На обочине

- Много сладкого для зубов вредно...
- Что?..
- Много вредно.
Слышу знакомый рефрен слов и отключаюсь от механического вращения рулём по серпантину между Подгорицей и Вирпазаром.
Старик на соседнем сидении ковыряется в пакете в поиске завалявшегося там, в складках полиэтилена, хлеба, отвалившегося от бутерброда, и одним только своим подбородком как будто показывает мне на раскрытую пачку мармелада на приборной панели авто. Он имеет в виду их - конфеты.
С тех пор, как мы приехали всем "выводком" в Черногорию, я постоянно пытаюсь что-то заесть. Чтобы не курить, чтобы не пить, чтобы ни о чем и ни о ком не думать. Прошло две недели после операции. Мне нужно продержаться хотя бы еще одну, и дальше будет легче.
Так обещал врач, но эти уловки а-ля "21 день" со мной нихрена не работают.
Поэтому я прижимаюсь к обочине как можно более просматриваемого участка, отпускаю руль и вскидываю руки.
- Блять, ты запрещаешь мне жрать сраные мармеладные конфеты? Да ладно?
Из всей этой "тусовки" старик единственный хорошо понимает русский, в том числе и матерный. Но он мудр и не опускается до моей мудацкой манеры вспыхивать от каждой искры. Я тут же извиняюсь, но он уже готов сделать следующий шаг. Достаёт сигарету и мы выходим из машины. Озеро в плотном мареве полуденной жары как на ладони. Нужно проехать еще три километра и у края долины покажется знакомый силуэт плантации, изрезанный густыми зелёными бороздами виноградника. Старик тощ. С лицом, видевшим многие годы палящего солнца.
Мы противоположны как день и ночь: его тела касалась сама жизнь, моё постоянно притягивало к себе смерть.
- Конфеты тебе не помогут, мальчик.
Я ухмыльнулся. В черном стекле на меня смотрел всё тот же незнакомый урод с перекошенным лицом.
За бортом арендованного мерседеса не действуют законы кондиционера и тонированных окон.
Меня тут же ослепляет яркий свет солнца. Тело под черной одеждой ноет. От первой же затяжки кружится голова и я пытаюсь сосредоточенно поймать радугу через полуприкрытые ресницы и надвигающиеся от света слезы, но вместо этого делаю наблюдение: на склоне над трассой растут огромного размера кактусы, распластавшие мясистые лапы по сухим камням.
Рассматриваю насекомых.
Мы молча курим сигарету - одну на двоих, следом за тем еще одну. Я чувствую, как у меня от голода сводит живот. Как я уже готов сейчас же послать свою затею забыться здесь к чёрту, купить билеты. Лететь. Бежать. Говорить. Умолять сказать мне хотя бы слово. Спотыкаться. Ломаться в сопли. И этот голод совсем не физический. Тут он прав. А дальше - проще. До первой "дозы" ломает. Потом хочется слать весь этот мир нахрен. Потому что...
Старик щёлкает перед лицом пальцами и хлопает по плечу.
По лицу скатываются слёзы, но никто ни о чём никого не спрашивает.
Просто нам пора ехать дальше.