Одна против всех. Глава I. Пророчество. Часть 2

Через 2 дня Оливию Уорренс увезли в городскую тюрьму прибывшие в деревню инквизиторы. Всё время до их приезда миссис Уорренс держали связанную в сарае на краю деревни. Но теперь её увезли, и все наконец-то смогли жить спокойно. И снова всё вернулось на свои места.
   Недели через 2 Оливию Уорренс должны были привезти в деревню на казнь. Теперь все с нетерпением ждали этого знаменательного события...

     17 июля 1542 года от Рождества Христова. 12 часов дня.

   Хоть казнь была назначена на час пополудни, народ уже вовсю валил в поле за деревней, туда, где как Божий перст, высоко в небо уходил столб, обложенный огромными вязанками хвороста. Здесь должна была найти свою смерть осуждённая...
   До казни оставался ещё час, а люди уже обступили плотным кольцом место казни, коротая время за сладостями и сплетнями. Сегодня был небывало жаркий для тех мест день. Температура поднялась выше +30 градусов. Ух и жарко будет, когда подожгут весь хворост!
   Час пролетел как одно мгновение, время перешло за час пополудни. И вот особо зоркие увидели вдалеке на просёлочной дороге столб пыли. Вдалеке ехала телега. Все люди, так ждавшие казни, конечно же сразу поняли, что это телега с приговорённой. Началась давка, толкотня. Всем безумно хотелось посмотреть на приближающуюся телегу. Чем ближе подъезжала телега и окружавшая её конная охрана, тем сильнее становилась давка и суматоха.
   — "Ведьма, ведьма! Ведьму везут! Пропустите! Я хочу посмотреть на неё!" — раздавались крики.
   Но вот быстро приближавшаяся телега, в которой везли приговорённую, подъехала и остановилась возле толпы, плотным кольцом обступившей место казни.
   С телеги сошли 4 инквизитор, священник, палач, и наконец с неё стащили осуждённую. В этой едва стоящей на ногах, бледной, остриженной, со слипшимися от грязи и крови волосами, одетой в лохмотья, худой, избитой и измождённой женщине с трудом можно было узнать миссис Уорренс. Люди были шокированы, увидев, во что превратилась эта молодая и миловидная женщина. Особенно же ужаснуло это зрелище уже знакомую нам Мери Бэрд. Она еле сдержалась, чтобы снова не закричать что-нибудь в защиту миссис Уорренс. Но она вспомнила прошлый неудачный опыт и, посмотрев на стоящую рядом с ней мать, лишь больно закусила губу...
   А тем временем несчастную Оливию Уорренс подняли на кучу хвороста и привязали к столбу. Священник, откашлявшись, начал читать монотонную и заученную речь, перечисляя все "злодеяния" миссис Уорренс, которые и так были всем известны.
   Прошло более часа, а священник и не думал кончать. Люди устали ждать начала казни. Устали стоять на жаре и слушать эту речь о ереси, идолопоклонничестве, дьяволопоклонничестве, которой не было конца. И с каждой минутой возмущение нарастало.
   —"Эй вы, попы! — крикнул один из них, окончательно потерявший терпение — Может, вы нам и обедать здесь прикажете?!"
   Толпа в ответ разразилась дружным хохотом. Священник строго посмотрел на людей и хотел было продолжить речь, но разгневанные вайтстоунцы ( народ очень не любил, когда казнь долго не начиналась) стали швырять в него гнилыми фруктами, овощами и протухшими яйцами. Священник попытался защитить свои о деяния, но тщетно: в него попало несколько помидоров, оставивших на одежде грязные красно-коричневые пятна...
   Казнь была на грани срыва, но тут вмешались стражники, которые с трудом утихомирили взбунтовавшуюся толпу.
   В общем, было понятно, что сожжение ведьмы придётся ускорить.
   Палач подошёл к миссис Уорренс и спросил:
   — "Оливия Уорренс, признаёшь ли ты свою вину перед богом и людьми? Сознаёшься ли ты в своих дурных делах, в сговоре с дьяволом и в предательстве церкви?"
   — "Не сознаюсь, — ответила женщина уже раз в 100-й за всю историю процесса — Вам не добиться от меня ложных показаний!"
   Палач, которому надоело это слушать 11 дней подряд, надоело безрезультатно пытать эту женщину, требовать у неё признания, зажёг хворост.
   Высоко в небо взвился столб пламени и дыма. На миг за ним скрылась миссис Уорренс. Когда слух находящихся на месте казни людей более-менее привык к треску сухих веток, стало слышно, что ведьма кричит. Когда же слух народа совсем привык к треску хвороста, стали различимы слова женщины:
   —"Вы трусы, вы жалкие убийцы! — кричала Оливия — Вы казните невинных!"
   —"Успокойся, Оливия, — сказал главный инквизитор — ты умираешь потому, что не раскаялась в своих злых делах и не признала своей вины. Да помилует Господь твою душу!"
   —"Вам ещё воздастся за ваши злодеяния! Вам это с рук не сойдёт!"
   Никто не ожидал такого от женщины, всегда учившей любить и понимать всех вокруг. Видно было, что миссис Уорренс впала в полнейшее отчаянье, что за 11 дней заключения в ней накопилось столько злобы, столько боли, что она была охвачена такой безысходностью, раз стала вопреки своему учению проклинать своих убийц...
   Толпа испытывала шок, страх и гнев одновременно.
   —"Заставьте кто-нибудь замолчать эту потаскуху!" — закричал из толпы какой-то старик.
   —"Мне кажется, что эта еретичка сходит с ума," — сказал один из инквизиторов главному.
   —"Это уже неважно, ведь скоро она замолчит, — ответил главный инквизитор — Навсегда" — и на его губах появилась злорадная ухмылка. Он отвернулся от костра и посмотрел, задумавшись, куда-то в сторону...
   —"Надо мной жестоко издевались все 11 дней! — не унималась Оливия Уорренс — Меня бесчеловечно пытали!"
   —"Это правда?" — строго посмотрел главный инквизитор на своего помощника, стоявшего слева.
   —"Нет, сударь, что вы, — начал оправдываться тот — Мы пытались заставить эту женщину говорить правду при помощи обычных тисков и сапога..."
   Главный инквизитор с облегчением выдохнул: никто не превышал своих полномочий, всё в порядке...
   —"Всё ещё впереди!!!" — издала миссис Уорренс свой последний крик и замолчала навсегда...