Русский комиссар покоряет Париж

Пьеса в двух картинах с прологом и эпилогом

Действующие лица

Т е н и ш е в Вячеслав Николаевич, инженер, князь, учёный, генеральный комиссар от России на Всемирной выставке 1900 года в Париже.
Т е н и ш е в а Мария Клавдиевна, вторая жена Вячеслава Николаевича.
К о р о в и н Константин Алексеевич, русский живописец, театральный художник, помощник генерального комиссара по художественной части.
К о в а л е в с к и й Владимир Иванович, директор Департамента торговли и мануфактур, председатель комиссии по подготовке русского отдела на Парижской выставке.
М а к с и м о в Сергей Васильевич, почетный академик Петербургской Академии наук, руководитель Этнографического бюро, созданного Тенишевым.
В р у б е л ь Михаил Александрович, художник.
Б е н у а Альберт Николаевич, художник, архитектор, академик и преподаватель акварельной живописи в Академии Художеств, на Парижской выставке – вице-председатель группы экспертов по присуждению премий изделиям из стекла.
Б е н у а Мария Карловна – жена А.Н. Бенуа, талантливая пианистка.
Г о л и ц ы н Лев Сергеевич, князь, основоположник виноделия в Крыму и промышленного производства игристых вин в Абрау-Дюрсо, на Парижской выставке – вице-председатель группы экспертов по присуждению премий изделиям винного производства.
Б о н д а р е н к о Илья Евграфович, архитектор.
А н д р е е в Василий Васильевич, музыкант, организатор и руководитель первого в истории России оркестра народных инструментов, композитор, балалаечник-виртуоз.
Ф ё д о р, слуга В.Н. Тенишева.
Л и з а, слуга М.К. Тенишевой.
Н и к о л а й  И в а н о в и ч, старший полицейский в штатском.
И в а н  Н и к о л а е в и ч, младший полицейский в штатском.
С т у д е н т ы Тенишевского училища в Санкт-Петербурге.

Действие происходит в 1899-1900 годах в Санкт-Петербурге и Париже.
(В пьесе использован романс П.И. Чайковского «День ли царит»)

Пролог

Поздняя осень. Перед домом Тенишева на Английской набережной в Санкт-Петербурге. Встречаются двое полицейских в штатском. У старшего (и по возрасту, и по званию) – кроме трости в руке, свёрнутая газета. Здороваются за руку.

Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Здравствуйте, Иван Николаевич.
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Здравствуйте, Николай Иванович.
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Ну-с… Как нынче на Английской набережной… (кивок в сторону дома Тенишева) погода?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Ветрено, знаете ли… Как всегда, ветер несёт всё подряд. Художников, учёных, простых рабочих… Короче, всех сословий и званий, не было только крестьян.
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Не удивлюсь, если появятся и крестьяне у Тенишевых. Ну, а «Штырь» приходил?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Приходил. Позвольте полюбопытствовать. Ведь «Штырь» - лицо официальное?
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Почему вы так решили, сударь?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Это же видно сразу. По походке, манере держаться. Не просто чиновник, а чиновник самого высокого ранга. Или я ошибаюсь?
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Увы, мой друг, вы не ошибаетесь. К сожалению, нынешнее правительство иногда на самые высокие должности назначает… чёрт знает кого. «Штырь» - это Владимир Иванович Ковалевский. Бывший анархист-нечаевец, ныне – директор Департамента торговли и мануфактур, председатель комиссии по постройке Русского Отдела на Всемирной Парижской выставке, правая рука Витте. Наша с вами задача, Иван Николаевич, абсолютно точно выяснить, покончил ли «Штырь» со своим тёмным прошлым, или…
И в а н  Н и к о л а е в и ч. «Или»?
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Или все они – Тенишевы, «Штыри», - это новый виток революционного движения, но уже совсем на другом, более высоком уровне…
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Вы так думаете?
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Наша с вами задача, Иван… оперировать фактами. Зашёл, вышел, как долго находился у князя, что принёс, оглядывался ли по сторонам...
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Как же здесь не оглядываться, уважаемый, карет здесь много проезжает, можно и под лошадь попасть…

Пауза.

Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Боюсь, что с таким настроением, Иван Николаевич, под лошадь попадёте вы.
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Извините, если что лишнее сказал. Кстати, вон идёт художник… Заходит по нескольку раз в день.

Старший полицейский оборачивается, смотрит туда же, куда и младший.

Н и к о л а й  И в а н о в и ч. М-м-м… Константин Коровин… Ну, этот благонадёжный, он в наших списках не значится. А глаз у вас – алмаз, Иван Николаевич. Он действительно художник.
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Рад стараться, ваше…
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Тс-с-с… Чего разорался? Смотри, наших, по списку, не прогляди! Ладно, я пошёл, надо ещё двоих проведать… На-ка тебе газетку, с ней вы будете более походить на человека, который кого-то ждёт…

Старший отдаёт газету и уходит, младший остаётся наблюдать за домом Тенишевых.


Картина первая

Рабочий кабинет Тенишева в доме на Английской набережной, 14. Стол стоит так, что свет из окна падает на него с левой стороны. Позади стола книжный шкаф во всю стену. На столе стоит телефон, но его пока не видно из-за вороха чертежей. У стены с окнами – кожаный диван, два кожаных кресла, ближе к столу – стул.
За столом стоят, смотрят чертежи Тенишев и Коровин.

К о р о в и н. Коллекцию варшавского фотографа Матушевского, состоящую из портретов коронованных особ государств, принявших участие в Гаагской конференции, мы разместим вот здесь…
Т е н и ш е в. Отправили в Париж?
К о р о в и н. Ещё нет.
Т е н и ш е в. Не задерживайте с отправкой. Почти все картины уже отправлены. Кстати, как скульптуры?
К о р о в и н. Антокольский тянет, а так уже все работы отобраны, одобрены вице-президентом императорской Академии Художеств графом Иваном Ивановичем Толстым.
Т е н и ш е в (расстроен). Я сам навещу Антокольского в Париже, нельзя же так… Что за несобранность такая? Вот вы же, Константин Алексеевич, всё делаете вовремя, Васнецов меня всегда радует, очень деловой человек, но некоторые… Воображают из себя невесть что… Нет, не подумайте, ради бога, что я это об Антокольском, - это я так, вообще… Все детали выставочного Кремля отправили в Париж?
К о р о в и н. Да, завтра должно поступить подтверждение о прибытии конструкций на место.
Т е н и ш е в. Кремль должен поразить парижан своими чисто славянскими, русскими формами! По крайней мере, он запомнится надолго… А когда они познакомятся с нашими достижениями в области техники, образования и науки… Да! Мы с вами, Константин Алексеевич, делаем нечто необыкновенное! Нужное, хорошее мероприятие в европейском масштабе! Кстати, вы видели выставочное издание «Россия в конце XIX столетия»? Как, на ваш взгляд, получилось?

Кладёт альбом перед Коровиным.

К о р о в и н. Да, я уже листал его в кабинете автора, Ковалевского Владимира Ивановича. (Листает снова.) На мой взгляд, полиграфический уровень достаточно высокий. С художественной точки зрения – безукоризненно. О содержании не берусь судить – это не моё, да и, честно сказать, Вячеслав Николаевич, некогда сейчас…
Т е н и ш е в. Достаточно! Это я и хотел услышать. Больше не смею вас задерживать, действуйте, как условились.

Коровин собирает чертежи со стола и уходит. Появляется Сергей Васильевич Максимов.

М а к с и м о в. Извините, Вячеслав Николаевич, я, может быть, не вовремя, но в этнографическое бюро, которое я по вашей воле возглавляю, пришли из Орловской и Тверской губерний столь интересные материалы, что я не мог их вам не показать… Позвольте?
Т е н и ш е в. Проходите, проходите, Сергей Васильевич! Как ваше здоровье?

Садятся оба на диван.

М а к с и м о в. Вы меня затянули в работу бюро по самые уши, Вячеслав Николаевич! Вот, полюбопытствуйте… (Даёт листки.) Когда читаю эти материалы, все болячки куда-то деваются… И вот ещё, пожалуйста…

Даёт ещё листки. Тенишев бегло, но внимательно просматривает.

Т е н и ш е в. Любопытно, очень любопытно… А вот здесь, смотрите: крестьяне сами ищут и находят выход из положения, в которое их поставили неразумные власти! Замечательно!
М а к с и м о в. Вот-вот! Я так и знал, что этот материал вас заинтересует!
Т е н и ш е в. Да, и это может пригодиться для другой моей работы: это же готовый материал для «Программы о русских чиновниках», что я задумал…

Пауза. Максимов внимательно смотрит на Тенишева.

М а к с и м о в. Когда вы всё успеваете, Вячеслав Николаевич? Здоровье более необходимо вам, нежели мне… Я уже многое успел сделать, а вы…
Т е н и ш е в. Времени действительно не хватает, Сергей Васильевич, но я надеюсь, что у меня ещё всё впереди! На здоровье пока не жалуюсь, тьфу-тьфу! (Делает вид, что плюёт через левое плечо.) Вы, пожалуйста, сделайте копии с этих материалов и пришлите их мне.

Звонит телефон.

Простите… (Берёт трубку.) Слушает Тенишев. Здравствуйте, Виктор Фёдорович. Как это – «что делать с брянским паровозом»? До Риги – в разобранном виде, далее – морем, все детали доставки уточните у агента Министерства финансов в Париже Рафаловича.

Пауза.

Вы так считаете? Но ведь европейская колея ;же российской, вы это прекрасно знаете, брянский паровоз снесёт вдоль дороги все столбы в Европе! Это в лучшем случае…

Пауза.

Снять лишь некоторые части? Какие?

Пауза.

Это интересное мнение…

Пауза.

Нет, а вот об этом даже и не думайте, Виктор Фёдорович, без брянского паровоза выставке в Париже не быть! Да-да, именно так, я уверен! Действуйте, как наметили, и да поможет нам Бог! Всего доброго! (Кладёт трубку.) Извините ещё раз… Это был срочный вопрос у председателя Акционерного общества Брянского завода в Бежице…

Максимов уже встал с дивана и собрал свои материалы.

М а к с и м о в. Вы очень заняты выставкой, Вячеслав Николаевич, а я к вам без предупреждения…
Т е н и ш е в. Бросьте, Сергей Васильевич, что за вздор! Всегда рад вас видеть. В любое время, хоть ночью. По ночам приходится работать, разве сами не знаете?
М а к с и м о в. Знаю, как не знать… По ночам только и успокаиваются посторонние звуки, никто не отвлекает, мыслям становится просторно… Позвольте откланяться?
Т е н и ш е в. Не задерживайте с копиями. Заходите. (Провожает Максимова.)

Быстро заходит В.И. Ковалевский, в левой руке - папка с документами.

К о в а л е в с к и й. Я только что от Витте. Финансирование транспортировки вагонов морем и по Сене разрешилось самым лучшим способом, без всяких проволочек. Мне уже даны прямые указания. (Даёт документы Тенишеву.)
Т е н и ш е в. Вот и славно! Слушай, у Голубева тут вопрос о брянском паровозе… Надо ещё выцарапать немного денег у Витте… Сверх отпущенного…

Ковалевский плюхается в кресло.

К о в а л е в с к и й. Вячеслав, ты серьёзно? Ты понимаешь, что главные расходы ещё впереди, и если мы по мелочам будем каждый раз беспокоить министра финансов…
Т е н и ш е в (задумчиво). «По мелочам»… Ты прав. Снимаю вопрос. На брянскую технику раскошелюсь сам. Но потом я это Голубеву припомню… Он мне ещё в ножки поклонится!
К о в а л е в с к и й. Ну, всё, кажется. Документы я тебе передал… Все необходимые подписи и печати собрал, тебе только деньги получить… (Достаёт из кармана часы.) О, время! Меня ждут! Побежал! (Доходит до двери.)
Т е н и ш е в (останавливая Ковалевского). Владимир Иванович!
К о в а л е в с к и й. Да?
Т е н и ш е в. Ты по-прежнему встречаешься с актрисой Шабельской? Уж не к ней ли ты сейчас направляешься?

Ковалевский тихо, крадучись, подходит к Тенишеву, обнимает его за плечи.

К о в а л е в с к и й. Понимаешь, Вячеслав… Я не могу заниматься только этим… (Показывает на бумаги, разложенные на столе, на книги в шкафу.) Мне, как мужчине, нужна смена обстановки… Тебе повезло со второго раза: у тебя жена красавица, умница, поёт, рисует… Ты счастлив в браке… А я? Где-то во мне сидит маленький дьяволёнок, и когда я вижу очень красивую женщину… (Хитро подмигивает и слегка толкает Тенишева, но тут же становится серьёзным.) Но сейчас ты ошибся! Меня ждут на вокзале. Надо проследить за отправкой дорогостоящих материалов и комиссионно подписать документы об отправке.
Т е н и ш е в. Владимир Иванович, умоляю! Прекрати всякие отношения с этой женщиной! По крайней мере, до открытия выставки… Пойми же: ты богат, она бедна, пройдёт совсем немного времени, и уже она заставит тебя бегать по инстанциям! Я тебя по дружески предупреждаю!
К о в а л е в с к и й. На что намекаешь?
Т е н и ш е в. Не намекаю, прямо говорю: ей нужны твои деньги. Шабельская не только умна, она очень хитра! Объегорит она тебя, объегорит! И будешь ты опозорен на всю Россию, если не прекратишь встречаться с нею!
К о в а л е в с к и й. Ну, ты и скажешь, тоже… Умная и красивая женщина никогда не поступит подло, особенно по отношению ко мне… Я же с ней честен… (Снова смотрит на часы, машет рукой и быстро уходит.)

Тенишев убирает документы со стола в ящик стола. Заходят: Тенишева, Коровин и Врубель. В руках у Марии Клавдиевны заготовка для балалайки.

Т е н и ш е в а. Вячеслав, мне очень неудобно перед тобой…
Т е н и ш е в (прерывая). Мария, одну секундочку… (Подходит к двери, открывает её.) Фёдор, шампанского!

Моментально в руках Тенишева оказывается бутылка шампанского, гости переглядываются, стараются скрыть улыбки, но у них это плохо получается. Мария качает головой. Пока Тенишев сам открывает бутылку, появляется Фёдор, несёт на подносе фужеры, ставит их на стол. Тенишев открыл бутылку и разлил шампанское по бокалам. Даёт знак Фёдору, чтобы тот разнёс на подносе всем шампанское.

Выпьем за успех нашего дела!

Звон соединённых бокалов, все выпивают до дна, Мария Клавдиевна, чуть пригубив, ставит фужер на стол.

Извини, Мария, что прервал тебя. Но работа идёт, идёт не плохо, на мой взгляд, глядишь – и выйдет всё, что задумали!
Т е н и ш е в а. Вот я и хочу поговорить о работе. Посмотри, что передал мне Илья Ефимович. (Показывает заготовку.) Он должен был расписать её, прислать уже готовую, как обещал, а он… (Крутит в руках заготовку.) И ещё через человека передал свои слова: «Вы, матушка, верно с ума сошли, вообразив, что я буду расписывать балалайки.» Что теперь делать?
В р у б е л ь. Мария Клавдиевна, не расстраивайтесь вы так. Я, кроме своих, распишу и репинские. Что с него взять! Он мнит себя лучшим художником в мире. Помните, как недавно в присутствии всех вас заявил, что я не умею рисовать.
Т е н и ш е в а (смеясь). А вы тогда ему заявили, что это он не умеет рисовать, мучая своих натурщиков часами!

Фёдор доливает всем шампанское. Все смеются, кроме Тенишева.

Т е н и ш е в. Господа, недостатки есть у всех. Но не будем забывать, что слава Репина – заслуженная. Он – член Императорской Академии Художеств, ректор Высшего художественного училища при Академии, наконец, ведёт занятия в вашей мастерской, Мария Клавдиевна, в этом доме.
Т е н и ш е в а. Ведёт, но пока не может назвать ни одного своего талантливого ученика, кроме Валентина Серова…
Т е н и ш е в. Шампанское, господа, выдыхается! Итак, чтобы каждый из вас имел своих учеников! Ура!
В с е. Ура! Ура!

Выпивают до дна, Мария Клавдиевна опять чуть пригубила.

К о р о в и н. Вячеслав Николаевич, Мария Клавдиевна, дело с балалайками успешно, с помощью Михаила Александровича, разрешилось, позвольте мне откланяться! Просто валюсь с ног. А завтра столько работы!
В р у б е л ь. Я тоже пойду. Завтра же сяду за балалайки. Сделаю в кратчайшие сроки. Я – не Репин!

Все уходят, кроме Тенишевых.

Т е н и ш е в а. Вячеслав…
Т е н и ш е в (доставая из ящика стола бумаги). Да?
Т е н и ш е в а. Опять шампанское! Неужели нельзя без него? Ведь разговор был чисто деловой! Об экспонатах, между прочим, выставки, которую ты организуешь!
Т е н и ш е в. Маша, конец дня… Я устал… Из-за своей усталости, из-за этих необоснованных нападок на Илью Ефимовича трезвый я мог бы резко ответить Врубелю… А так – всё обошлось! Ты же знаешь: когда я слегка пьян, то готов обнять всех на свете! Ну, не сердись, выпил совсем немного… (Берётся руками за голову.) Голова вот только раскалывается!
Т е н и ш е в а. Вот-вот! Не жалеешь ты себя! А ведь у тебя такое ответственное поручение! Организовать и провести выставку в Париже, и сама твоя идея – показать Россию Западной Европе во всём её могуществе, – из-за этого дурацкого алкоголя может пострадать! Из-за какого-нибудь заболевания, или неверно принятого решения… Соберить, Вячеслав! Не надо этих бутылок…
Т е н и ш е в (задумчиво). Ты так считаешь?

Тенишева молчит, строго смотрит на мужа.

Хорошо. Даю слово: до окончания выставки – ни капли вина или шампанского. Ты права: вполне можно обойтись и без этого. А работы сейчас действительно много…
Т е н и ш е в а. На сегодня, может быть, хватит? Уже поздно, надо и отдохнуть…
Т е н и ш е в. Да-да, вот только набросаю вторую часть «Программы этнографических сведений о городских жителях образованного класса»… Представляешь, Мария, я обнаружил, что никто никогда серьёзно не занимался различными городскими слоями общества… Их запросами… Буду в Париже, обязательно поговорю на эту тему с Рене Вормсом, известным социологом… А ты иди, иди спать. У тебя сегодня тоже был трудный день…

Мария Клавдиевна обнимает и целует мужа.

Т е н и ш е в а. Не засиживайся допоздна.

Уходит. Тенишев садится за стол, раскладывает бумаги, берет ручку.

З а т е м н е н и е

*

Тот же кабинет Тенишева. В кабинете слуги Тенишевых: Фёдор и Лиза. Лиза протирает диван, кресла, стулья, пыль с подоконников. Фёдор собирает бокалы на подносы.
В  бутылке находит немного шампанского, выпивает прямо из горла.

Л и з а. Федя!
Ф ё д о р. Что?
Л и з а. Ты опять? Вторая за день!
Ф ё д о р. А что будет от двух глотков?
Л и з а. Знаю я твои глотки! Глоток – полбутылки, ещё глоток – и бутылки нет!

Фёдор смотрит на пустую бутылку.

Ф ё д о р. Как это – «нет»? Вот же она, родимая!
Л и з а. Всё, уже опьянел… Ты бы лучше Вячеславу Николаевичу пример подал…
Ф ё д о р (смотрит по сторонам). Какой такой пример подать?
Л и з а. А такой… Всегда ходил бы трезвый… Вячеслав бы Николаевич один бы раз взглянул на тебя – а ты трезвый, второй раз взглянул на тебя – а ты всё время трезвый… И подумал бы Вячеслав Николаевич: слуга всё время трезвый ходит, жена не пьёт, а я что же – не могу без этого? И сам бы пить бросил! Ведь у князя от выпивки так голова болит!..
Ф ё д о р. Да… Один бы раз взглянул… второй… А на третий бы взашей выгнал! Сказал бы: «Не нужен мне трезвый слуга! Ходит тут… как совесть перед смертью!» Пример… Глупая ты. Разве они нас слушают?

Пауза.

А в Бежице, чтоб ты знала, я Вячеславу Николаевичу не раз отказывался водки принести… Да… Нету, мол, кончилась вся… Выпивши он ругался на меня, конечно, всегда велел за водкой послать, да быстро засыпал… А на следующий день… всегда благодарил.
Л и з а. Так уж и благодарил?
Ф ё д о р. Не словами, конечно. Глазами. Посмотрит так долго, словно первый раз видит. Смотрит – и молчит. Потом подойдёт, по плечу похлопает, вздохнёт… А… знаешь, что?
Л и з а. Что?
Ф ё д о р. Голова у князя болит от того, что работает по ночам! Нельзя так! И днём не отдыхает…
Л и з а (внимательно глядя в окно). Федя…
Ф ё д о р. Чего тебе?
Л и з а. Слушай, Федя, я вот уже давно в окно смотрю, а там, на тротуаре, один господин в плаще, с газетой в руке, пройдётся туда-сюда, и на окно наше посмотрит… Потом опять туда-сюда пройдётся, и опять посмотрит… Он что, следит за нами?

Фёдор тоже подходит к окну, смотрит.

Ф ё д о р. Ты подоконник протёрла?
Л и з а. Протёрла.
Ф ё д о р. Ну, так и отойди от окна. От греха подальше.

Фёдор стоит очень близко к Лизе, та с удивлением смотрит на Фёдора.

Л и з а. От тебя, что ли?
Ф ё д о р. Дура! Боюсь, этот господин не за нами наблюдает. За Вячеславом Николаевичем и Марией Клавдиевной.
Л и з а. Так, сказать надо…
Ф ё д о р. А как ты скажешь? Вдруг мы ошиблись?
Л и з а. А если нет?
Ф ё д о р. Тише! Слышишь?

Слышны голоса Тенишевых.

Идут. Пошли отсюда. Надо подумать, как сказать об этом… странном плаще. Помоги, возьми один поднос.

Лиза кладёт тряпку на поднос с бутылкой, Фёдор берёт поднос с бокалами, уходят. Заходят Тенишевы.

Т е н и ш е в а. Вячеслав, а Кэт; такую смешную историю рассказала о швейцаре… «Проходите, - говорит. – Кисочка»! Слушай, я Кэт; не узнаю… Она так изменилась… Опять стала ласковая, любезная… Что стало с твоей сестрой? Чует моё сердце, здесь какая-то тайна! Что произошло?
Т е н и ш е в. Твоё сердце тебя не обманывает…
Т е н и ш е в а. Говори, не тяни…
Т е н и ш е в. И скажу. Хоть мне и неприятно… Мне неприятно, что моя сестра лишена чувств взаимопомощи, доброты… Наконец, просто радости общения с родственными душами… Скажу тебе для того, чтобы ты научилась разбираться в людях, научилась понимать, что движет недалёкими и чёрствыми людьми… Ты для неё в своё время хлопотала, квартиру отдала ей в нашем доме… Помнишь? И как она тебя отблагодарила, когда добилась своего? Стала здороваться сквозь зубы, перестала вообще разговаривать…

Тенишева хотела что-то возразить.

Молчи-молчи, не фантазируй, я всё видел! А ведь я тебя предупреждал: Екатерина Николаевна не тот человек, кому известно чувство благодарности! Предупреждал?

Тенишева, глубоко вздохнув, кивает.

Вот… И вышло всё так, как я и предвидел. Ты меня не послушала… А сейчас… Нет ничего проще… Сестрёнка привыкла, что я к праздникам ей и её детям делал подарки. Принимала их как должное. И я решил: к нам повернулись спиной, и я тоже могу показать спину. Я перестал ей, племянникам и племянницам делать подарки. Сестрёнка быстро подсчитала, во сколько ей обходится ссора со мной… Оказалось, дружить во много раз выгоднее…
Т е н и ш е в а (всплеснула руками). Как всё банально…
Т е н и ш е в. А ты думала… О, люди, люди… Поверь, я не рад, что дружба иногда покупается так легко и часто бывает фальшивой… Но лишний раз убедился, что вижу людей насквозь, вижу, что каждый из них ст;ит… Всё же худой мир лучше доброй ссоры, вот что главное…
Т е н и ш е в а (с улыбкой). А сколько же ст;ю я?
Т е н и ш е в (обнимает супругу). Если сравнивать тебя с бриллиантом, ты – самый бесценный, самый дорогой бриллиант в мире, которому и цены-то нет… (Целует.)
Т е н и ш е в а. Мудрец ты мой…

Смотрит супругу в лицо, гладит по голове.

Пойду переоденусь…
Т е н и ш е в (отпуская супругу). Можешь надеть другое платье, только не одевайся по-домашнему: ещё рано и могут нагрянуть нежданные гости…
Т е н и ш е в а. Кстати, о гостях и о… твоём Фёдоре. Не кажется ли тебе, что он часто позволяет себе много лишнего? Суёт свой нос в недопитые бутылки… Сколько раз я видела, как тот же Коровин не может скрыть невольную улыбку при взгляде на красный нос твоего слуги…
Т е н и ш е в (нахмурившись). Я поговорю с этим пьяницей… Но слуга он хороший. Всё делает правильно и быстро… Привык я к нему. (Смотрит на супругу и замечает её строгий взгляд.) Обещаю обязательно поговорить.
Т е н и ш е в а. Спасибо.

Идёт к двери, по дороге подходит к окну, проводит рукой по подоконнику, смотрит на руку. Довольна, что рука остаётся чистой. Мельком взглянув в окно, уходит.
Появляется Фёдор.

Ф ё д о р. Вячеслав Николаевич…
Т е н и ш е в. Кто там?
Ф ё д о р. Альберт Николаевич Бенуа, князь Лев Сергеевич Голицын и Константин Алексеевич Коровин.
Т е н и ш е в. Пусть заходят!

Фёдор уходит, а Тенишев встречает входящих в дверях.

Рад вас видеть, друзья мои! Лев Сергеевич, вы случайно не захватили что-нибудь из своей коллекции?
Г о л и ц ы н. Я, собственно, шёл в кофейный домик Бурдерона, что рядом с Адмиралтейством, а тут навстречу мне Альберт Николаевич и Константин Алексеевич. Пойдём да пойдём к Тенишеву. Уговорили!
Т е н и ш е в. И правильно сделали! Мы прямо сейчас и решим, где на выставке разместятся ваши коллекции вин. А прежде… (Подходит опять к двери, открывает её.) Фёдор! Шампанского! Лиза, Лиза!

Заходит Лиза.

Скажи Марии Клавдиевне, у нас гости. Пусть присоединится к нам.
Л и з а. Вячеслав Николаевич, Мария Клавдиевна знает о гостях, сейчас будет. (Уходит.)

Фёдор приносит и разливает шампанское, раздаёт всем с подноса. Появляется Мария Клавдиевна. Тоже берет бокал. Гости по очереди подходят к ней.

Г о л и ц ы н (обращаясь к Тенишевой). Красавица! Всегда, как солнышко ясное. Моё почтение! (Целует руку.)
Б е н у а (целуя руку у Тенишевой). Моё почтение!

Коровин молча целует руку Марии Клавдиевне.

Т е н и ш е в. Господа! Я хочу выпить за Марию Клавдиевну, мою супругу, которая помогает мне в отборе экспонатов выставки. Ведь, если откровенно, Мария Клавдиевна разбирается во многих вопросах искусства лучше меня… Пусть же всегда будет красива и деятельна, как в эти дни!

Звон бокалов, выпивают. Фёдор внимательно следит за всеми. Тенишевы лишь пригубили. Незаметно для всех Вячеслав Николаевич грозит слуге кулаком.
Фёдор заметил и, глубоко вздохнув, уходит.

К о р о в и н. Мария Клавдиевна и мне иногда даёт ценные советы. И – что удивительно – её советы всегда к месту и не было случая, чтобы я не согласился с её мнением.
Б е н у а (смотрит на Тенишева удивлённо). Ну, вот! Сказал тост, а сам и не выпил. Что так?
Т е н и ш е в. Понимаете, слово дал супруге – до окончания выставки – ни капли спиртного. А вы меня знаете, у меня слова с делами не расходятся…Теперь, господа, прошу сюда.

Достаёт из шкафа большой лист ватмана, который стоял в шкафу свёрнутым в рулон. Разворачивает. На ватмане – план выставки. Все оставляют бокалы на маленькой тумбочке, подходят к Вячеславу Николаевичу.

К о р о в и н. Смотрите, Лев Сергеевич, вот здесь, при входе, и здесь…
Г о л и ц ы н. Мало. Вот тут у вас представлен Кавказ… Кавказ без моего шампанского «Абрау-Дюрсо»? Вы шутите!
К о р о в и н (смотрит на Тенишева). Придётся согласиться, Вячеслав Николаевич?
Т е н и ш е в. С удовольствием. Что скажете, Альберт Николаевич?
Б е н у а. А где мои акварели – виды Кавказа? Большие панно – это одно, но должны быть представлены и миниатюры.
К о р о в и н (слегка раздражённо). На таком плане я не могу показать всё, Альберт Николаевич. Все картины, что вы представили, будут экспонироваться. И виды Кавказа – тоже.
Г о л и ц ы н. Виды Кавказа – а впереди, на столе – моё шампанское! Прекрасное соседство! Тут же посетители видят ресторан (показывает на плане), где мои вина можно отведать, это замечательно! Но… вот тут… По-моему, эти предметы не дополняют друг друга, а контрастируют друг с другом… Их бы вот сюда… И сюда…
К о р о в и н. Точно. Абсолютно верно. А что, если… Мария Клавдиевна! Что вы там встали в сторонке? Присоединяйтесь, вам оттуда не видно!
Т е н и ш е в. Правда, Мария, иди сюда, ко мне.

Мария Клавдиевна становится рядом с мужем. Все переходят на негромкий разговор.


Картина вторая

Рабочий кабинет Тенишева в его парижском особняке. У стола стоят, смотрят планы: Вячеслав Николаевич Тенишев, Константин Алексеевич Коровин,
Илья Евграфович Бондаренко.

Т е н и ш е в. Осталось менее двух недель до открытия выставки… Илья, как твои постройки?
Б о н д а р е н к о. Практически всё уже готово. Здесь, здесь и здесь (показывает на плане) уже устанавливаются экспонаты… Завершаем установку открытых галерей между постройками павильона…
Т е н и ш е в. Скульптуры, другие экспонаты устанавливайте сразу. С картинами известных художников, прежде всего Репина, Айвазовского, - не спешите их выставлять. Картины – это завершающая часть, как и продукты, вина…
К о р о в и н. Вячеслав Николаевич, за художественную часть отвечаю я, не беспокойтесь. Всё будет на высшем уровне! Европа ахнет!
Т е н и ш е в. Да, ахнет… Что у нас в Венсенском парке? Где отчёт Верховского? (Ищет на столе.)
Б о н д а р е н к о. Да вот же он… (Подаёт).
Т е н и ш е в (читает). «Наши железные дороги, а именно: Санкт-Петербургско-Варшавская, Николаевская, Юго-Западная, Харьково-Николаевская, Владикавказская и Общество подъездных узкоколейных путей выставили на выделенных нам площадках пять паровозов, три тендера, восемь вагонов, две дрезины и две тележки, изготовленные на русских заводах: Путиловском, Брянском, Коломенском, Александровском, Феникс…» (Швыряет с негодованием отчёт на стол.) Ну врёт же, врёт! Я вчера там был… Брянского паровоза нет на месте, он ещё в пути! Вечером сам позвоню Верховскому… (Делает пометку в записной книжке.)

Раздаётся звонок.

Т е н и ш е в (берёт трубку). Тенишев слушает. Всё идёт по графику, Лев Павлович, заполняем павильоны экспонатами.

Пауза. Бондаренко в это время подходит к окну, смотрит в окно.

Да, Лев Павлович.

Пауза.

Вы так считаете? Хорошо, будет сделано.

Пауза.

Обязательно. До свидания. (Кладёт трубку, молчит некоторое время.) Ну, и кому я это поручу?
К о р о в и н. Нехорошие новости, Вячеслав Николаевич?
Т е н и ш е в. Князь Урусов требует принять дополнительные меры от чрезмерного наплыва толпы. Возможна давка у наиболее интересных мест выставки. А у нас таких мест… Сколько у нас таких мест, Илья?
Б о н д а р е н к о (продолжая стоять у окна). Не считал… Во всяком случае, не менее десяти… Это задание больше по военной части… А военными экспонатами у нас занимается адмирал Зелен;й…
Т е н и ш е в. Верно. Это его прерогатива. Пусть займётся, сам свяжется с Урусовым. (Делает пометки в записной книжке.)

В это время откровенно и заразительно смеётся Бондаренко.

К о р о в и н. Что такое, Илья Евграфович?
Б о н д а р е н к о (перестаёт смеяться). Простите, господа… Но если бы мне ещё полгода назад сказали бы, что я буду радоваться обилию полицейских на улице, переодетых в штатское… (Опять смеётся, но подавляет смех.) А сейчас, правда, доволен! В городе невероятно большой наплыв праздношатающейся публики, а что же будет, когда выставка откроется! Совершенно правильно беспокоится князь Урусов!

Коровин тоже подходит к окну, смотрит.

У вас глаз художника, вы должны это заметить! Вон там, смотрите… И здесь, обратите внимание… (Показывает.)
К о р о в и н. Возможно, возможно…
Б о н д а р е н к о. Уж поверьте мне, вы с ними дело не имели, а я их за версту чую!

Опять раздаётся звонок. Тенишев берёт трубку.

Т е н и ш е в. Тенишев слушает…

Пауза.

Oui, monsieur.

Пауза.

Вien, хорошо. (Кладёт трубку.) Господа… В два часа дня нас ждёт господин Пикар, французский Генеральный Комиссар выставки. Тема доклада: «Готовность павильонов и экспонатов к открытию выставки, план открытия». Прошу быть без опоздания по уже известному вам адресу. А сейчас попрошу вас на места, чтобы все наиболее важные работы производились в вашем присутствии.

Коровин и Бондаренко уходят, но Тенишев задерживает Коровина.

Константин Алексеевич!

Коровин оборачивается.

Завтра, не забудьте, как всегда, к десяти ноль-ноль – ко мне.
К о р о в и н. Вячеслав Николаевич! Ну дайте хоть денёк поспать до двенадцати! Всю неделю хожу к вам к десяти, а ухожу около полуночи!
Т е н и ш е в. Константин Алексеевич, попрошу без пререканий. Дисциплина есть дисциплина. У нас с вами масса работы, отоспитесь потом, дома, когда выставка закончится.
К о р о в и н. Слушаюсь. (Уходит.)

Заходят М.К. Тенишева и В.В. Андреев.

Т е н и ш е в а. Вячеслав, смотри, кто приехал в Париж. Василий Васильевич! И не один, а со своим оркестром, собирается выступать здесь на выставке!
Т е н и ш е в. Замечательно! Здравствуй, дорогой. (Подходит, обнимает Андреева.)
А н д р е е в. Здравствуйте, Вячеслав Николаевич. И не только со своими артистами, я привёз сюда много запасных инструментов: балалайки, домры, гусли – и готов пополнить коллекцию Марии Клавдиевны.
Т е н и ш е в а. Вячеслав, позволь мне съездить с Василием Васильевичем на выставку, инструменты повезли в Кустарный отдел, мы проследим за их расстановкой.
Т е н и ш е в. Позволяю… только вместе со мной. Мне тоже надо на выставку, а прямо оттуда поеду к господину Пикару.
Т е н и ш е в а. Может, отдохнул бы перед встречей? Насколько я знаю, в конце дня у тебя запланировано несколько встреч…
Т е н и ш е в. О, нет. На свежем воздухе, кстати, я чувствую себя намного лучше, чем в этих стенах… (Окидывает взором помещение.) За меня не беспокойтесь…
А н д р е е в. Вячеслав Николаевич, может быть, мне с оркестром тоже поехать к генеральному комиссару выставки и в заключение совещания сделать небольшой сюрприз?
Т е н и ш е в. Мой друг, не надо. Не все страны так хорошо к нам относятся, как Франция. Многие могут расценить ваше выступление до открытия выставки как незаконную рекламу Русского отдела. Не спешите. Отдыхайте пока, посмотрите на весенний Париж… Обещаю вам: на открытии выставки вам придётся поработать много. Семь потов сойдёт! И потом, в ходе выставки… Вы готовы к такому каторжному труду?
А н д р е е в. Испугали русского мужика работой! Выступать приехали, не баклуши бить!
Т е н и ш е в. Прекрасно! Саму выставку видели?
А н д р е е в. Ещё не успел…
Т е н и ш е в. Поехали! Грандиозное мероприятие готовится, скажу я вам! Грандиознейшее!

Все уходят.

З а т е м н е н и е.

*

Тот же кабинет Тенишева в его парижском особняке. Фёдор разливает шампанское по бокалам. Входят: Вячеслав Николаевич и Мария Клавдиевна Тенишевы, Константин Алексеевич Коровин, Илья Евграфович Бондаренко, Альберт Николаевич и Мария Карловна Бенуа. Женщины – в торжественных красивых платьях, мужчины – в строгих официальных костюмах. У Тенишева на груди – орден Почётного легиона 2-й степени, у Коровина – пятой (кавалерской) степени. Фёдор, раздав всем бокалы, уходит. Мужчины продолжают разговор, начатый ещё за дверью.

К о р о в и н. А русская делегация – обратили внимание? Была ближе всех к Президенту Франции! И каждый выступающий – каждый, господа! – обязательно отмечал нашу работу!
Т е н и ш е в. Этого мы и добивались. И добились. Господа! Предлагаю выпить за успех нашего дела. Благодарю за работу. Все на своих постах потрудились на славу. Благодаря вам, господа, благодаря председателю комиссии, действительному статскому советнику Владимиру Ивановичу Ковалевскому, который, к сожалению, отсутствует по уважительной причине, всё задуманное было реализовано. И все мы были свидетелями успеха у публики Русского отдела, нашего «Кремля». За нас!

Все выпивают, женщины лишь пригубили.

Б о н д а р е н к о. А я хочу отметить Марию Клавдиевну. Её коллекция балалаек пользовалась необыкновенным успехом! И я видел: все останавливались именно у тех инструментов, которые расписывала сама княгиня!
Т е н и ш е в а. Будет вам, Илья Евграфович!
Б е н у а  А. Н. Не скромничайте, Мария Клавдиевна! Я подтверждаю сказанное Ильей Евграфовичем. И вообще таких очередей, как в наш «Кремль», я не видел больше нигде. Даже специальные ограждения пришлось устанавливать в выходные дни – таков был наплыв парижан и гостей столицы! А что творилось в Венсенском парке у брянского паровоза! Я как-то сходил туда и увидел американцев, которые и фотографировали его, и расспрашивали наших инженеров, и всё записывали, записывали… Может, Вячеслав, не стоило самое передовое выставлять всем напоказ?
Т е н и ш е в. Пусть покупают российскую продукцию. Что тут такого?
Б е н у а  А. Н. А если наши достижения потом выдадут за свои?
Т е н и ш е в. Думаю, американцы не посмеют без покупки наших лицензий копировать русскую технику на своих заводах. А вот усовершенствовать её могут. Так ведь это никому не запрещено! На то он и технический прогресс! Мы тоже не стоим на месте!
Б о н д а р е н к о. Господа! Двое из присутствующих награждены высокими правительственными наградами Франции! Особо я хотел бы отметить Вячеслава Николаевича. Честно говоря, я был очень удивлён, когда при открытии выставки свой обзор князь начал с отдела воспитания и образования. Им были поставлены в начало не достижения в области электричества, где можно было бы указать на лампы русского инженера Александра Николаевича Лодыгина, и не достижения в области металлургии, где можно было бы отметить изумительное каслинское чугунное художественное литьё. И не с брянского паровоза, о котором здесь была речь, начал наш комиссар. Вячеслав Николаевич обратил внимание присутствующих на письменные работы учеников по черчению, географии, на оборудование ремесленных классов... И лишь недавно я понял – а как же иначе? Кому в будущем создавать новые приборы и машины? Да им же, кому сейчас по десять – двенадцать лет! Какая прозорливость! Действительно, всё начинается с правильно поставленного образования!
Т е н и ш е в. С образованием у нас ещё не всё благополучно. Есть хорошие инициативы снизу, много делается на местах… Вот это я и хотел показать – показать лучшее, что у нас есть… Что можно взять за образец, на что равняться…
Б о н д а р е н к о. Я хочу выпить за наших талантливых руководителей, чей титанический труд по организации выставки, по делу прославления трудолюбивого русского народа по достоинству оценен руководством республики! Ура!

Тенишев уже сам разлил шампанское в бокалы, все чокаются, выпивают, женщины опять – чуть пригубили.

Т е н и ш е в. Отмечены многие, и мне это приятно. Вся наша дружная команда трудилась с юношеским задором, с огоньком! Никто не работал спустя рукава. Потому и успех!
Б е н у а  А. Н. Господа! Мы с вами заболтались, а дамы скромно молчат!
Т е н и ш е в а. Что же вы хотели бы от нас услышать?
Б е н у а  А. Н. Ваш прекрасный голос, Мария Клавдиевна! Я слышал по отзывам других, вы прекрасно исполняете романсы Чайковского, у вас сопрано настоящей оперной певицы! Хочу в этом убедиться!
К о р о в и н. Мне особенно нравится в исполнении Марии Клавдиевны романс «День ли царит». Не откажите, пожалуйста!
Т е н и ш е в а. А кто будет мне аккомпанировать за роялем?
Б е н у а  А.  Н. Конечно же, моя супруга, Мария Карловна!
Б е н у а  М. К. Если позволите.
В с е. Просим! Просим!

В.Н. Тенишев довольно, широко улыбается.

Т е н и ш е в а. Только один романс, господа. Я сегодня очень устала. Пройдёмте в гостиную. Мари, рояль в хорошем состоянии, на нём вчера играла я сама.

Все уходят. Заходят слуги, начинают тихонько убирать посуду. Через приоткрытую дверь слышны рояль и голос Тенишевой. Исполняется романс Чайковского «День ли царит». Лиза стоит у приоткрытой двери, слушает, качая головой. Фёдор наливает себе в бокал, выпивает. Тихонько подходит к окну, смотрит в него, слушает. Звучит голос Тенишевой. Исполняется романс. «Задумчиво-светлый характер медленного вступления контрастирует основной части романса, идущей в стремительном темпе. Заключение развивает и усиливает кульминацию, утверждая в победном звучании чувство восторга.»

День ли царит, тишина ли ночная,
В снах ли тревожных, в житейской борьбе,
Всюду со мной, мою жизнь наполняя,
Дума все та же, одна, роковая,-
Все о тебе!

С нею не страшен мне призрак былого,
Сердце воспрянуло, снова любя...
Вера, мечта, вдохновенное слово,
Все, что в душе дорогого, святого,-
Все от тебя!

Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя,-
Знаю одно: что до самой могилы
Помыслы, чувства, и песни, и силы,-
Все для тебя!

Раздаются бурные аплодисменты, крики «Браво!»

З а т е м н е н и е.

*

Тот же кабинет в парижском особняке Тенишева. Тем же вечером. Заходят сильно уставшие Вячеслав Николаевич и Мария Клавдиевна. Костюмы те же.
Тяжело садятся на диван, смотрят друг на друга.

Т е н и ш е в. Ну, вот и всё. Три года чрезмерной, иногда бесполезной суеты, возни, - всё закончилось. Сколько усилий, сколько трудов!.. Должен сказать, Мария, ты была сегодня великолепна. И на официальном приёме, и потом… Тебе удалось играть если не первую, то – точно – вторую женскую роль на этом международном сборище…
Т е н и ш е в а. Ах, Вячеслав, как я устала… Но всё это время было желание соответствовать тебе, желание показать всем, что мы с тобой здесь главные… Никто не смел нас принизить – заметил? Ни одной колкости, ни намёка на колкость… А всё почему? Все смотрели на нас, а во взглядах я читала: «Так вот они, эти русские, поразившие всех своими достижениями!» И – чувства восхищения, неподдельного интереса к русским… (Трогает орден на груди мужа.)
Т е н и ш е в. И у Коровина высокая награда... Думаю, заслуженно. А карта Франции, выполненная уральскими и сибирскими драгоценными камнями! Помнишь? Её направляют в Лувр, автор карты – директор Екатеринбургской гранильной фабрики Василий Васильевич Мостовенко скоро получит – это уже намечено – командорский крест Почётного легиона.

Пауза.

Т е н и ш е в а (усмехнувшись). Четыре года назад, на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, Дмитрий Иванович Менделеев жаловался – сейчас вспомню дословно, - «Не дожить мне до выставки, которая покажет такой новый скачок русской жизни, при котором свои Ползуновы, Яблочковы, Лодыгины не будут пропадать, а стоять во главе русского и всемирного промышленного успеха, потому что мне уже седьмой десяток, а плоды просвещения зреют медленно». А ныне? Сам Дмитрий Иванович в международном жюри выставки возглавлял экспертную группу химического производства, к его мнению прислушивались все, более того, его мнение не оспаривал никто. В промежутках между заседаниями Дмитрий Иванович, как молодой, бегал по павильонам, чуть ли не каждый день осматривал экспонаты, и на возраст жалоб не было! Наши художники Репин и Бенуа входили в жюри по отделу искусства…
Т е н и ш е в. А ещё членами жюри были металлург Дмитрий Константинович Чернов, географ Пётр Петрович Семёнов и многие, многие другие, которые решали вопросы награждений. Только перечисление этих всемирно известных личностей говорит о вкладе России в мировую науку, искусство… И что ж в итоге? (Встаёт, берёт записку со стола.) Россия получила – я уже собрал данные – 1589 наград, из них 370 золотых медалей! Представляешь?! Смотри, что написала французская газета «Liberte»: (берёт со стола газету, читает.) «В течение немногих лет русская промышленность и торговля приняли такое развитие, которое поражает всех тех, кто имеет возможность составить себе понятие о пути, пройденном в столь короткий срок. Развитие это до такой степени крупное, что наводит на множество размышлений.» Весьма откровенно, правда, Мария? Мы заставили их задуматься! Я всегда говорил: экономическая самостоятельность в сочетании с мудрой политикой способны творить чудеса. Конечно, русская мощь и без этой выставки была известна всему свету. Но теперь всякому стало ясно, что Россия работает и добывает почти всё нужное у себя дома и поэтому всё меньше и меньше нуждается в заграничном привозе.
Т е н и ш е в а. Вячеслав, выставка закончилась, здесь только я, а ты всё лекции читаешь… Иди отдыхать, и я пойду… Я ног под собой совсем не чую… (Снимает туфли, тяжело встаёт и направляется к двери.)
Т е н и ш е в (подходит к жене, берёт её за плечи, целует). Спасибо тебе, любимая. Ты была мне настоящей опорой в этом трудном деле.
Т е н и ш е в а. Обещай мне, что сейчас же пойдёшь спать.
Т е н и ш е в. Обещаю. Только… Тут пару срочных писем… (Смотрит на стол.) Одно от Международного института социологии, другое – от редакции социологического журнала. Наверное, по поводу моей статьи… Ничего писать не буду, только прочитаю. Даю слово. (Снова целует жену, провожает из кабинета. Садится за стол, читает письма. Потом достаёт книгу из шкафа, читает, делает в определённых местах закладки. Задумывается…)

Эпилог.

Те же полицейские у дома Тенишевых на Английской набережной в Санкт-Петербурге.

Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Казалось бы: высшую награду Франции получил, что ещё? Так нет же, в департамент полиции поступает запрос о разрешении открытия Института промышленных знаний! А? Каково! И цель, цель какова! «Развитие населения в смысле политико-экономическом»! А где политика, там и революция, это известно! Вот о чём думает этот князь – о революции! А сам точно метит в Наполеоны! Я вас очень прошу, Иван Николаевич, внимательно наблюдайте, внимательно!
И в а н  Н и к о л а е в и ч (испуганно). Смотрю, ваше…
Н и к о л а й  И в а н о в и ч (прикладывает палец к губам). Тс-с-с…
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Глаз не спускаю.
Н и к о л а й  И в а н о в и ч (примирительно). Вот… (Даёт младшему чину фотографию.) Познакомьтесь… Вячеслав Николаевич очень тесно сотрудничал с этим лицом в Париже… Илья Ефимович Бондаренко, якобы архитектор, 30 лет… А на самом деле – революционер с десятилетним стажем, некоторое время даже скрывался за границей… Они думают, что мы забудем их бурное прошлое, нет, господа, мы всё помним! Не было этого фрукта здесь?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Этого – нет.
Н и к о л а й  И в а н о в и ч. Может появиться… Покидаю вас, спешу. Изменений в режиме работы нет. Всё остаётся по-прежнему… Ох, уж этот учёный мир! Учёные нас погубят! (Уходит, внимательно осматриваясь по сторонам.)
И в а н  Н и к о л а е в и ч (вслух рассуждает). Погубит? Как бы не так! А кто эти дома построил, кто их сначала придумал, чертежи нарисовал? Ведь архитекторы, факт! А Исаакий! Эк махину соорудили! И тоже сначала архитекторы нарисовали на бумаге, факт! Может, от группы Тенишева тоже толк будет! О Парижской выставке сколько писали, а Тенишев ведь там главный был, я читал об этом!

Идёт группа молодёжи, по внешнему виду – студенты.

С т у д е н т. Служивый, огоньку не найдётся?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Не курю!
С т у д е н т. Что ж так-то? А не знаешь, Тенишев здесь живёт?
И в а н  Н и к о л а е в и ч. А вы кто будете?
С т у д е н т. Студенты его училища, что на Моховой.
И в а н  Н и к о л а е в и ч. Да, здесь. Вот его дом.
С т у д е н т (обращаясь к своей группе). Пришли! Где у нас цветы? Цветы – вперёд!

Ребята пропускают своих подружек с цветами вперёд, вслед за ними проходят сами.

И в а н  Н и к о л а е в и ч (снимает кепку, обмахивается ею: его бросило в жар). Эх, напьюсь сегодня в трактире, в стельку напьюсь! За кем слежку ведём? (Достаёт из кармана фотографию Бондаренко, смотрит на неё.) Да разве можно так? Эх! (Машет рукой и уходит.)

КОНЕЦ

П о с л е с л о в и е
15 мая 2018 года в Брянском государственном техническом университете состоялась премьера пьесы Александра Ронжина «Русский комиссар покоряет Париж». В постановке приняли участие студенты БГТУ и политехнического колледжа, которые точно передали характер героев пьесы. Постановка пьесы осуществилась благодаря режиссёру Светлане Игоревне Радченко и теле- и радиоведущей Татьяне Субботиной, при поддержке администрации БГТУ, научной библиотеки БГТУ и Брянского государственного театра драмы им. А.К. Толстого. Перед спектаклем зрителям был продемонстрирован документальный фильм «Парижская выставка 1900 года».