4. Миядзаки Шион. Игра со смертью

      Синистра обернулась, резко, порывисто, привычно и правильно искривила красивые припухлые губы в пугающей улыбке, смешливо, но подозрительно прищурила тёмно-зелёные глаза с редкими жёлтыми вкраплениями.

      — Солдатик, — елейно и приветственно протянула она, — какими дорогами?

      Миядзаки дёрнулся, как дёргается человек, получивший пощёчину, и сильно сжал тонкие губы. Лицо его побелело, осунулось, в светло-малиновых глазах отразился испуг.

      — Не теми, — с придыханием отозвался Шион.

      — Всё стремишься к скучной жизни? — Синистра невесело хмыкнула, стирая с лица улыбку. — И зачем она тебе?

      — Не понимаю, о чём ты, — Миядзаки нахмурился и бросил затравленный взгляд на расселину, понимая, что никак не успеет до неё добежать.

      — Разве ты не воин, солдатик? — Синистра оскалилась, как мог бы оскалиться волк, наступающий на добычу.

      — Я капитан Патруля, — мрачно отозвался Шион, — а это другое.

      — То же самое, — Аалроог раздражённо дёрнула головой. — Ещё скажи, что не убивал ни разу.

      — Что тебе нужно? — не выдержал Миядзаки, игнорируя вопрос. — К чему это всё? Хочешь прикончить меня, так приканчивай.

      — Воин, признавший поражение до битвы, — шаапит заулыбалась, но криво, неестественно, натянуто, — не достоин со мной сражаться.

      Она резко повернулась к нему спиной, тревожа всклоченный водопад длинных тёмно-зелёных волос, мигнула, как может мигать только пустынный мираж, и исчезла.

      — Не убила, — тихо и ошарашенно выдохнул Шион.

      «Обернись, солдатик», — зло и холодно произнесла в его сознании Синистра.

      Миядзаки обернулся и что-то твёрдое, горячее и сухое вонзилось в центр его живота, вспарывая его насквозь.

      Шион захрипел, с ужасом понимая, что не может кричать и сознание, яркое, живое, гноящееся нестерпимой болью, покинуло его, как солнце каждый день покидает небо.

***



      — Привет, солдатик, — слишком жизнерадостно и весело сказала Синистра и улыбнулась, как может улыбаться только мать любимому ребёнку.

      Шион скривился, чувствуя неладное.

      — Не гримасничай, — довольно хмыкнула Аалроог, скрещивая под грудью руки, — ты должен быть благодарным.

      — За что? — Миядзаки мрачно усмехнулся, рассматривая тугие белые бинты на торсе. — За то, что ты меня чуть не убила, а потом решила спасти?

      — Не только, — красивыми губами она лукаво улыбнулась, тряхнула тёмно-зелёными длинными волосами, едва заметно прищурила глаза. — Я подумала, что тебе необходима помощь.

      — Че-го? — Шион непроизвольно дёрнулся и посмотрел на шаапита. — Ты издеваешься, что ли?

      — Я? — Аалроог делано приподняла брови. — Нисколько. Потренирую тебя немного, а потом отпущу.

      — Рехнулась, — твёрдо сказал Шион.

      — Шутник, — мурлыкнула себе под нос Синистра, — ты даже не догадываешься о том, что я для тебя приготовила.

      По шее Шиона проползли ледяные мурашки. Он зажмурился, обречённо сжал бескровные белые пальцы в кулаки и сквозь зубы выдохнул.

      — Расслабься, солдатик, не будет ничего такого, что ты не смог бы вынести, — шаапит шутливо потрепала его по светло-аметистовым волосам, а потом тихо добавила, коварно сверкая тёмно-зелёными глазами: — наверное.

      Утробное рычание, раздавшееся над самым ухом Миядзаки, заставило того вздрогнуть, резко распахнуть глаза и быстро скатиться с мягкой кровати на жёсткий деревянный пол.

      — В своём уме, — натужно поднимаясь на ноги, прохрипел Шион.

      — Никогда не было иначе, — Синистра пожала плечами, а потом с елейной улыбкой посоветовала: — беги.

      — Как раз собираюсь, — серьёзно кивнул Миядзаки, скривился от боли в животе и крови, выступившей поверх тугих бинтов, и резко, но контролируемо врезался оголённым бугристым плечом в большое витражное окно.

      Оно со звоном разбилось, роняя острые осколки на деревянный пол, и Шион выбежал на улицу.

      Синистра заулыбалась, как может улыбаться женщина, достигшая цели, и кивнула варгу. Животное рыкнуло и бросилось догонять Миядзаки.

      — Ты станешь сильнее, солдатик, хочешь ты этого или нет, — тихо, но довольно произнесла шаапит.