П. И. Токарев и главное открытие в вулканологии

               
 
            Трудно  с абсолютной достоверностью назвать самую главную или самую важную проблему науки вулканологии. По-видимому, она не единственна и не вечна. Но проблему предсказания места и времени извержения вулкана  на том этапе развития науки, когда это ещё не сделано, вполне можно, как мне кажется, отнести к одной из самых главных и нужных задач для вулканолога. И такая задача была  успешно решена на Камчатке Павлом Ивановичем Токаревым в начале второй половины XX века и блестяще подтверждена через десятилетие с небольшим Это без всякого сомнения следует признать одним из важнейших открытий, а его автора крупнейшим вулканологом-геофизиком в нашей стране.
             Об этом весьма скромно и сухо сказано в некрологе  Института вулканологии и сейсмологии РАН. Между тем, случись это в иной стране или в иное время Павлу Ивановичу  воздавались  бы более значимые почести и хвала. Он это, несомненно, заслужил. Такая задача мне не под силу, но, будучи знакомым с ним многие годы, я, наверное, смогу рассказать о нём как о реальном живом человеке, чтобы у потомков осталось  представление о выдающемся учёном, несколько большее, чем официальные две-три строки или просто его научная  публикация…
             Чтобы лучше понять человека, полезно заглянуть в его прошлое. Оно у Павла Ивановича имеет некие особенности,  определённо наложившие свой отпечаток на его последующую жизнь. Родился он в 1923 году в казачьей станице Бекешевской на р.Куме в Ставропольском крае. Станица была основана в первой четверти XIX столетия донскими казаками, выходцами (и их потомками) из Новохопёрской крепости Всевеликого Войска Донского. Это были  люди  мужественные, свободолюбивые,  способные постоять за себя  и за свой образ жизни. Известно, как трагически сложилась судьба казачества в гражданскую войну и первые годы советской власти. Расказачивание коснулось и семьи Токаревых: в тридцатые годы их выслали на восток за Уральский хребет. Мальчику Паше было не до учёбы,  надо было выживать. А тут война, и жестокой своей  реальностью  она коснулась Павла в 1945 году  при разгроме Японии. Он непосредственно участвовал в ней.
             Настоящая полноценная жизнь началась  для него лишь по  окончании войны  Школа рабочей молодёжи, золотая медаль, университет (физика), Лаборатория вулканологии Академии Наук СССР, аспирантура и, наконец, в 34 года - Вулканологическая станция в Ключах на Камчатке. А тут и того лучше: очень интересная работа сейсмолога на вулканах с белого листа, чудная семья с верной и незаменимой Тамарой и очень разными бесконечно своими двумя мальчишками. Потом переезд в Петропавловск-Камчатский, защита кандидатской диссертации и  всепоглощающая работа по вулканической сейсмологии и вулканическому дрожанию отдельных вулканов и  всего с.- з. сегмента Тихоокеанского Огненного кольца. Успех научных окрытий,  блестящие перспективы и вдруг неожиданный быстрый финал от страшной болезни. Вот, собственно, и вся биография. 
             А что же стояло за нею, что происходило в человеческой душе и сознании при всех этих перипетиях? Разве могли бесследно исчезнуть впечатления о жуткой несправедливости репрессий и их последствий в детские и юношеские годы. А что оставили в душе молодого человека кошмары войны! А конкуренция выживания и людские интриги почти везде и всегда, У одних это порождает замкнутость и высокомерие, у других цинизм, у третьих формирует непроницаемую броню отторжения или равнодушия.
             А Павел Иванович остался  вполне добродушным, совершенно незлобивым человеком,  абсолютно не способным на интриги, но. конечно, с некоторыми  забавными чертами характера, обеспечивающими ему, как он полагал, наверное, некую защищённость и заслуженный им приоритет.
             В Петропавловске Павел Токарев с женой Тамарой и детьми Володей и Женей обосновался на одной  лестничной площадке с нами в соседней квартире. Оба Токаревых были старше  нас, но, несмотря на это, отношения у нас сразу же сложились вполне равноправные. Правда, у женщин не очень – разница в возрасте у них была всё же весьма  существенной. Обе пары – выходцы из российского юга и новички в этом городе и коллективе. Это как-то сближало.
    Вскоре беременная Мила  уехала в Ставрополь к родителям, чтобы рожать при них и в родном городе. А я остался ожидать завершения этого события дома.
              И вот однажды наступил этот день. Я был на работе. И вдруг с восторженным криком мимо окна промчалась Галя Аверьева, размахивая в воздухе телеграммой:
              - Катька родилась! Ура! Родилась Катька!
              И тотчас все дела были оставлены  и забыты, чтобы отметить это мучительно ожидаемое событие вместе со всеми, кто был вокруг, кто тоже ждал его и тоже радовался ему. Это прежде всего были Токаревы,  Аверьевы и Ивановы.  В  возбуждении  переместились домой, где в окружении друзей и приятелей  мы устроили  буквальное празднество по этому  поводу.   С Валерием Аверьевым и Пашей Токаревым из ближайшего  от дома ларька притащили два ведра пива, а к нему пятикилограммовый брикет замороженных креветок из соседнего магазина – это было начало пиршественного торжества по случаю рождения Екатерины Юрьевны Масуренковой. Оно продолжалось и на следующий день, пока ни иссякли силы и ни восторжествовало чувство меры и приличия.
             Будучи самым старшим в этой компании и вполне солидным человеком, Павел Ивановичем с готовностью и сочувствием  разделял  радость рождения нового человечка у   друзей. Но это вовсе не означало наличия в нём мягкотелости и неспособности к твёрдости в воспитании своих детей.  Вот один из примеров его непреклонной последовательности.
             Дело было несколько лет спустя в каком-то аэропортовском ресторане, где при пересадке с рейса на рейс обедали Павел и сыном Женей и Мила с Катей. Женя что-то попросил у отца (то ли мороженое, то ли ещё что), тот ему отказал. Но Женя не из тех, кто легко отказывается от желанного. Он настойчиво и монотонно просит отца, а тот ему сначала отказывал, потом вовсе замолчал. Тогда Женя произносит:
             - Папа, ты жадный. – Молчание. И снова:
             - Папа, ты жадный. – И снова молчание. Женя не унимается, и с каждым разом всё громче и громче на весь зал:
             - Папа, ты жадный! – и так до тех пор, пока они ни рассчитались и ни удалились. И удивительно, и радостно от того, что Павел Иванович не взорвался, не рассердился, не прервал  трапезу и не увёл силой разошедшегося  шалуна, чтобы  урезонить и  наказать в стороне от общества – только полнейшее спокойствие и невозмутимость! И Женька таки вынужденно заткнулся сам.
             А другой случай вскоре после рождения нашей Кати и возвращения Милы с нею домой блестяще обнаруживает способность Павла Ивановича решать сложные и, казалось, невыполнимые проблемы решительно и напрямую.
             Как-то я, уходя из дома, автоматически защёлкнул задвижку на двери в ванную комнату, где  в этот момент находилась не заметившая этого Мила. Когда она попыталась выйти оттуда, то не смогла – дверь была заперта снаружи. А далеко в спальной комнате на кровате без загородки спала грудная Катя. Мила пришла в ужас от страха, что ребёнок может упасть с кровати. И слабая женщина, отнюдь не атлетически сложённая, но ставшая почти могучей, втаскивает стиральную машину в ванну, подвигает её под окошко у потолка в кухню, разбивает стекло деревянными               
щипцами для белья, вытаскивает из пазов оконной рамы, сколько может, торчащие, как зубы, осколки стёкол и лезет в  окошко. Представить себе невозможно это действо! Но тем не менее… На Милино  (и всеобщее) счастье в кухне как раз под окном из ванной комнаты  находилась раковина. Она-то и спасла самозабвенную и от отчаяния и необходимости спасения дочери готовую на всё мать. Как ей удалось всё это проделать, не убив себя и лишь отделавшись многочисленными порезами на коленях от стекольных осколков, понять невозможно.
             Зашедший в гости Паша Токарев, выслушав всю эту историю,  сильно удивился  Милиному поступку и  спросил её:
             - А почему же ты, Мила, не открыла дверь ванной?
             - Как бы я её открыла, она ведь была заперта снаружи! – воскликнула Мила в ответ непонятливому Павлу.
             - Вот так. – сказал он. И войдя в ванную, попросил его запереть на защёлку, а сам толкнул дверь своим большущим телом.  Она с грохотом распахнулась, вырвав «с мясом» из дверного косяка механизм защёлки .
              Вот таким был учёный-сейсмолог Павел Иванович Токарев. А  у нас с ним сложились самые близкие отношения на долгие годы  совместного проживания на камчатской земле.  Мы часто с ним общались отнюдь не только по профессиональным делам, а просто для того, чтобы пообщаться.. .Что –то родственное было у  нас с ним!
             Павел Иванович был крупным и массивным мужчиной, медлительным, иногда слегка и почти незаметно заикающийся , обычно с простодушным взглядом, производящий впечатление не слишком остроумного и сообразительного человека. Но тем не менее,  он был безусловно  умным и талантливым, и, несомненно, самым значительным геофизиком нашей страны в области вулканической сейсмологии.  Именно он нашел, разработал   и успешно применил методы  сейсмического прогноза вулканических извержений.
             Он первый организовал на Камчатке сеть сейсмических станций, давшую возможность определять положение в земной коре центров землетрясений. На Карымском вулкане в 1971 г. под его руководством была построена геофизическая обсерватория, обеспечившая возможность круглогодичных непосредственных наблюдений за этим самым активным вулканом Камчатки
             Вспоминается атмосфера, воцарившаяся в Институте вулканологии в середине 1975 года.. Источником волнующей информации стали сейсмические службы, руководимые Павлом Ивановичем Токаревым. Именно он единственный начинатель и непосредственный исполнитель этого подхода к изучению камчатской сейсмичности. Он и предсказал место и время нового извержения южнее Толбачинских вулканов. И оно произошло 6 июля именно тогда и там, куда показал Павел Иванович своим «сейсмическим пальцем».
             Но вот ведь что удивительно: только один раз его имя мелькнёт в  итоговой книге по Толбачинскому извержению. Много лет спустя лишь в сайте Ключевской вулканостанции Павлу Ивановичу была отдана дань справедливости верными и любящими его сотрудниками:  «Работы П.И. Токарева были направлены на разработку методов прогноза вулканических извержений. На основе сейсмонаблюдений сотрудников этих станций Павел Иванович предсказал извержения вулкана Безымянный (1959,1960 и 1961 годов), а в 1964 году катастрофическое извержение вулкана Шивелуч, когда на поверхность Земли были выброшены сотни тысяч тонн вулканических пород. В 1975 году П.И. Токарев дал точный прогноз места и времени Большого трещинного Толбачинского извержения» (http://www.volkstat.ru/).
             Но каково же было моё недоумение, когда  в изданном атласе  «Действующие вулканы Камчатки» отыскать имя П.И.Токарева среди десятков авторов оказалось   невозможно, и самое поразительное состоит в том, что и среди авторов, описывающих трещинное Толбачинское извержение, Токарева тоже нет.
             Вот такой непростительный просмотр был допущен всеми нами под занавес блестящей творческой карьеры замечательного учёного и человека Павла Ивановича Токарева. Пусть справедливость восторжествует и память о нём  как авторе важнейшего научного открытия останется в  вулканологии  навсегда.