Исцели себя одиночеством - глава вторая

     Проснулась Ирина от шума дождя за окном. Он стучал по стеклу, словно приглашая посмотреть на него. Мелкий, тёплый, летний дождь стал предвестником новой жизни. Ни тебе звонков, ни рёва машин под окном, а только лёгкий шум дождя
и пение петуха бабы Зины. Хорошо вчера пообщались, молча попив чай. Никто ни у кого не выпытывал жизненные тайны, просто наслаждались ароматом вкусного чая.
Ирина предложила пачку заварки с собой, но баба Зина отказалась, сказав:

     - А зачем, Ириша? Так глядишь, ты пригласишь цаю испить, поокаем. Твой говор иной, немного обживёшься на земле вологодской и заокаешь, за милу душу. Говор наш душу согревает. Я-то местная и то забывать стала его. Радио в том виновато, дикторы правильно говорили, да смолкли. Тутока больно тихо стало. А может наоборот, я заговорю иначе. С кем поведёшься... Но больше молчать будем, или с ухватами переговариваться. Я с каждой посудиной говорю.

     Перекусив запаренной кашей, заправленной постным маслом, запив чашкой крепкого кофе, натянув сапоги резиновые на толстый носок, стоявшие у двери, накинув старенький плащ, висевший там же, Ирина вышла на улицу.

     Дождь перестал, но трава была мокрой. В сапогах было уютно, а от плаща она отказалась, солнышко хорошо пригревало. Повесила плащик на заборную жердочку.

     Воздух, напоенный запахами лесных цветов и трав, слегка дурманил голову, хотелось почему-то петь и она запела, чего не делала никогда в своей жизни. Голос зазвучал сильно, даже испугав её, эхом отражаясь в кроне большого дерева с необъятным стволом, всполошил птиц, спокойно дремавших на ветках. Рядом с деревом росли белые цветы, она никогда такие не встречала. Вокруг дерева трава была мокрой, а под ним сухая. Ирина присела, любуясь цветами. Мысли потекли неудержимым потоком. Вдруг почувствовала, что пришло время задать себе самые главные вопросы и дать ответ, честный, искренний на все извечные вопросы жизни.

     Почему она сегодня здесь, а не там, со своими родными? Что произошло у них с Павлом, отцом её трёх сыновей, выросших и разлетевшихся по другим городам, отгородившись в своём мирке? Почему друзья, с которыми прожито столь много лет вместе, перестали приглашать в гости, а приходить лишь только для того, чтобы рассказать о возникших личных проблемах и испросить совета? Почему всё это произошло с ней? Или другие просто скрывают, стараясь из последних сил не показывать свои душевные страдания? Любила ли она сама когда-нибудь, или жила по инерции? Как жилось с ней её Павлу и почему он ушёл? Она даже не спросила, кто его новая избранница. Собрала вещи, отдала ключи от дома, предварительно забрав оттуда свои личные вещи, ничего не тронув, пригласив бригаду из бюро услуг для генеральной уборки, всё привела в порядок и молча ушла.

     Ещё пару месяцев назад, задав себе эти вопросы, она бы не смогла дать на них честные ответы, спрятав их в глубине души. Что хочет она сама?

     Не было обиды на сыновей, они пошли по жизни своей дорогой и что было обижаться. Им надо было поднимать детей, обеспечивая их всем необходимым. Не было желание избавиться от прошлого, её сердце не вынесло бы этого. Выбросить целый пласт жизни.

     Друзья... Они, по их словам, устали от жизни, хотя согласиться с таким определением она не могла. Что значит - устать от жизни? Нет, от жизни нельзя устать, есть то, что мешает ей быть радостной и счастливой, от чего порой трудно избавиться. Неправильное распределение жизненных сил, неумение ориентироваться в изменяющемся мире изматывало, приводило к депрессиям. Никто из них не винил себя.
Их былые заслуги восхвалялись ими до небес. Подняв на ноги детей, они считали, что пришло время почивать на лаврах и все должны окружать их любовью и заботой,
забыв о том, с чем им приходилось сталкиваться в такой же период жизни, когда времени ни на что не хватало. Они теряли объективность. Винили родителей, не так воспитавших, друзей, не оказавших поддержку в трудную минуту. Женщины становились агрессивно-плаксивыми, мужчины прикладывались к рюмашке.

     Работа... Она помогала во многих вопросах. Ежедневная занятость, ранее пробуждение, стремление выглядеть привлекательно, или, хотя бы, современно. Но, уже на первой неделе своего заслуженного отдыха, Ирина почувствовала себя заленившейся. Сон до обеда, хождение по квартире непричёсанной, в слегка помятом халатике, а то и в ночной рубашке. Были сняты временные ограничения, его, времени, было с избытком. Обладая полной свободой действий, стала уставать от этой свободы.

     Павел...Любила ли она его? Любила. Тихой, спокойной любовью. Встречались два года, бегая в кино, там и предложение сделал. Свадьба на десять человек, родители с обеих сторон, два друга и две подруги. Полетели годы один за другим. Сыновья рождались через три года. Потом они обрастали имуществом, построив на месте неказистого дома родителей большой дом на пять комнат.

     Ирина сидела, прижавшись спиной к стволу дерева. Солнечные лучи укутывали теплом и незаметно для себя она уснула. Проснулась от жужжания пчелы. Солнце спряталось за лесом, стало прохладно. У её ног лежал букет полевых цветов. Баба Зина в такую даль не пошла бы. Стало жутковато. Ведь в этих местах людей почти не осталось. Быстро поднявшись, Ирина почти бегом направилась к своему дому и только теперь поняла, как далеко она углубилась в лес.

     - Гли-ко штё, бежит, как шутоломная. Иль кого испужалась? - услышала она голос бабы Зины, - Ты далеко забралась? Даве подошла к избе твоей, батог увидела у двери. По кой пес тебя в такую даль понесло?

     - Видеть никого не видела. Уснула дура, солнышком пригретая. Проснулась, а у ног букет цветов полевых лежит. Здесь кто-нибудь живёт рядом? - спросила Ирина у бабы Зины, держась за грудь рукой.

     - Ой, девонька! Испужала ты меня, старую. Слыхом не слыхала ни о ком. Давнёхонько здесь никто не бывал. Алька и брательник ейный - единственные гости.
Пойдём ко мне, щами тебя угощу крапивными на курином наваре. Утром одного петуха извела. Чего им двоим за шестью хохлатками бегать, - сказала баба Зина, направляясь к своей покосившейся избе.

     Уже в сенцах Ирина почувствовал пряный запах лечебных трав. Порядок в избе поразил. Обряжена она была ветками берёзы, а пол устлан пахучей травой. На окнах висели белоснежные занавески. Две кровати в горнице накрыты красивыми вязаными покрывалами ручной работы. В первой комнате стоял стол под цветной клеенкой, на котором были выставлены угощения: редиска с зеленым лучком, оладьи в фаянсовой тарелке и чугунок со щами. Вкус томленых щей наполнил избу, едва баба Зина сняла крышку с чугунка.

     - Баба Зина, сегодня какой-то праздник? - спросила Ирина, сглатывая набежавшие от голода слюни.

     - Троица, Ириша, троица. Чарку бы выпить, но нету, - ответила баба Зина.

     Ирина выскочила из избы. Дома захватила бутылку привезённой водки и краюху ржаного хлеба. Сидели допоздна, выпив по одной чарке, пели песни, горланя их в полный голос. Баба Зина призналась, что такого веселья не было в их деревеньке много лет. Алька жила замкнутой жизнью. Матвеевна нелюдимой была, с бабой Зиной разговаривала крайне редко.

     Вот где истинное одиночество, - подумала Ирина. - Нет, её одиночество иное и может этому есть совсем другое название. Она ещё поборется с этим состоянием.
Ночью снилось дерево. Через могучую крону светились звезды. Проснувшись, решила побывать там. Не будет она боятся этого незнакомца, если это мужчина...

     - Спать, спать, - проговорила она вслух. - Всё завтра.

     Холодильник тихо мурлыкнул ей в ответ, она громко рассмеялась.

Продолжение следует:

http://www.proza.ru/2018/06/14/691