Десять дней на Чёрном море, продолжение

                ВТОРОЙ ДЕНЬ.
   Ночью был дождь. Утром пышные белоснежные облака бесконечным стадом резво бежали за горные вершины. Море покрылось  многочисленными белыми гребешками волн. Спустившись к пляжу, еще издали услышали рокот волн, шум разбивающейся о волнолом воды и характерный перестук катящихся за уходящим морем камней. Огромный плакат предупреждал: «На море шторм!». Но красноречивее слов и штрафов были потоки воды и брызг, окатывающие любопытных, столпившихся у выхода из тоннеля. Вместо привычных пляжей беснующиеся волны, швыряющие камнями в массивные бетонные стены железнодорожного полотна.

   Делать нечего. Сидеть в пансионате скучно. Пообщались немного с жильцами соседней комнаты. Мать с дочерью и двумя внуками – мальчишками примерно восьми-десяти лет приехали из Мордовии на неделю раньше. Успели и накупаться и позагорать. От них узнала, что в поселке есть остановка электрички. На ней можно добраться до Туапсе. Тогда зачем мне сидеть и скучать в пансионате? Решение было спонтанным. Предупредила администрацию, что буду отсутствовать два дня. И к полудню уже отправилась с дочерью искать остановку.

   Спустились вниз до летнего кафе и по скрывающейся в зарослях тропинке  перебрались через сырую низину.  Рядом  по ржавой трубе стекала к морю вода. Грех думать нехорошо, но показалось, что это канализационный коллектор… и все в море, где мы купаемся. На другом конце оврага вверх поднималась крутая металлическая лестница. Кое-где ее поручни погнуты и покорежены. Словно мужики в пьяном угаре всеобщего крушения  поизгалялись над беззащитными конструкциями. Но скорее всего во время прошлогоднего урагана  рухнувшие деревья  повредили лестницу.

   Настоящим открытием оказалось, что за оврагом поселок продолжается. А какие поэтические названия здесь даны улицам: Цветочная, Хризантемовая, Розовая, Гористая…  Словно в  носовском сказочном городе коротышек оказались. Правда, дома здесь отнюдь не сказочные. Рядом с роскошными трехэтажными особняками притулились маленькие времяночки, мазанки с крохотными, словно кукольными окошками. И везде виноград.  Входы в каждый дом, будто лианами, опутаны виноградом. Дворики укрылись под его буйными плетями, превратившись в беседки. На воротах рядом с предупреждениями о наличии во дворе собаки объявления о сдаче комнат… и продаже вина.

   Лето на исходе, много свободных мест. Здесь живут в основном за счет отдыхающих. Но слишком уж радостных лиц я что-то не заметила…

   Пройдя по двум улицам в сторону моря, опять уперлись в крутую лестницу. Она и вывела нас  к платформе электрички. Под навесом на лавочках  отдыхала немолодая пара. Разговорились. Собеседники оказались жителями Санкт-Петербурга. В этих местах отдыхают уже не один десяток лет. Останавливаются у частников. Это и дешевле, да и связи давно налажены. А новичкам без подготовки может и не повезти с хозяевами. И сюда пришло поветрие «кидать» постояльцев. Что ж, каждый хочет заработать себе на жизнь.  Некоторые продвинутые хозяева сначала всеми способами заманивают постояльцев, получают деньги вперед, а потом создают такие условия, что квартирант сам сбегает раньше времени… 
   
   До электрички было еще время. Поглазели на товары в палатках местного мини-рынка.  Везде одно и то же. Наборы ракушек, самодельные сувениры…

   Время тянется медленно.  А в мозгу сверлит одно: сможем ли сегодня узнать дорогу на Хадыженск? Ведь я себя знаю, завтра уже не отважусь на такую поездку.

   …Солнце в зените. Воздух раскален так, что, кажется, плюнь на асфальт, и он зашипит. Кожа требует хоть какой-нибудь тени… благо на голове широкополая шляпа… А дочери хоть бы что. Носится по платформе, собирает какие-то камешки.

   За железнодорожными путями тяжело, с натугой, с хрипом, вздыхает море. Волны с белыми гребнями пены со стонами и скрипом галечника обрушиваются на «дикий» пляж. Здесь некому предупреждать об опасности…Желающих позагорать в достатке, но никто не рискует купаться.

…Наконец наша электричка. Вскарабкались в вагон, расположились у окна с видом на море. Через каждые два километра – остановки. Весь берег превращен в единый пляж, кое-где разделенный каменными осыпями… Редкие свободные от пансионатов участки расцвечены палатками «дикарей».

   Море неспокойно. Кое-где на волноломах наиболее отважные освежаются каскадами брызг уже усмиренных волн.

    …Вот и Туапсе. Ничем не привлекательный южный вокзал. Разве что окружающими горами. На одной, как  грибы на макушке пня, высятся три многоэтажных дома. Многочисленные клумбы с уже пожухшими от зноя цветами. Не спасают даже  периодические поливы. Уборщики в униформе время от времени прочесывают перрон, подбирая мусор.

   До Хадыженска электричка ходит два раза в день: утром и вечером. До вечерней еще четыре часа. Надо бы их  «убить».

   Обычно  больше всего времени забирают экскурсии по незнакомому городу. Вначале мы с дочерью побродили по привокзальному рынку с традиционным набором  сувениров из ракушек и прочей дребедени. Жарко. То и дело хочется пить. Благо продается на каждом шагу минералка в бутылках. Дочь завела свою песню: купи то, купи это… купи… купи…

   На рынке ничего интересного не присмотрели. Прошлись по близлежащим улицам. Они настолько стандартны и безлики, что вполне можно спутать с любым другим южным городом. Лишь однажды в сквере увидели  аллею деревьев с табличками, извещающими, кто и когда их посадил.

   Эх, времени бы побольше, да на экскурсию по городу, чтобы  обязательно хороший гид, чтобы  проехать по самым интересным местам… А то что увидишь вот так, наскоком?

   …Зал ожидания и вся близлежащая площадка забиты детворой с сумками, чемоданами и с одинаковыми пакетами с провизией: закончилась лагерная смена, и дети едут домой. На календаре 30 августа.

   Пристроились на ступеньках вокзала. Рядом такие же,  как и мы, отъезжающие. Ждем, когда объявят посадку. Тут ведь надо угадать, а то поставят электричку на второй путь: бегай по переходному мосту или под состав ныряй…
   
    Дочь от жары и бездействия не знает, чем заняться. Затрагивает каждого приглянувшегося взрослого. Наконец избрала в качестве жертвы девушку, торгующую сувенирами…  Целый шквал «почему» и «зачем»… девушка явно скучает. Покупателей нет, а это какое-никакое, а развлечение.

   …Наконец на первый путь подают наш состав. На часах уже половина шестого. Быстро усаживаемся у окна. Пытаюсь расслабиться… впереди незнакомая дорога, неизвестно, когда наша остановка...

   Напротив устраивается молодая пара. Папа лет двадцати в шортах, мама – чуть моложе – в коротенькой юбочке и топике и с ними очаровательное чудо – их дочь полутора лет. На голове хвостик из реденьких волосенок. Маму зовут Еленой, папу -- Игорем, а вот их чудо заморским именем Бригитта. Как часто мы называем своих детей в угоду моде, не задумываясь, скажут ли они нам спасибо, когда вырастут.
Молодая чета ехала в станицу к родным мужа. Скорее всего, везли показать дедушке с бабушкой внучку. На мой вопрос, когда же будет Хадыженск, они сказали, что наша станция будет следующей после той, где сойдут они.

   Перед отправлением народу в вагон набилось столько, что некоторым пришлось стоять, ухватившись за ручки на сиденьях.

   Впрочем, вопреки моим ожиданиям, время в дороге пролетело довольно быстро. Забавляли дети, отвлекали многочисленные торговцы домашними пирожками, огурцами и зеленью. Удивилась тому, чем только здесь не торговали...

    Я любовалась мелькавшей за окном местностью. Давненько  уже не видела так близко горных пейзажей.

   Трижды за время движения электричка ныряла в тоннели, пробитые в толще гор. Чем выше поднимались, тем заметнее менялся зелёный убор окрестностей. Часто за окном проносились заросли акаций, клёнов, орешника. Если на побережье я видела даже пальмы, пусть и пострадавшие от прошлогодних морозов, то здесь, в горах, вся растительность была другая.

   А ещё меня поразило, что на осыпях было хорошо видно, как вздыбились при образовании гор многочисленные разноцветные пласты, словно слоёный пирог, в котором преобладали известняковые породы.

  Проехали по мосту речку Пшиш. Вот уж действительно"пшиш". По широкому руслу  среди россыпей гальки и крупных булыжников струился небольшой грязноватый ручеёк.

   ...Мои попутчики, увидев знакомых, перебрались в соседний вагон. Как же я теперь увижу, когда они сойдут? Но, надеюсь, услышу объявление остановки по радио...

   В вагоне шумно. То и дело снуют со своим товаром местные коробейники. Купила себе и дочери пирожков. Хоть и опасаюсь брать снедь с рук, на этот раз не прогадала. Очень уж отменные пирожки наловчились готовить местные казачки. Потом пришлось взять мороженое, потом газировку... Надо же чем-то занять ребёнка в дороге.

   А между тем время перевалило на девятый час. В горах вечер наступает быстрее, чем на равнине. Это меня несколько настораживало. Ночью оказаться с ребёнком в чужом городе, да ещё притом, что неоткуда позвонить, совсем не радовало.

   ...Диктор по радио объявляет, что следующая остановка Хадыженская. Я хватаю дочь за руку,  другой рукой сумки -- и к выходу. Электричка останавливается, и мы вылетаем на перрон. Вернее, на площадку, его заменяющую. Ничего, напоминающего город, не видно.

   Определила в толпе местную казачку.

   -- Скажите, это Хадыженск? -- спрашиваю. И сердце в пятки уходит от ответа:

   -- Нет, это станица Хадыженская, а город на следующей остановке.

   Собеседница, наверное, увидела моё побелевшее лицо, потому что сразу бросилась успокаивать:

   -- Не волнуйтесь так...

   А как не волноваться, если электричка, свистнув на прощанье, уже укатила. А следующая только завтра...

   -- Успокойтесь, -- продолжила меня утешать женщина, -- в конце станции стоит жёлтый "пазик". На нём до Хадыженска и доберётесь. Только поторопитесь...

   Вот в этом меня убеждать не надо. Сумерки подгоняли лучше любого кнута. Гляжу, а несколько растрёп вроде меня, услышав совет моей собеседницы, ринулись в конец остановки. Я поблагодарила женщину и кинулась за ними.

   За кустами, на разбитой транспортом пристанционной площади действительно желтел в свете угасающего заката небольшой автобус. Народу в него набилось  под самую завязку. Но нам с дочерью, как ни странно, местечко всё же нашлось. И билет стоил всего пять рублей. Как в городском транспорте.

   Пока ехали, поинтересовалась у пассажиров, где лучше сойти, чтобы попасть на нужную мне улицу. Совет прост -- на автостанции. Оттуда и стоит добираться.
Две молоденькие девушки, заскочившие следом за мной в автобус, стали выяснять, можно ли в городе снять квартиру. Водитель (а автобус шёл до Апшеронска) предложил им ехать до этого города. Конца их разговора я не услышала, потому что автобус подкатил к автостанции Хадыженска.

   К слову, этот городок в отличие от моего раз в пять больше по числу жителей. Но у нас автовокзал выглядит значительно богаче.

   Темнеет... На дороге людей почти нет. Обращаюсь к первому попавшемуся на пути прохожему с вопросом, как добраться по нужному адресу. Не знает. Что же делать? Чуть ли не бегом бросаюсь к вышедшей из какого-то здания женщине. Она доброжелательно выслушала меня и стала подробно объяснять предстоящий мне маршрут. Далековато, но от сердца отлегло. Главное, знаю теперь направление. А язык, как известно, до Киева доведёт...

   Раза два уточняла у попадавшихся навстречу прохожих направление нашего движения. Всё было верно.

   Уже в густых сумерках увидела на доме табличку с названием улицы. Нам предстоял подъём в гору. Но это уже дело времени...

    Можно теперь и оглядеться, куда судьба забросила нас с дочерью в поисках подруги...

    Окружающий пейзаж сильно разнился с привычным нам среднерусским равнинным. Но представшая взору картина до боли в сердце напомнила детство. Именно таким бывал летний вечер у нас на грозненской улице: редкие фонари с тучами мошкары, вьющейся вокруг лампочки, звон цикад, запах спеющего винограда. И редкие голоса тихо беседующих о чём-то в темноте жителей домов.

    Идём по дороге, густо усеянной булыжником. Дочь то и дело спотыкается. Выпрошенные ею в Туапсе пластиковые сланцы набили ей ноги, и теперь она не переставая ни на минуту канючит, когда же мы наконец придём.

    Но вот уже и итоговый пункт нашего путешествия. Большое строение, перед домом несколько крупных деревьев. За воротами заходится в лае, судя по голосу, огромный пёс.
 
   Наконец вспыхнул свет во дворе. Детский голос что-то спрашивает. Потом на мгновение исчезает.

   И вот я слышу совсем не изменившийся за два десятка лет, что мы не виделись, голос подруги.

    Наконец пёс водружён в вольер, калитка распахивается... Я понимаю, насколько я постарела. Потому что школьная подруга -- это зеркало тебя самого.  Сплошь седая причёска, объёмистый халат скрывает фигуру. Только голос всё тот же, из детства... И только в комнате убеждаюсь, как я ошиблась. Подруга всегда была шатенкой, а тут перекрасилась в блондинку, что её очень украсило и скостило десяток лет.

    Потом мы сидели на кухне и изливали друг на друга потоки информации, скопившейся за два десятка лет, что мы не виделись, и что вот так просто не напишешь в письмах или не расскажешь по телефону. Часто перебивали друг друга, перескакивали с темы на тему, потому что хотелось узнать сразу о многом.
Из писем я знала, что дочь подруги вышла замуж, и мальчик, вышедший к нам, это её сын, и значит, подругин внук.

   Пришла в кухню и мама подруги тётя Соня. Я её помню ещё с детских лет. Такая же невысокая, ставшая сильно похожей на свою мать бабу Лизу, которую я тоже в детские годы знала. Время неумолимо. Оно ритмично отсчитывает года независимо от нашего желания...

    Долго вспоминали своих одноклассников и соседей по улице, а также тех, с кем пришлось работать. В отличие от меня, уехавшей в центр страны ещё в мирные времена, подруга жила в Грозном до начала девяностых и много чего повидала... И когда её семья решилась на переезд, то жильё искали в окрестных областях, также, как и тысячи грозненцев, ощутивших вдруг наплывающую на них угрозу...

    Потому подруга стала кладезем информации об общих знакомых. О них мы и вспоминали в тот поздний вечер.

   ...Вечером дом осмотреть не успели. Сморённые усталостью мы с дочерью рухнули на постель...

                ТРЕТИЙ ДЕНЬ.

   Первой проснулась дочь. Пришлось и мне вставать. На часах ещё только семь. На дворе бегает Шерхан, крупный метис, в крови которого есть и примесь дога, и кавказца, а может быть и ещё какой другой крупной собачьей породы. В любом случае не рискнула появляться ему на глаза.

    На кухне вскипятила чайник. Видимо, услышав шум, вышла из своей комнаты подруга. Она пояснила, что сын вернулся с  ночной смены и только что заснул. Чтобы не шуметь в доме, вышли в сад.

    Территория его раза в два больше моей. Что-то соток двадцать, а то и больше. Облагородить всю землю просто нет никакой возможности. Тем более, что участок находится в непосредственной близости от леса и отделён от него только продолговатым котлованом с водой. Там покойный ныне муж подруги какое-то время разводил рыбу. Но... лихие девяностые не пощадили и его, как и многих других представителей мужского племени, не вписавшихся в так называемый рынок. Утрата перспектив дальнейшей жизни, непонимание ситуации, а от этого апатия, безразличие к себе и закономерный конец...

    Летняя кухня, как это принято на юге, прежними хозяевами обустроена по всем правилам. Есть печь и даже ванна и бойлер. И в иные годы прежние хозяева, чтобы не тратить деньги на отопление большого дома, зимовали во времянке. Но время коснулось и этого строения, летняя кухня обветшала...

    Зато дом большой, рассчитанный на проживание двух семей, на высоком фундаменте, с широкими  окнами, с палисадником...

     Пока жара ещё не окутала городок, мы побродили по саду, подруга похвалилась посадками. Как всегда, у неё много роз. Некоторые привезены ещё из Грозного. Оттуда же и деревце персика. Всё здесь напоминает мне детские годы, хоть и места совсем другие...
 
     Потом решили сходить в город, посмотреть окрестности. На часах всего 10 утра, а воздух уже накаляется.

    Улица, которая вчера казалась в сумерках таинственной и навевала воспоминания о Грозном, днём оказалась довольно неприглядной. Дома в основном старые и в большинстве своём неухоженные. В сравнении с Юхновом, где дома деревянные и выкрашены в разные цвета, да и с Грозным, где в основном все строения были кирпичные, внешне здешние улицы проигрывают. Не видно цветов ни на улице, ни во дворах. Хотя кое-где заборы оплетают заросли лиан, дикого винограда.

    И на мой взгляд депутата городского совета, дороги не прогрейдированы, то тут, то там видны прорывы водопровода. Земля раскопана, авария устранена, а вот закопать прорыв, видимо, забыли. Впрочем, приезжие и в моём городе найдут много недочётов.

    Для себя я сделала вывод, что в большей мере город напоминает мне станицу Ищерскую в старой её части, где исконно обитали коренные казачьи семьи, ведущие счёт своим поколениям ещё с самого становления станицы. И этот город, наверняка, построен казаками, потому и ощущается такой заметный налёт старины...
А вот центр окультурен и так сказать, обезличен. Современные дома, магазины, асфальтовые дороги, крытый рынок.

    Заглянули в магазин, где работает дочь подруги. Я помню её совсем ребёнком, а теперь передо мной взрослая женщина, ухоженная, самодостаточная... В этом же магазине работала и подруга совсем недавно. Но как быстро летит время...

    Затарились продуктами на городском рынке. И я в очередной раз убедилась, что ничего нового там не увижу. Все товары как под копирку, да и цены не отличишь от наших. Подруга то и дело  останавливалась поговорить то с одной, то с другой торговкой. Такое впечатление, что знает поимённо весь город, а это не наш городок на семь тысяч жителей, а в три раза больше... Впрочем, всё оказалось прозаичнее, чем я думала. В суровые девяностые подруге пришлось и челночить, и торговать на рынке, так что действительно узнаешь всех окрест.

    Побродили, пока было возможно, по центру, прошли по мосту через всё ту же речку Пшиш. И сам мост и особенно русло её опять ностальгически напомнили Грозный и Сунжу. Русло реки широкое, полное обкатанных камней. И среди них струится ручеёк, извиваясь среди препятствий, несёт куда-то грязную глинистую воду.

   Между тем, воздух накаляется так, что уже трудно дышать. Хочется прохлады. Не спасает ни мороженое, ни вода из холодильника. А нам подниматься в гору по дороге, усыпанной щебнем. Перед подъёмом зашли в дом дочери подруги. Вернее, не в дом, а во времянку, летнюю кухню, где в жаркое время обретаются жители дома.

   Отдохнули немного в прохладе, овеваемые вентилятором. Двор укрыт виноградными плетями, создающими приятную тень и воображаемую прохладу. Вообще, на юге предпочитают дворы превращать в подобие беседок из виноградных лоз. Разрастаясь, они создают своеобразный полог из листвы, препятствующий проникновению солнечных жарких лучей...

    Но сколько не сиди, а идти надо. И вот мы опять ныряем с головой в тягучий, насыщенный солнцем, пылью и целым букетом запахов цветов, бензина и еды воздух. Сразу перехватывает дыхание. Словно в воду с головой  окунулась. Потом приходит адаптация к окружающему миру.

   И вновь идём мимо домов частного сектора, взбирающихся по пологому склону горы. И вновь у меня как дежавю впечатление, что я оказалась в Ищёрах, где в своё время жила моя тётя, преподававшая русский и литературу в казачьей станице...

   Остаток дня провели в доме. Тем более, что нам было о чём поговорить. Дети смотрели мультики, а мы предавались воспоминаниям. Не заметили, как подкатили сумерки, а с ними и заметное похолодание. Это позволило нам побродить вновь по участку, посмотреть на цветы, которые пока ещё радовали  нас своей красотой, и плодовыми деревьями, которых в черте нечернозёмной полосы вырастить просто нереально...

Продолжение следует.