На мясокомбинате

Однажды я прибыл на мясокомбинат. Все площадки вокруг и внутри комбината были полны животными, которые ждали очереди, так как убойный цех мясокомбината и его персонал не успевал забивать животных из-за их многочисленности. Было холодно. Сначала моросило, потом пошёл редкий снег, который тут же таял. На бетонных площадках, полных по колено жижи и навоза, загороженных металлической арматурой, мычали, ржали, блеяли коровы, лошади, овцы, козы, верблюды. Мокрые и грязные, они двое, трое суток не ели, не пили. Люди считали излишним поить их, кормить их, так как им предстояло вскоре умереть. Весь этот поток животных, погоняемый людьми, медленной очередью приближался к узкому входу из последней площадки в убойный цех. Каждая корова, телка не были похожи друг на друга, каждая была красива по своему, лицом, цветом кожи, и каждая была раньше любима своим хозяином, которым давала молоко, рожала телят…
В начале животные, прибывшие из разных мест, смешиваясь между собой, бодались, относились друг к другу недружно. Но по мере приближения к последней площадке, среди них не заметно было дерущихся, агрессивных, и они держались странно тихо. Не мычали, не ржали.
Проход из бетонных стен из площадки в убойный цех сужался так, что в конце могло проходить только одно животное. На этой площадке всё время работали пятеро погонщиков, которые плотно загоняли животных в проход и препятствовали их побегу обратно, если такое случалось. На высокой стене прохода стоял человек и периодически поливал водой по животным. Из проёма в убойный цех, по которому загоняли животных, шёл пар и доносился глухой и вместе с тем громкий рев убиваемых животных. Животные в проходе дрожали. Не от холода. Они явно чувствовали запах приближающейся смерти, который паром исходил из мрачного помещения за кирпичной стеной. Они видели безысходность собственную, беспомощность. Некоторые среди них оглядывались и смотрели то на погонщиков, то на человека на стене, который лил на них воду, как будто в последний момент просили не убивать их. В их глазах виделось недоумение и взывание человека к жалости, и чтоб он передумал убивать их. Но люди не хотели смотреть в глаза животным. Они не любят делать это. Они не понимают языка животных. Они ещё не научились этому. Человек, который поливал животных, объяснил, что это нужно для того, чтобы электрический ток быстрее убивал животное, когда оно заступит внутрь. Сами животные дрожали и беспомощно оглядывались, сжатые с обеих сторон высокими толстыми бетонными стенами.
Ещё издали я увидел жуткое зрелище, или конвейер смерти. Животное заступает в клетку и за ним сверху опускается тяжёлый металлический щит. Оно тесно заперто. Над узкой металлической клеткой на специальном месте стоит здоровый молодой парень и электрическим молотом с острым концом изо всех сил бьёт в середину затылка животного. Делает он это совершенно безразлично, как будто бьёт молотом по бетонной глыбе, а не по голове живого существа. Животное издаёт душераздирающий рев. Одновременно металлический пол клетки вместе с животным проваливается вниз. Пол автоматически устанавливается на место, а животное бессильное сопротивляться, убитое, стелется перед следующими рабочими убойного цеха, которые с острыми ножами стоят внизу, время от времени подтачивая ножи на брусках, висящих у них на поясе. Один из них быстро связывает в петлю цепью задние конечности животного, и оно краном поднимается на высоту нужную бойщику, который быстрым движением ударяет клинком в большую шейную артерию, из которой потоком бежит кровь. Двое других тут же начинают отделять шкуру, заправляя её концы в зажимы крана, который за считанные секунды отдирает шкуру с ещё не полностью умершего животного. Им некогда ждать, они спешат, на очереди другие животные. Вывалив внутренности, тело животного электропилой продольно разрезают и строй сытных и упитанных молодых женщин раздирают его дальше.
Зрелище это было ужасное, страшное, противное. Временами казалось, что это ад для животных, организованный человеком. А временами казалось, что я сам сумасшедший и больной человек, который воспринимаю это близко. А это просто жизнь, работа людей ….