37. Зима. Один - ещё сигаретку?

Два туннеля оказались совершенно одинаковыми и оба они вели вперед.

– Такое чувство, что это разъезд поездов, – сказала Тося. – Я как-то слышала про подземку. Она должна была соединять Царское Село с Павловском на случай осады, чтобы императорская семья могла эвакуироваться, или на случай обороны перебросить войска. Но я никогда не верила в подобные слухи. А теперь вот… это же она и есть! – Тося заглянула сначала в один туннель, потом в другой. – Куда пойдем? – спросила она.

Антон тоже заглянул в оба туннеля:

– Давай на раз, два, три укажем в любую сторону, – предложил Антон и, не дав Тосе времени подумать, проговорил: – Раз, два, три!

Они вдвоем указали влево и пошли.

Туннель освещался по всему периметру. Подсвечивались даже полы. Впереди он сужался в точку, и казалось, нет ни конца, ни края этого пути.

– Ты видишь свет в конце туннеля? – спросила Тося и взяла Антона за руку.

– Нет, я вижу свет внутри туннеля, – сказал Антон, – а конца туннеля я не вижу вовсе.

Спустя полчаса они дошли до первого перекрестка, но сворачивать с пути не стали и пошли дальше. На протяжении всего времени в туннеле ничего не менялось, освещение всю дорогу было одинаковым. Изредка встречались ниши и закоулки, в которые Антон и Тося не стали заходить, стремясь быстрее выбраться из нескончаемой кроличьей норы.

Так они шли не меньше часа.

В итоге они уперлись в красную портьеру, за которой, как и предполагали, они обнаружили высокую дверь, заканчивающуюся аркой. Возле двери стоял маленький столик с подносом, на котором стоял знакомый уже золотой колокольчик. Антон взял его и позвонил.

Двери распахнулись, и яркий свет, очень похожий на дневной, выплеснулся из большого помещения прямо в глаза, отчего Антон и Тося зажмурились.

– Разувайтесь вот здесь, – проговорил голос, обладателя которого было сложно рассмотреть, так как он стоял против льющегося света. Но ни Антон, ни Тося не сомневались, что это был молодой человек в черном фраке.

Разувшись, они прошли в помещение и босыми ступнями почувствовали под ногами мелкий приятный на ощупь песок.

Когда глаза немного привыкли к свету, Антон и Тося увидели, что оказались на импровизированном пляже. От самого пола до голубого потолка тянулись длинные колонны, которые, вероятно, служили опорами, удерживающими потолок огромного помещения. Кругом стояли шезлонги, зонтики, столики, стулья. По периметру зала, стены которого представляли собой огромные экраны, на которых транслировалось продолжение пространства, прогуливались женщины в коктейльных платьях и мужчины в легких костюмах. Поначалу было непонятно, кто находится внутри помещения, а кто являлся всего лишь изображением, записанным на настоящем пляже и расширявшим границы помещения до линии горизонта. На экранах летали птицы, вдалеке плескалось огромное синее море. На весь потолок раскинулось порядка сотни солнц, которые светили настоящим ультрафиолетом, отчего на теле ощущалось тепло, а кожа прогуливающихся по пляжу людей постепенно приобретала красноватый оттенок.

– Как, интересно, они всё это сделали? Я и представить себе не могла, что под землей может быть такой вот райский уголок! – проговорила Тося, всматриваясь вдаль идеального изображения. Несмотря на огромные размеры панелей, на экранах не было заметно пикселей, а звуки, доносящихся словно издалека, криков птиц и шума прибоя были такими естественными, что складывалось полное ощущение отдыха на море.

– Да, круто, – согласился Антон, – Может, выпьем что-нибудь?

В ту же минуту перед ними появился молодой человек, судя по голосу, тот самый, который открыл двери перед ними, когда они позвонили в колокольчик. В руках у него был поднос:

– Виски? Шампанское? Вино? – предложил он, будто подслушивал их разговор.
Антон взял виски, а Тосе предложил шампанского.

– Спасибо. Я тоже виски, – сказала она.

– Приятного отдыха, – пожелал молодой человек во фраке,и, откланявшись, пошёл прочь.

Тося присела и взяла горсть песка:

– Такой мягкий, как ненастоящий, – она сомкнула ладонь и тут же раскрыла, растопырив длинные пальцы. Песок принял форму, хотя не был мокрым, потом на нем быстро стали образовываться маленькие трещинки, и вскоре он весь расползся по руке и начал стекать, как будто был жидким. С виду это был самый обыкновенный пляжный песок, но как только он оказался в руках, то его свойства вдруг изменились. Тося растягивала его, как жвачку, лепила аккуратные шарики. Песок становился то твердым, как известняк, то пушистым, как тальк, то пластичным, как глина.

– Это кинетический песок, – сказал Антон. – Я видел, такой продают в отделах детского творчества.

– Смотри, – вдруг вскрикнула Тося и указала вдаль, – там разноцветный песок!

– Ну что, забавляетесь? – вклинился голос Петра Гордеева, который уже давно стоял позади и наблюдал за ними.

– Пётр, дружище! – Антон немного охмелел и был как-то очень рад его видеть. Даже неожиданно сам для себя обнял Петра за плечи и дружески похлопал по спине.

Тося выбросила песок и отряхнула руку.

– Добрый вечер, – поздоровалась она.

– Знакомься, это Тося, моя спутница, – представил Тосю Антон, – а это Пётр Гордеев –  известный питерский поэт.

Пётр подмигнул:

– Да, мне кажется, мы уже пересекались как-то, – сказал он, переводя взгляд с Антона, на которого он все это время смотрел, на Тосю.

– Да, я имела удовольствие бывать на ваших поэтических вечерах…

Тося опустила глаза. Ей было неловко за то, что ещё совсем недавно она называла Петра недалеким поэтишкой, который не умеет красиво и двух слов сложить, не говоря уже о написании стихов.

– Не стоит конфузиться, наши первые впечатления бывают ошибочны, – вкрадчиво сказал Пётр, будто уловив мысли Тоси. – Но я надеюсь, что наше знакомство не из числа подобных случаев? Вы очень милы, Антонина.

– Спасибо, – Тося покраснела, – я в детстве любила оперу. Особенно вашего брата…

– Знаю, знаю. Поэт я так себе, – прервал ее Петр и снова подмигнул Антону.
Тося едва заметно виновато улыбнулась.

«Готовы ли вы к тому, что всё, что вы ни подумаете, тут же станет достоянием общества?», – мелькнуло у неё в голове.

– Сейчас будет легкий фуршет. А потом начнется программа, – сообщил Петр, – вы можете делать что хотите, заходить куда угодно, в любое время и, как только пожелаете, отправиться домой.

– А ты разве не останешься с нами? – удивился Антон. – Я хотел поговорить с тобой.

– Позже. Осмотритесь, погуляйте, выпейте, в конце концов. Вас ждёт много интересного. И выкинь ты из головы свои навязчивые мысли! – с негодованием в голосе закончил Пётр.

– Э-м-м... – Антон хотел ещё что-то сказать, но Пётр торопливо пошёл в сторону разбушевавшегося на экране моря.

– Какой он важный… – Тося проводила взглядом Петра и повернулась к Антону.

– Да, он всегда таким был, – сказал Антон. – Пойдем?

– Куда? – удивилась Тося.

– К цветному кинетическому пляжу! – напомнил Антон.

–  Ты узнаешь кого-нибудь? – спросил он, оглядывая окружающих людей.

– Вон там, за столиком, Нона Мединская, актриса, – Тося указала на стройную блондинку, которой было немного за тридцать. – Я встречалась с ней на обедах у родителей Сергея. А вот этот, – она повернула голову в другую сторону, – стоит возле фортепиано, Юрий Притворов, известный дирижер.

– А вот эту девушку знаешь? – Антон указал на полноватую шатенку в чёрном длинном платье, которое больше было похоже на вечернее, чем на коктейльное. Тося отрицательно покачала головой. – Мила Ельник – современная писательница, а рядом Тамара Щербакова – поэт.

– Ой, а вон Аркадий Гордеев! – Тося всплеснула руками.

Они шли, рассматривая странные скульптуры, которые, казалось, вырастали из земли. Это были и искусные подражания древнегреческим Апполонам и Афродитам, и вычурные постмодернистские композиции, созданные из груды хлама, и технологичные роботы, которые едва были отличимы от живых людей.

Вдруг Тося заметила среди толпы невысокого курчавого мужчину в цилиндре и с бакенбардами.

– Да это же Пушкин! – воскликнула она и устремилась к поэту.

Антон пошел за ней.

Пушкина окружала толпа. Они долго не могли определить, кто перед ними: двойник или робот. Он был очень похож на живого Пушкина. Псевдо-Пушкин достаточно ловко жестикулировал и декламировал стихи «собственного» сочинения. Лишь начав с ним говорить, можно было догадаться, что это не настоящий человек, а робот-андроид. «Пушкин» оставлял автографы, точно повторяющие настоящую подпись Александра Сергеевича.

– Да, в удивительном мире мы живем.

Антон повернулся в сторону голоса. На том месте, где только что была Тося, стоял Пётр.
 
– А где Тося? – Спросил Антон.

– Вон, Берёт автограф у нано-Пушкина, – Пётр махнул рукой в сторону очереди. После каждого прочитанного стихотворения Пушкин прерывался и подписывал протянутые открытки, книги, руки.

Антон сощурился, его глаза слезились, так как за зиму отвыкли от солнца.

– Жаль, что ты не сказал, что на мероприятии будет так солнечно, я бы взял очки, – сказал он.

– Очки нельзя, – развел руки Пётр, – надо, чтобы были видны глаза.
Антон посмотрел на него, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Но Пётр сделал вид, что не понял этого взгляда:

– Ты написал что-нибудь стоящее за последнее время? – спросил он, – В смысле, что-нибудь новое.

– Да, – ответил Антон.

Пётр ждал, пока Антон сам продолжит рассказывать: что написал, о чем, как называется и так далее. Но Антон молчал.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – предложил Пётр и, взяв Антона под руку, куда-то повел.

– Надо дождаться Тосю, – сказал Антон, но Пётр только улыбнулся:

– Здесь полно интересного. Скучать ей не придется.

Антон помахал Тосе, которая вопросительно посмотрела на него. Было понятно, что ей придется простоять в очереди минут десять, ожидая, пока робот Пушкин подпишет книгу, которые выдавались тут же.

«Я скоро», – проговорил он немым ртом.

Тося кивнула и обрисовала бегущими средним и указательным пальцами пространство помещения, говоря тем самым, что она пока погуляет.

Антон послал ей воздушный поцелуй, который отпустил прямо с губ, не подбрасывая его ладонью.

– Ой, какие нежности! – пропел Пётр. – Пойдём.

Они подошли к стене, на которую проектор транслировал море и чаек. Петр запустил руку прямо в линию горизонта и, отодвинув штору, вошёл в темное помещение.

– Курилка. На пляже не курят. Видел, какой тут песок чистый? И воздух, – Пётр чиркнул спичкой, и всё вокруг: стены, пол, потолок, –  вспыхнуло оранжевым пламенем.

Антон от неожиданности вздрогнул.

– А! Не пугайся, тут много таких фокусов. Почти везде экраны или проекторы, – Пётр подкурил сигарету. При свете экранов Антон увидел, что пол в помещении имел зеркальное покрытие. Он посмотрел вниз и увидел собственное отражение, объятое пламенем. Огонь постоянно менял свет, иногда раскаляясь добела. И тогда казалось, что полы начинали греть ещё сильнее. Или не казалось.

Антон сел на светящийся в тон пламени куб и ощутил, что он тоже теплый. Везде стояли такие сиденья-кубы и чёрные чаши-урны.

– Что ты пьёшь? – поинтересовался Пётр.

– Виски.

Петр открыл дверь, которая до этого не бросалась в глаза из-за равномерно распределяющегося по стенам пламени. Из мини-бара он извлек бутылку и два бокала.

– Так, возвращаясь к нашему разговору, – произнес он, разливая алкоголь, – ты мне хотел рассказать, что ты написал.

– Не хотел, – Антон взял виски. – Ну хорошо, хотел, – сказал он.
Петр засмеялся.

– По правде говоря, я его даже с собой принес. – Петр удовлетворённо качнул головой:

– Вот это другое дело. Я думаю, ты уже догадался, как я собираюсь с тобой сотрудничать? – слово «догадался» он выделил особенно, будто подменял одно значение другим.

– Что ты имеешь в виду? – озабоченно спросил Антон.

Пётр вздохнул:

–  Ну вот опять! И так каждый раз.

– Что каждый раз?

Петр откинул назад волосы и начал:

– Я не писатель, Антон, и не поэт. Я пиарщик. Я собираю неизвестных авторов…

– Что? – Антон прервал этот грозящий затянуться монолог. Он его уже слышал, – мне на днях снился сон, будто ты мне всё это рассказывал.

– Сон? – Пётр округлил глаза и рассмеялся так мощно, что показалось, будто даже пламя содрогнулось от хохота. – То есть ты считаешь, что это сон? Ты что, пьяный был? Мы же говорили с тобой!

– Говорили? – Антон пытался воссоздать в голове все подробности разговора. Потом он вспомнил, как проснулся, как думал насчет этого сна. – Да нет же! Это был сон.
 
Пётр опять рассмеялся:

– Вот ты даешь! И что я тебе говорил? Предлагал продать душу?

– А сам не помнишь? Ты ведь звонил! – подловил его Антон.

– Да не звонил я тебе! – Пётр не мог остановиться и все время посмеивался. – Я пошутил. А тебе, правда, сон обо мне приснился? Это очень трогательно, – подмигнул он.

Антон совершенно запутался. Сигарета его потухла, и пламя на панелях постепенно стало оседать, а потом, едва вспыхнув, погасло, как выключенная конфорка.

– Так ты серьезно не пишешь стихов? – спросил Антон в абсолютной темноте, – Пётр Гордеев не поэт?

– Нет. Тебя это расстраивает? – Пётр зажег спичку, и пламя вокруг снова вспыхнуло. – Плохо, что здесь свет гаснет, как только докуриваешь.

Антон не верил своим ушам. Конечно, Пётр никак не мог подсмотреть его сон, но и тот факт, что это только совпадение, тоже мало похож на правду, слишком странная ситуация для того, чтобы родиться сразу в двух головах.

– Я разве говорил тебе, что написал роман? – Спросил Антон.

– И так понятно, что написал, – сказал Пётр и указал рукой на папку подмышкой у Антона. Смотрел он все это время на спичку. Огонь медленно приближался к середине и становился меньше, превращаясь в горошину трепещущего пламени, как будто вот-вот погаснет. Все вокруг тоже потускнело. Тогда Пётр повернул спичку, ухватив за сгоревший конец другой рукой, и пламя моментально охватило дерево, разгораясь ярче.

Антон зажмурился – все вокруг было ярко желтым.

– Так что ты написал? – спросил Пётр, – Ах да, роман! – Сам же ответил он. – Я хочу тебе предложить…

В этот момент пламя разгорелось так сильно, что опалило пальцы, и Пётр бросил спичку на зеркальный пол. Огонь взмыл в последнем рывке и погас. Экраны потухли.

– Ещё сигаретку? – спросил Пётр.