Партия жиронцев

               

   Мое путешествие по загадочной и всегда непредсказуемой Испании, приветливой к русским и волнующей воображение туристов во все века, оказалось настолько обширным и почти бездонным, несмотря на условленные 14 дней, что впечатления эти продолжают усваиваться и будоражить воображение по сей день. Поделюсь одним, не менее важным и запоминающимся – впечатлением о попутчиках, наших туристах, с коими бок о бок мы существовали в тесных стенах ставшего родным, автобуса что поднимал вверх дорожную пыль южной страны, накручивая километры по бескрайнему Пиренейскому полуострову.

  В самом начале путешествия все мы понравились друг другу, а наша гид, очень приятная, всегда улыбчивая девушка Людмила, так и ахнула, зайдя в первый раз к нам в автобус:
-Это же надо – такая редкая группа подобралась: все красавцы – как на подбор!
 Мы самодовольно заулыбались, сделав вид, что смущены – контакт был установлен и закреплён её таким непосредственным комплиментом. В  автобусе, как это обычно бывает во всех поездках (а мы к тому времени уже считались матерыми туристами), устанавливается довольно дружеская атмосфера, несмотря на разницу в возрасте и в социальном положении. Туристов из России на чужбине объединяет многое: и вынужденный отрыв от родины, не совсем привычные условия выживания в трясущемся транспорте, и знание только наших характерных шуточек и присказок, а также немного ироничное отношение к родной стране, несмотря на обостряющееся за кордоном чувство патриотизма. В путешествии могут подружиться люди абсолютно несовместимые, которые вряд ли стали бы общаться при любых других условиях. Конечно, при расставании все всегда обмениваются телефонами и электронными адресами, но почти никто никогда не пользуется ими, за редким исключением. Так в поездке по Швейцарии мы познакомились с одной семейной парой, с которой не теряем связи по сей день. Но это бывает весьма редко, в основном люди объединяются на время, а со стороны может показаться, что они закадычные друзья: ходят сплоченными рядами, вместе посещают кабаки и довольно эмоционально обсуждают всё, что происходит вокруг, как самые близкие люди. Как правило, в подобных длительных путешествиях бывает очень весело: люди ищут выход невольному затворничеству и волнению, присутствующему в любых перемещениях, особенно, ежели в них есть хоть малейшая доля риска. Пользуясь приобретённым опытом автобусных туров, могу сказать, что в каждой поездке места располагаются всегда на удивление одинаково. Переднюю часть автобуса занимают пенсионеры, причём каждый раз находится парочка совсем древних старичков, которые обязательно всё у всех переспрашивают, не понимая очевидных и простых вещей.  Могут в середине поездки задать наивный вопрос: в какой стране они находятся и тому подобное. Когда открывается, что эти персонажи родились чуть ли не в позапрошлом веке, то остальные члены экипажа не перестают удивляться, как эти герои осмелились отправиться так далеко и на какие средства. Вызывает удивление и то обстоятельство, как при их забывчивости и вечном непонимании они умудряются не отставать от группы и каким-то чудом добираются вместе с остальными до конца поездки.
     Компания пенсионеров, как правило, бывает самая многочисленная, а посему диктующая свои условия и правила. Костяк этой группы составляют по обыкновению совсем ещё молодые бойкие пенсионерки в районе шестидесяти лет, самые громкоголосые и активные: во всё суют нос и всё постоянно комментируют. Эти энергичные женщины устанавливают между собой прочные контакты и держатся сплочённо. Вторую, заднюю часть в автобусе занимает более молодая публика от двадцати до пятидесяти, причём людей среднего возраста бывает отчего-то совсем немного: либо молодежь, либо пенсионеры.  Поэтому «средние» общаются, как с совсем молодыми, так и с людьми постарше, образуя некий довольно разношёрстный коллектив, за исключением тех парочек, что отравились в романтическое путешествие и предпочитают держаться особняком. Как правило, самая продвинутая и интересная публика всегда оказывается на галёрке – в хвосте автобуса: это люди, покупающие путевки в последнюю очередь, спонтанно, либо по причине нехватки времени не заботятся об удобстве. Но есть среди них и такие, как мы  с мужем, которые просто не хотят находиться среди вечно недовольных дамочек и предпочитают душевный комфорт. И на этот раз публика вокруг нас подобралась интересная, мы быстро перезнакомились между собой и уже на второй день путешествия не представляли себе существования друг без друга. Старались помогать сидящим рядом, обменивались путеводителями и угощали соседей чем-нибудь вкусным.
  Пора описать вам наших попутчиков. Впереди нас сидел весьма упитанный мужчина средних лет из Воронежа, который со временем превратился в нашего негласного лидера. Он лучше остальных был подкован в вопросах истории и великолепно ориентировался в картах и схемах, с собой он прихватил самые точные планы испанских городов и никогда не слушал экскурсоводов, так как знал обо всём лучше и больше. Звали его Эдик, а трудился он администратором в закусочной. Его сосед был из Великого Новгорода по имени Ростислав – крупный рыжеволосый парень, системный администратор местного банка. Со временем ребята сдружились и грамотно дополняли друг друга: технарь Ростик и эрудит Эдик составляли прочный союз и крепкую основу нашей автобусной Камчатки, консультируя соседей по любым вопросам. Слева от нас располагалась очень приятная семейная пара элегантного возраста, оба профессора экономики, преподающие в Краснодарском университете. С супругами общаться было на удивление легко и душевно: редкое остроумие Ибрагима Афанасьевича и обаяние его жены Лилии не могли оставить равнодушными никого из окружающих. Лысеющий бодрый профессор почти каждый новый пейзаж за окном, либо реплику нашего гида Людмилы комментировал по-своему,  невозмутимо и тонко иронизируя, чем вызывал хохот близ сидящих и недоумение остальных попутчиков: над чем всё время смеётся галёрка  понять остальные так и не могли. Кроме того, Ибрагим был кладезем всех самых смешных анекдотов, поэтому скучать  во время длинных утомительных переездов нам не приходилось. Позади супругов, на самом последнем кресле, ехал самый молодой парень, Валера из Северодвинска: высокий и плечистый молодой человек, не расстающийся с видеокамерой, в перерывах запивавший впечатления местным пивком. Кресло рядом  с ним пустовало, вернее, весь последний ряд, поэтому нашему оператору несказанно повезло: он один занимал все пять мест и время от времени, особенно после пивных перерывов, укладывался спать во весь свой богатырский рост.
  В начале путешествия мы с удовольствием знакомились между собой и охотно общались  с теми, кто ехал в центральной части автобуса: молодыми пенсионерками и их мужьями. Но мирная непринужденная атмосфера длилась недолго, и, к сожалению, исчезла уже на второй день пути, как только Людмила выдвинула на повестку дня обсуждение свободного времени…
 Дело в том, что программа тура была чётко спланирована буквально до минуты, оставался только один день, последний, без какой либо определённой программы. Он значился в плане путешествия как свободный, но Людмила сказала, что группа всё равно должна будет принять решение: либо мы остаёмся в Ллорет-де-Маре, где будет последняя ночёвка и свободное время проведём на море, либо мы выезжаем на целый день в  город Жирону, по дороге посещая музей Сальвадора Дали в Фигересе. Людмила попросила всех подумать над этим вопросом. Когда мы с мужем услышали, что есть возможность прибавить к нашему туру ещё два испанских города – несказанно обрадовались этому обстоятельству. Громко рявкнул сидящий сзади Валера: « Жирона, конечно – они ещё думать будут!» Ему ответил повернувшийся назад Эдик: « Вот так удача! Я и мечтать не мог, что будет возможность туда съездить, но на всякий случай прихватил с собой путеводитель по Жироне – город потрясающий, не пожалеете!» Его поддержал и Ростислав. Профессор Ибрагим с женой дружно закивали: «Отдохнуть мы и в Геленджике сможем, а Жирону посетить не каждый день удаётся!»
  «Как замечательно,- подумала я,- все наши туристы тоже за поездку – будет столько впечатлений!»
  Но тут Людмила вновь вышла в проход и  объявила в микрофон:
 - И что же вы решили? Кто за отдых на побережье?
Передняя часть автобуса уверенно закудахтала со всех сторон:
 - Хотим отдохнуть, надоело мотаться по одинаковым местам! Одним городом больше – одним городом меньше – всё равно всё сольется! Зато какое счастье целый день  купаться в Средиземном море! Мы  - за отдых!
 - Ну и славненько! – С облегчением выдохнула Людмила и уже повернулась, чтобы приземлиться, как её окликнул Эдик:
 - Людочка, куда же вы? А нас вы спросили? Подойдите сюда, к нам на Камчатку – у нас есть другое мнение.
Недовольная сопровождающая принялась пробираться в хвост автобуса, попеременно получая напутствия со стороны впереди сидящих туристов:
 - Люда, не поддавайтесь, мы же всё решили!  Большинство хочет отдыхать – не слушайте их!
 До нас добралась уже немного взвинченная:
 - Ну что вы тут народ неправильно настраиваете? Только воду баламутите! Группа приняла решение! 
 - А нас не спросили? Мы тут все за Жирону!
 - Кто это тут за Жирону?– спросила Людмила с кислой  улыбкой.
Она попросила поднять руки, кто был настроен на экскурсию. Вся галёрка дружно подняла ладони. Но нас было немного, гораздо меньше, чем ленивых пассажиров. Всего 10 человек.
 - Вы же сами видите  - вас меньшинство… Так что будем отдыхать, и точка.
 - Никакая не точка,- Эдик поднялся в полный рост,- я вам сейчас расскажу, что вы потеряете, не побывав в Жироне!
  Он принялся красочно описывать все прелести этого города и близлежащего Фигереса, вошёл в раж, был убедителен и эмоционален – мы таким нашего соседа ещё не видели. Казалось, что туристы его заслушались, сейчас осознают свою ошибку и передумают оставаться на побережье. Мне так казалось - иначе и быть не могло! Наконец Эдик остановился, всё ещё тяжело дыша от эмоционального напряжения. Несколько секунд длилась тишина, так бывает порой в театре, когда  заканчивается гениально сыгранная пьеса, и перед аплодисментами какое-то время длится пауза, когда зритель всё ещё пребывает во власти искусства и не может покинуть созданный актерами мир.
  Так было и в этот раз. Затем сквозь умиротворение тишины в салон ворвался незнакомый властный баритон пожилого мужчины. Он, судя по всему, взял на себя смелость быть голосом большинства туристов:
 - Молодой человек! Вы слишком напористы и далеко пойдёте… Но умерьте свой пыл – здесь он ни к чему. Посудите сами: подавляющее большинство здесь люди немолодые, быстро утомляются, да и вы сами устанете от длительных переездов – уверяю вас!
 - Я лично покупал экскурсионный, познавательный  тур, а не лежачий! Ежели вам хочется отдыхать, так это можно было сделать и дома на собственной кровати! – бойко поддержал товарища Ростик. (Эдик добавил в том же духе). - убрать
Автобус при этих словах зашумел, послышались реплики, то справа то слева, недовольство и явное осуждение нашего эрудита. Его перебили голоса недовольных, и уже было совсем забросали унизительными репликами и оскорблениями, и тут наш профессор  встал во весь свой небольшой рост. Взоры устремились теперь к нему.
 - Друзья, только не создавайте здесь поле боя – не тот случай, мы все тут в равном положении, приехали отдыхать, познавать страну, кому-то хочется одного, а кому-то другого –  нам был предложен выбор, и мы честно ответили. Что же тут плохого? Зачем ругаться и оскорблять друг друга? Большинство хочет сидеть  в отеле – пожалуйста, но выслушайте и нашу позицию: мы считаем, что вы только  выиграете от посещения Жироны!!!
  Профессору не дал договорить шквал новых оскорблений и неистовых выпадов. Казалось, что разом высказывались сразу все сорок человек – никто не оставался равнодушным. Атмосфера в салоне напоминала встречу представителей враждующих политических партий накануне выборов. Бедная Людмила не знала, что предпринять: она металась по салону, пыталась хоть как-то навести порядок, кого-то в чём-то убеждала, старалась сохранять спокойствие, было видно, насколько ей неприятна вся эта ситуация…. Она  обращалась к пассажирам  через микрофон, но в общей многоголосице её слова беспощадно таяли, заглушаемые неожиданной агрессией большей части нашего коллектива.
 Автобус наш меж тем продолжал стремительно мчаться по полупустым автодорогам Арагона. Пейзаж за окном мелькал весьма унылый, без каких-либо признаков растительности и жизни, словно мы ехали по лунной пустыне, а не по одной из самых ярких и красивейших стран Европы. Таков суровый и отнюдь не ласковый Арагон.  И это тоже одна из сторон многоликой Испании. Но мы не глядели по сторонам и ничего не замечали, не до того было – в нашем передвижном доме шла самая настоящая битва.
   Казалось бы, простой вопрос по выбору мероприятий вызвал волну агрессии и череду едких нападок. Эмоциональный градус с каждым мгновением только усиливался. Людмила пыталась восстановить утерянное равновесие и обеспечить долгожданный покой, но у неё ничего не получалось, её не слушали, и несомненный авторитет этой красивой и уверенной в себе женщины не имел в эти минуты никакого значения. Спорили уже ни о чём, но до хрипоты: стороны пытались уже не агитировать за свой вариант (это всё равно было бы бесполезно) а побольнее оскорбить противника. С трудом понимала, какое обстоятельство так завело наших пенсионеров? Ведь их было большинство, и беспокоиться им было не о чем, тем более они заручились поддержкой местной власти в лице Людмилы. Мы же смирились с тем, что группа в Жирону не поедет, предпочитая отдых. Но оппозиционерам этого было мало – им нужно во что бы то ни стало переубедить нас, прищемить наш пыл и жизненное неравнодушие. Уверена, что в глубине души, особенно после выступлений Эдика и Ибрагима,  многие загорелись поездкой в Жирону и Фигерес, но предпочитали придерживаться мнения большинства.  Только одна туристка почтенного возраста осмелилась пойти против коллектива. Когда проводили голосование, она, несмотря на то, что сидела в самом начале автобуса – подняла руку за Жирону… Позже Лидия Яковлевна призналась нам, что на неё подействовало выступление Эдика. Она ничего не знала об этом городе, и ей, копившей целых три года деньги на эту поездку, работая посудомойкой в ресторане, захотелось в что бы то ни стало прибавить к своим впечатлениям ещё и Жирону, а также музей Дали.
 Что тут началось! Её тут же принялись клеймить позором свои, такие же старушки, считая сумасшедшей! Она не выдержала, и прихватив дорожную сумку, покинула элитное место, под свист и осуждения, (она) доковыляла до хвоста автобуса и попросила разрешения занять кресло позади нас, рядом с Валерой, чем вызвала его явное недовольство (а как же он теперь будет высыпаться?), но он лишь сухо кивнул – галантно не показывая своего испуга. Лидия Яковлевна принялась знакомиться с нами. 
 - Я  больше не могу там находиться! Они, как с цепи сорвались – слышат только себя! Я копила деньги не для того, чтобы пузом кверху лежать, а узнавать что-то новое, и, пусть я быстро не могу ходить, но с удовольствием прогулялась бы по этому городу. Ведь в каждом новом месте свой неповторимый аромат и привкус. И для его открытия совсем не обязательно посещать все знаковые туристические места, достаточно пройтись по одной из центральных улиц, заглянуть в  кофейню, сувенирную лавочку, а еще просто присесть на скамеечке на бульваре и понаблюдать….
Мы  же  сразу же прониклись симпатией к искренней и смекалистой старушке и записали ее в свои ряды, а позже и в партию жиронцев…

 Итак, нас стало уже 11. Но всё равно этого не хватало, чтобы одержать победу над остальными и уговорить Людмилу на заветную поездку.
  А ей ещё долго не удавалось унять спорщиков.
 Снова зазвучал нервный и уже хорошо знакомый баритон с передних рядов. Он позорил перебежчицу и пытался унизить поступок смелой пенсионерки, называя его «бегством на Камчатку». Оратор выделялся среди остальных пассажиров и звали его Евгений Павлович. Это был мужчина солидных размеров, с внушительно откормленным холёным лицом и красной кожей в области шеи, этакий тип успешного дельца или предпринимателя.   Его сопровождала супруга, хорошо ухоженная дама средних лет, высокомерно разговаривающая с окружающими. Мне эта парочка не понравилась с самого начала. Как правило, их типажи широко распространены, особенно среди туристов: претендуя на элиту общества, такие без конца  качают права и вечно всем недовольны. Вот и сейчас Евгений и его жена Маргарита выступали больше всех, пытаясь доказать галёрке, что есть хорошо, а что – плохо. Тон и манера разговора  возмутили даже вечно спокойного  и невозмутимого Валеру, он проснулся и принялся размахивать руками, отвечая оппонентам в их же манере, нагло и с присущей ему прямотой.
  Я больше не выдержала  и отгородилась ото всех наушниками. Помогло, но мало – сквозь любимые мелодии до меня все доносились обрывки фраз: « Возмутители спокойствия», «неистовые туристы», «ретрограды» и пр.
  Спор утих только к вечеру, когда наш автобус подъехал к очередной остановке: туристы вырвались на долгожданный воздух, дорвались до вожделенных туалетов и, заправившись едой в придорожном трактирчике, заметно повеселели.  Когда все снова оказались внутри салона –  боевое настроение бесследно прошло, и, как ни в чём не бывало, все принялись за свои привычные дела: шелестели пакетами, что-то жевали, глазели в окно, дремали или вели беседы со своими соседями.
  Но с того дня публика чётко разделилась пополам, и при каждом удобном случае нас, любознательных туристов, что голосовали за экскурсию в Жирону, старались как-то подколоть, уязвить, подчеркивая наше неистовое желание посетить никому из нас не знакомый пока что город. Постепенно это положение переросло больше в шутливую форму, но в каждой шутке всё равно есть доля правды. Наша остроумная компания отвечала тем же, мало того, это обстоятельство скрасило наше трудное и весьма утомительное путешествие по жарким дорогам Испании:  мы то и дело вворачивали шутки, связанные так или иначе с пресловутой Жироной, подчёркивая и усиливая  наше  желание там побывать.
 Например, возвращаемся мы после очередной экскурсии, и кто-то из нас нарочито громко сообщает: «Хорош город, скажем, Толедо, а Жирона всё равно лучше!»
 С тех пор мы стали называть себя «партия жиронцев» и даже написали шуточный устав,  вожаком партии единогласно выбрали Эдика, а идеологом – профессора Ибрагима. Нападки ещё больше сплотили наш небольшой коллектив. Самый подкованный и эрудированный из нас, безусловно, был Эдуард.  При кажущейся неповоротливости и неуклюжести, он развивал невиданную скорость и поэтому всюду поспевал, находя в незнакомых городах кратчайшие пути, малоизвестные памятники культуры, самые вкусные и недорогие ресторанчики. Его способности ориентироваться, не зная испанского, мог позавидовать любой. Жиронцы старались равняться на него и быть поблизости. Была у лидера нашей стихийно созданной партии смешная привычка время от времени снимать очки в толстой оправе и нервно почесывать переносицу. Проделывал он это, как правило, перед принятием важного решения.
   Наша дружная компания посещала таверны и кафе, стараясь держаться только  вместе, а, когда мы  дегустировали местное вино, первый тост звучал одинаково: «За Жирону!». Во время длительных переездов зря время не теряли, разработали даже своё партийное приветствие, заключающееся в покачивании из стороны сторону открытой ладони, повернутой к собеседнику. Теперь мы именно так здоровались друг с другом. Окружающие только недоуменно фыркали: мол, совсем спятили эти жиронцы!
Сами мы вошли в образ яростных приверженцев этого города, и уже к самому концу поездки, когда время приближало нас к решающему свободному дню, сомнений  ни у кого не оставалось: нужно было доказывать слова поступками и во что бы то ни стало посетить город-мечту…
  Большинство снисходительно вопрошало:
 - Неужели у вас хватить сил и наглости самим отправиться в свою Жирону?
 - Несомненно. Будут и силы – было бы желание. Ну как мы можем не посетить столь прекрасный город? Ведь о нём мы грезили с самого детства,-  отвечали мы в духе членов партии жиронцев.
 Юмор был основой нашего общения. Так профессор предложил присвоить название проходу между креслами в нашем автобусе в лучших местных традициях. Дело в том, что в каждом испанском городе  есть главная улица, и называется она всегда одинаково – Гран виа. Так, проход был назван, естественно - Гран виа. 
  За день до пресловутого свободного дня Лариса отправилась по Гран виа в нашу сторону:
 - Дорогие Жиронцы,- начала она,- вы еще не передумали насчет экскурсий?
 - Обижаешь,- отозвался Эдик,- ждём-не дождёмся встречи с прекраснейшим городом Испании!
 -Тогда я предлагаю переголосовать… Если будет хотя бы 50 процентов «за» – мы поедем, но никак не меньше. Вы согласны?
У меня зародилась надежда, а вдруг кто-то под влиянием наших пламенных речей в защиту Жироны передумал и тоже «за»?
 Но чуда не случилось, и голоса распределились точно так же, как и в прошлый раз: 11 человек за Жирону, остальные 28 против и один человек воздержался.
  Даже во время самых горячих наших споров один турист оставался равнодушным к происходящему. Им оказался неприметный с виду человек, маленького роста, средних лет, сидящий напротив дверей, всегда отвернувшийся к окну, отчего лица его никто не запомнил. Зато фамилию  его выучили все, так как во время ежедневных перекличек перед стартом экипажа она вызывала улыбки, чей-нибудь  обязательный смешок или рождённую спонтанно шутку. Дурняшев была фамилия этого странного человека, который никогда не выходил из автобуса во время экскурсий, предпочитая вместо этого оставаться в душном раскалённом салоне питаться баночным йогуртом или супом из пакетика. Зачем же тогда он отправился в столь длительное путешествие – недоумевали мы. Кто-то из попутчиков спросил у Дурняшева ( имени его тоже никто не запомнил) напрямую об этом. Потом сильно пожалел о своём любопытстве. Странный турист смерил соседа таким взглядом, что у того похолодело внутри. Единственное, что удалось узнать про Дурняшева, так это то, что он работал сантехником, и в тур отправился якобы повысить свой профессионализм, изучая испанскую сантехнику в отелях. Поэтому памятники истории  его никак не волновали, ровно как и фотографирование на фоне оных, а на посещение ресторанов на у него просто не было средств. Нетрудно догадаться, что он и был тем самым равнодушным, что воздержался при голосовании.
  Поведение сантехника вызывало недоумение у всех членов нашей тургруппы, но именно он, сам того не ведая, послужил началу примирения наших спорщиков. Разговоры о неоднозначном поведении Дурняшева были притчей во языцах, и нам ничего не оставалось, как невольно объединиться в непонимании позиции сантехника. Мы забывали, что стоим по разные стороны баррикад, и совместно обсуждали попутчика, ибо даже у самых ветхих пенсионеров имелось нескрываемое любопытство к стране, ее истории и чудесным памятникам старины и дивной природы.
    У Дурняшева отсутствовала способность любоваться красотой местных пейзажей, он не интересовался архитектурой, не рассматривал местных жителей, не покупал сувениров – зато он не пропускал возможности посещать сортиры, какие только попадались на нашем пути, и в каждом отеле, как он объяснял, изучал сантехнические шедевры и любовался конструкцией унитазов. Такой вот увлечённый профессионал нам попался. Его присутствие смягчило обстановку в автобусе, теперь если и вспоминали о Жироне, то всё больше с юмором, легко подкалывая нашу партию, а мы  отвечали в том же духе необременительного острословия и самоиронии.
   Время пролетело быстро, города мелькали за окнами стремительно, длинные дороги Пиренейского полуострова мы переносили на удивление легко, развлекая друг друга беседами и придумывая всё больше шуток по отношению к нашей стихийно созданной партии. От нечего делать мы продолжали заниматься разработкой основных партийных лозунгов и постулатов. А муж всё это старательно фиксировал на бумаге. Так, одним из лозунгов на пути основной цели нашей партии был следующий: «Испания. Без паники». Расшифровывался он следующим образом: член партии жиронцев на пути к городу мечты не должен суетиться и спешить – только тогда он сможет приблизиться к основной цели…
    Наконец подошло время последнего дня путешествия. Теперь мы должны были  отстоять своё право называться жиронцами и обязательно, чего бы это нам ни стоило, съездить в город мечты самостоятельно. Все последние дни велась тщательная подготовка к этому. Эдик, обложившись самыми подробными  картами Каталонии, выбрал наиболее удобный маршрут: из нашего отеля на побережье до Жироны можно было добраться на местном поезде, посетив по дороге Фигерес.
  После завтрака в отеле мы собрались в холле и склонились над картой – наш руководитель давал последние наставления. В это время к нашей группе подошла Людмила.
 - Решили-таки отправиться в Жирону самостоятельно?
 - Да, именно так – а как же может быть иначе? Для чего мы вообще тряслись в этом тарантасе? – невозмутимо и со всей серьёзностью ответил ей Ибрагим.
 - Хочу вас предупредить – зря стараетесь! В прошлой поездке нашлись умники и тоже отправились сами.
 - Ну и?
 -Так и вернулись ни с чем – только деньги на билеты потратили!
 - Они заблудились?
 - Нет. Дело в том, что в Фигересе обычно бывает длиннющая очередь в музей.  Экскурсоводы заранее бронируют билеты, а вам придётся отстоять несколько часов в кассы, освободитесь вы только к вечеру. И в свою Жирону просто не успеете! Так что выбирайте: либо Жирона, либо Фигерес.
 - Мы побываем и там, и там! - уверенно  и спокойно ответил Эдик,- у нас всё получится!
 Людмила фыркнула:
 - Сколько работаю гидом – таких одержимых встречаю в первый раз!
 - И уж точно в последний! – добавил Ростислав,- ведь у нас не просто группа туристов, а партия!
Из-за плеча Людмилы глядели недобрые глаза Евгения Павловича.
 - Ну-ну,- пробурчал он себе под нос и, напевая Антоновскую «Мечту», важно удалился. 
 Когда мы вышли из отеля, заметили, что небо обложило тучами, и утренняя погодка была далека от той безмятежной и ласковой, что  в нашем представлении должна господствовать на Средиземноморье.
Можно было слегка позлорадствовать относительно отдыха большей половины нашей группы, но мы даже не подумали об этом – ведь сегодня вплотную подошли к мечте, и нужно было не промахнуться  и доказать оппозиционерам свою правоту.
   Благополучно добравшись до электрички, мы купили билеты и принялись ждать поезда. В каждой стране существуют свои правила покупки билетов и тонкости, которые сразу распознать просто невозможно. Нас могла предупредить Людмила ( наверняка за десять лет поездок она изучила особенности покупки билетов), но делать этого не стала – мол, ввязались в авантюру – выкручивайтесь сами. Оказывается, купленный в кассе билет на пригородный поезд необходимо прокомпостировать ещё в здании вокзала, иначе он считается недействительным, а контролёры ходят в обязательном порядке  и подвергают нарушителей солидным штрафам. Испанского из нас никто не знал, поэтому Эдик, покупавший билеты, стал беспокоиться по поводу того, что кассирша что-то эмоционально кричала ему вслед… Пока мы строили предположения, бурно и громко обсуждая, к нам подошёл тучный черноволосый господин средних лет, типичный представитель местного населения и заговорил с нами по-русски!!!  На наше счастье, он неплохо знал наш язык и подсказал, где следует пробить билеты. До прихода поезда оставалось минут пять, и наш рулевой побежал искать эти компостеры – мы же стали нервничать, ожидая Эдика.
 Тут в толпе пассажиров на перроне мы увидели знакомые куртки…
Их было немного, человек семь, и все они были из нашей группы, причём принадлежали к той её части, что отчаянно голосовала против Жироны. И, что было самым удивительным – среди прочих заметили мы Евгения Павловича с супругой! Вот когда мы могли бы с ними поквитаться! Затаиться и злорадно наблюдать, как пришедшие контролёры станут штрафовать наших оппонентов.
  Наша единственная пенсионерка, Лидия Яковлевна, всплеснула руками:
 - Батюшки, а они наверняка про компостеры не знают – надо сказать -, и засеменила к соотечественникам.
  Мы стояли поодаль и наблюдали, как удивлённо вздернулись брови Евгения Павловича и суетливо принялись озираться остальные. Занервничали – стало быть, услышали о таких правилах, как и мы - впервые. К ним тотчас же рванул Валера, отдав нам с мужем на хранение тяжеленный коффер с видеоаппаратурой. Быстрым движением он собрал билеты вновь пришедших и умчался вслед за Эдиком.
  В это время к перрону неспешно и торжественно, как это всегда бывает, стал причаливать местный поезд, на вагонах которого гордо значилось «Лоррет-де-Мар – Жирона». Наши попутчики с растерянными и  извиняющимися лицами, наполненные аналогичными эмоциями беспокойства, придвинулись к нам и  образовали единую группу туристов из России.
 - А, если они не успеют? - деловито спросил Евгений Павлович.
 - Дождемся следующего поезда.
 - Но ведь он по расписанию только через три часа!
 - Испания. Без паники! - спокойно ответил Ибрагим.
Двери открылись, но мы не заходили, сиротливо оставаясь на платформе. И вдруг увидели в конце перрона бегущих Эдика и Валеру, они махали нам, чтобы заскакивали в вагон. Только мы это проделали - двери закрылись и поезд поплыл. Через некоторое время подошли и запыхавшиеся ребята, пробиравшиеся по вагонам.
  Их принялись благодарить, после все расселись по бархатным креслам с высокими спинками. Компания наших оппозиционеров расположилась, всё же немного поодаль. И больше мы с ними не разговаривали – на лицах бывших спорщиков читались растерянность и напускное равнодушие. Вели себя так, как будто и не было этих многочасовых дискуссий и насмешек над «жиронскими романтиками».
  Через полтора часа поезд уже подъезжал к вокзалу Фигереса – первой намеченной на сегодня цели. Вспомнились слова Людмилы относительно километровых очередей…
  Сопровождающая не обманула нас – разношёрстная и многоголосая толпа туристов со всего мира тянулась от касс музея далеко на улицу  и выходила чуть ли не на проезжую часть.
  Мы понуро пристроились в конец очереди и принялись соображать и подсчитывать шансы попадания в музей Дали.
    Через десять минут стало очевидно, что Жирона насмешливо помахала нам рукой – весь день придётся провести здесь…
 Не сразу сообразили, что Эдика рядом не было – он куда-то исчез, зато появился, как всегда деловой, энергичный, вечно спешащий. Он махал нам какими-то зелеными бумажками и жестами показывал, чтобы мы перемещались в начало очереди. В полном недоумении отправились за нашим предводителем. Как раз в это время к нам примкнули остальные туристы, включая Евгения Павловича, Эдик помахал и им, приглашая за собой.  Оказалось всё очень просто. Эдуард сообразил, что стоять нам никак нельзя – не попадём в Жирону, что для члена партии жиронцев непростительно, и тогда он прошёлся вдоль очереди, вслушиваясь в речь туристов, что стояли поближе к кассам. Ему посчастливилось – он заметил соотечественников, позже выяснилось, что из Петербурга. Наш рулевой попросил оказать землякам помощь – купить билеты. Русские не смогли отказать своим и мы, опьянённые успехом, уже входили в знаменитый на весь мир театр-музей Сальватора Дали…. 
   Посвятив два часа жизни шоу сюрреализма и повысив свой интеллект и культурный уровень новыми впечатлениями, уставшие и возбуждённые, мы приближались к главной цели нашего путешествия –  Жироне, сделавшейся, благодаря недовольству некоторых соотечественников, невероятно желанной и манящей…
  Не веря собственным очам, преисполненные детской радости, рассматривали мы красивую вокзальную вывеску « GIRONA».
 Наверное, каждый из нас боялся разочарований и поэтому сейчас, затаив дыхание и не отвлекаясь на пустые  разговоры, внимательно рассматривал незнакомый город.
Не знаю, какие чувства посетили компанию Евгения Павловича, возможно, самые противоречивые, но они тоже отчего-то были счастливы и радовались не меньше нашего. Но по-прежнему предпочитали держаться от нас отдельно, следуя чуть поодаль, но в пределах видимости.
   Впереди шёл, вернее, летел, торопливо и важно, как вожак стаи, Эдик, остальные еле поспевали за ним. Отстать от него было бы глупо – только этот человек мог без знания языка великолепно ориентироваться в чужих городах, и все это прекрасно знали. С ним  было надёжно и комфортно везде.
  Жирона нас никоим образом не разочаровала. И даже больше: вожделенный город изумил и поразил до глубины души.  А удивил он своей неожиданной лиричностью и акварельной красотой.
Самобытный и ни на что не похожий: брусчатка крутых улиц, многочисленные арки и лестницы, увитые зеленью…
    За три  часа мы сумели обежать весь исторический центр, совершить неспешный променад вдоль  набережной реки Оньяр, пересечь её по трём оригинальным старинным мостам и прогуляться по длинным красивейшим бульварам Жироны. По дороге заходили в магазинчики и запасались сувенирами.
   Жирона хранит в своих камнях историю, как испанскую, так и французскую – отсюда эклектичность построек, ведь город находится совсем рядом от границы с Францией и одно время был в её власти. Напоминающие Париж и другие французские города улочки, романтичные милые вывески и фонари,  средневековые готические храмы и какие-то нереальные, как из фильмов про мушкетёров, дворы и башни, годящиеся скорее для театральных декораций. Отсюда ощущение нереальности происходящего вокруг и присутствия в какой-нибудь пьесе Лопе-де-Вега…
     После напряжения бесконечных споров на протяжении  всей поездки наступило долгожданное умиротворение и безмятежное неземное спокойствие. Город казался прозрачным, чистым, как слеза. Не могу сказать, отчего возникло такое странное впечатление. Не у меня одной. Ощущение чистоты и умытости. И в душах всех нас царило это удивительное светлое настроение. Непременно хотелось кричать что-то, глупо смеяться,  прыгать до неба,  а также надолго запомнить эти бесценные мгновения счастья, сохранить в  сердце, скрепив их прощальным праздником. Для этого наша компания отправилась в выбранную Эдиком таверну, разместилась за большим столом среди изразцов и причудливых цветов в огромных кадках. Заказали красное вино и паэлью. Вдруг заметили, как в нашу таверну входят бывшие оппозиционеры и располагаются за столиком у окна…
  Через некоторое время, после череды тостов, которые все до одного посвящались Жироне, официант принёс бутылку дорогого испанского вина, которое мы не заказывали. Он сказал, что нам просили передать… Не трудно было догадаться от кого. Только мы собрались поблагодарить за подарок, как увидели пустой столик у окна – наши попутчики скромно удалились.
   В тот же вечер за ужином, который был прощальным (на утро мы покидали Испанию) наша группа, бурно отмечала удачное путешествие.  Заметили заинтересованные, немного завистливые взгляды остальных туристов, кто не попал в Жирону. Позже выяснилось, что вслед за группой Евгения Павловича на экскурсию отбыла ещё одна часть туристов, которая так и не доехала до Жироны, они на весь день застряли в очереди в музей Дали… И сейчас, скорее всего, жалели о своих бывших пламенных речах в пользу отдыха на море. К нам подходили и расспрашивали о сегодняшней поездке. В отличие от прекрасной жиронской погоды, В Ллорете-де-Маре весь день лил нудный, не прекращающийся дождик, и большей части наших соотечественников пришлось провести день в отеле.  Зато у Евгения Павловича было отличное настроение. Во время того самого ужина он встал и предложил тост за «партию жиронцев» - увлечённых  и отважных туристов, к тому же великодушных и дружелюбных. После чего он подошел к нашему столику и крепко пожал руку Эдуарду.
    Людмила же только пожала плечами, но бокал за нашу партию осушила, равно, как все остальные. У нее и так нервы были на пределе. Дело в том, что накануне произошёл неприятный инцидент. В автобус после ночёвки в отеле не вернулся сантехник Дурняшев, оставив на столике записку, в которой сообщал о своём намерении остаться в Испании… Стало понятным его неадекватное  поведение и равнодушие к происходящему. Людмила носилась, звонила в посольство, старалась как-то сгладить произошедшее. И, хотя эпоха социализма давно канула в лету, и к эмигрантам отношение поменялось, всё же у всех остался не совсем приятный осадок от неожиданного бегства нашего попутчика. Зато это обстоятельство окончательно примирило нас с остальными туристами, и на следующий день мы, как и в начале путешествия, держались сплочённо, обсуждая две самые горячие темы: поступок Дурняшева и наш «жиронский прорыв».
  Грустно было расставаться с полюбившейся страной, с яркими впечатлениями, которые теперь должны были перейти из реальности в статус воспоминаний. Всего в той поездке было в избытке, до краёв: эмоций, ощущений, волнения, веселья, радости, а главное -  человеческого общения, сердечного тепла… В путешествия отправляешься ведь не только за самобытными впечатлениями от увиденного на чужбине, но и за участием в необычных ситуациях на грани приключений, а также за новыми знакомствами, за соприкосновением с теплом человеческих сердец.
  И, хотя ни с кем из наших «жиронских» друзей мы не продолжили общения после поездки ( тогда ещё не принята была переписка по социальным сетям) – память о них осталась и не оборвалась и по сей день. А тогда на пути на родину, проезжая по странам Европы, мы всё также продолжали хохмить и веселиться с той лишь разницей, что теперь к нам присоединялись пенсионеры, подходили, делились впечатлениями, рассказывали свои анекдоты и смешные случаи из этого путешествия. Удовлетворённый Эдик продолжал просвещать окружающих,  увлечённо комментируя увиденное за окном. А профессор предложил переименовать автобусную магистраль из «Гран Виа» в «Виа Виктория» – проспект победы. Его поддержали и утвердили название большинством голосов.


                Эпилог. 
   Прошло десять лет с того нашего путешествия в Испанию. Впечатления и те острые первичные ощущения стали понемногу тускнеть и превращаться в далёкое прошлое, как вдруг Испания снова напомнила о себе, видимо, чтобы не забывала я свою принадлежность к партии жиронцев.
  Как-то летним погожим днём я забежала в кафе выпить кофе глясе  с моим любимым миндальным круассаном. Устроилась поудобнее и принялась набрасывать в  своём блокнотике идеи для будущих рассказов, как почувствовала чей-то взгляд. Смотрел мужчина средних лет, одетый по офисному: в пиджаке и галстуке, сидящий за дальним столиком и беседующий с таким же чиновником. Скорее всего, они были коллегами и что-то живо обсуждали, перед ними был открыт ноутбук, и они, судя по всему, о чём-то спорили, ища подтверждение на экране монитора. «Рабочая встреча, а в голове – женщины»,- подумала я про глазевшего на меня мужчину.
  В тот день я в кафе задержалась  - позвонила подружка и, как обычно, с подробностями рассказывала о своём новом романе. Мужчины в пиджаках деловое обсуждение закончили, скрепив сделку бокалом вина. Когда один из коллег ушёл, тот, что меня без смущения рассматривал – остался и сразу же подошёл к моему столику.
 - Не узнаешь? – господин улыбнулся мне.
 - Извините, не припомню…
Тогда он покачал рукой из стороны в сторону, как это делали «жиронцы» и я сразу же поняла, что передо мной Эдик, только повзрослевший, несколько раздобревший и ставший более респектабельным. Я тут же покачала ему рукой в ответ и пригласила присесть.
 Мы заказали вина в честь встречи. К счастью, нашлось испанское, красное, потрясающего вкуса, почти как в Жироне…
  Эдик расспросил о нас с мужем и начал свой рассказ. У него было чем поделиться. После той знаменательной поездки он всё чаще стал задумываться о том, чтобы посетить Жирону ещё раз, а возможно, открыть там своё кафе. Дело в том, что в родном Воронеже Эдуард занимался ресторанным бизнесом и весьма успешно. Приехав в Жирону, и очаровавшись городом окончательно, он продаёт свой ресторанчик в Воронеже и открывает небольшую кофейню в Жироне. Сначала дела шли замечательно, удалось не только встать на ноги в чужой стране, но и пустить там корни. В своём же заведении он знакомится с местной жительницей, каталонкой, и женится на ней.
Они объединяют свои капиталы (жена владела сувенирным магазинчиком), и тут Эдик совершает самую главную свою ошибку. Несмотря на недюжинную сообразительность, острый ум и деловую хватку, он оказался доверчивым романтиком и оформил купленный ресторан на имя супруги. Ему казалось, что их объединил не только бизнес, но и самые искренние неземные чувства… Вскоре выяснилось, что эту сделку супруга проворачивала совместно со своим любовником, и бедный Эдик оказался после развода фактически ни с чем.  Всё было заранее предусмотрено, а документы составлены таким образом, чтобы надуть незадачливого русского бизнесмена.
 - Я уже готов был паковать чемоданы и возвращаться в родной Воронеж, и начинать всё с нуля, как когда-то, хотел даже устроиться официантом… И тут в мою жизнь вмешалось чудо,- продолжил свой рассказ мой бывший попутчик, отпивая терпкий рубиновый напиток. - Ты не представляешь, кого я встретил случайно, перед самым моим отъездом в  Жироне на площади Независимости, так же в кафе, как сейчас тебя, я увидел…Евгения Павловича! Помнишь такого?
 - Ну а как же! Главный наш противник, превратившийся в конце путешествия в доброжелателя.
 - Мы обрадовались встрече, тогда-то я и поведал ему о своей беде.
Он мне посочувствовал, мало того, был наслышан о специфическом бизнесе испанских эмигрантов, выходцев из Африки, промышляющих отъёмом бизнеса у русских, коих развелось в Испании  в последнее время немало. Они договариваются с какой-нибудь девушкой лёгкого поведения, которая притворяется богатой испанкой, все документы поддельные, они объединяют бизнес, а затем жена объявляет мужу, что у неё любовник – следует развод, и доверчивый русский уезжает ни  с чем.  Я был неприятно поражён и благодарен Евгению за понимание. А дальше следует самое интересное. У нашего знакомого оказались хорошие связи в полиции, а сам он уже лет пять как перебрался с семьёй в Жирону, где открыл филиал своего банка, он же банкиром был, если помнишь. Оказалось, что его знакомый в полиции давно охотится на этих мошенников. Он предложил мне поучаствовать в поимке преступников, тех, кто стоял за моей жёнушкой. Я с радостью согласился, а пока Евгений Павлович предложил мне беспроцентную ссуду под покупку нового заведения. Я вначале отказался, кто знает, может быть, мне не удастся вернуть деньги, и я навсегда останусь должником? Но Евгений оказался великодушным: он предложил мне совместный бизнес. И мы открыли с ним небольшой ресторанчик, затем вернули мои деньги, помогли поймать группу мошенников из Алжира и разрослись до сети закусочных и кофеен. Кстати, недавно открыли первую кофейню в Москве.
 - Уж не эту ли? – догадалась я, взглянув на изысканное каталонское вино, от которого невозможно опьянеть – в голове, наоборот, прояснялось.
 - Ты угадала. Разве не вывеска заставила тебя заглянуть сюда?
 - Нет, я и не взглянула…
Название я прочитала на красивых бордовых салфетках - «Жиронские десерты».- Так передо мной владелец заведения! А я гляжу – официанты вокруг нас так и суетятся…
Мы заливисто засмеялись.
 - Мои поздравления! Не ожидала, что ярый антижиронец станет твоим партнером и единомышленником!
 - Я и сам не ожидал, как и то, что меня так лихо разведут!  И не где-нибудь, а  в любимом городе!  Много мы в жизни не ожидаем и никак не можем даже предположить,- Эдик предложил выпить еще по бокальчику,- вот, например, могли бы мы тогда представить, что наш сбежавший сантехник удачно раскрутится в Испании со своими сортирами?
 - Дурняшев? А про него что-то известно?
 - Да, мне Евгений Павлович рассказал, что он сумел неплохо заработать в качестве сантехника при отеле, правда на всём экономил - питался, как и тогда, одними йогуртами и кашами из пакетика, и в результате открыл свой частный сортир! А потом и сеть туалетов под собственным брендом «Дурняшефф».
Мы снова заразительно рассмеялись.
 - Выходит, он оказался вовсе не «дуняшевым», а им оказался я – лидер «партии жиронцев»! Вот ведь как бывает!
  Эдик снял очки (теперь они были в дорогой тонкой оправе) и смешно потёр переносицу - и я снова узнала в нём нашего бессменного рулевого.
 - А наш главный противник и спорщик – просто хорошим человеком,- добавила я.
 - Это самое главное в жизни: суметь разглядеть в потоке лиц и событий родную душу, не пройти мимо, узнать ее даже в вашем самом яром идейном противнике, а также быть великодушным ко всем людям и уметь признавать свои ошибки. А друзей холить и лелеять - особенно тех, кто протягивает руку помощи, когда не ждёшь,  ценит и дорожит общением с вами.
И мы решили выпить за настоящих друзей. А потом ещё за Жирону. Как это всегда было принято у членов её партии.
 - Кстати, Евгений Павлович попросил разрешения вступить в её ряды,- добавил Эдик.
 - Как? Партия ещё существует?
 - Я создал группу жиронцев в «Одноклассниках» и «Вконтакте», разослал приглашения, почти все отыскались, кроме вас с мужем. Просто я подзабыл ваши фамилии…
 - Значит, теперь полный комплект, сегодня же вступлю в партию вторично, и муж сделает это с удовольствием.
Эдуард (теперь это имя подходило ему больше, чем Эдик) предупредил меня:
 - Только не удивляйся – кроме Евгения Павловича в наши ряды вступили ещё несколько человек из его бывших союзников. Дело в том, что они между собой до сих пор общаются, и были им приглашены. А недавно к нам примкнула и Людмила… Там ты найдёшь прекрасные фотографии Жироны, такой, какой ты её тогда не успела увидеть.  Кстати, приезжайте ко мне в гости, у меня  квартира в самом центре. Прошлым летом у меня гостил Ибрагим с женой, мы придумали новые лозунги…
 Я улыбнулась. Как же здорово, что наш век дает неограниченные возможности к продолжению общения между людьми, сближая расстояния и превращая случайные дорожные знакомства в крепкую дружбу, а шуточные развлечения, кажущиеся однодневками - в устойчивые союзы единомышленников. Как в случае с «партий жиронцев».
     Мы продолжаем общаться  и по сей день, выбираясь иногда к Эдику в столицу мечты, объединивший нас так спонтанно и подаривший столько эмоций и друзей, как ни один другой город.
   
   
 

 


   
 
   
 
   
-