Путь домой

                Памяти моего незабвенного друга
                Виктора Николаевича Филиппова посвящается

Виктору было 10 лет, когда на западной границе СССР от бандеровцев погиб его отец, пограничник. Вскоре умерла его мать, и они с младшей сестрой оказались в детском доме города Саратова.
В 18 лет он был призван на военную службу. Служил на Чёрном море матросом на подводной лодке.
У него было семилетнее образование, а ему хотелось получить высшее, поэтому в свободное время от вахты на подлодке заочно учился в средней школе. На флоте это приветствовалось. Над ним, как и над многими другими, шефствовали, помогали в учёбе офицеры-подводники. Каждый раз, когда его подлодка приплывала в г. Севастополь, он шёл в школу, сдавал экзамены и переходил из класса в класс. Прослужив 5 лет на флоте, Виктор успешно окончил среднюю школу, получил аттестат зрелости, поступил на заочное отделение политехнического института и там окончил два курса.
После службы он решил остаться в Крыму, недалеко от города-героя Севастополя. Для этого у него была веская причина. Марийка, черноокая красавица, поразила его своей молодостью, красотой, своим грудным украинским певческим голосом. Они поженились и перебрались в небольшой посёлок на самом берегу Чёрного моря в 16 км от Севастополя.
Окончив политехнический институт, Виктор работал смотрителем маяка, расположенного в этом же посёлке на скалистой возвышенности, освещавшего в ночи путь кораблям в море. Марийка работала медсестрой в медпункте посёлка.
Жили они в деревянном доме, построенном ими на украинский манер со многими окнами и деревянными ставнями, на ночь закрывающимися на запор. К дому примыкал большой сад, в котором росли посаженные ими же деревья, цветы и разнообразная зелень. Со временем сад очень сильно разросся. В конце его располагались различные постройки: сарай, небольшая слесарная мастерская, в которой Виктор в свободное время любил слесарничать. Там держал он и свой «Запорожец».
                ***
Вечерами летом, когда было тепло и неветрено, Виктор с Марийкой любили сидеть на берегу моря, любоваться закатом, наблюдать за морем, катившим свои волны к берегу, с шумом разбивавшиеся о прибрежные скалы.
Марийка своим прекрасным голосом пела любимые песни:
«Ой, дiвчино, шумить гай,
Кого любиш – забувай.
Нехай шумить, щей гуде,
Кого люблю – мiй буде, мiй буде.
Нехай шумить, щей гуде,
Кого люблю – мiй буде!»
Виктор слушал пение жены, любовался ею и подпевал. Он был счастлив.
У них родился сыночек, рыжеватый Игорёк, который был очень живым, любознательным и послушным, хорошо учился в школе.
Игорёк вырос и поступил в Высшее военно-морское училище, после окончания которого служил там же, на Чёрном море.
                ***
В 1991 году, после развала СССР, Крым и Севастополь оказались в другом государстве – на Украине. И тут случилось большое несчастье. На корабле, где служил Игорь, произошёл пожар, и он, самоотверженно спасая своих товарищей, погиб.
Это было страшным ударом для Виктора и Марийки.
Игорь со всеми полагающимися ему почестями был торжественно похоронен в Севастополе. Хоронила его вся эскадра, где он служил.
Это несчастье подломило всю жизнь Виктора и Марийки.
Марийка – весёлая и жизнерадостная хохотунья и певунья – как-то сразу сникла, осунулась и сильно постарела. Молчаливая, одетая во всё чёрное, она целыми часами сидела на берегу моря и неотрывно смотрела вдаль, на катившиеся волны, слушала печальные крики кружившихся над водой чаек.
Вскоре, заболев, она умерла. Похоронив её и оставшись совсем один, Виктор жил своими воспоминаниями. Ему исполнилось шестьдесят пять лет, но он продолжал работать на маяке. Но вскоре работа его закончилась. Украинские власти, как они считали, закрыли маяк за ненадобностью. Виктор вышел на пенсию. Теперь он целыми днями работал в своём саду, рыбачил, ходил на могилу жены.
А жизнь в Крыму становилась всё хуже и хуже. Посёлок, в котором он проживал, почти совсем обезлюдил. Молодёжь подалась на заработки, остались одни старики.
Маяк, где Виктор много лет прослужил, всё разрушался и разрушался. Находившееся там оборудование разворовывалось и исчезало.
Иногда вечерами, когда солнце садилось за горизонт и море было спокойным, к нему приходил его друг Сергей, тоже пенсионер, возглавлявший когда-то поселковый Совет. Они садились перед телевизором, Виктор настраивал «тарелку», висевшую на крыше дома, и смотрели русские каналы, обсуждали последние новости. Потом играли в шахматы.
Сестра Виктора, проживающая в России, настойчиво звала его на Родину, домой в Саратов, и со временем он стал серьёзно подумывать об этом, но всё откладывал и откладывал своё возвращение. Что-то сильно удерживало его в Крыму, а это была память о жене и сыне, память о прошлой работе на маяке, превратившемся со временем в развалины. Удерживало его и Чёрное море, свой дом, сад и память о былом.
                ***
Так время шло.
В декабре 2013 г. на Украине в Киеве произошёл государственный переворот и власть захватили фашисты-бандеровцы.
Теперь каждый вечер Виктор со своим другом Сергеем смотрели по телевизору, как в Киеве на Майдане шли ожесточённые столкновения между бандеровским «Правым сектором» и другими националистами со спецназом «Беркут»; как под снайперским огнём из окон гостиницы падали люди. Напряжение на Украине всё возрастало. Возрастало напряжение и в Крыму. После Нового года население в Крыму и Севастополе решило провести референдум о присоединении полуострова к России.
Референдум был назначен на 16 марта 2014 г. Это был путь в Россию после 23-летнего прозябания на враждебной им Украине.
Накануне вечером, после последних новостей, когда Виктор и Сергей как всегда играли в шахматы, в дверь дома внезапно постучали. Выйдя в коридор и открыв входную дверь, Виктор увидел группу вооружённых людей.
– В чём дело, кто вы такие? – спросил Виктор.
Молча оттолкнув его, они вошли в дом. Одного из них Виктор узнал сразу. Это был житель посёлка, некто Грицько, пьяница и дебошир. Обычно он нигде не работал, болтался по посёлку, иногда в летний сезон выдавал отдыхающим туристам лежаки на пляже.
Бывало, заходил в дом к Виктору, где сердобольная Марийка угощала его вином, изготовленным из плодов сада. Вскоре Грицько куда-то исчез и вот появился вновь.
– Горiлка е? – спросил по-украински один из них, плотный, лысоватый крепыш.
– Та вони мають, – сказал Грицько. – Я пiду пошукаю у коридорi – и он вышел.
– Кто вы такие? – спросил, встав со своего места, Сергей.
– Ми с Майдану, революцiонери, iдемо до Севастополя, – ответил крепыш и добавил: – Слава Украiнi!
– Всё ясно, вы бандеровцы с Майдана. Как попали сюда и что вам надо в Севастополе? – спросил Сергей и добавил: – Вон отсюда!
В это время в комнату, неся бутыль с вином, вошёл Грицько.
– Та вiн москаль i комуняка, я його пiзнав, – проговорил он.
– Комуняку на гiляку, – выкрикнул мужчина с вытянутым, как у лошади, лицом, с глазами наркомана.
Тотчас же двое других молодчиков схватили Сергея и потащили его к выходу во двор.
– Что вы делаете? – закричал Виктор, бросившись к ним.
Но тут лысый крепыш сильным ударом в грудь свалил его. Упав и стукнувшись о косяк возле входной двери в коридор, Виктор потерял сознание и уже больше ничего не видел и не слышал.
                ***
Очнулся Виктор ночью в своём сарае. Дверь сарая была распахнута. С моря дул прохладный освежающий ветерок.
Он лежал на спине, с разбитым лицом, и медленно приходил в себя. Всё тело его ныло и болело. Постепенно он вспомнил всё, что произошло в его доме.
«Очевидно, этих четверых бандеровцев по известным ему тропам привёл в посёлок Грицько. Они вооружены, очень опасны и направляются, очевидно, в Севастополь, чтобы там завтра во время референдума, вероятно, совершить теракт. И надо что-то предпринять, задержать как-то их», – думал Виктор. Он вспомнил, как бандеровцы схватили Сергея и выволокли его, сопротивляющегося, во двор. Это очень обеспокоило его и он, превозмогая боль, встал. Затем привёл себя в порядок, снял со стеллажа в углу сарая свою рабочую ветровку и надел её. Нащупав в кармане папиросы, зажигалку, закурил. Почувствовав некоторое облегчение, осторожно вышел из сарая в сад и тихо пошёл к своему дому.
Было темно. На небе уплывали тучи, сверкали звёзды. Из-за уходящих туч ярко выплыла луна и озарила всю округу. Стало светлее. Ветер немного стих, но море сильно волновалось.
Уже подходя близко к дому, Виктор вдруг остановился и остолбенел. На дереве, посаженном им когда-то, был повешен Сергей. Голова его была опущена, лицо друга было искажено какой-то невыразимой болью, седые волосы развевал ветер.
В доме из-за плотно закрытых ставней пробивались узкие, едва заметные полоски света и чуть слышны были какие-то звуки.
«Празднуют, сволочи. Ну ничего, они мне за всё заплатят», – решил Виктор. Он снял труп своего друга с дерева и, заплакав, положил его на холодную, остывшую в ночи, землю. Затем вернулся в сарай, взял лопату, фонарик и в углу сада, возле сарая, стал рыть могилу. Вырыв её, Виктор вернулся в сарай и снял со стены висевший, сколоченный когда-то им для себя, гроб, вынес его и положил возле вырытой могилы. Затем перенёс тело Сергея, осторожно опустил заколоченный гроб с телом своего друга в могилу и похоронил его.
– Прощай, друг. Пусть земля будет тебе пухом, – сказал он, после чего направился к своему дому. Гнев и ненависть душили его.
Дверь в прихожую была не закрыта. Виктор вошёл туда и присмотрелся. В доме было тихо, из комнат доносился храп спящих.
«Хорошо выпили и крепко спят теперь, мерзавцы», – решил он. Виктор закрыл выходную дверь в коридор на ключ и прислушался. Бандеровцы спали крепко. Виктор вытащил стоящую в углу коридора тяжёлую канистру с бензином, вынул из узкой горловины металлическую затычку и плеснул бензин на дверь, потом по обе стороны от неё – на пол, стены, на все углы прихожей. Затем поставил на пол почти пустую канистру, вынул из кармана брюк носовой платок, вылил на него и на пол остатки бензина и чиркнул пальцем по зажигалке. Платок загорелся, и Виктор бросил его под дверь.
Пламя от огня сразу перебросилось на всю дверь, взвилось под потолок, косо поползло на всю стену. Загорелись одежда, халаты, полотенца, висевшие на вешалках. Кучерявые красные языки огня закрутились в сизом, чёрном дыму, устремились на потолок к смолистым балкам перекрытий.
Виктор сам, его руки, ноги пахли бензином, но он этого не ощущал. Выйдя во двор, он запер дом, пошёл по дорожке к маяку и уже сверху, возле развалин, увидел, как занялась пламенем вся крыша дома, а ветер с моря резкими порывами раздувал его. Он видел, как быстро огромное море огня с треском и гулом, с едва доносившимися звуками голосов, забушевало по всем постройкам, по деревьям высаженного им сада, последовательно пожирая их. Густые россыпи искр в дымном, ночном ещё, небе, неслись, подымаясь ветром вверх. Людей не было. Пожар никто не тушил. Он ещё долго стоял возле развалин своего бывшего маяка и смотрел вниз, не отрываясь. Слёзы текли по его лицу, но Виктор не замечал этого. «Надо идти», – наконец решил он.
Виктор вытер рукавом лицо и по знакомой ему тропке зашагал в Севастополь. Он шёл средь возвышающихся холмов у самого берега моря. Стояла ночная тишина, лишь издалека с моря доносился плеск морских волн. Туч на небе не было. Мерцали блекнущие звёзды на небосклоне. Забрезжилось. Небосвод просветлел. Взошло солнце, с небес пролился свет и озарил море, берега, вершины холмов.
Весь перепачканный, пахнущий бензином, Виктор шёл и шёл. Ветер раздувал его сплетающиеся седые космы волос, хлестал по лицу, но он шёл вперёд, ничего не замечая. Днём он уже был в городе.