« ПОТОМКИ АТАМАНА »
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
1943 – 1945 В ЗАПАДНОЙ АВСТРИИ
* * * * *
Вместо предисловия к четвертой части
« Художник, ни при каких обстоятельствах
не должен покидать родину ...»
Существуют разные мнения на этот счет. Под словами художник подразумеваются
разные творческие профессии, не только сами художники. Это и писатели и другие.
Но следует пояснить, что в реальном смысле это относится к творческим людям
живущим в России, особенно в СССР. Хорошо известен ответ М.А. Булгакова Сталину,
что русский писатель не может жить вне Родины. Но есть много примеров, когда
разные творческие люди уезжали со своей Родины и продолжали иногда плодотворно
работать в других странах.
Это и художник Шагал, и певец Шаляпин, и много других. Но отъезд из СССР
в 20-е годы был вызван совершенно другими факторами, чем то, что происходило в
40-е. Отъезд, или побег с Родины был связан с такими обстоятельствами в жизни,
когда сама их жизнь ставилась под сомнение, И их отъезд можно считать
вынужденным. Ну а в 70-80-е годы ситуация в СССР была совсем другой. Можно
вспомнить как из СССР были высланы Солженицын, В.П. Некрасов, заступившийся за
Солженицына, поэт, драматург – сценарист А. Галич, поэт Бродский, писатель
Аксенов и другие. Но некоторые из них при первой же возможности возвращались
обратно. Но надо понимать, что во всех этих случаях всё связанное с этими
обстоятельствами было очень индивидуальным (у каждого было что-то своё)
Для Солженицына высылка была благом. Он плодотворно работал создавая свои
антисоветские произведения вне Родины и в силу политических обстоятельств 90
годов вернулся с триумфом. А для В.П. Некрасова это было настоящей личной и
творческой трагедией, хотя он и отправился в любимую и знакомую ему и его
матери Францию. И как мне кажется случай с Виктором Некрасовым может быть одним
из критериев для понимания этого. Я видел его состояние почти накануне его
отъезда из любимого им Киева. Встретил его в гастрономе на Крещетике рядом с
Пассажем, где он жил. Я же жил на противоположной стороне Крещатика, во дворе
Главпочтамта. Мы были знакомы. Уже не помню, но кто-то из нас купил батон, а он
предложил пройтись по Крещатику к Филармонии. Мы шли и разговаривали. В его
словах не было традиционного юмора и присущего ему иногда сарказма. Была явная
грусть, чувство некоторой обреченности. Я в то время не знал всю ситуацию с ним
связанную. Об этом нигде официально не сообщалось. А к тем кто об этом был
информирован, я не относился. Мы не были с ним близко знакомыми. Я был намного
младше. По этой причине он мне ничего не объяснял. Но именно благодаря этому
его слова и поведение были еще более значительными. Мы зашли в Пионерский парк
и прошли на панорамную площадку с видом на Подол и Днепр. Он смотрел и во всем
его виде была неописуемая грусть, тоска. Лицо этого сильного, мужественного
человека говорило о том, что он уже устал надеяться на справедливое отношение
не только к себе, но и вообще к тому, что происходит в окружающей его жизни. Мы
договорились, что я зайду к нему на следующий день. Это было первое июля 1974
года. Я взял с собой его книгу «В окопах Сталинграда » 1948 года, на которой
он написал – «Саше Руденскому на добрую память». И мне запомнился его вопрос
– «Не боялся ли я к нему прийти?». А я ответил, что если ещё и этого бояться,
то как же вообще жить. Он мне подарил тогда книгу Р. Орловой «Потомки
Гекльберри Финна» с её посвящением – « Виктору Некрасову с глубокой
благодарностью за Ваши замечательные книги, которые помогали жить..»
Для него высылка была реальной трагедией, повторюсь – трагедией личной
и творческой. Аналогичная ситуация. вероятнее всего, была и у А. Галича
Но были многие, которые сменив место жизни на «запад» не ощущали душевного и
творческого дискомфорта. Некоторые смогли продолжать более, или менее комфортно
жить и заниматься творчеством. Но в военные годы ситуация была другой.
Попавшие в положение беженцев творческие люди вынуждены были выбирать между
двух диаметрально противоположных вариантов. Меньшее зло – значило возможность
жить. Иной выбор никаких гарантий на жизнь дать не мог. Все взрослые это понимали.
Хочу уточнить, что актеры, певцы, музыканты, артисты балета не в счет.
Им нужен зритель, и далеко не всегда имеет значение какой он, и кто он.
Они в большей степени космополитичнны, чем русскоязычные писатели. Для последних
их родная земля и корни питающиеся её соками, являются первоосновой творчества.
Но опять же повторюсь, в реальной жизни, с конкретными людьми всё происходящее
есть более индивидуально, личностно, чем кажется на первый взгляд, чем принято
считать. Обстоятельства таких поступков, их причина зависят от многого, не
всегда понятного простому наблюдателю, особенно не связанному с творчеством.
И в очередной раз хочется сказать : - « Не судите, и не судимы будете!»,
* * * * *
Теперь же возвратимся в 1943 год, в теплушку «беженцев», катившуюся из Украины на «Запад».
Живя и работая в Москве, многие художники уносились мыслями за границу.
Старая традиция ездить после академии художеств в Европу, знакомиться с
искусством разных стран, мастеров разных времен, была заманчивая.
Политические – государственные преграды имевшие место в СССР в те годы, запрет
на все иностранное, усиливали стремление вырваться, хотя бы на время, и
посмотреть, как и чем живут художники там, что интересного создают.
« ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД – СЛАДОК »
Возникал вопрос: неужели так и не удастся попасть в Италию, Испанию, Францию и
увидеть те сокровища живописи, которые хранятся там в музеях.
Помимо природных красот, античных памятников и современного быта, там ведь —
сокровища Прадо, Лувра, Флоренции, Венеции... Левитан всю жизнь стремился
вплотную подойти к французу Коро, а Серов интересовался импрессионистами.
Хотя в тот момент, когда поезд уносил их на запад, москвичи меньше всего
думали о музеях и живописи. Думалось как раз об обратном – о том, что родная
земля становиться всё дальше и дальше.
Заграничный сельский пейзаж был иным. Появились чистенькие, опрятные домики с
хозяйственными постройками, множеством садов, и все огорожено добротными
заборами. Благоустроенные дороги, часто обсаженные с обеих сторон фруктовыми
деревьями, аккуратно вспаханные полосы земли, озимые посевы и выгонные,
огороженные, большие зеленые площадки с пасущимися на них упитанными коровами
и овцами.
" За четверть века деревня в стране не стала лучше. Не о дощатых заборах идет
речь, а о плетнях, так и те часто шли на топливо или, сами по себе сгнили и
рассыпались, а чинить, делать новый не хочется. Всю охоту к своему хозяйству,
стремление поднимать его уничтожили разные мероприятия проводившиеся в 30-е
годы государством. Да и мысли, чтобы случайно не угодить в «кулаки» постоянно
останавливали от чрезмерной активности. А хаты-то, в большинстве стояли
облупленные, с дырявыми крышами, часто покосившиеся, вместо стеклышек в окнах
бывала фанерка прибита. А Многие хаты были просто заколочены насовсем.
Сбегали крестьяне в город и на новостройки. Там общежитие, паек, столовка,
кое-что «стрельнешь» из одежонки и в киношку сходишь, а главное — нет такого самоуправства, как над тружеником в деревне."
Все эти мысли посещали Михаила Ивановича, когда поезд проезжал мимо деревень, стоящих вдоль дороги.
* * * * *
– БАНЯ НА ГРАНИЦЕ
Через трое суток пути, ночью, на пограничной станции с Австрией, была длительная
остановка. К теплушке подошел комендант поезда и сказал:
– На этой станции мы предполагали ваш вагон отцепить, чтобы направить вас
дальше в Чехию (на Прагу), но по каким-то причинам этого сделать нельзя и вы
поедете, вместе со всем эшелоном, в западную часть Австрии, в «Обер-До-нау», в
общий лагерь с другими. Там уже будете хлопотать об отправке вас по назначению.
В теплушке молчание. Все смотрели друг на друга не зная, что сказать, или подумать.
— А теперь все возьмите чистое белье и на машинах поедете в город, в баню.
Мы уже въезжаем в культурную Европу, поэтому надо быть чистыми.
Такой порядок.
Подали крытые грузовики со скамьями и все отправились принимать европейский вид.
Оборудование бани было довольно примитивным: большой дощатый барак с
отделениями для одежды; по бараку установлено три—четыре десятка душей с
горячей и холодной водой, но смесители, очевидно, были настолько стары, что
отрегулировать воду невозможно: идет вода более или менее потребная, а потом
сразу вас окатывает ледяная или горячая. Поэтому, естественно, в помещении
стоял невероятный крик. Каждый получил маленький кусочек мыла и мочалку.
Выходя из душевой в предбанник одеваться, знали, что немец-военный поставит на
левой руке штамп «чисто». Грязное белье и верхнюю одежду пропускали через
дезинфекционные шкафы с высокой температурой.
В женском отделении не обошлось без курьезов. Контроль в обоих отделениях был
мужской — австрийцы. Все должны были раздеться догола, иначе ведь не помоешься.
Сначала женщины были шокированы этим обстоятельством, а затем плюнули на эту
условность и щеголяли в чем мать родила. У одной из дамочек на голое тело был
надет матерчатый поясок, в который она из предосторожности зашила свое, не ахти
какое, женское богатство: колечки, серьги, броши. Этот поясок ей пришлось тоже
снять и засунуть под свое белье. При выходе из душевой контролер поставил на
руке «чисто», и она пошла к своему узелку. Пояска не оказалось ...
Расстроившись, она со слезами бросилась, голая конечно, искать начальство,
чтобы пожаловаться на кражу. К ней присоединилась еще одна голая дамочка, не
обнаружившая своего каракулевого пальто.
Начальство категорически заявило, что здесь пропасть ничто не может. И смеху и
горя было немало. Обе дамочки носились как угорелые, совершенно не смущаясь
своим райским видом.
Обошлось благополучно: — поясок упал за лавку, а пальто по ошибке попало в мужское отделение.
Все «чистыми» возвратились в вагоны. Комендант поезда заверил, что бань больше не будет.
* * *
А еще через сутки, тоже ночью, состав беженцев остановился на какой-то
небольшой станции. Но что такое? Не успели вагоны остановиться, как за окнами
раздалось немецкое пение голосистых юношей в форме, держащих зажженные факелы.
Было их очень много. Распахнулись двери теплушек и немецкие юноши начали
помогать выгружаться и таскать узлы и мешки приехавших в открытые грузовики.
Пассажиры залезли туда же, и вереница машин тронулась в сопровождении
факельного шествия молодежи, пристроившейся на подножках и площадках грузовиков.
Через десять минут машины остановились у большого, трёхэтажного здания старинной
архитектуры.
Выгрузились. Вещи перенесены на второй этаж. Вся звенигородская теплушка
попала, по указанию распорядителя, в одну большую комнату с высоким сводчатым
потолком и с рядами (вдоль стен) двухэтажных кроватей.
С десяток помогавших юношей, выстроившись в шеренгу, хором прокричали что-то и
удалились. Это они поздравили прибывших с приездом и пожелали счастья.
Они очутились в деревушке Аурольцмюнстер, в старинном монастыре, окруженном с
трех сторон прудом, западнее окружного города Линца, в трехстах километрах от Вены.
Фольксдойчи, а их было до ста пятидесяти человек, расположились в других
помещениях. В группе из Звенигородки был русский доктор, говоривший по-немецки.
Он по молчаливому согласию всех, выполнял роль представителя «ауслендеров».
Было уже за полночь, когда всех, группами, пригласили взять чистое белье и
отправиться в душевые комнаты, где каждый получил кусок мыла и губку. После
четырех суток езды и сна на соломе это было неплохо. Помылись и направились в
огромную столовую с длинными деревянными столами, на которых уже был сервирован
легкий ужин (горячая молочная каша и кофе).
Здесь произошло то, что готовились принять своих фольксдойчей, а из-за военных
неувязок прибыла ещё и группа «иностранцев». Но её приняли точно так же. как и
«своих».
Следует отметить, что до прибытия «фольксдойчей» и беженцев в Ау-рольцмюнстер,
в этом замке-монастыре находилась какая-то немецкая воинская часть. Конечно,
они после себя оставила помещения грязноватыми, а деревянные в два этажа кровати
были с клопами.
Приехавшие звенигородцы (хотя не все в этой группе были из Звенигородки) своими
силами повели борьбу с грязью и насекомыми. Белье стирали сами, партиями, в
прачечной, в подвале. В этом зале их разместилось двадцать человек, и за столом
посредине не всегда находилось всем сразу место для еды, или чтения..
Война и здесь, как всюду, наложила свой отпечаток не уютности и грязи.
Потекла ровная, без забот, но и без перспектив, лагерная жизнь, как в
провинциальном доме отдыха. Обитатели имели право гулять где угодно, сколько
угодно и заниматься чем угодно. Вечерами, после ужина, опрятная деревенская
пивная двух сестер-старушек наполнялась до отказа и все часами дули
двухпроцентное пиво, слушали военные радиосводки и бесконечно разговаривали.
Константин с утра брал блокноты, карандаши и отправлялся в деревню или
окрестности на зарисовки.
* * *
ДОКТОР ХАГЕР
На следующий по прибытию день в лагерь явился из близлежащего городка Рида
молодой, очень симпатичный доктор Хагер, которого назначили обслуживать прибывших.
Он с большим интересом познакомился с прибывшими художниками. Уединившись с
ним в отдельную комнату, москвичи показали свои работы, которые ему очень понравились:
— Завтра утром я специально приеду за вашей семьей и заберу к себе домой,
познакомлю с женой, побеседуем, как сумеем, (мимика и пальцы помогут), а к
вечеру привезу вас обратно.
Так завязалось первое, очень приятное и хорошее знакомство с австрийской
семьей, а через нее и с другими интересными жителями городка (архитектором,
инженером, купцом, еще один доктором – женщиной), с которыми теплый отношения
продолжались почти полтора года. Все они не были сторонниками этой войны и
поклонниками нацистов, и как позже поняли москвичи, к «своему фюреру» относились
весьма скептически. Хотя прямо никто этого не озвучивал. Они все еще как-то
держались на своих гражданских работах, в армию не попали, и к москвичам
относились с большой теплотой и заботой.
Михаилу Ивановичу доктор сразу предложил в своем доме отдельную комнату под
студию, а Константин через некоторое время начал писать его большой портрет в
белом одеянии - «Перед операцией». Портрет получился отличный, доктор его всем
показывал, гордился, а затем незаметно сунул Косте в карман тысячу марок. Это
были тогда большие деньги!.
* * *
Проходят безмятежные дни в лагере. Наши ауслендеры целыми днями изучают
окрестности монастыря, заводят знакомства с населением и штудируют усиленно
язык на организованных курсах.
Кое-кто стал форсировать вопрос о продвижении дальше, на Прагу, во Францию.
Но знакомые москвичей австрийцы из Рида, прекрасно осведомленные во всем,
что происходило вокруг, решительно заявили :
— Сидите и не «рыпайтесь». В Чехии и во Франции жизнь тяжелая.
Вы на бесплатном пансионе; учите язык, установите переписку с друзьями и
родственниками в других местах, во всяком случае не спешите, не бросайтесь в
омут... Лучше жизни здесь нигде не найдёте.
И они оказались правы. Последующие события в жизни москвичей доказали их правоту.
За десять лет с 1941 по 1950 год время проведенное в Австрии было самым
прекрасным, спокойным и благополучным для Михаила Ивановича с
Антониной Григорьевной и их близких.
* * * * *
ХРОНИКА СОБЫТИЙ КОНЦА 1943 ГОДА
5 ноября 1943 года была пятница – 867 день войны.
– Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя Социалистического
Труда было присвоено сразу 127 железнодорожникам и военнослужащим
железнодорожных войск.
* * *
6 ноября 1943 года была суббота – 868 день войны.
– Красная армия освободила Киев.
* * *
8 ноября 1943 года был понедельник – 870 день войны.
– В СССР учреждены высший военный Орден «Победа» и
Орден Славы трёх степеней.
* * *
В тот же день 8 ноября 1943 года – в Москве в Государственной Третьяковской
галерее открылась Всесоюзная художественная выставка
"Героический фронт и тыл".
* * *
9 ноября 1943 года был вторник – 871 день войны.
– в Вашингтоне 44 государствами учреждена Администрация ООН по
оказанию помощи и реабилитации (ЮНРРА).
* * *
23 ноября 1943 года был вторник – 885 день войны.
– в Москве в Центральном Доме Красной Армии им. М. В. Фрунзе
открылась «Первая выставка художников Ленинградского фронта»,
показанная ранее в Ленинграде.
* * *
28 ноября1943 года было воскресенье – 890 день войны.
В Тегеране (Иран) на территории посольства СССР начала работу
Тегеранская конференция глав государств антигитлеровской каолиции
Работа конференции проходила на территории советского посольства, которое располагалось в бывшей усадьбе одного из богатых персидских вельмож.. С того Времени там сохранился обширный тенистый парк с огромными кедрами, живописными вязями, отражающимися в прудах, могучими платанами, в узловатых корнях которых освежающе журчал арык.
Прилетевший накануне, позже чем вся советская делегация переводчик Владимир Бережков проснулся в этот день очень рано. Он решил прогуляться в город и немного с ним познакомиться.
Солнце еще только поднялось из-за холмов. В посольском парке под кронами девьев царил прохладный зеленый сумрак,. За воротами, на улице было светло и уже припекало. Вдоль тротуара тянулся арык. Едва тронутые осенним золотом платаны отбрасывали длиные тени.
Было пустынно, на пути ему попадались редкие прохожие. Не зная города, он шел наугад по направлению к центру. Улицы становились все более людными. Здесь уже совершали свой утренний выход состоятельные нарядные изящные женщины в темных очках, закрывавшие почти половину лица.
— Наверно это своеобразная ультрамодная паранджа, — подумал он. .
Впрочем в отличие от многих пожилых иранок, кутавшихся в просторные черные одежды, эти модницы щеголяли в цветастых платьях, плотно обтягивающих фигуры. Их сопровождали не менее модно одетые солидные господа с густо набриолинеными и гладко зачесанными волосами. Массивные кольца на руках мужчин, дорогие серьги, ожерелья и браслеты, украшавшие женщнн, как бы выставлялось напоказ, говоря о их богатстсте и положении. Все это бросалось в глаза, особенно в этом городе, где рядом царила полная нищета. Даже в этих богатых кварталах часто попадались оборванные людн - нищие выпрашивали подаяние.
Выйдя на центральную ллошадь, он свернул в сторону рынка, близость которого уже чуствовалась. Мимо роскошных лимузинов медленно плелись тощие, тяжело нагруженые ослики. На них крестьяне кз окрестных деревень привозили в город для продажи овощи, фрукты и всё прочее. На тротуаре, прислонившись к стене, в ряд сидели уличные писцы, которые за договорную плату тут же для неграмотных крестьян создавали жалобы, прошения и прочее.
Площадь, на которую он попал называлась Тул-Хане. Рядом с ней находится самый крупный крытый базар страны «Эмир», Он состоял из нескольких обширных помещений, соединенных системой высоких узких каридоров . Через небольшие отверстия в сводчатых потолках внутрь с трудом проникалет дневной свет. По обе стороны коридоров множество мелких лавочек.
Базар занимал огромную территорию. Он имеет свои мечети, мусульманские духовные семинарии — медресе. Там же помещались всевозможные кустарные мастерские. Прохожих оглушают перестуком своих молотков чеканщики медной посуды. Сюда же вплетаются крики зазывал лавок . Ноздри щекочут пряные запахи, дым от поджаривающейся тут же на углях баранины, ароматы фруктов.
Тегеранский баэзр — это не только чрево иранской столицы, но и важный барометр политической и экономической жизни страны.
Базар чутко откликается на все события. Подобно как в Нью-Йорке прислушиваются к Уолл-стриту, в Тегеране говорят: «Базар не возражает, базар волнуется... базар против..
После небольшой утреней прогулки по базару Бережков поспешил обратно в советское посольство. Попав на его территорию, он опять оказался в прохладной тени деревьев.
В 15:00 состоялась первая встреча и
беседа И.В.Сталина с Ф. Рузвельтом.
Для Рузвельта это была перавя встреча со Сталиным и она для него много значила. На эту встречу он явился один, даже без своего переводчика. Хотел, чтобы их первая встреча была как можно более доверительного характера. Переводчиком Сталина и соответственно Рузвельта был Владимир Бережков.
Если вначале Рузвельт отклонилл придложение Сталина остановиться в советском посольстве, объясняя, что чувствовал бы себя более зависимым, будучи чьим-то гостем, тем более, что оч раньше уже отклонил приглашение, полученное от англичан, и мог теперь их обидеть. приняв приглашение русских, то в конечной счете соображения удобства, а главное безопасности, всех учасг-ников встречи побудили его согласиться. Это обстоятельство (безопастность) американцы особенно подчеркивали. Они ссылались, в частнсти, на посла США в Москве Аверелла Гзрркнана, который, помимо всего прочего, указал Рузвельту на то что, случись что-либо с английским или советским представителями на пути в американскую миссию, президент сам счел бу себя ответственным, если бы отклонил предложение русских.
Приняв предложение поселиться в советском посольстве, президент Рузвельт потом не жалел об этом. Большое удобство для него, которому из-за паралича обеих ног было трудно передвигаться, состояло также и в том, что его комнаты выходили прямо в большой зал, где происходили пленарные заседания конференции.
Соаетсьая сторона сделала всё возможное, чтобы пребымвне американского президента в советском посольстие было удойным и приютным. В апартаментах Рузвельта американцы могли распоряжаться по своему усмотрению. Питание Рузвельта. Обеспечивали его повара и официанты.
Остальные члены анмериканской делегации, а также технический персонал жили в миссии США и каждый день приезжали оттуда на заседания.
* * * * *
Беседа Сталина и Рузвельиа
Когда Бережков вошел в комнату, которая примыкала к залу пленарных заседаний,
в которой должна была состоятся встреча, там уже находился Сталин. Он был
одет в маршальский мундир. Поздоровавшись, он подошел к маленькому столику
вокруг которого стояли диван и кресла...
Положив на столик блокнот и карандаш, он посмотрел на Сталина
Сталин медленно, прошелся по комнате, вынул из коробки с надписью
« Герцеговина флор » папиросу, закурил. Прищурившись, посмотрел на
Бережкова, спросил:
— Не очень устали с дороги? Готовы переводить? Беседа будет ответственной,
— Готов, товарищ Сталин. За ночь в Баку хорошо отдохнул.
Чувствую себя нормально.
Сталин подошел к столику, положил на него коробку с папиросами, Зажег спичку
и раскурил потухшую папиросу.. Затем, медленным жестом погасил спичку указал
ею на диван и сказал:
- Здесь, с краю, сяду я. Рузвельта привезут в коляске, пусть он расположится
слева от кресла, где будете сидеть вы.
— Ясно, — ответил Бережков
Сталин снова стал прохаживаться по комнате, о чем-то думая
Через несколько минут дверь открылась и появилась коляска с сидящим в ней
и улыбающимся Рузвельтом, которую аккуратно вкатил слуга -филиппинец.
— Хэлло, маршал Сталин, — бодро произнес президент, протягивая руку
— Я, кажется, немного опоздал, прошу прошения,
— Нет, вы как раз вовремя, — сказал Сталин, — Это я пришел раньше.
Мой долг хозяина к этому обязывает, все-таки вы у час в гостях, можно
сказать, на советской территории,
— Я протестую, — рассмеялся Рузвельт, — Мы ведь твердо условились
встретиться на нейтральной территории. К тому же тут моя резиденция...
Это вы мой гость.
— Не будем спорить, лучше скажите, хорошо ли вы здесь устроились,
господин президент. Может бить, что требуется?
— Нет, благодарю, все в порядке. Я чувствую себя как дома.
— Значит, вам здесь нравиться?
— Очень вам благодарен за то, что предоставили мне этот дом.
— Прошу вас поближе к столу,— пригласил Сталин.
Слуга-филиппинец подкатил коляску в указанное место, развернул её, затянул
тормоз на колесе и вышел из комнаты.
Сталин предложил Рузвельту папиросу, но тот поблагодарив, отказался вынул
свой портсигар, вставил длинными тонкими пальцами сигарету в изящный мундштук
и закурил,
— Привык к своим,— сказал Рузвельт, обезоруживающе улыбнулся и, как бы
извиняясь, пожал плечами.
— А где же ваша знаменитая трубка, Маршал Сталин, та трубка, которой вы,
как говорят, выкуриваете своих врагов?
Сталин хитро улыбнулся, прищурился.
— Я, кажется, уже почти всех их выкурил. Но говоря серьезно, врачи советуют
мне поменьше пользовался трубкой. Я все же захватил её сюда И, чтобы
доставить вам удовольствие, возьму с собой её в следующий раз.
— Надо слушать врачей, — серьезно сказал Рузвельт,— мне тоже приходится это
делать…
— У вас есть предложения по поводу повестки дни сегодняшней беседы? — перешел
Сталин на деловой, тон.
— Не думаю, что нам следует сейчас четко очерчивать круг вопросов, которые
мы могли бы обсудить. Просто можно было бы ограничиться общим обменом
мнениями относительно нынешней обстановки и перспектив на будущее. Мне было
бы также интересно получить от вас информацию о положении на вашем фронте
— Готов принять ваше предложение, — сказал Сталин.
Он взял коробку «Герцеговины флор», и раскрыв её, долго выбирал папиросу,
обдумывая при этом дальнейшее поведение. Закурив, неторопливо произнес:
— Что касается положения у нас на фронте, то основное, пожалуй, в том,
что в последнее время наши войска оставили Житомир — важный
железнодорожный узел.
— Какая погода на фронте, — спросил Рузвельт
— Погода благоприятная только на Украине, на остальных участках фронта
- грязь и почва еще не замерзла.
— Я хотел бы отвлечь с советско-германского фронта 30-40 германских дивизий.
— Если это возможно сделать, то было бы хорошо, - ответил Сталин.
— Это один из вопросов, по которому я дам свои разъяснения в течение
ближайших дней в Тегеране. Сложность в том, что перед американцами стоит
задача снабжения войск количеством в 2 миллиона человек, а находятся они
на расстоянии 3 тысяч миль от американского континента.
— Для этого нужен хороший транспорт и я вполне понимаю это, - уточнил Сталин
— Думаю, мы эту проблему решим, потому, что суда в Соединенных Штатах
строятся удовлетворительным темпом, - констатировал Рузвельт
Он сказал, что позже хотел бы переговорить с маршалом Сталиным о послевоенном
периоде и о распределении торгового флота Великобритании и Соединенных Штатов
таким образом, чтобы Советский Союз получил возможность начать развитие
торгового судоходства. У Англии и США после окончания войны будет слишком
большой торговый флот, и он, Рузвельт, рассчитывает передать часть этого
флота другим Объединенным Нациям .
Сталин ответил, что это было бы хорошо. Если Соединенные Штаты этого захотят,
то они cмогут это сделать. Он должен сказать, что Россия будет представлять
собою после войны большой рынок для Соединенных Штатов.
Рузвельт сказал, что американцам после войны потребуется большое количество
сырья, и поэтому он думает, что между нашими странами будут существовать
тесные торговые связи.
Сталин соглашается с этим и говорит, что если американцы будут поставлять
нам оборудование, то мы им сможем поставлять сырье.
Рузвельт сказал, что он имел очень интересные беседы с Чан Кайши. Он,
Рузвельт, был очень осторожен и хотел избежать присутствия китайцев при
своей встрече с Черчиллем и маршалом Сталиным. Он, Рузвельт, думает, что
китайцы удовлетворены принятыми решениями.
Сталин замечает, что войска Чан Кайши плохо дерутся.
Рузвельт с этим соглашается и говорит, что американцы оснащают сейчас 30
китайских дивизий в Южном Китае. Когда эти дивизии будут готовы, то
американцы оснастят еще 30 китайских дивизий.
Сталин спрашивает, что происходит в Ливане, кто виноват в событиях.
Рузвельт отвечает, что виноват Французский национальный комитет. Англичане и
французы гарантировали независимость Ливана Ливанцы получили свою конституцию
и президента. Но они захотели немного изменить конституцию. Однако французы
отказали им в этом и арестовали президента и кабинет министров Ливана. Сейчас
в Ливане все в порядке.
Сталин спрашивает, наступило ли спокойствие в Ливане после английского
ультиматума.
Рузвельт отвечает утвердительно и говорит, что если бы маршал Сталин
встретился с де Голлем, то де Голль ему не понравился бы.
Сталин говорит, что лично он не знает де Голля.
Рузвельт заявляет, что, по его мнению, французы - хороший народ, но им нужны
абсолютно новые руководители не старше 40 лет, которые не занимали никаких
постов в прежнем французском правительстве.
Сталин отмечает, что это потребует много времени.
Рузвельт соглашается с этим. Он говорит, что сейчас американцы вооружают 11
французских дивизий. Жиро очень симпатичный и хороший генерал, но он
несведущ в области гражданской администрации и политики вообще.
Сталин говорит, что некоторые руководящие слои во Франции хотят быть умнее
всех союзников и думают обмануть союзников. Они, видимо, думают, что союзники
преподнесут им Францию в готовом виде, и не хотят воевать на стороне
союзников, а предпочитают сотрудничать с немцами. Они держат курс на
сотрудничество с немцами. Что касается французского народа, то его не
спрашивают.
Рузвельт отвечает, что Черчилль думает, что Франция полностью возродится и
скоро станет великой державой. Он, Рузвельт, не разделяет этого мнения. Он
думает, что пройдет много лет, прежде чем это случится. Если французы думают,
что союзники преподнесут им готовую Францию на блюде, то они ошибаются.
Французам придется много поработать, прежде чем Франция действительно станет
великой державой.
Сталин отвечает, что он не представляет себе, чтобы союзники проливали кровь
за освобождение Индокитая и чтобы потом Франция получила Индокитай для
восстановления там колониального режима. Он думает, что после того, что
японцы проделали с идеей независимости в Бирме и Таи, нужно подумать о том,
как заменить старый колониальный режим режимом более свободным. Он думает,
что акты в Ливане -- это первые шаги по пути замены старого колониального
режима новым. Он думает, что Черчилль за то, чтобы в Ливане был более
свободный режим. Он, Сталин, полагает, что с Индокитаем нужно сделать то же
самое.
Рузвельт говорит, что он согласен с этим на сто процентов. Он очень был рад
узнать, что Чан Кайши не хочет Индокитая. Французы хозяйничали в Индокитае
100 лет и благосостояние народа в настоящее время там ниже, чем 100 лет назад.
Чан Кайши сказал, что народ Индокитая не готов к самоуправлению. Тогда он,
Рузвельт, привел пример с Филиппинами, которые также несколько лет тому назад
не были готовы к самоуправлению. К настоящему времени, благодаря помощи
американцев, филиппинцы подготовились к самоуправлению, и американцы обещали
им его предоставить. Он, Рузвельт, полагает, что над Индокитаем можно было бы
назначить 3-4 попечителей и через 30-40 лет подготовить народ Индокитая к
самоуправлению. Он, Рузвельт, полагает, что то же самое положение верно в
отношении других колоний. Черчилль не хочет решительно действовать в отношении
осуществления этого предложения о попечительстве, так как он боится, что этот
принцип придется применить и к его колониям.
— Черчилль, конечно, не будет доволен этим,— отвечает Сталин
Рузвельт заявляет, что когда Хэлл был в Москве, то он имел с собой документ,
составленный им, Рузвельтом, о создании международной комиссии по колониям.
Эта комиссия должна была бы инспектировать колониальные страны с целью
изучения положения в этих странах и возможных улучшений этого положения.
Вся работа этой комиссии была бы предана широкой гласности.
— Это было бы хорошо сделать. В эту комиссию можно было бы обращаться с
жалобами, просьбами и прочим.
Рузвельт говорит, что лучше не говорить с Черчиллем об Индии, так как
он знает, что у Черчилля никаких идей в отношении Индии нет. Черчилль
полагает оставить решение этого вопроса до окончания войны.
— Индия - это больное место Черчилля. -— закурив, говорит Сталин.
Рузвельт соглашается с этим. - Однако, говорит он, Англии придется кое-что
предпринять в Индии. Я рассчитываю как-нибудь переговорить с маршалом Сталиным
об Индии. Думаю, что для Индии не подходит парламентская система правления.
Было бы лучше создать в Индии нечто вроде советской системы, начиная снизу, а
не сверху. Может быть, это была бы система советов.
— Начать снизу - это значит идти по пути революции — улыбнувшись, уточняет
Сталин.
Рузвельт говорит, что люди, стоящие в стороне от вопроса об Индии, могут лучше
его решить, чем люди, имеющие непосредственное отношение к этому вопросу.
Сталин соглашается и констатирует, что, конечно, люди, стоящие в стороне от
Индии, смогут более объективно смотреть на вещи.
* * *
В 16:00 состоялось первое заседание глав правительств.
Закончилось в 19:30
* * *
Беседа И.В. Сталина с Ф.Рузвельтом
После заседания глав правительств Рузвельт пригласил глав делегаций к себе
на ужин. В разговоре за ужином И.В. Сталин спросил, как союзники понимают
понятие безоговорочной капитуляции..
Сталин cказал Рузвельту, что требование безоговорочной капитуляции со стороны
союзников подхлестывает людей во вражеских армиях, заставляя их сражаться с
ожесточением, так как безоговорочная капитуляция им кажется оскорбительной.
Поэтому он, Сталин, хотел бы знать, что думает Рузвельт по поводу того, чтобы
разработать вопрос о том, что означает "безоговорочная капитуляция", то есть
определить, какое количество оружия, средств транспорта и т.д. должен выдать
противник, и затем огласить эти условия, не называя их безоговорочной
капитуляцией.
Рузвельт не дал определенного ответа на этот вопрос, перейдя к рассказу о том,
как он учился и жил в Германии в юношеские годы.
* * *
29 ноября1943 года был понедельник – 891 день войны.
В Тегеране (Иран) на территории посольства СССР
В 16:00 состоялось продолжение второго заседания глав правительств..
Закончилось в 19:40
* * *
30 ноября 1943 года был вторник – 892 день войны
В Тегеране (Иран)
Резиденция Шаха Ирана Мохаммаду Резе Пехлеви - дворец Саадабад
За время пребывания в Тегеране Сталин только один раз выезжал за пределы
зоны безопасности. В этот день -30 ноября Сталин, единственный из «Большой
тройки», нанес визит шаху Мохаммаду Резе Пехлеви в его мраморном дворце
«Саадабад». Для Сталина эта встреча и разговор с Шахом были очень важны.
А сам Шах об этой встрече откровенно признался своему доверенному
лицу Хоссейну Фардусту.
— « Это моя самая важная встреча »
* * *
Беседы глав правительств во время завтрака 30 ноября 1943 г.
В 12:40 состоялась встреча и беседа И.В.Сталина с У.Черчиллем
В последующем все встречи и заседания участников конференции проходили
на территории советского посольства за исключением торжественного обеда
30 ноября 1943г, устроенного в посольстве Великобритании, по случаю
69-летия Уинстона Черчилля.
В 16:30 началось третье заседание глав правительств трех стран.
Закончилось в 17:20
В самом конце этого заседания был очень интересный обмен информацией о
скрытной подготовке наступления союзников. Сталин рассказал как это делается
на восточном фронте
Сталин — Большую операцию в мешке не спрячешь.
Черчилль — Нужно было бы, чтобы наши штабы подумали о том, чтобы замаскировать
эти приготовления и ввести неприятеля в заблуждение.
Сталин — Мы в таких случаях обманываем противника, строя макеты танков,
самолетов, создавая ложные аэродромы. Затем мы при помощи тракторов
приводим эти макеты танков и самолетов в движение. Разведка доносит
противнику об этих передвижениях, причем немцы думают, что именно в
этом месте готовится удар. В то же время там, где действительно
готовится наступление, царит полное спокойствие. Все перевозки
производятся ночью. Мы создаем в ряде мест до 5-8 тысяч макетов
танков, до 2 тысяч макетов самолетов, большое число ложных
аэродромов. Кроме того, мы обманываем противника при помощи радио.
В тех районах, где не предполагается наступление, производится
перекличка между радиостанциями. Эти станции засекаются противником,
и у него создается впечатление, что здесь находятся крупные
соединения войск. Самолеты противника иногда день и ночь
бомбардируют эти местности, которые в действительности совершенно
пусты.
Черчилль — Правду приходится охранять путем неправды. Во всяком случае,
будут приняты меры для того, чтобы ввести врага в заблуждение.
На этом заседание третьего дня закончилось.
* * *
1 декабря 1943 года была среда – 893 день войны.
В Тегеране (Иран) на территории посольства СССР.
В 13:0 во время завтрака состоялась первая часть четвертого
заседания глав правительств . Закончилось оно в 15:00
В 15:20 в промежутке между заседанием во время завтрака и вечерним
заседанием за круглым столом состоялась беседа И.В. Сталина
с Ф. Рузвельтом...
В16:00 началось продолжение четвертого заседания глав правительств за
круглым столом. Закончилось в 19:40. Обсуждался вопрос о Польше
и Германии, а также решался вопрос о передаче СССР части кораблей
Италии, попавших к союзникам после её капитуляции.
Очень интересно как западные сотрудники стремились к уничтожению Германии
как таковой. Искались любые способы, чтобы Германия не смогла в третий раз
превратиться в агрессора и поставить мир опять перед угрозой войны.
Рузвельт — Вопрос о Германии.
Сталин – Какие предложения имеются по этому поводу?
Рузвельт — Расчленение Германии.
Черчилль — Я за расчленение Германии. Но я хотел бы обдумать вопрос
относительно расчленения Пруссии. Я за отделение Баварии
и других провинций от Германии.
Рузвельт — Чтобы стимулировать нашу дискуссию по этому вопросу, я хотел
бы изложить составленный мною лично два месяца тому назад
план расчленения Германии на пять государств.
Черчилль — Я хотел бы подчеркнуть, что корень зла Германии - Пруссия.
Рузвельт — Я хотел бы, чтобы мы сначала имели перед собой картину в целом
и потом говорили об отдельных компонентах. По моему мнению,
Пруссия должна быть возможно ослаблена и уменьшена в своих
размерах. Пруссия должна составлять первую самостоятельную
часть Германии. Во вторую часть Германии должны быть включены
Ганновер и северо-западные районы Германии. Третья часть -
Саксония и район Лейпцига. Четвертая часть - Гессенская
провинция, Дармштадт, Кассель и районы, расположенные к югу
от Рейна, а также старые города Вестфалии. Пятая часть -
Бавария, Баден, Вюртемберг. Каждая из этих пяти частей будет
представлять собою независимое государство. Кроме того, из
состава Германии должны быть выделены районы Киль-ского канала
и Гамбурга. Этими районами должны будут управлять Объединенные
Нации или четыре державы. Рурская и Саарская области должны
быть поставлены под контроль либо Объединенных Наций, либо
попечителей всей Европы. Вот мое предложение. Я должен
предупредить, что оно является лишь пробным.
Черчилль — Вы изложили "полный рот" всего. Я считаю, что существуют два
вопроса: один - разрушительный, а другой - конструктивный.
У меня две мысли: первая - это изоляция Пруссии от остальной
Германии; вторая - это отделение южных провинций Германии -
Баварии, Бадена, Вюртемберга, Палатината от Саара до Саксонии
включительно. Я держал бы Пруссию в жестких условиях. Я считаю,
что южные провинции легко оторвать от Пруссии и включить их в
дунайскую конфедерацию. Люди, живущие в Дунайском бассейне, не
являются причиной войны. Во всяком случае, с пруссаками я
поступил бы гораздо более сурово, чем с остальными немцами.
Южные немцы не начнут новой войны.
Сталин — Мне не нравится план новых объединений государств. Если будет
решено разделить Германию, то не надо создавать новых объединений.
Будь то пять или шесть государств и два района, на которые
Рузвельт предлагает расчленить Германию, этот план Рузвельта об
ослаблении Германии может быть рассмотрен. Черчиллю скоро придется
иметь дело с большими массами немцев, как и нам. Черчилль увидит
тогда, что в германской армии сражаются не только пруссаки, но и
немцы из остальных провинций Германии. Лишь австрийцы, сдаваясь в
плен, кричат: я австриец,- и наши солдаты их принимают. Что
касается немцев из отдельных провинций Германии, то они дерутся с
одинаковым ожесточением. Как бы мы ни подходили к вопросу о
расчленении Германии, не нужно создавать нежизнеспособного
объединения дунайских государств. Венгрия и Австрия должны
существовать отдельно друг от друга. Австрия существовала как
самостоятельное государство до тех пор, пока она не была
затронута.
Рузвельт — Я согласен с маршалом Сталиным, в частности, в том, что между
немцами, происходящими из различных германских провинций, не
существует разницы. 50 лет тому назад эта разница существовала,
но сейчас все немецкие солдаты одинаковы. Правда, это не
относится к прусскому офицерству.
* * *
В американское посольство в Тегеране пришло срочное
сообщение об изменении метеоусловий.
В горах Хузистана на юго-западе Ирана неожиданно выпал снег. Изменение
метеоусловий в этом районе, могло оказаться большой проблемой для обратного
перелета американской и английской делегаций. Они спешно стали собираться
обратно. Поздно вечером в спешке была согласована заключительная декларация.
Не было даже времени для её перепечатки начисто на русском и английском
языках и организацию торжественной церемонии её подписания. Руководители по
отдельности подписали её карандашами. В результате этот, изрядно помятый лист
и остался тем документом, который стал со временем известным всему миру.
* * *
ДЕКЛАРАЦИЯ ТРЕХ ДЕРЖАВ
1 декабря 1943 г.
Мы, президент Соединенных Штатов, премьер-министр Великобритании и
премьер Советского Союза, встречались в течение последних четырех дней
в столице нашего союзника – Ирана и сформулировали и подтвердили нашу
общую политику.
Мы выражаем нашу решимость в том, что наши страны будут работать
совместно как во время войны, так и в последующее мирное время.
Что касается войны, представители наших военных штабов участвовали
в наших переговорах за круглым столом, и мы согласовали наши планы
уничтожения германских вооруженных сил. Мы пришли к полному соглашению
относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с
востока, запада и юга.
Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу.
Что касается мирного времени, то мы уверены, что существующее между
нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую
ответственность, лежащую на нас и на всех Объединенных нациях, за
осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей
массы народов земного шара и который устранит бедствия и ужасы войны
на многие поколения.
Совместно с нашими дипломатическими советниками мы рассмотрели
проблемы будущего. Мы будем стремиться к сотрудничеству и активному
участию всех стран, больших и малых, народы которых сердцем и разумом
посвятили себя, подобно нашим народам, задаче устранения тирании,
рабства, угнетения и нетерпимости. Мы будем приветствовать их
вступление в мировую семью демократических стран, когда они пожелают
это сделать.
Никакая сила в мире не сможет помешать нам уничтожать германские
армии на суше, их подводные лодки на море и разрушать их военные
заводы с воздуха.
Наше наступление будет беспощадным и нарастающим.
Закончив наши дружественные совещания, мы уверенно ждем того дня,
когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь действию
тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и своей
совестью.
Мы прибыли сюда с надеждой и решимостью.
Мы уезжаем отсюда действительными друзьями по духу и цели.
Подписано в Тегеране 1 декабря 1943 года.
РУЗВЕЛЬТ СТАЛИН ЧЕРЧИЛЛЬ
* * *
2 декабря 1943 года был четверг – 894 день войны.
В Тегеране (Иран) на территории посольства СССР
Пятый день Тегеранской конференции глав
государств антигитлеровской коалиции
С самого утра все участники Тегеранской конференции были уже готовы
к отъезду. Во всех трех посольствах были собраны все вещи и все документы.
Самые важные протоколы у советской делегации в целях секретности решений не
перепечатывались, а остались в рукописном варианте переводчиков и были
запечатаны для отправки специальной дипломатической почтой под охраной в Москву.
Напротив широкого крыльца с белыми колоннами толпились фоторепортеры и
кинооператоры. У каждой делегации были свои собственные. Посторонних там не
было. Каждый из них старался протиснуться поближе к ступенькам сквозь кордон
советской и американской военной охраны, чтобы не отстать от других, когда
появится Рузвельт. Дверь открылась, и на площадке показался президент. Его
везли в коляске два филиппинца. Поверх черной накидки, схваченной вверху
золотой цепочкой, закрепленной между двумя пряжками в виде львиных голов,
на плечи Рузвельта был наброшен клеенчатый плащ защитного цвета. Голову
покрывала старомодная шляпа. Лицо его было таким, каким его привыкли видеть
на портретах: пенсне, длинный мундштук с сигаретой в губах, раскрытых в
широкой улыбке. Но на его облике лежала печать усталости. Это пасмурное утро
особенно подчеркивало бледность президента. Почти физически ощущалось, как
трудно Рузвельту — тяжелобольному человеку нести лежащее на нем бремя этого
военного времени. Но силы в нем поддерживались неукротимой волей и
внутренней энергией.
К его коляске подошли два рослых американских сержанта, поднесли ее поближе к
виллису и пересадили Рузвельта на переднее сидение автомашины. Ноги его
накрыли пледом, сверху машины натянули брезент.
В это время к группе провожающих президента подошли Сталин и Черчилль,
Сталин подойдя к машине, крепко пожал президенту руку и пожелал счастливого пути.
— Я считаю, что мы сделали здесь хорошую работу, — сказал Рузвельт, —
Согласованные решения обеспечат нам победу...
— Теперь уже никто не усомнится в том, что победа за нами, — ответил Сталин улыбаясь.
Черчилль тоже подошел попрощаться с Рузвельтом. Шофер включил двигатель и
сразу же на подножки виллиса встали четыре агента охраны. Двое из них,
выхватив из-под пиджаков автоматы, легли из передние крылья машины. Члены
советской делегации впервые видели как организована охрана американского
президента. Рузвельт спокойно улыбался, а когда машина тронулась, поднял
правую руку с расставленными указательным и средним пальцами в виде буквы
«V;» — «виктори» — «победа». Вскоре «виллис» президента исчез за деревьями
парка.
После отъезда Рузвельта, Черчилль попрощался с советской делегацией и
отправился в свое посольство и вскоре тоже выехал на аэродром.
Советская делегация покинула Тегеран в середине дня.
На аэродроме Тегерана для них были приготовлены несколько двухмоторных
пассажирских самолетов. В первой машине отправилась группа военных, во
второй улетел Сталин и его ближайшие соратники. Все остальные ждали, пока
не поступило сообщение, что он благополучно приземлился в Баку. После этого,
с интервалом в несколько минут, в воздух поднялись остальные самолеты.
Когда они прибыли на бакинский аэродром, Сталин еще находился там.
Он стоял перед зданием аэровокзала в простой солдатской шинели и в фуражке,
без знаков различия. Рядом с ним находился генерал авиации Голонанов и еще
несколько военных. Вскоре на поле появилась вереница лимузинов. Сталин сел
во вторую машину рядом с шофером. На заднем сиденье расположилась его охрана.
Все остальные быстро расселись по другим машинам, и кортеж на большой скорости
направился в город, к железнодорожному вокзалу. Там стоял специальный
правительственный поезд состоящий из длинных вагонов – салонов.
На пути в Москву, была только одна большая остановка - в Сталинграде.
Сталин в сопровождении ближайших к нему лиц совершил поездку по лежащему в
руинах городу. Все остальные оставались в поезде. Он хотел сам увидеть,
что собой представляет теперь Сталинград.
На четвертый день рано утром поезд прибыл в Москву на пусто1 перрон станции
пригородной электрички на участке между Белорусским и Савеловским вокзалами.
Как только поезд остановился, Сталин вышел из вагона и сразу сел в черный
лимузин, поданный прямо на перрон, и уехал в Кремль.
* * *
7 декабря 1943 года был вторник – 899 день войны.
— в советской прессе было опубликовано сообщение о состоявшейся в Тегеране
конференции руководителей трех стран Были напечатаны тексты Декларации
и других официальных сообщений.
* * *
11 декабря 1943 года был четверг – 903 день войны.
– в концлагере Плашув, недалеко от Кракова, у коменданта лагеря
гауптштурмфюрер СС Амона Гёта был день рождения. Ему исполнилось
35 лет. Увидев, что среди списков прибывших в его лагерь числится
известная в прошлом пианистка, он, будучи любителем классической
музыки, решил сделать себе и своим гостям подарок — музыкальное
представление.
Приговоренную к смерти за побег из гетто Наталию Хубнер, отвели к
парикмахеру, который сделал ей прическу, после чего её доставили
на виллу коменданта. Торжество уже было в разгаре. Гости, нарядно
одетые, с бокалами в руках, произносили свои тосты в честь
именинника, красовавшегося в белом парадном мундире.
Попав в очень освещённое помещение банкета Наталия растерялась.
Огрубевшие за время войны пальцы не хотели гнуться. Четыре
последних года она не садилась за инструмент и не играла.
Страх и растерянность. Она решила играть любимый ею ноктюрн Шопена
до-диез минор Его музыка была наполнена глубокой печалью, которая
больше всего соответствовала её состоянию.
Она села за рояль. Положила руки на клавиши. Пальцы плохо слушались.
Вдруг в тишине раздался голос Амона Гета -
– Ну играй же, Сара, – скомандовал он.
«Сара» – так нацисты называли еврейских женщин.
Непонятно как, но её пальцы ожили, она это интуитивно почувствовала
и начала играть. Полились звуки чарующей, завораживающей музыки
Шопена. Вдохновение от игры смешалось со страхом, что за такую
музыку её прямо сейчас комендант пристрелит, как он это делал много
раз с бесправными заключенными, когда ему что-то не нравилось..
Все пять — шесть минут пока звучала музыка все присутствующие,
как зачарованные, сидели с широко открытыми глазами. Комендант
наоборот, закрыв их, опустил голову. В это страшное время на эти
пять минут присутствующие забыли всё то, что их окружало в
действительности.
Закончив играть, она, сняла руки с клавишей и опустив их на колени,
низко склонила голову. И вдруг в воцарившейся тишине она услышала,
как комендант, как бы небрежно, произнёс, показав в её сторону:
– Она останется жить!
Услышав это, Наталья, набравшись смелости, спросила:
– А моя сестра?
Помолчав немного, нехотя, через силу, комендант сказал
– Она тоже,
* * *
13 декабря 1943 года был понедельник – 905 день войны.
– Ушел из жизни Клюн Иван Васильевич, русский живописец, график,
скульптор (род. в 1873).
* * *
14 декабря 1943 года был вторник – 906 день войны.
– утверждён новый гимн СССР (музыка А. В. Александрова,
слова С. В. Михалкова и Г. А. Эль-Регистана).
* * *
28 декабря 1943 года был вторник – 920 день войны.
– В СССР началась депортация калмыцкого народа в Сибирь.
* * *
Сталинская премия в области литературы:
Художественная проза:
Первая степень:
Алексей Толстой (трилогия «Хождение по мукам»),
Ванда Василевская (повесть «Радуга»).
Вторая степень:
Павел Бажов (книга «Малахитовая шкатулка»),
Леонид Соболев (сборник рассказов «Морская душа»).
Поэзия:
Первая степень:
Максим Рыльский (сборники стихов «Слово про рiдну матiр», «Свiтова зоря»,
«Свiтла зброя» и поэма «Мандрiвка в молодiсть»),
Михаил Исаковский (тексты общеизвестных песен).
Вторая степень:
Маргарита Алигер (поэма «Зоя»).
Драматургия:
Первая степень:
Александр Корнейчук (пьеса «Фронт»),
Леонид Леонов (пьеса «Нашествие»).
Вторая степень:
Константин Симонов (пьеса «Русские люди»).
* * *
Среди фильмов вышедших на экраны страны были:
« Жди меня » (р/п. Александр Столпер, Борис Иванов).
« Она защищает родину » (р/п. Фридрих Эрмлер).
« Воздушный извозчик » (реж. Герберт Раппапорт)
« Кутузов », (реж. Владимир Петров)
« Новые похождения Швейка » (р/п. Сергей Юткевич).
« Два бойца » (р/п. Леонид Луков).
« Насреддин в Бухаре » (р/п. Яков Протазанов).
« Пропавший без вести » (р/п. Владимир Браун).
« Сталинград » (р/п. Леонид Варламов).
* * *
Среди литераьурных произведений увидевших свет были :
« Гремлины » — детская книга Роальда Даля.
« Маленький принц » — сказка Антуана де Сент-Экзюпери.
« Волоколамское шоссе » — повесть Александра Бека.
« Швейк во Второй мировой войне » — пьеса Бертольда Брехта.
« Поэма без героя » — поэма Анна Ахматовой.
* * * * *
Потомки атамана Часть 4-1 Австрия 1943 год
© Copyright: Александр Руденский, 2018
Свидетельство о публикации №218061100260
Свидетельство о публикации №218061100260
Рецензии