наладить, не отрываясь от Европы, тесное взаимодействие с Азией, став центром предложенного Москвой и поддержанного Пекином большого евразийского партнерства, на 90 процентов совпадающего с китайской концепцией "Одного пояса и одного пути".

Проблем на пути к созданию Большой Евразии будет немало.
  Для жителей русского Востока поворот еще не стал своим. Он был привнесен Москвой - спасибо ей. Но он не вселил пока в дальневосточников необходимый для большого дела и исторически присущий им больше даже, чем остальным россиянам, кураж. Впрочем, отсутствием нацеленности на большие свершения, на русскую лихость страдает и вся российская политика. Не задействован в полной мере опыт и потенциал местных в общении с Китаем, другими соседями.
Поворот на Восток начинает упираться в идейно-психологические, культурные ограничения. Именно на их преодолении и стоит сосредоточиться в ближайшие годы.
Не менее важная задача для продолжения российского движения к новым восточным рубежам - возвращение истории Сибири и Дальнего Востока, часто блестящей и увлекательной, в историческое самосознание всей России. И для самоутверждения сибиряков, и для преодоления отношения части России к Сибири и Дальнему Востоку как к чему-то другому. Иногда меня спрашивают, почему надо вкладываться не, скажем, в русский Север, а в первую очередь в Дальний Восток. Потому что это уже четыре-пять веков русская земля, потому что там великолепная природа, гигантские ресурсы и главное - несравнимые с другими регионами возможности развития из-за быстро растущих соседей. Там у страны впервые в истории появились конкурентные преимущества, которые можно использовать для убыстренного развития. Нужно и преодолевать обиду сибиряков, которые в 1990-е годы были брошены еще жестче, чем остальные россияне. Развивая человеческий капитал сибиряков и дальневосточников, который в целом лучше, чем в среднем по России, нужно не только помогать осваивать новые технологии. Но и морально вдохновлять, давать возможность почувствовать себя вновь первопроходцами, лидерами, ведущими всю Россию к новым экономическим, политическим и духовным горизонтам - теперь уже евразийским. При этом люди русской культуры с ее открытостью иным культурам, веротерпимостью имеют мощное конкурентное преимущество для того, чтобы стать центральным элементом нового евразийского мегапроекта.

   Нужна и систематическая спокойная работа по преодолению регрессивного в новом мире евроцентризма значительной части российских элит, обостренного в годы развала 1990-х и хаотичного восстановления 2000-х вывозом богатыми россиянами средств прежде всего в Европу с неизбежным усилением среди них компрадорских настроений. Российскому обществу нельзя отказываться от своей по преимуществу европейской культуры. Но нужно и перестать бояться, и тем более стыдиться своей азиатскости. Вспомним, что по менталитету большинства общества, его отношению к власти Россия, как и Китай, и многие другие государства Азии - наследники империи Чингисхана. Надо просто не заламывать по этому поводу руки и презирать свой народ, что делает часть интеллигенции, а принять как данное и использовать как конкурентное преимущество. Тем более что в жестком соперничестве современного мира авторитарный тип власти - при рыночной экономике и равенстве военных возможностей, безусловно, эффективнее современной демократии. Это и беспокоит западных партнеров. Другое дело, что авторитаризм, как и демократия, может вести и к застою, и к деградации. И такая опасность перед Россией стоит.
Думаю, что через несколько лет мы поймем, что мы не являемся больше восточной периферией, медленно уходящей в прошлое, хотя и близкой большинству Европы, что, идя к Азии, к новому богатству, силе и прогрессу, мы "возвращаемся к себе домой"; что, взяв у Европы высокую культуру и обогатив ее, занимаем свое собственное цивилизационное место великой евроазиатской державы - оригинального и самостоятельного сплава многих цивилизаций. (На эту мысль натолкнул меня замечательный российский историк и философ из Хабаровска Л.Е.Бляхер).

   Мы неплохо знаем Европу, особенно старую. Но очень плохо знаем Азию - континент поднимающихся культур, цивилизаций, технологий. Уже сейчас и срочно нужно вводить расширенные курсы изучения азиатской истории, языков в школьные программы, массово готовить востоковедов в университетах. В любом случае через пару десятков лет написанный преимущественно европейцами курс истории человечества сменится. И блистательная Византия, которую наследники крестоносцев сделали воплощением интриг и неэффективности, предстанет в своем истинном обличье: великолепной цивилизации, сохранившей и развившей во времена темного средневековья европейскую культуру, соединив ее с восточной. А китайские, индийские, японские или корейские династии займут такое же место, что и Плантагенеты, Габсбурги, Бурбоны, Стюарты или Романовы. Важно, чтобы мы, русские, стали первыми европейцами в Азии и даже первыми азиатами в Европе, сыграли присущую нам роль цивилизационного, а не только транспортного моста.
   Пора, используя опыт дальневосточников, весьма тесно и в целом дружески общающихся с китайцами, другими соседями, избавляться от остатков мифа о "желтой угрозе", который нам когда-то навязали, а сейчас усердно подкачивают силы, боящиеся дальнейшей эмансипации России в отношениях с Западом. Нужно знать азиатскую историю и свое место в ней и для того, например, чтобы учитывать, что антияпонские настроения сильны не только во многих странах Азии, но и в тихоокеанской России, где помнят зверства японских интервентов. Знание необходимо, чтобы старые обиды и фобии не помешали целесообразному российско-японскому сближению, диалогу с другими странами. Такое знание пригодится и в конкретной дипломатии. Непонятно, например, почему в диалоге с Японией именно она выступает пострадавшей стороной. История была сложна, ее нужно знать и чувствовать. И лучше это делать, опять же, используя интеллектуальный капитал и опыт дальневосточников.

    Уроки неудачного опыта создания «Большой Европы»
  Амбициозный проект региональной интеграции Москвы под названием «Большая Европа» потерпел неудачу вследствие неспособности создать противовес зависимости внутри Европы. Инициатива Москвы по созданию Большой Европы была нацелена на пропорциональное представительство за европейским столом – это позволило бы России извлекать преимущества в силу масштаба своей территории. Однако российский проект напрямую противоречил инициативе ЕС по созданию «Расширенной Европы», а также соответствующим планам НАТО, которые подразумевали сотрудничество с Россией в рамках формата 28+1. Это позволяло Западу максимально использовать свою коллективную переговорную силу. Возникшие впоследствии асимметричные партнерства подавались как многосторонние форматы, однако фактически воплощали принцип односторонности и были нацелены на создание системы взаимозависимости, позволяющей Западу наращивать свое влияние. Со временем развивается концепция «сотрудничества» в рамках формата учитель-ученик и ведущий-ведомый, где Россию вынуждают согласиться на односторонние уступки.    На фоне попыток ЕС и НАТО наращивать свою коллективную переговорную силу путем расширения сферы влияния на восток новый статус-кво в отношениях с Россией не мог быть установлен. Впоследствии «европейская интеграция» превратилась в геостратегический проект с «нулевой суммой», где концеп¬ция географического соседства по сути подразумевала «цивилизационный выбор».
Российский проект «Большая Европа» был изначально противоречив и обречен на провал. Политика исключительной приверженности идеалу единой Европы при игнорировании партнеров в Азии лишила Россию переговорной силы, необходимой при согласовании более благоприятного формата взаимодействия с Европой. Бжезинский отмечал, что Запад был «единственным выбором России, пусть и тактическим, и это предоставило ему стратегические возможности и создало предпосылки для поэтапной геополитической экспансии западного сообщества вглубь евразийского континента» [5].
 Б.Н. Ельцин де-факто согласился в конце 1990-х годов с тем, что Запад использовал одновекторную западно-центричную политику России в своих интересах, при этом Москва не получала ничего взамен. Разочаровавшись в Западе, он призвал диверсифицировать направления сотрудничества и превратить Россию в евразийскую державу. Однако евразийские амбиции обернулись повторением геополитического опыта прошлого и не привели к пересмотру концепции евразийства с позиций геоэкономики.
    В.В. Путин, придя к власти, начал активно использовать экономические инструменты государственного управления как основу для восстановления мощи и влияния России. Возвращение под государственный контроль энергетических ресурсов стало гарантией того, что стратегические отрасли промышленности России будут работать на благо государства, а не олигархов, использовавших их для контроля над правительством и пользовавшихся все большим покровительством со стороны Запада. План Путина заключался в том, чтобы превратить Россию в энергетическую сверхдержаву, что дало бы Москве рычаги влияния на переговорах о реализации проекта «Большой Европы». В Энергетической стратегии России до 2030 года подчеркивается цель использования энергетических ресурсов страны для обеспечения своих интересов и возрождения влияния в Европе и в международных отношениях в целом [6]. Вместе с тем, непропорциональная экономическая зависимость от связей с европейскими государствами не давала отойти от устояв¬шегося курса и отказаться от идеи Большой Европы.
 
  Зависимость от России в энергетической сфере встречала последовательное и энергичное сопротивление в Европе, что мешало формированию прочного фундамента для реализации проекта единой Европы. В то время как ЕС все больше зависел от Рос¬сии как поставщика энергоресурсов, Россия не меньше, если не больше, зависела от ЕС как потребителя энергоресурсов. Эта симметрия взаимозависимых отношений означала, что Россия не сможет добиться существенных политических уступок. Поскольку Запад оставался единственным выбором России, в Европе все больше утверждались структуры сотрудничества с «нулевой суммой».
Как справедливо отмечает С.А. Караганов, развитие связей с азиатскими возвышающимися державами считалось унизительным и наносящим ущерб геоэкономическому потенциалу России из-за «иллюзий о возможности плавной интеграции с Западом [7]».
   Караганов С. Евроазиатский выход из европейского кризиса // Россия в глобальной политике. 19.06.2015.   Бывший министр иностранных дел России Игорь Иванов, ранее активно продвигавший идею Большой Европы, признает, что эту ошибочную инициативу следует заменить более жизнеспособным и реализуемым для России проектом «Большой Евразии»  .
    Концепция «Большой Евразии»: Россия как преемница Монгольской империи
Евразийский континент представляет собой парадоксальное явление: на его долю приходится большая часть мирового населения, полезных ископаемых и ВВП, при этом здесь практически не развиты экономические связи, слабая материальная инфраструктура и механизмы сотрудничества. Управление морских держав евразийским континентом с его периферии на протяжении пяти веков поставило Россию в уязвимое положение, поскольку она оказалась одновременно на окраине Европы и Восточной Азии. Геоэкономическая слабость России – следствие неспособности извлекать выгоду из своих огромных просторов путем развития экономических связей со странами в самом сердце Евразии. Россия могла бы сместить в свою пользу симметрию взаимозависимости, став преемницей Монгольской империи и связав между собой страны огромного евразийского конти¬нента. Россия могла бы снизить зависимость от любого государства или региона, тогда как зависимость ее партнеров от нее самой увеличилась бы в силу их потребности в транспортном коридоре.
Историческое британско-российское соперничество за доминирование в мире, по большому счету, сводилось к конкуренции за получение конкурентных преимуществ управления Евразией – из центра в качестве сухопутной державы или с периферии в качестве морской державы.
Соперничество еще больше усилилось к середине XIX века, когда Великобритания нанесла поражение Китаю в ходе Опиумных войн и установила свое привилегированное военно-экономическое присутствие вдоль восточного побережья Евразии. Воспользовавшись слабостью Китая, Россия присвоила более 1,5 миллионов квадратных километров китайской территории вдоль тихоокеанского побережья по итогам так называемых «неравных договоров». Быстрая территориальная экспансия России на восток породила опасения Великобритании о том, что Москва может стать преемницей Монгольской империи и обратить вспять военно-экономические преимущества морских держав. Х. Маккиндер отмечал, что преимущества морской державы временны, так как появляются новые технологии сухопутного транспорта:
Похоже, что паровой двигатель и Суэцкий канал увеличили мобиль¬ность морской державы относительно сухопутной державы. Железные дороги, в основном, обслуживали торговлю, идущую по морям и океанам. Однако сегодня трансконтинентальные железные дороги меняют условия игры для сухопутной державы, и нигде они не могут быть более действенными, чем в замкну¬том пространстве Евразии[9].

  Предсказания Макиндера не исполнились, поскольку российская геоэкономика пришла в запустение в эпоху коммунизма и разделений «холодной войны». Государственное управление в экономике фактически отсутствовало при советской власти, а военный и идеологический раскол препятствовал развитию экономических связей в Евразии.
  Мир серьезно изменился после краха коммунистической идеологии. Это дало России еще одну возможность наладить экономические связи в Евразии. Геоэкономика больше не является прерогативой Запада, поскольку перераспределение силы в мире и подъем Азии создает условия для построения альтернативных транспортных коридоров и механизмов сотрудничества. В последние годы большинство крупных экономик в Евразии выступили с разными интеграционными инициативами. В этой связи, новая российская концепция евразийства должна отмежеваться от прежних представлений, связанных с отсталой милитаризованной геополитикой и имперским перенапряжением сил. Новая геоэкономическая концепция евразийства должна быть нацелена на осуществление избирательной евразийской интеграции, чтобы сделать Россию главной движущей силой модернизации и глобализации. Главное отличие пересмотренной концепции евразийства должно заключаться в признании того, что у России нет ни возможностей, ни намерения господствовать на евразийском континенте. Создание жизнеспособных партнерств с евразийскими державами критически важно для реализации проекта сбалансированной и функциональной Большой Евразии.
Китай как незаменимый партнер России в Большой Евразии
Китай представляется главным партнером России в формировании Большой Евразии в силу его потенциала и готовности оспаривать систему международных отношений, во главе которой стоят США. Стратегическое партнерство между Китаем и Россией необходимо для любого формата Большой Евразии, так как этот тандем включает крупнейшего в мире производителя энергоносителей и крупнейшего их потребителя, лидера мировой торговли и континентальную державу, способную выступать в качестве связующего моста между разными частями континента. В последние годы Китай и Россия стали главными противниками однополярного мира, наращивая свои золотовалютные резервы, внедряя использование региональных валют и создавая новые финансовые и экономические институты, такие как БРИКС, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и Евразийский экономический союз (ЕЭС).
Экономическое чудо Китая дает России возможность сделать проект «Большой Евразии» жизнеспособной геоэкономической инициативой. Поражение Китая в Опиумных войнах в середине XIX века помешало Китаю стать могущественной мировой экономической державой и ознаменовало начало «века унижения». Первоначально реализация стратегии внутриэкономического развития, начавшаяся в 1970-х годах, проходила под прикрытием «мирного подъема», чтобы не вызывать ни у кого негативной реакции. Эта стратегия сменилась открытым вызовом мировому порядку под руководством США после запуска в 2013 году проекта «Шелкового пути», известного также как инициатива «Один пояс, один путь». Амбиции Китая по возрождению древнего Шелкового пути посредством развития сухопутной инфраструктуры и морских транспортных путей должны финансироваться финансовыми организациями во главе с Китаем, при этом расчеты должны происходить в юане, который получает все большее признание в мире. После поддержанного Западом переворота на Украине и последовавших взаимных санкций экономическая интеграция Китая с Россией усилилась. Первоначально было объявлено о проекте строительства трубопровода «Сила Сибири» стоимостью 400 миллиардов долларов, а также о совместных проектах по созданию транспортной инфраструктуры, причем их финансирование предполагалось проводить в местных валютах. Были также разработаны новые механизмы сотрудничества путем создания совместных международных институтов, финансовых учреждений, платежных систем, рейтинговых агентств и валютных свопов.

  Тяньцзиньские деликатесы на фоне драчливой G7
https://svpressa.ru/politic/article/202336/
Визит Путина в КНР: в Квебеке и Пекине миру предложены противоположные пути развития   Алексей Маслов
8 июня 2018 президент Российской Федерации Владимир Путин начал трехдневный официальный визит в Китай. Символично, что поездка российского лидера совпала с саммитом «Большой семерки», который в те же дни проходит в канадском Квебеке. Но если встреча G7 еще до начала ознаменовалась скандалами и резкими заявлениями участников в адрес друг друга.
Так, резидент США Дональд Трамп якобы прервал разговор с британским премьером Терезой Мэй, назвав ее тон «учительским». А президент Франции Франсуа Макрон заявил, что остальные участники «семерки» могут подписать итоговый документ и без Трампа. В то же время визит Путина в Пекин начался подчеркнуто позитивен.

  Запервый день пребывания в Поднебесной Владимир Путин вместе с председателем КНР Си Цзиньпином приготовил тяньцзиньские деликатесы, побывал на матче юношеских хоккейных сборных двух стран, а также прокатился на скоростном поезде Пекин-Тяньцзин. Естественно, приятным времяпрепровождением лидеры не ограничились и сделали ряд политических заявлений.
   Владимир Путин и Си Цзиньпин подтвердили, что страны готовы к заключению нового крупного торгового соглашения и к дальнейшему развитию взаимовыгодного сотрудничества в традиционных областях, в атомной и космической сферах. «Мы набираем хороший темп, что не может не радовать, и ищем новые и новые сферы взаимодействия», — заявил российский президент, добавив, что взаимодействие с Китаем достигло «беспрецедентного уровня».
По итогам переговоров лидеры подписали совместное заявление на 15 страницах, которое касается различных вопросов двусторонней повестки дня, а также международной проблематики. «Стороны выражают настрой на наращивание и углубление сотрудничества по всем направлениям и в этих целях будут развивать стратегический доверительный диалог на высшем и высоком уровне, продолжать совершенствовать механизмы двустороннего межправительственного, межпарламентского, межпартийного, межведомственного и межрегионального сотрудничества», — отмечается в документе.
   Речь в заявлении идет, в частности, об увеличении товарооборота, расширении взаиморасчетов в национальных валютах, углублении кооперации в энергетике, сельском хозяйстве, росте инвестиций.
    Как сообщило Таможенное управление Китая, за первые пять месяцев 2018 года товарооборот между Россией и Китаем вырос на 26,9% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Общий объем двусторонней торговли по итогам первых пяти месяцев текущего года составил 40,67 миллиарда долларов. Китайский экспорт за отчетный период в Россию вырос на 20,6% и составил 18,3 миллиарда долларов, а импорт из России — на 32,6%, составив 22,36 миллиарда долларов.
Товарооборот между Россией и Китаем по итогам 2017 года вырос на20,8% по сравнению с 2016 годом и составил 84 миллиарда долларов.
Что касается политических заявлений, руководители Китая и России осудили односторонний выход США из иранской ядерной сделки, подтвердили территориальную целостность Сирии, осудили растущий протекционизм, односторонние санкции и размещение систем ПРО.
Помимо переговоров с председателем КНР у российского президента были запланированы встречи с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном и председателем постоянного комитета всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу. А уже 9 июня Владимир Путин и Си Цзиньпин прибыли в Циндао на саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Президент Российско-китайского аналитического центра Сергей Санакоев считает, что визит Владимира Путина в Китай важен не только для двусторонних отношений стран, но и для глобальной повестки. Особенно — на фоне разногласий в G7.
— Очень символично, что произошло такое совпадение и два саммита проходят одновременно. Так миру легче разобраться, о чем идет межцивилизационный спор. Можно сказать, что речь идет о конкуренции между двумя моделями глобализма. Мир стоит на пороге переформатирования, вопрос в том, каким оно будет.
Что касается государственного визита Владимира Путина в Китай, несмотря на то, что лидеры России и Китая - давние друзья и у них уже было 25 встреч, этот визит особый. Хотя бы потому, что он стал первым после переизбрания и Владимира Путина, и Си Цзиньпина. Мы говорим о долгосрочном формате, стратегическом планировании.
Готовится торговое соглашение, значение которого может быть выше, чем в свое время вступление Китая и России в ВТО. Всемирную торговую организацию придумали именно западные страны. Но когда и РФ, и КНР в нее благополучно вступили, оказалось, что она коллективному Западу уже неинтересна. Там придумывают новые форматы торговых площадок, такие, как Транстихоокеанское или Трансатлантическое партнерство. При этом прямо заявляя, что Россия и Китай не будут в них участвовать. Можно даже предположить, что эти форматы направлены против двух наших стран.
   Раз так, мы будем защищать свои интересы и экономику и создадим площадку, которая, уверен, в рамках сопряжения таких интеграционных процессов, как Евразийский экономический союз и китайская доктрина «Один пояс, один путь», будет расширяться за счет вступления все большего числа стран. Это, кстати, еще одно принципиальное различие между этой и западной моделью. Лидеры Запада создают некие закрытые клубы. Мы же говорим, что наше сотрудничество не направлено против других стран. Мы открыты для всех государств, готовых разделить наши идеалы.
«СП»:— Что это за идеалы?
   — Мир, который нам сегодня навязывает Запад, основан на моноцентризме, когда гегемон США диктует всем свои условия, основываясь не на нормах международного права, а на собственной силе. Еще после Бреттон-Вудского соглашения мир погрузился в долларовую экономику. Американская валюта стала монопольной единицей расчета, которая и позволяет занимать США доминирующее положение.
Наша альтернатива, о которой говорят и на саммите ШОС, — это многополярный мир, в котором есть место развитию всех стран, добросовестной конкуренции и всем валютам. Россия и Китай с 2008 года все больше переходят во взаиморасчетах на национальные валюты, что больше всего беспокоит США. Если финансовый пузырь под названием «доллар США» лопнет, последствия для всей мировой экономики будут очень серьезными.
   Но мы намерены развивать свои экономики без оглядки на чужие интересы. Поэтому российско-китайское сотрудничество основано не только на сырьевой энергетике. Мы развиваем сотрудничество в области космоса, в атомной энергетике, в сельском хозяйстве, IT-технологиях. В наших взаимоотношениях открываются очень большие перспективы.
«СП»: — Однако критики часто говорят, что, несмотря на эти перспективы и высокий уровень политического партнерства, реальная экономическая составляющая заметно отстает. Эта проблема решается?
   — Очень важно разобраться в такой критике. С одной стороны, это так. Уровень наших экономических отношений не соответствует статусу двух соседних держав с огромной протяженностью границы, определяющих контуры евразийского континента, да еще и с таким высоким уровнем политического взаимодействия.
  Но кого мы критикуем за это? Китай? Это неверно. Понятно, что у Китая гораздо выше товарооборот и экономическое взаимодействие с США исключительно потому, что это две первые экономики мира. А не потому, что они партнеры, а мы — конкуренты. Все ровно наоборот. Но статус экономик определяет и уровень отношений между ними, в этом нет ничего удивительного.
   Однако и наши экономические отношения динамично растут. Во-первых, в этом году товарооборот между нашими государствами превысит 100 миллиардов долларов. Во-вторых, интересна структура наших взаимоотношений. Условный Запад фактически ограничивает нас в технологиях и требует только сырьевой экспорт.
  Я не говорю о том, что мы не продаем нефть и газ Китаю. Конечно, продаем. Хотя сама по себе диверсификация экспорта позволяет нам быть более эффективными в мировых продажах. Но если посмотреть долю нашего экспорта машиностроительной продукции, высокотехнологичной продукции в Китай — он в несколько раз превышает экспорт на Запад. Здесь другая структура и другие перспективы, поэтому мы будем развивать это сотрудничество в будущем.
    Директор Центра стратегических исследований Китая Российского университета дружбы народов (РУДН), заведующий отделением востоковедения НИУ ВШЭ Алексей Маслов также считает, что сейчас у российско-китайской модели есть шанс стать альтернативой коллективному Западу.
    — Последний саммит «Большой семерки» показал очень глубокие внутренние противоречия между ее участниками. Очевидно, что G7 собралась, в том числе, для того, чтобы лично выразить свое недовольство Трампом. Трамп же просто проигнорировал многие высказывания в свой адрес, сделал проброс о том, что необходимо вернуть в этот формат Россию и превратить «семерку» в «восьмерку», прекрасно понимая, что встретится с неодобрением коллег.

Караганов Америка плюс против большой Евразии Право знать 9 июня

   Караганов не стесняется давать глобальные политические оценки и прогнозы.
В противостоянии с этой американской крепостью формируется проект «Большая Евразия» вокруг стран ШОС во главе с Россией и Китаем. Причём Россия выступает поставщиком безопасности для нарождающегося проекта, а Китай обеспечивает его экономическую составляющую. Новейшие стратегические вооружения России, по мнению Караганова, обеспечивают военный зонтик «большой Евразии» уже лет на 15. Если добавить к этому, что Китай отказался от приглашения в G7, а Россия не выказывает интереса к этому западному клубу, то концепция Караганова получает некоторые доказательства. Отметим только, что он построил схему биполярного мира, а не многополярного, которого официально придерживается Россия.

    Поскольку Россия находится в географическом центре проекта «Большая Евразия» и является для него естественным мостом в Европу, перспективы России «выглядят блестяще… если мы не обленимся, если не посыплемся». Тогда «коллективный Запад будет нас добивать, поскольку Россия является поставщиком безопасности для «большой Евразии». Из этого следует, что «России нельзя уступать Западу», нужно просто держать свои позиции, и она прорвётся в «своё блестящее будущее». Какие это позиции?

   Ситуация на Украине опасная, США хотели бы небольшой войны с участием Россией, маленькой, победоносной и чужими руками, но понимают, что Россия этот сценарий поломает, и тогда неизвестно, чем дело закончится. Караганов предполагает на Украине "размежевание сторон" и предельно жёсткую политику России. «Крым» – это первый удар России по политике расширения Запада за счёт её стратегических интересов, но вряд ли последний. Причём в результате всех этих событий и сирийской операции ВКС РФ, Турция уходит от США в «большую Евразию».
     С приходом Трампа элиты США потеряли контроль над своим обществом и СМИ, восстановление управляемости займёт семь-восемь лет. Другими словами, Россия имеет ещё несколько лет для того, чтобы продолжить сосредотачиваться, а Европа имеет шансы побороться за свой суверенитет. США же предстоит восстановить свою управляемость.

   Наши либералы твердят об изоляции России (от Запада), но это не совсем так, вернее, совсем не так. Санкции против России введены Западом для наведения дисциплины в своих рядах, консолидации распадающегося атлантического сообщества, и, конечно, как способ конкурентной борьбы с Россией, в свете которой штампы об «изоляции» — всего лишь пропаганда. «Не нужно бояться – и страха не будет», — отвечает Караганов либералам. Нашу прозападную партию пугает, скорее, другое: Россия становится де-факто частью Евразии: товарооборот России со странами Азии ещё меньше, чем с Европой, но уже вполне сопоставим.

  Караганова это не пугает: «Культурно мы европейцы, но вышли-то из Византии, и являемся наследниками империи Чингисхана. От Европы мы взяли что хотели взять, больше нам ничего не нужно, особенно постмодернистских ценностей Европы». Нужно сказать, что его оптимизм объективно оправдывается: Россия вышла из 2014 года, и вышла более сильной, как он тогда и прогнозировал.

    В 2014 году, когда Россия жёстко отреагировала на «смену власти» Западом на Украине, закончилась большая петровская эпоха, в имперский и в советский периоды которой Россия смотрела с придыханием на Запад, на Европу, делает большой исторический вывод Караганов. Советский коммунизм был ведь западным, европейским проектом, о чём многие сегодня забывают, особенно КПРФ.

    Причём Россия-СССР была в худшем положении, а сегодняшняя Россия – уже в лучшем. Российские элиты значительно более консолидированы и профессиональны, чем поздние советские. Против России выступает сокращающаяся часть мира, а поддерживает нас расширяющаяся часть мира. Если просчитать ресурсы, то Россия находится сегодня в более выигрышном положении, чем СССР, который содержал за свой счёт огромное количество никчемных союзников. С Китаем у России де-факто союзнические отношения, а союз де-юре, накладывающий формальные обязательства, самой России сегодня вряд ли нужен. «Запад нас ненавидит, а мы его презираем», — проводит мировую черту Сергей Караганов.

   И, наконец, о западной «либеральной демократии». Она страдает многими язвами, а «системы с элементами авторитаризма более приспособлены для текущей мировой конкуренции». По мнению Караганова, мир идёт к «авторитарной демократии, или демократическому авторитаризму», и на Западе тоже.



   Гленн Дизен  Россия, Китай и «баланс зависимости» в Большой Евразии
Об опасности слишком тесных союзов России как с Европой так и с Китаем  Взгляд из Австралии 
 
    Гленн Дизен – Научный сотрудник Университета Западного Сиднея, приглашённый преподаватель Высшей школы экономики.
11 апреля 2017
 
   Резюме: Для устойчивого партнерства с Китаем требуется мягкая балансировка и взаимовыгодные экономические связи. Стремление к жесткому балансу и принцип нулевой суммы, как в Европе, обрекут Большую Евразию на то же фиаско, что постигло Большую Европу.
   После краха коммунизма перед Россией вновь встали вопросы экономической интеграции и модернизации. С одной стороны, потребности экономического раз¬вития и процветания диктовали необходимость интеграции с Западом – экономическим стержнем системы международных отношений. С другой стороны, включение в западные экономические структуры и систему ценностей западных государств оказалось нежизнеспособной альтернативой – асимметрия экономического баланса сил снижала российское влияние и самостоятельность. Планы Москвы по созданию общего политического, экономического и оборонного пространства в Европе – «Общего европейского дома» – показывают, в каком затруднительном положении она оказалась. После окончания холодной войны Запад поддерживал лишь те европейские организации, которые могли бы в перспективе увеличить его коллективную переговорную силу с тем, чтобы экономическая интеграция не привела к наращиванию российского политического капитала.
Единственное жизнеспособное решение этой дилеммы для России – становление в качестве евразийской державы, формирующей Большую Евразию, и диверсификация своих связей во избежание чрезмерной зависимости от Запада. Параллельно с этим России необходимо наращивать влияние на конкурентных стратегических рынках, усиливать позиции в производственных цепочках, в транспортных коридорах и международных финансовых организациях. Для формирования Большой Евразии России необходимо стратегическое партнерство с Китаем. Вместе с тем, Москве нужно вынести правильные уроки из неудачного опыта создания Большой Европы, чтобы не допустить повторения тех же ошибок в отношениях с экономически более сильным Китаем. Зарождающееся стратегическое партнерство Москвы и Пекина в определенной степени парадоксально, поскольку устойчивость проекта «Большой Евразии» требует, чтобы Москва могла создать жизнеспособный противовес Китаю. В обратном случае, возникающая асимметричная взаимозависимость создаст для Китая соблазн потребовать политических уступок. В долгосрочной перспективе это сделает подобное партнерство невыгодным для России. Для создания жизнеспособной системы Большой Евразии необходимо «мягкое» уравновешивание Китая, которое подразумевает создание балансира и недопущение возникновения игр с нулевой суммой, которые положили конец проекту «Большой Европы».