Пушкин

Иные нужны мне картины:
Люблю песчаный косогор,
Перед избушкой две рябины,
Калитку, сломанный забор,
На небе серенькие тучи,
Перед гумном соломы кучи
Да пруд под сенью ив густых,
Раздолье уток молодых;
Теперь мила мне балалайка
Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака.
Мой идеал теперь — хозяйка,
Мои желания — покой,
Да щей горшок, да сам большой.

;;;
Русский поэт, русский художник, истинный русский человек дышит НАРОДНЫМ словом, а то в свою очередь - таинственной обращенностью к Богу и с Богом разговором. Народное слово (фольклор), разумеется, имеет разные обличья. Но важно только одно - главное: понимание и слышание "народа" как единого целого, как единого человека в его предельном молитвенно-исповедальном предстоянии Богу, в его ответе на Божие звание, в его отражении всех Божиих черт. То есть не иначе как в библейском, богословском толковании этого понятия.
...На пределе, из последних глубин сердца, у последней черты искренности и естественности, в великой трезвенности предстояния сердца Богу (ее знает только истинно молящееся в Духе смиренное сердце, а Гоголь кстати ИСТИННЫЙ ЛИРИЗМ и называл проявлением ВЫСШЕЙ ТРЕЗВЕННОСТИ разума, отрицая душевность лирической восторженности, и тем самым сопрягая подобный лиризм с истинной молитвенностью в подлинном богопредстоянии - всегда!), в слиянии его духа с духом народным (как "История" Карамзина, выпестовавшаяся в духе из духа русского летописания, как барынька Наташа, заправски отплясывавшая "Русского") и рождается только духовная поэзия. И не суть важно, что становится ее предметом. А только дух взора. Иногда этот дух выражается как откровение для самого человека, быть может, давно, казалось бы, живущего в ауре европейской культуры. Происходит это как вырвавшееся из груди вдовы причитание над гробом мужа - подобное древним крестьянским заплачкам, в которых и выражается то, онтологическое понимание жизни, которое мы постигаем в Аврааме, который "роди Исаака", в чреслах которого хранится и вызревает семя жизни целого народа, и в чтимой им Сарре. Народное сердце величает усопшего мужа "родителем-матушкой", вкладывая в это величание бездонную глубину Божественных логосов о жизни и человеке, о мужчине и женщине, об отце и матери...
...Между прочим, рожденная из народного сердца лирика, даже говоря о себе и своем, всегда самоотреченна, всегда умалена пред Ухом Божиим. Там "я" - это "я" ребенка Божиего, говорящего и исповедующегося Небесному Отцу со страхом и трепетом, но и с доверием, и с любовью. Потому такое "я" способно сливаться с народным чувством и словом, что там нет самости индивидуумов. Есть хористы великого хора... Но есть в том хоре и личности - солисты, ЭХО народа, его первые голоса. Духовные предстоятели за народ. Личности, без народа не имущие себя, а не индивидуалисты и индивидуальности. Разные это понятия в православном богословии.

***
Еще дуют холодные ветры
И наносят утренни морозы,
Только что на проталинах весенних
Показались ранние цветочки,
Как из чудного царства воскового,
Из душистой келейки медовой
Вылетала первая пчелка,
Полетела по ранним цветочкам
О красной весне поразведать,
Скоро ль будет гостья дорогая,
Скоро ли луга позеленеют,
Скоро ль у кудрявой у березы
Распустятся клейкие листочки,
Зацветет черемуха душиста.

26 мая (ст. ст.) 1828 года, Петербург.

ВСЕ, что не дышит народным словом (той душистой келейкой медовой) - не есть русская духовная поэзия. В этом единении с национальным духовным преданием (духом, миром, словом, чувствованием) являет себя миру СОБОРНОСТЬ русской души в ее народном, национальном Богопредстоянии.
ВСЕ, что не дышит так, или только стилизуется, - не есть духовная поэзия.

ПУШКИН родил Белкина, а Белкин - всех остальных.