Освободитель часть 2 глава 12

Перестрелка
6 марта полковник Дворжицкий и капитан Карл Кох встретились, как договаривались, у дома на Малой Садовой улице, где обнаружили подкоп.
- Весь город в беспокойстве и все поражены... - заметил Андриан Иванович, подходя на угол Невского.
Толпа народа постоянно стояла перед двойной цепью полиции.
- Кажется, полиция напала на след ещё других мин... - слышались разговоры зевак. - Всё это внушает ужас и страх...
- Нам здесь делать нечего, - сказал он после приветствия. - Пойдём на прогулку.
Кох удивлённо посмотрел на следователя, но возражать не стал. Они двинулись по направлению к Адмиралтейству по стороне Пассажа. Полицмейстер разговор не поддерживал, лишь зыркал по сторона, внимательно разглядывая встреченных прохожих.
- Переходим на другую сторону, - велел он у Казанского собора.
Они перешли и пошли в обратную сторону. Около Гостиного двора Дворжицкий ускорил и догнав со спины какого-то человека, громко позвал:
- Господин Исаев!
Невысокий, худощавый мужчина инстинктивно обернулся, увидел двух служителей закона и продолжил путь.
- Я к вам обращаюсь, - настаивал он. - Вы выдали себя, откликнувшись на настоящую фамилию. Стойте!
Неожиданно Исаев вильнул в сторону, одновременно выхватывая из кармана пальто револьвер. Он развернулся и начал стрелять в преследователей.
- Твою мать! - выругался Карл, падая на грязный тротуар.
Террорист опустил ствол револьвера вниз, в соответствии с траекторией его падении и снова нажал на курок. Пуля ударила в булыжный камень и улетела в низкое петербургское небо.
- Ах так! - крикнул следователь, сделал шаг к нему и ударом ноги выбил низко опущенное оружие.
Обезоруженный Исаев застыл на мгновение, развернулся и бросился в сторону Аничкова дворца. Капитан вскочил на ноги и побежал за ним.
- Стой! - закричал он. 
Крик услышал дворник, убирал лёд на Содовой улице. Все дворники Петербурга были осведомителями полиции и имели в кармане свисток для подачи сигнала околоточному. Он дунул в него, бежавший на мгновение замешкался, дворник бросил ему под ноги лом.
- Глупые слуги сатрапов! - крикнул Исаев, падая со всего маха на тротуар.
- Попался, голубчик! - у нему подскочил полицмейстер и с помощью капитана скрутил ему руки.
 
Ярмарка
Братья Николай Ишутин и Дмитрий Каракозов в 1863 году поехали в Нижний Новгород, чтобы посмотреть на знаменитую ярмарку. Добирались долго, с приключениями.
- Как бы нам не пришлось ночевать в поле… - бурчал Коля.
Они ехали на телеге крестьянина, направлявшегося на торжище. Приближалась ночь, исчезла даже дорога, по которой они ехали. Вдруг в густеющей тьме возникли фантастические отблески, множество фонарей зажглись на торговых бивуаках, окружающих ярмарку.
- Приехали! - обрадовался Дима. - Места для ночлега вряд ли найдём…
Они родились в 1840 году в Саратовской губернии почти одновременно. Только Ишутин родился в Сердобске, а Каракозов в селе Жмакино, Сердобского уезда. Николай происходил из семейства потомственных почётных граждан города, а Дмитрий родился в обедневшей дворянской семье. Коля остался сиротой и воспитывался вместе с братом.
- Зато вместе с людьми спать безопасно! - заверил Ишутин. - Расплатимся только с возничим.
Братья немного побродили среди торговцев, привыкая к ритму ярмарки. 
- Какое внушительное сборище людей! - изумился Николай. - Какое смешение языков, какие контрасты нравов и обычаев!
- Но какое единство чувств и стремлений! - поддержал брата Дима. - У всех собравшихся сюда сотен тысяч людей только одна цель - нажива.
Со всех сторон слышался гул голосов. Они долетали из окрестных лесов и с рек, превращённых в человеческий муравейник.
- В других странах жадность народа скрывается! - добавил Ишутин. - Здесь же господствует ничем не прикрытая алчность коммерсанта. 
Переночевав на берегу Волги, они пошли по базарам. Пробираться по ним дело нелегкое, каждый занимал пространство города, в каждом царил настоящий хаос крупнейшей торговли и беспорядок оживленного движения.
- Начнём с чайного города, - предложил Каракозов. - Только слово «город» может дать понятие о колоссальных размерах этих складов, придающих ярмарке положительно грандиозный характер.
- Откуда здесь столько чая? - удивился Ишутин.
Брат пояснил, что чай в Россию шёл из Китая через Кяхту, откуда его везли в тюках кубической формы. Эти цыбики представляли собой обтянутые кожей рамы, каждое ребро которых длиной около двух футов. 
- Из Кяхты чай транспортируется сухим путём до Томска, - сказал он. - Там чай перегружается на баржи и плывёт дальше по разным рекам до Тюмени, откуда снова сухим путём до Перми, оттуда по Каме спускается к Волге и попадает в Нижний Новгород.
- В Россию ежегодно ввозится до восьмидесяти тысяч ящиков чая, - добавил Николай, - из которых половина остаётся в Сибири и доставляется санным путём в Москву, а другая половина попадает сюда...
- Сорок тысяч ящиков чая! - ахал Дмитрий.
На их глазах негоциант проткнул кожу цибика особым щупом, чтобы узнать качество товара. Понюхав извлечённый лист, он купил четырнадцать тысяч ящиков за десять миллионов рублей серебром.
- Бумажных рублей уже нет... - пожаловался купец.
Цена чая определяла цены всех прочих товаров. Другой «город» тряпья так же велик, но менее деликатен и благоуханен, чем город чая.
- К счастью, прежде чем свезти лохмотья на ярмарку, их промывают... - ухмыльнулся Ишутин.
Он в 1855 году окончил Чембарское уездное училище и поступил в Пензенскую гимназию, но ушёл из седьмого класса, не окончив курса. В этом году Николай уехал в Москву, посещал лекции в университете в качестве вольнослушателя. Там организовал коммуну студентов, имевшую кассу взаимопомощи, переплётную и швейную мастерскую, библиотеку и школу.
- Товары всего мира собраны на улицах ярмарки! - злорадствовал он. - Но покупатели здесь самый редкий товар.
Из ярмарочных предместий заслуживал упоминания город леса, из которого делали колёса телег и дуги. Запасы очищенных от коры брёвен, заготовленных для всей европейской России, были нагромождены горами.
- Самый, пожалуй, большой и интересный из всех, - Дмитрию, в отличие от брата здесь было интересно, - это город железа!
На целый километр тянулись галереи всевозможных железных полос, брусьев и штанг. Потом шли решётки, кованое железо, целые пирамиды земледельческих орудий и предметов домашнего обихода, целое царство металла, составлявших один из главнейших источников богатства империи.
- Это богатство пугает… - вздрогнул Ишутин. - Сколько каторжников нужно иметь, чтобы извлечь из недр земли такие сокровища! 
Им не хватило дня для беглого обхода всех предместий.
- Если бы включить их в общую ограду, протяжение последней не уступало бы обводу крупной европейской столицы... - признал Николай.
В бездне собранного богатства нельзя всего увидеть, и приходилось поневоле делать выбор, не имея сил смотреть другие товары.
- Удушливый зной, пыль, толпы народа - всё это действует угнетающе на душу и тело! - Дмитрий предложил брату передохнуть.
Приставленные к охране товаров люди устраивали на ночь палатки - варварские юрты, имеющие живописный вид. К ним напросились на ночь.
- Кочевники довольствуются малым, - уточнил он.
- Одеты они довольно скудно и спят, - осмотрелся вокруг Ишутин, - когда стоит хорошая погода, под открытым небом.
В тихий оазис, охраняемый казаками, братья спаслись от сутолоки.
- Несметные суммы поглотила почва, менее всего подходящая для устройства всероссийского торжища… - уточнил Ишутин. - Но она по-прежнему вредна для здоровья, покрыта в сухую погоду толстым слоем пыли и от нескольких капель дождя превращается в непроходимое болото. 
Они поужинали и разговаривали, лёжа в юрте о том, что благодаря неслыханным усилиям и несообразным затратам, территория ярмарки теперь обитаема в летнее время, а большего для коммерции и не нужно.
- Такой феномен возможен лишь в России! - воскликнул Каракозов.
Утром, позавтракав купленным у туземцев сыром, братья пошли осматривать ярмарку дальше. Внутренняя часть ярмарки резко отличалась от предместий. Во внешней части грохотали повозки, тачки, телеги, раздавались крики, песни, шум и гам, словом, господствовали свобода и беспорядок.
- Внутри всё чинно, спокойно, тихо, - внимательно осматривался Дмитрий. - Царит безлюдье, порядок, полиция - словом, здесь Россия!
Бесконечные ряды лавок были отделены широкими улицами, их всего двенадцать. Они упирались в собор и двенадцать китайских павильонов.
- Чтоб обойти все лавки, нужно пройти десять вёрст, - ныли посетители.
В предместье, отделённом рукавом Оки, расположилась персидская деревня. С удивлением любовались великолепными коврами, суровым шелком и термоламой, родом шёлкового кашемира, который.
- Я бы не удивился, если бы оказалось, что русские выдают за персидскую мануфактуру подделки своих фабрик… - указал Ишутин. 
Они прогулялись по городу, целиком отведённому под склады сушёной и солёной рыбы, привозимой из Каспийского моря.
- Мы поглощаем эти мумии в огромном количестве! - сморщился Николай. - Четыре месяца воздержания московитов обогащают магометан.
Распластанные тела морских чудищ были расположены на земле, висели на особых стойках и скрывались в трюмах доставивших их сюда судов.
- Если бы трупы на этом рыбьем кладбище не насчитывались миллионами, - пошутил Каракозов, - можно было бы вообразить, что мы попали в кабинет естественной истории.
Даже на открытом воздухе рыбы издавали неприятный запах. У рыбного ларька стояла покупательница и мучила продавщицу вопросами:
- Это у вас что, стерлядь? А она свежая?
- Стерлядь! Конечно, это же копчёная рыба, - истово заверила продавщица, - она месяц может пролежать, и ей ничего не будет!
- А чего это она у вас какая-то сухая?
- Дык она же копченая, - удивилась дородная баба, - что же она, мокрая должна быть, её коптят, и она подсыхает...
- Какая-то она подозрительно мелкая.
- Ну, уж какая выросла, - заверила продавщица, - такую и поймали!
- Дайте, что ли, две!
- Да чего там две, берите три!
Покупательница заплатила за три рыбины и пошла домой, а Дмитрий захотел приобрести такую супер рыбу и попросил:
- Взвести мне тоже парочку!
Продавщица посмотрела вслед уходящей тётке и тихо сказала:
- Я вам эту стерлядь брать не советую!
Они поблагодарили её и двинулись в кожаный город. Кожи - предмет большого значения в обороте ярмарки, покрывали спрос всей России.
- Мне нужно купить новые сапоги! - сказал Ишутин.
Ему быстро подобрали щегольские хромовые сапоги, и они пошли дальше. Следом за ним шёл город мехов и Каракозов удивился:
- Тут пред нами шкуры всех решительно пушных зверей от соболя, голубой лисицы и медведя до лисицы и волка, цена которым грош.
Они поняли, что главные деятели ярмарки крепостные крестьяне. Закон запрещал предоставлять кредит крепостному в сумме свыше пяти рублей, поэтому сделки заключались под честное слово, но на огромные суммы.
- Эти рабы-миллионеры, банкиры-крепостные не умеют ни читать, но недостаток образования восполняется сметливостью! - уточнил Дмитрий.
- В России народ не знает арифметики… - согласился Николай.
Со стародавних времён они считали при помощи костяшек, движущихся по прутьям в деревянных рамах. Каждая линия другого цвета. Так различались единицы, десятки, сотни - простой и быстрый способ подсчёта.
- Не забывай, что те, кому принадлежат рабы-миллионеры, могут в любой день и час отобрать их состояние! - громко настаивал Дмитрий. - Правда, такие акты произвола редки, но они возможны. 
- Таковы уроки добросовестности, получаемые крестьянами в школе аристократического деспотизма, который их угнетает, - подытожил брат. 
Под конец гуляния они сделали вывод, что всё дорого на нижегородской ярмарке. Время большой разницы в ценах миновало безвозвратно. Татары, приезжающие закупать предметы роскоши, привозимые из Парижа и Лондона, прекрасно знали, сколько стоили их собственные товары.
- Купцы не запрашивают, но и не уступают, - сказал Ишутин.
Они невозмутимо назначают высокую цену, и их профессиональная честность состояла в том, чтобы ни в коем случае не отдать товара дешевле.
- Как народ ни жаден до денег, но не смеет жаловаться, когда его обсчитывают вышестоящие по положению... - отметил Каракозов. 
В сумерках равнина приобретала более живописный характер. Горизонт заволакивался туманной дымкой, которая превращалась в росу. Летающая в воздухе песчаная пыль окрашивалась розоватым светом.
- Аристократическое властолюбие смотрит в корень вещей и дешево ценит слова, - разглагольствовал Ишутин. - Нигде монарху сильней не льстят и нигде его меньше не слушаются, чем в России. Никого так не обманывают, как самодержца всероссийского. Правда, непослушание - дело рискованное.
- Но страна велика, - добавил спутник, - а пустыня безмолвствует.
Бродя ночью по ярмарке, они видели ярко освещённые трактиры, балаганы, маленькие театры, кофейни, чайные. Но изо всех этих горящих множеством огней мест слышался только заглушённый гул голосов.
- Контраст между яркостью иллюминации и молчаливостью людей поражает и кажется положительно сверхъестественным! - изумлялся Николай. - Нас окружает народ, завороженный волшебной палочкой чародея.
 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/06/18/1516