Ритуальное вредительство

В русской деревне, когда приходили сваты, невеста в знак согласия подсаживалась поближе к печи и принималась колупать её, отколупывая кусочки глины. Если же девушка к печи не приближалась, сваты понимали, что жених ей не нравится. Такое поведение девушки иногда наивно объясняется тем, что она смущена, застенчива и т.д. В действительности этот обычай (очень древний, архаический, - как правило, девушки сами не знают, зачем нужно колупать печь) является ритуальным вредительством. Девушка, выражая согласие покинуть родительский дом, перейти в семью жениха (как это принято в патриархальном крестьянском укладе), символически отрекается от родного очага, который как бы разрушает, оскверняет. Смысл ритуального вредительства заключается именно в этом - в разрушении/осквернении чего-либо в знак отречения от какой-либо социальной группы (семьи, рода, сословия и т.д.) и противопоставления себя ей. Сами действия могут быть редуцированными, обозначенными (отколупнуть кусочек глины), а могут быть и вполне реальными, как погромы санкюлотами собора Нотр-Дам и королевской усыпальницы в Сен-Дени. Тем не менее это не только проявление классовой ненависти - это и отречение от былых святынь, и лишение их священной силы.
Когда в царской России крестьянских парней "забривали" в рекруты, время, оставшееся до отправки на сборные пункты, они проводили в "бесчиниях". Точнее, им даже полагалось так себя вести - бездельничать, красть (главным образом еду), напиваться, приставать к девкам, дерзко и грубо вести себя со старшими, затевать драки с ровесниками, остающимися в деревне. "Бесчиния" будущих солдат - типичное ритуальное вредительство, символизирующее отречение от крестьянского уклада с его ценностями, знак того, что эти юноши отныне - чужие здесь, они больше не принадлежат мирной жизни, деревне, размеренному земледельческому труду.
То же самое, по сути, означает озорство бывших десантников в День Десантника, задирание мужчин, купание в фонтанах девушек и переворачивание ларьков. Ребята совершают ритуальное вредительство по отношению к "штатским", демонстративно противопоставляя им свой мужской воинский союз.
Кстати о мужских воинских союзах. После инициации юноши некоторое время жили в "мужском доме" племени, не контактируя с родителями, с семьей, и в это время им позволялось и даже предписывалось озоровать - красть и отбирать у соплеменников еду и вещи, затевать ссоры и драки. Смысл тот же.
Тот же смысл имеет и озорство ряженых на Святки. По традиции, ряженые озоруют и шутят, иногда зло: затащить сани на крышу, связать попарно хвосты коровам в хлеву, утопить в колодце ведро, сложить все на той же крыше поленницу - все это им позволяется и даже предписывается. А дело в том, что ряженые - маски, представляющие умерших предков, тех самых "щуров", они не принадлежат и противопоставляют себя миру живых.
Особый случай ритуального вредительства - осквернение вражеской святыни (с целью лишить врага удачи, поддержки предков-хранителей) или трупа врага (с целью его магически обезвредить). Такие же ритуальные действия выполнялись и в отношении "нечистых", "заложных" мертвецов, которые считались потенциально вредоносными (колдунов, утопленников, самоубийц).
Конечно, веселые десантники не могут рационально объяснить, почему, зачем они хулиганят. Зачем нужно пугать мирных обывателей и насильно купать девушек. Символическая, ритуальная насыщенность бытовых вроде бы действий сохраняется, но не осознается совершающими эти действия. На вопрос "А почему?.." (нужно озоровать, нельзя передавать через порог, показывать пальцем и т.д.), растерянно отвечают нечто вроде "Так принято, таков обычай". Ритуал воспроизводится, хоть смысл его утрачен. Люди забыли - культура помнит.
Ритуальным вредительством вовсю занимались средневековые школяры - студенты, от их озорства мирные обыватели стоном стонали и то и дело жаловались властям. Однако считалось, что им и положено озоровать, поскольку, во-первых, они юноши (уже не дети, еще не взрослые мужчины), во-вторых, покинули свои семьи, но еще не закончили образование и не приобрели социальный статус.
Традиция студенческого ритуального озорства дожила до наших дней (у нас в Самаре на Пасху студенты каждый год красят яйца бронзовому коню Чапаева, памятник которому установлен на Театральной площади).