Пастернак Борис Абрамович, Исаакович и Леонидович

     Постернак Борис Абрамович, Исаакович и Леонидович
     *
     "Тогда я сказал, что Пастернаку не хватало вкуса. А Цветаева, при всей ее гениальности, была клинической идиоткой…" Сергей Довлатов "Чемодан"
     *
"Однажды в Одессе,
да на Молдаванке,
танцевал я полонез
мит а шарлатанке.

Йох-цай-деридерай,
да здравствует Одесса!
А идише мейделэ
слаще, чем принцесса!" (перевод с идиш А.Ф.)
     *
     Родители известного поэта были одесситами.
     Его отец в документах был записан как Авром Ицхок-Лейб бен Йойсеф Постернак, то есть Авраам Ицхак-Лейб сын Йосефа. Потом он стал называть себя Исааком Иосифовичем, а со временем Леонидом Осиповичем Пастернаком.
     Мать поэта, Райца Срулевна (Израилевна) Кауфман, стала Розалией Исидоровной.
     Гимназию, а затем университет Б. Пастернак заканчивал как Борис Исаакович.
     Бывает, что незначительные «подчистки» в биографии говорят о человеке и эпохе больше, чем сообщенные о ней факты. Ну, был у Бориса Исааковича, ставшего Леонидовичем, дедушка Исроэл. Так что дедушки-то, стесняться? Хотя, не он первый. 
     В сохранившемся пинкасе московской общины за 1890 год имеется такая запись: «Родился 30 января (21 швата 5650 года) в 12 часов ночи. Обрезание сделано 12 февраля. Адрес: Арбатская часть, второй участок по Оружейному переулку, дом Веденеева. Отец: запасной младший фейерверкер из вольноопределяющихся, действительный студент Исаак Иосаев Пастернак. Мать: Райца Срулевна Кауфман. Дано имя Борис».
     Фейерверкер – это помощник унтер-офицера в артиллерии.
     То, что будущий поэт родился в полночь, никак не влияет на еврейскую дату его рождения «и был вечер, и было утро: день один», но создает путаницу в нееврейской дате. В одних источниках указывают 29, а в других 30 января.
     Пастернаки вели свою родословную от известной сефардской семьи Абрабанель, представители которой жили в Испании, Голландии, Англии и Турции. Абрабанели были потомками царя Давида.
     *
     Жизнь часто ставила Бориса перед выбором.
     Остаться потомком Авраама или изменить своему народу? В двадцать два года он еще писал своему отцу "считаю избавление от этого низостью; но нисколько от этого мне не ближе еврейство". Став старше пытался быть русским европейцем.
     Пастернак ведь родился в стране, где Зинаида Гипиус, плод любви русского немца и дочери обер-полицмейстера, так писала о еврее Мандельштаме поэту Брюсову «…некий неврастенический жидёнок, который года два тому назад ещё плёл детские лапти, ныне как-то развился, и бывают у него приличные строки… Он приходил ко мне с просьбой рекомендовать его стихи вашему "вниманию". Я его не приняла… но стихи велела оставить, прочла и нахожу, что "вниманию вашему рекомендовать их могу».
     И это у них тогда, да и теперь, считалось и считается «культурным» слогом. «Жить бы мне в такой стране, чтобы ей гордиться. Только мне в большом говне довелось родиться», – определил как-то российскую действительность всеми любимый Эльдар Рязанов. Его мама Софа Шустерман и отчим Лева Копп гордились своим необыкновенно талантливым сыном.
     *
     Потом была женитьба Пастернака на Евгении Лурье и увлечение женой Генриха Нейгауза. Забыв о десятой заповеди «Не пожелай жены ближнего своего», он возжелал Зину Нейгауз (Еремееву). Женился на ней и увлекся Ольгой Ивинской. Считая себя ноцри, прожил «двоеженцем» с 1948 до кончины в 1960. Впрочем, сефардам вторая жена не была запрещена.
     *
     Когда Ахматова писала в 1949 о убийцах своего мужа:
И благодарного народа
Вождь слышит голос: «Мы пришли
Сказать, - где Сталин, там свобода,
Мир и величие земли!»

     Когда в 1937 Мандельштам, который хотел «дышать и жить», писал:
И налетит пламенных лет стая,
Прошелестит спелой грозой Ленин,
И на земле, что избежит тленья,
Будет будить разум и жизнь Сталин.

     Пастернак тоже не был исключением, но по времени выступил первым, еще в 1935:
И вечно, обвалом
Врываясь извне,
Великое в малом
Отдастся во мне.

И смех у завалин,
И мысль от сохи,
И Ленин, и Сталин,
И эти стихи.

     К этому необходимо добавить, что в 1937 Пастернак осмелился написать письмо подвергавшемуся травле Николаю Бухарину, в котором сообщал, что не верит в приписываемые тому преступления и предательство. А до этого Бухарин на Первом съезде советских писателей назвал Пастернака "первым поэтом революции".
     *
     Сосо Джугашвили, перед тем как убить Мандельштама, советовался с Пастернаком, но Осе от этого умирать легче не стало, Пастернак Осю сдал.
     *
     В 1894-м году отцу поэта предложили должность профессора в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. Он ответил однозначно и благородно: "Я выражаю свою искреннюю радость и благодарность за лестное приглашение. Вместе с тем предполагаю, что моё еврейское происхождение, вероятно, послужит непреодолимым препятствием. Не будучи связан с традиционной еврейской обрядностью, но глубоко веря в Бога, я никогда не позволю себе даже думать о крещении в корыстных целях". Отец поэта всю жизнь оставался евреем.
     А его закомплексованый сын был другим. Сэр Исайя Берлин вспоминал: "Я заметил, что каждое мое упоминание о евреях или Палестине причиняло Борису Пастернаку видимое страдание. В этом отношении он отличался от своего отца, художника... ни у кого не было такого нарочитого избегания еврейской темы, как у Пастернака".
     *    
     Когда Пастернаку присудили Нобелевскую премию в 1958 году, то началась его травля и появилось много всяких подлых стишков. Например, С. Михалкова:
Антисоветскую заморскую отраву
Варил на кухне наш открытый враг.
По новому рецепту, как приправу,
Был поваром предложен пастернак.
     Михалков о романе "Доктор Живаго": "Самое плохое в том, что Пастернак был членом Союза писателей. Изменил Родине писатель. Этого нельзя сбрасывать с политических счетов. Как же глубоко нужно относиться к тому, чем мы живем, о чем говорим, о чем пишем! Как возрастает наша ответственность! Мне думается, что не только об исключении Пастернака мы должны го­ворить, а о политических делах, которые идут вслед за этим исключением. Об этом я считал долгом сказать, потому что, я это повторяю, когда писатель изменяет Родине, это страшнее, чем если изменяет инженер, перебе­жавший на ту сторону с какого-то теплохода..."
     И еще о романе "Доктор Живаго": «Учитывая политическое и моральное падение Б. Пастернака, его предательство по отношению к советскому народу, к делу социализма, мира, прогресса, оплаченное Нобелевской премией в интересах разжигания войны, президиум правления Союза писателей СССР, бюро оргкомитета Союза писателей РСФСР и президиум правления Московского отделения Союза писателей РСФСР лишают Б. Пастернака звания советского писателя, исключают его из числа членов Союза писателей СССР».
     Бориса Слуцкого тоже вынудили "выступить и осудить":
Уменья нет сослаться на болезнь,
таланту нет не оказаться дома.
Приходится, перекрестившись, лезть
в такую грязь, где не бывать другому.
     *
     30 мая 1969, в девятую годовщину смерти Пастернака, художник Андрей Демыкин предложил мне съездить в Переделкино, чтобы посетить могилу поэта. Днем людей там было немного. Стояли склонив головы. Каждый вспоминал свое. Только один молодой агрессивный парень пытался выступать. Он с презрением говорил не о стихах поэта, а о Пастернаке-еврее, которого он в каждой фразе называл "жидом".
     *
     «Стремясь с другим народом слиться и стать своим в чужой стране, еврей напоминает птицу с крылом, обрезанным вдвойне».
     «Как кошке не поймать хвоста, - он по любому убежит, так и евреи за "христа", как негры за апартеид».
     Эти строки моего друга, российско-германского поэта Александра Германта,  прекрасно описывают известную всем нам ситуацию.
     *
     А. Фильцер "Еврейская балалайка в русском балагане", Книга вторая "В русском балагане", Иерусалим, 2020