Ч. 156 Обстоятельства стёрли сословные различия

Предыдущая страница  http://www.proza.ru/2018/06/10/1022

Жизнь на бастионах не ограничивалась только стрельбой из пушек. На 6-м бастионе в каземат умудрились притащить рояль, и когда позволяла обстановка, устраивали музыкальные вечера, в которых участвовали скрипач и флейтист, приходившие с соседних позиций.

Из-за постоянной усталости и ожидания смерти людьми овладевало какое-то тупое равнодушие к своей судьбе. Они уже не обращали никакого внимания на опасность. При разрывах бомб всё вокруг наполнялось удушающим запахом, но защитникам Севастополя к запахам было не привыкать.

Невероятно, но только на бастионах, находясь в нечеловеческих условиях, солдаты и матросы почувствовали себя людьми. В мирное время офицеры выбивали зубы своим подчинённым, пороли палками и линьками, обращались, как с рабами, а те платили им скрытой ненавистью.

Когда же все оказались в одинаковых условиях, жить или не жить определяла случайность, когда в бою жизнь каждого зависела от другого человека, и можно было получить пулю в спину даже от своих, офицеры вдруг увидели в матросах и солдатах не рабов, а личностей.

Неожиданно выяснилось, что перед смертью все равны.  У офицеров стали складываться товарищеские отношения с нижними чинами, они часто вместе питались, в основном из солдатских котлов щами и чаем.

Во время осады Севастополя запретили телесные наказания. Находившиеся на бастионах,  редутах, батареях люди, вне зависимости от чинов и происхождения в равной степени рисковали своей жизнью.

Чрезвычайные обстоятельства стёрли сословные различия. Дворяне и вчерашние мужики одинаково питались, спали рядом, в бою стояли друг за друга и увидели в деле, кто чего стоит.
 
Могло ли, скажем, до войны прийти в голову столбовому дворянину лейтенанту Николаю Бирилёву, что он закажет миниатюрный портрет бывшего крепостного, матроса 30-го флотского экипажа Игнатия Шевченко, спасшего ему жизнь в одной из вылазок, и будет до конца своих дней носить этот портрет в золотом медальоне на груди?

Генерал-лейтенант Степан Александрович Хрулёв во время обороны Севастополя не называл в бою солдат иначе, как «благодетели». Многие офицеры, служившие на бастионах, помимо денщиков, имели при себе слугу из крепостных.

Эти люди подвергались такому же риску, как и их владельцы. Они воевали, хотя не были ни на государственной службе, ни добровольцами. У офицеров-помещиков, находившихся в одинаково ужасающих условиях со своими крепостными, иногда к ним просыпалось сочувствие.

Лейтенант Лесли, брат погибшего капитан-лейтенанта Лесли, в одном из писем к сестре изложил свою просьбу: «Я писал папаше прежде ещё, что если судьба не сохранит меня в продолжение этой войны, то единственная и последняя просьба состоит в том, чтоб Ивану дать вольную».

На мой взгляд, стойкости Севастопольского гарнизона способствовали две причины: первая – это появившееся самоуважение, чувство собственного достоинства у матросов и солдат, когда прекратились их избиения офицерами и запретили телесные наказания.

И вторая – матросы защищали не империю, а свою конкретную родину, свои дома и свои семьи, поэтому они и воевали более самоотверженно, чем солдаты. Для всех нижних чинов самой большой царской наградой стали не Георгиевские кресты и медали, а то, что каждый месяц в обороне Севастополя им засчитали за год ненавистной службы.

Без сомнения, сказались и природные качества наших воинов, а также способность и, главное, привычка безропотно переносить любые лишения. Во время бомбардировок тела убитых не убирали, а просто сбрасывали в ров перед бастионом, чтобы они не мешали стрелять из орудий живым.

Время от времени противники заключали перемирие на каком-либо участке, чтобы похоронить своих убитых и собрать тяжелораненых.

Иногда это делала одна из сторон, оказывая воинские почести убитым противникам, а иногда каждая из сторон направляла команды, которые собирали убитых и ещё живых раненых, которых передавали друг другу.

Продолжение http://www.proza.ru/2018/06/13/716