Имаго или боги тоже бывают детьми. часть 5

За столиком у окна сидели двое. Тот, что помоложе, был одет в светло-синие джинсы и красный джемпер. Модельная стрижка с идеальным пробором, безукоризненно выбритое лицо и скулы голливудского актёра привлекали внимание юных девушек. Сейчас он сидел, мешая ложечкой чай и рассеянно поглядывая то на посетителей ресторана, то на входную дверь. Ещё реже он поднимал взгляд на своего собеседника напротив. Им был мужчина лет сорока, плотно сбитый, с округлым лицом и проницательными тёмно-серыми глазами. Мужчина повесил свой твидовый пиджак на спинку стула и расстегнул вторую пуговицу рубашки. В зале было тепло, но ему казалось, будто здесь натоплено как в бане. Он внимательно изучал своего товарища и наконец спросил.
- Что с тобой? О чём задумался?
- Да так, - в этом вздохе чувствовалсь огромная тяжесть, - ни о чём. Я тебя слушаю.
- Угу, вижу я, как ты слушаешь. Олег, тебе уже не пятнадцать. Остынь. Мозги включай.
- Ты о чём?
- О ней. Уж не знаю, кто она такая и как её зовут, но хотя бы сейчас переключись.
- Да с чего ты взял вообще? - Олег наморщился. - Ни о какой девушке я не думаю! Просто голова немного мутная - устал, наверное.
- А то как же. Телефон каждые три минуты достаёшь, глазами бегаешь, то лыбешься, то хмуришься, любезничаешь тут со всеми. Втрескался ты по самое не балуйся - видно же. Нет, чего, конечно, круто, завидую тебе даже немного. Но голову-то не теряй - не мальчишка же.
- Ой, да брось ты! Не выдумывай. Влюбился… Не до этого мне сейчас. Сам же знаешь - мы только с Анькой разбежались. Да и некогда: работы много навалилось,  проект ещё этот, клиентов тьма…
- Что-то мне это напоминает. Прямо дежавю какое-то. Не то же ли ты говорил в прошлый раз?
Олег усмехнулся, отвернувшись в сторону, и тряхнул головой. Не зная, что ответить, он стал сгибать из салфетки непонятную фигуру, временами сметая ей мелкие крошки и пылинки на столе в одну кучку. На фоне звучал бессмертный хит Стинга. Олег подумал, что во всех общественных заведениях почти один и тот же репертуар в последнее время. Следующей композицией будет что-то либо от Тины Тёрнер, либо от Элтона Джона. Можно даже ставки делать. Наконец он поднял глаза на друга и, в очередной раз вздохнув, ответил.
- Нет, Саня, не то же. Она другая.
- Так, - протянул Александр и довольно хмыкнул, - и как же её зовут?
- Катя. - Правый уголок его рта в этот момент пополз вверх. - Милая девушка. У нас, конечно, много общего, но, - Олег сделал паузу, - мы явно не пара. Так что ничего серьёзного. Забей.
- Да-да-да, конечно. Ты сколько с людьми работаешь? Три? Четыре года? А я десять. Хотя здесь и года не надо, чтоб запомнить: если человек отмазывается и всячески принижает важность события или знакомства, то ему это сейчас дороже многого. Олежа, повторюсь - не теряй голову. Не надо привязываться.
- Саша, ёлки-моталки, - в голосе появились стальные нотки, - не выноси мозг. Я же сказал, что мы не пара, так что какая привязанность? Мы с Анькой расстались, у меня никого нет и пока не будет, но поговорить же на отвлечённые темы с кем-то хочется. А тут милая девушка. Вот и всё! Понимаешь? Да и... новые знакомства всегда бодрят.
- Да я ж не спорю, - Саша расплылся в широкой кошачьей улыбке и прижал левую ладонь к груди. - Вот только с этого всё и начинается. Сначала вы просто, - он сделал акцент на этом слове, - созваниваетесь, переписываетесь, потом всё чаще ужинаете вместе, потом ты привыкаешь, привязываешься, и… и понеслась душа по колдобинам в рай. В самом деле, ты за последний час раз двадцать достал из кармана телефон и проверил что-то - ну ведь явно ждёшь сообщения. О том, что у тебя какие-то планы на сегодня, ты не говорил, мы даже изначально не ограничивали себя по времени, чтобы до конца весь план сегодня же добить, значит, это не касается другой встречи. Выходит, что-то важное личное. Очевидно, ждёшь сообщения от подруги. Ты, блин, весь битый час думаешь о какой-то девке и ждёшь малейшего повода с ней потрепаться. Мужик, ты ведёшь себя как прыщавый школьник. Приоритеты расставь - сам же от подчинённых этого постоянно требуешь.
- Ты решил в психолога поиграть? Хорошо. Но с другой стороны, чем меньше буду уделять ей внимания и пренебрежительнее относиться, тем сильнее она распалится. Как там?«Чем меньше женщину мы любим…». И снова пойдёт всё по кругу. Проходили же. Тогда она уже станет цепляться. Хотя… - Олег замялся на мгновение. - Саш, она классная. Правда. Умная, воспитанная, красивая, живая, у неё столько интересов, всё при ней, стильная, высокая…
- «Стильная, высокая, но всё же одинокая…». Ага. Но это не ей, а тебе пора понимать, Олежа, что из такого вырастает только привязанность. Слепая и бестолковая привязанность. А потом кто-то из вас, и скорее всего ты, ссохнешься, помрачнеешь и будешь как пёс на привязи ходить вокруг её дома. Оно тебе надо?
Олег, ты же толковый мужик. Ну чего ты хочешь, а? Бабу в постель? Так сходи в бордель - и дешевле в итоге выйдет, и мозги делать никто не будет. Поувиваться за красотками? Тогда отделяй это от работы и страдай такой ерундой в пятницу вечером. Вон, с Коляном сходи в клубешник или в музей и нацепляй себе там сколько влезет.
Но, по-моему, ты уже не в том возрасте. Сам же о семье постоянно твердишь. Только нормальных отношений и той самой любви, о которой ты стихи раньше сочинял, не будет, если продолжишь в том же ключе. Не привязывайся! Будь собой, делай что делаешь, продолжай так же помогать людям, как ты это и делал раньше (тебя ж за то и ценят). Нравится тебе эта твоя Катя - хорошо, будьте рядом, но не съедайте время друг друга. Один душит, другой ненавидит. Не привязывайся и не стелись перед ней, не форсируй событий.
Ты ж пойми, стоит только ухватиться за какую-либо черту человека - внешность, необычное отношение к тебе, голос, умение готовить или создавать уют, да что угодно - и всё, ты привязываешься именно к ней, строишь свои иллюзии вокруг неё, выращиваешь искусственную влюблённость чуть ли не на пустом месте. Только вот любить-то надо не за что-то, а кого-то. Это чувство должно быть безусловным, иначе оно станет жрать тебя изнутри вместо того, чтобы давать сил. Да, любовь - это самопожертвование и безусловное, искреннее служение, но и растворяться в человеке совсем нельзя. Сам подумай, кому нужна безвольная бледная тряпка? Так что здесь нужно сразу искать золотую середину.
- Видишь ли, - продолжал Саша, задумчиво глядя куда-то в пустоту, - всё, о чём я с тобой толкую, не из воздуха взято. Знаешь, у пожарных все правила написаны кровью. Вот и здесь так же.
- Хочешь сказать, ты сам слепо привязывался? Ты, сама рассудительность, ты, вечно холодная голова? - Олег наигранно засмеялся. При этом глаза его вновь пробежали по лицам вошедших гостей и скользнули на стеклянную дверь. - С трудом верится.
- Да, Олежа, именно так и было. И вот когда я в последний раз окунулся во всё это, рванув, очертя голову, в самый центр страстей, когда хорошенько настрадался, вот тогда-то и сделал выводы. А теперь тебя стараюсь предостеречь.
- Спасибо, конечно. Ценю. Но, видимо, надо на своей шкуре всё испытать.
- Ну это да, это действенней.
- Так а что у тебя-то такое произошло? Раз уж мы всё равно отошли от работы, рассказывай давай.
На несколько минут воцарилась полная тишина. Олег смотрел выжидающе, но не торопил друга. На столе уже было пусто, кофейные чашки еще несколько минут назад унесла официантка. За окном в брызгах не то снега, не то дождя блестели сотни огней вечернего города. Теперь в зале звучал Робби Вильямс, певший о желании почувствовать реальную любовь. Это, конечно, не Тина и не сэр Элтон, но для Олега это всё было из одной оперы. Саша сунул руку назад и нащупал в боковом кармане пиджака смятую пачку. Вскоре на столе появилась чистенькая пепельница, и он, задымив красным "Мальборо", начал.
- Она была хороша. Тогда я считал её лучшей на свете - да что уж говорить, это была безумная влюблённость.
Мы столкнулись в Русском музее. У работ Куинджи. Обычно всё начинается с внешности, а тут… мы заговорили, не глядя друг на друга. О вкусах не спорят - вкусы обсуждают. И мы обсуждали, продолжая всматриваться в ночное небо, в лунное сияние, в точные мазки.
Выходили из музея мы уже вместе. Она взяла меня под руку и больше не отпускала. Я попался в сети, сам того не понимая. Стук её каблучков завораживал, он словно гипнотизировал меня. Каждый её жест, каждый поворот, каждое слово били точно в цель. Её глаза… эти серо-зелёные бездны, эти вечные элегантные стрелки… ох, они стреляли точно в упор. А улыбка… Уж что-что, а улыбаться она умела. Ради этой улыбки можно было всё простить, эта улыбка обезоруживала, эта улыбка сводила с ума.
Уже в первые часы знакомства я стал её пленником. И с тех пор каждый мой день был наполнен ожиданием встречи, все мои мысли были только о ней, я готов был бросать работу, в любое мгновение, стоило ей лишь сказать, отменять любые планы, оставлять всё и мчаться к ней.
Но что интересно, я никогда ей не верил. Да, я отдавал себе отчёт в том, что для неё это лишь игра, но… Чёрт возьми, стоило ей улыбнуться, прижаться ко мне и прошептать несколько слов, касаясь горячими губами моего уха, и всё - я терял контроль.
Я привязался к ней. Мне постоянно её было мало. Сначала я перестал читать, затем бросил спорт, променяв тренировки на встречи с ней. Через какое-то время в моей жизни были только она и работа, и то, последняя стала страдать, все прежние годы шли коту под хвост.
Всё изменилось, я изменился. И она, конечно же, это видела. И, конечно, ей это было неинтересно.
Как-то утром она вышла в магазин и больше не вернулась. На кухне осталась короткая записка в три слова: «Прощай. Не жди». А я ждал. Я сходил с ума, искал её в толпе. Мне нужно было её видеть, и я видел - в отражениях, в лицах прохожих, в ночных такси. Её призрак неотступно следовал за мной. По ночам я слышал её голос. Стоило закрыть глаза, и передо мной всплывал её образ: эти непослушные волосы цвета воронова крыла, эти вечно горящие хитрые серо-зелёные глаза, эта улыбка…
Сначала я пытался спалить все воспоминания о ней ненавистью. Когда понял, что не могу, попробовал залить их алкоголем. Олежа, как же я тогда безбожно пил… И если бы не друзья, пёс его знает, где бы я сейчас валялся.
Я привязался к ней, прикипел, и её уход казался мне фатальным. Слышал, как говорят влюблённые в кино: «Я умру без тебя»? Так вот я тогда умер, похоронил себя в захламлённой прокуренной квартире. Того человека больше нет. Вот теперь ты знаешь спокойного и рассудительного Сашу с холодной головой. А того человека больше нет.

***

Саша замолчал. Он закурил следующую сигарету, рассеянно глядя в пепельницу. Вверх поднялось густое белое облачко. Он поднял глаза и наблюдал, как дым рассеивается. Сквозь редеющую пелену медленно, словно в кино, всё яснее проступало лицо Олега. Но даже когда дым развеялся, оно осталось бело-серым, а глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит. Олег явно смотрел на входную дверь.
- Ка... - попытался он выдавить из себя, но голос пропал. В следующую секунду Олег вскочил с места и бросился ко входу. Сидевшие рядом гости уже разбегались.
Саша, вспоминая впоследствии эти кошмарные минуты, удивлялся реакции и вниманию друга. Сам он только уже после того, как взвизнула, падая, девушка заметил несущийся прямо в витринные окна, безумно вращаясь, разбитый Opel.
"Катя!"
Этот истошный крик заставил побледнеть уже и Сашу. Через какую-то долю секунды раздался взрыв лопнувшего стекла, осколки зашелестели в воздухе, впиваясь в руки и лица посетителей. Он закрыл локтем глаза, стараясь увернуться от сверкающих брызг.
Вокруг взвыли сигнализации припаркованных машин, сверху с шипением обрушился фонтан из противопожарной системы. Женщины заверещали. Кто-то уже бросился к влетевшему в зал Opel'ю. Девушка по имени Катя лежала без сознания в каком-то метре от машины. На рассечённой щеке блестели хрустальные и рубиновые бусины. А вот Олега зажало между бампером и барной стойкой. Голова его безвольно свесилась над красным джемпером. Из уголка рта, что ещё недавно предательски улыбался, тянулся алый ручеёк.
Всё, что происходило дальше, сашина память старательно смывала, стирала, услужливо пытаясь избавиться от этого кошмара. Он не помнил, как отталкивали машину, как он распахнул водительскую дверь и измолотил в кровавое месиво тупую рожу явно бывшего под наркотой подонка. Он не помнил, как пытался реанимировать Олега и запустить его сердце - сердце, раздавленное сломанными рёбрами. Он не помнил, как его руки в несколько секунд стали мокрыми и липкими от крови. Он не помнил ничего, кроме чужого безумного голоса, бесконечно кричавшего: "Нет! Нет, Олег, нет, не-е-е-ет!".
Очнувшсь на больничной койке, он прорыдал весь следующий день, изредка забываясь в мутном сне. Он потерял друга. Лучшего. Единственного. И всё потому что предался воспоминаниям и не заметил вовремя... Чего он не заметил? Не важно! Он должен был - просто должен был, чёрт возьми, успеть что-то сделать. Но...  Разъедающий всё изнутри мерзкий червь вины с того дня поселился в его груди.
Саша несколько раз пытался найти впоследствии ту самую девушку Катю, но о ней никто ничего не знал. Ни в одну больницу она не поступала, ни в одном морге её не было. Она словно испарилась вскоре после катастрофы. Пару раз Саша видел в толпе похожее лицо со шрамом на щеке, но тут же терял её. Возможно, это только казалось. И он прекратил поиски.

***

Обстановка, как и контингент, двух заведений отличалась кардинально. Если в рок-пабе громыхали Stryper с бессмертным хитом "To hell with the devil", то здесь фоном звучала "I don't wanna lose you" Тины Тёрнер. После татуированных байкеров в кожаных куртках увидеть мужчин и женщин в пиджачках и костюмах за столиками, застеленными скатертями, было несколько странно. Вообще людей здесь было меньше, да и явно тише и спокойнее, даже если учесть оказавшийся посреди зала чёрный Opel с покарёженым капотом и рассыпанные повсюду осколки стекла. Ну да, парочка столов перевёрнута. Ну разбита барная стойка и стойка администратора. Ну орёт кто-то. Но в целом-то гораздо тише и спокойнее. Вообще словно канал на ТВ переключил. Просто другой мир.
Андрей неспешно шагнул на недавно надраенный до блеска пол и почувствовал, как под ногами захрустели осколки. Сверху на него лил искусственный дождь. Андрей поморщился и задумчиво глянул на туннель - может, не закрывать его? Взять быстренько пассажира, перебросить к тому берегу и вернуться в паб допивать свой стаут. Юлька там ничего такая. В принципе уже и с планами на вечер всё ясно. Он окинул взглядом весь ресторан. Пожалуй, шумихи могло бы быть и больше.
 У машины лежало тело с раздавленной грудью и - тут не нужно было даже рентгеновского зрения - разможжёнными в кашу внутренними органами. Рядом суетился с безумными глазами плотный, явно не пренебрегающий спортом, мужчина лет сорока. Его руки и рубашка оказались уже измазаны кровью. По лицу его стекали струйки воды и, похоже, крупные слёзы. Несколько молодых ребят оттаскивали в сторону вяло подёргивающееся ещё одно тело. Судя по бессвязным полустонам-полуматам, ему было очень хорошо до того, как стало настолько плохо. Андрей бегло глянул на лицо, точнее то, что когда-то им было - очевидно, это придурок, получивший благодарность за чудеса на виражах. Девушка в белоснежной блузке нервно тараторила по телефону, широко распахнув глаза. Мужчина средних лет с блестящей лысиной и козлиной бородкой стоял у дальней стены прямо у двери с надписью "WC" и громко и чётко, чуть ли не по слогам, повторял в трубку адрес. Официанты носились по залу. Кто-то кричал, чтобы отключили противопожарную систему. Недалеко от машины лежала девушка. Без сознания, но всё же живая.
- Ну привет, - сказал Андрей, когда всё вокруг застыло. - Не самый лучший день, я смотрю.
Мутная дымка, вившаяся над мёртвым телом сгустилась, опускаясь на пропитанный кровью красный джемпер.
- Нет, дружище, бесполезно. В эту шкурку тебе уже не влезть. Давай, - он махнул рукой в сторону посверкивающего молниями туннеля, - нам туда! Ты как, сам или тебе помочь?
От раздавленной груди вверх метнулось что-то, словно пар из гейзера, и вскоре обрело человеческое очертание. Андрей удивлённо вскинул бровь. Душа яростно рванулась в его сторону, будто пытаясь сбить с ног, а затем дважды пронеслась вокруг зала, прежде чем остановиться снова перед Андреем.
- Не-е-е-ет! Не-е-е-е-е-е-ет! - этот вопль прозвучал настолько громко и живо, что Андрей опешил.
- Тише ты, парень! Поздно уже метаться. Всё, ты умер. Так что можно больше не суетиться. Давай успокаивайся и пошли. Нам пора.
- Не-е-ет! Прова-а-алива-ай!
Андрей закатил глаза, скрестив руки на груди.
- Ну что ты, в самом деле? Давай похорошему, а?
- Её не оставлю! Не-е-ет! Я обещал!
- И всё же придётся. И не только тебе. Ты не первый. Пойдём, говорю.
Андрей направил руку к нервно дёргающейся душе и привычным движением потянул её за собой в туннель, но неожиданно почувствовал дикое сопротивление. Казалось, что он пытается сдвинуть с места гружёную фуру. Андрей в изумлении повернулся к тому, за кем пришёл. То, что его здесь держало эту душу, было поистине невероятным. По крайней мере, настолько прочной связи с этим миром ему ещё встречать не доводилось. Он задумался, пристально глядя на духа.
- Олег (вроде бы это имя выкрикивал мужчина над телом погибшего), послушай, отпусти это. Всё, время пришло, тебе пора двигаться дальше. Не надо цепляться. Хватит. - Андрей старался направить все свои способности к убеждению на то, чтобы сдвинуть с места эту душу. Быстро разобраться с этим уже не получилось. И что-то подсказывало ему, ни стаут, ни Юлька в пабе сегодня его уже не дождутся. - Пойдём и по дороге поговорим.
- Я должен вернуться!
- Извини, дружище, но это невозможно.
- Но она одна! Она!.. У неё... Ей... ей и так досталось. Жизнь её почти сломала! Она же... - и тут дух обмяк и... зарыдал. Без слёз. Не так, как люди, не как живые люди. Но он определённо рыдал. Это была безмерная искренняя скорбь. И что-то ещё. Но точно не простая привязанность.
- Она справится, Олег. Обещаю.
- Я обещал! Я обещал поддерживать и оберегать её!
- Ну, знаешь, тебя уже никто не укорит за это. Кому б ты ни обещал. Они остаются здесь, а мы с тобой уходим туда, - он кивнул на туннель.
- Я себе обещал.
Андрей Темников, проводник, переправивший уже десятки душ, встречавший и призраков, и домовых, и прочую нечисть, готовую рвать и метать, проводник, способный на кого угодно натравить при необходимости бешеных псов своей наставницы, проводник, неоднократно бывавший во владениях самого Вия, теперь стоял, опуская руки. Перед ним оказался непреклонный дух. Твёрдый. Искренний. Непоколебимый. И в нём не было слепой страсти. Но он был готов на всё ради той, которая осталась для него смыслом даже после его смерти. Он не пытался ни мстить, ни убивать, ни цепляться за кого-то - нет, он лишь стремился уберечь от новых бед одну... Любимую? И за это на него спускать собак ну никак нельзя.
- Кто она? - вздохнул андрей. - Как её зовут?
Дух взвился вверх и медленно опустился над лежавшей без сознания девушкой. Он бесплотной рукой провёл по раненой щеке, словно пытаясь стереть кровь и смахнуть стеклянныую крошку с лица. В этом было что-то похожее на жест матери, успокаивающей любимого ребёнка, и одновременно на нежную заботу старика, прожившего всю жизнь со своей женой.
- Катя... Её зовут Катя.
Андрей посмотрел на девушку, перевёл взгляд на тело погибшего, повернулся к разбитому окну, за которым застыли зеваки, включая камеры на мобильных телефонах, и понимающе кивнул. Всё это было слишком похоже. Он поджал губы, когда лёгкий образ девушки в красном пальто всплыл перед глазами. Вот только он тогда не успел. Оказался не столь удачлив, как этот Олег. И ещё он вдруг понял, что имя Маши постепенно стиралось из памяти. С того дня это имя в его жизни появилось лишь однажды, когда его занесло к домовому. Как его? Вроде бы Фимкой звали. А ещё эта старушка... Андрея что-то кольнуло, словно он вспомнил о невыполненном обещании.
- Понимаю. Но ты уже отдал за неё свою жизнь. Пойдём, - теперь он говорил без напора и как-то задумчиво. - Нам пора на ту сторону. А им пора жить.
Душа быстро скользнула по застывшему воздуху и замерла перед лицом проводника.
- А ты ведь не мёртв... Хотя и не жив...
Андрей едва заметно хмыкнул.
- Хорошо. Я уйду за тобой. Но ты должен мне кое-что пообещать.
- Ты со мной торгуешься? - Андрей криво усмехнулся. - Не думаю, что это хорошая идея.
- Мне терять нечего. Кто-то за ней должен присматривать. И если ты не согласишься, я останусь здесь с ней до конца.
Андрей закатил глаза. До чего ж упёртый попался. И всё же что-то точило проводника изнутри. Слишком уж похожи ситуации. Он будто получал шанс хоть немного искупить свою вину перед той девушкой...
- Хорошо, - процедил он сквозь зубы. - Будь по твоему, - и протянул свою руку. Длинноволосая Юля в кожаной куртке сегодня точно не дождётся его. А бармен смутится, заметив недопитый стаут рядом с одинокой девушкой. Но уже через несколько минут они даже и не вспомнят сидевшего здесь небритого мужчину в белой рубашке и тёмно-сером плаще.
Туннель затянулся за ними, и в ту же секунду зал наполнился оглушительными звуками, мельтешением и множеством движений. Где-то вдали уже слышались завывания сирен. Жизнь брала своё после долгой паузы.

***

От лежания на холодном жёстком полу тело жутко болело. Правая рука стала какой-то ватной, пальцы совершенно не слушались. Голова гудела ужасно. А ещё эта мерзкая тошнота. И левая щека... похоже, там огромный порез. Кто-то сверху старался поднять её, что-то говорил. Но среди царящего вокруг шума слова звучали словно через толщу воды, их было сложно разобрать. Да, и вода здесь тоже была - она почему-то лилась сверху как из огромного душа.
Было настолько плохо и больно, что хотелось просто уснуть и проспать, пока всё не пройдёт. Но с другой стороны, нужно было понять, что происходит и где же она всё-таки находится.
- Ну же, очнитесь! Эй, девушка!
Она с огромным трудом открыла глаза. Вокруг всё плыло, мелькали жёлтые полосы.
- Слава богу, вы живы! Поднимайтесь! Давайте я вам помогу. Так, - над ней склонилось помятое небритое лицо, - вот, осторожно. Хорошо. Как вы, идти сможете?
Она с трудом смогла на некоторое время удержать взгляд на взъерошенной копне тёмных волос, но затем всё снова поплыло - белая рубашка с парой тёмных пятен на воротнике, тёмно-серый плащ или похожая на него куртка, закатанные рукава, столы, машина...
- Да, минутку... - слова отозвались гулкой болью в голове. Что же всё-таки произошло? И где она вообще находится?
- Замечательно! Не спешите. Ага, хорошо. Так, держитесь за моё плечо, - голос у мужчины казался весьма приятным. В нём было что-то знакомое и близкое, родное, но забытое. - Давайте уходить отсюда. Тут сейчас будет много работы у полиции и скорой. - Мужчина временами оглядывался по сторонам, что-то выкрикивая суетившимся рядом людям. - Вы как вообще? Врач нужен?
Голова всё ещё кружилась, но было уже не так всё плохо, как пять минут назад. По крайней мере тошнить её перестало. Она хотела было повернуть голову назад, где стояла, врезавшись в расколотую барную стойку, чёрная машина с распахнутой водительской дверью, но этот мужчина мягким и одновременно твёрдым движением остановил её.
- Не стоит. Вы точно в порядке? - он заглянул ей в глаза. - Пойдёмте.

***

На балконе на четвёртом этаже дома напротив из распахнувшейся двери появилась девушка. Разгорячённое тело, по которому ещё сбегали капельки пота, она небрежно прикрыла лёгким шёлковым халатиком с китайскими иероглифами. Девушка томно потянулась, обнимая себя за плечи.
- Это было... - из комнаты донёсся задыхающийся мужской голос, - ты потрясающая. Ты просто богиня!
По аристократично-бледному лицу девушки растеклась довольная улыбка, но сама она даже не обернулась. Всё её внимание было сосредоточено на ресторанчике, в который несколько минут назад влетел автомобиль. Вокруг уже собирались зеваки, вытягивая над головами друг друга мобильные телефоны с включенными камерами. Крики внизу сливались в удивительный хор. А если прислушаться, то можно даже разобрать мелодию на фоне. Известная исполнительница этого века пела, что не хочет говорить "прощай". До чего ж символично! Прямо-таки то, что сейчас называется саундтреком. Вот уже послышались сирены приближающейся кареты скорой помощи. А товарищи из ДПС на удивление не торопились. В творившемся внизу хаосе проявлялась настоящая красота. Девушка наслаждалась с каким-то хищным восторгом в глазах.
- Эй, а ты что, не устала? - послышался вымученный голос из комнаты. - А курить можно и здесь... Иди сюда...
Девушка зевнула, затем, улыбнувшись едва заметной хитрой улыбкой, покосилась в дверной проём.
- Спи, мой сладкий, - она причмокнула и пожевала немного, словно смакуя вкуснейший кусочек торта, затем провела самым кончиком языка по кроваво-красным губам и, когда из комнаты перестали доноситься последние звуки, повернулась обратно.
Она чувствовала себя в театральной ложе. После короткого антракта с десертом её удовольствие от разыгрывающегося действия внизу только удвоилось. Тем более, что на сцене появилась очаровательная пара. Кажется, эта Катя - прекрасная партия для её Андрюшки. Длинные бледные пальцы пробежали по подоконнику как по клавишам рояля, и девушка скрылась в тени комнаты, выскользнув из красного халата.