О пустоте

Первый раз В.И. повстречался с пустотой в одно неприятное утро третьего февраля, года никому, кроме него самого, не известного. Утро выдалось неприятным отнюдь не от того, что пустота повстречалась ему, а лишь от того, что предстала она перед ним в ту самую минуту, когда упал с подоконника и разбился вдребезги его любимый цветок. То есть, конечно, разбился не цветок, а горшок, так хорошо вмещавший все, что требовалось цветку для жизни.

В.И. обычно реагировал на все происходящее с ним без удивления, будто его интерес к жизни угас еще задолго до того, как он понял, что и в правду жив. Но этот случай с горшком ввел В.И. в натуральный ступор. Он стоял перед мозаикой белых, черных и зеленых бликов на свежевымытом полу, и пытался собрать воедино то, что прежде называлось его любимым горшком с его любимым цветком.

– Чего там у тебя опять, – спросила из другой комнаты супруга В.И., Т.А., некогда более сдержанная в талии и выражениях дама, смотревшая в отличие от В.И. на все происходящее в ней, скорее угрюмо, нежели без интереса.

– Разбилось – в некотором замешательстве ответил В.И., подперевшей бока Т.А.

– Да слышу, что разбилось – то?

Это был цветок, вроде как это был цветок, рассуждал В.И. про себя. Несколько секунд назад он стоял на подоконнике, как и предыдущие 15, а то и 20 лет, ежегодно сбрасывал по 2-3 жухлых листочка, никогда не цвел, не разговаривал, не пытался никого ограбить, не пытался никого обогатить, собственно, он и не передвигался, а сейчас перед ним грубая смесь осколков, земли, из-под которой проглядывают кудри белесых корней и тоненькие стебли с ничем не примечательными листочками.  Что же это сейчас?

–Ты слышишь, нет?

– Да, здесь разбилось…

– Вечно у тебя все из рук валится. Хоспади помилуй, полы только натерла– причитала из соседней комнаты участливая к любым падениям В.И. супруга.

Скрепя коленями и сердцем, В.И. нагибается над мозаикой и принимается за работу. Для начала, нужно собрать все изобилие, представленное на полу, чтобы воздать хвалу священному напольному труду Т.А.  Когда справедливость восстановлена, В.И. дерзнул придать цветку прежнюю форму, а то сколько же можно возиться с такой ерундой.

Осколок горшка в левой руке, откуда-то оторвавшийся листок - в правой, нет, не так. Осколок в правую, листок в левую, приложить - нет. А что если так - вот этот осколок мы приложим сюда, а листок, к стеблю. Что получается? Овца на альпийском склоне! Откуда взялась! Нет, вот, кажется было вот так – но снова это скорее, сам В.И. в подтяжках и с лысеющей головой, нежели цветок. Сколько времени прошло, пока В.И. разбирал этот пасьянс - не известно, известно лишь, что за это время было уничтожено 2 литра супа на кухне соседа, составлен список продуктов для кота на месяц, а также с грохотом разбилась сосулька, любовно глядевшая в окно В.И. последние две недели.

В.И. был человеком не таким глупым, каким его по древнему обычаю называла супруга. Если есть элементы, которые невозможно соединить и придать им прежнюю форму, значит, требуется что-то большее, чем клей. В.И. начинает припоминать, как цветок оказался на подоконнике. Кажется, это было как раз после переезда. Сколько же лет прошло, 15 или даже все 20…

– А ты не говорил, что любишь читать. Тут столько книг, что нам даже кровать покупать не нужно, сложим их аккуратно – и застелим, что скажешь?­ – по-мальчишески озорно спрашивала она своего В., первый раз посетив их будущее гнездышко.

– Да что тут говорить особо, книги да книги. Ты к тому же и не спрашивала никогда. На следующей неделе, я договорился на работе, кровать будет, не переживай.  К тому же, спать на книгах - не очень полезно для сна, то и дело будут шептать всякие гадости Маяковский или Пруст.

– Одной кроватью не спасемся, все равно как-то пусто. Цветов хоть поставить.

Он наблюдал за ней, умиляясь, как по-детски обиженно вздулась ее верхняя губка, и как смешно она пыталась скрыть свою маленькую обиду, отвернувшись и делая вид, что прохаживается по весеннему лугу.

– Будут цветы. Можно их насобирать хоть с твоей юбки.

В полдень ему все же пришлось вернуться на работу. Т. осталась дома, было много дел и грез, которые нужно было передумать и переделать. Скорей бы домой, такой воздух, что на хлеб вместо меда намазывай. «Через сито свет, вязкий как смола…», оно самое. Не забыть ей купить цветов.

Домой он возвращался непривычной дорогой, неприлично счастливым. В руках он нес купленный у старушки цветок, название которого она долго пыталась прочитать по-латински с газетного листка, куда были переписаны каллиграфически куриными завихрениями названия растений, которые она продавала.

– Шспатис..шспастис..погоди, сынок, погоди, спатисфил..ум.

Цветок поставили на то самое окно. Не было штор, ни ветра, ни времени­ – не было ничего, что могло бы хоть как-то скрыть великолепие всего, что окружало его.

Вот оно! Вот как оказался цветок со странным названием в самой обыкновенной комнате В.И. Протянув руку через плотность времени, добравшись до самого того мгновения, когда цветы цвели на юбке Тани, а воздух не давал и шагу ступить, не присвистнув от такой простой радости, он вытянул вполне себе невредимый цветок вполне себе невредимом горшке. Но вот одна незадача. А где теперь он сам?

На утреннем третье февральском окне стоит цветок. У соседа опустела кастрюля, разбилась сосулька, из блокнота вырвали листок

– Володя?