Сказы деда Савватея. Маманина драчёна

МАМАНИНА ДРАЧЁНА

НЕ ЕВШИ ЛЕГЧЕ, А ПОЕВШИ КРЕПЧЕ

   Клаша выбежала на двор и громко позвала:
 - Эй, робяты! Кончай мясить, мамка драчёну* спякла! Зовёть исть!
 - Так мы тольки разошлися, гужом шлёпаим, а тута вылазить да ноги мыть надоть, колгота-а-а,- пробурчал озадаченно старшой брат, Влас.
 - Так вы ж с ранья топчитися здеся, а коли жрать ня хочитя, чаво ж тады, мнитя дярьмо тады,- Клаша резко развернулась и тугие косы змейками запрыгали по спине,- так мамке и обскажу.
 - Эй, погодь маненько! Вота шустрячка! Идём идём уж, назола*,- ответил Сенька средний брат.
 - Клашка!- окликнул младшенький, Митёк,- с чаво ноня драчёна-та, крупяная аль с картохи? Дюжа полюбляю я картохвельнуя.
 - С пышана*,- пояснила сестрица.
 - Тьфу! Опеть пышано,- сморщился и баском проговорил Влас,- вся брюхо пячёть посля яво.
 - Перяборчивыя гляжу,- хмыкнула с приступочков уже, Клаша,- так вы идётя аль чаво? Как мамке донесть? Исть мол ня хочуть, жгёть у их идей-та с твоёй драчёны, а вот днесь, у Питёхиных, бражку глыкал Влас, так ничяво, всё как надыть, не жгёть не иде.
 - Стой, дурёха! И што за болоболка, - возмутился громко Влас,- не кляви* маманю,- и уже братьям,- я чуток отхлябнул тама, поспробовал на скус, а она уж вона чаво, глыкал, глупАя девка, право слово,- и опять ей,- Клашка! Счас капытЫ сполоснём и будим, так и доложи.
   Братья, тихо похохатывая, над перебрёхом* Власа и Клашки, с высоко подкатанными портами, лихо, ходя друг за другом по кругу, месили босыми ступнями ног обмазку для катуха, который давеча соорудили. Туда нужно перевести из общей стайки трёх суягных* овечек, до окота* подержать в покое. Влас, как знаток, отмерил всего для замеса: песка, полОвы,*соломы длинной*, коровьего навоза и глины загодя замоченных*. Он ходил первый, деловито разминая ступнями ног раствор, и когда останавливался и препирался с сеструхой, все остальные, натыкаясь на него, тоже стояли.
 - Давай, ходи-ходи,- подгонял брата Сенька,- связалси чёрт с младенцем, - и обращаясь уже к Клаша,- а ты чаши отседа, аль дялом нету.
 - У мене-та?- возмутилась Клашка.
 - Как жа, нету, не плошь вас трудюся, щас поисть маманя накладёть, посля стану маслу бить*,- Клашка скрылась за дверью сеней.
 - Работников, вообче-та, надоть кормить хлёбовом,*да маманя ноня лук готовить, садить будить завтря, неколи ёй,- вставил своё словцо младшенький, Митёк. Ему надоело просто ходить гужом, и он выделывал коленца,* приплясывал, весело подпрыгивая за Сёмкою и растирая пятками обмазку.
 - А от Кланьки толку чуть, дребезг в ухах один,- заметил мудро Сёмка и предупредил Митька,- гляди, осклизнёсси да навернёсси, булухмАн*.
   На что Митёк только расхохотался:
 - Не боИся, братуха!
 - Маманя беспряменна сварганила б чаво жидкава. Картохи-та маловато осталОсь в этим годе. До новай жить да жить, мамка пожаливат её, а то ба спякла картохвельнаю драчёну, наверняка, - пробубнил Влас,- а мелочь-та всяческаю на посадку отложила, пойдё-ё-ёть. Та-ак! Повяртаимси и за Митьком таперя ходим,- скомандовал Влас и братья развернулись в обратную сторону.
 - Ты, Митёк, козлом-та не скачи,- предупредил Сёмка,- в глазах рябить от табе, мельтяшишь больна. А то затрещину вломлю, понЯл?
   Митёк молча закивал головою и с усердием принялся мять раствор.
 - Всё на бягу, на скаку,- продолжил свои рассуждения Сёмка,- ранея маманя скусна варила, а ноня суматоха да толчея. Чаво съишь, то и ладна. Можна и краюхою обойтица.
 - Не буробь, чаво ни попадя, а как ба ты схотел,- вытягивая ногу из обмазки и щепочкой соскабливая прилипшее, заметил рассудительный и немногословный Влас,- сев ноня идёть. У мамани дялов прорва. Обойдёсси поди и краюхаю, покеда ни отсеимси. На Паску-та гульнули знатно! Рыбки-та пячёнай сколь слопали, посля отпивалися студёною. А куличей, я яичек калёных*, а крашенки? Таперя потрудимси, надоть.
   Он встал у ступеней в избу в бадью с водою и весь аж передёрнулся:
 - -О-о-о-й! Водица, прям лёд! Бр-р-р!
   Сполоснув быстро ноги зашлёпал, согреваясь, по деревянным ступеням и принялся обтирать их старой материной юбкою.
   Войдя в избу, один за другим, Влас, Сёмка и Митёк удивлённо застыли у порога. В полутьме комнаты ярко горела, освещая божницу и потемневшие лики святых, лампадка. Под божницею стол чисто, до бела выскоблен, на нём большая миска с вкусно пахнущей, парящей похлёбкою, по сторонам разложены деревянные ложки, горкою ломти ржаного хлебца, в чаплыжке* квашеная капуста, сдобренная душистым маслом. Но взгляды сынов притягивала большая, пышная, сдобная картофельная драчёна блестя лаковой, ярко-оранжевой корочкой яичного желтка. Шёл от неё умопомрачительный дух. Парни гулко сглотнули голодную слюну. Из-за перегородки, от печи, в тёмном платочке, празднично прибратая*, выступила мать с гранёными лафитничками* и таким же штофиком* в руках.
 - Садитеся робяты. Ноня десять годов, как помер батька ваш. Надорвалси брёвнами да вскорости и помер, беднай, избу етаю када сбирали. Кланюшка, дочуня, садися,- позвала мать, - помяним папаню, по маненькой, для порядку, плясну вам.
   Сыновья растерянные и непривычно притихшие, ступая босыми ногами по половичкам, расселись на лавки.
 - У мене, робяты, на вас одних надёжа. Не жалюся, деток добрых выпестовала сама, на одних, вот етих рученьках, - мать подняла над столом две руки с натруженными искривлёнными работой, пальцами,- можа тольки Влас яво и помнить, папаню-та. Вы-та малыми были о ту пору. Кланюшка вообче в зыбке ляжала. Оставил мене,- она всхлипнула и кончиками платка, вытерла слезу.
 - Таперича дело за вами, рОдныя. Батька был ба радый, какия сыночки-та у яво, заглядисси, и дочуня, картинка, прям. А коль я в силах буду, так подсоблю тожа, с вашими малЫми понянькаюся кады обжаню вас, чаво ж, така она, жизня.
   Мать встала с лавки, неторопливо, склонив голову, прочитала молитву. Выпив за упокой души папани, сыновья да мать с Клашею, принялись за еду.
 - Надо ж,- подумал Влас,- штоба нас порадовать даже картохвельну драчёну спякла, не поскаредничала.* Ну, маманя, - душа-а-а, - а вслух произнёс,- дюжа скусна!
   Все его, в один голос поддержали.
   Мать, будто подслушав разговор сыновей на дворе, повинилась:
 - Забросила я вас, рОдныя, закуньдёпалася*, закрутилася в дялах. Вот отсеимси, раздышуся маненька, всё пойдёть своим черядом, как надоть. Сыновья громко стали наперебой уверять, что мол не в претензиях вовси, понимают.
   Влас поднялся из-за стола, перекрестился на образа:
 - Ну, царствия небесная и вечнай покой папане нашему. Што ж, пошли робяты, дяла ня ждуть, а подгоняють.
   Братья молча, друг за другом, вышли на двор.
   Скидавая опорки,* чтобы продолжить месить обмазку, Сенька задумчиво глядя вдаль, за огороды, тихо проговорил:
 - Да-а-а, маманя наша, што надоть! Я прям ошалел, када стол увидал. Сколь годов прошло, а она мужука сваво помнить, папаню-та, поминаить.
 - Оне в ладу жили, в любови,- вздохнул Влас.
   Митёк хмыкнул:
 - А Клашка-та, Клашка! Один зад, да два хвоста. Как обдурила нас! Ничаво дажа не нямякнула. Но мы ж не в обиде, верна?
   Братья засмеялись, согласно закивали и дружно принялись за работу.

СЛОВАРЬ ЮЖНО-ВЕЛИКОРУССКОГО ТАМБОВСКОГО ГОВОРА:

опорки - старая обувь с обрезанными голенищами
назола - надоеда
скаредничать - скупиться
драчёна - подзабытое русское блюдо, часто ритуальное, в виде запеканки крупяной, сдобной, картофельной или омлета из большого количества яиц,всё зависело от достатка семьи.
Пышано - пшено
полОва - мякина
перебрёх - переругивание
 солома длинная - срезанная серпом
замоченный навоз и глина - для пастообразного состояния, с постепенным добавлением соломы и мякины
суягная - вынашивающая потомство овца, коза
окот - роды у козы, овцы, кошки
выделывал коленца - приплясывал
булухман - шалун, озорник(Моршанс.уезд)
чаплыжка - глиняная миска
маслу бить - подвешенный на крюке на верёвке кувшин со сливками, трясли взбивая масло
не клеви - не расстраивай
хлёбово - жидкая пища, которую ели ложками
калёные яички - печёные в печи, старинное русское кушанье
лафитнички - гранёные рюмки на ножках по 50 грамм
штофик - квадратная бутылка с притёртой крышкой
прибратая - чисто, даже нарядно одета, причёсана
закуньдёпалася - завозилась, запуталась в своих делах