Рубцы по-львовски

   В старые советские времена, как и сейчас, во всех делах была виновата общественность. Поэтому, как и сейчас, общественность любила вмешиваться и обсуждать чужую семейную жизнь. Только сейчас считается нормальным, если вся бывшая советская страна смотрит телевизионные передачи, в которых устраивает базар-вокзал и обсуждение телеведущий Малахов, а тогда этот базар обычно устраивали советские партийные, комсомольские и профсоюзные органы. На производстве это иногда называлось «снимать стружку».
 
   Как-то мне довелось присутствовать на заседании заводского комитета профсоюзов, который «снимал стружку» с одной ленивой, и слегка пьющей работницы-кладовщицы.  А началось всё с разбора ситуации, суть которой была в том, что замполит судоремонтного батальона воинской части, приписанной к заводу, написал рапОрт начальнику завода на аморальное поведение кладовщицы:  к сорокалетней бабёнке в ночные самовольные отлучки  зачастил некий девятнадцатилетний  матросик. И всё бы ничего, но перестал матросик выполнять план, так как днём отсыпался на работе.

   Но самое ужасное, случилось так, что стала она у него первой женщиной, ударили гормоны парню в голову, и стал рваться матросик в увольнение для подачи документов в городское отделение ЗАГС дабы сочетаться законным браком с матерью-героиней. К своим сорока годам обзавелась кладовщица детьми от разных отцов, числом около семи.

   Сейчас бы, когда общество тяготеет к европейским ценностям, толерантно к модной однополой любви и всем пофиг насколько юморист моложе бабушки, которую берёт в жёны, на это не обратили  бы внимание.  А тогда первое, что сделал командир части, это нарушил право на свободу передвижения. Он велел закрыть матросика в баталёрке* для того, чтобы вправить мозги на место после массированного удара гормонами по мозгам военнослужащего. Мера не помогла, и тогда суровый капитан второго ранга велел замполиту вызвать в часть родителей мальчишки. Уговоры папы-мамы через зарешеченное окошко баталёрки не возымели действие. Сын упорно хотел жениться, повторяя как мантру фразу: «Выпустите меня. Я люблю её, хочу жениться!».
 
   Но, как известно, для женитьбы одного желания всегда недостаточно. Для законного брака необходимо было иметь и встречное желание матери-героини.  Тогда-то и  созрело демократическим путём совместное решение общественности завода и командования воинской части воспрепятствовать этому неравному браку, напустив на женскую прихоть негативное мнение  общественности.

   Собрание профсоюзного комитета, как тогда водилось, проходило в рабочее время, серьёзные дяди и тёти до рабочего гудка должны были вразумить женщину  не портить жизнь молодому матросу.  Для вящего драматизма на заседание в зал были приглашены и сидели в уголочке грязные и голодные дети от разных, в том числе и неизвестных отцов. Члены профкома задавали поначалу вполне невинные вопросы. Женщина отвечала сидя и нехотя, искренне полагая, что государственная награда, медаль «Мать-героиня», которую она гордо нацепила по случаю на свой видавший виды вязаный свитер, защитит её от любых нападок.
 
- Сколько у Вас детей? – спросила молоденькая машинистка из технического отдела, которая вела протокол собрания.

- Семеро, - гордо выпятила грудь кладовщица и поправила свою медаль.

- Как случилось, что Вы воспитываете детей одна? – поинтересовался, протирая очки, председатель завкома.

- Я не была замужем.

- Отец алименты платит?- продолжил опрос председатель и взглянул на сотрудницу поверх протёртых и водружённых на переносицу очков.

- Кто-то платит, кто-то нет. Кто отец троих я не знаю.

- Как это?  - женщины в зале ахнули и возмутились, но ответа не дождались.

- Зачем Вам этот матрос? – взорвался председатель. - Фактически это ещё один ребёнок в семье.
 
- Ну и что из того, что он мальчишка? Я его люблю, - заартачилась вдруг взрослая бабища, - у меня семеро детей, и никто не имеет права мешать созданию крепкой советской семьи.

- А не ходатайствовать ли нам о лишении её родительских прав. Посмотрите только на её детей, какие они неухоженные и голодные! Она за ними совсем не смотрит – решилась пойти в атаку бездетная и худая работница лаборатории.
 
- Лишайте, - спокойно ответила потенциальная невеста запертого в баталёрке матроса.- Только не всех забирайте, а двоих можно.

   За столом общественность стала судачить подавать или не подавать документы на лишение родительских прав нерадивой мамаши.  Я же был потрясён тем, насколько равнодушно согласилась с предложением бездетной сотрудницы лаборатории эта сонная и толстая бабища. И нисколько не удивился бы, если бы она таким же тоном продолжила бы: «Вот этого заберите, а ещё ту, забыла по имени. Она по ночам вертится и мне спать мешает».

   Но моё потрясение было недолгим, так как в ход собрания вмешались несчастные дети. Они, похоже, не ожидали такого поворота событий, вскочили со своих мест и со слезами обратились к профсоюзному комитету:

- Не забирайте нас у мамы. Мама хорошая, она нас любит. А голодные мы оттого, что дома кушать нечего, так как у мамы не хватает денег. Помогите нам, - убедительнее всех старался говорить старший сын Сашка, а младшие девочки просто плакали.

– Как же мы вам в этой ситуации поможем? – задумался растроганный председатель и взглянул на часы. До гудка оставалось 15 минут, пора было завершать собрание и принимать решение, а кроме того успеть одеться и добежать до автобусной остановки.

   Заместитель председателя, который до этого сидел молча, внёс конкретное предложение:

- Предлагаю оказать семье материальную помощь в размере 30 рублей.

   Предложение получило единогласную поддержку, гудок прогудел ровно в 17:00, и народ рванул к выходу.

   Казалось всё, карта общественности бита, но мудрый начальник завода не зря был капитан-инженером 1 ранга. Он связался с начальником родственного предприятия и решил проблему. Матросика под конвоем перевезли вначале на гарнизонную гауптвахту, а потом увезли в город Энск, где он продолжил службу вне зоны досягаемости чар любвеобильной кладовщицы. У неё же вскоре нашёлся другой ухажёр. А крепкая советская семья ввиду авторитарных действий руководства предприятия так и не состоялась.
 
   У детей героини судьбы сложились по-разному. Старший сын Сашка стал одним из «работников профсоюза»** городских таксистов-бомбил и был убит в лихие девяностые в одной из многочисленных «профсоюзных» разборок. Одна из дочерей закончила профтехучилище, занималась самодеятельностью в клубе и была завербована танцовщицей в какой-то бордель Амстердама. Как сложилась её карьера танцовщицы мне неизвестно.

   Самой успешной из детей оказалась младшая дочь. Она вышла замуж за некоего мелкого бизнесмена, владельца едальни «Рубцы по-Львовски» и теперь живёт в Закарпатье. Однажды она мне написала сообщение с ошибками в «Одноклассниках».  Но на мой вопрос о матери и как сложилась жизнь других братьев и сёстёр, я ответа не получил.



*   баталёрка - флотский аналог каптёрки.

**  «работники профсоюза» - так одно время в нашем городе называли рекетиров, вымогавших деньги водителей прямо на маршруте.