Глава 1
Ни один вменяемый лётчик не поднялся бы в небо в таких условиях – ночью, в проливной дождь. Но в этой дикой стране за штурвал, как правило садились именно крейзи пилоты. Та-ковы были правила игры для всех. И каждый, кто подписывал контракт, знал, что за проблеск заветного богатства ему пред-стоит ежедневно рисковать головой, нарушая все правила. Тот же, кто попадал в этот тропический ад случайно, обязан был быстро научиться играть по новым правилам или умереть. Для неподготовленного дилетанта служба в местных ВВС станови-лась настоящим штрафбатом. Таковой она по сути и являлась, ибо попадали сюда лишь отверженные. Те, кто по разным причинам не смог найти себе места в цивилизованном мире...
Впрочем, благодаря отточенной системе вербовки, среди наёмников крайне редко попадались случайные люди. Начи-нающие искатели военных приключений обычно отсеивались на первых же этапах отбора. Если какой-нибудь придурок, случайно раздобывший телефон вербовочной конторы, заявлял её агенту: «Я хочу стать наёмником, так как разругался со своей женой; или мне надоело сидеть в офисе, а хочется уст-раивать засады на партизан в джунглях», то такого психа про-сто посылали подальше.
Чтобы попасть на хорошо оплачиваемую службу к какому-нибудь диктатору из страны «Третьего мира» или криминаль-ному боссу требовалось пройти цепочку посредников и опыт-ных отборщиков. Главной рекомендацией для работодателя являлась принадлежность кандидата к касте: участие в колони-альных войнах, служба в наёмнических подразделениях, на-пример, в Иностранном легионе, высшая профессиональная квалификация.
Тот парень, что сидел за штурвалом потрёпанного вертолёта S-58 Сикорский как раз принадлежал к числу таких «псов войны». Перед тем как посадить свою «вертушку», он выпол-нил несколько рискованных манёвров у самой земли. Парень сделал это просто так: ради собственного удовольствия и чтобы пощекотать нервы ожидающим прибытия охотников «тузам» из местного правительства. Однако трюкачество «летуна» лишь раздосадовало доверенного человека Президента. Правитель страны Морган-Зубери Арройя не отличался долготерпением. О выполнении его распоряжения с нетерпением ожидающий посадки вертолёта чиновник должен был доложить ещё час назад, и каждая минута промедления могла стоить ему жизни.
Толстый чиновник вытянул палец по направлению к выкаб-лучивающемуся на своей стальной стрекозе пилоту и мрачно осведомился у подчинённых:
- Этот говнюк издевается надо мной?
- Вы же знаете, господин Звала, сколько самогона и нарко-тиков потребляют эти животные, - развёл руками один из по-мощников сердитого министра. – Зато они могут несколько недель продержаться в джунглях, выполняя ваш приказ.
Но министру сейчас было наплевать на достоинства наём-ных коммандос. Он готов был сегодня же перевешать этих кретинов всех до одного, если они по какой-либо причине не справились с порученным им делом.
Как только винтокрылая машина зависла в нескольких мет-рах над землёй, толстяк отделился от своей свиты и направился к выпрыгивающим из «вертушки» охотникам.
- Где русские?! – с изумлением и нарастающим ужасом вос-кликнул он, когда обнаружил, что чернокожие коммандос не привезли с собой пленных.
Вместо ответа командир спецназовцев – двухметровый негр в каплевидных очках с виноватым видом вытряхнул из кожано-го мешка несколько окровавленных человеческих голов. Гигант старался не встречаться глазами с фактически «дышащим ему в пупок» начальством:
- Мы выследили их, загнали на болото и взяли в кольцо – оп-равдывается бритоголовый головорез, сверкая в свете прожек-торов золотыми коронками передних зубов. При этом его звер-ское лицо с перебитым в переносице носом и несколькими шрамами на щеках и подбородке выражало полное раскаяние.
- Клянусь матерью, мистер Звала, мы сделали всё, как вы велели: предложили русским сдаться и гарантировали им жизнь. Но они всё равно отстреливались. Убили четверых моих людей.
Грузный господин в массивных министерских очках по-шатнулся. Держащий над ним зонтик молодой помощник за-ботливо поспешил поддержать шефа. Но толстяк раздражённо оттолкнул подчинённого.
- Да пусть бы они перестреляли всю твою вонючую свору, Темба! – заорал на спецназовца чиновник. Его глаза налились кровью, с больших губ вместе с проклятиями слетали брызги слюны, а второй подбородок колыхался, словно студень. - Хозяину и его деловым партнёрам эти русские лётчики были нужны живыми. Понимаешь - жи-вы-ми!!! Только такой сума-сшедший маньяк, как ты, мог пустить в ход мачете. Теперь тебе самому не избежать разделочного стола на кухне виллы Бабу-Шау. Да я сам раньше Президента прикажу утопить тебя в ближайшей же выгребной яме.
Но тут в разговор вмешался мужчина европейской внешно-сти лет сорока пяти. Подтянутый и прямой, в костюме бизнес-мена он явно в недавнем прошлом носил форму. Впрочем, сменив камуфляж на деловой костюм, ветеран остался солда-том империи, пытающейся превратить чужой континент в источник дешёвого сырья и рабочей силы. Его вкрадчивый голос звучал примеряюще. А благородная проседь на висках, приветливый чуть ироничный взгляд серых глаз, волевые чер-ты загорелого лица лишь усиливали доверие местных к словам белого советника:
- Господа, господа! Не надо радикальных решений. Конечно, неприятно, что всё так вышло. Но я уверен, что в следующий раз осечки уже не будет. Давайте считать этот случай пробным шаром. А Его Превосходительство Президента я беру на себя.
Во взглядах африканцев надежда боролась с недоверием.
- Вы хотите сказать, Мистер Райдер, что русские прилетят снова? – осторожно, чтобы не спугнуть снова забрезжившую надежду осведомился толстый чиновник.
- Обязательно прилетят! – обнадёжил его седовласый. – У нас есть для них хорошая наживка.
Глава 1
Это случилось после одного из полётов демонстрационной группы истребителей, в которую около трёх месяцев назад включили в качестве стажёра недавнего выпускника Ейского высшего военного училища лётчиков лейтенанта Игоря Нефё-дова. Полк, в который попал недавний курсант, был создан по особому распоряжению Главкома ВВС - специально для показа высокому начальству и зарубежным покупателям из дружест-венных стран новейшей советской авиационной техники…
«Показуха» проходила по многократно отработанному на тренировках полётному плану. Лётчики как обычно «открути-ли» комплекс фигур высшего пилотажа в тесном строю из пяти машин. Все манёвры выполнялись на форсаже с высокими скоростями и перегрузками. Это было необходимо для того, чтобы продемонстрировать потенциальным покупателем из ближневосточной страны, недавно сменившей проамерикан-скую ориентацию на просоветский внешнеполитический курс, возможности данного типа перехватчика. Надо было убедить арабов вместо «Фантомов» закупить для своих ВВС МиГи.
После выхода из финальной петли ведущий группы довер-нул свою головную машину в сторону трибуны с высокопо-ставленными зрителями. На предельно малой высоте пятёрка истребителей с оглушительным рёвом пронеслась всего в 15 метрах над головами людей. Если бы не сумасшедшая скорость лётчикам наверняка доставило удовольствие зрелище почти-тельно пригибающихся генералов и министров, вид послетав-ших с них фуражек и шляп. После этого МиГи на полном фор-саже свечой взмыли вверх. В высшей точке командир распус-тил группу. С земли это напоминало распустившийся цветоч-ный бутон. Далее каждый пилот пошёл на посадку по собст-венному маршруту.
Из самолёта Игорь выбирался в крайне подавленном на-строении. На выходе из третьей петли он по неопытности не-много отстал от группы. Молодой лётчик в предполётной ли-хорадке забыл опустить защитный фильтр своего шлема, и в воздухе его на мгновение ослепило солнце. Этого оказалось достаточно для того, чтобы одним махом перечеркнуть много-дневную работу всей группы.
Допустившего ляп лётчика охватило сильнейшее волнение. В сметенных чувствах, пытаясь всё исправить, он бросился догонять своих, и, разумеется, чуть не наломал дров: сперва, едва не зацепил левой плоскостью своей машины фюзеляж одного из впереди идущих МиГов. Затем, уклоняясь от столк-новения, опасно шарахнулся в сторону командирской машины. Ведущий едва успел нырнуть вниз. В состоянии близком к панике лейтенант дёрнул ручку управления, зашуровал педа-лями. Справа на панели аварийной сигнализации замигала красная лампочка, резко прозвучал сигнал предупреждения о выходе машины на закритические углы атаки. «Осталось толь-ко обвалить машину в штопор! И меня заслуженно удостоят звания главный неудачник года» - тоскливо подумал Нефёдов. Одновременно командир обматерил неумеху по радиосвязи: «Тебе говновозом управлять, а не истребителем, растяпа!». В заключении длинной нецензурной тирады командир пообещал по полной программе разобраться с виновным на земле.
«Теперь точно отстранят от полётов, - мрачно размышлял лейтенант. – Имеют полное право. Это тебе не ошибка в тетра-ди, а предпосылка к серьёзному лётному происшествию. И как так могло случиться, что я вывалился из строя?! Наверное, такая миллиметровая работа, когда требуется почти сверхъес-тественное ощущение собственной машины и дистанции до идущих с тобой крыло к крылу партнёров и правда не для меня. Кому-то суждено летать, а мне, видимо, ползать. Как говорит-ся, не по Сеньке шапка!».
Игорь сам точно не знал, почему именно его распределили в самую элитную часть столичного военного округа. Когда на торжественном построении выпускников его вызвали из строя и начальник училища объявил: «Лейтенант Нефёдов направля-ется для прохождения службы в гвардейский, орденов Ленина, Суворова… далее последовало довольно долгое перечисление регалий особого полка…», Игорь испытал смешанные чувства. Конечно он был счастлив. Служить в одной из лучших частей истребительной авиации страны считалось намного престиж-нее, чем даже в Группе советских войск в Германии. Хотя, конечно, служба в ГДР была самой хлебной в Советской армии. Знакомый парень, закончивший училище на год раньше Игоря, и попавший в 296 ИАП* на авиабазу Нобитц под Лейпцигом, на зависть дружкам расписывал своё райское существование «почти что в Европе». Так как об особенностях полётов в по-граничной зоне военная цензура писать не разрешала, счаст-ливчик большую часть каждого своего письма посвящал сма-кованию добытых «трофеев». Часть денежного довольствия офицерам, проходящим службу в Западной группе войск, вы-плачивали в восточногерманских марках. Лейтенант получал 350 марок в месяц. Даже рядовым солдатам ежемесячно плати-ли по 18 марок, чтобы в увольнительную они могли сходить в кинотеатр или кафе (посещать местные пабы солдатам не ре-комендовалось). Валюту старались не тратить, ибо по возвра-щению в Союз марки можно было обменять на чеки Внешпо-сылторга. Обладателям чеком в специальных валютных мага-зинах системы «Берёзка» вне очереди продавали автомобили «Волга», югославские гарнитуры, ковры, импортную одежду и обувь.
Но знакомый Игоря до возвращения в Союз успел основа-тельно прибарахлиться. За год пребывания в Германии лейте-нант приобрёл великолепный фарфоровый сервиз «Мадонна», кое-то из одежды. А в будущем планировал закупить такие дефицитные в СССР вещи, как чешский хрусталь, мебельную стенку «Хельга». Для того чтобы перевезти всё это добро на новое место службы офицеры обычно заранее закупали испо-линские чемоданы-рундуки местного производства, именуемые «Великая Германия». Для крупногабаритных грузов – мебели, мотоциклов, бытовой техники заказывались железнодорожные контейнеры.
*Истребительный авиационный полк
Конечно, многие старшекурсники мечтали попасть на службе в ГДР. И всё же на первом месте по престижу стоял столичный округ. Считалось, что здесь молодые лейтенанты-лётчики быстрее могут получить второй и первый класс. К тому же в Москве талантливый пилот имел шанс попасть на глаза начальству и сразу взлететь на запредельные карьерные высоты. Поэтому в Москву распределяли самых способных или блатных.
Но отца-генерала за спиной у Игоря не было, да и особен-ным талантом он не блистал. Правда, Нефёдов окончил учили-ще с неплохими оценками, но ведь не с отличием же... Между тем одновременно с Нефёдовым из училища выпустилось восемь обладателей красных дипломов. Тем не менее, только он один удостоился чести служить в суперспестижном гвардей-ском авиаполку, который кулуарно называли «кремлёвским».
Похоже, всё дело было в его знаменитой фамилии. Любой лётчик в ВВС, вне зависимости оттого, являлся ли он истреби-телем, служил в бомбардировочной авиации или летал на транспортной машине, знал, кто такой Борис Нефёдов – отец Игоря.
Ещё на первом курсе лётного училища стоило преподавате-лям узнать, что перед ними сын того самого «Анархиста», как они сразу выделяли стройного юношу с застенчивым взглядом из общей массы новобранцев. Ему начинали уделять больше внимания, снисходительно прощали многие ляпы. Инструктора по лётной подготовке вели себя с зелёным юнцом так, будто он прирождённый истребитель, а им доверена высокая честь - помочь раскрыться заложенным в мальчишке недюжинным талантам.
Но за все годы учёбы Игорь так и не блеснул качествами будущего Аса. Тем не менее, даже более чем скромные успехи «восходящей звезды» никого не разочаровывали. Инструктора продолжали верить в Игоря, говоря, что, супербойцы почти всегда проявляют себя не сразу, мол, даже знаменитый гитле-ровский ас Вернер Мёльдерс был вообще вначале признан непригодным к обучению на пилота-истребителя. И даже до-бившись приёма в авиашколу, Мёльдерс долгое время считался первым кандидатом на отчисление. В воздухе он часто терял ориентировку из-за отвратительного пространственного вооб-ражения и головокружения, и вынужден был постоянно бо-роться с приступами тошноты.
Самый результативный германский лётчик Второй мировой войны Эрих Хартман после того как попал на фронт долгое время служил лишь обузой для своих ведущих, несколько раз совершал вынужденные посадки из-за потери ориентировки. Хайнца Бэра сбивали 18 раз! Одного из лучших асов «Битвы за Британию» Гельмута Вика руководство лётной школы сочло «не полностью сформировавшимся, как личность». В его лич-ном деле даже появилась запись «Маловероятно достижение данным курсантом среднего для обучаемых пилотов уровня». Тем не менее, за свою последующую короткую боевую карье-ру, продолжавшуюся всего один год (до гибели аса), Вик успел сбить 56 французских и британских самолётов. Феноменаль-ный результат!
Какое-то время подобные примеры действительно служили Игорю утешением. Как и инструктора, он тоже с надеждой ждал от себя прорыва. А пока в качестве кредита под будущие успехи принимал благожелательные отзывы учителей по пило-тированию и воздушной стрельбе. Преподаватели теории тоже не хотели замечать скромных способностей курсанта и авансом ставили ему пятёрки.
Но постепенно росло разочарование в самом себе. И по ме-ре того, как Игорь осознавал, что обладает весьма средними профессиональными способностями, громкая слава родителя начинала тяготить и даже раздражать молодого человека. Сын начал завидовать отцу. А зависть посредственности по отноше-нию к таланту всегда порождает озлобленность. И родственные связи тут редко идут в счёт. Игорь чувствовал себя обманутым. Отец обязан был разглядеть в нём бездаря, и отговорить от выбора этой профессии. Но вместо этого ещё мальчишкой Игорь десятки раз слышал, как посмеиваясь, отец говорил про себя, что у него лучшая в мире работа, ибо, то, чем он ежеднев-но занимается, похоже на катание с русских горок, только в сто раз круче. Естественно, Игорь с ранних лет видел себя в буду-щем только лётчиком-истребителем.
Так гениальный отец, сам того не желая, уготовил своему отпрыску печальную участь вундеркинда, внезапно потерявше-го однажды свой золотой голос. Ты выходишь на сцену, перед тобой полный зал публики, дорого заплатившей за возмож-ность услышать божественное пение. А из твоего горла вдруг вырывается какое-то пошлое кукареканье.
Юноша всё чаще ощущал себя в похожей роли! Он видел, как все ждут от него чего-то экстраординарного. Ещё бы! Сын лучшего неофициального аса советских ВВС не может оказать-ся серым середнячком. Такое отношение быстрее самого мах-рового блата до опредёлённого момента открывало перед Иго-рем все двери. Но ведь асом по блату не станешь! Про то же, что природе свойственно отдыхать на потомках гениев все почему-то забывали.
Вот и в элитный полк асов Нефёдова скорее всего направи-ли в уверенности, что среди лучших из лучших перспективный парень быстро себя покажет. Знаменитая фамилия стала для лейтенанта лучшей рекомендацией и пропуском в эскадрилью, занимающуюся демонстрационными полётами на высший пилотаж. Вообще-то сюда брали только опытных пилотов с квалификацией не ниже первого класса, имеющих за плечами тысячи часов налёта. Но для сына знаменитого «Анархиста» было сделано исключение. Он ни дня не пробыл в запасных, а сразу попал в основной состав элитной пилотажной группы, которую в западной прессе за яркую раскраску самолётов называли «красной пятёркой». И Игорь очень старался оправ-дать такое доверие. Его с детства легко было взять на «слабо». Если кто-то говорил, что этого сделать нельзя, Игорь непре-менно должен был взять обозначенный барьер, пусть даже ценой разбитого носа или исключения из школы. Как раз в этом их с отцом характеры были схожи.
Да вот напасть: чем больше молодой лётчик проявлял усер-дия, стремясь доказать всем, что может летать не хуже своего прославленного предка, тем чаще совершал непростительные ошибки. В жёстких условиях службы в особой эскадрилье асов количество этих ошибок нарастало с невероятной быстротой. Каждый раз на разборе полётов, опростоволосившийся новичок виновато кивал головой в ответ на замечания раздражённых партнёров, и с плохо скрываемым страхом поглядывая на ко-мандира. А тот постепенно накалялся, терпение его заканчива-лось. «Сколько можно возиться с этим увальнем! А может убрать его к чёртовой бабушке, - мелькнуло однажды у аса. – Пусть с ним нянчатся в другом месте».
Командир группы гвардии майор Фёдор Быков готовил своих людей по совершенно лютой программе. У этого мастера имелись собственные взгляды на подготовку пилотов высшего уровня и соответствующие этим представлениям драконовские воспитательные приёмы, за которые ему часто доставалось от начальства. Например, Майор мог заставить чем-то провинив-шегося заслуженного офицера несколько часов подряд бегать кросс или отжиматься до изнеможения под крылом своего самолёта на глазах всего аэродрома.
Как руководитель особой авиагруппы Быков нередко пре-небрегал полётными предписаниями, трактуя их на собствен-ное усмотрение. Чтобы научить своих лётчиков не боятся ле-тать в тесном строю, он использовал метод, придуманный ещё в середине тридцатых годов легендарным Валерием Чкаловым: приказал на старте перед взлётом связать законцовки крыльев соседних самолётов стальными тросами. Так они и открутили пилотаж, крепко стянутые между собой «верёвочками».
Несколько раз Быкова отстраняли от командования эскад-рильей, понижали в должности, а он продолжал гнуть свою линию. Но в итоге неудобному комэску всё прощалось, ибо заменить его было просто неким. Его авиагруппа умела так провести пилотаж на глазах пожаловавших на авиабазу важных персон, что часто практически сразу после окончания «авиа-шоу» решался вопрос с подписанием контракта на поставку истребителей.
А главное, Майор Быков был известен всему миру своими рекордами скорости. Установление рекордов скорости – было одним из важных направлений пропаганды в СССР, делом престижа, демонстрацией военной мощи. Фактически шла непрекращающаяся «Битва за скорость» с главным вероятным противником по будущей войне, в которой были свои жертвы и свои герои. Американцы тоже постоянно обновляли мировые рекорды скорости и высоты. Как только в распоряжении ВВС США или британских королевских RAF* появлялся хороший истребитель, они немедленно давали понять большевистской России и всему остальному миру, что отныне владеют верным средством для быстрого завоевания господства в воздухе. С 1945 по 1965 годы англосаксы 16 раз трубили на весь мир, что майор Ричард Джонсон на «Сейбре», сквадрон-лидер Невилл Дьюк на Hawker Hunter, подполковник Фрэнк Эверест на Super Sabre или кто-то ещё в очередной раз расширили представление человечества о предельной скорости полёта.
* Royal Air Force Королевские военно-воздушные силы Ве-ликобритании
В Советском союзе отбить у главного конкурента очеред-ной рекорд поручалось самым лучшим лётчикам. Для этого готовились специальные модифицированные машины, с кото-рых снимали всё лишнее для максимального облегчения. Ну а в случае успеха лётчики-рекордсмены обретали особый статус, почти как космонавты.
Так что, получив очередной нагоняй от начальства, майор спокойно продолжал свои «педагогические» эксперименты. Быстрота реакции – первостепенное качество для лётчика-истребителя, а для пилотажника особенно. У комэска имелись собственные профессиональные секреты воспитания у подчи-нённых нужной резвости. Бывало, что посреди стандартного тренировочного полёта он вдруг выходил на своем МиГе в лоб истребителю кого-нибудь из подчинённых, целенаправленно стараясь столкнуться с ним или опасно прижать к земле. Если атакованный таким манером лётчик успевал увернуться, он слышал после посадки скупую похвалу командира. Если же нет – то за мгновение до столкновения майор проскакивал мимо, матеря по радиосвязи не слишком ловкого подчинённого. Потом на земле комэск презрительно бросал провинившемуся офицеру, что сонной мухе не место в его команде, и если он в следующий раз снова позволит загнать себя в угол, то пусть лучше сам ищет себе более спокойное место службы, не дожи-даясь пока его попросят из эскадрильи. Игорю уже не однажды приходилось слышать от командира нечто подобное в свой адрес.
Постепенно всем вокруг становилось понятно, что лейте-нант просто не тянет. Раздутый миф быстро сдувался.
В конце концов, на прошлой неделе майор в разговоре один на один предупредил Игоря, что если он ещё раз допустит серьёзный промах, то пусть пеняет на себя.
Нефёдов решил, что если его спишут с лётной работы, то он уволиться из армии, и завербуется водителем на Север. Главное забраться подальше, в какой-нибудь Медвежий угол, чтобы никто ничего не знал, ни о нём, ни о его знаменитом папаше.
*
Появление возле самолёта трёх разряженных девиц было совсем некстати. Пребывающему в подавленном настроении молодому лётчику пришлось отвечать на глупые вопросы неизвестно откуда свалившихся на его голову экскурсанток. Между тем, сейчас Игорю хотелось сквозь землю провалиться от позора, лишь бы только никого не видеть. Но сопровож-дающий девушек коренастый майор Остап Таранец из полит-отдела полка сразу представил его своим спутницам:
- Вот, рекомендую: перед вами можно сказать ярчайший представитель нового поколения наших офицеров: Игорь Не-фёдов, потомственный лётчик. Только недавно окончил учи-лище, но уже можно смело сказать: встал на крыло. Он хоть пока носит нагрудный знак лётчика третьего класса, но уже летает в одной связке с лучшими нашими асами. И вы сами только что это видели.
Поставленным голосом профессионального экскурсовода майор рассказывал своим прекрасным гостьям о части и о служащих здесь лётчиках. При этом он постоянно обращался к Нефёдову-младшему:
- Расскажите, лейтенант, Зиночке, Свете и Мариночке о своём самолёте. Поделитесь с девушками впечатлениями о недавнем полёте. Думаю, нашим прекрасным гостьям будет интересно получить информацию, так сказать из первых рук.
Две девицы с нескрываемым любопытством рассматривали молодого человека в кожаной лётной куртке. «А мальчик ниче-го» - шепнула одна из них на ушко подружке. Девушки стали хвалить лётчика за прекрасный пилотаж, а сами поглядывали друг на друга с шутливым выражением соперничества и чему-то смеялись. Он и вправду был хорош собой: коротко по-спортивному подстрижен, широкоплеч, строен и голубоглаз. Лишь третья – миниатюрная блондинка едва удостоила Нефё-дова своим вниманием. Её больше занимала красочная эмблема особой эскадрильи на борту истребителя.
Впрочем, вскоре неулыбчивый вид молодого лётчика раз-очаровал вначале заинтересовавшихся им генеральских дочек. Они привыкли к совсем другому отношению со стороны моло-дых офицеров, и нашли «героя воздуха» слишком серьёзным. Барышням гораздо приятнее было общаться с обходительным майором, который умел развлечь гостей. Девицы с удовольст-вием воспользовались приглашением своего гида посидеть в кабине новейшего экспортного МИГ-21М. Придерживая рукой раздуваемый ветром подол своего платья, первая из них с по-мощью услужливого политрука тут же стала подниматься по приставленной к самолёту высокой приставной лестнице. Словно в награду за галантность майор успел снизу увидеть кружевное нижнее бельё фигуристой дамочки. Вскоре он уже азартно флиртовал с сидящей в пилотском кресле брюнеткой, жадно вдыхая аромат её дорогих духов. Попутно раскраснев-шийся от удовольствия политрук успевал украдкой бросать с высоты своего выгодного положения жадные взгляды на де-кольте её дожидающейся своей очереди приятельницы. От возбуждения кончики его вначале спокойно свисавших вниз украинских усов теперь возбуждённо топорщились в стороны, словно у мартовского кота.
Третья девушка не стала ждать, когда наступит её очередь подняться в кабину истребителя. Прогуливаясь вокруг самолё-та, она беспечно помахивала миниатюрной дамской сумочкой и слегка пританцовывала в стиле модного твиста под незаметную музыку. Её было наплевать, что про неё могут подумать окру-жающие. Словно назло всем поборникам морали девчонка смело демонстрировала открытые выше колен загорелые точё-ные ножки. Хотя, когда Игорь учился в десятом классе, за ношение такой короткой юбки девушек исключали из комсо-мола.
Стройная, воздушная, длинноногая, в светло-голубом крим-пленовом костюме и белых лаковых туфельках-лодочках не-знакомая блондинка походила на стюардессу, девушку из юношеских грёз.
Перехватив заинтересованный взгляд лётчика, она надмен-ным жестом сняла модные солнечные очки а-ля Бриджит Бар-до. Кажется, она только теперь его по-настоящему заметила. Девушка смерила парня насмешливым голубоглазым взглядом. Впрочем, ей понравились его светлые, очень выразительные глаза, открытый, немного стеснительный взгляд. Чистое, с правильными чертами лицо лётчика разбирающаяся в искусст-ве барышня даже нашла «иконописным».
После короткой оценивающей паузы незнакомка запросто обратилась к нему, словно к бывшему однокласснику или сокурснику:
- А у тебя интересная профессия. Я наблюдала с земли… Наши мальчики из «универа» каждый год специально за ост-рыми ощущениями на Кавказ и Памир ездят. А у тебя тут чис-тый адреналин каждый день.
Речь её была звонкой и задорной, даже вызывающей. И ей очень шла необычайно короткая мальчишеская стрижка. Время от времени девчонка привычным движением головы смахивала со лба непокорную чёлку. В этом движении был весь её харак-тер - смелый и самостоятельный.
- Я недавно прочитала «Маленького принца» Сент-Экзюпери. Он тоже был лётчиком.
На милом личике незнакомки появилось трогательное вы-ражение детской задумчивости. С удивительной непосредст-венностью девушка-подросток размышляла вслух, прохажива-ясь вокруг только что вернувшейся из полёта крылатой маши-ны. Ослепительно сверкающий на солнце полированным ме-таллом истребитель вдохновлял её.
- Вот где настоящая романтика! Чистый случай. Твоя судь-ба не складывается по заранее утверждённой траектории: вна-чале университет, потом женитьба, работа в каком-нибудь занудном НИИ. Тратить свою единственную и прекрасную жизнь на такую преснятину - глупо. Скука, вот самое страшное в этом мире. Ты редкий счастливчик, маленький принц!
Девушка метнула на собеседника озорной взгляд, наблюдая, как он отреагирует на данное прозвище. Игорю захотелось в ответ назвать пересмешницу капризной розой, но он благора-зумно не стал этого делать. Вместо этого признался:
- Мне больше нравиться у Экзюпери «Ночной полёт» и «Во-енный лётчик». Когда я впервые прочитал эти книги, то окон-чательно определился с будущей профессией.
Произведениями Хемингуэя и Экзюпери зачитывалась вся интеллигенция страны. И конечно книги знаменитого францу-за, в том числе его культовая сказка «Маленький принц» явля-лись страшным дефицитом. В магазинах такая литература почти не появлялась. Купить её можно было только у спеку-лянтов с большой переплатой. Но Игорю ещё в пятом классе приятель отца, летающий на международных авиалиниях «Аэ-рофлота», привёз из Парижа сборник лучших произведений этого писателя. Правда, книга была на французском, но благо-даря родителям мальчик уже в 12 лет неплохо знал несколько основных европейских языков.
Игорю хотелось ещё о многом поговорить с понравившейся ему девушкой. Но тут майор Таранец объявил, что должен вести своих подопечных на обед, устроенный его командовани-ем в честь гостей полка.
- Ну пока! – помахала ему на прощание незнакомка и при-соединилась к подружкам. А Игорь остался стоять, как вкопан-ный, не в силах отвести завороженного взгляда от удаляющей-ся стройной фигуры в голубом.
Его мысли настолько были заняты очаровавшим его небес-ным созданием, что лейтенант словно под анестезией воспри-нял сообщение потерявшего терпение командира о своём от-числении из пилотажной группы. Случись эта выволочка всего пятнадцать минут назад, и Нефёдов морщился бы от обидных слов разгневанного комеска, словно от пощёчин, понуро мол-чал бы стоя перед ним навытяжку, как провинившийся школяр. Но сейчас у парня настроение было другое. Он мог думать только о ней. Страх больше никогда не увидеть обладательницу насмешливых глаз цвета солнечного неба, волнующих загоре-лых коленок и звонкого задорного голоса заставил его дейст-вовать в несвойственной для себя агрессивной авантюрной манере. На какое-то время Игорь превратился в «настоящего» Нефёдова.
- Знаю, что виноват, - твёрдо взглянув на командира, реза-нул молодой человек, - но ведь в нашем деле не ошибается только тот, кто не летает. А списать с лётной работы - проще простого. Нет человека, нет проблемы.
Нахальный огонёк, зажёгшийся в глазах мальчишки, удивил сорокалетнего мастера. Он уже привык к робости и хрониче-ской неуверенности в себе молодого офицера, презрительно записав его в размазни. Впервые почувствовав в парне харак-тер, командир эскадрильи задумался. С одной стороны ему надоело нянчиться с сопляком, из-за которого рушилась пре-красно отлаженная работы всей их команды. Вот и сегодня из-за допущенной лейтенантом ошибки вместо благодарности от Главкома заслуженный офицер получил обидное замечание о ненадлежащей подготовке своих людей. Фактически это было обвинение в неполном служебном соответствии. Конечно майору Быкову было не привыкать к подобным начальствен-ным «фи». Если бы ему досталось действительно за дело, мас-тер воспринял бы критику спокойно. А то ведь из-за какого-то сопляка на всей эскадрилье теперь пятно.
Но с другой стороны комеск знал, что в училище отдельные инструктора разглядели у этого Нефёдова большой потенциал, о котором, правда, командиру до сих пор приходилось только слышать. После некоторого размышления майор всё же решил пока не подавать рапорт на имя командира полка о списании лейтенанта с лётной работы, а перевести его в резерв. Это означало, что Нефёдов формально оставался членом пилотаж-ной группы: должен был являться на утренние построения, посещать все предполётные инструктажи. Но при этом само-стоятельные полёты отныне для него были под запретом.
По инструкции полагалось периодически вывозить запас-ных лётчиков в зону на двухместной учебно-тренировочной машине, чтобы они совсем не потеряли квалификацию. Для любого уважающего себя профессионала нет страшнее участи, чем сделаться постоянным «пассажиром» передней кабины «спарки». Отныне молодого лётчика, чья карьера до сих пор складывалась удивительно успешно, ожидала унизительная участь вечно запасного игрока, остающегося в команде лишь из милости начальства.
Глава 2
Возле столовой делегацию ожидала вереница правитель-ственных «членовозов» и новенький «Икарус-250» с удобными, как в самолёте креслами. Такие автобусы только недавно поя-вились в Москве и обслуживали в основном интуристов. После обильного банкета с множеством тостов гости выходили на улицу раскрасневшиеся, вальяжные. Одного не рассчитавшего свои силы чернокожего дипломата под ручки провожали два местных офицера.
У Игоря сердце кольнуло, когда он, наконец, увидел Её. Ин-тересующая его особа шла под руку с каким-то подтянутым пожилым мужчиной в форме общевойскового генерала. Не трудно было догадаться, что это её отец. Несмотря на неболь-шой рост, седовласый генерал выглядел очень внушительно. Со своим чеканным профилем и самой прямой спиной, которую до сих пор приходилось Нефёдову видеть, папа блондинки напо-минал римского сенатора. Его массивный сильный подбородок с ямочкой посередине пересекал шрам, похожий на сабельный. Такому страшно на глаза случайно попасться, не то, что подой-ти самому. Но сейчас Нефёдов был готов на любые подвиги. Собравшись с духом, он ринулся в атаку.
- Товарищ, генерал-майор, разрешите обратиться.
Солидный мужчина в шитых золотом погонах с огромными звёздами удивленно взглянул на мальчишку-лейтенантика с горящими глазами.
- Ну что тебе? – небрежно бросил он.
- Можно вашу спутниц на несколько слов.
Неожиданная просьба удивила генерала. Он строго взгля-нул на дочь. Но та сделала невинное личико и недоумевающее пожала плечиками, мол, сама не пойму, что от меня нужно этому парню.
Недоумённо хмыкнув, генерал всё же дал своё добро:
- У вас десять минут, лейтенант…
Так они познакомились. Её звали Мариной. Она училась на факультете восточных языков МГУ. Отец Марины - Георгий Иванович Скулов занимал какой-то очень важный пост в Глав-ном разведывательном управлении (ГРУ) при Генеральном штабе вооружённых сил СССР.
Марина была одной из самых скандальных личностей Мо-сквы. Правда, её могущественный отец принимал все меры, чтобы среди представителей его круга о похождениях дочери никто не знал. Ничто не должно было скомпрометировать его девочку перед женихом, которого заботливый папа для неё давно готовил.
Несмотря на юный возраст, Марина успела поработать де-монстратором одежды (так называлась непризнанная в СССР профессия манекенщицы) в Московском доме моды, почти год прожить в неофициальной художественной коммуне (сотруд-ники компетентных органов позднее объявили её сектой) в глухом селе под Свердловском. Туда Марина сбежала от надо-едливой отцовской опеки. Вернувшись из «хождения в народ» московская девочка вновь с удовольствием окунулась в свет-скую жизнь, попутно поступив в университет. Впрочем, даже отец вынужден был признать, что уральская ссылка пошла на пользу дочери. Она повзрослела, в значительной степени изба-вилась от детской инфантильности. Но вскоре генерал обнару-жил, что и раньше выводившая его из себя своими выходками доча, теперь стала просто неуправляемой.
Однажды она резко оборвала родителя, когда тот в очеред-ной раз заговорил о молодом человеке, которого хотел бы видеть её мужем:
- Опять ты за своё… «Петя такой, Петя сякой разэтакий… Он тебя на руках понесёт прямо в рай. Будете с ним в Мерседе-се из гостиной в спальню ездить, и на золоте пирожные с чёр-ной икрой кушать». Надоело! Я не желаю, чтобы кто-то отно-сился ко мне, как к части своего имущества, предлагал и выби-рал меня словно вещь.
- А ты не торопись, - мягко посоветовал отец, - сперва хо-рошенько всё обдумай, чтобы потом не жалеть.
- Я уже давно всё обдумала и решила: я сама себе выберу пару.
- Ты хочешь связаться с одним из своих знакомых, чтобы стать такой же швалью, антисоветчиной, пеной, как они? Тоже мне «цветочки жизни»! Учти, вскоре за всех этих неформалов основательно возьмутся. Вот выселят тебя за сто первый кило-метр с муженьком-тунеядцем, наслушаешься там до тошноты своих Битлов без нормальной то работы и еды. По-другому запоёшь.
- Ну, почему обязательно тунеядцем? – обиженно пожала плечиками Марина. – Мои знакомые все талантливые люди – писатели, поэты, актёры.
- Указ 1964 года никто не отменял, - стараясь выглядеть строгим, пояснил отец. - Кто не состоит в Союзе писателей или в Союзе художников не считается профессиональным литера-тором или художником и подлежит высылке в деревню Кукуе-во Нездешнего уезда.
Скулову давно не нравилось, что дочь шляется по компани-ям, где собирались всякие отщепенцы. Он вообще недолюбли-вал творческий народец, не считая их за нормальных людей. Эта скользкая публика вечно тёрлась в доме благодаря супруге, отравляя их совместную жизнь. Но если бы дочь хотя бы обща-лась с приличными представителями это презренного цеха, имевшими нормальную работу. Так ведь своенравная девчонка, словно специально желая позлить обожающего её отца, выби-рала для общения полуподпольных неформалов, с которыми власти активно боролись. Между тем после громкого пропа-гандистского процесса над литературоведом и критиком Анд-реем Синявским и переводчиком поэзии Юлием Даниэлем даже рядом находится с потенциальными диссидентами стало опасно. А дочка, кажется, намеревалась найти в этой сточной канаве себе женишка, в чём откровенно признавалась папе…
Разговаривая с отцом, Марина мечтательно уставилась на авангардистскую картину на стене, которую Скулов считал мазнёй какого-то педераста. Лицо же романтичной особы осве-тилось нежной улыбкой при воспоминании об авторе картины и его друзьях.
– У меня, дядя Жора, знаешь, какие талантливые знакомые есть. Что ты!
Впрочем, к великому облегчению Скулова дочь не выпол-нила свою угрозу привести в дом в качестве мужа какого-нибудь немытого и озлобленного оборванца, проповедующего абсолютную свободу в творчестве и сексе. Но и подчинятся воле отца девица не собиралась. Своим парадоксальным выбо-ром избалованная «принцесса» удивила всех, в очередной раз проявив себя большой оригиналкой. Поначалу её новый роман был для вечной бунтарки скорее всего только очередной эпа-тажной выходкой, навроде морского купания прямо в джинсах и майке на глазах у всего пляжа или исполнения во весь голос блатной песенки в метро в час пик.
Марина сама не заметила, как всерьёз заинтересовалась Игорем. Немного простоватый молодой лётчик, тем не менее, понравился девушке тем, что был не распущенным и пресы-щенным жизнью, как многие знакомые её круга. Избалованные красавчики давно ей наскучили. Люди же искусства просто не годились в избранники, ибо нуждались не в верных подругах жизни, а в заботливых няньках, натурщицах, временных сексу-альных партнёршах. В этой среде легко можно было найти интересного собеседника, объект для искреннего восхищения, но не настоящего мужчину.
Да, Игорь не носил модных гавайских рубашек, не пользо-вался дорогим французским парфюмом и не сходил с ума от картин её любимых Тулуз-Лотрека и Поля Гогена (впрочем, в её силах было заинтересовать возлюбленного собственными интересами). Но зато в этом парне чувствовалась так ценимая женщинами надёжность и доброта. Конечно, при желании Марина могла бы найти во внешности и поведении своего избранника тысячу недостатков, но когда любишь, всё воспри-нимаешь без раздражения. Даже его простой одеколон «По-лёт» её не раздражал, хотя для большинства девушек из высше-го света мужчина, пользующийся общедоступной советской парфюмерией навроде «Шипра» или «Тройного» пах не лучше грузчика или сельского тракториста.
На свидание Игорь часто приезжал прямо с аэродрома. От его потёртой куртки, волос очень мужественно и романтично веяло военной кожей и самолётами. У девушки начинала от волнения кружится голова. Она чувствовала рядом настоящего мужчину, готового носить любимую на руках и трогательно заботится о нёй.
- Сейчас молодые мужчины, как электрические самовары, - объяснила причину своего выбора подруге Марина. - Посмот-ришь на такого «крутышку»: с виду настоящий самовар со всеми прибамбасами. А пригладишься – обыкновенный декора-тивный чайник…
Нефёдова же с первых дней их знакомства удивило, что дочь зовёт родителя не «папой» или «отцом», а как-то странно: «дядей Жорой». «Мой дядя Жора подарил мне вчера настоя-щую сумку Papillon из Лондона с портретом Твигги»», - хвали-лась она Нефёдову, который всё равно не знал, кто такая эта Твигги1; или: «Представляешь, что наш дядя Жора вчера выки-нул! Днём встречал какую-то очередную делегацию, а вечером заявился домой в стельку пьяный в компании двух вьетнамцев и до утра пропьянствовал с ними в своём кабинете. А на сле-дующий день вымаливал у меня прощение. Но я его предупре-дила, что в следующий раз будет ночевать на коврике перед входной дверью, если снова позволит себе нечто подобное».
1Англичанка Твигги мировая супермодель шестидесятых годов.
Отец души не чаял в своей любимице, а дочь крутила им, как хотела. Впрочем, юная особа привыкла повелевать не толь-ко домочадцами. Своевольная и капризная она с лёгкостью до безобразия, как ей вздумается крутила судьбами своих бесчис-ленных ухажёров. Тем не менее, мужчины буквально штабеля-ми валились к ногам этой взбалмошной особы с повадками вредины-принцессы. Так что Игорь Нефёдов не был исключе-нием. Но именно этому простому парню выпал счастливый билет, ибо его чувство к генеральской дочке оказалось небезот-ветным. Увлёкшись молодым лётчиком, Марина допустила его в свой мир, где обитали только избранные.
При всей своей избалованности, она была утончённым, ажурным созданием с большими духовными запросами. В детстве родители постарались дать достойное воспитание своему единственному чаду. Сколько Марина себя помнила, она постоянно куда-то спешила вместе с няней - в музыкаль-ную, хореографическую или в художественную школу, к репе-титору по английскому или французскому языку. Пока жива была мама, они регулярно ходили всей семьей в театр и на концерты. Качественное воспитание сделало своё дело. Став взрослой и независимой, Марина, помимо естественной для девушки её внешних данных страсти к модным тряпкам, сохра-нила привычку к качественной интеллектуальной пище. Она сразу стала водить своего избранника по модным выставкам и театральным премьерам. Они слушали Ахмадулину в «Полите-хе», старо-мхатовские по духу литературные монологи Сергея Юрского в зале Чайковского, бывали на концертах Окуджавы и Галича, не пропускали ни одну премьеру «Таганки» и «Совре-менника».
Особенно нравился Марине Вознесенский. Сама по духу анархистка подруга Игоря являлась настоящей фанаткой моло-дого литератора-бунтаря. С озорным восторгом цитировала ошеломляющие метафоры своего кумира: «По лицу проносятся очи, как буксующий мотоцикл...» или: «Чайки – плавки бога».
Как официальный жених самой красивой девушки Москвы, лейтенант стал вхож в компании столичной «золотой молодё-жи». Правда, на таких сборищах разодетых снобов Игорь чув-ствовал себя не в своей тарелке. После развода родителей его воспитывала мать, работавшая последние десять лет простой школьной учительницей, хотя и во французской спецшколе. Поэтому Нефёдову была неприятна манера новых знакомых кичиться высоким положением своих родителей и материаль-ным достатком. Получалось, что если ты не носишь загранич-ный твидовый пиджак, а на улице тебе не ожидает собственная «Волга» или на худой конец «Москвич», то имя тебе «неудач-ник»…
Но иногда они оказывались среди людей совершенно иного плана. Марина обожала творческую молодёжь и была своей на скромных кухнях, где читали стихи непризнанные поэты, про-должали обсуждать съёмочные проблемы киношники. Если на светские вечеринки «золотой молодёжи» спутница Нефёдова одевалась, словно модель с обложки импортного модного журнала, то на «кухонные» посиделки могла заявиться в образе хипующей «герлы» с кожаной ленточкой на лбу (как она гово-рила: «чтоб не совало крышу от умных разговоров»), в свобод-ном домотканом балахоне или рваных джинсах, увешанной всевозможными бусами и прочими «фенечками» вместо стиль-ных дорогих украшений.
Игоря поражало, с какой непринуждённой лёгкостью эта генеральская дочка балансирует на грани культур. Сегодня Марина могла увлечённо обсуждать с подружкой свои новые финские сапожки, а завтра хором со всеми присутствующими петь под гитару запрещённое «Памяти Пастернака» Александра Галича: «А над гробом встали мародёры и несут почётный ка-ра-ул!». Девчонке было наплевать, что творческий андеграунд находится под особым наблюдением КГБ. Ей ничего не стоило рассказать рискованный политический анекдот или смело заявить, наплевав на возможное присутствие среди собравших-ся «стукача», что из настоящих харизматиков мировой револю-ции до нашего времени дожил только Че Гевара. Да и того недавно убили за нежелание спокойно стричь купоны вместе с бородатыми соратниками по кубинской революции.
- И вообще, - заканчивала свою очередную пламенную речь девушка-скандал, - «истинная революция, это сексуальная революция. А поэтому «Make Love Not War»*.
*«Занимайтесь любовью, а не войной».
Надо ли говорить, что в любой компании её принимали, как свою. Некоторым патлатым и вечно страдающим от бездене-жья художникам, чьи работы Марина со своим взыскательным вкусом находила талантливыми, она даже помогала. Юная благотворительница любила говорить, что как раз среди таких-то лохматых неформалов и невзрачных с виду студентов и рождается настоящее революционное искусство. Когда же кто-нибудь пытался возражать категоричной в своих оценках анар-хистке она «наотмашь била» противника хлёсткой поэзией своего кумира - Вознесенского:
Да здравствуют Антимиры! Фантасты – посреди муры.
Без глупых не было бы умных,
Оазисов – без Каракумов.
Нет женщин – есть антимужчины,
В лесах ревут антимашины.
Есть соль земли. Есть сор земли.
Но сохнет сокол без змеи.
Люблю я критиков моих.
На шее одного из них,
Благоуханна и гола,
сияет антиголова!
Зато для тех, в ком экзальтированная барышня замечала искру данного Богом таланта, она готова была горы свернуть. Например, могла через отца пробить приятелю собственную мастерскую. Без всякой корысти устраивала очередное своё открытие в лице какого-нибудь чудаковатого самородка на официальную выставку. Ведь участие в ней могло стать для ютящегося с родителями в «коммуналке» нищего живописца пропуском в Союз художников с его совершенно сказочными привилегиями и щедро оплачиваемыми заказами.
Впрочем, с такой же лёгкостью девица могла публично ис-пепелить презрением того, кто по её мнению омещанился, переродился из творца в ремесленника. Авторитетов для неё не существовало. С комиссарской бескомпромиссностью запросто могла бросить в лицо маститого мэтра обвинение в том, что вместо того, чтобы заниматься серьёзным искусством, он тра-тит себя на заказные халтурки, к примеру, благодаря освоенной технике старения неплохо зарабатывает на реставрации икон с чёрного рынка.
Тем не менее, как уже было сказано, юную «принцессу», умеющую оценить прекрасное и совершить с тобой чудесное преображение, в творческой среде встречали чрезвычайно радушно. Часть общей симпатии перепадала и на долю теперь везде сопровождающего Марину Игоря. Очень быстро лейте-нант свёл знакомство со многими интересными людьми.
И вообще за несколько месяцев жизнь Нефёдова измени-лась радикально. Подруга ни секунды не давала ему скучать. Как только Игорь заканчивал дела на аэродроме, она заезжала за ним на папиной 21-й «Волге» или на такси и они мчались вместе навстречу очередному приключению. Даже то, что Игорь теперь почти не летал, он не воспринимал, как трагедию. Ему просто некогда было предаваться мрачной меланхолии, ибо сегодня Марина звонила ему, чтобы, как обычно в востор-женных тонах сообщить, что у неё на руках специальные про-пуска на закрытые просмотры «Недели французского кино». Завтрашний вечер полностью посвящался общению с какими-то реставраторами, старыми Мариниными знакомыми. А в пятницу они обязательно должны были увидеть прибывающую в Москву всего на несколько дней «проездом» из Японии фе-номенальную Джоконду Леонардо Да Винчи.
И даже следующий отпуск Игоря уже был распланирован деловитой подругой. Сперва, предполагалось отправиться на Эльбрус в составе компании весёлых физиков-лириков, а затем дней на десять смотаться к морю. От такого сверхзвукового жизненного темпа даже у профессионального лётчика реактив-ной авиации временами захватывало дух!
Во время одной из таких посиделок – на квартире у начи-нающего сценариста, и его юной жены-актрисы, которую мо-лодой муж за скандинавские черты лица, зелёные глаза и свет-лые волосы называл «моя шведская девушка» между Мариной и Игорем впервые случилась близость.
Весь вечер Марина ничего не ела, так как на столе кроме дешёвого креплёного вина «Солнцедар», именуемого в народе «бормотухой» и залежалых консервов ничего не было. Моло-дожёны считались золотой парой советского кинематографа. Хозяин дома ещё жил отсветом былой славы благодаря снятым лет пять назад по его сценариям культовым картинам про новое поколение советской молодёжи. Его жену же лишь недавно полюбила вся страна за роль чистой деревенской девушки, дождавшейся настоящей любви.
Чрезвычайно талантливые в искусстве хозяева квартиры демонстрировали полнейшую безалаберность в быту. Полгода назад знаменитой паре власти выделили отдельную «двушку» (хотя по норме на одного члена семьи полагалось только 9 квадратных метров, но в горкоме решили в виде исключения дать звёздной семье, у которой наверняка вскоре появятся дети, квартиру так сказать «на вырост»).
Однако вечно занятым на съёмках и кочующим по весёлым компаниям творцам просто некогда было думать об обустрой-стве семейного гнёздышка. Хозяева относились к своему жи-лищу лишь как к месту для ночлега. После шумного новоселья они ограничились тем, что наспех поклеили дешёвые обои и закупили самую необходимую мебель. Не удивительно, что для угощения внезапно пожаловавших в дом гостей в холодильнике нашлось только три яйца и початая банка шпрот, оставшаяся с дня рождения «шведской девушки».
Чтобы не дать любимой упасть в голодный обморок Игорь сбегал в соседний гастроном и вернулся с двумя картонными пакетиками молока за 16 копеек и сдобными булками. Он незаметно для всех вызвал подругу с кухни, где происходили посиделки. Они уединились в крохотной спальне двухкомнат-ной «хрущёвки».
Марина при всей своей разборчивости в еде обожала пить молоко прямо из этих красно-синих треугольничков. Взяв пакетик двумя пальцами за уголок, и аккуратно стряхнув, что-бы молочные капели из обязательно протекающей упаковки не попали на одежду, она с наслаждением сделала несколько глотков, и тут же заела их пышной сладкой булкой.
Вдруг девушка испуганно вскрикнула и вскочила с ногами на кровать:
- Ой, крыса!
- Да ты что, - рассмеялся Игорь, - откуда ей здесь взяться. – У хозяев мышь в холодильнике на днях повесилась с голодухи. Я сам видел.
Тогда Марина пояснила:
- Вадик (так звали мужа-сценариста «шведской девушки») сам рассказывал, что он купил в зоомагазине крысу-альбиноса, некоторое время она пожила у них в старом аквариуме, он даже построил ей домик из фанеры. А потом крыса сбежала. И с тех пор бродит где-то по квартире. А я ужасно боюсь крыс.
Игорь старательно обыскал комнату, даже заглянул под кровать. Но указанный подругой грызун обнаружен им не был.
- Ты настоящий рыцарь! – почти серьёзно похвалила друга немного успокоившаяся девушка. – За то, что ты так доблестно пытался защитить даму сердца от жуткой Шушеры, я тебя поцелую. Ведь дамы всегда как-то вознаграждали своих верных рыцарей.
По-прежнему сидящая с ногами на кровати Марина выгля-дела чрезвычайно соблазнительно. Сама интимность ситуации, оголившееся из-за немного задравшейся юбчонки девичье бедро невольно распаляли воображение. У Игоря аж перехва-тило дыхание. Он шутливо опустился на одно колено перед продолжающей сидеть с ногами на кровати Мариной. Она чмокнула его в лоб.
- Не-ет, так не годится! – разочарованно сморщился парень. В лобик дамы целуют разве что своих пажей, а рыцарей приня-то целовать по-настоящему.
Марина покраснела и смущённо опустила глаза, но позво-лила молодому мужчине прикоснуться своими губами к её. Прикосновение это вышло неумелым, совершенно платониче-ским. Игорь в свои двадцать с небольшим не обладал большим опытом по части общения с женским полом. Он сам сильно смутился и не знал, что ему делать дальше, как выйти из соз-давшейся ситуации, не уронив себя в глазах возлюбленной. Боясь показаться неумелым и робким мужчиной, он стал плот-нее прижиматься губами к её губам. В ответ Марина сама подалась ему навстречу. Вначале напряжённые и прохладные, приятно пахнущие молоком, вскоре её губы сделались тёплыми и податливыми. Когда неопытные мужские руки неумело заша-рили по её груди и ниже - на бёдрах девушка тихо застонала. Он всё плотнее прижимал её к себе. У Игоря от возбуждения голова шла кругом. На какое-то мгновение, словно опомнив-шись, Марина вздрогнула, попыталась оттолкнуть молодого человека. Но он нежно стал целовать её шею, лицо, гладить голые ноги, шептать на ушко обжигающие слова любви. Она снова расслабилась, будто обмякла. Не отдавая себе больше отчёта в том, что он делает, Игорь аккуратно повалил её на кровь, принялся торопливо расстегивать кофточку. От ощуще-ния на своей груди сосков её твёрдых грудей он задохнулся от всепоглощающего желания, рванул резинку трусиков. Сквозь дурманящий туман до слуха Игоря дошёл слабый вскрик Ма-рины, и потом мучительно-сладкая волна окатила его тело…
Когда всё закончилось, Игоря охватил жгучий стыд. Ему было страшно смотреть в глаза лежащей рядом девушки. Он чувствовал себя насильником, похотливым животным и боялся, что сейчас она прогонит его, велит больше не показываться ей на глаза, будет плакать и осыпать мерзкого ублюдка прокля-тиями. К тому же подруга оказалась девственницей.
Марина глубоко и прерывисто вздохнула. Игорь напрягся, готовясь к худшему.
Она повернула к нему своё лицо и несколько минут молча разглядывала, будто видела в первый раз. Потом спросила:
- Ты меня правда любишь?
- Больше жизни, и хочу, чтобы мы поженились. И даже твой отец не сможет нам помешать…
Единственное, что омрачало их отношения, это незаладив-шиеся поначалу отношения Игоря с отцом возлюбленной. Георгий Иванович давно подобрал в мужья дочери достойную кандидатуру – будущего дипломата, сына крупного деятеля из союзного Госплана. По замыслу Скулова это должен был быть блестящий брак. Естественно, что вклинившийся в эти планы простой лейтенант вызывал активное неприятие пекущегося о счастливом будущем единственной дочери родителя. Генерал пытался уговорить дочь бросить Игоря. Объяснял, что парень задурил ей голову только ради карьеры, чтобы втереться в их семью. Но Марина ничего не хотела слышать.
Когда же папа начинал расписывать, какое счастливое и обеспеченное будущее ещё ожидает в качестве спутницы жиз-ни преуспевающего дипломата и, возможно, в недалёком бу-дущем посла в одной из европейских столиц, Марина отвечала, что лучше жить в шалаше с любимым мужем, чем в посоль-ском особняке с ограниченным самовлюблённым павлином. Девчонка привыкла поступать так, как ей хочется. Как не ста-рался Георгий Иванович, на какие ухищрения не шёл, но даже ему не удавалось продавить железный характер дочери.
Генерал всегда трясся над своим единственным ребёнком. Не было для заботливого отца важнее цели, чем устроить на-дёжное будущее для своего сокровища. Поэтому он с ужасом видел, что дочь переняла повадки своей матери, начала повто-рять её судьбу.
Когда они поженились, Скулов уже занимал очень ответст-венный пост. Благодаря высокому положению мужа, его супру-га была избавлена от рутинных забот по дому. Хозяйством и воспитанием детей занималась прислуга. Мать же Марины явно была рождена для балов и интеллектуального общения. Она организовала в их пятикомнатной квартире нечто вроде модно-го салона, куда по определённым дням стремилась попасть вся творческая элита столицы, первые имена советской эстрады и кино. Очень быстро такие вечера стали очень престижными. Жена Скулова сама была в недавнем прошлом оперной певи-цей, правда неудачливой. Она была невероятной красавицей с потрясающим голосом. Не найдя себя на большой сцене несо-стоявшаяся примадонна утешалась, исполняя старинные рус-ские романсы в узком кругу своих поклонников.
А ещё бывшая жена Скулова обожала светские приёмы и пикники, различные компании. Её было свойственно лёгкое отношение к жизни. Она всегда находилась в поиске новых впечатлений. Георгий Иванович слишком поздно понял, что они совсем не подходят друг к другу: она яркая, светская, необязательная, и он – весь погружённый в работу, предпочи-тающий иметь рядом не светскую львицу, окружённую почита-телями, а надёжного «начальника тыла».
Ему хотелось нормальной домашней еды: котлеток, гречне-вой каши, пельмешек, блинов, конечно под водочку, а холо-дильник вечно был забит шампанским и заказными деликате-сами из первоклассных интуристовских ресторанов. Домашней кухарке хозяйка дома запрещала готовить любимые борщи и жареную картошку мужа, приучая домочадцев к высококласс-ной гастрономической кухне. Но от всех этих фрикасе, фондю и фуа-гра у Скулова стала побаливать печень, развился гастрит, грозящий перерасти в язву.
Но это были лишь цветочки. А вскоре пошли и ягодки. Ску-лов начал получать информацию, что жена ему изменяет со всякими тонкошеими пижонами из Москонцерта и Мосфильма. Однако призвать своенравную супругу к порядку этот стальной человек так и не смог, как не пытался. Пришлось Скулову смирять гордость и делать вид, что он ничего не замечает ради маленькой дочери и собственной карьеры.
Но когда эта сука закрутила роман с его собственным води-телем-дагестанцем, терпение генерала лопнуло. Он просто вышвырнул пойманную с поличным шлюху из шикарной пяти-комнатной квартиры и своей жизни. Но вскоре после развода эта распутная женщина, запутавшаяся в своих отношениях с мужчинами, повесилась на чердаке генеральской дачи, оставив страшную записку. Это предсмертное письмо Скулов хранил в своём служебном сейфе. Больше всего он боялся, что когда-нибудь дочь обо всём узнает, и обвинит его в страшной смерти матери. Пока же он делал всё возможное, чтобы скрыть от Марины правду. По принятой в их доме версии жена Скулова погибла в результате несчастного случая.
Отчасти из-за чувства вины, а также из громадной любви к дочери этот властный мужчина, привыкший подчинять других своей воле, безжалостно сминать врагов, уступал всем прихо-тям 19-летней особы. Вот и на этот раз после долгих, но совер-шенно безрезультатных уговоров не связывать свою жизнь с первым встречным проходимцем, Георгий Иванович сделал вид, что смерился с её выбором. Скулов даже устроил перевод будущего зятя из авиаполка в Главное разведывательное управление при Генштабе.
Игорь без сожаления расстался с карьерой лётчика. Что толку цепляться за ремесло, к которому у тебя нет ни грамма таланта.
Новая же служба в военной разведке сулила серьёзные пер-спективы. Лейтенант попал в очень солидный отдел на хоро-шую должность. Благодаря скорой женитьбе будущий гене-ральский родственник имел все шансы быстро преуспеть в карьере.
Теперь Нефёдов часто бывал дома у своей невесты. Впер-вые оказавшись в шикарной квартире, будучи приглашённым на званый обед, лейтенант сильно робел в присутствии хозяина дома. Хотя генерал был одет по-домашнему и вёл себя с гостем довольно просто и дружелюбно, молодому человеку кусок не лез в горло. Игорь с нетерпением ожидал, когда же закончатся устроенные ему смотрины. Марину его скованность забавляла. Она веселилась, дразнила приятеля смешными прозвищами, даже раз-другой толкнула Игоря ножкой под столом, а потом похитила его ботинок, ловко стащив его с ноги своими ком-натными туфельками и зафутболив куда-то под диван.
– Погодите, – тут же воскликнула хулиганка, прерывая на-скучивший ей мужской разговор – погодите! Хватит сидеть, давайте танцевать!
Юная особо легко вскочила со стула, слегка игриво покло-нилась кавалеру своей причесанной под мальчика головкой и протянула ему руку.
- Дамы приглашают кавалеров.
Игорь был в замешательстве. Появится перед генералом пусть даже в неформальной обстановке в одном ботинке было немыслимо. Однако он сумел выпутаться из дела с большим присутствием духа. Родители, особенно мать, с детства приви-вали Игорю качество, которое французы называют contenance, что означает умение сохранять присутствие духа. Хотя в возду-хе и в отношениях с командиром эскадрильи молодой человек часто бывал подвержен порывам страстей, приступам застен-чивости и совершал опрометчивые поступки, но основа его характера нет-нет, да напоминала иногда о себе неожиданными взлётами самообладания. Приняв приглашение дамы, Нефёдов вышел с ней на середину комнаты и закружился в медленном танце. Скулов с недоумённым видом проводил взглядом его ногу в носке, но промолчал, только хмыкнув. Зато танцор не-ожиданно ощутил прилив наглости и сам пояснил, переходя вслед за музыкой к более страстному танго:
- У них в Аргентине так принято, что если мужчина прихо-дит в дом невесты просить у родителей девушки её руки, то один ботинок он должен символически снять в знак того, что готов ради счастья любимой ходить в рубище и босиком.
Юная проказница с весёлым блеском в глазах наблюдавшая как её избранник выпутается из сложной ситуации, просияв, утвердительно кивнула головой, подтверждая его слова.
- Точно, дядя Жора, у них в Южной Америке так всё и про-исходит, а иначе, как девушка поймёт, что её кабальеро дейст-вительно хочет её, а не её наследство.
- О! Прекрасный обычай, - поднял бокал с вином Скулов. – И всё-таки надеюсь, что вы больше ничего снимать сегодня не станете...
После обеда Марина потащила Нефёдова к себе. В её ком-нате всё было устроено с авангардисткой смелостью: вместо массивных кресел - лёгкие городские «шезлонги» на раскоря-ченных ножках с простыми фанерными подлокотниками. До-лой традиционные люстры! Вместо них свисающие цилиндры из разноцветного пластика.
Никакого монолитного шкафа! (для одежды и обуви юной хозяйки в квартире была предусмотрена специальная гардероб-ная комната). Зато в центре её личной «резиденции» «располо-жился» полупустой сквозной стеллаж с какими-то загадочны-ми фигурками из стекла, керамическим кувшином в восточном стиле и скульптурой из коряги, напоминающей диковинного спрута.
Здесь всё должно было символизировать индивидуаль-ность и свободу. На стенах не традиционные пейзажи и натюр-морты, а эстампы на фантастические сюжеты и странные аван-гардистские картины. Зато, по мнению Марины, такой творче-ский минимализм создавал особенное жизнерадостное на-строение молодости, лёгкости и полёта. Бывающие у неё в гостях молодые художники, чьи работы власти объявляли «дегенеративным искусством» обычно хвалили нестандартный вкус хозяйки.
После однообразной жизни в офицерском общежитии Иго-рю нравилось бывать дома у Марины. Он мог с удовольствием часами болтать с подругой в её комнате, слушать диски модных иностранных групп, которых у девушки было огромное коли-чество. Будущий муж прекраснейшей из девушек часто пред-ставлял, как они просыпаются вместе. Рядом её обнажённое, тёплое тело. Он сразу начинает ласкать её, а она спросонья только мурлычет от удовольствия. Но постепенно его ласки распаляют её. Тихо постанывая она ждёт, когда он начнёт энергичный танец любви… Впрочем… Продолжая поддакивать в такт рассказу подруги о какой-то сногсшибательной фотовы-ставке в Питере, Игорь слегка покачался на тахте, на которой сидел. Нет, тонкие ножки этого хлипкого порождения дизай-нерской мысли, вряд ли переживут даже их первую брачную ночь. «Надо начать присматривать более основательное «ло-же»» - решил молодой человек. Он был совершенно счастлив!
Совсем другой энергетикой обладал генеральский кабинет. В каждой его детали чувствовался консервативный вкус хозяи-на. Именно так и должен выглядеть кабинет большого государ-ственного человека - с обязательным бегемотоподобным кожа-ным диваном и массивным столом. На зелёном сукне которого надёжно базировалась тяжёлым бронзовым основанием «нар-комовская» лампа под зелёным абажуром. По стенам - уходя-щие под потолок стеллажи. За их стеклом поблескивали золо-тым теснением регулярно протираемые домработницей кореш-ки неподъёмных фолиантов. И можно было не приближаясь угадать, что там притаились не всякие там Дюма и Жюль-Верны, а обязательные для любого правоверного коммуниста собрания сочинений Ленина, Маркса-Энгельса.
Не нашлось на полках места лишь для 16-томного собрания сочинений Сталина. После XX съезда* и разгромного выступ-ления Хрущёва такую литературу приходилось хранить в запи-раемом на ключ напольном металлическом ящике. Тем не менее, меняя квартиры на более просторные, Скулов всегда брал их с собой. Примерно раз в месяц Георгий Иванович доставал из сейфа тяжёлые тома с портретом кремлёвского хозяина на обложках и бережно протирал их от пыли.
Делал он это всегда только самолично. Домработнице, в преданности которой Скулов, в общем-то, не сомневался, дове-рить такое дело было нельзя…
Резко переменившийся в последнее время к новому жениху своей дочери Скулов старался всячески демонстрировать Иго-рю, что теперь относится к нему почти как сыну. Георгий Ива-нович настойчиво приглашал гостя, как он выражался: «в свою берлогу».
*На XX съезде КПСС подвергся осуждению «Культ лично-сти» Сталина.
Они подолгу сидели в кабинете Скулова и беседовали под хороший коньяк. Свободные от книжных стеллажей стены кабинета привлекали взгляд своей отделкой. Пожалуй, эти великолепные резные дубовые панели были единственной деталью, которая вносила толику разнообразия в стандартную обстановку домашнего кабинета высокопоставленного чинов-ника. Их приобрела и отреставрировала у известного мастера ещё покойная супруга генерала. Эти панели, да вольтеровское кресло конца XVIII века в гостиной - было всё, что осталось от обстановки снесённого при реконструкции Арбата старинного аристократического особняка.
Конечно, лейтенанту не могло не льстить, что ему позволе-но сидеть в солидном кожаном кресле генеральского кабинета и потягивать с его хозяином коньяк. Молодой человек уважи-тельно поглядывал на стоящий на столе английский телефон-ный аппарат с гербом Советского союза – так называемую «вертушку» для прямой связи с Кремлём. И от этого чувство собственной избранности только усиливалось.
Хотя личность хозяина дома вызывала у Нефёдова смешан-ные чувства. С одной стороны Скулов всячески демонстриро-вал молодому человеку своё расположение. Но с другой – в его присутствии Игорь не мог избавиться от ощущения какого-то дискомфорта. Иногда молодому человеку казалось, что генерал только притворяется, когда говорит ему, что рад такому зятю, а на самом деле замышляет недоброе.
Даже в домашней обстановке Георгий Иванович выглядел чрезвычайно внушительно. Один его голос чего стоил! Даже разговаривая на вполне мирные темы о своей любимой охоте или об испортившейся погоде, он как-будто издавал львиное урчание. Кустистые брови, иссечённое морщинами лицо, с которого почти никогда не сходило властное выражение, не-вольно вызывали опасливое уважение. Перебить генерала было немыслимо.
И только при появлении дочери лев моментально превра-щался в домашнего кота, с которым юная принцесса могла делать всё, что её только заблагорассудится: дёргать за усы, даже пнуть ногой приставалу, чтоб не надоедал своими ласка-ми.
Не удивительно, что Скулов всячески старался наладить от-ношения с Нефёдовым, чтобы не гневить дочку. Лишь однаж-ды, случайно узнав, кто отец молодого человека, он не сдержал раздражения:
- Так твой отец этот полууголовник-штрафник!? – с презрением произнёс он, изменившись в лице. – Как же, приходилось слы-шать…
- Батя настоящий герой и лётчик от Бога, не то, что я, - возму-тился молодой человек, покраснев от гнева.
Скулов сразу понял, что совершил оплошность, показав своё отношение к семье дочкиного ухажёра. Он перегнулся через столик и примиряюще похлопал Игоря по плечу.
– Да ты не обижайся. И молодец, что заступился за родствен-ника. Всё правильно. Тем более что сыновья за отцов не в ответе. У бати твоего своя жизнь, а у тебя должна быть своя. Просто мне хочется, чтобы муж моей Мариночки имел в этой жизни всё: почёт, надёжное положение, деньги. Но чтобы всё это иметь, надо пробиться к серьёзной власти. Если будешь меня слушать, ты это сможешь. Я в тебя верю.
Игорь не догадывался об истинной причине странной не-приязни генерала к его отцу. После войны бывшего командира батальонной разведки Георгия Скулова направили на службу в Госбезопасность. Начинал он работу в «органах» в абакумов-ском МГБ. Тогда его непосредственным начальником являлся полковник Артур Тюхис – злейший враг Бориса Нефёдова. После ареста Абакумова новое руководство МГБ не подвергло Тюхиса и его людей репрессиям, как команду особо ценных специалистов по организации провокаций, в том числе против высших партийных и военных чиновников.
Благодаря этому Скулов, в отличие от многих своих коллег, уцелел в ходе новой волны чистки органов госбезопасности. Впоследствии он сделал впечатляющую карьеру в КГБ, а затем в военной разведке. Поэтому Скулов считал себя человеком Тюхиса, и привык с ненавистью относится к его врагам, среди которых, как он знал, одним из первых числился Борис Нефё-дов – Отец Игоря. «Как же всё-таки тесен мир!» - удивлённо подумал он, узнав, чьего сынка родная доченька готовит ему в зятья.
Глава 3
Георгий Иванович Скулов никогда не прощал своих врагов. При этом он умел скрывать собственные чувства, ожидая удоб-ного момента для нападения. Со своими противниками ветеран спецслужб обычно расправлялся таким образом, что его самого невозможно было обвинить в какой-либо причастности к слу-чившейся с человеком беде. Генерал являлся мастером опера-тивных инсценировок, аппаратных интриг, провокаций, под-став. Особенность тактики старого чекиста: с помощью слож-ной кулуарной игры провернуть щекотливое дело чужими руками, чтобы собственный департамент оставался вне подоз-рений.
Многие подозревали Скулова в причастности к гибели в за-гадочной автокатастрофе генерала Паяцева. Когда-то они были очень дружны, даже проводили отпуск в одном крымском санатории. Но после одного анекдотичного случая на охоте превратились в злейших врагов. Дело было в Беловежской пуще, в специальном охотхозяйстве Минобороны. Когда егеря погнали на стрелков кабана Паяцев и Скулов стояли рядом на соседних номерах. Вскоре между деревьями замелькала огром-ная жёлто-коричневая «копна» и оба генерала почти одновре-менно нажали на спусковые крючки. Однако подраненный и разъярённый от боли вепрь пробежал ещё некоторое расстоя-ние. Зверь рухнул замертво шагах в двадцати от стрелков, заставив охотников изрядно поволноваться.
После того, как кабан был убит приятели заспорили, кто подстрелил огромного секача. Паяцев стал во всеуслышание хвалиться, что это он завалил клыкастого монстра. Скулов утверждал обратное. Никто не хотел уступить почётное право товарищу.
- Нет, это я! Нет, я! – кричали оба. Что первый, что второй были до крайности упрямы и самолюбивы. Спор решил егерь, доставший из туши кабана пули. Выяснилось, что почётный трофей по праву принадлежит Паяцеву. Его тут же стали все поздравлять. На проигравшего же спор стрелка товарищи по охоте поглядывали с иронией. Эта история стала общеизвест-ной. Многие недоброжелатели Скулова с удовольствием её обсуждали и смаковали при каждом удобном случае. Пережи-того унижения Георгий Иванович не простил бывшему прияте-лю. А Паяцев на свою беду заказал сделать из счастливых пуль брелок. На совещаниях у министра, на которых случалось присутствовать обоим генералам, Паяцев любил вынуть пули на глазах у Скулова, и начать поигрывать с ними, постукивать по столу, дразня и издеваясь над «мазилой». При виде этих пуль Георгий Иванович буквально мертвел.
После злополучной охоты прошёл примерно год. Однажды по дороге на дачу служебная «Волга» Паяцева по непонятным причинам выскочила на встречную полосу загородного шоссе и лоб в лоб столкнулась с тяжелогруженым самосвалом.
Все кто находился в смятой в лепёшку легковушке: генерал, его личный шофёр и адъютант мгновенно погибли. Расследо-вавшая дело специальная объединённая комиссия Военной прокуратуры и Комитета госбезопасности так и не смогла в своём заключении внятно объяснить, почему произошла ката-строфа. Каких либо объективных предпосылок к данному ДТП* следователям обнаружить не удалось: участок шоссе, где случилась авария, совершенно прямой, асфальт сухой и без серьёзных дефектов. Экспертиза установила, что причиной неожиданного виража «Волги» не могла стать внезапно проби-тая покрышка или другой технический дефект. Правда, автомо-биль ехал с достаточно высокой, но вполне допустимой для данного участка дороги скоростью в 130 километров в час. То есть, отсутствовала видимая причина, вследствие которой автомобиль мог уйти в неконтролируемый занос. Это сразу породило вокруг данного трагического происшествия массу слухов. Многие подозревали Скулова, зная о его ненависти к покойному, но что-то доказать естественно было невозможно. Если эта катастрофа действительно была организована им, то надо было отдать должное ветерану спецслужб, он сделал всё так, что комар носа не подточит.
*Дорожно-транспортное происшествие
Сплетен стало ещё больше после того, как во время следст-вия скончался от внезапного инфаркта водитель грузовика.
В итоге этой туманной истории условный срок получил только начальник дежурной смены спецгаража, к которому была приписана разбившаяся «Волга». Хотя согласно специ-альному акту, подписанному помимо осуждённого начальника также бригадиром механиков и автослесарем, непосредственно отвечавшим за техническое состояние машины, «Волга» в тот день покинула гараж в совершенно исправном состоянии. Личный водитель генерала тоже, как и положено по инструк-ции, перед тем как сесть за руль прошёл медосмотр…
Другой «фирменной» чертой Георгий Ивановича было без-отказное чутьё на нужных ему людей. Вначале своей службы в «органах» он недолго работал резидентом в Восточной Герма-нии, и уже тогда начал оттачивать искусство подбора кадров.
Кстати там же в Германии, по сути и началась блистатель-ная карьера генерала разведки Скулова. Разделённый на зоны оккупации Берлин являлся настоящим «питательным бульо-ном» для шпионов всех мастей. Благодаря тому, что у немцев, живших в советском секторе, как правило, имелись родствен-ники в тех частях города, что контролировали американцы и англичане, нередко представлялась возможность получать ценную информацию, что называется из первых рук.
Начинающему контрразведчику повезло завербовать апте-каря, чей родственник работал в крупной фармацевтической компании во Франкфурте. Счастливый житель Западной Гер-мании, быстро богатеющей благодаря экономическому чуду, сотворённому авторами «Плана Маршала», по-родственному помогал своему шурину (главным образом продуктами), кото-рому не так повезло с местожительством. Однажды западный немец решил поделиться с бедным родственником помимо колбасы и консервов ещё и пикантным секретом. Словно анек-дот, он рассказал аптекарю, что во время недавнего визита Никиты Хрущёва в Англию агенты американской разведки зачем-то развернули настоящую тайную охоту за образцами… кала советского генсека. Добыть их оказалось непросто, ибо Хрущёв, мол, прибыл в английский Портсмут на борту совет-ского крейсера и после всех визитов возвращался ночевать обратно на корабль. Тем не менее, по словам информатора, задачу американским вроде бы удалось решить. Полученные материалы они отправили в военную биологическую лаборато-рию. Компания, в которой работал не умеющий держать язык за зубами служащий, как раз поставляла некоторые расходные материалы для той самой американской лаборатории. Благода-ря этому обстоятельству и случилась утечка ценнейшей ин-формации.
После того, как Скулов передал добытые сведения в Мо-скву, советской внешней разведкой были предприняты макси-мальные усилия к тому, чтобы выяснить причину странного интереса вражеских разведок к экскрементам Генсека. Выясни-лось, что на основе химического и гормонального анализа отходов жизнедеятельности советского лидера иностранные учёные составили подробный психологический портрет Хру-щёва. В многостраничном докладе, отправленным в Белый дом, биологи дали рекомендации политикам, как тактически лучше всего выстраивать переговоры с очень эмоциональным, взрыв-ным, чрезвычайно обидчивым, но в чём простодушным и от-ходчивым русским мужиком…
Добытая Скуловым информация оказалась настолько важ-ной, что он получил за неё орден и внеочередное повышение в звании…
Вскоре способного офицера вернули в Москву, где он про-должил оттачивать мастерство «кукловода». «Ошибка с чело-веком часто становится непоправимой. И в то же время даже одна удачная находка способна надолго обеспечить вам воль-готное существование, словно солидный счёт в банке, с которо-го постоянно капают проценты» - иногда говорил Скулов под-чинённым, имея в виду в том числе своего германского подо-печного аптекаря и его разговорчивого братца.
С годами, уже став большим руководителем, Георгий Ива-нович отшлифовал практически до совершенства собственный метод. Обычно генерал долго присматривался к нужному чело-веку. Если тот подходил по своим личностным качествам, то попадал в «огранку» к шефу. Генерал начинал целенаправленно работать с подходящим «материалом», «затачивая» его под конкретную цель, и планомерно продвигая избранника по служебной лестнице.
Скулову почти никогда не приходилось отбраковывать сво-их протеже, ибо он с самого начала умел сделать точную став-ку. Например, когда в связи с обострившейся у Скулова язвен-ной болезнью и вызванной ею необходимостью несколько раз в год ездить лечиться в Ессентуки министр настойчиво предло-жил ему оставить свой пост, генерал тут же провёл необходи-мую рокировку. Он выдвинул вместо себя давно подготовлен-ного на такой случай сотрудника, зная наверняка, что его став-ленник не попытается выйти из-под контроля бывшего шефа и благодетеля. Рост нового начальника управления был всего 165 сантиметров. То есть он на два сантиметра был ниже своего предшественника. Для невысокого от природы генерала это было особенно важно.
Георгий Иванович же занял специально созданную для него почётную должность советника при новом руководителе служ-бы. Но при этом все сотрудники знали, что старый лев продол-жает управлять всем. Про нового же шефа в «конторе» за глаза говорили, что Кошкин (так звали приемника старого генерала) это новый оперативный псевдоним Скулова.
Вот и кандидатуру мужа для своей Марины Георгий Ивано-вич готовил долго и не собирался отказывать от выношенных планов. Оставалось только подождать удобного случая, чтобы устранить помеху…
Однажды генерал вызвал Нефёдова к себе в кабинет и по-здравил с получением первого серьёзного задания.
- Такой возможности отличиться у меня даже опытные со-трудники годами ждут. Признаюсь, немалого труда стоило включить тебя в состав спецгруппы. Помогло, что ты фактиче-ски действующий лётчик. Именно такой человек нам сейчас и необходим. Принято решение, что на заключительной стадии операции на борту ударной машины должен находиться офицер разведки, способный профессионально проконтролировать действия экипажа.
- Спасибо за доверие, Георгий Иванович, - ответил Нефё-дов, пока не имея представления о предстоящем деле. Но по тону генерала чувствовалось, что готовиться исключительно важная акция.
- Благодарить будешь, когда новенький орден к кителю прикручивать станешь, - добродушно усмехнулся пожилой мужчина, доставая из бара бутылку коньяка для лейтенанта и «боржоми» для себя. - Считай это моим подарком к будущей свадьбе.
Скулов всегда подозревал, что этот длинноногий ловкач за-крутил роман с его дочерью только ради карьеры. «Ну что, - мысленно злорадно посмеивался мстительный старик, каждой морщинкой своего лица излучая самое искреннее расположе-ние к молодому собеседнику, - хотел стать генеральским затем и черпать чёрную икру ложками? Скоро ты своё получишь. Обожрись, сынок!».
Операция, о которой шла речь, находилась на контроле у первых лиц государства. На самом верху было принято реше-ние о тайном устранении правителя далёкого африканского государства. Ещё совсем недавно президент самопровозгла-шённой Демократической всеафриканской республики Морган-Зубери Арройя делал вид, что собирается строить в стране социализм советского типа. С его согласия была организована местная коммунистическая партия.
За это диктатор, занимающийся у себя в стране этнически-ми чистками и вероломно нападающий на соседние страны, чтобы сколотить собственную империю под лозунгом «одна Африка – одно государство» имел от Москвы поддержку на мировом уровне. Дерижируемые советским представителем в Совете безопасности ООН дипломаты восточноевропейских и дружественных СССР стран «Третьего мира» долгое время дружно блокировали все попытки мирового сообщества ввести санкции против кровавого диктатора.
Советский союз оказывал африканскому союзнику практи-чески безвозмездную военную помощь. В одну из беднейших стран мира потекли полноводные реки многомиллионных долгосрочных кредитов. Прорабатывался вопрос заключения с новым союзником полномасштабного договора о дружбе и сотрудничестве. В страну прибыло несколько тысяч советских военных советников и специалистов. В ЦК КПСС даже решал-ся вопрос о награждении правителя, о котором ходили упорные слухи, что он занимается каннибализмом, золотой звездой Героя Советского союза.
Но однажды Арройя вдруг решил, что ему выгоднее сбли-зиться с США. Забыв расплатиться за поставленную из России на сотни миллионов долларов технику, он в течении суток перевешал всех активистов компартии и выдворил из страны советских советников.
Место русских должны были занять американцы, которые совсем недавно требовали введения режима санкций против «африканского Гитлера» (так в одном из выступлений назвал Арройю представитель США в Совбезе ООН). Однако прагма-тичные янки легко поступились принципами, взяв под крыло международного преступника.
Они всегда так поступали, когда им было выгодно. После окончания Второй мировой войны некоторые нацистские пала-чи и руководители спецслужб Третьего Рейха сумели избежать суда и оказались в США. Пока военная полиция союзников сбивалась с ног в поисках этих людей, бывшие штандартенфю-реры1 и носители почётных научных степеней германских университетов буквально растворились в пространстве. В Нюрнберге судили группенфюреров и бригадефюреров из руководства СС, которым после краха «коричневой империи» цена была примерна такая же, как обесцененной рейхсмарке*. Истинные же носили ценной информации счастливо избегали возмездия.
1 Полковник СС
*Денежная единица Третьего Рейха
Одни из них покидали страну с липовым удостоверением Красного креста, полученными от контрразведки бывших противников, других в американском обмундировании велико-душные спасители запихивали в военно-транспортные «Дугла-сы» с возвращающимися на родину демобилизованными солда-тами. Существовала секретная программа спасения носителей важных знаний, реализуемая УСС* в интересах национальной безопасности. В послевоенные годы эсэсовские врачи-убийцы, проводившие бесчеловечные опыты над узниками фашистских концлагерей, охотно делились результатами своих исследова-телей с новыми работодателями. Во многом благодаря таким фигурам, как создатель гитлеровского «Оружия возмездия» - ракет «Фау» Вернер фон Браун была успешно реализована американская лунная программа. Именно Браун создал для НАСА самую мощную в историю ракету «Сатурн-5»…
* Управления стратегических служб - спецслужба США, действовавшая в годы Второй мировой войны
Так что беспринципность заокеанских поборников мировой демократии, охотно вступивших в переговоры с Морганом Арройей, никого не удивила в Москве. Этого и следовало ожи-дать. Чтобы отмстить предателю, и не дать американцам закре-питься в стратегически важном районе «чёрного континента» на секретном заседании Политбюро ЦК КПСС было принято решение поручить Главному разведывательному Управлению Советской армии, совместно с Первым Главным управлением КГБ (Внешняя разведка) операцию по тайному уничтожению африканского диктатора. Планировалось, что гибель неугодно-го Советскому Союзу правителя поможет группе местных армейских офицеров совершить военный переворот. О заго-ворщиках из разведданных было известно, что они вроде бы тоже тяготеют к марксистским идеям, как ещё недавно их Главнокомандующий.
Технически убийство должно было быть организовано та-ким образом, чтобы для мировой общественности всё выгляде-ло местной разборкой. Во владениях президента Арройи хвата-ло тех, кто мечтал с ним поквитаться, а заодно взять высшую власть в собственные руки.
Сценарий акции был таков: благодаря подкупленному чело-веку из окружения Арройи советская разведка должна была заранее получить информацию о том, что президент отправился ночевать на свою виллу в окрестностях столицы. Один из слуг Арройи за крупное вознаграждение должен был заложить крошечный радиомаяк под кровать хозяина. Приводной маяк для воздушного ракетоносца был замаскирован под коробок английских спичек.
К этому времени бомбардировщик с замазанными краской опознавательными знаками, соблюдая полное радиомолчание, уже должен был барражировать над нейтральными водами в режиме ожидания, время от времени пополняя запасы топлива от подходящих к нему воздушных танкеров.
После включения радиомаяка крылатый киллер немедленно вторгался на огромной высоте в воздушное пространство неза-висимого африканского государства. Но делать это следовало лишь в том случае, если поблизости не ненаходились подозри-тельные самолёты. Нельзя было полностью исключить вероят-ность появления нежелательных свидетелей. Особенно после того, как воздушное пространство над так называемой «Демо-кратической всеафриканской республикой» было объявлено Советом безопасности ООН зоной, закрытой для полётов воен-ных самолётов. После введения санкций авиация «голубых касок» совершала регулярные патрульные полёты вдоль границ государства-изгоя, правда, не осмеливаясь пересекать её.
Направленные в Африку французские, шведские, индий-ские и бельгийские экипажи всерьёз восприняли данное им предупреждение. Дело в том, что взбешенный введенными против него санкциями, а в особенности тем, что были аресто-ваны его распухшие счёта в европейских банках, Арройя через европейские газеты пригрозил ооновским лётчикам, что собьёт любого из них и живьём скормит крокодилам из своего питом-ника, если кто-то из пилотов посмеет вторгнуться в воздушное пространство его страны.
Так что над самой вотчиной бывшего друга СССР экипаж советского бомбардировщика мог действовать без опасений быть застуканным на месте преступления и даже лететь на дозвуковой скорости. Что же касается угрозы Арройи сбивать чужие реактивные самолёты, то это было очередным блефом склонного к эпатажу африканского царька. Серьёзными средст-вами ПВО, способными достать летящий в стратосфере само-лёт он не обладал. Местные ВВС были укомплектованы пре-имущественно допотопным летающим секонд-хендом времён Второй мировой войны, скупаемым агентами Арройи на свал-ках авиахлама всего мира. Те же современные машины, что Советский Союз успел поставить африканскому союзнику до разрыва отношений с ним, по большей части были потеряны в боях с соседними государствами, либо стояли на приколе из-за отсутствия запчастей и разрушенной аэродромной инфра-структуры…
Итак, согласно плану, приблизившись к цели на расстоя-ние, когда головка самонаведения подвешенной под фюзеля-жем бомбардировщика ракеты класса «воздух-земля» уверенно захватывала цель, самолёт освобождался от своего смертонос-ного жала. Новейшее оружие позволяло лётчикам действовать по принципу «выстрелил и забыл». То есть, даже не видя цели, они могли применить оружие и сразу крутым разворотом ло-житься на обратный курс. По законам жанра «киллер» обязан был как можно быстрее покинуть место убийства.
Между тем пущенная с самолёта ракета, следуя на сигнал наземного радиомаяка, мчалась к цели в режиме крейсерского высокоскоростного полёта. По маршруту бортовая ЭВМ само-стоятельно выбирала оптимальную траекторию. Большую часть пути ракета летела на большой высоте, где тяга двигателя максимальна, а сопротивление минимально. Такая траектория позволяла сократить расход топлива до минимума. За полмину-ты до истечения подлётного времени разгонный двигатель ракеты останавливался. По баллистической траектории она пулей устремлялась вниз. Снаряд бесшумно нёсся к земле наводимый собственной инерциальной навигационной систе-мой.
Даже натренированное ухо самого бдительного телохрани-теля приговорённой к смерти персоны не смогло бы услышать в тишине южной ночи приближающуюся крылатую смерть. Самый зоркий глаз в данном случае тоже был бессилен. Вы-крашенная в чёрный цвет, падающая с небес на сверхзвуковой скорости убийственная игла фактически являлась призраком-невидимкой. Лишь за несколько мгновений до финальной точки слух находящихся во дворе виллы охранников мог уло-вить странный звук, напоминающий свист выпущенной из пращи пули. Но что-то предпринимать было уже поздно. Начи-нённый в боевой части двенадцатью килограммами сверхмощ-ной взрывчатки, способной распылить всё живое на атомы в радиусе ста метров от эпицентра взрыва, снаряд уже влетал в окно дома, где должен был ночевать Арройя…
Хотя операция готовилась в условиях строжайшей секрет-ности, вероятность измены нельзя было исключить. Дело с разоблачением несколько лет назад полковника военной раз-ведки Пеньковского, личного друга командующего войсками стратегического назначения маршала Варенцова, который на протяжении несколько лет передавал англичанам и американ-цам сверхсекретную информацию, приучило всех к осторожно-сти в прогнозах. Узнай только американцы о готовящемся покушении, и они непременно попытаются защитить своего нового союзника. Но Скулов постарался убедить будущего затя, что ему фактически предстоит без особого риска «про-швырнуться» за наградой.
- Если бы я не был уверен, что дело не опаснее полёта на пассажирском Ту-134 в Гагры, разве стал бы я рисковать без пяти минут мужем любимой дочери?
Тем не менее Игорь ощущал непонятную тревогу – у него засосало под ложечкой. Это случалось с ним крайне редко, и всегда накануне трагических событий. Старый лётчик Нефё-дов-старший всегда учил сына внимательно относиться к по-добным телесным сигналам собственной интуиции, ни в коем случае не пренебрегать ими. Но что Игорь мог сейчас сделать?! Отказаться от задания? Заявить будущему тестю: «Извините, папа, но у меня дурные предчувствия»? Глупее выходки не придумаешь. В конце концов, приказ, есть приказ, даже если он облекается начальством в форму блатной командировки.
Глава 4
Сегодня суббота, вылет назначен на ближайший вторник. Около восьми утра Игорь подъехал на недавно купленном новеньком «Иже» к генеральскому дому. Теперь они не зависе-ли от папиной «Волги» и расписания электричек. С детства привыкшей даже в школу ездить на служебной машине отца Марине, тем не менее, очень понравилось, что у её парня те-перь есть мотоцикл.
Тарахтенье 18-сильного движка казалось оглушительным в этих сонных переулках, где за высокими чугунными оградами притаились иностранные посольства и гнёзда партийной и советской элиты. Эти дома, конечно, не имели ничего общего с массовым жильём для простого большинства – спасительными в условиях засилья «коммуналок», но унылыми хрущёвскими пятиэтажками. Впрочем, колющий глаза кичливой роскошью сталинский ампир тоже вышел из моды у новой партийно-номенклатурной элиты. На смену помпезным дворцам из мра-мора и лепнины пришли стыдливо прячущиеся от посторонних взглядов комфортные особняки, возводимые по авторским проектам архитекторами-лауреатами. В одном из таких домов, чем-то напоминающем однажды виденный Игорем на какой-то заграничной открытке семейный отель в австрийских Альпах, и жили генерал Скулов с дочерью.
Заглушив двигатель, Нефёдов ожидал подругу. Они собра-лись сегодня провести день на подмосковном водохранилище. Подниматься за Мариной в квартиру не хотелось. Лейтенанту вполне было достаточно общения с начальством на службе. Ещё не хватало тратить своё свободное время на разговоры с ним.
Чтобы скоротать время вынужденного ожидания молодой человек загадал, что если на безлюдной улочке сейчас появится какая-нибудь женщина, значит, предстоящее ему через два дня дело пройдёт нормально, как говорят в авиации: в штанном режиме. Если же это будет молодая и симпатичная девушка, то и вовсе волноваться не о чём, и можно заранее готовить дырку на кителе для новенького ордена.
Вполне отдавая себе отчёт в том, что занимается глупым мальчишеством, Игорь, тем не менее, азартно ожидал знака судьбы. Но в этот ранний час данный уголок города словно вымер. Даже не верилось, что в каком-то километре отсюда находится оживлённая Пушкинская площадь, мчатся навстречу друг другу потоки автомобилей.
Неожиданно послышался чей-то скрипучий кашель. В даль-нем конце улочки появилась сгорбленная старуха с клюкой в руках. Игорь чертыхнулся. Она совсем не напоминала ожидае-мую им госпожу Фортуну. Однако тут же на огорчённом лице лейтенанта заиграла счастливая улыбка. Из чугунной калитки выпорхнула воздушная фигурка возлюбленной. Марина подбе-жала к жениху, чмокнула его в щёку, после чего деловито сунула в руки объёмистую спортивную сумку с пляжными принадлежностями.
- Скажи спасибо своей заботливой девочке за чешское пиво. Папе адъютант вчера целый ящик из «кормушки» доставил, а я потихонечку раскулачила дядю Жору («кормушкой» Марина именовала продуктовый спецраспределитель, в котором высо-копоставленные чиновники получала свои шикарные пайки). Но учти, маленький принц, больше одной бутылки ты у меня всё равно не получишь! Я хоть и не прочь прокатиться с ветер-ком, но вовсе не желаю стать камикадзе.
Хрупкое создание говорила тоном, не допускающим возра-жений.
Несмотря на ранний час, солнце уже припекало нещадно. Игорь не смог отказать себе в удовольствие тут же извлечь из сумки ледяную, только что из холодильника миниатюрную бутылочку. «Плевать на ГАИ. Сегодня наш день и точка» - сказал он себе. Парень с жадностью сделал несколько глотков. Пиво приятно горчило. Игорь и не заметил, как полностью опорожнил маленькую бутылку.
- А ты оказывается алкоголик! – Марина укоризненно смот-рела на его довольную физиономию.
Нефёдов стал оправдываться, уверяя подругу, что ей ничего беспокоиться, ведь он самолётом двумя палацами управляет, а уж на мотоцикле и вовсе может с завязанными глазами ехать.
- Жадюга! Не мог поделиться, - заявила она тогда недогад-ливому кавалеру.
Игорь тут же полез в сумку за второй «малышкой», шутливо рассуждая:
- Всё верно. Лучший способ не бояться, это пить вместе с води-телем…
Марина уже села позади него на мотоциклетное сиденье и надела шлем, когда, спохватившись, Игорь вручил возлюблен-ной букет. Вчера он не успел купить Марине её любимые розы. Сегодня же у продавцов цветочных киосков оказался выходной день. Это досадное обстоятельство как-то вылетело у Игоря из головы. Пришлось импровизировать на ходу.
Но Марина подвига не оценила.
- Кстати, за грабёж общественной клумбы, как я слышала, дают пятнадцать суток… Ты вдобавок ещё и мелкий хулиган, – девушка картинно вздохнула. – За кого я собираюсь выходить замуж! И потом разве ты не знал, что жёлтые тюльпаны к раз-луке.
- Всё правильно, - беззаботно пожал плечами парень, - у меня в среду намечается маленькая командировка. Как говорит твой дядя Жора: «До Гагр и обратно».
День прошёл великолепно. Хотя Марина не была бы собой, если бы не попыталась выкинуть фокус в своём фирменном стиле. Как только они выехали на песчаный берег залива рядом с каким-то пансионатом, девушка спрыгнула с мотоцикла, и на ходу скидывая босоножки, бросилась к воде.
- Тёплая-а-я! – радостно крикнула она Игорю, трогая воду ногой. Не обращая внимания на довольно многочисленную пляжную публику, она громко заявила, что с удовольствием поплавала бы без купальника. Не столь раскованный по натуре Нефёдов смутился. Назревал очередной скандал, к которым Марина имела явную склонность. Раньше их оккупировавшие пляж зрелые дамы небезосновательно забеспокоились, что экстравагантная девка, прикатившая на мотоцикле с явно тако-го же пошиба парнем в кожанке, и собирающаяся бесстыдно заголять собственные прелести в присутствии их мужей, будет иметь у последних большой успех. Одна очень полная тётка достаточно громко, чтобы быть услышанной сказала соседке:
- К нам на работу недавно лектор приходил из общества «Знание». Так он рассказывал, что в нынешнем уголовном кодексе отменена статья за проституцию. Якобы считается, что это позорное явление мы искоренили. Но я бы снова её ввела… для некоторых особ. Толстая тётка со слоновьими ногами бросила многозначительный взгляд на юную хулиганку.
Но к счастью Марина всё же передумала, а скорее всего и не собиралась исполнять публичный стриптиз, удовлетвори-лась произведённым её словами эффектом.
Они долго купались, дурачились в воде. Загребая ладонями воду, Марина брызгала в лицо Игоря, а он увертывался от брызг. Неожиданно нырял, обхватывал её за талию, кружил по воде, приговаривая: «Попалась, рыбка золотая! … всё, теперь ты моя». Она шутливо пыталась вырваться из сильных рук и барабанила кулачками по его мускулистой груди: «Пусти, а то я папе, пожалуюсь, он тебя «на губу» посадит!»
Потом они ели шашлыки в летнем кафе возле пляжа, снова купались. И говорили, говорили, говорили без устали и без конца, словно пытаясь насытиться друг другом, как это бывает лишь с любовниками на пике взаимного притяжения.
Любуясь выходящей из воды подругой, Игорь не мог пове-рить в своё счастье. В синем купальнике, грациозная, с мокры-ми волосам, Марина чрезвычайно волновала его. Игорь чувст-вовал себя счастливым обладателем случайно доставшегося ему сокровища, и с ревностью перехватывал взгляды посто-ронних мужиков, которые буквально облизывали глазами стройную фигурку подруги. Марина действительно была сло-жена на редкость пропорционально. Её небольшая девичья грудь прекрасно гармонировала с в меру широкими бёдрами, круглой, аппетитной попкой и длинными стройными ногами. Романтическая красота нежного создания завораживала даже матёрых ценителей роскошных женских форм. Никогда не считавший себя ревнивым Нефёдов чувствовал накатывающие волны агрессии против типов, которые смели лапать взглядами его девушку.
Своей женской интуицией Марина сумела угадать мысли друга. Прижавшись к нему, она трогательно положила на плечо молодого мужчины свою головку и очень серьёзно сказала:
- Никогда не ревнуй меня, слышишь! Раз я тебя выбрала, то можешь быть спокоен. Я тебя никогда не разлюблю и не пре-дам. Мы будем образцовой парой на зависть всем. Вот уви-дишь.
- Ага, и состаримся одновременно. Даже помрём в один день.
- Так ты сомневаешься во мне? – юной максималистке явно не понравился насмешливый тон любовника. – Или может быть ты не уверен в себе? Так и скажи, парень. Давай! Пора погово-рить начистоту.
- Да нет, ничего такого я не имел в виду. Просто неудачно пошутил.
Игорь попытался вновь обнять подругу. Но Марина вырва-лась. Она уже не на шутку разошлась.
- Постой, постой. Я хочу во всём разобраться. Значит, ты считаешь, что мы поженимся… через полгода осточертеем друг другу и начнём подленько крутить романчики на стороне… Не ожидала от тебя такого! Все вы мужики козлы, и ты милый не исключение. Из-за одного такого моя мать…
Не закончив фразу, взбешенная амазонка принялась безжа-лостно бросать Нефёдову одно обвинение за другим. В выра-жениях она не стеснялась.
Некоторое время молодой мужчина пытался оставаться не-возмутимым. Но девчонка умела вывести из равновесия кого угодно. Наконец, не выдержав, Игорь в запале спросил:
- Ты хочешь сказать, что даже если бы я погиб, ты бы не смогла выйти замуж за другого?
Игорь ожидал, что Марина сразу ответит отрицательно, но она неожиданно для него задумалась. Парень был поражён и оскорблён до глубины души.
- Вы бабы тоже все предательницы!
Только недавно сливающиеся в страстных поцелуях, не представляющие дня жизни друг без друга, любовники вдруг ощутили взаимное отчуждение. Враждебная пауза затягива-лась. Неожиданно для Игоря Марина вдруг осторожно предло-жила:
- Может тогда заключим брачный контракт?
- Это как?
Просияв, довольная тем, что её слова не остались без вни-мания, девушка бросилась объяснять:
- Я в одном иностранном журнале читала. На Западе приня-то, чтобы молодожёны до свадьбы подписывали взаимный договор, в котором оговаривается вся их будущая семейная жизнь. Ну, там, если жена откажется исполнять супружеский долг три раза в неделю, как записано в контракте, то муж имеет право подать на неё судебный иск. А если он везде будет раз-брасывать свои грязные носки - она его к стенке…
Марина схватила какую-то веточку, и приготовилась запи-сывать заповеди их совместной жизни. Не имея под рукой подходящих скрижалей*, милая выдумщица решила, что для такого дела сойдёт и мокрый песок.
- Как начнём? - с самым серьёзным видом осведомилась она, выжидательно глядя на Нефёдова.
Игорю на ум почему то пришла первая строка из зазубрен-ной им наизусть в пятом классе клятвы юных пионеров. Без колебаний он тут же торжественно поднял руку, как это всегда делали выступающие в суде герои американских фильмов, и начал надиктовывать:
- Я Игорь Борисович Нефёдов, вступая в законный брак с гражданкой Мариной Георгиевной Скуловой, перед лицом завсегдатаев этого пивного ларька торжественно клянусь, что буду горячо любить свою жёнушку, целовать её не меньше ста раз в сутки. Жить с ней в полном согласии, учиться преодоле-вать бытовые трудности и бороться за семейное счастье, как завещал нам Великий бог любви и семейного благополучия Гранапутра. Аминь!
Наградой чтецу стал звонкий смех мгновенно простившей его возлюбленный и её поцелуй…
Купания продолжались до самого вечера. Потом Игорь раз-вёл костёр. Зрелище сидящей у огня на фоне заходящего солн-ца девушки завораживало. Она сушила свои блестящие волосы и расчёсывала их длинными пальцами. Игорь сломал свою расчёску и отдал ей половинку…
* Скрижали, две каменные доски, на которых, согласно библейской мифологии, были начертаны 10 заповедей, пере-данных Моисею богом на горе Синай. В переносном смысле означает: «то, что хранит» (куда заносятся памятные события, даты, имена, незыблемые принципы, важные идеи).
Игорь привёз Марину домой под утро. Но ещё долго поми-рившаяся парочка не могла расстаться. А перед тем, как разой-тись они условились пойти в среду вечером в кино. Счастливая Марина тут же процитировала своего любимого Вознесенского:
...Все выгорело начисто.
Милиции полно.
Все - кончено!
Все - начато! Айда в кино!
Предстоящий Игорю полёт туда и обратно с дозаправками должен был начаться рано утром и продолжаться часов 10-12. Так что он рассчитывал, что успеет вернуться с задания, пройти все обязательные послеполётные процедуры и ещё попасть с подругой на последний сеанс…
*
Как член особой группы Нефёдов участвовал в планирова-нии предстоящей операции. Конечно, молодой сотрудник имел допуск далеко не ко всей информации. В основном его знако-мили лишь с той документацией, которая была необходима для подготовки воздушного рейда.
Листая толстые подшивки различных сводок, рапортов, аналитических записок Игорь не мог отделаться от странного ощущения. Он-то был уверен, что операция настолько хорошо подготовлена, что риск минимален. Генерал тоже неоднократно говорил ему об этом. Между тем после прочтения некоторых документов, причём полученных из разных подразделений и ведомств, создавалось ощущение грандиозного шухера. Будто что-то где-то случилось из ряда вон выходящее, и все ответст-венные лица спешат оправдаться.
Нефёдов не сразу докопался до причины загадочного пере-полоха. Начальник его отдела сделал вид, что не понимает причины беспокойства подчинённого. Тогда Игорь в наруше-ние инструкции вышел напрямую на представителя дальней авиации, на чьей машине ему предстояло послезавтра лететь. Но тот тоже ситуацию не прояснил, правда, намекнул напосле-док, что гэрэушнику надо сразу обращаться к лётчикам-морякам, а не отнимать время у занятых людей.
Игорь отправился в штаб ВМФ*. Только в силу своей не-опытности начинающий офицер разведки сунулся в чужой департамент, не имея на руках санкции своего руководства. Само по себе удостоверение сотрудника ГРУ открывало далеко не все двери. Начинающему разведчику только предстояло научиться преодолевать межведомственное недоверие, бороть-ся со стремлением коллег из других департаментов любой ценой спасти честь мундира даже в ущерб государственным интересам.
Но на свою удачу Игорь оказался в нужном месте в нужное время. Офицер, к которому он обратился за информацией, пребывал в подвешенном состоянии. Из-за последовавшей в последнее время череды катастроф и неудачных испытаний новых видов вооружений на самом верху решался вопрос о снятии с должности Главкома ВМФ. Если это случиться, то неминуемо полетят головы многих руководителей из окруже-ния главнокомандующего. Цепная реакция кадровых перетасо-вок могла катком прокатиться по многим в этом здании. А тут ещё так некстати случилось очередное ЧП…
Неожиданный визит контрразведчика сильно встревожил капитана третьего ранга Иннокентия Миловидов. Его и без того необычно высоко изогнутые широкие брови заползли ещё выше на лоб, когда Нефёдов сообщил, откуда он. Адмираль-скому племяшу очень не хотелось менять налаженную столич-ную жизнь на службу где-нибудь за Полярным кругом.
Это был яркий представить вида блатных «паркетных» офи-церов. У него было лицо повзрослевшего послушного мальчика из хорошей семьи. С детства Кеша привык лавировать между слишком опекающей его мамой и грозным авторитарным от-цом. Любезно улыбаясь чёртову визитёру, «момент»* колебал-ся между естественным для начинающего бюрократа стремле-нием угодить всем начальникам сразу и природным инстинк-том должностного выживания.
*Старинное презрительное прозвище молодых офицеров, моментально делающих карьеру благодаря солидной протек-ции.
Хорошо поразмыслив, Иннокентий всё же решил на собст-венный страх и риск оказать представителю серьёзного подраз-деления максимальное содействие. Это был очень осторожный человек, но в складывающейся ситуации гораздо рискованнее было совсем не рисковать. Капитан третьего ранга недолго соображал, что и как сказать. Не испытывая более терпение визитёра долгими согласованиями с собственным руково-дством, моряк сообщил лейтенанту, что шесть дней назад в указанном им районе действительно при туманных обстоятель-ствах бесследно исчез самолёт-разведчик Ту-16 авиации Бал-тийского флота.
- Да ваше начальство должно быть уже в курсе – осторожно, словно ступая по минному полю, посмел доложить дальновид-ный чиновник. – Насколько я знаю, всю информацию мы передали, куда положено. Но если требуются дополнительные сведения…
- К сожалению, в нашей конторе тоже бардака хватает, - нашёлся, что ответить Нефёдов. – Моему генералу вовремя не доложили, и теперь он ищет виновных.
- Понимаю… - смущёно кашлянул в кулак моряк. – Но мы принимаем все меры: силами и средствами флота ведутся поис-ки пропавшей машины и её экипажа. Правда, пока они не при-несли никаких результатов. Вероятная причина произошедшего ЧП – внезапно развившийся по курсу воздушного судна тай-фун…
Миловидов запнулся. Но Игорь не почувствовал недоска-занности. Он уже поднялся, собираясь уходить, когда слишком дорожащий московским благополучием своей семьи штабной принял решение открыть все карты, выложив информацию, которую его руководство, скорее всего, собиралось пока по-придержать. Всё равно скоро на большинстве дверей в этом здании будут висеть таблички с новыми фамилиями. Между тем при решении собственной судьбы Иннокентий сможет козырнуть тем, что не покрывал афёры прежнего начальства, в частности помешал ему утаить от контрольных органов неко-торые факты по последнему ЧП.
- Возможно вам будет интересно, - после некоторых коле-баний обратился к гэрэушнику капитан третьего ранга, - что за пятнадцать минут до того как самолёт исчез с радарных экра-нов кораблей нашей 8-й эскадры ВМФ Тихоокеанского флота, находящихся на боевом патрулировании, командир самолёта-разведчика, как бы между делом сообщил по радиосвязи о появившемся поблизости каком-то «старом летающем сарае». Уточнить информацию он не успел. Затем перед самым исчез-новением Ту-16-го его командир взволнованно крикнул по радио, что стрелок в задней гермокабине что-то видит. Но чётко его слова на магнитофонной записи переговоров с эки-пажем разобрать не удалось из-за каких-то сильных шумов.
- Что это могло быть? – вслух размышляя над словами собе-седника, Нефёдов машинально разглядывал его холёное лицо с ухоженными бакенбардами. Игорь не мог представить этого обладателя солидных погон и орденских планок на мостике боевого корабля. Зато он идеально вписаться бы в интерьер какой-нибудь бухгалтерии или юридической консультации. Было заметно, что штабной деятель очень заботится о собст-венной внешности. Его маленькие усики были аккуратно под-стрижены, гладко выбритые пухлые щёки казались полирован-ными, а руками явно недавно занималась профессиональная маникюрша.
- Так что же случилось с разведчиком? – повторил свой во-прос Игорь.
- Трудно сказать, - моряк задумчиво пожевал пухлыми губ-ками, обычно сложенными в надменно-чопорную мину.
- Вообще-то при полётах над нейтральными водами борто-вые стрелки обычно первыми визуально замечают натовские истребители. Хотя на экранах бортовых локаторов перехватчи-ки, конечно, те появляются задолго до приближения к нашим самолётам. Да вот хоть вам последний случай.
Капитан третьего ранга достал из лежащей на его столе пап-ки листок машинописного текста и процитировал доклад како-го-то бортстрелка:
«При следовании через квадрат с координатами (здесь он сделал паузу) визуально наблюдал подход со стороны задней полусферы двух истребителей типа «Фантом -2» F4B, предпо-ложительно взлетевших с находящегося в сорока морских милях от нас авианосца ВМФ США «Коралл Си». При появле-нии самолётов противника мною немедленно были приняты необходимые меры, а именно наведена на цель спаренная пуш-ка. Однако огня я не открывал, ибо такого приказа от команди-ра экипажа мною получено не было. «Фантомы» выполнили по нам две учебные атаки. После чего командир американской пары приблизился ко мне вплотную на расстояние примерно пятнадцати-двадцати метров. Пока пилот двухместной машины управлял самолётом, второй член экипажа развернул плакат порнографического содержания и стал делать мне знаки рука-ми, предлагая оценить изображённый на плакате животный секс между белой самкой и её чернокожим самцом. Ибо людь-ми этих похотливых животных, конечно, назвать нельзя. В ответ я предупреждающе поводил стволами пушек, чтобы наймит мирового империализма понял, что советские лётчики на провокации не поддаются. После этого американец отвалил вниз и назад. Старшина второй статьи такой то».
Доклад явно писался отличником боевой и политической подготовки под диктовку полкового особиста. Как профессио-нал, Игорь ярко себе представил это воздушное «родео». В мощном спутном потоке воздуха от турбореактивных двигате-лей бомбардировщика истребитель должно было трясти и швырять из стороны в сторону, как щепку. Удержать машину от опрокидывания в штопор мог только пилот высочайшего класса. Играя на нервах стрелка бомбардировщика, ковбои сильно рисковали получить порцию 23-миллиметровых снаря-дов. Они фактически играли в «русскую рулетку». Хотя не исключено, что пилоты «Фантомов» намерено с риском для жизни провоцировали русского лётчика первым открыть огонь, чтобы потом обвинить экипаж Ту-16 в немотивированном нападении.
- То есть вы считаете, что «тушку» могли сбить вражеские истребители?
- Нет, это исключено, - уверенно заявил капитан третьего ранга. – Не тот случай. Наши парни ещё издали заметили бы на своём обзорном локаторе подходящие истребители, и приняли меры. Потом до того, как истребители пустили ракеты, экипаж должен был получить сигнал тревоги от бортовой станции предупреждения об облучении радиолокаторами вражеских истребителей. В любом случае наши лётчики успели бы доло-жить по радио на эскадру и на свою авиабазу о появившейся угрозе… Нет… Тут что-то странное… Хотя американцы посто-янно придумывают новые тактические приёмы… Но бесшумно «срубить» такую прекрасно вооружённую громадину, как «Ту-16» невозможно! Скорее всего, самолёт всё-таки попал во внезапный циклон и был почти мгновенно разрушен. Поэтому то и не было сигнала бедствия…
Игорь был озадачен тем обстоятельством, что пять дней на-зад генерал объявил, что собирается облагодетельствовать его «блатным» заданием. При этом Скулов ни словом не обмолвил-ся о пропавшем самолёте, хотя по своей должности наверняка узнал об исчезновении «тушки» одним из первых, может быть даже раньше Верховного главнокомандующего. Нехорошее подозрение насчёт будущего тестя зародилось в душе Нефёдо-ва. Возникло ощущение, словно тебя помимо воли затягивает в гибельную воронку. А ведь есть на свете люди, у которых талант избегать неприятностей. В какой-то книге Нефёдов прочёл про русского старичка-эмиграната с еврейскими корня-ми. Ещё до прихода Гитлера к власти его пригласили в Герма-нию заниматься научной работой. Потом при нацистах вокруг творились Бог знает какие злодеяния, а старый энтомолог продолжал как ни в чём не бывало заниматься своими чешуй-чатокрылыми. И что удивительно: и рыскающие в поисках подозрительных иностранцев, особенно евреев, штурмовики-коричневорубашечники и вездесущее гестапо, словно не заме-чали потенциального русского шпиона с еврейскими чертами лица. Всю войну этот божий одуванчик благополучно получал казённый паёк. А когда в конце 1944 года англо-американская авиация начала методично сравнивать с землёй германские города, профессора вместе с другими ценными научными кадрами отправили в горный пансионат, подальше от бомбё-жек. Нет, никто целенаправленно не собирался спасать старого чудака. Просто бюрократическая машина с немецкой пункту-альностью выполняла свою работу, раз за разом занося учёного с мировым именем в нужные списки.
Когда в сентябре 1945 года в разговоре с советским армей-ским журналистом речь зашла о «хрустальной ночи»*, реализо-ванной нацистами широкомасштабной программы эвтаназии1, концлагерях и прочих преступлениях режима, профессор ис-кренне изумлялся: «Кто бы мог подумать! А я все последние 12 лет писал монографию о прелюбопытнейшей бабочке ранее неизвестного науке вида, присланной мне бывшим студентом из Амазонии»…
*Санкционированные властями Третьего Рейха первые ев-рейские погромы, произошедшие в ночь с 9 на 10 ноября 1938 года.
1 Широкомасштабная программа уничтожения нацистами по всей Германии «расово неполноценных» с их точки зрения сограждан, прежде всего пациентов психиатрических клиник и специализированных интернатов.
В этот же день после разговора с моряком Игорь поднял старые метеосводки за тот день, когда пропал Ту-16. Выясни-лось, что погода по всему маршруту самолёта разведчика была хорошая. Машина прошла как минимум в трёхстах километрах от эпицентра урагана. Экипаж возглавлял опытнейший пилот, имеющий квалификацию лётчика-снайпера, заместитель ко-мандира авиадивизии по лётной работе.
«Неужели дядя Жора решил меня подставить?» - недоуме-вал Игорь, размышляя, как ему действовать дальше. Но Скулов сам вызвал лейтенанта к себе в кабинет. Ему оперативно доло-жили о поездке Нефёдова в штаб моряков.
Георгий Иванович без предисловий решил объясниться с будущим затем:
- Да пойми же ты, чудак! – выходя из-за стола, и, по семей-ному снимая с себя китель, обратился он к почти что уже род-ственнику. – Я просто не хотел набивать твою голову ненуж-ными сведениями. Если ты будешь знать все подробности начавшейся большой игры, это не поможет тебе хорошо вы-полнить свою маленькую, но очень важную роль. Скорее по-мешает…
Подчёркивая неформальный характер их разговора, этот крепкий мужик с внешностью породистого барина-аристократа пригласил Игоря присесть за маленький гостевой столик, и велел секретарше принести им чаю.
Ладно, если ты так этого хочешь, буду с тобой предельно откровенен. Между нами недосказанностей быть не должно. Так вот, дорогой мой зятёк, заруби себе на будущее: любая высококлассная операция готовиться по жёстким армейским принципам. При этом «солдаты», - мелкие исполнители, вроде тебя, от которых во многом зависит успех, должны быть, как это ни странно прозвучит, абсолютно безголовыми. Наличие головы у пешки – катастрофа для всего дела. Как только рядо-вого потянуло на размышления – всё, пиши пропало! Поэтому прими мой дружеский совет: поменьше задавай вопросов, не относящихся к твоей компетенции. А насчёт этого якобы про-павшего самолёта, так он никуда не делся. Просто мы посадили экипаж на другой аэродром и временно объявили пропавшим.
- Но зачем? – удивился лейтенант.
Генерал посмотрел на юнца с добродушным снисхождени-ем и пояснил:
- Это часть дезинформационной игры, инсценировка, пони-маешь? Вот в Великую отечественную перед началом большого наступления разведчики всегда пытались подсунуть немцам какую-нибудь «липу», чтобы сбить фашистов с толку, запутать и скрыть истинные сроки и направление готовящегося удара.
Генерал в общих чертах намекнул Нефёдову, что у контр-разведки есть подозрение, что в ГРУ работает «крот»1, постав-ляющий американцам важную информацию. Для него то и была разыграна вся эта комбинация.
Игорю стало стыдно, что он вёл себя словно истеричная ба-рышня. Он извинился перед Скуловым, и заверил его, что постарается хорошо выполнить свою миссию во время зав-трашнего полёта.
*Военно-морской флот.
1 Внедрённый агент вражеской агенты.
Глава 5
Вторник Игорь провёл с отцом. Они ещё вначале прошлой недели договорились о встрече.
Когда мотоциклист лихо подкатил к родительской даче не-высокий, коренастый мужчина в старенькой авиационной фуражке чинил крышу сарая. При появлении гостя, отец не спеша закончил прибивать очередную планку в рубероид. Вытер руки тряпкой. После чего приветственно помахал сыну.
Двухколёсное приобретение Игоря Нефёдов-старший раз-глядывал оценивающим взглядом знатока. Попыхивая трубкой, неспешно обошёл «Иж». Скользнул ироничным взглядом по пижонской бахроме, украшающей сиденье. Хмыкнул на яркую переводную картинку на бензобаке: «Тактический знак». Затем с разрешения сына пятидесятилетний мужчина оседлал «сталь-ного коня», повернул ключ зажигания, несколько раз покачался на сиденье, пробуя рессоры. И вдруг сразу дал полный газ, с места подняв мотоцикл на дыбы. Распугивая соседских гусей и подпрыгивая на ухабах, лихой ездок понёсся вдоль по улице, словно гонщик на трассе мотокросса. Через несколько секунд он скрылся из виду. Рёв мотоциклетного мотора затихал где-то за деревенской околицей. Отца не было минут двадцать.
- Ничего, аппарат… Годится - вернувшись весь в пыли, дал своё заключение бывалый ас. - Движок вот только слабоват. У меня в Германии в 45-м трофейный бээмвэшный Z;ndapp был. Не машина – арабский жеребец!
По дороге к дому отец делился с сыном небогатыми ново-стями. Сдержано похвалился, что поставил новую теплицу. Описал свою недавнюю поездку в райком. Почему-то местные жители уполномочили именно отца, а не свою поселковую власть добиваться от районного начальства, чтобы от располо-женного в пятнадцати километрах шоссе к их посёлку протяну-ли нормальную дорогу, а то во время затяжных осенних дождей и ранней весной сюда можно было добраться лишь на вездехо-де.
Впрочем, пенсионер сам был рад любому хлопотному пору-чению. После отставки его деятельная натура скучала без настоящего дела.
– Ты бы хоть мемуары, бать, что ли попробовал писать – полушутя предложил однажды сын. – С твоей то биографией книга может получиться поинтересней любого авантюрного романа.
- Мои мемуары здесь никому не нужны, - сердито буркнул отец. – Лакировать жизнь я не хочу, а правду ни один цензор не пропустит. Вот скажи мне начистоту: можешь ты представить в витрине магазина военной книги на Ленинском проспекте книгу под названием «Воспоминания лётчика-штрафника»? Вот в Германии за такую рукопись мне бы действительно хо-рошо заплатили и издали бы её хорошим тиражом. Но у меня к немцам после войны такое отношение, что мне их марки не нужны. На том тему мемуаров закрыли раз и навсегда.
Между тем, чтобы не свихнуться с тоски Нефедов-старший постоянно придумывал себе заботы: то на окна навесит при-чудливые наличники. А потом ещё украсит узорной резьбой летнюю веранду и забор. Да вдобавок распишет свои подёлки цветными красками, превратив дом в сказочный терем. То для местной поселковой детворы, чтобы поменьше сигаретами и самогоном интересовалась, придумает кружок авиамоделизма.
Три года назад от скуки Нефёдов-старший занялся цвето-водством и в итоге так преуспел, что за семенами к нему при-езжали даже из Крыма. Но все эти дела служили отставнику лишь временной отдушиной от мрачных мыслей.
Впрочем, хотя он давно не ждал от будущего ничего хоро-шего, тем не менее, раскисать себе не позволял. Сказывалась армейская закалка. Всю жизнь этот крутой мужик терпеть не мог нытиков и сам не любил распускать сопли. Каждое утро начинал с серьёзной зарядки: летом пятикилометровая пробеж-ка в одних трусах до окрестного лесного озера и обратно. Зи-мой - лыжный кросс, потом работа с пудовыми гирями во дворе. Обязательно в конце тренировки купание в озере, зимой - в проруби или обливание из ведра у колодца. В итоге Борис Нефёдов выглядел лет на двадцать моложе своих лет. На него до сих пор заглядывались молодые женщины. Почему-то бабы были уверены, что этот крепкий мужик с энергичным и даже зимой загорелым лицом, и шрамом над правой бровью, кото-рый делал его похожим на пирата - невероятный еб…рь. Имен-но из-за этих слухов, которые возможно имели под собой осно-вание, мать и ушла от отца.
Хотя в детских воспоминаниях Игоря не запечатлелось, чтобы родители когда-либо крупно скандалили по поводу отцовских измен. Отец всегда возвращался с работы домой, а не «зависал» у любовниц. Правда, одно время он регулярно выпивал. Конечно, это было связано с незаслуженно обидным отстранением кадрового офицера и прекрасного лётчика от любимого дела. Но, даже приходя под хмельком, отец вёл себя, как обычно: спокойно разговаривал с сыном, проверял его уроки, обычно что-то рассказывал интересное. Отец много читал и был великолепным рассказчиком. Если бы не запах водки невозможно было догадаться, что по дороге с завода мужчина заходил в рюмочную.
Теперь-то, став взрослым, тоже пережив крах профессио-нальных надежд, Игорь начинал понимать, каково ему тогда было. Когда долгие годы самозабвенно шлифуешь профессио-нальное мастерство, живёшь любимым делом, и в итоге стано-вишься Мастером с большой буквы, чтобы в один день снова сделаться никем, тут даже самый гранитный характер запросто даст трещину. Но сын никогда не слышал от отца жалоб, сте-наний по поводу незадавшейся карьеры и собственного одино-чества. Лишь однажды молодой человек увидел на обветренной щеке бати слёзу. Это случилось на похоронах жены. Хотя последние годы родители были в разводе, они, тем не менее, сумели сохранить тёплые отношения. Почти всё лето мать Игоря проводила вместе с бывшим супругом на их общей даче. Игорь видел, как нежно к ней относится отец. Какая бы чёрная кошка не пробежала между ними в прошлом, отец до послед-них дней её жизни продолжал любить свою Оленьку. Да и она так и не вышла больше замуж. Когда у женщины обнаружили рак, он ухаживал за ней, как самая заботливая сиделка. Мать умерла на его руках…
Инстинктивно стараясь во всё походить на своего великого отца, Игорь тоже не плакался ему в жилетку по поводу своих служебных неудач. Впрочем, самолюбивый юноша не делал этого и по другой причине. Одно время неудачно начавший службу лётчик завидовал славе отца, которая окружала его даже через много лет после отставки. Рассказать правду о своей службе, означало, признаться своему кумиру, что по сравнению с ним ты полное ничтожество.
Но у знаменитого аса слишком много оставалось друзей и знакомых в ВВС. Конечно, кто-то из приятелей деликатно сообщал бывшему сослуживцу об очередном проколе его Игорька. Нефёдов-старший очень переживал эти новости. Но чем он мог помочь сыну?! Если бы только было возможно своё звериное чувство самолёта, природную ловкость и интуицию, снайперский глаз прирождённого воздушного охотника пере-дать мальчишке по наследству! Борис без промедления отпра-вился бы к ближайшему нотариусу, чтобы оформить необхо-димый документ.
Поэтому, когда старый лётчик узнал о решении сына поме-нять кабину истребителя на кабинетную службу по другому ведомству, он не стал его осуждать. Напротив, постарался развеять сомнения молодого человека относительно правиль-ности принятого им решения.
- Не жалей, что бросил авиацию. Наше ремесло вырождает-ся. Лётчики перестали быть кастой избранных небожителей. А о современных самолётах всё чаще говорят всего лишь, как об «идеальной платформе для размещения современных типов вооружения».
Когда я воевал, случалось, что в ходе «собачьих свалок» с «Мессерами» или американскими Сейбрами, мог на мгновение поймать полный ненависти или страха взгляд своего противни-ка. Это была настоящая рукопашная с сильным врагом, достой-ная настоящих мужчин. Мне повезло застать время, когда лётчик в открытой кабине узнавал о появлении неприятеля по запаху выхлопных газов из мотора его машины. Я никогда излишне не романтизировал нашу тяжёлую кровавую работу. Но настоящий воздушный бой, это когда ты можешь «пустить противнику кровь», после чего фонарь твоей кабины забрызги-вает маслом из его пробитого двигателя. Когда ты привозишь на свой аэродром застрявшие в крыле твоего ястребка обломки взорвавшегося у тебя на глазах неприятельского самолёта. А что сейчас? Ты пускаешь ракету за десятки километров от цели - по отметке на экране бортового радара или по наводке с зем-ли. Человека в кабине всё больше подменяют «э-вэ-эмы». Лёт-чик превращается в приложение к бортовой электронике - в оператора, навроде оператора котельной, от которого требуется лишь умение в правильной последовательности нажимать на кнопки. Не удивлюсь, если лет через десять полностью автома-тизированные истребители будут отправляться на задание вообще без живого пассажира на борту. Нет, такая перспектива не стоит того, чтобы посвящать ей свою жизнь.
Свой пространный монолог отец закончил уверенным заяв-лением:
- Лично я за штурвал больше не сяду! Чтобы не случилось.
За то время, что они пили чай на веранде, в отцовские вла-дения заглянули две женщины. Вначале возле калитки появи-лась девушка лет двадцати пяти с плотной фигурой крестьянки и простым, но миловидным лицом. Она принесла накрытую платком корзинку. Но обнаружив, что хозяин в доме не один, девушка почему-то сильно смутилась. Застенчиво кивнув не-знакомцу, она прокричала издали красивым грудным голосом.
– Извиняйте, Борис Николаевич, что помешала вашему раз-говору! Я вам тут в благодарность за то, что вы давеча дрова мне накололи и забор поправили, свежие яйца принесла. Так я их возле калитки оставлю. А мне бежать надо. Бригадирша у нас бойно злючая, за опоздания сразу выговора лепит и чет-верть оклада срезает.
- Да куда же ты, Дарья? – со смехом крикнул Нефёдов-старший уже вслед торопливо уходящей знакомой. – Я ж тебя с сыном не познакомил
- В следующий раз – издали откликнулась девушка. - Меня на ферме ждут.
Спустя минут двадцать зашла дама лет сорока – попросить по-соседски посмотреть печку в её доме, которая, по словам, гостьи, отчего-то стала сильно дымить. В пику своей предше-ственнице эта гостья держалась очень естественно, с достоин-ством. По приглашению хозяина дама села пить с ними чай. Стала расспрашивать Игоря и его житие-бытие. А сама нет-нет да стрельнёт глазками на соседа.
- Ну ты, бать, даёшь! – восхищённо воскликнул Игорь, ко-гда они снова остались вдвоём
- Ты неправильно всё понял, - немного смущённо оправды-вался отец. – Мужиков в деревне мало: кто помер раньше вре-мени от пьянства, кого в армию в восемнадцать лет взяли, а после демобилизации город с его лёгкими заработками и циви-лизацией поманил. Вот и получается, что я у местных баб вроде как общее достояние. Да и не только баб. О многих стариках тоже никому дела нет, хорошо ещё хоть пенсию колхозникам теперь платить стали. А то ведь раньше и этого не было.
Отец внимательно взглянул на сына и вдруг спросил:
- Ты мне лучше скажи, чего это ты закусил удила, словно рысак перед стартом. Новое начальство в бой посылает?
Игорь попытался отшутиться. Но отец шутливо обхватил молодца за шею, беря в стальной борцовский зажим:
- Ну-ка, признавайся немедленно старшему по званию, куда намылился. Учти, у меня глаз намётанный на такие вещи. Я этот мандраж у молодых лётчиков накануне первого боя, зна-ешь, сколько раз видел. Смотри не наломай дров, салага!
Молодой мужчина попытался освободиться из отцовского захвата, но с первой попытки у него ничего не вышло. Так в схватке они буквально вывались из-за стола, продолжив шут-ливый поединок на полу веранды. Хорошо, что их сейчас никто не видел, иначе пришлось бы долго объясняться с участковым милиционером.
- Ну, давай, боец, покажи, на, что ты способен, прояви ха-рактер, - подзадоривал сына Нефёдов-старший, пресекая все его контратаки. – Ты, как все молодые, наверное, считаешь, что отец у тебя старый комод, годный разве что для антикварных экспериментов с мемуарами. А батя у тебя ещё о-го-го, многим молодым фору даст!
- Я так не считаю, - тужась разжать стальной отцовский за-жим, просипел Игорь. – Только каждое поколение своей голо-вой должно жить.
- Это верно, сынок. И всё-таки послушай, что я тебе скажу. Некоторые готовы взяться за любое дело, если большой дядя обещает им райскую жизнь с собственной дочкой.
- Я офицер и давал присягу, - обидчиво возразил Игорь. – Ты сам на войне обдумывал приказы командиров, прежде чем их выполнять?
- Я и не призываю тебя отказываться от выполнения прика-за.
Пятидесятилетний мужчина разжал, наконец, сцепленные руки, освобождая двадцатилетнего соперника из борцовского захвата.
– Но я всегда старался поступать таким образом, чтобы по возможности выполнить задание, не потеряв при этом собст-венную голову и своих людей. Иногда мои поступки шли не в русле тех директив, которые я получал от разных высокопо-ставленных умников.
При этих словах Игорь подумал о своих подозрениях в от-ношении генерала Скулова.
- В твоём новом ремесле, - продолжал Нефёдов-старший, - как я его понимаю, особенно важно иметь собственное мнение, уметь постоянно задавать вопросы себе и другим. Не будь слепым оружием в чьих-то руках, от которого легко избавиться после дела. Прежде всего, постарайся понять человека, от которого зависишь. Каковы его цели, как он на самом деле относится к своим подчинённым и к тебе лично. Насколько он профессионален. Как в целом подготовлена операция. Я, на-пример, прежде всего всегда старался выяснить: может ли вообще порученная мне работа быть выполнена. Ведь некото-рые задания являются чистой воды авантюрами, а то и того хуже – подставами.
Игорь был поражён. Отец словно заглянул в его голову. Но осознание того, что его как мальчишку поучают, не позволяло юноше откровенно обсудить с близким человеком свою ситуа-цию:
- Спасибо за совет, папа, но я уже назадавался вопросов. Теперь выгляжу полным идиотом. И кончим этот разговор.
На следующий день рано утром, глядя вслед уезжающему сыну Нефёдов-старший вспомнил своё крайнее боевое зада-ние…
Глава 6
К проходной авиабазы дальней авиации Игорь Нефёдов подкатил на мотоцикле, а не прибыл, на служебной машине, как было оговорено со «стратегами». По дороге с отцовской дачи с новеньким «байком» случилась досадная поломка. Её устранение заняло слишком много времени. Чувствуя, что безнадёжно опаздывает, Игорь не стал заезжать к себе в обще-житие и на работу, где его ждала служебная машина, а сразу помчался на аэродром.
Авиационная часть располагалась в лесу, в стороне от авто-страды. Появление у секретного объекта подозрительного чужака вызвало немедленную реакцию охраны. Из домика КПП тут же появился суровый прапорщик в сопровождении ефрейтора с автоматом.
Вид Игорь действительно имел самый подозрительный. Во-обще-то по инструкции сотрудникам ГРУ дозволялось и даже рекомендовалось отправляться на операции в штатском. Так легче было выполнить задание. Но при этом имелся в виду неброский костюм, например, в дождь можно было надеть болоньевый плащ-дождевик тёмного цвета. Но благодаря сво-ему новому имиджу Игорь скорее привлекал к себе внимание, чем сливался с толпой. И всё благодаря Марине. Подруга была в курсе всех модных мировых тенденций, обожала американ-ское кино, и хотела, чтобы её избранник выглядел не хуже Марлона Брандо. Она доставала Игорю модные заграничные вещи и обижалась, если приятель их не носил. Её заботами обычный парень на глазах преображался в яркого харизматика.
Так, как он, в Москве, наверное, никто больше не одевался. Поэтому даже на напрочь лишённом байкерских «наворотов» двухколёсном ижевском «роботяге» новоиспечённый беспеч-ный ездок выглядел почти как Джек Николсон на «Харлее». Вскоре Игорь и сам привык к своему новому стилю и с удо-вольствием ловил на себе заинтересованные девичьи взгляды. Парни же, как правило, отчаянно завидовали счастливому обладателю мотоциклетной кожаной куртки-«косухи», джин-сов-клёш и настоящих, а не самопальных ковбойских сапог из буйволиной кожи с высокими каблуками и острыми носами.
Но только сейчас Игорь спохватился, что совершил оче-редную непростительную глупость, отправившись на серьёзное задание в таком экстравагантном виде. Стилягой мог оказаться кто угодно – студент, инженер, даже сын небольшого началь-ника, но только не офицер и кандидат в члены КПСС. Конечно, прошли времена, когда за пристрастие к иностранной одежде исключали из партии и выгоняли с работы. Но отношение к модникам по-прежнему оставалось подозрительно-снисходительным. А Игорь вдобавок ещё служил не где-нибудь, а в разведке, так сказать на передовой борьбы с «загни-вающим Западом». Поэтому Нефёдов старался не афишировать на службе своей второй, - вполне «светской» благодаря подруге жизни. Но из-за досадной поломки мотоцикла у него сегодня просто вылетело из головы, что надо непременно заскочить в общежитие и переодеться. Да он бы и не успел. До вылета оставалось менее часа.
Нет всё-таки не к добру он потерял несколько дней назад свой счастливый талисман – здоровенный медвежий клык. Когда-то в детстве отец рассказал сыну о традициях таёжных охотников, которые, отправляясь во всегда непредсказуемый лес, непременно брали с собой всевозможные обереги. После того разговора мальчишка упросил отца сделать для него из привезённой с охоты медвежьей шкуры настоящий талисман.
Клык пропал в субботу, видимо, когда они дурачились в во-де с Мариной. Хотя вероятность того, что самолёт собьют, была ничтожна мала, тем не менее, обнаружив пропажу нака-нуне вылета Нефёдов почувствовал себя неуютно. Марина вначале насмехалась над его суеверностью, а потом дала ему на счастье пробку от одной из прихваченных с собой пивных бутылок. Но пока талисман себя не оправдывал. Дело это начи-налось для Игоря чрезвычайно скверно…
Нефёдову стало стыдно за себя и жутко от мысли о воз-можных последствиях совершённой им ошибки: «Сейчас ох-ранники узнают, что за фрукта они выловили. Слухи непремен-но просочатся ко мне на работу. Всё управление станет поте-шаться, слушая описания клоунского прикида сослуживца, поразившего «стратегов» своим «нездешним» обликом. Я сразу сделаюсь всеобщим посмешищем, ходячим анекдотом! Полу-чится как на известной карикатуре из «Крокодила», на которой две колхозницы изумлённо обсуждают диковинного вида да-мочку в пёстрых, невиданного фасона одеждах с ручной свин-кой на поводке: «Странного какого-то зоотехника к нам при-слали…»».
Нефёдов ярко представлял себе ухмылки коллег за спиной. Он уже пережил подобное насмешливо-снисходительное от-ношение к себе, как к летчику-истребителю. От одной только мысли об ожидающем его новом унижение, самолюбивого юношу бросило в холодный пот. Поэтому когда прапорщик потребовал у неизвестного гражданина объяснить причину его появления у секретного объекта, Игорь растерялся. Вместо того чтобы предъявить старшему по КПП служебное удостове-рение и командировочное предписание он промямлил, что его ждёт офицер секретной части. При этом от волнения Нефёдов неправильно назвал фамилию нужного сотрудника авиабазы. В общем, он снова угодил в штопор!
Встреча у КПП кончилась вызовом начальника охраны и задержанием «неизвестного гражданина». Арестанта под кон-воем автоматчика препроводили в помещении местной комен-датуры. Правда до обыска и допроса дело не дошло. Вскоре всё выяснилось и перед Нефёдовым даже извинились. Но от позора уже было не скрыться. Игорю казалось, что все здесь смотрят на него, как на свалившееся непонятно откуда чистое недора-зумение. После такого нелепого инцидента можно было ожи-дать чего угодно вплоть до переноса операции. На какое-то время о Нефёдове забыли. Он сидел в комендатуре и ждал решения своей участи, готовясь к самому худшему.
«Аэродромное начальство уже наверняка сообщило о про-исшествии наверх, - уныло размышлял лейтенант. – После моего циркового появления здесь «стратеги» имеют все осно-вания потребовать прислать для выполнения важного государ-ственного задания более адекватного сотрудника».
Поэтому Игорь вначале не поверил в своё счастье, когда за ним явился тот самый капитан Пятаков, которого он от волне-ния назвал Копейкиным. Куратор буднично сообщил, что вре-мя вылета окончательно согласовано с синоптиками и диспет-черской службой.
- Сейчас пройдёте медицинский осмотр и инструктаж по безопасности и системе катапультирования.. Затем получите всё необходимо снаряжение, - деловито инструктировал капи-тан благодарно хлопающего на него ресницами мальчишку. - Потом представлю вас командиру корабля. В столовую пойдёте уже вместе с экипажем.
Первым делом Нефёдову пришлось сдать капитану доку-менты и все находящиеся при нём личные вещи вплоть до носового платка и початой упаковки мятных конфет. У Игоря неприятно засосало под ложечкой, когда он увидел, как особист сложил его одежду в чёрный мешок. «Словно с покойника снял, чтобы в случае чего выдать то, что от меня осталось родственникам».
Взамен Игорю выдали полный комплект лётной одежды, который включал в себя не только высотный костюм, лётный гермошлём и высокие ботинки на молнии, но даже носки и специальное шёлковое термобельё. Поверх высотно-компенсирующего костюма полагалось надеть обычное лётноё обмундирование комбинезон, кожаную куртку и перчатки.
В нагрудном кармане комбеза Игорь обнаружил целлофа-новый пакет с упаковкой каких-то «корочек». На картонной обложке верхней книжицы кумачового цвета золотом были отштампованы иероглифы. В последние годы отношения с Китаем настолько ухудшились, что в армии стали всерьёз изучать нового вероятного противника. Поэтому Игорь сразу обратил внимание на красную звезду с золотой окантовкой и причудливым иероглифом в центре.
Впрочем, задумываться над этим загадочным фактом вре-мени не было, ибо надо было получать снаряжение. На случай долгого купания в океане после внезапного катапультирования Игорь получил надувной спасательный жилёт. В жилет была встроена ампула с яркой краской. Оказавшись в воде, её требо-валось разломить, чтобы оранжевым пятном обозначить своё месторасположение для поисковой авиации.
Будучи пилотом истребителя, Игорь и не подозревал, что «бомбёров» так основательно экипируют. Следом ему вручили «ливчик» - разгрузочный жилет с комплектом выживания и кобуру-приклад девятимиллиметрового пистолета Стечкина. Благодаря специальной плечевой подвеске кобура удобно крепилась под мышкой вплотную к жилету и не могла поте-ряться или стать причиной травмы при экстренном покидании самолёта. Сотрудник склада показал специальный кармашек в нагрудном жилете, в котором лежали две запасные обоймы к пистолету.
Тут же – на складе для Игоря был проведён короткий инст-руктаж, как в случае катапультирования пользоваться всеми этими компактно упакованными консервами, охотничьими спичками, лекарственными ампулам и шприцами, опресните-лями и обеззараживателями воды, москитной сеткой, миниа-тюрной удочкой, примусом, заправляемым специальными таблетками сухого спирта и много ещё, чем весьма полезным.
Как кадровый лётчик Игоря сразу обратил внимание, что на всех выдаваемых ему предметах отсутствовала маркировка – ни одного фабричного штампа и учётного кода. Особенно странно было видеть совершенно гладкие пуговицы на одежде без обычных штампованных армейских звёздочек.
С одной стороны забота о снабжении сбитых лётчиках всем необходимым не могла не радовать. Но с другой, возникала закономерная мысль: раз тебя снабжают даже отпечатанными несмываемыми красками на специальном полотне подробными картами огромного региона, а также долларами и золотыми монетами для расплаты с вероятными проводниками, и пись-менными обращениями к местным жителям, обещавшими им щедрое вознаграждение за оказание тебе помощи, значит, тебя вряд ли собираются быстро спасать. На этот счёт офицер-секретчик ничего определённого Нефёдову не сообщил, лишь туманно намекнув, что по существующим нормативам предпо-лагается, что в случае катапультирования сбитый лётчик спо-собен просуществовать автономно на вражеской территории, как минимум десять дней. Вот и неизвестно, что было лучше: приземлиться на земную твердь и почти две недели скрываться в джунглях или часик поплавать среди голодных акул, пока не подоспеют спасательные вертолёты с находящейся в нейтраль-ных водах эскадры.
Впрочем, к чему размышлять о том, что тебя ожидает в случае неблагоприятного варианта развития событий, если вероятность такого исхода дела, согласно всем прогнозам, теряется где-то в тысячных долях процента. Гораздо приятнее получать удовольствие от новых впечатлений.
Особенно Игорю приглянулся внушительных размеров нож выживания. Его клинок был изготовлен из нержавеющей стали, что имело большое значение в условиях влажного тропическо-го климата. Лезвие даже было снабжено зубьями пилы. Таким ножом можно было не только дров для костра заготовить, но и одним правильным ударом с потяжкой прикончить леопарда или вражеского солдата.
В пустотелой рукояти ножа имелся «сюрприз» в виде раз-личного, весьма полезного в условиях дикой природы инстру-мента. Сама рукоять была снабжена компасом.
По словам инструктора, этим ножом можно было и пара-шютные стропы обрезать и укрытие быстро соорудить. Опыт-ный специалист по выживанию даже успел за пятнадцать отве-дённых на инструктаж минут показать с помощью специально-го иллюстрированного альбома, как быстро из нескольких толстых веток и пучка тростника соорудить в условиях джунг-лей плот, чтобы положить на него вещи, а самому плыть рядом в теплой воде, держась рукой за плот. Потом опытный «выжи-вальщик» продемонстрировал Игорю на картинке, как быстро сделать из обложенной ветками для маскировки плащ-палатки и укреплённых на колышках москитной сетки укрытие-лёжку для ночлега или, чтобы схорониться от преследователей.
Игорь с удовольствием рассматривал, открывал-закрывал, учился обращаться под руководством опытного наставника со всеми предметами аварийного-спасательного авиационного комплекта. Настроение у парня при этом было не слишком серьёзное, словно он оказался в магазине взрослых игрушек или попал на увлекательную экскурсию.
Потом Нефёдов отправился знакомиться с экипажем. Но по дороге сопровождающего Игоря офицера окликнули.
- Извините, я на минуту, - «гид» оставил подопечного в ко-ридоре корпуса предполётной подготовки, а сам куда-то уда-лился. Из-за двери с табличкой «комната экипажей» доноси-лись голоса. Игорь не сразу догадался, что там обсуждают именно его. Точнее экипаж ракетоносца говорил о «пассажи-ре», который должен пойти с ними в предстоящий рейс.
- Интересно, за каким лешим его к нам подцепили в послед-ний момент? - простодушно задавался вопросом какой-то па-рень, может быть даже того же возраста, что и Нефёдов.
- У нас в станице говорят «вздрючить», когда имеют в виду, что человека высоко вознесли за какие-то достижения, - по-смеивался обладатель колоритного казачьего говора. – Только мыслю я, что скоро мы узнаем иной смысл данного выражения. Обычно в инспекторское кресло за этим и садятся.
- А нас то за что?! – заволновался, видимо, самый молодой член экипажа. – Мы же лучший экипаж во всей дивизии.
- Э, хлопчик, надраить корму всегда найдётся за что. Вот ты в крайнем полёте, когда по азимуту Сейшелы маячили, слушал по бортовой радиостанции местную волну с пляжными песен-ками. А разве тебе не известно, друг мой Мячиков, что гонять без надобности рацию, и тем более слушать капиталистические станции без особого разрешения категорически запрещено?
- Так ведь Элвис пел! Я его случайно поймал. Как тут мож-но пройти мимо?!
В разговор вступил обладатель солидного густого баса с импозантной хрипотцой. Похожий на трубное звучание самого солидного духового инструмента этот голос мог принадлежать только командиру экипажа. Во всяком случае, Игорь в этом не сомневался.
- Это тебе пришлось бы спеть в особом отделе арию про-фессиональной плакальщицы, если б там только прознали про твои «левые концерты», - пробасил старший лётчик, впрочем, вполне добродушно. - Смотри, Шурик, доиграешься!
- А, в самом деле, командир, чего к нам лишнего сажают? – вступил в разговор третий участник.
- Понятное дело, чего, - за дверью вновь очень солидно про-звучал бас, - чтобы зонтик надо мной придержать, пока я от автобуса к самолёту иду, кофе в полёте поднести. Замес-то стюардессы, в общем. В Главке решили, что раз на новой ма-шине созданы все условия для нашей нормальной работы, то для полноты сервиса не помешает включить в экипаж стюарда. Правда, пока это лишь эксперимент. Но если всё пройдёт удач-но, вроде бы, даже в Тамбовском училище хотят специальный факультет открыть - военных стюардесс. Мне знакомый мужик из Главкомата рассказал об этом.
- Да ну? – простодушно удивился тот, которого звали Сла-виком. – А чего мужика то прислали. Лучше б девку!
- Заканчивай мечтать, Мячиков, через полчаса предполёт-ный инструктаж.
Вскоре вернулся сопровождающий Нефёдова офицер, и пригласил лейтенанта разведки в лётную раздевалку. Игорь смутился, видя, как некоторые пилоты едва сдерживает улыб-ку, глядя на него. Хохма про стюардессу всем тут понравилась.
Быстро представив команде ракетоносца представителя ГРУ, и отрекомендовав ему членов экипажа, «гид» пожелал всем успеха и удалился.
Игорь чувствовал себя немного неловко из-за невольно под-слушанного им разговора. Но новые коллеги на поверку оказа-лись парнями простыми и компанейскими. А то, что они за глаза перемывали ему косточки, так кто откажет себе в удо-вольствии подшутить над начальством, особенно, когда ожи-даемого ревизора ещё никто в глаза не видел?
Чуть позже Нефёдов узнал, что ребята опасались, что к ним подсадят какого-нибудь щепетильного сухаря в большом чине, который будет во всё вмешиваться и заносить малейшие про-машки лётчиков себе в блокнотик, только нервируя этим эки-паж. Открытое же и немного застенчивое лицо лейтенанта сразу развеяло их тревоги. И новичок сразу почувствовал, что ему, если и не рады, то, во всяком случае не рассматривают «варяга» в качестве досадной обузы.
- Ну что, лейтенант, прогуляемся маршрутом Айболита? - приветливо сбалагурил, протягивая для рукопожатия широкую, словно лопата ладонь командир ракетоносца, гвардии майор Кабаненко, мужчина лет сорока пяти. Как там у Чуковского?
И сел на орла Айболит
И одно только слово твердит:
«Лимпопо, Лимпопо, Лимпопо!»
Обладатель красивого баса выглядел под стать своему голо-су: широкоплечий великан на целую голову возвышался над подчинёнными, поражал богатырской широтой плеч. Но при всей внушительности своей фигуры он внушал не опасливое почтение, а симпатию. Есть такие люди, о которых сразу мож-но безошибочно сказать: «С таким я хоть в разведку, хоть на полярную зимовку, хоть в одной связке на Эверест пошёл бы. Такой на собственном горбу обязательно вытащит, если с тобой вдруг какая беда приключится».
Остальные члены экипажа бомбардировщика Игорю тоже понравились. Если командир являлся для всех непререкаемым авторитетом, то бортинженер - лысеющий крепыш с шикарны-ми усами, судя по всему, был душой компании. О таких, как этот жизнелюб и весельчак, в казачьих станицах говорят: «Ро-дился в лампасах».
А с самым молодым членом экипажа – радиооператором Вячеславом Мячиковым они, как ровесники, и вовсе мгновенно нашли общий язык. Товарищи по экипажу иногда звали ради-ста «Шуриком». Он действительно был очень похож на милого чудака-студента из вышедшей несколько лет назад на экраны страны кинокомедии Гайдая «Операция «Ы»». Мячикому такое сходство было по душе. При случае он с удовольствием упот-реблял ударные реплики Шурика: «Надо, Федя, надо!». Славик даже осветлил свои тёмные волосы перекисью водорода, чтобы ещё больше походить на кинокумира страны.
Впрочем, не смотря на некоторые чудачества Славик был добродушным общительным парнем. И не важно, что Нефёдов был офицером, а его новый приятель только старшим сержан-том. Приходя в новый коллектив человеку обычно важнее всего обрести в ком-то поддержку и понимание. Во многом благода-ря поддержке Мячикова уже через каких-нибудь двадцать минут у Нефёдова сложилось полное ощущение, что он свой в этой профессиональной компании.
Глава 7
Как и положено перед многочасовым полётом, экипаж кор-мили по усиленной лётной норме. На столе сливочное масло, блюда из мяса и рыбы. Обязательные поливитамины. Вдобавок к высококалорийному завтраку улыбчивая официантка принес-ла на подносе запечатанные сургучом пакеты из плотной обёр-точной бумаги. В каждом - сухой паёк, который полагается взять с собой в самолёт. Получив свой бортовой обед, Игорь обнаружил на пакете синий штамп начальника медицинской части «проверено» с личной подпись врача на печати. В этом полку особого назначение и отношение к подготовке экипажей к вылету было особым.
- В загранку идём, Раечка, заказывай сувенирчик! - весело обратился к официантке лысеющий с солидным брюшком бортинженер. Он пребывал в превосходном настроении после только что съеденных пожарских котлет, а потому был настро-ен пофлиртовать с длинноногой подавальщицей. - Чего тебе привезти, кормилица ты наша?
Официантка стрельнула на него озорными глазками и в тон балагуру ответила:
- Привези мне жениха, Петенька. Сделай такое одолжение! Можно даже чёрненького, смотря, где пролетать будете.
- А наши хлопцы тебе, что же не годятся? – подмигнул то-варищам бортинженер.
- Годятся, годятся, Петенька, - ласково ответила Раечка, - только наскучило мне наше однообразное диетическое меню. Новенького чего-то попробовать хотца – остренького.
Вызвав взрыв мужского хохота, разбитная официантка с интересом поглядела на незнакомого ей молодого человека, который опустил глазки в тарелку, когда все за столом смея-лись над её последней фразой.
- А, вы, извиняюсь, тоже за сувенирами летите?
Лучащиеся задорной игривостью глаза официантки смотре-ли на Нефёдова с любопытством и ожиданием.
- Не-е… я за стюардессу, - вдруг нашёлся Игорь и обвёл озорным взглядом смутившихся товарищей по экипажу.
После завтрака состоялся предполётный инструктаж. Он проходил в помещении, напоминающем обыкновенный школь-ный класс с партами и доской. Видимо, здесь же проходили и политзанятия, ибо на стенах были развешаны пропагандистские плакаты. На одном из них бог в образе комичного длинноборо-дого старца с клюкой в руке в ужасе шарахался от пролетаю-щей мимо космической ракеты с надписью ««Восток» СССР»» на борту. Подпись к плакату: «Небо исследовано внутренне и наружно. Ни богов, ни ангелов не обнаружено!». Точно такой же плакат висел в красном уголке той части, где ещё недавно служил Игорь. И полковой пропагандист приписывал этот стихотворный рапорт советским космонавтам. Однако летуны - народ суеверный и вряд ли стали бы гневить высшие силы.
Помимо руководства полка на инструктаже присутвовали представители других задействованных в операции ведомств и подразделений. Некоторые серьёзные товарищи пожаловали на проводы экипажа ударной машины в штатском. Другие же явно использовали для прикрытия своего истинного служебного статуса форму других родов войск.
Лётчиков подробно ознакомили с разведданными о ситуа-ции по всему маршруту. Информация эта активно собиралась и анализировалась на протяжении нескольких недель. В район готовящейся атаки несколько раз летали самолёты-разведчики дальней авиации, с одним из которых, как знал Нефёдов, слу-чилось загадочная история. Было даже принято решение о переводе разведывательных спутников на новую орбиту, чтобы заснять из космоса нужный район…
Раскинутой по всему миру сети шпионов было поручено Центром собирать самые разнообразные сведения, которые могли пригодиться при подготовке сверхсекретной операции. Вскоре в Москве знали всё, что было необходимо вплоть до того, что около часа ночи приговорённый к смерти человек имеет привычку ходить в уборную и сидит там не менее сорока минут, разглядывая любимые комиксы. Следовательно, ракета в его спальню не должна была влететь в указанный осведом-лённым источником временной отрезок.
Не менее важную информацию добыл французский рези-дент КГБ. Разведчик-нелегал сумел получить из главного па-рижского офиса «Air France» подробные навигационные карты нужного региона Африки.
До того, как поссориться с цивилизованным миром Прези-дент Морган-Зубери Арройя планировал установить между своей Демократической всеафриканской республикой и основ-ными европейскими столицами прямое авиасообщение. Первой должна была стать Франция. С её крупнейшим авиаперевозчи-ком был заключён соответствующий договор. Было запланиро-вано, что на первом этапе реализации амбициозного проекта «Бонги-727» «Air France» будут два раза в неделю вылетать из аэропорта Шарля де Голля и после одной промежуточной дозаправки в Тунисе совершать посадку в столице африканско-го государства – Морганбурге, называвшейся ещё при свергну-том короле Киву.
Команда специалистов «Air France» провела огромную подготовительную работу: были разработаны оптимальные с точки зрения расхода топлива и безопасности маршруты полё-тов с учётом меняющейся в зависимости от сезона и времени суток метеорологической обстановки; построены наземные приводные маяки, стации слежения. Крупный французский банк выделил африканцам огромный кредит на строительство в Морганбурге аэропорта мирового класса с первоклассными взлетно-посадочными полосами, способного принимать совре-менные широкофюзеляжные реактивные лайнеры. Местный диспетчерский центр был оборудован по последнему слову техники. Далеко не все европейские столицы могли похва-статься аэропортом такого класса.
Но после того как аэропорт был торжественно открыт, французы успели сделать всего 14 рейсов в оба конца.
Всё кончилось для них неожиданно и самым плачевным об-разом. Разгневанный введёнными против него санкциями Ар-ройя по-пиратски реквизировал все не успевшие покинуть его страну воздушные и морские суда иностранных держав, при-соединившихся к эмбарго. За полученный кредит он также по своему обыкновению забыл расплатиться. Когда подошёл срок возвращать взятые в долг миллионы, и ему позвонили из офиса парижского банка с вежливым предложением прислать перего-ворщиков для обсуждения схемы погашения ссуды, Арройя пообещал, что поручит своему повару приготовить из пожало-вавших финансистов изысканные блюда французской кухни…
Не пригодившиеся французам навигационные карты оказа-лись весьма кстати советским военным лётчикам. Теперь они были прикреплены к классной доске, и представитель солидной конторы подробно рассказывал экипажу ракетоносца об осо-бенностях каждого отрезка пути, обозначая остриём указки точки разворотов на пути к цели. Ещё раз уточнялось расчетное время выхода на позицию атаки с учётом направления ветров, силы встречных воздушных течений, рельефа местности и магнитных склонений.
Точно такая же карта лежала в планшете штурмана экипа-жа. На ней мягкими разноцветными карандашами уже были сделаны необходимые отметки, в том числе помечен красным крестом любимый особняк африканского диктатора в испан-ском стиле. Если бы Арройя только знал, как дорого ему обой-дется скандальный развод с французами и русскими!
После предполётного инструктажа лётчики направились к автобусу. На первом этаже «корпуса высотного снаряжения» (именно так была написано на табличке при входе в здание) Игорь заметил городской телефон-автомат, и не смог пройти мимо. Его звонок разбудил Марину. Было только начало вось-мого утра. Заспанным голосом она пожелала ему успешной поездки.
- Тебе тоже хорошего дня, зайчик, - нежно ответил Игорь. – Вечером увидимся.
- Смотри не слишком заглядывайся там на девиц в своей командировке – пошутила Марина. А то знаем мы, чем вы мужики обычно в командировках занимаетесь. Учти, если вечером будешь вонять женскими духами или найду на тебе хоть один бабский волос – надаю звонких пощёчин. Я хоть девушка миниатюрная, но ручка у меня тяжё-о-олая!
- Тогда и ты тоже в своём университете должна вести себя, как чужая невеста – изображая строгого мужа, потребовал Игорь. – Чтобы после последней лекции сразу ехала домой! Никаких посиделок в тесной студенческой компании.
- Как же так милый! – воскликнула Марина. - Мы сегодня с девчонками собирались после второй пары смыться в нашу любимую «Шоколадницу» на Октябрьской. Неужели запре-тишь мне полакомиться моими любимыми блинчиками с шо-коладной начинкой.
- Ладно, что я зверь, - смилостивился молодой человек. – Два блинчика разрешаю в виде исключения, но затем сразу домой. Второй блин дожуёшь на ходу.
- Слушаюсь, мой лейтенант! Ваше великодушие заслужи-вает награды, и вечером вы её получите. Надеюсь, билеты в кино вы взяли на последний ряд?
Игорь так увлекся игривым разговором с возлюбленной, что совсем забыл, зачем он здесь. К действительности его вернули автобусные гудки. Экипаж ожидал Нефёдова в аэро-дромном «Пазике»1. Как только Игорь заскочил в автобус, автобус тут же тронулся с места. Вскоре они выехали на бетон-ку и покатили вдоль самолётных стоянок. Кабины бомбарди-ровщиков были зачехлены, чтобы скрыть от постороннего взгляда секретное оборудование.
1Автобус ПАЗ-652
Нефёдов вместе со штурманом Вячеславом Мячиковым уселись вдвоем на диванчик в задней части салона. Остальные же члены экипажа расположились рядом с водителем. Там впереди балагур-бортинженер травил очередной анекдот. Пе-риодически его рассказ прерывался взрывами слушательского хохота. Но и сидящий рядом с Нефёдовым парень оказался мастером по части баек. Когда Игорь спросил Мячикова, поче-му их командир, которому, наверное, уже под полтинник, до сих пор ходит в майорах, радист сделал загадочное лицо и объявил:
- О, это трагическая история! У нас о ней в дальней авиации все знают. Однако, не смотря на якобы общеизвестность анон-сированного случая, Мячиков всё же доверительно понизил голос.
– Наш старик давно бы уже дивизией командовал. Знаешь, какой он талантливый мужик! Одно слово: Командор! Да «Ку-курузник» ему не смог простить нарушение субординации.
Славик на полном серьёзе принялся красочно с обилием достоверных подробностей рассказывать, как однажды Каба-ненко вызвали на совещание, на котором должен был присут-ствовать сам Генсек. Министерство обороны устроило встречу буквально помешанного на ракетах Хрущёва с лучшими пред-ставителями Ракетных войск стратегического назначения и дальней авиации.
После того, как прозвучали доклады, собравшиеся повалили из зала заседаний в банкетный зал. Столы ломились от угоще-ний, из выпивки же была только водка. Хотя на встречах пер-вых лиц государства с представителями творческой интелли-генции гостей баловали и тонкими винами, и коньячком. Но якобы сам Хрущёв распорядился, чтобы с военными всё было «по-простому».
В середине банкета многие повалили в уборную. Кабаненко тоже. А там очередь, причём нешуточная. Организаторы весьма расстарались насчёт угощения, но как-то упустили из виду другую, не менее важную физиологическую потребность много евших и пивших гостей.
- Минут двадцать он простоял…
Сержант вдруг запнулся на полуслове и настороженно по-косился на сидящего впереди командира. Впрочем, словоохот-ливый радист зря опасался обвинений в излишней болтливости. Из-за громкой музыки и смеха его слов всё равно никто кроме Игоря услышать не мог. Тем не менее, Мячиков ещё больше понизил голос и увлечённо продолжил своё повествование. Заполучив в лице новичка благодарного слушателя, азартный рассказчик остановиться уже не мог.
- Наконец подошла очередь нашего Командора. Только он к писсуару, а тут сам Хрущёв вальяжно входит в сопровождении свиты. Все вокруг сразу угодливо зажужжали: «Проходите, Никита Сергеевич» - без очереди важного барина к писсуару пропускают. А Хрущёв тогда большого демократа из себя изображал. «Да нет, что вы, что вы, я постою – скромно так отвечает лизоблюдам, уже почти расчистившим ему дорогу к писсуару. Тут нашего командира сомнение взяло: с одной стороны вроде как неудобно стоять спиной к Верховному главнокомандующему. А с другой - не на параде. А в уборной все равны. И противно ему стало подхалимажем заниматься.
Одним словом, решил лётчик проявить принципиальность: «Вначале я, а Генсек пускай подождёт». Пока он делал своё дело, чувствовал дыхание ожидающего своей очереди Хрущё-ва, ловил злобные взгляды, которые бросали на нахала набив-шиеся в уборную маршалы и партийные вожди.
Очень смешно об этом Мячиков рассказывал. Благодаря его таланту представить в лицах всех участников комичной сценки Нефёдов ярко видел и переминающегося с ноги на ногу, сопя-щего от напряжения Генсека, и размышляющего у заветного керамического изделия Кабаненко.
- После этого случая перестали его двигать по службе, хотя до того совещания он одним из первых в дивизии шёл, - траги-ческим тоном закончил рассказ Славик. Но не прошло и мину-ты, как простоватое лицо радиста вновь расцвело:
- Зато нам повезло с командиром. Во, гляди!
Славик выставил напоказ запястье, на котором красовались часы модной марки «Ракета» в белом металлическом корпусе. Малая партия этих хронометров была выпущена по спецзаказу министерства обороны для премирования военнослужащих, отличившихся в ходе крупных летно-тактических учений. Циферблат был украшен символикой ВВС. Игорь и сам мечтал иметь такие же. Но в продаже они бывали редко, да и стоили порядочно. Нефёдов где-то читал, что «Ракета» экспортируется в 30 стран мира. Даже швейцарцы оценили точность хода и щегольской дизайн лучших советских наручных часов.
Славик небрежно расстегнул кожаный ремешок, чтобы про-демонстрировать собеседнику дарственную надпись на обрат-ной стороне сверхтонкого часового корпуса: «За образцовое выполнение важного задания командования».
- У остальных ребят почти такие же, только позолоченные! – стараясь говорить солидным баритоном, пояснил паренёк. – Так что сам понимаешь: попасть в такой экипаж, это я тебе скажу редкая удача. Я вообще везунчик.
Радист плавно перешёл к рассказу о том, что ему всю жизнь удивительным образом фартило. В качестве примера он тут же привёл историю про то, как однажды ещё школьником отпра-вился с приятелями в близлежащий лес, где после войны в земле осталось много старых боеприпасов. Мальчишки выпа-ривали из гильз и неразорвавшихся снарядов взрывчатку и глушили рыбу, либо продавали взрослым рыбакам. По ходу дела пацаны стали обсуждать недавнюю игру поселковой фут-больной команды в домашнем матче против чемпионов района. Мячиков случайно брякнул дружкам, что ему очень понрави-лись хавбек и голкипер гостей. За это трое одноклассников тут же накинулись на него с кулаками и хорошенько накостыляли за отсутствие патриотизма. В синяках и слезах избитый маль-чуган поплёлся домой. А через некоторое время за его спиной, в глубине леса сильно громыхнуло.
- Взрывом мины всех моих дружков разметало в клочья по поляне. А на мне ни царапины…
Славик вздохнул и пояснил: – Мне знакомый поп говорил, что ангел-хранитель у меня сильный. Так что я никогда не волну-юсь перед опасным делом. Когда в «учебке» к первому пара-шютному прыжку готовились, так многие парни всю ночь перед этим не спали. Рассказывали друг другу страшные слу-чаи, как у кого-то там парашют не раскрылся. Кореш мой на завтрак из-за сильного мандража вообще ничего есть не мог. В самолёте тоже потом многие тряслись. А мне хоть бы что. Я ведь знаю, что я везунчик. В крайнем случае, даже если пара-шют не раскроется, меня крылатый ангел подхватит и аккурат-ненько на землю поставит.
Слушая откровения ровесника, Игорь вдруг обратил внима-ние, на трагический голос певицы, изливающийся из динамика подвешенной над водительским местом чёрно-жёлтой «Спидо-лы»*
Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси…...
Это песня в исполнении Майи Кристалинской «Нежность» Игорю очень нравилась. Но насколько он знал, она была напи-сана в память о погибшем в авиакатастрофе Гагарине. Поэтому теперь - за двадцать минут до взлёта её слова звучали не слиш-ком весёлым напутствием.
Между тем они подъехали к стоянке бомбардировщика, во-круг которого царила предполётная суета. Только что от само-лёта отъехал очередной автозаправщик. Самолёт должен был принять в свои баки более 100 тонн топлива. Его место тут же занял «газик» АПА1, именуемый в просторечии «батарейкой»
* Транзисторный радиоприёмник выпуска рижского завода VEF.
* Спецавтомобиль, предназначенный для питания бортовой самолётной электроаппаратуры.
Глава 8
Самолёт, на котором предстояло лететь Игорю Нефёдову, не имел опознавательных знаков. Номер данного «борта» также был скрыт под слоем свежей краски. Игорь остановился рас-смотреть яркую эмблему на носу самолёта - прямо под окош-ком пилотской кабины. К ней по приставной лестнице уже тоже поднимался техник с ведром и малярной кистью. Эмблема представляла собой неестественно длинную мускулистую руку. В её пудовом кулаке была зажата горсть зигзагообразных мол-ний.
- Ну что, впечатляет? – не без гордости поинтересовался Славик. Он пояснил, что длинная рука символизирует способ-ность нового ракетоносца достать противника в любой части света. Молнии же, это его ракетное вооружение.
- Американцы вроде бы тоже назвали наш самолёт «Белой молнией». Машина новая, а неофициальных названий у неё уже добрая дюжина: «Фрегат», «Громобой» и так далее. Но есть у нашей птички и ещё одно прозвище, так сказать народное - «Лука» - с сальной улыбочкой хохотнул радист.
- А почему Лука?
Мячиков пожал плечами.
- За длинную форму фюзеляжа, наверное. За настоящий мужской характер, за способность так далеко вторгнуться во вражескую территорию, что противнику остаётся лишь рассла-биться и получать удовольствие. Ты поэму Баркова читал?
- Нет, - признался Игорь. Хотя его мать одно время препо-давала русскую литературу в школе. Тем не менее, поэзию он с детства не слишком любил.
Стараясь перекричать запущенные техниками двигатели, юный скоморох в шлемофоне вместо шутовского колпака процитировал читанные им в самиздате вирши запрещённого пиита*:
- Тебя, х… длинный, прославляю, тебе честь должно воз-даю! – после чего уже серьёзно добавил. – А, в общем, машина у нас действительно выдающаяся. Это большое везение слу-жить на флагманском корабле ВВС.
*Поэт
Самолёт действительно поражал своими размерами и чис-тотой линий. Выкрашенный в ослепительно белый цвет, остро-носый с изменяемой геометрией крыла, он даже на земле напо-минал стремительную и благородную птицу. Это был новей-ший бомбардировщик-ракетоносец - очень скоростной, способ-ный прорваться даже через самую мощную ПВО, просто про-шив её на огромной скорости насквозь. При необходимости самолёт мог лететь примерно 15-20 минут на рекордной скоро-сти в три МАХА*. Турбореактивные двигатели сверхзвукового бомбардировщика были оборудованы особыми форсажными камерами. Форсаж обычно применялся экипажем на взлёте и для разгона машины до сверхзвуковой крейсерской скорости. А также для того, чтобы прорвать ПВО противника или оторвать-ся от преследования истребителей.
Благодаря своим уникальным характеристикам самолёт мог решать широкий круг задач. Конечно, главным его предназна-чением было нанесение ядерного удара по территории главного противника в случае начала большой войны. Но машина также могла эффективно использоваться в качестве «убийцы авиа-носцев» против крупных соединений вражеских кораблей. А также в качестве дальнего фоторазведчика. Для этого под фюз-ляж подвешивались несколько контейнеров с широкообъектив-ной фотоаппаратурой высокого разрешения для панорамной детализированной съёмки объектов в далёком тылу врага.
* Число Маха = 1 скорость звука, около 1500 км/час
Только одна эскадрилья во всех Военно-воздушных силах достигла состояния боеготовности на новейших бомбардиров-щиках. Игорю предстояло лететь на борте 03, то есть всего лишь третьей серийной машине. Значительную часть лётного времени этот воздушный крейсер выполнял роль летающей испытательной лаборатории, в которой обкатывались новые технологии. А вообще во всех ВВС таких машин было только пять. Приказ о вылете суперсекретного ракетоносца мог отдать только лично министр обороны или Главком ВВС. Нередко такое решение принималось на уровне ЦК.
Характеристики готового изделия намного превзошли усло-вия технического задания выданного шесть лет назад Мини-стерством обороны известному конструкторскому бюро на перспективный бомбардировщик, способный нести крылатые ракеты. По мнению экспертов, готовое изделие лет на двадцать опередило своё время. Это был грандиозный скачок в идущем военно-техническом соревновании с Западом.
Очень многое в этом самолёте было в новинку: он был по-строен из титанового сплава и экспериментальных композит-ных материалов. При полёте на скорости свыше 3000 км/час поверхность фюзеляжа моментально разогревалась до 400 градусов. Поэтому фюзеляж и крылья изготавливались из экспериментальных жаропрочных материалов. Для обеспече-ния приемлемых температур воздух внутри пилотской кабины охлаждался кондиционером, тепло из кабины переносилось на топливо через теплообменник, находящийся перед силовыми установками.
Специально для пилотов Институтом авиационной и косми-ческой медицине совместно с несколькими военными НИИ* были разработаны комбинезоны, сохраняющие постоянную температуру тела и не допускающие ни перегрева, ни переох-лаждения, а также термобельё, тоже обеспечивающее под верхней одеждой комфортный микроклимат. В особых случаях комбинезоны в комплекте с гермошлемами могли превращать-ся в скафандры полного давления, как у космонавтов.
*Научно-исследовательский институт
Вместо обычных тросовых тяг и гидравлических приводов для управления элеронами, закрылками и прочей пилотажной механизацией впервые в мире использовалась электрическая проводка. Все команды пилотов контролировались бортовой ЭВМ.
Некоторые маститые лётчики по 15 лет отлетавшие на обычных машинах, даже отказывались переучиваться на новую технику, говоря: «Не хотим «летать по проводам». А вдруг сбой в ЭВМ или короткое замыкание в проводах. «Мама» - сказать не успеешь, как наберёшь полный рот земли!». Однако на деле новая система оказалась на порядок надёжнеё прежней. Она была гораздо менее уязвима к боевым повреждениям, имела четырёхкратное дублирование. И вдобавок на крайний случай конструкторы предусмотрели резервную механическую аварийную система управления.
Благодаря внедрённым в его конструкцию многочисленным ноу-хау, а также необычной центровке фюзеляжа, мощной механизации крыла и избытку мощности двигателей тяжёлый бомбардировщик получил такое чисто истребительное качест-во, как сверхманёвренность. Этот самолёт сменил правила игры в воздушном бою. В качестве эксперимента в Лётно-исследовательском институте неоднократно имитировалась ситуация ближнего боя тяжёлого бомбардировщика с истреби-телями. В ходе этих необычных поединков экипажу бомбарди-ровщика всегда удавалось «стряхнуть противника с хвоста». Многие наблюдавшие за этими схватками не верили своим глазам, когда впервые видели, что вытворяет в небе остроно-сый гигант. Например, пилот новейшего ракетоносца мог резко «убрать газ», и одновременно взять ручку управления на себя (впервые на бомбардировщике вместо традиционных для ма-шин данного класса штурвалов использовались рычаги управ-ления истребительного типа), неожиданно для условного про-тивника «подвесив» в воздухе свою стотонную машину. Такой выход на большой угол атаки, почти на нулевой скорости, близкой к скорости сваливания, всегда являлся неприятным сюрпризом для преследователей. Ни один истребитель не мог повторить такой трюк на пределе управляемости. Для любого самолёта, особенно со стреловидным крылом положение с высоко задранным носом - смерти подобно. Крылья теряют подъёмную силу, что неизбежно ведёт к сваливанию в плоский штопор, вывести из которого машину почти невозможно.
Но экипаж новейшего советского ракетоносца ничем не рисковал, ибо их чудо-машина была оснащена специальной компьютеризированной системой предотвращения сваливания в штопор, которая автоматически регулировала обороты двига-телей и не только. Самолёт мог выполнять манёвр уклонения в диапазоне углов атаки от 60; до 70; (градусов) – благодаря экспериментальной автоматической системе управления вектором тяги двигателей и установленным в передней части фюзеляжа генераторам вихрей.
Таким образом, пилоты ракетоносца неожиданным манёв-ром просто «проваливали» преследующих их перехватчиков, при этом уверенно держа ситуацию под контролем. Противо-ядия против такой контратаки не существовало. Охотники и дичь мгновенно менялись ролями. Теперь «стратеги»* могли на выбор: обстрелять выскочившую вперёд «свору крылатых гончих» ракетами класса «воздух-воздух». Либо, не опуская носа своей машины, вывести двигатели на полный форсаж, чтобы резко выйти из боя в крутом наборе высоты. Кто-то из аэродромных острословов даже придумал новому бомбарди-ровщику прозвище «Запредельный четырёхмоторный истреби-тель». И трудно было сказать, чего было больше в этом неофи-циальном названии - иронии или правды.
* Пилоты стратегической авиации
Такой самолёт заслуженно вызывал гордость за державу. В программу его строительства было вовлечено огромное коли-чество предприятий. Можно сказать, что весь Союз работал над этой машиной. Бюджеты большинства стран мира просто не потянули бы такой проект. Даже в кооперации друг с другом. Известна масса примеров, когда далеко не бедные западноев-ропейские страны пытались совместно делать современную боевую машину, но в итоге консорциум разваливался. В усло-виях демократического плюрализма мнений собственные же парламенты и оппозиция вынуждали правящий кабинет в целях экономии выходить из баснословно дорогого проекта.
Так, например, строился знаменитый истребитель-бомбардировщик «Торнадо». Вначале участниками программы были шесть стран. Но затем под нажимом критики в своих странах от дальнейшего участия в проекте отказались Бельгия и Канада. Потом ушла голландская компания «Fokker». В итоге перспективная разработка едва не была похоронена.
Лишь две супердержавы могли позволить себе вкладывать миллиарды долларов в разработку и производство суперсамо-лётов. Стоимость одного бомбардировщика составляла, в рас-чёте на главную мировую валюту, более пятидесяти миллионов долларов. И это без учёта астрономических расходов на разра-ботку нового флагмана советской военной авиации.
В это самое время американцы тоже, не считаясь с расхода-ми, делали свой суперсамолёт - стратегический разведчик Lockheed SR -71, впоследствии ставший широкоизвестным под названием «Чёрная птица». По многим своим характеристикам он вполне был сравним с русской «Белой молнией».
Правда, экономике США такие проекты шли на пользу. Благодаря им открывались десятки тысяч новых рабочих мест, в национальный бюджет текли полноводные налоговые реки. Хотя и в Вашингтоне многие конгрессмены критиковали про-грамму Lockheed SR -71 за её сумасшедшую дороговизну. Один полёт «Чёрной птицы» обходился налогоплательщикам в 8 миллионов долларов.
Однако, несмотря на колоссальный военный бюджет стра-ны, уровень жизни большинства граждан США оставался одним из самых высоких в мире. В СССР же непропорциональ-но огромные расходы на «оборонку» приводили к захирению других отраслей народного хозяйства, и порождали жуткий дефицит товаров народного потребления. Дошло до того, что даже за туалетной бумагой, не говоря уже о колбасе и качест-венной одежде, люди выстраивались в полукилометровые очереди. Тем не менее, руководство страны не собиралось давать фору американцам в развернувшейся гонке вооружений. Читая секретные сводки КГБ о недовольстве населения тоталь-ным дефицитом и ростом цен на мясо, масло и другие товары первой необходимости, Хрущёв часто повторял: «Надо интере-сы всего народа ставить выше мелкособственнических интере-сов конкретной человеческой единицы». Разумеется, Никита Сергеевич не знал, что он в этот момент фактически цитировал знаменитое изречение Гитлера, которое Третьем рейхе было растиражировано в миллионах открыток, пропагандистских брошюрок и газетных статей. По-немецки оно звучало так: «Du bist nichts, dein Volk ist alles» или «Ты — ничто, твой народ — это все».
*
Шли последние приготовления к взлёту. Командир уже рас-писался в предполётном акте за то, что принял у механиков исправную машину. А рядом с Игорем штурман как ни в чём ни бывало договаривался с краснолицым мужиком в чёрной робе техника послезавтра съездить вместе на рыбалку. Наблю-дая за тем, сколько эмоций лётчик вкладывает в свои требова-ния непременно ехать на какую-то Комаровку, а не на Медве-жье озеро, становилось понятно, что предстоящей рейд на другой конец света выглядел в глазах профессионалов обычной рутинной работой…
Перед тем как занять своё место в кабине Игорь на секунду задержался у трапа, спущенного вертикально вниз из люка в полу кабины. Его внимание привлекли облака, которые словно пылали алым пламенем в багровом небе. Они напоминали горящие после грандиозной морской баталии парусники.
Утро было так плотно наполнено разными событиями и пе-реживаниями, что до сих пор Нефёдову было просто некогда поднять глаза вверх. А тут такое необычное светопредстовле-ние. Солнечный диск уже поднялся над кромкой дальнего леса. Он имел цвет расплавленной магмы. Солнце подсвечивало своим красным светом низкие облака. Отражаясь от них, этот необычный свет окрашивает все вокруг в багровый цвет. «Про-сто день будет жарким, сказал себе Игорь, не желая задумы-ваться о том, что ещё может сулить в начале пути «кровавый рассвет».
*
Оказавшись в кабине, Игорь первым делом отметил, что ин-спектора здесь явно ждали: не было заметно обычных «фене-чек» - безделушек, талисманов, легкомысленных переводных картинок, которыми летающая братия любит украшать свои рабочие места. «А вообще здесь довольно комфортно, не то, что в тесной кабине истребителя» - с любопытством осматри-ваясь заключил Нефёдов. При проектировании нового бомбар-дировщика конструкторы учли естественные потребности людей, вынужденных по многу часов находиться в стесненных условиях боевой рубки воздушного корабля. Высота потолка в кабине позволяла лётчикам в многочасовом полёте встать в полный рост, чтобы размять затёкшие конечности.
Впервые в отечественном боевом самолёте была преду-смотрена нормальная туалетная кабинка с унитазом, в котором использовался специальный химический реагент. А ведь на других машинах дальней авиации офицерам, чтобы сходить по нужде, приходилось прибегать к довольно унизительной про-цедуре использования на глазах у коллег специального ассени-зационного контейнера.
За пилотской кабиной был устроен небольшой камбуз с плитой, на которой можно было согреть суп-концентрат.
Игорь расположился в инспекторском кресле – позади обо-их пилотов и сидящего в носу штурмана. Справа от Нефёдова находился объёмный пульт бортинженера. Позади лейтенанта, во втором отсеке, за перегородкой находился оператор ракет-ного вооружения и РЛС, и там же сидел за маленьким столи-ком с аппаратурой радист.
С оператора был спрос особый. Он принимал у техников-оружейников ракету, которой предстояло ликвидировать Ар-ройю. Но не было заметно, чтобы он волновался по поводу своего «хозяйства». Хотя Игорю за его короткую службу в авиации не приходилось слышать, чтобы трёхметровой сталь-ной трубой, снабжённой двигателем, можно было попасть за десятки километров с громадной высоты в точечную цель. Это всё равно, что кинуть с крыши небоскрёба пятикопеечную монетку в надежде, что она приземлиться в шляпу нищего, сидящего на уличном тротуаре в соседнем квартале. Тут требо-валась запредельная микронная точность. Трудно было пове-рить, что такое возможно. Всего несколько сантиметров откло-нения от траектории на высоте 10 километров, вызванные перепадами атмосферных температур или порывом ветра, могли вылиться в десятки, если не сотни метров промаха. Но отвечающий за пуск чудо-оружия специалист просто излучал спокойную уверенность. Он пояснил представителю ГРУ, что на этот случай его «малышка» снабжена корректирующими двигателями. Рассказчик очень забавно движениями рук, с помощью имитирующей звук «резервных движков» озвучкой продемонстрировал, как кратковременными включениями справа и слева они скомпенсируют отклонение:
- Пым-пым, и малышка снова вернётся на свою дорожку. У неё в головке расположен хоть и маленький, но очень смышле-ный «мозг» на интегральных кремниевых схемах. А её вести-булярному аппарату на гироскопах позавидует любой космо-навт...
Оборонительное вооружение на самолёте отсутствовало. Да в нём и не было нужды. Скорость и высота итак делали самолёт практически неуязвимым. Впрочем, отсутствие пушек с лихвой компенсировалось наличием мощных средств радиоэлектрон-ного противостояния и пассивной обороны – тепловых ловушек и дипольных отражателей, способных сбить с толку любую вражескую ракету, если она подойдёт к самолёту достаточно близко.
Оборудование радиоэлектронной борьбы обеспечивало ра-кетоносцу практически стопроцентную защиту от главного врага боевого самолёта – наземных ракетных комплексов. Недавние полигонные испытание продемонстрировали, что даже когда новая машина обстреливалась сразу несколькими ракетными комплексами типа С-75, она уверенно избегала поражения. Экипаж стремительной, словно комета, машины, несущейся на высоте 26 километров, только фиксировал мно-гочисленные пуски ракет, упиваясь чувством собственной неуязвимости…
В кабине вновь неожиданно возникла так встревожившая недавно Нефёдова тема. Посреди стандартной процедуры предстартовой проверки правильности работы всех бортовых систем командир корабля вдруг невесело усмехнулся собствен-ным мыслям, и, поблескивая стальными коронками, загадочно пробасил:
- М-да, как говориться, любите девушки сюрпризы… А кстати, лейтенант, говорят на позапрошлой неделе разведчик там, куда мы сегодня потопаем, растворился без следа. Вроде ссылаются на тайфун…
Игорь сделал удивлённое лицо. Он уже имел достаточно неприятностей из-за этой истории и не собирался наступать на одни и те же грабли во второй раз. Однако не прошло и трёх минут, как командир вновь затронул тревожащий его вопрос. Выслушав доклады членов своего экипажа о готовности к взлёту, майор Кабаненко пояснил:
- Командира пропавшей «тушки» я знал лично - учились вместе. Толковый мужик, заместитель командира полка по лётной работе, лётчик-снайпер, одно время испытывал новую технику. Я ему домой позвонил, жена в истерике. Ей про какой-то тайфун наплели. А мне знакомые синоптики говорят, что погода там была «миллион на миллион». Ураган стороной прошёл…. Может, ты чего скажешь, лейтенант. Всё-таки раз-ведка… Нам сегодня тем же маршрутом топать… Как гово-риться: «знал бы, где упал, соломку подстелил».
- Мне ничего не известно.
От глаз майора не могло ускользнуть, что отвечая ему, лейте-нант увёл глаза в сторону. «Вот ты какой!» - впервые неприяз-ненно подумал о чужаке командир экипажа. – Вроде свой - из ВВС, а себе на уме… Ну-ну… Давай - шифруйся дальше… Значит, прогуляемся вслепую. Только ведь и ты с нами в одной лодке…
Между тем, всё было готово к старту.
- Внимание! – объявил командир и изобразил станционный колокол: – «Дзынь-дзынь-дзынь. Третий звонок. Всем пасса-жирам просьба занять свои места, провожающим покинуть вагоны. Провожающие дамочки просьба не забывать в вагонах своих болонок. Остающиеся господа доставайте носовые пла-точки и держитесь подальше от стоп-крана.
- Тут-ту! – «Из-за спины Игоря пропел паровозным гудком Славик.
- Поезд отправляется, - снова объявил командир.
Многотонная махина плавно тронулась с места.
-Чу-чух-чух – весело запыхтел бортинженер.
Самолёт выкатился из капонира и поехал по рулёжным до-рожкам к взлётно-посадочной полосе.
Несмотря на огромные размеры, многотонная машина легко оторвалась от полосы. Они быстро набирали высоту.
Справа в синеватой дымке виднелась Москва. На высоте около 11000 самолёт преодолел звуковой барьер и вскоре достиг крейсерской скорости. При переходе на сверхзвуковую ско-рость его крылья приняли более обтекаемую стреловидную форму. Игорь профессиональным взглядом наблюдал за рабо-той пилотов. У него создалось впечатление, что управляемость тяжёлого бомбардировщика на уровне истребителя. Вскоре Игорь смог в этом убедиться лично, когда второй пилот отпра-вился в уборную, а его пригласил на своё место. Пока ещё не был включён автопилот, командир позволил Нефёдову порабо-тать с ручкой управления.
Вообще-то стандартно на дальнее патрулирование в Атлан-тику или Тихий океан бомбардировщики этой авиачасти летали через Баренцево море или море Лаптевых. Обычный полёт над нейтральными водами Северного Ледовитого и Тихого океанов мимо Аляски и Японии и далее по мог продолжаться 20-25 часов. По пути экипажу приходилось выполнять многочислен-ные дозаправки в воздухе, встречаться с натовскими истреби-телями.
Но в данном случае большой окружной путь был неприем-лем, в первую очередь по соображениям секретности. Согласно плану операции следовало нанести за десятки тысяч километ-ров быстрый колющий удар. Для этого был проложен и согла-сован с союзниками специальный маршрут - напрямик к цели через Болгарию и Египет, далее над Красным морем в Индий-ский океан. Последняя поворотная точка маршрута перед вхо-дом в зону ожидания - у побережья Африки. Здесь торможение и дозаправка в воздухе.
После того, как радист самолёта примет особый код, под-тверждающий разрешение на выполнение задания, самолёт должен войти в пространство африканского государства, про-извести пуск ракеты и сразу уходить. Оказавшись снова над нейтральными водами, следовало снизится до предельно малой высоты в 200 метров, чтобы не давать отметки на радарах присутствующих в этом районе иностранных кораблей и само-лётов, и уносить ноги со скоростью 900 километров в час.
Самым сложным в этом полёте для Нефёдова, кажется, бы-ла необходимость чем-то занимать себя в пути, чтобы убить время вынужденного безделья. Уже был прочитан от корки до корки старый номер журнала «Юность», которым снабдил Нефёдова Славик, выпито три пластиковых стаканчика кофе из термоса бортинженера, а конца этому путешествию всё не было видно.
Периодически второй пилот или штурман информировали представителя ГРУ о ходе выполнения задания. Пока всё шло в штатном режиме Нефёдову полагалось только наблюдать, ни во что не вмешиваясь. Так он и поступал. Чтобы чем-то занять голову Игорь стал думать о предстоящем вечером свидании с Мариной. В нагрудном кармане его оставшейся на аэродроме куртки лежали билеты на киносеанс какой-то сопливой индий-ской мелодрамы. Игорь и не заметил, как снова заснул под убаюкивающий гул турбин.
Его разбудил второй пилот. Выяснилось, что из Москвы всё время приходят противоречивые распоряжения. Когда ракето-носец находился над Средиземным морем, неожиданно пришло сообщение следующего содержания: «Временно прекращайте движение по маршруту, вставайте в круг и ожидайте дальней-ших приказов». Около сорока минут самолёт описывал гигант-ские круги, бесполезно сжигая сотни галлонов керосина, в ожидании непонятно чего. Затем поступила новая вводная: садиться на военной авиабазе под Киром. Всё это напоминало большую склоку придворных партий. Похоже на самом верху нашлись желающие вновь разыграть уже почти битую карту одиозного африканского царька в борьбе за влияние на нового генсека Леонида Брежнева.
- Большая политика! – только развёл руками майор Каба-ненко в ответ на недоумевающие взгляды подчинённых. – Мы ведь, братцы, - последний довод королей. Пока существует возможность договориться, они там у себя на Олимпе пытают-ся это сделать.
Сразу после посадки сверхсекретного русского «бомбера» египтяне закатили его в ангар, вокруг которого выставили двойное оцепление солдат. Уже ожидающий прибытия сооте-чественников атташе ВВС советского посольства, усадил эки-паж в свою огромную машину американского производства и повёз на посольскую виллу, расположенную на берегу моря. Здесь лётчикам предстояло ожидать, пока на уровне ЦК, Мини-стерства обороны и КГБ всё-таки сумеют окончательно догово-риться. Впрочем, после утомительного многочасового полёта все были рады беспечно потягивать коктейль возле голубого бассейна с видом на море. Во всяком случае, особого энтузиаз-ма, как можно скорее вернуться обратно в самолётную кабину, никто открыто не проявлял. Конечно, все они люди военные, и если прикажут, то сразу ответят «есть», но к чему суетится, если есть возможность немного покейфовать на берегу экзоти-ческого тёплого моря.
Атташе развлекал коллег рассказами о местной жизни, обе-щал на следующий день свозить на своей машине к пирамидам, если вопрос об их вылете будет отложен надолго. Но планам этим было не суждено сбыться. Через несколько часов пришёл приказ срочно вылетать.
На египетском аэродроме творилось нечто невообразимое. По лётному полю сновали техника и люди. Над головой барра-жировали вертолёты. Можно было подумать, что на страну вероломно напали злейшие враги всего арабского мира – изра-ильтяне. Однако причиной всей этой суеты был один выле-тающий русский самолёт.
К прибытию экипажа тягач уже вытянул ракетоносец из ан-гара. Крылатую машину срочно дозаправили. Можно было выруливать на старт. Но тут выяснилось, что куда-то запропас-тился Славик Мячиков. Пока прощались возле самолёта с гостеприимными хозяевами из советского посольства, радист крутился здесь же, а как стали занимать свои места в кабине выяснилось, что «Шурика» нет…
- Где этот любитель сувениров, - медленно свирепеет ко-мандир. – Говорил же себе: надо на всё время стоянки от греха запереть обормота в самолёте! Не послушался внутреннего голоса и вот-те, пожалуйста, где его теперь искать?
В глазах второго пилота лукавая настороженность. Осталь-ные тоже добродушно гадают про себя, что на этот раз выкинет «Шурик». Диспетчерская вышка уже во второй раз недоумённо запрашивает: «Почему не взлетаете?».
Наконец, в люке появляется сияющая физиономия Славика.
- Михалыч, смотри! - радостно объявляет Мячиков, демон-стрируя командиру и всем остальным какой-то пакет. – За такую рубашку в Москве полтораста «рэ» спекулянты дерут.
- На что выменял-то? – сразу поинтересовался бортинженер.
- Почему выменял! – обиделся радист, мы что, бедуины ка-кие-то натуральным обменом заниматься.
Мячикову не терпелось поскорее примерить обнову, и он тут же принялся рвать целлофановую упаковку. Глаза его при этом блестели.
- А тебе известно, что иностранную валюту из НЗ* по воз-вращении на базу придётся до последнего цента и тугрика сдать в финчасть? – вкрадчиво поинтересовался у парня майор Кабаненко.
– Ничего! – беззаботно отмахнулся Славик. – Могут у нас, в конце концов, случится непредвиденные расходы во время незапланированной посадки?
- А ведь он прав, - с энтузиазмом поддержал Шурика борт-инженер. – Впервые сели в капстране и даже сигарет хороших не купили.
- Ни-и-чего, - ласково осадил инженера командир. - «Бело-мор» покуришь, если не хочешь, чтобы тебя затаскали за рас-трату казённых средств.
Между тем охваченный покупательским ажиотажем Шурик взахлёб рассказывал о только что сделанном открытии:
- Мужики, тут оказывается у всех местных офицеров и сер-жантов своя торговлишка в городе имеется. У кого лавка, у кого «шопик» какой. Стоило мне отойти на десять шагов от самолёта, как ко мне тут же подвалил какой-то местный торгаш в хаки, и принялся доставать из сумки всякие шмотки, япон-ские часы, женскую косметику. И на смеси ломаного русского и английского мне лапочет: не желаете ли господин это, не желаете ли то?
- А где этот купец сейчас, ушёл что ли? – заинтересованно осведомился оператор по вооружению. – Я бы тоже жене хо-роший подарок хотел привезти.
- Я ему только свистну, он тут же снова нарисуется, - уве-ренно заявил Мячиков. – Мы со своими долларами для мест-ных, как продавцы печёнки для уличных котов.
Некоторое время майор флегматично наблюдал за зреющим на его корабле бунтом. Прилетевшие из страны, где пустые магазинные прилавки являлись нормой жизни, лётчики азартно обсуждали возможную перспективу шопинга.
И тут с Мячиков вышел комичный конфуз. Достав из упа-ковки обещанную ему английскую нейлоновую рубашку, он вдруг обнаружил, что держит в руках женскую блузку из сто-процентного египетского хлопка с кокетливым бантиком, пер-ламутровыми пуговками и рюшечками…
После того, когда сил хохотать над незадачливым покупа-телем больше ни у кого не осталось, наступил момент для вынесения приговора.
- И что мне с тобой делать, король барахолок? – чуть скло-нив голову набок, командир с задумчивым прищуром разгля-дывал зачинщика, чуть было не вспыхнувшего финансового мятежа.
- Командир, а ты прикажи ему в будущее воскресение явиться в этой обнове на танцевальный вечер в Дом офицеров.
Последовала новая волна шуток и острот в адрес «туриста». Но вскоре всем стало не до смеха…
* Неприкосновенный запас
Уже поглядывающие в сторону Запада коварные сыны Вос-тока так торопились поскорее выпроводить самолёт русских союзников, что чуть не угробили его на взлёте. Из-за ошибки местного диспетчера курс взлетающего ракетоносца неожидан-но попытался пересечь военный вертолёт.
Шасси самолёта уже оторвались от полосы, а его двигатели вышли на режим взлётной мощности. Для любого другого многодвигательного большого самолёта, загруженного под завязку топливом, такая незапланированная встреча закончи-лась бы катастрофическим столкновением. Выполнить эффек-тивный крен уклонения не позволяла находящаяся всего в пятнадцати метрах под крылом земля. Спасла уникальная сверхманёвренность новейшей машины. Матюгнувшись, ко-мандир рывком двинул ручки управления двигателями до отказа вперёд, одновременно штурвалом на себя выводя маши-ну на максимально большой угол атаки. Имея запас по тяге двигателей, они буквально с ходу перепрыгнули винтокрылую преграду. Однако запаниковавших вертолётчиков это не спас-ло. Шарахнувшись в сторону от мчащейся навстречу с оглуши-тельным рёвом белой громадины, «вертушка» зацепила лопа-стями несущего винта за радиовышку.
Правда, падения и последующего взрыва злополучного вер-толёта экипаж советского военного самолёта уже не видел. О трагической развязке досадного происшествия сообщил экипа-жу Мячиков, который ещё долго слушал заполнившие радио-эфир вопли египетских диспетчеров и командиров, среди кото-рых иногда звучали проклятия в адрес русских лётчиков.
После взлёта экипаж вначале взял обратный курс на Рос-сию. На египетской авиабазе должны были думать, что русский ракетоносец выполнил учебное задание и возвращается на базу. Слишком высока была вероятность того, что кто-нибудь из местных военных оперативно «сольёт» информацию о визите советского стратегического бомбардировщика тем же израиль-тянам. А от них важные сведения быстро попадут к американ-цам.
Но над Средиземным морем огромная белая птица совер-шила стремительный нырок с десяти километров до двухсот метров и с перегрузкой в две с половиной G понеслась над самыми волнами к своей цели.
Оставшийся участок маршрута прошли без осложнений. В зоне ожидания у африканского побережья состоялось рандеву ударной машины с уже поджидающим её летающим танкером. Стыковка с заправщиком сильно осложнялась тем обстоятель-ством, что сближение с ним приходилось выполнять в условиях полного радиомолчания. Экипажи обоих самолётов сильно нервничали. Необходимо было спешить: в любой момент на ракетоносце могли принять кодовое сообщение из Москвы, означающее, что необходимо немедленно начинать то ради чего сюда собственно и прокрался самолёт-убийца. Между тем ветер усиливался, океанская поверхность приобрела свинцовый цвет и покрылась белыми гребешками волн. Там внизу начи-нался шторм.
Экипажу ракетоносца долго не удавалось попасть своей за-правочной штангой в приёмный конус топливного шланга танкера. Игорь напряжённо следил за усилиями коллег. Даже групповой пилотаж истребителей не требовал такой микронной точности и стальной выдержки, как стыковка на высоте десяти километров. Это была ювелирная работа. Даже в идеальных условиях она требовала от экипажей обеих машин высочайше-го профессионализма. В шторм же выполнять воздушную заправку было всё равно, что пробовать вдеть нитку в иголку на скачущем галопом жеребце. Только пилотам удавалось хорошо прицелиться и подойти к «дойной корове», как внезап-ный порыв ветра отшвыривал огромную машину в сторону, или того хуже – прямо на крылатый танкер.
- Совсем папой в маму попадать разучился! - скрипел зуба-ми командир, в который раз прицеливаясь заправочной штан-гой к приёмному конусу.
У обоих пилотов пот струился по лицам, хотя в кабине было совсем не жарко.
Наконец стыковка состоялась. Весь процесс подхода к за-правщику, перекачки топлива и расцепления занял не 10 минут, как было положено по нормативу, а в три раза больше.
Наконец, воздушный танкер, отдав доставленное топливо, отвалил. Он ещё не исчез из виду, когда Мячиков сообщил, что получил долгожданный сигнал.
- Работаем! – решительно объявил командир.
Игорю передалось общее возбуждение. Вот оно началось то, ради чего они преодолели огромное расстояние. А ещё было приятно осознавать себя в данных обстоятельствах в машине, способной при необходимости оторваться от любого перехват-чика и взобраться на недоступную для наземных ракет высоту, да ещё в одной компании с хроническим везунчиком Мячико-вым…
Глава 9
Игорь вздрогнул от резкого звука. Сработала система пре-дупреждения о радиолокационном облучении. Для любого военного лётчика это такой же тревожный «симптом», как звук аварийной сигнализации в случае внезапной остановки двига-теля. Хотя, узнать, что тебя кто-то «прощупывает» своей бор-товой РЛС даже пострашней будет. Если двигатель ещё можно попытаться перезапустить, а если у тебя их два, то даже попро-бовать дотянуть до базы на оставшемся моторе, то когда тебя берут на мушку выбор у тебя небольшой – бежать, либо мгно-венно контратаковать - резким боевым разворотом. При этом часто ты можешь только догадываться, насколько силён твой враг, ибо прицельные радиодальномеры позволяют пилотам перехватчиков наводить ракеты на расстояние многих кило-метров от цели.
Впрочем, на этот раз, кажется, волноваться было не о чём.
- Ложная тревога! – авторитетно сообщил экипажу представи-тель Главного разведывательного управления. - Это старый тихоходный шведский SAAB из контингента ООН. До него больше двухсот километров. По нашим данным, швед появля-ется здесь всегда в одно и то же время. Он совершенно безоби-ден. Патрулирует по ту сторону границы.
Оператор РЛС тут же подтвердил, что по показаниям радио-локатора классифицировал цель, как тихоходный транспортный самолёт типа Douglas DC-3
После этого у пилотов словно гора упала с плеч. В полу-мраке кабины Игорь видел бледно-зелёные лица сидящих впереди людей. Такого цвета они были не только из за свечения приборов. Да лётчики народ особый, природа заготавливает для них лучший материал. Но даже эти сверхлюди за несколько минут критической ситуации могут пережить столь мощный стресс, что выглядят так, словно пробежали сверхмарафон или вернулись после покорения Эвереста. Ой как непросто логично мыслить, анализировать информацию, когда опасность прыг-нула на тебя, словно убийца из кустов. Иногда даже у опыт-ных лётчиков из-за очень высокого нервно-психического на-пряжения, связанного с необходимостью быстро распознать внезапную угрозу и предпринять адекватные меры, на короткое время ухудшается общее самочувствие, путаются мысли.
Всё это Игорь, как профессионал, знал по себе. Поэтому ему было особенно приятно успокоить коллег, а заодно проде-монстрировать собственную осведомлённость. После его слов с лиц пилотов стало сходить напряжение, их позы сделались более расслабленными.
- М-да, эти шведы явно решили сэкономить бюджетные день-ги, послав сюда такой старый пылесос, - ухмыльнулся коман-дир экипажа майор Кабаненко, читая предусмотрительно при-хваченную с собой Нефёдовым разведсводку.
- Точно! – заглядывая со своего кресла в документ, тоже радо-вался тому, что на этот раз пронесло второй пилот. - Гляди-ка, прижимистые скандинавы действительно направили сюда всю рухлядь, что у них есть.
- Чисто символическое присутствие! - авторитетно заявил Нефёдов. Ему очень льстило, что впервые за весь полёт взгля-ды всех находящихся в кабине людей устремлены на него. А майор Кабаненко даже достал из кармана комбинезона пачку «Явы». Он явно намеревался отлучиться в туалетную кабинку. Действительно, раз всё спокойно, то почему бы быстренько не перекурить пока второй пилот дежурит у штурвала? Всё равно до расчётной точки пуска ракеты ещё целых 17 минут крейсер-ского полёта на неспешной дозвуковой скорости. Это свиде-тельствовало о полном доверии к словам представителя ГРУ.
Игорь с вдохновением принялся рассказывать, что ещё ему известно о появившемся «на горизонте» самолёте.
Внезапное появление вблизи ракетоносца пары истребите-лей застигло его экипаж врасплох. Сработала хитроумная тактическая ловушка. Механика её была такова: зная от своей разведки о скором визите русского бомбардировщика, амери-канцы заранее договорились со шведами, что те регулярно будут гонять вдоль границы свой старый патрульный SAAB. В «день X», вовремя получив информацию о приближении рус-ского «гостя», коварные янки подменили шведский «летающий сарай» собственным самолётом дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО). Эго экипаж засек приближающуюся со стороны океана цель на пределе дальности своего радара. А дальше произошло то, что придумавшие данное тактическое новшество пилоты «фантомов» из элитной эскадрильи ВВС США с авиабазы Неллис назвали «скрытым уничтожением».
«Замаскированный» под «шведа» самолёт ДРЛО «перека-чивал» в режиме реального времени всю информацию о цели истребителям по защищённым каналам передачи данных. По-этому пилоты перехватчиков могли не включать собственные бортовые РЛС*, раньше времени не обнаруживая себя. Соблю-дая режим радиомолчания, и таким образом сохраняя полную скрытность, истребители на форсаже понеслись навстречу русскому бомбардировщику. Чтобы не быть замеченными «фантомы» подбирались к противнику, держась у самой земли, в зоне плохо просматриваемой радиолокатором советского самолёта. Перед самой атакой они сделали горку и сразу оказа-лись в хвосте русского ракетоносца. Американские охотники немедленно произвели пуски ракет «sidewinder» и «sparrow».
* Радиолокационная станция
Из-за того, что «фантомы» вынырнули в непосредственной близости от их машины, застигнутый врасплох экипаж совет-ского ракетоносца не сумел вовремя среагировать на атаку. Врубать фарсаж было поздно. Даже обладая разгонной дина-микой истребителя, от ракеты на таком расстоянии не убе-жишь. А задействовать станцию постановки помех и начать отстрел противоракетных тепловых ловушек и дипольных отражателей лётчики просто не успели. Фактически они позво-лили противнику спокойно подойти и в упор расстрелять себя.
Здесь далеко за пределами цивилизованного мира, допуска-лись действия за гранью добра и зла в европейском понимании этих понятий. Такова была безжалостная логика тайной войны, которая с конца сороковых годов шла между социалистическим лагерем и западным блоком во главе с США. «Холодная война» была в самом разгаре. Временами она становилась очень горя-чей. Только об этом знал лишь узкий круг посвящённых с обеих сторон «Железного занавеса». После Карибского кризи-са, едва не закончившегося ядерной катастрофой, сверхдержа-вы соблюдали негласное правило: не поднимать шумиху на весь мир по поводу своих локальных побед и поражений, если боевое столкновение произошло не на их территории или в непосредственной близости от их границ. Советской стороне предстояло молча проглотить обиду, сделав вид, что ничего не произошло…
Тревожные звуковые сигналы сообщили об одновременном пуске нескольких вражеских ракет. По мере приближения ракет к бомбардировщику писки аварийных сирен становился силь-нее. Они быстро слились в один панический вой. Самолёт сотряс мощный удар. Одна ракета взорвалась позади правого крыла «впритирку» к соплам двигателей, вторая вошла в фюзе-ляж в районе киля. Самолёт качнулся на крыло. В кабине резко запахло сгоревшей изоляцией. Погасли на секунду, но тут же снова засветились все циферблаты и тумблеры на приборной доске – включилось аварийное освещение. Сознание Нефёдова обожгла страшная мысль: он больше не увидит Марину и отца. Краем глаза Игорь ухватил нервно дрожащие пальцы бортин-женера на приборной панели.
- Вот всё и выяснилось» - сказал себе Нефёдов, – наивный чудак! Теперь-то ты знаешь наверняка, что случилось с тем морским разведчиком, и какую «блатную» командировку уго-товил тебе дорогой тесть!»
- Надеть гермошлемы! – крикнул командир.
Все быстро перешли на дыхание из индивидуальных кисло-родных приборов. И сделали это очень вовремя, ибо очередная ракета разорвалась рядом с кабиной, изрешетив её осколками, что вызвало мгновенную разгерметизацию. Кабину наполнил свист врывающегося в пробоины воздуха. Не будь на лётчиках защитного кислородного снаряжения, они бы мгновенно поте-ряли сознание и погибли на такой высоте.
Тем не менее, на борту уже появились раненые и погибший. Осколки пробили пол прямо под ногами майора Кабаненко, и два кусочка раскалённого металла впились в его левое бедро. Управление самолётом тут же взял на себя второй пилот. Од-ним из осколков был убит бортинженер. Игорь не мог отвести взгляда от его остекленевших глаз на залитом кровью лице.
Рядом с машиной продолжали рваться крылатые снаряды. Многотонный самолёт швыряло из стороны в стороны, словно он был сделан из фанеры. Со своего места Нефёдов видел, как на приборной доске перед пилотами загорелись красные лам-почки, сигнализирующие о пожаре двигателей. Лётчики с трудом удерживали в руках сильно трясущиеся ручки-штурвалы, да и весь самолёт трясло, словно в лихорадке. Но, несмотря на почти безнадёжную ситуацию и ранение одного из них, пилоты не поддались панике. Они продолжали работать - делать всё, чтобы спасти машину и экипаж. Страшно бледный от потери крови командир подсказывал второму пилоту, как лучше маневрировать.
- Влево, влево, Серёга! Разворачивайся им навстречу. Надо «спрятать» сопла наших движков, тогда можно сорвать тепло-вое наведение ракет.
Не менее сложно приходилось штурману – всё пилотажно-навигационное оборудование вышло из строя. Поэтому ему оставалось воспользоваться старым «дедовским» методом - навигацией по счислению. Но даже и этот метод оказался труд-нопременимым из-за того, что осколки перебили приемник воздушного давления, так называемую «трубку Пито», и об истинной скорости самолета оставалось только гадать. Тем не менее, штурман постоянно выдавал командиру курс и удаление от нейтральных вод. Оставалась маленькая надежда, что чёрто-вы истребители не станут добивать их в международном воз-душном пространстве.
Но второму пилоту всё труднее становилось выдерживать курс. Машину сильно трясло. Три из четырёх двигателей горе-ли. Тяги же единственного уцелевшего мотора было недоста-точно для того, чтобы выбраться из такой передряги. Высота постепенно терялась. Где-то рядом ходили перехватчики. Их пилоты ещё наверняка не израсходовали все ракеты и готови-лись добить русский бомбардировщик.
К тому же по ходу дела постоянно обнаруживались всё но-вые серьёзные повреждения. Вывалилась одна стойка шасси, возникли проблемы с рулём направления. Мячиков грустно доложил, что огромным осколком разнесло вдребезги его аппа-ратуру. К счастью, сам хронический везунчик при этом не получил ни царапины. Но теперь нельзя было сообщить на базу о бедственном положении, в котором находился экипаж. Есте-ственно по этой причине не приходилось рассчитывать на оперативную эвакуацию в случае катапультирования. Впрочем, из-за специфики сверхсекретной операции вопрос об их спасе-нии в случае возникновения каких-нибудь непредвиденных обстоятельств с самого начала оставался открытым.
Наконец, оценив сложившееся положение, командир при-нял трудное, но единственно возможное в сложившейся ситуа-ции решение:
- Всем покинуть самолёт!
Штурман дернул двумя руками за рычаги катапультного кресла. Однако его отстрела не произошло — катапульта не сработала. Пришлось штурману прыгать «вручную» через аварийный люк. Затем улетел оператор РЛС.
- Прыгай, - рычал Кабаненко сидящему рядом товарищу.
- Подожди, подожди - вещал в ответ второй пилот. – Давай сначала ты, а я пока буду удерживать машину.
Так они и спорили, уговаривая один другого уйти первым, чтобы дать возможность спастись уцелевшим ребятам. Второй пилот не хотел бросать командира. А майор Кабаненко, похо-же, не собирался бросать самолёт. Это была борьба не столько за дорогостоящее «железо», сколько за собственную честь. Майор заранее предчувствовал ожидающие его на земле бес-численные разборы, вызовы на ковёр к начальству. В таких случаях всегда виноваты лётчики, а точнее персонально коман-дир. Легче было погибнуть, чем жить потом с несмываемым клеймом почти преступника.
Игорь тоже решил прыгать последним. В конце концов, в том, что произошло, была его прямая вина. Ведь это он сбил с толку лётчиков своими рассказами о безобидным «шведском гусе», который на поверку оказался хищным ястребом. Однако кто-то решил судьбу лейтенанта за него.
Неожиданно мощная сила ударила Нефёдова снизу. Игорь вылетел из гибнущей крылатой машины, словно пробка из бутылки шампанского. Сработал автомат открытия привязных ремней. Тело отделилось от кресла, но ещё некоторое время продолжало кувыркаться в чернильно-чёрной бездне. Затем беспорядочное вращение прекратилось, и над головой хлопнул раскрывшийся купол парашюта. Кто именно его катапультиро-вал Игорь так и не узнал.
Держась за стропы, он провожал взглядом пылающий само-лёт, огненной кометой уносящийся прочь – на запад. Враже-ских перехватчиков видно не было. Других парашютистов тоже. Вскоре гигантский факел скрылся за горизонтом. Через считанные минуты ослепительный красавец должен был пре-вратиться в груду обугленного металла.
Небо безлунно, даже звёзды закрыты облаками. Вокруг чер-нильно-фиолетовый мрак. Непонятно, сколько ещё осталось лететь до земли и что там тебя ждёт. Хорошо ещё, что они вроде бы ещё не успели долететь до океана, так, что можно было хотя бы не опасаться быть съеденным акулами.
Вдруг небо в той стороне, куда улетел подбитый ракетоно-сец, осветилось ярким заревом. Оттуда докатился грохот мощ-ного взрыва. На душе стало муторно от мысли, что кто-то возможно так и не успел покинуть самолёт.
Между тем дышалось в гермошлеме легко. Стекло его за-брала не запотевало. В комплект специального снаряжения входили индивидуальный кислородный прибор и батареи элек-трических элементов для обогрева стекла гермошлема. Про-зрачное забрало также надежно защищало лицо от холодного потока воздуха. Правда, из-за того, что парашютист не ощущал обдува, ему казалось, что он завис в воздухе. Создавалось такое зрительное впечатление, как будто бы земля не приближается, вернее приближается, но очень медленно. Поэтому, столкнове-ние с кроной тропического леса стало полной неожиданностью для сбитого лётчика.
Он больно ударился боком и плечом о жёсткий древесный ствол и повис на парашютных стропах. Болтаться так между небом и землей можно было сколь угодно долго. Надо было что-то предпринимать. Между тем, из-за особенностей оптиче-ского восприятия расстояния через толстое стекло гермошлема, Нефёдову показалось, что до земли не так уж и далеко. Приме-рившись к ближайшей ветке, молодой человек, не долго думая, расстегнул замки парашютной обвязки, и прыгнул, попытав-шись ухватиться за неё руками. Но ветка сразу предательски хрустнула под тяжестью его тела. Более ничего не сдерживало падения незадачливого акробата с высоты макушек деревьев. И снова Игоря спасло опущенное забрало гермошлема. Если бы не оно парень лишился бы глаз, носа и губ. Пока Нефёдов проваливался сквозь густую растительность с высоты много-этажного дома, по прочному стеклу перед его глазами стегали и царапали ветки, шипы, гигантские колючки, похожие на креп-кие медвежьи когти. К счастью крепкая «шкура» кожаной куртки выдержала испытание на прочность, защитив лёгкой бронёй тело от глубоких порезов и рваных ран. Но с правой руки сорвало перчатку и сразу что-то острое, словно бритва, вспороло кожу возле большого пальца.
Игорь с размаху плюхнулся во что-то вязкое. Он упал в бо-лото и сразу ушёл в вонючую жижу почти по самые плечи. Местечко, куда он попал, относилось к числу чрезвычайно негостеприимных для человека. Над поверхностью трясины клубились и плавали облачка зловонных испарений, похожие на обрывки тумана. Оказывается, Нефёдов рано радовался, что не станет обедом для акул. Вокруг в темноте светились десятки жадных зелёных глаз. Мощный всплеск мгновенно привлёк внимание дремлющих хищников. Пока болотные твари опасли-во наблюдали за наделавшим столько шума неизвестным им существом. Но можно было не сомневаться - они не станут долго ожидать приглашения на обед. Многочисленных плото-ядных тропического леса уже поманил запах свежей крови из разодранной до кости руки человека. Отчаянная агония буду-щей жертвы только способствовала обильному выделению желудочного сока и слюны в клыкастых пастях.
- Помогите! – позвал парень, ощущая, как наливается свин-цовой тяжёстью его пропитывающееся водой снаряжение. – Ребята, сюда. Скорее. Я здесь.
Но из-за опущенного забрала гермошлема голос звучал Не-фёдова очень глухо, словно из глубокого колодца. Его здоровая левая рука была погружена в плотную жижу. Высвободить её Игорь пока не мог, как ни старался. Правой же - искалеченной - он не мог справиться с замком на шлеме. Свободная кисть сильно кровоточила и страшно болела. Ею всё труднее стано-вилось действовать.
Напрасно лейтенант выкрикивал имена своих небесных спутников. Никто не отзывался на его зов. Окружающие джунгли хранили бесстрастное молчание. Этот безжалостный мир, прозванный великим путешественником «зелёным адом», уже почти поглотил чужака и бесстрастно ожидал, когда он перестанет цепляться за свою жалкую жизнь, чтобы начать процесс переваривания. А пока болото - желудочный сок этого леса обволакивало трепыхающуюся жертву тесно и душно.
«Я представитель цивилизованного мира! Это против пра-вил. Меня не могут сожрать какие-то безмозглые твари из африканского болота!» - твердил себе, как заклинания молодой парень, который совсем недавно, находясь внутри чудо-самолёта на потрясающей воображение высоте упивался своей почти божественной неуязвимостью. И вот прошло каких-то двадцать минут, и «царь природы» беспомощно барахтался в мерзко пахнущей грязи, а местные обитатели без всякого поч-тения присматривались к посланному им небом куску свежего мяса. Им, конечно, было наплевать, что он оказался здесь по какому-то невероятному стечению трагических обстоятельств. А тонущий в трясине человек не мог поверить в случившееся. Ему стало жалко свою молодую жизнь. Всё существо Игоря восставало против такой несправедливости. Ведь сегодня он должен был пойти в кино со своей девушкой, а через несколько месяцев жениться на ней.
И вдруг его осенила счастливая догадка: всё это ему только сниться! Да, этот дурацкий кошмар, конечно же, происходит во сне. Сейчас он проснётся и посмеётся над своими страхами.
Игорь даже собрался ущипнуть себя, лишь бы скорее убе-диться в своей догадке. И тут от внезапной боли у него потем-нело в глазах. Ощущение такое, словно к коже прижали раска-лённое докрасна железо - он случайно задел искалеченной рукой какую-то корягу. Нет, всё происходящее было страшной реальностью.
Жуткий финал становился всё ближе. Чем энергичней лёт-чик барахтался, тем быстрее погружался в вязкую тину. Жутко было ощущать, как тебя, словно привязанный к телу камень, тянет вниз стремительно набирающий воду костюм.
На самом деле специальная водоотталкивающая пропитка комбинезонной ткани препятствовала её промоканию. Под высокую шнуровку лётных ботинок вода также не проникала. Лишь синтипоновая подкладка верхней куртки впитала в себя влагу и набухла. Впрочем, не настолько, чтобы утопить.
Гораздо большую опасность представляла собой богатая болотная растительность – жёсткая длинная трава с плотно переплётёнными корнями и торф. Вязкая грязь налипала на одежду, крепкие толстые корни, словно щупальца спрута, опутывали ноги и торс и увлекали трепыхающегося человека глубже и глубже.
Вдобавок ко всему бороться с засасывающей трясиной ме-шал высотный костюм, который сильно сковывал движения - конечности словно связаны. От страшного напряжения острой болью сводило мышцы.
Неожиданно в процессе борьбы чем-то защемило шланг ин-дивидуального дыхательного прибора. Быть может, он просто перекрутился. В какой-то момент Игорь вдруг почувствовал, что ему стало нечем дышать - прекратилась подача кислорода в шлем. Ощущение такое, словно тебя пытаются удавить подуш-кой или надели на голову целлофановый пакет.
Мужчина задыхался. «Это проклятое болото меня уже не выпустит!» - возникла в голове страшная мысль, от которой по коже тысячами покалывающих иголочек побежали мурашки. Перекошенное лицо с выпученными глазами за стеклом гер-мошлема жадно хватало ртом остатки воздуха. В ушах Игоря появился шум, окружающие деревья заслонила серая пелена. Мысли в голове становились всё менее отчётливыми. Он чув-ствовал себя обессиленным, разбитым, страшно болела рука. Но тело ещё продолжало по инерции трепыхаться. И о чудо! После очередного рывка снова вдруг пошёл воздух. Игорь не мог поверить в своё спасение. Неожиданная отсрочка смертно-го приговора придала ему сил…
С огромным трудом молодому человеку удалось высвобо-дить вторую руку и дотянуться до баллончика на своём левом боку. Проколов его Игорь надул спасательный жилет. «Теперь хотя бы не утону» - с облегчением поздравил себя Нефёдов. С большой неохотой, но всё же, наконец, подчинился заевший замок шлемного забрала. Молодой человек жадно вдохнул полной грудью прохладный свежий воздух. Это ещё больше придало ему сил для решающего рывка к берегу.
Но борьба за собственную жизнь ещё была далека от завер-шения. Игорь чувствовал какое-то движение вокруг себя. Ему удалось вытащить нож. Орудовать им он мог только левой здоровой рукой, что было не слишком удобно. Впрочем, в любом случае крокодилам его клинок был не страшнее зубочи-стки. В такой ситуации лучше иметь наготове пистолет. Но из-за того, что поранившийся лётчик мог пользоваться только одной рукой, пришлось сделать выбор в пользу орудия, необ-ходимого сейчас в борьбе с опутавшими его корнями.
Инстинкт выживания подсказывал Нефёдову, что необхо-димо немедленно выбираться из болотных объятий, где он фактически беспомощен. К счастью приводнение, а точнее «приболочивание» произошло всего в десяти-пятнадцати мет-рах от берега. Задуй на высоте западный ветер и парашютист был бы обречён. Эти гнилые топи простирались к западу на десятки километров. Они буквально кишели крокодилами и разными ядовитыми гадами.
А вот майору Кабаненко и его второму пилоту так не по-везло. Правда, они успели покинуть гибнущую машину за считанные секунды до её столкновения с землёй. Но если бы мужики только знали, что ждёт их внизу, то возможно предпо-чли бы более достойную лётчика смерть.
Известно, что крокодилы надёжно прячут добычу в какой-нибудь подводной яме – «камере смерти». А когда пища про-тухнет, сжирают её вместе с костями и всем остальным. От попавших к ним в зубы людей даже пуговиц не остаётся.
На свою беду оба отважных пилота приземлились в самом сердце трясины, сразу оказавшись в кольце огромных голодных «кроков».
В то самое время, когда Игорь, рассекая острым клинком опутавшие его корни, спешил выбраться из цепких болотных «лап», пилоты ракетоносца вели свой последний бой. Они приземлились неподалёку друг от друга и сумели занять «кру-говую оборону». Когда в обоймах их пистолетов осталось по одному патрону, второй пилот попросил командира, чтобы тот застрелил его и тем избавил от страшной участи быть разо-рванным заживо жуткими тварями…
Выполнив просьбу товарища, Майор Кабаненко тоже соби-рался последовать его примеру. Но перед тем как поднести пистолетное дуло к виску, он обнял покачивающегося рядом в спасательном жилете мёртвого товарища. И тут перед глазами майора мелькнули жёлтые щитки крокодильего брюха и пло-ская башка с громадными раскрытыми челюстями. Грозная сила мгновенно выхватила ещё тёплое тело товарища из рук командира. Несколько крокодилов прямо на глазах у Кабанен-ко начали рвать погибшего лётчика на части. Затем настал черёд самого майора…
Игорю же удалось достичь берега прежде, чем его настигли несущиеся следом со скоростью курьерского поезда голодные ящеры. Но даже когда молодой мужчина с облегчением почув-ствовал под собой твёрдую почву, какой-то возбуждённый запахом крови хищник за спиной попытался смахнуть человека обратно в болото. Рядом с Нефёдовым по траве хлестнул мощ-ный гребнистый хвост, но человеку удалось увернуться…
Чтобы продраться сквозь густую тропическую раститель-ность приходилось орудовать ножом, как мачете. Нефёдов ещё издали заметил сквозь плотную растительность большое белое пятно парашютного купола, и возликовал. После пережитого в болоте кошмара так хотелось иметь рядом верного товарища, который обязательно выручит тебя из беды, подскажет, что делать дальше. Хуже всего остаться на вражеской территории одному. Поэтому Нефёдов с удвоенной силой начал рубить растительность на своём пути.
То, что лейтенант увидел, его потрясло. На ветках скло-нившихся над болотом небольших деревьев повис купол пара-шюта. Его стропы в натяг уходили в болотную жижу у самого берега. По какой-то причинё утонувший лётчик не успел на-дуть свой спасательный жилет. Но стропы удержали тело не-счастного под самой поверхностью трясины, не дав ему бес-следно сгинуть в ней. Одна рука лётчика была видна. Покойник словно цеплялся ею за парашютную стропу. Непонятно было, почему этот человек погиб, ведь он мог легко выбраться на сушу с помощью парашютных строп.
Внимание лейтенанта привлекли часы на запястья торчащей из трясины руки мертвеца. Их стрелки светились в темноте. От своей догадки Игорь даже растерялся. Он был готов поверить в нелепую гибель штурмана или кого-то ещё из членов команды ракетоносца, но только не хронического везунчика. После некоторого замешательства Игорь посвятил фонариком на покойника. В ярком свете можно было прочитать надпись «Ракета» на циферблате знакомых ему часов в белом металли-ческом корпусе.
Игоря вдруг осенило: возможно, Мячиков ещё жив и просто находится без сознания: «Захлебнуться в гермошлеме нельзя, некоторое время в нём можно продолжать дышать даже под водой, как в водолазном скафандре».
Игорь бросился вытаскивать с помощью строп тело това-рища на берег. Но стоило из буро-зелёного месива показаться голове Мячикова, как Нефёдов сразу всё понял. На Славике не оказалось прочного гермошлема - только кожаный шлемофон. Один глаз его был сильно повреждён, возможно, даже выбит. Об остальном несложно было догадаться. Видимо, у самой земли сержант беспечно снял защитный шлем, чтобы вдохнуть свежего воздуха или вытереть с лица пот. В кромешной темно-те с высоты нельзя было определить, что именно тебя ожидает внизу. Затем последовало жёсткое столкновение с частоколом веток и деревьев. От сильного удара парень потерял сознание и захлебнулся в метре от берега.
Похоронив товарища, Игорь ещё часов десять блуждал по лесу в бесплодных поисках других выживших членов экипажа. В какой-то момент, совершенно вымотанный морально и физи-чески, он устало опустился на землю, распечатал пачку галет из аварийного запаса и лениво стал жевать. Из-за сильных пере-живаний последних часов чувство голода до сих пор не напо-минало о себе, хотя Игорь не ел уже часов девять. Ему и сейчас кусок не лез в горло, но для продолжения борьбы за выживание требовались калории. Между тем в возбуждённом мозгу про-должали крутиться нелепые теперь вопросы:
«Почему Скулов так поступил с ним?»
«Придёт ли помощь с большое земли, и если нет, и ему су-ждено сгинуть в этих бескрайних лесах, то, как скоро Марина забудет его?»
Игорь и сам не понял, как в его руке оказалась пивная проб-ка, которую ему перед вылетом в качестве талисмана дала любимая. В груди тоскливо заныло от мысли, что этот крошеч-ный кусочек металла, возможно, ещё помнит тепло её рук. Когда же Игорь представил, какое громадное расстояние его сейчас разделяет с невестой, ему вообще показалось, что жизнь закинула его на другую планету, чрезвычайно враждебную в отличие от той, где счастливо жили маленький принц и его нежная роза.
Некоторое время назад ещё во время своей службы в авиа-ционном полку Нефёдов прошёл краткосрочный курс обучения приёмам выживания на тренировочной базе ВВС под Судаком. Тамошние инструктора учили лётчиков, как, имея комплект выживания продержаться одному в джунглях несколько дней. Только к чему всё это теперь? Ведь он всё равно обречён.
В аварийном жилете Нефёдова имелся оранжевый сигналь-ный фальшвейр, чтобы обозначить своё местоположение эки-пажу спасательного вертолёта или самолёта-разведчика. Но в портативном автоматическом радиомаяке, служившим привод-ной радиостанцией для эвакуационной «вертушки» оказался полностью разряжен аккумулятор. А без этого прибора спаса-тельная операция просто невозможна.
Можно было спокойно выбросить за бесполезностью вхо-дящие в аварийный комплект сигнальный факел и специальное зеркало, с помощью которого терпящий бедствие лётчик мог сигнализировать пилотам спасательного вертолёта о своём точном местоположении. Всё равно толку от них теперь – ноль. Ведь обнаружить затерявшегося в бескрайних джунглях чело-века можно лишь предварительно запеленговав его с высоты и сузив район поиска до квадратного километра.
Вряд ли аккумулятор в радиостанции разрядился случайно. Слишком уж тщательно готовился этот вылет. Скорее всего, кто-то специально позаботился о том, чтобы сбитый лётчик зря не сигналил и не привлекал к себе врагов. На тайные операции обычные правила войны и уж тем более человеческой морали не распространяются. Так уж повелось издавна, что взятых в плен шпионов и диверсантов расстреливают на месте. От них могут отказаться и свои…
Игорь вдруг понял, что «по умолчанию» предполагается, что в создавшемся положении он поступит так, как того требу-ет долг советского офицера, оказавшегося в окружении. Раз спасательная операция в этом регионе невозможна, то остаётся лишь один выход… «Если я попаду в плен, моё имя на Родине проклянут, - ужаснулся Игорь, и начал вытаскивать пистолет из кобуры. - Георгий Иванович заставит Марину отказаться от меня, как от предателя».
Как человек, давший воинскую присягу, он не имеет права подвести свою страну, стать причиной грандиозного междуна-родного скандала. Ведь попадись он живым в руки врага и не исключено, что под пытками из него выбьют нужные призна-ния. После этого Советский Союз обвинят в проведении тай-ных боевых операций на территории суверенного государства. Что это будет, как не измена? Так стоило ли так ожесточённо бороться за свою жизнь в засасывающей его трясине?
Игорь вспомнил рассказы отца о лётчиках-штрафниках. Впервые он ощутил - каково это быть штрафником. «А как бы в такой ситуации поступил отец?» - неожиданно задался вопро-сом Нефёдов-младший. Игорь вспомнил рассказ отца о том, как однажды тот оказался в горящем истребителе над территорией занятой гитлеровцами. Подходящей цели, в которую можно было направить свой самолёт, поблизости не оказалось. А просто убить себя, лишь потому, что комиссары успели при-лично загадить твои мозги…
По мнению Нефёдова-старшего, так уходят из жизни лишь трусы и ограниченные фанатики. Конечно, штрафник обязан был всегда помнить про печально-знаменитый приказ Сталина «Ни шагу назад», согласно которому за сдачу в плен к ответст-венности привлекались члены семьи «предателя».
«Если ты нормальный мужик, то, конечно, не потянешь за собой в пропасть тех, кого любишь, - говорил он сыну, - Но прежде чем прекратить свою жизнь, надо использовать все возможности для того, чтобы вернуться в строй и к своей се-мье. Ну а коль тебя взяли в кольцо, и другого выхода нет, по-старайся утащить с собой на тот свет дюжину врагов, прибере-гая последний патрон для себя…».
Ухо Игоря уловило характерное хлопанье вертолётных ло-пастей. Внезапно усталого человека в грязном снаряжении ослепил яркий свет – зоркий глаз пилота заметил движение внизу и включил поисковый прожектор. Охота за дичью на уровне макушек деревьев – излюбленная антипартизанская тактика экипажей местных винтокрылых охотников. Игорь терялся в догадках: случилось ли чудо и за ним прилетели свои, или же начали сбываться самые худшие его опасения?
Едва уловимый шелест крадущихся шагов за спиной заста-вил Нефёдов инстинктивно обернуться и нажать на спусковой крючок. Только не плен! Но вряд ли он в кого-то попал. Левой рукой держать пистолет было непривычно. К тому же те, в кого лётчик стрелял, обладали молниеносной реакцией гангстеров и профессиональных наёмников. Застать их врасплох было не-возможно. Ослеплённый ярким светом Игорь видел лишь смутные тени. Посылая пулю за пулей в мелькающие между деревьев человеческие силуэты, лётчик не получал ответа. Стало понятно, что его собираются брать живым. «Ничего у вас не выйдёт!», - в запале Игорь перевёл пистолет на автоматиче-ский огонь и начал отстреливаться очередями. Без специальной кобуры-приклада, да ещё с левой руки получалась беспорядоч-ная пальба. Он быстро расстрелял весь боекомплект. В особом кармашке аварийного жилета имелись запасные пистолетные магазины. Но из-за покалеченной правой кисти (она совсем опухла и почти не слушалась) ему приходилось действовать только одной рукой.
Игорю пришлось встать на колени, и положить пистолет перед собой на землю, собираясь сперва достать здоровой рукой запасную обойму. Затем он собирался зажать перевёрну-тый рукоятью вверх пистолет между коленями, чтобы здоровой рукой вставить в неё новую обойму. Однако, процедура заняла слишком много времени. Ожидающие удобного момента для атаки спецназовцы бросились на русского из-за ближайших деревьев. Первый подбежавший к Нефёдову чернокожий здо-ровяк ударом солдатского ботинка опрокинул лётчика на зем-лю. Игоря обдало просто убийственным запахом давно немы-того тела, смешанного с винным перегаром и ещё чем-то терп-ким. Сотрясаемый беззвучным смехом, очень довольный собой охотник уселся верхом на лежащего на земле русского, и начал вязать ему руки. Ему тут же стали помогать подоспевшие сослуживцы.
Командиру охотников, огромному негру приходилось уве-систыми зуботычинами и пинками постоянно охолаживать своих людей, чтобы ему снова вместо живого пленника не досталась в качестве трофея только его голова.
Взявший лётчика солдат уже не участвовал в общей суете. Продолжая скалить крепкие белые губы, он танцевал в пред-вкушении заслуженной награды, хлопая себе в такт розовыми ладонями. Тому, кто непосредственно возьмёт лётчика в плен была обещана солидная денежная премия. Но гораздо больше, чем деньги отличившегося воина манила перспектива получить в виде исключения заветный билетик в «Салон Мэри» - элит-ный бордель, предназначенный только для высших чиновников и высокооплачиваемых белых наёмников.
Во время долгих блужданий по лесам в поисках партизан-ских баз и карательных рейдов против мятежных деревень, успевающему одичать вдали от нормальной городской жизни головорезу, часто снилось по ночам, как он принимает ванну с розовой пеной, потом ложится в чистую мягкую постель, где его ждёт тёплая ухоженная баба со светлой бархатистой кожей. Не тратя время на предварительные ласки, изголодавшийся по женскому телу мужлан, грубо подминает наложницу под себя, гнёт в коленях её ноги, мнёт грудь и врубается в женское тело, словно ножом в плоть попавшегося на пути врага.
Больше всего солдат сейчас опасался, что пообещавший по-ощрить пропуском в бордель самого ловкого и удачливого из их ловчей команды большой начальник, забудет о своих сло-вах.
Пока же отличившемуся спецназовцу достался в качестве трофея диковинный нож пленника. А вот прекрасный автома-тический пистолет, пакет с золотыми монетами и долларами по праву взял себе командир охотничьей группы. Набив собствен-ные карманы ценными вещами, главарь швырнул наполовину выпотрошенный аварийный жилет русского на делёж своим людям.
Глава
И тут Борис вдруг увидел, что его спасители… негры! Только одеты они в форму советских пехотинцев. Один из чернокожих солдат, растянув огромные губы в широкой бело-зубой улыбке, на радостях с рязанским акцентом завёл песню про Катюшу, которая выходила на берег крутой. В руках он вместо автомата держал копьё с пучком травы возле наконеч-ника. Его товарищи, тоже, не обращая внимания на обстрел, подхватили знакомый куплет. Вдруг оказалось, что звук, кото-рый Борис принял за тарахтенье пулемётов и грохот пушек на самом деле треск цикад и воинственный бой ритуальных бара-банов.
- Где я? – ошарашено спросил Нефёдов у танцующих.
- В Африке! – продолжая отплясывать странный танец и махать в такт своим прыжкам копьём, ответил ему один из афропехотинцев Красной армии.
Борис оглянулся и только теперь заметил, что вокруг ярко-зелёной колышущейся массой простираются экзотические джунгли с пальмами и лианами. «Вот так промашка вышла! – подумал он. – И как это меня только угораздило из Приволж-ских степей на другой континент истребителем перемах-нуть!»…
…Бориса разбудил тревожный телефонный звонок. Открыв глаза, он некоторое время пытался, как говорят в авиации: восстановить ориентировку». Сообразив, что он дома у себя в кровати, Нефёдов с облегчением перевёл дух и восхищённо матюгнулся.
- Фу-у ты! И присниться же такое!
И только после этого Борис потянулся к настойчиво дре-безжащему телефонному аппарату.
- Интересно, кому это богом забытый отставник так срочно понадобился в три то часа ночи? – сурово произнёс он в трубку.
Девушка на другом конце провода, скомкано назвала его по имени отчеству и взволнованно сообщила:
- С Игорем, что-то нехорошее случилось.
Забыв представиться, она стала торопливо рассказывать, что проснулась среди ночи от сильного удара в балконное стекло. Вышла на балкон, а там окровавленные перья повсюду. Оказа-лось, странная лесная птица врезалась в окно её квартиры.
- Это плохая примета. Он же лётчик.
- А вы кто такая, сударыня?
- Я невеста Игоря. Разве он вам обо мне не рассказывал? У нас уже и кольца куплены. Знаете что – приезжайте. Вы должны, как отец, потребовать, чтобы мой папа сказал вам правду об Игоре. Мне он не говорит. Ссылается на секретность его зада-ния. Но он же начальник Игоря и должен знать, где находится его подчинённый. Я уверена, что он знает что-то важное, но молчит.
Менее чем через час Борис подъехал на такси к указанному ему дому. К выходящему из «Волги» пятидесятилетнему муж-чине подбежала миниатюрная миловидная девушка.
- Вы отец Игоря? Я Марина.
Борис осторожно пожал протянутую ему миниатюрную ла-дошку и не смог сдержать нежной улыбки при виде этого тро-гательного существа, похожего на взъерошенного воробушка.
По дороге в дом девушка взволнованно рассказала, что не доверяет своему отцу, который пытается убедить её, что Игоря задержали обычные командировочные дела.
- Он обязательно позвонил бы мне, если бы задерживался.
Борису передалось волнение неожиданно обнаружившейся невесты сына. Тем не менее, он попытался её успокоить. Ведь с момента отлёта Игоря прошло всего три дня. Срок небольшой. Экипаж могли внезапно перебросить на новое задание. В воен-ной авиации это обычное дело. Да и не отовсюду можно позво-нить родным и любимым.
- Нашего брата летуна порой в такие края заносит, где люди до сих пор, как при царе горохе живут. Так что Мариночка, думаю, вы напрасно подозреваете своего отца.
Однако уже через пять минут разговора с начальником Иго-ря Борис полностью разделял подозрения его дочери. Нефёдо-ву-старшему показалась крайне неприятной манера генерала говорить о своём подчинённом с равнодушием человека, поте-рявшего что-то несущественное, о чём хочется поскорее за-быть, дабы не портить себе хорошее настроение.
Действительно, удачно избавившегося от неподходящего зятя генерала, теперь беспокоило только одно: как быть с доче-рью? Ведь она уже не маленькая девочка, которую можно успокоить, купив ей более красивую куклу взамен утонувшей в фонтане. А тут ещё папаша отправленного в тартарары лейте-нанта так некстати заявился. Кто его звал!? Насупленный из-под кустистых бровей взгляд Скулова перебегал с дочери на её спутника. Нефёдов физически ощущал исходящую от хозяина дома враждебность.
Борис вдруг поймал себя на том, что ему знаком этот креп-кий подбородок, словно выдолбленный из куска гранита. Где-то он его уже видел. «Анархиста» охватило предчувствие не-ожиданной разгадки странного дежавю.
В это время Георгий Иванович на грани вежливости потре-бовал, чтобы незваный гость покинул его дом:
- Ничем не могу вам помочь. Операция, в которой участво-вал ваш сын, является секретной. Если от него не будет ника-ких вестей в течение трёх месяцев, вы вправе сделать офици-альный запрос в Министерство обороны…
Борис вскинул голову и дерзко улыбнулся невысокому ши-рокоплечему человеку. При этом своим указательным пальцем он потрогал себя за подбородок в том месте, где на лице гене-рала имелся шрам.
- А ведь мы знакомы. Вон какая у вас отметина от нашей прошлой встречи осталась. А зубы, погляжу, вставили. Как настоящие! Фарфоровые что-ль?
Генерал запнулся и с минуту молчал. Потом его горбоносое лицо растянулось в натужной ответной улыбке, голос изменил-ся, - стал вкрадчивым.
- Это хорошо, что ты меня узнал, гражданин «Анархист». Я то тебя почти каждый день вспоминаю, когда бреюсь перед зеркалом… Откровенно говоря, давно мечтал свидеться.
Генерал сложил руки за спину и принялся покачиваться на каблуках.
«Вот нервы! - подумал Нефёдов. – Другой бы рявкнул на меня. А этот снисходительной улыбочкой отделался. Нет, перед тобой не дубоватый служака с предсказуемыми рефлексами, а очень хитрый человек. Чувствуется школа Артура Тюхиса».
- Ну-ка, дочка, выйди, - попросил Марину Скулов, - мне со старым знакомым по душам поговорить надо.
Когда девушка вышла, Скулов, более «не валяя Ваньку», напрямик заявил Нефёдову:
- Неужели ты ещё надеешься, что я хоть пальцем пошевелю ради спасения твоего отродья?
Нёфёдов опустил голову:
- Как отец прошу: скажи, где мой сын. У тебя ведь тоже дочь, и она любит моего Игорька. Это наши с тобой старые счёты, почему должны страдать дети.
Любит! – издал возмущённый рык генерал и рубанул остро сложенной ладонью воздух у своего морщинистого горла. – Да твой выродок вот где у меня был! Выскочка, пробка, пусто-цвет! Заморочил голову моей дочери ради карьеры и думал, что в дамки прошёл. Но я ему крылышки его шустрые подрезал. Жаль, что паренёк так и не узнал, что родному папочке обязан тем, что могилкой ему стала чужая земля.
В столе Скулова под пачкой леденцов, которые он в по-следние месяцы сосал по совету своего доктора, пытаясь мень-ше курить, лежала вчерашняя сводка. В ней чёрным по белому было сказано, что самолёт, в экипаж которого входил лейте-нант Игорь Нефёдов, пропал в воздушном пространстве далё-кого африканского государства. Учитывая, о какой стране шла речь в сообщении, это было равносильно исчезновению бом-бардировщика в чёрной космической дыре. Но Скулов не по-считал нужным показать посетителю это сообщение. Пытка неизвестностью куда как пострашнее трагической новости.
- Нам не о чём больше говорить, уходи, - мстительно бросил генерал стоящему перед ним с тёмным лицом понуро сгорбив-шемуся человеку. Он знал, что спустя годы нанёс ему гораздо более болезненный удар, чем ответный тычок кастетом по подбородку.
И вдруг дверь распахнулась и в кабинет вбежала Марина.
- Ах вот как! Значит, ты решил избавиться от Игоря, чтобы выдать меня за своего дипломата. Тебе мало, дядя Жора, что ты погубил мою мать.
Грозный генерал растерялся перед этой маленькой хрупкой девчонкой. Он всегда уступал под напором железного характе-ра дочери и больше всего боялся, что когда-нибудь она узнает, как умерла её мать и обвинит его в её самоубийстве.
Долгие годы Скулов делал всё возможное, чтобы скрыть от дочери правду. По принятой в их доме версии мать Марины погибла в результате несчастного случая. Тем сильнее потрясли его слова дочери. Окончательно Георгия Ивановича добили строки предсмертной записки жены, которые процитировала дочь. Как она могла прочитать её, было непостижимо, ведь записка хранилась в служебном сейфе генерала.
- Я навсегда ухожу из дома, - между тем жёстко заявила дочь. – И не смей искать меня. У тебя есть только три минуты, чтобы хотя бы частично искупить свою вину.
Скулову пришлось откровенно рассказать о том, что про-изошло с Игорем, ведь в противном случае он мог потерять главное, что у него было – любимую дочь.
- Спасательная операция действительно невозможна из-за возможных политических осложнений, - оправдывался генерал.
- Ты обязан что-то придумать, - потребовала дочь.
Генерал затравленно взглянул на неё, потом перевёл взгляд на Нефёдова и нехотя проговорил:
- По моим данным, тамошними ВВС командует ваш старый знакомый. Правящий страной диктатор ему доверяет. Поэтому только вы сами можете спасти своего сына.
Генерал пообещал, что поможет Нефёдову с документами, валютой, и подскажет, как найти нью-йоркскую контору, вер-бующую наёмников для армии Президента Моргана Арройи…
- Когда увидите Игоря, передайте ему, что мы будем встре-чать его вдвоём. Пока никто не знает, что я беременна. Но ему это известие сейчас необходимо. Оно придаст ему сил. А в то, что вы найдёте Игоря живым, и вернётесь с ним, я не сомнева-юсь.
Начался дождь. Борис настоял, чтобы вышедшая проводить его без зонта Марина вернулась домой. Нефёдов проводил её до чугунной калитки, по-отцовски нежно поцеловал в щёку. Сам же в ожидании заказанного такси укрылся под нависаю-щими над чугунной оградой ветвями. Подняв воротник плаща, старый лётчик задумчиво смотрел на проясняющееся вдали небо. Где-то в той стороне находилась далёкая и загадочная африканская страна, куда судьба занесла его сына. Выходит необычный сон был в руку. Борис чувствовал, что ему пред-стоит самая опасная и необычная в его жизни боевая команди-ровка…
Глава 2
Отец отправлялся навстречу неизвестности – выручать про-павшего без вести сына. Дело обстояло таким образом, что власти в сложившейся ситуации просто умыли руки. Там на-верху скорее всего опасались крупного международного скан-дала и потому сделали вид, что не было никакого сверхсекрет-ного полёта за сотни тысяч километров от родных границ; что советские ВВС никогда не теряли новейший бомбардировщик со всем его экипажем в далёком африканском небе. Ни один чиновник в стране и пальцем бы не пошевелил, чтобы помочь простому отставнику в его трудной и опасной миссии. В итоге вместо организованной по всем правилам, с привлечением необходимых сил и средств спасательной операции, дело све-лось к частной инициативе одиночки. И только благодаря невесте сына Борис неожиданно получил мощного союзника в лице своего старого врага – генерала Главного разведыватель-ного управления Георгия Скулова.
Высокопоставленный разведчик вынужден был помогать человеку, которого люто ненавидел, иначе он мог потерять самое дорогое, что у него было – любимую дочь. Поэтому Скулову пришлось указать «Анархисту» самый верный путь к цели. В той африканской стране, куда собирался Нефёдов, военно-воздушными силами местного диктатора командовал его давний знакомый - Макс Хан. Отставной гитлеровский Ас собирал под свои знамёна воздушных «солдат удачи» со всего мира. По сути немец командовал местным штрафбатом и одно-временно спецназом. Борису предстояла сложная работа. Рис-кованным был сам процесс трудоустройства, боевые полёты, общение с местным начальством и населением, ибо нравы в Африке в корне отличаются от европейских.
На стареньких машинах наёмники почти ежедневно летали над дикими джунглями, нанося удары по партизанским базам, выслеживая главарей мятежников, фотографируя караванные тропы, по которым повстанцам доставлялось оружие. Задания были очень опасные, ибо Москва активно снабжала некоторые партизанские группировки самым современным оружием.
Временами наёмники совершали чрезвычайно рискованные дальние набеги на сопредельные государства. Их работодатель открыл слишком широкий фронт: одновременно ведя ожесто-чённую войну с множеством внутренних и внешних врагов. Со всех сторон владения «африканского Гитлера», как часто име-новали Президента самопровозглашённой Демократической всеафриканской республики Моргана Арройю в американских и западноевропейских (а после разрыва отношений с СССР и в советских) газетах, были обложены враждебными соседями и военными базами миротворцев ООН. Периодически, не соби-рающийся отказываться от своих наполеоновских планов - сплотить большую часть Африки под своим управлением дик-татор, зло огрызался, насылая на соседей диверсантов и авиа-цию. От лётчиков-наёмников, получивших приказ бомбить объекты, расположенные по ту сторону границы, требовалось виртуозное лётное мастерство и большое везение. Надо было незамеченным подкрасться на своих тихоходных поршневых «аэропланах» к объекту атаки, держась над самыми макушками деревьев, и успеть унести ноги от поднятых на перехват реак-тивных истребителей.
Таким образом, крылатым ландскнехтам* приходилось дей-ствовать одновременно на многих фронтах, вплоть до подавле-ния мятежей, которые регулярно вспыхивали в собственной «карманной» армии нанявшего их диктатора. По сути это была война кучки суперпрофессионалов против всего мира.
* Немецкий наёмный солдат эпохи Возрождения
Частые кровопролитные бои, тропические болезни, травма-тизм, неизбежный при эксплуатации многократно выработав-шей свой ресурс авиатехники, буквально стачивали наёмные авиаэскадрильи. Обычно от тех, кто не возвращался из очеред-ного вылета, не оставалось ничего. Среди местных племён процветал каннибализм. Не меньшей мрачной славной пользу-ются местные джунгли. В здешнем климате трупы сбитых лётчиков практически мгновенно без остатка уничтожались многочисленными плотоядными. То, что не успевали сразу сожрать крупные падальщики, доедали миллионные колонии кочующих термитов и бактерии.
Да никто и не пытался искать тела сбитых лётчиков. Хотя в типовом наёмническом контракте такая «опция» и была зафик-сирована, но уж больно дорого, хлопотно и опасно было посы-лать поисковые партии на территории, контролируемые парти-занами. Поэтому на родину очередного погибшего на чужбине героя чужой войны отправлялась урна, в которую под видом праха покойного засыпали всё, что попадалось под руку – песок, собранную с пола казармы пыль, даже пепел сжигаемой на местной бойне ненужной требухи, остающейся от идущего на мясо скота. Единственное подлинное, что могли получить родственники мертвеца, это страховку.
Впрочем, среди профессиональных «солдат удачи» и тех, кто всерьёз собирался ими стать, редко кого могла остановить перспектива умереть до срока без права быть упокоенным в семейном склепе. Каждый наёмник надеялся, что ему-то пове-зёт уцелеть и вернуться домой богатым человеком, чтобы неделями зависать с девочками модельной внешности в самых крутых барах где-нибудь на Гавайях или в Париже, гонять на новеньком «Порше» пока не кончатся бабки и снова не придёт-ся искать работу по профессии. Так что вербовка пополнения велась постоянно и без особых проблем.
Правда, чтобы подписать с представителем вербовочной конторы трёхлетний контракт требовалось соответствовать достаточно жёстким критериям, в первую очередь, связанным с состоянием здоровья и квалификацией. Возрастных же ограни-чений для настоящих профессионалов практически не сущест-вовало. По информации Скулова, у Хана уже служили несколь-ко его бывших коллег из Люфтваффе, разменявших полтинник. Главная проблема заключалась в том, как не вызвать подозре-ний у вербовщиков, чья деятельность в Штатах и в Западной Европе, где наёмничество преследовалось по закону, являлась нелегальной. На этот случай Скулов подготовил для Нефёдова подходящую легенду.
Необходимо было так же понравиться африканским коман-дирам. Не всем вновь прибывшим наёмникам это удавалось. Кое-кому приходилось после первого разговора с непосредст-венным начальством, не солоно хлебавши, проделывать крайне опасный и сложный путь в обратном направлении. Но Борис по этому поводу не слишком переживал: «Главное добраться до места службы, а там мне сам чёрт не брат!».
Когда-то после корейской войны Нефёдов помог своему бывшему инструктору по Липецкой авиашколе вырваться из сталинского ГУЛАГа, что было равносильно спасению с того света. Теперь Борис рассчитывал, что немец отплатит ему услугой за услугу.
Скулов снабдил своего протеже необходимыми докумен-тами и дал ему адрес вербовочной конторы в Нью-Йорке. Бо-рис должен был явиться туда под видом отставного голланд-ского военного лётчика.
Нефёдов чувствовал, что не только стремление загладить свою вину перед дочерью движет генералом-разведчиком. Уж слишком рьяно Скулов принялся помогать ему: пробил по своим каналам временное зачисление отставного лётчика на воинскую службу и поступление его в распоряжение 10-го Главного управления МО СССР, ведавшего личным составом. Такая «крыша» позволяла пройти серьёзную подготовку к заданию и без проблем покинуть Советский Союз, чтобы неза-меченным для враждебных спецслужб «вынырнуть» под новой легендой в нужном месте на Западе.
В составе группы военных советников, отправляющихся в одну из Африканских, стран пятидесятитрёхлетний ветеран прошёл обязательные десятидневные курсы. Вместе с набором полезных знаний о специфике мест, где придётся в течение нескольких лет учить чернокожих союзников премудростям обращения с советской военной техникой и воевать, лётчики, техники, ракетчики и танкисты получили практичный набор прививок от холеры, Q-лихорадки и брюшного тифа.
Перед самым отъездом Скулов ещё раз встретился с Нефё-довым. Пришёл черёд расставить все точки над «i».
- У нас никого там нет, - без предисловий сразу перешёл к делу генерал. - Командующий местными ВВС - ваш старый приятель и наверняка не откажется вас принять. Этот Хан вхож к Президенту страны Моргану Арройе. Речь идёт о зловещей фигуре, враге СССР номер один в Африке. При попытке его физического устранения пропал ваш сын. Зато теперь пред-ставляется возможность нанести удар по цели не из стратосфе-ры, а с расстояния вытянутой руки.
- Я вас понял, - сдержанно кивнул Борис.
Нефёдову очень хотелось послать этого умника с его тон-ким намёком на толстое обстоятельство подальше. Понятно было, о чём не договаривал Скулов: «Уберите Арройю и вы поможете своему парню вернуться на Родину не сдавшимся в плен трусом и предателем, а героем, выполнившим важное задание Родины».
Борис хорошо знал эту породу чиновников, готовых без счёта платить за собственный карьерный успех чужими жизня-ми. Но в том положении, в котором он теперь находился, надо было хвататься за любую протянутую тебе руку, пусть даже она принадлежит прокажённому. Поэтому Нефёдову пришлось пожать на прощание лапу негодяю, который недавно цинично отказался от его попавшего в беду сына и своего подчинённого.
Но это вовсе не означало, что Борис смерился с той ролью, которую ему уготовил гэрэушник. Ведь пробираться в разди-раемую взаимными подозрениями дикую страну с миссией киллера означало стать ходячим мертвецом похлеще тех, что «производят» колдуны мрачного культа Вуду. У диктаторов, умеющих долгие годы удерживаться на троне, особый нюх на подосланных к ним убийц. Каждый такой великий плут обычно за версту чует опасность и без юридических формальностей отправляет подозрительных незнакомцев под топор.
«Не-ет уж, ищи других камикадзе» - мысленно ответил Бо-рис генералу, но виду не подал, что несогласен с поручаемым ему заданием.
Однако мало просто показать фигу в кармане вербующему тебя в шпионы профессионалу. Ведь в таких случаях всё дела-ется таким образом, чтобы «живой снаряд» не имел физической возможности отклониться от навязанной ему траектории. К счастью Борис обладал некоторым опытом нелегального суще-ствования за границей…
Это было в 1936 году, когда молодого лётчика направили на гражданскую войну в Испанию. Тогда офицер Красной армии по чужим документам проехал, чуть ли не через полови-ну капиталистической Европы, один – без бдительного сопро-вождающего из НКВД. Из того путешествия Борис сделал главный вывод, чтобы иметь в роли нелегала максимальную степень свободы необходим резервный запас денег и связей.
Поэтому уже на следующее утро Нефёдов отправился на поиски своего старого фронтового товарища - Лёни Красавчика по прозвищу «Одесса». В последний раз они виделись почти два года назад на похоронах сослуживца, который, не смотря на почти годичную службу в 1943 году в штрафной эскадрилье, сумел после войны из капитанов дослужиться аж до генераль-ских погон и министерской должности.
Хотя и с некоторым опозданием, до Бориса регулярно дохо-дили слухи о впечатляющей карьере «Одессы». Впрочем, «карьера» - это было не совсем точное определение весьма верчёного-кручёного процесса наработки частного капитала в стране побеждающего социализма, в котором почти беспре-рывно находился этот «ударник капиталистического труда». Более точно профессиональные метания талантливого комби-натора можно было назвать диким покером, - чрезвычайно азартной и одновременно опасной игрой, когда на кону пан или пропал, а в кармане заряженный пистолет. И оконная рама - в пределах стремительного броска, предусмотрительно не запер-та на щеколду - на случай появления милиции с ордером на твой арест.
Впрочем, самому бывшему фронтовому лётчику и штраф-нику нравилось другое определение. Весело в упор таращись наглыми лучистыми глазами святого и вора в одном лице на того, кому он начинал «шлифовать уши», ветеран полевых аэродромов, следственных изоляторов и психушек тюремного типа, которого редко кто в его жизни называл по имени отчест-ву, упивался крылатой лёгкостью собственной мысли: «Это как в воздушном бою, дядя, когда и тушку сбитого «Мессера» хочется на свой счёт записать, и собственную задницу жела-тельно вовремя убрать из-под пушек висящего у тебя на хвосте «Фоккера», шёбы не попасть под раздачу».
- И как же это у вас получалось? Вас же могли убить! – в искреннем восторге восклицал иной благодарный слушатель.
- Как-как! Каком кверху и по-быстрому! – передразнивал ниче-го не мыслящего в лётном деле дилетанта одессит. Впрочем, всё же снисходил до пояснений:
– У меня, дядя, свой человек в небесной канцелярии имеется. Я одно время высотные самолёты испытывал, и однажды так высоко поднялся, что аж до самого Царствия небесного «на лампочках»* дотянул. А там взятку кому надо быстренько сунул и обратно. С тех пор, когда я ищу приключения на своё седалище, местный морг обычно всегда закрывают на пере-учет…
* Выражение на «лампочках» или «под весёлое мигание топ-ливных лампочек» означает - на остатках горючего.
Одно время Красавчик промышлял по снабжению колхозов. А до этого успел за относительно короткий срок побывать директором рынка, страховым агентом и начальником колонны автобазы.
Лёня обладал врождённым нюхом на то, чтобы, как говорят в Одессе «попадать на хорошие бабки». Одним из первых в Союзе Красавчик освоил новое чрезвычайно прибыльное ре-месло сборщика мумиё – модного нынче препарата, который по слухам «лечит от всего», и за которым необходимо было на несколько месяцев подаваться в далёкие экспедиции. Привози-мые из далёких экспедиций смолянистые кусочки чёрного цвета неизвестного происхождения (по одной из версий - мышиный помёт) стоили на «чёрном рынке» по 10 рублей за 1 грамм при средней зарплате в стране 100 рублей.
Впрочем, у Лёни и в Москве всегда дел хватало, чтобы ме-сяцами мотаться отшельником по диким горам. Не удивитель-но, что через некоторое время один из его клиентов – ответст-венный сотрудник Министерства рыбного хозяйства обвинил продавца, будто бы он под видом чудодейственного горного воска продавал ему обыкновенный гудрон и битум. Цена во-проса осталась тайной для следствия, но по слухам за избавле-ние от застарелой язвы – профессиональной болезни торговых работников клиент заплатил поставщику «лекарства» тридцать тысяч целковых или по ценам чёрного рынка три легковых автомобиля «Волга». Естественно пострадавший пришёл в бешенство, когда выяснилось, что знахарь, предлагавший ему килограммами кушать, якобы, с превеликим трудом и риском для жизни добытый в горах эликсир молодости и долголетия, добавляя мумиё буквально в любые кушанья, включая торты и даже утренний кофе, на самом деле скармливал ему нефтепро-дукты!
Но как доказать вину продавца, если даже представители уважаемых научных институтов в публикациях на эту тему стыдливо признавались, что химическую формулу вещества именуемого в народе мумиё, установить невозможно – слиш-ком сложный состав?! Так что Лёне удалось избежать суда и тюрьмы.
Однако разразившийся скандал, в котором фигурировал крупный хозяйственник союзного масштаба, на какое-то время подорвал деловую репутацию воротилы теневого бизнеса, и отбросил его на социальное дно. С прежним промыслом было покончено. Трудоустройство на новое хлебное место тоже оказалось затруднено, ибо пострадавший министерский чин постарался употребить всё свое влияние, чтобы, если уж не посадить, то хотя бы основательно перекрыть обидчику кисло-род. Этот чиновник оказался чрезвычайно влиятельной персо-ной, связи которого уходили под самые облака к кремлёвским звёздам. Он и сам ел чёрную икру ложками и поставлял дели-катесы на княжеские столы советской партийной, военной, торговой и прочей элиты. Говорили, что после всей этой исто-рии на одном из банкетов рыбхозовский туз будто бы заявил, что закатает обокравшего его негодяя в бочку с сельдью и пустит на консервы. Лёня и в самом деле чувствовал себя опу-танной сетью рыбёшкой, которую вытащили из родной стихии на палубу траулера.
Именно в такой сложный для неисправимого авантюриста период Борис и повстречал его в прошлый раз.
В то утро Лёня стал обходить знакомых, чтобы достать деньги на бутылку. В нескольких домах ему отказали. Многие прежние приятели теперь отмахивались от, как многим тогда показалось, окончательно обанкротившегося знакомого, словно от приставучей уличной псины. Когда по дороге от подъезда к собственной «Волге» к тебе вдруг подваливает заросший щети-ной тип с мутным взглядом и пытается общаться, как с равным, это неприятно задевает твоё самолюбие. Теперь уже не важно, что ещё полгода назад кто-то у тебя на глазах небрежно прику-ривал от сторублёвой купюры и мог ногой распахивать двери в высокие кабинеты. С тех пор всё изменилось. Лёню списали, как серьёзного делового человека. Многие из тех, кто недавно настойчиво искал дружбы «того самого «Одессы»», завидев его издали, спешили перейти на другую сторону улицы…
Чтобы найти в этот день деньги на выпивку, Лёня отпра-вился на Новодевичье кладбище. Там должно было состояться торжественное погребение скончавшегося от инсульта генерала и аса. Немного постояв в толпе родственников и сослуживцев, пришедших проститься с покойным, и послушав наполненные пафосной пустотой речи ораторов, Красавчик тоже попытался взять слово. Он хотел рассказать этим напыщенным индюкам и прочей публике, среди которой вкраплениями попадались люди с наполненными искренней печалью глазами, каким славным и свойским парнем был Васька Белокопытов, когда они познако-мились и начали вместе летать. Их обоих вместо пехотного штрафбата забрили в особую эскадрилью. Откуда и за что, это теперь уже было не важно. Главное, что с первого дня в штрафниках воевали они геройски, в иные дни совершая до шесть вылетов! После тяжелейших воздушных каруселей с «мальчиками Геринга», заходя на посадку, часто ты почти ничего не видел из-за крайней физической и эмоциональной измотанности. Порой молодые ребята возвращались вечером в землянку седыми. И всё-таки сам чёрт им был тогда не брат.
Штрафников всегда перебрасывали туда, где жарче всего, где обычные полки за неделю «стачивались» до «последнего пилота» – под Харьков и в Сталинград в 1942, на Курскую дугу в 43-м… Тем, кому везло пережить очередной боевой день, иногда с горькой иронией называли себя «самыми усталыми людьми войны». Их спасало только то, что они были дьяволь-ски молоды и везучи, а ещё талантливы, как боги войны, ибо в мясорубках с асами Люфтваффе выживали только самые спо-собные. Штрафникам крайне редко утверждали одержанные победы, зато за малейшее проявление трусости их приговари-вали к расстрелу перед строем товарищей…
Лёня собирался поведать сыну умершего друга, солдатикам из почётного караула, и всем тем, кому действительно было важно услышать живое искреннее слово из уст однополчанина своего умершего отца, мужа, командира и просто честного и очень порядочного человека, что тот, который лежит теперь в дорогом гробу в окружении бархатных подушечек с орденами, когда-то тоже был молодым - злым в драке, верным в дружбе и по-юношески трогательным в своих первых любовных пережи-ваниях. Любил он выпить вечером после полётов. А когда положенных ста грамм не хватало, то по-тихому от начальства гнал с верными дружками самопальный ликёр из авиационного технического спирта. За что, кстати, неоднократно сиживал на «губе»…
Закончить же свою речь стихийный оратор собирался сти-хами молодого поэта, фамилии которого он, к сожалению, не знал, но перед чьим творчеством преклонялся:
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,-
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут
Однако, кто-то из высоких начальников распорядился не пускать к трибуне плохо одетого оратора, которого даже неко-торые фронтовики, чья послевоенная судьба складывалась в целом благополучно, считали изгоем в своей среде.
Тогда в озлоблении, вместо приготовленных торжественных стихов в память о друге Лёня громко процитировал другое сочинение своего любимца:
У лошади была грудная жаба,
Но лошадь, как известно, не овца,
И лошадь на парады приезжала
И маршалу об этом ни словца...
А маршала сразила скарлатина,
Она его сразила наповал,
Но маршал был выносливый мужчина
И лошади об этом не сказал...
Борис в тот день не успел проститься с фронтовым товари-щем, в последний раз взглянуть ему в лицо. Родственники генерала стыдились его короткого штрафного прошлого (хотя восемь месяцев пребывания в штрафной авиачасти можно было приравнять к трём годам службы в обычном фронтовом авиа-полку), и поэтому не поставили Нефёдова в известность и дате и времени похорон. В последний момент Борису позвонил один знакомый и сообщил ему, куда надо ехать.
Когда Нефёдов шёл от кладбищенских ворот по главной аллее, в глубине погоста за высокими мраморными обелисками уже гремели залпы воинского салюта. Случайно подняв глаза, Борис увидел высоко в небе широкую белую полосу, расходя-щуюся на два ответвления. Случайный пролёт этих реактивных машин выглядел очень символично. Лучшего прощального салюта для лётчика быть не может.
В руках отставника была авоська с купленной по дороге бутылкой водки, полбуханкой чёрного хлеба, чтобы по фронто-вому обычаю выпить за «не вернувшегося с боевого задания дружка по эскадрилье».
Борис первым заметил тогда Красавчика. Лёня стоял к нему спиной в толпе хорошо одетых холёных мужчин и богато об-ставленных дам, принадлежавших к высшему советскому обществу. Обычно любящий и умеющий одеваться подчёркну-то элегантно одессит на этот раз имел какой-то поношенный вид опустившегося человека, и серым невзрачным пятном смотрелся на фоне окружающей его барственной публики. Когда Борис был уже совсем рядом какой-то квадратный чело-век начальственного вида в тёмном пальто, сшитом по чинов-ничьей моде - с широкими накладными плечами, скользнув удивлённым недоброжелательным взглядом по одутловатому лицу одессита, озадаченно протянул неожиданным для мужчи-ны его солидной комплекции женоподобным фальцетом:
- А-а, здоров… Слышал, что тебя вроде как посадили… По-слушай! А ты случаем не в бегах?
- Не-е! Я в полный рост пока гуляю, - зло сверкнув на собе-седника глазами, огрызнулся Лёня, - желаю в память покойного сбацать на поминках танец освобождённого труда. Мечтаю воплотить в па-де-де образ мирового пролетариата, рвущего оковы капитализма вместе с собственным пиджаком
Грузный мужчина в обкомовской шляпе побагровел мяси-стым лицом, ухватил одессита за пуговицу и зашикал на него:
Ну чего ты из себя корчишь?! У людей горе, а ты тут зубо-скалишь, псина неумытая. Тут приличного человека хоронят, не тебе чета! И вообще кто ты такой?! Пшёл вон отсюда!
Живущему на грани миров Красавчику часто давали понять, что, не смотря на военные заслуги и серьёзный авторитет в криминальном мире, тем не менее, он чужой и там, и там. Лёню это чрезвычайно задевало, но он старался держать фасон. Вот и теперь, саркастически улыбнувшись (а сарказм, как известно, защитная реакция уязвлённого самолюбия) одессит невозму-тимо пожал плечами и переспросил:
- Кто я такой? Так я же в натуре абортмахер! То бишь ци-рюльник, подрабатывающий подпольными абортами. Парик-махер — абортмахер! Какая разница! Люди делают одну рабо-ту, просто у одного ножницы длиннее.
Борис вовремя вклинился в жёсткий разговор, который обещал закончиться мордобоем и вызовом милиции. Ведь его приятель был настоящий порох и вспыхивал от любой искры.
- Что за несправедливость, командир! – кипел Лёня, которого Нефёдов буквально оттащил от «наехавшего» на него номенк-латурного деятеля.
- Воевали, не экономя себя про неприкосновенный запас, а теперь любой лаковый штиблет делает тебе лимонную морду! С его то гнойным голосом этому инициативному малохольному только арию «занято» верхом на сортире исполнять. А этот Паганини местного разлива меня (!) – красу и гордость Одессы мамы, лезет строить!
При этих словах Нефёдов не смог сдержать улыбки. Борису сразу вспомнилось, как в 1952 году ему довелось путешество-вать вдогонку за Василием Сталиным верхом на поездном сортире, подобно Мюнхгаузену на пушечном ядре.
А Лёня всё продолжал негодовать:
– Нет, напрасно, батя, ты вмешался! Раз он рискнул меня за-деть, то в первом действии пьесы этот деятель имел бы у меня счастье что послушать ушами про свою родню и себя любимо-го. А в антракте я бы этой харе протокольной по шляпе так шваркнул, что он и мявкнуть не успел бы, как в соседнюю свежевырытую могилку лёг бы навеки. Был бы этому номенк-латурному писателю с печатями в портфельчике досрочный аллес капут с деревянным макинтошем1 и музыкой впридачу. Только он бы её не услышал.
1 Гроб
Идущий с похорон народ опасливо обходил подозрительно-го субъекта, потрясающего кулаками и бросающего мститель-ные взгляды по сторонам.
- Даже на похороны не позвали, гады! Случайно сегодня утром узнал, что Васька умер, и его будут хоронить – возмущался Красавчик.
Полчаса спустя, когда однополчане расположись за столи-ком какой-то убогой пивнушки (помянуть товарища на его свежей могиле строгие сотрудник кладбища им не позволили) Борис спокойно урезонил приятеля, который всё никак не мог успокоиться:
- Ну не позвали, и не позвали… в конце концов, это их внутри-семейное дело - его домочадцев. Мы-то его помянем. Чего ты взбухать* то вздумал?
* На одесском жаргоне возмущать спокойствие окружающих после обильного употребления спиртного («бухала»)
Всегда страдавший манией величия (отнюдь не в лёгкой форме) одессит от обиды даже поперхнулся бутербродом с килькой. Долго откашливался, осуждающе зыркая на того, кому, словно отцу родному, доверчиво распахнул свою полоса-тую, как матросская тельняшка, душу. Потом с оскорблённым видом заговорил о себе в третьем лице:
- Да, Красавчик не ангел! Но почему меня такие вот - любой жопе затычки, как тот магнат особого посола, всю дорогу учат жизни и даже за человека не считают. С фронтовым другом, который мне как брат был, проститься не дали! Не жизнь, а сплошные вырванные годы!
- Чего ты в амбицию ударяешься то? – спокойно сказал Нефё-дов. – Подбери нервы! Лично я не за этих бюрократов воевал, у которых задница на плечах, а вместо сердца каменный забор, чтобы на всякий случай ни кого не пущать, куда не велено. Я за свой народ воевал, за соседского пацана, у которого отца-пограничника в первый день войны в Бресте убили, за стару-шек, которые в деревне с голоду пухли, но весь собранный урожай до последнего зёрнышка фронту сдавали. Вижу, забыл ты дружище, что злость на немцев у нас была такая, что о себе как-то не думалось. Бьюсь об заклад, не волновались мы с тобой тогда, братишка, насчёт того, увенчают ли нас после победы банными венками из лавра и станут ли уважительно сажать в президиумы за кумачовый стол, как самых почётный гостей или нет.
- Это верно, батя! – мгновенно просветлев лицом, энергично закивал головой Одесса. – Мы тогда на другие комплементы нарывались - серьёзные мужчины из Люфтваффе нам частенько полный рот зуботычин напихивали, особенно первый год боёв. Как вспомню, на каком недоразумении мы с ними воевали, хочется самому себе памятник воздвигнуть и возложить к нему венок от потрясённых сограждан. И ведь наводили же шороху у фрицев в интимных местах!
Лёня дул уже четвёртую кружку пива, закусывая солёными сухариками, которые были насыпаны горкой перед ним на тарелке.
- М-да, командир, красиво ведь жили! – глаза Красавчика наполнились ностальгической грустью. – И в самом деле пле-вать нам было на то, что у немцев самолёты цельнометалличе-ские, а фюзеляжи наших ястребков из-за дефицита алюминия выклеены из фанерного шпона; и что после посадки твой «ишачок» или ЛАГГ можно было использовать в качестве сита для промывки лапши из-за множества пробоин…
Выпив за «не вернувшихся из боя товарищей» фронтовые друзья начали вспоминать забавные подробности своей служ-бы.
Борис с иронией напомнил нынешнему «герою воздуха», как в начале их совместной службы он однажды поймал Кра-савчика на «лобовой атаке». Дело было в «избе-учильне», - штабной землянке, где после полётов «Анархист» проводил занятия для своих штрафников по тактике. Нефёдов по очереди вызывал к доске подчинённых и задавал им один и тот же вопрос:
- Лейтенант Бочкарёв вам в лоб выходит «Фоккер». Высота полторы тысячи метров. Ваши действия?
- Делаю горку с переворотом и сверху из всех стволов по фа-шисту! - весело чеканит бывший лейтенант.
- Отменно. Садитесь. Майор Пятёркин, а вы как поступите в схожей ситуации?
- Выполняю полубочку, косую петлю, захожу «Мессеру» в хвост и из всех точек по гаду!
Наконец очередь дошла до Красавчика. Одессит, перекосив-шись лицом и « в красках» представив, как на него прёт «дура», чуть не рвёт на груди тельняшку, но с ответом медлит, уточняя детали.
- Щё, прямо в лоб?
- Ну да.
- И не сворачивает?! Вот зараза! А, может, разойдёмся тихо-мирно, пока не стало больно.
- Щас! – передразнивает одессита Нефёдов и рявкает. – Отста-вить панику, Красавчик! Принимайте бой.
- Та я ж обгажусь, командир! – в порыве откровенности вос-клицает чрезвычайно эмоциональный Лёня.
После этого тройной накат землянки ещё долго вибрировал от дружного хохота «курсантов».
- Ваш рассказ номер раз*, командир, не слишком интеллиген-тен, - с натяжной веселостью из приличия несколько раз хи-хикнул самолюбивый Одессит. Тогда Борис к удовольствию друга припомнил более героический случай с его участием.
*Не слишком правдоподобный – одесский жаргон
Однажды на аэродроме, где базировались штрафники, при-землился транспортный «Дуглас». Дело было зимой. Морозы стояли лютые, до 40 градусов доходило. Один из пассажиров в долгополом неуставном тулупе, едва выбравшись из холодного самолёта, решил справить малую нужду прямо возле стоянки истребителя Як-3. Видимо, натерпелся за долгий перелёт. На беду чужака самолёт принадлежал не кому-нибудь а «Красе и гордости Одессы-мамы», который как раз строго наставлял молодого солдатика, расчищающего от выпавшего утром снега капонир его истребителя. Завидев облегчающего душу прямо перед кабиной его машины босяка1 Лёня не стал уточнять что за турок*? Каждому в авиации известно, что справлять малую нужду перед самолетом нельзя! Это жуткое святотатство и чрезвычайно плохая примета для того, кому на этой машине потом лететь. (Можно только за хвостом...).
Не долго думая, разгневанный Лёня выхватил лопату у сол-дата, подбежал к нахалкеру и в праведном гневе с размаху ахнул его ею по спине чуть пониже поясницы. Неизвестный мужик рыбкой в сугроб. И тут Лёня вдруг обнаружил, что штаны то у атакованного им обалдуя «полосатые» - с широки-ми красными генеральскими лампасами.
Стоит Лёня, не жив, не мёртв. «Ну, - думает, - теперь мне, как штрафнику, точно «вышка» будет». А генерал, кряхтя, поднялся, отряхнулся, почесал место удара. Потом опасливо глянул на лётчика и обиженно так говорит: «А сказать нельзя? Зачем сразу лопатой то?!». На что Лёня, быстро оправившись от шока, строго так предупредил, делая вид, что не заметил генеральских штанов под штатским тулупом: «Если тебе ещё раз так моча ударит в голову, пеняй на себя!».
1Личность, не вызывающая уважения, незнакомый человек.
* «Что за турок?» – на одесском жаргоне: «Кто такой?»
Вспомнив данный эпизод, Борис очень потрафил самолю-бию Красавчика. Тот сразу приосанился и теперь выглядел прежним орлом. Лёня очень гордился своим штрафным про-шлым, а в особенности тем, что имел честь воевать под нача-лом самого «Анархиста». Он не мог отказать себе в удовольст-вии напомнить Борису два эпизода, которые в его исполнении приобретали античный вид.
Первый случай имел место в конце 1943 года. Однажды в особую штрафную эскадрилью с инспекцией пожаловал боль-шой чин из Москвы, сам в недавнем прошлом знаменитый ас. Генерал служил в аппарате главкома ВВС маршала Новикова.
На самолёте вместе с высоким гостем прилетело множество крупных чинов из столицы и… симпатичная молоденькая корреспондентка. Похоже, именно юная особа сыграла роль детонатора в этой истории. Как говориться: «Шерше ля фам».
Будучи наслышанным в Москве о фронтовых успехах штрафников, генерал тем не менее не питая к осуждённым лётчикам тёплых чувств. Столичный деятель считал, что время «партизанщины» прошло, и пора разогнать странное подразде-ление «вольных казачков», которое только позорит ВВС. А для начала генерал решил самолично развенчать один из мифов, окружающих необычную авиачасть.
- Раздули, понимаешь ли, героя! То же мне суперас в мюнг-хаузенской треуголке! Больше сотни побед ему приписывают, а где эти сбитые самолёты есть?! Не числятся они ни в одном документе! Зато начальников на три буквы посылать ваш Не-фёдов умеет виртуозно. Наслышаны! Вишь ты, батько Махно, понимаешь ли, выискался! За такие штучки с вашего «Анархи-ста» надо бы сдёрнуть портки, да хорошенько выпороть, чтобы научился уважать вышестоящих по должности и званию. Странно, что никто до сих пор этого не сделал. Ну ничего, я вам тут всем покажу вашу мать анархию! Надолго запомните мой приезд.
Дело было в штабной землянке отдельной штрафной авиа-эскадрильи, куда гость нагрянул в то время, когда командира части на месте не было. Нефёдов находился на передовом командном пункте, лично с земли руководя действиями своих лётчиков.
Досадуя на то, что предупреждённый о визите высокого проверяющего из Москвы командир штрафников, тем не менее не счёл нужным встретить его лично, оскорблённый ревизор быстро свирепел. Одними грозными обещаниями дело кон-читься не могло. Тем более что высокопоставленному офицеру очень хотелось произвести впечатление на журналистку, кото-рую он взял с собой в инспекторскую поездку по частям фрон-та. Пока двадцатилетняя корреспондентка явно с прохладцей воспринимала ухаживание успевшего разменять четвёртый десяток обладателя золотых эполет.
На свою беду генерал оказался «летающим». Хотя на бое-вые задания он не отправлялся с тех пор как занял высокую должность в штабе. Однако, посещая запасные полки и лётные училища, иногда бывший фронтовой лётчик-истребитель са-дился в кабину «Яка» или «Лавочкина», чтобы личным приме-ром вдохновить строевых лётчиков. Да и просто по-мужски было приятно осознавать себя не просто чиновником, но по-прежнему солдатом.
И когда генерал сообщил журналистке о своём решении, девушка впервые взглянула на него с интересом. Правда, в свите генерала нашлись дальновидные знающие люди, которые деликатно попытались отсоветовать начальству «связываться» с непредсказуемым, драчливым «Анархистом». Их аргументы звучали очень убедительно. Но когда в деле замешана женщина даже убелённые сединами воины теряют голову.
Был устроен показательный учебный бой, в ходе которого Нефёдов сумел прижать противника к земле, и вынудил его совершить посадку. Говорят, после этого потрясённый и при-людно униженный генерал всё-таки нашёл в себе силы пожать руку своему победителю. Подобно одному австрийскому скри-пачу, который побывав на выступлении гениального Николо Паганини, грустно заявил друзьям: «Сегодня я видел живого Бога, после такого рандеву брать в руки смычок кощунствен-но», лётчик-генерал тоже больше ни разу не садился в каби-ну…
Другой ленендарный эпизод с участием «Анархиста» про-изошёл за несколько месяцев до победы. В Восточной Пруссии штрафники некоторое время «сидели» на одном аэродроме с элитным полком «свободных охотников», которым одно время командовал сам полковник Василий Сталин. В этот полк со-брали асов со всего фронта.
И вот командир гвардейцев поспорил с командиром штраф-ников на бочку вина трёхсотлетней выдержки, по случаю до-бытого гвардейцами в подвалах одного немецкого замка, что утрёт знаменитому «Анархисту» нос. Ударили по рукам. Через два часа Сталинский сокол, дважды Герой советского Союза со своим ведомым пригнал к аэродрому «Мессершмитт» Bf-109 и сбил его на глазах у собравшихся на лётном поле наблюдате-лей. Однако, на это штрафники вяло заметили, что не дело сбивать, почти пленённого врага. И коль уж ты его привёл, то будь добр посади живьём.
Когда пришёл черёд Нефёдова постоять за честь своей не увенчанной наградами части, он приказал расстелить по всему лётному полю дюжину полотенец. Затем, взлетев на своём потрёпанном Ла-7, за десять минут на бреющем полёте, кося траву винтом, намотал на лопасти пропеллера все полотенца. Бочка по праву досталась штрафникам… Потом история о том, как знаменитый ас собирал полотенцами обросла многими невероятными подробностями и превратилась в легенду. Мно-гие, скептически настроенные по отношению к штрафникам и их атаману, говорили, что всё это брехня, как и многое из того, что рассказывали о самой противоречивой фигуре советских ВВС. Но Лёня то знал, что это чистая правда, ибо лично на-блюдал за очередным подвигом «Геракла», как он иногда в шутку величал своего командира и учителя.
Вот так - вечером воспоминаний закончилась их прошлая встреча…
С того дня Лёня, похоже, сумел основательно поправить свои пошатнувшиеся дела. В качестве косвенного подтвержде-ния тому примерно полгода назад Нефёдов получил от Красав-чика приглашение на свадьбу его дочери. На открытке красова-лось название самого престижного ресторана Москвы.
Затем неожиданно выяснилось, что когда-то даже не имев-ший столичной прописки провинциал, в очередной раз пере-ехал в более комфортабельное жильё. Свою скромную «гава-ну», как он презрительно именовал собственную двухкомнат-ную «хрущёвку» с совмещённым санузлом («говно и ванна») в Черемушках, Лёня с помощью какой-то сложной комбинации умудрился поменять на шикарные трёхкомнатные апартаменты с высокими потолками и чудесным видом на кремль. Теперь Лёня обитал на восемнадцатом этаже сталинской высотки на Кудринской площади…
Было ощущение, что ты входишь в богато отделанный мра-мором и лепниной вестибюль дворца с роскошными массив-ными люстрами и зеркалами по стенам в полный рост. Не смотря на то, что новый жилец обитал здесь недавно, консь-ержка на входе уверенно заявила:
- Так его родная дочка в богадельню сдала.
«Богадельня» оказалась привилегированным домом отдыха для персональных пенсионеров союзного значения. Путёвки в этот оазис высококлассной даже по западным меркам медици-ны и несоветского комфорта выдавало Главное лечебно-курортное управление ЦК КПСС или особая комиссия при Совете министров СССР.
Пансионат располагался в уголке первозданной природы заповедника «Лосиный остров». Чтобы попасть на его террито-рию, необходимо было иметь специальный пропуск. Строгие вахтёры долго не хотели пускать «родственника» одного их отдыхающих. Вежливо, но непреклонно охранники предлагали Нефёдову подождать, пока о его незапланированном визите сообщат тому, кого он приехал навестить. И тут выяснилось, что среди отдыхающих в санатории заслуженных товарищей вообще не значится человек со странной фамилией Красавчик.
Борис сразу прикусил губу, запоздало сообразив, какого маху он дал. Конечно! Чтобы попасть сюда Лёня наверняка провернул какую-то махинацию.
В пору было, обескуражив охранников возгласом «полунд-ра!», драпать к ещё не успевшему отъехать от санаторской проходной такси. Но это означало бы не решить вопрос, ради которого Борис сюда приехал.
Между тем охранники, словно унюхавшие дичь охотничьи псы «приняли настороженную стойку и навострили уши»: Что за Красавчик? Кто таков? Ату его!
Борис видёл: ещё секунда, и вохровцы поднимут грандиоз-ный шухер.
- Так это ж моего брательника жёнка так кличет! - нашёлся визитёр, - за то, что он у неё всё же красивее обезьяны.
Сам не понимая почему, Борис заговорил с ярко выражен-ным с хохляцким колоритом. Впрочем, по наитию найденный образ, кажется, оказался весьма удачным. Добродушный «хо-хол» «гутарил» с вахтёрами так, словно по простоте душевной призывал незнакомых мужиков посмеяться над интимной подробностью из жизни родни:
– Вот бог послал мужику бабу. Не жена, а «вражий голос»!
Вскоре Нефёдов с облегчением заметил понимающие ух-мылки на суровых лицах сторожей - раз улыбаются, значит, расслабились, больше не воспринимают данный инцидент всерьёз.
«Теперь надо действовать более осторожно» - сказал себе Нефёдов. И, тем не менее, он снова чуть не выдал себя искрен-ним изумлением, когда узнал, что для того, чтобы основательно поправить своё пошатнувшееся в делах фартовых здоровье, старый аферист оформился в элитный санаторий ни много, ни мало, как бывший Зампред обкома с Урала, ветеран партии аж с 1931 года. «Он бы ещё героем Куликовской битвы или на худой конец большевиком с дореволюционным стажем запи-сался» - не без зависти к лёниной способности ловко (без мыла) пролезать туда, куда простым смертным путь был строго за-прещён, сказал себе Нефёдов.
А решилась проблема чисто случайно. Борис полез в карман за папиросами и вдруг вспомнил, что имеет в особом кармашке кошелька небольшую фотографию, на которой была запечатле-на их отдельная штрафная авиагруппа, точнее те, кто дожил до 9 мая 1962 года, когда был сделан снимок (а таких осталось немного). Как бы случайно карточка упала на пол, когда посе-титель что-то искал в кошельке. Увидев, о ком идёт речь, ох-ранники сразу заулыбались в полный рот и чуть ли не стали хлопать по плечу родственника такого замечательного челове-ка. О пропуске более никто не вспоминал.
Один из вахтёров долго провожал Нефёдова через всю ог-ромную территорию санатория. По пути выяснилось, что «ува-жаемый персональный пенсионер» в данный момент находится на лечебных процедурах. В фойе банного корпуса визитёров встретил здоровенный детина в белом медицинском халате - больше похожий на ресторанного вышибалу. Он отпустил охранника и совсем по-военному доложил Нефёдову, что ка-кой-то Лев Романович его уже ждёт.
«Процедуры» оказались феодальными утехами двух распа-ренных до красна мужиков с трёмя голыми девками. Юные русалки с распущенными волосами и пышными женскими прелестями с порога взяли нового кавалера под рученьки, и повели его в раздевальню.
- Сначала праздник тела и души, а разговоры потом! - крик-нул Борису из бассейна Лёня. Когда одессит появился из ку-пальни, взорам присутствующих открылась его нательная живопись, которая не хуже ассирийских настенных хроник повествовала о бурной, полной разнообразных приключений жизни сорокашестилетнего плейбоя. Особенно Лёня гордился татуировками в интимном месте. Словно звёздочки на фюзеля-же самолёта, эти весёлые картинки свидетельствовали о его асовском донжуановском списке.
Банные барышни оказались большими искусницами по час-ти снятия у попавших к ним в руки мужчин стрессов и телес-ных зажимов. Они ловко управлялись с берёзовым веником, профессионально делали массаж и могли дать фору в искусстве любви древнегреческим гетерам. Как девушки попали на охра-няемую не хуже ракетной базы территорию, осталось для Бори-са загадкой. Но из парной он вышел удовлетворённый, словно султан из гарема, чувствуя, что только что скинул лет двадцать не меньше.
Угадав первый вопрос Нефёдова, фиктивный обкомовский отставник в иносказательной форме объяснил, как он очутился в этой богадельне для отставных хозяев жизни:
- У меня манера такая - «попадать в цвет». Мне даже кажет-ся, что живи я теперь в Америке, где злобные куклуксклановцы линчуют бедных негров, а «чёрные пантеры»* отстреливают бледнолицых потомков плантаторов-рабовладельцев, я бы и там, в виде исключения, стал первым и единственным в своём роде «нейтралом», которого все обитатели нью-йоркских или чикагских каменных джунглей считали бы чужаком и изгоем, и при этом звали бы на свои шабашы.
*Партия чёрных пантер – радикальная организация афроа-мериканцев экстремистского толка, которая в шестидесятые годы помимо легальных методов борьбы с белыми расистами, проводила вооружённые акты возмездия.
Вместе с Лёней хорошо проводил время какой-то кавказец, очень похожий на сталинского министра внешней торговли и председателя Совмина Анастаса Микояна - с такой же чёрточ-кой усиков под крупным орлиным носом, и мягким обманчи-вым взглядом из-под кустистых бровей. Одессит отрекомендо-вал его Борису, как «своего ученика из Батуми». Оказывается, они обмывали здесь только что купленный сыном гор «Мерсе-дес».
- Так пистон захотелось кому-то поставить, а тут такие секс-бомбы сорок мегатонн – интимно признался командиру Лёня и посетовал; - Не удержался… Да и как ту удержишься!
При этом любитель хорошей жизни красивым жестом обвёл заставленный разносолами стол, резвящихся в бассейне обна-жённых русалок и прочее великолепие парной класса люкс. В накинутой на голое тело простыне Лёня сейчас был похож на римского сенатора, расслабляющего в термах собственной вилы в компании наложниц и друзей.
- Да и барышни настаивали. Говорят: «Близость к настоя-щим мужикам освежает». А, каково, командир! Выходит мы с тобой парни в самом соку и рано и пенсии думать.
При этих словах подружки одессита одобрительно захихи-кали из бассейна.
Приятель Красавчика принялся его нахваливать, уверяя, что лишь прежние грузинские князья умели так красиво встретить гостя и отдохнуть вместе с ним.
Видимо в какой-то момент темпераментный южанин пере-гнул палку, ибо Лёня скромно потупил взор и стал уверять командира, что сам он - ни-ни, ибо в основном лечится здесь. А потому честно старается строго соблюдать санаторный режим. А данное торжество бесстыдной плоти, мол, устроено исклю-чительно ради приехавшего издалека «генацвали» и его авто-мобильной радости.
Впрочем, приступ стыдливой скромности продолжался не-долго. Вскоре самоирония взяла верх. Красавчик хитро прищу-рился на командира, и как полагается после парной и пива, когда особенно тянет на философствование, поведал притчу про монаха-отшельника:
Двадцать лет удалившийся от мира ради духовного про-светления юноша, а затем молодой мужчина строго соблюдал данный богу обет не грешить – не пить вина, не есть мяса, не сквернословить и не притрагиваться к женщинам, как к «сосу-дам сатанинского порока». И никак дьяволу, на какие бы ухищ-рения он не шёл, не удавалось сбить этого человека с его пра-ведного пути. И вот однажды Сатана принял облик престарело-го отца монаха, с которым тот не виделся много лет.
- Выпей со мной хотя бы глоток вина, сынок, по обычаю нашего рода, - попросил на прощание лжеотец, - ведь уже не свидимся более с тобой.
Не смог суровый затворник отказать родному человеку в его последней просьбе. За первым глотком последовал второй и третий. А там в дело пошёл прихваченный «родителем» второй кувшин хмельного напитка… В этот же день пьяный монах, убил и съел чужого барана, грязно обругал по дороге встреч-ных путников и изнасиловал оставленную без присмотра дере-венскую козу…
- Так выпьем же, други мои, за то, чтобы не впадать в край-ности, всего позволяя себе вовремя и в меру! - провозгласил тост одессит.
Почувствовав, что представился подходящий момент, Борис перешёл к делу, за которым сюда явился (в этот момент осу-шивший свой «кубок» кавказец удалился в соседнюю комнату). А для начала вежливо поинтересовался:
- Как у тебя сейчас с финансами?
- Ношу новый костюм со старыми дырками, - загадочно прожевал в ответ барон теневого рынка, без отрыва от куриной ножки.
- Понятно. Тогда я лучше в другом месте поищу то, что мне надо.
На это Лёня артистично ответил фразой из анекдота:
- «Да ты с ума сошел - деньги из семьи каким-то дешевым сукам носить!», - сказала мама целке-сыну, раздеваясь.
В чём-в чём, а по части образной доходчивости ничто не могло сравниться с неподражаемым одесским юмором.
- Когда у нас в Одессе, спрашивают: «Скажите, у вас нет рыбы?», мы обично вежливо отвечаем: «У нас нет мяса, а рибы нет чуть дальше, в магазине «Живая риба». Вам конечно нужны доллары, мсье, Нефёдов? Я вас понял. Но сейчас их нет у меня, но для вас нарисуем.
Борис удивленно уставился в грустные тёмные глаза напро-тив, не понимая, каким образом, Лёне стало известно о том, о чём он пока только размышлял, но ещё ни разу не произносил вслух. Лёня лишь усмехнулся и ещё раз веско пообещал:
- Для вас, командир, я расшибусь в лепёшку, но достану что угодно, хоть саму Татьяну Шмыгу уломаю чё-нибудь испол-нить из популярной оперетки у вас на дне рождения. Любая сумма – без проблем и без всякой расписки.
Красавчик горделиво выставил из-под стола искалечённую немецким осколком ступню, на которой не хватало трёх паль-цев.
- Даже если бы буржуйская закваска и взяла в моей душе временно верх, стоит мне взглянуть вот на эту фронтовую «расписочку» и сразу всё по полочкам разложится. Когда дело касается друзей или долго чести, Лёня расстегивается1 без лишних уговоров!
1 Платит (одеск. жаргон)
После этого Красавчик ударил себя кулаком в грудь и зая-вил, что пусть его даже поставят к стенке за валютные опера-ции, как расстреляли несколько лет назад Яна Рокотова, Влади-ка Файбышева и Диму Яковлева, но он достанет для командира эти трижды проклятые доллары.
- Я ведь с «Королём» - Рокотовым и другими крупными купцами общие дела имел и чудом в последний момент соско-чил с летящего под откос паровоза.
Лёня опасливо покосился на дверь, за которой скрылся его кавказский гость.
- Если бы за полгода до их ареста у меня не случился ост-рый приступ почечных колик и врачи не уложили меня в боль-ницу, а потом не отправили восстанавливаться в южный сана-торий, мне бы точно лоб зелёнкой вместе с ними смазали. Как пить дать лишился бы я удовольствия в последний раз послу-шать, как джаз-банд из любимого ресторана по мне жмура залабают Шопена*. Вот уж поистине Бог спас! И всё равно, я имею за счастье снова влезть в это дело ради вас, командир.
*Сыграют на похоронах
Борис вдруг устыдился своей просьбы. Со времён громкого процесса над валютчиками, о котором в своё время писали все газеты, прошло семь лет. Не будучи связанным с миром «чёр-ного рынка», и погружённый в свои проблемы, Нефёдов как-то упустил из виду, что своей глупой просьбой может погубить фронтового товарища. Борис попытался замять вопрос, Но Лёня, как он сам любил выражаться, уже «взял разбег», и слы-шать ничего не хотел:
- Перестаньте сказать, командир, мы не на привозе, чтобы ловить друг друга за язык1. Но я так скажу: мы оба отцы, и ради своих детей должны идти на всё. Поэтому, я сказал, что доста-ну эти доллары и точка на этом! Для Лёни Красавчика это вопрос чести, командир. А дальше делай с ними что хочешь: можешь обклеить ими сортир или швырнуть в морду первому, кто выйдет из Американского посольства под лозунгом «Patria o muerte!» - «Свобода или смерть!» и «Вива Куба!» в знак солидарности с Фиделем* и его бородатыми «барбудос».
* Имеется в виду лидер кубинской революции Фидель Ка-стро.
1 Ловить на слове (одеск. Жаргон)
Глава 3
Путь в охваченную войной африканскую страну под чужой легендой по определению не мог быть прямым. Словно запу-тывая следы, будущий наёмник должен был пересечь всю Европу и дважды перелететь океан в обоих направлениях.
Перед броском в Америку самолёт, на котором Нефёдов вылетел из Москвы, совершил промежуточную посадку в Па-риже. В аэропорту Шарля де Голля Борис в очередной раз убедился, насколько жесток мир большой авиации. Ведь из-за самолётов люди гибнут, получают увечья и страдают не только в воздушных боях и авиакатастрофах…
После недавнего скандала с арестом французской контрраз-ведкой главы парижского офиса компании «Аэрофлот», здесь в каждом прилетающем из-за «Железного занавеса» пассажире видели потенциального шпиона. К советским же гражданам отношение и вовсе было враждебно-подозрительное.
Так что Нефёдову очень повезло, что он прилетел во Фран-цию под легендой западногерманского бизнесмена. К тому же хорошо знающий ситуацию генерал ГРУ Скулов, предусмотри-тельно отправил своего агента не аэрофлотовским бортом, а «Air France». Со своим главным авиаперевозчиком аэропортов-ские служащие предпочитали по мелочам не сориться.
Но это негласное соглашение не распространялось на рус-ских! Группа артистов московского цирка на льду, прилетев-ших в Париж в одно время с Нефёдовым, подверглась формен-ной обструкции со стороны местных властей. Артисты направ-лялись в США и совершили транзитную остановку в аэропорту де Голля. Здесь фигуристы были задержаны, а потом всей командой вместе с реквизитом отправлены восвояси.
То ли местные пограничники придрались к их визам, то ли таможенники нашли в багаже циркачей нечто не указанное в декларации. Но в результате было сорвано шестимесячное турнэ всемирно известной труппы по крупнейшим городам США и Канады. Уже успевших продать большую часть биле-тов на все выступления советского ледового шоу американских импресарио ожидало разорение, ибо подобные риски обычно не вносятся обеспечивающими получение банковских кредитов под организацию дорогостоящих гастролей страховыми компа-ниями в типовые контракты. «Союзгосцирку» предстояло выплачивать многомиллионные штрафы. И всё из-за того, что «лягушатники» решили ещё раз отомстить русским, которые хотели выкрасть секретную информацию о новом англо-французском сверхзвуковом суперлайнере «Конкорд»!
Уж слишком болезненным оказался удар по престижу евро-пейцев. Хотя вначале всё выглядело крупным успехом фран-цузских спецслужб. Кейс арестованного оперативниками в обычном кафе директора французского офиса компании «Аэ-рофлот» оказался буквально набит чертежами «Конкорда». Русский добыл их через подкупленного сотрудника компании «Аэроспасьяль».
Однако, несмотря на очевидные улики и установленный факт, что задержанный советский чиновник ещё к тому же пытался подкупить работника аэропорта «Ле Бурже», где про-водился облёт прототипов «Конкорда», чтобы получить пробы резины шин шасси лайнера, дипломата пришлось освободить. Пресс-секретарь французской контрразведки по этому поводу даже сделал экстравагантное признание на брифинге для жур-налистов, заявив, что русского пришлось отпустить, так как при задержании он успел сжевать и запить кофе микроплёнку с самыми ценными секретами «Конкорда». А делать промывание желудка иностранцу, пользующемуся дипломатическим имму-нитетом, не позволил бы Елисейский дворец.
На это заявление тут же отреагировало сатирическое издание «Ле Канар Аншене» («Le Canard Еncha;n;»), которое уже на следующий после пресс-конференции день разместило на своей первой странице карикатуру арестованного дипломата в поло-жении лёжа со снятыми штанами, которого удерживают двое дюжих жандармов. А человек с лицом шефа национальной контрразведки в образе санитара готовится вставить «пациен-ту» клизму со словами: «Не волнуйтесь товарищ, мы всегда делаем эту процедуру нашим пациентам, съедающим микро-плёнки за обеденным кофе, если главврач не возражает». В образе главврача карикатурист вывел самого Президента рес-публики, который опустив глазки, со смущённым видом стоит в сторонке, явно не зная, какое решение принять…
В публикации к карикатуре журналист«Ле Канар Аншене» задавался вопросом из произведения неизвестного большинст-ва французов русского писателя Горького: «А был ли маль-чик?», то есть, существовала ли вообще злополучная микро-плёнка, или спецслужбы просто её выдумали, чтобы «спасти лицо».
Впрочем, эта история с разоблачением аэрофлотовца была лишь прологом к настоящим неприятностям, которые ожидали французов, вложивших астрономические средства, в том числе бюджетные, в разработку принципиально нового пассажирско-го самолёта. По обоим берегам Ла-Манша надеялись совершить настоящую революцию на рынке гражданских авиаперевозок, поразить мир чудо-лайнером. Уже был запланирован предпро-дажный мировой тур первых предсерийных «Конкордов». И вдруг на крупном международном авиасалоне русские проде-монстрировали свой реактивный пассажирский лайнер Ту-144, который многие на Западе посчитали копией «Конкорда». Пройдёт пять лет, и французы страшно отмстят за почти укра-денный у них триумф.
3 июня 1973 года во время демонстрационного полёта в рамках авиасалона Ле Бурже (то есть там же где начиналась лётная судьба «Конкорда») при невыясненных обстоятельствах разбился Ту-144. После взлёта «тушка» начала набор высоты, затем внезапно перешла в пикирование и при выравнивании разрушилась от огромных перегрузок. К несчастью, в Ле-Бурже пригнали не испытательный прототип, в котором лётчики сидели в катапультных креслах под отстреливаемыми люками, и салон, которого был заполнен тестирующим оборудованием, а второй экземпляр полноценной пассажирской машины. А в пассажирских самолётах для членов экипажа, как известно, не предусматривается специальная возможность аварийного по-кидания терпящего бедствия в небе воздушного судна.
Обломки самолёта упали на жилой район. Погибли экипаж самолёта из четырёх человек и восемь местных жителей. Эта трагедия на авиасалоне нанесла мощнейший удар по престижу советской машины и поставила крест на её экспортной судьбе. Хотя по оценкам экспертов практически по всем параметрам «советский Конкорд» превосходил европейского конкурента. Но самое важное, что несколько дней спустя после гибели русского самолёта появились сведения, что причиной авиаката-строфы Ту-144 стала попытка его экипажа энергичным манё-ром уйти от столкновения с французским истребителем Ми-раж-IIIR. Официальные источники эту информацию не под-твердили, назвав её «газетной уткой».
Однако нашлись свидетели, которые могли бы серьёзными уликами подтвердить опасное сближения «Миража» с русским самолётом. Дело в том, что все права на трансляцию показа-тельной части авиасалона выкупила главная государственная телекомпания Франции TF-1. Только её вертолёту было позво-лено на определённой высоте барражировать непосредственно в зоне демонстрационных полётов. Таким образом, находив-шиеся на его борту «вертушки» телевизионщики могли видеть всё. И самое главное: они должны были снимать ход событий на камеру, за что и заплатили своими жизнями – все, за исклю-чением одного…
Пилот вертолёта разбился на своей винтокрылой машине уже через двое суток после трагедии, разыгравшейся в небе Ле Бурже. В тот день парню жутко не повезло трижды. Сначала его ОН-6 Cayuse из-за какой-то технической неисправности рухнул с восьмисотметровой высоты на лес, потом карета скорой помощи с изувеченным телом в салоне по дороге в госпиталь не смогла разминутся в ильном тумане со встречным грузовиком. И наконец, хирург, делавший едва живому после всех злоключений авиатору сложнейшую полостную операцию, через два месяца после похорон лётчика был обвинён родст-венниками покойного в преднамеренном убийстве. Однако прокурор 16-го округа Парижа отказался выдать ордер на экс-гумацию тела для экспертизы.
Находившуюся в злополучном вертолёте журналистку без объяснений причин уволили с работы через пять дней после рокового для неё редакционного задания. «Они хотят заткнуть мне рот, - пожаловалась одному из коллег молодая женщина, - но у них ничего не получится. Мы живём в свободном мире, где пока ещё есть независимая пресса». Но уже через несколько часов обнажённый мокрый труп несчастной вытащили из ос-тывшей ванной, чтобы упаковать в чёрный мешок и отвезти в морг. По заключению экспертов смерть мадам Петит произош-ла из-за падения включённого фена в заполненную водой ван-ну.
Что же касается оператора, то вскоре он бесследно исчез. В своей публикации на эту тему журналист «Юманите» предпо-ложил, что оператор в обход правил журналисткой этики отдал кассету с отснятой сенсационной плёнкой не своему репортёру, а продал её неким господам, и благодаря этому сохранил свою жизнь и обеспечил себе вольготное существование под новой фамилией на берегу тёплого моря. Вскоре, в одной из газет действительно промелькнула неподтверждённая фактами ин-формация, что вроде бы бывший скромный сотрудник теле-компании с помощью французских спецслужб сменил паспорт-ные данные, купил виллу на Бали и ведёт там образ жизни, доступный лишь миллионерам…
Впрочем, с гибелью в Ле Бурже советского суперлайнера конкурентная борьба двух лучших в мире реактивных пасса-жирских самолётов не была закончена. В СССР было построе-но 18 машин данного типа – почти столько же, сколько и «Кон-кордов». На фоне убогих построек советских провинциальных аэропортов эти белоснежные могучие красавцы со стремитель-ными обводами выглядели кораблями пришельцев, техникой далёкого будущего.
Но по странному стечению обстоятельств совершили они всего 102 коммерческих рейса, успев продемонстрировать уникальные возможности по дальности, уровню эксплуатаци-онной безопасности (обшивка из титана, как у суперсовремен-ных бомбардировщиков), скорости. Так расстояние в 3 260 километров между Москвой и Алма-Атой новая «тушка» преодолевала всего за два часа полётного времени, хотя обыч-ному лайнеру требовалось для этого пять с лишним часов. Повторюсь: по некоторым параметрам Ту-144 намного превос-ходил Конкорд. Тем не менее, после недолгой эксплуатации почти все машины отправили на слом. А те, что уцелели, ржа-вели теперь на вечной стоянке. Почему и кто распорядился «переплавить на иголки» флот лучших в мире лайнеров так и осталось тайной.
Таким образом Конкорд оказался единственным мировым монополистом на рынке элитарных сверхзвуковых коммерче-ских полётов. «Перемахнуть» через океан с головокружитель-ной скоростью в 2,5 МАХА* стоило целое состояние, но для его пассажиров эти расходы были ничто по сравнению с ощу-щением жизни на сверхзвуке. Ты мог утром сделать дела в Париже и поспеть в Нью-Йорк к ланчу или в Кейптаун к ужи-ну. Это был воздушный Роллс-ройс – транспорт для «звёзд» шоу-бизнеса, политиков первого эшелона, воротил бизнеса, - для тех, кто мог себе позволить личный «джет»1, но не хотел обременять себя заботами по его содержанию.
* Число Маха = 1 скорость звука, около 1500 км/час
1 Реактивный самолёт
Правда, не смотря на свою победу, французы надолго забо-лели «синдромом Конкорда». Подобно американцам, многие десятилетия испытывавшим «комплекс спутника» перед рус-скими, которые на голову опережали их в начале космической гонки, многие французы сильно преувеличивали возможности КГБ, будучи уверенными, что вездесущие русские шпионы оплели своими сетями политические институты страны, круп-ные компании и передовые научные лаборатории. Шоу бизнес лишь подпитывал своими творениями эту болезненную подоз-рительность, рассказывая о происках тёмных сил, стремящихся украсть у нации её лучшие достижения. Именно таким был сюжет фильма «Спасите Конкорд!», который имел грандиоз-ный успех в мировом прокате и даже был закуплен «Совэкс-портфильмом». Непонятно какими критериями руководствова-лась советская отборочная комиссия, если и ежу было понятно, что под видом неких конкурентов, старающихся всеми спосо-бами не допустить Конкорд на мировой рынок, авторы картины подразумевали КГБ…
Для Бориса в этой истории с кражей авиационных секретов не было ничего необычного. То, что на Родине не умеют чтить собственных Левшей и Кулибиных, давно стало для многих советских граждан привычным уродством системы. Ведь не замечает же сын бородавки на лице родной матери. Нефёдов и сам фактически занимался чем-то подобным, когда в 1952 году входе корейской войны охотился по заданию Василия Сталина за новейшим на тот момент американским истребителем «Сейбрджет», чтобы добыть для страны все его секреты.
Вообще, технический шпионаж с 1920-х годов являлся ос-новой технического прогресса в СССР. Практически все дово-енные образцы советской боевой техники были либо напрямую скопированы у тех же американцев или немцев, или же в их основе лежали позаимствованные у западных фирм ключевые технические решения.
Даже выпуск новой продукции гражданского назначения, начиная от автомобилей и заканчивая такими бытовыми прибо-рами, как пылесосы и стиральные машины, часто налаживался по чертежам, вывезенным нашими дипломатами или направ-ленными на стажировку к буржуям инженерами в двойном дне своих портфельчиков - под купленными родне импортными шмотками и личным бельишком.
Такая практика долгие годы развращала руководителей раз-ного уровня, которые привыкали к тому, что не надо лелеять собственные кадры, ведь если потребуется создать новейший истребитель или разработать проект целого завода, достаточно дать поручение разведчикам. А уж они найдут способ раздо-быть нужную информацию. Более того, часто заказчики новой машины строго настрого запрещали талантливым производст-венникам изобретать что-то своё, требуя точного копирования иностранного образца. Так в 1940 главный «эксперт» по авто-мобилям (как, впрочем, и по «самолётам», «танкам», а также всему остальному) Иосиф Сталин снял с поста Наркома сред-него машиностроения знаменитого Лихачёва. Вся вина выдаю-щегося организатора советской автопромышленности заключа-лась в том, что он попытался внести улучшающие изменения в новый легковой автомобиль КИМ-10-50, который было прика-зано в точности скопировать с американского «Ford Perfect». Причём в роковом для Лихачёва постановлении так прямо и было сказано: «За самовольное внесение в конструкцию маши-ны ряда изменений…».
«Незаменимых у нас нет!» - этот лозунг сталинской эпохи в полной мере отражал отношение властей любого уровня к талантливым специалистам. Естественно, что такая философия на десятилетия затормозила прогресс в некоторых отраслях отечественной науки и промышленности.
Даже в начале пятидесятых во времена борьбы с космопо-литизмом, не смотря на шумные компании по борьбе с теми, кто «низкопоклонничает» перед Западом, власть предержащие продолжали требовать от производственников слепо копиро-вать чужие достижения. Но диктаторы всегда навязывают собственные вкусы нации. А здесь страна свободной демокра-тии!
Борис возмущало, что просвещённые европейцы отыгры-вались на простых гражданах его страны, не имеющих никако-го отношения к деятельности КГБ. Тем более что у тех же французов у самих было рыльце в пушку.
Бывший подчинённый Нефёдова по корейской войне Алек-сей Сироткин, теперь витал в высоких штабных сферах и имел доступ к секретной аналитической информации по вероятному противнику. Он то и поведал бывшему командиру, о другом недавнем скандале, в котором была замешена крупная фран-цузская авиастроительная компания.
Эта история началась с того, что обыкновенная американ-ская домохозяйка отдала в обычный копировальный центр пачку документов. По стечению обстоятельств сотрудник копировальной фирмы оказался студентом технологического колледжа, способным отличить чертежи вертолёта от схемы газонокосилки, как записала в бланке заказа дама, которая к тому же имела глупость назваться своим подлинным именем.
В довершение всех неприятностей для миссис Аттвуд, у принявшего её заказ юноши отец когда-то служил инженером по электрооборудованию в ВВС Национальной гвардии штата. В общем, парень сообщил о своих подозрениях в ближайший офис ФБР, а там быстро выяснили, что чертежи на ксерокопи-рование сдала супруга ведущего инженера компании «Bell Helicopter». Это сотрудник недавно сильно повздорил с руко-водством из-за своего нового контракта. Посчитав, что работо-датели пытаются надуть его с зарплатой, инженер решил отом-стить, а заодно получить причитающиеся ему по праву деньги от конкурентов. На роль орудия мести подрядилась всё та же французская национальная компания «Аэроспасьяль», которая в это время вела разработку перспективного вертолёта Puma. Конструкторам этой машины как воздух была необходима информация о сверхсекретном кресле, установленном в кабине новейшего американского противотанкового вертолёта «Huey Cobra».
Французам было известно, что благодаря ударопоглашаю-щим креслам американской «Кобры», которые могут выдержи-вать жёсткую аварийную посадку на скорости до 12 метров в секунду, её экипаж выживет даже при обвальном обрушении сбитой машины с высоты четырёхсот метров. Вдобавок в лю-бой момент такого падения, хоть у самой земли, лётчики имели возможность покинуть вертолёт благодаря системе аварийного покидания машины, которая отстреливала дверцы кабины и лопасти.
А главное: катапультное кресло класса «ноль-ноль» позво-ляло сидящему в нём лётчику безопасно катапультироваться, даже когда машина ещё не успела подняться в небо или нахо-дилась в нескольких метрах над землёй.
Это была прорывная технология, которая стоила миллионы. Тем не менее, французы, как недавние союзники США по НАТО, попытались выдать случившиеся за «мягкий шпионаж», то есть представить дело почти внутрисемейной склокой. Но американцы на это не пошли и осудили вовремя пойманного за руку инженера на сто пятьдесят лет тюрьмы! (причём прокурор требовал для него электрического стула), а нерадивых началь-ников неудачливого шпиона, не сумевших наладить должный контроль за секретной документацией, приговорили к денеж-ным штрафам в сотни тысяч долларов.
Таким образом рыночная конкуренция даже респектабель-ных бизнесменов заставляла «красть вилки в ресторане». Хотя жёсткость приговоров поражала. Но за что страдали простые советские артисты, которые не несли ответственность за дея-тельность КГБ и высшего партийного руководства своей стра-ны? Ясно было только одно: кто-то из высокопоставленных чиновников «Пятой республики»* использовал их в своих политических целях.
* Одно из названий современной Франции
Борису было искренне жалко соотечественников, которых даже не выпустили из зоны паспортного контроля. Поэтому они вынуждены были разместиться на полу, как пойманные иммиграционной службой нелегалы из страны «Третьего ми-ра». Никто из сотрудников аэропорта не предложил «завис-нувшим» уже после посадки между небом и землёй пассажирам кофе, бутерброды, одеяла. Борису очень хотелось подойти к землякам, выразить им свою поддержку. Ему то, как «западно-му немцу», без проволочек оформили французскую визу. Ми-лая девушка из представительства «Air France» с лучезарной улыбкой известила «Герра Нойманна», что для него заброниро-ван номер в отеле всего в получасе езды от аэропорта и столик в гостиничном ресторане. Таким образом, через полчаса он будет поглощать изыски местной кухни, а у ребят с Родины от голода желудки прилипают к позвоночнику. Потом он отпра-вится дальше через океан, и как пассажир бизнес-класса будет обслуживаться по сервис-системе Silver Wing («серебряное крыло»), то есть получит превосходный горячий обед и шам-панское. А циркачи ещё двое суток будут ждать, пока чиновни-ки в Москве решат, что с ними делать.
Но подойти к землякам и как-то поддержать их, означало выдать себя. Поблизости вполне мог находиться наблюдатель-ный зоркий человек, который не поленится сообщить о подоз-рительном немце местным контрразведчикам. Поэтому, скрепя сердце, Нефёдов направился на поиски такси.
*
Борис снова оказался в знакомых ему местах. В далёком уже 1938 году молодой лётчик полдня провёл в Париже по дороге на свою первую войну в Испанию. С тех пор прошло тридцать лет. Но архитектурное лицо города почти не измени-лось, а вот люди… Коммунальные службы ещё не успели смыть со стен домов лозунги, оставшиеся после недавних крупных студенческих беспорядков, на месяц превративших Париж в город баррикад и радикальных левацких настроений. Русский «Анархист» не без эстетического удовольствия читал разноцветные граффити, соседствующие с респектабельной буржуазной рекламой:
Soyez r;alistes, demandez l’impossible. (Будьте реалистами, тре-буйте невозможного! (Че Гевара))
L’ennui est contre-r;volutionnaire (Скука контрреволюционна).
Vivre sans temps mort, jouir sans entraves (Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!)
L‘alcool tue. Prenez du L.S.D. (Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД).
SEXE : C‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent. (СЕКС: Это хорошо,— изрек Мао,— но не слишком часто. (Пародия на популярные среди левых Цитаты Мао Цзэдуна))
Из этой пестроты лозунгов невозможно было понять, ради каких идей местная молодёжь затеяла грандиозный фейерверк в центре Европы – марксистко-ленинских, троцкистских, мао-систких или анархистских? Или вся буза была поднята моло-дыми балбесами исключительно за свободу любви, легализа-цию наркотических наркотиков? А может вообще этот бунт против современной западной цивилизации, которая заставляет их подчиняться законам и проводить большую часть молодой жизни не в весёлых кутежах, а в учебных аудиториях и офисах?
Флюиды «Красного мая 1968 года» ещё плавали в париж-ском воздухе. Почти на каждого парня в возрасте от тринадца-ти до тридцати лет почтенные обыватели, а особенно полиция, смотрели, как на опасного смутьяна, недавно забрасывающего «фараонов» булыжниками мостовой и «коктейлями Молотова». Местная мода также поначалу шокировала человека, только что вырвавшегося за периметр «Железного занавеса». Можно было подумать, что парижская продвинутая молодёжь поголовно взяла на вооружение лозунг «Хороший вкус - это смерть. Вуль-гарность — жизнь», совершенно отрицая во внешности эле-гантность и традиции.
Впрочем, читая надписи на майках встречных юношей и де-вушек, Нефёдов к концу своей короткой парижской экскурсии кое в чём разобрался. Похоже, эти бунтари действительно ненавидели сытое, скучное, занудное буржуазное общество, в котором они жили. Они жаждали революции, как радикального обновления во всех сферах общественной жизни. И хотя у многих на майках красовались портреты Ленина, Троцкого, Фиделя Кастро и Че Гевары, судя по подписям к им, хозяева маек вовсе не питали особо тёплых чувств к стране «победив-шего социализма». Желая настоящей свободы и равенства, молодые французские радикалы ненавидели традиционный советский социализм, который считали торжеством «омерзи-тельной бюрократии», такой же омерзительной, как и та, что всем заправляла в их западном мире…
Немного погуляв по городу, Борис зашёл в попавшийся ему на пути банк и обменял взятую с собой пачку советских чер-вонцев на новенькие доллары. Так Нефёдову посоветовал по-ступить его финансовый советник Лёня Красавчик. И хотя Борис в принципе ничего не имел против виденного им сегодня лозунга, призывающего использовать купюры вместо туалет-ной бумаги, чтобы обрести настоящую свободу, лично ему пока деньги ещё были очень даже нужны…
Теперь можно было отправляться дальше - в Нью-Йорк…
Если бы американские пограничные офицеры узнали, кто к ним летит, они бы страшно всполошились. Шесть лет назад отставника неожиданно вызвали в штаб ВВС и огорошили новостью о предстоящей ему далёкой командировке. Нефёдова включили в делегацию советских ВВС, вылетевших на Кубу, куда уже были доставлены из СССР морем два МиГ-17. После победы кубинской революции это была фактически первая пробная поставка оружия дружескому режиму.
К тому времени, когда самолёт с советской делегацией при-землился в аэропорту Гаваны, прибывший из Одессы сухогруз успел разгрузиться. Контейнеры, в которых согласно марки-ровке находились трактора, перевезли на военный аэродром. А там прибывшая на корабле команда техников собрала разо-бранные истребители. Два прибывших в составе делегации лётчика-полковника из элитного столичного авиаполка устрои-ли для Фиделя Кастро, Че Гевары и других революционных вождей впечатляющий демонстрационный пилотаж. А на сле-дующий день, когда прибывшая из Москвы делегация обсуж-дала с кубинскими лидерами перспективы дальнейшего воен-но-технического обслуживания, место в кабине МиГа занял скромный военный пенсионер. Миссия Нефёдова заключалась в том, чтобы, используя новый, чрезвычайно стратегически выгодный плацдарм в регионе Карибского моря, «прощупать» противовоздушную оборону американцев.
Так как МиГ-17 являлся продолжением хорошо знакомого Борису МиГ-15, он довольно быстро освоился в его кабине. Перед убытием в командировку Нефёдов успел выполнить несколько полётов на двухместной учебно-тренировочной спарке с инструктором, чтобы восстановить навыки управления реактивным истребителем.
Когда Борис приехал на аэродром он увидел, что на борту только что поступившего из СССР новенького МиГа чья-то рука уже вывела какой-то революционный лозунг. Здоровен-ный негр-механик с гордостью перевёл русскому лётчику «На-ше будущее революция».
Взлетев с авиабазы Плайя Баракоа, разведчик уже через не-сколько минут был над Флоридским проливом. Четверть часа МиГ на предельно малой высоте и максимальной скорости беспрепятственно мчался вглубь США… Американцы среаги-ровали на появление русского боевого самолёта в их воздуш-ном пространстве с большим опозданием (можно было себе представить, какой шок испытали их военные и политики от такого сообщения). Только на обратном пути над Ки-Уэстом Нефёдова попытались перехватить два F-106. О том, какой грандиозный шухер Борис произвёл своим вояжем, можно было судить по тому факту, что на его перехват были брошены на зебры из эскадрильи первой линии, а резервисты из авиации Национальной гвардии. Видимо, истребители ВВС-ПВО просто не успевали дотянуться до быстро уходящего в сторону мятеж-ной Кубы нарушителя.
Впрочем, хотя пилоты настигающих МиГ «Фантомов» и не являлись профессиональными воздушными бойцами, они сразу повели себя достаточно агрессивно. Борису пришлось давать бой. Противники обменялись ракетными ударами на дистанци-ях схождения от пяти до полутора километров. Однако в даль-ней перестрелке ни одной из противоборствующих сторон не удалось добиться успеха. Дело дошло до пушек. Но в ближнем манёвренном бою совмещающие военную службу с юридиче-ской практикой и банковской карьерой любители вчистую проиграли матёрому русскому профи. Сидящие в «Фантомах» резервисты выполняли фигуры высшего пилотажа со школь-ной старательностью, стараясь занять оптимальную позицию для стрельбы, согласно рекомендациям из учебников и пособий по технической эксплуатации. Американцы словно «чертили» очередной «вариант» в тренировочной зоне. Тогда, как пилот МиГа постоянно смело и раскованно импровизировал, наслаж-даясь своим полным превосходством над противником. Он излучал ауру победителя. Русский ас мог прервать манёвр «на полуслове», если он переставал быть ему выгодным или выки-нуть невероятный фортель «вопреки всем законам физики», точно выстрелить буквально стоя на голове. По ходу этого боя «Анархист» всё больше чувствовал себя волком, на которого напали две свихнувшиеся овцы.
Да-а, он хорошо тогда потрепал своих оппонентов, но всё же позволил им уйти. Ещё в Москве Нефёдова попросили по возможности не сбивать американцев, чтобы не давать им формального повода для вторжения на Кубу. В награду за этот полёт Борис получил от кубинцев в награду бутылку рома «Бакарди» 15 летней выдержки и в Москве ему выписали не-большую денежную премию.
Об этой истории знал очень узкий круг людей. Даже своему сыну Борис о ней не рассказывал.
Глава 4
На стоянке аэропорта Борис сел в жёлтый Checkit Cab и ве-лел таксисту ехать в центр. Взглянув на карточку с фотографи-ей и именем водителя, закреплённую на видном месте, Борис понял, что судьба временно свела его под одной крышей с недавним идеологическим противником. Правда, испортив-шиеся при Сталине, при Хрущёве советско-югославские отно-шения вновь стали почти родственными.
По одному ему известным приметам таксист мгновенно распознал в мнимом немце, который скоро должен был плавно превратиться в голландца, природного русака. Таким образом простой югославский эмигрант сходу проделал то, что оказа-лось не по зубам натасканным на поиск нелегалов въедливым сотрудникам американской эмиграционной службы. У них то Нефёдов со своими липовыми документами не вызвал ни ма-лейшего подозрения.
Скользнув усталым взглядом по заполненному бланку и раскрытому паспорту, наверное, тысячного за этот день пасса-жира из Европы, женщина в форменной синей рубашке осве-домилась о цели его приезда. Услышав ответ, она удовлетво-рённо чуть кивнула головой, проштамповала его паспорт обыч-ной трёхмесячной визой и приветливо взглянула на Нефёдова:
- Добро пожаловать в Соединённые штаты. Удачи вам!
И всё! «Шлагбаум поднялся».
«Хорошо, что не на этого «человека-ренгена» я нарвался полчаса назад, а то сидел бы сейчас в каталажке в ожидании суда, как советский шпион», - со смешанным чувством досады на себя и облегчения размышлял Нефёдов, не понимая, как всё-таки таксист его «разоблачил». По легенде Борис прибыл в США, как немецкий бизнесмен - на деловой семинар. В вербо-вочную же контору он собирался заявиться под видом отстав-ного голландского военного лётчика.
Однако если первый же таксист без труда разглядел под твоим заграничным костюмчиком родную славянскую душу, то где гарантия, что этого не смогут сделать искушённые в таких делах вербовщики. Конечно, наёмникам не принято задавать лишних вопросов. Но коль у тебя на лбу написано, что ты русский, хотя и именуешься Ван дер Хорстом, то готовься к неприятностям.
За свою полную рискованных приключений жизнь Нефёдов научился отличать обычный нормальный страх от голоса соб-ственной интуиции. Каждый профессиональный солдат с года-ми наращивает шкуру толщиной сантиметров пятнадцать, переставая так же остро реагировать на опасность, как штат-ские люди. Но горе тебе, если сквозь корку самоуверенности ты перестал слышать сигналы опасности и замечать предупреж-дающие знаки заботливых ангелов-хранителей!
Всю дорогу смуглый мужчина за рулём болтал почти без умолку. Видимо, нечасто здесь в Нью-Йорке недавнему эмиг-ранту предоставлялась возможность вот так излить кому-то душу. Оказалось, что у таксиста жена из молдавских Дубоссар. Поэтому он так хорошо знал русский язык. Принадлежность собеседника к славянскому миру вызывала в нём такой прилив симпатии к собеседнику, как будто выяснилось, что у них имеются общие родственники:
- Нет, дома всё-таки жилось лучше! - жаловался таксист почти что «земляку». - Америка только со стороны рай, а на самом деле настоящая адова коптильня для грешных душ и дураков вроде меня.
Югослав с ностальгией вспоминал, что у себя на родине он имел обязательные два выходных в неделю, нормальный от-пуск, работал особо не напрягаясь и жил вполне хорошо. А тут приходится работать, как негр на плантации от зари до глубо-кой ночи, без выходных, чтобы иметь нормальное человеческое жильё и содержать семью. Стоит же на неделю куда-нибудь уехать, и по возвращении твой почтовый ящик будет забит всякими счетами, банковскими уведомлениями, требованиями срочно погасить очередную часть взятого кредита. А таких кредитов на нём висит целое ожерелье! Так что до конца жизни он обречён без роздыху ворочать тяжёлое весло, как бедняга, которого до конца его дней приковали тяжёлой цепью к скамье каторжной галеры.
- И всё здесь так существуют в вечном страхе потерять ра-боту и мгновенно переехать из нормальной квартиры вон к тем бродягам, которые, скрючившись от холода, спят под своими грязными одеялами на вентиляционных решётках метро. Во всяком случае те, кого я знаю, живут именно так. Не случайно американцы являются мировыми рекордсменами по употребле-нию снотворных и антидеприсантов на душу населения.
Таксистское ремесло, особенно если ты не настолько владе-ешь английским языком, чтобы поболтать с пассажиром на свободную тему, видимо, располагало к философствованию наедине с самим собой. И когда представилась возможность с кем-то поделиться накопленными соображениями современный Диоген, сменивший бочку на подержанную «тачку», спешил высказаться:
- А ещё янки - настоящие дьяволы по части рекламы и за-пудривания мозгов. Самая занюханная шарашка вроде моей таксомоторной компании первым делом обзаводится паблик рилейшнз*, чтобы создать себе нужный имидж. Здесь любую дрянь тебе сумеют впарить, предварительно завернув её в красивую упаковку и правильно разрекламировав. С помощью своего Голливуда, фильмы которого непременно заканчивают-ся хеппи-эндом, они на весь мир раздули миф о себе, как о стране невероятных возможностей, где любой бродяга вроде меня может стать миллионером. Но всё это брехня, как и их ненастоящие пластиковые улыбки! Уж поверьте моему опыту. Здесь всё давно поделено между своими. Настоящие возможно-сти мы имели там – у себя дома.
Таксист тут же привёл пример: у его жены в молдавских Дубоссарах была подруга - заведующая мебельным магазином. Так жена доставала через эту свою знакомую модную стенку его родного югославского производства и продавала её с на-круткой, получая сразу навар размером в три своих учитель-ских зарплаты.
- Здешние бизнесмены мечтают о десяти-пятнадцати про-центах прибыли. А у вас в Союзе деловые люди на дефиците легко делают сто и даже триста процентов. И при этом не пла-тят никаких налогов! Вот это я понимаю бизнес!
*Служба по связям с общественностью.
Слушая откровения водилы, пассажир такси жадно глазел по сторонам. Борис впервые оказался в Нью-Йорке. Город небоскрёбов потряс его чудовищным скопления спешащих куда-то людей, пульсирующей деловой жизнью. Выдуманная каким-то писателем метафора про каменные джунгли здесь - в тесном клокочущем пространстве между Ист-Ривер и Гудзо-ном переставала быть отвлечённым литературным символом. Борис действительно попал в настоящие рукотворные камен-ные джунгли с уходящими отвесно вверх - под самые облака зеркальными стенами, в непроницаемых стёклах которых от-ражались разноцветные потоки бегущих внизу автомобилей, снующие в вечном броуновском движении люди. Из таинст-венных дыр в асфальте поднимались столбы пара, словно ды-хание живущего под землей огромного дракона.
Здесь всё выглядело необычно для впервые попавшего сюда странника из соцлагеря: проезжающие мимо длинные лимузи-ны, неестественно огромных размеров толстяки, напоминаю-щие раздутые мясные пузыри, дающие представления на тро-туаре уличные музыканты и жонглёры, уже упомянутые такси-стом бездомные, завтракающие объедками на своих постелях из картонных коробок.
А ещё, оказавшись в мировой финансовой столице, ты очень быстро начинал понимать, что вступил во владения бога, которому в этом городе поклонялся каждый. Частички этого божества в виде стопки зелёных купюр лежали у Бориса в бумажнике.
- Мы приехали, товарищ - ностальгирующий югослав с удо-вольствием сделал ударение на последнем слове, и спросил, с симпатией взглянув в салонное зеркальце, - вас подождать?
Борис молчал, обдумывая ответ. Мимо стоящей у тротуара машины деловито процокала каблучками затянутая в чёрный деловой костюм, словно в униформу, поджарая спортивного вида девушка. С объёмистой сумкой на плече и бумажным пакетом в руках, в котором наверняка находился её завтрак из магазина здорового питания, она выглядела как-то очень воин-ственно - напоминала солдата, спешащего на позицию. Борис с интересом рассматривал представительницу малознакомой ему цивилизации: волосы её, ещё влажными после душа - собраны в пучок; крепкая, уверенная в себе, излучающая высокомерие и презрение к окружающим – настоящая амазонка XX века!
Философ-таксист перехватил его взгляд и с ходу выложил всю подноготную незнакомки. Югослав уверенно заявил, что каждое утро девчонка непременно начинает с пробежки в Центральном парке, чтобы поддерживать форму. Раза два в неделю посещает фитнес-клуб или занятия по кундалини-йоге с целью пробудить собственную сексуальную энергию, как это посоветовал ей сделать её личный психоаналитик. Но на самом деле приехавшая, как он, когда-то покорять Нью-Йорк провин-циалка страшно одинока в так и оставшемся чужим для неё большом городе. Скорей всего ни один мужчина из тех, что её окружают, не соответствует жёстким критериям заносчивой леди, а секс давно превратился для неё в разновидность спорта. Полезно для здоровья и хорошо сжигает калории.
- Послушайтесь моего совета: бегите из этого проклятого города, товарищ! Пока он не опутал вас своими щупальцами и не начал сосать из вас жизненные соки. Таким как я и эта при-летевшая на яркие огни глупая бабочка уже не вырваться! По мне так лучше жить в ледяной пещере, затерянной в Гималаях и питаться божественной праной, чем набивать брюхо фаст-фудом и чувствовать себя автоматом, из которого давно за ненадобностью вынули душу.
Этому парню определённо стоило переквалифицироваться из таксистов. Обладая таким даром понимать людей, он мог иметь миллионы, живя среди помешанных на психоанализе американцев.
Перехватив заинтересованный взгляд незнакомых мужчин, девушка с чёткостью автомата широко улыбнулась почему-то именно Нефёдову, с гордостью продемонстрировав свои креп-кие белоснежные зубы. При этом глаза её остались ледяными, а улыбка получилась какой-то хищной, похожей на оскал ата-кующего хищника. По словам таксиста, такие улыбки называ-ют здесь пластиковыми. Они могут выражать строго дозиро-ванную гамму чувств в зависимости от ситуации – от искренне-го расположения, до глубочайшего счастья со слезами на голу-бых линзах и фальшивых ресницах.
Оставив после себя шлейф резких духов девушка, нырнула в один из небоскрёбов. Сюда же постоянно входили и выходи-ли такие же поджарые, деловитые мужчины и женщины - эле-гантные, но при этом словно собранные на одном конвейере. Все они как-будто являлись серийными моделями - и бизнес-вумен, почти неотличимые друг от дружки благодаря стандарт-ной офисной униформе, и респектабельные седовласые господа средних лет, и молодые крепкие молодцы с маленькими чемо-данчиками «атташе» дорогой кожи в руках.
Наверняка в таком же «дипломате» недавно один бизнесмен из уважаемой химической компании принёс американским военным контракт на поставку специальных гербицидов, на-званных впоследствии «оранж». Химические вещества предна-значались для того, чтобы распыляя их над вьетнамскими джунглями, выкуривать оттуда партизан. А то, что в ходе раз-вязанной химической войны сперва вымрет домашний скот местных крестьян, а затем и сами мирные жители опыляемых с воздуха районов начнут тысячами погибать от ядовитых соеди-нений, входящих в состав «оранжа», так это в бизнес-плане вряд ли обговаривалось.
Не исключено, что именно в этом небоскрёбе, или в почти таком же «билдинге», только на соседней авеню, располагался офис нью-йоркского отделения другой уважаемой химической компании, чьи продающиеся на Нью-йоркской фондовой бирже акции многие рядовые американцы с удовольствием покупали через своих брокеров, чтобы иметь солидную надбавку к ос-новной зарплате или к пенсии. Эта компания производила большую номенклатуру средств бытовой химии, предназначен-ных для того, чтобы облегчить труд домохозяек, помочь им сделать своё жильё чистым, красивым, вкусно пахнущим. Её знали и как одного из спонсоров общенационального конкурса красоты.
Но эта же самая компания поставляла для воюющих во Вьетнаме специальных авиаэскадрилий бомбардировщиков В-52 смесь, о которой отдел по общественным связям компании (уже упомянутый таксистом паблик рилэйшнз) с гордостью сообщал в своих прекрасно иллюстрированных рекламных проспектах, как о продукции, создаваемой в интересах нацио-нальной безопасности и борьбы с мировой тоталитарной угро-зой. Хотя, конечно, разноцветная рекламная брошюра умалчи-вала о том, что для того, чтобы превратить живого человека в покрытого чёрной коростой и незаживающими язвами обуг-ленного полумертвеца - без глаз и с оплавленным ртом, либо вообще в горсть золы, достаточно смешать одну часть кероси-на, одну часть бензина, две части полистерина (впрочем, свои главные фирменные добавки компания держала в секрете, как ценное ноу-хау)…
В результаты смешения означенных ингредиентов получа-ется густое клейкое вещество, похоже на желе. Оно горело с невероятной теплоотдачей при температуре более тысячи гра-дусов Цельсия! Скинуть его с одежды или с кожи было невоз-можно. Поражающая эффективность состава намного превы-шала убойную мощь обычных бомб, ибо даже, люди, которые не сгорали заживо в адском пламени, всё равно погибали от удушения, ибо дьвольская смесь сжигает весь кислород в ра-диусе сотен метров. Имя этому веществу – напалм. Торгующие напалмом и «оранжем» дельцы наверняка имели свои триста процентов прибыли и даже более с каждой сделки с Пентаго-ном, и потому были готовы постоянно совершенствовать свою продукцию, чтобы получать новые заказы не неё. Как говорил, Карл Маркс, ради трёхсотпроцентной пробыли капиталист пойдёт на любое преступление. Так что не прав был таксист, утверждающий, что в наше время только мелким советским спекулянтом дано получать сверхприбыли.
Мир большой авиации порой порождает чудовищ! Недавно знаменитая химическая компания выпустила на рынок принци-пиально новую гамму бытовых дезодорантов с ароматами тропических цветов и фруктов, а параллельно предложила Пентагону улучшенную версию своего напалма. Контракт на его поставку какой-нибудь обитающий в этом здании респекта-бельный господин, на рабочем столе которого, наверняка, имелась трогательная фотография его большой семьи в краси-вой рамке, утром положил в свой чемоданчик, чтобы после ланча отнести в штаб ВВС.
Рецепты этих видов оружия вернули человечество в людо-едские времена, когда заключённых концлагерей сжигали в печах крематориев, а рыскающие по партизанским районам зондеркоманды гитлеровских карателей сжигали целые дерев-ни вместе с их населением.
Инстинктивно Борис ощутил опасность этого места. И хотя перед входом в здание не висел плакат с изображением горбо-носого дядюшки Сэма, тыкающего в тебя пальцем с лаконич-ным требованием: «I WONT YOU!», именно здесь располагался офис фирмы, вербующей наёмников для президента Моргана Арройи. А рядом через дорогу находился знаменитый отель «Вальдорф Астория», где, по словам таксиста, любят останав-ливаться диктаторы, крупные мафиози, респектабельные убий-цы со всего света. Наверняка решения, принятые в его апарта-ментах, стоили жизни сотням тысяч, если не миллионам людей по всему свету. Здесь плелись заговоры, меняющие картину мира. За зашторенными окнами отеля планировались многие военные перевороты и убийства независимых политиков, по-хищение инакомыслящих, раскрутка пропагандистских компа-ний, в ходе которых к власти приходили респектабельные негодяи, а честные бессеребренники мастерски смешивались с грязью специально нанятым информационным киллерам чёр-ного пиара.
Неожиданно на огромном цветном табло через дорогу поя-вилась реклама нового мюзикла со зловещим в данных обстоя-тельствах названием «Шоссе в никуда». Нет, это место не сулило Борису ничего хорошего. К тому же сюда его направил генерал Скулов, а доверять гэрэушнику было опасно.
Борис обдумывал своё решение минуты полторы не больше.
- Отвезите меня в аэропорт, - попросил Борис югослава.
Глава 5
Из Нью-Йорка Нефёдов вылетел в Каир. Дело в том, что, не слишком доверяя генералу Скулову, Борис одновременно обратился за помощью к своему бывшему подчинённому по войне в Корее – Алексею Сироткину. Прежний юный лейте-нантик, которого заматеревшие на фронтах Великой Отечест-венной войны сослуживцы-ветераны когда-то по-отечески звали «сынком» с тех пор сделал отличную карьеру: недавно получил звание подполковника и витал теперь в высоких штаб-ных сферах.
Сироткин пообещал Бате (не смотря на своё нынешнее вы-сокое звание и служебное положение, Сироткин по-прежнему обращался к Нефёдову, как к своему командиру и приёмному отцу), что свяжется с одним своим знакомым, который служит Военно-воздушным аташше СССР в Египте.
Дипломат встретил Нефёдова в аэропорту, усадил в свою огромную машину американского производства и повёз на посольскую виллу, расположенную на берегу моря.
- Грузовой самолёт, на который я вас устроил, вылетает только завтра, - сообщил полковник Нефёдову низким кинема-тографическим голосом. Выглядел он настоящим плейбоем: молодцеватый, загорелый, в шикарной белоснежной парадной форме ВВС для тропиков. Атташе приехал за Борисом прямо с какого-то дипломатического приёма, где, судя по запаху, успел хорошо выпить. Но встречающиеся им на перекрёстках мест-ные полицейские провожали равнодушными взглядами «Шев-роле» с дипломатическими номерами.
По дороге бонвиван в синих авиационных петлицах рас-спрашивал гостя о последних московских новостях. В свою очередь он тоже охотно рассказывал о своей жизни здесь: об интересных местных обычаях, удивительном гостеприимстве простых людей, истории страны. От него Нефёдов услышал подробности произошедшей в прошлом году шестидневной арабо-израильской войны:
- Евреи устроили нашим местным подопечным форменный блицкриг*, как нам Люфтваффе 22 июня 1941 года.
Полковник азартно рассказывал, как было дело с обилием интересных деталей. В какой-то момент он даже оторвал пра-вую руку от руля, чтобы изобразить, как именно израильские «Миражи» и «Фантомы» выполняли виражи на малой высоте, разворачиваясь для повторных атак египетских аэродромов.
- После такого «погрома наоборот» местные египетские яс-требы, видимо, надолго утратили былое влияние на президента Насера. Зато слышнее стали голоса тех политиков, что призы-вают к заключению мира с Израилем. Я видел в итальянской газете распечатку аэрофотоснимка, сделанного с израильского самолёта-разведчика. Без ужаса глядеть невозможно! Несколь-ко десятков размазанных по бетону Миг-21 – вот и всё, что осталось от 45-й эскадрильи, расположенной на авиабазе Абу Суэр. А ведь всего за полгода до этого я участвовал в торжест-вах по случаю достижения этой эскадрильей состояния полной боеготовности. Сколько тогда было произнесено грозных речей в адрес проклятых сионистов …
*Молниеносная война
Операция Израильских ВВС, о которой рассказывал Нефё-дову непосредственный очевидец событий, развивалась сле-дующим образом. В мае 1967 года Президент Египта полков-ник Гамаль Абдель Насер при поддержке своих сирийских, иорданских, ливанских и иракских союзников начал перебра-сывать войска на Синайский полуостров, то есть непосредст-венно к границам Израиля. Окружённое со всех сторон много-миллионным арабским миром крошечное еврейское государст-во было практически обречено. Командиры и солдаты осна-щённых самым современным советским оружием, многократно численно превосходящих противника египетских частей, с нетерпением ожидали приказа к началу короткого победонос-ного похода на Иерусалим. Арабы были уверены, что сбросят израильтян в море. Они никак не ожидали молниеносного превентивного удара.
И вот на рассвете 5 июня 1967 года над Средиземным мо-рем появились несколько десятков израильских самолётов. Египетские прибрежные радиолокационные станции вовремя их заметили. Но израильские лётчики вели себя так, будто совершают обычный учебно-тренировочный полёт. Поэтому оперативно подготовившимся к вылету экипажам египетских перехватчиков был дан отбой. А менее чем через 15 минут десять ударных групп израильских «Миражей», «Фантомов» и «Super Mystere» нанесли штурмовые удары по египетским военным аэродромам, разбомбив их взлётно-посадочные поло-сы и уничтожив на земле более 300-х самолётов Миг-17, Миг-19, Миг-21, Су-7, Ту-16, Ил-28. Треть арабских лётчиков по-гибла, настигнутая очередями с воздуха и осколками взрываю-щихся авиабомб.
Того, кого не удалось уничтожить возле стоянок самолётов, израильтяне достали дома. Накануне операции израильская разведка «Массад» собрала подробную информацию о лётчи-ках и командирах вражеских ВВС. Были составлены списки адресов. Практически одновременно с воздушной атакой груп-пы наёмных киллеров в два-три человека начали врываться в квартиры и дома, где жили египетские лётчики и прямо в по-стелях расстреливать их хозяев.
А воздушное избиение продолжалось. Возвращающиеся на свои базы израильские самолёты уже через семь минут вновь уходили на боевые задания (у египтян даже в мирное время на эту процедуру уходило несколько часов). Новые группы штур-мовиков со звёздами Давида на фюзеляжах волнами накатыва-ли одна за другой на египетские аэродромы, продолжая, по меткому выражению одного американского генерала, успешно «охотится на индюшек». К полудню всё было кончено. Факти-чески египетские ВВС перестали существовать и уже не могли оказывать воздушную поддержку своим сухопутным войскам, которым только предстояло почувствовать на себе сокруши-тельную силу бронированных кулаков ЦАХАЛ1, которые дей-ствовали в лучших традициях знаменитого танкового гения Гитлера Хайнца Гудериана по прозвищу «быстрый Хайнц».
1 Армия обороны Израиля
Последние уцелевшие Миг-21 были подняты в воздух еги-петским командованием при попытке сдержать прорыв изра-ильских танков на Синайском полуострове. Самолёты ушли на задание и не вернулись.
Всё произошло настолько стремительно, что в Египте дале-ко не сразу осознании масштабы катастрофы. Каирское радио всё ещё передавало бравурные марши и липовые победные сводки с фронта о рвущихся к Тель-Авиву танковых колоннах и успешных бомбардировках израильских городов, люди це-лыми кварталами выходили на улицу, празднуя победу. А в это время на египетских аэродромах догорали сотни новых гроз-ных «Мигов» и «Илов».
Но хуже того, что в критической ситуации многие высшие офицеры египетской армии продолжали проявлять просто-таки чудеса некомпетентности. Так приказ рассредоточить уцелев-шие самолёты с подвергнутых авиаударам аэродромов по за-пасным базам поступил слишком поздно, когда спасать уже практически было нечего. Многие генералы впали в панику. Министр обороны Египта Бадран самоустранился от командо-вания вооружёнными силами. Запершись в своём кабинете, он не отвечал на звонки с фронта и из президентского дворца. Чем военный министр занимался в то время, когда египетская армия терпела самое сокрушительное поражение в своей истории, так и осталось для всех загадкой.
Начальник штаба Фаузи лихорадочно отдавал приказы не-существующим эскадрильям. Командующий египетскими ВВС Цадки Мухаммед делал на публике театральные попытки за-стрелиться. Некоторых высших армейских чинов в этот день видели пьяными и в наркотическом угаре.
В конце концов, советским инструкторам пришлось самим вместо своих курсантов садится в кабины нескольких чудом уцелевших на авиабазах Алмаза, Кафл Дабд и в международ-ном аэропорте Каира истребителей и как-то взлетать с раз-бомбленных взлётно-посадочных полос. Только благодаря тому, что в бой вступили русские, удалось отстоять многие важные объекты в столице Египта, включая президентский дворец. Израильские лётчики надолго запомнили, как пара МиГов, пилоты которых заполнили радиоэфир русским матом, около получаса «мотала» в манёвренном воздушном бою це-лую эскадрилью «Миражей», и в конечном итоге заставила их отказаться от намерения разбомбить недавно построенную с помощью СССР Асуанскую плотину на Ниле.
В последующие часы и дни израильские асы последова-тельно разгромили ВВС Иорданского короля Хусейна, который лишившись костяка своей боевой авиации, передал оставшиеся самолёты и уцелевших лётчиков Ираку. Но и Ирак не избежал воздушного нокаута. К концу дня на счету израильтян числи-лось 446 уничтоженных вражеских самолётов против 26 поте-рянных своих.
Явно, будучи не слишком высокого мнения об арабских союзниках, подвыпивший лётчик-дипломат откровенно при-знался гостю с Родины:
- Этим бедуинам только верблюдами управлять, а не совре-менными реактивными самолётами. Торговля, разбой – вот их призвание… Я с большим уважением отношусь к Исламу. Коран, на мой взгляд, великая книга. Но иногда чрезмерный религиозный фанатизм бывает несовместим с военной служ-бой. Наши инструктора, работающие здесь, рассказывают мне о своих курсантах, которые отказывались бежать к самолёту по боевой тревоге, объясняя это тем, что наступило время намаза. Были даже случаи, когда пилоты бросали в воздухе штурвал и обращаются всеми своими помыслами в сторону Мекки. А ведь примерный мусульманин обязан молиться пять раз в день! При этом некоторым местным техникам и пилотам их Аллах вроде как не запрещает с большим удовольствием употреблять «Мас-сандру», которую наши инженера гонят из авиационного спир-та… А вообще, за державу обидно! Сколько народных денег мы в эти пески просто так закопали, а сколько ещё закопаем! И самое интересное, что потеряв исключительно из-за собствен-ной глупости большую часть своих самолётов на земле, эти говнюки теперь нас во всём упрекают. Оказывается, это мы поставили им некачественную технику и плохо готовили их зенитчиков и пилотов. Вот увидите, пройдёт несколько лет, и коварные сыны Востока выпрут нас отсюда. А взамен пригла-сят американцев…
Борис знал, что многих в СССР, особенно ветеранов-фронтовиков покоробило присвоение президенту Египта Насе-ру звания Героя Советского Союза. Общее настроение выразил в нескольких стихах очередной своей песни Владимир Высоц-кий, делая характерное ударение на фамилии египетского лидера: «Отберите орден у Насе'ра, не подходит к ордену На-се'р». А ещё некий дальновидный острослов дал ближнево-сточному приятелю Никиты Хрущёва прозвище «Абдель на всех Насер». Президент Египта и вправду всего через два года начнёт сворачивать отношения с СССР, одновременно сближа-ясь с американцами. А в 1979 году Египет подпишет мирное соглашение с Израилем.
Во время обеда, провозглашая тосты за гостя, полковник вначале брал рюмку с водкой только лишь для того, чтобы слегка пригубить из неё. По словам посольского чиновника, у него ещё остались кое-какие дела, которые надо завершить до конца дня.
Разговаривая с гостем, атташе временами как-то особо вни-мательно вглядывался в его лицо, морщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. И вдруг хлопнул себя по лбу с возгласом:
- Ну, конечно же! А то чувствую, лицо ваше мне знакомо. Где-то видел, а когда и где, вспомнить не могу. Ну, Лёха, ну «сирота казанская» - конспиратор хренов! То же мне друг называется! Я этому Сироткину его подлянки никогда не про-щу. Не мог предупредить, что самого «Анархиста» ко мне посылает. Эх, Борис Николаевич!
Глаза полковника цвета его голубых авиационных петлиц подёрнулись задушевной поволокой.
- Да разве ж так я вас встретил, если б только знал! Здесь на Востоке так только шейхов встречают, какой бы я вам приём организовал.
Оказывается в начале пятидесятых годов, когда нынешний солидный дипломат только начинал офицерскую карьеру мо-лодым лётчиком, он несколько раз видел Нефёдова в Москве. Тот приезжал в их часть в качестве инспектора округа по лёт-ной работе и стрельбе.
Как только выяснилось, с каким уважаемым человеком ему выпала честь сидеть за одним столом, полковник сразу забыл обо всех своих делах. Не выпить с самим «Анархистом» было нельзя! С разрешения гостя дипломат обзвонил некоторых своих здешних сослуживцев, быстренька собирая по такому случаю солидную компанию. А пока сослуживцы с жёнами ещё не приехали, полковник захотел разрешить одно своё сомнение:
- У меня здесь не так давно парень один пролётом гостил. Тоже Нефёдов. Уж не родня ли он вам?
Получив утвердительный ответ, атташе поведал Борису, (умалчивая о фактах), составляющих военную тайну, о своей встрече с его сыном. После этого разговора у Бориса появилось такое чувство, словно он идёт по следам своего пропавшего сына и даже неожиданно получил весточку от него.
На следующий день атташе отвёз транзитника на неболь-шой военный аэродром Египетских ВВС. Перед тем, как поса-дил Нефёдова в военно-транспортный АН-12, вылетающий в соседний Судан, дипломат ещё раз посоветовал Борису отка-заться от безумного намерения пробираться во владения Мор-гана Арроий. В глазах этого уверенного вальяжного человека снова промелькнула тревога, будто ему самому приказали отправиться с каким-то поручением в страну, о которой шла речь. Этот разговор полковник начал ещё вчера вечером, и, не смотря на непреклонную решимость нового друга, снова вер-нулся к нему теперь:
- Борис Николаевич, я конечно не вправе давать вам в таком деле советы, но поверьте моему опыту, ведь я неплохо знаю Африку. Вы летите в гиблое проклятое место. Там человече-ская жизнь, причём не важно: идёт ли речь о местном туземце или белом европейце - и гроша ломанного не стоит. У тамош-них племён до сих пор самым лакомым блюдом считается человечинка.
Выложив всё, о чём не договорил вчера, полковник замол-чал, ожидая, что естественной реакцией нормального человека на его слова должна стать просьба помочь достать обратный билет в Москву.
- Конечно, - кивнул Борис. – Вы правы. Я постараюсь со-блюдать технику безопасности.
Нефёдову самому стало неловко от своего нелепого ответа. Желая поскорее завершить никчёмный разговор, он протянул провожающему руку.
- Спасибо вам за радушный приём и ценные рекомендации.
Обменявшись с дипломатом прощальным рукопожатием, Нефёдов вскинул сумку на плечо и зашагал по опущенной рампе заднего люка в грузовую кабину «Аннушки». Спиною он чувствовал недоумённый взгляд дипломата.
В ближайшие день-два Нефёдову предстояло совершить, ещё как минимум три, похожих на лягушачьи прыжки перелё-та. Начинались территория нестабильности, над которой не летали дальнемагистральные пассажирские лайнеры. Да и вообще, любое путешествие здесь – по воздуху, суше или воде грозило путнику многими опасностями.
Вскоре отставной лётчик из России сделал крайне неприят-ное открытие, обнаружив, что каждый последующий самолёт, на который ему приходится садится, выглядит всё большей развалюхой. Вообще, в этих местах работало железное прави-ло: чем дальше ты движешься в южном направлении, тем меньше встречаешь признаков цивилизации. Последний само-лёт Борис прождал полдня. Причём, на импровизированном аэропортовском табло, представляющим собой обычную школьную доску с написанными на ней мелом номерами рей-сов, чья-то хулиганская рука вывела сообщение о том, что ожидаемый Нефёдовым самолёт давно улетел. Однако на са-мом деле он даже не прилетал – с раннего утра на пустом лёт-ном поле мирно паслись коровы. В небе ни облачка, так что о причинах задержки рейса можно было только гадать.
Свирепое африканское солнце припекало так, что казалось ещё немного и мозги в черепе спекутся. Из всех удобств, пре-дусмотренных для ожидающих вылета пассажиров, имелся загаженный уличный сортир, да шиферный навес с вкопанны-ми в землю скамьями. Никаких магазинов или кафе в этом с позволения сказать «аэропорту» не имелось. Административно-техническая часть аэропорта была представлена досчатой будкой кассы и длинным одноэтажным бараком технических служб с нахлобученной на его крышу диспетчерской вышкой. И всё это выкрашено в один зелёный цвет, который в отличие от выгоревшей бурой травы лётного поля, не потерял яркости, регулярно подновляемый персоналом. Тоска зелёная!
К счастью местное население заполнило пустующую нишу, предлагая изнывающим от жажды и безделья путникам мине-ральную воду и пиво, сигареты, вяленую козлятину и даже вполне европейского вида продукты. Но усталые спутники спрашивали только воду. Есть в таком пекле не хотелось, да Борис бы и не рискнул желудком покупать копчёности местно-го производства. Даже печенье в красивой фирменной упаковке вызвало у него сильное подозрение. И как оказалось не зря. То место, на пачке, где должна была быть указана информация о сроке годности, красовалась жирное тёмное пятно. Предлагае-мые продавцами газеты и журналы тоже доходили сюда из центров цивилизации в лучшем случае через полгода после выхода тиража.
Борис купил бутылку минералки. Тёплая солоноватая жид-кость из разогретой на солнце пластиковой бутылки более напоминала морскую, нежели минеральную воду. Она лишь на короткое время притупила чувство жажды. Вскоре снова захо-телось пить, причём с утроенной силой. Ушлые торговцы от-лично знали о коварном свойстве своего товара распалять жажду и крутились поблизости, чтобы продать тебе следую-щую бутылку. Так как другой, пригодной для питья живитель-ной влаги поблизости не наблюдалось, коммерсанты даже на небольшой кучке пассажиров делали великолепный бизнес.
Чтобы не думать постоянно о воде Борис принялся рассмат-ривать выложенные торговцем на циновке, служившей прилав-ком, поделки местного кустарного промысла. Его заинтересо-вал набор кукол. Почувствовав в Нефёдове перспективного покупателя, торговец предложил ему купить с большой скид-кой на выбор одну из кукол, которых у него оказалось больше дюжины разных размеров.
- К чему они мне - усмехнулся Борис. – Мой сын в куклы не играет.
Коробейник внимательно оглядел белого клиента с ног до головы, словно решая: достоин ли он вообще чести владеть предлагаемой ему вещью. Оба глаза его загорелись какой-то непонятной идеей.
Ткнув пальцем в одну из кукол с толстым непропорцио-нально длинным отростком, недвусмысленно указывающим на половую принадлежность фигурки, продавец торжественно объявил:
- Жахча!
Борис на всякий случай кивнул.
Неожиданно торговец до этого изъяснявшийся больше жес-тами перешёл на неплохой английский. Он пояснил, что если у господина появится сильный враг, ему не надо будет обращать-ся в полицию или идти в суд. И даже готовить стрелы с отрав-ленными наконечниками не потребуется.
- Тебе достаточно купить у меня одну куклу, - он яростно сверкнул глазами и вытащил из кармана горсть крупных гвоз-дей.
Мужчины ударили по рукам, и кукла перекочевала в сумку Нефёдова. Вступая на неизвестную тебе территорию, не пре-небрегай никаким оружием из местного арсенала. Откуда ты можешь знать, насколько эффективно оно работает…
Нефёдов пообедал купленными у торговца фруктами - гуа-вами и манго. У этого же человека Борис выяснил, что в распо-ложенном неподалёку посёлке имеется небольшой отель, где можно принять душ, отдохнуть полчаса в кондиционируемом номере и даже выпить чаю со льдом в местном баре. Хотя скорей всего местные коробейники состояли на содержании у хозяина деревенского постоялого двора и преувеличивали достоинства описываемого места.
Впрочем, для Бориса это ничего не меняло. Пусть не кон-диционер. Он был бы счастлив хотя бы полчаса полежать под обычным вентилятором и выпить чего-нибудь холодного. Вдали в мареве раскалённого воздуха, словно мираж плавали над землей силуэты каких-то построек. На вскидку до окраины посёлка было минут двадцать энергичной ходьбы - для не успевшего акклиматизироваться организма достаточно серьёз-ное испытание на выносливость. Пока Борис решал: отправ-ляться в эту экспедицию или нет, послышался гул приближаю-щегося самолёта.
Как гласит изобретённый инженер-капитаном американ-ских ВВС Эдвардом Мёрфи и названный в его честь «Закон Мёрфи»: «Если какая-то неприятность должна произойти, она непременно случится». Отправляясь в одиночку в самые дикие районы «Чёрного континента» Борис с самого начала знал, что после прохождения определённой «точки возврата» каждый последующий его шаг будет связан с возрастающим смертель-ным риском.
Салон древнего «летающего автобуса» был рассчитан всего на пятнадцать мест, из которых занятыми оказались менее половины. Случайно занесённый в эти места русский был поражён впервые увидев на каком музейном экспонате, ему предстоит лететь. Этот фордовский «Tri-Motor» скорее всего, был выпущен в разгар «Великой депрессии». Только благодаря тому, что машина была цельнометаллическая, она так долго выживала в африканском климате. Стальные тросы управления рулями направления и высоты не были упрятаны в специальные магистрали, а как в первых аэропланах шли сна-ружи гофрированной алюминиевой обшивки фюзеляжа.
Похоже вплоть до последнего времени вдобавок ко всем прелестям полёта на допотопном «птеродактиле» пассажирам ещё приходилось на протяжении всего рейса дышать выхлоп-ными газами из трёх моторов. Должно в пути многих начинало мутить не только от болтанки.
Но, судя по всему, недавно машина видимо подверглась модернизации. Теперь выхлопные газы отводились от моторов в хвост самолёта по длинному жестяному коллектору, идущему чуть ли не через весь фюзеляж. Эта часть машины напоминала водосточную трубу.
Впрочем, для своего времени это был очень передовой лай-нер. В его конструкцию, чуть ли не впервые в гражданской авиации, были внедрены такие новшества, как туалет, сетчатые багажные полки для вещей над пассажирскими сиденьями, обогрев пассажирской кабины, тормоза на колёсах шасси, аккумуляторная батарея с возможностью подзарядки от генера-тора двигателя, для подпитки бортовой радиостанции и поса-дочных огней. Но то, что считалось «последним писком» в конце двадцатых выглядело артефактом сорок лет спустя.
Весь полёт дверь в кабину пилотов оставалась настежь от-крытой. Сидящие бок о бок лётчики то и дело начинали гоме-рически хохотать и вообще вели себя неадекватно, как наев-шиеся какого-то зелья наркоманы. В салоне же, напротив, царило гробовое тревожное молчание. Похоже, только теперь многие осознали, какую ошибку они совершили, сев в подозри-тельный самолёт (впрочем, выбора у них всё равно не было, ибо это был единственный рейс на этой неделе в данном на-правлении).
Парни в кабине напоминали молодых самцов орангутангов пробравшихся в кабину. А обезьяна, как известно, на любом корабле, не важно - морском или воздушном, сущее бедствие. Каждое новое развлечение лётчиков заставляло наблюдающих за ними из салона пассажиров содрогаться от ужаса. Вот один из этих клоунов, откинувшись на спинку кресла, положил ступни на штурвал и стал показывать товарищу, как он может ногами управлять машиной весом четырнадцать тон на скоро-сти свыше трёхсот километров в час. Тем не менее никто в салоне почему-то не решался сделать воздушному хулигану замечание. Хотя дело явно шло к крушению.
Почти все пассажиры были чернокожими африканцами за исключением двух сотрудников какой-то европейской гумани-тарной организации и двух католических миссионеров. Русский пилот тоже вначале решил ни во что не вмешивался. Уткнув-шись в грязный иллюминатор, он вглядывался в пробегающие далеко внизу жёлтые и зелёные прямоугольники полей, нитки дорог. Затем самолёт оказался над зелёным океаном джунглей. Нефёдов попытался представить, каково оказаться там лётчику со сбитого самолёта. На душе сразу стало тяжело. «Похоже, пришлось моему парню хлебнуть горюшка» - подумал Нефё-дов.
Вскоре не на шутку развеселившимся пилотам надоело ле-теть по прямой, и они повели самолёт змейкой, от чего на головы бедных пассажиров посыпалась с полок ручная кладь. Многих стало тошнить. Священники принялись молиться за спасение душ всех, кто волею случая оказался в воздушной ловушке. Борис поспешил на помощь девушке, на голову кото-рой свалился коробка с чем-то тяжёлым. Осматривая получив-шую небольшое сотрясение молодую негритянку, Нефёдов машинально взглянул в иллюминатор и ужаснулся: ещё недав-но находившийся на приличной высоте самолёт теперь вилял над самыми верхушками деревьев.
«Анархист» бросил недоумённый взгляд на кабину. Забыв включить автопилот, лётчики склонились друг к другу. На разделяющей их кресла центральной консоли с рычагами управления двигателями лежала толстая пачка долларов. По-стоянно ругаясь и прикладываясь к бутылкам какого-то мест-ного пойла, лётчики делили деньги, распихивая смятые бумаж-ки по карманам. На оставленные, безвольно подёргивающиеся штурвалы, и натужное завывание двигателей эта воздушная шпана не обращала ни малейшего внимания. А между тем в любую секунду предоставленный себе самолёт мог зацепить крылом встречное дерево. Медлить было нельзя…
Пока Борис пробирался по проходу, стараясь не упасть из-за разбросанных по полу вещей, балансируя, словно моряк на качающейся в сильный шторм палубе корабля, дело приняло совсем нешуточный оборот. Лётчики, видимо, не поделив деньги, схлестнулись в ожесточённой рукопашной. Вскоре один из них огрел другого бутылкой по голове, чем очень облегчил задачу Нефёдову.
Ворвавшись в кабину, Борис взглянул в глаза парню в ще-голеватом комбинезоне и нашёл в них подтверждение своей догадке: зрачки авиатора были сильно расширены. Этот пилот явно только что накурился марихуаны или какой-то другой «травки». На его лице прописалась глупая улыбка. Поражало, как эта весёлая компания сумела произвести взлёт и до сих пор худо-бедно вела самолёт.
Не обращая внимания на бессознательное тело в правом кресле, Нефёдов за шкирку вытащил из кабины командира воздушного судна, придав ему для верности хорошее стартовое ускорение пинком под зад. Теперь скорее за штурвал! Самолёт продолжал рыскать по курсу.
Взяв управление в свои руки, Борис выровнял самолёт и на-чал плавный набор высоты. По ходу дела он разбирался с на-значением незнакомых ему переключателей и рычагов.
Немного волновало, что успевшие пережить минуты смер-тельного ужаса пассажиры могут в запале линчевать лётчика-хулигана. Борис оглянулся и не сдержал улыбки. Связанный по рукам и ногам ремнями и женскими платками пьяный авиа-смутьян мирно дремал в свободном кресле, положив голову на плечо толстой женщины. Общая беда сплотила находящихся на борту людей. Каждый по-семейному предлагал соседям бутер-броды, воду, салфетки, средства от тошноты и болеутоляющие.
Вскоре к Нефёдову подошла добровольно взявшая на себя обязанности стюардессы девушка с открытой бутылкой гази-ровки:
- Освежитесь, капитан.
В это время Нефёдов вёл переговоры с наводящим его на посадку диспетчером. Неожиданно начал шевелиться и что-то бормотать парень на правом кресле. Только этого сейчас не хватало! Борис настороженно косился на соседа, ожидая от него любой выходки. Пожевав огромными губами и одновре-менно пошевелив широким приплюснутым носом, второй пилот открыл один глаз (второй продолжал крепко спать) и с любопытством взглянул на белого человека, почему-то воссе-дающего на месте его исчезнувшего коллеги.
- Ты кто? – удивлённо прохрипел он и сладко зевнул.
- Дед Пихто! – зло буркнул Нефёдов, которому приходилось одному отдуваться за этих супчиков. Впереди по курсу уже маячила посадочная полоса и какой-то большой самолёт, тоже идущий на посадку.
- А–а! – понимающе протянул лётчик, и, не задавая больше вопросов, снова погрузился в глубокий сон.
Аэроплан «висел» на глиссаде*. По приказу диспетчера Бо-рис выпустил шасси и механизацию крыла, готовясь к посадке. И вдруг самолёт вошёл в полосу сильной тряски, начал вилять как пьяный. Это стало неприятной неожиданностью для пило-та. Ведь Борис уже считал, что полностью контролирует маши-ну.
* Предпосадочная траектория планомерного снижения воз-душного судна
Неприятнее всего было то, что машина норовила завалиться на крыло. Самолёт сделался очень тяжёлым в управлении и требовал от лётчика максимальной концентрации. Из-за отсут-ствия гидроусилителей органов управления сейчас очень бы пригодилась вторая пара сильных рук. Но рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Человек за штурвалом превра-тился в настороженный комок мышц и обнажённых нервов, готовый мгновенно парировать опасный крен, который мог привести к катастрофическому сваливанию. Диагноз был ясен. В любом нормальном аэропорту существуют строгие инструк-ции организации воздушного движения, согласно которым диспетчеры должны делать временные интервалы между по-садками самолётов. Это необходимо для того, чтобы идущий вслед за другим лайнером самолёт не попал в воздушные за-вихрения, созданные чужими моторами. Иначе лётчики могут потерять контроль над своей машиной. Что и происходило теперь.
Нефёдов вышел на связь с диспетчером, который постоянно что-то жевал и сообщил ему о своём намерении немедлённо уходить на второй круг, чтобы выйти из зоны опасной турбу-лентности. Всемирная хартия лётного состава гласит, что каж-дый командир воздушного судна, исходя из ситуации на борту, вправе принять такое решение, лишь уведомив о нём диспетче-ров. Но оказалось, что здесь обычные правила не работают.
- Запрещаю уходить на второй круг – вялым голосом ото-звалась «земля». - Продолжайте снижение. Я через пятнадцать минут заканчиваю дежурство.
Решив, что имеет дело с каким-то молодым отморозком, Нефёдов вперемешку с матом потребовал, чтобы ведущий его оператор немедленно позвал кого-нибудь из более опытных коллег или переключил на своё руководство.
- Никого нет, - флегматично пояснил диспетчер. – У нас вторую неделю забастовка. Я один тут за всех рулю. А будешь хамить, я вообще отключусь…
Борис ещё ошарашено обдумывал последние слова диспет-чера, когда вдруг начал чихать, словно простуженный правый двигатель, готовый вот-вот заглохнуть. Некоторое время лёт-чик с надеждой поглядывал в его сторону, надеясь, что мотор всё-таки оживёт. Но вскоре воздушный винт правого «движка» безжизненно повис в вертикальном положении. Борис решил, что на одном из моторов вышел из строя топливный насос. Новость не из приятных. Но если у тебя в запасе ещё два, а до полосы рукой подать, то всё не так уж критично. Однако не-приятные сюрпризы следовали один за другим. Выяснялось, что в этих местах пилоты даже в мирное время часто летают во фронтовых условиях.
На связь с Нефёдовым вдруг вышел незнакомый ему дис-петчер. «Слава богу!» – возликовал взявший на себя управле-ние самолётом пассажир, решив, что небо, наконец, услышало его молитвы и послало ему на помощь опытного «воздушного лоцмана», который обеспечит ему быструю посадку. Но как оказалось, он рано радовался.
Новый диспетчер связался с ним только для того, чтобы проинформировать: так как администрация местного аэропорта не приняла требований забастовщиков, то стачечный комитет принял решение немедленно закрыть аэродром на приём и выпуск самолётов:
- Мы уже перегородили взлётно-посадочную полосу!
- Но подождите! У меня на борту ЧП.
Борис попытался объяснить диспетчеру ситуацию, но на-ткнулся на стену ледяного равнодушия.
- Куда же мне лететь?
- Меня это не волнует, - холодно отозвался профсоюзный лидер. – Нам нечем кормить свои семьи. Если же что-то слу-чится, вся вина ляжет на администрацию аэропорта. Может тогда наши боссы, наконец, поймут, что на диспетчерах эконо-мить нельзя.
- Летите в Рубу, - посоветовал Нефёдову вечно жующий диспетчер. – Они пока ещё не присоединились к забастовке. Может успеете.
- Но я не знаю где это!!!
Однако это была последняя инструкция диспетчерской вышки.
- Что же они делают! – в сердцах воскликнул старый лёт-чик, не понимая, как связанные профессиональными отноше-ниями люди могут так подставлять своих же коллег. А между тем ситуация стремительно ухудшалась. При всём своём жела-нии ни в какую Рубу Нефёдов уже лететь не мог.
Если бы Борис сейчас пилотировал более современный са-молёт, то бортовой компьютер наверняка предупредил бы его резким звуковым сигналом о том, что в баках самолёта закан-чивается топливо. Неожиданно вслед за остановившимся пра-вым мотором зачихал и основной средний. Затем очередь дош-ла и до последнего «движка», который тоже начал «сдыхать». От происходящего кошмара у любого пилота мурашки бы побежали по спине, и мгновенно мокрой от пота стала спина.
Вдруг неожиданно стало тихо – все три двигателя «Tri-Motor» приказали долго жить. Машина клюнула носом.
- Твою мать! – ошарашено воскликнул Борис. Стало ясно, что оборжавшиеся наркоты члены экипажа корабля не прокон-тролировали работу аэродромных заправщиков. А те, то ли по ошибке, то ли корысти ради, залили в баки меньше топлива. Борис с неприязнью взглянул на топливомер, стрелка которо-го, как ни в чём не бывало, бодренько показывала, что у него в запасе ещё почти триста галлонов керосина.
На юго-западе Нефёдов заметил полоску автострады и мгновенно решил - садится туда. Итак, жребий брошен! Но шоссе находилось буквально под крылом, а возможности вы-полнить круг («вертануться на пятачке»), чтобы сбросить лиш-нюю высоту, и нормально прицелиться к выбранной ВПП* нет. Оставалось всё делать сходу, - с первой попытки, без обдумы-вания и подготовки.
*Взлётно-посадочная полоса
Случайно попавший за штурвал военный пенсионер решил-ся на рискованнейший манёвр, который до него не выполнял ещё ни один пилот коммерческого самолёта. Только несколько минут назад предпринимавший максимальные усилия, чтобы предотвратить опасный крен, теперь бывший Ас сознательно круто накренил машину на левое крыло. Со стороны происхо-дящее выглядело так, будто самолёт внезапно разучился летать, но при этом, вопреки всем законам физики, почему-то не ру-шится отвесно вниз, а идёт к земле по округлой траектории. Так неловко – боком обычно валятся в дальний угол потеряв-шие равновесие нетрезвые посетители бара, у которых плохо с координацией. Однако на языке профессионалов, происходя-щее называлось «боковым скольжением».
Такому пилотажу не учат в лётных школах. Этот приём зна-ют только планеристы и несколько фронтовиков с богатым на серьёзные переделки прошлым. Когда-то давно в 1942 году Нефёдов совершил вынужденную посадку примерно таким же хитрым макаром. У его фанерного «ЛАГГ-3» на высоте трёх тысячах местров осколком снаряда перебило топливную маги-страль, что привело к почти мгновенной остановке единствен-ного двигателя. Правда тогда у капитана имелась альтернатива – спасать машину или только себя, выпрыгнув с парашютом. Да и весил фанерный ястребок даже заправленный «под завяз-ку» горючим и снаряжённый боеприпасами в два раза легче пустого «Tri-Motor». Но зато теперь выбора у Бориса просто не было, ибо за его спиной находились пятнадцать доверившихся его мастерству человеческих душ, не считая тех двух подонков, о которых речь сейчас не шла.
Малейшая ошибка в расчётах неминуемо привела бы к ги-бели всех, кто находился на борту старенького самолёта. Необ-ходимо было идти к земле по достаточно крутой глиссаде, чтобы не проскочить шоссе и при этом выдерживать нос маши-ны так, чтобы колом не воткнуться в землю. Впереди маячила и ещё одна серьёзная проблема. Так как штурвалы раритетной «птички» не имели гидроусилителей, пятидесятилетний муж-чина не был уверен: хватит ли ему мышечной силы для того, чтобы в одиночку вернуть самолёт в горизонтальное положе-ние, когда до земли останется метров пятьдесят.
Борис даже хотел позвать кого-нибудь на помощь из салона, но передумал: «Зачем нервировать пассажиров». Люди в салоне итак были в шоке. Те из них, что сидели по левому борту виде-ли под собой в иллюминаторах спокойно идущих по своим делам прохожих, играющих на полях для гольфа людей (один из пассажиров потом рассказывал всем, что даже сумел разгля-деть какими клюшками игроки в гольф играли). Там внизу никто даже не поднимал головы, не слыша моторов бесшумно «проплывающего» над ними самолёта.
Те же, кто сидел по правому борту, видели в иллюминато-рах только небо, а ещё эти люди нависали над левым рядом, удерживаемые в своих креслах только привязными ремнями. Но, как ни странно, истерики ни у кого не было. За этот злопо-лучный рейс люди так много раз переживали состояние ужаса, что сил бояться просто не осталось. К тому же во многих все-лял уверенность спокойный деловитый вид работающего пило-та. Инстинктивно пассажиры почувствовали: этот человек будет бороться за их жизни до конца.
В последний момент Нефёдову удалось вернуть самолёт «в горизонт». Стресс придал ему силы. Чтобы выпустить шасси он просто открыл створки люков и колёса вывалились сами. По-слышался удивительно приятный в данных обстоятельствах звук выпавших шасси. Но как позднее выяснилось, ведущее колесо не встало на замок. Да это теперь уже было и не так уж и важно. Как только шасси коснулись асфальта, Борис нажал на тормоза. Не зафиксированная стойка переднего шасси сразу подломилась. Из-под пола донеслись хлопки взрывающейся резины. Самолёт завалился на нос. Бориса швырнуло на штур-вал, но привязные ремни удержали его в кресле.
Высекая снопы искр, металлический самолёт заскользил «брюхом» по дороге. Оказавшиеся в этот момент на шоссе автомобили в панике сворачивали на обочину, ныряли в овраги. Вылетевшие с шоссе легковушки выполняли в воздухе замы-словатые кульбиты, долго кувыркались по прилегающему к шоссе полю небольшие грузовички и мини-венчики. Но чело-века за штурвалом этого не замечал. У него образовалось «тун-нельное зрение», то есть лётчик видел только то, что находи-лось прямо перед ним по курсу. Нефёдов впился взглядом в несущийся ему навстречу грузовой трейлер. Отвернуть Борис не мог, ибо при ударе о землю лишился колёс. К счастью в последний момент дальнобойщик круто вывернул руль и его грузовик исчез в облаке поднятой пыли.
Когда самолёт, наконец, остановился, наступила гробовая тишина. А потом все сразу начали радостно кричать, рукопле-скать лётчику, обнимать усталого «капитана». Все были благо-дарны своему спасителю, при этом не до конца понимая, какое чудо он сотворил.
Потом оставшись один в пустом самолёте, пятидесятитрёх-летний мужчина с радостным удивлением разглядывал свои руки. Оказывается, за столько лет профессионального простоя они не разучились держать штурвал. А ведь с некоторых пор бывший ас начал сомневался: по-прежнему ли он так хорош, чтобы ввязываться в серьёзную драку.
Глава 6
Здесь не было дорог в традиционном понимании этого сло-ва – только направления. А потому единственным пригодным средством передвижения, помимо дьявольски выносливых ослов, считались не менее выносливые и неприхотливые япон-ские внедорожники. Это был практически единственный вид транспорта, на котором можно было добраться до отдалённых районов страны. За пятьдесят долларов Нефёдов арендовал один такой старенький джип или по местному «зип-зип». Так здесь называли любой джип или пикам, подвеска которого усилена местными механиками таким образом, что способна перевозить сидя и стоя до тридцати пассажиров. В это трудно было поверить, но Нефёдов своими глазами видел такие, заби-тые до отказа и облепленные людьми «маршрутки». Каждый джип имел свою оригинальную окраску. Тот, в который сел Борис, нёс изображение христианских святых и крупных мест-ных животных, - второе, видимо, для заманивания туристов.
Весь день Борис трясся во внедорожнике по саванне, рус-лам высохших рек. За кормой ещё долго висело в воздухе поднятое машиной облако красной пыли. Ухо быстро привыкло к старческому гулу задыхающегося дизельного мотора.
Особенно тяжко машине приходилось, когда они преодоле-вали холмистую местность. На крутых склонах джип начинал скакать по крупным камням, словно горный козёл, его много-страдальный движок натужно ревел, как будто жалуясь на свою тяжкую участь. Скрипели стёртые тормоза на спусках и пулями вылетали из-под колёс мелкие камни. К счастью, они никого не могли поразить, ибо звери разбегались задолго до приближения машины, а прохожие им попадались крайне редко.
Правда, иногда внедорожник, почти не сбавляя скорости, проскакивал какие-то деревни. Мимо проносились глинобит-ные хибары с маленькими чёрными глазницами окон, в кото-рых вместо стёкол были натянуты штопанные противомоскит-ные сетки. Кое-где на деревенских улицах кучковались чёрные, полуголые мужчины, похожие на высохшие на местном солнце деревья. Лишь однажды мелькнула в дверном проёме под со-ломенной крышей закутанная в синюю тогу женская фигурка и тут же исчезла в глубине дома. Местные собаки с яростным лаем преследовали машину, пытались укусить её за покрышки.
Жители деревушки тоже бросались к машине, пытаясь на ходу сбыть редкому проезжему какие-то примитивные подел-ки. Глядя в искажённые надеждой и отчаянием лица протяги-вающих к нему руки бушменов, Нефёдов чувствовал себя первооткрывателем неведомых земель, проплывающим на паруснике вдоль диких берегов, населённых загадочными племенами. Борис дружески улыбался аборигенам и даже ино-гда успевал пожать протянутые руки. Водитель же что-то недо-вольное цокал языком и придавливал газ. Этот неулыбчивый парень почти всю дорогу молчал. Но однажды, видимо, не выдержав, отчитал пассажира за то, что тот слишком высовы-вается в окно:
- Однажды я вёз белого инженера на электростанцию. В от-личие от вас его охранял автоматчик. И всё равно, когда мы в сумерках проезжали ту деревню, через которую мы только что проскочили, кто-то из местных умудрился на ходу сорвать с шеи инженера золотую цепочку. А так как цепь оказалась крепкой, пассажир чуть не лишился заодно с нею головы.
Говоря это, водитель был очень серьёзен.
Лишь однажды машина остановилась на деревенской пло-щади возле колодца. Водитель с двумя канистрами отправился покупать у местных принадлежащую им общественную воду. А иностранца сразу обступила уже ставшая привычной толпа местных коробейников. Вежливыми жестами Нефёдов откло-нял предложения о покупке разнообразных сувениров. Как вдруг толпа расступилась и в образовавшемся коридоре появи-лась колоритная фигура невысокого сухопарого старика. Гремя бусами, дед не спеша, с большим достоинством приблизился к Борису. На нём была длиннополая накидка из мешковины, на которую были нашиты разноцветные шнуры, бусы из ракушек, зубов хищников, пучки травы. На вид этому человеку можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. Но дух его явно был намного моложе изношенного временем тела. Об этом можно было судить по очень энергичному взгляду лучистых глаз старика. Вокруг его носа ореолом расходилось белое пигмент-ное пятно, которое резко контрастировало с угольно-чёрной кожей.
Старик долго и с явным интересом рассматривал чуже-странца. Его взгляд казался снисходительно-доброжелательным. Неграмотный деревенский старик словно говорил представителю великой европейской цивилизации: «Ну что, мил человек, считаешь меня дикарём, неграмотным шаманом? А так ли ты всемогущ перед лицом великой матери Природы без своих машин и винтовок?».
Лёгким кивком головы старик пригласил Нефёдова сесть для разговора. Тут же двое мужчин из почтительно притихшей при появлении старика толпы расстелили прямо на земле ци-новки. В знак благодарности Борис приложил правую руку к своей груди и слегка поклонился старейшине, после чего опус-тился на циновку. Он старался вести себя со странным стари-ком с осторожностью исследователя-натуралиста и дипломата в одном лице. Правда, первая попытка Бориса наладить нормаль-ный диалог не увенчалась успехом - колдун не понимал анг-лийской речи или же только делал вид, что не понимает. Да и интернациональный язык жестов в данном случае оказался бесполезен. Старик лишь хихикал, глядя на то, как белый си-лился с помощью рук и мимики что-то ему сказать. Его явно очень забавляли попытки Бориса установить с ним контакт.
Подождав, когда иссякнет дипломатический запал при-шельца, колдун с хитрым прищуром начал что-то говорить Борису на непонятном ему языке. К счастью вовремя подос-певший водитель джипа, который тут же принялся переводить суть его речи, попутно быстро вводя своего пассажира в курс местных дел.
Оказалось, что старика зовут Хунгу. И он единственный на всю округу колдун, к которому жители со всей провинции приходят за защитой. Только он может защитить от лютой смерти в пасти львов-людоедов, которых особенно много раз-велось в последние два года. За защиту местные жители плати-ли старику кто чем мог – лепёшками, птицей, коровами, день-гами. Даже государственные чиновники, полицейские и воен-ные втайне от своего начальства наведывались к Хунгу.
Всё дело в том, что обычное оружие было бесполезно про-тив страшной жёлтой смерти. Специально приглашённая вла-стями провинции для того, чтобы отстрелять попробовавших человеческой плоти хищников команда профессиональных «хантеров» оказалась беспомощна перед ними. Да, опытным охотникам ничего не стоило отстрелять за несколько часов целое стадо слонов, но оказалось, что даже оружие самого большого калибра стоит не дороже обычной палки, если име-ешь дело с оборотнем. Единственный вернувшийся живым с охоты скаут рассказывал, что они долго шли в буше* по льви-ному следу, но на границе саванны и джунглей след вдруг превратился в человеческий…
*Высокий кустарник
После того случая даже опытные охотники со стажем ста-ли трусливо прятаться по домам с наступлением темноты. А хвостатые людоеды между тем окончательно обнаглели и стали нападать на людей чуть ли не на окраине селений. То лев стас-кивал с коня казённого почтальона, презрительно позволяя обезумевшей от ужаса лошади умчаться прочь, то одним уда-ром лапы ломал шею солдату-часовому возлей армейских казарм. В конце концов, эти дьяволы стали с наступлением темноты являться в населённые пункты и брать того, кого хотели, вытаскивая свои жертвы даже из кроватей. На провин-цию опустился ужас. Свидетели страшных расправ, ощущая собственное бессилие, жили на грани нервного срыва. Участи-лись случаи самосуда. В каждом подозрительном видели вату-симба – человека-льва. Заподозренных в обращении во львов-убийц соплеменников, а особенно представителей соседних племён убивали без суда и следствия. Но, не смотря на казни предполагаемых оборотней список погибших в пасти льва пополнялся каждую неделю.
Последний случай, по словам осведомлённого обо всех здешних новостях водителя джипа произошёл всего неделю назад. Гончар, проживающей в приграничной деревне, велел своему подмастерью - тринадцатилетнему мальчишке сходить за козой, которая паслась на окраине села. Солнце ещё не ушло за горизонт, поэтому, посылая помощника за триста метров от мастерской, мужчина не предполагал, что это может быть опасно. Огромный лев напал на парня на глазах многочислен-ных деревенских жителей и утащил его в маисовое поле. Там к убийце присоединились несколько его родственников по людо-едскому прайду. В считанные минуты от мальчишки осталось кровавое пятно на траве.
Хунгу вновь повторил для белого гостя, и его слова вызва-ли уважительный шепот в толпе, что только он один может договориться с этими исчадиями ада.
«Бред конечно» – сказал себе Борис, не слишком верящий в чёрную магию и прочую хиромантию. Но самое смешное, что, не смотря на доводы рассудка, непонятный страх начинал потихоньку вползать и в него.
Старик почувствовал состояние белого гостя, и явно был доволен. Неожиданно он положил свою шершавую ладонь на лоб путешественника, и Борис вдруг почувствовал, как чужая рука каким-то образом проникла прямо в его голову и бесцере-монно копается у него в мозгах! Одновременно колдун на разные лады принялся произносить заклинания.
- Хунгу говорит, что ты должен на два дня задержаться у него в гостях, пока он будет договариваться со злыми духами - хозяевами саванны и леса, чтобы они пропустили тебя, - почти-тельно прошептал на ухо Борису водитель и добавил, - тебе придётся отдать все деньги, что у тебя есть, если ты хочешь остаться в живых.
«Понятно, - очередной развод», - догадался Борис и новыми глазами взглянул на прагматичного кудесника, который нашёл золотую жилу благодаря кулинарным пристрастиям местных больших кошек. На избавлении от сглаза и прочих традицион-ных колдовских занятиях наверняка столько не заработаешь, сколько приносит выпущенный на свободу демон первобытно-го ужаса перед львами-оборотнями. Но по сути, это был такой же бизнес, как «впаривание» проезжим туристам сувениров, только обставленный с большей театральностью.
Благодаря сделанному открытию Нефёдов словно стряхнул с себя состояние оцепенения.
Борис решительно поднялся и протянул старику на проща-ние руку. У тщедушного на вид «пенсионера» оказалось очень сильное рукопожатие. Задержав руку Нефёдова в своей ладони, словно в тисках, колдун что-то гортанно воскликнул и вдруг повесил Борису на шею ожерелье из крупных длинных клыков.
Водитель джипа тут же удивлённо перевёл. Оказалось, кол-дун назвал чужестранца великим воином и объявил, что для его народа великая честь, что такой человек был здесь.
Через десяток километров тряски по ухабистому бездоро-жью пережитое приключение окончательно приняло вид забав-ного эпизода с сильным привкусом местного экзотического колорита. Конечно же, знахарь пытался загипнотизировать его, чтобы вытащить оставшиеся доллары. А вообще этот Хунгу был симпатичным стариканом и Борис с удовольствием бы задержался у него в гостях на пару дней, если бы не необходи-мость спешить на выручку сыну.
Между тем водитель вдруг, что-то вспомнив, залез в барда-чок и вынул оттуда какое-то костяное блюдечко. Он вручил его Борису. Оказалось, старик через одного из своих помощни-ков зачем-то предела его для белого путешественника - в каче-стве сувенира на память. В качестве комментария к подарку шофёр пояснил, что после того как лев ломает своей жертве шею, он оттаскивает труп в кусты и спокойно пожирает его. Своим шершавым языком хищник (а чаще целый прайд) бук-вально слизывает мясо с костей. От съеденного человека оста-ётся только верхняя часть черепа, вылизанная языками изнутри до блеска. Зачем старик подарил этот страшный сувенир Нефё-дову, пока оставалось загадкой. Уж не предупреждение ли это?
Впрочем, через несколько пути воспоминание о встрече с колдуном постепенно выветрилось из головы странника. Те-перь им приходилось делать частые остановки возле блокпо-стов. И чем ближе они приближались к владениям Президента Моргана Арройи, тем чаще их останавливали для проверки военные или полицейские кордоны. Борис по-прежнему выда-вал себя за голландца. В столице сопредельного с самопровоз-глашённой «Демократической всеафриканской республикой» государства Нефёдов приобрёл за 25 долларов десятидневную туристическую визу.
Очередной контрольный пункт внезапно вырастал из-за по-ворота. Каждый раз Борису приходилось долго растолковывать удивленным полицейским, кто он такой, и зачем забрался в эту глушь. Служаки не могли понять, как европеец рискнул прак-тически в одиночку, даже не наняв вооружённую охрану, пу-тешествовать по этим разбойничьим дорогам, где достаточным основанием для убийства человека могли стать его поношен-ные сандалии.
Обычно офицер долго с потерянным видом крутил в руках голландский паспорт Нефёдова, не зная, что делать с его вла-дельцем. Потом в грубо сколоченном сарае при свете кероси-новой или масляной лампы полицейские или военные долго совещались о чём-то. Пропустить иностранца было нельзя, но и отправить его обратно тоже вроде как законного повода не было. В конце концов, Борис получал свой паспорт от хмурого начальника очередного КПП вместе с не слишком приветливым «велкам». Его просто спихивали коллегам со следующего блокпоста, чтобы они тоже поломали голову над проблемой, что делать с полоумным туристом. На последнем кордоне офицер, возвращая Нефёдову его паспорт, посмотрел на путе-шественника, как на сходящего в ад – до границы с вотчиной Президента Арройи оставалось всего около 20 километров.
Между тем издыхающий двигатель джипа теперь надсадно стучал, звонко дребезжали в такт этому звуку тонированные стёкла.
От последнего блокпоста джип успел отъехать всего кило-метра полтора. И тут у него отвалился глушитель.
Ругаясь, водитель обречённо полез под машину. Его светлая рубашка в один момент стала грязно-коричневой. Водитель выругался и зло пнул ногой колесо. В стороне валялся ржавый глушитель, как сбитая машиной собака. Стало ясно, что это надолго. Солнце постепенно катилось к горизонту. Борис спро-сил, в каком направлении ему следует идти. Водитель обречён-но махнул рукой в нужную сторону.
Желая хоть немного утешить парня, Нефёдов положил на капот сломанной машины дополнительные десять «баксов», виновато буркнул слова прощания и быстро зашагал в указан-ном ему направлении, словно боясь передумать.
Конечно, он понимал, что подвергает себя колоссальному риску. Но выбора не было. Метров через триста Борис в по-следний раз оглянулся на большой старый «Митцубиси». Словно внезапно подбитая из засады боевая машина он замер посреди огромного безлюдного пространства. Его водитель с потерянным видом ходил вокруг своей железной колымаги. Он явно заметил, что попутчик остановился и глядит в его сторону, но даже не махнул ему рукой на прощание. Несмотря на собст-венное туманное будущее, в душе Нефёдова нашлось место для сочувствия парню, который мог лишиться своей четырёхколёс-ной кормилицы. Наверное, с его стороны было нехорошо бро-сать шофёра. Вряд ли в этих местах знали, что такое вызвать на подмогу «техничку» или эвакуатор, чтобы дотащить безнадёж-но сломавшийся автомобиль до ближайшего гаража.
Мужчина заколебался, решая, как ему поступить. Однако стоило ему вспомнить о пропавшем сыне, и сразу всё встало на свои места. Игорю он сейчас нужнее. Таксист наверняка на своей ржавой колеснице не раз попадал в подобные передряги и как-нибудь выпутается. А каково сейчас приходится сбитому над дикими джунглями молодому лётчику! Да и чем он мог помочь африканскому извозчику?
Борис шагал быстрым солдатским шагом по открытому пространству саванны и неприязненно следил за уходящим за горизонт солнцем. Надо было спешить. Всё лишнее из сумки уже было выброшено. Так, налегке идут в бой или на казнь.
Пространство вокруг приобрело зловещий красный оттенок. Один, без оружия и даже карты сюда мог сунуться лишь пре-сыщенный жизнью игрок, мало дорожащий собственной шку-рой или же привыкший нагло полагаться на свою исключи-тельную везучесть бывалый авантюрист.
Поначалу огромные термитники не привычный к местному пейзажу глаз принимал за силуэты людей. В такие секунды путник колебался, не зная радоваться ему или опасаться вы-росшего словно из-под земли человека. Впрочем, очень быстро выяснилось, кто самый опасный хищник этих мест.
Вскоре Борис вошёл в полосу высокого кустарника, отчас-ти напоминающего заброшенный сад. Из окружающего Нефё-дова буша доносились резкие крики тропических птиц, стрекот цикад. Это было идеальное место для охоты на человека. В высокой траве большая кошка могла вплотную подобраться к двуногому. А ты до последнего мгновения оставался бы в полном неведении… Нефёдов старался гнать от себя эти мыс-ли. Хотя рассказ деревенского колдуна вновь всплыл в его сознании.
Недалеко от опушки джунглей находилось полуразрушен-ное строение католической миссии. Борис прошёл мимо сильно покосившегося деревянного креста. Видимо это была могила миссионера. Далее тропинка поднималась на небольшой, по-росший кустарником пригорок. Борис легко взбежал по поло-гому склону и тут же резко упал на землю, подхватил сумку, заполз под куст.
С вершины холма группа людей внизу – у самой границы джунглей - была видна, как на ладони. Двое почти обнажённых мужчин копали глубокую яму под присмотром расположив-шихся неподалёку вооружённых автоматами охранников. Все они очевидно являлись местными жителями. В ожидании окон-чания работы надсмотрщики присели на траву. Они пили, ели, громко разговаривали между собой, постоянно хохотали. Те же, что копали, работали молча с застывшими скорбными лицами. Вскоре один из охранников встал и направился к зем-лекопам. Было видно, что автоматчик сильно перебрал с алко-голем. Подойдя к людям, стоящим по пояс в яме, он стал что-то насмешливо говорить им, а потом расстегнул ширинку и помо-чился на их лица.
Не было сомнения, что на глазах случайного свидетеля про-исходит приготовление к казни: смертники сами должны были выкопать себе могилу. Борис не мог знать причины предстоя-щей дикой расправы, но сразу почувствовал: если палачи заме-тят его, то наверняка тоже поставят возле уже почти готовой ямы.
Нефёдов снова взглянул на солнце. Каждая минута светово-го времени была сейчас на вес золота. Поэтому ждать, оконча-ния кровавой разборки было нельзя. Оставалось только одно – обойти опасный участок пути слева - по небольшой протоке, берега которой густо заросли тиной и острой осокой. Справа начинались какие-то заболоченные поля. Там, низко склонив-шись, по колено в воде, что-то пропалывали или собирали две женщины в огромных разноцветных чурбанах на головах. У одной негритянки горбом на спине был привязан куском ткани младенец. Видимо, где-то недалеко находилось селение, откуда работницы сюда пришли. Правда, водитель джипа о нём не говорил.
Женщины лишь изредка поглядывали в сторону палачей и их жертв – видимо привыкли к подобным сценам. Но если бы они заметили чужого человека, то наверняка дали бы знать вооружённым соплеменникам.
Борис вошёл в тёплую воду протоки. Сразу вспомнились советы преподавателя ускоренных курсов, на которые его перед этой командировкой пристроил генерал Скулов. Расска-зывая о правилах поведения в дикой природе Африки, лектор настоятельно рекомендовал слушателям не выходить из маши-ны без разрешения сопровождающего рейнджера. А выйдя, не отлучаться от неё далеко даже по сильной нужде. «Ни в коем случае не приближайтесь ни к каким зарослям, чтобы не стать чьим-нибудь обедом – делая круглые глаза» - предупреждал эксперт. – Помните убежать от большой кошки невозможно. Тот же лев одним прыжком покрывает расстояние, на которое вам потребуется десять».
Помнится, особенно настоятельно инструктор рекомендо-вал будущим военным советникам быть осторожным у воды. По его словам, даже бассейны с наступлением темноты стано-вятся опасными, ибо никто не скажет вам наверняка, пробра-лась ли сегодня в них какая-нибудь тварь или нет.
– Пересекая же реку в лодке, - словно в издёвку над собой шёпотом пародировал гундосого московского лектора «Анар-хист», - ни в коем случае не опускайте в воду руки или ноги. Помните о змеях и крокодилах, разных опасных насекомых. И упаси вас господь купаться на закате, ибо у многих водных тварей это время ужина.
В сумерках у берегов мерещились «брёвна крокодилов». А в руках у него не было даже хорошей палки, чтобы защититься от атаки клыкастой рептилии. Впрочем, имей он сейчас даже винтовку, всё равно вряд ли почувствовал себя в полной безо-пасности.
Здесь было неглубоко. Вода едва достигала пупка мужчины. Слабое встречное течение не затрудняло движений. Но Борис нарочито плавно переставлял ноги, прежде продумывая каж-дый свой следующий шаг, стараясь не производить даже ма-лейшего всплеска.
Иногда медленно бредущий по протоке путник останавли-вался и прислушивался: в вечернем воздухе голоса людей находившихся в паре сотне метров отсюда звучали очень от-чётливо. Из-за особенностей атмосферы создавалось неприят-ное впечатление, что они чуть ли не в полсотне шагов отсюда, хотя на самом деле драма разворачивалась на вдвое большем расстоянии от случайного свидетеля.
По-видимому, там возле свежевскопанной могилы по-прежнему разговаривали лишь боевики с автоматами. Их непо-нятная русскому уху речь звучала резко, отрывисто, зло. По-видимому, палачам было не достаточно просто убить своих врагов. Им хотелось насладиться своей властью, возможностью унизить безропотно ждущих смерти людей. Вот уж поистине страшнее человека зверя нет, ибо лев или волк убивают лишь когда голодны и не станут глумиться над своей жертвой!
Впрочем, опасности другого рода занимали Нефёдова го-раздо больше по той простой причине, что они были гораздо ближе и потому намного опаснее автоматных стволов. Не-сколько раз подозрительные всплески в воде заставляли Бориса останавливаться и цепенеть от ужаса. Временами он вдруг кожей начинал чувствовать на своей спине немигающий взгляд крокодильих глаз. Или ему начинало казаться, что какое-то насекомое проникло под штанину и вгрызается в кожу ноги. В такие моменты далеко не слабонервный мужик едва удержи-вался оттого, чтобы стремглав не рвануть к берегу…
Постепенно кустарник по берегам ручья перешёл в дикие непролазные заросли, в которых ветви разных стволов впле-лись так плотно друг в друга, что начинало казаться, будто ты попал в лабиринт и вынужден брести по коридору меж непри-ступных стен. Вся эта растительная масса по бокам шевелилась без ветра, зловеще шуршала, тая в себе неизвестность, от кото-рой вряд ли стоило ожидать чего-то хорошего. Над головой почти бесшумно проносились диковинные птицы, словно души мертвецов.
Приходилось двигаться по извилистой водной магистрали в призрачной надежде, что авось за этим или следующим пово-ротом появится возможность выбраться из неё. Стемнело.
Внезапно за спиной загремели длинные автоматные очере-ди. И тут же кто-то за примыкающими к ручью деревьями рванул прочь. По тому, какой сильный треск производил бегу-щий напролом сквозь чащу некто, это был крупный зверь. Что он делал возле ручья? Не выслеживал ли бредущего по ручью человека? От этих мыслей возникло мерзкое ощущение собст-венной беспомощности. Хуже нет, когда ты не знаешь, откуда ждать нападения. Если ты не способен почувствовать чьего-то присутствия всего в пяти-семи метрах от себя, то твоё законное место в самом низу местной пищевой пирамиды. Иными сло-вами для большинства здешних обитателей ты потенциальная жратва. И вопрос лишь в том, кто первым из них учует твой запах и сумеет подкрасться для решающего броска.
Брешь в стене сплошной растительности появилась внезап-но. Но теперь долгожданный шанс выбраться из протоки не выглядел подарком судьбы. Человек в нерешительности оста-новился. Открывшийся проход напоминал лаз. Похоже, это было окончание тропы, которую натоптали звери, когда шли на водопой. Ручей, по которому Борис сумел пройти несколько сотен метров и выжить, теперь казался не самым плохим мес-течком, тогда как в глубине чащи притаилась неизвестность. Борис чертыхнулся и машинально полез за сигаретами. Но тут же передумал. Вглядываясь в темную нору, он пытался угадать, что его ждёт в глубине леса. Вспомнилось где-то вычитанное: «Парадокс, но приговорённые к самой лютой казни смертники обычно очень болезненно воспринимают перемену своей уча-сти в пользу более гуманного умерщвления. Беднягам кажется, что продажные судьи снова их надули. А всё потому, что за время ожидания колесования человек успевает так свыкнуться с перспективой, что его будут, заживо расчленять, словно говяжью тушу, что воспринимает новость о предстоящем по-вешении, как жестокую несправедливость…».
И всё-таки выбора у него не было. Борис с опаской выбрал-ся на берег. Он старался гнать от себя страх, хотя и понимал, что именно возле таких троп обычно и устраивают засады, те, для кого лес является их законными охотничьими угодьями. Во всяком случае, он бы так и поступил, будь в шкуре хозяина этих мест. Зачем рыскать по джунглям в поисках мяса, если достаточно занять хорошую позицию и жажда сама пригонит к тебе добычу. Самое неприятное, что в данных обстоятельствах «повелитель природы» мало чем отличался от косули или кабанчика, продолжающего перебирать ножками лишь по счастливому стечению обстоятельств. Впрочем, возможно ему действительно повезло, и грозный владелец данной территории накануне удачно поохотился и теперь дрыхнет сытый и до-вольный в своей лёжке.
В джунглях темно и сыро. Сейчас здесь царило почти пол-ное безмолвие. Этот был мир абсолютно враждебный белому человеку. Со всех сторон Нефёдова окружала серо-зелёная масса из кустов, лиан, разных колючек. Всё это шевелилось, шуршало, норовило зацепить, уколоть или порезать. Как и в воде надо было быть постоянно готовым к встрече с ядовитой змеёй или опасным насекомым, притаившимся в окружающей растительности или толстой подстилке из опавших листьев под ногами. Борис слышал от водителя джипа, что в этих мрачных первобытных джунглях все еще практикуется колдовство, каннибализм и ритуальные убийства.
Хорошо ещё, что в сумке имелся фонарик. Если бы не он Нефёдов бы точно потерял тропу и сгинул в какой-нибудь яме или в болоте. А так ему удавалось держаться тропы, которой, правда, казалось, нет конца. Постепенно наваливалась уста-лость, росло напряжение. Борис стал подозревать, что заблу-дился в этом чёртовом лесу.
Внезапно за спиной послышалось грозное рычание голод-ного зверя. Борис стремительно обернулся. Но в луче фонарика никого видно не было. В голове мелькнула мысль: «Лишь бы не лев!». Борис постарался успокоить себя, что скорей всего это голос павиана. Серьёзный охотник напал бы беззвучно, не обнаруживая себя. Значит, нечего бояться. Но обострённый слух уже уловил шорох мягких шагов идеального убийцы. Нет, похоже, это всё-таки лев, живущий на границе саванны и джунглей. А ведь колдун предупреждал, что львы-людоеды здесь, в приграничных районах - совсем не редкость. В сказки про оборотней Борис не верил. Но и обычный лев представлял собой более чем серьёзную угрозу. Особенно опасны для чело-века старые львы, изгнанные молодыми самцами из прайда. Из-за неспособности к охоте на традиционную копытную дичь они вынуждены питаться падалью и… людьми. А так как человече-ские трупы на беспокойной границе не редкость, то львы быст-ро входят во вкус человечины. Затем начинающие людоеды делают для себя приятное открытие, обнаруживая, как беспо-мощны двуногие, от которых не пахнет оружием, как легко их догнать и вырвать горло одним укусом или сломать шею уда-ром лапы. Поэтому-то наверное лев и зарычал – от презрения к жертве и уверенности в благоприятном исходе охоты.
Человек нырнул в заросли и бегом «рванул» подальше от опасной тропы. По лицу захлестали ветки. В этом частоколе Нефёдов быстро потерял и фонарик и сумку. Обернувшись, он разглядел силуэт своего преследователя. Борис видел: лев будто в нерешительности застыл на тропе. Нефёдову даже показалось, что он различил большое белое пигментное пятно вокруг его носа. Мурашки ужаса побежали у него по спине. Рука сразу нащупала амулет, который ему вручил Хунгу.
Лев недовольно рыкнул, ещё немного постоял и поплёлся прочь. Только тут Борис почувствовал резкий запах керосина. Он то и спугнул зверя. Впрочем, теперь Нефёдов был готов поверить даже в силу колдовского амулета, - во что угодно! В этих местах, привычные представления легко переворачива-лись с ног на голову…
Глава 7
Израненный острыми колючками, в изорванной одежде, тем не менее беглец чувствовал себя совершенно счастливым. Он чудом остался жив! По сравнению с этим все ещё предстоящие ему трудности и лишения выглядели сущими пустяками.
Вначале Борис наткнулся на какой-то огромный валун, ко-торый при ближайшем рассмотрении оказался вырванным «с мясом», то есть с куском крыла, авиационным мотором. Лопа-сти его воздушного винта были сильно загнуты, словно лепест-ки тюльпана. Чуть поодаль темнел силуэт самолёта, которому этот двигатель принадлежал. Словно рухнувший с неба дракон он лежал в конце пробитой в джунглях площадки, распластав сломанные крылья.
События последних часов так вымотали Нефёдова, что у не-го просто не было сил анализировать, что за самолёт перед ним, и как он здесь оказался. Уставший путник был чрезвычайно рад, что и для него в этом жутком лесу нашлась подходящая нора. Забравшись через выбитую дверь в фюзеляж, Борис обнаружил здесь груды каких-то деревянных ящиков и картон-ных коробок. Судя по всему, во время жёсткой посадки креп-ления, удерживающие груз, лопнули… Не хотел бы он в тот момент оказаться в грузовой кабине!
Ночной постоялец импровизированного отеля завалил пер-вой попавшейся под руку тарой вход в своё временное приста-нище. Ложем ему также послужили коробки. Время от времени где-то поблизости раздавался угрюмый рык льва, который кругами ходил вокруг. Однако теперь Борис чувствовал себя в безопасности и комфорте. Отсыревший картон в качестве постели выглядел роскошной периной по сравнению с киша-щей насекомыми подстилки леса. Так что Борис снова чувст-вовал себя почти что пассажиром бизнес-класса. Только при-клонив голову, мужчина практически мгновенно провалился в глубокий сон.
Проснулся Борис от страшного смрада. Открыв глаза и ог-лядевшись, Нефёдов понял, что оказался волею случая на ко-рабле мертвецов. Странно, почему вчера он ничего не почувст-вовал! Четыре полуистлевших человеческих трупа в скрючен-ных позах привалились к бортам кабины. Кого-то из них при-шибло сорвавшимися с креплений тяжёлыми ящиками. Но эта была не единственная причина разыгравшейся здесь драмы. Судя по многочисленным пробоинам в фюзеляже, перед паде-нием на землю самолёт попал под ураганный зенитный огонь, - возможно, был сбит ракетой.
Какой-то пушистый зверёк, похожий на сурка, с буроватой шёрсткой деловито копошился в брюхе одного из покойников, на костях которого уже почти не осталось плоти. Стоило Бори-су пошевелиться, и зверёк тут же повернул к нему свою ост-ренькую мордочку. Продолжая что-то жевать, он с интересом принялся рассматривать странного «мертвеца». В умных чёр-неньких глазках-бусинках зверька читался немой вопрос: «А ты чего заворочался? В моей продуктовой кладовой это запреще-но».
- Нет, брат, уж извини, но я не из этого экипажа.
Человеческий голос спугнул сурка, и он шустро бросился наутёк в сторону пилотской кабины. А Борис продолжал ос-матривать.
Некоторое коробки и ящики были разбиты и порваны, а их содержимое рассыпано по полу. Самолёт перевозил медика-менты «поля боя», продукты длительного хранения и боепри-пасы. Судя по характеру груза, это был обычный транспорт снабжения, без которых любое подразделение, воюющее вдали от своих тылов или же вообще не имеющее таковых, быстро утратит боеспособность.
Вначале Нефёдов решил было, что катастрофа произошла несколько месяцев назад. Свой вывод он сделал на там наблю-дении, что через многочисленные дыры в фюзеляже успела прорасти бурная растительность. Да и трупы уже почти превра-тились в скелеты, на что тоже требовалось время. Однако ока-залось, что незнакомый с местными условиями «аналитик» недооценил скорость, с которой местная природа абсорбирует всё, что попадает в неё извне. Подняв валявшуюся на полу отсыревшую пачку сигарет, Борис с удивлением прочитал на маркировке, что она изготовлена всего три недели назад в Германии…
В небольшом тамбуре позади кабины, который выполнял функцию камбуза и гардероба, висела добротная куртка одного из пилотов с яркой нашивкой на рукаве с изображением оска-ленного человеческого черепа в старомодном лётном шлеме. По злой иронии судьбы обладатель куртки в точности повторил судьбу изображённого на эмблеме лётчика.
Оба пилота находились на своих местах. При появлении Бориса из пустой глазницы оскаленного черепа одного из них выползло крупное насекомое, похожее на чёрного таракана. Пошевелив на пришельца длинными усами, тараканище юрк-нул обратно.
Судя по разбитым лобовым стёклам, изувеченным прибор-ным панелям и многочисленным бурым следам крови на сте-нах, за несколько секунд до падения самолёта по кабине про-нёсся настоящий стальной шквал. Положение же штурвалов, педалей, рычагов управления двигателями и показания прибо-ров указывали на то, что, скорее всего, самолёт уже шёл на посадку, когда внезапно напоролся на засаду. Притаившийся под густой кроной леса снайпер свой шанс не упустил…
Опираясь на сделанные наблюдения можно было также предположить, что где-то неподалёку находится аэродром, на котором возможно до сих пор ничего не знают о судьбе про-павшего крылатого транспортника. Как теперь уже Борис знал, джунгли умеют надёжно скрывать следы преступлений и разы-гравшихся над ними трагедий…
Ещё в Москве от преподавателей курсов ГРУ Борис слы-шал, что место, куда он попал, работающие здесь пилоты про-звали «Бермудским треугольником». Только за последний год по некоторым оценкам, здесь исчезло не менее полусотни самолётов и вертолётов, не считая тех контрабандистских «бортов», что взлетали с тайных площадок и нигде не регист-рировались.
В небе над этим районом проходила пресловутая воздушная «линия смерти», которую Президент самопровозглашённой «Демократической всеафриканской республики» Морган-Зубери Арройя символически «прочертил» для пилотов ООН и наёмных экипажей, снабжающих всем необходимым его мно-гочисленных противников внутри страны. Вопреки резолюции Совета безопасности Организации Объединённых наций о введении международного эмбарго на поставку вооружений в охваченную гражданской войной страну, в последние годы было организовано множество нелегальных «воздушных мос-тов». По ним заинтересованные в получении своего куска жирного пирога соседние африканские государства регулярно перебрасывали боевикам из дружеских группировок всё необ-ходимое в обмен на алмазы и обещания будущих преференций алжирским, нигерийским, суданским и египетским компаниям после захвата повстанцами власти в стране.
Всё дело в том, что, несмотря на ужасающую нищету, в ко-торой жила большая часть населения страны, территория «Демократической всеафриканской республики» была чрезвы-чайно богата на всевозможные полезные ископаемые. В неко-торых провинциях алмазы залегали на глубине полуметра. Вдобавок к этому в стране имелись многочисленные планта-ции коки, урожаи с которых можно было выгодно продать только за границей.
Ожесточённая межклановая борьба за контроль над алмаз-ными, урановыми и нефтегазовыми месторождениями велась уже тридцать лет. Так что лидеры некоторых противостоящих Арройе повстанческих армий были достаточно богаты, чтобы закупать за границей всё необходимое. Вопрос часто упирался лишь в отсутствие в стране собственных авиационных кадров и техники.
Свои тайные воздушные тропы для вывоза добываемых ценностей на мировые рынки и доставку обратно всего необхо-димого для продолжения борьбы за территории, естественно имелись и у самого главы государства. После того, как Арройя наладил отношения с американцами, подставные авиакомпании ЦРУ, такие как «Air America», «Southern» Air Transport», «Air Africa» начали тайную переброску грузов в Морганбург, ибо в распоряжении президента разорённой войной страны не оста-лось ни одного нефтеперегонного завода (если не считать контролируемых местными князьками и полевыми командира-ми «самоварных» нефтеперерабатывающих заводиков, произ-водящих низкокачественный самопальный бензин), ни одной патронной фабрики. Но за самолётами центральной власти в свою очередь охотилились повстанцы. Так что цеэрушные пилоты не слишком часто совершали опасные рейсы, требуя от своих боссов тройной надбавки за риск.
Не удивительно, что профессиональные лётчики были в этой стране на вес золота, точнее: на вес алмазов. Что и при-влекало в этот регион наёмников со всего мира.
Пилоты, техники и самолёты были нужны всем - и цен-тральном режиму страны и лидерам крупных антиправительст-венных формирований, которые часто затевали между собой ожесточенную грызню.
Авантюристы из Европы и штатов представляли собой са-мую боеспособную часть армии Арройи. Фактически только на их штыках держался его режим. Местная же армия за исключе-нием небольших элитарных подразделений спецназа - так называемых «охотничьих команд» и гвардейских частей из личной охраны президента представляла собой неграмотный, плохо вооружённый сброд. Чтобы заставить местных солдат идти в бой их командиры часто были вынуждены приглашать колдунов, которые проводили обряды заговора от пуль. Впро-чем, и этой магии в лучшем случае хватало на один-два боя, после чего вновь начиналось повальное дезертирство.
Так что Борис с его легендой профессионального «пса вой-ны» вполне должен был прийтись ко двору. Главное теперь было добраться до точки назначения.
Своё ночное убежище Нефёдов покинул в совсем другом настроении, нежели в котором попал сюда накануне. С наступ-лением дня джунгли уже не казались такими враждебными. Давшие ему приют технологические руины при свете солнца выглядели вполне живописно. Опутанные лианами, привле-кающие для гнездования разноцветных райских птиц - останки самолёта выглядели даже вполне романтично. Если бы не резкий запах ещё не абсорбированного до конца почвой керо-сина можно было сказать, что искорёженное железо гармонич-но вписалось в окружающий пейзаж, сделавшись полноценной частью леса.
Висящая теперь на ремне кобура с двенадцатизарядным кольтом придавала путнику уверенности. Путь себе Борис расчищал мачете, а ориентировался по карте и компасу. Прав-да, карта была авиационная, не слишком подходящая для на-земной ориентировки. Но за неимением лучшей, и такая подмо-га оказалась весьма кстати. Благодаря приобретённой экипи-ровке и вновь вспомнившей о нём Фортуне всего через два часа Борис вышел к пограничному знаку.
А дальше снова начались проблемы: из кустов на него не-ожиданно набросились какие-то плохо одетые люди. По опре-делённым признакам Нефёдов догадался, что наткнулся на группу беженцев. Похоже, они были сельскими жителями. Возможно даже крохотный отряд состоял из близких родствен-ников.
Каждый год владения Моргана Арройи пытались покинуть несколько десятков тысяч отчаявшихся крестьян, чьи деревни были сожжены карателями, на чьи скудные урожая зарились и партизаны и правительственные чиновники. Уже не первое поколение здешних сельских жителей страдало от затяжной междоусобной войны, которая велась с первобытной жестоко-стью. Зверства давно стали обыденностью для палачей и их жертв. Цена человеческой жизни в этой проклятой богом стра-не была ничтожна мала, как и предупреждал Нефёдова знако-мый дипломат.
Удивительным было то, что набросившиеся на незнакомца из засады беженцы сразу не размозжили ему голову. Скорей всего они не сделали этого лишь потому, что вовремя сообра-зили: попавшийся им в руки человек совсем не похож на по-граничника. Странный субъект заинтересовал предводителя группы - хромого мужчину со злыми вытаращенными глазами. На вид ему было лет тридцать – по местным меркам возраст преклонный. В государстве, которое его лидер объявил «народ-ным» и «социальным» средняя продолжительность жизни мужчин равнялась 23 годам, женщин на шесть лет больше…
Хромой явно не намеревался долго возиться со странным белым, тем более тащить с собой такую обузу. По случаю пленения Нефёдова был устроен короткий привал, во время которого предводитель беженцев решил допросить взятого «языка» перед тем, как прикончить его.
Отчего то Борис сразу хорошо почувствовал настроение со-беседника и его спутников. Страх согнал этих несчастных с земли, на которой, возможно, жили сотни поколений их пред-ков. Но убегая от своих мучителей, беженцы не менее сильно боялись неизвестного будущего, ожидающего их по ту сторону границы.
Нефёдов попытался языком жестов и мимикой убедить ту-земцев, что в их интересах не убивать его, а в целости сдать властям сопредельного государства, как заблудившегося ино-странного туриста.
Лихорадочно соображая, как донесли до слушателей свою главную мысль, Борис алчно потирал пальцами рук, с широкой улыбкой раскрывал слушателям объятия, давая понять, что за спасение его ценной жизни по ту сторону границы им отвалят кучу денег и примут, как дорогих гостей.
В конечном итоге его пантомима возымела действие. Когда маленький отряд поднялся, чтобы продолжить свой путь, хро-мой ткнул Борису пальцем в грудь и призывно махнул рукой в ту сторону, откуда Нефёдов пришёл. Конечно, с одной стороны Бориса не могла обрадовать новость, что вся его ночная эпопея оказалась сизифовым трудом. Но с другой, ему сохранили жизнь, а значит, рано или поздно, он всё-таки достигнет своей цели.
Но как вскоре выяснилось в этой стране ни в чём нельзя было быть уверенным даже с прицелом на самую ближайшую перспективу. Буквально через полчаса после того, как беженцы возобновили движение, они вышли к странному ограждению. Череда столбов с натянутыми между ними проводами тянулась вдоль ручья. Примерно в полукилометре на вершине холма виднелась дозорная вышка. Борис удивился тому, что ему каким-то образом удалось миновать эту серьёзную преграду.
Беженцы сразу бросились обратно в высокую «слоновью» траву, боясь быть замеченными с вышки. Скрываясь в зарослях группка людей двинулась вдоль ограды. Спутники Нефёдова шли очень быстро. Непривычный к невыносимой жаре русский с трудом поспевал за ними. Вдыхая горячий воздух, Борис чувствовал себя, словно в парной. Язык скрёб по пересохшему нёбу, словно рашпиль. Но просить пить было бесполезно. Судя по всему, африканцы утоляли жажду только во время коротких привалов, делая несколько экономных глотков. Приняв белого чужака в свою группу, они и ему дали чуть приложиться к фляге, и это была большая привилегия, которой нельзя было злоупотреблять. Так что приходилось терпеть и, сжав волю в кулак, стараться не отстать от группы.
Километра через полтора ограда неожиданно закончилась. Оказалось, что местная граница напоминает старое одеяло с многочисленными заплатами – не имея средств надёжно отго-родиться от внешнего мира, власти постоянно латали бреши, через которые пытались ускользнуть стайки их граждан и проскакивали караваны контрабандистов, а беглецы и деловые люди находили новые лазейки.
И велась эта игра в «кошки-мышки» по изуверским прави-лам. Нелегалы и контрабандисты не упускали возможности при случае изуверски замучить попавшегося к ним в руки погра-ничника. Не менее беспощадны к «предателям» были охра-няющие национальные рубежи солдаты режима.
Неожиданно на пути беженцев появились сразу несколько джипов с автоматчиками. Заметив в траве нарушителей, солда-ты повыпрыгивали из машин и сразу без предупреждения открыли огонь по кучке гражданских, в которой находились, старики, женщины и дети.
Вожак группы с перекошенным лицом, дрожа от ярости, стал кричать своим соплеменникам, чтобы они бежали в сторо-ну леса. Прикрывая отход земляков, хромой отстреливался из взятого у Бориса «Кольта». Но ему удалось сделать всего четы-ре выстрела. Отброшенный страшным ударом в грудь хромой упал навзничь и захрипел. Изо рта его брызнула алая кровь…
Борис полз по коридору колючего кустарника. Мелкая ост-рая крошка до крови изрезала Нефёдову руки, впивалась через ткань штанов в колени. Он чувствовал себя змеёй, которую какие-то изуверы бросили на раскалённую сковороду. Но ста-рый солдат не роптал на своё положение, а лишь ещё больше вжимался в негостеприимную африканскую землю. Со стороны армейских машин то и дело доносился дробный сухой стук автоматных очередей и над головой пластуна начинали с жуж-жанием носиться свинцовые шмели. Они летали так низко, что временами срезали ветви кустарника. Иногда пули рикошетили от находящихся вокруг в изобилии камней и начинали с мерз-ким визгом метаться по причудливым траекториям. От таких обезумивших ос невозможно было спрятаться за каким-либо укрытием. Оставалось ещё больше вжиматься в землю.
Борис не знал, остался ли кто-то ещё из его спутников в жи-вых. После того, как загремели первые очереди, все попадали в траву и стали расползаться в разные стороны, ища укрытия от разящего огня.
«Эх, сейчас бы парочку гранат!» - прикидывал снова ока-завшийся без оружия против серьёзной угрозы старый фронто-вик. Уж он сумел бы, не давая волю эмоциям, подпустить врага на расстояние уверенного броска.
Где-то совсем рядом пронзительно заплакал ребёнок. Борис не раздумывая, пополз на детский голосок. Вскоре сквозь гус-тую траву Нефёдов различил яркое пёстрое пятно и направился к нему. Вначале он наткнулся на тело свернувшейся калачиком маленькой женщины. Первое впечатление: перед тобой спящий на боку человек, которому сделалось холодно во сне, и он инстинктивно поджал ноги. Борис осторожно дотронулся до плеча женщины, слегка потормошил её.
- Эй, как ты, милая?
От лёгкого толчка руки Нефёдова женщина, словно тряпич-ная кукла, привалилась на живот. Только тут Борис заметил красное пятнышко на пояснице несчастной. Мать собственным телом прикрыла своё дитя от шальной пули. Нефёдов осто-рожно взял из ещё тёплых рук женщины орущий свёрток. В сумке погибшей нашлась глиняная бутылочка с молоком, кото-рую Борис дал младенцу. Тот сразу замолчал, жадно припав к бутылочке.
- Эх ты, горемыка! – вздохнул мужчина, грустно глядя на причмокивающего от удовольствия малыша. – Поди ещё меся-ца не исполнилось, а уже один на свете остался.
Когда негрятёнок напился, Борис предложил ему самодель-ную соску из дерева и кожи, которую тоже отыскал в сумке его погибшей матери. Карапуз охотно взял её губками и улыбнулся незнакомцу.
- Ладно, ещё повоюем! – ободряюще улыбнулся в ответ найдёнышу ветеран. - Нам сейчас с тобой, брат, себя обнару-живать никак нельзя. Не поглядят, что ты ещё даже не пионер, а я без пяти минут пенсионер – спишут в расход и амба!
Ползти с новой ношей оказалось ещё труднее. Надо было по ходу переиначивать себя на новый манер, учиться обходиться одной рукой, ибо второй мужчина заботливо держал крохотное создание. Теперь старый солдат чувствовал себя ответственным за маленькую жизнь и старался прикрывать собой ребёнка от проносящихся поблизости пуль.
А в это время стражи границы планомерно находили и уничтожали спутников Нефёдова. Борис видел, как группа чернокожих воинов в пятнистой маскировочной форме нашла кого-то в кустах шагах в тридцати от того места, где он прятал-ся. Солдаты долго кололи невидимое ему тело штыками и копьями. Некоторое время оттуда доносились ужасные крики боли, мольбы о пощаде. Вскоре жертва умолкла, а кусты в том месте окрасились в красный цвет.
Затем чёрные головорезы цепью двинулись дальше - в сто-рону Нефёдова. Сердце Бориса бешено колотилось. Было слышно, как старший подразделения, что-то выговаривает своим подчинённым. Борис заполз под куст, прикрылся каки-ми-то листьями, сжался в комок, стараясь занимать, как можно меньше места. К счастью спасённый им малыш по-прежнему вёл себя спокойно. Не смотря на близкую стрельбу и душераз-дирающие вопли убиваемых, он даже задремал, умильно сопя. Борис мог только позавидовать его ангельскому неведению. Между тем смерть неумолимо приближалась к их укрытию.
Солдаты уже подошли практически вплотную к нему, но тут кто-то застонал справа в кустах и автоматчики немедленно бросились добивать обнаружившего себя раненого. Борис проводил их глазами. Страшная процедура в точности повто-рилась: солдаты долго кого-то кололи штыками у себя под ногами, вначале это сопровождалось мольбами и воплями жертвы, затем всё стихло, а кусты в том месте снова сделались красные от крови.
Воспользовавшись ситуацией, Борис стал отползать в сто-рону. Но через некоторое время вдруг услышал рядом шорох и сразу замер. Из кустов прямо на него выполз молодой парень из группы беженцев. Увидев Бориса, он пронзительно заорал, видимо от неожиданности, и, вскочив на ноги, бросился наутёк. Автоматная очередь тут же срезала паренька. Двое солдат поспешили к упавшему - проверить – жив ли он ещё. Не дожи-даясь, когда автоматчики на него наступят, Нефёдов поднялся на ноги и закричал по-английски, что он европеец, рассчитывая на оставшееся с колониальных времён традиционное почтение местного населения к выходцам из «Старого света».
Борис мог поднять только одну руку, ибо второй он держал живой свёрток. Был момент, когда ему показалось: вот сейчас его тоже прошьют очередью. Но солдаты медлили. Как и бе-женцев, пограничников поразил сам факт появления в этих диких местах белого человека. Наверное, если бы перед ними из высокой травы внезапно возник сам их обожаемый прези-дент, они удивились бы меньше.
Борис воспользовался повисшей паузой, чтобы перехва-тить инициативу. Теперь он не кричал на вошедших в раж от запаха свежей крови мясников, ничего не требовал для себя и не просил. Совершенно спокойно Нефёдов повторял, что явля-ется европейцем, а потому к нему следует относиться в худшем случае, как к комбатанту, то есть военнопленному, то есть его надлежит отвести в местный штаб для допроса. Как ни странно это произвело нужное впечатление на чернокожих автоматчи-ков.
Не понимая ни слова из речи странного нарушителя, тем не менее, эти безграмотные парни сразу угадали в нём кадрового офицера. Уже без прежней наглой развязанности туземные солдаты слушали «белого господина», который, не взирая на направленные на него автоматные стволы, держался с большим достоинством, без намёка на заискивания. В их глазах такая персона имела все основания рассчитывать на «почётную капи-туляцию». В итоге Борису удалось избежать расстрела на месте и спасти оказавшегося у него в руках ребёнка. Он также потре-бовал от командира патрульного наряда, чтобы уцелевшие беженцы были доставлены живыми на заставу для проведения положенного дознания. И безоружному неизвестному мужчине никто не посмел перечить.
Происходящее являлось пародией на правосудие. Допраши-вающий задержанного «голландца» начальник департамента пограничной стражи провинции спешил скорее закончить все формальности, ради которых его оторвали от каких-то личных дел и срочно вызвали на работу.
- Значит, вы, пробирались в нашу страну с разведыватель-ным заданием, - сказал он утвердительно. – Ну и как вам наши места? Надеюсь, к «отелю» у вас претензий нет?
Последнюю фразу пограничный чиновник тоже произнёс вполне утвердительно и вяло, будто заранее знал ответ. Име-лась в виду тюремная камера. Столь грубоватая ирония могла заставить ощутить растущее чувство ужаса и собственной беспомощности у кого угодно. Особенно, если из удобного кресла в бизнес-классе судьба безжалостно швырнула тебя на тюфяк, набитый гнилой соломой в туземной тюрьме.
Борис начал объяснять, почему он здесь. Чиновник слушал без всякого удивления и видимого интереса. Его мужественное суровое лицо, словно вытесанное из единого куска чёрного камня, оставалось абсолютно бестрасстным. Начальника заста-вы больше занимали толстые кабинетные мухи, которые сразу облепили его могучие волосатые предплечья под аккуратно засученными рукавами форменной рубашки. Мухи назойливо норовили сесть прямо на вспотевший широкий нос чиновника. Это его очень сильно раздражало.
- Мне нужно добраться до командующего вашими ВВС, - наконец объявил Борис.
Чиновник с ненавистью посмотрел на него, как на одну из мух.
- Не пытайтесь запудрить мне мозги, мсье шпион! Вас ожи-дает трибунал и скорее всего расстрел.
- На каком основании?
- Вот что мы нашли, сэр лазутчик!
Чиновник зачем-то быстро нагнулся и торжествующе по-тряс знакомой Борису лётной курткой с эмблемой в виде мёрт-вой головы на рукаве. Оказалось, что в её кармане лежало удостоверение, выданное каким-то местным повстанческим командиром, действующим против правительственных войск.
- Мой вахмистр доложил мне, что при аресте вы назвались военнопленным. Но вам должно быть известно, мистер Бонд, что шпионы и вражеские наёмники таковыми не признаются даже Гаагской конвенцией.
Дело принимало совсем дрянной оборот. Но тут чиновник вдруг мгновенно переменился в лице и хитро взглянул на аре-стованного. Его мужественное лицо сурового воина поплыло в улыбке, отчего сразу приняло придурковатый вид. Монолит-ный камень превратился в перезрелый помидор.
С ласковым видом «сеньор-помидор» предложил Нефёдову написать предсмертное письмо домой родственникам, чтобы они отблагодарили пограничника за последнюю услугу, ока-занную их родственнику тысячью долларов. За это вместо расстрела он сделает так, что приговорённому поднесут чашу с ядом, совсем как Сократу, и он просто мирно уснёт.
- У меня нет таких родственников, - развёл руками Нефёдов. – Но я готов отдать вам те сто семьдесят пять долларов, что отобрали ваши люди при аресте за возможность сделать звонок командующему вашими местными ВВС.
- Какие сто семьдесят пять долларов - вновь переменившись в лице, строго произнёс пограничник. – Ни про какие деньги я не знаю. При вас не было ни цента.
Такая наглость возмутила Нефёдова и он обложил ворова-того пограничника всеми известными ему английскими руга-тельствами, прибавив для крепости несколько избранных ма-терных фраз.
Разочарованной тем, что сделка не состоялась, чиновник заявил с неприязнью:
- Вас расстреляют. Привяжут к столбу, а напротив поставят станковый пулемёт. Это будет о-очень больно! Поверьте. А ведь всё можно было решить за какие-то тысячу долларов… Но!
Тут чиновник сделал паузу, посмотрев куда-то поверх голо-вы сидящего напротив иностранца. Следующая его фраза про-звучала очень торжественно:
- У нас демократическая страна, поэтому у вас будет адво-кат и приговор вам вынесут присяжные.
Представитель гуманной власти проследил, какое впечатле-ние его слова произвели на арестанта. Борис и вправду был несколько озадачен таким известием.
- И когда же начнётся судебный процесс надо мною?
- Через тридцать минут, - сообщил хозяин кабинета офици-альным тоном с подчёркнутой сухостью.
Суд над Борисом и вправду начался через указанный срок. Он проходил здесь же в здании погранзаставы, в помещении, напоминающем школьный класс. Похоже в другие дни здесь проводился инструктаж выходящих на патрулировании наря-дов. Но на время суда из помещения вынесли все парты, а доску задрапировали национальным флагом, на самое видное место был водружён бронзовый бюст президента.
Прокурор, функцию которого по совместительству выпол-нял всё тот же начальник заставы, выступил с короткой обви-нительной речью. Трибуной ему служила установленная для такого случая деревянная конторка. Оратор явно не любил линчевать своих жертв в одиночестве. В его власти было пре-вратить убийство в драматичный спектакль, и он с удовольст-вием этим развлекался. Преображение пограничного босса было полным. Ради предстоящего события он облачился в, видимо, особо любимые им одежды, напялив на голову старо-модный парик с напомаженными буклями, а поверх него ещё и четырёхугольную шапочку красного бархата. Поверх мундира судья и прокурор в одном лице надел синюю атласную мантию с вышитым золотом государственным гербом.
На роль присяжных местный царь, бог и воинский началь-ник назначил собственных рядовых, переодев их для приличия в гражданское платье и разбавив трёмя персонами явно граж-данской наружности. На протяжении всего «процесса» присяж-ные смотрели на прокурора, как кролики на удава.
Ещё более запуганный вид имел адвокат – старичок, кото-рый, наверное, уже успел попрощаться с жизнью, когда за ним приехали солдаты. У защитника было лицо уставшего от жизни Мефистофеля, если бы тот был чёрным. Это был жалкий Ме-фистофель – давно утративший прежнюю власть влиять на умы, сутулый и небритый, в выцветшей мантии и старомодных очках, дужка которых была перехвачена изолентой.
На беднягу было жалко смотреть, когда повинуясь регла-менту, адвокат произносил речь в защиту своего клиента. Ста-ричок говорил очень тихо, постоянно сбивался, боясь поднять глаза на своего оппонента по судебному «поединку». Когда вновь пришла очередь говорить прокурору, он вкрадчиво осве-домился:
- Значит, вы полагаете, что ваш подзащитный невиновен?
В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно, как не-счастный старик с трудом судорожно проглотил слюну пересо-хшим горлом. Вслед за этим адвокат изобразил на своём лице высшую степень лояльности по отношению к властям.
- Я не знаю…. Мне трудно утверждать это наверняка…. - испуганно залепетал он. – Поймите, у меня семья, дети, я боль-ной старый человек.
Прокурор презрительно посмотрел на своего оппонента и криво усмехнулся.
В перерыве, вынужденный по служебной необходимости вести это дело защитник сидел боком к своему клиенту и то и дело бросал виноватые взгляды в сторону обвинения. Однажды старик в сердцах пробормотал:
- О горе на мою плешивую голову! Из-за вас, милейший, меня тоже…
Он попытался изобразить в воздухе что именно его ждёт, но, не закончив трагической фигуры, обречённо махнул рукой.
- Но вы же адвокат! – с укором сказал Нефёдов.
- Да я имел такое несчастье. В молодости, ещё при белом губернаторе, я окончил юридический факультет. Это стало моим проклятием. Других адвокатов в округе нет осталось – кто смог давно сбежал, остальных перебили. Я давно мирный торговец, но как только нашим властям требуется укокошить кого-то по всем правилам, они посылают за мной молодчиков. Из-за этого добропорядочные горожане обходят мою лавку стороной – боятся попасть под горячую руку очередным по-сланцам много мною уважаемого прокурора. Я стал изгоем. Кто-то пустил слух, будто я в доле с гильдией палачей, которые платят мне за каждый смертный приговор. Но что я могу!? Если однажды я сумею добиться для своего подзащитного оправдательного вердикта, меня сразу прихлопнут… Так что, уважаемый, извините меня, но я не смогу вас спасти. Хотя поверьте, мне искренне жаль. Поверьте, я действительно не желаю вашей смерти и ваших ботинок.
- Ботинок?
Адвокат виновато пояснил, глядя в сторону:
- За работу мне платят не деньгами, а отдают что-то из ве-щей казнённого, обычно его обувь.
В голову старика вдруг пришла спасительная идея, как при-глушить муки совести:
- А хотите, я отпущу вам грехи?! Вряд ли вам пришлют на-стоящего священника для последней исповеди. У нас их оста-лось даже меньше, чем юристов. А я немного знаком с католи-ческими обрядами. Надеюсь, вы христианин?
Борис вежливо отказался, но попросил, чтобы старик поза-ботился о ребёнке, которого он спас.
- Вы добрая душа, - вздохнул защитник и сентиментально захлопал ресницами за толстыми стёклами очков. – Конечно я постараюсь сделать всё, что в моих силах.
Приговор был вынесен без задержек. Но перед тем, как по-кинуть «зал суда» осуждённый на смерть преступник попросил конвой немного задержаться. Быстро расшнуровал ботинки. Даже попрыгал на одной ноге, наслаждаясь свободой. Затем с сочувственной улыбкой протянул ботинки адвокату.
- Берите, мэтр. А то ещё обманут с гонораром. Надеюсь, они прослужат вам долго.
Однако с приведением приговора вышла заминка. Вначале Борис решил, что его прикончат сразу после суда. Но оказа-лось, с этим здесь не принято было спешить. Приговорённых к смерти здесь расстреливали, как и положено по старой тради-ции - на рассвете.
Ночью в камеру воровато прокрался человек в форме офи-цера пограничника, который представился заместителем на-чальника заставы. Борис вспомнил, что видел его на суде среди помощников судьи.
- Скажите, кому надо позвонить в столице, и я это сделаю, - чуть ли не с порога объявил смертнику посетитель.
Лицо визитёра светилось тайной надеждой. Когда ночной гость говорил, подбородок его дрожал от страха и сладостного предвкушения долгожданных перемен в судьбе. Цель его визи-та стала ясна сразу: этот человек страстно мечтал подсидеть своего шефа - начальника местной погранслужбы. Он принялся жарко рассказывать Нефёдову о бесчисленных фактах произво-ла, творимых его начальством: о том, как вороватый шеф при-сваивает себе львиную долю присылаемого солдатского жало-ванья, как выстроил себе новый особняк на те деньги, что должны были пойти на оборудование вдоль границы современ-ного электрического ограждения.
Тайный похититель сильно горячился, так как очень наде-ялся расчистить себе дорогу к заветной должности. Его речь лилась сплошным полноводным потоком. С плохо скрываемой завистью и искреннем возмущением посетитель описывал, как его босс заказал за фантастическую сумму доставить самолётом из ЮАР новенький «Форд-Мустанг».
Однако стоило за стеной послышаться из-за стены доне-стись подозрительным шорохам, как заговорщик немедленно умолкал и испуганно втягивал голову в плечи. Затем выясня-лось, что тревога ложная, и его речь начинала литься с удвоен-ным вдохновением:
- Я не то, что эта жирная скотина. При мне каждый народ-ный грош будет на учёте.
Узнав от арестанта, какому большому человек в столице следует звонить, офицер беззвучно засмеялся, очень доволь-ный.
- Хорошо, что мы живём в демократическом государстве. Всегда можно найти управу на зарвавшегося бюрократа. Обе-щаю вам: когда я вынесу смертный приговор этому коррупцио-неру, я первым делом пришлю вам его новенький «Мустанг».
Когда за неожиданно подарившим ему луч надежды посе-тителем с лязгом закрылась тюремная дверь, для Нефёдова потянулись мучительные часы ожидания. Повлиять как-то на ход событий он не мог. Оставалось ждать рассвета, не теряя надежду, что посланная Хану весточка всё-таки дойдёт раньше, чем в расстрельную машину вставят пулемётную ленту и палач нажмёт на курок.
Штрафбат-4
Глава 1
Судьба сбитого и захваченного в плен лётчика во все вре-мена незавидна. На упавшем с неба парашютисте неприятель-ская солдатня часто отыгрывается за тяжести своей пехотной доли. Им мстят за ту аристократическую неуязвимость, с кото-рой крылатые небожители почти всегда безнаказанно расстре-ливают тех, кто на земле. Не так ли в средневековье лютовала чернь, которой каким-то чудом удавалось стащить с коня, закованного в доспехи рыцаря? Примерно так же часто посту-пают с лётчиками. Многие из них закончили свои дни у наспех выбранной палачами расстрельной стенки…
Если бы не строгий приказ высшего начальства любой це-ной взять русского живым, Игоря Нефёдова тоже вряд ли что-то спасло от пули или молниеносного удара по горлу остро заточенным мачете. Но на пленном уже лежала священная печать табу. Он сразу стал дорогим товаром, который ни в коем случае нельзя было испортить. Поэтому Игоря даже почти не били. Свалив русского на землю, опытные охотники на парти-зан особым образом его связали, так что молодой мужчина едва мог пошевелиться, и, словно стреноженную овцу, закинули в вертолёт.
Лёжа на дребезжащем металлическом полу, Игорь поймал себя на мысли, что всё ещё не может поверить в то, что всё это происходит с ним в действительности, а не во сне. Меньше суток назад он находился в Москве, был полон планов на бу-дущее… И вдруг всё словно оборвалось в чужом африканском небе над бескрайними дикими джунглями.
«А может, я умер?» - вдруг подумал Игорь. – Ведь смерть нередко застаёт людей внезапно, в расцвете сил. И никто не знает, что происходит с ними дальше, ибо с того света ещё никто не возвращался, чтобы рассказать о своих переживаниях. Возможно, умершим кажется, что они продолжают жить…».
Что ж, вполне вероятно, что его прежнее тело сгорело вме-сте со сбитым самолётом, а происходящее с ним сейчас, это путешествие в потустороннем зазеркалье. Но тогда надо было принять как фатум, что Господь за какие-то грехи приговорил молодого лётчика к падению с небес прямо в преисподнюю. Словно в подтверждение такой версии, сидящие на скамьях вдоль бортов люди, очень напоминали демонов ада. В слабом зеленоватом освещении вертолётной кабины их покрытые маскировочной краской лица со сверкающими белками глаз создавали у пленника полную иллюзию нахождения в компа-нии нелюдей-монстров.
Хорошо выполнившие свою работу солдаты по очереди прикладывались к большой фляге. Сделав несколько глотков, каждый из них во всю свою лужёную глотку, чтобы переорать шум двигателей, выражал похвалу в адрес командира и какого-то бога Жро-Кробо. Видимо, таков был давно заведённый в этом небольшом подразделении ритуал возвращения с удачной охоты.
Главарь спецназовцев – огромный лиловый негр, как долж-ное принимал слова подчинённых, иногда механически кивая в ответ. Он увлечённо вертел в руках диковинный автоматиче-ский пистолёт, взятый у лётчика в качестве трофея. Казалось внимание предводителя наёмников целиком сфокусировано на интересной игрушке, как вдруг его красные воспалённые глаза буквально впивались в кого-то из бойцов. Тому, чей завистли-вый взгляд он мог перехватить, не суждено было пережить ближайший день. Так вожак стаи хищников, первым вонзаю-щий клыки в добытую на охоте тушу, бдительно следит за набирающими силу самцами, чтобы вовремя заметить спружи-нившегося для предательского прыжка скрытого конкурента.
Всего пару раз за весь полёт изборождённые странными татуировками в виде извилистых вертикальных рубцов щёки командира растягивались в полуулыбке, обнажая золотые фиксы.
Некоторые десантники тешили себя и товарищей, отпуская похабные шутки в адрес связанного по рукам и ногам пленни-ка. Все члены спецподразделения являлись коренными мест-ными жителями, хотя и принадлежали к разным племенам. Но сейчас аборигены старались говорить по-английски, на котором их обучали белые инструктора. Язык европейцев использовался для того, чтобы унизить пленённого противника, доставить ему, если не физическую, то хотя бы моральную боль. Почти каждая реплика встречалась общим хохотом.
Впрочем, даже в этой шайке примитивных скотов, кажется, имелось своё исключение в виде воина лет сорока пяти с посе-ребрённой сединой шевелюрой и короткой бородкой. По мест-ным меркам этот человек являлся почти стариком. Ветеран или никак не реагировал на шутки молокососов, или осуждающе слегка качал головой. Игорю даже почудилось сочувствие в его взгляде. Седоголовый ближе всех сидел к Нефёдову. Поэтому, когда его сослуживцы затеяли между собой какой-то спор, Игорь решился тихо спросить пожилого солдата:
- Скажите, где мои товарищи? Прошу вас!
В кабине было так шумно из-за металлического стука ста-рого вертолётного редуктора и надрывно ревущих двигателей, что для всех, кроме седовласого, слова русского потонули в оглушительном грохоте. Старый воин как будто ждал вопроса пленника. Почти не изменившись в лице, он перевёл взгляд на парня у своих ног, и также тихо ответил:
- Их отправили в другую сторону…
- Куда?
Седовласый скосил глаза на сослуживцев, после чего неза-метно для них показал пальцем на потолок кабины.
- Я вас не понимаю? Улетели? Но как?! Я же слышал, как взо-рвался наш самолёт.
- Там, в небе, твои друзья, - пояснил пожилой воин и зачем-то начал закатывать рукав на своей правой руке. С невозмутимым видом он продемонстрировал Игорю своё мускулистое волоса-тое предплечье, на котором красовались сразу трое наручных часов. Это были наградные хронометры марки «Ракета» Они принадлежали товарищам Игоря по экипажу.
Нефёдов понял, что над ним снова зло пошутили. Между тем на невозмутимом лице старого сатира появилась ухмылка, сначала скорее сочувственная, затем ироническая, насмешли-вая - во все лицо. Наконец он зло захохотал вместе со всеми над доверчивым сопляком, который понадеялся, что кто-то здесь посочувствует его положению. Оказывается, за коротким диалогом русского с седоволосым притворщиком незаметно следила вся команда и даже командир небольшого подразделе-ния. Под одобрительные возгласы дружков седоголовый со злорадной гримасой зарычал на пленника:
- Дерьмо!! Скоро ты тоже сдохнешь и отправишься на небо к своим дружкам.
До Игоря наконец в полной мере дошло, что под его преж-ней жизнью подведена жирная черта. Отныне ему будет отка-зано в таком естественном для каждого свободного человека праве, как планирование своей жизни на обозримую перспек-тиву. В любой момент пленника могут покалечить в наказание или просто так, убить или перепродать новому владельцу…
С первыми розовыми лучами восходящего солнца вертолёт приземлился на площади какого-то города. Игоря вытащили из вертолёта. Охотников встречал всего один невысокий худень-кий паренёк в шортах и пластмассовых шлёпанцах. Но по тому, как сразу защёлкали автоматными затворами его конвоиры, Нефёдов почувствовал, что взявшие его в плен головорезы отчего-то занервничали при виде этого дистрофика с костля-выми узкими плечами и ножками-спичками, торчащими из раструбов линялых шорт.
Конечно, пленник не мог знать, что подкупленный пилот вертолёта захватившей его охотничьей команды незаметно для своего командира изменил маршрут и приземлился там, где ему было велено. Это было проклятое место. Меньше ста лет назад здесь располагался один из крупнейших в Африке рабовла-дельческий рынок. Удачливые военные вожди и перекупщики-арабы приводили сюда пленников из глубины материка и про-давали «чёрное дерево» заморским купцам, а те набивали жи-вым товаром трюмы своих кораблей и отправлялись совершать выгодные сделки с владельцами американских хлопковых плантаций и богатеющими на невольниках арабскими шейха-ми. Менее чем за сто лет здесь было продано более миллиона человек. О прежнем назначении площади напоминали массив-ные ржавые цепи, подвешенные на вбитом посреди площади высоком деревянном столбе.
Теперь здесь снова решалась судьба невольника.
- …Ты же знаешь, Темба, я мелочью не занимаюсь - с улыб-кой чеширского кота вкрадчиво пояснял двухметровому спец-назовцу «дышащий ему в пупок» паренёк, - мой клиент запла-тит тебе за этого русского очень хорошие деньги. Тридцать тысяч «зелёных» тебя устроит?
- А сколько возьмёшь ты, Гермес? – насуплено глядя во влажные глаза тщедушного скользкого прохвоста, издал хрип-ло-басовитый рокот человек-глыба.
- Я всегда работаю за скромные 15 процентов. Мой клиент также охотно примет тебя с твоими людьми к себе на службу. Разве Морган платит тебе столько, сколько ты стоишь?
Предводитель охотников шумно втянул в себя содержимое собственной носоглотки, и презрительно харкнул в лицо тор-гаша. Затем спецназовец резким движением выдернул заткну-тый под погон куртки зелёный берет, чтобы гордо увенчать им свою бритую голову. Всею своей грубой, но прямой солдатской душой потомок древнего воинского рода презирал представи-теля одной с ним расы, у которого из-под застиранной джинсо-вой кепки пучками гнилой соломы торчали крашеные переки-сью водорода под «европейскость» курчавые волосы. Этот аферист стыдился только цвета своей кожи, а так был готов на любые услуги тому, кто заплатит больше. Оскорбить его было невозможно. Больше всего на свете Гермес стремился зарабо-тать достаточно денег для переезда туда, где люди белой расы станут чистить ему ботинки на улице. И где он сможет, не вынимая изо рта сигару с золотым ободком, лениво рычать на светлокожих подчинённых и щипать за упругую задницу голу-боглазую секретаршу, которая в ответ не назовёт его грязным нигером, а одарит милой кокетливой улыбкой. Ради такой мечты можно пережить даже плевок в лицо.
- Мне не нужен новый хозяин, - жёстко ответил командир охотников, посягая таким образом на заветные мечты молодого дельца. - И ври кому-нибудь другому, про свои 15 процентов. Такая каналья, как ты, Гермес, меньше чем за пятьдесят штук не вышмыгнешь из своей вонючей норы.
- И всё-таки не спеши говорить «нет», подумай, - утерев-шись, и глазом не моргнул обаяшка, - я ведь предлагаю тебе действительно хорошую цену.
Разговор замкнулся в кольцо. Торговец снова и снова по-вторял на разные лады своё предложение, но профессиональ-ный воин не желал ничего слушать. Темба был не просто наём-ником. У него имелись собственные представления о воинской чести. В конце концов, командир спецназовцев стал смотреть на торгаша, уже двадцать минут талдычащего ему об одном и том же, как на идиота. Он не убивал его только потому, что, как и многие в этом городе, иногда брал у Гермеса деньги в долг на поход к элитным проституткам в «Салон Мэри» - элитный бордель, предназначенный только для высших чиновников и высокооплачиваемых белых наёмников. Даже будучи команди-ров элитного спецподразделения Темба вынужден был поку-пать заветный билетик за огромные деньги у таких прохвостов, как этот Гермес.
Но одно дело получать от этого мерзкого ростовщика сум-мы на шалости с девочками и совсем другое предать своих боссов, стать предателем, а значит изгоем среди соплеменни-ков. Это пришлые белые наёмники с лёгкостью меняют хозяев, а для местных воинов преданность вождю клана - священна. Темба искренне не понимал, на что рассчитывал задумавший купить его торгаш. Правда, подразделение, которым командо-вал Темба, было сформирована из разного сброда – бродяг, бывших уголовников, людей без роду и племени. В каратели такие шли охотно. Но он то, как командир, умел держать своих подчинённых в ежовых руковицах, и не потерпел бы даже намёка на измену.
Потеряв терпение, Темба повернулся к вертолёту и сделал жест лётчику: «Мол, давай, заводи свой аппарат, улетаем отсю-да». Гермес ту же подмигнул мальчишке лет двенадцати, на протяжении всего разговора стоявшему со стареньким автома-том наизготовку за спиной командира охотников. Пацан по-слушно кивнул и в упор выпустил в спину хозяина длинную очередь, буквально распоров его тело надвое.
Смерть своего предводителя члены группы восприняли почти без эмоций. Похоже, за спиной командира давно созрел тайный сговор. Последнюю же точку в затянувшемся торге поставил единственный человек, которому убитый по-настоящему доверял. Темба подобрал мальчишку семи лет от роду в поголовно вырезанной карателями деревушке и оставил в живых только потому, что рассчитывал воспитать из найдё-ныша преданного слугу. Темба рано начал приучать щенка к запаху свежей человеческой крови, заставляя его разными способами убивать тех, кого приговорил к смерти. По ночам, когда хозяин ложился спать, маленький телохранитель не смы-кал глаз, всю ночь бдительно сторожа его покой. По странному совпадению Темба нарёк юного ординарца очень странным для Африки именем – Апполон. Возможно, он рассчитывал вырас-тить из пацанёнка выдающегося бойца и атлета. Но в итоге именно Апполон сумел прикончить чрезвычайно подозритель-ного и ловкого супермена, как его тёзка из древнегреческого мифа поразил в пятку почти неуязвимого Ахилла.
После того, как препятствие к выгодной сделке было устра-нено, торговец встретился глазами с лежащим на земле плен-ником, и, неожиданно застеснявшись, сожелеюще вздохнул. Перейдя на английский, он пояснил Нефёдову:
- Я менеджер, сэр. К тому, что тут случилось, я не имею ника-кого отношения.
Более глупой попытки оправдаться Игорю никогда прежде не приходилось слышать. Он быстро сообразил, что внезапная гибель главаря захвативших его боевиков не сулит ему ничего хорошего. Зачем тогда, спрашивается, выгораживать себя, если ты смотришь на пленника оценивающе, как на только что купленного мула - разве только не заглядываешь ему в рот и не щупаешь мускулы.
Впрочем, позднее Нефёдов догадался, что перехвативший его торгаш просто желал на всякий случай подстраховаться. Мало ли что! Вдруг русские власти решат выкупить своего пилота, и тот соберёт дома пресс-конференцию, на которой поведает миру о своих злоключениях в плену. Как бизнесмен Гермес желал заработать свой процент на посредничестве и при этом избежать неприятностей с властями страны, в которую в скором времени рассчитывал перебраться на постоянное место жительство.
Глава 2
Отец отправлялся навстречу неизвестности – выручать про-павшего без вести сына. Дело обстояло таким образом, что власти в сложившейся ситуации просто умыли руки. Там на-верху скорее всего опасались крупного международного скан-дала и потому сделали вид, что не было никакого сверхсекрет-ного полёта за сотни тысяч километров от родных границ; что советские ВВС никогда не теряли новейший бомбардировщик со всем его экипажем в далёком африканском небе. Ни один чиновник в стране и пальцем бы не пошевелил, чтобы помочь простому отставнику в его трудной и опасной миссии. В итоге вместо организованной по всем правилам, с привлечением необходимых сил и средств спасательной операции, дело све-лось к частной инициативе одиночки. И только благодаря невесте сына Борис неожиданно получил мощного союзника в лице своего старого врага – генерала Главного разведыватель-ного управления Георгия Скулова.
Высокопоставленный разведчик вынужден был помогать человеку, которого люто ненавидел, иначе он мог потерять самое дорогое, что у него было – любимую дочь. Поэтому Скулову пришлось указать «Анархисту» самый верный путь к цели. В той африканской стране, куда собирался Нефёдов, военно-воздушными силами местного диктатора командовал его давний знакомый - Макс Хан. Отставной гитлеровский Ас собирал под свои знамёна воздушных «солдат удачи» со всего мира. По сути немец командовал местным штрафбатом и одно-временно спецназом. Борису предстояла сложная работа. Рис-кованным был сам процесс трудоустройства, боевые полёты, общение с местным начальством и населением, ибо нравы в Африке в корне отличаются от европейских.
На стареньких машинах наёмники почти ежедневно летали над дикими джунглями, нанося удары по партизанским базам, выслеживая главарей мятежников, фотографируя караванные тропы, по которым повстанцам доставлялось оружие. Задания были очень опасные, ибо Москва активно снабжала некоторые партизанские группировки самым современным оружием.
Временами наёмники совершали чрезвычайно рискованные дальние набеги на сопредельные государства. Их работодатель открыл слишком широкий фронт: одновременно ведя ожесто-чённую войну с множеством внутренних и внешних врагов. Со всех сторон владения «африканского Гитлера», как часто име-новали Президента самопровозглашённой Демократической всеафриканской республики Моргана Арройю в американских и западноевропейских (а после разрыва отношений с СССР и в советских) газетах, были обложены враждебными соседями и военными базами миротворцев ООН. Периодически, не соби-рающийся отказываться от своих наполеоновских планов - сплотить большую часть Африки под своим управлением дик-татор, зло огрызался, насылая на соседей диверсантов и авиа-цию. От лётчиков-наёмников, получивших приказ бомбить объекты, расположенные по ту сторону границы, требовалось виртуозное лётное мастерство и большое везение. Надо было незамеченным подкрасться на своих тихоходных поршневых «аэропланах» к объекту атаки, держась над самыми макушками деревьев, и успеть унести ноги от поднятых на перехват реак-тивных истребителей.
Таким образом, крылатым ландскнехтам* приходилось дей-ствовать одновременно на многих фронтах, вплоть до подавле-ния мятежей, которые регулярно вспыхивали в собственной «карманной» армии нанявшего их диктатора. По сути это была война кучки суперпрофессионалов против всего мира.
* Немецкий наёмный солдат эпохи Возрождения
Частые кровопролитные бои, тропические болезни, травма-тизм, неизбежный при эксплуатации многократно выработав-шей свой ресурс авиатехники, буквально стачивали наёмные авиаэскадрильи. Обычно от тех, кто не возвращался из очеред-ного вылета, не оставалось ничего. Среди местных племён процветал каннибализм. Не меньшей мрачной славной пользу-ются местные джунгли. В здешнем климате трупы сбитых лётчиков практически мгновенно без остатка уничтожались многочисленными плотоядными. То, что не успевали сразу сожрать крупные падальщики, доедали миллионные колонии кочующих термитов и бактерии.
Да никто и не пытался искать тела сбитых лётчиков. Хотя в типовом наёмническом контракте такая «опция» и была зафик-сирована, но уж больно дорого, хлопотно и опасно было посы-лать поисковые партии на территории, контролируемые парти-занами. Поэтому на родину очередного погибшего на чужбине героя чужой войны отправлялась урна, в которую под видом праха покойного засыпали всё, что попадалось под руку – песок, собранную с пола казармы пыль, даже пепел сжигаемой на местной бойне ненужной требухи, остающейся от идущего на мясо скота. Единственное подлинное, что могли получить родственники мертвеца, это страховку.
Впрочем, среди профессиональных «солдат удачи» и тех, кто всерьёз собирался ими стать, редко кого могла остановить перспектива умереть до срока без права быть упокоенным в семейном склепе. Каждый наёмник надеялся, что ему-то пове-зёт уцелеть и вернуться домой богатым человеком, чтобы неделями зависать с девочками модельной внешности в самых крутых барах где-нибудь на Гавайях или в Париже, гонять на новеньком «Порше» пока не кончатся бабки и снова не придёт-ся искать работу по профессии. Так что вербовка пополнения велась постоянно и без особых проблем.
Правда, чтобы подписать с представителем вербовочной конторы трёхлетний контракт требовалось соответствовать достаточно жёстким критериям, в первую очередь, связанным с состоянием здоровья и квалификацией. Возрастных же ограни-чений для настоящих профессионалов практически не сущест-вовало. По информации Скулова, у Хана уже служили несколь-ко его бывших коллег из Люфтваффе, разменявших полтинник. Главная проблема заключалась в том, как не вызвать подозре-ний у вербовщиков, чья деятельность в Штатах и в Западной Европе, где наёмничество преследовалось по закону, являлась нелегальной. На этот случай Скулов подготовил для Нефёдова подходящую легенду.
Необходимо было так же понравиться африканским коман-дирам. Не всем вновь прибывшим наёмникам это удавалось. Кое-кому приходилось после первого разговора с непосредст-венным начальством, не солоно хлебавши, проделывать крайне опасный и сложный путь в обратном направлении. Но Борис по этому поводу не слишком переживал: «Главное добраться до места службы, а там мне сам чёрт не брат!».
Когда-то после корейской войны Нефёдов помог своему бывшему инструктору по Липецкой авиашколе вырваться из сталинского ГУЛАГа, что было равносильно спасению с того света. Теперь Борис рассчитывал, что немец отплатит ему услугой за услугу.
Скулов снабдил своего протеже необходимыми докумен-тами и дал ему адрес вербовочной конторы в Нью-Йорке. Бо-рис должен был явиться туда под видом отставного голланд-ского военного лётчика.
Нефёдов чувствовал, что не только стремление загладить свою вину перед дочерью движет генералом-разведчиком. Уж слишком рьяно Скулов принялся помогать ему: пробил по своим каналам временное зачисление отставного лётчика на воинскую службу и поступление его в распоряжение 10-го Главного управления МО СССР, ведавшего личным составом. Такая «крыша» позволяла пройти серьёзную подготовку к заданию и без проблем покинуть Советский Союз, чтобы неза-меченным для враждебных спецслужб «вынырнуть» под новой легендой в нужном месте на Западе.
В составе группы военных советников, отправляющихся в одну из Африканских, стран пятидесятитрёхлетний ветеран прошёл обязательные десятидневные курсы. Вместе с набором полезных знаний о специфике мест, где придётся в течение нескольких лет учить чернокожих союзников премудростям обращения с советской военной техникой и воевать, лётчики, техники, ракетчики и танкисты получили практичный набор прививок от холеры, Q-лихорадки и брюшного тифа.
Перед самым отъездом Скулов ещё раз встретился с Нефё-довым. Пришёл черёд расставить все точки над «i».
- У нас никого там нет, - без предисловий сразу перешёл к делу генерал. - Командующий местными ВВС - ваш старый приятель и наверняка не откажется вас принять. Этот Хан вхож к Президенту страны Моргану Арройе. Речь идёт о зловещей фигуре, враге СССР номер один в Африке. При попытке его физического устранения пропал ваш сын. Зато теперь пред-ставляется возможность нанести удар по цели не из стратосфе-ры, а с расстояния вытянутой руки.
- Я вас понял, - сдержанно кивнул Борис.
Нефёдову очень хотелось послать этого умника с его тон-ким намёком на толстое обстоятельство подальше. Понятно было, о чём не договаривал Скулов: «Уберите Арройю и вы поможете своему парню вернуться на Родину не сдавшимся в плен трусом и предателем, а героем, выполнившим важное задание Родины».
Борис хорошо знал эту породу чиновников, готовых без счёта платить за собственный карьерный успех чужими жизня-ми. Но в том положении, в котором он теперь находился, надо было хвататься за любую протянутую тебе руку, пусть даже она принадлежит прокажённому. Поэтому Нефёдову пришлось пожать на прощание лапу негодяю, который недавно цинично отказался от его попавшего в беду сына и своего подчинённого.
Но это вовсе не означало, что Борис смерился с той ролью, которую ему уготовил гэрэушник. Ведь пробираться в разди-раемую взаимными подозрениями дикую страну с миссией киллера означало стать ходячим мертвецом похлеще тех, что «производят» колдуны мрачного культа Вуду. У диктаторов, умеющих долгие годы удерживаться на троне, особый нюх на подосланных к ним убийц. Каждый такой великий плут обычно за версту чует опасность и без юридических формальностей отправляет подозрительных незнакомцев под топор.
«Не-ет уж, ищи других камикадзе» - мысленно ответил Бо-рис генералу, но виду не подал, что несогласен с поручаемым ему заданием.
Однако мало просто показать фигу в кармане вербующему тебя в шпионы профессионалу. Ведь в таких случаях всё дела-ется таким образом, чтобы «живой снаряд» не имел физической возможности отклониться от навязанной ему траектории. К счастью Борис обладал некоторым опытом нелегального суще-ствования за границей…
Это было в 1936 году, когда молодого лётчика направили на гражданскую войну в Испанию. Тогда офицер Красной армии по чужим документам проехал, чуть ли не через полови-ну капиталистической Европы, один – без бдительного сопро-вождающего из НКВД. Из того путешествия Борис сделал главный вывод, чтобы иметь в роли нелегала максимальную степень свободы необходим резервный запас денег и связей.
Поэтому уже на следующее утро Нефёдов отправился на поиски своего старого фронтового товарища - Лёни Красавчика по прозвищу «Одесса». В последний раз они виделись почти два года назад на похоронах сослуживца, который, не смотря на почти годичную службу в 1943 году в штрафной эскадрилье, сумел после войны из капитанов дослужиться аж до генераль-ских погон и министерской должности.
Хотя и с некоторым опозданием, до Бориса регулярно дохо-дили слухи о впечатляющей карьере «Одессы». Впрочем, «карьера» - это было не совсем точное определение весьма верчёного-кручёного процесса наработки частного капитала в стране побеждающего социализма, в котором почти беспре-рывно находился этот «ударник капиталистического труда». Более точно профессиональные метания талантливого комби-натора можно было назвать диким покером, - чрезвычайно азартной и одновременно опасной игрой, когда на кону пан или пропал, а в кармане заряженный пистолет. И оконная рама - в пределах стремительного броска, предусмотрительно не запер-та на щеколду - на случай появления милиции с ордером на твой арест.
Впрочем, самому бывшему фронтовому лётчику и штраф-нику нравилось другое определение. Весело в упор таращись наглыми лучистыми глазами святого и вора в одном лице на того, кому он начинал «шлифовать уши», ветеран полевых аэродромов, следственных изоляторов и психушек тюремного типа, которого редко кто в его жизни называл по имени отчест-ву, упивался крылатой лёгкостью собственной мысли: «Это как в воздушном бою, дядя, когда и тушку сбитого «Мессера» хочется на свой счёт записать, и собственную задницу жела-тельно вовремя убрать из-под пушек висящего у тебя на хвосте «Фоккера», шёбы не попасть под раздачу».
- И как же это у вас получалось? Вас же могли убить! – в искреннем восторге восклицал иной благодарный слушатель.
- Как-как! Каком кверху и по-быстрому! – передразнивал ниче-го не мыслящего в лётном деле дилетанта одессит. Впрочем, всё же снисходил до пояснений:
– У меня, дядя, свой человек в небесной канцелярии имеется. Я одно время высотные самолёты испытывал, и однажды так высоко поднялся, что аж до самого Царствия небесного «на лампочках»* дотянул. А там взятку кому надо быстренько сунул и обратно. С тех пор, когда я ищу приключения на своё седалище, местный морг обычно всегда закрывают на пере-учет…
* Выражение на «лампочках» или «под весёлое мигание топ-ливных лампочек» означает - на остатках горючего.
Одно время Красавчик промышлял по снабжению колхозов. А до этого успел за относительно короткий срок побывать директором рынка, страховым агентом и начальником колонны автобазы.
Лёня обладал врождённым нюхом на то, чтобы, как говорят в Одессе «попадать на хорошие бабки». Одним из первых в Союзе Красавчик освоил новое чрезвычайно прибыльное ре-месло сборщика мумиё – модного нынче препарата, который по слухам «лечит от всего», и за которым необходимо было на несколько месяцев подаваться в далёкие экспедиции. Привози-мые из далёких экспедиций смолянистые кусочки чёрного цвета неизвестного происхождения (по одной из версий - мышиный помёт) стоили на «чёрном рынке» по 10 рублей за 1 грамм при средней зарплате в стране 100 рублей.
Впрочем, у Лёни и в Москве всегда дел хватало, чтобы ме-сяцами мотаться отшельником по диким горам. Не удивитель-но, что через некоторое время один из его клиентов – ответст-венный сотрудник Министерства рыбного хозяйства обвинил продавца, будто бы он под видом чудодейственного горного воска продавал ему обыкновенный гудрон и битум. Цена во-проса осталась тайной для следствия, но по слухам за избавле-ние от застарелой язвы – профессиональной болезни торговых работников клиент заплатил поставщику «лекарства» тридцать тысяч целковых или по ценам чёрного рынка три легковых автомобиля «Волга». Естественно пострадавший пришёл в бешенство, когда выяснилось, что знахарь, предлагавший ему килограммами кушать, якобы, с превеликим трудом и риском для жизни добытый в горах эликсир молодости и долголетия, добавляя мумиё буквально в любые кушанья, включая торты и даже утренний кофе, на самом деле скармливал ему нефтепро-дукты!
Но как доказать вину продавца, если даже представители уважаемых научных институтов в публикациях на эту тему стыдливо признавались, что химическую формулу вещества именуемого в народе мумиё, установить невозможно – слиш-ком сложный состав?! Так что Лёне удалось избежать суда и тюрьмы.
Однако разразившийся скандал, в котором фигурировал крупный хозяйственник союзного масштаба, на какое-то время подорвал деловую репутацию воротилы теневого бизнеса, и отбросил его на социальное дно. С прежним промыслом было покончено. Трудоустройство на новое хлебное место тоже оказалось затруднено, ибо пострадавший министерский чин постарался употребить всё свое влияние, чтобы, если уж не посадить, то хотя бы основательно перекрыть обидчику кисло-род. Этот чиновник оказался чрезвычайно влиятельной персо-ной, связи которого уходили под самые облака к кремлёвским звёздам. Он и сам ел чёрную икру ложками и поставлял дели-катесы на княжеские столы советской партийной, военной, торговой и прочей элиты. Говорили, что после всей этой исто-рии на одном из банкетов рыбхозовский туз будто бы заявил, что закатает обокравшего его негодяя в бочку с сельдью и пустит на консервы. Лёня и в самом деле чувствовал себя опу-танной сетью рыбёшкой, которую вытащили из родной стихии на палубу траулера.
Именно в такой сложный для неисправимого авантюриста период Борис и повстречал его в прошлый раз.
В то утро Лёня стал обходить знакомых, чтобы достать деньги на бутылку. В нескольких домах ему отказали. Многие прежние приятели теперь отмахивались от, как многим тогда показалось, окончательно обанкротившегося знакомого, словно от приставучей уличной псины. Когда по дороге от подъезда к собственной «Волге» к тебе вдруг подваливает заросший щети-ной тип с мутным взглядом и пытается общаться, как с равным, это неприятно задевает твоё самолюбие. Теперь уже не важно, что ещё полгода назад кто-то у тебя на глазах небрежно прику-ривал от сторублёвой купюры и мог ногой распахивать двери в высокие кабинеты. С тех пор всё изменилось. Лёню списали, как серьёзного делового человека. Многие из тех, кто недавно настойчиво искал дружбы «того самого «Одессы»», завидев его издали, спешили перейти на другую сторону улицы…
Чтобы найти в этот день деньги на выпивку, Лёня отпра-вился на Новодевичье кладбище. Там должно было состояться торжественное погребение скончавшегося от инсульта генерала и аса. Немного постояв в толпе родственников и сослуживцев, пришедших проститься с покойным, и послушав наполненные пафосной пустотой речи ораторов, Красавчик тоже попытался взять слово. Он хотел рассказать этим напыщенным индюкам и прочей публике, среди которой вкраплениями попадались люди с наполненными искренней печалью глазами, каким славным и свойским парнем был Васька Белокопытов, когда они познако-мились и начали вместе летать. Их обоих вместо пехотного штрафбата забрили в особую эскадрилью. Откуда и за что, это теперь уже было не важно. Главное, что с первого дня в штрафниках воевали они геройски, в иные дни совершая до шесть вылетов! После тяжелейших воздушных каруселей с «мальчиками Геринга», заходя на посадку, часто ты почти ничего не видел из-за крайней физической и эмоциональной измотанности. Порой молодые ребята возвращались вечером в землянку седыми. И всё-таки сам чёрт им был тогда не брат.
Штрафников всегда перебрасывали туда, где жарче всего, где обычные полки за неделю «стачивались» до «последнего пилота» – под Харьков и в Сталинград в 1942, на Курскую дугу в 43-м… Тем, кому везло пережить очередной боевой день, иногда с горькой иронией называли себя «самыми усталыми людьми войны». Их спасало только то, что они были дьяволь-ски молоды и везучи, а ещё талантливы, как боги войны, ибо в мясорубках с асами Люфтваффе выживали только самые спо-собные. Штрафникам крайне редко утверждали одержанные победы, зато за малейшее проявление трусости их приговари-вали к расстрелу перед строем товарищей…
Лёня собирался поведать сыну умершего друга, солдатикам из почётного караула, и всем тем, кому действительно было важно услышать живое искреннее слово из уст однополчанина своего умершего отца, мужа, командира и просто честного и очень порядочного человека, что тот, который лежит теперь в дорогом гробу в окружении бархатных подушечек с орденами, когда-то тоже был молодым - злым в драке, верным в дружбе и по-юношески трогательным в своих первых любовных пережи-ваниях. Любил он выпить вечером после полётов. А когда положенных ста грамм не хватало, то по-тихому от начальства гнал с верными дружками самопальный ликёр из авиационного технического спирта. За что, кстати, неоднократно сиживал на «губе»…
Закончить же свою речь стихийный оратор собирался сти-хами молодого поэта, фамилии которого он, к сожалению, не знал, но перед чьим творчеством преклонялся:
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как-нибудь иначе,-
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Не надо мне гражданской панихиды.
Не будет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают,
Прости-прощай, Центральный Комитет,
Ах, гимна надо мною не сыграют.
Я никогда не ездил на слоне,
Имел в любви большие неудачи,
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут
Однако, кто-то из высоких начальников распорядился не пускать к трибуне плохо одетого оратора, которого даже неко-торые фронтовики, чья послевоенная судьба складывалась в целом благополучно, считали изгоем в своей среде.
Тогда в озлоблении, вместо приготовленных торжественных стихов в память о друге Лёня громко процитировал другое сочинение своего любимца:
У лошади была грудная жаба,
Но лошадь, как известно, не овца,
И лошадь на парады приезжала
И маршалу об этом ни словца...
А маршала сразила скарлатина,
Она его сразила наповал,
Но маршал был выносливый мужчина
И лошади об этом не сказал...
Борис в тот день не успел проститься с фронтовым товари-щем, в последний раз взглянуть ему в лицо. Родственники генерала стыдились его короткого штрафного прошлого (хотя восемь месяцев пребывания в штрафной авиачасти можно было приравнять к трём годам службы в обычном фронтовом авиа-полку), и поэтому не поставили Нефёдова в известность и дате и времени похорон. В последний момент Борису позвонил один знакомый и сообщил ему, куда надо ехать.
Когда Нефёдов шёл от кладбищенских ворот по главной аллее, в глубине погоста за высокими мраморными обелисками уже гремели залпы воинского салюта. Случайно подняв глаза, Борис увидел высоко в небе широкую белую полосу, расходя-щуюся на два ответвления. Случайный пролёт этих реактивных машин выглядел очень символично. Лучшего прощального салюта для лётчика быть не может.
В руках отставника была авоська с купленной по дороге бутылкой водки, полбуханкой чёрного хлеба, чтобы по фронто-вому обычаю выпить за «не вернувшегося с боевого задания дружка по эскадрилье».
Борис первым заметил тогда Красавчика. Лёня стоял к нему спиной в толпе хорошо одетых холёных мужчин и богато об-ставленных дам, принадлежавших к высшему советскому обществу. Обычно любящий и умеющий одеваться подчёркну-то элегантно одессит на этот раз имел какой-то поношенный вид опустившегося человека, и серым невзрачным пятном смотрелся на фоне окружающей его барственной публики. Когда Борис был уже совсем рядом какой-то квадратный чело-век начальственного вида в тёмном пальто, сшитом по чинов-ничьей моде - с широкими накладными плечами, скользнув удивлённым недоброжелательным взглядом по одутловатому лицу одессита, озадаченно протянул неожиданным для мужчи-ны его солидной комплекции женоподобным фальцетом:
- А-а, здоров… Слышал, что тебя вроде как посадили… По-слушай! А ты случаем не в бегах?
- Не-е! Я в полный рост пока гуляю, - зло сверкнув на собе-седника глазами, огрызнулся Лёня, - желаю в память покойного сбацать на поминках танец освобождённого труда. Мечтаю воплотить в па-де-де образ мирового пролетариата, рвущего оковы капитализма вместе с собственным пиджаком
Грузный мужчина в обкомовской шляпе побагровел мяси-стым лицом, ухватил одессита за пуговицу и зашикал на него:
Ну чего ты из себя корчишь?! У людей горе, а ты тут зубо-скалишь, псина неумытая. Тут приличного человека хоронят, не тебе чета! И вообще кто ты такой?! Пшёл вон отсюда!
Живущему на грани миров Красавчику часто давали понять, что, не смотря на военные заслуги и серьёзный авторитет в криминальном мире, тем не менее, он чужой и там, и там. Лёню это чрезвычайно задевало, но он старался держать фасон. Вот и теперь, саркастически улыбнувшись (а сарказм, как известно, защитная реакция уязвлённого самолюбия) одессит невозму-тимо пожал плечами и переспросил:
- Кто я такой? Так я же в натуре абортмахер! То бишь ци-рюльник, подрабатывающий подпольными абортами. Парик-махер — абортмахер! Какая разница! Люди делают одну рабо-ту, просто у одного ножницы длиннее.
Борис вовремя вклинился в жёсткий разговор, который обещал закончиться мордобоем и вызовом милиции. Ведь его приятель был настоящий порох и вспыхивал от любой искры.
- Что за несправедливость, командир! – кипел Лёня, которого Нефёдов буквально оттащил от «наехавшего» на него номенк-латурного деятеля.
- Воевали, не экономя себя про неприкосновенный запас, а теперь любой лаковый штиблет делает тебе лимонную морду! С его то гнойным голосом этому инициативному малохольному только арию «занято» верхом на сортире исполнять. А этот Паганини местного разлива меня (!) – красу и гордость Одессы мамы, лезет строить!
При этих словах Нефёдов не смог сдержать улыбки. Борису сразу вспомнилось, как в 1952 году ему довелось путешество-вать вдогонку за Василием Сталиным верхом на поездном сортире, подобно Мюнхгаузену на пушечном ядре.
А Лёня всё продолжал негодовать:
– Нет, напрасно, батя, ты вмешался! Раз он рискнул меня за-деть, то в первом действии пьесы этот деятель имел бы у меня счастье что послушать ушами про свою родню и себя любимо-го. А в антракте я бы этой харе протокольной по шляпе так шваркнул, что он и мявкнуть не успел бы, как в соседнюю свежевырытую могилку лёг бы навеки. Был бы этому номенк-латурному писателю с печатями в портфельчике досрочный аллес капут с деревянным макинтошем1 и музыкой впридачу. Только он бы её не услышал.
1 Гроб
Идущий с похорон народ опасливо обходил подозрительно-го субъекта, потрясающего кулаками и бросающего мститель-ные взгляды по сторонам.
- Даже на похороны не позвали, гады! Случайно сегодня утром узнал, что Васька умер, и его будут хоронить – возмущался Красавчик.
Полчаса спустя, когда однополчане расположись за столи-ком какой-то убогой пивнушки (помянуть товарища на его свежей могиле строгие сотрудник кладбища им не позволили) Борис спокойно урезонил приятеля, который всё никак не мог успокоиться:
- Ну не позвали, и не позвали… в конце концов, это их внутри-семейное дело - его домочадцев. Мы-то его помянем. Чего ты взбухать* то вздумал?
* На одесском жаргоне возмущать спокойствие окружающих после обильного употребления спиртного («бухала»)
Всегда страдавший манией величия (отнюдь не в лёгкой форме) одессит от обиды даже поперхнулся бутербродом с килькой. Долго откашливался, осуждающе зыркая на того, кому, словно отцу родному, доверчиво распахнул свою полоса-тую, как матросская тельняшка, душу. Потом с оскорблённым видом заговорил о себе в третьем лице:
- Да, Красавчик не ангел! Но почему меня такие вот - любой жопе затычки, как тот магнат особого посола, всю дорогу учат жизни и даже за человека не считают. С фронтовым другом, который мне как брат был, проститься не дали! Не жизнь, а сплошные вырванные годы!
- Чего ты в амбицию ударяешься то? – спокойно сказал Нефё-дов. – Подбери нервы! Лично я не за этих бюрократов воевал, у которых задница на плечах, а вместо сердца каменный забор, чтобы на всякий случай ни кого не пущать, куда не велено. Я за свой народ воевал, за соседского пацана, у которого отца-пограничника в первый день войны в Бресте убили, за стару-шек, которые в деревне с голоду пухли, но весь собранный урожай до последнего зёрнышка фронту сдавали. Вижу, забыл ты дружище, что злость на немцев у нас была такая, что о себе как-то не думалось. Бьюсь об заклад, не волновались мы с тобой тогда, братишка, насчёт того, увенчают ли нас после победы банными венками из лавра и станут ли уважительно сажать в президиумы за кумачовый стол, как самых почётный гостей или нет.
- Это верно, батя! – мгновенно просветлев лицом, энергично закивал головой Одесса. – Мы тогда на другие комплементы нарывались - серьёзные мужчины из Люфтваффе нам частенько полный рот зуботычин напихивали, особенно первый год боёв. Как вспомню, на каком недоразумении мы с ними воевали, хочется самому себе памятник воздвигнуть и возложить к нему венок от потрясённых сограждан. И ведь наводили же шороху у фрицев в интимных местах!
Лёня дул уже четвёртую кружку пива, закусывая солёными сухариками, которые были насыпаны горкой перед ним на тарелке.
- М-да, командир, красиво ведь жили! – глаза Красавчика наполнились ностальгической грустью. – И в самом деле пле-вать нам было на то, что у немцев самолёты цельнометалличе-ские, а фюзеляжи наших ястребков из-за дефицита алюминия выклеены из фанерного шпона; и что после посадки твой «ишачок» или ЛАГГ можно было использовать в качестве сита для промывки лапши из-за множества пробоин…
Выпив за «не вернувшихся из боя товарищей» фронтовые друзья начали вспоминать забавные подробности своей служ-бы.
Борис с иронией напомнил нынешнему «герою воздуха», как в начале их совместной службы он однажды поймал Кра-савчика на «лобовой атаке». Дело было в «избе-учильне», - штабной землянке, где после полётов «Анархист» проводил занятия для своих штрафников по тактике. Нефёдов по очереди вызывал к доске подчинённых и задавал им один и тот же вопрос:
- Лейтенант Бочкарёв вам в лоб выходит «Фоккер». Высота полторы тысячи метров. Ваши действия?
- Делаю горку с переворотом и сверху из всех стволов по фа-шисту! - весело чеканит бывший лейтенант.
- Отменно. Садитесь. Майор Пятёркин, а вы как поступите в схожей ситуации?
- Выполняю полубочку, косую петлю, захожу «Мессеру» в хвост и из всех точек по гаду!
Наконец очередь дошла до Красавчика. Одессит, перекосив-шись лицом и « в красках» представив, как на него прёт «дура», чуть не рвёт на груди тельняшку, но с ответом медлит, уточняя детали.
- Щё, прямо в лоб?
- Ну да.
- И не сворачивает?! Вот зараза! А, может, разойдёмся тихо-мирно, пока не стало больно.
- Щас! – передразнивает одессита Нефёдов и рявкает. – Отста-вить панику, Красавчик! Принимайте бой.
- Та я ж обгажусь, командир! – в порыве откровенности вос-клицает чрезвычайно эмоциональный Лёня.
После этого тройной накат землянки ещё долго вибрировал от дружного хохота «курсантов».
- Ваш рассказ номер раз*, командир, не слишком интеллиген-тен, - с натяжной веселостью из приличия несколько раз хи-хикнул самолюбивый Одессит. Тогда Борис к удовольствию друга припомнил более героический случай с его участием.
*Не слишком правдоподобный – одесский жаргон
Однажды на аэродроме, где базировались штрафники, при-землился транспортный «Дуглас». Дело было зимой. Морозы стояли лютые, до 40 градусов доходило. Один из пассажиров в долгополом неуставном тулупе, едва выбравшись из холодного самолёта, решил справить малую нужду прямо возле стоянки истребителя Як-3. Видимо, натерпелся за долгий перелёт. На беду чужака самолёт принадлежал не кому-нибудь а «Красе и гордости Одессы-мамы», который как раз строго наставлял молодого солдатика, расчищающего от выпавшего утром снега капонир его истребителя. Завидев облегчающего душу прямо перед кабиной его машины босяка1 Лёня не стал уточнять что за турок*? Каждому в авиации известно, что справлять малую нужду перед самолетом нельзя! Это жуткое святотатство и чрезвычайно плохая примета для того, кому на этой машине потом лететь. (Можно только за хвостом...).
Не долго думая, разгневанный Лёня выхватил лопату у сол-дата, подбежал к нахалкеру и в праведном гневе с размаху ахнул его ею по спине чуть пониже поясницы. Неизвестный мужик рыбкой в сугроб. И тут Лёня вдруг обнаружил, что штаны то у атакованного им обалдуя «полосатые» - с широки-ми красными генеральскими лампасами.
Стоит Лёня, не жив, не мёртв. «Ну, - думает, - теперь мне, как штрафнику, точно «вышка» будет». А генерал, кряхтя, поднялся, отряхнулся, почесал место удара. Потом опасливо глянул на лётчика и обиженно так говорит: «А сказать нельзя? Зачем сразу лопатой то?!». На что Лёня, быстро оправившись от шока, строго так предупредил, делая вид, что не заметил генеральских штанов под штатским тулупом: «Если тебе ещё раз так моча ударит в голову, пеняй на себя!».
1Личность, не вызывающая уважения, незнакомый человек.
* «Что за турок?» – на одесском жаргоне: «Кто такой?»
Вспомнив данный эпизод, Борис очень потрафил самолю-бию Красавчика. Тот сразу приосанился и теперь выглядел прежним орлом. Лёня очень гордился своим штрафным про-шлым, а в особенности тем, что имел честь воевать под нача-лом самого «Анархиста». Он не мог отказать себе в удовольст-вии напомнить Борису два эпизода, которые в его исполнении приобретали античный вид.
Первый случай имел место в конце 1943 года. Однажды в особую штрафную эскадрилью с инспекцией пожаловал боль-шой чин из Москвы, сам в недавнем прошлом знаменитый ас. Генерал служил в аппарате главкома ВВС маршала Новикова.
На самолёте вместе с высоким гостем прилетело множество крупных чинов из столицы и… симпатичная молоденькая корреспондентка. Похоже, именно юная особа сыграла роль детонатора в этой истории. Как говориться: «Шерше ля фам».
Будучи наслышанным в Москве о фронтовых успехах штрафников, генерал тем не менее не питая к осуждённым лётчикам тёплых чувств. Столичный деятель считал, что время «партизанщины» прошло, и пора разогнать странное подразде-ление «вольных казачков», которое только позорит ВВС. А для начала генерал решил самолично развенчать один из мифов, окружающих необычную авиачасть.
- Раздули, понимаешь ли, героя! То же мне суперас в мюнг-хаузенской треуголке! Больше сотни побед ему приписывают, а где эти сбитые самолёты есть?! Не числятся они ни в одном документе! Зато начальников на три буквы посылать ваш Не-фёдов умеет виртуозно. Наслышаны! Вишь ты, батько Махно, понимаешь ли, выискался! За такие штучки с вашего «Анархи-ста» надо бы сдёрнуть портки, да хорошенько выпороть, чтобы научился уважать вышестоящих по должности и званию. Странно, что никто до сих пор этого не сделал. Ну ничего, я вам тут всем покажу вашу мать анархию! Надолго запомните мой приезд.
Дело было в штабной землянке отдельной штрафной авиа-эскадрильи, куда гость нагрянул в то время, когда командира части на месте не было. Нефёдов находился на передовом командном пункте, лично с земли руководя действиями своих лётчиков.
Досадуя на то, что предупреждённый о визите высокого проверяющего из Москвы командир штрафников, тем не менее не счёл нужным встретить его лично, оскорблённый ревизор быстро свирепел. Одними грозными обещаниями дело кон-читься не могло. Тем более что высокопоставленному офицеру очень хотелось произвести впечатление на журналистку, кото-рую он взял с собой в инспекторскую поездку по частям фрон-та. Пока двадцатилетняя корреспондентка явно с прохладцей воспринимала ухаживание успевшего разменять четвёртый десяток обладателя золотых эполет.
На свою беду генерал оказался «летающим». Хотя на бое-вые задания он не отправлялся с тех пор как занял высокую должность в штабе. Однако, посещая запасные полки и лётные училища, иногда бывший фронтовой лётчик-истребитель са-дился в кабину «Яка» или «Лавочкина», чтобы личным приме-ром вдохновить строевых лётчиков. Да и просто по-мужски было приятно осознавать себя не просто чиновником, но по-прежнему солдатом.
И когда генерал сообщил журналистке о своём решении, девушка впервые взглянула на него с интересом. Правда, в свите генерала нашлись дальновидные знающие люди, которые деликатно попытались отсоветовать начальству «связываться» с непредсказуемым, драчливым «Анархистом». Их аргументы звучали очень убедительно. Но когда в деле замешана женщина даже убелённые сединами воины теряют голову.
Был устроен показательный учебный бой, в ходе которого Нефёдов сумел прижать противника к земле, и вынудил его совершить посадку. Говорят, после этого потрясённый и при-людно униженный генерал всё-таки нашёл в себе силы пожать руку своему победителю. Подобно одному австрийскому скри-пачу, который побывав на выступлении гениального Николо Паганини, грустно заявил друзьям: «Сегодня я видел живого Бога, после такого рандеву брать в руки смычок кощунствен-но», лётчик-генерал тоже больше ни разу не садился в каби-ну…
Другой ленендарный эпизод с участием «Анархиста» про-изошёл за несколько месяцев до победы. В Восточной Пруссии штрафники некоторое время «сидели» на одном аэродроме с элитным полком «свободных охотников», которым одно время командовал сам полковник Василий Сталин. В этот полк со-брали асов со всего фронта.
И вот командир гвардейцев поспорил с командиром штраф-ников на бочку вина трёхсотлетней выдержки, по случаю до-бытого гвардейцами в подвалах одного немецкого замка, что утрёт знаменитому «Анархисту» нос. Ударили по рукам. Через два часа Сталинский сокол, дважды Герой советского Союза со своим ведомым пригнал к аэродрому «Мессершмитт» Bf-109 и сбил его на глазах у собравшихся на лётном поле наблюдате-лей. Однако, на это штрафники вяло заметили, что не дело сбивать, почти пленённого врага. И коль уж ты его привёл, то будь добр посади живьём.
Когда пришёл черёд Нефёдова постоять за честь своей не увенчанной наградами части, он приказал расстелить по всему лётному полю дюжину полотенец. Затем, взлетев на своём потрёпанном Ла-7, за десять минут на бреющем полёте, кося траву винтом, намотал на лопасти пропеллера все полотенца. Бочка по праву досталась штрафникам… Потом история о том, как знаменитый ас собирал полотенцами обросла многими невероятными подробностями и превратилась в легенду. Мно-гие, скептически настроенные по отношению к штрафникам и их атаману, говорили, что всё это брехня, как и многое из того, что рассказывали о самой противоречивой фигуре советских ВВС. Но Лёня то знал, что это чистая правда, ибо лично на-блюдал за очередным подвигом «Геракла», как он иногда в шутку величал своего командира и учителя.
Вот так - вечером воспоминаний закончилась их прошлая встреча…
С того дня Лёня, похоже, сумел основательно поправить свои пошатнувшиеся дела. В качестве косвенного подтвержде-ния тому примерно полгода назад Нефёдов получил от Красав-чика приглашение на свадьбу его дочери. На открытке красова-лось название самого престижного ресторана Москвы.
Затем неожиданно выяснилось, что когда-то даже не имев-ший столичной прописки провинциал, в очередной раз пере-ехал в более комфортабельное жильё. Свою скромную «гава-ну», как он презрительно именовал собственную двухкомнат-ную «хрущёвку» с совмещённым санузлом («говно и ванна») в Черемушках, Лёня с помощью какой-то сложной комбинации умудрился поменять на шикарные трёхкомнатные апартаменты с высокими потолками и чудесным видом на кремль. Теперь Лёня обитал на восемнадцатом этаже сталинской высотки на Кудринской площади…
Было ощущение, что ты входишь в богато отделанный мра-мором и лепниной вестибюль дворца с роскошными массив-ными люстрами и зеркалами по стенам в полный рост. Не смотря на то, что новый жилец обитал здесь недавно, консь-ержка на входе уверенно заявила:
- Так его родная дочка в богадельню сдала.
«Богадельня» оказалась привилегированным домом отдыха для персональных пенсионеров союзного значения. Путёвки в этот оазис высококлассной даже по западным меркам медици-ны и несоветского комфорта выдавало Главное лечебно-курортное управление ЦК КПСС или особая комиссия при Совете министров СССР.
Пансионат располагался в уголке первозданной природы заповедника «Лосиный остров». Чтобы попасть на его террито-рию, необходимо было иметь специальный пропуск. Строгие вахтёры долго не хотели пускать «родственника» одного их отдыхающих. Вежливо, но непреклонно охранники предлагали Нефёдову подождать, пока о его незапланированном визите сообщат тому, кого он приехал навестить. И тут выяснилось, что среди отдыхающих в санатории заслуженных товарищей вообще не значится человек со странной фамилией Красавчик.
Борис сразу прикусил губу, запоздало сообразив, какого маху он дал. Конечно! Чтобы попасть сюда Лёня наверняка провернул какую-то махинацию.
В пору было, обескуражив охранников возгласом «полунд-ра!», драпать к ещё не успевшему отъехать от санаторской проходной такси. Но это означало бы не решить вопрос, ради которого Борис сюда приехал.
Между тем охранники, словно унюхавшие дичь охотничьи псы «приняли настороженную стойку и навострили уши»: Что за Красавчик? Кто таков? Ату его!
Борис видёл: ещё секунда, и вохровцы поднимут грандиоз-ный шухер.
- Так это ж моего брательника жёнка так кличет! - нашёлся визитёр, - за то, что он у неё всё же красивее обезьяны.
Сам не понимая почему, Борис заговорил с ярко выражен-ным с хохляцким колоритом. Впрочем, по наитию найденный образ, кажется, оказался весьма удачным. Добродушный «хо-хол» «гутарил» с вахтёрами так, словно по простоте душевной призывал незнакомых мужиков посмеяться над интимной подробностью из жизни родни:
– Вот бог послал мужику бабу. Не жена, а «вражий голос»!
Вскоре Нефёдов с облегчением заметил понимающие ух-мылки на суровых лицах сторожей - раз улыбаются, значит, расслабились, больше не воспринимают данный инцидент всерьёз.
«Теперь надо действовать более осторожно» - сказал себе Нефёдов. И, тем не менее, он снова чуть не выдал себя искрен-ним изумлением, когда узнал, что для того, чтобы основательно поправить своё пошатнувшееся в делах фартовых здоровье, старый аферист оформился в элитный санаторий ни много, ни мало, как бывший Зампред обкома с Урала, ветеран партии аж с 1931 года. «Он бы ещё героем Куликовской битвы или на худой конец большевиком с дореволюционным стажем запи-сался» - не без зависти к лёниной способности ловко (без мыла) пролезать туда, куда простым смертным путь был строго за-прещён, сказал себе Нефёдов.
А решилась проблема чисто случайно. Борис полез в карман за папиросами и вдруг вспомнил, что имеет в особом кармашке кошелька небольшую фотографию, на которой была запечатле-на их отдельная штрафная авиагруппа, точнее те, кто дожил до 9 мая 1962 года, когда был сделан снимок (а таких осталось немного). Как бы случайно карточка упала на пол, когда посе-титель что-то искал в кошельке. Увидев, о ком идёт речь, ох-ранники сразу заулыбались в полный рот и чуть ли не стали хлопать по плечу родственника такого замечательного челове-ка. О пропуске более никто не вспоминал.
Один из вахтёров долго провожал Нефёдова через всю ог-ромную территорию санатория. По пути выяснилось, что «ува-жаемый персональный пенсионер» в данный момент находится на лечебных процедурах. В фойе банного корпуса визитёров встретил здоровенный детина в белом медицинском халате - больше похожий на ресторанного вышибалу. Он отпустил охранника и совсем по-военному доложил Нефёдову, что ка-кой-то Лев Романович его уже ждёт.
«Процедуры» оказались феодальными утехами двух распа-ренных до красна мужиков с трёмя голыми девками. Юные русалки с распущенными волосами и пышными женскими прелестями с порога взяли нового кавалера под рученьки, и повели его в раздевальню.
- Сначала праздник тела и души, а разговоры потом! - крик-нул Борису из бассейна Лёня. Когда одессит появился из ку-пальни, взорам присутствующих открылась его нательная живопись, которая не хуже ассирийских настенных хроник повествовала о бурной, полной разнообразных приключений жизни сорокашестилетнего плейбоя. Особенно Лёня гордился татуировками в интимном месте. Словно звёздочки на фюзеля-же самолёта, эти весёлые картинки свидетельствовали о его асовском донжуановском списке.
Банные барышни оказались большими искусницами по час-ти снятия у попавших к ним в руки мужчин стрессов и телес-ных зажимов. Они ловко управлялись с берёзовым веником, профессионально делали массаж и могли дать фору в искусстве любви древнегреческим гетерам. Как девушки попали на охра-няемую не хуже ракетной базы территорию, осталось для Бори-са загадкой. Но из парной он вышел удовлетворённый, словно султан из гарема, чувствуя, что только что скинул лет двадцать не меньше.
Угадав первый вопрос Нефёдова, фиктивный обкомовский отставник в иносказательной форме объяснил, как он очутился в этой богадельне для отставных хозяев жизни:
- У меня манера такая - «попадать в цвет». Мне даже кажет-ся, что живи я теперь в Америке, где злобные куклуксклановцы линчуют бедных негров, а «чёрные пантеры»* отстреливают бледнолицых потомков плантаторов-рабовладельцев, я бы и там, в виде исключения, стал первым и единственным в своём роде «нейтралом», которого все обитатели нью-йоркских или чикагских каменных джунглей считали бы чужаком и изгоем, и при этом звали бы на свои шабашы.
*Партия чёрных пантер – радикальная организация афроа-мериканцев экстремистского толка, которая в шестидесятые годы помимо легальных методов борьбы с белыми расистами, проводила вооружённые акты возмездия.
Вместе с Лёней хорошо проводил время какой-то кавказец, очень похожий на сталинского министра внешней торговли и председателя Совмина Анастаса Микояна - с такой же чёрточ-кой усиков под крупным орлиным носом, и мягким обманчи-вым взглядом из-под кустистых бровей. Одессит отрекомендо-вал его Борису, как «своего ученика из Батуми». Оказывается, они обмывали здесь только что купленный сыном гор «Мерсе-дес».
- Так пистон захотелось кому-то поставить, а тут такие секс-бомбы сорок мегатонн – интимно признался командиру Лёня и посетовал; - Не удержался… Да и как ту удержишься!
При этом любитель хорошей жизни красивым жестом обвёл заставленный разносолами стол, резвящихся в бассейне обна-жённых русалок и прочее великолепие парной класса люкс. В накинутой на голое тело простыне Лёня сейчас был похож на римского сенатора, расслабляющего в термах собственной вилы в компании наложниц и друзей.
- Да и барышни настаивали. Говорят: «Близость к настоя-щим мужикам освежает». А, каково, командир! Выходит мы с тобой парни в самом соку и рано и пенсии думать.
При этих словах подружки одессита одобрительно захихи-кали из бассейна.
Приятель Красавчика принялся его нахваливать, уверяя, что лишь прежние грузинские князья умели так красиво встретить гостя и отдохнуть вместе с ним.
Видимо в какой-то момент темпераментный южанин пере-гнул палку, ибо Лёня скромно потупил взор и стал уверять командира, что сам он - ни-ни, ибо в основном лечится здесь. А потому честно старается строго соблюдать санаторный режим. А данное торжество бесстыдной плоти, мол, устроено исклю-чительно ради приехавшего издалека «генацвали» и его авто-мобильной радости.
Впрочем, приступ стыдливой скромности продолжался не-долго. Вскоре самоирония взяла верх. Красавчик хитро прищу-рился на командира, и как полагается после парной и пива, когда особенно тянет на философствование, поведал притчу про монаха-отшельника:
Двадцать лет удалившийся от мира ради духовного про-светления юноша, а затем молодой мужчина строго соблюдал данный богу обет не грешить – не пить вина, не есть мяса, не сквернословить и не притрагиваться к женщинам, как к «сосу-дам сатанинского порока». И никак дьяволу, на какие бы ухищ-рения он не шёл, не удавалось сбить этого человека с его пра-ведного пути. И вот однажды Сатана принял облик престарело-го отца монаха, с которым тот не виделся много лет.
- Выпей со мной хотя бы глоток вина, сынок, по обычаю нашего рода, - попросил на прощание лжеотец, - ведь уже не свидимся более с тобой.
Не смог суровый затворник отказать родному человеку в его последней просьбе. За первым глотком последовал второй и третий. А там в дело пошёл прихваченный «родителем» второй кувшин хмельного напитка… В этот же день пьяный монах, убил и съел чужого барана, грязно обругал по дороге встреч-ных путников и изнасиловал оставленную без присмотра дере-венскую козу…
- Так выпьем же, други мои, за то, чтобы не впадать в край-ности, всего позволяя себе вовремя и в меру! - провозгласил тост одессит.
Почувствовав, что представился подходящий момент, Борис перешёл к делу, за которым сюда явился (в этот момент осу-шивший свой «кубок» кавказец удалился в соседнюю комнату). А для начала вежливо поинтересовался:
- Как у тебя сейчас с финансами?
- Ношу новый костюм со старыми дырками, - загадочно прожевал в ответ барон теневого рынка, без отрыва от куриной ножки.
- Понятно. Тогда я лучше в другом месте поищу то, что мне надо.
На это Лёня артистично ответил фразой из анекдота:
- «Да ты с ума сошел - деньги из семьи каким-то дешевым сукам носить!», - сказала мама целке-сыну, раздеваясь.
В чём-в чём, а по части образной доходчивости ничто не могло сравниться с неподражаемым одесским юмором.
- Когда у нас в Одессе, спрашивают: «Скажите, у вас нет рыбы?», мы обично вежливо отвечаем: «У нас нет мяса, а рибы нет чуть дальше, в магазине «Живая риба». Вам конечно нужны доллары, мсье, Нефёдов? Я вас понял. Но сейчас их нет у меня, но для вас нарисуем.
Борис удивленно уставился в грустные тёмные глаза напро-тив, не понимая, каким образом, Лёне стало известно о том, о чём он пока только размышлял, но ещё ни разу не произносил вслух. Лёня лишь усмехнулся и ещё раз веско пообещал:
- Для вас, командир, я расшибусь в лепёшку, но достану что угодно, хоть саму Татьяну Шмыгу уломаю чё-нибудь испол-нить из популярной оперетки у вас на дне рождения. Любая сумма – без проблем и без всякой расписки.
Красавчик горделиво выставил из-под стола искалечённую немецким осколком ступню, на которой не хватало трёх паль-цев.
- Даже если бы буржуйская закваска и взяла в моей душе временно верх, стоит мне взглянуть вот на эту фронтовую «расписочку» и сразу всё по полочкам разложится. Когда дело касается друзей или долго чести, Лёня расстегивается1 без лишних уговоров!
1 Платит (одеск. жаргон)
После этого Красавчик ударил себя кулаком в грудь и зая-вил, что пусть его даже поставят к стенке за валютные опера-ции, как расстреляли несколько лет назад Яна Рокотова, Влади-ка Файбышева и Диму Яковлева, но он достанет для командира эти трижды проклятые доллары.
- Я ведь с «Королём» - Рокотовым и другими крупными купцами общие дела имел и чудом в последний момент соско-чил с летящего под откос паровоза.
Лёня опасливо покосился на дверь, за которой скрылся его кавказский гость.
- Если бы за полгода до их ареста у меня не случился ост-рый приступ почечных колик и врачи не уложили меня в боль-ницу, а потом не отправили восстанавливаться в южный сана-торий, мне бы точно лоб зелёнкой вместе с ними смазали. Как пить дать лишился бы я удовольствия в последний раз послу-шать, как джаз-банд из любимого ресторана по мне жмура залабают Шопена*. Вот уж поистине Бог спас! И всё равно, я имею за счастье снова влезть в это дело ради вас, командир.
*Сыграют на похоронах
Борис вдруг устыдился своей просьбы. Со времён громкого процесса над валютчиками, о котором в своё время писали все газеты, прошло семь лет. Не будучи связанным с миром «чёр-ного рынка», и погружённый в свои проблемы, Нефёдов как-то упустил из виду, что своей глупой просьбой может погубить фронтового товарища. Борис попытался замять вопрос, Но Лёня, как он сам любил выражаться, уже «взял разбег», и слы-шать ничего не хотел:
- Перестаньте сказать, командир, мы не на привозе, чтобы ловить друг друга за язык1. Но я так скажу: мы оба отцы, и ради своих детей должны идти на всё. Поэтому, я сказал, что доста-ну эти доллары и точка на этом! Для Лёни Красавчика это вопрос чести, командир. А дальше делай с ними что хочешь: можешь обклеить ими сортир или швырнуть в морду первому, кто выйдет из Американского посольства под лозунгом «Patria o muerte!» - «Свобода или смерть!» и «Вива Куба!» в знак солидарности с Фиделем* и его бородатыми «барбудос».
* Имеется в виду лидер кубинской революции Фидель Ка-стро.
1 Ловить на слове (одеск. Жаргон)
Глава 3
Путь в охваченную войной африканскую страну под чужой легендой по определению не мог быть прямым. Словно запу-тывая следы, будущий наёмник должен был пересечь всю Европу и дважды перелететь океан в обоих направлениях.
Перед броском в Америку самолёт, на котором Нефёдов вылетел из Москвы, совершил промежуточную посадку в Па-риже. В аэропорту Шарля де Голля Борис в очередной раз убедился, насколько жесток мир большой авиации. Ведь из-за самолётов люди гибнут, получают увечья и страдают не только в воздушных боях и авиакатастрофах…
После недавнего скандала с арестом французской контрраз-ведкой главы парижского офиса компании «Аэрофлот», здесь в каждом прилетающем из-за «Железного занавеса» пассажире видели потенциального шпиона. К советским же гражданам отношение и вовсе было враждебно-подозрительное.
Так что Нефёдову очень повезло, что он прилетел во Фран-цию под легендой западногерманского бизнесмена. К тому же хорошо знающий ситуацию генерал ГРУ Скулов, предусмотри-тельно отправил своего агента не аэрофлотовским бортом, а «Air France». Со своим главным авиаперевозчиком аэропортов-ские служащие предпочитали по мелочам не сориться.
Но это негласное соглашение не распространялось на рус-ских! Группа артистов московского цирка на льду, прилетев-ших в Париж в одно время с Нефёдовым, подверглась формен-ной обструкции со стороны местных властей. Артисты направ-лялись в США и совершили транзитную остановку в аэропорту де Голля. Здесь фигуристы были задержаны, а потом всей командой вместе с реквизитом отправлены восвояси.
То ли местные пограничники придрались к их визам, то ли таможенники нашли в багаже циркачей нечто не указанное в декларации. Но в результате было сорвано шестимесячное турнэ всемирно известной труппы по крупнейшим городам США и Канады. Уже успевших продать большую часть биле-тов на все выступления советского ледового шоу американских импресарио ожидало разорение, ибо подобные риски обычно не вносятся обеспечивающими получение банковских кредитов под организацию дорогостоящих гастролей страховыми компа-ниями в типовые контракты. «Союзгосцирку» предстояло выплачивать многомиллионные штрафы. И всё из-за того, что «лягушатники» решили ещё раз отомстить русским, которые хотели выкрасть секретную информацию о новом англо-французском сверхзвуковом суперлайнере «Конкорд»!
Уж слишком болезненным оказался удар по престижу евро-пейцев. Хотя вначале всё выглядело крупным успехом фран-цузских спецслужб. Кейс арестованного оперативниками в обычном кафе директора французского офиса компании «Аэ-рофлот» оказался буквально набит чертежами «Конкорда». Русский добыл их через подкупленного сотрудника компании «Аэроспасьяль».
Однако, несмотря на очевидные улики и установленный факт, что задержанный советский чиновник ещё к тому же пытался подкупить работника аэропорта «Ле Бурже», где про-водился облёт прототипов «Конкорда», чтобы получить пробы резины шин шасси лайнера, дипломата пришлось освободить. Пресс-секретарь французской контрразведки по этому поводу даже сделал экстравагантное признание на брифинге для жур-налистов, заявив, что русского пришлось отпустить, так как при задержании он успел сжевать и запить кофе микроплёнку с самыми ценными секретами «Конкорда». А делать промывание желудка иностранцу, пользующемуся дипломатическим имму-нитетом, не позволил бы Елисейский дворец.
На это заявление тут же отреагировало сатирическое издание «Ле Канар Аншене» («Le Canard Еncha;n;»), которое уже на следующий после пресс-конференции день разместило на своей первой странице карикатуру арестованного дипломата в поло-жении лёжа со снятыми штанами, которого удерживают двое дюжих жандармов. А человек с лицом шефа национальной контрразведки в образе санитара готовится вставить «пациен-ту» клизму со словами: «Не волнуйтесь товарищ, мы всегда делаем эту процедуру нашим пациентам, съедающим микро-плёнки за обеденным кофе, если главврач не возражает». В образе главврача карикатурист вывел самого Президента рес-публики, который опустив глазки, со смущённым видом стоит в сторонке, явно не зная, какое решение принять…
В публикации к карикатуре журналист«Ле Канар Аншене» задавался вопросом из произведения неизвестного большинст-ва французов русского писателя Горького: «А был ли маль-чик?», то есть, существовала ли вообще злополучная микро-плёнка, или спецслужбы просто её выдумали, чтобы «спасти лицо».
Впрочем, эта история с разоблачением аэрофлотовца была лишь прологом к настоящим неприятностям, которые ожидали французов, вложивших астрономические средства, в том числе бюджетные, в разработку принципиально нового пассажирско-го самолёта. По обоим берегам Ла-Манша надеялись совершить настоящую революцию на рынке гражданских авиаперевозок, поразить мир чудо-лайнером. Уже был запланирован предпро-дажный мировой тур первых предсерийных «Конкордов». И вдруг на крупном международном авиасалоне русские проде-монстрировали свой реактивный пассажирский лайнер Ту-144, который многие на Западе посчитали копией «Конкорда». Пройдёт пять лет, и французы страшно отмстят за почти укра-денный у них триумф.
3 июня 1973 года во время демонстрационного полёта в рамках авиасалона Ле Бурже (то есть там же где начиналась лётная судьба «Конкорда») при невыясненных обстоятельствах разбился Ту-144. После взлёта «тушка» начала набор высоты, затем внезапно перешла в пикирование и при выравнивании разрушилась от огромных перегрузок. К несчастью, в Ле-Бурже пригнали не испытательный прототип, в котором лётчики сидели в катапультных креслах под отстреливаемыми люками, и салон, которого был заполнен тестирующим оборудованием, а второй экземпляр полноценной пассажирской машины. А в пассажирских самолётах для членов экипажа, как известно, не предусматривается специальная возможность аварийного по-кидания терпящего бедствия в небе воздушного судна.
Обломки самолёта упали на жилой район. Погибли экипаж самолёта из четырёх человек и восемь местных жителей. Эта трагедия на авиасалоне нанесла мощнейший удар по престижу советской машины и поставила крест на её экспортной судьбе. Хотя по оценкам экспертов практически по всем параметрам «советский Конкорд» превосходил европейского конкурента. Но самое важное, что несколько дней спустя после гибели русского самолёта появились сведения, что причиной авиаката-строфы Ту-144 стала попытка его экипажа энергичным манё-ром уйти от столкновения с французским истребителем Ми-раж-IIIR. Официальные источники эту информацию не под-твердили, назвав её «газетной уткой».
Однако нашлись свидетели, которые могли бы серьёзными уликами подтвердить опасное сближения «Миража» с русским самолётом. Дело в том, что все права на трансляцию показа-тельной части авиасалона выкупила главная государственная телекомпания Франции TF-1. Только её вертолёту было позво-лено на определённой высоте барражировать непосредственно в зоне демонстрационных полётов. Таким образом, находив-шиеся на его борту «вертушки» телевизионщики могли видеть всё. И самое главное: они должны были снимать ход событий на камеру, за что и заплатили своими жизнями – все, за исклю-чением одного…
Пилот вертолёта разбился на своей винтокрылой машине уже через двое суток после трагедии, разыгравшейся в небе Ле Бурже. В тот день парню жутко не повезло трижды. Сначала его ОН-6 Cayuse из-за какой-то технической неисправности рухнул с восьмисотметровой высоты на лес, потом карета скорой помощи с изувеченным телом в салоне по дороге в госпиталь не смогла разминутся в ильном тумане со встречным грузовиком. И наконец, хирург, делавший едва живому после всех злоключений авиатору сложнейшую полостную операцию, через два месяца после похорон лётчика был обвинён родст-венниками покойного в преднамеренном убийстве. Однако прокурор 16-го округа Парижа отказался выдать ордер на экс-гумацию тела для экспертизы.
Находившуюся в злополучном вертолёте журналистку без объяснений причин уволили с работы через пять дней после рокового для неё редакционного задания. «Они хотят заткнуть мне рот, - пожаловалась одному из коллег молодая женщина, - но у них ничего не получится. Мы живём в свободном мире, где пока ещё есть независимая пресса». Но уже через несколько часов обнажённый мокрый труп несчастной вытащили из ос-тывшей ванной, чтобы упаковать в чёрный мешок и отвезти в морг. По заключению экспертов смерть мадам Петит произош-ла из-за падения включённого фена в заполненную водой ван-ну.
Что же касается оператора, то вскоре он бесследно исчез. В своей публикации на эту тему журналист «Юманите» предпо-ложил, что оператор в обход правил журналисткой этики отдал кассету с отснятой сенсационной плёнкой не своему репортёру, а продал её неким господам, и благодаря этому сохранил свою жизнь и обеспечил себе вольготное существование под новой фамилией на берегу тёплого моря. Вскоре, в одной из газет действительно промелькнула неподтверждённая фактами ин-формация, что вроде бы бывший скромный сотрудник теле-компании с помощью французских спецслужб сменил паспорт-ные данные, купил виллу на Бали и ведёт там образ жизни, доступный лишь миллионерам…
Впрочем, с гибелью в Ле Бурже советского суперлайнера конкурентная борьба двух лучших в мире реактивных пасса-жирских самолётов не была закончена. В СССР было построе-но 18 машин данного типа – почти столько же, сколько и «Кон-кордов». На фоне убогих построек советских провинциальных аэропортов эти белоснежные могучие красавцы со стремитель-ными обводами выглядели кораблями пришельцев, техникой далёкого будущего.
Но по странному стечению обстоятельств совершили они всего 102 коммерческих рейса, успев продемонстрировать уникальные возможности по дальности, уровню эксплуатаци-онной безопасности (обшивка из титана, как у суперсовремен-ных бомбардировщиков), скорости. Так расстояние в 3 260 километров между Москвой и Алма-Атой новая «тушка» преодолевала всего за два часа полётного времени, хотя обыч-ному лайнеру требовалось для этого пять с лишним часов. Повторюсь: по некоторым параметрам Ту-144 намного превос-ходил Конкорд. Тем не менее, после недолгой эксплуатации почти все машины отправили на слом. А те, что уцелели, ржа-вели теперь на вечной стоянке. Почему и кто распорядился «переплавить на иголки» флот лучших в мире лайнеров так и осталось тайной.
Таким образом Конкорд оказался единственным мировым монополистом на рынке элитарных сверхзвуковых коммерче-ских полётов. «Перемахнуть» через океан с головокружитель-ной скоростью в 2,5 МАХА* стоило целое состояние, но для его пассажиров эти расходы были ничто по сравнению с ощу-щением жизни на сверхзвуке. Ты мог утром сделать дела в Париже и поспеть в Нью-Йорк к ланчу или в Кейптаун к ужи-ну. Это был воздушный Роллс-ройс – транспорт для «звёзд» шоу-бизнеса, политиков первого эшелона, воротил бизнеса, - для тех, кто мог себе позволить личный «джет»1, но не хотел обременять себя заботами по его содержанию.
* Число Маха = 1 скорость звука, около 1500 км/час
1 Реактивный самолёт
Правда, не смотря на свою победу, французы надолго забо-лели «синдромом Конкорда». Подобно американцам, многие десятилетия испытывавшим «комплекс спутника» перед рус-скими, которые на голову опережали их в начале космической гонки, многие французы сильно преувеличивали возможности КГБ, будучи уверенными, что вездесущие русские шпионы оплели своими сетями политические институты страны, круп-ные компании и передовые научные лаборатории. Шоу бизнес лишь подпитывал своими творениями эту болезненную подоз-рительность, рассказывая о происках тёмных сил, стремящихся украсть у нации её лучшие достижения. Именно таким был сюжет фильма «Спасите Конкорд!», который имел грандиоз-ный успех в мировом прокате и даже был закуплен «Совэкс-портфильмом». Непонятно какими критериями руководствова-лась советская отборочная комиссия, если и ежу было понятно, что под видом неких конкурентов, старающихся всеми спосо-бами не допустить Конкорд на мировой рынок, авторы картины подразумевали КГБ…
Для Бориса в этой истории с кражей авиационных секретов не было ничего необычного. То, что на Родине не умеют чтить собственных Левшей и Кулибиных, давно стало для многих советских граждан привычным уродством системы. Ведь не замечает же сын бородавки на лице родной матери. Нефёдов и сам фактически занимался чем-то подобным, когда в 1952 году входе корейской войны охотился по заданию Василия Сталина за новейшим на тот момент американским истребителем «Сейбрджет», чтобы добыть для страны все его секреты.
Вообще, технический шпионаж с 1920-х годов являлся ос-новой технического прогресса в СССР. Практически все дово-енные образцы советской боевой техники были либо напрямую скопированы у тех же американцев или немцев, или же в их основе лежали позаимствованные у западных фирм ключевые технические решения.
Даже выпуск новой продукции гражданского назначения, начиная от автомобилей и заканчивая такими бытовыми прибо-рами, как пылесосы и стиральные машины, часто налаживался по чертежам, вывезенным нашими дипломатами или направ-ленными на стажировку к буржуям инженерами в двойном дне своих портфельчиков - под купленными родне импортными шмотками и личным бельишком.
Такая практика долгие годы развращала руководителей раз-ного уровня, которые привыкали к тому, что не надо лелеять собственные кадры, ведь если потребуется создать новейший истребитель или разработать проект целого завода, достаточно дать поручение разведчикам. А уж они найдут способ раздо-быть нужную информацию. Более того, часто заказчики новой машины строго настрого запрещали талантливым производст-венникам изобретать что-то своё, требуя точного копирования иностранного образца. Так в 1940 главный «эксперт» по авто-мобилям (как, впрочем, и по «самолётам», «танкам», а также всему остальному) Иосиф Сталин снял с поста Наркома сред-него машиностроения знаменитого Лихачёва. Вся вина выдаю-щегося организатора советской автопромышленности заключа-лась в том, что он попытался внести улучшающие изменения в новый легковой автомобиль КИМ-10-50, который было прика-зано в точности скопировать с американского «Ford Perfect». Причём в роковом для Лихачёва постановлении так прямо и было сказано: «За самовольное внесение в конструкцию маши-ны ряда изменений…».
«Незаменимых у нас нет!» - этот лозунг сталинской эпохи в полной мере отражал отношение властей любого уровня к талантливым специалистам. Естественно, что такая философия на десятилетия затормозила прогресс в некоторых отраслях отечественной науки и промышленности.
Даже в начале пятидесятых во времена борьбы с космопо-литизмом, не смотря на шумные компании по борьбе с теми, кто «низкопоклонничает» перед Западом, власть предержащие продолжали требовать от производственников слепо копиро-вать чужие достижения. Но диктаторы всегда навязывают собственные вкусы нации. А здесь страна свободной демокра-тии!
Борис возмущало, что просвещённые европейцы отыгры-вались на простых гражданах его страны, не имеющих никако-го отношения к деятельности КГБ. Тем более что у тех же французов у самих было рыльце в пушку.
Бывший подчинённый Нефёдова по корейской войне Алек-сей Сироткин, теперь витал в высоких штабных сферах и имел доступ к секретной аналитической информации по вероятному противнику. Он то и поведал бывшему командиру, о другом недавнем скандале, в котором была замешена крупная фран-цузская авиастроительная компания.
Эта история началась с того, что обыкновенная американ-ская домохозяйка отдала в обычный копировальный центр пачку документов. По стечению обстоятельств сотрудник копировальной фирмы оказался студентом технологического колледжа, способным отличить чертежи вертолёта от схемы газонокосилки, как записала в бланке заказа дама, которая к тому же имела глупость назваться своим подлинным именем.
В довершение всех неприятностей для миссис Аттвуд, у принявшего её заказ юноши отец когда-то служил инженером по электрооборудованию в ВВС Национальной гвардии штата. В общем, парень сообщил о своих подозрениях в ближайший офис ФБР, а там быстро выяснили, что чертежи на ксерокопи-рование сдала супруга ведущего инженера компании «Bell Helicopter». Это сотрудник недавно сильно повздорил с руко-водством из-за своего нового контракта. Посчитав, что работо-датели пытаются надуть его с зарплатой, инженер решил отом-стить, а заодно получить причитающиеся ему по праву деньги от конкурентов. На роль орудия мести подрядилась всё та же французская национальная компания «Аэроспасьяль», которая в это время вела разработку перспективного вертолёта Puma. Конструкторам этой машины как воздух была необходима информация о сверхсекретном кресле, установленном в кабине новейшего американского противотанкового вертолёта «Huey Cobra».
Французам было известно, что благодаря ударопоглашаю-щим креслам американской «Кобры», которые могут выдержи-вать жёсткую аварийную посадку на скорости до 12 метров в секунду, её экипаж выживет даже при обвальном обрушении сбитой машины с высоты четырёхсот метров. Вдобавок в лю-бой момент такого падения, хоть у самой земли, лётчики имели возможность покинуть вертолёт благодаря системе аварийного покидания машины, которая отстреливала дверцы кабины и лопасти.
А главное: катапультное кресло класса «ноль-ноль» позво-ляло сидящему в нём лётчику безопасно катапультироваться, даже когда машина ещё не успела подняться в небо или нахо-дилась в нескольких метрах над землёй.
Это была прорывная технология, которая стоила миллионы. Тем не менее, французы, как недавние союзники США по НАТО, попытались выдать случившиеся за «мягкий шпионаж», то есть представить дело почти внутрисемейной склокой. Но американцы на это не пошли и осудили вовремя пойманного за руку инженера на сто пятьдесят лет тюрьмы! (причём прокурор требовал для него электрического стула), а нерадивых началь-ников неудачливого шпиона, не сумевших наладить должный контроль за секретной документацией, приговорили к денеж-ным штрафам в сотни тысяч долларов.
Таким образом рыночная конкуренция даже респектабель-ных бизнесменов заставляла «красть вилки в ресторане». Хотя жёсткость приговоров поражала. Но за что страдали простые советские артисты, которые не несли ответственность за дея-тельность КГБ и высшего партийного руководства своей стра-ны? Ясно было только одно: кто-то из высокопоставленных чиновников «Пятой республики»* использовал их в своих политических целях.
* Одно из названий современной Франции
Борису было искренне жалко соотечественников, которых даже не выпустили из зоны паспортного контроля. Поэтому они вынуждены были разместиться на полу, как пойманные иммиграционной службой нелегалы из страны «Третьего ми-ра». Никто из сотрудников аэропорта не предложил «завис-нувшим» уже после посадки между небом и землёй пассажирам кофе, бутерброды, одеяла. Борису очень хотелось подойти к землякам, выразить им свою поддержку. Ему то, как «западно-му немцу», без проволочек оформили французскую визу. Ми-лая девушка из представительства «Air France» с лучезарной улыбкой известила «Герра Нойманна», что для него заброниро-ван номер в отеле всего в получасе езды от аэропорта и столик в гостиничном ресторане. Таким образом, через полчаса он будет поглощать изыски местной кухни, а у ребят с Родины от голода желудки прилипают к позвоночнику. Потом он отпра-вится дальше через океан, и как пассажир бизнес-класса будет обслуживаться по сервис-системе Silver Wing («серебряное крыло»), то есть получит превосходный горячий обед и шам-панское. А циркачи ещё двое суток будут ждать, пока чиновни-ки в Москве решат, что с ними делать.
Но подойти к землякам и как-то поддержать их, означало выдать себя. Поблизости вполне мог находиться наблюдатель-ный зоркий человек, который не поленится сообщить о подоз-рительном немце местным контрразведчикам. Поэтому, скрепя сердце, Нефёдов направился на поиски такси.
*
Борис снова оказался в знакомых ему местах. В далёком уже 1938 году молодой лётчик полдня провёл в Париже по дороге на свою первую войну в Испанию. С тех пор прошло тридцать лет. Но архитектурное лицо города почти не измени-лось, а вот люди… Коммунальные службы ещё не успели смыть со стен домов лозунги, оставшиеся после недавних крупных студенческих беспорядков, на месяц превративших Париж в город баррикад и радикальных левацких настроений. Русский «Анархист» не без эстетического удовольствия читал разноцветные граффити, соседствующие с респектабельной буржуазной рекламой:
Soyez r;alistes, demandez l’impossible. (Будьте реалистами, тре-буйте невозможного! (Че Гевара))
L’ennui est contre-r;volutionnaire (Скука контрреволюционна).
Vivre sans temps mort, jouir sans entraves (Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!)
L‘alcool tue. Prenez du L.S.D. (Алкоголь убивает. Принимайте ЛСД).
SEXE : C‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent. (СЕКС: Это хорошо,— изрек Мао,— но не слишком часто. (Пародия на популярные среди левых Цитаты Мао Цзэдуна))
Из этой пестроты лозунгов невозможно было понять, ради каких идей местная молодёжь затеяла грандиозный фейерверк в центре Европы – марксистко-ленинских, троцкистских, мао-систких или анархистских? Или вся буза была поднята моло-дыми балбесами исключительно за свободу любви, легализа-цию наркотических наркотиков? А может вообще этот бунт против современной западной цивилизации, которая заставляет их подчиняться законам и проводить большую часть молодой жизни не в весёлых кутежах, а в учебных аудиториях и офисах?
Флюиды «Красного мая 1968 года» ещё плавали в париж-ском воздухе. Почти на каждого парня в возрасте от тринадца-ти до тридцати лет почтенные обыватели, а особенно полиция, смотрели, как на опасного смутьяна, недавно забрасывающего «фараонов» булыжниками мостовой и «коктейлями Молотова». Местная мода также поначалу шокировала человека, только что вырвавшегося за периметр «Железного занавеса». Можно было подумать, что парижская продвинутая молодёжь поголовно взяла на вооружение лозунг «Хороший вкус - это смерть. Вуль-гарность — жизнь», совершенно отрицая во внешности эле-гантность и традиции.
Впрочем, читая надписи на майках встречных юношей и де-вушек, Нефёдов к концу своей короткой парижской экскурсии кое в чём разобрался. Похоже, эти бунтари действительно ненавидели сытое, скучное, занудное буржуазное общество, в котором они жили. Они жаждали революции, как радикального обновления во всех сферах общественной жизни. И хотя у многих на майках красовались портреты Ленина, Троцкого, Фиделя Кастро и Че Гевары, судя по подписям к им, хозяева маек вовсе не питали особо тёплых чувств к стране «победив-шего социализма». Желая настоящей свободы и равенства, молодые французские радикалы ненавидели традиционный советский социализм, который считали торжеством «омерзи-тельной бюрократии», такой же омерзительной, как и та, что всем заправляла в их западном мире…
Немного погуляв по городу, Борис зашёл в попавшийся ему на пути банк и обменял взятую с собой пачку советских чер-вонцев на новенькие доллары. Так Нефёдову посоветовал по-ступить его финансовый советник Лёня Красавчик. И хотя Борис в принципе ничего не имел против виденного им сегодня лозунга, призывающего использовать купюры вместо туалет-ной бумаги, чтобы обрести настоящую свободу, лично ему пока деньги ещё были очень даже нужны…
Теперь можно было отправляться дальше - в Нью-Йорк…
Если бы американские пограничные офицеры узнали, кто к ним летит, они бы страшно всполошились. Шесть лет назад отставника неожиданно вызвали в штаб ВВС и огорошили новостью о предстоящей ему далёкой командировке. Нефёдова включили в делегацию советских ВВС, вылетевших на Кубу, куда уже были доставлены из СССР морем два МиГ-17. После победы кубинской революции это была фактически первая пробная поставка оружия дружескому режиму.
К тому времени, когда самолёт с советской делегацией при-землился в аэропорту Гаваны, прибывший из Одессы сухогруз успел разгрузиться. Контейнеры, в которых согласно марки-ровке находились трактора, перевезли на военный аэродром. А там прибывшая на корабле команда техников собрала разо-бранные истребители. Два прибывших в составе делегации лётчика-полковника из элитного столичного авиаполка устрои-ли для Фиделя Кастро, Че Гевары и других революционных вождей впечатляющий демонстрационный пилотаж. А на сле-дующий день, когда прибывшая из Москвы делегация обсуж-дала с кубинскими лидерами перспективы дальнейшего воен-но-технического обслуживания, место в кабине МиГа занял скромный военный пенсионер. Миссия Нефёдова заключалась в том, чтобы, используя новый, чрезвычайно стратегически выгодный плацдарм в регионе Карибского моря, «прощупать» противовоздушную оборону американцев.
Так как МиГ-17 являлся продолжением хорошо знакомого Борису МиГ-15, он довольно быстро освоился в его кабине. Перед убытием в командировку Нефёдов успел выполнить несколько полётов на двухместной учебно-тренировочной спарке с инструктором, чтобы восстановить навыки управления реактивным истребителем.
Когда Борис приехал на аэродром он увидел, что на борту только что поступившего из СССР новенького МиГа чья-то рука уже вывела какой-то революционный лозунг. Здоровен-ный негр-механик с гордостью перевёл русскому лётчику «На-ше будущее революция».
Взлетев с авиабазы Плайя Баракоа, разведчик уже через не-сколько минут был над Флоридским проливом. Четверть часа МиГ на предельно малой высоте и максимальной скорости беспрепятственно мчался вглубь США… Американцы среаги-ровали на появление русского боевого самолёта в их воздуш-ном пространстве с большим опозданием (можно было себе представить, какой шок испытали их военные и политики от такого сообщения). Только на обратном пути над Ки-Уэстом Нефёдова попытались перехватить два F-106. О том, какой грандиозный шухер Борис произвёл своим вояжем, можно было судить по тому факту, что на его перехват были брошены на зебры из эскадрильи первой линии, а резервисты из авиации Национальной гвардии. Видимо, истребители ВВС-ПВО просто не успевали дотянуться до быстро уходящего в сторону мятеж-ной Кубы нарушителя.
Впрочем, хотя пилоты настигающих МиГ «Фантомов» и не являлись профессиональными воздушными бойцами, они сразу повели себя достаточно агрессивно. Борису пришлось давать бой. Противники обменялись ракетными ударами на дистанци-ях схождения от пяти до полутора километров. Однако в даль-ней перестрелке ни одной из противоборствующих сторон не удалось добиться успеха. Дело дошло до пушек. Но в ближнем манёвренном бою совмещающие военную службу с юридиче-ской практикой и банковской карьерой любители вчистую проиграли матёрому русскому профи. Сидящие в «Фантомах» резервисты выполняли фигуры высшего пилотажа со школь-ной старательностью, стараясь занять оптимальную позицию для стрельбы, согласно рекомендациям из учебников и пособий по технической эксплуатации. Американцы словно «чертили» очередной «вариант» в тренировочной зоне. Тогда, как пилот МиГа постоянно смело и раскованно импровизировал, наслаж-даясь своим полным превосходством над противником. Он излучал ауру победителя. Русский ас мог прервать манёвр «на полуслове», если он переставал быть ему выгодным или выки-нуть невероятный фортель «вопреки всем законам физики», точно выстрелить буквально стоя на голове. По ходу этого боя «Анархист» всё больше чувствовал себя волком, на которого напали две свихнувшиеся овцы.
Да-а, он хорошо тогда потрепал своих оппонентов, но всё же позволил им уйти. Ещё в Москве Нефёдова попросили по возможности не сбивать американцев, чтобы не давать им формального повода для вторжения на Кубу. В награду за этот полёт Борис получил от кубинцев в награду бутылку рома «Бакарди» 15 летней выдержки и в Москве ему выписали не-большую денежную премию.
Об этой истории знал очень узкий круг людей. Даже своему сыну Борис о ней не рассказывал.
Глава 4
На стоянке аэропорта Борис сел в жёлтый Checkit Cab и ве-лел таксисту ехать в центр. Взглянув на карточку с фотографи-ей и именем водителя, закреплённую на видном месте, Борис понял, что судьба временно свела его под одной крышей с недавним идеологическим противником. Правда, испортив-шиеся при Сталине, при Хрущёве советско-югославские отно-шения вновь стали почти родственными.
По одному ему известным приметам таксист мгновенно распознал в мнимом немце, который скоро должен был плавно превратиться в голландца, природного русака. Таким образом простой югославский эмигрант сходу проделал то, что оказа-лось не по зубам натасканным на поиск нелегалов въедливым сотрудникам американской эмиграционной службы. У них то Нефёдов со своими липовыми документами не вызвал ни ма-лейшего подозрения.
Скользнув усталым взглядом по заполненному бланку и раскрытому паспорту, наверное, тысячного за этот день пасса-жира из Европы, женщина в форменной синей рубашке осве-домилась о цели его приезда. Услышав ответ, она удовлетво-рённо чуть кивнула головой, проштамповала его паспорт обыч-ной трёхмесячной визой и приветливо взглянула на Нефёдова:
- Добро пожаловать в Соединённые штаты. Удачи вам!
И всё! «Шлагбаум поднялся».
«Хорошо, что не на этого «человека-ренгена» я нарвался полчаса назад, а то сидел бы сейчас в каталажке в ожидании суда, как советский шпион», - со смешанным чувством досады на себя и облегчения размышлял Нефёдов, не понимая, как всё-таки таксист его «разоблачил». По легенде Борис прибыл в США, как немецкий бизнесмен - на деловой семинар. В вербо-вочную же контору он собирался заявиться под видом отстав-ного голландского военного лётчика.
Однако если первый же таксист без труда разглядел под твоим заграничным костюмчиком родную славянскую душу, то где гарантия, что этого не смогут сделать искушённые в таких делах вербовщики. Конечно, наёмникам не принято задавать лишних вопросов. Но коль у тебя на лбу написано, что ты русский, хотя и именуешься Ван дер Хорстом, то готовься к неприятностям.
За свою полную рискованных приключений жизнь Нефёдов научился отличать обычный нормальный страх от голоса соб-ственной интуиции. Каждый профессиональный солдат с года-ми наращивает шкуру толщиной сантиметров пятнадцать, переставая так же остро реагировать на опасность, как штат-ские люди. Но горе тебе, если сквозь корку самоуверенности ты перестал слышать сигналы опасности и замечать предупреж-дающие знаки заботливых ангелов-хранителей!
Всю дорогу смуглый мужчина за рулём болтал почти без умолку. Видимо, нечасто здесь в Нью-Йорке недавнему эмиг-ранту предоставлялась возможность вот так излить кому-то душу. Оказалось, что у таксиста жена из молдавских Дубоссар. Поэтому он так хорошо знал русский язык. Принадлежность собеседника к славянскому миру вызывала в нём такой прилив симпатии к собеседнику, как будто выяснилось, что у них имеются общие родственники:
- Нет, дома всё-таки жилось лучше! - жаловался таксист почти что «земляку». - Америка только со стороны рай, а на самом деле настоящая адова коптильня для грешных душ и дураков вроде меня.
Югослав с ностальгией вспоминал, что у себя на родине он имел обязательные два выходных в неделю, нормальный от-пуск, работал особо не напрягаясь и жил вполне хорошо. А тут приходится работать, как негр на плантации от зари до глубо-кой ночи, без выходных, чтобы иметь нормальное человеческое жильё и содержать семью. Стоит же на неделю куда-нибудь уехать, и по возвращении твой почтовый ящик будет забит всякими счетами, банковскими уведомлениями, требованиями срочно погасить очередную часть взятого кредита. А таких кредитов на нём висит целое ожерелье! Так что до конца жизни он обречён без роздыху ворочать тяжёлое весло, как бедняга, которого до конца его дней приковали тяжёлой цепью к скамье каторжной галеры.
- И всё здесь так существуют в вечном страхе потерять ра-боту и мгновенно переехать из нормальной квартиры вон к тем бродягам, которые, скрючившись от холода, спят под своими грязными одеялами на вентиляционных решётках метро. Во всяком случае те, кого я знаю, живут именно так. Не случайно американцы являются мировыми рекордсменами по употребле-нию снотворных и антидеприсантов на душу населения.
Таксистское ремесло, особенно если ты не настолько владе-ешь английским языком, чтобы поболтать с пассажиром на свободную тему, видимо, располагало к философствованию наедине с самим собой. И когда представилась возможность с кем-то поделиться накопленными соображениями современный Диоген, сменивший бочку на подержанную «тачку», спешил высказаться:
- А ещё янки - настоящие дьяволы по части рекламы и за-пудривания мозгов. Самая занюханная шарашка вроде моей таксомоторной компании первым делом обзаводится паблик рилейшнз*, чтобы создать себе нужный имидж. Здесь любую дрянь тебе сумеют впарить, предварительно завернув её в красивую упаковку и правильно разрекламировав. С помощью своего Голливуда, фильмы которого непременно заканчивают-ся хеппи-эндом, они на весь мир раздули миф о себе, как о стране невероятных возможностей, где любой бродяга вроде меня может стать миллионером. Но всё это брехня, как и их ненастоящие пластиковые улыбки! Уж поверьте моему опыту. Здесь всё давно поделено между своими. Настоящие возможно-сти мы имели там – у себя дома.
Таксист тут же привёл пример: у его жены в молдавских Дубоссарах была подруга - заведующая мебельным магазином. Так жена доставала через эту свою знакомую модную стенку его родного югославского производства и продавала её с на-круткой, получая сразу навар размером в три своих учитель-ских зарплаты.
- Здешние бизнесмены мечтают о десяти-пятнадцати про-центах прибыли. А у вас в Союзе деловые люди на дефиците легко делают сто и даже триста процентов. И при этом не пла-тят никаких налогов! Вот это я понимаю бизнес!
*Служба по связям с общественностью.
Слушая откровения водилы, пассажир такси жадно глазел по сторонам. Борис впервые оказался в Нью-Йорке. Город небоскрёбов потряс его чудовищным скопления спешащих куда-то людей, пульсирующей деловой жизнью. Выдуманная каким-то писателем метафора про каменные джунгли здесь - в тесном клокочущем пространстве между Ист-Ривер и Гудзо-ном переставала быть отвлечённым литературным символом. Борис действительно попал в настоящие рукотворные камен-ные джунгли с уходящими отвесно вверх - под самые облака зеркальными стенами, в непроницаемых стёклах которых от-ражались разноцветные потоки бегущих внизу автомобилей, снующие в вечном броуновском движении люди. Из таинст-венных дыр в асфальте поднимались столбы пара, словно ды-хание живущего под землей огромного дракона.
Здесь всё выглядело необычно для впервые попавшего сюда странника из соцлагеря: проезжающие мимо длинные лимузи-ны, неестественно огромных размеров толстяки, напоминаю-щие раздутые мясные пузыри, дающие представления на тро-туаре уличные музыканты и жонглёры, уже упомянутые такси-стом бездомные, завтракающие объедками на своих постелях из картонных коробок.
А ещё, оказавшись в мировой финансовой столице, ты очень быстро начинал понимать, что вступил во владения бога, которому в этом городе поклонялся каждый. Частички этого божества в виде стопки зелёных купюр лежали у Бориса в бумажнике.
- Мы приехали, товарищ - ностальгирующий югослав с удо-вольствием сделал ударение на последнем слове, и спросил, с симпатией взглянув в салонное зеркальце, - вас подождать?
Борис молчал, обдумывая ответ. Мимо стоящей у тротуара машины деловито процокала каблучками затянутая в чёрный деловой костюм, словно в униформу, поджарая спортивного вида девушка. С объёмистой сумкой на плече и бумажным пакетом в руках, в котором наверняка находился её завтрак из магазина здорового питания, она выглядела как-то очень воин-ственно - напоминала солдата, спешащего на позицию. Борис с интересом рассматривал представительницу малознакомой ему цивилизации: волосы её, ещё влажными после душа - собраны в пучок; крепкая, уверенная в себе, излучающая высокомерие и презрение к окружающим – настоящая амазонка XX века!
Философ-таксист перехватил его взгляд и с ходу выложил всю подноготную незнакомки. Югослав уверенно заявил, что каждое утро девчонка непременно начинает с пробежки в Центральном парке, чтобы поддерживать форму. Раза два в неделю посещает фитнес-клуб или занятия по кундалини-йоге с целью пробудить собственную сексуальную энергию, как это посоветовал ей сделать её личный психоаналитик. Но на самом деле приехавшая, как он, когда-то покорять Нью-Йорк провин-циалка страшно одинока в так и оставшемся чужим для неё большом городе. Скорей всего ни один мужчина из тех, что её окружают, не соответствует жёстким критериям заносчивой леди, а секс давно превратился для неё в разновидность спорта. Полезно для здоровья и хорошо сжигает калории.
- Послушайтесь моего совета: бегите из этого проклятого города, товарищ! Пока он не опутал вас своими щупальцами и не начал сосать из вас жизненные соки. Таким как я и эта при-летевшая на яркие огни глупая бабочка уже не вырваться! По мне так лучше жить в ледяной пещере, затерянной в Гималаях и питаться божественной праной, чем набивать брюхо фаст-фудом и чувствовать себя автоматом, из которого давно за ненадобностью вынули душу.
Этому парню определённо стоило переквалифицироваться из таксистов. Обладая таким даром понимать людей, он мог иметь миллионы, живя среди помешанных на психоанализе американцев.
Перехватив заинтересованный взгляд незнакомых мужчин, девушка с чёткостью автомата широко улыбнулась почему-то именно Нефёдову, с гордостью продемонстрировав свои креп-кие белоснежные зубы. При этом глаза её остались ледяными, а улыбка получилась какой-то хищной, похожей на оскал ата-кующего хищника. По словам таксиста, такие улыбки называ-ют здесь пластиковыми. Они могут выражать строго дозиро-ванную гамму чувств в зависимости от ситуации – от искренне-го расположения, до глубочайшего счастья со слезами на голу-бых линзах и фальшивых ресницах.
Оставив после себя шлейф резких духов девушка, нырнула в один из небоскрёбов. Сюда же постоянно входили и выходи-ли такие же поджарые, деловитые мужчины и женщины - эле-гантные, но при этом словно собранные на одном конвейере. Все они как-будто являлись серийными моделями - и бизнес-вумен, почти неотличимые друг от дружки благодаря стандарт-ной офисной униформе, и респектабельные седовласые господа средних лет, и молодые крепкие молодцы с маленькими чемо-данчиками «атташе» дорогой кожи в руках.
Наверняка в таком же «дипломате» недавно один бизнесмен из уважаемой химической компании принёс американским военным контракт на поставку специальных гербицидов, на-званных впоследствии «оранж». Химические вещества предна-значались для того, чтобы распыляя их над вьетнамскими джунглями, выкуривать оттуда партизан. А то, что в ходе раз-вязанной химической войны сперва вымрет домашний скот местных крестьян, а затем и сами мирные жители опыляемых с воздуха районов начнут тысячами погибать от ядовитых соеди-нений, входящих в состав «оранжа», так это в бизнес-плане вряд ли обговаривалось.
Не исключено, что именно в этом небоскрёбе, или в почти таком же «билдинге», только на соседней авеню, располагался офис нью-йоркского отделения другой уважаемой химической компании, чьи продающиеся на Нью-йоркской фондовой бирже акции многие рядовые американцы с удовольствием покупали через своих брокеров, чтобы иметь солидную надбавку к ос-новной зарплате или к пенсии. Эта компания производила большую номенклатуру средств бытовой химии, предназначен-ных для того, чтобы облегчить труд домохозяек, помочь им сделать своё жильё чистым, красивым, вкусно пахнущим. Её знали и как одного из спонсоров общенационального конкурса красоты.
Но эта же самая компания поставляла для воюющих во Вьетнаме специальных авиаэскадрилий бомбардировщиков В-52 смесь, о которой отдел по общественным связям компании (уже упомянутый таксистом паблик рилэйшнз) с гордостью сообщал в своих прекрасно иллюстрированных рекламных проспектах, как о продукции, создаваемой в интересах нацио-нальной безопасности и борьбы с мировой тоталитарной угро-зой. Хотя, конечно, разноцветная рекламная брошюра умалчи-вала о том, что для того, чтобы превратить живого человека в покрытого чёрной коростой и незаживающими язвами обуг-ленного полумертвеца - без глаз и с оплавленным ртом, либо вообще в горсть золы, достаточно смешать одну часть кероси-на, одну часть бензина, две части полистерина (впрочем, свои главные фирменные добавки компания держала в секрете, как ценное ноу-хау)…
В результаты смешения означенных ингредиентов получа-ется густое клейкое вещество, похоже на желе. Оно горело с невероятной теплоотдачей при температуре более тысячи гра-дусов Цельсия! Скинуть его с одежды или с кожи было невоз-можно. Поражающая эффективность состава намного превы-шала убойную мощь обычных бомб, ибо даже, люди, которые не сгорали заживо в адском пламени, всё равно погибали от удушения, ибо дьвольская смесь сжигает весь кислород в ра-диусе сотен метров. Имя этому веществу – напалм. Торгующие напалмом и «оранжем» дельцы наверняка имели свои триста процентов прибыли и даже более с каждой сделки с Пентаго-ном, и потому были готовы постоянно совершенствовать свою продукцию, чтобы получать новые заказы не неё. Как говорил, Карл Маркс, ради трёхсотпроцентной пробыли капиталист пойдёт на любое преступление. Так что не прав был таксист, утверждающий, что в наше время только мелким советским спекулянтом дано получать сверхприбыли.
Мир большой авиации порой порождает чудовищ! Недавно знаменитая химическая компания выпустила на рынок принци-пиально новую гамму бытовых дезодорантов с ароматами тропических цветов и фруктов, а параллельно предложила Пентагону улучшенную версию своего напалма. Контракт на его поставку какой-нибудь обитающий в этом здании респекта-бельный господин, на рабочем столе которого, наверняка, имелась трогательная фотография его большой семьи в краси-вой рамке, утром положил в свой чемоданчик, чтобы после ланча отнести в штаб ВВС.
Рецепты этих видов оружия вернули человечество в людо-едские времена, когда заключённых концлагерей сжигали в печах крематориев, а рыскающие по партизанским районам зондеркоманды гитлеровских карателей сжигали целые дерев-ни вместе с их населением.
Инстинктивно Борис ощутил опасность этого места. И хотя перед входом в здание не висел плакат с изображением горбо-носого дядюшки Сэма, тыкающего в тебя пальцем с лаконич-ным требованием: «I WONT YOU!», именно здесь располагался офис фирмы, вербующей наёмников для президента Моргана Арройи. А рядом через дорогу находился знаменитый отель «Вальдорф Астория», где, по словам таксиста, любят останав-ливаться диктаторы, крупные мафиози, респектабельные убий-цы со всего света. Наверняка решения, принятые в его апарта-ментах, стоили жизни сотням тысяч, если не миллионам людей по всему свету. Здесь плелись заговоры, меняющие картину мира. За зашторенными окнами отеля планировались многие военные перевороты и убийства независимых политиков, по-хищение инакомыслящих, раскрутка пропагандистских компа-ний, в ходе которых к власти приходили респектабельные негодяи, а честные бессеребренники мастерски смешивались с грязью специально нанятым информационным киллерам чёр-ного пиара.
Неожиданно на огромном цветном табло через дорогу поя-вилась реклама нового мюзикла со зловещим в данных обстоя-тельствах названием «Шоссе в никуда». Нет, это место не сулило Борису ничего хорошего. К тому же сюда его направил генерал Скулов, а доверять гэрэушнику было опасно.
Борис обдумывал своё решение минуты полторы не больше.
- Отвезите меня в аэропорт, - попросил Борис югослава.
Глава 5
Из Нью-Йорка Нефёдов вылетел в Каир. Дело в том, что, не слишком доверяя генералу Скулову, Борис одновременно обратился за помощью к своему бывшему подчинённому по войне в Корее – Алексею Сироткину. Прежний юный лейте-нантик, которого заматеревшие на фронтах Великой Отечест-венной войны сослуживцы-ветераны когда-то по-отечески звали «сынком» с тех пор сделал отличную карьеру: недавно получил звание подполковника и витал теперь в высоких штаб-ных сферах.
Сироткин пообещал Бате (не смотря на своё нынешнее вы-сокое звание и служебное положение, Сироткин по-прежнему обращался к Нефёдову, как к своему командиру и приёмному отцу), что свяжется с одним своим знакомым, который служит Военно-воздушным аташше СССР в Египте.
Дипломат встретил Нефёдова в аэропорту, усадил в свою огромную машину американского производства и повёз на посольскую виллу, расположенную на берегу моря.
- Грузовой самолёт, на который я вас устроил, вылетает только завтра, - сообщил полковник Нефёдову низким кинема-тографическим голосом. Выглядел он настоящим плейбоем: молодцеватый, загорелый, в шикарной белоснежной парадной форме ВВС для тропиков. Атташе приехал за Борисом прямо с какого-то дипломатического приёма, где, судя по запаху, успел хорошо выпить. Но встречающиеся им на перекрёстках мест-ные полицейские провожали равнодушными взглядами «Шев-роле» с дипломатическими номерами.
По дороге бонвиван в синих авиационных петлицах рас-спрашивал гостя о последних московских новостях. В свою очередь он тоже охотно рассказывал о своей жизни здесь: об интересных местных обычаях, удивительном гостеприимстве простых людей, истории страны. От него Нефёдов услышал подробности произошедшей в прошлом году шестидневной арабо-израильской войны:
- Евреи устроили нашим местным подопечным форменный блицкриг*, как нам Люфтваффе 22 июня 1941 года.
Полковник азартно рассказывал, как было дело с обилием интересных деталей. В какой-то момент он даже оторвал пра-вую руку от руля, чтобы изобразить, как именно израильские «Миражи» и «Фантомы» выполняли виражи на малой высоте, разворачиваясь для повторных атак египетских аэродромов.
- После такого «погрома наоборот» местные египетские яс-требы, видимо, надолго утратили былое влияние на президента Насера. Зато слышнее стали голоса тех политиков, что призы-вают к заключению мира с Израилем. Я видел в итальянской газете распечатку аэрофотоснимка, сделанного с израильского самолёта-разведчика. Без ужаса глядеть невозможно! Несколь-ко десятков размазанных по бетону Миг-21 – вот и всё, что осталось от 45-й эскадрильи, расположенной на авиабазе Абу Суэр. А ведь всего за полгода до этого я участвовал в торжест-вах по случаю достижения этой эскадрильей состояния полной боеготовности. Сколько тогда было произнесено грозных речей в адрес проклятых сионистов …
*Молниеносная война
Операция Израильских ВВС, о которой рассказывал Нефё-дову непосредственный очевидец событий, развивалась сле-дующим образом. В мае 1967 года Президент Египта полков-ник Гамаль Абдель Насер при поддержке своих сирийских, иорданских, ливанских и иракских союзников начал перебра-сывать войска на Синайский полуостров, то есть непосредст-венно к границам Израиля. Окружённое со всех сторон много-миллионным арабским миром крошечное еврейское государст-во было практически обречено. Командиры и солдаты осна-щённых самым современным советским оружием, многократно численно превосходящих противника египетских частей, с нетерпением ожидали приказа к началу короткого победонос-ного похода на Иерусалим. Арабы были уверены, что сбросят израильтян в море. Они никак не ожидали молниеносного превентивного удара.
И вот на рассвете 5 июня 1967 года над Средиземным мо-рем появились несколько десятков израильских самолётов. Египетские прибрежные радиолокационные станции вовремя их заметили. Но израильские лётчики вели себя так, будто совершают обычный учебно-тренировочный полёт. Поэтому оперативно подготовившимся к вылету экипажам египетских перехватчиков был дан отбой. А менее чем через 15 минут десять ударных групп израильских «Миражей», «Фантомов» и «Super Mystere» нанесли штурмовые удары по египетским военным аэродромам, разбомбив их взлётно-посадочные поло-сы и уничтожив на земле более 300-х самолётов Миг-17, Миг-19, Миг-21, Су-7, Ту-16, Ил-28. Треть арабских лётчиков по-гибла, настигнутая очередями с воздуха и осколками взрываю-щихся авиабомб.
Того, кого не удалось уничтожить возле стоянок самолётов, израильтяне достали дома. Накануне операции израильская разведка «Массад» собрала подробную информацию о лётчи-ках и командирах вражеских ВВС. Были составлены списки адресов. Практически одновременно с воздушной атакой груп-пы наёмных киллеров в два-три человека начали врываться в квартиры и дома, где жили египетские лётчики и прямо в по-стелях расстреливать их хозяев.
А воздушное избиение продолжалось. Возвращающиеся на свои базы израильские самолёты уже через семь минут вновь уходили на боевые задания (у египтян даже в мирное время на эту процедуру уходило несколько часов). Новые группы штур-мовиков со звёздами Давида на фюзеляжах волнами накатыва-ли одна за другой на египетские аэродромы, продолжая, по меткому выражению одного американского генерала, успешно «охотится на индюшек». К полудню всё было кончено. Факти-чески египетские ВВС перестали существовать и уже не могли оказывать воздушную поддержку своим сухопутным войскам, которым только предстояло почувствовать на себе сокруши-тельную силу бронированных кулаков ЦАХАЛ1, которые дей-ствовали в лучших традициях знаменитого танкового гения Гитлера Хайнца Гудериана по прозвищу «быстрый Хайнц».
1 Армия обороны Израиля
Последние уцелевшие Миг-21 были подняты в воздух еги-петским командованием при попытке сдержать прорыв изра-ильских танков на Синайском полуострове. Самолёты ушли на задание и не вернулись.
Всё произошло настолько стремительно, что в Египте дале-ко не сразу осознании масштабы катастрофы. Каирское радио всё ещё передавало бравурные марши и липовые победные сводки с фронта о рвущихся к Тель-Авиву танковых колоннах и успешных бомбардировках израильских городов, люди це-лыми кварталами выходили на улицу, празднуя победу. А в это время на египетских аэродромах догорали сотни новых гроз-ных «Мигов» и «Илов».
Но хуже того, что в критической ситуации многие высшие офицеры египетской армии продолжали проявлять просто-таки чудеса некомпетентности. Так приказ рассредоточить уцелев-шие самолёты с подвергнутых авиаударам аэродромов по за-пасным базам поступил слишком поздно, когда спасать уже практически было нечего. Многие генералы впали в панику. Министр обороны Египта Бадран самоустранился от командо-вания вооружёнными силами. Запершись в своём кабинете, он не отвечал на звонки с фронта и из президентского дворца. Чем военный министр занимался в то время, когда египетская армия терпела самое сокрушительное поражение в своей истории, так и осталось для всех загадкой.
Начальник штаба Фаузи лихорадочно отдавал приказы не-существующим эскадрильям. Командующий египетскими ВВС Цадки Мухаммед делал на публике театральные попытки за-стрелиться. Некоторых высших армейских чинов в этот день видели пьяными и в наркотическом угаре.
В конце концов, советским инструкторам пришлось самим вместо своих курсантов садится в кабины нескольких чудом уцелевших на авиабазах Алмаза, Кафл Дабд и в международ-ном аэропорте Каира истребителей и как-то взлетать с раз-бомбленных взлётно-посадочных полос. Только благодаря тому, что в бой вступили русские, удалось отстоять многие важные объекты в столице Египта, включая президентский дворец. Израильские лётчики надолго запомнили, как пара МиГов, пилоты которых заполнили радиоэфир русским матом, около получаса «мотала» в манёвренном воздушном бою це-лую эскадрилью «Миражей», и в конечном итоге заставила их отказаться от намерения разбомбить недавно построенную с помощью СССР Асуанскую плотину на Ниле.
В последующие часы и дни израильские асы последова-тельно разгромили ВВС Иорданского короля Хусейна, который лишившись костяка своей боевой авиации, передал оставшиеся самолёты и уцелевших лётчиков Ираку. Но и Ирак не избежал воздушного нокаута. К концу дня на счету израильтян числи-лось 446 уничтоженных вражеских самолётов против 26 поте-рянных своих.
Явно, будучи не слишком высокого мнения об арабских союзниках, подвыпивший лётчик-дипломат откровенно при-знался гостю с Родины:
- Этим бедуинам только верблюдами управлять, а не совре-менными реактивными самолётами. Торговля, разбой – вот их призвание… Я с большим уважением отношусь к Исламу. Коран, на мой взгляд, великая книга. Но иногда чрезмерный религиозный фанатизм бывает несовместим с военной служ-бой. Наши инструктора, работающие здесь, рассказывают мне о своих курсантах, которые отказывались бежать к самолёту по боевой тревоге, объясняя это тем, что наступило время намаза. Были даже случаи, когда пилоты бросали в воздухе штурвал и обращаются всеми своими помыслами в сторону Мекки. А ведь примерный мусульманин обязан молиться пять раз в день! При этом некоторым местным техникам и пилотам их Аллах вроде как не запрещает с большим удовольствием употреблять «Мас-сандру», которую наши инженера гонят из авиационного спир-та… А вообще, за державу обидно! Сколько народных денег мы в эти пески просто так закопали, а сколько ещё закопаем! И самое интересное, что потеряв исключительно из-за собствен-ной глупости большую часть своих самолётов на земле, эти говнюки теперь нас во всём упрекают. Оказывается, это мы поставили им некачественную технику и плохо готовили их зенитчиков и пилотов. Вот увидите, пройдёт несколько лет, и коварные сыны Востока выпрут нас отсюда. А взамен пригла-сят американцев…
Борис знал, что многих в СССР, особенно ветеранов-фронтовиков покоробило присвоение президенту Египта Насе-ру звания Героя Советского Союза. Общее настроение выразил в нескольких стихах очередной своей песни Владимир Высоц-кий, делая характерное ударение на фамилии египетского лидера: «Отберите орден у Насе'ра, не подходит к ордену На-се'р». А ещё некий дальновидный острослов дал ближнево-сточному приятелю Никиты Хрущёва прозвище «Абдель на всех Насер». Президент Египта и вправду всего через два года начнёт сворачивать отношения с СССР, одновременно сближа-ясь с американцами. А в 1979 году Египет подпишет мирное соглашение с Израилем.
Во время обеда, провозглашая тосты за гостя, полковник вначале брал рюмку с водкой только лишь для того, чтобы слегка пригубить из неё. По словам посольского чиновника, у него ещё остались кое-какие дела, которые надо завершить до конца дня.
Разговаривая с гостем, атташе временами как-то особо вни-мательно вглядывался в его лицо, морщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить. И вдруг хлопнул себя по лбу с возгласом:
- Ну, конечно же! А то чувствую, лицо ваше мне знакомо. Где-то видел, а когда и где, вспомнить не могу. Ну, Лёха, ну «сирота казанская» - конспиратор хренов! То же мне друг называется! Я этому Сироткину его подлянки никогда не про-щу. Не мог предупредить, что самого «Анархиста» ко мне посылает. Эх, Борис Николаевич!
Глаза полковника цвета его голубых авиационных петлиц подёрнулись задушевной поволокой.
- Да разве ж так я вас встретил, если б только знал! Здесь на Востоке так только шейхов встречают, какой бы я вам приём организовал.
Оказывается в начале пятидесятых годов, когда нынешний солидный дипломат только начинал офицерскую карьеру мо-лодым лётчиком, он несколько раз видел Нефёдова в Москве. Тот приезжал в их часть в качестве инспектора округа по лёт-ной работе и стрельбе.
Как только выяснилось, с каким уважаемым человеком ему выпала честь сидеть за одним столом, полковник сразу забыл обо всех своих делах. Не выпить с самим «Анархистом» было нельзя! С разрешения гостя дипломат обзвонил некоторых своих здешних сослуживцев, быстренька собирая по такому случаю солидную компанию. А пока сослуживцы с жёнами ещё не приехали, полковник захотел разрешить одно своё сомнение:
- У меня здесь не так давно парень один пролётом гостил. Тоже Нефёдов. Уж не родня ли он вам?
Получив утвердительный ответ, атташе поведал Борису, (умалчивая о фактах), составляющих военную тайну, о своей встрече с его сыном. После этого разговора у Бориса появилось такое чувство, словно он идёт по следам своего пропавшего сына и даже неожиданно получил весточку от него.
На следующий день атташе отвёз транзитника на неболь-шой военный аэродром Египетских ВВС. Перед тем, как поса-дил Нефёдова в военно-транспортный АН-12, вылетающий в соседний Судан, дипломат ещё раз посоветовал Борису отка-заться от безумного намерения пробираться во владения Мор-гана Арроий. В глазах этого уверенного вальяжного человека снова промелькнула тревога, будто ему самому приказали отправиться с каким-то поручением в страну, о которой шла речь. Этот разговор полковник начал ещё вчера вечером, и, не смотря на непреклонную решимость нового друга, снова вер-нулся к нему теперь:
- Борис Николаевич, я конечно не вправе давать вам в таком деле советы, но поверьте моему опыту, ведь я неплохо знаю Африку. Вы летите в гиблое проклятое место. Там человече-ская жизнь, причём не важно: идёт ли речь о местном туземце или белом европейце - и гроша ломанного не стоит. У тамош-них племён до сих пор самым лакомым блюдом считается человечинка.
Выложив всё, о чём не договорил вчера, полковник замол-чал, ожидая, что естественной реакцией нормального человека на его слова должна стать просьба помочь достать обратный билет в Москву.
- Конечно, - кивнул Борис. – Вы правы. Я постараюсь со-блюдать технику безопасности.
Нефёдову самому стало неловко от своего нелепого ответа. Желая поскорее завершить никчёмный разговор, он протянул провожающему руку.
- Спасибо вам за радушный приём и ценные рекомендации.
Обменявшись с дипломатом прощальным рукопожатием, Нефёдов вскинул сумку на плечо и зашагал по опущенной рампе заднего люка в грузовую кабину «Аннушки». Спиною он чувствовал недоумённый взгляд дипломата.
В ближайшие день-два Нефёдову предстояло совершить, ещё как минимум три, похожих на лягушачьи прыжки перелё-та. Начинались территория нестабильности, над которой не летали дальнемагистральные пассажирские лайнеры. Да и вообще, любое путешествие здесь – по воздуху, суше или воде грозило путнику многими опасностями.
Вскоре отставной лётчик из России сделал крайне неприят-ное открытие, обнаружив, что каждый последующий самолёт, на который ему приходится садится, выглядит всё большей развалюхой. Вообще, в этих местах работало железное прави-ло: чем дальше ты движешься в южном направлении, тем меньше встречаешь признаков цивилизации. Последний само-лёт Борис прождал полдня. Причём, на импровизированном аэропортовском табло, представляющим собой обычную школьную доску с написанными на ней мелом номерами рей-сов, чья-то хулиганская рука вывела сообщение о том, что ожидаемый Нефёдовым самолёт давно улетел. Однако на са-мом деле он даже не прилетал – с раннего утра на пустом лёт-ном поле мирно паслись коровы. В небе ни облачка, так что о причинах задержки рейса можно было только гадать.
Свирепое африканское солнце припекало так, что казалось ещё немного и мозги в черепе спекутся. Из всех удобств, пре-дусмотренных для ожидающих вылета пассажиров, имелся загаженный уличный сортир, да шиферный навес с вкопанны-ми в землю скамьями. Никаких магазинов или кафе в этом с позволения сказать «аэропорту» не имелось. Административно-техническая часть аэропорта была представлена досчатой будкой кассы и длинным одноэтажным бараком технических служб с нахлобученной на его крышу диспетчерской вышкой. И всё это выкрашено в один зелёный цвет, который в отличие от выгоревшей бурой травы лётного поля, не потерял яркости, регулярно подновляемый персоналом. Тоска зелёная!
К счастью местное население заполнило пустующую нишу, предлагая изнывающим от жажды и безделья путникам мине-ральную воду и пиво, сигареты, вяленую козлятину и даже вполне европейского вида продукты. Но усталые спутники спрашивали только воду. Есть в таком пекле не хотелось, да Борис бы и не рискнул желудком покупать копчёности местно-го производства. Даже печенье в красивой фирменной упаковке вызвало у него сильное подозрение. И как оказалось не зря. То место, на пачке, где должна была быть указана информация о сроке годности, красовалась жирное тёмное пятно. Предлагае-мые продавцами газеты и журналы тоже доходили сюда из центров цивилизации в лучшем случае через полгода после выхода тиража.
Борис купил бутылку минералки. Тёплая солоноватая жид-кость из разогретой на солнце пластиковой бутылки более напоминала морскую, нежели минеральную воду. Она лишь на короткое время притупила чувство жажды. Вскоре снова захо-телось пить, причём с утроенной силой. Ушлые торговцы от-лично знали о коварном свойстве своего товара распалять жажду и крутились поблизости, чтобы продать тебе следую-щую бутылку. Так как другой, пригодной для питья живитель-ной влаги поблизости не наблюдалось, коммерсанты даже на небольшой кучке пассажиров делали великолепный бизнес.
Чтобы не думать постоянно о воде Борис принялся рассмат-ривать выложенные торговцем на циновке, служившей прилав-ком, поделки местного кустарного промысла. Его заинтересо-вал набор кукол. Почувствовав в Нефёдове перспективного покупателя, торговец предложил ему купить с большой скид-кой на выбор одну из кукол, которых у него оказалось больше дюжины разных размеров.
- К чему они мне - усмехнулся Борис. – Мой сын в куклы не играет.
Коробейник внимательно оглядел белого клиента с ног до головы, словно решая: достоин ли он вообще чести владеть предлагаемой ему вещью. Оба глаза его загорелись какой-то непонятной идеей.
Ткнув пальцем в одну из кукол с толстым непропорцио-нально длинным отростком, недвусмысленно указывающим на половую принадлежность фигурки, продавец торжественно объявил:
- Жахча!
Борис на всякий случай кивнул.
Неожиданно торговец до этого изъяснявшийся больше жес-тами перешёл на неплохой английский. Он пояснил, что если у господина появится сильный враг, ему не надо будет обращать-ся в полицию или идти в суд. И даже готовить стрелы с отрав-ленными наконечниками не потребуется.
- Тебе достаточно купить у меня одну куклу, - он яростно сверкнул глазами и вытащил из кармана горсть крупных гвоз-дей.
Мужчины ударили по рукам, и кукла перекочевала в сумку Нефёдова. Вступая на неизвестную тебе территорию, не пре-небрегай никаким оружием из местного арсенала. Откуда ты можешь знать, насколько эффективно оно работает…
Нефёдов пообедал купленными у торговца фруктами - гуа-вами и манго. У этого же человека Борис выяснил, что в распо-ложенном неподалёку посёлке имеется небольшой отель, где можно принять душ, отдохнуть полчаса в кондиционируемом номере и даже выпить чаю со льдом в местном баре. Хотя скорей всего местные коробейники состояли на содержании у хозяина деревенского постоялого двора и преувеличивали достоинства описываемого места.
Впрочем, для Бориса это ничего не меняло. Пусть не кон-диционер. Он был бы счастлив хотя бы полчаса полежать под обычным вентилятором и выпить чего-нибудь холодного. Вдали в мареве раскалённого воздуха, словно мираж плавали над землей силуэты каких-то построек. На вскидку до окраины посёлка было минут двадцать энергичной ходьбы - для не успевшего акклиматизироваться организма достаточно серьёз-ное испытание на выносливость. Пока Борис решал: отправ-ляться в эту экспедицию или нет, послышался гул приближаю-щегося самолёта.
Как гласит изобретённый инженер-капитаном американ-ских ВВС Эдвардом Мёрфи и названный в его честь «Закон Мёрфи»: «Если какая-то неприятность должна произойти, она непременно случится». Отправляясь в одиночку в самые дикие районы «Чёрного континента» Борис с самого начала знал, что после прохождения определённой «точки возврата» каждый последующий его шаг будет связан с возрастающим смертель-ным риском.
Салон древнего «летающего автобуса» был рассчитан всего на пятнадцать мест, из которых занятыми оказались менее половины. Случайно занесённый в эти места русский был поражён впервые увидев на каком музейном экспонате, ему предстоит лететь. Этот фордовский «Tri-Motor» скорее всего, был выпущен в разгар «Великой депрессии». Только благодаря тому, что машина была цельнометаллическая, она так долго выживала в африканском климате. Стальные тросы управления рулями направления и высоты не были упрятаны в специальные магистрали, а как в первых аэропланах шли сна-ружи гофрированной алюминиевой обшивки фюзеляжа.
Похоже вплоть до последнего времени вдобавок ко всем прелестям полёта на допотопном «птеродактиле» пассажирам ещё приходилось на протяжении всего рейса дышать выхлоп-ными газами из трёх моторов. Должно в пути многих начинало мутить не только от болтанки.
Но, судя по всему, недавно машина видимо подверглась модернизации. Теперь выхлопные газы отводились от моторов в хвост самолёта по длинному жестяному коллектору, идущему чуть ли не через весь фюзеляж. Эта часть машины напоминала водосточную трубу.
Впрочем, для своего времени это был очень передовой лай-нер. В его конструкцию, чуть ли не впервые в гражданской авиации, были внедрены такие новшества, как туалет, сетчатые багажные полки для вещей над пассажирскими сиденьями, обогрев пассажирской кабины, тормоза на колёсах шасси, аккумуляторная батарея с возможностью подзарядки от генера-тора двигателя, для подпитки бортовой радиостанции и поса-дочных огней. Но то, что считалось «последним писком» в конце двадцатых выглядело артефактом сорок лет спустя.
Весь полёт дверь в кабину пилотов оставалась настежь от-крытой. Сидящие бок о бок лётчики то и дело начинали гоме-рически хохотать и вообще вели себя неадекватно, как наев-шиеся какого-то зелья наркоманы. В салоне же, напротив, царило гробовое тревожное молчание. Похоже, только теперь многие осознали, какую ошибку они совершили, сев в подозри-тельный самолёт (впрочем, выбора у них всё равно не было, ибо это был единственный рейс на этой неделе в данном на-правлении).
Парни в кабине напоминали молодых самцов орангутангов пробравшихся в кабину. А обезьяна, как известно, на любом корабле, не важно - морском или воздушном, сущее бедствие. Каждое новое развлечение лётчиков заставляло наблюдающих за ними из салона пассажиров содрогаться от ужаса. Вот один из этих клоунов, откинувшись на спинку кресла, положил ступни на штурвал и стал показывать товарищу, как он может ногами управлять машиной весом четырнадцать тон на скоро-сти свыше трёхсот километров в час. Тем не менее никто в салоне почему-то не решался сделать воздушному хулигану замечание. Хотя дело явно шло к крушению.
Почти все пассажиры были чернокожими африканцами за исключением двух сотрудников какой-то европейской гумани-тарной организации и двух католических миссионеров. Русский пилот тоже вначале решил ни во что не вмешивался. Уткнув-шись в грязный иллюминатор, он вглядывался в пробегающие далеко внизу жёлтые и зелёные прямоугольники полей, нитки дорог. Затем самолёт оказался над зелёным океаном джунглей. Нефёдов попытался представить, каково оказаться там лётчику со сбитого самолёта. На душе сразу стало тяжело. «Похоже, пришлось моему парню хлебнуть горюшка» - подумал Нефё-дов.
Вскоре не на шутку развеселившимся пилотам надоело ле-теть по прямой, и они повели самолёт змейкой, от чего на головы бедных пассажиров посыпалась с полок ручная кладь. Многих стало тошнить. Священники принялись молиться за спасение душ всех, кто волею случая оказался в воздушной ловушке. Борис поспешил на помощь девушке, на голову кото-рой свалился коробка с чем-то тяжёлым. Осматривая получив-шую небольшое сотрясение молодую негритянку, Нефёдов машинально взглянул в иллюминатор и ужаснулся: ещё недав-но находившийся на приличной высоте самолёт теперь вилял над самыми верхушками деревьев.
«Анархист» бросил недоумённый взгляд на кабину. Забыв включить автопилот, лётчики склонились друг к другу. На разделяющей их кресла центральной консоли с рычагами управления двигателями лежала толстая пачка долларов. По-стоянно ругаясь и прикладываясь к бутылкам какого-то мест-ного пойла, лётчики делили деньги, распихивая смятые бумаж-ки по карманам. На оставленные, безвольно подёргивающиеся штурвалы, и натужное завывание двигателей эта воздушная шпана не обращала ни малейшего внимания. А между тем в любую секунду предоставленный себе самолёт мог зацепить крылом встречное дерево. Медлить было нельзя…
Пока Борис пробирался по проходу, стараясь не упасть из-за разбросанных по полу вещей, балансируя, словно моряк на качающейся в сильный шторм палубе корабля, дело приняло совсем нешуточный оборот. Лётчики, видимо, не поделив деньги, схлестнулись в ожесточённой рукопашной. Вскоре один из них огрел другого бутылкой по голове, чем очень облегчил задачу Нефёдову.
Ворвавшись в кабину, Борис взглянул в глаза парню в ще-голеватом комбинезоне и нашёл в них подтверждение своей догадке: зрачки авиатора были сильно расширены. Этот пилот явно только что накурился марихуаны или какой-то другой «травки». На его лице прописалась глупая улыбка. Поражало, как эта весёлая компания сумела произвести взлёт и до сих пор худо-бедно вела самолёт.
Не обращая внимания на бессознательное тело в правом кресле, Нефёдов за шкирку вытащил из кабины командира воздушного судна, придав ему для верности хорошее стартовое ускорение пинком под зад. Теперь скорее за штурвал! Самолёт продолжал рыскать по курсу.
Взяв управление в свои руки, Борис выровнял самолёт и на-чал плавный набор высоты. По ходу дела он разбирался с на-значением незнакомых ему переключателей и рычагов.
Немного волновало, что успевшие пережить минуты смер-тельного ужаса пассажиры могут в запале линчевать лётчика-хулигана. Борис оглянулся и не сдержал улыбки. Связанный по рукам и ногам ремнями и женскими платками пьяный авиа-смутьян мирно дремал в свободном кресле, положив голову на плечо толстой женщины. Общая беда сплотила находящихся на борту людей. Каждый по-семейному предлагал соседям бутер-броды, воду, салфетки, средства от тошноты и болеутоляющие.
Вскоре к Нефёдову подошла добровольно взявшая на себя обязанности стюардессы девушка с открытой бутылкой гази-ровки:
- Освежитесь, капитан.
В это время Нефёдов вёл переговоры с наводящим его на посадку диспетчером. Неожиданно начал шевелиться и что-то бормотать парень на правом кресле. Только этого сейчас не хватало! Борис настороженно косился на соседа, ожидая от него любой выходки. Пожевав огромными губами и одновре-менно пошевелив широким приплюснутым носом, второй пилот открыл один глаз (второй продолжал крепко спать) и с любопытством взглянул на белого человека, почему-то воссе-дающего на месте его исчезнувшего коллеги.
- Ты кто? – удивлённо прохрипел он и сладко зевнул.
- Дед Пихто! – зло буркнул Нефёдов, которому приходилось одному отдуваться за этих супчиков. Впереди по курсу уже маячила посадочная полоса и какой-то большой самолёт, тоже идущий на посадку.
- А–а! – понимающе протянул лётчик, и, не задавая больше вопросов, снова погрузился в глубокий сон.
Аэроплан «висел» на глиссаде*. По приказу диспетчера Бо-рис выпустил шасси и механизацию крыла, готовясь к посадке. И вдруг самолёт вошёл в полосу сильной тряски, начал вилять как пьяный. Это стало неприятной неожиданностью для пило-та. Ведь Борис уже считал, что полностью контролирует маши-ну.
* Предпосадочная траектория планомерного снижения воз-душного судна
Неприятнее всего было то, что машина норовила завалиться на крыло. Самолёт сделался очень тяжёлым в управлении и требовал от лётчика максимальной концентрации. Из-за отсут-ствия гидроусилителей органов управления сейчас очень бы пригодилась вторая пара сильных рук. Но рассчитывать на чью-то помощь не приходилось. Человек за штурвалом превра-тился в настороженный комок мышц и обнажённых нервов, готовый мгновенно парировать опасный крен, который мог привести к катастрофическому сваливанию. Диагноз был ясен. В любом нормальном аэропорту существуют строгие инструк-ции организации воздушного движения, согласно которым диспетчеры должны делать временные интервалы между по-садками самолётов. Это необходимо для того, чтобы идущий вслед за другим лайнером самолёт не попал в воздушные за-вихрения, созданные чужими моторами. Иначе лётчики могут потерять контроль над своей машиной. Что и происходило теперь.
Нефёдов вышел на связь с диспетчером, который постоянно что-то жевал и сообщил ему о своём намерении немедлённо уходить на второй круг, чтобы выйти из зоны опасной турбу-лентности. Всемирная хартия лётного состава гласит, что каж-дый командир воздушного судна, исходя из ситуации на борту, вправе принять такое решение, лишь уведомив о нём диспетче-ров. Но оказалось, что здесь обычные правила не работают.
- Запрещаю уходить на второй круг – вялым голосом ото-звалась «земля». - Продолжайте снижение. Я через пятнадцать минут заканчиваю дежурство.
Решив, что имеет дело с каким-то молодым отморозком, Нефёдов вперемешку с матом потребовал, чтобы ведущий его оператор немедленно позвал кого-нибудь из более опытных коллег или переключил на своё руководство.
- Никого нет, - флегматично пояснил диспетчер. – У нас вторую неделю забастовка. Я один тут за всех рулю. А будешь хамить, я вообще отключусь…
Борис ещё ошарашено обдумывал последние слова диспет-чера, когда вдруг начал чихать, словно простуженный правый двигатель, готовый вот-вот заглохнуть. Некоторое время лёт-чик с надеждой поглядывал в его сторону, надеясь, что мотор всё-таки оживёт. Но вскоре воздушный винт правого «движка» безжизненно повис в вертикальном положении. Борис решил, что на одном из моторов вышел из строя топливный насос. Новость не из приятных. Но если у тебя в запасе ещё два, а до полосы рукой подать, то всё не так уж критично. Однако не-приятные сюрпризы следовали один за другим. Выяснялось, что в этих местах пилоты даже в мирное время часто летают во фронтовых условиях.
На связь с Нефёдовым вдруг вышел незнакомый ему дис-петчер. «Слава богу!» – возликовал взявший на себя управле-ние самолётом пассажир, решив, что небо, наконец, услышало его молитвы и послало ему на помощь опытного «воздушного лоцмана», который обеспечит ему быструю посадку. Но как оказалось, он рано радовался.
Новый диспетчер связался с ним только для того, чтобы проинформировать: так как администрация местного аэропорта не приняла требований забастовщиков, то стачечный комитет принял решение немедленно закрыть аэродром на приём и выпуск самолётов:
- Мы уже перегородили взлётно-посадочную полосу!
- Но подождите! У меня на борту ЧП.
Борис попытался объяснить диспетчеру ситуацию, но на-ткнулся на стену ледяного равнодушия.
- Куда же мне лететь?
- Меня это не волнует, - холодно отозвался профсоюзный лидер. – Нам нечем кормить свои семьи. Если же что-то слу-чится, вся вина ляжет на администрацию аэропорта. Может тогда наши боссы, наконец, поймут, что на диспетчерах эконо-мить нельзя.
- Летите в Рубу, - посоветовал Нефёдову вечно жующий диспетчер. – Они пока ещё не присоединились к забастовке. Может успеете.
- Но я не знаю где это!!!
Однако это была последняя инструкция диспетчерской вышки.
- Что же они делают! – в сердцах воскликнул старый лёт-чик, не понимая, как связанные профессиональными отноше-ниями люди могут так подставлять своих же коллег. А между тем ситуация стремительно ухудшалась. При всём своём жела-нии ни в какую Рубу Нефёдов уже лететь не мог.
Если бы Борис сейчас пилотировал более современный са-молёт, то бортовой компьютер наверняка предупредил бы его резким звуковым сигналом о том, что в баках самолёта закан-чивается топливо. Неожиданно вслед за остановившимся пра-вым мотором зачихал и основной средний. Затем очередь дош-ла и до последнего «движка», который тоже начал «сдыхать». От происходящего кошмара у любого пилота мурашки бы побежали по спине, и мгновенно мокрой от пота стала спина.
Вдруг неожиданно стало тихо – все три двигателя «Tri-Motor» приказали долго жить. Машина клюнула носом.
- Твою мать! – ошарашено воскликнул Борис. Стало ясно, что оборжавшиеся наркоты члены экипажа корабля не прокон-тролировали работу аэродромных заправщиков. А те, то ли по ошибке, то ли корысти ради, залили в баки меньше топлива. Борис с неприязнью взглянул на топливомер, стрелка которо-го, как ни в чём не бывало, бодренько показывала, что у него в запасе ещё почти триста галлонов керосина.
На юго-западе Нефёдов заметил полоску автострады и мгновенно решил - садится туда. Итак, жребий брошен! Но шоссе находилось буквально под крылом, а возможности вы-полнить круг («вертануться на пятачке»), чтобы сбросить лиш-нюю высоту, и нормально прицелиться к выбранной ВПП* нет. Оставалось всё делать сходу, - с первой попытки, без обдумы-вания и подготовки.
*Взлётно-посадочная полоса
Случайно попавший за штурвал военный пенсионер решил-ся на рискованнейший манёвр, который до него не выполнял ещё ни один пилот коммерческого самолёта. Только несколько минут назад предпринимавший максимальные усилия, чтобы предотвратить опасный крен, теперь бывший Ас сознательно круто накренил машину на левое крыло. Со стороны происхо-дящее выглядело так, будто самолёт внезапно разучился летать, но при этом, вопреки всем законам физики, почему-то не ру-шится отвесно вниз, а идёт к земле по округлой траектории. Так неловко – боком обычно валятся в дальний угол потеряв-шие равновесие нетрезвые посетители бара, у которых плохо с координацией. Однако на языке профессионалов, происходя-щее называлось «боковым скольжением».
Такому пилотажу не учат в лётных школах. Этот приём зна-ют только планеристы и несколько фронтовиков с богатым на серьёзные переделки прошлым. Когда-то давно в 1942 году Нефёдов совершил вынужденную посадку примерно таким же хитрым макаром. У его фанерного «ЛАГГ-3» на высоте трёх тысячах местров осколком снаряда перебило топливную маги-страль, что привело к почти мгновенной остановке единствен-ного двигателя. Правда тогда у капитана имелась альтернатива – спасать машину или только себя, выпрыгнув с парашютом. Да и весил фанерный ястребок даже заправленный «под завяз-ку» горючим и снаряжённый боеприпасами в два раза легче пустого «Tri-Motor». Но зато теперь выбора у Бориса просто не было, ибо за его спиной находились пятнадцать доверившихся его мастерству человеческих душ, не считая тех двух подонков, о которых речь сейчас не шла.
Малейшая ошибка в расчётах неминуемо привела бы к ги-бели всех, кто находился на борту старенького самолёта. Необ-ходимо было идти к земле по достаточно крутой глиссаде, чтобы не проскочить шоссе и при этом выдерживать нос маши-ны так, чтобы колом не воткнуться в землю. Впереди маячила и ещё одна серьёзная проблема. Так как штурвалы раритетной «птички» не имели гидроусилителей, пятидесятилетний муж-чина не был уверен: хватит ли ему мышечной силы для того, чтобы в одиночку вернуть самолёт в горизонтальное положе-ние, когда до земли останется метров пятьдесят.
Борис даже хотел позвать кого-нибудь на помощь из салона, но передумал: «Зачем нервировать пассажиров». Люди в салоне итак были в шоке. Те из них, что сидели по левому борту виде-ли под собой в иллюминаторах спокойно идущих по своим делам прохожих, играющих на полях для гольфа людей (один из пассажиров потом рассказывал всем, что даже сумел разгля-деть какими клюшками игроки в гольф играли). Там внизу никто даже не поднимал головы, не слыша моторов бесшумно «проплывающего» над ними самолёта.
Те же, кто сидел по правому борту, видели в иллюминато-рах только небо, а ещё эти люди нависали над левым рядом, удерживаемые в своих креслах только привязными ремнями. Но, как ни странно, истерики ни у кого не было. За этот злопо-лучный рейс люди так много раз переживали состояние ужаса, что сил бояться просто не осталось. К тому же во многих все-лял уверенность спокойный деловитый вид работающего пило-та. Инстинктивно пассажиры почувствовали: этот человек будет бороться за их жизни до конца.
В последний момент Нефёдову удалось вернуть самолёт «в горизонт». Стресс придал ему силы. Чтобы выпустить шасси он просто открыл створки люков и колёса вывалились сами. По-слышался удивительно приятный в данных обстоятельствах звук выпавших шасси. Но как позднее выяснилось, ведущее колесо не встало на замок. Да это теперь уже было и не так уж и важно. Как только шасси коснулись асфальта, Борис нажал на тормоза. Не зафиксированная стойка переднего шасси сразу подломилась. Из-под пола донеслись хлопки взрывающейся резины. Самолёт завалился на нос. Бориса швырнуло на штур-вал, но привязные ремни удержали его в кресле.
Высекая снопы искр, металлический самолёт заскользил «брюхом» по дороге. Оказавшиеся в этот момент на шоссе автомобили в панике сворачивали на обочину, ныряли в овраги. Вылетевшие с шоссе легковушки выполняли в воздухе замы-словатые кульбиты, долго кувыркались по прилегающему к шоссе полю небольшие грузовички и мини-венчики. Но чело-века за штурвалом этого не замечал. У него образовалось «тун-нельное зрение», то есть лётчик видел только то, что находи-лось прямо перед ним по курсу. Нефёдов впился взглядом в несущийся ему навстречу грузовой трейлер. Отвернуть Борис не мог, ибо при ударе о землю лишился колёс. К счастью в последний момент дальнобойщик круто вывернул руль и его грузовик исчез в облаке поднятой пыли.
Когда самолёт, наконец, остановился, наступила гробовая тишина. А потом все сразу начали радостно кричать, рукопле-скать лётчику, обнимать усталого «капитана». Все были благо-дарны своему спасителю, при этом не до конца понимая, какое чудо он сотворил.
Потом оставшись один в пустом самолёте, пятидесятитрёх-летний мужчина с радостным удивлением разглядывал свои руки. Оказывается, за столько лет профессионального простоя они не разучились держать штурвал. А ведь с некоторых пор бывший ас начал сомневался: по-прежнему ли он так хорош, чтобы ввязываться в серьёзную драку.
Глава 6
Здесь не было дорог в традиционном понимании этого сло-ва – только направления. А потому единственным пригодным средством передвижения, помимо дьявольски выносливых ослов, считались не менее выносливые и неприхотливые япон-ские внедорожники. Это был практически единственный вид транспорта, на котором можно было добраться до отдалённых районов страны. За пятьдесят долларов Нефёдов арендовал один такой старенький джип или по местному «зип-зип». Так здесь называли любой джип или пикам, подвеска которого усилена местными механиками таким образом, что способна перевозить сидя и стоя до тридцати пассажиров. В это трудно было поверить, но Нефёдов своими глазами видел такие, заби-тые до отказа и облепленные людьми «маршрутки». Каждый джип имел свою оригинальную окраску. Тот, в который сел Борис, нёс изображение христианских святых и крупных мест-ных животных, - второе, видимо, для заманивания туристов.
Весь день Борис трясся во внедорожнике по саванне, рус-лам высохших рек. За кормой ещё долго висело в воздухе поднятое машиной облако красной пыли. Ухо быстро привыкло к старческому гулу задыхающегося дизельного мотора.
Особенно тяжко машине приходилось, когда они преодоле-вали холмистую местность. На крутых склонах джип начинал скакать по крупным камням, словно горный козёл, его много-страдальный движок натужно ревел, как будто жалуясь на свою тяжкую участь. Скрипели стёртые тормоза на спусках и пулями вылетали из-под колёс мелкие камни. К счастью, они никого не могли поразить, ибо звери разбегались задолго до приближения машины, а прохожие им попадались крайне редко.
Правда, иногда внедорожник, почти не сбавляя скорости, проскакивал какие-то деревни. Мимо проносились глинобит-ные хибары с маленькими чёрными глазницами окон, в кото-рых вместо стёкол были натянуты штопанные противомоскит-ные сетки. Кое-где на деревенских улицах кучковались чёрные, полуголые мужчины, похожие на высохшие на местном солнце деревья. Лишь однажды мелькнула в дверном проёме под со-ломенной крышей закутанная в синюю тогу женская фигурка и тут же исчезла в глубине дома. Местные собаки с яростным лаем преследовали машину, пытались укусить её за покрышки.
Жители деревушки тоже бросались к машине, пытаясь на ходу сбыть редкому проезжему какие-то примитивные подел-ки. Глядя в искажённые надеждой и отчаянием лица протяги-вающих к нему руки бушменов, Нефёдов чувствовал себя первооткрывателем неведомых земель, проплывающим на паруснике вдоль диких берегов, населённых загадочными племенами. Борис дружески улыбался аборигенам и даже ино-гда успевал пожать протянутые руки. Водитель же что-то недо-вольное цокал языком и придавливал газ. Этот неулыбчивый парень почти всю дорогу молчал. Но однажды, видимо, не выдержав, отчитал пассажира за то, что тот слишком высовы-вается в окно:
- Однажды я вёз белого инженера на электростанцию. В от-личие от вас его охранял автоматчик. И всё равно, когда мы в сумерках проезжали ту деревню, через которую мы только что проскочили, кто-то из местных умудрился на ходу сорвать с шеи инженера золотую цепочку. А так как цепь оказалась крепкой, пассажир чуть не лишился заодно с нею головы.
Говоря это, водитель был очень серьёзен.
Лишь однажды машина остановилась на деревенской пло-щади возле колодца. Водитель с двумя канистрами отправился покупать у местных принадлежащую им общественную воду. А иностранца сразу обступила уже ставшая привычной толпа местных коробейников. Вежливыми жестами Нефёдов откло-нял предложения о покупке разнообразных сувениров. Как вдруг толпа расступилась и в образовавшемся коридоре появи-лась колоритная фигура невысокого сухопарого старика. Гремя бусами, дед не спеша, с большим достоинством приблизился к Борису. На нём была длиннополая накидка из мешковины, на которую были нашиты разноцветные шнуры, бусы из ракушек, зубов хищников, пучки травы. На вид этому человеку можно было дать лет шестьдесят-семьдесят. Но дух его явно был намного моложе изношенного временем тела. Об этом можно было судить по очень энергичному взгляду лучистых глаз старика. Вокруг его носа ореолом расходилось белое пигмент-ное пятно, которое резко контрастировало с угольно-чёрной кожей.
Старик долго и с явным интересом рассматривал чуже-странца. Его взгляд казался снисходительно-доброжелательным. Неграмотный деревенский старик словно говорил представителю великой европейской цивилизации: «Ну что, мил человек, считаешь меня дикарём, неграмотным шаманом? А так ли ты всемогущ перед лицом великой матери Природы без своих машин и винтовок?».
Лёгким кивком головы старик пригласил Нефёдова сесть для разговора. Тут же двое мужчин из почтительно притихшей при появлении старика толпы расстелили прямо на земле ци-новки. В знак благодарности Борис приложил правую руку к своей груди и слегка поклонился старейшине, после чего опус-тился на циновку. Он старался вести себя со странным стари-ком с осторожностью исследователя-натуралиста и дипломата в одном лице. Правда, первая попытка Бориса наладить нормаль-ный диалог не увенчалась успехом - колдун не понимал анг-лийской речи или же только делал вид, что не понимает. Да и интернациональный язык жестов в данном случае оказался бесполезен. Старик лишь хихикал, глядя на то, как белый си-лился с помощью рук и мимики что-то ему сказать. Его явно очень забавляли попытки Бориса установить с ним контакт.
Подождав, когда иссякнет дипломатический запал при-шельца, колдун с хитрым прищуром начал что-то говорить Борису на непонятном ему языке. К счастью вовремя подос-певший водитель джипа, который тут же принялся переводить суть его речи, попутно быстро вводя своего пассажира в курс местных дел.
Оказалось, что старика зовут Хунгу. И он единственный на всю округу колдун, к которому жители со всей провинции приходят за защитой. Только он может защитить от лютой смерти в пасти львов-людоедов, которых особенно много раз-велось в последние два года. За защиту местные жители плати-ли старику кто чем мог – лепёшками, птицей, коровами, день-гами. Даже государственные чиновники, полицейские и воен-ные втайне от своего начальства наведывались к Хунгу.
Всё дело в том, что обычное оружие было бесполезно про-тив страшной жёлтой смерти. Специально приглашённая вла-стями провинции для того, чтобы отстрелять попробовавших человеческой плоти хищников команда профессиональных «хантеров» оказалась беспомощна перед ними. Да, опытным охотникам ничего не стоило отстрелять за несколько часов целое стадо слонов, но оказалось, что даже оружие самого большого калибра стоит не дороже обычной палки, если име-ешь дело с оборотнем. Единственный вернувшийся живым с охоты скаут рассказывал, что они долго шли в буше* по льви-ному следу, но на границе саванны и джунглей след вдруг превратился в человеческий…
*Высокий кустарник
После того случая даже опытные охотники со стажем ста-ли трусливо прятаться по домам с наступлением темноты. А хвостатые людоеды между тем окончательно обнаглели и стали нападать на людей чуть ли не на окраине селений. То лев стас-кивал с коня казённого почтальона, презрительно позволяя обезумевшей от ужаса лошади умчаться прочь, то одним уда-ром лапы ломал шею солдату-часовому возлей армейских казарм. В конце концов, эти дьяволы стали с наступлением темноты являться в населённые пункты и брать того, кого хотели, вытаскивая свои жертвы даже из кроватей. На провин-цию опустился ужас. Свидетели страшных расправ, ощущая собственное бессилие, жили на грани нервного срыва. Участи-лись случаи самосуда. В каждом подозрительном видели вату-симба – человека-льва. Заподозренных в обращении во львов-убийц соплеменников, а особенно представителей соседних племён убивали без суда и следствия. Но, не смотря на казни предполагаемых оборотней список погибших в пасти льва пополнялся каждую неделю.
Последний случай, по словам осведомлённого обо всех здешних новостях водителя джипа произошёл всего неделю назад. Гончар, проживающей в приграничной деревне, велел своему подмастерью - тринадцатилетнему мальчишке сходить за козой, которая паслась на окраине села. Солнце ещё не ушло за горизонт, поэтому, посылая помощника за триста метров от мастерской, мужчина не предполагал, что это может быть опасно. Огромный лев напал на парня на глазах многочислен-ных деревенских жителей и утащил его в маисовое поле. Там к убийце присоединились несколько его родственников по людо-едскому прайду. В считанные минуты от мальчишки осталось кровавое пятно на траве.
Хунгу вновь повторил для белого гостя, и его слова вызва-ли уважительный шепот в толпе, что только он один может договориться с этими исчадиями ада.
«Бред конечно» – сказал себе Борис, не слишком верящий в чёрную магию и прочую хиромантию. Но самое смешное, что, не смотря на доводы рассудка, непонятный страх начинал потихоньку вползать и в него.
Старик почувствовал состояние белого гостя, и явно был доволен. Неожиданно он положил свою шершавую ладонь на лоб путешественника, и Борис вдруг почувствовал, как чужая рука каким-то образом проникла прямо в его голову и бесцере-монно копается у него в мозгах! Одновременно колдун на разные лады принялся произносить заклинания.
- Хунгу говорит, что ты должен на два дня задержаться у него в гостях, пока он будет договариваться со злыми духами - хозяевами саванны и леса, чтобы они пропустили тебя, - почти-тельно прошептал на ухо Борису водитель и добавил, - тебе придётся отдать все деньги, что у тебя есть, если ты хочешь остаться в живых.
«Понятно, - очередной развод», - догадался Борис и новыми глазами взглянул на прагматичного кудесника, который нашёл золотую жилу благодаря кулинарным пристрастиям местных больших кошек. На избавлении от сглаза и прочих традицион-ных колдовских занятиях наверняка столько не заработаешь, сколько приносит выпущенный на свободу демон первобытно-го ужаса перед львами-оборотнями. Но по сути, это был такой же бизнес, как «впаривание» проезжим туристам сувениров, только обставленный с большей театральностью.
Благодаря сделанному открытию Нефёдов словно стряхнул с себя состояние оцепенения.
Борис решительно поднялся и протянул старику на проща-ние руку. У тщедушного на вид «пенсионера» оказалось очень сильное рукопожатие. Задержав руку Нефёдова в своей ладони, словно в тисках, колдун что-то гортанно воскликнул и вдруг повесил Борису на шею ожерелье из крупных длинных клыков.
Водитель джипа тут же удивлённо перевёл. Оказалось, кол-дун назвал чужестранца великим воином и объявил, что для его народа великая честь, что такой человек был здесь.
Через десяток километров тряски по ухабистому бездоро-жью пережитое приключение окончательно приняло вид забав-ного эпизода с сильным привкусом местного экзотического колорита. Конечно же, знахарь пытался загипнотизировать его, чтобы вытащить оставшиеся доллары. А вообще этот Хунгу был симпатичным стариканом и Борис с удовольствием бы задержался у него в гостях на пару дней, если бы не необходи-мость спешить на выручку сыну.
Между тем водитель вдруг, что-то вспомнив, залез в барда-чок и вынул оттуда какое-то костяное блюдечко. Он вручил его Борису. Оказалось, старик через одного из своих помощни-ков зачем-то предела его для белого путешественника - в каче-стве сувенира на память. В качестве комментария к подарку шофёр пояснил, что после того как лев ломает своей жертве шею, он оттаскивает труп в кусты и спокойно пожирает его. Своим шершавым языком хищник (а чаще целый прайд) бук-вально слизывает мясо с костей. От съеденного человека оста-ётся только верхняя часть черепа, вылизанная языками изнутри до блеска. Зачем старик подарил этот страшный сувенир Нефё-дову, пока оставалось загадкой. Уж не предупреждение ли это?
Впрочем, через несколько пути воспоминание о встрече с колдуном постепенно выветрилось из головы странника. Те-перь им приходилось делать частые остановки возле блокпо-стов. И чем ближе они приближались к владениям Президента Моргана Арройи, тем чаще их останавливали для проверки военные или полицейские кордоны. Борис по-прежнему выда-вал себя за голландца. В столице сопредельного с самопровоз-глашённой «Демократической всеафриканской республикой» государства Нефёдов приобрёл за 25 долларов десятидневную туристическую визу.
Очередной контрольный пункт внезапно вырастал из-за по-ворота. Каждый раз Борису приходилось долго растолковывать удивленным полицейским, кто он такой, и зачем забрался в эту глушь. Служаки не могли понять, как европеец рискнул прак-тически в одиночку, даже не наняв вооружённую охрану, пу-тешествовать по этим разбойничьим дорогам, где достаточным основанием для убийства человека могли стать его поношен-ные сандалии.
Обычно офицер долго с потерянным видом крутил в руках голландский паспорт Нефёдова, не зная, что делать с его вла-дельцем. Потом в грубо сколоченном сарае при свете кероси-новой или масляной лампы полицейские или военные долго совещались о чём-то. Пропустить иностранца было нельзя, но и отправить его обратно тоже вроде как законного повода не было. В конце концов, Борис получал свой паспорт от хмурого начальника очередного КПП вместе с не слишком приветливым «велкам». Его просто спихивали коллегам со следующего блокпоста, чтобы они тоже поломали голову над проблемой, что делать с полоумным туристом. На последнем кордоне офицер, возвращая Нефёдову его паспорт, посмотрел на путе-шественника, как на сходящего в ад – до границы с вотчиной Президента Арройи оставалось всего около 20 километров.
Между тем издыхающий двигатель джипа теперь надсадно стучал, звонко дребезжали в такт этому звуку тонированные стёкла.
От последнего блокпоста джип успел отъехать всего кило-метра полтора. И тут у него отвалился глушитель.
Ругаясь, водитель обречённо полез под машину. Его светлая рубашка в один момент стала грязно-коричневой. Водитель выругался и зло пнул ногой колесо. В стороне валялся ржавый глушитель, как сбитая машиной собака. Стало ясно, что это надолго. Солнце постепенно катилось к горизонту. Борис спро-сил, в каком направлении ему следует идти. Водитель обречён-но махнул рукой в нужную сторону.
Желая хоть немного утешить парня, Нефёдов положил на капот сломанной машины дополнительные десять «баксов», виновато буркнул слова прощания и быстро зашагал в указан-ном ему направлении, словно боясь передумать.
Конечно, он понимал, что подвергает себя колоссальному риску. Но выбора не было. Метров через триста Борис в по-следний раз оглянулся на большой старый «Митцубиси». Словно внезапно подбитая из засады боевая машина он замер посреди огромного безлюдного пространства. Его водитель с потерянным видом ходил вокруг своей железной колымаги. Он явно заметил, что попутчик остановился и глядит в его сторону, но даже не махнул ему рукой на прощание. Несмотря на собст-венное туманное будущее, в душе Нефёдова нашлось место для сочувствия парню, который мог лишиться своей четырёхколёс-ной кормилицы. Наверное, с его стороны было нехорошо бро-сать шофёра. Вряд ли в этих местах знали, что такое вызвать на подмогу «техничку» или эвакуатор, чтобы дотащить безнадёж-но сломавшийся автомобиль до ближайшего гаража.
Мужчина заколебался, решая, как ему поступить. Однако стоило ему вспомнить о пропавшем сыне, и сразу всё встало на свои места. Игорю он сейчас нужнее. Таксист наверняка на своей ржавой колеснице не раз попадал в подобные передряги и как-нибудь выпутается. А каково сейчас приходится сбитому над дикими джунглями молодому лётчику! Да и чем он мог помочь африканскому извозчику?
Борис шагал быстрым солдатским шагом по открытому пространству саванны и неприязненно следил за уходящим за горизонт солнцем. Надо было спешить. Всё лишнее из сумки уже было выброшено. Так, налегке идут в бой или на казнь.
Пространство вокруг приобрело зловещий красный оттенок. Один, без оружия и даже карты сюда мог сунуться лишь пре-сыщенный жизнью игрок, мало дорожащий собственной шку-рой или же привыкший нагло полагаться на свою исключи-тельную везучесть бывалый авантюрист.
Поначалу огромные термитники не привычный к местному пейзажу глаз принимал за силуэты людей. В такие секунды путник колебался, не зная радоваться ему или опасаться вы-росшего словно из-под земли человека. Впрочем, очень быстро выяснилось, кто самый опасный хищник этих мест.
Вскоре Борис вошёл в полосу высокого кустарника, отчас-ти напоминающего заброшенный сад. Из окружающего Нефё-дова буша доносились резкие крики тропических птиц, стрекот цикад. Это было идеальное место для охоты на человека. В высокой траве большая кошка могла вплотную подобраться к двуногому. А ты до последнего мгновения оставался бы в полном неведении… Нефёдов старался гнать от себя эти мыс-ли. Хотя рассказ деревенского колдуна вновь всплыл в его сознании.
Недалеко от опушки джунглей находилось полуразрушен-ное строение католической миссии. Борис прошёл мимо сильно покосившегося деревянного креста. Видимо это была могила миссионера. Далее тропинка поднималась на небольшой, по-росший кустарником пригорок. Борис легко взбежал по поло-гому склону и тут же резко упал на землю, подхватил сумку, заполз под куст.
С вершины холма группа людей внизу – у самой границы джунглей - была видна, как на ладони. Двое почти обнажённых мужчин копали глубокую яму под присмотром расположив-шихся неподалёку вооружённых автоматами охранников. Все они очевидно являлись местными жителями. В ожидании окон-чания работы надсмотрщики присели на траву. Они пили, ели, громко разговаривали между собой, постоянно хохотали. Те же, что копали, работали молча с застывшими скорбными лицами. Вскоре один из охранников встал и направился к зем-лекопам. Было видно, что автоматчик сильно перебрал с алко-голем. Подойдя к людям, стоящим по пояс в яме, он стал что-то насмешливо говорить им, а потом расстегнул ширинку и помо-чился на их лица.
Не было сомнения, что на глазах случайного свидетеля про-исходит приготовление к казни: смертники сами должны были выкопать себе могилу. Борис не мог знать причины предстоя-щей дикой расправы, но сразу почувствовал: если палачи заме-тят его, то наверняка тоже поставят возле уже почти готовой ямы.
Нефёдов снова взглянул на солнце. Каждая минута светово-го времени была сейчас на вес золота. Поэтому ждать, оконча-ния кровавой разборки было нельзя. Оставалось только одно – обойти опасный участок пути слева - по небольшой протоке, берега которой густо заросли тиной и острой осокой. Справа начинались какие-то заболоченные поля. Там, низко склонив-шись, по колено в воде, что-то пропалывали или собирали две женщины в огромных разноцветных чурбанах на головах. У одной негритянки горбом на спине был привязан куском ткани младенец. Видимо, где-то недалеко находилось селение, откуда работницы сюда пришли. Правда, водитель джипа о нём не говорил.
Женщины лишь изредка поглядывали в сторону палачей и их жертв – видимо привыкли к подобным сценам. Но если бы они заметили чужого человека, то наверняка дали бы знать вооружённым соплеменникам.
Борис вошёл в тёплую воду протоки. Сразу вспомнились советы преподавателя ускоренных курсов, на которые его перед этой командировкой пристроил генерал Скулов. Расска-зывая о правилах поведения в дикой природе Африки, лектор настоятельно рекомендовал слушателям не выходить из маши-ны без разрешения сопровождающего рейнджера. А выйдя, не отлучаться от неё далеко даже по сильной нужде. «Ни в коем случае не приближайтесь ни к каким зарослям, чтобы не стать чьим-нибудь обедом – делая круглые глаза» - предупреждал эксперт. – Помните убежать от большой кошки невозможно. Тот же лев одним прыжком покрывает расстояние, на которое вам потребуется десять».
Помнится, особенно настоятельно инструктор рекомендо-вал будущим военным советникам быть осторожным у воды. По его словам, даже бассейны с наступлением темноты стано-вятся опасными, ибо никто не скажет вам наверняка, пробра-лась ли сегодня в них какая-нибудь тварь или нет.
– Пересекая же реку в лодке, - словно в издёвку над собой шёпотом пародировал гундосого московского лектора «Анар-хист», - ни в коем случае не опускайте в воду руки или ноги. Помните о змеях и крокодилах, разных опасных насекомых. И упаси вас господь купаться на закате, ибо у многих водных тварей это время ужина.
В сумерках у берегов мерещились «брёвна крокодилов». А в руках у него не было даже хорошей палки, чтобы защититься от атаки клыкастой рептилии. Впрочем, имей он сейчас даже винтовку, всё равно вряд ли почувствовал себя в полной безо-пасности.
Здесь было неглубоко. Вода едва достигала пупка мужчины. Слабое встречное течение не затрудняло движений. Но Борис нарочито плавно переставлял ноги, прежде продумывая каж-дый свой следующий шаг, стараясь не производить даже ма-лейшего всплеска.
Иногда медленно бредущий по протоке путник останавли-вался и прислушивался: в вечернем воздухе голоса людей находившихся в паре сотне метров отсюда звучали очень от-чётливо. Из-за особенностей атмосферы создавалось неприят-ное впечатление, что они чуть ли не в полсотне шагов отсюда, хотя на самом деле драма разворачивалась на вдвое большем расстоянии от случайного свидетеля.
По-видимому, там возле свежевскопанной могилы по-прежнему разговаривали лишь боевики с автоматами. Их непо-нятная русскому уху речь звучала резко, отрывисто, зло. По-видимому, палачам было не достаточно просто убить своих врагов. Им хотелось насладиться своей властью, возможностью унизить безропотно ждущих смерти людей. Вот уж поистине страшнее человека зверя нет, ибо лев или волк убивают лишь когда голодны и не станут глумиться над своей жертвой!
Впрочем, опасности другого рода занимали Нефёдова го-раздо больше по той простой причине, что они были гораздо ближе и потому намного опаснее автоматных стволов. Не-сколько раз подозрительные всплески в воде заставляли Бориса останавливаться и цепенеть от ужаса. Временами он вдруг кожей начинал чувствовать на своей спине немигающий взгляд крокодильих глаз. Или ему начинало казаться, что какое-то насекомое проникло под штанину и вгрызается в кожу ноги. В такие моменты далеко не слабонервный мужик едва удержи-вался оттого, чтобы стремглав не рвануть к берегу…
Постепенно кустарник по берегам ручья перешёл в дикие непролазные заросли, в которых ветви разных стволов впле-лись так плотно друг в друга, что начинало казаться, будто ты попал в лабиринт и вынужден брести по коридору меж непри-ступных стен. Вся эта растительная масса по бокам шевелилась без ветра, зловеще шуршала, тая в себе неизвестность, от кото-рой вряд ли стоило ожидать чего-то хорошего. Над головой почти бесшумно проносились диковинные птицы, словно души мертвецов.
Приходилось двигаться по извилистой водной магистрали в призрачной надежде, что авось за этим или следующим пово-ротом появится возможность выбраться из неё. Стемнело.
Внезапно за спиной загремели длинные автоматные очере-ди. И тут же кто-то за примыкающими к ручью деревьями рванул прочь. По тому, какой сильный треск производил бегу-щий напролом сквозь чащу некто, это был крупный зверь. Что он делал возле ручья? Не выслеживал ли бредущего по ручью человека? От этих мыслей возникло мерзкое ощущение собст-венной беспомощности. Хуже нет, когда ты не знаешь, откуда ждать нападения. Если ты не способен почувствовать чьего-то присутствия всего в пяти-семи метрах от себя, то твоё законное место в самом низу местной пищевой пирамиды. Иными сло-вами для большинства здешних обитателей ты потенциальная жратва. И вопрос лишь в том, кто первым из них учует твой запах и сумеет подкрасться для решающего броска.
Брешь в стене сплошной растительности появилась внезап-но. Но теперь долгожданный шанс выбраться из протоки не выглядел подарком судьбы. Человек в нерешительности оста-новился. Открывшийся проход напоминал лаз. Похоже, это было окончание тропы, которую натоптали звери, когда шли на водопой. Ручей, по которому Борис сумел пройти несколько сотен метров и выжить, теперь казался не самым плохим мес-течком, тогда как в глубине чащи притаилась неизвестность. Борис чертыхнулся и машинально полез за сигаретами. Но тут же передумал. Вглядываясь в темную нору, он пытался угадать, что его ждёт в глубине леса. Вспомнилось где-то вычитанное: «Парадокс, но приговорённые к самой лютой казни смертники обычно очень болезненно воспринимают перемену своей уча-сти в пользу более гуманного умерщвления. Беднягам кажется, что продажные судьи снова их надули. А всё потому, что за время ожидания колесования человек успевает так свыкнуться с перспективой, что его будут, заживо расчленять, словно говяжью тушу, что воспринимает новость о предстоящем по-вешении, как жестокую несправедливость…».
И всё-таки выбора у него не было. Борис с опаской выбрал-ся на берег. Он старался гнать от себя страх, хотя и понимал, что именно возле таких троп обычно и устраивают засады, те, для кого лес является их законными охотничьими угодьями. Во всяком случае, он бы так и поступил, будь в шкуре хозяина этих мест. Зачем рыскать по джунглям в поисках мяса, если достаточно занять хорошую позицию и жажда сама пригонит к тебе добычу. Самое неприятное, что в данных обстоятельствах «повелитель природы» мало чем отличался от косули или кабанчика, продолжающего перебирать ножками лишь по счастливому стечению обстоятельств. Впрочем, возможно ему действительно повезло, и грозный владелец данной территории накануне удачно поохотился и теперь дрыхнет сытый и до-вольный в своей лёжке.
В джунглях темно и сыро. Сейчас здесь царило почти пол-ное безмолвие. Этот был мир абсолютно враждебный белому человеку. Со всех сторон Нефёдова окружала серо-зелёная масса из кустов, лиан, разных колючек. Всё это шевелилось, шуршало, норовило зацепить, уколоть или порезать. Как и в воде надо было быть постоянно готовым к встрече с ядовитой змеёй или опасным насекомым, притаившимся в окружающей растительности или толстой подстилке из опавших листьев под ногами. Борис слышал от водителя джипа, что в этих мрачных первобытных джунглях все еще практикуется колдовство, каннибализм и ритуальные убийства.
Хорошо ещё, что в сумке имелся фонарик. Если бы не он Нефёдов бы точно потерял тропу и сгинул в какой-нибудь яме или в болоте. А так ему удавалось держаться тропы, которой, правда, казалось, нет конца. Постепенно наваливалась уста-лость, росло напряжение. Борис стал подозревать, что заблу-дился в этом чёртовом лесу.
Внезапно за спиной послышалось грозное рычание голод-ного зверя. Борис стремительно обернулся. Но в луче фонарика никого видно не было. В голове мелькнула мысль: «Лишь бы не лев!». Борис постарался успокоить себя, что скорей всего это голос павиана. Серьёзный охотник напал бы беззвучно, не обнаруживая себя. Значит, нечего бояться. Но обострённый слух уже уловил шорох мягких шагов идеального убийцы. Нет, похоже, это всё-таки лев, живущий на границе саванны и джунглей. А ведь колдун предупреждал, что львы-людоеды здесь, в приграничных районах - совсем не редкость. В сказки про оборотней Борис не верил. Но и обычный лев представлял собой более чем серьёзную угрозу. Особенно опасны для чело-века старые львы, изгнанные молодыми самцами из прайда. Из-за неспособности к охоте на традиционную копытную дичь они вынуждены питаться падалью и… людьми. А так как человече-ские трупы на беспокойной границе не редкость, то львы быст-ро входят во вкус человечины. Затем начинающие людоеды делают для себя приятное открытие, обнаруживая, как беспо-мощны двуногие, от которых не пахнет оружием, как легко их догнать и вырвать горло одним укусом или сломать шею уда-ром лапы. Поэтому-то наверное лев и зарычал – от презрения к жертве и уверенности в благоприятном исходе охоты.
Человек нырнул в заросли и бегом «рванул» подальше от опасной тропы. По лицу захлестали ветки. В этом частоколе Нефёдов быстро потерял и фонарик и сумку. Обернувшись, он разглядел силуэт своего преследователя. Борис видел: лев будто в нерешительности застыл на тропе. Нефёдову даже показалось, что он различил большое белое пигментное пятно вокруг его носа. Мурашки ужаса побежали у него по спине. Рука сразу нащупала амулет, который ему вручил Хунгу.
Лев недовольно рыкнул, ещё немного постоял и поплёлся прочь. Только тут Борис почувствовал резкий запах керосина. Он то и спугнул зверя. Впрочем, теперь Нефёдов был готов поверить даже в силу колдовского амулета, - во что угодно! В этих местах, привычные представления легко переворачива-лись с ног на голову…
Глава 7
Израненный острыми колючками, в изорванной одежде, тем не менее беглец чувствовал себя совершенно счастливым. Он чудом остался жив! По сравнению с этим все ещё предстоящие ему трудности и лишения выглядели сущими пустяками.
Вначале Борис наткнулся на какой-то огромный валун, ко-торый при ближайшем рассмотрении оказался вырванным «с мясом», то есть с куском крыла, авиационным мотором. Лопа-сти его воздушного винта были сильно загнуты, словно лепест-ки тюльпана. Чуть поодаль темнел силуэт самолёта, которому этот двигатель принадлежал. Словно рухнувший с неба дракон он лежал в конце пробитой в джунглях площадки, распластав сломанные крылья.
События последних часов так вымотали Нефёдова, что у не-го просто не было сил анализировать, что за самолёт перед ним, и как он здесь оказался. Уставший путник был чрезвычайно рад, что и для него в этом жутком лесу нашлась подходящая нора. Забравшись через выбитую дверь в фюзеляж, Борис обнаружил здесь груды каких-то деревянных ящиков и картон-ных коробок. Судя по всему, во время жёсткой посадки креп-ления, удерживающие груз, лопнули… Не хотел бы он в тот момент оказаться в грузовой кабине!
Ночной постоялец импровизированного отеля завалил пер-вой попавшейся под руку тарой вход в своё временное приста-нище. Ложем ему также послужили коробки. Время от времени где-то поблизости раздавался угрюмый рык льва, который кругами ходил вокруг. Однако теперь Борис чувствовал себя в безопасности и комфорте. Отсыревший картон в качестве постели выглядел роскошной периной по сравнению с киша-щей насекомыми подстилки леса. Так что Борис снова чувст-вовал себя почти что пассажиром бизнес-класса. Только при-клонив голову, мужчина практически мгновенно провалился в глубокий сон.
Проснулся Борис от страшного смрада. Открыв глаза и ог-лядевшись, Нефёдов понял, что оказался волею случая на ко-рабле мертвецов. Странно, почему вчера он ничего не почувст-вовал! Четыре полуистлевших человеческих трупа в скрючен-ных позах привалились к бортам кабины. Кого-то из них при-шибло сорвавшимися с креплений тяжёлыми ящиками. Но эта была не единственная причина разыгравшейся здесь драмы. Судя по многочисленным пробоинам в фюзеляже, перед паде-нием на землю самолёт попал под ураганный зенитный огонь, - возможно, был сбит ракетой.
Какой-то пушистый зверёк, похожий на сурка, с буроватой шёрсткой деловито копошился в брюхе одного из покойников, на костях которого уже почти не осталось плоти. Стоило Бори-су пошевелиться, и зверёк тут же повернул к нему свою ост-ренькую мордочку. Продолжая что-то жевать, он с интересом принялся рассматривать странного «мертвеца». В умных чёр-неньких глазках-бусинках зверька читался немой вопрос: «А ты чего заворочался? В моей продуктовой кладовой это запреще-но».
- Нет, брат, уж извини, но я не из этого экипажа.
Человеческий голос спугнул сурка, и он шустро бросился наутёк в сторону пилотской кабины. А Борис продолжал ос-матривать.
Некоторое коробки и ящики были разбиты и порваны, а их содержимое рассыпано по полу. Самолёт перевозил медика-менты «поля боя», продукты длительного хранения и боепри-пасы. Судя по характеру груза, это был обычный транспорт снабжения, без которых любое подразделение, воюющее вдали от своих тылов или же вообще не имеющее таковых, быстро утратит боеспособность.
Вначале Нефёдов решил было, что катастрофа произошла несколько месяцев назад. Свой вывод он сделал на там наблю-дении, что через многочисленные дыры в фюзеляже успела прорасти бурная растительность. Да и трупы уже почти превра-тились в скелеты, на что тоже требовалось время. Однако ока-залось, что незнакомый с местными условиями «аналитик» недооценил скорость, с которой местная природа абсорбирует всё, что попадает в неё извне. Подняв валявшуюся на полу отсыревшую пачку сигарет, Борис с удивлением прочитал на маркировке, что она изготовлена всего три недели назад в Германии…
В небольшом тамбуре позади кабины, который выполнял функцию камбуза и гардероба, висела добротная куртка одного из пилотов с яркой нашивкой на рукаве с изображением оска-ленного человеческого черепа в старомодном лётном шлеме. По злой иронии судьбы обладатель куртки в точности повторил судьбу изображённого на эмблеме лётчика.
Оба пилота находились на своих местах. При появлении Бориса из пустой глазницы оскаленного черепа одного из них выползло крупное насекомое, похожее на чёрного таракана. Пошевелив на пришельца длинными усами, тараканище юрк-нул обратно.
Судя по разбитым лобовым стёклам, изувеченным прибор-ным панелям и многочисленным бурым следам крови на сте-нах, за несколько секунд до падения самолёта по кабине про-нёсся настоящий стальной шквал. Положение же штурвалов, педалей, рычагов управления двигателями и показания прибо-ров указывали на то, что, скорее всего, самолёт уже шёл на посадку, когда внезапно напоролся на засаду. Притаившийся под густой кроной леса снайпер свой шанс не упустил…
Опираясь на сделанные наблюдения можно было также предположить, что где-то неподалёку находится аэродром, на котором возможно до сих пор ничего не знают о судьбе про-павшего крылатого транспортника. Как теперь уже Борис знал, джунгли умеют надёжно скрывать следы преступлений и разы-гравшихся над ними трагедий…
Ещё в Москве от преподавателей курсов ГРУ Борис слы-шал, что место, куда он попал, работающие здесь пилоты про-звали «Бермудским треугольником». Только за последний год по некоторым оценкам, здесь исчезло не менее полусотни самолётов и вертолётов, не считая тех контрабандистских «бортов», что взлетали с тайных площадок и нигде не регист-рировались.
В небе над этим районом проходила пресловутая воздушная «линия смерти», которую Президент самопровозглашённой «Демократической всеафриканской республики» Морган-Зубери Арройя символически «прочертил» для пилотов ООН и наёмных экипажей, снабжающих всем необходимым его мно-гочисленных противников внутри страны. Вопреки резолюции Совета безопасности Организации Объединённых наций о введении международного эмбарго на поставку вооружений в охваченную гражданской войной страну, в последние годы было организовано множество нелегальных «воздушных мос-тов». По ним заинтересованные в получении своего куска жирного пирога соседние африканские государства регулярно перебрасывали боевикам из дружеских группировок всё необ-ходимое в обмен на алмазы и обещания будущих преференций алжирским, нигерийским, суданским и египетским компаниям после захвата повстанцами власти в стране.
Всё дело в том, что, несмотря на ужасающую нищету, в ко-торой жила большая часть населения страны, территория «Демократической всеафриканской республики» была чрезвы-чайно богата на всевозможные полезные ископаемые. В неко-торых провинциях алмазы залегали на глубине полуметра. Вдобавок к этому в стране имелись многочисленные планта-ции коки, урожаи с которых можно было выгодно продать только за границей.
Ожесточённая межклановая борьба за контроль над алмаз-ными, урановыми и нефтегазовыми месторождениями велась уже тридцать лет. Так что лидеры некоторых противостоящих Арройе повстанческих армий были достаточно богаты, чтобы закупать за границей всё необходимое. Вопрос часто упирался лишь в отсутствие в стране собственных авиационных кадров и техники.
Свои тайные воздушные тропы для вывоза добываемых ценностей на мировые рынки и доставку обратно всего необхо-димого для продолжения борьбы за территории, естественно имелись и у самого главы государства. После того, как Арройя наладил отношения с американцами, подставные авиакомпании ЦРУ, такие как «Air America», «Southern» Air Transport», «Air Africa» начали тайную переброску грузов в Морганбург, ибо в распоряжении президента разорённой войной страны не оста-лось ни одного нефтеперегонного завода (если не считать контролируемых местными князьками и полевыми командира-ми «самоварных» нефтеперерабатывающих заводиков, произ-водящих низкокачественный самопальный бензин), ни одной патронной фабрики. Но за самолётами центральной власти в свою очередь охотилились повстанцы. Так что цеэрушные пилоты не слишком часто совершали опасные рейсы, требуя от своих боссов тройной надбавки за риск.
Не удивительно, что профессиональные лётчики были в этой стране на вес золота, точнее: на вес алмазов. Что и при-влекало в этот регион наёмников со всего мира.
Пилоты, техники и самолёты были нужны всем - и цен-тральном режиму страны и лидерам крупных антиправительст-венных формирований, которые часто затевали между собой ожесточенную грызню.
Авантюристы из Европы и штатов представляли собой са-мую боеспособную часть армии Арройи. Фактически только на их штыках держался его режим. Местная же армия за исключе-нием небольших элитарных подразделений спецназа - так называемых «охотничьих команд» и гвардейских частей из личной охраны президента представляла собой неграмотный, плохо вооружённый сброд. Чтобы заставить местных солдат идти в бой их командиры часто были вынуждены приглашать колдунов, которые проводили обряды заговора от пуль. Впро-чем, и этой магии в лучшем случае хватало на один-два боя, после чего вновь начиналось повальное дезертирство.
Так что Борис с его легендой профессионального «пса вой-ны» вполне должен был прийтись ко двору. Главное теперь было добраться до точки назначения.
Своё ночное убежище Нефёдов покинул в совсем другом настроении, нежели в котором попал сюда накануне. С наступ-лением дня джунгли уже не казались такими враждебными. Давшие ему приют технологические руины при свете солнца выглядели вполне живописно. Опутанные лианами, привле-кающие для гнездования разноцветных райских птиц - останки самолёта выглядели даже вполне романтично. Если бы не резкий запах ещё не абсорбированного до конца почвой керо-сина можно было сказать, что искорёженное железо гармонич-но вписалось в окружающий пейзаж, сделавшись полноценной частью леса.
Висящая теперь на ремне кобура с двенадцатизарядным кольтом придавала путнику уверенности. Путь себе Борис расчищал мачете, а ориентировался по карте и компасу. Прав-да, карта была авиационная, не слишком подходящая для на-земной ориентировки. Но за неимением лучшей, и такая подмо-га оказалась весьма кстати. Благодаря приобретённой экипи-ровке и вновь вспомнившей о нём Фортуне всего через два часа Борис вышел к пограничному знаку.
А дальше снова начались проблемы: из кустов на него не-ожиданно набросились какие-то плохо одетые люди. По опре-делённым признакам Нефёдов догадался, что наткнулся на группу беженцев. Похоже, они были сельскими жителями. Возможно даже крохотный отряд состоял из близких родствен-ников.
Каждый год владения Моргана Арройи пытались покинуть несколько десятков тысяч отчаявшихся крестьян, чьи деревни были сожжены карателями, на чьи скудные урожая зарились и партизаны и правительственные чиновники. Уже не первое поколение здешних сельских жителей страдало от затяжной междоусобной войны, которая велась с первобытной жестоко-стью. Зверства давно стали обыденностью для палачей и их жертв. Цена человеческой жизни в этой проклятой богом стра-не была ничтожна мала, как и предупреждал Нефёдова знако-мый дипломат.
Удивительным было то, что набросившиеся на незнакомца из засады беженцы сразу не размозжили ему голову. Скорей всего они не сделали этого лишь потому, что вовремя сообра-зили: попавшийся им в руки человек совсем не похож на по-граничника. Странный субъект заинтересовал предводителя группы - хромого мужчину со злыми вытаращенными глазами. На вид ему было лет тридцать – по местным меркам возраст преклонный. В государстве, которое его лидер объявил «народ-ным» и «социальным» средняя продолжительность жизни мужчин равнялась 23 годам, женщин на шесть лет больше…
Хромой явно не намеревался долго возиться со странным белым, тем более тащить с собой такую обузу. По случаю пленения Нефёдова был устроен короткий привал, во время которого предводитель беженцев решил допросить взятого «языка» перед тем, как прикончить его.
Отчего то Борис сразу хорошо почувствовал настроение со-беседника и его спутников. Страх согнал этих несчастных с земли, на которой, возможно, жили сотни поколений их пред-ков. Но убегая от своих мучителей, беженцы не менее сильно боялись неизвестного будущего, ожидающего их по ту сторону границы.
Нефёдов попытался языком жестов и мимикой убедить ту-земцев, что в их интересах не убивать его, а в целости сдать властям сопредельного государства, как заблудившегося ино-странного туриста.
Лихорадочно соображая, как донесли до слушателей свою главную мысль, Борис алчно потирал пальцами рук, с широкой улыбкой раскрывал слушателям объятия, давая понять, что за спасение его ценной жизни по ту сторону границы им отвалят кучу денег и примут, как дорогих гостей.
В конечном итоге его пантомима возымела действие. Когда маленький отряд поднялся, чтобы продолжить свой путь, хро-мой ткнул Борису пальцем в грудь и призывно махнул рукой в ту сторону, откуда Нефёдов пришёл. Конечно, с одной стороны Бориса не могла обрадовать новость, что вся его ночная эпопея оказалась сизифовым трудом. Но с другой, ему сохранили жизнь, а значит, рано или поздно, он всё-таки достигнет своей цели.
Но как вскоре выяснилось в этой стране ни в чём нельзя было быть уверенным даже с прицелом на самую ближайшую перспективу. Буквально через полчаса после того, как беженцы возобновили движение, они вышли к странному ограждению. Череда столбов с натянутыми между ними проводами тянулась вдоль ручья. Примерно в полукилометре на вершине холма виднелась дозорная вышка. Борис удивился тому, что ему каким-то образом удалось миновать эту серьёзную преграду.
Беженцы сразу бросились обратно в высокую «слоновью» траву, боясь быть замеченными с вышки. Скрываясь в зарослях группка людей двинулась вдоль ограды. Спутники Нефёдова шли очень быстро. Непривычный к невыносимой жаре русский с трудом поспевал за ними. Вдыхая горячий воздух, Борис чувствовал себя, словно в парной. Язык скрёб по пересохшему нёбу, словно рашпиль. Но просить пить было бесполезно. Судя по всему, африканцы утоляли жажду только во время коротких привалов, делая несколько экономных глотков. Приняв белого чужака в свою группу, они и ему дали чуть приложиться к фляге, и это была большая привилегия, которой нельзя было злоупотреблять. Так что приходилось терпеть и, сжав волю в кулак, стараться не отстать от группы.
Километра через полтора ограда неожиданно закончилась. Оказалось, что местная граница напоминает старое одеяло с многочисленными заплатами – не имея средств надёжно отго-родиться от внешнего мира, власти постоянно латали бреши, через которые пытались ускользнуть стайки их граждан и проскакивали караваны контрабандистов, а беглецы и деловые люди находили новые лазейки.
И велась эта игра в «кошки-мышки» по изуверским прави-лам. Нелегалы и контрабандисты не упускали возможности при случае изуверски замучить попавшегося к ним в руки погра-ничника. Не менее беспощадны к «предателям» были охра-няющие национальные рубежи солдаты режима.
Неожиданно на пути беженцев появились сразу несколько джипов с автоматчиками. Заметив в траве нарушителей, солда-ты повыпрыгивали из машин и сразу без предупреждения открыли огонь по кучке гражданских, в которой находились, старики, женщины и дети.
Вожак группы с перекошенным лицом, дрожа от ярости, стал кричать своим соплеменникам, чтобы они бежали в сторо-ну леса. Прикрывая отход земляков, хромой отстреливался из взятого у Бориса «Кольта». Но ему удалось сделать всего четы-ре выстрела. Отброшенный страшным ударом в грудь хромой упал навзничь и захрипел. Изо рта его брызнула алая кровь…
Борис полз по коридору колючего кустарника. Мелкая ост-рая крошка до крови изрезала Нефёдову руки, впивалась через ткань штанов в колени. Он чувствовал себя змеёй, которую какие-то изуверы бросили на раскалённую сковороду. Но ста-рый солдат не роптал на своё положение, а лишь ещё больше вжимался в негостеприимную африканскую землю. Со стороны армейских машин то и дело доносился дробный сухой стук автоматных очередей и над головой пластуна начинали с жуж-жанием носиться свинцовые шмели. Они летали так низко, что временами срезали ветви кустарника. Иногда пули рикошетили от находящихся вокруг в изобилии камней и начинали с мерз-ким визгом метаться по причудливым траекториям. От таких обезумивших ос невозможно было спрятаться за каким-либо укрытием. Оставалось ещё больше вжиматься в землю.
Борис не знал, остался ли кто-то ещё из его спутников в жи-вых. После того, как загремели первые очереди, все попадали в траву и стали расползаться в разные стороны, ища укрытия от разящего огня.
«Эх, сейчас бы парочку гранат!» - прикидывал снова ока-завшийся без оружия против серьёзной угрозы старый фронто-вик. Уж он сумел бы, не давая волю эмоциям, подпустить врага на расстояние уверенного броска.
Где-то совсем рядом пронзительно заплакал ребёнок. Борис не раздумывая, пополз на детский голосок. Вскоре сквозь гус-тую траву Нефёдов различил яркое пёстрое пятно и направился к нему. Вначале он наткнулся на тело свернувшейся калачиком маленькой женщины. Первое впечатление: перед тобой спящий на боку человек, которому сделалось холодно во сне, и он инстинктивно поджал ноги. Борис осторожно дотронулся до плеча женщины, слегка потормошил её.
- Эй, как ты, милая?
От лёгкого толчка руки Нефёдова женщина, словно тряпич-ная кукла, привалилась на живот. Только тут Борис заметил красное пятнышко на пояснице несчастной. Мать собственным телом прикрыла своё дитя от шальной пули. Нефёдов осто-рожно взял из ещё тёплых рук женщины орущий свёрток. В сумке погибшей нашлась глиняная бутылочка с молоком, кото-рую Борис дал младенцу. Тот сразу замолчал, жадно припав к бутылочке.
- Эх ты, горемыка! – вздохнул мужчина, грустно глядя на причмокивающего от удовольствия малыша. – Поди ещё меся-ца не исполнилось, а уже один на свете остался.
Когда негрятёнок напился, Борис предложил ему самодель-ную соску из дерева и кожи, которую тоже отыскал в сумке его погибшей матери. Карапуз охотно взял её губками и улыбнулся незнакомцу.
- Ладно, ещё повоюем! – ободряюще улыбнулся в ответ найдёнышу ветеран. - Нам сейчас с тобой, брат, себя обнару-живать никак нельзя. Не поглядят, что ты ещё даже не пионер, а я без пяти минут пенсионер – спишут в расход и амба!
Ползти с новой ношей оказалось ещё труднее. Надо было по ходу переиначивать себя на новый манер, учиться обходиться одной рукой, ибо второй мужчина заботливо держал крохотное создание. Теперь старый солдат чувствовал себя ответственным за маленькую жизнь и старался прикрывать собой ребёнка от проносящихся поблизости пуль.
А в это время стражи границы планомерно находили и уничтожали спутников Нефёдова. Борис видел, как группа чернокожих воинов в пятнистой маскировочной форме нашла кого-то в кустах шагах в тридцати от того места, где он прятал-ся. Солдаты долго кололи невидимое ему тело штыками и копьями. Некоторое время оттуда доносились ужасные крики боли, мольбы о пощаде. Вскоре жертва умолкла, а кусты в том месте окрасились в красный цвет.
Затем чёрные головорезы цепью двинулись дальше - в сто-рону Нефёдова. Сердце Бориса бешено колотилось. Было слышно, как старший подразделения, что-то выговаривает своим подчинённым. Борис заполз под куст, прикрылся каки-ми-то листьями, сжался в комок, стараясь занимать, как можно меньше места. К счастью спасённый им малыш по-прежнему вёл себя спокойно. Не смотря на близкую стрельбу и душераз-дирающие вопли убиваемых, он даже задремал, умильно сопя. Борис мог только позавидовать его ангельскому неведению. Между тем смерть неумолимо приближалась к их укрытию.
Солдаты уже подошли практически вплотную к нему, но тут кто-то застонал справа в кустах и автоматчики немедленно бросились добивать обнаружившего себя раненого. Борис проводил их глазами. Страшная процедура в точности повто-рилась: солдаты долго кого-то кололи штыками у себя под ногами, вначале это сопровождалось мольбами и воплями жертвы, затем всё стихло, а кусты в том месте снова сделались красные от крови.
Воспользовавшись ситуацией, Борис стал отползать в сто-рону. Но через некоторое время вдруг услышал рядом шорох и сразу замер. Из кустов прямо на него выполз молодой парень из группы беженцев. Увидев Бориса, он пронзительно заорал, видимо от неожиданности, и, вскочив на ноги, бросился наутёк. Автоматная очередь тут же срезала паренька. Двое солдат поспешили к упавшему - проверить – жив ли он ещё. Не дожи-даясь, когда автоматчики на него наступят, Нефёдов поднялся на ноги и закричал по-английски, что он европеец, рассчитывая на оставшееся с колониальных времён традиционное почтение местного населения к выходцам из «Старого света».
Борис мог поднять только одну руку, ибо второй он держал живой свёрток. Был момент, когда ему показалось: вот сейчас его тоже прошьют очередью. Но солдаты медлили. Как и бе-женцев, пограничников поразил сам факт появления в этих диких местах белого человека. Наверное, если бы перед ними из высокой травы внезапно возник сам их обожаемый прези-дент, они удивились бы меньше.
Борис воспользовался повисшей паузой, чтобы перехва-тить инициативу. Теперь он не кричал на вошедших в раж от запаха свежей крови мясников, ничего не требовал для себя и не просил. Совершенно спокойно Нефёдов повторял, что явля-ется европейцем, а потому к нему следует относиться в худшем случае, как к комбатанту, то есть военнопленному, то есть его надлежит отвести в местный штаб для допроса. Как ни странно это произвело нужное впечатление на чернокожих автоматчи-ков.
Не понимая ни слова из речи странного нарушителя, тем не менее, эти безграмотные парни сразу угадали в нём кадрового офицера. Уже без прежней наглой развязанности туземные солдаты слушали «белого господина», который, не взирая на направленные на него автоматные стволы, держался с большим достоинством, без намёка на заискивания. В их глазах такая персона имела все основания рассчитывать на «почётную капи-туляцию». В итоге Борису удалось избежать расстрела на месте и спасти оказавшегося у него в руках ребёнка. Он также потре-бовал от командира патрульного наряда, чтобы уцелевшие беженцы были доставлены живыми на заставу для проведения положенного дознания. И безоружному неизвестному мужчине никто не посмел перечить.
Происходящее являлось пародией на правосудие. Допраши-вающий задержанного «голландца» начальник департамента пограничной стражи провинции спешил скорее закончить все формальности, ради которых его оторвали от каких-то личных дел и срочно вызвали на работу.
- Значит, вы, пробирались в нашу страну с разведыватель-ным заданием, - сказал он утвердительно. – Ну и как вам наши места? Надеюсь, к «отелю» у вас претензий нет?
Последнюю фразу пограничный чиновник тоже произнёс вполне утвердительно и вяло, будто заранее знал ответ. Име-лась в виду тюремная камера. Столь грубоватая ирония могла заставить ощутить растущее чувство ужаса и собственной беспомощности у кого угодно. Особенно, если из удобного кресла в бизнес-классе судьба безжалостно швырнула тебя на тюфяк, набитый гнилой соломой в туземной тюрьме.
Борис начал объяснять, почему он здесь. Чиновник слушал без всякого удивления и видимого интереса. Его мужественное суровое лицо, словно вытесанное из единого куска чёрного камня, оставалось абсолютно бестрасстным. Начальника заста-вы больше занимали толстые кабинетные мухи, которые сразу облепили его могучие волосатые предплечья под аккуратно засученными рукавами форменной рубашки. Мухи назойливо норовили сесть прямо на вспотевший широкий нос чиновника. Это его очень сильно раздражало.
- Мне нужно добраться до командующего вашими ВВС, - наконец объявил Борис.
Чиновник с ненавистью посмотрел на него, как на одну из мух.
- Не пытайтесь запудрить мне мозги, мсье шпион! Вас ожи-дает трибунал и скорее всего расстрел.
- На каком основании?
- Вот что мы нашли, сэр лазутчик!
Чиновник зачем-то быстро нагнулся и торжествующе по-тряс знакомой Борису лётной курткой с эмблемой в виде мёрт-вой головы на рукаве. Оказалось, что в её кармане лежало удостоверение, выданное каким-то местным повстанческим командиром, действующим против правительственных войск.
- Мой вахмистр доложил мне, что при аресте вы назвались военнопленным. Но вам должно быть известно, мистер Бонд, что шпионы и вражеские наёмники таковыми не признаются даже Гаагской конвенцией.
Дело принимало совсем дрянной оборот. Но тут чиновник вдруг мгновенно переменился в лице и хитро взглянул на аре-стованного. Его мужественное лицо сурового воина поплыло в улыбке, отчего сразу приняло придурковатый вид. Монолит-ный камень превратился в перезрелый помидор.
С ласковым видом «сеньор-помидор» предложил Нефёдову написать предсмертное письмо домой родственникам, чтобы они отблагодарили пограничника за последнюю услугу, ока-занную их родственнику тысячью долларов. За это вместо расстрела он сделает так, что приговорённому поднесут чашу с ядом, совсем как Сократу, и он просто мирно уснёт.
- У меня нет таких родственников, - развёл руками Нефёдов. – Но я готов отдать вам те сто семьдесят пять долларов, что отобрали ваши люди при аресте за возможность сделать звонок командующему вашими местными ВВС.
- Какие сто семьдесят пять долларов - вновь переменившись в лице, строго произнёс пограничник. – Ни про какие деньги я не знаю. При вас не было ни цента.
Такая наглость возмутила Нефёдова и он обложил ворова-того пограничника всеми известными ему английскими руга-тельствами, прибавив для крепости несколько избранных ма-терных фраз.
Разочарованной тем, что сделка не состоялась, чиновник заявил с неприязнью:
- Вас расстреляют. Привяжут к столбу, а напротив поставят станковый пулемёт. Это будет о-очень больно! Поверьте. А ведь всё можно было решить за какие-то тысячу долларов… Но!
Тут чиновник сделал паузу, посмотрев куда-то поверх голо-вы сидящего напротив иностранца. Следующая его фраза про-звучала очень торжественно:
- У нас демократическая страна, поэтому у вас будет адво-кат и приговор вам вынесут присяжные.
Представитель гуманной власти проследил, какое впечатле-ние его слова произвели на арестанта. Борис и вправду был несколько озадачен таким известием.
- И когда же начнётся судебный процесс надо мною?
- Через тридцать минут, - сообщил хозяин кабинета офици-альным тоном с подчёркнутой сухостью.
Суд над Борисом и вправду начался через указанный срок. Он проходил здесь же в здании погранзаставы, в помещении, напоминающем школьный класс. Похоже в другие дни здесь проводился инструктаж выходящих на патрулировании наря-дов. Но на время суда из помещения вынесли все парты, а доску задрапировали национальным флагом, на самое видное место был водружён бронзовый бюст президента.
Прокурор, функцию которого по совместительству выпол-нял всё тот же начальник заставы, выступил с короткой обви-нительной речью. Трибуной ему служила установленная для такого случая деревянная конторка. Оратор явно не любил линчевать своих жертв в одиночестве. В его власти было пре-вратить убийство в драматичный спектакль, и он с удовольст-вием этим развлекался. Преображение пограничного босса было полным. Ради предстоящего события он облачился в, видимо, особо любимые им одежды, напялив на голову старо-модный парик с напомаженными буклями, а поверх него ещё и четырёхугольную шапочку красного бархата. Поверх мундира судья и прокурор в одном лице надел синюю атласную мантию с вышитым золотом государственным гербом.
На роль присяжных местный царь, бог и воинский началь-ник назначил собственных рядовых, переодев их для приличия в гражданское платье и разбавив трёмя персонами явно граж-данской наружности. На протяжении всего «процесса» присяж-ные смотрели на прокурора, как кролики на удава.
Ещё более запуганный вид имел адвокат – старичок, кото-рый, наверное, уже успел попрощаться с жизнью, когда за ним приехали солдаты. У защитника было лицо уставшего от жизни Мефистофеля, если бы тот был чёрным. Это был жалкий Ме-фистофель – давно утративший прежнюю власть влиять на умы, сутулый и небритый, в выцветшей мантии и старомодных очках, дужка которых была перехвачена изолентой.
На беднягу было жалко смотреть, когда повинуясь регла-менту, адвокат произносил речь в защиту своего клиента. Ста-ричок говорил очень тихо, постоянно сбивался, боясь поднять глаза на своего оппонента по судебному «поединку». Когда вновь пришла очередь говорить прокурору, он вкрадчиво осве-домился:
- Значит, вы полагаете, что ваш подзащитный невиновен?
В зале воцарилась такая тишина, что стало слышно, как не-счастный старик с трудом судорожно проглотил слюну пересо-хшим горлом. Вслед за этим адвокат изобразил на своём лице высшую степень лояльности по отношению к властям.
- Я не знаю…. Мне трудно утверждать это наверняка…. - испуганно залепетал он. – Поймите, у меня семья, дети, я боль-ной старый человек.
Прокурор презрительно посмотрел на своего оппонента и криво усмехнулся.
В перерыве, вынужденный по служебной необходимости вести это дело защитник сидел боком к своему клиенту и то и дело бросал виноватые взгляды в сторону обвинения. Однажды старик в сердцах пробормотал:
- О горе на мою плешивую голову! Из-за вас, милейший, меня тоже…
Он попытался изобразить в воздухе что именно его ждёт, но, не закончив трагической фигуры, обречённо махнул рукой.
- Но вы же адвокат! – с укором сказал Нефёдов.
- Да я имел такое несчастье. В молодости, ещё при белом губернаторе, я окончил юридический факультет. Это стало моим проклятием. Других адвокатов в округе нет осталось – кто смог давно сбежал, остальных перебили. Я давно мирный торговец, но как только нашим властям требуется укокошить кого-то по всем правилам, они посылают за мной молодчиков. Из-за этого добропорядочные горожане обходят мою лавку стороной – боятся попасть под горячую руку очередным по-сланцам много мною уважаемого прокурора. Я стал изгоем. Кто-то пустил слух, будто я в доле с гильдией палачей, которые платят мне за каждый смертный приговор. Но что я могу!? Если однажды я сумею добиться для своего подзащитного оправдательного вердикта, меня сразу прихлопнут… Так что, уважаемый, извините меня, но я не смогу вас спасти. Хотя поверьте, мне искренне жаль. Поверьте, я действительно не желаю вашей смерти и ваших ботинок.
- Ботинок?
Адвокат виновато пояснил, глядя в сторону:
- За работу мне платят не деньгами, а отдают что-то из ве-щей казнённого, обычно его обувь.
В голову старика вдруг пришла спасительная идея, как при-глушить муки совести:
- А хотите, я отпущу вам грехи?! Вряд ли вам пришлют на-стоящего священника для последней исповеди. У нас их оста-лось даже меньше, чем юристов. А я немного знаком с католи-ческими обрядами. Надеюсь, вы христианин?
Борис вежливо отказался, но попросил, чтобы старик поза-ботился о ребёнке, которого он спас.
- Вы добрая душа, - вздохнул защитник и сентиментально захлопал ресницами за толстыми стёклами очков. – Конечно я постараюсь сделать всё, что в моих силах.
Приговор был вынесен без задержек. Но перед тем, как по-кинуть «зал суда» осуждённый на смерть преступник попросил конвой немного задержаться. Быстро расшнуровал ботинки. Даже попрыгал на одной ноге, наслаждаясь свободой. Затем с сочувственной улыбкой протянул ботинки адвокату.
- Берите, мэтр. А то ещё обманут с гонораром. Надеюсь, они прослужат вам долго.
Однако с приведением приговора вышла заминка. Вначале Борис решил, что его прикончат сразу после суда. Но оказа-лось, с этим здесь не принято было спешить. Приговорённых к смерти здесь расстреливали, как и положено по старой тради-ции - на рассвете.
Ночью в камеру воровато прокрался человек в форме офи-цера пограничника, который представился заместителем на-чальника заставы. Борис вспомнил, что видел его на суде среди помощников судьи.
- Скажите, кому надо позвонить в столице, и я это сделаю, - чуть ли не с порога объявил смертнику посетитель.
Лицо визитёра светилось тайной надеждой. Когда ночной гость говорил, подбородок его дрожал от страха и сладостного предвкушения долгожданных перемен в судьбе. Цель его визи-та стала ясна сразу: этот человек страстно мечтал подсидеть своего шефа - начальника местной погранслужбы. Он принялся жарко рассказывать Нефёдову о бесчисленных фактах произво-ла, творимых его начальством: о том, как вороватый шеф при-сваивает себе львиную долю присылаемого солдатского жало-ванья, как выстроил себе новый особняк на те деньги, что должны были пойти на оборудование вдоль границы современ-ного электрического ограждения.
Тайный похититель сильно горячился, так как очень наде-ялся расчистить себе дорогу к заветной должности. Его речь лилась сплошным полноводным потоком. С плохо скрываемой завистью и искреннем возмущением посетитель описывал, как его босс заказал за фантастическую сумму доставить самолётом из ЮАР новенький «Форд-Мустанг».
Однако стоило за стеной послышаться из-за стены доне-стись подозрительным шорохам, как заговорщик немедленно умолкал и испуганно втягивал голову в плечи. Затем выясня-лось, что тревога ложная, и его речь начинала литься с удвоен-ным вдохновением:
- Я не то, что эта жирная скотина. При мне каждый народ-ный грош будет на учёте.
Узнав от арестанта, какому большому человек в столице следует звонить, офицер беззвучно засмеялся, очень доволь-ный.
- Хорошо, что мы живём в демократическом государстве. Всегда можно найти управу на зарвавшегося бюрократа. Обе-щаю вам: когда я вынесу смертный приговор этому коррупцио-неру, я первым делом пришлю вам его новенький «Мустанг».
Когда за неожиданно подарившим ему луч надежды посе-тителем с лязгом закрылась тюремная дверь, для Нефёдова потянулись мучительные часы ожидания. Повлиять как-то на ход событий он не мог. Оставалось ждать рассвета, не теряя надежду, что посланная Хану весточка всё-таки дойдёт раньше, чем в расстрельную машину вставят пулемётную ленту и палач нажмёт на курок.
Глава 8
Борис очнулся оттого, что кто-то настойчиво тормошил его за плечо. Открыв глаза, арестант обнаружил, что его тюремная камера полна людей. Оказалось, пока Нефёдов спал, в местном Управлении пограничной охраны и охраны порядка случился маленький дворцовый переворот. Осудивший Бориса на смерть чиновник был свергнут своим же заместителем по приказу из Морганбурга – столицы Демократической всеафриканской республики. Это означало, что у Макса Хана, к которому Не-фёдов обратился через местных заговорщик за помощью, дей-ствительно имелись очень серьёзные завязки среди высших правительственных иерархов этой страны.
Специально за Нефёдовым был прислал вертолёт. Борис понял: пришло время поднимать знамёна. От судьбы не слиня-ешь: тому, кому в Великой книге судеб предначертано умереть птицей - на лету, при любом раскладе удастся избежать по-следней услуги палача. Вскоре ему снова предстоит крепко держаться за краешек жизни на глубоких виражах…
Один из вертолётчиков – бортстрелок в бронежилете, оде-том на голое тело (единственный чёрный член экипажа) пер-вым делом предложил пассажиру шейный платок, смоченный одеколоном. Оказалось, «вертушка» всю ночь вывозила из джунглей правительственных коммандос, из крупного подраз-деления охотников, которое неделю назад угодило в партизан-скую засаду и всё это время вело жесточайший бой в окруже-нии - в ожидании обещанной эвакуации. Выжившие после семи дней ада спецназовцы брали с собой в вертолёты начавшие разлагаться тела погибших товарищей, не желая оставлять их на поругание врагам.
Поэтому в кабине стоял жуткий смрад, даже не смотря на то, что обе двери грузовой кабины и форточки на местах лётчи-ков были открыты. Без импровизированной маски находится внутри вертолёта было невозможно. Борис быстро повязал платок и стал похож на грабителя почтовых экспрессов с «Ди-кого Запада». Вокруг на стальном полу, обшивке бортов следы крови, кое-где по полу ползали огромные могильные черви. Но экипажу, видимо, было не привыкать к жизни на пороховой бочке. Пришло время завтракать, и лётчики открыли мясные консервы, достали припасённый хлеб, самогон, точнее пальмо-вое вино, который все тут именовали «ликёром». Новому чело-веку тоже вручили жестяную кружку и открытую банку тушён-ки. И хотя есть Борису как-то не очень хотелось, он решил не отказываться. Ветеран многих войн с волнением, и не без удо-вольствия, начинал обживаться в подзабытых фронтовых условиях.
При взлёте винты вертолёта подняли облака пыли. Если бы лица находящихся в кабине людей не были завязаны платками, их ноздри, глаза, рот мгновенно оказались бы забитыми пес-ком. Но как только вертолёт поднялся в небо, по салону стали гулять высотные ветра и дышать стало легче.
Пилотировали вертолётчики так, словно в любую минуту ожидали ракетной атаки из-под покрова джунглей. На всякий случай пассажира, чтобы при крутых манёврах он не вывалился через открытые для пулемётов двери, сразу пристегнули специ-альной лонжей.
Через три с лишним часа вертолёт приземлился на большой авиабазе. С какой-то целью вертолётная посадочная площадка с двух сторон была огорожена импровизированной стеной из ржавых пустых железных бочек.
Пулемётчик остановил устремившегося было к выходу пассажира:
- Надо ждать крытую машину, сэр, - пояснил он больше жестами, чем словами (как вскоре выяснится, за исключением небольшой кучки наёмников из Европы и США так здесь изъ-яснялись почти все). Стрелок настороженно слился со своим спаренным 7, 62 –миллиметровым М60 на шкворневом станке, к которому двумя длинными «хоботами» тянулись пулемётные ленты. Но так как новый в этих местах человек озадаченно продолжал торчать возле выхода, пулемётчик недовольно оглянулся на него:
- Не маячьте у меня за спиной, сэр!
Один из лётчиков-европейцев обрисовал Нефёдову местную специфику. Оказалось, что даже в пределах базы в определён-ных секторах персонал ежесекундно подвергался опасности со стороны вражеских диверсантов. Здесь регулярно случались миномётные обстрелы и прочие прелести партизанской войны (сразу стало понятно, зачем нужны стены из бочек). А потому, существовала инструкция, которая чётко делила по цветам всю тыловую территорию. Сейчас они находились в оранжевой зоне, где степень угрозы не так высока, как в красной, но и расслабляться тоже нельзя, как в синей или зелёной. Некоторые самолётные площадки по соседству даже были неплохо защи-щены от обстрела высокими заборами из листов гофрированно-го металла.
- Хотя мы и вырубили весь лес вокруг аэродрома и регуляр-но выжигаем траву, однако уверенности, что кто-то уже после приземления не влепит тебе пулю между глаз, никогда нет. К счастью, лично для меня пока всё обошлось только этим (лёт-чик показал шрам на руке). Даже по городу передвигаемся только в автобусах с наглухо задёрнутыми шторками на окнах или в крытых грузовиках в сопровождении бронетехники.
Вполоборота повернувшись в своём кресле к Нефёдову, вертолётчик говорил так, словно повествовал недавно прибыв-шему в страну туристу о местных культурных достопримеча-тельностях. Верхнюю половину его лица скрывали огромные солнцезащитные очки в тонкой жёлтой оправе, а под подбород-ком висел приспущенный после посадки шейный платок, - как Борис уже убедился, - вещь совершенно необходимая в его работе. Окончательное сходство с героями вестернов вертолёт-чику придавала огромная ковбойская шляпа, которую он носил вместо лётного шлема. Товарищи по экипажу звали его «На-палмовым Джеком». Ему было лет тридцать восемь. Второму пилоту года на два меньше. Зато бортстрелок вполне подходил под определение «тинэйджер».
- Патрули с собаками каждый час чешут всё прилегающее к внешнему периметру пространство, но угроза остаётся, - продолжал свой рассказ командир экипажа. - Их снайперы чудовищно выносливые и терпеливые - могут часами, не ше-лохнувшись, лежать, отлично замаскировавшись, слившись с рельефом. Ты можешь стоять к нему вплотную и ничего не почувствовать, пока он не прострелит тебе череп. Впрочем, и тогда ты вряд ли что успеешь почувствовать. Совсем недавно произошёл дикий случай. Гость из джунглей ночью - прямо под вышкой с часовыми проделал дыру в ограждении и просочился на территорию. А в качестве места для засады выбрал выгреб-ную яму в туалете для офицеров в синей зоне. Знакомый тех-ник-ирландец пошёл справить нужду, а ему в задницу из очка - отравленный дротик. Теперь даже у сортира часового постави-ли. Живём, как на вулкане!
Несмотря на трагизм описываемой ситуации, двое других вертолётчиков прыснули со смеха. Особенно хохотал второй пилот-азиат, видимо, китаец, возможно, с Тайваня. С начала пятидесятых годов над Тайваньским проливом, разделяющим континентальный Китай и небольшое островное государство, куда в 1949 году после поражения от армии Мао Цзэдуна бежа-ли остатки войск Чан-Кайши, с высокой периодичностью происходили ожесточённые воздушные схватки. Закрепивших-ся на Тайване чанкайшистов поддерживали Соединённые Шта-ты, которые снабжали их авиационной техникой и помогали готовить лётчиков. В результате крохотное островное государ-ство обзавелось одними из сильнейших ВВС в Юго-Восточной Азии. А тайваньские лётчики заслуженно пользовались репута-цией первоклассных профессионалов.
Из представителей азиатской расы вообще получались пре-восходные воздушные бойцы. Благодаря лучшей реакции и более высокой мышечной скорости азиаты часто имели пре-имущество в воздушном бою с европейцами при условии, что они получали нормальное высококалорийное питание с нор-мальным количеством белка и имели в своём распоряжении достойные машины. Прибавьте сюда типичную для представи-телей азиатского мира – хитрость, изворотливый ум, коварство, безжалостность и вы поймёте, каким опасным может быть такой противник.
Это и продемонстрировали японцы на своих сверхманёв-ренных «Зеро» на первом этапе войны с американцами на Тихом океане в 1941-4 гг. Одно время среди американских лётчиков даже укоренилось мнение, что «Зеро» вообще невоз-можно сбить. Армейским пропагандистам пришлось хорошо поработать, чтобы развенчать этот миф. Специальные команды разведчиков разыскивали по необитаемым островам Тихого океана японский истребитель, совершивший вынужденную посадку. Когда такая машина была найдена, её переправили в США для подробного изучения. В итоге американские конст-рукторы создали несколько превосходящих «Зеро» типов ис-требителей, а для лётчиков был снят учебный фильм, наглядно демонстрирующий, как можно расправляться с японской ма-шиной, которая, как выяснилось, практически не имела броне-защиты.
Впрочем, не только пилоты «Зеро» великолепно проявили себя в боях с англосаксами. В феврале 1943 года японский лётчик-истребитель Кинсуке Муто из 343-го авиакорпуса, летавший на новом истребителе «Kawanishi shiden» в одиночку вступил в бой с двенадцатью новейшими на тот момент истре-бителями «Hellcat» авиации ВМС США. Самурай почти мгно-венно сбил четыре машины противника, а остальных американ-ских пилотов заставил в панике бежать.
Не случайно некоторые наёмники, с которым позднее со-шёлся Нефёдов, недолюбливали азиатов, считая их ненадёж-ными и опасными союзниками, с которыми надо осторожно вести дело. «От этих узкоглазых всего можно ожидать!» - потом не раз будет слышать Борис от сослуживцев. Хотя сам он всегда с уважением относился к представителям «жёлтой расы». У него в штрафбате в Великую Отечественную воевали и корейцы, и буряты, и калмыки. И Борис мог охарактеризовать их с наилучшей стороны, как храбрых, умелых воинов и пре-красных, надёжных товарищей. Нефёдов вообще был воспитан в традициях интернационализма…
Пока коллеги «Напалмового Джека» по экипажу надрывали животы от хохота, командир вертолёта оставался невозмутим. Его личное отношение к описанному им случаю, произошед-шему с техником-ирландцем, скрывали непроницаемые свето-фильтры. Но, скорее всего он, как и большинство профессио-нальных солдат, тоже обладал нужной толстокожестью, чтобы оставаться равнодушным к чужим смертям, которые неизбеж-ны на любой войне. Иначе после первой же командировки угодишь в дурдом, или подсядешь на иглу.
Впрочем, возможно также, что ему просто не хотелось вы-глядеть в глазах собеседника циничным придурком. С некото-рых пор в тесном мирке их африканской колонии не часто появлялись новые лица, с которыми интересно было погово-рить, ибо с сослуживцами всё темы давно были перетёрты не одну сотню раз.
«Напалмовый Джек» охотно отвечал на вопросы новичка относительно местных условий службы:
- Раньше было легче сэр: работали в вахтовом режиме: две недели воюешь – две на курорте расслабляешься. Но в послед-нее время дела стали совсем плохи. Мятежники набрали силу, обложили нас со всех сторон. С трудом отбиваемся. Арройя запретил все отпуска. Платить тоже стали нерегулярно, но разорвать контракт опасно. Кто попробовал требовать расчёт, того объявили дезертирами и расстреляли. Некоторых отправи-ли на разделочный стол кухни на вилле Бабу-Шау… У местно-го правителя специфические кулинарные предпочтения… Воюем, как штрафники… Так что, сэр, добро пожаловать в ад! Да вот, полюбуйтесь!
«Напалмовый Джек» указал Нефёдову на проезжающий в этот момент мимо бомбардировщик «Митчелл». Судя по всему, этот В-25 только что вернулся с боевого задания. Из шин его шасси торчали несколько длинных стрел.
Вертолётчик со знанием дела предположил, что бомбарди-ровщик обстреляли из окрестного леса, когда он уже шёл на посадку.
- Мы их неуправляемыми ракетами и напалмом, а они нас отравленными стрелами два с половиной фута длиной. Скажи-те: оружием каменного века нельзя победить современные самолёты и артиллерийские установки? Не уверен! И любой, кто повоюет с моё с туземцами, тоже засомневается. У их стрелков стальные мускулы и дальнобойные композитные луки из склеенных частей буйволиного рога и особых пород дерева. Они не бросаются на нас в самоубийственный банзай-атаки, а действуют наверняка из засад, будучи прирождёнными охотни-ками. Я своими глазами видел правого пилота точно такого же «Митчелла», которому во время глубокого виража над джунг-лями пробившая стекло форточки стрела вошла в шею в районе сонной артерии и вышла слева под подбородком. Поэтому я не слишком удивлюсь, если через пару-тройку месяцев мне при-кажут эвакуировать наших парней через границу.
Оказалось, что описанный «Напалмовым Джеком» недав-ний случай произвёл сильное впечатление на всех членов эки-пажа, как и история, приключившаяся с парнем, работавшим по контракту лаборантом-химиком на складе ГСМ*. Вопреки инструкциям по безопасности, соскучившийся по чистой бес-корыстной любви контрактник сбежал на свидание к какой-то местной девушке. Его труп нашли на следующий день – всего в тридцати шагах от КПП. Утыканный сотнями отравленных дротиков бедняга напоминал дикобраза.
*Горюче-смазочные материалы
От всех этих жутковатых историй с сильным экзотическим привкусом веяло Жуль-Верном и другими классиками юноше-ской приключенческой литературы. Однако Борис быстро проникся серьёзностью ситуации. Как человек военный он буквально на ходу учился правилам выживания в пока мало-знакомых условиях новой войны.
Наконец подъехал микроавтобус. Его водитель подал ма-шину почти вплотную вертолёту. Лётчики, а за ними и Нефёдов стремительной перебежкой преодолели несколько метров открытого пространства…
В здании штаба дежурный офицер сообщил Нефёдову, что командующий ВВС господин Азам знает о его прилёте, но в данный момент он занят - проводит предполётный инструктаж.
- Мой заместитель пока проводит вас в столовую, - вежливо сообщил Нефёдову дежурный.
«Так значит на этот раз Азам», - размышлял Борис о старом приятеле, которого не видел много лет. Не смотря на реаль-ность происходящего, Борису ещё не до конца верилось, что через какие-то полчаса он действительно увидит того, кто так или иначе много лет оказывал сильное влияние на его судьбу.
Этот человек вызывал в Нефёдове противоречивые чувства. Если бы кто-нибудь спросил сейчас Бориса, кого именно он ждёт, старый лётчик не смог бы сразу ответить. А действитель-но кого? Улыбчивого пилота «Русско-германского общества воздушных сообщений «Дерулюфт»», прилетавшего дважды в неделю в середине двадцатых годов на своём «Юнкерсе-13» под названием «Дружба» из Берлина в Москву, которого мно-гочисленные русские приятели по-свойски звали «Максимом»? Или заботливо пекущегося о курсантах инструктора липецкой школы ВВС Рабоче-крестьянской Красной Армии - своего друга и учителя?
А может быть Борис надеялся, наконец-то, встретиться с матёрым гитлеровским экспертом из Легиона «Кондор», мас-терски сжигавшим на своём «Мессершмитте» с персональной эмблемой в виде чёрного рыцаря на борту республиканские «ишачки» в небе Барселоны и Мадрида?
А ведь был ещё гауптман Макс Хан - холодный прагматич-ный аристократ, который осенью 1941 года водил в качестве лидера по хорошо знакомому маршруту к Москве другие «Юн-керсы» – с бомбами вместо друзей по Коминтерну.
Их двоих действительно связывало многое – дружба, ува-жение, и вместе с тем взаимная ненависть разделённых линией фронта противников. Хан был повинен в гибели, как минимум двух товарищей Бориса по штрафной эскадрилье. И в 1944 году в Польше «Анархист» едва не покарал его за это. Однако про-шло восемь лет и в Корее уже Хан спас своего бывшего учени-ка из плена. За это Нефёдов отплатил бывшему «заклятому другу» таким же добром. Теперь Нефёдов снова пришёл про-сить Хана об услуге.
В ожидании старого знакомого Борис исподволь пригляды-вался к посетителям специальной столовой для наёмного пер-сонала базы ВВС. Большинство ландскнехтов* являлись людь-ми зрелыми. Многим было далеко за сорок. Кое в ком фронто-вик интуитивно угадал бывших противников из Люфтваффе. Хотя , по логике вещей, на смену старшему поколению профи должны были прийти «молодые волки». Но те, кому ещё не перевалило за тридцать, были здесь в явном меньшинстве.
*Немецкий наёмный пехотинец эпохи Возрождения
С одной стороны увиденное Борисом противоречило здра-вому смыслу, ведь, как известно, профессия военного лётчика – удел молодых. Именно в двадцатилетнем возрасте мужчина обладает лучшей реакцией, силой, выносливостью, чем когда-либо ещё в своей жизни. Если же принять во внимание, что по своим психофизиологическим и интеллектуальным качествам в военные лётчики годятся всего 3-5% процентов от всей муж-ской популяции, то здесь должны были по праву находиться недавние выпускники лётных училищ - обладатели лучших мужских генов на свете. Но вместо этого Борис наблюдал вокруг себя лысеющих ветеранов, у некоторых из которых над пряжкой ремня даже нависало бюргерское брюшко. На первый взгляд это казалось абсурдом.
Фокус заключался в том, что здесь действительно собрались лучшие. Просто зрелые плешивые марафонцы в командном единоборстве почти вчистую обыграли юных и мускулистых спринтеров. Если воюешь долго, тем более всю жизнь, начина-ешь понимать, что молодые солдаты – это всего лишь пушеч-ное мясо. Тысячам из них в первом же боевом вылете крупно-калиберные пулеметы вражеских самолётов циркулярными пилами в секунды отсекали плоскости их машин, обрекая на страшную гибель в кувыркающемся к земле обрубке истреби-теля. А, скольких вместе с самолётом разорвали в клочья 20-мм осколочно-фугасные снаряды! С начала Великой отечественной войны вплоть до 1943 года в условиях чудовищно напряжён-ных боёв с гитлеровскими эскадрами типичный советский авиаполк за месяц «стачивался» до «последнего пилота». На практике это означало, что из примерно 150 лётчиков вступив-шей в бой авиачасти на переформирование в тыл убывали 10-15 «стариков» - уцелевший костяк.
С точки зрения прагматичных законов естественного отбо-ра, двадцатилетние Аполлоны нужны для того, чтобы сделать качественное потомство в интересах сохранения человеческой популяции. В чём-то нацистская евгеника была права, но эсе-совские апологеты псевдонаучной теории сверхлюдей, решив-шие поиграть в Господа Бога, упустили главное: обществу для выживания и нормального развития важно иметь людей разных качеств и назначения.
А белокурые бестии, особенно в смутные времена, редко доживают до седин мудрости. Им мешает то же, что павлину его хвост или моржу мужественный горб - обострённые поло-вые инстинкты, заставляющие мускулинных юношей пижо-нить перед врагом, лезть на рожон, там, где можно пригнуть голову и сохранить её на плечах - в общем, необдуманно рис-ковать.
Секс с красивыми молодыми женщинами кружит голову юношам не в меньшей степени, чем возможность летать выше и быстрее всех, побеждать на современных рыцарских риста-лищах. С позиций биологии поединки сверхзвуковых истреби-телей немногим отличаются от брачных боёв волков, маралов или винторогих козлов. По сути, это ничто иное, как ритуаль-ные схватки за благосклонность самок. Красавицы, как извест-но, обожают увешанных наградами молодых героев в свер-кающих позолотой эполетах. Отсюда жадная погоня молодых лейтенантов за атрибутами успеха. Не случайно в своих мемуа-рах некоторые матёрые эксперты Люфтваффе, сумевшие бла-годаря звериной хитрости и осторожности пережить войну, с грустной иронией вспоминали, с каким щенячьим азартом их восемнадцатилетние и двадцатилетние однополчане играли в игру с рисованием на килях своих истребителей «абшуссбалке-нов» (abschussbalken) – отметок о сбитых самолётах в виде вертикальных полосок. Молодые кости 87% этих мальчишек теперь лежат в безымянных могилах по всей Европе и в раска-лённых песках Северной Африки.
Точно так же, как и неуёмный секс, отнимающий жизнен-ную силу у самцов (недаром в тридцатые годы в СССР моло-дых лётчиков пытались перевести на казарменное положение, запретить им жениться, чтобы ничто не мешало лейтенантам полностью посвящать себя службе), излишняя горячность и самоуверенность, гипертрофированное честолюбие, свойствен-ные молодости, часто запускают необратимые механизмы самоуничтожения.
Природа не заинтересована в блестящих молодых произво-дителях после того, как они выполнили своё главное предна-значение. Поэтому отпуская на юных атлетов-полубогов пер-воклассный материал, она прижимиста до скупости, когда дело касается генов, ответственных за осторожность. В напряжён-ных фронтовых условиях это выражается в том, что из пятиде-сяти новобранцев в лучшем случае каждый пятый переживёт первые пять боевых вылетов, а тридцатилетие в добром здра-вии и карьерном благополучии отпразднуют всего трое. Ос-тальные 47 не вернутся из боевых вылетов, будут списаны с лётной работы по причине тяжёлых увечий, погибнут в пьяных поножовщинах, наконец, сгинут в штрафбатах или на каторге из-за неуёмной тяги к подвигам. Борис и сам чудом миновал «опасный возраст», ибо всю жизнь ходил по краю. Так что он скорее являлся тем исключением, что лишь подтверждает правило.
Другое дело - великие мыслители, философы, полководцы. Среди них крайне редко встречаются обладатели мужествен-ных идеальных пропорций, писаные красавцы, с младых ногтей купающиеся в девчоночьей любви. Но зато они-то, как прави-ло, хорошо умеют играть длинные партии и выживать, ибо мудрость приходит с годами. Да, в сорок лет нельзя пробежать стометровку так же быстро, как в двадцать, но зато многое можно сделать точнее, затрачивая меньше усилий. С возрастом появляется опыт, в крови уже не кипит горючий коктейль из половых гормонов, которые заставляют мужчину гарцевать под пулями, наплевав на опасность, лишь бы своим гусарством заслужить у юных прелестниц славу героя, в которого нельзя не влюбиться. Не даром говорят, что настоящий лётчик начи-нается в сорок.
Так что не случайно среди опытных наёмников преобладали люди примерно одного с Нефёдовым возраста или немногим младше. Это были прирождённые лидеры, рискованные иска-тели приключений, прошедшие проверку на способность выхо-дить невредимым из самых опасных передряг, закалившиеся в испытаниях. Многих привело сюда не только стремление зара-ботать (хотя, конечно, неуёмная жажда золота присутствует у каждого «солдата удачи»). Но кроме денег, настоящего аван-тюриста по жизни ведет нечто более сильное, властное и древ-нее – инстинкт прирождённого воина и первооткрывателя.
Глава 9
Выйдя из столовой, Борис практически сразу заметил вдали знакомую высокую фигуру. В щеголеватой тропической ка-муфлированной форме, в высоких шнурованных ботинках, с толстой сигарой во рту Макс Хан выглядел настоящим колони-альным офицером. Этому бодрому энергичному джентльмену ни за что нельзя было дать его лет. За Ханом бежал черноко-жий бой с клюшками для гольфа в огромной наплечной сумке.
Упругой спортивной походкой немец направлялся в сторо-ну Нефёдова. Но по дороге его остановили. Трое мужиков преградили путь Хану. И он пошёл с ними. Возле какого-то самолёта собралась большая группа лётчиков и техников. «Анархист» поспешил туда же.
Пока Борис шёл, Хан успел забраться в кабину большого прочного истребителя. Теперь он объяснял угрюмо молчащим наёмникам, что этот, только что поступивший на авиабазу F6F Hellcat, лишь первая из десяти машина, закупленных во Фран-ции.
- Хотя бы на этот раз нам могли пригнать что-нибудь поно-вее и более быстрое, - недовольно буркнул один из наёмников, выкатив на командира свои водянистые бесцветные глаза. Это был невысокий плотный крепыш с красным массивным лицом. Казалось, его круглая голова посажена на очень широкие плечи без посредства шеи. И вообще он был весь какой-то квадрат-ный, однако при этом двигался с удивительной подвижностью, присущей лишь круглым объектам.
- Разве я обещал тебе, что ты будешь летать здесь на реак-тивных «Фантомах», Тейлор? – удивлённо спросил его Хан.
Но «квадратный» только пожал широкими плечами. Запус-тив реакцию давно созревшего недовольства, он сразу отступил за чужие спины и мячом покатился меж людей, подначивая колеблющихся.
– К чему нам медицинские страховки, – сквозь зубы зло процедил один из лётчиков, - если всё равно приходиться летать на таких гробах с пропеллерами?!
Его тут же поддержал сосед справа, который язвительно предложил:
- Может быть, вам, господин Азам, стоит посоветовать сво-ему другу - президенту потратить хотя бы сотую часть тех миллионов, что он выручает от контрабандной продажи алма-зов и нефти на ремонт бетонной взлётно-посадочной полосы и закупку современной техники?! Мы не желаем глупо рисковать своими шкурами, летая на старых тихоходных этажерках!
Хан чуть замешкался с ответом. Вместо него это сделал ху-дой мужчина средних лет с грубой морщинистой бронзовой кожей лица, глубоко посаженными голубыми глазами и корот-кой бородкой.
- В 1948-м я воевал в Индокитае, - неторопливый, хриплый голос бородача звучал тихо, но с той интонацией, когда ни у кого просто язык не повернётся перебить оратора. – Я тогда летал в составе штурмовой эскадрильи Французского ино-странного легиона точно на таком же вот поршневом «Хеллкэ-те».
На правах знатока бородач пояснил, что данный самолёт идеален для штурмовок благодаря своей прочности, усиленным подкрыльевым крепёжным узлам для подвески бомб калибра до 454 кг или тяжелых неуправляемых ракет калибром 127 мм или 300 мм.
Слово снова взял Хан, получивший возможность благодаря поддержке бородача оценить ситуацию и «перегруппироваться для контратаки»:
- Большинство из вас лучше меня знают, что для антиповстан-ческих рейдов против скрывающегося под покровом джунглей противника устаревшие самолёты даже предпочтительнее современных скоростных машин.
Светловолосый пятидесятилетний плейбой, безбровое лицо которого было усыпано крупными рыжими веснушками, колю-че оглядел сгрудившихся вокруг вояк, которых сам же тща-тельно отобрал и привёл сюда:
- А недовольство ваше вызвано совсем другим.
Хан стал говорить, что делает всё возможное, чтобы в самое ближайшее время лётному составу и наземному персоналу, наконец, выплатили задержанное жалованье. Но слова оратора почти тонули в недовольном гуле.
Между наёмниками вспыхнула ожесточённая словесная пе-репалка. Несколько человек, в том числе бородатый бывший легионер, пытались поддержать командира, но роялисты сразу оказались в явном меньшинстве. Зазвучали взаимные оскорб-ления. Кое-кто уже предусмотрительно расстегнул пистолет-ную кобуру, чья-то привычная не только к авиационному штурвалу мозолистая ладонь крепко обняла ухватистую руко-ять длинного тесака в ножнах на широком брезентовом ремне. В воздухе запахло порохом и кровью.
Бывший командир фронтового штрафбата с профессио-нальным интересом наблюдал за Ханом, гадая, сумеет ли немец взять под контроль эту гремучую смесь разношерстных голо-ворезов со всего мира, привыкших во главу угла ставить лишь собственные интересы, или нет. В данный момент авторитет предводителя этой банды явно стремился к нулю.
Макс уже выбрался из кабины самолёта, но уйти ему не по-зволили. Похоже, в среде наёмников слишком много накопи-лось недовольства. Теперь командиру приходилось отдуваться за президента Арройю и местных чиновников. Его слова, слов-но капли полуденного тропического дождя – испаряющиеся, не достигнув, истосковавшейся по влаге листвы, - не производили обычного впечатления на подчинённых. Провокатор основа-тельно настроил наёмников против командира.
В конце концов, Хан вынужден был замолчать. Скрестив руки на груди, он просто наблюдал, как собственное воинство доходит до точки кипения. Только временами дымящаяся в его зубах сигара вспыхивала презрением. Трудно было понять, о чём он сейчас думал. Возможно, сожалел, что не смог завербо-вать достаточно бывших однополчан из Люфтваффе, ведь у любого немца уважение к командирам в крови.
Один из «солдат удачи» пошёл в своём недовольстве даль-ше всех. Внешним видом этот субъект напоминал японского мафиози – якудза: невысокий азиат, покрытый загадочными татуировками от пальцев рук до шеи, очень нервный, даже взрывной. Воспользовавшись ситуацией, азиатский наёмник стал выхватывать из своего рюкзака толстые пачки заклеенных скотчем коричневых банкнот очень ветхого вида и презритель-но бросать на землю к ногам командира. Вскоре у ног Макса образовалась внушительных размеров горка из собранных в «кирпичи» крупных купюр, на которых был изображён черно-кожий мужчина в шапочке «пирожком» из леопардовой шкуры, в карикатурного вида генеральской форме – фуражке с неесте-ственно огромной тульей, золотых старомодных эполетах с пышной бахромой, весь увешенный орденами величиной с блюдце.
- Это моя зарплата за прошлый месяц - объявил азиат и об-вёл всех негодующим взглядом:
– Здесь полтора «лимона» местных шиллингов. Я первый нищий миллионер в мире! Ведь это всего лишь 167 американ-ских долларов вместо полутора тысяч в месяц, как прописано в моём контракте.
Слова азиата вызвали новый всплеск возмущения. Оказа-лось, остальные получили примерно столько же. Лётчики стали кричать, что их обманывают, как лохов, заставляют рисковать головой фактически забесплатно. Работодатель задерживает жалованье, а потом расплачивается полуметровыми ассигна-циями со многими нулями, собственным автопортретом и факсимиле подписи. Чтобы что-то купить за местную валюту требуется брать с собой на рынок не бумажник, а рюкзак, ибо месячное жалованье пилота весит более десяти килограммов.
Все были так взвинчены, что любые обещания со стороны командира только подливали масла в огонь. Понимая это, Хан снова попытался уйти. И тогда азиат довольно грубо схватил командира за рукав:
- Так когда мы получим наши деньги, господин Азам?
Сигара Хана удивлённо повернулась его сторону, точно кора-бельное орудие. А мятежник, чувствуя поддержку большинст-ва, уже настолько осмелел, что осмеливался разговаривать с «паханом» угрожающим тоном:
- Не вы ли обещали мне, что когда я вернусь к себе в Гонконг, то смогу на заработанные деньги основать собственную не-большую авиакомпанию? Только на эти нарисованные вашим приятелем-президентом фантики, я не смогу даже снять дешё-вую проститутку на час.
Возникла тяжёлая пауза. Сигара уже прицельно смотрела своим жерлом между глаз китайца. А тот зло поинтересовался:
- Так, значит, плакали наши денежки, босс? Что скажите, господин Азам?
Сигара в углу рта Хана превратилась в огнедышащий вулкан.
- Скажу, что ты законченный кретин, Ли, раз затеял толковище у всех на глазах. Разве ты не знаешь, что у местной секретной службы везде есть глаза и уши. А ещё скажу, что зря я три года назад выкупил тебя у филиппинской полиции, когда тебя долж-ны были вздёрнуть за участие в контрабанде. В следующий раз я и пальцем не пошевелю, когда тебя поволокут на виселицу.
Потом Хан обвёл цепким взглядом своих людей.
- Даю слово, что с вами расплатятся до семнадцати ноль-ноль завтрашнего дня. «Он», - немец кивнул в сторону президент-ского дворца, - и суток не продержится у власти без поддержки с воздуха. Но загонять его в угол бессмысленно, да и опасно.
Большая часть наёмников кажется, наконец, поверила сво-ему командиру. Во всяком случае возмущённых голосов замет-но поубавилось. Тем не менее, осталась маленькая кучка не-примиримых. Её представители стали требовать перевыборов командира и предъявления ультиматума работодателю в лице Президента Моргана Арройе. Им удалось опять качнуть чашу весов в свою сторону. Десятка полтора наёмников снова зако-лебались. Уставшие ждать заработанных денег, психологиче-ски выгоревшие из-за крайне опасной безостановочной работы, разочароваванные оттого, что вместо обещанного Эльдорадо* их заманили на жуткую бойню, где гораздо больше шансов было подхватить жёлтую лихорадку или разбиться из-за отказа старой техники, чем вернуться домой богатым человеком, эти люди охотно были готовы винить во всём завербовавшего их немца.
*Мифическая страна золота и драгоценных камней, «где со-кровища эти так же обычны, как у нас обыкновенный булыжник».
Стало понятно: за тем, кому удастся в ближайшие минуты перетянуть на свою сторону это аморфное болото и останется победа. Хан расстегнул карман рубашки, что-то достал из него.
Потом схватил руку стоящего рядом толстяка лет пятидесяти в промасленном синем комбинезоне. Макс высыпал на ладонь остолбеневшего от неожиданности авиамеханика несколько крупных необработанных алмазов, после чего обратился к самому горластому бунтовщику:
- Надеюсь, Ли, ты не станешь возражать, если вместо долларов с тобой расплатятся вот этим.
Глаза китайца алчно заблестели.
- Я всегда знал, господин полковник, что с вами можно иметь дело, - произнёс азиат любезным тоном.
Фактически теперь Хану противостоял только один чело-век. Он первым сегодня бросил командиру вызов и не собирал-ся просто так уступать. Однако по тону «квадратного» чувство-валось: организатор бунта уже понял, что проиграл, и хотел продать свою лояльность подороже. По-прежнему пялясь на Хана своими выпуклыми водянистыми глазами, главный мя-тежник поставил условие, чтобы пилотам, уже налетавшим на этой войне по двести часов, выплатили жалованье в тройном размере в виде премиальных и дали возможность покинуть страну.
- Ты должен меня понять, Макс, - назидательно говорил он Хану, - ты всем нам много чего наобещал перед этой команди-ровкой. И не наша вина, что ты не сумел сразу утрясти все проблемы с местными. Мы-то думали, что президент у тебя в руках.
На это Хан возразил:
- Ты же сам знаешь, Тейлор: наш бизнес непредсказуем. Это не первая наша с тобой работа. Согласись, что в возникших форс-мажорных обстоятельствах нет и моей вины. Я так же летаю на боевые задания, как и все. Рискую своей шкурой над джунгля-ми, а потом один за все эскадрильи отдуваюсь перед Президен-том и его министрами за то, что нам не удалось разбомбить идущий к партизанам караван с оружием или спасти попавших в окружение коммандос. А ведь по местным законам незадач-ливым генералам принято для начала давать по сто палок.
- Понимаю тебя, - закивал головой Тейлор, - но и ты пойми меня: я влез в большие долги, чтобы выбраться сюда… Короче, ты должен заплатить мне неустойку. В конце концов, это твои проколы.
На это Хан напомнил компаньону по совместным делам, как после эвакуации с одной не слишком удачной для них войны, тот по забывчивости оставил победителям цинковый ящик из-под патронов, а в нём полный список их эскадрильи, платеж-ные ведомости – кому, сколько и за что. По этим ведомостям во Франции потом осудили и приговорили к различным срокам тюремного заключения пятерых «солдат удачи». Но Тейлора этот эпизод из их совместного прошлого только развеселил. Он вновь с жёсткой ухмылкой повторил своё требование, пригро-зив в противном случае увести часть наёмников вместе с ма-шинами на другую сторону линии фронта.
- И сколько же ты хочешь? – у Хана даже скулы побелели от негодования.
Тейлор, не моргнув глазом, назвал просто астрономическую цифру, добавив, что готов получить её алмазами или руднико-вым золотом.
- Но я нанял тебя за сумму втрое меньшую.
- Цены изменились – пожал плечами «квадратный» и с весёлой наглостью выкатил глаза на явно готового уступить ему босса. – Но это ещё не всё, Макс. Тебе также придётся компенсиро-вать мне моральный ущерб…
Во время разговора Тейлор периодически оглядывался, словно проверяя, не пристроился ли ему «в хвост» враг. Нет, он не вертел нервно головой, а с отработанной до автоматизма профессиональной чёткостью контролировал обстановку во-круг себя. По этой особенности Борис понял, что «квадратный» тоже принадлежит к элитарному клану лётчиков-истребителей. Такая привычка вырабатывается не сразу, но со временем проникает в костный мозг, становится частью твоей натуры. Тейлор явно был очень опытным бойцом. Несмотря на внеш-нюю тяжеловесность, не приходилось сомневаться в том, что случись поблизости какая-нибудь угроза, она не сможет застать его врасплох. Даже когда «квадратный» стоял на одном месте, его тело совершало небольшие колебательные движения: слов-но желая поразмяться, он переступал с ноги на ногу, его широ-кий корпус слегка покачивался, шевелились плечи и руки. Так хороший боксёр в любую секунду раунда совершает небольшие челночные прыжки - вперёд-назад, готовый мгновенно набрать скорость для атаки, или, напротив, разорвать дистанцию с противником, нырнуть под летящий в него кулак. Недаром опытные бойцы говорят, что тот, кто держит колени прямыми, быстро протянет ноги.
Немного подумав, Хан изобразил понимание. Улыбнув-шись шантажисту, он примирительно похлопал Тейлора по плечу.
- Конечно. Я расплачусь с тобой. Ведь мы же друзья!
Хан вдруг принялся разыгрывать из себя простодушного ве-сельчака: сыпал бесконечными шутками, пародировал каких-то общих знакомых, рассказывал разные нелепости о себе. Борис не помнил его таким. Конечно, потомок старинного аристокра-тического рода никогда не выглядел напыщенным прусским бароном, но при этом всегда держал себя с достоинством. Теперь же он вёл себя, как перепивший недалёкий деревенский бюргер. Стоящий перед ним мятежник торжествовал. На лице его играла злорадная ухмылочка. В его злых жёстких глазах плескалась наглая самоуверенность.
- Кстати, у меня тут с собой очень хороший французский конь-як, - заискивающе зачастил Хан. – Мы должны немедленно выпить за то, чтобы никакая чёрная кошка между нами больше не пробегала. И не беспокойся – я заплачу тебе сполна.
Наверное, только один Борис уловил нехорошую затаённость в облике старого знакомого. Словно пружина, испытывающая сильное давление, немец тайком собирался в комок мускулов и энергии. Вот только для чего?
Хан на полкорпуса отвернулся от собеседника, чтобы снять с ремня, висящую у него на боку флягу.
Борис почувствовал: вот, сейчас произойдёт что-то из ряда вон выходящее. Однако он никак не ожидал, что всё случиться так обыденно. Тейлор с самодовольной ухмылкой принял из рук пошедшего на попятную командира флягу, поднёс её к губам и запрокинул голову. Хан только этого и ждал. Молниеносным движением он вложил в горло пьющего узкое лезвие незаметно вытащенного стального жала. Так вероломно обычно убивают в криминальном мире.
- Надеюсь, ты доволен оплатой? – поинтересовался Хан у хрипящего компаньона. «Квадратный» смотрел на него страш-но вытаращенными глазами. Его тело дёргалось в судорогах. Жутко было слышать, как в наступившей тишине отчётливо стучат по бетону каблуки. Эта «тряска Святого Витта» продол-жалась наверное с полминуты. И всё это время немец держал руку с ножом таким образом, чтобы бьющий из распоротого горла мятежника фонтан крови вперемешку с коньяком не сильно его забрызгал. Затем, когда поверженный враг растя-нулся у его ног, Хан обстоятельно вытерев нож о куртку уми-рающего и спрятал лезвие в потайной карманчик на своём ремне. Потом он снова обратился к лётчикам, указывая на бьющееся в предсмертных конвульсиях тело у своих ног:
- Этот человек сказал, что я лжец. Многие из вас давно меня знают. Разве я бросил хоть кого-нибудь на произвол судьбы? Когда четырнадцать месяцев назад мы эвакуировались с тех проклятых островов, разве не я приказал, чтобы все места в последнем, уходящем на материк транспортном самолёте, отдали раненным и гражданским? Да, потом мы десять дней пробивались с боями через гнилые топи и в итоге потеряли шестерых, но никто не может упрекнуть меня, что я оставил врагу хоть одного раненого.
А сколько раз работодатели пытались избавиться от нас после операции. Легче всего убрать наёмников, как ненужных свидетелей и сэкономить деньги. Но у меня всегда имелись свои рычаги воздействия на заказчиков, которые я не выпускал из рук. Никто не скажет про меня, что я кому-то не заплатил за работу или по моей вине парней крупно кинули. Повторяю: завтра ваши карманы будут набиты «камешками».
Рухнувший было авторитет командира, снова взлетел на прежнюю высоту…
Эта сцена напомнила Нефёдову, как они познакомились. Как перспективного лётчика, Бориса перед Испанской войной направили на Липецкие курсы командиров эскадрилий. На базе липецкого учебного центра ВВС РККА действовала немецкая авиационная школа. Некоторых советских лётчиков-курсантов назначали в обучение к немецким инструкторам – как правило, опытным асам Первой мировой войны или пилотам граждан-ской авиации. В двадцатые годы СССР и Германия находились в дружеских отношениях.
Так Борис познакомился с Ханом. Высокий, атлетично сложенный, одетый в добротный спортивный пиджак, бриджи для верховой езды и крепкие ботинки на высокой шнуровке, рыжее лицо с правильными чертами аристократа – таким барон тогда предстал перед молодым советским военлётом. Даже свою широкую спортивную кепку Макс носил на русский манер, - чуть набок. За восемь лет регулярных полётов из Берлина в Москву в качестве пилота пассажирского «Юнкерса-13» немец отлично выучил русский язык.
При разыгрывании учебных боёв коварному тевтону нрави-лось изобретать разные хитроумные ловушки. Учитель испове-довал тактику внезапных нападений из засады и мгновенного бегства с поля боя. Все атаки пилота, который ещё совсем недавно водил пассажирский самолёт, строились по схожему принципу: подкараулил жертву, внезапно атаковал зазевавше-гося врага, и, отстрелявшись, немедленно уходи в сторону солнца. Попал или не попал – неважно. Думай только о том, как скорее унести ноги.
Борис вспомнил, как однажды инструктор шутливо при-знался способному ученику после одной такой совместной «охоты»:
- Мне иногда бывает жаль, что вы служите в иностранной армии: из нас двоих получилась бы отличная пара бандитов-головорезов!
Все эти воспоминания стремительно пронеслись в голове Бориса. Между тем все присутствовавшие при убийстве доста-ли пистолеты. Каждый по очереди делал несколько выстрелов в лежащее на земле тело и таким образом как бы становился соучастником преступления. Теперь можно было не опасаться, что после возвращения в Европу кто-то решит выдать полиции истинного убийцу Тейлора. Когда очередь дошла до Нефёдова, какой-то бритый детина протянул ему пистолет.
- Я не стану стрелять! – отрезал Борис.
Естественно, этим заявлением Нефёдов поставил себя в крайне опасное положение. Незнакомца тут же взяли в кольцо. Никто не знал, кто он такой. Несговорчивый, упрямый. Подоз-рительный тип!
- Если не сделаете, что вам сказано, отправитесь вслед за ним, - пригрозил один из наёмников, ткнув ботинком труп.
Хан растолкал обступивших Бориса людей и бросился к не-му с радостным криком:
- Дружище, Йозеф!
Далее была разыграна великолепная по актёрскому испол-нению театральная сценка. Светясь от радости Макс, тряс Бориса в объятиях, рассказывал на публику, как он рад встре-тить своего старого фронтового товарища ещё по Легиону «Кондор». По-свойски тыча Нефёдову пальцев в грудь, немец пояснял, оглядываясь на своих парней:
- Вы даже представить себе не можете, какой это славный вояка, а товарищ какой!
Хан немедленно поручился за Бориса. Этого было доста-точно. Все стали расходиться. Возле самолёта остались лишь двое мужчин. И хотя один из них на целую голову возвышался над собеседником, это был разговор равных.
- Ну, здравствуй. Борис, - Хан «сменил пластинку». Теперь, когда не требовалось разыгрывать комедию, притворяясь ста-рым другом, он выглядел скорее неприятно удивлённым, чем обрадованным свиданием со своим бывшим курсантом. Похо-же ему было неприятно, что старый приятель стал свидетелем кровавой внутренней разборки.
- Как тебя занесло в это проклятое место? – поинтересовался командир наёмников. - Чтобы приехать сюда по доброй воле, нужен действительно сильный мотив.
Борис едва заметно ухмыльнулся и пояснил, что устал жить на скромную пенсию и потому решил тряхнуть стариной. Хан понимающе кивнул, подтвердив, что ему нужны хорошие лётчики, вот только работу он может предложить с определён-ной спецификой:
- Придётся лить напалм и химические реагенты на мирные деревни, расстреливать с бреющего полёта женщин, детей, стриков. Надеюсь, тебя это не смущает?
У Нефёдова желваки заходили на угловатых скулах. Иро-ничное настроение с него как ветром сдуло. Борис ответил очень серьёзно:
- Я постараюсь делать своё дело чистыми руками. А насчёт остального… Я солдат. Но всегда воевал за идею. Настало время попробовать заработать своим ремеслом, чтобы было с чем встретить старость. Надеюсь, у вас хотя бы хорошо платят?
Хан, прищурившись, разглядывал человека, которого он всегда уважал за данный Богом талант лётчика и настоящий мужской характер.
– Как говорят у вас в России: «Может, хватит Ваньку валять». Хоть мы и не виделись много лет, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты здесь из-за денег.
«А вот я тебя не узнаю! - захотелось в этот момент откровенно признаться Борису. – Офицер, к какой бы армии он не принад-лежал, никогда не должен унижаться до собственноручной бесчестной расправы над подчинённым».
Так случилось, что во всех войнах, в которых им пришлось участвовать, они были врагами. Тем не менее, для Бориса Хан всегда оставался одним из учителей, сформировавших его, как личность. Поэтому Нефёдоу было крайне неприятно пережить очередное разочарование в нём. Хотя он и понимал, что много-летняя служба гитлеровскому режиму не могла не оставить в характере старого германского лётчика свой тёмный след. Да и психология наёмника кардинально отличается от менталитета армейского офицера. Военный вождь полукриминального войска обязан обладать качествами жестокого, и если нужно бесчестного к своим врагам пиратского капитана, иначе ему не удержать своих «джентльменов удачи» в повиновении.
В любом случае оставалось принимать этого человека та-ким, какой он есть. Без помощи Хана Нефёдов не мог обойтись в своих поисках сына. А для того, чтобы объяснить ему истин-ную причину своего приезда и сделать своим союзником, Бо-рис сперва напомнил немцу об одной прошлой истории:
- Когда-то я помог твоей невесте вытащить тебя из места поху-же, чем этот «курорт». И твоя девушка готова была ради тебя даже ехать в Сибирь, которую вы немцы считаете адом.
Хан понимающе покачал головой.
- Тогда это действительно сильный повод, чтобы оказаться здесь.
Бориса обнадёжило и обрадовало, что имеющий в этих краях серьёзный вес наёмник не ищет причин, чтобы отказать ему в помощи. Повеселев, Нефёдов даже позволил себе отпустить совсем не дипломатичную шутку в адрес представителя неко-гда могущественных ВВС поверженного Третьего Рейха:
- Нет, Макс, чтобы ты не говорил мне, но Африка - не самое худшее место, где нам с тобою приходилось бывать: против лихорадки существуют прививки, а к климату я уже почти привык. По-моему, зимой 1943 года под Сталинградом было пострашней, а? Впрочем, вам - истребителям тогда не так силь-но досталось от нас, как пилотам транспортных «Юнкерсов», которые пытались по приказу Геринга организовать воздушный мост между окружённой армией фельдмаршала Паульса и «большой землёй».
Хан натянуто краешками губ улыбнулся бывшему противни-ку по Восточному фронту, но мысли его сейчас были совсем о другом. Нефёдов всколыхнул в его памяти болезненные воспо-минания.
В самом конце войны в Корее завербовавшегося в амери-канские ВВС бывшего полконика Люфтваффе сбили. Раненый он попал в плен - вначале к северокорейцам, а те после не-скольких допросов передали лётчика русским.
Всего через 98 дней после того, как истребитель Хана сре-зала пушечная очередь МиГ-15, состоялось подписание мирно-го договора, и вскоре начался обмен военнопленными. Но бывший гитлеровский Ас, поступивший на службу к американ-ским агрессорам, не мог рассчитывать, что с ним поступят, как с обычным военнопленным. Все документальные доказательст-ва того, что он не погиб при крушении своего «Сейбра», а успел катапультироваться и был живым захвачен солдатами противника, были надёжно похоронены в секретных архивах.
Пленника немного подлечили и вывезли в СССР. Около го-да его продержали на Лубянке. Всё это время лётчика таскали на допросы, которые могли продолжаться целую ночь. В каме-ре-одиночке Макс быстро почувствовал себя «железной мас-кой». Он содержался в особой тюрьме МГБ под русской фами-лией Бочкарёв. Ему не полагались свидания и передачи. Он был лишён возможности подать о себе весточку родным, чтобы хотя бы сообщить им, что жив.
Когда из пленника выжали все необходимые сведения, его осудили на четверть века каторжных работ и отправили в ГУЛАГ. Причём суд проходил без участия адвоката, прямо на территории тюрьмы. Хана завели в небольшую комнату и поставили перед покрытым кумачом столом, за которым под огромным портретом Сталина восседали трое офицеров гос-безопасности. Тот, что сидел в центре, сразу зачитал «гражда-нину Бочкарёву» приговор. Узник готовился к тому, что его обвинят в военных преступлениях, в контрреволюции, в чём угодно, но никак не в порче социалистического имущества! Его - потомственного аристократа, полковника ВВС, имеющего на счету полтораста сбитых русских самолётов, осудили по той же статье, что и какого-нибудь русского забулдыгу-колхозника, утопившего по пьяной лавочке свой трактор в окрестном пру-ду!
Тогда он ещё был другим человеком и потому страшно ос-корбился. Чувствуя себя униженным, бесправный зек даже подал апелляцию в высшую инстанцию с требованием расстре-лять себя!
Офицерская кожа начала слезать с него на пятидесятигра-дусном морозе под оскорбления охранников и блатных. Совет-ский концлагерь, куда он попал, находился за полярным кру-гом. Условия существования заключённых были просто ужа-сающими. После войны пресса открыла немцам глаза на то, что творилось в тылу, пока они воевали. Так что Хан в какой-то мере мог сравнивать гитлеровским концлагерь с русским. Они стоили друг друга! Обе системы были рассчитаны на то, чтобы прежде вытравить из заключенного душу, ещё некоторое время позволив его биологической оболочке просуществовать и пора-ботать - в одном случае на Великую Германии, в другом во имя торжества Социализма.
Впрочем, Максу ещё повезло, что он попал в лагерь, в кото-ром отбывало срок много «фашистов» - бывших власовцев, полицаев, эсэсовцев-прибалтов – всех тех, кто в годы оккупа-ции, так или иначе сотрудничал с новыми властями. На их фоне бывший фашистский лётчик, умеющий бегло разговаривать по-русски, не сильно выделялся. Ему даже удалось со временем стать бригадиром. Вот тогда-то характер недавнего офицера и чистоплюя-аристократа начал эволюционировать в нечто более приспособленное к суровым условиям мира, где всем заправ-ляют жестокие биологические законы естественного отбора.
Чтобы выжить самому, и обеспечить пайкой лучших ра-ботников своей артели приходилось на ходу учиться звериной жестокости. Вместо пижонского офицерского стека Макс стал носить стальной прут в руке – на местном лагерном жаргоне «планомер». Им он безжалостно крушил рёбра и пробивал черепа тех, кто не хотел или не мог выполнить дневную норму.
На должности надсмотрщика над рабами немец быстро по-нял: невозможно заставить смертельно уставших голодных людей на пределе сил работать на сорокаградусном морозе в пургу, если говорить с ними интеллигентно. И Макс быстро научился виртуозно материться по-русски. Требовалось топтать слабых, чтобы выжили сильные – самый работоспособный костяк бригады. Обладатели крепких мускулов должны были получать достаточно хлеба, тогда был в порядке их бригадир.
Первое время Макса ещё терзали угрызения совести. Он даже добился от начальства, чтобы погибших по его вине зэков не выбрасывали за лагерную проходную на растерзание лесно-му зверю, а по-людски хоронили в гробах. Но на выдалблива-ние в вечной мерзлоте могил члены бригады тратили бесцен-ные калории, которых могло элементарно не хватить в ожесто-чённой борьбе за дополнительный премиальный паёк с други-ми бригадами. Поэтому вскоре Хан перестал обращать внима-ние на голос совести.
Но зато со временем, когда удалось очистить команду от «человеческого балласта», в бригаде Макса уже была самая низкая смертность и лучшие пайки. Так как они регулярно побеждали в социалистическом соревновании, Макса и его людей регулярно поощряли разными льготами.
Удерживаясь у власти, Макс сохранял надежду на возвра-щение в мир свободных людей. Сам о том не подозревая, он готовил себя к новой жизни профессионального наёмника, способного без колебаний ткнуть в бок ножом конкурента, вытереть о его одежду испачканное в крови лезвие и спокойно, порезать колбасу и хлеб.
Позднее, возглавляя наёмнические команды, он уже не бу-дет терзаться муками совести. Всякие переживания по поводу убийства человека, морализации типа – могу или нет, никогда более не станут его беспокоить. Вопрос сводился к профессио-нализму и выживанию. Одно время Хан служил у полевого командира чёрных националистов в Родезии и воевал против белых колонистов. И это нисколько не мешало ему убивать людей своей расы. Потом, когда контракт с работодателем кончился, его уже наняло правительство белого меньшинства, и лётчик стал бомбить бывших чёрных друзей. И ему не в чем было себя упрекнуть! Ведь перекупают же профессиональных футболистов конкурирующие команды.
Единственный раз Хан испытал неприятное чувство, когда недавно возле казарм на него набросился какой-то партизан с длинным ножом. Хан инстинктивно выстрелил ему в голову. Это было рефлекторное действие профессионального солдата. Мозги брызнули на него. И хотя Макс тут же принял душ, всё равно он потом весь день чувствовал отвратительный запах. Однако, этот случай не заставил его круто изменить своё миро-воззрение и, например, стать священником.
Подумать только, а ведь в начале карьеры военного лётчи-ка, некоторые упрекали Макса в недостаточной жестокости к врагу. Нет, конечно же потомок древнего военного рода нико-гда не был похож на одного из пионеров авиации - француза Габриэля Вуазена, который был настолько потрясён, узнав, что на самолёте его постройки Viosin –III была одержана первая в истории человечества победа в воздушном бою, что впал в глубокую депрессию и навсегда ушёл из авиации. Но Хану потребовало время на то, чтобы сформироваться, как хладно-кровному крылатому убийце, не ведающему пощады. Он быст-ро овладел в учебных боях необходимой техникой пилотажа и стрельбы по мишеням, но в реальных смертоносных схватках первое время не проявлял должной настойчивости в добивании противника. Знавшие его тогда люди говорили, что никогда бы не подумали, что такой добродушный человек сумеет преодо-леть моральный барьер перед нерыцарским расстрелом подра-ненного врага. Интересно, чтобы они сказали о нём теперь?
Да, теперь Хан даже был благодарен судьбе, забросившей его в советский концлагерь. Не будь в его жизни такого уни-кального опыта, он наверняка теперь бы скучно доживал свои дни в Германии. Правда, он вполне мог так и не выбраться из полярного ада.
После смерти Сталина с приходом к власти Хрущёва мно-гих стали выпускать из заключения, но Хана продолжали дер-жать за колючей проволокой. Его только перебрасывали из лагеря в лагерь, словно перепрятывая от тех, кто, возможно, его уже разыскивал.
Об остальном Максу впоследствии поведала его невеста. От жениха она знала, кто такой Нефёдов и сумела найти его. Для этого девушка специально приехала в Москву с какой-то офи-циальной делегацией. К этому времени родственники Хана уж почти отчаялись добиться от советских властей каких-то сведе-ний о нём. Они начали самостоятельные активные поиски после того, как один из вернувшихся из советского плена аме-риканских лётчиков в газетном интервью обмолвился, что, якобы, видел Хана в магаданской пересылочной тюрьме. Не-мецкая родня Макса тут же через Министерство иностранных дел сделала несколько запросов в КГБ, но им ответили, что такого пленного в советских тюрьмах и лагерях нет.
К тому времени, когда невеста пропавшего лётчика нашла Нефёдова, он уже лишился покровительства Василия Сталина и был уволен со службы. Поэтому помочь ей Борис мог только советом. Он не стал злорадствовать, узнав, что бывший враг пропал без вести и по некоторым сведениям гниёт заживо в колымских лагерях. У лётчиков своя этика, которая запрещает расстреливать в воздухе спасшегося на парашюте противника и мстить пленным. В конце концов, беда может случиться с каждым. Поэтому Борис посоветовал невесте Хана зайти с другой стороны:
- Попробуйте сделать новый запрос, но не в КГБ. Лучше действовать через Министерство обороны. Запросите справку на отца из ленинградского военно-медицинского архива, там хранятся документы на всех кто проходил через советские военно-лечебные учреждений, от передовых перевязочных пунктов до эвакогоспиталей. Если ваш жених попал в плен раненым, там обязательно должна быть на него справка. Воз-можно, вам и не ответят. Но зато чекисты наверняка ослабят бульдожью хватку, когда поймут, что вы не отступитесь от своего жениха. Сейчас в «органах» в связи со сменой курса большая чехарда и поэтому их можно продавить. Хорошо бы также привлечь к поискам кого-нибудь из высокопоставленных лиц.
У невесты Хана оказался настойчивый характер. Когда-то во время войны Макс не отказался от неё, когда власти обвини-ли девушку в серьёзном политическом преступлении. Он даже посылал ей в концлагерь передачи и продолжал хлопотать о смягчении приговора. За это его самого могли отправить в Гестапо. И лишь агония Третьего Рейха позволила лётчику избежать ареста и возможно казни. Части, в которых служил Ас, в последние месяцы войны постоянно перебрасывались с одного участка разваливающегося фронта на другой. И он подозревал, что идущие по следу гестаповцы его просто в какой-то момент потеряли.
Алиса выжила во многом благодаря тому, что жених не от-казался от неё, и отплатила ему таким же добром. Она пред-приняла поистине титанические усилия для того, чтобы восста-новить обстоятельства исчезновения своего близкого человека, и если он до сих пор жив, вызволить его из плена. На каком-то этапе к делу подключился высший политический истеблиш-мент Федеративной республики Германии. Во время визита Хрущёва в США о пропавшем лётчике хлопотал сам Госсекре-тарь Белого дома Джон Даллес. Это помогло. Через шесть лет плена Хана, наконец, отпустили. В 1959 году он вернулся до-мой. Через год прошёл в США курс обучение на новый реак-тивный истребитель, несколько лет служил в JG-71 «Рихтхо-фен» - лучшей истребительной эскадре Бундеслюфтваффе, потом вышел в отставку и занялся бизнесом.
- Кстати, моя невеста хотела послать вам приглашение на нашу свадьбу, - вдруг потеплевшим голосом сообщил Борису Хан. - Но я ей сказал: не порть этому русскому карьеру, он может стать генералом. А если ты полезешь со своими «спаси-бо», то власти его страны не простят ему того что он для нас сделал. Однако, судя по тому, что ты здесь, мои прогнозы, видимо, не оправдались.
Глава 10
Свой разговор старые знакомые продолжили в местном ба-ре, который располагался здесь же на авиабазе. За «бортом» заведения было настоящее пекло: нещадно припекало солнце; жарища – страшная; и совершенно безветренно. Бетон разогрет, словно сковорода для жарки блинов. Оставалось только удив-ляться тому, что у кого-то в такой парной возникло желание бунтовать.
Но в тени соломенной крыши, в окружении мощных венти-ляторов дышалось намного легче, и разговор пошёл оживлён-ней. Попивая холодное пиво, покуривая крепкие сигары «Голу-аз капрал» и, выплевывая табачные крошки, Хан с удовольст-вием рассуждал о том, что с некоторых пор решил добровольно взвалить на себя романтическое «бремя белого человека». Причем именно в его прежнем, колониальном смысле. Нет, конечно же, он не расист. Просто наблюдая объективный рас-клад, по которому после ухода из своих колоний англичан, французов, немцев и бельгийцев подавляющая часть африкан-ского континента превратилась в поле мелких локальных кон-фликтов и больших войн, чрезвычайно питательную среду для коррупции, он пришёл к выводу, что только белые способны вернуть охваченные хаосом бывшие колонии в лоно цивилиза-ции и законности. Хан высказывался в том духе, что только европейцы могут прекратить непрекращающуюся борьбу за власть, порождающую море крови, ликвидировать голод, дать местным жителем профессиональную медицину, системное образование, промышленность.
Максу приятно было выглядеть в собственных глазах и гла-зах собеседника этаким последним бессерябрянником-крестоносцем, чуть ли не миссионером. Конечно, всё это было полной чушью, рассчитанной на несведущего человека. За хорошие деньги Хан и его люди так же много повоевали на стороне различных «национально-освободительных движе-ний», как и за тех, кто пытался удержать бунтующие заморские владения рушащихся империй.
Но если ты не рядовой наёмник, а бизнесмен с претензиями на респектабельность, то должен заботится о собственном имидже. В мире зеркальных небоскрёбов и уютных семейных булочных «солдат удачи» было принято представлять пре-зренными и беспринципными ландскнехтами, вооружёнными уголовниками-садистами, готовыми поддержать любого бога-того мерзавца. Если непослушных детей родители пугали ска-зочными разбойниками, то впечатлительные обыватели с ужа-сом и отвращением читали в газетах репортажи о современных конкистадорах, зарабатывающих себе на жизнь геноцидом туземцев. Западноевропейская пресса часто изображала типич-ного наёмника в карикатурном виде, как увешанную гранатами и черепами тупую гориллу с мускулистыми лапами по локоть в крови.
Этот журналистский штамп сильно затруднял Хану его биз-нес в Европе и в США. Хотя на самом деле многое из того, чем он занимался, вполне соответствовало интересам цивилизован-ного мира. Часто с кучкой профессиональных солдат он вы-полнял грязную работу, с которой не могли справиться регу-лярные воинские контингенты великих держав. Например, его фирму неоднократно привлекали для борьбы с колумбийскими наркодельцами, для охраны европейских дипломатов и воен-ных баз – форпостов западного мира в неспокойных регионах планеты. Да и здесь в «Демократической всеафриканской рес-публике» лётчики-наёмники бомбили не только «карманные армии» пытающихся перехватить власть у Президента Арройи удельных племенных вождей и мирные деревни в неподкон-трольных центральным властям провинциях. Наёмники также сражались с крупными наркобаронами и красными партизана-ми, которых тайно поддерживала Москва и кастровская Куба. В этой «священной» борьбе наёмников активно поддерживало ЦРУ, хотя и тайно.
И всё-таки в общественное сознание упорно вбивался образ, что между наёмным солдатом и наёмным убийцей нет особой разницы. А кто пригласит к себе в офис для деловых перегово-ров профессионального киллера?! Этот миф очень осложнял Хану жизнь, когда он снимал камуфляж и облачался в деловой костюм. Потому-то он придумывал красивые легенды для тех, с кем собирался иметь дело в Лондоне или Нью-Йорке, и обка-тывал свои сказки на новых людях. Временами Макс и сам начинал верить в свою благородную миссию, считая себя со-временным Ливингстоном*.
* Давид Ливингстон - шотландский миссионер 19 века, ис-следователь Африки.
Образ последнего солдата цивилизации, воюющего на далё-ком континенте за демократию, вызывал симпатию у многих в Европе и в США. И это позволяло Хану нормально выстраи-вать свой бизнес.
Наёмники были главной ударной силой в этой войне. Афри-канцы нуждались в их поддержке, ибо не имели собственных лётчиков. Организовав так называемую «крейзи-компанию», Хан начал вербовать нужные кадры по всему миру. Формально его охранная фирма занималась наймом персонала для охраны объектов нефтепромысла и газопроводов на Ближнем Востоке и Северной Африке. Но на самом деле бывший гитлеровский Ас поставлял платёжеспособным заказчикам первоклассных лётчиков и авиатехников не столько для охраны и проведения ограниченных полицейских операций, сколько для полноцен-ной войны. Это было самым выгодным делом. Ведь даже в беднейших регионах мира заказчики были готовы неплохо оплачивать труд квалифицированных наёмников. Лётчики, по понятным причинам были в особой цене. Не удивительно, что некоторые офицеры-отставники охотно отправлялись за триде-вять земель на заработки. Не все они могли устроиться у себя дома в солидную авиакомпанию, занять место личного пилота какого-нибудь миллиардера или сесть за штурвал полицейского вертолёта. Конечно, получая солидную пенсию, можно было не думать о хлебе насущном и о том, на что ты будешь завтра заправлять свой «мустанг». Но Боже мой, какой же пресной была жизнь на гражданке! Не удивительно, что Хан регулярно, хотя и не слишком часто, получал просьбы о трудоустройстве.
Правда, для тех, кто выбирал такую работу, высокие гоно-рары были сопряжены с огромным риском. Особенно это отно-силось к «Чёрному континенту». Африканский авиационный рынок труда всегда имел у профессионалов репутацию дикого. Поэтому многих квалифицированных специалистов сюда было не заманить никакими пряниками. Хан встречал лётчиков, которые прямо говорили ему, что лучше они будут стричь газон в гольф клубе в Майями или мыть грязную посуду в третьесортном китайском ресторанчике в Сан-Франциско, чем за полторы тысячи долларов в месяц летать в качестве приман-ки для партизан над джунглями на технике, которая уже дюжи-ну раз выработала отпущенный ей ресурс.
Только самые отчаянные авиационные легионеры, как пра-вило с большим военным опытом, не обращая внимания на предупреждения своих дипломатов и слёзные уговоры жён, жёлтую лихорадку и вездесущую малярию, соглашались летать на допотопной технике, наземное обслуживание которой про-изводилось на самом примитивном уровне.
Особенно рисковали те, кто подписывает контракт с так на-зываемыми «Сумасшедшими операторами» – Crasyops. Это были небольшие структуры, с крохотным бюджетом и крайне агрессивным настроем любой ценой зацепиться за уже почти поделённый более крупными игроками рынок. Такие компании промышляли везде, где пахло кровью и долларами. Пилоты нужны были владельцам Crasyops, лишь до тех пор, пока они были способны приносить им прибыль в кабине самолёта или вертолёта. Обычно в типовых контрактах, которые предлага-лись потенциальным наёмникам, не были прописаны компен-сации, например, в случае их гибели или получения тяжёлого увечья при выполнении профессиональных обязанностей. Судьба сбитых, пропавших без вести или покалечившихся лётчиков в этом бизнесе мало кого волновало.
Именно с открытия такой «шарашкиной конторы» Хан на-чинал своё бизнес. Впрочем, как бывший лётчик, он старался не бросать своих парней на произвол судьбы. Даже когда биз-нес ещё не набрал обороты, и денег было мало, Хан из собст-венного кармана оплачивал медицинскую страховку тем, кого собирался отправить в опасную командировку. Но зато благо-даря наработанной репутации порядочного и удачливого ко-мандира к нему на службу шли охотнее, чем к другим авиаба-ронам. Макс даже мог себе позволить выбирать. Основные требования к кандидатам у него были достаточно жёсткие – не менее 1500 часов налёта, как минимум один срок службы в боевом подразделении и лётные навыки выше средних. Моло-дые неопытные авантюристы и середнячки ему были не нужны. Хотя, конечно, порой возникали ситуации, когда требовалось срочно набрать дополнительный персонал. В таких случаях Максу приходилось снижать свои требования…
Со временем Хан расширил свой бизнес, основав частную военную компанию. Теперь его интересовал не просто гонорар за предоставление охранно-военных услуг. Он мечтал о досту-пе к колоссальному экономическому потенциалу африканских стран (прежде всего сырьевому).
Именно тогда Макс познакомился и сумел достаточно бы-стро войти в доверие к Президенту Моргану Арроей. У местно-го правителя имелась довольно большая (впрочем, не слишком боеспособная) армия, но совсем не было хороших лётчиков. Молодые люди, которые когда-то уехали учиться в Советский Союз, после ссоры Арройи с СССР предпочли не возвращаться домой, где их ждала смерть. Тех же пилотов, которых русские инструктора неплохо натаскали непосредственно на месте, Арройя в горячке велел казнить, когда решил разорвать отно-шения с Москвой. Теперь он сильно сожалел о содеянном, ибо, как воздух нуждался в профессиональных авиаторах, чтобы утвердить свою власть в борьбе с внутренней оппозицией и реализовать собственные наполеоновские планы по сплочению соседних государств под своей властью.
Новые же американские друзья пока кормили Арройю обе-щаниями, видимо, присматриваясь к ситуации и прощупывая насколько надежён новый союзник. Африканский царёк очень нуждался в людях дела, которые помогли бы ему достать клю-чи от неба.
Данная страна, пышно именуемая лояльными центральной власти чиновниками «республикой», существовала только на бумаге. На деле же непризнанная нигде, кроме своей столицы и нескольких отвоёванных у повстанцев областей, так называе-мая «Демократическая всеафриканская республика» представ-ляя собой лоскутное одеяло мятежных провинций и районов, контролируемых партизанскими полевыми командирами и криминальными авторитетами.
Практически сразу после ухода европейских колонизаторов, которым на протяжении двухсот лет удавалось поддерживать на подконтрольных территориях относительный порядок, вспыхнула ожесточённая межклановая, а точнее межплеменная борьба. Нормальное централизованное управление страной фактически не осуществлялось, зато военная борьба «всех против всех» велась с постоянно нарастающей интенсивно-стью. При этом президент и его карманное правительство при каждом удобном случае объявляло на весь мир, что только они единственная демократично избранная большинством населе-ния власть и полностью контролируют ситуацию в стране, успешно борются с сепаратизмом.
Но фактически бывшая королевская столица - город Киву, переименованный Морганом Арроей после захвата власти в Морганбург, постоянно находилась на осадном положении. «Полностью контролирующий ситуацию в стране, всенародно выбранный президент» не мог положиться даже на отборные армейские части, расквартированные в своей столице. Поэтому даже в пределах личной резиденции Арройя вынужден был передвигаться в сопровождении отряда верных телохраните-лей-соплеменников.
Диктатор очень надеялся безжалостными бомбардировками загнать своих врагов обратно в дикие джунгли и выжечь их там напалмом, а заодно продемонстрировать силу собственным солдатам, чтобы боялись и уважали. Для этого Арройя пригла-сил к себе в страну компанию Макса Хана и военного советни-ка из ЮАР Хенка Ван Дер Вольфа. Южноафриканский бур стал личным консультантом Президента в авиационных делах.
Хан же сразу был произведён, обожающим играть в Напо-леона Президентом, в Главкомы ВВС и маршалы авиации с навешиванием золотых эполет и награждением орденами раз-мером с блюдце. После этого Макс занялся формированием ВВС, которые фактически перестали существовать после ухода советских советников.
В награду за оказанные услуги Хан в перспективе рассчи-тывал получить контроль над некоторыми крупными алмазны-ми, урановыми и нефтяными месторождениями, плантациями кофе и несколькими стратегическими важными портами на побережья. Маячила перспектива отхватить очень жирный кусок пирога, который ещё не был поделён из-за сложной военной обстановки между лидерами лояльного президенту чисто декоративного парламента, министрами и генералами.
Но без техники, боеприпасов и горючего много не навою-ешь. А всего этого в разорённой войной и ужасающей корруп-цией стране не было. Арройя настолько доверился немцу, что выделил ему колоссальные средства для закупки всего необхо-димого.
Большая часть тех самолётов, которые африканский царёк успел получить от СССР несколько лет назад, пока играл в построение социализма, уже была потеряна в боях с соседними государствами. Оставшиеся же МиГи и Су стояли на приколе и ржавели из-за отсутствия запчастей
Выяснив обстановку, Макс отправился в Европу. Там он начал с посещения крупных международных авиасалонов. Изучая рекламные проспекты известных авиастроительных компаний и выставочные образцы, новоиспечённый «Главком ВВС» далёкой африканской страны тщательно выбирал подхо-дящие машины. На авиасалоне в Ле-Бурже Хан посетил стенд компании «Dassault» и приценился к её новейшему истребите-лю «Мираж-3». После трёхмесячных переговоров «африканец» заказал у французов партию этих истребителей, которые за треугольное крыло прозвали «Лопаткой для торта», а за совре-менную авионику «электрической лопаткой для торта».
На выставках Хан регулярно встречал респектабельных бизнесменов с приятными манерами. Некоторые из них по воскресеньям посещали церковные мессы, другие были извест-ными меценатами. Откуда Хан об этом знал? Эти господа сами рассказывали ему об этом, чтобы лучше объяснить свою жиз-ненную позицию. «Мы уважаемые члены общества, а произво-димое нами оружие служит торжеству демократии в мире» – таков был лейтмотив их речей. При этом лица собеседников Хана, как правило, приобретали торжественное выражение.
Объяснив, что и в жизни и в бизнесе они исповедуют высо-кие моральные принципы, фирмачи начинали убеждать выгод-ного клиента купить именно их боеприпасы, производящие самые длинные и острые осколки, превращающие всё живое в фарш в радиусе пятисот метров от эпицентра взрыва.
В моральном отношении они были ни чем не лучше наём-ника, которого наверняка считали законченным грешником, обречённым после смерти гореть в аду.
Да, Хан встречал разных типов и у каждого в голове жили свои тараканы. Один такой крупный производитель кассетных бомб, начинённых минами-ловушками, замаскированными под яркие детские игрушки, а по совместительству директор рес-пектабельного благотворительного фонда, даже пригласил выгодного клиента к себе домой на обед. В своём имении под Парижем хозяин – 55-летний благообразно-седовласый сибарит потчевал гостя вином лучших европейских марок, и много рассуждал о великой гуманистической роли искусства, показы-вая развешанные по стенам своего дома картины великих мас-теров и старинные скрипки в особых нишах под стеклом. Хан понимал, что вся эта напыщенная болтовня является всего лишь прелюдией к началу торга и спокойно ждал, когда «ис-кусствовед» озвучит свою цену. И ни быстро ударили по рукам. Дельцу повезло с новым знакомым, который приобретал всё необходимое оружие, почти не торгуясь.
После кофе довольный хозяин похвастался перед гостем своей коллекцией технических раритетов, на которую тратил заработанные миллионы. Это было собрание «чёрных машин», которое включало в себя подлинное творение рук доктора Гийотена, поставившего во времена французской революции обезглавливание «врагов народа» на конвейерную основу. Здесь был «Каддилак» 1940 года, принадлежавший знаменито-му гангстеру Аль Капоне. А также двухместный аэроплан Bleriot XI, печально знаменитый тем, что он принадлежал первой американской женщине-авиатору Харриет Куимби. На этом самолёте она в последний раз в своей жизни поднялась в так обожаемое ею небо, чтобы по трагической случайности выпасть вместе с пассажиром из сидений (в то время привязные ремни так же, как и парашюты только входили в авиационную моду) при выполнении слишком крутого манёвра. Сама маши-на упала неподалёку от разбившихся лётчиков в болото и почти не пострадала, чтобы позднее быть отреставрированной и выставленной на аукцион родственниками погибшей лётчицы. Мир авиации часто бывает жесток и прагматичен.
Когда визитница Хана распухла от карточек солидных фир-мачей, а папка сделанных заказов была почти полна, в отноше-нии его африканского патрона было введено международное эмбарго. Все заказы сразу были аннулированы. Макс сразу сделался персоной нон грата в официальных приёмных.
Приходилось начинать всю работу с самого начала. Первым делом Хан лично сел за штурвал старенького «Викерса-Викинга», чтобы после введения международного эмбарго в отношения режима Арройи, первым прорвать воздушную блокаду государства-изгоя, наладив тайный воздушный мост поставки своему работодателю всего необходимого.
Сделав несколько тайных рейсов через границу, Хан вер-нулся в Европу, чтоб продолжить закупку авиационной техни-ки. Теперь всё необходимое можно было получить лишь тайно, действуя через подставные компании. Но Хан и здесь преуспел. В этом мире за большие деньги можно получить всё: техноло-гии, нужных специалистов, благосклонность политиков, из которых немногие откажутся от возможности принять участие в отмывании многомиллионных средств.
Пока в распоряжении воюющих в Африке наёмных эскад-рилий оставалась инфраструктура для базирования реактивных машин, Хан успел организовать поставку на театр боевых действий партии достаточно современных истребителей Huntar FGA. MK 73 A. Самолёты попали к заказчику через «третьи руки». Как списанные из ВВС Великобритании их вначале отремонтировали, осуществив предпродажную подготовку, потом продали в Иорданию. Но туда эскадрилья «Хантеров» не долетела, «испарившись» по дороге.
Затем Хан «взял в лизинг» у своего знакомого итальянского генерала два выведенных из боевого состава итальянских ВВС реактивных бомбардировщика Canberra.
Тайно отдавший Хану «в долг» «бомбовозы» за крупную взятку итальянский генерал в годы Второй мировой войны умудрился сначала повоевать в фашистских ВВС. А после капитуляции Италии 5 сентября 1943 года одним из первых записался в ряды ВВС Итальянской Социальной республики (Республики Сало), оставшейся верной Муссолини. Летал на G 55/ 1 Centuro. Затем на короткий срок демобилизовался, и снова вступил в бой, но теперь уже на стороне союзников. Этот лов-кач превзошёл даже своего знаменитого соотечественника – Труфальдино из Бергамо, который умудрился услужить сразу двум господам.
Летая на «Аэрокобре», перебежчик успел до капитуляции Германии сбить два Bf-109G и разведчик Me-410A-3. Благодаря вовремя осуществлённой «рокировке» после войны бывшего фашистского аса объявили чуть ли не борцом с преступным режимом. Ореол героя способствовал стремительному карьер-ному взлёту. Он быстро дослужился до полковника, потом получил генерала и одновременно принял командование над крупной натовской авиабазой Авиано.
Когда ветераны встретились, они не стали ворошить былые обиды; зато охотно вспомнили как бок о бок воевали вместе против англо-американцев в верхней Италии, медленно пятясь с боями к укреплённой линии Густава. После ностальгических воспоминаний о былом союзничестве проще было сговориться о цене. Примечательно, что согласно документам, отданные «на прокат» бомбардировщики никуда не летали, и все время, проведенное в боях в далёкой Африке, находились на хранении на Авиано.
Кое-что Хан в обход экономических санкций заказал в Шта-тах. При новом министре обороны любую сделку можно было провернуть без особых проблем, были бы деньги. В это самое время США сотрясал крупный скандал. Многие вашингтонские конгрессмены, сенаторы и генералы подозревались в корруп-ции. Причиной всего стал новый тактический истребитель F-111 Raven, в разработку которого были вложены миллиарды бюджетных долларов. Причём в обход существующей практи-ки министра обороны новой администрации президента Кенне-ди - Роберт Стрэнг Макнамара настоял на создании универ-сального самолёта-истребителя и штурмовика для ВВС и ВМФ. Это было сделано якобы из желания сэкономить деньги нало-гоплательщиков. Все четыре конкурса выиграла компания «Boing». Но Макнамара добился аннулирования всех результа-тов и авторитарно передал все субсидии компаниям «General Dinamics» и «Gruman», чьи заводы находились в родном штате вице президента Джонсона - близкого друга министра обороны.
Но из амбициозного проекта ничего не вышло. Гора поро-дила мышь. Получилась крайне неудачная машина, непригод-ная для использования в войсках. Самолёты оказались слишком тяжёлыми и дорогими. Они с трудом держались в воздухе и ещё на стадии испытаний унесли жизни нескольких лётчиков. Так незадолго до приезда Хана в США здесь много писали о трагедии, случившейся с одним известным тест-пилотом. На выходе из пикирования после бомбометания у его F-111А отвалилась консоль крыла. Высота была небольшая, и лётчик не успел катапультироваться. Вскоре после этого ВМФ США, уже спевшие потратить 238 миллионов долларов, вышли из проекта.
В такой мутной водице определённо можно было наловить золотых рыбок! Однако добытая Ханом реактивная техника провоевала недолго. Вскоре все современные самолёты встали на прикол. Отчасти это произошло из-за того, что они были признаны непригодными для использования в местных услови-ях в силу сложности их обслуживания, постоянного дефицита запчастей и качественного топлива. Но главное - в ходе посто-янных стычек с соседними государствами и полицейских рей-дов ооновской авиации оказалась полностью разрушена аэро-дромная инфраструктура.
Единственный аэропорт столицы, где имелись условия для базирования современных боевых машин, диктатор после введения против него ооновских санкций превратил в военную авиабазу. Но после очередной бомбёжки его самолётами мир-ных поселения на севере страны, бетонная ВПП авиабазы была в наказание разбомблена британскими «Буканьерами» S-2B, действовавшими по мандату ООН. А то, что не сумели унич-тожить вражеские пилоты, доломали свои же…
Когда-то Арройя пытался организовать пассажирское со-общение с западом. Команда специалистов крупнейшего фран-цузского авиаперевозчика авиакомпании «Air France» провела огромную подготовительную работу: были разработаны опти-мальные с точки зрения расхода топлива и безопасности мар-шруты полётов с учётом меняющейся в зависимости от сезона и времени суток метеорологической обстановки; построены наземные приводные маяки, стации слежения. Крупный фран-цузский банк выделил африканцам огромный кредит на строи-тельство в Морганбурге аэропорта мирового класса с перво-классными взлетно-посадочными полосами, способного при-нимать современные широкофюзеляжные реактивные лайнеры. Местный диспетчерский центр был оборудован по последнему слову техники. Далеко не все европейские столицы могли похвастаться аэропортом такого класса. И вот кто-то пустил слух, что, якобы, в аппаратуре диспетчерского центра содер-жится много золота и серебра. Буквально в несколько дней неизвестные вандалы разбили дорогостоящие приборы в поис-ках драгоценных металлов.
Когда Арройя узнал об этом, то первым делом велел пове-сить всех подозреваемых, а потом пришёл в ужас: в следующий раз, когда прилетят его враги, он может не успеть добежать до личного бункера! Необходимо было срочно найти замену со-временной электронике. И такая замена была найдена. Южно-африканский советник порекомендовал президенту вместо сломанных радаров укомплектовать ПВО столицы особыми людьми с хорошим слухом. Большую часть подразделения «слухачей» составляли слепые. Для них были изготовлены специальные вращающиеся кресла, чтобы при приближении неприятельских бомбардировщиков «живой радар» мог повер-нуться хоть на 360 градусов в нужную сторону. Получалось как в сказке про золотого петушка, подаренного царю Дадону хитроватым фокусником со словами:
«Петушок мой золотой
Будет верный сторож твой:
Коль кругом всё будет мирно,
Так сидеть он будет смирно;
Но лишь чуть со стороны
Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной,
Иль другой беды незваной,
Вмиг тогда мой петушок
Приподымет гребешок,
Закричит и встрепенется
И в то место обернется»
Именно тогда между ханом и юаровцем случился первый конфликт, который привёл к лютой взаимной ненависти. Хан посмел на заседании военной комиссии в присутствии прези-дента и всего генералитета раскритиковать придуманную юаровцем методику «дальнего обнаружения», назвав её бредом сумасшедшего. На президента слова Макса произвели сильное впечатление, и он назвал своего советника «кретином» и «во-ром», пригрозив казнить его, если южноафриканец ещё раз вздумает дурить ему голову. Зато было одобрено предложение Хана.
Так как из-за эмбарго не было возможности быстро заку-пить за границей бортовые РЛС для боевых самолётов, Макс предложил снять с реквизированных властями гражданских самолётов комплекты радиолокационного метеорологического оборудования. После того, как мировое сообщество решило наказать диктатора, он в отместку тут же приказал по-пиратски захватить все находившиеся на тот момент в международном аэропорту его столицы лайнеры, такие, как Дуглас DC-7, при-надлежавший южноафриканской компании South African Air-ways. Теперь с них сняли радары, чтобы установить на самолё-ты местных ВВС.
Вступив в конфликт с главным военным советником Прези-дента, Хан проявил себя достойным потомком своего далёкого предка янычара. О нём и раньше ходили слухи, как о жёстком несгибаемом солдате и дельце, но активность, которую он проявлял в борьбе с главным конкурентом, заставила многих колеблющихся взять его сторону. Хан объединял против про-тивника министров правительства и военных по всем правилам военного искусства, интриговал, перекупал нужных людей – в общем, вёл полномасштабную тайную войну. Он не стеснялся бить в спину, ибо сам в любой момент ожидал от оппонента того. В конечном итоге в качестве приза выживший победитель должен был получить место ближайшего советника Президента и доступ к местным месторождениям и портам.
Покончив с юаровцем, а затем разобравшись с партизанами, Хан намеревался привезти в страну команду топ-менеджеров-головорезов и поставить их во главе учреждённых им компаний по освоению местных богатств. Макс уже видел себя олигар-хом мирового масштаба.
А пока, после того, как ставка на реактивные боевые само-лёты не оправдала себя, Командующий ВВС начал спешно искать им замену. Теперь Хан укомплектовывал свои эскадри-льи всем, что можно было достать - преимущественно допо-топным летающим секонд-хендом времён Второй мировой войны, скупаемым его агентами на свалках авиахлама всего мира. Первый В-26 Макс лично пригнал в страну, сумев уйти по дороге от двух реактивных британских Лайтнингов F.Mk 1A из состава контингента ООН, осуществляющих блокаду границ государства-изгоя. Потом нанятые по всему миру пилоты стали перегонять к месту боевой работы другие, нередко покупаемые по цене металлолома машины. Некоторых сбили при попытке прорыва…
Но в результате в распоряжении командира наёмнических ВВС оказались порядком изношенные «тандерджеты», неле-гально закупленные в Колумбии и Эквадоре, несколько трени-ровочных Т-6 «тексанов» (ещё времён колонии), «херонов», «мажистеров», стареньких «харвардов», полтора десятка «мит-челов» В-25 и В-26, которые стали основными «рабочими лошадками» «диких гусей»*.
Были здесь и шесть стареньких AVRO ANSON, построен-ных в далёком 1936 году и списанных После окончания Второй мировой войны из британского Берегового командования. Когда-то прозванные «Летающими оранжереями» за сплошную полосу окон, протянувшихся вдоль борта кабины – от лобового остекления до задней кромки крыла, и обеспечивающими вели-колепный обзор экипажу, эти машины прославились тем, что во время эвакуации англичан из Дюнкерка звено из трёх Anson было атаковано девяткой скоростных «Мессершмиттов-109». И в результате схватка завершилась с потрясающим результатом – два истребителя Люфтваффе были сбиты, один получил серьёзные повреждения, а бывшие пассажирские самолёты наспех переделанные англичанами с началом боевых действий в разведчики и лёгкие бомбардировщики, потерь не понесли. Здесь в Африке в антипартизанских операциях эти машины тоже быстро зарекомендовали себя с наилучшей стороны.
Правда, некоторые самолёты не был приспособлены к бом-бометания, да и бомб вначале не хватало. Часто из положения выходили, применяя различные кустарные бомбы, сделанные из обрезков водопроводных труб.
Также в наёмнические ВВС также входила отдельная эскад-рилья вертолётов.
*Одно из названий наёмников.
Вскоре крылатых машин у командира наёмнических ВВС стало много. Но для поддержания закупленной рухляди в при-годном для полётов состоянии потребовалось провести новый набор авиамехаников. Местные кадры Хана категорически не устраивали. Они спокойно могли не докрутить гайку, вынуть для осмотра какой-нибудь узел и забыть поставить его обратно. Поэтому Макс собирался закрыть все вакансии только наёмни-ками. В этом деле ему очень помогли представители ЦРУ. Была организована кампания «Western International Ground Maintenance Organisation», зарегистрированная в Лихтенштей-не. Эта кампания заключила официальный договор с прави-тельством соседнего государства на обслуживание самолетов санитарной и почтовой авиации. Благодаря этому персонал кампании прибывал в Африку легально. На военно-транспортном «Геркулесе» ВВС США наёмники из Франции, Англии, Дании и США были тайно переброшены через границу в Морганбург. С их появление на авиабазе обслуживание само-лётов заметно улучшилось. Так что перед Борисом действи-тельно был человек выдающихся организаторских и диплома-тических способностей.
*
Нефёдов рассказал старому знакомому, что сюда его приве-ли поиски пропавшего сына.
- Да я слышал про сбитый русский разведчик, - задумчиво проговорил Хан. – Но это работа не моих парней, поверь. Мои так высоко и быстро не летают…
- Ты меня не так понял, Макс. Я здесь не для того, чтобы искать виновных, - пояснил Борис.
- Может тогда тебя забросило КГБ? – напрямик и несколько грубовато поинтересовался Хан.
– Мне нужно найти своего Игоря и забрать его домой, - проиг-норировав подозрение собеседника, сказал Нефёдов. - Кроме тебя, мне здесь не к кому обратиться.
- Хорошо, я попробую выяснить по своим каналам: уцелел ли кто-нибудь из экипажа, и если да, то где содержат пленных. Но это займёт какое-то время. Боюсь, тебе действительно придётся стать одним из нас. Другой возможности находится здесь нет. Просто снять номер в отеле, и жить туристом не получится.
- Я затем сюда и приехал. Могу подписать контракт хоть сей-час.
Хан небрежно щелкнул бармену пальцами. Тот понимающе кивнул и принёс бутылку. Как и все пираты, немец предпочи-тал ром. На вкус это была жуткая брага местного производства, чрезвычайно крепкая, быстро дающая опьяняющий эффект - пойло для лужёных глоток. Сделав несколько жадных глотков, командир наёмников критически оглядел пожилого лётчика.
- Надеюсь, ты в хорошей форме, и сможешь летать на задания? Прости, забыл, сколько тебе лет?
- Даже побольше, чем твоим летающим сараям, - с весёлой злостью огрызнулся Борис и выпил свою порцию отвратно пахнущего пойла.
О своей лётной форме Нефёдов благоразумно умолчал. Хотя в военной авиации даже месячный перерыв на время отпуска считается достаточным сроком, чтобы потерять лётные и бое-вые навыки. Поэтому по возвращении в часть отпускники по инструкции обязаны совершить не менее пяти полётов в задней кабине двухместной «спарки» с инструктором для восстанов-ления утраченных навыков. Он же не был в кабине боевого самолёта годы! Но озвучивать свои сомнения означало не получить работы и поддержки командира наёмнических ВВС, в которых Нефёдов сейчас очень нуждался.
Хану понравился такой ответ. От души рассмеявшись, он по-хлопал русского по плечу.
- Что ж, будем считать это твоим достоинством, тем более что я значительно старше тебя. Но как видишь, далёк оттого, чтобы доживать свой век в стариковском кресле-качалке… Никто не заставит меня надеть домашний халат и тапочки. Никто не свяжет по рукам и ногам мирными заботами. Мы молоды и неподвластны хандре и старческим болячкам только потому, что живём настоящей суровой мужской жизнью…
«Сейчас он чего доброго предложит мне помериться силами на руках или помыть голову бензином, как принято у «настоящих мужиков» в условиях полевого аэродрома» - с сарказмом раз-мышлял Борис, глядя на расходящегося топ-менеджера банды крылатых головорезов. И хотя они давно не виделись, немец явно с удовольствием вербовал бывшего своего кадета в со-общники по банде. Впрочем, для своих лет Хан и в самом деле выглядел прекрасно и держался молодцом. Правда, он слишком налегал на спиртное. Да и от аристократических манер почти ничего не осталось. Зато теперь у барона в большом ходу был грубоватый казарменный юмор.
- Итак, договорились: отныне я ведущий, ты мой ведомый, удовлетворённо подытожил Хан, откинувшись на спинку стула. - Я не педераст, но в бою мне обязательно нужен надёжный мужик возле задницы.
Немец хохотнул и вновь похлопал завербованного рекрута по плечу и даже пододвинул новобранцу вазочку с закуской, напоминающей вяленых тараканов. Сам он горстями забрасы-вал себе в рот эту гадость под пивко. Засушенные насекомые омерзительно потрескивали у него на зубах.
Хан самодовольно и даже покровительственно подмигнул бывшему курсанту.
- Видишь, а ты когда-то не верил, что из нас двоих выйдет прекрасная пара воздушных бандитов! Мы с тобой…
- Устроим местным партизанам Садом и Гоммору, - с пони-мающей улыбкой подбросил собеседнику красивый термин Борис, - что ж, я не против. Только я буду ведущим, а ты моим ведомым.
С удовольствием наблюдая, как у опешившего вербовщика вытянулось лицо (Хан не мог поверить, что кто-то посмел усомниться, что он тут главный), «Анархист» поинтересовался:
- А кстати, сколько у тебя сбитых, камрад?
Оказалось, что у обоих Асов примерно равный счёт воздушных побед. Хан нахмурился. В обладателе баронского титула взы-грала аристократическая гордость. Как это, он, кавалер рыцар-ского креста с дубовыми листьями, мечами и брильянтами должен уступить кому-то, пусть даже символически, почётное место рыцаря, согласившись на вторую партию оруженосца при нём!
Но и в Нефёдова голубой дворянской крови тоже хватало. Впрочем, в гораздо большей степени Борисом сейчас двигал патриотизм. Как представитель советских ВВС, разгромивших хвалёные гитлеровские Люфтваффе, он просто не мог признать первенство бывшего противника.
А чтобы расставить все точки над «i» Борис позволил себе усомниться в принятой у немцев во Время второй мировой войны бальной системе подсчёта воздушных побед. Любое профессиональное сообщество – мир достаточно тесный. Рано или поздно, всё, что здесь происходит или происходило, стано-вится известно всем.
После войны, когда в печати были опубликованы данные о личных счетах немецких летчиков-истребителей, для многих трехзначные цифры стали шоком (в СССР эта информация сразу была засекречена, но Нефёдов, одно время занимавший высокий пост в Московском военном округе, имел доступ к подшивкам иностранных газет и журналов, предназначенных только для служебного пользования).
Выяснилось, что белобрысый 23-летний майор Эрих Харт-манн претендовал на 352 сбитых самолета, в том числе 348 советских и четыре американских. Его коллеги по 52-й истре-бительной эскадре люфтваффе Герхард Баркхорн и Гюнтер Ралль заявили о 301 и 275 сбитых соответственно. Эти цифры резко контрастировали с результатами лучших пилотов-истребителей союзников. Более подробная информация об асах люфтваффе оказалась еще более шокирующей. Оказалось, что асами в терминологии союзников (то есть сбившими 5 и более самолетов противника) у немцев числились более 3000 пило-тов! Хартманн и Баркхорн с более чем тремястами побед были лишь вершиной айсберга. Тринадцать летчиков-истребителей люфтваффе одержали от 200 до 275 побед каждый. Ещё больше было тех, кто закончил войну, имея в активе по сотне побед.
Сразу же разгорелись жаркие дискуссии о принятой у нем-цев методике подсчета сбитых самолётов, системе подтвержде-ния наземными службами, фотопулеметами и т. п. Главный тезис, придуманный для того, чтобы снять у победителей шо-ковый столбняк и устранить зарождающийся болезненный комплекс собственной неполноценности, звучал примерно так: «Это были неправильные пчелы, и они делали неправильный мед». То есть асы Люфтваффе все наврали о своих успехах, и в реальности они сбили не больше самолетов, чем Кожедуб (62 победы), Покрышкин (59), американцы Бонг (40) и Макгуайр (38), англичане Стэнфорд Так (27) и Эдгар Джонсон (32). Не понаслышке знавший противника бывший фронтовой штраф-ник полностью был согласен с таким мнением, и чём прямо заявил Хану, наполняя ромом очередной бокал:
- Выдумки, - невозмутимо ответил немец и вкусно затянул-ся сигарой. - Просто англосаксы не могут признать на весь мир, что платили дюжиной своих «Мустангов» и «Спитфайров» за каждый наш «Мессершмитт» «Фоке-вульф», вот они и взяли на вооружение приёмы вашей сталинской пропаганды. Ведь к началу войны с Россией ваша советская авиация в несколько раз превосходила по численности Люфтваффе. У вас на грани-це была сосредоточена армада боевых самолётов. Но в течении нескольких дней горстка наших лётчиков фактически оставила Красную армию без поддержки с воздуха, уничтожив более тысячи восемьсот ваших самолётов. Только вы этого тоже никогда не признаете.
При этих словах Хан зло ткнул пальцем в сторону Нефёдо-ва. А в качестве доказательства уникальных достижений не-мецкой школы воздушного боя, он со знанием дела провёл сравнительный экспресс-анализ, как происходило подтвержде-ние одержанной победы у них в Люфтваффе, и как ВВС Рабо-че-крестьянской Красной Армии. У немцев стандартная про-цедура была такова: вернувшийся на аэродром с победой лёт-чик сначала писал Gefechtsbericht — донесение о бое, затем заполнял на пишущей машинке Abschussmeldung — бланк отчета об уничтожении самолета противника. Во втором доку-менте пилот подробно отвечал на ряд вопросов, касающихся расхода боеприпасов, дистанции стрельбы, и указывал, на основании чего он сделал вывод об уничтожении самолета противника. У русских же, насколько Хану было известно, почти до самого конца войны лётчики в вольном стиле описы-вали состоявшийся воздушный бой, иногда иллюстрируя его схемами эволюции своего и вражеского самолетов, но чаще лишь наглядно руками демонстрируя командиру как было дело.
- Так что, это ещё не известно, кто из нас занимался липой, - широко улыбнулся Хан.
Нефёдов с растущей неприязнью рассматривал немца, только что гордо рассуждавшего о воинских доблестях своих товарищей по оружию. Борису очень хотелось напомнить ему, как его сослуживцы расстреливали колонны беженцев в Поль-ше и России, как превращали в руины мирные города.
Борис также мог бы усомниться и в объективности фотопу-леметов, как средства подтверждения одержанной победы. А ведь именно на основе привезённой лётчиком плёнки фотопу-лёмёта в Люфтваффе чаще всего принимались решения о под-тверждении побед. Между тем это было крайне несовершенное средство фиксации результатов воздушного боя. Несмотря на внешнее сходство кадров фотопулемета и кинокамеры, фото-пулемёт снимал с куда меньшим темпом, около 8–10 кадров в секунду. Низкая разрешающая способность кинорегистрации часто не позволяла точно определить характер нанесённых вражескому самолёту повреждений. И что самое главное — фотопулемет прекращал работу после того, как лётчик отпус-кал пулемётно-пушечную гашетку. Соответственно поражение цели последним или даже предпоследним снарядом фотопуле-мёт зафиксировать не мог, так как переставал снимать до того, как снаряд долетал до цели. Тем более фотопулемёт не фикси-ровал поведение самолета противника после попаданий в него пуль и снарядов. Что произошло после очереди: развалился ли самолет противника в воздухе или скрылся из виду, достоверно установить было невозможно. Некоторые же советские самолё-ты, например легендарный Ил-2 обладали просто фантастиче-ской живучестью, иногда возвращаясь на свой аэродром с сотнями пробоин.
Тем не менее, у немцев прижилась практика, по которой достаточно было зафиксировать с помощью фотопулемёта попадание, и можно было считать, что нужные балы у тебя в кармане. Не требовалось искать объективных подтверждений своей победы в виде обломков сбитой тобой машины. Это создавало идеальную почву для удивительных мистификаций. Осенью 1943 года Эрих Рудорффер прославился на весь Рейх, сумев в течении 17 минут сбить 13 русских самолётов. Пропа-ганда тут же подняла молодого героя на щит, объявив его на-циональным героем. Действительно лётчик сумел поставить удивительный рекорд. Повторить или превзойти результат «стремительного Рудоффера» не удалось никому - ни до, ни после. Правда, когда при заполнении Abschussmeldung потре-бовалось указать, кто мог бы подтвердить факт уничтожения целой вражеской эскадрильи, рекордсмен, не моргнув глазом, заявил штабным офицерам: «Откуда я знаю? Все тринадцать русских самолетов упали на дно Ладоги».
Редко, но даже сами немцы во время войны ловили за руку зарвавшихся вралей, как это было с обер-лейтенантом Фогелем из 4/JG27, воюющей на Северной Африке. Менее чем за месяц в августе 1942 года Фогель со своими ведомыми сбил 56 англи-чан. Однако одному из подчинённых бравого обер-лейтенанта показалось, что его обошли с наградами, и он раскрыл механи-ку удивительной результативности командира. Действовали мошенники так: вылетали звеном в сторону фронта, потом разворачивались и всей четвёркой расстреливали боезапас в барханы. Фотопулемёты на «Мессершмиттах» данной эскадри-льи вообще не стояли. Достаточно было устного заявления об одержанных победах… В любой армии мира за такое виновных отдали бы под суд. Но немецких пилотов всего лишь пожурили и раскидали по другим подразделениям. При этом утверждён-ные в Берлине победы никто не аннулировал, и полученные за них награды у липовых асов не забрал.
В конечном итоге всё работало на пропаганду. Имена зна-менитых «экспертом» становились известными всей Германии. Их открытки печатались миллионными тиражами и продава-лись в газетных киосках и почтовых отделениях. О них писали статьи и снимали фильмы. Целью пропагандисткой шумихи вокруг имен лучших летчиков было привлечь новое пополне-ние молодых людей в редеющие, особенно после Сталинграда ряды Люфтваффе. Поэтому имиджмейкеры из ведомства Ге-бельса старались искусно придать весьма рутинной и чрезвы-чайно опасной работе военного летчика привлекательный образ рыцарского ристалища, охотничьей забавы, увлекательного спорта, где чемпионов награждают не менее ценными призами, чем кубки и олимпийские медали.
Совсем иначе с подтверждением побед обстояло дело в ВВС Красной Армии. Обязательно нужно было отыскать «туш-ку» сбитого врага, например, получить подтверждение от поста ВНОС* или из пехотной части, что в их расположении рухнул срезанный твоей очередью «Юнкерс». Если же враг падал где-нибудь в глухом лесу, в непролазное болото или за линией фронта, то тебе оставалось довольствоваться моральным удов-летворением, что одним хищником на свете стало меньше. Борис сам по схожим причинам не смог официально записать на свой счёт не менее двадцати машин.
*Подразделения воздушного наблюдения
Впрочем, что бы он сейчас не говорил, всё было бы принято Ханом в штыки. Другое дело если сослаться на мнение его же бывшего сослуживца по Люфтваффе…
В Париже в книжном магазине Нефёдову случайно попа-лась прилюбопытнейшая книжонка, - мемуары одного немец-кого «эксперта» - сослуживца самого результативного герман-ского аса Эриха Хартманна. Борис про себя зло усмехнулся: «Посмотрим, что ты на это запоёшь!». Его задиристая анархи-стская натура брала верх над доводами здравого смысла, со-гласно которым не стоило сориться с единственным человеком здесь, который мог сейчас ему помочь.
Борис по памяти пересказал оппоненту один запомнивший-ся ему весьма примечательный эпизод из прочитанных по дороге мемуаров…
В столовой немецкого аэродрома, на котором базировалась эскадрилья Хартманна в тот вечер полным ходом шла пирушка по случаю очередного впечатляющего достижения «Буби» или «малыша» - таково было фронтовое прозвище 21-летнего аса с откровенно мальчишеской физиономией.
В своей книге сослуживец Хартманна вспоминал, как не-ожиданно в столовую вбежал потрясённый техник Хартманна - Биммель. Озадаченное выражение лица федфебеля заставило всех замолчать.
— В чём дело, Биммель? — в наступившей тишине спросил Хартманн.
— Оружейник, герр лейтенант, - растерянно пролепетал меха-ник.
— Что-то не так?
— Нет, все в порядке. Просто вы израсходовали только поло-вину боекомплекта на три сбитых самолета. Мне кажется, вам нужно это знать…
После этих слов шепот восхищения пробежал среди пилотов, и шнапс снова полился рекой…».
В тот день Хартман заявил о трёх уничтоженных советских штурмовиках Ил-2. В среднем он потратил на каждый совет-ский самолёт порядка 5-6 снарядов, что выглядит очень сомни-тельно, учитывая, что немецкиё лётчики, не случайно прозвали «Ильюшины» «летающими танками». И для этого были осно-вания – масса бронекорпуса Ила в ходе непрерывного модифи-цирования достигла почти 1000 килограммов. Все важнейшие узлы были скомпонованы таким образом и упрятаны под бро-ню, чтобы максимально снизить вероятность поражения про-тивником уязвимых мест машины. В условиях полигона эле-менты бронекорпуса многократно тестировались отстрелом. А тут в условиях воздушного боя, по активно маневрирующей цели, когда противник отнюдь не горит желанием подставится под твои пушки, кто-то объявляет, что «завалил» сразу троих, да ещё чуть ли не с первого выстрела. Вот уж где легендарные полумифические стрелки Вильгельм Телль и Робин Губ отды-хают! Им такое вряд ли было под силу. Другое дело если тебя зовут барон Мюнхгаузен. Так что любому специалисту было ясно, что Люфтваффе сотворило одну из величайших афёр века.
Конечно, Хан не мог не знать о махинациях с липовыми по-бедами в своих Люфтваффе, а вот о выпущенных знакомым по элитарному боннскому клубу асов откровенных мемуарах, видимо, слышал впервые. То, что свой же товарищ вывесил на всеобщее обозрение грязное бельё, взбесило его. Ещё больше Хана разозлило, что русский сумел фактически припереть его к стенке приведёнными фактами, выставив вралем.
Наёмник весь подался вперёд, буквально впившись сузив-шимися глазами в лицо Бориса. Теперь нетрезвые мужики с откровенной неприязнью разглядывали друг друга. И хотя их разделял только пластиковый стол, у Нефёдова возникло пол-ное ощущение, что он сходится лоб в лоб с сидящем в своём «Мессершмитте» немцем, и надо успеть опередить противника, нажав на пулемётную гашетку раньше него.
- Я не люблю, когда меня называют лжецом, - жёстко, с нажимом на последнем слове, процедил сквозь зубы Хан. В искажённом злобой лице барона появилось что-то азиатское свирепое. Должно быть, это показалось живущее в глубине его натуры наследие далёких предков-янычар.
Однако уже в следующее мгновение глаза, щёки и губы на-ёмника проделали сложную эволюцию в обратном направлении - от оскорблено-рассерженного выражения к снисходительной улыбке. Загорелый плейбой вновь с симпатией взглянул на человека из собственной молодости и откинулся на спинку стула.
– Впрочем, вы русские имеете право не любить нас - нем-цев. Поэтому, я понимаю причину твоей необъективности. В конце концов, ты когда-то оказал мне серьёзную услугу, а по законам чести я должен вернуть долг.
Нефёдов вспомнил, как главарь наёмников только что - на его глазах примерно с такой же улыбкой внезапно ткнул ножом в горло одного из своих людей. Борис аккуратно поставил бокал с недопитым ромом обратно на стол, держа в поле зрения руки человека напротив.
Однако немец уже переключился на новый объект - он вдруг заметил направляющегося в их сторону джентльмена европейской внешности лет сорока пяти. Подтянутый и пря-мой, он выглядел, как бизнесмен, но явно в недавнем прошлом носил форму. Макс по-приятельски помахал гостю издали. Ничто при этом не изменилось в вальяжной позе Хана, но Борис почувствовал, как его собеседник внутренне, как-то сразу весь подобрался, словно готовясь к встрече с настоящей опасностью. Продолжая улыбаться в сторону подходящего человека, немец в полголоса пояснил сидящему рядом собу-тыльнику:
- Вот кто наверняка знает о твоём Игоре всё. Рекомендую: самый ядовитый паук Африки; постоянно плетёт вокруг меня ловчую паутину. Это его выводка мне пришлось полчаса назад так негигиенично полоснуть заточкой по горлу…
Когда юаровец занял своё место за столом, Хан представил ему Бориса, как своего нового лётчика. Южноафриканец с симпатией смотрел на Нефёдова, когда пожимал ему руку, и когда вкрадчивым голосом объяснял, что новичку придётся пройти испытательный срок:
- Ничего не поделаешь, сэр: такова стандартная процедура, - он словно извинялся за доставляемые неудобства, одновремен-но давая понять, что с превеликим удовольствием сразу бы взял в штат такого прекрасного лётчика, но, увы…
– Если вы пройдёте испытание…
Южноафриканец запнулся, даже поставил чашку с заказан-ным кофе на стол.
- Нет, это неверное слово… Как только вы его пройдёте, - поправился он и радостно улыбнулся. – Мы сразу же подпишем с вами контракт. Очень надеюсь, что вам у нас понравится. А нам профессионалы вашего класса просто необходимы.
Благородная проседь на висках южноафриканца, приветли-вый чуть ироничный взгляд серых глаз, волевые черты загоре-лого лица лишь усиливали доверие к его словам.
Обсудив ещё кое-какие вопросы с командующим ВВС, и рассказав на прощание анекдот про двух блондинок, юаровец легко поднялся из-за стола, и снова крепко пожал Нефёдову руку.
- Приятно было с вами познакомиться, и желаю удачи!
Он отправился дальше по своим делам, а Хан, кивнув в след удаляющемуся буру, не без злорадства сообщил Нефёдову:
- Поздравляю: только что ты подписал себе смертный при-говор. Теперь Хенк-«Бомбардировщик» знает, что ты мой человек. И этого он тебе никогда не простит, будь ты хоть трижды первоклассный лётчик… Я - его главный противник здесь. Хенк давно точит на меня нож, но пока я ему не по зу-бам. Трижды его киллеры пытались подкараулить меня, чтобы завалить по-тихому. Я ведь всегда хожу один, без охраны. Но до сих пор мне удавалось отбиваться.
Хан с юмором рассказал, как однажды в окно его коттеджа метнули несколько зажигательных гранат. В тот момент он лежал в кровати с симпатичной девочкой, в полусне обдумывал планы на следующий день, как вдруг комната наполнилась огнём и едким дымом. Его спасла сноровка профессионального истребителя: перекатом ворваться в ванную, намочить поло-тенце, накрыть голову и прорываться к выходу. Чёртова двер-ная ручка уже горела, плавились пластмассовые детали замка. Превозмогая адскую боль, Хан изо всех сил рванул на себя дверь, и выскочил наружу из превратившейся в печь комнаты. Макс даже показал след от сильного ожога на руке. Правда, от делившей с ним в ту ночь постель девушки осталась лишь горсть золы с золотыми кусочками расплавившихся серёжек и цепочки.
- А я в тот день восстал из пепла и начал мстить. С тех пор я тоже не церемонюсь с его людьми. Ликвидировать же меня открыто Хенк не может, не получив на это санкцию Президента и согласие моих людей. Ему остается только ждать какого-нибудь удобного случая, когда я стану уязвим для удара. А пока он старается убрать всякого, на кого я мог бы положиться. Так что теперь мы оба в его списке приговорённых.
Борис воспринял эту новость почти равнодушно. Он риско-вал головой почти на каждом шагу с тех пор, как покинул Египет. Да и обещанный испытательный срок, судя по всему, не обещал быть пустой формальностью. Так что одной угрозой больше или меньше, - в сущности какая разница!
Между тем погасший было с появлением юаровца спор бывших противников по Восточному фронту, вновь вспыхнул с ещё большей силой после его ухода. Никто не собирался при-знавать правоту противника. А для «демонстрации силы» каж-дый стремился перепить идеологического врага. Пока это никому не удавалось.
С аэродрома они отправились в район правительственных вилл. Здесь повсюду стояли солдаты и бронетехника, охраняв-шие местную элиту от партизан.
Хан остановил автомобиль перед воротами какого-то двух-этажного особняка. Вскоре выяснилось, что это был, если так можно выразиться, местный «культурный» центр. Хотя конеч-но никакого отношения к культуре данное злачное место не имело. На вывеске перед входом была изображена бойкая полуобнажённая дама, чьи пышные формы по замыслу худож-ника, видимо, должны были символизировать полный набор плотских удовольствий, которые здесь мог испытать всякий кредитоспособный посетитель. Называлось заведение - «Про-рва удовольствий». Впрочем, те, для кого оно было открыто, предпочитали именовать его «Салоном Мэри». Это был элит-ный бордель, предназначенный только для высших чиновников и высокооплачиваемых белых наёмников. Впрочем, иногда за особые заслуги сюда пускали и солдат из туземных подразде-лений.
На первом этаже располагался кабак типа салуна из кино про «Дикий Запад» с грубо сколоченной мебелью, способной пережить массовое побоище между подвыпившими посетите-лями и длинной барной стойкой.
В этот час они были первыми посетителем, так как большая часть местных клиентов в данный момент лила напалм на головы повстанцев, или сидела в своих служебных кабинетах. Однако стоило гостям зайти, как за барной стойкой сразу поя-вился человек с заспанным лицом и в расстегнутой рубашке. Он услужливо осведомился, что господа желают заказать из еды и напитков. Хан снова, как и в аэродромовском баре щёлк-нул бармену пальцами, потом повернулся к своему спутнику и заплетающимся языком объявил:
- Я хочу выпить за твою удачу.
Пьянея, немец становился всё более болтлив.
– Хоть ты и порядочное дерьмо, Иван, но я должен опроки-нуть стаканчик водки или текилы за твой меткий главный калибр, который поможет тебе пройти испытательный срок. Мне нужны здесь надёжные люди. Желаю тебе побольше вы-стрелов на миллион долларов!
- Что такое главный калибр? – живо поинтересовалась по-дошедшая к столику пышнотелая разбитная негритянка. Она разговаривала на жуткой смеси английского и французского. Однако Нефёдов неплохо знал оба языка и потому хорошо понимал речь чернокожей дамы.
- Привет Мэри! – Хан чмокнул бойкую толстушку в под-ставленную ею щёчку, после чего пояснил. - Главный калибр, это очень большая пушка. При этом он сделал неприличный жест и незаметно подмигнул Борису, мол, смотри, что сейчас будет.
- За главный калибр я тоже выпью с удовольствием! – игри-во строя новому мужчине глазки, загорелась пухленькая «шо-коладка». У нас на Гаити мужчина с большим «зузу» может вообще не работать до конца жизни. Женщины счастливы за свои деньги кормить обладателя огромного зузу. За удовольст-вие платить приятно!
Весёлая толстушка схватила Нефёдова за руку и решитель-но положила мужскую ладонь на свой огромный бюст. Каждая её грудь была размером с призовую тыкву.
- Что, нравиться, блондинчик? Сегодня это твоё!
Она потащила Бориса к лестнице:
- Пойдём! Мужчине с большой пушкой я дам бесплатно.
- Отпусти его, Мэри! – с напускной строгостью прикрик-нул на толстушку Хан. – Сейчас мы с ним выпьем, а потом я сам подарю ему одну из твоих куколок – на выбор. Только сначала пусть он скажет, что извиняется за свои слова. Я нико-му не позволю посягать на честь Люфтваффе!
Желая, чтобы незнакомец выбрал именно её, негритянка, продолжая строить Борису глазки, пояснила:
- Мэри меня все зовут здесь. А там – женщина махнула ру-кой в ту сторону, где по её мнению находилась далёкая родина, - я Эрзили – богиня любви и плодородия.
- Ты ему лучше о своих двенадцать детишек расскажи, «бо-гиня плодородия»! - с издёвкой прокомментировал Хан. – Тогда он точно тебя выберет.
Насладившись видом слегка смущённой дамы, пьяный пе-ресмешник пояснил Нефёдову:
- Между прочим, один из моих орлов, тоже дважды сделал нашу Мэри мамой…
Но тут, вновь вспомнив о нанесённой ему обиде, немец в очередной раз потребовал от Бориса, чтобы он взял обратно свои слова о его товарищах по гитлеровским ВВС. Сильно нагрузившиеся спиртным мужики вновь заспорили, причём дело явно шло к поножовщине. Понаблюдав некоторое время, как постоянный клиент её салона и перспективный новенький посетитель готовы бесславно укокошить друг друга, Мэри взяла слово.
- Вместо того чтобы мериться своими главными калибрами - у кого длиннее, садитесь-ка мальчики на мотоциклы, и езжай-те вдоль по «Алмазной миле». У кого первым не выдержат нервы, тот и не прав.
Хану идея понравилась, и он стал объяснять противнику ус-ловия необычной дуэли. «Алмазная миля» представляла собой отрезок превосходного шоссе длинной чуть более двух кило-метров. Эта дорога являлась частью «Потёмкинской деревни», которую диктатора отстроил несколько лет назад - специально для регулярно наезжавших в то время в Морганбург иностран-ных делегаций. Тогда у Арройи начали складываться неплохие отношение с западным миром, и он рассчитывал быстро мо-дернизировать свою страну, а в особенности армию, на денеж-ки западных банков, богатых стран-доноров, международных фондов. Для этого в ход шли безотказные приёмы обольщения: скромным чиновникам оказывался пышный приём, как главам государства с почётным караулом у трапа и кортежем мотоцик-листов.
А чтобы инвесторы видели, что их кредиты не разворовы-ваются, и не тратятся на закупку современного оружия, из аэропорта на банкет в президентских дворец их возили по великолепному автобану. Из окон представительских лимузи-нов гости видели примыкающие к дороге современные офис-ные здания, супермаркеты, жилые дома для «обыкновенных граждан».
По пути кортеж под каким-нибудь предлогом обязательно делал остановку, и заезжих финансистов и политиков пригла-шали зайти в находящуюся поблизости образцово-показательную школу или в музей. Иностранцев окружали хорошо одетые, улыбающиеся и довольные жизнью горожане. Никто из гостей и подумать не мог, что за огромными реклам-ными щитами и фасадами современных «билдингов» скрыва-ются жалкие трущобы со зловонными канавами, куда местные обитатели сливают нечистоты. Если бы кто-нибудь из заезжих финансистов взглянул на изнанку «Алмазной мили», и увидел страшную нищету, то немедленно разразился бы грандиозный скандал. Ведь за исключением комплекса президентского дворца и двух небольших элитных кварталов, столичный Мор-ганбург представлял собой типичный бантустан*, население которого прозябало в нищете, не имело нормальной работы. Отсутствие каких-либо перспектив способствовали чудовищ-ному распространению преступности, наркомании, эпидемий опасных инфекционных заболеваний.
Случайно попавшего сюда человека ожидала унылая кар-тина: грязные улицы с кучами мусора, который отсюда навер-ное никто никогда не вывозили. Местные обитатели ютились в хижинах, «слепленных» из любого попавшегося под руку строительного материала, включая картонные коробки, пласти-ковые бутылки и гнилую солому вместо нормальных крыш. Одинокие автомобили высоких правительственных чиновников и немногочисленных обеспеченных горожан изредка мелькали на этих улицах, как видения из другого мира.
* Бантустан — территории, использовавшиеся белыми колонизаторами в качестве резерваций для коренного чёрного населения Южной Африки и Юго-Западной Африки в рамках политики апартеида.
Чтобы обман не вскрылся сотни находящихся в массовке агентов в штатском контролировали каждый шаг гостей, и приглядывали за статистами, среди которых случайно могли оказаться недовольные режимом диссиденты… Каждый раз проехав примерно километр по «Алмазной миле», кортеж сворачивал к президентскому дворцу.
Дуэлянтам же предстояло промчаться на мотоциклах всю дистанцию. По условиям поединка, тот, кто первым сбавит скорость или ударит по тормозам, автоматически признавался проигравшим и должен был просить у противника извинения. Таким образом, дело должны были решить личное мужество каждого и судьба.
Один мотоцикл пообещала одолжить сама мадам Мэри, ко-торая не смотря на внушительную комплекцию, оказывается, обожала прокатится по единственной хорошей дороге в городе с ветерком. Второго «железного коня» Хан собирался само-лично пригнать на следующее утро – к началу дуэли.
Вскоре бармен подозван немца к телефону, и он по какому-то срочному делу уехал обратно на аэродром. А его место за столиком занял бородач, который во время недавнего бунта наёмников поддержал командира, сообщив, что воевал на «Хеллкэте» в Индокитае. Не смотря на солидный возраст и превосходное английское произношение, все здесь почему-то называли его на польский манер - «паном поручиком». Боро-дач, судя по всему, тоже относился к числу людей Хана. По-этому он счёл своим долгом предупредить новичка, которому его командир явно оказывал протекцию, о некоторых грозящих Нефёдову здесь опасностях:
- Не слишком откровенничайте с местными цыпочками, сэр, – чуть ли не на ухо шепнул Борису бородач, - здесь даже стены в буквальном смысле имеют уши.
«Пан поручик» рассказал Борису, что наёмникам прихо-диться справлять свою мужскую нужду только в этом, специ-ально открытом для них публичном доме с завезённым извне персоналом, ибо туземные проститутки немногим отличаются в постели от брёвен. А всё потому, что местных девушек в под-ростковом возрасте подвергают изуверскому обряду обрезания. Попробовавшие секс с представительницами коренного насе-ления парни в дальнейшем цинично именуют его «мёртвым влагалищем». Не удивительно, что и простые солдаты и гвар-дейцы из охраны президента из кожи вон лезли, чтобы заслу-жить заветный билетик в элитарный бордель, где работало много белых женщин. Однако простых вояк и чиновников средней руки сюда пускали лишь в виде исключения и только за выдающиеся заслуги, или…если хотели основательно про-щупать заподозренного в какой-то крамоле человека.
О том, что «салон Мэри» находится под колпаком у мест-ной секретной полиции, знали немногие. Публичный дом был буквально нашпигован подслушивающей аппаратурой, а все его сотрудницы, включая бойкую пышечку-хозяйку, судя по всему, являлись платными доносчицами. Придворные партии, сумевшие вступить в альянс с руководством местного гестапо, заманивали сюда руководителей противоборствующих группи-ровок, чтобы добыть на них компромат. Многие влиятельные министры и генералы заплатили своими жизнями за ночь, проведённую в объятиях страстных любовниц.
Бородач поведал Нефёдову, что двое его товарищей по эс-кадрилье, недовольных условиями службы, и собиравшихся до истечения контракта удрать на своём самолёте за границу, были схвачены местной службой безопасности на следующий день после пьяной трепотни в постели со своими подружками-проститутками.
- Я называю местных девушек «осами-наездницами», - с презрением заявил бородач. Он пояснил, что в здешних джунг-лях водится оса, которая сразу после секса убивает особей мужского пола. Если сделавший своё дело «мужик» не успева-ет вовремя удрать, оплодотворённая им самка вскакивает на него верхом. И делает она это вовсе не из желания «сменить позу», чтобы продолжить любовные утехи. Оседлав любовни-ка, «мадам» прокалывает партнёра своим огромным крепким жалом и откладывает внутрь живого насекомого яйца личинок. Потом вылупившиеся из них малыши-паразиты заживо пожи-рают изнутри своего «папашу»…
После такого рассказа Борис по-новому взглянул на уже появившихся в зале «жриц любви». Здесь были женщины всех цветов и оттенков кожи, стройные и пухленькие, высокие и миниатюрные. Одним словом - на любой вкус.
Между тем начали прибывать вернувшиеся с полётов наём-ники. Кто-то из них сразу поднимался с подружками в апарта-менты второго этажа. А кто-то для начала заказывал выпивку и лёгкую закуску, чтобы «промочить горло» и снять боевой стресс в компании приятелей и сослуживцев. Местное меню было составлено с претензией на ресторанное, и особо прого-лодавшиеся заказывали полноценный ужин.
В этой прорве удовольствий действительно можно было найти кайф на любой вкус. Нужен наркотический допинг для быстрого поднятия настроения – изволь! Хочешь дешёвый самопальный ром – хоть упейся до невменяемого состояния. А если есть деньги и желание погурманствовать, то заказывай коллекционный французский коньяк или Chivas Regal.
Это же касалось «съёма»: в «меню» были девушки для тех, кто давно не получал жалованье или успел его проиграть в карты. Платёжеспособным же VIP-клиентам предназначались элитные ухоженные красавицы.
«Пан-поручик» пояснил Нефёдову, что хозяева заведения щедро открывают наёмникам кредит, чтобы потом раздеть их до трусов, содрав отличные проценты.
Ничем не ограниченная прорва наркотиков взвинчивала настроение всеобщего восторга до истерики. И вот рядом уже обнажённая девица танцует на столе в объятиях торопливо сбрасывающего с себя одежду двухметрового титана с буграми мышц. А за барной стойкой один из посетителей под общий хохот товарищей на спор пытается влить в глотку толстого парня бутылку виски или «вискарика», как его здесь было принято любовно называть данный напиток. Борис впервые наблюдал подобную вакханалию. Сам собой напрашивался вопрос: как после такой оргии можно управлять самолётом?
Впрочем, осмотревшись, как следует, Нефёдов обнаружил, что далеко не все присутствующие гуляют на полную катушку, совершенно забыв о предстоящей на следующей день работе. Кое-кто неспешно потягивал пенное или даже кофе, снисходи-тельно наблюдая, как отрываются их приятелю.
Те проститутки, которые ещё не нашли себе кавалеров на вечер (а таких было очень немного), расхаживали между столи-ками, предлагая себя словно товар. Или сидели у барной стой-ки, принимая соблазнительные позы и оценивающе стреляя глазками по сторонам. Лестница, ведущая в номера второго этажа, практически не пустовала. По ней постоянно поднима-лись и спускались обратно в зал парочки – секс-конвейер рабо-тал безостановочно.
По заказу «Пана поручика» бармен принёс им два коктейля. Себе поляк, как знаток заказал «дабл джин-ван тоник» - две порции джина и одна колы. Перед Нефёдовым официантка поставила бокал знаменитой «Маргариты» - смесь 40-крадусной текилы с соком лимона и апельсиновым ликёром. Питьё оказалось весьма забористым. Борис не без интереса умножал собственные познания по части употребления крепких напитков.
Вскоре к ним за столик «приземлился» третий - чернявый мужик лет сорока. Он был похож на цыгана. Такой не мог не нравится женщинам - с выступающими высокими скулами, большими влажными тёмными глазами, красиво изогнутыми бровями столь же смолисто-чёрными, как и его блестящие вьющиеся волосы. Кличка у него была «Кураж».
Кураж придерживался особого ритуала употребления мек-сиканской водки из агавы. Вначале он сыпал себе на язык «пороховую смесь» соли с перцем, затем опрокидывал в себя стопку текилы. И тут же жадно впивался крепкими белыми зубами в дольку лимона, сладострастно морщась и шумно всасывая в себя его сок.
На правах искушённого знатока Кураж принялся расписы-вать Нефёдову прелести местных дам. По его словам, девочки здесь были, в общем, ничего, но их вечно не хватало на всех желающих, особенно, когда обстановка на фронтах становилась чуть менее напряжённой и все свободные от полётов экипажи одновременно отправлялись на поиски удовольствий в город.
Между тем официантка принесла им еду и ещё несколько бутылок спиртного. На сцене пятёрка полуголых папуасок исполняла ритуальный танец одного из местных племён. Пыш-ные прелести танцовщиц энергично тряслись в убыстряющемся ритме барабанов. Бородач и Кураж угощали новичка, взяв с него слово, что он проставится в ответ с первой же своей по-лучки. Барис уже попробовал рагу из мяса аллигатора и шаш-лык из какой-то местной дикой свиньи. А вот местное спиртное он в итоге забраковал.
Тогда Кураж откупорил бутылку водки, и, не переставая ве-село болтать, стал разливать её содержимое по стаканам. В этот момент один из приятелей, расположившихся за соседним столом, неожиданно позвал его. Кураж порывисто поднялся из-за стола. От резкого движения свитер на его животе задрался, и Борис увидел рукоять большого необычного ножа. Кураж мгновенно перехватил заинтересованный взгляд Нефёдова. Он даже вынул нож, чтобы новый знакомый мог его лучше рас-смотреть. Мужику льстило, что он обладает такой шикарной вещью. Кураж стал хвалиться, что выиграл нож в карты у одно-го местного спецназовца, который в свою очередь снял его с пленного русского лётчика. Более подробной информации Борису из него вытащить не удалось. Увы, игрок и кутила даже не запомнил, как звали того солдата, и в каком конкретно под-разделении он служит.
Впрочем, Нефёдов итак был счастлив, ибо получил под-тверждение того, что кому-то из членов экипажа сбитого само-лёта-разведчика удалось спастись катапультированием. Этот пленный вполне мог быть его Игорем.
Между тем, пьянея, Кураж становился всё более болтлив. Он рассказывал о себе с удовольствием, как заправский актёр, - выдерживал многозначительные паузы, изображал персонажей своей личной истории в лицах. Вскоре Борис уже знал, что в недавнем прошлом – ещё до поступления в наёмники главной специализацией его собутыльника было находить богатых любовниц и жить за их счёт. По признанию 42-летнего жигало последней его покровительнице было далеко за семьдесят.
Но однажды великолепному самцу наскучило быть «краси-вой болонкой» на привязи у состоятельных старух, и он завер-бовался в торговый флот. Но на острове Бали сбежал с корабля и почти год всё своё время посвящал серфингу. Этому увлече-нию он был обязан своим вторым прозвищем - «Серфер».
- Самые лучшие волны- в Индонезии. Там же мне случайно подвернулась возможность заняться более экстремальным спортом, чем серфинг, - откровенничал Кураж. – Как-то мы с моим приятелем наведались на богатую яхту в поисках налич-ности – очень нужны были «бабки». Правда, после первого же дела местные «фараоны» нас быстро «замели». Но в тюрьме я сошёлся с серьёзным человеком, который замолвил за меня словечко, кому нужно. Благодаря ему я теперь в полном поряд-ке. Лет через пять вернусь в Европу и окончательно осяду в каком-нибудь курортном городишке, открою ночной клуб или автосалон. Женюсь. Заделаюсь солидным бизнесменом. По воскресениям буду в шортах играть на сочной зелёной травке в гольф с адвокатами и политиками… М-да, в шортах…
Кураж машинально повторил за собой, и о чём-то задумал-ся. И вдруг почти без паузы, взглянул на Нефёдова совершенно безумными глазами, спросил:
- Скажите, сэр, вам когда-нибудь приходилось слышать вой человека, которому взрывом зенитного снаряда оторвало ноги, а он не может даже потерять сознание, ибо сперва должен посадить свой самолёт?
Борис мрачно кивнул. Его молчание было истолкован собе-седником, как готовность слушать дальше.
По словам рассказчика, он родился в Венгрии. В 1940 году его страна примкнула к Антикоминтерновскому и Берлинскому пакту. Как только диктаторский режим адмирала Хорти взял курс на активное сближение с гитлеровской Германией, резко усилились гонения на коммунистов. Тогда же в сороковом расстреляли его отца-коммуниста. А в 1941 году Венгрия всту-пила в войну, в качестве союзника Гитлера. Можно сказать, что пареньку повезло. Подростка не отправили в концлагерь, а «добровольцем» забрали в армию – «на перевоспитание». Под Сталинградом он дезертировал. Когда гитлеровцы и их союз-ники оказались в Сталинградской ловушке, юного перебежчика использовали в качестве пропагандиста. Он вылетал к линии фронта на советском «кукурузнике» в район, где оборону дер-жали части Второй венгерской армии и 1-й бронированной дивизии. Над вражескими окопами У-2 словно зависал в возду-хе и пропагандист через специальную звукоусиливающую аппаратуру начинал убеждать земляков сдаваться в плен. Эта была очень опасная работа, ибо с земли по самолёту вёлся ураганный зенитный огонь. Несколько раз аэроплан пытались сбить «Мессершмитты». К счастью фанерную этажерку пило-тировал первоклассный лётчик. При появлении «худых» он стремительно нырял вниз, и драпал от немецких перехватчи-ков, едва не задевая колёсами землю.
За эту работу после завершения операции «Уран» венгер-ский паренёк был награждён орденом Боевого Красного Знаме-ни. Его направили на учёбу в Бугурусланское училище лётчи-ков. В СССР юноша вступил в комсомол, потом подал заявлние в партию. Не удивительно, что, не смотря на свою молодость, после войны молодой лётчик-коммунист сразу получил полк в возрождённых венгерских ВВС.
Однако когда в его стране вспыхнуло антикоммунистическое восстание, к тому времени уже командир дивизии (самый мо-лодой в стране) поддержал повстанцев. 31 октября в 1956 на своём Ил-28 советского производства полковник во главе крупной авиагруппы нанёс бомбовый удар по понтонному мосту через реку Тисса, по которому переправлялись советские танки. В ответ через сорок минут уже советские Ил-28 разбом-били венгерский аэродром, с которого взлетели поддержавшие восставших лётчики. И всё-таки до конца дня полковник и его люди продолжали отчаянно сражаться. В тот день вылетов против советских войск, идущих на Будапешт, было так много, что некогда было поесть. Приходилось, не вылезая из кабины, читать очередное полётное задание, написанное мелом на доске в руках члена аэродромной команды. Последний вылет полков-ник совершил уже глубокой ночью, когда уже всем стало по-нятно, что восстание обречено. На этот раз в бомболюке потрё-панного в боях Ил-28 вместо бомб находились его родственни-ки, которых лётчик сумел вывезти в Австрию.
Потом он возил почту из Чили в Аргентину и обратно через пограничные горные перевалы на старых изношенных маши-нах. Моторы у них были такие, что через пять минут после запуска выбрасываемое ими масло забрызгивало самолёт от кока винта до хвоста. Несколько товарищей венгра пропали над Андами.
Но если даже пилоту везло и он возвращался из рейса «на честном слове и одном крыле» производимый ремонт лишь оттягивал неизбежную развязку на несколько недель или даже дней. Техобслуживание самолётов производилось низкоквали-фицированными механиками чрезвычайно небрежно. Они даже не утруждались выправить как следует согнутые в вынужден-ных посадках винты! В конечном итоге при первом удобном случае венгр взял расчёт и вернулся в Европу. Однако, помыв полгода грязную посуду в третьесортном ресторанчике и пора-ботав чернорабочем на стройке, снова был вынужден вернуться за штурвал.
Бывший полковник стал работать инструктором в частном аэроклубе в небольшом германском городке Визлох - учил богатеньких клиентов управлять самолётом. Параллельно занялся авиационным спортом, благо сотрудники клуба могли летать на льготных условиях. Оказалось у парня есть способно-сти к воздушной акробатике. Венгр даже выиграл чемпионат по высшему пилотажу западногерманской земли Баден-Вюртемберг. Тут же последовало приглашение на работу от владельца спортивной фирмы, занимавшейся организацией воздушных шоу. Не имея адвоката, с которым можно было посоветоваться, иностранец сдуру подмахнул контракт сразу на три года, и угодил в ещё более страшную кабалу, чем та работа, которую он был вынужден делать в Южной Америке.
Спортивный босс заставлял своих лётчиков участвовать в показательных шоу на самолётах выработавших свой ресурс. Крутить пилотаж приходилось с очень высокими разнознако-выми перегрузками от – 6g до + 9 g. При такой работе предель-но допустимый ресурс планера составлял всего 50 часов. Да и человеческий организм тоже имеет свой биологический предел возможностей! Лётчики гибли из-за разрушения лонжерона крыла при исполнении сложного пилотажа, или в результате потери сознания на выходе из пикирования, или вовремя вы-полнения каскада сложных вращений. Однако теперь венгр не мог уйти, - контракт крепко держал его в кресле пилота. Да и какая жалкая жизнь его ждала за пределами кабины! А за смер-тельный риск хозяин компании всё-таки платил. Тем более что талантливый крылатый акробат приносил ему отличную при-быль. Фирмач даже пошёл на дополнительные расходы, уста-новив на его самолёт новый очень мощный двигатель.
И венгерский наёмник долго оправдывал ожидания своего босса. Он даже изобрёл новую фигуру пилотажа, когда как бы падающий после набора высоты самолёт, многократно перево-рачивался «хвост-нос», отклоняясь в стороны, но оставаясь при этом под контролем своего пилота. Не знакомому с авиацион-ными тонкостями человеку такое кувыркание могло показаться хаотичным падением. На профессиональном же языке проис-ходящее именовалось «быстрой обратной бочкой», из которой самолёт выходит в полный кувырок вперёд на авторотации. Впрочем. с земли такое падение действительно очень напоми-нало штопор или… Один из известных немецких лётчиков дал этой фигуре название, которое на южногерманском диалекте означало состояние после обильного употребление спиртного.
При этом перегрузка на некоторых этапах рискованного трюка зашкаливала за 20 единиц, действующих от «груди к спине и обратно». Человек способен выносить такую перегруз-ку лишь около секунды. Венгр держался значительно дольше, чтобы впечатлить зрителей и принести своему работодателю новые выгодные заказы на рекламные полёты.
Эта спортивная работа закончилась, когда от перегрузок у пилота произошло отслоение сетчатки. Хозяину пришлось списать своего лучшего лётчика, ибо у него могли возникнуть проблемы с лицензией.
Впрочем, проблема с глазами не помешала венгру, когда представилась такая возможность, заделаться «солдатом уда-чи». Его первой работой в качестве лётчика- наёмника стала служба в израильских ВВС. На их стороне венгр дрался с ара-бами на… «Мессершмитте-109», купленном евреями где-то в послевоенной Европе. Потом совершил 67 боевых вылетов в составе нигерийских ВВС против мятежной провинции Биафу. Был сбит, но избежал расстрела, и как ценный специалист стал воевать уже на стороне повстанцев против нигерийцев (обыч-ное для наёмника дело)…
И такая кручёная биография здесь была практически у ка-ждого второго лётчика!
«Серферу» было приятно видеть, какое сильное впечатле-ние произвёл его рассказ на собеседника и он решил сделать ему подарок, пригласив за стол сразу двух местных проститу-ток – миниатюрную блондинку и чернокожую пухлую мулатку:
- Выбирайте, какую хотите: беленькую или чёрненькую!
Понизив голос, как ему казалось до секретного шепота, «Серфер» посоветовал:
- Берите чёрненькую Лили. Она хоть и жирная, зато в сексе настоящий дьявол.
Борис же сразу «положил глаз» на симпатичную блондинку и прочитал в её глазах явную симпатию. Пылкая негритянка восприняла решение не выбравшего её мужчины, как личное оскорбление. Она стала осыпать Бориса проклятиями, большую часть которых он к счастью не понимал, так как в приступе гнева женщина перешла на более привычный ей, но совершен-но незнакомый Борису язык.
Когда Нефёдов со своей избранницей поднимался по лест-нице на второй этаж, где располагались номера, в спину ему всё ещё неслись проклятия оскорбленной дамы.
Как только они оказались одни в комнате, большую часть которой занимала огромная кровать, блондинка привычно скинула с себя платье. Перед Борисом стояла обнажённая мо-лодая женщина с нежным, стройным телом, и покорно ожида-ла, когда мужчина начнёт использовать её по своему усмотре-нию.
Борис подошёл к ней, ласково обнял за плечи; стал гово-рить, что она может отдохнуть несколько часов, и он не станет её трогать.
- Почему вы не хотите со мной спать? Разве я вам не нрав-люсь?
Прочитав в её глазах удивление и обиду, Нефёдов стал уте-шать её слово маленькую девочку:
- Нет, ты мне очень даже нравишься! Тут другое… Понима-ешь, бывают обстоятельства, когда человеку важнее всего не опуститься морально – не оскотиниться. Сохранить уважение к самому себе. Ты очень сексуальная девушка и привлекаешь меня. Но разве это нормально, что тебя дарят словно вещь?
- Но ведь я продажная женщина! Так какая разница продаст ли меня посетителю хозяин или один клиент подарит другому?
- Ты не похожа на проститутку. Я как только увидел твоё лицо, сразу понял, что с тобою приключилась большая беда.
Стоило Нефёдову произнести эту фразу, как молодая жен-щина трогательно прижалась к пятидесятилетнему мужчине, словно к отцу, и зарыдала. Она плакала, словно маленькая девочка, потерявшая своих родителей, когда с ней заговаривает сердобольный прохожий. Борис долго не мог успокоить бед-няжку. Когда же ему, наконец, удалось это сделать, он выслу-шал её драматическую историю.
Здесь в борделе её звали Милой. Но на самом деле она была Алиет Симонс – гражданка Бельгии. Круизное судно, на кото-ром она совершала кругосветное морское путешествие, было перехвачено пиратами у побережья Сомали.
Алиет рассказала, что рабыни в бордель поступают разны-ми путями. Её продали пираты. Некоторых её подруг по несча-стью торговцы «живым товаром» когда-то обманом заманили с их родины на Филиппы или Таиланд, обещая хорошо оплачи-ваемую работу горничной в богатом доме или официантки в ресторане. Оттуда уже рабынь развозили по всему миру. Рабо-тали здесь и профессиональные проститутки. Но и они мечтали поскорее вырваться из африканского ада.
- Тут настоящий концлагерь – металлическим бесцветным голосом продолжала своё повествование Алиет. - Сбежать отсюда нельзя: вокруг непроходимые джунгли малярийные болота и кровожадные племена. Иногда в сутки приходиться обслуживать по тридцать клиентов, если только какой-нибудь кавалер не захочет выкупить тебя на весь день, как этот мачо Серфер. Но все деньги за нас получает Мэри и отдаёт хозяину. Каждой новой «девочке» хозяин обещает, что как только она заработает для него своим телом определённую сумму, он посадит её в самолёт и отправит через границу. Мне он назна-чил отработку в сто тысяч долларов. Но я точно знаю, что даже когда заработаю эти деньги, меня не отпустят. Просто хозяин продаст моё сильно потрёпанное тело в другой притон. И так будет продолжаться до тех пор, пока я буду сохранять хоть какие-то остатки женской привлекательности. Если только я доживу до этого времени… Некоторые местные клиенты перед тем, как взять «девочку» доводят себя до состояния «белой горячки» - накачиваются смесью из водки с героином. Эта адская смесь порождает в голове мужчины жуткие видения. Например, партнёрша может показаться ему вампиром или партизаном, и он убивает её. Практически каждый месяц кто-то из девочек переезжает из этих апартаментов на местное клад-бище.
- А как же Мэри? – спросил Борис про управляющую бор-делем. – Мне показалось, что её не слишком тяготит роль про-ститутки.
- Она у нас на особом положении – кисло улыбнулась Али-ет. – Потому что дружна с южноафриканцем Хенком Ван Дер Вольфом. У него много прозвищ, как и улыбок на все случаи жизни. Многие зовут его «Бомбардировщиком» за то, что он без жалости приказывает своим лётчикам бросать бомбы и лить напалм на мирные деревни. Но у нас его все зовут «Глотом». Мама Мэри вообще умеет налаживать отношения с нужными мужчинами – она сразу рожает им детей.
Борис стал расспрашивать бельгийку о южноафриканце.
- Глот раз в неделю приходит лично осматривать наших «девочек», рассказывала Алиет. - Он говорит, что когда-то учился на гинеколога. Он это ложь. Просто старому извращен-цу нравится играть в доктора. К тому же это ему выгодно. Хенк знает, что «девочки» пытаются скопить немного денег с чае-вых, что иногда дают им клиенты. Так эта тварь втридорога продаёт нам лекарства от венерических болезней, от которых здесь уберечься очень сложно, также как и от малярии. А за таблетку от малярии – доксициклин*, которая, как говорят, стоит по ту сторону границы всего три цента, он просит дол-лар!
*Мощнейший антибиотик.
Хенк только выглядит респектабельным джентльменом. Но мы его знаем лучше, чем кто-либо ещё. Он требует, чтобы «девочки» ложились под него бесплатно. От долгого пребыва-ния в местном климате и пьянства он давно потерял свою муж-скую силу, поэтому постоянно придумывает самые омерзи-тельные извращения. А когда ему не нравиться, как его обслу-живают, обещает заразить провинившуюся вирусом Эбола или другой страшной местной болезнью. Он редкая скотина, этот Хенк! Хотя, и любит при любом удобном случае рассказывать о своём славном военном прошлом. Ещё он любит хвалиться, что когда-то закончил медицинский факультет Сорбонны, а ныне ведёт важные исследования опасных тропических виру-сов по заказу парижского Института Пастера*. Скорей всего это тоже ложь. Но у нас его все ненавидят.
* Крупнейший научно-исследовательский центр микробио-логии
Борис вспомнил респектабельного южноафриканца, его ла-городную проседь на висках, приветливый чуть ироничный взгляд серых глаз. Трудно было поверить, что за такой благо-образной витриной скрывается описываемое чудовище.
- Послушайте, - вдруг встрепенулась женщина и с мольбой посмотрела на Нефёдова. – У вас благородное лицо. Вы не такой, как все они. Я это чувствую. Вы обязательно должны сделать доброе дело - убить этого подонка!
Борис даже опешил от неожиданности.
- Но я слышал, что у него где-то есть семья, - миролюбиво улыбнулся он Алиет. - Неужели тебе совсем не жалко его жену и детей?
- Эта несчастная женщина только скажет вам спасибо, если вы избавите её от этого чудовища – убеждённо заявила прости-тутка. - У него и здесь есть постоянные наложницы. Когда Хенк не находится в президентском дворце, не качается мерт-вецки пьяным в своём гамаке или не находится в опиумном дурмане, то любит поразвлечься избиением одной из своих «обезьянок» - так эта скотина именует своих местных жён. Перед «процедурой» он специально нанизывает на пальцы массивные перстни, чтобы выбить побольше зубов у своих «мартышек»…
Этот разговор продолжался ещё долго. Алиет принялась рассказывать случайному знакомому, в котором видимо, по-чувствовала сочувствующую душу, о своём доме, о семье, работе в звукозаписывающей компании. Казалось, вспоминая о прошлой жизни, она на время забыла про кишащий вшами притон, мучителя-сутенёра, грубых мужиков, которые завтра снова будут покупать её как приложение к выпивке. Голос молодой женщины наполнился тёплыми ностальгическими нотками. Борис чувствовал её желание выговориться и старался быть внимательным слушателем, время от времени задавая вопросы или просто поддакивая. Но в какой-то момент нить разговора выпала из его рук, и, убаюканный переливистым звучание мелодичного голоса, он заснул.
Проснулся Борис от сладких ощущений внизу живота. Его подруга с большой нежностью ласкала самые интимные муж-ские места. Когда Нефёдов попытался подняться, Алиет лёгким прикосновением к его груди попросила не делать этого. Ото-рвавшись от его мужского достоинства, она пояснила:
- Я смертельно устала чувствовать себя «мясом». Пускай ты будешь последним, с кем я была по любви. Знаю, что тебя наверняка ждёт дома жена. Но пускай она не ревнует тебя ко мне. Да и ты не суди себя строго. Со мною можно. Только дай мне слово, что ты убьёшь Хенка.
Женщина сжала его руку и снова с мольбой заглянула ему в глаза, в её голосе слышалась дрожь.
- Умоляю, сделай это! И я до конца жизни буду молиться за тебя.
*
Рано утром Хан постучал в дверь номера, где ночевал Бо-рис. Немец был совершенно трезв и с неохотой вспоминал про недавний спор. Но уговор есть уговор. На улице дуэлянтов ждали два мощных мотоцикла, чьи топливные баки были «под крышечку» заправлены бензином. Как и полагается, наблюдать за тем, чтобы поединок состоялся на честных условиях, долж-ны были несколько секундантов. Они собирались следовать за мотоциклистами на небольшом грузовичке. Кто на каком мото-цикле поедет, решил жребий. Случайно заглянув в кузов грузо-вичка, Нефёдов обнаружил в нём армейскую медицинскую укладку, а также несколько лопат. Похоже, в случае аварии, если оказывать первую помощь разбившемуся мотоциклисту будет поздно, его решено просто зарыть в ближайшем лесочке.
- Если ты извинишься, то я с радостью выпью с тобой «миро-вую», - предложил Борису Хан.
«Анархист» только криво усмехнулся на это и сел в седло своего «мустанга»; сразу завёл двигатель, начал крутить ручку газа, давая понять, что предпочитает завершить этот спор под рёв моторов. Нефёдову предстояло «поставить» себя в новой среде, показать всем, что его не запугать. Один из секундантов протянул Нефёдову мотоциклетный шлем, но Борис отказался. Хан, плотно сжав тонкий губы, тоже отклонил протянутую ему руку со шлемом.
Как только стартёр взмахом руки подал сигнал к старту, оба гонщика на полном газу рванули вперёд. От переизбытка адреналина Борис не удержался, чтобы сразу не полихачить. Он поднял свой байк на дыбы, как в юности любил поднимать горячих скакунов. Летящий справа на расстоянии вытянутой руки Хан немедленно повторил этот трюк. На первом же вира-же перед выездом на «Алмазную милю» командир наёмников жёстко продемонстрировал несговорчивому знакомому, что намерен предельно жёстко отстаивать свой авторитет. Вначале он исчез из поля зрения Нефёдова. Борис «стрелял» глазами по зеркалам заднего вида, но не смог обнаружить коварного нем-ца. И на земле Хан действовал абсолютно в своём репертуаре, как и во время воздушных поединков, когда они только позна-комились. Отсидевшись в «мёртвой зоне», немец неожиданно выскочил справа от Нефёдова, дополнительно давя на психику противника громким звуковым сигналом. На скорости двести десять километров в час Макс попытался прижать русского к железному ограждению. Однако Нефёдову удалось выжать из мотора своего японского «стального коня» дополнительные двадцать километров скорости и вырваться ненадолго вперёд.
В следующий раз Хан действовал ещё грубее – попытался подрезать соперника и выбросить его с дороги в кювет. На Бориса словно налетел смерч, изрыгающий немецкие прокля-тия вперемешку с русским матом. Нефёдову даже пришлось оторвать левую руку от руля, чтобы прикрыть голову, на слу-чай если немец решит пустить в ход кулаки. Во всяком случае, секунданты ничего не говорили перед поединком о каких-либо ограничениях. А то, что не запрещено, то фактически разреша-ется. На такой скорости даже секундная потеря контроля над двухколёсной машиной - фатальна. Если немцу удастся сбро-сить его с дороги, то подоспевшим на грузовичке секундантам придётся по частям собирать, то, что останется от Нефёдова.
Можно было увернулся от противника, немного сбросив скорость. В воздушном бою Борис использовал подобный оборонительный манёвр неоднократно: ты немного поджима-ешь газ, сидящий у тебя на хвосте противник, проскакивает вперёд, и оказывается у тебя на мушке. Но в данном случае нельзя было даже из тактических соображений и даже на счи-танные секунды уступать противнику скоростное преимущест-во. Борис специально убрал пальцы с рычага тормоза, чтобы не подвергать себя соблазну. Он сгруппировался, ожидая удара, но в последний момент Хан отказался от намерения бортовать его, видимо, опасаясь повредить собственный мотоцикл. А может, он только пробовал Нефёдова на характер.
Больше Хан не пытался угрожающе маневрировать, что на такой скорости было действительно смертельно опасно. Борис почувствовал, что психологически уже выиграл эту дуэль. Однако, ещё предстояло сделать это технически, не сломав себе шею.
Теперь они летели «ноздря в ноздрю», заставляя в панике прижиматься к обочинам изредка попадающиеся на пути авто-мобили. Два мощных мотоциклетных мотора производили рёв, вполне сравнимый с грохотом идущего на посадку реактивного самолёта.
Всего через три минуты после старта перед мотоциклиста-ми замаячила полоска леса – на скорости более двухсот пятиде-сяти километров в час они стремительно приближались к гра-нице «Алмазной мили». Борис сжал зубы и припал к мотоцик-летному рулю. Стена деревьев приближалась с неимоверной скоростью. На такой скорости влететь в неё было всё равно, что впечататься в бетонный отбойник.
Когда до «линии смерти» оставалось метров триста, будто пристёгнутый к Нефёдову короткой цепью неприятельский мотоцикл вдруг исчез. Борис оглянулся – Хан тормозил! Это была победа! Нефёдов тоже начал сбавлять скорость, но сразу понял: он в любом случае вылетит с шоссе прежде, чем остано-вит свою машину. Ситуация вынуждала как можно аккуратнее положить мотоцикл на бок. Борис едва успел убрать ногу с той стороны, на которую падал, и вскоре отделился от своей маши-ны. Метров пятьдесят он скользил за своим байком, прикрыв голову руками. За свой успех он заплатил в нескольких местах счёсанной до крови кожей и многочисленными ушибами – на удивление низкая цена за победу в столь опасном поединке. Подъехавший Хан поздравил Нефёдова. Но вид у него был чрезвычайно подавленный. Голубые глаза немца словно подёр-нулись ледяной коркой.
Минут через пятнадцать подкатил грузовичок с секундан-тами. Авторитетный наёмник с понурым видом уже открыл роль, чтобы сообщить о своём проигрыше, но Борис опередил его, заявив, что они оба практически одновременно останови-лись у критической черты, а потому он согласен на примирение на паритетных условиях. Противни пожали руки.
Когда секунданты уехали, Хан благодарно взглянул на Бо-риса и сообщил:
- Хочу вернуть тебе свой подарок.
Он достал из кармана и протянул Борису хорошо знакомый тому массивный серебряный портсигар с золотой монограммой в виде переплетённых между собой латинских букв «B» и «N». Правда изящная вещица явно побывала в серьёзной переделке: в нескольких местах на её корпусе имелись вмятины. Крышка портсигара оплавилась, но украшающий её изящный миниа-тюрный герб в виде конной фигурки чёрного рыцаря на золо-том поле треугольного щита почти не пострадал. В начале тридцатых годов в Липецке немецкий инструктор подарил этот портсигар в знак вечной дружбы и братства своему лучшему курсанту.
Немец с ироничным укором пояснил:
- Ты забыл это в 1943 году, на ничейной земле в обгорев-шем самолёте. А меня за него чуть свои же не отправили в Гестапо.
Борис взял портсигар, что означало, что взаимные обиды и претензии похоронены, и они снова в одной связке, как когда-то в липецкой авиашколе. После этого Хан повёл своего нового лётчика к знакомому мастеру татуировок, чтобы тот согласно существующей здесь традиции сделал новому пилоту его под-разделения наколку на правом плече в виде изготовившегося к прыжку тигра.
Однако старого мастера на месте не оказалось, а его ученик похвастался посетителям, что великолепно умеет рисовать голых женщин. Он принялся показывать визитёрам фотографии своих работ, убеждая украсить себя обнажённой красоткой.
- К чёрту твоих баб! – прорычал Хан. - Давай рисуй что те-бе говорят…
Потом Хан отвёз Нефёдова в гостиницу для пилотов. По дороге он купил ящик «Кока-Колы», несколько блоков сигарет, консервы, крупы, полкило сливочного масла, пять килограммов говядины, свежие яйца, овощи и фрукты. Всё это предназнача-лось Нефёдову, чтобы он смог забить холодильник в своём номере и дотянуть до первой зарплаты, не отправляясь в город на поиски съестного.
- Обедать будешь в столовой на аэродроме, - немец протя-нул Нефёдову пачку талонов, а завтрак и ужин мы готовим себе сами. Один в городе лучше не ешь – могут отравить или швыр-нуть тебе под стул гранату.
Лётчики жили в отеле, построенном из коралловой извести. Великолепный особняк относился к «изящной эпохе», когда колониальные власти поддерживали в стране порядок и сюда даже приезжали туристы из «Старого света», которые останав-ливались в этом «Хилтоне». С тех пор гостиница лишилась своего имперского шика. Теперь она скорее выглядела карика-турой на былое великолепие. Тем не менее, каждому постояль-цу полагался отдельный, снабжённый кондиционером, номер с телевизором, санузлом,.
То, что наёмники жили здесь, как в осаждённом лагере, бро-салось в глаза почти на каждом шагу. Вход в отель охраняли трое автоматчиков. Однако, по словам Макса, местные вояки были крайне ненадежны. Поэтому наёмники были готовы в случае чего самостоятельно позаботится о себе. На такой случай в коридоре второго и третьего этажей гостиницы вдоль стен громоздились зелёные ящики с боеприпасами, а на лест-ничных площадках рядом с фикусами в кадках ожидали своего часа тяжёлые пулемёты на треногах. Для обороны же со сторо-ны улицы имелись безоткатные орудия. Так что гостиница в любой момент могла стать крепостью. Правда, местные терро-ристы совершали свои налёты столь дерзко и стремительно, что нередко в считанные минуты вырезали застигнутые врасплох гарнизоны до последнего человека и мгновенно растворялись в пространстве.
На случай, если нападающим удастся прорваться в здание, тоже были приняты определённые меры.
Прежде чем проводить Нефёдова в его номер, Хан вначале открыл свой. Две его комнаты были прекрасно, даже с шиком обставлены качественной мебелью и одновременно напомина-ли небольшой арсенал. Вначале хозяин с гордостью показал гостю свою коллекцию старинного оружия. За несколько сто-летий постоянных войн и восстаний на руках у местного насе-ления собралось много разнообразного оружия. При случае Хан за гроши приобретал на местных рынках кремневые муш-кетоны и старинные револьверы. Всю эту красоту хозяин раз-вешивал по стенам на персидских коврах.
С коллекционным оружием «для души» соседствовало «боевое железо» сугубо утилитарного назначения. Рядом с кроватью хозяина на небольшом журнальном столике стоял готовый к бою ручной пулемёт с заправленной патронной лентой. Тут же на прикроватном столике рядом с томиком Гёте, ночником и будильником, в аккуратном порядке были разло-жены два пистолета, компактный автомат израильского произ-водства и две ручные гранаты. Но это было ещё не всё. Подоб-ные «опорные пункты обороны» имелись по всему гостинич-ному номеру. Даже под кроватью был устроен тайник с грана-той и револьвером. К визиту непрошенных гостей здесь и в самом деле всё было подготовлено.
- На! - наёмник с напускной сердитостью сунул в руки Бо-рису автомат «Стэн», и подсумок с несколькими запасными магазинами к нему, - учти: от сердца отрываю. Не хочу, чтобы тебя до окончания контракта тёпленьким шлёпнули в постели.
Затем, уже в номере Нефёдова Хан провёл короткий инст-руктаж на случай внезапного нападения партизан. В каждой комнате и даже в туалете он устроил «схроны» с гранатами. Макс даже провёл небольшие учения: показал, как партизаны внезапно вышибут дверь среди ночи и ворвутся в номер. И как Борису, у которого будет всего несколько секунд, чтобы дотя-нуться до автомата или ближайшей гранаты, действовать.
- Стрелять не обязательно прицельно, - деловито поучал Макс, - перегородки между комнатами здесь тонкие из гипсо-картона. Инструктор показал, как следует упереть автомат прикладом себе в живот и всадить первую очередь в стену с рассеиванием пуль на уровне пояса, вторую – на уровне колен. А потом рвать кольцо гранаты и выкатывать её в коридор. Вторую следовало оставить для себя…
Глава 11
Как и любой заключённый, достаточно долго находящийся в одной камере, Игорь Нефёдов со временем до сантиметра изучил своё узилище. Спроси его, где какая выбоина имеется в каменных плитах пола или в огромных валунах, из которых сложены тюремные стены, и он ответил бы сразу, не задумыва-ясь.
Это была очень старинная тюрьма. Двести лет назад её по-строил для французского генерал-губернатора знаменитый европейский инженер – вначале как крепость, а уж после мощ-ные оборонительные бастионы были превращены в тюрьму. Кое-где в длинных коридорах-галлереях цитадели, уткнувшись жерлами в узкие бойницы, стояли большие старинные пушки, отлитые из бронзы. Возле их деревянных лафетов горками ржавели ядра. Когда в начале его плена два старых тюремных надзирателя раза три водили Игоря на допросы, они всегда проходили мимо этих пушек, украшенных звериными мордами, и награждённых собственными латинскими именами «Беспо-щадная», «Громобой», «Не ведающая сомнений».
А ещё там по пути было одно место, с которым у Игоря бы-ло связано одно из самых мрачных тюремных впечатлений. Они всегда там проходили по дороге на допрос и обратно. В одном месте галерея имела ответвление: ступеньки круто сбе-гали в какую-то нишу, как в тёмный колодец. Должно быть это был путь к бывшим подземным крепостным арсеналам. Из мрака этой ямы тянуло неприятным холодом, как из склепа.
Однажды Игорь в сопровождении конвоиров возвращался с допроса поздно вечером. По галерее гулял тёплый ветерок. Тем не менее и он не мог унести отсюда прелый запах старых стен. Заключённый шёл впереди и по привычке заглядывал в узкие бойницы, но ничего не мог там разглядеть в ночном мраке. Повернув в какой-то момент голову влево, молодой человек почувствовал, как на лицо повеяло знакомым холодком сырого подвала.
Один из охранников как будто случайно посветил факелом в чёрный провал. Игорь увидел в дрожащем свете пламени серые камни стен, покрытые, словно ржавчиной, странным красным мхом; сбегающие вниз отполированные тысячами ног ступени винтовой лестницы. В одном месте между ступенями имелась небольшая дыра, забранная толстыми прутьями ре-шётки, а внизу под ней смутно угадывалось какая-то ниша. И вдруг Игорь увидел, как из этой зарешеченной норы на него глянуло бородатое, лохматое, страшно бледное лицо древнего старика с неестественно выпученными глазами. Широко рас-крыв беззубый рот, старец издал какой-то нечленораздельный вой. Игорю стало жутко, словно он увидел приведение. Несо-мненно, этот несчастный был европейцем. И почти наверняка он провёл в своём каменном мешке не один год. Это мимолёт-ное видение произвело на Игоря сильнейшее впечатление, и дало обильную почву для безрадостных размышлений о собст-венном туманном будущем и полным ошибок прошлом.
Сколько раз он вспоминал свой последний разговор с отцом и его предупреждение - не доверять тому, кто послал его на это задание. Отец оказался абсолютно прав: когда всё складывается «страшно» хорошо, обыкновенный здравый смысл требует задаться вопросом: «А не скрывает ли расстеленная перед тобой красная ковровая дорожка «волчью яму»? Ах, если бы он прислушался к словам бати!
Впрочем, вряд ли бы это что-то кардинально изменило в его судьбе. Игорь с самого начала знал, что в случае неблагоприят-ного исхода воздушной одиссеи его не станут искать. Хотя, когда новейший ракетоносец выруливал на исполнительный старт подмосковной авиабазы, опасность казалась не более реальной, чем возможная будущая смерть от какой-нибудь внезапно развившейся болезни. Молодой офицер чувствовал себя застрахованным от возможных бед самим фактом своего нахождения в суперсовременном боевом самолёте.
Но меньше чем через сутки крылатый разведчик, на кото-ром находился представитель Главного разведывательного управления Игорь Нефёдов, был сбит в воздушном пространст-ве «Демократической всеафриканской республики»…
Как человек военный Игорь просто не мог отказаться от выполнения задания, разве что симулировав какую-нибудь болезнь. Но прятаться от опасности под кроватью - не в его характере! Вот и выходило, что раз ему на роду написано за-кончить свои дни заживо замурованным в эту каменную моги-лу, значит, так тому и быть…
После катапультирования Игорь попал в плен вместе с ещё одним спасшимся из гибнущей машины членом экипажа. Однако недавно тайно сочувствующий узнику надзиратель шепнул Игорю, что его товарищ умер от какой-то местной инфекции. Вначале эта новость показалось Игорю чудовищной. Но прошло какое-то время, и он начинал завидовать штурману, душа которого вырвалась из этих тяжёлых душных стен. Как-то иначе сбежать отсюда была невозможно, разве что обратив-шись в голубя и выпорхнув через окошко.
Наблюдая из своей щели за этими быстрокрылыми лёгкими созданиями, в секунды взмывающими в лазоревую вышину, Игорь вместе с ними ощущал забытое чувство полёта. О часах, проведённых за штурвалом самолёта, бывший неудачливый лётчик теперь вспоминал без всякой неприязни даже с носталь-гией.
Привычные городские попрошайки из тюремной камеры казались, чуть ли не благородными аристократами свободного полёта - океанскими фрегатами. Голуби были практически единственными живыми существами, навещавшими постояль-ца камеры-одиночки. Поэтому не удивительно, что обыкновен-ные сизари стали для не знающего на что употребить избыток времени сидельца объектом живейшего интереса. Кто бы мог подумать, что эти увальни, такие тяжеловесные на земле, вели-колепно летают, достигая скорости лёгкого самолёта! Некото-рые из них обладали достаточной силой и выносливостью, чтобы подниматься на страшную высоту, где атмосфера сильно разрежена, и держались там длительное время. Даже в ясном небе, имея стопроцентное зрение, Игорь терял своих знакомцев из виду в синей глубине неба, и только снижаясь - на поворотах они блестели едва заметными точками.
Вряд ли какой-нибудь профессиональный орнитолог так интересовался этими крылатыми созданиями, как интересовал-ся ими Игорь. Заслышав знакомое хлопанье крыльев, он тут же вскакивал со своей лежанки, и с жадным восторгом ждал, как мимо окна со свистом промчится голубиная стайка, примерива-ясь для посадки, или сразу лихо спикирует с высоты на кир-пичный уступ, на который крепостной затворник щедро скра-шивал сквозь решётку половину лепёшки, выдаваемой ему на целый день.
Вскоре Игорь знал каждого из прилетающих к нему гостей «в лицо», и каждой птице дал прозвище. «Клоун», «Бабник», «Кавалер», «Гладиатор», кокетливая голубка «Жозефина», жизнерадостная и простоватая «Нэлька» - стали его любимца-ми. Драчливого же наглеца «Штиблета», Игорь просто обожал за артистичный характер и отвагу. Хотя на фоне других самцов «Штиблет» выглядел уродом: тельце у него было маленькое и какое-то неказистое, оперение неправильной формы и некраси-вого окраса. «Штиблет» часто прилетал весь грязный с пора-ненным в драке крылом или объеденным кошкой хвостом. Но именно этому прекрасному уроду самые хорошенькие голубки отдавали предпочтение. Даже статный фасонистый «Гладиа-тор», который был почти вдвое крупнее «Штиблета», и явно превосходил его в силе, не пользовался таким бешеным успе-хом у дам. За это сизокрылый громила явно недолюбливал конкурента, однако предпочитал не связывать с задиристым и совершенно бескомпромиссным в драке недомерком.
Однажды на рассвете Игоря разбудил резкий неприятный крик. Взглянув на окно, узник увидел, как там чёрным демоном мечется крупная птица. Разъярив мощные крылья, огромный ворон бил большим крепким клювом не успевшую соскочить с карниза «Нэльку». Прежде чем Игорь успел подоспеть на вы-ручку голубке между нею и чёрным бандитом появился «Штиблет». Это оказалась его последняя битва. Хотя вначале неравной схватки отважному бойцу несколько раз удалось увернуться от нацеленного ему в голову острого клюва. Нахох-ленным серым комочком он налетал на монстра и, ткнув его несколько раз коротким клювом, отскакивал прочь. Но после одной из атак «Штиблет» отскочил недостаточно далеко и проворно, и ворон нанёс ему роковой удар в голову. Всё было кончено…
С этого дня Игорь стал мечтать о мести. Он распустил но-сок и сплёл из ниток петлю. Узник был готов регулярно кро-шить хоть всю лепёшку на наживку, лишь бы заманить ненави-стного убийцу в силки. «Если я сверну гаду шею, то и на волю рано или поздно сумею вырваться!» - сказал себе Игорь, затеяв таким образом азартную игру с самою Судьбой. Словно игрок оставляющий дань Фортуне за рулёточным столом, узник рассчитывал умилостивить Госпожу Удачу жертвенной кровью проклятой птицы, символизирующей для него беду и смерть.
Уже на следующий день ворон прилетел на дармовое уго-щение. Он вёл себя по-хозяйски: важно вразвалочку расхажи-вал по карнизу, гордо поводя головой - демонстрируя свой гордый профиль. И временами неприязненно косился на чело-века своим блестящим глазом. Горбоносый кряжистый, посе-ребренный сединой - он кого-то Нефёдову напоминал. Однаж-ды Игорь понял кого. Своим чеканным почти орлиным профи-лем, генеральской осанкой, хриплым властным голосом ворон карикатурно походил на пожилого генерала ГРУ Георгия Ива-новича Скулова, отца Марины – оставшейся в Москве невесты Игоря. Здесь в тюрьме у Игоря окончательно открылись глаза на того, кого долго считал почти своим тестем. Теперь молодой человек почти не сомневался, что дражайший шеф приложил руку к той беде, которая с ним приключилось. Скорей всего дядя Жёра намеренно подставил его, чтобы расчистить дорогу более желанному кандидату в зятья. Поэтому Игорь так и про-звал ненавистного ворона - «Жёриком».
Каждый день Нефёдов безрезультатно ожидал, когда клюю-щий угощение ворон случайно наступит на спрятанную под кусочками лепёшки петлю, чтобы тут же рывком затянуть её на лапе «Жёрика». Но хитрющая птица обладала дьявольской осторожностью. Прежде, чем сделать шаг, ворон слегка накло-нял и поворачивал голову, внимательно осматривая простран-ство перед собой, то одним глазом, то другим.
Иногда, когда горбоносый враг поднимал лапу над тем ме-стом, где находилась петля, Игорю казалось, что вот теперь-то уж он наверняка попадётся, но хитрый бес в обличье птицы, казалось, издевался над ним. В самый последний момент он переступал через ловушку. Скорей всего ворон жил на этом свете очень давно, и много чего поведал на своём веку. Воз-можно даже, он умел читать человеческие мысли…
Однажды в ожидании чёрной бестии узник задремал. Игорю снилось, что на карниз как обычно приземлился «Жёрик». Некоторое время, наклонив голову, он с интересом рассматри-вал спящего человека: ворон сосредоточенно смотрел на него, явно что-то решая. Потом пробрался через решётку и слетел вниз. Нерешительно, как-то даже бочком ворон приблизился к спящему, и вдруг нахально попытался клюнуть его в правый глаз.
- Я бы на твоём месте не торопился, - словно человеку уг-рожающе объявил ему Нефёдов. Ворон презрительно взглянул на незадачливого ловца, раскрыл клюв, явно собираясь что-то ему ответить с сарказмом, и вдруг издал громкий изумлённо-испуганный «Ка-ар!».
Открыв глаза, Игорь не сразу осознал, что происходит. А потом сообразил, что доселе неуловимый «Жорик» наконец-таки угодил лапой в роковую петлю, и теперь с громкими кри-ками бьётся в решётке окна. Сверху на узника летели перья, завязанная на его запястье сигнальная верёвка от ловчей петли постоянно дёргалась, как леска с пойманной рыбиной на конце. Игорь рванул на себя скрученную из нескольких ниток верёвку, стараясь прижать птицу к решётке, и бросился к окну. Он даже успел схватить рукой край блестящего чёрного крыла. Отчаян-но хлопая вторым крылом, сильная птица резко дёрнулась от человека. Самодельный самолов, удерживающий её за ногу, не выдержал и оборвался. Ворон слетел с карниза. Откуда-то из-под стены беспрерывно неслись его громкие сердитые причи-тания.
У Игоря в руках остался ком пуха и перьев. Чудовищное разочарование! У Нефёдова-младшего было такое чувство, будто ему только что зачитали официальный приговор о по-жизненном заключении. Как бы он не пытался уговорить себя, что вся эта история никак не может отразиться на его судьбе, что-то внутри подсказывало, что только что он выпустил из рук свой последний шанс обрести свободу…
Примерно с этого момента пленного лётчика перестали во-дить на допросы. О нём словно забыли. Вскоре его перевели в другую камеру, гораздо хуже прежней. Полуподвальное поме-щение имело крошечное оконце под самым потолком почти на уровне земли. Из этого сырого каменного мешка, куда едва просачивался солнечный свет, его прежнее обиталище показа-лось узнику не таким уж плохим. Но главное он ясно осознал, что со временем неминуемо будет заживо похоронен, как тот страшный косматый безумец из склепа под лестницей.
Время как будто остановилось за этими толстыми стенами, сложенными из гигантских валунов. Похоже, узников в тюрьме содержалось немного, или же стены были настолько толстыми, что сквозь них не могли пробиться голоса обитателей соседних камер. Поэтому любой скип открывающейся соседней двери или звук шагов проходящего по коридору надзирателя стано-вился событием. Единственное доступное Игорю развлечение заключалось в том, чтобы сильно подпрыгнув, ухватиться руками за толстые прутья расположенного под самым потол-ком крохотного оконца, немного подтянуться, и жадно вдыхать свежий воздух отныне недостижимой свободы. Если повезёт, то можно было также поглазеть, пока хватало сил в руках, на ботинки изредка проходящих по тюремному двору людей, рисуя в собственном воображении, как могут выглядеть их обладатели. А какое это было блаженство чувствовать на своём лице солнечный лучик! В тюрьме понятие о роскоши кардинально меняется.
Надзиратели давно стали единственными людьми, чьи лица он видел. Их было двое – морщинистых чернокожих служак, работающих всегда бессменно в паре. Возможно, они и были когда-то молоды, то есть согласно законам природы так оно и было. Вот только Игорю трудно было представить тюремных стражей цветущими парнями. Престарелые ключники настоль-ко удивительно вписывались в мрачную атмосферу старой цитадели, что как будто являлись естественной частью её мно-говековых стен.
Утром к Игорю приходил один из тюремщиков – неразго-ворчивый и угрюмый. Он ставил на пол ведро с чистой водой для умывания и питья, а также миску с похлебкой, рядом клал кусок ячменной лепешки, деревянную ложку. А, уходя, что-то сердито бормотал себе под нос, забирая туалетное ведро.
Его напарник приходил вечером. Он казался Игорю более дружелюбным. Иногда в его взгляде даже появлялось что-то похожее на сочувствие к молодости, обречённой заживо сгнить в этом каменном мешке. Казалось этот второй надзиратель даже не прочь переброситься парой слов с чужестранцем. Впрочем, день за днём он ограничивался только короткими дежурными вопросами. А между тем, жизнь узника уныло «капала» чередой однообразных серых дней.
Даже цирюльник не был вхож в эти мрачные стены. Несча-стный узник постепенно превращался в заросшего, дурно пах-нущего оборванца. Но самое страшное, что в нём угасала наде-жда. Отчаяние сковало его душу не сразу. Вера уходила из него постепенно, а с нею молодого сильного парня покидала жиз-ненная сила…
Заключённым не полагались прогулки. Всё время Игорь проводил в кишащей насекомыми крохотной каморке площа-дью пять на шесть шагов. И всё-таки первое время заключения, не смотря на весь ужас своего положения, молодой пленник старался не терять надежду. Нет, он не тешил себя мыслью, что советские дипломаты поднимут на весь мир шумиху, требуя освобождения своего пилота. В большой политической игре, особенно если она ведётся по далеко не стерильным правилам джентльменства, от собственных шпионов и диверсантов, которым не хватило мужества раскусить запломбированную в зуб капсулу с ядом или поднести пистолет виску, обычно спешат отказаться. Ведь в эту страну советские лётчики приле-тели с, мягко говоря, специфической миссией - уничтожить её президента.
Так что, надежды на то, что великая держава вспомнит о своём пропавшем солдате, у Игоря не было. Уповать можно было только на себя. Поэтому первые недели и месяцы заклю-чения Игорь проводил время, изобретая самые фантастические планы побега. Главный и самый реальный его план состоял в том, чтобы однажды напасть на престарелого надзирателя, отобрать у него ключи и попробовать отыскать выход на сво-боду в хаотическом нагромождении лестниц и коридоров. Когда Игоря только привезли в тюрьму, он не заметил на её стенах вооружённых охранников. Маленькие деревянные воро-та доставившим пленника солдатам открыл старый привратник. Было даже странно, что охрану заключённых доверили пенсио-нерам. Впрочем, Игоря не интересовали особенности кадровой политики тюремного начальства. Для него было важно подго-товить себя к броску из этой богадельни.
Каждое утро узник начинал с комплекса физических уп-ражнений, доводя себя приседаниями, подтягиваниями на прутьях решётки и различными отжиманиями до состояния полного изнеможения.
Чтобы укрепить в себе веру в возможность задуманного Игорь постоянно твердил про себя, что справиться, что он просто обречён на успех: «Я редкий везунчик! Мне под силу совершить даже невозможное». Приёмам аутотренинга Игоря Нефёдова научили во время прохождения тренировочного курса выживания для лётчиков в специальном учебном центре ВВС в Судаке.
Параллельно пленник изобретал всевозможные ритуалы на удачу, повсюду искал хорошие предзнаменования. Уж больно зыбкой была почва, на которой узник строил план побега. История с вороном нанесла первый мощный удар по его вере, но не последний.
В один далеко не прекрасный день его неожиданно закова-ли в железо, как во времена Средневековья. По камере Игорь теперь передвигался, звеня тяжёлой ржавой цепью, и таская за собой большое металлическое ядро весом килограммов в семь-десят. Звук волочащейся по полу цепи способен был вывести из себя даже самого уравновешенного человека. Оковы с него не снимали даже на ночь. Парня сильно донимал проклятый брас-лет кандалов! Он был выкован и заклепан по всем правилам кузнечного искусства. Все попытки Игоря освободиться от оков закончились неудачей. Их невозможно было снять само-стоятельно без слесарных инструментов. Бежать же с таким грузом было невозможно.
Вдобавок ко всем страданиям стальное кольцо на щиколот-ке быстро стёрло узнику в кровь кожу, началось нагноение. Игорь попросил надзирателя вызвать к нему врача. Но тюрем-ный служитель принёс ему большой пучок паутины и мха, посоветовал смочить их слюной и наложить на рану, подсунув под кандалы. Средство на удивление оказалось эффективным – уже примерно через сутки рана действительно начала затяги-ваться. Муки плоти стали не столь невыносимыми, а вот ду-шевная боль только нарастала.
По чьему-то приказу надзиратели перестали заходить к рус-скому. Теперь они подавали узнику миску и забирали у него отхожее ведро через специальное откидывающееся на петлях запорное окно в двери. Когда же тюремщикам требовалось войти в камеру, они делали это только в сопровождении неиз-вестно откуда взявшихся здоровенных геркулесов в пятнистой форме солдат-спецназовцев.
Когда узник понял, что всё это время за ним внимательно следили, и что невидимый наблюдатель без труда разгадал его план с побегом, он вначале пришёл в неистовство. Игорь часа-ми молотил кулаками чугунную дверь, кричал, чтобы к нему пришёл кто-нибудь из администрации, даже требовал встречи с советскими дипломатами (хотя сам не верил в возможность такого визита). Но это не произвело решительно никакого эффекта на тюремщиков. Всё продолжало идти своим разме-ренным монотонным ходом: в положенное время ему приноси-ли похлёбку и забирали парашу.
Но однажды, угрюмый надзиратель почему-то в нарушении установившегося порядка вошёл в камеру к Нефёдову один без своих обычных здоровяков-сопровождающих. Почти отчаяв-шийся узник решил, что больше такого шанса у него не будет. В руках он как раз держал миску с горячей похлёбкой, которую тюремщик только что налил половником из большого бака, что привёз с тюремной кухни. Резко развернувшись к надзирателю, Игорь выплеснул содержимое миски ему в лицо. Надзиратель охнул от неожиданности и закрыл лицо ладонями.
Игорь набросился на тюремщика. Ярость его была такова, что Игорь непременно удавил бы старикашку, а потом снял с его ремня связку ключей и, сгибаясь под тяжестью тяжелого ядра, заковылял бы по коридору к выходу.
Сильные пальцы стальными тисками сжимали дряблую шею надзирателя. На чёрной коже его морщинистого лица выступило множество капелек пота. Позвать на помощь бедня-га не мог, из коридора его сдавленный хрип было не услыхать. Игорь, который в прежней жизни и мухи бы не обидел, с вос-торгом смотрел, как трепыхается взятый им за горло враг. И тут появились солдаты. Они набросились на пленного лётчика и начали жестоко избивать его. От сыплющихся на него со всех сторон ударов Игорь на некоторое время перестал нормально соображать. В его голове только резко грохотало: БАМ, БАМ, БАМ.
Нормальное восприятие окружающего мира вернулось к Нефёдову лишь, когда охранники устали молотить его тяжёлы-ми армейскими ботинками и отошли в сторону перекурить. Рядом с лежащим на полу пленником, пошатываясь на ватных ногах стоял тюремщик. У него было лицо совершенно счастли-вого и одновременно потрясённого человека. По щекам тю-ремщика текли слёзы. В душе жестоко избитого парня шевель-нулось чувство жалости к старику. А вот тюремщик не думал прощать узника, который чуть не спровадил его на тот свет.
Когда в следующий раз он привёз узнику кастрюлю с обжи-гающей похлёбкой, то вместо миски предложил налить её заключённому прямо в ладони. Перед этим Игоря три дня не кормили в наказание, и ему страшно хотелось есть. Поэтому парню не оставалось ничего другого, как подставить руки, чтобы получить порцию супа. У него несколько раз слезла кожа с ладоней.
Теперь склонного к побегу заключённого ещё заковали в наручные кандалы. Обыкновенные вещи – еда, умывание в тяжелых цепях превратились в сложное утомительное занятие.
Но и этого мстительному тюремщику было мало. Однажды он зло сообщил, что из этой тюрьмы никого никогда не выпус-кают. Глядя узнику прямо в глаза, он веско пообещал:
Ты тоже никогда не выйдешь отсюда. Старый форт за пару лет доконает тебя. А я постараюсь помочь ему это сделать ещё быстрее…
Вслед за возбуждением и гневом пришло разочарование. Признавшись, наконец, самому себе, что ему уже никогда не вырваться отсюда, узник перестал есть.
Только после этого тюремная администрация приказала снять с Нефёдова цепи. А на второй день голодовки к заклю-чённому, наконец, явился доктор. Но пришёл эскулап не один, а в сопровождении трёх крепких солдат. Чтобы узник не умер голодной смертью, его стали кормить насильно, вводя в пище-вод резиновую трубку и подавая через неё раствор молока с сырыми яйцами. Процедура являлась настоящей пыткой.
Однако не столько физические страдания подломили плен-ника, сколько отсутствие надежды на изменение своей участи. А когда нет надежды, планов, целей, то жизнь неизбежно теря-ет в глазах человека всякое содержание и какой-либо смысл. Чтобы продолжать в такой «безвыходной» ситуации оказывать сопротивление упадническим мыслям, сохранять духовный стержень, нужно обладать богатым внутренним миром мудреца и философа, а также стальным, закалённым в испытаниях ха-рактером несгибаемого бойца. Но когда тебе чуть за двадцать и за плечами у тебя нет опыта выживания в кажется совершенно невыносимых условиях, то не мудрено опустить руки и пере-стать цепляться за жизнь.
Игорь впал в апатию. Неопределённость своего положе-ния, отсутствие какой-либо надежды превращали сильного молодого мужчину в «живой труп». Целыми днями он валялся на лежанке в состоянии полнейшего безразличия к собственной участи. Он перестал умываться, вообще следить за собой. На его посеревшем лице заострились скулы, глаза ввалились. Никакие пытки и никакие угрозы не могли вывести его из состояния «овоща». Игорь быстро слабел. Теперь даже, если бы заключённому и представился шанс сбежать, у парня вряд ли бы хватило сил им воспользоваться.
Начался распад личности, финиш», «конец». Такое состоя-ние обычно предваряет скорую физическую смерть из-за стре-мительного снижения иммунитета. Порой Игорю даже начина-ло казаться, особенно по ночам, что он уже умер…
Но всё круто изменил один неожиданный визит.
Незадолго до этого Игорь видел странный сон: на карниз тюремного окна, хлопая крыльями, опустился упущенный им ворон. Некоторое время старый знакомый внимательно наблю-дает блестящим черным глазом сверху за лежащим внизу ум-ником. Только на это раз в облике птицы не было ничего ко-варного. Тем не менее узник по старой памяти встретил его враждебно.
- Ну чего прилетел? Мечтаешь поклевать моё бездыханно тело, пока тюремщики не обнаружат, что я откинул копыта. Пошёл прочь, ворона ты помойная!
Ворон гордо отвернул голову в сторону, словно считая ни-же своего достоинство разговаривать с хамом. Но затем снизо-шёл до громкого «Кар». Слетев с окна, «Жёрик» уселся рядом с обессиленным человеком, всем своим видом показывая обиду и недовольство. Теремных решёток для него словно не существо-вало, как и языковых барьеров:
- За триста лет, что живу на свете, впервые вижу такого за-конченного неудачника, как ты, - спокойно заявил он узнику интеллигентным человеческим голосом, совсем не похожим на его неприятное грубое карканье. - Только недалёкий неудач-ник может желать свернуть шею собственной птице удачи. Ещё и прозвище дал обидное в честь отъявленного поддонка!
Вначале Игорь опешил от такого преображения. Затем воз-разил, что мстил за невинно убиенного «Штиблета». Ворон повернул свой длинный шнобель в его сторону… в его глазах читалась усталая тоска много пережившего интеллигента.
- И когда вы люди только поймёте, что объявив себя самы-ми умными и благородными существами в природе, присвоив себе право вмешиваться в естественный ход событий, вы под-рубаете сук на котором сидите. Сегодня один из вас объявляет врагами целой нации воробьёв, истребляющих посевы, завтра другой вводит моду на защиту «хороших» зверюшек от «пло-хих» хищников, нарушая нормальный баланс популяций. Вы бы прежде меж собой разобрались, а то истребляете миллионы себе подобных, словно вредоносную саранчу, во имя бредовых идей… В общем, скажи спасибо, что у меня хватило сил вы-рваться из твоих рук, а то бы до конца дней сидеть тебе в этой клетке. Так что денька через два жди маленькую гостью.
Сказав это, ворон тряхнул перьями, легко взлетел и вы-порхнул в окно.
Прошло два дня. Однажды вечером Игорь услышал, что за дверью его камеры происходит нечто необычное. Даже сквозь пелену сумеречного сознания узник с удивлением уловил не-знакомые ему голоса. И совсем было невозможно поверить в присутствие в этих стенах молодой девушки. Поэтому услы-шанный им мелодичный голосок узник поначалу списал на слуховую галлюцинацию, вполне реальную в том плачевном состоянии, в котором он ныне пребывал.
Тем не менее, любопытство заставило его умственно встре-пенуться, стряхнуть с себя уже ставшую привычной апатию и сонливость. И оказалось, что никакого обмана слуха нет. Судя по возне и перепалке за дверью, там действительно находились какие-то люди. Невидимые узнику визитёры явно с любопыт-ством рассматривали его через глазок в двери, и сорились между собой, если кто-то долго не уступал своё место у смот-ровой дырки. Приведения и бестелесные порождения слухо-вых галлюцинация вряд ли стали бы вести себя, словно сбе-жавшие с уроков подростки.
Вдруг дверь со скрипом отворилась, и Игорь обнаружил на пороге своей камеры стайку ярко одетых чернокожих юношей и девушек. На их фоне манерами заводилы и яркой внешно-стью выделялась миниатюрная «пацанка» со светло-коричневой кожей и тонкими чертами лица креолки – белой девушки с примесью «цветной» крови. Одета незнакомка была по западной молодёжной моде – в кожаную мотоциклетную куртку синего цвета, джинсы и кроссовки. Её длинные прямые блестящие волосы цвета вороного крыла были свободно рас-пущены. В каждом движении и слове девчонки с фигуркой тонкой фарфоровой статуэтки чувствовалась грация вольной птицы и привычка повелевать. Правда скулы у неё были широ-коваты для женщины и свидетельствовали о властном характе-ре.
Похоже, сюда маленькую принцессу привело любопытство. Во всяком случае, посетительница смотрела на обитателя каме-ры-одиночки с таким выражением, словно рассматривала дико-винного опасного хищника. Решившись войти к нему в клетку, она упивалась собственным бесстрашием.
- Ну и страшилище! А как от него воняет, даже отсюда чув-ствуется. Говорят, он недавно чуть не убил голыми руками надзирателя. Настоящее животное!
Девица сказала это скорее с восторгом, чем с отвращением. А вот явившаяся с ней свита сверстников принялась зло насме-хаться над узником. Они говорили по-французски, так что Игорь всё понимал. Присутствующий тут же надзиратель под-твердил факт нападения на своего напарника.
Стоило Нефёдову зашевелился на своей лежанке, как под-ружки и друзья миниатюрной дюймовочки испуганно шарах-нулись с порога камеры вглубь коридора.
- Осторожней, Корбо! - одна из подружек потянула креолку за руку, уйдём отсюда. Этот русский совсем не такой интерес-ный, как мы думали – обыкновенный грязный оборванец.
«Корбо» - повторил про себя Игорь и вдруг вспомнил, что по-французски это означает ворона.
Пожилой тюремщик тоже с заметным подобострастием принялись уговаривать маленькую предводительницу моло-дёжной компании не тратить своё время на узника, который целыми днями валяется на своей кушетке и ничего интересного собой не представляет:
- Лучше давайте, госпожа, я покажу вам французского бан-кира, - предложил надзиратель гостье. Он у нас содержится в номере люкс для особо важных гостей.
Девчонка сразу поняла, о ком идёт речь, и пояснила своим приятелям и подружкам:
А, этот тот парижский болван, который рискнул лично приехать, чтобы потребовать у моего дядюшки возврата креди-та. Мой отец успел перехватил чудака по дороге из аэропорта, и только потому французский бычок не превратился в «Бланкет де во» на обеденном столе дядюшки.
* Бланкет де во - тушеная телятина в белом соусе (француз-ское блюдо)
Вскоре компания удалилась. Но самое удивительное, что на следующий день девушка приехала вновь. Правда, теперь её не сопровождала свита сверстников. Корбо привезла узнику несколько фруктов, книгу на французском языке и набор туа-летных принадлежностей: красивый гребень, кусочек аромат-ного розового мыла, пакетик шампуня и безопасную бритву. На этот раз посетительница не побрезговала подойти к лежачему узнику. У успевшего отвыкнуть в тюремной грязи и антисани-тарии от красивых ароматов узника, даже голова пошла кругом, когда он вдохнул пьянящий запах её дорогого французского парфюма. На Нефёдова словно повеяло свежестью утреннего моря. У его оставшейся в Москве невесты были точно такие же духи. Это был запах свободы, первой любви, прекрасной юно-сти. Ворвавшись в удушливую застойную атмосферу его норы, этот запах пробудил в отчаявшемся было зеке волю к жизни.
После этого загадочная креолка стала наведываться в тюрь-му к пленному лётчику довольно регулярно и каждый раз не с пустыми руками. От неё Игорь получал предметы, о которых недавно и мечтать не смел: книги, газеты, миниатюрные шах-маты, упакованные в целлофан одноразовые комплекты чисто-го белья, средство от паразитов. А однажды Карбо сделала своему подшефному и вовсе роскошный подарок - японский транзистор, на который даже можно было поймать родные советские радиостанции.
Трудно сказать, чем её заинтересовал грязный опустивший-ся доходяга. Скорее всего дело было в неудовлетворённом любопытстве туземной принцессы. Ведь наверняка она никогда до этого не видела выходцев из далёкой, неведомой ей России.
Игорю же визиты красивой доброй феи казались чудесным сном, который мог закончится в любой момент горьким пробу-ждением. Однако настойчивость девушки, её конкретная по-мощь, в конце концов заставила Нефёдова поверить в реаль-ность происходящего с ним чуда.
После того, как Корбо начала регулярно наведываться в тюрьму, условия содержания пленника заметно улучшились: прежде всего Игоря стали каждый день выводить на прогулку в тюремный двор, заметно улучшилось питание. Узника стал регулярно осматривать врач. К нему, наконец, допустили ци-рюльника.
Да и тюремщики отныне вели себя с русским подчёркнуто любезно, именуя бесправного заключённого «мсье». Однажды хмурый надзиратель, на лице которого остались следы от ожо-гов после вылитой на него Игорем похлёбки, даже накормил узника вкусным обедом, который, по его словам, специально для русского приготовила его жена.
- Вы можете спокойно сидеть в этой камере хоть десять лет, мы с напарником решили заботится о вас, как о сыне! – обна-дёжил Нефёдова тюремщик, ласково улыбнувшись.
Игорь поблагодарил исполнительного служаку за добрые слова, хотя ему совсем не улыбалась перспектива провести так много времени в тюремных стенах.
Выйдя из состояния душевного оцепенения, ощутив заново желание жить, Игорь привёл себя в порядок, снова стал по утрам делать гимнастику.
Однажды Корбо снова нагрянула в тюрьму в сопровожде-нии своей молодёжной банды. Критическим взглядом окинув Нефёдова, девчонка явно осталась довольна его посвежевшим видом.
- Предлагаю отправиться с нами на прогулку, - сказала она не поверившему своим ушам узнику. - У нас намечается пик-ник на побережье. А вам сейчас будет полезно подышать све-жим морским бризом, поплавать в океане. Надеюсь, вы не против составить нам компанию?
У Игоря дух захватило от такой перспективы, сердце неми-лосердно зачастило в груди. Боясь спугнуть удачу, парень выдавил из себя вмиг охрипшим от волнения голосом:
- Я готов…с радостью.
В тюрьме тут же поднялся страшный переполох. По вызову надзирателей примчался начальник тюрьмы, которого Игорь до этого ни разу не видел. Главный тюремщик вёл себя, как мел-кий клерк, вызванный на ковёр к большому начальнику. Он чуть ли не через слово кашлял, затем извинялся и смущённо тискал в руках свою фуражку. На молодую девушку офицер смотрел с подобострастием и страхом, как на опасное божест-во. Как и все местные государственные служащие, всего боль-ше он всего боялся вылететь из «внутреннего города» – кварта-ла, где располагался президентский дворец, министерства, а также дома чиновников – туда, где прозябало большинство населения.
Тюремный босс стал растерянно лепетать, что не имеет пра-ва без личного приказа отца девушки выпускать особо важного заключённого из своего учреждения.
- Помилуйте, госпожа! Я был бы рад всё исполнить в ваших интересах…тхе… Но у меня семья, четверо детей…тхе…тхе. За такое нарушение меня уволят без пенсии.
Девушка резко повернула к нему лицо, холодно сверкнула чёрными глазами, непреклонно отрезала:
- Как сказала, так и будет… И не советую вам продолжать этот разговор. Вы меня поняли?
Начальник тюрьмы в испуге вытаращил на неё глаза, энер-гично затряс головой, непослушными руками пытаясь расстег-нуть внезапно сдавивший ему шею ворот рубашки. На смену кашлю пришло заикание.
- Я всё с-сделаю, как вы с-скажите!
- Конечно, сделаете – усмехнулась девушка. - Вы же умный человек. По этой же причине вы, конечно, не станете сообщать моему отцу о моей маленькой просьбе.
Начальник тюрьмы потупил голову, весь как-то обречённо сгорбился и промямлил:
- Хорошо…всё будет так, как вам угодно, госпожа.
- То-то же – самодовольно усмехнулась и повела плечиком избалованная вседозволенностью дочь могущественного отца. Затем в голову её пришла новая интересная мысль. Она строго взглянула на перетрусившего чиновника:
- И вот что… прикажите-ка привести в порядок банкира, который сидит у вас в «люксе». Я его тоже забираю до вечера.
Начальнику тюрьмы осталось лишь уныло развёсти руками. Он уже не пытался спорить с юной «принцессой». После того, как два самых важных узника покинули стены его тюрьмы, начальник тюрьмы вернулся в свой кабинет, обессилено рухнул в кресло, в отчаянии закрыл ладонями лицо и зарыдал от страха лишиться своего сытного места, а может и головы.
- За сладкий воздух свободы! – задорным голосом объявила девушка, поднимая бокал с игристым вином, когда компания мрачное заведение. Один из друзей Корбо разлил по бокалам шампанское, и все присутствующие осушили фужеры в честь новых членов их молодёжной «банды».
Глава 12
Итак, для Бориса наступил первый день испытательного срока. Утром он принял дома душ, быстро позавтракал. Бросив оценивающий взгляд на своё отражение в висящем в прихожей зеркале, старый солдат удивлённо покачал головой, и с ирони-ей поинтересовался у седовласого двойника «М-да, хорош, гусь! И как же вас теперь прикажите величать, сэр? Мистером, Нефёдовым, Герром Нойманом, господином Ван дер Хорстом? Или лучше - мсье? А может, щеголеватым прохиндеем неиз-вестного разлива?».
Впрочем, надо было признать, что в выданном ему накану-не на складе новеньком французском камуфляже и в высоких ботинках на шнуровке новоиспечённый пилот наёмных ВВС выглядел весьма эффектно.
На улице возле автобуса, который должен был доставить утреннюю смену пилотов на аэродром, Нефёдов встретил зна-комого пилота вертолёта. «Напалмовый Джек» похоже весьма успешно травил анекдоты, ибо вокруг него все хохотали. Сам же он оставался невозмутим. Вертолётчик ещё не успел нахло-бучить свою сорокаведерную ковбойскую шляпу и огромные солнцезащитные очки. Неожиданно выяснилось что под огром-ной шляпой «герой Вестернов» скрывает редеющую шевелюру, а под очками усталые глаза отставного офицера в небольшом чине, не сделавшего карьеры вопреки честолюбивым надеж-дам. Впрочем, надо было отдать ему должное – дядька очень старался невозмутимыми шуточками перебороть или, во вся-ком случае скрыть от сослуживцев постоянно гложущее его разочарование и страх перед предстоящим очередным днём дикого родео над полными опасностей джунглями.
Когда Борис подошёл к автобусу, «Напалмовый Джек» уже успел на полную мощность включить свой англосаксонский юмор. Он как раз заканчивал рассказывать какой-то комичный эпизод из своей недолгой службе во Вьетнаме.
- Одним словом, господа, винтокрылая кавалерия там была нужна всем - и славным парням из морской пехоты, которые вызывали нас при малейшей заварушке, и партизанам «Дедуш-ки Хо», которые охотились за нашими «Ирокезами»* почище краснокожих, чтобы снять скальпы с пилотов и получить за них хорошую награду...
* Белл UH-1 «Ирокез»— американский многоцелевой вертолёт
В автобусе «Напалмовый Джек» уселся рядом с Нефёдовым и переспросил, памятуя о первом их разговоре, с некоторым, как Борису показалось, вызовом и даже обидой:
- Значит, вы только что из Ню-Йорка?
- Верно.
- Ну, и как там у вас в Нью-Йорке?
- Бурлит. А у вас как?
- А что же у нас. Мы люди маленькие, живём тихо, неза-метно. Не то что вы там в Нью-Йорке.
В словах вертолётчика чувствовалась злая ирония и даже обида, если не в адрес Бориса, то во всяком случае города, в котором он похоже не был очень давно. В их прошлую мимо-лётную встречу «Напалмовый Джек» пребывал в другом на-строении. Если при первом знакомстве он показался Борису флегматичным философом-фаталистом, то на этот раз выглядел агрессивным и подозрительным.
- Ну положим вы здесь не главные тихони на земле, - ус-мехнулся в ответ Борис. - Мы по ту сторону океана наслышаны о ваших делах… Поэтому то я и посчитал за честь присоеди-ниться к вашей «священной войне».
Сам того не ведая, Борис случайно попал в самую точку. Реплика нового знакомого определённо понравилась вертолёт-чику. Он истолковал её, как верный пароль по системе «свой-чужой». Собеседник Нефёдова помолчал. Что-то обдумал. Может быть, решал – можно ли доверять малознакомому чело-веку. Но как видно, всё-таки решил, что можно. Вертолётчик вдруг положил Борису руку на плечо.
- Это правда. Мы тут действительно ведём священную вой-ну. Правда о нас много пишут чепухи…журналисты – с горе-чью посетовал наёмник. – Называют отбросами цивилизации. Поганенькие интеллигентские писаки рассказывают в своих газетёнках, что мы, мол, за деньги готовы убивать кого угодно. Мерзкая ложь! У меня на врагов особый нюх. Я любого кому-няку или русского за милю учую (вертолётчик похлопал по кобуре с тяжёлым восьмизарядным кольтом). Вы ведь уже успели убедиться, сэр, что мы здесь защищаем Америку, весь западный мир от большевиков, как и во Вьетнаме.
Последнюю фразу он произнёс вполне утвердительно. Буд-то не сомневался в ответе. Голос вертолётчика зазвучал мрачно и торжественно, как на похоронах:
- В Европе уже всем тайно заправляют коммунисты. Их тайные агенты взяли под контроль даже ООН. Если мы здесь в Африке, в Индокитае и в других местах не выжжем напалмом гнёзда этой заразы, то, в конце концов, красные придут в ваш Нью-Йорк, перевешают всех капиталистов, а в Центре Манхэт-тена на пятой авеню будут устраивать свои первомайские демонстрации и военные парады. Продажные нью-йоркские щелкопёры по приказу из Москвы уже готовят вторжение.
- Неужели даже ООН? – изобразил искреннее удивление Нефёдов, чтобы потрафить разоблачителю мирового больше-вистского заговора.
- ООН – это коммунисты. У Тан* – коммунист, это совер-шенно точно известно. Я не слишком люблю местного прави-теля Моргана Арройю. Конечно, он редкий ублюдок, даже нас – тех, кто его защищает, обворовывает. Но он порвал отноше-ния с СССР и вырезал местную ячейку компартии. Сейчас Арройя борется с партизанами, которым Москва недавно нача-ла тайно поставлять современное оружие, включая переносные зенитно-ракетные комплексы. А ООН вместо того, чтобы по-мочь Арройе в его священной борьбе с большевизмом блоки-рует своими вооружёнными силами поставки оружия местному режиму. И США формально поддерживает в этом Организацию Объединённых Наций. Из чего можно сделать вывод, что ми-нистр обороны США Макнамара тоже тайный член Коммуни-стической партии. Теперь вы понимаете, сэр, какой крестовый поход мы здесь начали!
*Маха Тхрай Ситху У Тхант или У Тан - Генеральный сек-ретарь Организации Объединённых Наций с 1962 года по 1971 год
«Напалмовый Джек» рассказал, как накануне ведомое им звено вертолётов внезапно появилось над деревней, жители которого, по рапортам разведки, помогали партизанам. Едва показавшись на горизонте, воздушные каратели стремительно достигли границ приговорённого селения. По приказу коман-дира группы пилоты пяти вертолётов одновременно сбросили на дома и в панике бегущих по улицам людей полторы дюжины рыбообразных серебристых канистр. Пять секунд тишины. И деревушка исчезла в сплошной полосе ярко-оранжевого пламе-ни 70 ярдов шириной и три четверти мили длиной.
- Нет изящнее оружия, чем напалм, - со знанием дела за-ключил свой рассказ вертолётчик.
- А вы уверены, что жители этой деревушки действительно помогали партизанам? – поинтересовался Борис.
- Сразу видно, что вы человек тут новый и никогда прежде не участвовали в антипартизанских операциях, - с чувством собственного превосходства ответил вертолётчик, глядя на Бориса свысока, как на несмышлёныша. Затем пояснил с под-чёркнутой сухостью:
- Достаточно того, что в этом квадрате видели партизан… Вы сами скоро перестанете обращать внимание на всякие пус-тяки. Нет ничего плохого в том, чтобы стереть с лица земли базу партизан, пусть даже потенциальную.
Последняя фраза новичка явно разочаровала «крестоносца». В глазах его появилось сожаление. А потом он и вовсе надел солнцезащитные очки, давая понять, что пока новобранец не наберётся нужного опыта, им больше не о чем говорить.
Борис же представил, как этот тип с наслаждением потяги-вал пиво прямо за штурвалом по дороге на базу, возбуждённо обсуждал с другими членами экипажа подробности хорошо сделанной работы, а за его спиной дымилась сожжённая им мирная деревня, и почувствовал омерзение к этому человеку.
*
На аэродроме Нефёдов нашёл командира эскадрильи пере-довых авианаводчиков майора Робина Иглза. Нефёдов уже знал, что пилотов этого авиакрыла, здесь все считают смертни-ками, ибо немногим, кто попал сюда, везёт совершить поло-женные десять вылетов и уцелеть. Не случайно эскадрилья называлась «Чёрные авианаводчики»
Командир эскадрильи с кислой миной осмотрел новичка и напрямик поинтересовался:
- Они что, не могли прислать мне кого помоложе? Вы то сами понимаете, сэр, на что подписались? Ваш предшественник пробыл у меня три дня. Зенитный снаряд. Правда, у парня имелась медицинская страховка. Наши боссы даже напоследок пообещали покалечившемуся бедняге, что в Германии врачи ему сделают хороший глаз. Совсем будет незаметно, что он нейлоновый…
Командир эскадрильи только что вернулся из боевого выле-та и был зол, как чёрт. Коротко стриженые волосы на висках под лихо сдвинутой чуть набок выгоревшей на солнце пилот-кой были мокрыми от пота. На красной мускулистой шее майо-ра выделились напрягшиеся вены. Под тонкой тканью серого лётного комбинезона пудовыми ядрами перекатывались круп-ные сильные мышцы. Рукава его куртки были засучены почти до локтя, так что широкие волосатые предплечья оставались открытыми. Майор ещё не снял чёрные кожаные перчатки, которые вкупе со зверской улыбкой прирождённого головореза придавали ему весьма брутальный вид. На левой части своей груди пилот носил здоровенный тесак в специальных ножнах. Наверняка главным назначением этой штуки было не разреза-ние запутавшихся парашютных строп. В ситуации, когда про-тивники буквально рвали друг друга на части, покинувшие свои машины лётчики, не могли рассчитывать на гуманное к себе отношение. К пилотам-наёмникам у повстанцев было особое отношение. Проводимые лётчиками с воздуха полицей-ские «зачистки» партизанских райнов сделали их предметом особо лютой ненависти и охоты…
Этот парень был одного поля ягода с Нефёдовым и пример-но одного с ним возраста. Похоже асом он стал, как и многие тут, ещё в годы Второй мировой войны. Когда Борис подошёл, майор, неспешно расстегивая парашютные ремни и щурясь, смотрел на столб чёрного дыма. Он поднимался над окрестным лесом почти вертикально в безветренное небо. Борис прикинул, что до места пожара километра два не больше.
Выяснилось, что это догорает упавший сорок минут назад, передовой авианаводчик Auster АОР. Mk 6. Выполняя задание по наведению бомбардировщиков на повстанцев, самолёт попал под сильный огонь повстанцев и рухнул на обратном пути, видимо, из-за поученных серьёзных повреждений, совсем немного не дотянув до посадочной полосы. Впрочем, Борис также услышал от одного из оказавшихся поблизости механи-ков версию, что возможно самолёт упал из-за некачественного топлива. Оказывается, подобные случаи здесь уже бывали. Если в «нормальных» армиях за качеством топлива постоянно следили специальные лаборатории ВВС, чтобы в авиационном керосине не было никаких примесей или колоний микроорга-низмов, чтобы бензин не обладал повышенной вязкостью, то здесь с этим были большие проблемы. После того, как был убит на свидании единственный специалист данного профиля, следить за качеством топлива стало просто некому. Вот наём-ники и бились.
Всё это лишний раз подтверждало, какая опасная работа предстоит Борису. Передовые авианаводчики летали на лёгких тихоходных самолётах и отыскивали цели для бомбардировщи-ков. Для этого им приходилось буквально цеплять плоскостями верхушки деревьев. Между тем помимо стрел и копий, некото-рые партизанские группировки, благодаря помощи из-за рубе-жа, постепенно обзаводились современными средствами ПВО. Таким образом новоиспеченному наёмнику предстояло на каждом шагу нарушать усвоенное им ещё в Корее правило: «Никогда не летать ниже ста метров». Ниже этой высоты даже реактивные машины становились уязвимы от огня из малока-либерного пехотного оружия, не говоря о современных зенит-ных ракетах.
Обычно передовые авианаводчики появлялись в районе за-планированной атаки минут за двадцать до подхода ударных машин. Они должны были пометить (маркировать) цели дымо-выми бомбами и ракетами. Часто воздушных наблюдателей вызывали наземные подразделения, нуждающиеся в корректи-ровки огня с воздуха.
Майор подвёл новичка к его машине. Это была лёгкая «Cessna» L-19 Bird Dog с тонкими бортами из стеклопластика и поршневым двигателем, мощности которого явно было недос-таточно для работы в жару.
В случае вынужденной посадки поднять снова машину в воздух с короткой, неподготовленной площадки было бы весь-ма затруднительно. Относительно слабый мотор требовал слишком длинного разбега.
К тому же «стрекоза» была совершенно безоружной, если не считать личного пистолета её пилота. Обстановка в кабине самая спартанская: пилотское кресло без набивки и регулируе-мой спинки, никакой бронезащиты, из удобств только опус-кающийся солнцезащитный щиток над приборной доской.
Правда на самолёте было установлено неплохое радиообо-рудование, с помощью которого воздушный наблюдатель мог поддерживать связь с наземными войсками и экипажами штур-мовиков. Из-за этого самолёт ещё иногда называли «летающей радиостанцией».
К плюсам данной «Cessna» также можно было также отне-сти высокорасположенное крыло, а также остекление кабины большой площади, которое обеспечивало хороший обзор пило-ту и наблюдателю на правом кресле. Всё это делало самолёт идеальным разведчиком. Но в целом знакомство с его новой «рабочей лошадкой» произвело на Нефёдова довольно сложное впечатление. Правда, в Великую отечественную войну ему приходилось летать на машинах, которые имели гораздо боль-ше оснований претендовать на звание «летающий гроб». Но с тех пор возможностей поразить самолёт у тех, кто находится на земле, стало значительно больше. Низкая живучесть делали пластиковый самолётик лёгкой добычей для стрелков, воору-жённых переносными ракетно-зенитными комплексами (ПЗРК). Нефёдову фактически отводилась роль крылатой при-манки, которая должна длительное время крутиться над полем боя, мозоля глаза вражеским солдатам.
На прощание майор высказался в том духе, что в некотором смысле новичку даже повезло, что он попал сюда:
- Среди моих знакомых есть бизнесмены из Техаса и Фло-риды, которым недостаточно для ощущения своего статуса шикарных тачек, грудастых девок и личных реактивных само-лётов «Гольфстрим». Поэтому они специально приезжают в Африку - поохотится на «большую пятёрку»* - пострелять издали из джипов по слонам, львам, носорогам. И всё только для того, чтобы почувствовать себя крутым парнем, мачо, настоящим мужиком перед своими бабами. Но всё это полная фигня по сравнению с тем, через что предстоит пройти вам в роли передового антипартизанского авианаводчика. Это можно сравнить только с тем, чтобы подойти метров на двадцать ко льву и взглянуть ему прямо в глаза перед тем как выстрелить, ведь повелитель саванны сразу без предупреждения атакует того, кто осмеливается на такую наглость.
*Имеются в виду пять самых больших и опасных животных Африки.
…Машина вербовки наёмных солдат – опасная штука, если ты стопроцентно не готов к такой работе. Иногда лучше не нажимать пусковую кнопку, иначе, в конце концов, можно оказаться в кабине пластикового самолётика, под крылом кото-рого вместо бомб и ракет будет подвешен контейнер для сброса листовок, а взамен пулемётной гашетки на ручке управления - в твоём распоряжении окажется пульт управления трёмя 600-ватными громкоговорителями для ведения пропагандисткой войны.
Не добавил оптимизма Борису и механик. Покосившись на деловито обживающегося в кабине нового пилота, техник вдруг предупредил:
- На вашем месте я был бы очень осторожен.
Приземистый, лобастый, с рыжими усами - осанкой и лицом он напоминал небольшого, но задиристого фокстерьера.
«Поздно пить Боржоми» - с самоиронией усмехнулся про себя Борис, а вслух пошутил, что в случае чего его наследники обещали отгрохать шикарный памятник на его могиле.
В это время механик проверял уровень электролита в акку-муляторе и масла в картере. Поднеся к глазам металлический прут, он внимательно смотрел на него, как провизор на мензур-ку. И так, глядя, на прут, тихо, без нажима сообщил:
- Вами уже интересовались. Двое из секретной службы. Они всё утро крутились вокруг самолёта, на котором вы должны были лететь. Но в последний момент майору позвонил коман-дующий ВВС и приказал всё переиграть. На вашем самолёте полетел другой лётчик.
- И что с ним произошло? – после некоторой паузы поинте-ресовался начинающий понимать, о чём идёт речь Нефёдов.
Вместо ответа механик показал глазами на столб чёрного дыма, поднимающегося над лесом.
Глава 1
Пожалуй, это была самая опасная работа в мире. Передовые авианаводчики на лёгких самолётах кружили над джунглями, выслеживая партизанские базы и тропы снабжения, помогая правительственным войскам «обрезать» транспортные комму-никации противника. После того, как воздушный разведчик обнаруживал врага (а зачастую противник обнаруживал себя сам, открывая огонь по назойливо кружащему над ним крыла-тому шпиону), пилот вызывал ударную авиацию и обозначал место бомбардировки пиротехническими средствами (обычно дымовыми ракетами).
Повстанцы быстро разобрались, кто насылает на их головы «бомберов» и головорезов-охотников на партизан из специаль-ных команд зачистки, и начали специально охотится на некази-стые аэропланчики. По некоторым данным, за сбитого «воз-душного соглядатая» в некоторых повстанческих группировках полагалось даже более крупная премия, чем за двухмоторный бомбардировщик В-25.
«Вот уж не думал, что на старости лет вновь окажусь в штрафниках» - размышлял Борис Нефёдов, разглядывая само-лёт, на котором предстояло работать.
Это была лёгкая «Cessna» L-19 Bird Dog с тонкими бортами из стеклопластика и поршневым двигателем, мощности которо-го явно было недостаточно для работы в африканскую жару. Опытнейшему асу, которому приходилось поднимать в небо суперсовременные реактивные самолеты, забираться на пятна-дцатикилометровую высоту, носиться на умопомрачительных скоростях, предстояло сесть за штурвал тихоходной «табуретки с пропеллером». Впрочем, сейчас Бориса больше смущало другое. В случае вынужденной посадки поднять снова машину в воздух с короткой, неподготовленной площадки представля-лось задачей весьма проблематичной. Относительно слабый мотор требовал слишком длинного разбега.
К тому же «стрекоза» была совершенно безоружной, если не считать личного пистолета её пилота.
Обстановка в кабине - самая спартанская: пилотское кресло без набивки и регулируемой спинки, никакой бронезащиты, из удобств только опускающийся солнцезащитный щиток над приборной доской.
В определённом смысле это было сидячее место для отсро-ченной казни с кем-то будто в насмешку приклеенной на при-соску к приборной доске мультяшной фигуркой Микки-Мауса. Невольно представлялось, что когда осколки прошьют тонкий борт, и ты будешь умирать, накрепко пристёгнутый ремнями к своему эшафоту, перед твоими глазами станет злорадно дёр-гаться диснеевский фигляр…
Правда на самолёте имелось неплохое радиооборудование, с помощью которого воздушный наблюдатель мог поддержи-вать связь с наземными войсками и экипажами штурмовиков. Из-за этого эту машину ещё иногда называли «летающей радиостанцией».
К плюсам данной «Cessna» также можно было отнести вы-сокорасположенное крыло, а также остекление кабины боль-шой площади, которое обеспечивало хороший обзор пилоту и наблюдателю на правом кресле, который теоретически должен был входить в экипаж. Однако на практике для увеличения времени патрулирования вместо второго сиденья в кабине был установлен дополнительный топливный бак на сто шестьдесят литров. Об оборотной стороне такого рационализаторства никто почему-то не подумал. А ведь иметь под боком внуши-тельных размеров ёмкость с керосином, которая может рвануть от любой шальной пули или осколка, это всё равно, что летать на складе ГСМ. И всё же надо было признать: в целом самолёт вполне отвечал тем задачам, для которых он был предназначен. А что до чрезмерного риска, то как-то само собой подразумева-лось, что если ты приехал в эту страну работать, то жизнь тебе не слишком дорога.
*
Если первые прибывшие в страну пилоты-наёмники чувст-вовали себя в относительной безопасности по причине отсутст-вия у большинства антиправительственных группировок серь-ёзных зенитных средств, то в последнее время ситуация стала меняться в худшую сторону. Наладив контрабандные каналы переброски производимых наркотиков и добываемых алмазов через границу, полевые командиры начали активно закупать на вырученную валюту за рубежом самое современное вооруже-ние.
Впрочем, первоклассное армейское снаряжение из-за гра-ницы можно было получать и бесплатно. Достаточно было объявить себя последователем учения Маркса-Ленина и через некоторое время над условленным районом (обычно ночью) появлялся ожидаемый Ан-12 без опознавательных знаков, который сбрасывал на парашютах сотни контейнеров. Марки-ровка «Сделано в СССР» на автомате или полевой аптечке первой помощи быстро стала привычной в этих местах. Всего за несколько лет туземцы с копий и мачете перешли на автома-ты Калашникова и переносные зенитно-ракетные комплексы.
Другое дело, что даже взяв в руки самое современное ору-жие, местные воины не спешили отказываться от проверенного веками арсенала чёрной магии. Среди лётчиков-наёмников ходили слухи, что местные колдуны проводят специальные ритуалы заклинания ящиков с боеприпасами, как раньше заго-варивали колчаны со стрелами, и этим, мол, и объясняется поразительная меткость безграмотных солдат. Практически каждую неделю на базу не возвращался с задания самолёт из какой-нибудь эскадрильи.
Особенно часто в силу специфики своей крайне рискован-ной работы гибли те, кто занимался поиском целей и корректи-ровкой огня над полем боя. Низкая живучесть делали лёгкие пластиковые самолётики вполне реальным трофеем даже для обычного автоматчика. Передовым авианаводчикам фактиче-ски отводилась роль крылатой приманки, которая должна длительное время кружить над полем боя, мозоля глаза враже-ским солдатам и отвлекая их внимание на себя, чтобы ударные машины могли отработать без помех.
Чтобы выполнить боевую задачу пилотам часто приходи-лось опускаться ниже допустимой с точки зрения безопасности высоты. Джунгли надёжно скрывали дороги, людей и лагеря повстанцев, что наряду с умелой маскировкой, на которую местные партизаны были большие мастера, зачастую сводило на нет все усилия экипажей бомбардировщиков. Задача «воз-душных ищеек» – как раз и заключалась в том, чтобы, фактиче-ски припадая к самой земле, «вынюхать» добычу, и сообщить о ней приближающимся эскадрильям штурмовиков. Но чтобы разглядеть под густой кроной тропического леса цели, ты дол-жен был буквально цеплять плоскостями верхушки деревьев, чуть ли не на каждом шагу нарушая одно из главных правил фронтового пилота: «Никогда не летать ниже ста метров», ибо за этой критической отметкой даже реактивные машины ста-новятся уязвимы от огня из малокалиберного пехотного ору-жия, не говоря о современных зенитных ракетах.
Не удивительно, что лётчики-наёмники, мягко говоря, не горели желанием записываться в эскадрилью смертников. Одно дело быстро отстреляться-отбомбиться с высоты три-пять тысяч метров и поскорее уносить ноги. И совсем другое - це-лый час, а то и дольше барражировать на лёгком самолёте над насыщенным средствами ПВО районом, зная наверняка, что тебя ждёт лютая смерть, если вдруг не дай бог единственный моторчик твоей «летающей оранжереи» заглохнет.
Так как добровольцами укомплектовать эскадрилью пере-довых авианаводчиков не удавалось, в неё стали ссылать про-штрафившихся лётчиков. Так командование «Африканского воздушного легиона» - так пышно именовались наёмнические ВВС Президента самопровозглашённой «Демократической всеафриканской республики» Моргана Арройи, - обзавелось собственным воздушным штрафбатом. Впрочем, иногда сюда направляли и новичков, чтобы проверить уровень их квалифи-кации.
*
В качестве испытательного срока Нефёдову был назначен месяц службы в эскадрилье передовых авинаводчиков. Правда, редко кому везло уцелеть после первых трёх вылетов.
Если бы у Бориса Нефёдова имелся выбор, он бы конечно, ни за что не согласился играть в подобную «русскую рулетку». Не случайно эскадрилья, в которой он теперь служил, называ-лась «Чёрные авианаводчики». Это была работа для смертни-ков. Но только таким образом можно было продолжать поиски пропавшего без вести сына. Статус же пилота-наёмника позво-лял находится в наглухо закрытой для внешнего мира, разди-раемой гражданской войной стране, столько, сколько потребу-ется на то, чтобы выяснить: где теперь находится Игорь, и попытаться вызволить его из плена. В своих поисках Борис очень рассчитывал на обещанную помощь старого знакомого и нынешнего командира Макса Хана.
А пока надо было буквально на ходу учиться науке выжи-вания в местных условиях, взяв на вооружение кредо всех авантюристов, которое гласит, что: «Побеждает лишь тот, кто умеет рисковать тотально». С некоторыми своими новыми сослуживцами Борис вскоре сошёлся, что называется на корот-кой ноге. Вечером за кружкой пива после полётов они учили нового товарища некоторым премудростям местной войны.
Борис, как губка впитывал чужой опыт, анализировал его и уже на следующий день пытался применять заинтересовавшие его приёмы.
Обычно в ходе вылета Нефёдов занимался тем, что боль-шинство его коллег из цивилизованного мира посчитали бы сумасшествием. Ведь любой нормальный лётчик старается не летать на малой высоте и с небольшой скоростью. Но для крей-зи-пилотов из «африканского штрафбата» - это являлось нор-мой. На малых высотах лётчику грозило не только опасность быть изрешечённым осколками взорвавшейся рядом ракеты, но и мощная турбулентность, столкновение с естественным пре-пятствием вроде высоких деревьев или с птицами, стаи кото-рых постоянно шныряли над кроной леса.
Очень быстро Борис сделал для себя и некоторые прият-ные открытия. Выяснилось, что слабости его самолёта одно-временно являются его важными преимуществами. Тихоход-ные самолёты авианаводчиков летали так низко, что их, оказы-вается, было не так-то просто сбить над джунглями, поскольку стоящий на земле стрелок не мог увидеть тебя до тех пор, пока ты не оказывался прямо у него его головой. Вероятность этого была не слишком велика. Обычно услышав издали гул прибли-жающегося самолёта, но, не видя его за высокими деревьями, партизан с трубой переносной противовоздушной ракеты на плече или расчёт спаренного зенитного пулемёта пытались примерно определить, откуда должна появится цель, и развора-чивались в нужную сторону. Но если ты шёл трудно предска-зуемым противозенитным зигзагом, постоянно меняя направ-ление, то подловить тебя было ой как не просто.
Одно было плохо: иногда всё же приходилось делать под-скоки, чтобы оглядеться и выбрать новое направление для «чёса». Вот тут-то и наступала самая опасная фаза любого вылета, ибо зенитчики только этого и ждали. По меткому вы-ражению одного из лётчиков в этот момент самолёт становился «магнитом для ракет».
Уже в ходе второго рейда Нефёдова чуть не сбили. Утром он вылетел на разведку в относительно спокойный район при-граничной реки. Но затем в эфире прозвучал условный сигнал «Сломанная стрела» - попавшему в засаду пехотному батальо-ну срочно требовалась поддержка с воздуха. Нефёдову посту-пил приказ отклониться от первоначальной цели и следовать на выручку окруженцам.
Хотя это война была совершенно чужда Борису, в нём про-снулось чувство естественной солидарности с теми, кто попал в тяжелейшее положение. Измотанные и окружённые противни-ком солдаты, направленные правительством для уничтожения опиумных плантаций и подпольных лабораторий по производ-ству наркотиков, были окружены боевиками одного из крупных местных наркобаронов. Борис уже знал, что взятие пленных за исключением тех редких случаев, когда за высокопоставленное лицо можно было получить хороший выкуп, в этой стране не практиковалось. Не менее половины рядового состава обычных пехотных (негвардейских или специальных) частей правитель-ственной армии составляли несовершеннолетние подростки. По-отцовски Борису было жаль напуганных мальчишек, лежа-щих в наспех вырытых окопах под огнём беспощадного врага. Авиация была их последней надеждой на спасение.
Прибыв в район боя, передовой авианаводчик начал с не-большой скоростью прочёсывать местность, стараясь вызвать огонь на себя и тем самым давая возможность экипажам штур-мовиков нанести прицельные удары по скоплению вражеских солдат и зенитным позициям. В это время Нефёдов представлял собой отличную мишень. Вскоре в правом крыле его «Cessna» появились осколочные пробоины – над самолётом разорвался малокалиберный зенитный снаряд…
Вернувшись на аэродром, Борис насчитал на фюзеляже сво-ей машины аж 14 пулевых и осколочных пробоин.
- Ну и работёнка! – размышлял вслух старый лётчик, рассмат-ривая сквозную дыру в борту чуть позади кабины, в которую легко входил кулак. – Прям цирковой номер: «Ловлю пули зубами!».
- Зато заработаете, – подпустил сарказма небритый механик, язвительно взглянув на очередного смертника, приехавшего сюда за большими деньгами.
- Хотелось бы, - без особого энтузиазма согласился Борис. - Только как бы в итоге не оказаться на месте того бедняги фо-кусника, застреленного по ошибке собственным ассистентом, которому клоун ради хохмы заменил бутафорские заряды в револьвере боевыми…
Но оказалось, что новичок ещё хорошо отделался. На со-седнюю стоянку зарулил самолёт, на котором буквально живо-го места не было. Этот хиленький аэропланчик просто язык не поворачивался назвать боевой машиной, даже не смотря на то, что аппарат был покрашен зелёной автомобильной краской под армейский камуфляж.
Рядом с этой букашкой даже нефёдовская «Cessna» выгля-дела суперсовременной «Чёрной молнией» SR-71.
В Америке подобные ультралёгкие самолёты часто строят в собственных гаражах из специальных наборов для взрослых моделистов-конструкторов. Хх можно запросто припарковать на стоянке для малолитражек у какого-нибудь супермаркета и заправить на обычной бензоколонке. Видимо грузоподъёмность этой «летающей блохи» ограничивалась её тощим пилотом и минимальным пилотажно-навигационным оборудованием в кабине.
Самолёт назывался «Бич», что можно было перевести с анг-лийского, как «пляж» или «пляжный». Он принадлежал к так называемому туристическому классу и был создан для выездов на пикник в стране, где многокилометровые автомобильные пробки по уикендам легко могли превратить в кошмар увесели-тельную прогулку. Но если вы имеете лицензию пилота-любителя и 5-7 000 долларов в банке, то вполне можете вы-брать по фирменному каталогу воздушную малолитражку в любой комплектации вплоть до набора всего необходимого для барбекю…
Однако, прилетевший на этом ажурном творении матёрого вида бородач совсем не напоминал вернувшегося с пикника «туриста», хотя и был одет в шорты и пляжные сандалии на босу ногу. Они уже были знакомы. Бородача все здесь звали «Паном поручиком». Похоже, он был поляк, хотя по-английски говорил почти без акцента.
Невозможно было понять, как мужик умудрился уцелеть внутри фюзеляжа, напоминающего снаружи решето. Даже в прикрученных к дверям кабины стальных листах накладной брони зияли крупные отверстия с рваными краями.
Другой бы на радостях, едва выбравшись из самолёта, при-нялся целовать землю или хотя бы озадаченно поскрёб пятер-нёй затылок, удивляясь своему удивительному везению. А этот с абсолютно невозмутимым видом окинул привычным взгля-дом изувеченный самолёт, деловито дал указания механикам и вразвалочку зашагал в направлении лётной столовой. По пути бородач с приветливой улыбкой откликнулся на приветствие уже знакомого ему пилота:
- А это вы… Полюбуйтесь: враги снова окружили нас….бедолаги!
Борис знал эту старинную фронтовую шутку британских коммандос, и понимающе ухмыльнулся в ответ.
Похоже, вместо нервов у поляка были стальные тросы, а его пульс никогда не превышал эталонные 64 удара в минуту.
Бывший командир фронтового штрафбата уважительным взглядом проводил долговязую фигуру с огромной револьвер-ной кобурой на боку. Он уже знал, что сразу после войны поляк воевал в Индокитае в составе Иностранного легиона. А до этого кажется служил в британских ВВС.
- Такому орлу и мотор без особой надобности, - Борис ува-жительно кивнул на бородатого супермена и его почти невесо-мый самолётик своему механику. – Он запросто может парить на восходящих потоках - на одном кураже.
Механик подтвердил, что мистера Замбаха неоднократно подбивали на этом самолёте. С некоторых пор повстанцы целе-направленного охотились на сильно досаждающего им лётчика. За его голову даже была объявлена гигантская по местным меркам премия в 10 000 долларов. Его неоднократно подбива-ли. Но каждый раз благодаря лёгкости своей машины поляку удавалось уйти планированием из района боя. Замбах один из немногих наёмников с удовольствием летал и на тяжёлых штурмовиках и на сверхлёгких разведчиках.
Это был весьма необычный человек. Одно время он работал агентом по продажам в Компании «Америкэн фрут». В память об этом коротком эпизоде из его биографии на самолёте «Боро-ды» - так некоторые звали никогда не бреющегося поляка, -красовался странный девиз «Отдай банан!».
Кстати, судя по эмблемам, на самолётных фюзеляжах среди здешних лётчиков хватало бравых парней. Например, один из передовых авианаводчиков изобразил на борту своего одномо-торного «Пионера» симпатичного кролика-бейсболиста, кото-рый ловил в перчатку-ловушку летящие в него ракеты и зенит-ные снаряды…
Слушая механика, Нефёдов поймал себя на мысли, что те-перь даже гордится своей принадлежностью к авиаэскадрилье, в которой летают такие отчаянные сорвиголовы, как когда-то гордился службой во фронтовом штрафбате. Вообще, Борис часто в последнее время ловил себя на ощущении, будто заново переживает собственную военную молодость.
Операция по спасению угодивших в ловушку правительст-венных солдат продолжалась в течении нескольких дней. Передовые авианаводчики наводили самолёты огневой под-держки и спасательные вертолёты от рассвета до заката, сменяя друг друга лишь, когда в баках начинало заканчиваться топли-во. Для отдыха и серьёзного ремонта потрёпанных машин отводилось всего несколько ночных часов. Но уже в половине пятого авиамеханики начинали прогревать моторы.
Ежась на утреннем холоде, лётчики дежурной смены, ноче-вавшие в щитовых коттеджах прямо на аэродроме, торопились в столовую. Чудесное утро! Пожалуй, здесь в Африке это луч-шее время. Свежесть дурманит голову и легко вериться в то, что день сложится хорошо.
Возле столовой пахло провинциальным зоопарком. Кто-то из лётчиков уже пил утреннее кофе в компании обезьян на веранде столовой. Стая бабуинов или макак (Борис не очень в этом разбирался) вела себя с наглой развязностью, возможной только при полной уверенности в собственной безнаказанно-сти. Молодая обезьянка ловко вытащила из кармана одного из лётчиков пачку сигарет и, устроившись на ветках дерева, тут же стала пробовать на вкус её содержимое. Крупный самец с видом гурмана подносил к носу горлышко недопитой накануне вечером и забытой на веранде бутылки бурбона и очень уморно жмурился от удовольствия, подражая подсмотренным повадкам какого-то выпивохи. Лёгкость, с которой хвостатые разбойники проникли на строго охраняемый военный объект наводила на неприятную мысль, что и для более опасных непрошенных гостей из джунглей такой визит не является большой пробле-мой.
Некоторые лётчики тянули свой кофе на ходу, погружённые в изучение карты района предстоящей работы или в собствен-ные мысли. Другие обсуждали два трагических эпизода, слу-чившихся с их товарищами накануне. В ожидании своего кофе и яичницы Нефёдов удивлённо слушал рассказ про то, как накануне сгорел живьём парень из соседней эскадрильи. Поче-му-то он об этом узнал только теперь. Оказывается, бедняга успел выпрыгнуть из подбитого самолёта, но зажигательная пуля попала в капроновый купол его парашюта… Перед глаза-ми многоопытного ветерана возникла яркая картина бесшумно покачивающегося в небе огромного факела. Он такой участи не был застрахован никто из них. И свыкнуться с этим было не-возможно.
Второму пилоту подбитой машины поначалу повезло боль-ше. Он благополучно приземлился на землю и даже сумел уйти от преследования партизан, хотя и был тяжело ранен. Одно плохо: дело было в сумерках. Спасательную операцию при-шлось отложить до утра, не смотря на то, что сумерки самое опасное время в африканском буше. Львы, леопарды, гиены выходят на охоту, и человек, тем более ослабленный, становит-ся их лёгкой добычей. С первыми лучами солнца за сбитым лётчиком выслали поисковый самолёт. В нужном квадрате экипаж спасателя заметил большое тёмное пятно на рыжей траве, возле которого отдыхал после трапезы львиный прайд. По обрывкам окровавленной одежды удалось опознать про-павшего офицера.
«Нынешний год - год неспокойного солнца. Всё может слу-читься» - вспомнился Борису заголовок одной парижской газеты, которая ему попалась на глаза по дороге сюда. В этой проклятой стране действительно с каждым из них могло слу-читься всё, что угодно.
Чтобы окончательно не портить себе настроение Борис ото-шёл в сторону. Вскоре он получил свою порцию картофеля с поджаренным луком и глазуньей, а также большую чашку хорошего кофе.
Вскоре по аэродрому разнёсся клич командира «По маши-нам!». Он прогнал последние остатки сна. Экипажи первой лётной смены бросились к стоянкам самолётов, на ходу с по-мощью механиков влезая в обвязки парашютов. Вскоре мимо оставшихся ждать своей очереди пилотов прокатилась к старту хрупкая «бабочка» в воинственной леопардовой раскраске. Оторвавшись от полосы, она подняла облако красной пыли. Начался очередной рабочий день…
*
К обеду эскадрилья лишилась одной машины. Её пилот по-гиб, столкнувшись с высоким деревом во время полёта на бреющем. Произошло это, скорее всего из-за крайней измота-ности лётчика. В ставшим для него роковым вылете сорокат-рёхлетний пилот провел за штурвалом три с лишним часа.
Часам к семи вечера сражение достигло своего апогея. Начался сущий ад. Борис находился над полем боя. В работе бомбардировочных эскадрилий наступила необъяснимая пауза. По странному стечению обстоятельств это случилось именно тогда, когда нужда в них стала чрезвычайно острой.
По одному радиоканалу Борис обменивался данными с кол-легами из ударных эскадрилий, а по другому вёл переговоры с землёй. Уже несколько дней удерживающие круговую оборону пехотинцы из 4-го армейского батальона, словно парящего над ними ангела, молили лётчика-наблюдателя поторопить помощь с неба. У них заканчиваются боеприпасы.
- Если вертолёты для эвакуации не прибудут в течение получа-са, - кричали они, - мы погибли. Повстанцы отрезают головы нашим раненым...
От передового авианаводчика действительно многое зави-село. Владея оперативной обстановкой как никто другой, он, словно диспетчер руководил всеми действиями авиации в этом районе. В конечном итоге за ним, а не высокими чинами из Центра управления полётами с авиабазы оставалось последнее слово. Офицеры на командном пункте это понимали. Вскоре в воздухе над местом боя находилось уже так много ударных самолётов, что офицеры поста управления передали все свои функции Борису. Теперь он эшелонировал бомбардировщики и штурмовики по высотам от трёхсот метра до шести тысяч. По команде авианаводчика лётчики очередной группы пикиров-щиков снижались и сбрасывали свой смертоносный груз. Одна-ко оказалось, все эти удары не наносят существенного урона повстанцам, которые мастерски скрывались в чащобах тропи-ческого леса. Как сообщал по радио с земли командир окру-жённого батальона, небольшие группы партизан постоянно стремительно перемещались под кроной джунглей, стреми-тельно выскальзывая из зоны воздушного поражения.
Понимая, что другого способа спасти гибнущих солдат нет, Нефёдов не стал протестовать, когда командование решило бросить в мясорубку боя то, что у него оказалось в данный момент под рукой. С севера появились два выкрашенных в чёрный цвет вертолёта из так называемой службы «Pony Ex-press» по заброске и эвакуации рейдовых групп спецназа. При свете солнца чёрные, как уголь «вертушки» представляли собой великолепную мишень. Огромные чёрные стрекозы сели на опушке леса. Не глуша двигатели, начали принимать на борт уцелевших и раненных солдат.
Кружащий над полем боя корректировщик терялся в догад-ках, почему противник пропустил их. Вскоре коварный замы-сел врага раскрылся. Когда винтокрылые машины снова подня-лись в воздух, к ним с разных сторон устремились дымные стрелы ракет и оранжевые пулемётные трассы. Жутко было видеть, как люди в окровавленных бинтах выбрасываются из горящих вертолётов с километровой высоты. Борис сам вер-нулся из того вылета с «сувениром» в виде застрявшего в крыле его «Cessna» неразорвавшегося снаряда, выпущенного из реак-тивного противотанкового гранатомёта. Судя по маркировке боеприпас был произведён в социалистической Чехословакии.
Но это были пустяки по сравнению с тем, что ожидало эки-паж вскоре прибывшего в район боя ганшипа – старого бом-бардировщика В-26 Ivander, переоборудованного в воздушную канонерку, вооружённую большим количеством крупнокали-берных пулемётов и скорострельных пушек разного калибра. Для почти отчаявшихся солдат президентской армии появление в небе большого самолёта с торчащими из борта фюзеляжа пушечными стволами означало спасение, или во всяком случае отсрочку смертного приговора. Напичканный огневыми сред-ствами ганшип был способен в течении длительного времени вести ураганный огонь с высочайшей точностью вплоть до поражения отдельного человека. При необходимости экипаж ганшипа был способен пробить просеку во вражеских позици-ях, по которой окруженцы могли попытаться вырваться из кольца.
Встав в правый вираж, самолёт непосредственной огневой поддержки начал буквально выкашивать джунгли вокруг пози-ций дружественной пехоты. Больше часа ганшип надёжно прикрывал горстку бойцов, оставшихся от батальона (из 453 солдат выйти из проклятого леса удастся всего 27). Но с насту-плением темноты командиру В-26 было приказано возвращать-ся на базу. Однако видя в каком удручающем положении нахо-дятся пехотинцы, тот принял решение остаться ещё на несколь-ко часов – пока в баках будет оставаться достаточно горючего.
Борис не был непосредственным очевидцем событий, ибо с наступлением темноты передовые авианаводчики приостанав-ливали работу. Он узнал о том, что произошло дальше от Мак-са хана. Благодаря секретным поставкам ЦРУ экипаж ганшипа имел в своём распоряжении новейшие экспериментальные средства, применяемые экипажами американской ночной авиа-ции во Въетнаме. Благодаря тепловизору, с помощью которого можно было с высоты - по тепловому излучению человеческих тел обнаружить прячущихся под кроной леса партизан, систе-ме, позволяющей пеленговать работу любой электротехники вплоть до автомобильных свечей зажигания и очкам ночного видения, экипаж ганшипа так же эффективно действовал без-лунной ночью, как и днём.
И всё-таки около полуночи самолёт сбили ракетой ПЗРК. По какой-то причине ганшип не спасли выпущенные его пило-тами тепловые ловушки и дипольные отражатели. Все 9 чело-век экипажа погибли. Страшно изуродованное тело одного из лётчиков привезли на аэродром на следующий день. Его нашли заброшенные в тыл к мятежникам парашютисты и опознали по нашивке на комбинезоне. Борис увидел то, на что трудно было смотреть. Скорей всего страшные увечья наёмник получил ещё будучи живым.
После этого случая в стане наёмников заметно прибавилось недовольных условиями службы и павших духом. Кое-кто воспринял случившееся с коллегой, как зловещее предупреж-дение. Легионеры снова зароптали, что им недоплачивают за такую проклятую работу. Масла в огонь подлил попавший в руки одному из пилотов журнал «Солдат удачи», в котором австралийский пилот, перебрасывающий через границу контра-бандные грузы для одного из крупных повстанческих полевых командиров, откровенно рассказывал, что ежемесячно получает за свою работу почти пять тысяч «зелёных», не считая различ-ных премиальных надбавок. Президент Аррояй платил своим пилотам только полторы тысячи, да и то нерегулярно. Борис видел, как наэлектризованы многие его новые сослуживцы. Снова появились заводилы, подбивающие «солдат удачи» к мятежу.
Нефёдов старался дистанцироваться от таких настроений, ведь он приехал сюда не за золотом. К тому же получив, нако-нец, свои первые стажёрские восемьсот долларов, Борис почув-ствовал себя богачом. В стране, где жалованье офицера тузем-ной армии составляло в переводе на главную мировую валюту всего сто долларов, а средняя месячная зарплата не превышала двадцати, выданная Нефёдову сумма, выглядела целым состоя-нием. А тут ещё за успешную работу командир эскадрильи щедро наградил приглянувшегося ему новичка недельным отпуском.
Глава 2
Жизнь белого наёмника была устроена таким образом, что-бы он как можно меньше соприкасался с окружающей убогой реальностью. На службе лётчики и механики находились в окружении сторожевых вышек. Вне аэродрома тоже. Им кате-горически не рекомендовалось посещать местные рынки, и вообще соваться без особой нужды в город. За исключением нескольких престижных районов, Морганбург был поделён между уличными бандами. Помимо уголовников серьёзную опасность представляли проникающие в столицу террористы.
Поэтому квартал, где наёмники квартировали и развлека-лись, тщательно охранялся от проникновения извне. Но дело было не только в безопасности. Местное общество представля-ло собой два полюса. На одном богатое и влиятельное мень-шинство вело абсолютно обособленную жизнь, утопая в рос-коши. На другом - прозябали в страшной нищете миллионы обычных граждан, не связанные узами родственного или пле-менного родства с обитателями великолепных особняков, расположенных в особом квартале, вход в которой охраняли бронетранспортёры республиканской гвардии.
Но и внутри элитарной резервации полицейским и частным охранникам работы хватало. При входе в любое заведение, будь это ресторан, супермаркет лил бордель, дежурили громи-лы, бдительно следящие за тем, чтобы какой-нибудь проныра из местных не просочился в запретный рай. Поражало, что так гордящаяся освобождением от колонизаторского ига местная элита фактически возродила прежние порядки, разве что вме-сто расистских вывесок «собакам и неграм вход запрещён» появились более политкоректные «вход только по пропускам и приглашениям».
Впрочем, даже богатство не всегда являлось пропуском в элитарные заведения, зато светлый цвет кожи автоматически открывал все двери. У гостиничных швейцаров и полицейских на генетическом уровне сохранилось почтение к лицам евро-пейской внешности. Борис несколько раз становился свидете-лем унизительных сцен, когда счастливого обладателя чинов-ничьих привилегий чуть ли не за шиворот хватали у зеркаль-ных дверей и требовали доказать свое право находится в «заве-дении для белых». Да, да! Самое комичное, что захватившие власть в стране представители нескольких местных племён явно ощущали себя «новыми белыми». Они изо всех сил стара-лись копировать подсмотренные ими «из-за забора и с обочи-ны» замашки чиновников и офицеров из прежней колониаль-ной администрации. Всё это оставляло неприятный осадок на душе. Тем более что практически в каждом своём выступлении президент страны Морган-Зубери Арройя разглагольствовал о построении в стране общества равенства и всеобщего процве-тания. Приятель Бориса Макс Хан однажды саркастически прокомментировал очередную речь президента так:
- Вот у кого надо учиться искусству демагогии! При ре-кордном государственном долге страны и ужасающей нищете подавляющей части населения наш «первый демократ Африки» потратил львиную долю полученной от Запада гуманитарной финансовой помощи на перестройку бывшей губернаторской резиденции. Теперь даже англичан ослепил бы имперский блеск президентского дворца.
Что и говорить, президент Арройя использовал на полную катушку «полезных идиотов». Так на Ближнем Востоке и в Африке называли идеалистически настроенных американских и европейских политиков, которым можно было запудрить мозги россказнями про построение демократии в собственной стране, а также клятвами позаботится о бедствующем населении, а под эти байки получить хорошие деньги на личные нужды. Пока его народ страдал от нищеты, Арройя утопал в роскоши и предавался разврату. Слишком ленивый и слишком уставший для того, чтобы пользоваться многочисленными туалетами в своём роскошном дворце (ходили упорные слухи, будто унита-зы там были изготовлены из чистого золота, а на отделку стен пошёл белоснежный макранский мрамором, каким-то образом доставленный из Индии), эта свинья сутками развлекалась сразу с десятком своих жён и наложниц, большинству из кото-рых не было и пятнадцати лет…
Отдыхали наёмники тоже так, словно находились где-нибудь на Гавайях или Сейшелах. Все свои выходные Борис проводил на пляже. Свободных от службы лётчиков маленький самолётик Queen Air рано утром относил к океанскому побе-режью, чтобы вечером доставить их обратно. Безопасность курортной зоны обеспечивалась прежде всего её удаленностью от мест боев. Отряды повстанцев не решались форсировать широкую полосу безлюдной раскаленной пустыни, к тому же тщательно патрулируемую правительственной авиацией.
Так, что можно сказать, Борис получил отпуск в безопасный тыл. Всего полчаса лёта, и можно до вечера, забыв о войне, нежиться на великолепном пляже с белым коралловым песком, лениво потягивать коктейле в бунгало или резвиться на мощ-ных прибойных волнах. Желающие могли также выйти в океан на моторной яхте на рыбалку. В прибрежных водах в изобилии водились огромные марлины.
На VIP-пляже Борис не без удовольствия обнаружил, что, не смотря на все строгости, находятся отдельные халявщики – чужаки без пропусков и приглашений или раздобывшие их неведомым образом, - которым никакие препоны не страшны. Симпатии Нефёдова целиком были на стороне мозговитых смельчаков, успешно противостоящих несправедливой системе.
Правда, Борис не сразу обратил внимание на этого щуплого паренька в шортах и пластмассовых шлёпанцах. Вначале он принял его за обслугу, - уборщика мусора или подсобного рабочего с ресторанной кухни. А потом они познакомились… Произошло это при довольно необычных обстоятельствах, которые заслуживают того, чтобы о них рассказать...
Это случилось во второй день его отпуска. Утром Борис решил заглянуть в пляжное кафе.
- Хотите выпить? – с мягкой улыбкой встретил его вопросом бармен в белой рубашке и красном жилете при бабочке.
- Пожалуй, - неуверенно отозвался Нефёдов, обводя глазами ровный строй бутылок.
- Могу предложить наш фирменный коктейль, сэр - «Взрыв в пороховом погребе».
Название напитка говорило само за себя. Борис демонстратив-но взглянул на часы.
- Десять минут одиннадцатого – для меня рановато.
- Даже в выходной? – изобразил удивление элегантный юноша за барной стойкой. Видимо, он не привык к подобной щепе-тильности.
Борис собрался уйти, но молодой бармен явно был не из тех, кто просто так проигрывает битву за чаевые.
- Что скажите о коктейле «Грешница и святая»?
Борис заинтриговано задумался. Не дожидаясь ответа, парень начал смешивать уже приготовленные компоненты: лимонный и апельсиновый соки, шоколадный ликёр, ангостуру, водку, итальянский вермут. Он ловко хватал специальными щипцами кусочки льда и забрасывал их в высокий бокал.
- Заходите ещё вечером, у нас отличная концертная программа, - не отрываясь от священнодействия, посоветовал чернокожий маэстро своего дела. При этом он чрезвычайно артистично жонглировал бутылками и встряхивал коктейль в шейкере. Готовый напиток должен был обойтись посетителю в тридцать долларов. Для страны, большая часть населения которой жила в домах, сделанных из мусора - огромная сумма. Месячная зар-плата в десять баксов считалась здесь почти благоденствием.
В ожидании, когда бармен закончит колдовать над своим творением, Борис огляделся. Кроме него и официанта в кафе находился ещё один человек. Это был толстяк в расстёгнутой спортивной рубашке с коротким рукавом. Он ничего не пил и не ел, а только скучающе барабанил пальцами по отполирован-ной столешнице. В какой-то момент он подошёл к бару и сер-дито буркнул на бармена:
- Снова ты, Гарсо, навязываешь клиентам свои коктейли. Ко-гда гости хотят затуманить свой мозг спиртным, они так и говорят. А мсье явно предпочитает сохранять непогрешимую логику и кристальную ясность мысли. Разве это не видно? А потому сделай-ка мсье кока-колу со льдом.
- Я вас правильно понял, мсье? – толстяк обернулся к Нефёдо-ву, желая удостовериться, что он верно истолковал его истин-ное намерение. Затем, извиняясь, пояснил. – Что поделаешь, наша профессия держится на чаевых.
Выяснилось, что круглячок является хозяином этого заведе-ния.
- Мне кажется, вы играете в шахматы, - вдруг проницательно предположил он, и глаза его заблестели надеждой и непонятной Борису страстью.
Когда посетитель скромно признал, что немного знаком с данной игрой, хозяин кафе радостно засмеялся, потирая руки. Бармен тут же сбегал за шахматной доской. Пока Борис с иро-нией воспринимал происходящее, не догадываясь о последст-виях. Кто бы мог предположить, что эти толстые короткие пальцы привычны к обращению с изящными шахматными фигурками!
Хозяин ресторанчика оказался заядлым шахматистом и был вне себя от счастья, заполучив хорошего партнёра. По его словам среди местных только один старик немного смыслил в древней игре. Да и то весь его игровой потенциал сводился к умению отличить слона от пешки. Поэтому шахматному нар-коману приходилось удовлетворять свою страсть в поединках с самим собой.
Хозяин кафе играл в блестяще наступательном стиле. Одно было плохо – он презрительно считал быстрые шахматы – американской забавой, компрометирующей великую игру. Каждый свой ход партнёр Нефёдова обдумывал очень основа-тельно и долго. В первый день знакомства они проиграли почти безостановочно шесть часов. Борису даже пришлось сделать несколько слабых ходов, чтобы не откладывать партию на завтра. В его планы совсем не входило провести весь драго-ценный отпуск за шахматной доской. Однако дорвавшегося до серьёзной игры фаната уже было не остановить.
Едва завидев на следующий день «господина гроссмейсте-ра», хозяин кафе чуть не подпрыгнул от радости. Схватив доску, он помчался навстречу Нефёдову. Борис уже сам был не рад, что обнаружил своё знание интеллектуальной игры. «И кто меня только за язык тянул! – с запоздалым сожалением думал он. – Надо было выпить пороховой коктейль и никто не запо-дозрил бы меня в избытке интеллекта».
Вместо того чтобы большую часть времени проводить в мо-ре или на пляже Борису приходилось часами просиживать за обдумыванием очередного хода или ждать, пока это сделает его противник. И так продолжалось три дня к ряду! Борис и пред-ставить себе не мог, что после столь скучного дебюта его ждёт многообещающий миттельшпиль с перспективой на блестящий эндшпиль.
Но пока с завистью глядя на сражающихся на волейбольной площадке мужиков, вырвавшийся на недельку из адского коле-са боевой работы лётчик обдумывал, как бы ему в следующий раз вежливо отшить шахматного фаната, чтобы не слишком обидеть в общем вполне симпатичного толстяка. Сладостраст-ный любитель изощрённых шахматных композиций, конечно, не подозревал, что противник вынашивает более коварные замыслы, чем создание угрозы его королю. Задумчиво пуская из зажатой в зубах сигары вверх струистые кольца синего дыма, ресторатор с ностальгией вспоминал советских военных специалистов, которые тоже отдыхали здесь от службы. Это было, когда Президент страны Морган Арройя пытался дру-жить с СССР.
- Русские – лучшие игроки, с которыми мне приходилось иметь дело. Жаль, что их так незаслуженно грубо выдворили.
Похоже, опасно разоткровенничавшийся чудак был убеж-дён: свой брат- шахматист на него не настучит. Немного наив-но, но весьма трогательно. Борис даже улыбнулся, встретив после многих дней наблюдения одной звериной агрессии столь симпатичный пример идеалистического отношения к миру.
- Кстати, вы играете, как русский! – радостно встрепенулся хозяин кафе. Столь неожиданный комплимент смутил живу-щего здесь под чужой легендой отставного советского лётчика. Щёки Бориса обдало жаром. Он невольно оглянулся по сторо-нам, проверяя, нет ли поблизости подозрительных ушей. «Вот так фокстрот! – подумал «Анархист». – Не хватало ещё, чтобы этот котлетный гроссмейстер вывел меня на чистую воду».
- Я играю, как профессиональный солдат, - осевшим голосом, пояснил Борис. – Стратегически и тактически шахматы явля-ются моделью боя, впрочем, равно, как и политики.
Чернокожий мужчина одобрительно закивал головой и ухва-тился за данную мысль:
- Полностью с вами согласен, мсье!… Жаль, что наш президент не знаком с этой игрой.
Чернокожий диссидент сожалеюще выпятил огромные губы. Его более светлые ладони описали в воздухе широкий полу-круг, что означало у местных несогласие с кем-то.
– Иначе Морган Арройя никогда бы не поссорился с русскими. А вы знаете, почему это произошло?
Так как Борис признался в своём наведении, собеседник тут же поведал ему свою версию событий. По его мнению, это про-изошло потому, что из Москвы Арройе прислали не только военных советников, разных гражданских специалистов, но и личную обслугу – медицинскую бригаду в составе разных врачей, медсестёр, массажистов во главе с профессором.
- А ещё Хрущёв прислал нашему «Большому Папе» повара. Говорят, Папе очень понравились русские пельмени и блинчи-ки, но он велел заправлять их мясом особого сорта. Когда русский повар узнал, что за «свинина» и «говядинка» идут на его кулинарные творения он бросился в советское посольство и потребовал первым же самолётом отправить его домой. В тот же день он улетел обратно в Россию, а Папа затаил обиду на русских. И я считаю, что в данном случае мой коллега был не прав. В нашей профессии существует своя профессиональная этика, как и в любой другой. Нельзя навязывать клиенту свой вкус и осуждать его за то, что он воспитан на других традици-ях.
Хозяин кафе, который сам когда-то, оказывается, служил поваром в парижском ресторане, а до этого успел побывать гостиничным боем, консьержем, официантом и портье принял-ся рассуждать об особенностях национальных гастрономиче-ских традиций. Он со знанием дела поведал Борису о француз-ской национальной кухне, потом перешёл к итальянской…
В этот момент в кафе появился невысокий худенький паре-нёк в выцветших штопанных линялых шортах и пластмассовых шлёпанцах. Вначале Борис решил, что это чернорабочий с кухни или какой-то уборщик. Но уж больно по-хозяйски визи-тёр направился к бару и никто не посмел его остановить. На-против, местный персонал, включая самого хозяина заведения, с почтением встретили гостя. Нефёдова это удивило. Парень не был похож на отдыхающего здесь по праву высокопоставлен-ного чиновника или генерала.
Новый посетитель заказал чашку зелёного чая с лимоном, мороженое и присел по соседству с шахматистами. Он терпе-ливо просидел там до конца партии, не произнеся ни единого слова. И лишь, когда партнёры пожали руки и хозяин кафе удалился по делам, парень обратился к Борису с необычной просьбой.
- Извините меня, сэр. Но не могли бы вы научить меня этой игре?
- А почему бы вам не попросить об этом здешнего хозяина? – удивлённо ответил Борис.
- Он бывший лакей – скривил губы в презрительной мине па-рень, у которого из-под застиранной джинсовой кепки пучками гнилой соломы торчали крашеные перекисью водорода под «европейскость» курчавые волосы. Подобное заявление про-звучало нелепо из уст того, кто сам выглядел как бродяга. Однако чтобы не тратить время на долгие уговоры странный проситель вытащил из кармана и внушительно припечатал к столу три стодолларовых купюры. С подкупающей откровен-ностью он пояснил, что мечтает со временем переехать в Аме-рику и сделаться там настоящим джентльменом. А для этого непременно надо заранее обучиться хорошим манерам, чтобы стать своим в высшем обществе. Интеллектуальная игра же, по его глубокому убеждению, входила в обязательный «джентль-менский набор» и являлась своеобразным пропуском в закры-тый клуб миллионеров. И хотя парню похоже было не привы-кать пробираться на закрытые вечеринки, в мире своей мечты он видел себя полноправным членом высшего общества.
- Я уже научился теннису, нанимал тренера по гольфу и мод-ным танцам. Вам я тоже заплачу любые деньги за уроки.
Борис объяснил, что у него осталось всего несколько дней отпуска, которые он хочет потратить исключительно на себя.
Однако, на следующий день на пляже к Нефёдову вновь подошёл вчерашний знакомый и как ни в чём не бывало повто-рил свою просьбу. В руках он держал маленькую шахматную доску – дорожный вариант с фигурками на магнитах. Бориса рассердила такая бесцеремонная прилипчивость.
- Вы далеко пойдёте, дорогой друг, - с холодной улыбкой отве-тил Нефёдов, подчеркнув своё раздражение подчёркнутой вежливостью.
- Я не хочу нарываться на оскорбления, просто вы должны меня понять, - миролюбиво пояснил паренёк, глядя на Нефёдо-ва искренними влажными глазами. - Когда я увидел вас, то сказал себе: «Парень! Вот он человек, который может помочь тебе сделать важный шаг к заветной мечте».
Парень страстно заговорил о том, как много он работал в по-следние годы, чтобы переехать в Америку и вывести своих младших братьев и сестёр из страны, где у них нет никаких перспектив.
- Там я дам им хорошее образование и, наконец, смогу по-настоящему развернуться. У меня много полезных для любого нормального общества идей, которые умрут среди местной коррупции. В этой стране можно зарабатывать только на войне и прочей мерзости. Поверьте, сэр: мне от души противно этим заниматься. Но иначе я и мои близкие просто умрём с голоду. Поэтому когда какой-нибудь высокопоставленный взяточник, задыхаясь от слишком обильного ужина, суёт мне несколько купюр за пару доставленных ему из бедного района малолетних девочек, я, скрепя сердце, беру эти грязные деньги. Потом меня полночи мучает внутренний жар стыда оттого, что благодаря мне два чистых создания будут в итоге превращены в бессты-жих животных, которые быстро обучатся выделывать разные унизительные штуки, чтобы разжигать в богатых самцах по-хоть и получать с них хорошую мзду. И всё это благодаря мне! Невольно я являюсь сообщником поганых растлителей. Зато в Штатах или в Европе я, наконец, смогу делать чистые деньги…
Парень дрожал от возбуждения. Нервы его похоже были взвинчены. Покаяние этого невзрачного на вид африканца с хилой фигурой подростка казалось столь искренним и благо-родным, что он даже стал казаться Нефёдову более высоким и красивым.
Борису на удивление легко удалось представить себе собе-седника в так страстно желаемом им образе джентльмена в безукоризненном европейском костюме. Он явно был волевым решительным парнем. Его целеустремлённость не могла не вызывать уважение. Поэтому Борису ничего не оставалось, как прямо здесь на песке преподать ученику первый урок шахмат-ной игры.
Когда весьма довольный ученик ушёл, к Борису прибли-зился и сел рядом на горячий песок его командир и старый знакомый Макс Хан. Командующий наёмническими ВВС был в одних плавках. Оказывается, он ещё час назад прилетел из Морганбурга – на денёк «стряхнуть с себя аэродромную пыль». Появившись на пляже, немец сразу заметил Бориса, но не подходил к нему, только наблюдая за ним и его собеседником:
- А ты я вижу, времени зря не теряешь, - похвалил Нефёдова старый наёмник. – Я тут с ног сбиваюсь, чтобы крупицы хоть какой-нибудь информации о его пропавшем сыне намыть по высоким кабинетам. А он тут пикник прямо на золотой жиле устроил, и невдомёк ему - простоте славянской, какие богатст-ва у него под ногами лежат. Да знаешь ли ты, что информация можно сказать сама к тебе притопала на этих тощих ножках-спичках?!
Прочитав в глазах русского искреннее непонимание, Хан пояснил:
- Ты только что играл в шахматы с самим Гермесом. Не знаю, что ему от тебя нужно. Но если тебе требуется что-то продать за хорошую цену или купить, в том числе информацию, то лучше всего обращаться прямо к нему. Это местный бог ком-мерции. Для него не существует линии фронта и внешних границ. Парень работает со всеми, но не для всех. Если он тебе понадобился, ещё не факт, что ты сможешь выманить этого лиса из норы, будь ты хоть сам президент Арройя. Другое дело, если заинтересованность исходит с его стороны… А ты, как я успел заметить, чем-то всерьёз зацепил Гермеса.
Хан предположил, что, видимо, этот ловкач прилетел сюда «зайцем» вместе с обслугой, работающей в местном отеле и ресторане-казино в вахтовом режиме. Примерно раз в неделю чартерный рейс доставлял на побережье несколько десятков крупье, поваров, горничных, официантов, сотрудников службы безопасности.
Гермес имел много фальшивых паспортов и всегда жил на нелегальном положении. Местная полиция и контрразведка давно охотится за ним. Правда, безуспешно, - скорее всего принимая регулярные и щедрые подношения от объекта охоты. За Гермесом числилось много грехов: его подозревали в тор-говле оружием и «живым товаром». Высокопоставленные чиновники из окружения Президента Арройи считали, что именно он являлся тайным организатором нескольких похище-ний родственников крупных функционеров из правительства, разжиревших на коррупционных сделках и взятках - с целью выкупа. Но настоящим его коньком были наркотики.
- Я слышал, - продолжал Хан, - что самой заветной мечтой этого дельца является перебраться в Европу или в США, чтобы организовать там новые рынки сбыта для героина с подкон-трольных ему плантаций.
Борису стало ясно, что любой гроссмейстер выглядел бы наивным ребёнком рядом с этим субтильным персонажем в застиранных шортиках с голыми коленками, который двигал по доске нужных ему людей, как пешки. Борису вспомнились недавние высокопарные разглагольствования талантливого актёра, который, по его словам, мечтал делать деньги в другой стране на благородных делах. Это напомнило Нефёдову из-вестный исторический эпизод с одним американским механи-ком, который начинал с изобретения экономных моделей элек-трических лампочек накаливания, а также придумал ментоло-вый ингалятор для лечения астмы, остроумно назвав его «труб-кой мира». А ещё этот механик мечтал построить идеальный город солнца, где не будет нищеты и голода. А так как дело было на заре авиации, то чистый сердцем мечтатель-технарь, не ограничился одними призывами и даже начал конструировать аэропланы собственной конструкции, чтобы перевозить в свой город мечты всех желающих.
Но не этими благими делами и планами он запомнился потомках, и не за мирные приборы был произведён королевой Викторией в 1901 году в рыцари. «Если желаете самым верным способом сделать состояние, изобретите что-нибудь такое, что позволит…европейцам быстрее убивать друг друга» - говорят, что именно эта фраза, изречённая в присутствии до того не слишком удачливого американского предпринимателя и инже-нера Хайрема Максима, вдохновила его на создание своего легендарного пулемёта.
Борис вдруг осознал, что судьба и в самом деле послала ему человека, который, возможно, один в состоянии помочь ему найти сына. Однако внезапно, ещё до окончания срока отпуска, Нефёдова отозвали в часть. Положение на фронте ухудшилось настолько, что командиру эскадрильи передовых авианаводчиков срочно понадобились все его лётчики.
В последний перед отлётом день Борис предложил Герме-су продолжить шахматные занятия в Морганбурге.
- Блестящая идея, учитель! - радостно воскликнул парень и энергично затряс протянутую ему на прощание руку.
Глава 3
Уже на следующий день после возвращения из отпуска Бо-рис должен был отправиться на боевое задание. Правда, коман-дир эскадрильи назначил Нефёдова во вторую лётную смену, чтобы «курортник» успел немного освоиться во фронтовой обстановке.
Утром Борис вместе со всеми приехал на аэродром на слу-жебном автобусе. В столовой он обратил внимание на нового человека. Это был совсем молодой парень лет 18-ти. Несколько дней назад новобранец приехал из Европы и его назначили в эскадрилью передовых авианаводчиков для прохождения ис-пытательного срока. Сегодня парень оказался в числе тех, кому предстояло идти в бой в числе первых. Непонятно, каким вет-ром занесло сюда этого птенца. Похоже, за то время, что Борис отсутствовал, обстановка на фронте стала совсем скверной, если вербовщики вместо профессионалов стали присылать подобное «пушечное мясо».
На парня было жалко смотреть. Белый, как лист бумаги, он испуганно озирался по сторонам. Есть бедняга не мог. Зрелище изрешечённых самолётов на стоянках, обыденные разговоры старожилов, о том, кто и как погиб накануне подействовали на него отрезвляюще. Мальчишка больше не думал о лёгких день-гах, которые обещали ему вербовщики. Весь романтический бред мгновенно выветрился из его наивной головы, как только он понял, что не проживёт и недели в этом аду. Нефёдову было знакомо это ощущение противной мелкой дрожи перед опас-ным вылетом.
Вскоре прозвучал приказ вылетать первой смене. Но паре-нёк не сразу осознал, что происходит. Все уже бежали к само-лётам, а он всё продолжал сидеть. Тогда к новичку быстрым злым шагом подскочил командир эскадрильи передовых авиа-наводчиков майор Робин Иглз, и рявкнул на оробевшего под-чинённого:
- Разве ты не слышал приказ, тупица?! Хватит хлюпать но-сом, салага! Давай, шевели своей задницей, пока у меня не кончилось терпение.
Свирепый вид огромного головореза с засученными по ло-коть рукавами и крупными мышцами, перекатывающимися под тканью комбинезона, окончательно ошеломил мальчишку. Стажёр испуганно вскочил и побежал в указанную ему сторо-ну. Майор погнал новобранца, то и дело рявкая ему в спину: «Убей врага! Убей! Убей!». Майор придерживался того прин-ципа, что: «Начальник должен быть силен и свиреп. Если же он уговаривает, пытается убеждать, то это очень скверный, нена-дежный начальник. Может быть, даже не начальник вооб-ще…».
Когда Борис подошёл к стоянке самолёта, у сидящего в его кабине мальчишки уже была разбита губа. От всего произо-шедшего с ним молодой пилот совсем перестал соображать. Майор Иглз кричал ему, что необходимо делать:
- Запускайся ещё раз, дубина! Оставить! Ключ поверни, я тебе говорю! Закрылки на пятнадцать градусов».
Стажёр пытался дисциплинированно выполнять приказы, но из-за того, что мысли в его голове путались, он не мог даже запустить двигатель и привести все системы самолёта в состоя-ние готовности к взлёту. Вскоре деморализованный молодой лётчик вообще перестал реагировать на вопли офицера.
При появлении Нефёдова майор недовольно стащил с пра-вой руки чёрную перчатку и раздражённо буркнул:
- Что вам?
- Разрешите мне лететь вместо мальчишки. Путь он придёт в себя.
Майору явно было неприятно, что кто-то из подчинённых поймал его на том, что он пустил в ход кулаки против ново-бранца. Чтобы скрыть своё смущение, он, прежде чем ответить, вынул пачку сигарет. Вскрыл ногтем целлулоидную обёртку, затем картонку, щелчком выбил сигарету, взял губами, выта-щил зажигалку – и так далее. И всё нарочито неторопливо. Так прошло минуты три не меньше. Затянувшись, и выпустив кольцо синего дыма, майор посоветовал заступнику:
- Не лезьте не в своё дело! Парень уже взял аванс, пусть отра-батывает.
- Послушайте, разве вы не видите, что в таком состоянии он ни на что не годен. И потом я слышал, что у него всего-навсего лицензия пилота-любителя. Он глупо угробит и себя и машину. Вы должны отправить его домой, майор. Это в ваших же инте-ресах.
Борис спокойно выдержал враждебный взгляд командира. Наконец, Иглз отвёл глаза.
- Да вы правы, сэр, - гнев комэска обратился в сторону коман-дования: - С каждый разом они присылают мне всё менее каче-ственный материал. Это же девчонка, а не солдат. Он приволок с собой целый чемодан косметики и пользуется лавандовой водой после душа. И я не удивлюсь, если в итоге этот неженка окажется голубым. Наши боссы, видимо, считают, что раз у меня в эскадрилье самый высокий процент потерь, то мне можно посылать невесть кого.
Майор хотел ещё что-то сказать, но замолчал, заметив кого-то. Борис оглянулся. К ним подходил сам главный президент-ский советник по авиационным вопросам. По роду своей долж-ности он изредка наведывался на аэродром. Визит южноафри-канца Хенка Ван Дер Вольфа по прозвищу «Хенк-бомбардировщик» не сулил ничего хорошего ни новичку, ни тому, кто посмел вопреки местным обычаям за него заступить-ся.
Первым делом юаровец пожал руку и улыбнулся Нефёдову, как старому знакомому, затем поздоровался с командиром эскадрильи. Располагающее выражение лица у него было отра-ботано до автоматизма. Вот только с глазами Хенк ничего не мог поделать. Они были в напряжении, как у хищника, прибе-жавшего на запах крови, и решающего, кого тут можно со-жрать.
- В чём дело, господа? – поинтересовался он у майора Иглза.
- Да вот, новичок отказывается выполнять задание. Наложил в штаны со страху.
Хенк сочувственно взглянул на сжавшегося в кабины парень-ка:
- В чём дело, сынок? Не можешь побороть волнение? Ничего, это часто бывает в первый раз. А ты думай о том, что тебя ждёт хорошая награда впереди. Как тебя зовут?
- Магнус.
- Сразу видно ты славный парень, Магнус, – поощрил Хенк. – Ты хочешь получить обещанные деньги и через пару месяцев вернуться домой героем с приличной суммой?
Со страхом покосившись на ужасного комэска, молодой пилот кивнул головой, явно больше желая поскорее убраться отсюда, чем заработать обещанные тысячи.
Хенк довольно талантливо продолжил психологическую обработку молодого лётчика. Однако все попытки вдохнуть уверенность в стажёра так ни к чему и не привели. Тот затрав-ленно взирал на южноафриканца из глубины кабины, а потом вдруг попросил слабым голосом:
- Позвольте мне уехать, пожалуйста! Я верну все деньги, как только приеду домой.
Сорокапятилетний мужчина с благородной проседью на висках обречённо махнул рукой и, повернувшись к командиру эскадрильи тихо, но жёстко произнёс:
- Это ЧП… Раз мокрохвостого щенка нельзя использовать по прямому назначению, устроим показательную акцию устраше-ния… Давно пора это сделать. Я распоряжусь, чтобы комен-дант авиабазы арестовал дезертира. А вечером его казнят здесь же. Пусть каждый знает, что его ждёт, если он попробует выйти из игры раньше времени.
Однако даже давно ожесточившемуся сердцем командиру эскадрильи передовых авианаводчиков такое решение южно-африканца пришлось не по душе. Играя желваками, майор Иглз возразил, что это уж слишком.
- Хорошо, что вы предлагаете? – деловито поинтересовался тот, кого приятель Нефёдова Макс Хан назвал «самым ядовитым пауком Африки».
- Я возьму его в напарники, - решительно вступил в разговор Нефёдов. – В эскадрилье есть несколько двухместных машин, я воспользуюсь одной из них в качестве учебной.
Майор с явным облегчением поддержал Нефёдова:
- Эрнест (это имя Борис недавно взял себе в качестве псевдо-нима) прав. Надо попробовать натаскать парня в связке с более опытным профи.
Хенк сделал вид, что рад найденному компромиссному реше-нию. Южноафриканец с симпатией, как и при первой их встре-че, посмотрел на Нефёдова:
- Вы нравитесь мне всё больше. Не часто в наше время можно встретить в ком-то такое сочетание благородства и мужествен-ности.
Борис вспомнил, как его товарищ Макс Хан предупредил его, когда обсуждался вопрос о зачислении Нефёдова в наём-нический легион: «Поздравляю! Только что ты подписал себе смертный приговор. Теперь Хенк-«Бомбардировщик» знает, что ты мой человек. И этого он тебе никогда не простит, будь ты хоть трижды первоклассный лётчик».
Сегодня Борис перешёл дорогу злопамятному и коварному буру*, посмев оспорить его решение. Майор Иглз словно про-читав его мысли, сказал, кивнув на удаляющегося визитёра:
- Представляю, как он взбешён. Вы только что вырвали у него почти заглоченную добычу. Хенка не зря за глаза зовут «Глотом». Хотя у него много имён: некоторые знают его как респектабельного бизнесмена мистера Райдера, другие, как южноафриканца Хенка Ван Дер Вольфа, третьи как безжалост-ного палача «Глота»… Он прибежал сюда на запах крови, а уговаривал мальчишку только для вида. Такие, как Хенк, дела-ют карьеру на человеческих костях. Кстати, вы уже выдели радиатор его джипа, украшенный настоящим человеческим черепом? Его патрону - президенту явно понравился бы рапорт о том, что одного из наёмников привязали к столбу возле взлётной полосы, облили бензином и подожгли, чтобы заста-вить остальных безропотно ходить в безнадёжные атаки, когда партизаны подойдут вплотную к его столице.
Майору Иглзу пришлось повоевать во Вторую мировую войну. Он вспомнил, как в самом её конце немцы предприняли подобную атаку против американской авиации, в которой он тогда служил. Это случилось 7 апреля 1945 года. Группа истре-бителей «Фоке-Фульф-190» и «Мессершмиттов-109» - всего 183 самолёта из так называемой зондеркоманды вервольф «Elbe» предприняла фактически самоубийственный рейд. Ве-домые фанатиком полковником Отто Кенке пилоты взлетали под звуки транслировавшихся по радио торжественных вагне-ровских мелодий. Похоже, под аккомпанемент третьей части оперного цикла «Кольцо Нибелунгов» - «Гибель Богов» пред-водитель германских камикадзе ощущал себя самим Зигфри-дом. А перед этим все лётчики дали письменную клятву тара-нить вражеские самолёты после того, как будет израсходован весь боезапас. Поэтому брать собой парашюты им было за-прещено. В итоге обратно на аэродром вернулось всего не-сколько десятков деморализованных пилотов, которые так и не сумели выполнить данное обещание. Как трусов и дезертиров их тут же арестовали гестаповцы и после короткого суда рас-стреляли… В числе немногих выживших оказался и сам орга-низатор атаки, который умудрился благополучно пережить войну. Впоследствии Кенке даже командовал эскадрой в воз-рождённых Люфтваффе западногерманского Бундесвера…
* Буры или африканеры - потомки голландских переселенцев в Южной Африке
Уже через несколько часов вместе со своим курсантом Борис вылетел на задание. В первом и во втором вылете, когда лес под крылом извергал в небо десятки пулемётных трас, мальчишку почти непрерывно бил колотун. Магнус каждую секунду ожидал, что вот-вот их хрупкий самолёт вспыхнет, как спичка или разломится пополам. Поэтому вместо штурвала перепуганный юнец сжимал в побелевших руках карманную библию. Однако их всё не сбивали… Да, бедняге-самолёту каждый раз крепко доставалось, но сидящим в нём лётчикам пока везло. Трижды они тянули к базе, оставляя за собой в небе дымный след. Один раз зенитный снаряд взорвался внутри фюзеляжа. Сидящие бок о бок пилоты слышали, как оглуши-тельно хлопнуло у них за спиной. Однако установленный ме-ханиками позади бензобака двадцатимиллиметровый дюрале-вый лист прекрасно справился с ролью импровизированной брони. Конечно бронебойный снаряд прошил металлическую перегородку, но она заставила раньше времени сработать его взрыватель. И вместо того, чтобы рвануть непосредственно в бензобаке, осколки лишь вспороли несколько слоёв алюминия и понаделали дырок в фюзеляже…
Мальчишке несказанно повезло, что перед лицом опасности он оказался не в одиночестве, а в компании закалённого в тысячах боях воина. Постепенно Борис приучал Магнуса к мысли, что на этой войне вполне возможно выжить, если при-держиваться нескольких правил. Главное из которых гласило: «не давай волю собственным страхам и не лезть на рожон».
- Если запаникуешь – ты покойник!». Но и не стоит также при виде врага «грызть щит», изображая боевое безумие викинга-берсеркера. Даже в самый критический момент схватки воин должен сохранять хладнокровие. Если же поддашься собствен-ным эмоциям, наверняка совершишь непоправимую ошибку.
Многие навыки, полученные Магнусом при обучении на гражданского пилота, оказались теперь бесполезны и даже опасны. Добровольному инструктору пришлось фактически заново учить мальчишку азам. Например тому, что в бою нель-зя долго держать один курс и делать плавные развороты – это неминуемо приведёт к гибели. Все манёвры необходимо вы-полнять энергично, с хорошими перегрузками. Если чувству-ешь, что всё идёт «не в масть», без колебаний нарушай сущест-вующие правила пилотирования, чтобы не позволить против-нику просчитать свой следующий ход. Жалобы же ученика на то, что при таком зверском маневрировании ему сложно удер-жать обед внутри, инструктор оставлял без ответа.
Парень был так неопытен в бою, что часто не видел цель даже у себя под носом. Но вскоре Нефёдов сумел основательно подкрепить растущее в ученике чувство уверенности в своих силах. Они вылетели на свободную охоту в район, который контролировало крупное бандформирование.
Нефёдов намеревался покарать истинных мерзавцев. От знакомых лётчиков он слышал, какие зверства творили боеви-ки местного повстанческого командира. Захватив неделю назад родовое селение президента Моргана Арройи, и перебив поли-цейских и правительственных чиновников, мятежники начали резать ни в чём не повинных обывателей. После рейда непри-ятельского отряда осталось только дымящееся пепелище и пустынные улицы, усыпанные мёртвыми телами. Жертвами этнической зачистки стали более семисот человек. Чтобы за-рыть горы трупов потребовались бульдозеры. Бандиты отходи-ли, прикрываясь заложниками из числа родственников прези-дента. Поэтому акция возмездия была отложена начальством до окончания переговоров о выкупе пленников.
Вместе с экипажем Нефёдова вызвался лететь поляк Ян Замбах. Когда-то он служил во Французском иностранном легионе – самом подготовленном в мире подразделении для действий в тропиках и являлся очень полезным компаньоном в подобных операциях. На этот раз Борис приказал механикам подвесить на свой самолёт комплект неуправляемых авиацион-ных ракет (НАР).
Вскоре после прибытия в район, де недавно видели боль-шой отряд партизан, пара передовых авианаводчиков раздели-лась. Ян Зумбах отправился на поиски неприятельской базы, которая по некоторым сведениях должна была находится где-то в лесном массиве к северо-западу от крупной реки, которая на карте была обозначена, как «Оранжевая». В лучах белого утреннего солнца река выглядела широким серебряным пото-ком с вкраплениями десятков больших и малых островов.
Борис же решил пройти вдоль грунтовой дороги, пересе-кающей весь квадрат. Минут десять им не попадалось ничего интересного: только велосипедисты, повозки и явно фермер-ского вида грузовички. Но вот впереди показалась колонна крытых машин. У опытного фронтового лётчика сразу возник-ло предчувствие успеха. Но прежде чем открывать огонь сле-довало убедиться, что под удар по ошибке не попадут невин-ные. Борис сделал крутую горку и спикировал на конвой. По ним тут же открыли огонь. Особую опасность представлял грузовик, превращённый бандитами в самоходную зенитную установку. В его кузове была установлена 20-мм автоматиче-ская зенитная пушка. По привычке в пекле боя Борис непре-рывно матерился, распевал похабные песни. Озорно подмигнув бледному напарнику, раскрасневшийся Ас заявил, что летящий лом, то есть их уже не остановить…
Конвой сразу свернул с наезженного просёлка на узкую боковую грунтовку, и на максимальной скорости помчался к лесу. Его отход прикрывал расчёт самодвижущейся зенитной установки. Прежде всего следовало заставить её замолчать.
Борис снизился до минимальной высоты, чтобы затруднить артеллиристам прицеливание, и пошёл на медленно двигаю-щийся по дороге грузовик. Возле земли лётчику грозила очень сильная турбулентность, ему приходилось постоянно избегать столкновения с отдельно стоящими высокими деревьями и линиями электропередач. Но в награду за риск он сразу полу-чил подтверждения правильности избранной тактики. Красные шары снарядов проносились выше кабины. Когда требовалось развернуться, опытный воздушный боец делал это не слишком красиво - «блинчиком» над самой землей. Зато вражеский наводчик никак не мог поймать скользящий над самым бушем* самолётик в перекрестие прицела. На этой войне Нефёдову не единожды приходилось наблюдать, как сразу убивали тех, кто при штурмовке наземных целей раньше времени «взбухал», то есть набирал высоту. Здесь требовалась железная выдержка и умение «чувствовать» землю, вовремя уворачиваясь от попа-дающихся на твоём пути объектов. Сидящему рядом с Нефёдо-вым обладателю любительских прав такой пилотаж очень не нравился. Он нервно ёрзал на сиденье и мяукающим тоненьким голосом умолял, чтобы инструктор немедленно поднялся выше. Однажды, когда стажёру показалось, что они сейчас заденут крылом дерево, он даже попытался дёрнуть Нефёдова за локоть руки, которой мастер держал штурвал. Борис мгновенно пере-хватил ручку управления левой рукой, а правой несильно «в педагогических целях» ткнул паникёра кулаком в ухо.
- Хватит скулить! Лучше врежь по этой коробочке.
Парень нажал на кнопку стрельбы. Но Борис сразу понял, что выпущенные из правого подкрыльевого контейнера ракеты пройдут мимо. Поэтому перед уходом на разворот он незамет-но для напарника выпустил вдогонку первой порции реактив-ных снарядов вторую. Вскоре на дороге за их спинами вырос столб пламени, над которым поднялся чёрный гриб дыма. Цель была поражена, с чем инструктор и поздравил ученика.
Магнус долго не мог поверить, что это он уничтожил мобиль-ную огневую точку.
- Наверное, это произошло случайно? - растерянно улыбаясь, домяукал паренёк, не веря своим глазам.
- Только сперматозойды случайно попадают в цель, - заверил его Борис. Не давая мальчишке времени на сомнения, коман-дир приказал ему «раздарбанить» остальную колонну. На этот раз Магнус порадовал учителя, с первого же захода накрыв остальные грузовики с бандитами кассетными бомбами.
Очень важно было заставить поверить неуверенного в себе тихоню, что в нём дремлют задатки удачливого воина. Многие Асы в истории мировой авиации начинали с сомнительных результатов. В среднем первые три победы у молодых лётчиков относятся к числу трудно подтверждаемых. Но если командо-вание всё-таки записывало их на счёт новичка, это обычно давало ему уверенность в своих силах. И дальше дело уже шло бодрее.
Поэтому командуя фронтовым штрафбатом Нефёдов не поощрял занудной системы учёта побед с поиском тушки заяв-ленного «мессера» в лесной чаще или среди болот, если речь шла о молодом лётчике. Когда выяснялось, что якобы сбытый фриц на самом деле ушёл со снижением за линию фронта или вывел свой беспорядочно кувыркающийся самолёт у земли, это обычно становилось сильным психологическим ударом для начинающего истребителя. Напротив, нарисованная на борту его машины метка о сбитом неприятельском самолёте окрыля-ла парня, придавала ему боевого задора. Он начинал сам искать встречи с парнями из Люфтваффе, более уверенно маневриро-вать. Не животный страх перед неизвестностью затаивался в его сердце, но азарт охотника, выискивающего жертву. Вче-рашний курсант становится полноценным пилотом-истребителем. Именно такое преображение вскоре произошло с Магнусом. Он перестал бояться идти в бой, и Борис всё чаще стал доверять ему штурвал. Однако за такую науку он отплатил учителю чёрной неблагодарностью.
* Африканский буш образовывается из высокой травы, колю-чего кустарника и невысоких деревьев.
В это утро на рассвете Борис в последний отправился на задание в одном самолёте со своим уже оперившимся учени-ком. Немало удивлённый переменами в характере уже факти-чески отбракованного им пилота, командир эскадрильи своим приказом уже назначил Магнуса на самостоятельные полёты. Итак, Нефёдову предстояло принять своеобразный выпускной экзамен у своего курсанта.
Им было дано задание выследить крупного наркобарона, который пытался оторваться с небольшим отрядом от пресле-дующих его по пятам правительственных коммандос. Пилоты настигли тех, кого искали в буше – лесистой саванне, поросшей высокой травой и кустарником. Бросив автомашины, на кото-рых до этого ехали, бандиты пытались запутать следы в труд-нопроходимой местности.
Авианаводчик стал описывать в небе широкие круги над неприятельским отрядом. По рации Нефёдов вызвал бомбарди-ровщики.
Через пятнадцать минут к месту охоты подоспела странная парочка - старенький «Дакота», переделанный аэродромными умельцами из пассажирского самолёта в бомбардировщик. И не менее древний бомбардировщик В-26 «Мародёр», купленный агентами шефа наёмнических ВВС на свалке авиахлама где-то, то ли в Аргентине, то ли в Перу. После войны самолёт одно время использовала какая-то частная компания, как корпора-тивный лайнер. Для этого в борту списанного из американских ВВС бомбардировщика даже были прорезаны иллюминаторы. Кто бы мог подумать, что оправленному последним владельцем на слом авиараритету ещё предстоит вновь тряхнуть стариной.
Здесь в Африке, в условиях острого дефицита хороших самолётов и отсутствия нормальных условий для их эксплуата-ции неприхотливые и выносливые «Мародёры» ценились весь-ма высоко и считались универсальными машинами, пригодны-ми фактически для любой работы. Внушительная батарея пу-шек в носу делала В-26 фактически идеальным штурмовиком в условиях отсутствия угрозы быть перехваченным реактивным истребителем. Так что можно представить ужас людей внизу, заметивших приближающуюся к ним крылатую смерть.
Первым начал работать экипаж «Дакоты». Борис находился поблизости и видел, как в его борту открылась пассажирская дверь и из неё полетели обрезки труб, из которых в последнее время из-за перебоев с поставками нормальных боеприпасов в кустарных условиях изготовлялись самодельные бомбы.
По радио было слышно, как кто-то из лётчиков «Дакоты» иронично осведомился у партизан:
- Доброе утро, джентльмены! Вместо кофе можем предложить полтонны фугаса.
Правда, эффект от такой бомбардировки оказался не слишком впечатляющим. Отряд противника почти не понёс потерь, ибо бомбы разлетелись на большом расстоянии. Правда внизу началась паника. Нефёдов видел, как разбегаются во все сторо-ны солдаты героинового князька. Впрочем, опустившись по-ниже, лётчик заметил, что ядро отряда, видимо, состоящее из телохранителей криминального авторитета не распалось. При приближении самолёта один из автоматчиков вытолкнул впе-рёд человека в белом одеянии священника и поднёс к его голо-ве ствол автомата. По всей видимости, священник был захвачен бандитами в плен и использовался ими в качестве живого щита.
- Они взяли заложника! – крикнул Борис уже выходящему на боевой курс экипажу В-26. – Постарайтесь не попасть в попа.
На это, видимо, командир «Мародёра» невозмутимо ответил:
- У меня девять стволов и я не в тире.
Судьба отдельного человека, если он не являлся крупной политической или финансовой фигурой или хотя бы родствен-ником влиятельного лица здесь никого не волновала. Борис невольно подумал о томящемся в плену сыне. Если здесь так поступают со слугами божьими, то с пленённым вражеским лётчиком уж точно обращаются без всяких церемоний. Нефё-дов бросил свой самолёт на перерез «Мародёру», прежде чем его пилот нажал на гашетку….
На следующий день Нефёдова вызвал в свой кабинет командующий воздушным легионом Макс Хан.
- Ты крупно подставился. Мой осведомитель в секретной служ-бе сообщил, что уже выписан ордер на твой арест. Может так случиться, что я не смогу тебя прикрыть. И почему только ты не позволил Хенку «Бомбардировщику» поджарить гадёныша на медленном огне.
Оказалось, что это Магнус настрочил донос на своего инст-руктора, обвинив Нефёдова в том, что он специально позволил уйти наркобарону, так как перед этим получил от его человека крупную взятку.
- Зачем ему это понадобилось? – непонимающе взглянул на рыжего немца Нефёдов.
- Ему пообещали за иудство билет домой до истечения кон-тракта и без финансовых вычетов. Вот он тебя и продал Хенку, от которого ты его всего неделю назад спас.
Хан поднялся из-за стола и подошёл к старому знакомому. Скорее с сочувствием, чем с упрёком сказал:
- Разве ты ещё не понял, что в этом диком мире каждый сам за себя. Ископаемые, вроде нас с тобой, таскающиеся с такой старой рухлядью, как долг чести, дружба, моральные принци-пы, выглядят в глазах наших противников сентиментальными болванами.
Макс выдержал паузу. Борис понял, что сейчас услышит главное, ради чего высокий покровитель вызвал его.
- Однако тебе можно сказать повезло. Два часа назад взбунто-вался батальон республиканской гвардии, - неторопливо про-должил Хан. - Периодически здесь такое случается. Местные преторианцы уже перерезали своих командиров и в данный момент под командой нескольких сержантов прут через весь город к президентскому дворцу. По дороге пьяная солдатня грабит лавки, насилует и убивает попавшихся на пути горожан. Это немного тормозит их продвижение…
Хан подошёл к карте Морганбурга на стене и ткнул в неё паль-цем:
- Вот их казармы, а вот маршрут, по которому движется колон-на мятежников. Через какие-нибудь полчаса они возьмут штурмом резиденцию Президента. Хотя думаю, что моего приятеля Моргана Арройю его «верные» гвардейцы там вряд ли застанут. За несколько минут до того, как мятежники возь-мут «Виллу Бабу-Шау», он сядет в танк, стоящий в его гараже среди «Ягуаров» и «Мерседесов» и всегда заправленный для такого случая, и рванет на авиабазу, где уже готовят его лич-ный самолёт.
Хан решительно повернулся к Нефёдову и с металлом в голосе поставил задачу:
- Вам надлежит остановить распространение чумы по городу. Приказ ясен?
Глава 4
Игорь Нефёдов находился в плену всего несколько месяцев, но ему иногда начинало казаться, что он уже полжизни являет-ся узником каземата в старой крепости. Время как будто оста-новилось за этими толстыми стенами, сложенными из гигант-ских валунов. Воспоминание же о том, как самолёт, в котором он прилетел, сбили в здешнем небе, казалось словно наполови-ну стёртым.
Брошенный в каменный мешок без предъявления какого-либо обвинения, не видевший судебного приговора двадцати-однолетний мужчина чувствовал себя заживо замурованным. Неопределенность срока освобождения порождала у него ощу-щение, что его заточение продлиться вечно, пока милосердная смерть не позволит выпорхнуть его душе на свободу.
Но всё изменилось с появлением в жизни Игоря юной ту-земной принцессы. Вначале Корбо навещала плененного «рус-ского медведя» из любопытства. Затем в её душе похоже про-снулся личный интерес к чужеземцу, который на её глазах вдруг преобразился из грязного опустившегося доходяги в стройного широкоплечего атлета с удивительными глазами небесного цвета.
После того, как Корбо начала регулярно наведываться в тюрьму, условия содержания пленника заметно улучшились: прежде всего Игоря стали каждый день выводить на прогулку в тюремный двор, лучше кормить. Теперь узника регулярно осматривал тюремный врач. К нему, наконец, допустили ци-рюльника. Но важнее всего, что эта девушка пробудила в отча-явшемся пленнике почти погасший интерес к жизни.
А однажды в голову своенравной принцессе пришла идея забрать заинтересовавшего её мужчину из тюремного форта! И ей удалось быстро подавить сопротивление местной админист-рации.
В последний момент Корбо также решила прихватить с со-бой и французского банкира, который несколько лет томился в тюремном подвале.
- За сладкий воздух свободы! – задорным голосом объявила девушка, поднимая бокал с игристым вином, когда компания покинула мрачное заведение. Один из членов её свиты разлил по бокалам шампанское, и все присутствующие осушили фу-жеры в честь новых членов их молодёжной «крысиной стаи».
На нескольких открытых джипах они приехали на неболь-шой аэродром. Там весело галдящая молодёжь загрузилась в вертолёт, который отнёс их на океанское побережье, где ком-панию ожидала великолепная белоснежная яхта. Вечер прошёл превосходно. На закате молодые люди купались, прыгая в море с борта яхты, танцевали и дурачились до рассвета, придумывая разные забавы.
Особенно всех веселил второй новичок. Хотя французу бы-ло только 36 лет, выглядел он немощным старцем. За несколько лет заточения в тюремном каземате в его душе произошла важная переоценка ценностей. Впрочем, возможно речь шла о душевном помешательстве. Бывший крупный финансист от долгого пребывания в полуподвальной камере-одиночке забо-лел манией величия особого рода. Когда одна из девиц спроси-ла француза, чем он занимался в жизни до того, как оказался за решёткой, тот небрежно ответил, что когда-то занимал пост вице-президента одного из крупнейших банков Европы
- Зато недавно старший надзиратель, которому я очень ис-кусно чешу пятки по вечерам и рассказываю разные интерес-ные истории, обещал назначить меня помощником коридорно-го, - похвалился этот выпускник высшей школы экономики Сорбонны. - Теперь несколько раз в день меня будут выпускать из камеры, чтобы я помогал надзирателю раздать пищу другим заключённым и вынес параши из камер. Теперь другие узники будут отчаянно завидовать мне и плести интриги.
Окончание фразы бывшего миллионера потонуло в общем хохоте. Не смеялся только Игорь. Признание товарища по несчастью не показалось ему забавным. Долгое пребывание в камере-одиночке прививает особый взгляд на жизнь. Многое из того, что в прежней жизни являлось большой ценностью, из крошечного оконца туземной тюрьмы выглядело несуществен-ным…
Вслед за первой отлучкой из тюрьмы последовали ещё «са-моволки». Новые друзья стали регулярно забирать узника на пикники, парусные прогулки, закрытые молодёжные вечерин-ки. Благодаря знанию нескольких европейских языков, в том числе французского и английского, а также лёгкому приветли-вому нраву новый член молодёжной банды быстро стал для всех своим парнем.
По просьбе Нефёдова Корбо всегда брала из тюрьмы и его товарища по несчастью. Правда, бывший банкир сразу занял в компании роль шута, который забавлял всех своими уморными рассуждениями. Игорь даже слышал, как один из приятелей Корбо с усмешечкой сказал:
- Возьмём француза снова, а то нам без дураков скучно.
Но сам свихнувшийся бедняга в силу помешательства рас-судка не ощущал ущербности собственного положения и с удовольствием наслаждался свободой, будучи уверен, что это довольный его услугами надзиратель устраивает ему «отгулы». Когда бывший финансист высказал эту версию вслух, все про-сто повалились от смеха. Минут десять никто не мог перестать хохотать. Многие валялись на полу, держась за животы и дры-гая ногами.
- Уверяю вас, я так хорошо умею чесать пятки, - с непонимаю-щей наивной улыбкой на лице продолжал убеждать всех бла-женный, - что мсье Уго всегда остаётся весьма доволен. И конечно в его власти позволить мне провести этот прекрасный день с вами, друзья.
Вскоре Игорь уже знал, что Корбо является любимой доче-рью родного брата Президента этой страны - Жана Батисты, губернатора крупной провинции. Поэтому вокруг девушки увивалось много искателей выгодной партии. Между тем с каждой новой встречей Нефёдов-младший видел, что Корбо уделяет именно ему всё больше внимания. Он явно интересовал «принцессу» гораздо больше других её приятелей-мужчин. Хотя сам Игорь старался поддерживать с африканкой чисто дружеские отношения. Хотя эта гибкая стройная нимфетка легко могло вскружить голову любому мужчине своей экзоти-ческой красотой. От отца-африканца она унаследовала иссиня-черные шелковистые волосы и большие сверкающие страстью глаза. От матери-англичанки – врождённый холодный аристо-кратизм и едва заметные золотистые веснушки. Лёд и пламя – причудливым образом уживались в этом совершенном теле.
Вначале Игорь списывал продолжительные «особенные» взгляды новой подруги, её якобы случайные прикосновения на естественный интерес африканки к нему, как к человеку, чьё появление в этой стране наверняка было окутано для неё орео-лом таинственной романтики. Спасшийся с огромной высоты катапультированием русский лётчик должен был казаться ей почти инопланетянином, пережившим крушении своей летаю-щей тарелки. Однако если тебя любят всерьёз, душа безоши-бочно это поймёт без всяких слов. Тем более что привыкшая получать желаемое «принцесса» вскоре бесцеремонно стала демонстрировать, что считает русского своим новым парнем.
Игорю и самому нравилась эта креолка с тонкими чертами красивого лица и с фигуркой фарфоровой статуэтки. Но у него в Москве осталась невеста, к которой пленник мечтал вернуть-ся, если конечно останется жив! Долгая разлука лишь укрепила чувство Игоря к любимой девушке. Теперь он часто вспоминал самые сильные моменты их короткого, но чрезвычайно стреми-тельного романа: вот они вдвоём на мотоцикле. Он в кожаной куртке, воротник поднят, как у знаменитого американского актёра Джеймса Дина. К его спине трогательно прижалась хрупкая нежная девушка в лёгком платье и с голыми ногами. Они летят по ночному шоссе. Низким мужественным басом рычит мотоциклетный двигатель. Пахнущий луговыми травами и близкой рекой встречный ветер обдувает их лица и красиво колышет светлые волосы Марины…
Прежде чем объясниться с Корбо начистоту Игорь размыш-лял всю ночь. Он прекрасно понимал, что возможно готов совершить самую большую и непоправимую ошибку в своей жизни. Ведь Корбо стала для него лучиком надежды. Только благодаря неожиданному визиту юной принцессы обречённый заживо сгнить в сыром подвале старого форта пленник, которо-го в заточении даже лишили имени, получил сказочное право время от времени покидать своё узилище. Да, пусть на корот-кое время, но он вырывался из ненавистной камеры с её затх-лой, удушающей атмосферой склепа, чтобы дышать с борта прекрасной яхты свежим океанским воздухом, любоваться зелёными холмами и величественными тропическими лесами. Тот, кто недавно, как о величайшей милости мечтал о пятими-нутной прогулке по внутреннему тюремному дворику, накры-тому сверху металлической сеткой, получил столь царский подарок судьбы! Это было всё равно, что долгие годы едва сводя концы с концами, внезапно выиграть в лотерею милли-ард. И все эти превелегии были только началом ожидающих его впереди счастливых перемен. Игорь чувствовал это.
Полюбив его, Корбо в будущем могла организовать ему по-бег или же уговорить отца помиловать понравившегося ей человека. Своей любимой дочери второй человек в здешнем государстве вряд ли откажет. От подобных перспектив у Игоря захватывало дух.
И всё-таки он принял решение рассказать девушке всю правду о себе. Вряд ли это могло понравиться взбалмошной и капризной наследнице огромного состояния. Чувствовалось, что, невзирая на ангельскую улыбку, Корбо является Донжуа-ном в юбке: своего обидчика молодая львица вряд ли пощадит. При всей своей нежной красоте скулы у неё были широковаты для женщины и свидетельствовали о властном характере. Игорь отдавал себе отчёт в том, что реакция новой знакомой может быть самой непредсказуемой. Но и расчётливо играть ответное чувство в то время, как дома его ждёт невеста, молодой мужчи-на считал делом безнравственным и недостойным.
А главное - он не любил Корбо. И никогда бы не смог её полюбить. Да она была симпатичной девушкой, но всерьёз никогда не трогала его сердце, - не вызывала того особенного душевного состояния отрыва от земли. В то время как просто находясь рядом со своей невестой Мариной, от одного только запаха её волос, неуловимого аромата тела Игоря начинало буквально трясти от возбуждения и кругом шла голова. И дело тут было не в духах. Корбо пользовалась самыми дорогими духами, которые ей присылали из Парижа и Милана. Некото-рые эксклюзивные ароматы были созданы специально для богатой африканской заказчицы парфюмерами с мировым именем. У Корбо имелась огромная коллекция афрозодиаков, предназначенных специально для обольщения мужчин. Но вся эта «тяжелая артиллерия», могущественная во флирте, ни шла ни в какое сравнении по мощи воздействия с биологическими сигналами, которые взаимно притягивают предназначенных друг другу любовников. Если браки заключаются на небесах, то на земле люди находят друг друга по запаху. Причём наука и тем более индустрия любви не в силах влиять на эти рецепто-ры, ибо речь идёт о клеточном запахе. Это древний величест-венный механизм продолжения рода.
Так что с волнением вдыхая шлейф духов, оставшийся в тюремной камере после очередного посещения Корбо, Игорь тем не менее, не грезил о своей гостье, как о женщине. Все его мечты были связано с той, что осталась в Москве.
И вот однажды между ними состоялся откровенный разго-вор. Игорь спал и не слышал, как тихо заскрипел засов двери его камеры. Её духи оповестили молодого мужчину о визите юной дамы. Она вошла такая неожиданно элегантная и нежно улыбнулась возлюбленному. Игорь уже привык, что обожаю-щая мотоциклы Корбо одевается, как пацанка, и полагал, что её гардероб состоит исключительно из кожаных курток и джин-сов. Однако в этот вечер специально ради него Корбо изменила своей верности стилю «унисекс». На девушке было необыкно-венно стильное бархатное чёрное платье, которое очень шло к её глазам и красиво уложенным волосам цвета вороного крыла. В расшитом причудливыми золотыми узорами одеянии в крас-новатом свете ночника гостья выглядела женщиной-фараоном.
- Я собираюсь похитить тебя, - объявила она, заговорщицки улыбнувшись. За воротами нас ждёт машина. На заднем сиде-нье костюм для тебя – сразу переоденься. Мы поедем на виллу моего отца. Там нас никто не потревожит. Прислуга всё приго-товила для нас и получила выходной. Во всём доме мы будем одни – только ты и я.
Игорь уже бывал в этом огромном доме, больше похожим на неприступную феодальную крепость. Двадцатикомнатный дом с бассейном и английским парком в гордом одиночестве возвышался на высоком холме. Из окон его северной стороны открывался живописный вид на долину, а с южной на излучину реки. Его внутренние покои с резными деревянными дверями, скрадывающими шаги толстыми коврами и многочисленной рабски-предупредительной прислугой напоминали восточный дворец. Жилище было оборудовано сложной охранной систе-мой. У въездных ворот висела табличка: «Въезд только по специальным приглашениям. По нарушителям охрана стреляет без предупреждения». Там их действительно никто не посмеет побеспокоить.
Глядя на африканку, Игорь вдруг понял, что Корбо и его невеста Марина характерами очень похожи. И, это сходство поразило его. Обе они были духовно сильными, независимыми, смелыми. Обе обожали мужской стиль не только в одежде, но и в поведении. Что та, что другая обожали тусовки, разные увеселительные мероприятия. И всегда играли роль заводил в своих компаниях. Правда Корбо признавалась, что дома она носит волосы строго забранными в косу по исламским обыча-ям, но зато выходя на улицу сразу распускает их. Марина же всегда оставалась собой, не идя ни на какие компромиссы.
Даже внешне у этих девушек, несмотря на принадлежность к разным расам было очень много общего: горящие глаза, раскованная пластика пантеры. Видимо, подсознательно ему всегда нравились такие сильные женщины. В этом он пошёл не в отца. Ибо настоящий мужик ищет в женщине слабость… Всю жизнь Игорь старался преодолеть собственную робостью, неуверенностью, желая быть похожим на своего героического родителя. Ещё подростком он всегда носил в кармане подарен-ные отцом золотые крылышки военного лётчика. Но, видимо, природа всегда отдыхает на детях гениев и героев, и свою истинную натуру не переломишь…
И всё-таки кое в чём Игорь являлся настоящим Нефёдовым. Доводы выгоды никогда не могли заставить его поступиться принципами. Поэтому-то он и не смог обмануть Корбо, когда понял, что она всерьёз им увлеклась.
Игорь заранее заготовил целую речь. Но в нужную минуту всё вылетело у него из головы. Став от волнения жутко косноя-зычным молодой человек с трудом подыскивал нужные слова:
- Я должен сказать тебе… Это важно… Уверен ты поймёшь меня… Ну в общем, дома у меня осталась невеста, - словно ныряя в прорубь с головой, наконец, выпалил Игорь.
Корбо отпрянула, словно внезапно получив пощёчину. Её сверкающие глаза цвета свежих маслин увлажнились.
- Но ведь ты больше не любишь её? – утвердительно спросила она, испытующе впившись в его лицо своим глазами, в которых теперь появился недобрый блеск.
«Она не простит мне предательства» - уже не сомневался Игорь и всё-таки, не пытаясь юлить, ответил как есть. Молодой чело-век даже вытащил из кармана и показал шуточный талисман на счастье в виде пивной пробки, который ему дала в Москве перед отлётом Марина. С некоторых пор он берёг его больше глаза, ибо этот кусочек металла хранил тепло рук возлюблен-ной.
На минуту в камере повисла нехорошая тишина, за которой последовала вспышка ярости. Такой взбешенной Игорь ещё девушку не видел. Она схватила кувшин с водой и швырнула в изменника. Молодой человек едва успел увернуться от летяще-го ему в голову снаряда.
- Ты ещё пожалеешь об этом! – крикнула Корбо, перед тем как выбежать из камеры. Напоследок хрупкая на вид малышка с такой силой хлопнула тяжёлой дверью, что с потолка посыпа-лась штукатурка. Игорь слушал затихающий цокот её быстро удаляющихся каблучков. Потом в камеру заглянул смущённый надзиратель.
Запах духов, созданных по специальному заказу знамени-тым французским парфюмером, ещё долго напоминал узнику о недавнем визите «африканской принцессе». На эти духи, по-мимо прочих «ингридиетов», шли пять тысяч бутонов роз, собранных на рассвете девушками-девственницами... С детства привыкшая купаться в роскоши «принцесса», наверное, впер-вые в своей жизни не смогла получить желаемое. Поэтому теперь от неё можно было ожидать любой самой дикой выход-ки. Она вполне могла повести себя, как жутко избалованный ребёнок, отрывающий голову кукле, которую родители подари-ли ему на день рождения вместо заказанной им железной доро-ги.
Но Игорь больше не думал о собственной незавидной уча-сти. Он ругал себя за то, что не сумел найти пронзительные по нежности слова, чтобы хотя бы смягчить горькую пилюлю, утешить ту, которая сделала ему столько добра.
Глава 6
Военный мятеж по-африкански – как правило, явление аб-солютно стихийное, плохо контролируемое даже своими орга-низаторами и чудовищное по своей разрушительной силе. Ещё накануне вечером ничто не предвещало, что город ожидает «ночь длинных ножей», за которой последует день ещё боль-шего кошмара.
Расквартированный в столице элитный батальон республи-канской гвардии восстал не несколько часов назад, как сооб-щил Нефёдову Макс Хан, а ещё накануне поздно вечером. Кто-то пустил слух, будто бы представители племени, к которому принадлежал Президент, Командующий сухопутными силами, Глава правительства и большинство министров и генералов, решили вычистить из армии и полиции представителей других народностей. Как только этот слух распространился среди солдат, в расположении гвардейского батальона начались беспорядки.
Этнический конфликт в здешнем обществе тлел всегда. Ар-мия и полиция тоже не являлись исключением. Для власти воинские части, в которых служили представителями недо-вольных кланов, являлись той самой пороховой бочкой, кото-рая могла рвануть в любой момент и разнести весь корабль. Однако полностью укомплектовать даже элитные подразделе-ния солдатами-соплеменниками Арройя не имел возможности. Из-за многолетней войны и регулярно проводимых всеми про-тивоборствующими армиями насильственных мобилизаций молодые парни призывного возраста были в большом дефици-те. Зато все офицерские должности занимали родственники президента, родственники родственников и так далее. Не уди-вительно, что взбунтовавшиеся гвардейцы первым делом перебили своих командиров. До рассвета в казармах на окраине Морганбурга и в прилегающих кварталах происходила резня и разбой. Зачинщикам мятежа не сразу удалось уговорить увле-чённо мародёрствующих сослуживцев идти в поход на власть. Когда им это, наконец, удалось, батальон погрузился на броне-транспортёры, грузовики и отправился брать штурмом прези-дентский дворец. Солдаты были уверены: это президент Мор-ган Арройя отдал тайный приказ истребить солдат-инородцев.
Для правителя страны ситуация становилась критической. Большинство частей столичного гарнизона и полиция взяли нейтралитет, ожидая, чем кончится дело. И только иностран-ные наёмники, которым Арройя в начале недели, наконец, выплатил жалованье, формально поддержали своего работода-теля. Но на деле никто из «солдат удачи» не спешил садиться в самолёт и отправляться бомбить колонну, прекрасно понимая, что после этого может стать объектом мести. Среди аэродром-ной обслуги, солдат, охраняющих гостиницу, в которой жили «солдаты удачи» и даже среди ресторанных швейцаров и офи-циантов немало было тех, кто имел родственников среди мя-тежников.
В этой ситуации сама судьба посылала Борису Нефёдову шанс реабилитироваться в глазах властей после истории с доносом Магнуса. Ведь в любой момент на аэродроме могли появиться люди из секретной полиции с ордером на его арест.
Принимая во внимание важность его задания, Хан лично привёз Нефёдова на аэродром. Недавно Борис, который был уже не молод, перенёс приступ малярии. И хотя ему удалось справиться с хворобой, он ещё был недостаточно силён, чтобы самостоятельно управлять таким тяжёлым самолётом, как В-26 «Мародёр». Хан вызвал по очереди нескольких пилотов-европейцев и американцев, но все они под тем или иным пред-логом отказались участвовать в усмирении мятежников.
Только недавно вступившему в местные ВВС отставному кадровому офицеру Советской армии трудно было привыкнуть к особым отношениям между командиром и подчинёнными в этом специфическом подразделении. С одной стороны наёмни-ки всячески подчёркивали свою личную преданность завербо-вавшему их командиру. Его авторитет и удачливость до поры цементировали личный состав авиационного легиона. Но с другой стороны, периодически возникали ситуации, когда «солдаты удачи» не спешили выполнять приказы Хана.
Взаимоотношения легионеров со своим предводителем строились на специфической профессиональной этике, во многом напоминающей старинные пиратские традиции, когда члены «команды» подчинялись капитану лишь до тех пор, пока это не противоречило их интересам и условиям соглашения. В определённых ситуациях любой «джентльмен удачи» мог отказаться выполнять приказ главаря и даже поставить на голосование вопрос о его переизбрании, если капитан требовал что-то противоречащее контракту или его требование явно не служило выгоде членов экипажа. Борису запомнился один такой короткий диалог:
- Полетишь с ним? – кивнув на Нефёдова, задал вопрос в лоб очередному подчинённому Хан.
Вместо ответа пилот-итальянец многозначительно поинтересо-вался:
- Как вы полагаете, господин Азам (таково было местное про-звище Макса Хана), в случае смены власти новому президенту понадобятся наши услуги?
- Вероятно, - потемнел лицом немец, быстро сообразив, куда тот клонит.
- Так может нам пока не стоит спешить брать чью-то сторону? – тут же предложил дальновидный «макаронник». И многие товарищи его поддержали.
Президент Арройя давно вызывал недовольство у лётчиков в первую очередь своей патологической скупостью. Он регуляр-но задерживал наёмникам жалованье, ссылаясь на экономиче-ские трудности в стране. Вместо долларов или иной серьёзной валюты мог расплатиться полуметровыми ассигнациями со многими нулями, собственным автопортретом и факсимиле подписи. Между тем наёмники придерживались простого пра-вила: атаман без золотого запаса – не атаман.
Фактически Командующий воздушным легионом оказался чуть ли не единственным пилотом, кто оставался верен Прези-денту в критический для его судьбы момент. Правда, предан-ность эта была далеко не бескорыстной. Помимо личной друж-бы с Арроей, и благодаря ей немец имел серьёзные финансовые интересы в этой стране, которые могли быть реализованы только при сохранении власти нынешнего правителя.
Ещё плохо разбираясь в местной специфике, Борис тем не менее отдавал себе отчёт в том, что может оказаться слепым оружием в руках активно интригующего против своих явных и тайных противников командира. Но осознавал Нефёдов также и то, что без поддержки Хана ему долго не продержаться в этой банке с пауками, и уж точно не спасти сына. Так что оставалось всецело довериться своему единственному союзнику и коман-диру и без колебаний принимать его сторону в самых критиче-ских ситуациях.
Между тем не найдя поддержки среди ближайших соратни-ков, Хан решил усадить в кабину вместе с Нефёдовым кого-нибудь из сородичей президента. Дело в том, что помимо вы-полнения боевой работы, наёмники пытались готовить кадры для местных ВВС. В составе легиона уже числились семь ту-земных лётчиков, которым, правда, до сих пор не доверяли самостоятельных заданий из-за крайне низкого уровня их ква-лификации. Но так как выбирать было просто не из кого, то для дела теперь мог сгодиться любой, кто умел держать штурвал.
Но тут выяснилось, что едва узнав о мятеже, местные лёт-чики-офицеры быстро скинули с себя свою красивую форму (под ней у них оказались наготове цивильные шорты и маечки) - и по домам! Единственный же ещё не успевший сбежать чернокожий авиатор объяснил «белому генералу», что он не такой дурак лететь туда, где стреляют.
Конечно, этого умника можно было силой заставить идти в бой, но Борис сам отказался брать такого парника. Ничего, он как-нибудь справиться в одиночку.
Уже перед самой посадкой в самолёт к Борису откуда-то из под крыла подскочил юноша-механик из местных. Кажется, его звали Нэро. Впоследствии Нефёдов даже подружится с ним. Паренёк предупредил:
- Если не откажитесь, как другие лететь, то вас убьют.
Фактически вручив лётчику чёрную метку, босоногий вестник бросился наутёк. Находившийся поблизости Хан всё слышал. Видя задумчивый взгляд Нефёдова, немец с упрёком бросил ему:
- Похоже ты тоже собираешься взять временный нейтралитет.
Борис равнодушно пожал плечами. Сейчас не время стучать себя кулаком в грудь. Обходя самолёт, Нефёдов проверял исправность его основных систем. Хан шёл рядом и продолжал накачивать лётчика, как бойца перед решающим матч-реваншем:
- Разве ты не видишь, что это продёлки Хенка-«Бомбардировщика»! Старый лис подослал провокатора, чтобы покончить с тобой и лишить меня верного человека…Не ис-ключено, что это он организовал мятеж, чтобы посадить на освободившийся после бегства Арройи трон свою марионет-ку… Только учти, если ты в ближайший час не отрубишь голову гадине, что ползёт сейчас к президентскому дворцу, то ещё до захода солнца познакомишься с костоломами из службы безопасности. В тюрьме местного гестапо тебя будут медленно – сантиметр за сантиметром погружать на специальной лебёдке в бассейн. Вместо воды его наполняют серной кислотой. Когда крепкие подошвы твоих армейских ботинок зашипят и начнут таять, как снег под лучами яркого солнца, тебе впервые гуман-но предложат подписать признание в том, что ты намеренно позволил уйти тому наркобарону. Потом ты ещё не раз услы-шишь это предложение, прежде чем… Впрочем, я не уверен, что тебя обвинят только в этом преступлении. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что ты обязательно подмах-нёшь всё, что тебе «шьют». У меня здесь приятели во всех учреждениях, так что я в курсе: даже самые крепкие мужики сдаются, когда их погружают в кислоту по яички. Или ты наде-ешься побить этот рекорд?
Пилоту ещё издали на фоне городской панорамы открыл-ся путь, проделанный двигающейся к центру Морганбурга колонной мятежников. За собой взбунтовавшиеся гвардейцы оставляли дымы пожаров. Не встречая на своём пути серьёзно-го сопротивления бунтовщики чувствовали себя хозяевами положения. Редко участвующим в серьёзных боях придворным солдатам было невдомёк, что положение их весьма уязвимо. Вместо того чтобы выбирать окольные маршруты с одноэтаж-ной застройкой, где имелась возможность быстро рассредото-читься в случае возникновения воздушной угрозы, пьяные и уверенные в своей безнаказанности местные тон-тон макуты легкомысленно втянулись в старый город. На узких улочках меж четырёх – и - пятиэтажными домов, оставшихся на память об европейских колонизаторах, колонна словно оказалась зажа-та в теснине горного ущелья.
Первым делом пилот «Мародёра» выпустил по противнику облако неуправляемых ракет, превратив в огромный костёр головную бронемашину. Вторым заходом он расстрелял из пушек с бреющего полёта два грузовика, замыкающие колонну. Мятежники оказались в ловушке. Борис действовал предельно агрессивно, не давая противнику опомниться и организовать оборону. Однако через некоторое время на земле возникли отдельные очаги яростного сопротивления – несколько групп солдат сумели организовать оборону и начали огрызаться из зенитных пулемётов. Поэтому крылатый штурмовик появлялся всегда оттуда, откуда его не ждут - внезапно выскакивал из-за крыш то справа, то слева и, поливал запаниковавших солдат разящим огнём. Атака длилась не более пяти секунд. Фактиче-ски это был короткий укол. Искушённый во всех видах воз-душного боя мастер действовал по принципу «атакуй и беги». Такими наскоками можно было измотать врага, заставить его истекать кровью, избежав ранений.
Затем пришёл черёд сменить тактику. Теперь «Анархист» проходил над колонной в одном направлении, поливая её огнём из всех стволов, разворачивался и возвращался обратно. Только основательно обработав снарядами и бомбами один кусок забитой техникой улицы, переходил к следующему. Такой способ «зачистки» относительно небольшого участка террито-рии напоминал своего рода «бинтование».
Все развороты многоопытный ас выполнял только против ветра, чтобы более точно выдерживать курс и исключить даже малейшую вероятность промаха. Главным теперь было попы-таться избежать случайных жертв среди мирного населения, которое итак уже натерпелось страху в ожидании приближаю-щихся головорезов, у которых не было никакой внятной поли-тической программы, зато имелась неутолимая страсть к гра-бежу и насилию. Поэтому, несколько раз, когда лётчик не был уверен, что его снаряды лягут точно в цель, он вообще не на-жимал на гашетку…
Вернувшись на аэродром чтобы заправиться и пополнить боекомплект, Нефёдов чуть не стал жертвой обещанного воз-мездия. Вставший рядом с самолётом автозаправщик внезапно вспыхнул вскоре после того, как началась перекачка топлива. В это время Борис сидел в кабине, но вовремя заметил в зеркаль-це заднего обзора горящий бензовоз у своего киля. Нефёдов не помнил, как он выскочил из самолёта. Пилот успел отбежать метров на тридцать от очага пожара, когда за спиной рванул взрыв. Сильный удар в спину бросил мужчину на бетон. Быст-ро оглянувшись, старый лётчик увидел, как во все стороны разлетаются тысячи искорёженных стальных обломков; огне-мётными струями брызжет горящее топливо из взорвавшихся самолётных баков и цистерны бензовоза. Пытающиеся спа-стись бегством люди за секунды вспыхивали и сгорали, словно спички. Загорелись самолёты на соседних стоянках.
Вокруг Нефёдова падали фрагменты, по которым не всегда можно было определить, что ещё минуту назад являлось само-лётом, а что грузовиком. В результате диверсии погибло не менее десяти человек и втрое больше получили ожоги и ране-ния. Три боевые машины были выведены из строя.
Пока Борису искали другой самолёт на замену, пришло сообщение, что после нанесённого им воздушного удара мя-тежники решили больше не искушать судьбу и сложили ору-жие. Интересно, что обычно беспощадные к пленённым врагам, на этот раз власти проявили удивительную гуманность. Прие-хавший принимать капитуляцию гвардейцев генерал в качестве наказания приказал солдатам…сто раз отжаться. Борис воспри-нял эту новость без особого удивления. Тот, кто хотя бы неде-лю провёл в этой стране, неизбежно привыкал к местному театру абсурда.
Однако для Нефёдова работа на этом не завершилась. Вско-ре стало известно, что хаосом в столице решил воспользоваться один из партизанских командиров, который двинул на город свою лесную армию. Срочно требовалось обнаружить прибли-жающиеся к окрестностям столицы отряды противника и на-вести на них ударную авиацию. Майору Эрнесту было прика-зано выполнить задачу в качестве передового авианаводчика. Конечно, он мог отказаться, сославшись на усталость после утреннего налёта и полученные при взрыве своего самолёт лёгкие ожоги, но приказ, а точнее просьба исходили лично от Макса Хана. Немец словно перестал замечать других своих лётчиков, видя в русском надёжного удачливого бойца, кото-рому под силу справиться с любой проблемой. Поэтому Нефё-дов ответил «есть», а про себя подумал: «Ладно, надеюсь, камрад*, ты отплатишь мне той же монетой и поможешь выта-щить сына из плена» .
* Друг, товарищ (нем.)
Под монотонное гудение самолётного двигателя тянуло в сон. Проплывающий внизу пейзаж уже стал почти привычен. Хотя нет-нет да ловишь себя на мысли: «А что там - под кроной таинственного и даже зловещего тропического леса? Какие хищники прячутся в его глубине?». До этой командировки Нефёдов был знаком с джунглями и их обитателями только по посещению ботанического сада и зоопарка, а ещё по репродук-циям картин Анри Руссо. Как и этот талантливый художник-самоучка, Борис раньше представлял себе тропический лес фантастическим миром, где в гигантской густой растительно-сти бродят люди и животные, выглядящие карликами, попав-шими в странный мир великанов. Однако с высоты джунгли уже не казались такими величественными. Да и люди правили этим зелёным миром отнюдь не на карликовых правах. По сравнению с двуногими хищниками, напалмом испепеляющи-ми целые гектары леса со всеми его обитателями, ягуары и анаконды не казались уже столь кровожадными созданиями…
Борис быстро обнаружил противника и пометил его местона-хождение сигнальными ракетами, горящими белым фосфором. Остальное было делом пилотом бомбардировщиков.
По возвращению на базу Хан поздравил Нефёдова с тем, что он прошёл испытательный срок, и больше не будет заниматься крайне рискованной работой передового авианаводчика. Отли-чившийся пилот переводился в другую эскадрилью.
История с подавлением мятежа выдвинула Нефёдова на особое место среди других лётчиков-наёмников. Когда через какое-то время в пригороде Морганбурга восстали кадеты полицейской академии, то подавить очаг возмущения сразу поручили проверенному в деле «специалисту» по таким опера-циям. На этот раз задачу Борису приехал поставить лично Хенк-«Бомбардировщик»:
- Мы недавно получили из Штатов новый боевой вертолёт. На мой взгляд, теперь как раз представляется удобная возмож-ность проверить его в деле.
Юаровец внимательно следил за реакцией Нефёдова.
- У меня недостаточно опыта пилотирования подобной техни-ки, - ответил лётчик. На самом деле ему до сих пор вообще не приходилось управлять вертолётом.
Хенк, казалось, только этого и ждал. Он тут же переспросил, как показалось Нефёдову с тайной надеждой:
- Значит, вы отказываетесь?
Хенк заговорил холодно и строго, словно заранее заполнял уведомление о смерти:
- Мне очень жаль, но мы заинтересованы в найме прежде всего первоклассных лётчиков-универсалов. Я думаю, командир легиона поспешил подписать с вами контракт.
- Хорошо, я полечу, - вынужден был взять под козырёк Нефё-дов. Он уже понял, что угодил в очередную западню, из кото-рой обязан выбраться самостоятельно, ибо Хан в это время находился в командировке где-то за границей. В его отсутствие Хенк исполнял функцию командующего ВВС. В его власти было объявить отказавшегося лететь лётчика дезертиром. А оправдания, что ты, мол, не умеешь управлять вертолётом, вряд ли будут услышаны судьями военного трибунала. Если к ним кто-то попадал, то живым уже не возвращался.
У Нефёдова было ровно сорок минут на изучение новой машины. Вторым пилотом Хенк назначил к нему туземного лётчика, от которого толку было немного. Поэтому первым делом Борис разыскал знакомого вертолётчика по прозвищу «Напалмовый Джек» и попросил его о коротком инструктаже.
Вертолёты оказались достаточно сложны в управлении. В полёте лётчику приходилось буквально сливаться с машиной, бдительно контролируя все фазы полёта. Знаменитый верто-лётный ас вьетнамской войны Хьюго Редстоун по этому поводу сказал так: «Вертолёт надо ощущать, как собственное тело. Стоит перестать чувствовать машину, как продолжение своих ног и рук – непременно вскоре разобьёшься».
Но, к счастью, американская машина была оснащена не-сколькими передовыми автоматическими системами, предна-значенными снизить рабочую нагрузку на пилота. В частности в вертолёте имелась система обеспечения устойчивости (SAS), назначением которой было парирование внешних воздействий, например внезапного порыва ветра.
Это была «Кобра» AH-1 последней серии производства ком-пании «Bell». Под слоем свежей краски ещё можно было раз-личить опознавательные знаки корпуса Морской пехоты США.
Наставник с удивлением отметит уникальную обучаемость «курсанта»: «Тебя на табуретку с пропеллером посади, и ты через час начнёшь на ней петли крутить!». Борису в очередной раз пригодился опыт лётчика-испытателя. Когда-то ему прихо-дилось много пилотировать самые разные машины, быстро обживаясь в незнакомой кабине. Так что он и в самом деле всё схватывал на лету, с полуслова понимая, как следует работать педалями, чтобы компенсировать вращающий момент, созда-ваемый несущим винтом вертолёта, как «вышивать» рычагами циклического и общего шага, управлять мощностью двигателя и прочее. Да и не было у него иного выхода, кроме как на ходу осваивать новую науку. В случае ошибки покинуть с парашю-том вертолёт было невозможно, ибо вращающиеся лопасти винта сразу превратят тебя в мясной фарш.
Так что требовалось губкой впитывать то, что говорит ин-структор. Сдавать экзамен Борису предстояло уже в ходе самостоятельного боевого вылета. Новоиспеченный вертолёт-чик довольно уверенно поднял машину в воздух и перевёл её в горизонтальный полёт. По пути с любопытством, свойствен-ным испытателю, Нефёдов осторожно знакомился с возможно-стями машины - пробовал новые манёвры, внимательно следя за тем, как вертолёт реагирует на его действие. Большой опыт полётов на самой разной авиатехнике научил его тому, что машина часто оказывается мудрее пилота, подсказывая челове-ку, что делать можно, и предостерегая от фатальных ошибок.
Конечно, будь у него в запасе побольше времени, Нефёдов бы лучше подготовился к предстоящей работе. А так приходи-лось ходить по краю, больше спасаясь не чётким знанием того, как следует поступать в той или иной ситуации, а интуитивны-ми ощущениями. Это было очень рискованное обучение. Тем более что в первом же вылете Борис понял – уличные бои не лучшее место для вертолёта, как впрочем, и полёты над джунг-лями. В первом вылете машина получила множество повреж-дений. К счастью защищающие кабину боковые панели фирмы «Norton Co» спасли жизни лётчикам. Броня «Noroc» уверенно выдерживала попадания пуль винтовочного калибра и сколков. Тем не менее всё шло к тому, что из второго вылета экипаж вряд ли вернётся.
- Ничего не поделаешь, дружище Эрнест, такова твоя судьба! – посочувствовал Нефёдову «Напалмовый Джек», видимо, буду-чи уверенным, что даже такому талантливому самородку не пережить этот день, ибо искусству выживания в вертолётной войне надо учиться годами.
Но «Анархисту» приходилось бывать за свою долгую лёт-ную биографию и не в таких переделках. Нефёдов и виду не подал, что подавлен тем, что мятежники, изрядно покромсали его «Кобру». Хотя ему действительно пришлось тяжко. Благо-даря прибытию многочисленного подкрепления, мятежников не только стало на полторы тысячи штыков больше, у них появились зенитные ракетные комплексы, реактивные противо-танковые гранатомёты и крупнокалиберные зенитные пулемё-ты. Дело в том, что на помощь восставшим кадетам полицей-ской академии прорвалась партизанская армия, так называемых «Львов Иктамба». Она состояла из полутора тысяч бойцов, закалённых в боях с президентскими карателями и конкурента-ми из других кланов. Привёл армию вождь крупного северо-западного племени по имени Иктамба. По слухам его солдат готовили кубинские инструкторы во главе с самим Че Геварой, которые прибыли из Анголы и восточного Конго. Примеча-тельно, что в этой «Львиной армии» почти все были безграмот-ными, зато в ней небыло рядовых – триста генералов, пятьсот полковников, остальные — майоры и капитаны.
Перед вторым вылетом Нефёдов распорядился загрузить меньше бомб и снять лишнее оборудование, чтобы облегчить машину и сделать её максимально манёвренной. Зато по прика-зу пилота механики зарядили авиационную пушку двойным комплектом 30-мм снарядов. Это скорострельное орудие ре-вольверного типа позволяло вести чрезвычайно плотный огонь. А благодаря особому турельному станку угол обстрела состав-лял 360 градусов по горизонту и 50 градусов в вертикальной плоскости. Также Нефёдов взял с собой максимум ракет раз-личной номенклатуры.
Теперь надо было придумать, как уменьшить вероятность поражения огнём с земли.
Вертолёт давал лётчику большую свободу в маневрирова-нии. По сути на нём можно было летать, как угодно – даже пятиться задом и смещаться боком влево-вправо, а при необхо-димости зависнуть на одном месте. И всё же профессиональ-ный лётчик-истребитель решил попробовать действовать «по-самолётному». Так им была изобретена тактика «пикирующей атаки». Борис ястребом сваливался на цель под большим углом и мгновенно исчезал после удара. Таким образом время нахож-дения под обстрелом снизилось до минимума. Но работать приходилось с очень большими перегрузками в нарушении существующих ограничений. До сих пор считалось, что так вертолёт летать не может. Хотя прочный планер, композитные лопасти винта, мощная силовая установка и великолепная аэродинамика позволяли данной машине выполнять даже неко-торые фигуры высшего пилотажа.
Впрочем, вполне возможно, что «Анархист» и в самом деле не позволил бы себе подобного экспериментаторства, если бы являлся профессиональным вертолётчиком. К счастью его представление о границах дозволенного не закостенело под многолетним прессом уставов и технических регламентов. Не случайно, когда экипаж в очередной раз вернулся на базу по-полнить боекомплект, второй член экипажа просто сбежал, объявив напоследок, что ему ещё дорога собственная жизнь, чтобы летать с таким сумасшедшим пилотом. В конце концов, Борис сам сел в переднюю кабину, чтобы работать и за пилота и за оператора вооружения.
По крутой траектории «бешеный» вертолёт обрушивался на огневые точки противника и с большой точностью поражал их с минимального расстояния в 50-70 метров, после чего на предельно малой высоте выскальзывал из района атаки, чтобы в безопасности набрать высоту и перегруппироваться для ново-го выпада. Заходы на цель всегда выполнялись с разными курсами, чтобы не позволить противнику подготовиться. В первых атаках в дело шли только неуправляемые ракеты, затем началась обработка неприятельских позиций пушечным огнём.
При этом винтокрылый усмиритель не стремился нанести повстанцам максимальный урон в живой силе. Его целью было как можно скорее подавить их волю к сопротивлению. Нефёдо-ву уже не раз приходилось видеть, как здесь уважают силу. Продемонстрировав наглядно противнику собственное превос-ходство можно было заставить его уклониться от боя и таким образом избежать лишних жертв.
Поэтому Борис начал с того, что демонстративно расстрелял два бронетранспортёра, припаркованные во дворе полицейской академии, и только после этого выполнил несколько боевых заходов на позиции мятежников. С удовлетворением Нефёдов услышал в радиоэфире, как кто-то из командиров повстанцев в ужасе воскликнул: «Эта «дьявольская колесница» выжжет здесь всё! Надо срочно прорываться из города!».
Когда сопротивление было почти подавлено, с командного пункта Нефёдову поступил приказ поддержать с воздуха пе-хотный батальон, который вёл бой с группой мятежников, прорвавшихся к элитному кварталу, где располагались особня-ки местной знати. Но когда Борис прибыл в район боя, непри-ятельский отряд уже был рассеян правительственными частя-ми. «Не лететь же обратно с полным боекомплектом» - со злой улыбкой на губах сказал себе Нефёдов, и якобы случайно вы-пустил несколько неуправляемых ракет в особняк, принадле-жащий южноафриканцу Хенку Ван Дер Вольфу. Новенький Rolls Roys Silver Shadow за сто тысяч фунтов, подаренный южноафриканскому советнику Президентом Арройей разнесло вдребезги. Однако Хенку пришлось проглотить очередную обиду, и даже публично объявить отличившемуся пилоту бла-годарность.
После полётов Борис Нефёдов отправился к знакомой про-ститутке Аллиет. Симпатичная блондинка стала ему другом. Ей одной он доверял многие свои мысли. Молодая бельгийка же получила в лице зрелого мужчины надёжного покровителя. Борис регулярно платил распорядительнице притона - негри-тянке Мэри, чтобы та не слишком загружала Аллиет работой.
Со временем молодая женщина тоже стала относиться к Нефёдову почти как к родному человеку. Она даже рассказала ему о своих американских родственниках-миллионерах.
- Почему же ты не попросишь их выкупить тебя из рабства? – удивился Нефёдов.
- Потому что если они откажутся платить «Глот» станет посы-лать меня им по частям, - ответила Аллиет и рассказала, что однажды видела фильм, в котором укравшие ребёнка у богато-го бизнесмена гангстеры именно так и поступили. – В первом конверте получатели могут найти мизинец, а с последней по-сылкой получить голову заложника. Мои американские родст-венники - люди скуповатые, поэтому я не хочу рисковать. Уж лучше быть бесправной подстилкой, чем принять такую страш-ную смерть.
Борис вдруг подумал: «А почему бы не завязать в один узел несчастную девушку, её состоятельных чикагских родствен-ничков и способного мастерски провернуть любую сделку местного «Остапа Бендера» - Гермеса?». Только сделать это необходимо было так, чтобы Хенк-«Глот»,«Бомбардировщик» ни о чём не узнал. Лучше, что бы он вообще не догадывался об их связи.
Однако вскоре события приняли такой оборот, что Борису пришлось обратиться к юаровцу, чтобы помочь подруге. Во время одной их встречи страшно бледная девушка вдруг обра-тилась к нему со странной просьбой:
- Не могли бы вы достать для меня сильнодействующий яд. Но только чтобы смерть наступила мгновенно без страданий.
Борис удивлённо спросил, для кого предназначена отрава. Девушка призналась, что накануне в их заведение заявился хозяин с каким-то местным министром. Мужики взяли для забавы её и ещё одну девушку и всю ночь заставляли их зани-маться самыми ужасными извращениями. В итоге вторая про-ститутка даже слегла после оргии.
- На прощание Хенк сказал, что я ему понравилась, и завтра он придёт снова с ещё двумя своими приятелями. Тогда я ре-шила, что если это действительно произойдёт, то лучше покон-чу с собой.
Борис решил поговорить с Хенком.
- Позвольте мне заплатить выкуп за мою подружку! – обра-тился он к южноафриканцу.
Хенка не удивила такая просьба. Он только спросил, из-вестна ли господину Эрнесту цена.
- Сейчас у меня нет серьёзной суммы. Но сколько бы она не стоила, я буду отдавать вам своё жалованье, пока эта женщина вновь не станет свободной - твёрдо заявил Нефёдов.
- Браво! – шутливо зааплодировал южноафриканец. - Вы остаётесь верны себе: быть благородным во всём. В прошлый раз вы заступились за пацана, который затем настрочил на вас донос, сегодня просите за падшую женщину. А кстати, почему вы до сих пор не отравили меня, как она вас просила?
Борис остолбенел. Он вспомнил, как в первую их встречу Аллиет уговаривала его покончить с проклятым сутенёром, издевающимся над своими рабынями. Об этом их разговоре не мог знать никто другой. Вспомнил Нефёдов и о предупрежде-нии поляка «Пана поручика», что все местные проститутки являются тайными осведомителями местных спецслужб и уже погубили не одного доверившегося им мужчину. «Неужели Аллиет продала меня Хэнку?» - возник вонючий вопрос. И ответ на него мог быть только один.
Тем не менее Борис повторил своё предложение. Ему было жаль молодую женщину. Если она и предала его, то конечно её вынудили к этому крайние обстоятельству. На долю бедняжки выпали такие страшные испытания, что неудивительно, что её душа дала трещину.
Увидев, что Борис не намерен идти на попятную южноаф-риканец вздохнул и стал поглаживать себя по груди в области сердца. Против обыкновения он выглядел теперь сильно ус-тавшим.
- Что-то в последние дни чувствую себя неважно - пожало-вался Хенк. - А что касается вашей просьбы, то успокойтесь: покупка обойдётся вам не слишком дорого. Я вижу, что ма-ленькая леди скрасила вам однообразные фронтовые будни. Что ж, она будет ваша, если вы тоже поможете мне в одном деле.
Борис сразу догадался, что речь идёт о Максе Хане и не ошибся.
- Мне нужен ваш приятель – заявил Хенк. – За вашу услугу вы получите девчонку и полмиллиона долларов впридачу. Согласитесь, что я умею делать выгодные предложения.
Глава 7
Когда Корбо снова появилась в тюремной камере Игоря Нефёдова, она имела злой и решительный вид.
- Собирайся! – велела с порога «принцесса».
После их ссоры прошли всего сутки. Теперь это была дру-гая Корбо – не нежная кошечка с мурлыкающим голоском, но не ведающая пощады жёсткая амазонка. На этот раз африканка была одета в рваные джинсы, мотоциклетную куртку из-под которой выглядывала «майка-алкоголичка». На голове её кра-совалась чёрная бейсболка с вышитым жемчугом изображени-ем пиратского черепа со скрещенными под ним костями. Это был знак объявленной войны. Принцесса пришла за тем, чтобы отомстить мужчине, который посмел отвергнуть её любовь.
За воротами тюрьмы их ожидал внедорожник с мощными колёсами. Он был весь в грязи. Игорь сел в пассажирское крес-ло, и они помчались неизвестно куда и не разбирая дороги. Вначале Нефёдов решил, что девушка пьяна, но от неё не пахло спиртным. Однако поведение её нельзя было назвать адекват-ным. Корбо с каким-то ожесточением крутила руль и переклю-чала передачи. Она не сбавляла скорости даже на откосах. Они с ходу форсировали небольшие речушки, проскакивали болота, мчались по разбитому просёлку, как по скоростному хайвэю. Массивный джип постоянно влетал колёсами в дорожные колдобины, подскакивал, и только благодаря мощной подвеске обходилось без серьёзной аварии.
За всё время пути не было произнесено ни слова. Иногда на крутых виражах девушку бросало в сторону Игоря, её воло-сы касались его виска, и от них пахло чем-то странным сладко-ватым и дурманящим.
В какой-то момент молодой человек взглянул на свою спут-ницу и увидел, что её глаза закрыты. И это в то время, когда стрелка на спидометре подбиралась к отметке 120 километров! Первым импульсным желанием молодого мужчины было пере-хватить руль, пока они не налетели на крупные валуны, окайм-ляющие края дороги. Однако, справившись с собой, Игорь решил: будь, что будет, но он не выдаст своего страха. «В конце концов, погибнуть вот так - на огромной скорости, чтобы больше не возвращаться в ненавистную тюрьму – не такая уж страшная участь » – вдруг ворвалось в него. Игорь даже при-нялся насвистывать какой-то весёлый мотивчик. Правда сердце в его груди стучало, как африканский барабан бата.
Но, как ни странно, они не разбились в машине, уцелели и в вертолёте, в который потом пересели. Оказалось, что Корбо первоклассный пилот.
Наконец, парочка оказалась на причале элитного яхт-клуба. Здесь их ожидал быстроходная моторная яхта. Тёмное ночное море за пределами ярко освещённой электричеством гавани выглядело враждебной территорией: оттуда - из-за волнореза доносился грозный гул набирающего силу шторма. «Всё-таки эта шоколадка явно тащит меня на тот свет, правда не самой короткой дорогой» – со странным равнодушием отметил Нефё-дов, будто речь шла не о нём, а о ком-то другом.
В свете фонаря Игорь увидел глаза девушки и нашёл в них подтверждении своей догадки: зрачки Корбо были сильно расширены. Перед визитом к нему в тюрьму она явно накури-лась какой-то «травки».
Взревел мощный мотор и быстроходный катер рванулся к выходу из гавани, оставляя за собой широкую борозду белой пены. За бетонной стеной волнореза их встретили довольно высокие волны. Лодка взлетала на спину очередной водяной горы и прыгала с неё, словно с трамплина, зарываясь при при-землении острым носом в воду почти по самый козырёк ветро-вого стекла. В такую погоду в открытой кабине яхты ничто не могло укрыть от всех прелестей шторма. В лицо молодых людей летели брызги. Порывами налетавший ветер вызывал ощущение тревожного озноба
Вскоре Корбо начала рискованно лавировать между рифа-ми, вокруг которых кипели водовороты белой пены. В море вокруг не было видно ни огонька. Похоже, что они удалились от берега миль на 5-7. В свете луны были видны выглядываю-щие из воды острые камни, похожие на зубы гигантского мор-ского дракона…
Неожиданно заглушив двигатель, пылкая мулатка порыви-сто повернулась к своему спутнику и попыталась поцеловать его. Но он мягко отстранился. Тогда оскорблённая африканка с размаху залепила мужчине пощёчину, а затем в порыве мсти-тельной ярости обеими руками толкнула в грудь. Игорь только что отпустил поручень, намереваясь обнять и успокоить подру-гу. Из-за этого он потерял равновесие в качающейся лодке и довольно сильный удар в грудь опрокинул его за борт.
- Пусть тебя сожрут акулы! – крикнула напоследок юная бестия. Вскоре белый силуэт катера скрылся за волнами, потом затих вдали гул его двигателя. Молодой человек стался один посреди штормового моря. Если до сих пор ему удавалось держать под контролем свой страх, то теперь ощущение смер-тельного ужаса неумолимо вползало в душу. И ничего с этим поделать было невозможно. Чувство собственной беспомощно-сти овладело им. Игорь даже не знал, где находится берег, чтобы хотя бы попытаться добраться до него вплавь. Но в тот самый момент, когда он сказал себе, что всё кончено и надеж-ды, даже самой призрачной нет, внезапно вспыхнул жёлтый глаз прожектора. Его луч немного пошарил по волнам вокруг пловца и вот Нефёдов оказались в полосе слепящего света.
Оказалось, что, описав на своём катере широкий круг, Кор-бо всё-таки вернулась за ним. Она подошла к тому месту, где сбросила в море своего пассажира неслышно на электромоторе, возможно надеясь услышать крики о помощи перетрусившего гордеца.
- Я передумала тебя убивать, - мрачно пояснила «принцесса», когда Игорю с большим трудом удалось забраться на борт судна по спущенному штормтрапу. – Ты заслуживаешь мед-ленной смерти. Но вначале я познакомлю тебя со своим жени-хом. Он будет ждать меня на причале. Нас ожидает свадебное путешествие в Европу, а тебя - самая сырая камера в тюремном подземелье.
Говоря это с видимым спокойствием, Корбо с досады кусала губы. Она злилась на себя за то, что не решилась убить ненави-стного мужчину, и за то, что не может скрыть своих чувств к нему.
На ярко освещённом фонарями причале возвращения катера ожидали какие-то люди. Они приехали сюда на трёх микроав-тобусах. Корбо заглушила двигатель и поднесла к глазам би-нокль. Однако лодка по инерции продолжала скользить в сто-рону пристани. Африканка выругалась, но без прежней злости, скорее растерянно. Бросив штурвал, она с видом полной безна-дёжности направилась на корму.
- Что-то не так? – спросил, глядя ей в спину Игорь.
Не оборачиваясь, Корбо вяло огрызнулась, что это его не каса-ется. Тут Игорь заметил, как метрах в ста по корме появился другой катер, который запечатал им выход их гавани. Сомне-ний не осталось: они угодили в западню. Нефёдов потребовал от девушки объяснений. Девушка нехотя рассказала, что враги её отца уже организовали несколько покушений на неё, чтобы отомстить за своих казнённых родственников. Происходящее теперь вполне могло оказаться новой попыткой свести счёты с её отцом.
- Значит, это твой жених тебя подставил? – спросил Нефёдов, рассматривая в бинокль крепкого вида мужиков на причале. Один из них держал в руках противотанковую базуку.
- Он такой же предатель, как и ты, – еле слышно прошептала маленькая смуглянка.
Игорь взглянул сбоку на ещё недавно полную огня юную воительницу, которая теперь совершенно безучастная ко всему происходящему жалким воробушком сидела на палубе возле борта, обхватив ноги руками и уткнувшись подбородком в колени. Свет от приближающихся причальных фонарей сколь-зил по её печальному лицу. Она неподвижно смотрела в про-странство перед собой. Сердце мужчины заныло от жалости к этому в сущности трогательному избалованному ребёнку, которого теперь некому защитить кроме него.
Неожиданно со стороны причала послышался хлопок, и почти сразу что-то с глухим стуком ударило в носовую часть лодки. Катер содрогнулся от взрыва. Парень повалился ничком на палубу. Падая, он болезненно ударился затылком обо что-то металлическое. Кривясь от боли и потирая ушибленное место, Игорь первым делом посмотрел, обо что это он так долбанулся. Прямо перед ним выстроилась в специальных креплениях батарея ярко-синих баллонов с кислородом для аквалангов. Их вид подсказал Игорю выход. На удачу юной пары в носовой части катера находился какая-то ёмкость с мазутом, возможно резервный топливный бак. После попадания в неё реактивного снаряда из гранатомёта она загорелась. Вскоре ту часть гавани, где находилось стремительно набирающее воду судёнышко, заволокло густой чёрной пеленой. И хотя от едкого дыма у пассажиров моторной яхты слезились глаза и першило в горле, зато на некоторое время они стали невидимыми для наёмных убийц. Прошло не менее получаса, прежде чем дымовое облако рассеялось. Там где только что находилась яхта дочери губер-натора, теперь лишь плескались небольшие волны.
Когда всё было кончено, закрывавший выход из гавани катер подошёл к месту гибели девчонки, на которую так долго велась охота. Столпившиеся у его борта боевики возбуждённо рас-сматривали большое маслянистое пятно на морской поверхно-сти и плавающие предметы с ушедшей на дно яхты. Широко-плечий и краснолицый морской волк ловко выловил багром из воды кепку с вышитым на ней жемчугом черепом.
- Это её вещь! - взяв намокшую бейсболку, сразу убеждённо заявил лысый бородач. Его суровое лицо расплылось в самодо-вольной улыбке. – Наконец-то, мы достали сучку! Хозяин будет доволен. Так как она приходилось ему племянницей, босс оценил её хорошенькую головку в тройном размере.
Глава 9
Последний разговор с южноафриканцем Хенком «Бомбар-дировщиком» многое прояснил. В ответ на предложение Нефё-дова заплатить выкуп за несчастную женщину, которую на-сильно превратили в проститутку, юаровец Хенк Ван Дер Вольф, которого тут многие ещё за глаза называли «Глотом», сделал встречное предложение:
- Успокойтесь, покупка не обойдётся вам слишком дорого. Я вижу, маленькая леди скрасила вам однообразные фронтовые будни. Что ж, она будет ваша, если вы поможете мне в одном деле... Мне нужен ваш приятель… За свою услугу, господин Эрнст, вы получите девчонку и вдобавок ещё солидный куш. Согласитесь, что я тоже умею делать выгодные предложения…
Речь шла о Максе Хане. Чтобы выиграть время Борис обе-щал подумать над предложением южноафриканца. Ситуация складывалась таким образом, что он был обречён на участие в разборках между своим покровителем здесь в Африке – коман-диром воздушного легиона Максом Ханом и его заклятым врагом и конкурентом в борьбе за влияние на президента стра-ны.
В эти дни Нефёдов часто виделся с Аллиет. Так как Борис сделал вид, что почти готов принять предложение Хенка, тот предоставил проститутке из контролируемого им борделя свободу передвижения. Столь широкий жест можно было истолковать, как аванс в счёт будущей платы за предательство. И Борис воспользовался коротким затишьем перед неизбежным жестоким столкновением с опасным противником, чтобы по-мочь подруге...
Ему было очень легко общаться с бельгийкой. С того дня как они впервые познакомились в «Салоне Мэри», или как ещё называли это заведение - в «Прорве удовольствий», между ними установились тёплые доверительные отношения, которые вскоре переросли для стареющего мужчины в нежное чувство. В ожидании, когда придут новости о сыне, Борис потянулся к её красоте и нежности. Нефёдов никогда не спрашивал Аллиет о прошлом. Она сама постепенно прикрывала ему своё сокро-венное.
- У себя дома я никогда не хотела отношений с ровесником, - как-то призналась она. – Мне нравятся зрелые мужчины со шрамами и такими грубыми татуировками, как у тебя. Так что, ты мужчина моей мечты.
Вряд ли это было правдой. Молодых девчонок обычно тя-нет к ровесникам. И, тем не менее, он был счастлив, как маль-чишка.
Борис снял Аллиет комнату в городе. По утрам молодая женщина находила на своём подоконнике букет полевых цве-тов, с листьев которых ещё не успела опасть роса. Вряд ли она догадывалась, какого риска стоило её другу и покровителю собрать их. Цветы росли в высокой траве вокруг аэродрома. Здесь любили устраивать свои лёжки партизанские снайперы. Поэтому охрана авиабазы устанавливала вдоль всего периметра безопасности мины-ловушки. Только сумасшедший и влюб-лённый мог сунуться сюда по доброй воле.
Когда после окончания ночных полётов Борис куда-то на время пропадал, его сослуживцам и в голову не могло прийти, что их матёрый товарищ в данный момент, как юный романтик ползает в запретной зоне и срывает цветочки…
Борис и в самом деле потерял голову от любви. Даже узнав от Хэнка, что подруга фактически донесла на него своему хозяину, передав в подробностях, о чём именно они разговари-вали в первую ночь знакомства, Борис сумел простить и понять подругу. Ведь даже сильные духом воины порой ломаются под прессом сильнейшего психологического и физического воздей-ствия. Чего уж говорить о молодой женщине, попавшей в раб-ство после благополучной жизни в Европе… Некоторых това-рищей Нефёдова по войне в Испании в конце тридцатых годов специалисты из НКВД превращали из сильных гордых «ста-линских соколов» в трясущихся от страха доносчиков. Его самого подобным образом не раз пытался завербовать в ссу-ченные провокаторы и осведомители школьный дружок Артур Тюхис… Так что Борис не осуждал подругу. Напротив, он даже стал относиться к ней с большей нежностью – к чисто мужскому влечению примешивалась жалость и отцовское стремление закрыть своей широкой спиной напуганную девоч-ку от всех невзгод и опасностей жестокого мира. Таким обра-зом эмоциональная связь между ними только крепла.
Аллиет казалась Нефёдову воплощением мягкости и такта. Ему нравился её простой, лёгкий характер. Например, однажды она поинтересовалась, что за странное кольцо он носит на пальце, мужчина откровенно ответил, что эта самодельная вещь, скрученная из простой медной проволоки - память о жене, которая умерла несколько лет назад. И тут же в ответ услышал понимающе-задушевное: «Это хорошо, что ты пом-нишь о ней. Я тоже часто вспоминаю отца. Он был сильный и благородный… совсем как ты».
Аллиет стала стареющему мужчине по-настоящему дорога. После смерти много лет назад жены это была первая женщина, возле которой он по-настоящему отдыхал душой. Борис всё чаще думал о новой подруге, хотя и не верил, что их отноше-ния могут иметь какое-то будущее. Аллиет была молодой привлекательной женщиной. Наверняка до того, как она попала в рабство у неё был друг дома… Спасти любимую от ежеднев-ных издевательств сутенёра, сделать так, чтобы она вновь стала по-настоящему счастливой – вот в чём Нефёдов видел свою задачу. Рассказы Аллиет о страшной жизни в борделе заставля-ли его торопиться.
*
В Морганбурге Гермес сам нашёл Нефёдова и предложил возобновить прерванные уроки. Однажды за шахматной парти-ей Борис, как бы между прочим, рассказал дельцу, что у одной местной проститутки имеется влиятельная и богатая родня в Америке:
- Она попала сюда против своей воли. Круизный корабль, на котором девчонка путешествовала, захватили пираты. Потом через цепочку посредников пленницу перепродали в местный бордель.
Внешне Гермес почти не отреагировал на вложенную в его уши информацию. Он лишь слегка, будто только из вежливости к собеседнику кивал головой, не отрывая задумчивого взгляда от шахматной доски. Но если ты знаешь, чего ждать от собе-седника, то конечно заметишь, как настороженно замерла его безмятежно покачивающаяся на протяжении последних пятна-дцати минут нога в старом шлёпанце. Как блеснул всплеск заинтересованности в глазах тщедушного паренька, о котором Макс Хан говорил, что он по праву носит неофициальный титул местного африканского бога коммерции.
Борис продолжал. Как о чём-то забавном, не представляющем практического интереса, он предположил, что если бы сыска-лось некое заинтересованное лицо, которое сумеет вернуть девчонку её родителям, то благодарные родственники наверня-ка сумеют щедро отблагодарить спасителя:
- Для них не будет проблемой сделать так, чтобы этот человек, которого на родине наверняка начнут преследовать за его под-виг, быстро получил американское гражданство, как политиче-ский беженец.
После долгой паузы, на протяжении которой Гермес продолжал скользить задумчивым взглядом по шахматным фигурам, он, наконец, ответил:
- Я думаю, такой человек найдётся…
Оторвавшись, наконец, от шахмат, Гермес с улыбкой чешир-ского кота поинтересовался:
– Но что желаете получить лично вы за своё посредничество?
- Меня интересует судьба другого невольника - русского лёт-чика, которого сбили в здешнем небе несколько месяцев назад. Он мой сын…
На простоватой физиономии щуплого паренька появилось жёсткое выражение опытного дельца. Тон его тоже изменился. Гермес начал задавать чёткие вопросы, на которые ожидал таких же конкретных ответов:
- Почему вы так уверены, что он здесь? Самолёт мог упасть в океан или по ту сторону границы.
- Я видел здесь нож, снятый с русского пленного лётчика. Значит, кому-то из членов экипажа сбитого самолёта-разведчика удалось спастись катапультированием над террито-рией контролируемой центральными властями. Этот пленный вполне мог быть моим Игорем.
- Этот нож… У кого конкретно вы его видели?
- Кличка наёмника «Кураж». Он венгр. Сказал, что выиграл тесак в карты у какого-то местного рейнджера из антипартиза-ского охотничьего подразделения.
- Хорошо, я всё понял.
Африканец поднялся и сделал жест рукой, мол: «Пока! Я сам вас найду, когда что-то выясню»». Ленивой походкой Гермес вышел из кафе, где происходил разговор. В душе Нефё-дова затеплилась надежда. Этот торгаш точно своего не упус-тит.
В тот же день Борис убедился, что в таком маленьком городе, как Морганбург, трудно что-то скрыть от посторонних ушей.
После ужина в ресторане Нефёдов привёл Аллиет к себе в офицерское общежитие. Проснувшись среди ночи, Борис обна-ружил, что постель рядом пуста. За стеной разговаривали:
- Да тише ты! – возбуждённо шептал неизвестный мужчи-на. - А то проснётся твой старик и тебе придётся ублажать сразу обоих. Ну что ты ломаешься, дурёха? Ты же профессио-налка. Только раздвинь ножки и обещаю, тебе понравиться… Если же будешь играть в «целку», я твоё хорошенькое личико разрисую вот этой бритвой. Ты меня поняла?
В ответ послышались сдавленные женские всхлипы. За стеной началась какая-то возня. Похоже, дело происходил в ванной. Хотя Борис помнил, что закрыл дверь изнутри, не было сомне-ний: пока он спал, в номер пробрался неизвестный мужчина.
Нефёдов сунул руку под кровать и сразу нащупал ребри-стую рукоять пистолета.
Стараясь двигаться бесшумно, Нефёдов встал с кровати и выскользнул из комнаты. Неизвестный голый мужик уже лежал сверху на извивающейся под ним женщине, зажимая ей рот рукой.
Борис приставил дуло пистолета к затылку насильника. Тот замер, словно парализованный. Испуганно воскликнул:
- Прошу вас, не стреляйте!
- Встать! – приказал Нефёдов. Когда мужик поднялся, Борис ткнул его пистолетом между лопаток. – Пошёл!
Он завёл негодяя в туалетную комнату, ударом пистолетной рукоятки в висок сшиб на колени. Затем сунул головой в унитаз и спустил воду. Нефёдов проделал эту процедуру несколько раз, пока насильник не начал захлёбываться. Тогда Борис вы-тащил его морду из толчка и начал жестоко избивать.
Этот мужик был моложе и крупнее Нефёдова, но бурлящая в Борисе ярость превратила его в силача.
- Похотливая тварь! – рычал Борис, нанося всё новые удары по окровавленному лицу мерзавца. – Порву!!!
Его противник практически не сопротивлялся, только про-должал умолять не стрелять в него:
- Не убивайте меня, господин майор! Я не хотел трогать вашу подругу. Но Хенк обещал уплатит мои долги в офицерском казино. Мне пришлось пойти на это дело.
- Отпустите его, прошу вас! - взмолилась Аллиет. По щекам девушки текли слёзы. - Я не хочу, чтобы вы его убивали! Ну, пожалуйста! Разве вы не видите, что он только орудие в руках Глота. Пока Хенк жив он не оставит нас в покое.
- Да, да!!! – стоя на коленях, тряс головой мужик. – Ваша де-вушка права, господин майор. Я только орудие. Мне приказа-ли…
Борис опустил занесённую для очередного удара руку. Еле живой несостоявшийся насильник на четвереньках выполз из номера, оставив на полу размазанный кровавый след. Борис постепенно успокаивался. На смену гневу пришло чувство тревоги.
- Я совершил ошибку. Вчера я говорил о тебе с одним челове-ком, и кто-то подслушал нас. Видимо, надо было выбрать более безопасное место для встречи с ним… Теперь твой хозяин объявил нам войну. Поэтому ты больше не вернёшься в своё заведение. Я договорюсь с Ханом, чтобы тебя пока поселили на авиабазе в общежитии для вспомогательного персонала. Пора-ботаешь пока в столовой официанткой или посудомойкой. Думаю, через несколько дней я сумею переправить тебя через границу… Скоро ты окажешься дома…
Эта стычка была только началом большой войны. Хенк уже понял, что Нефёдов водил его за нос, когда обещал подумать над его предложением сдать ему Макса Хана. Теперь «Глот» собирался уничтожить лгуна…
Глава 10
Счастливое решение воспользоваться аквалангами спасло им жизнь. С морского дна Игорь и Корбо видели, как тонула их яхта, как неторопливо кружило над головой подошедшее судно с убийцами, любующимися результатами своей работы.
«Погибшая» парочка решилась воскреснуть лишь когда в аквалангах почти закончился воздух. К этому времени киллеры уже покинули место «удачной ликвидации».
С этого момента для Игоря Нефёдова началась новая жизнь. Впрочем, поначалу он заявил спасённой подруге, что дал слово начальнику тюрьмы вернуться, и намерен его сдержать. Игорь даже вернулся обратно в сырой каземат, но пробыл там всего несколько часов. Вскоре в заведении поднялся страшный пере-полох. Запыхавшийся начальник тюрьмы лично прибежал, гремя ключами от дверей камеры Нефёдова, чтобы взволнован-но сообщить узнику радостную весть:
- Губернатор объявил вас своим гостем. На улице уже ждёт его личный лимузин и кортеж охраны.
Выяснилось, что узнав о случившемся, отец Корбо немед-ленно амнистировал молодого чужеземца. Недавний узник грязной камеры был с почестями принят во дворце правителя провинции.
Но главная награда была впереди. На праздничном ужине отец Корбо во всеуслышание объявил, что отдаёт свою дочь русскому герою, тем более что его девочка призналась, что любит этого парня. И ничего, что он белый. Мать Корбо, - его четвёртая жена, - тоже имела светлую кожу.
Для Игоря это была великая честь. И отказаться от неё оз-начало по местным обычаям нанести смертельное оскорбление родственникам невесты. Да никому из присутствующих на приёме гостей и в голову не могло прийти, что кто-то способен добровольно отказаться от красавицы с миллиардным придан-ным.
Корбо считалась одной из богатейших невест Африки. Её отец, родной брат Президента страны Моргана Арройи – Жан Батист Зубери Арройя контролировал одну из богатейших провинций. Находящиеся здесь месторождения урана, алмазов, углеводородов, морские и речные порты, в которых базирова-лись многочисленные рыболовецкие флотилии, плантации хлопка - стабильно приносили уездному владыке миллиарды. Данная провинция была в наименьшей степени охвачена меж-доусобной войной, по сравнению с другими областями страны. Это объяснялось тем, что на большей части её территории проживали соплеменники царствующих братьев.
Правда, между самими братьями мира не было. Чрезвычай-но подозрительный Морган Арройя в каждом из приближён-ных видел потенциального предателя. Не был исключением и старший брат. Когда-то он отстранил его от руководства воо-ружёнными силами, а на последнем съезде правящей партии поразил даже ближайших соратников, заявив, что Жан Батист ему вовсе не родня по крови. По славам президента их мать, якобы, недавно призналась ему, что тайно усыновила младенца чужого племени, чтобы скрыть от мужа смерть своего родного дитя при родах.
Никогда не посещая даже начальную школу, Арройя, тем не менее, неплохо знал мировую историю. В детстве он посещал миссионерскую школу и в отличии от многих своих соплемен-ников умел читать. В какой-то книге Арройя прочитал знаме-нитую фразу нацистского министра пропаганды Геббельса: «Кто в Германии еврей решаю я сам». Морган запомнил эти слова и принял на вооружение. Объявив брата представителем презренного народа, он фактически начал процедуру его от-странения от всех государственных постов, чтобы в конечном итоге обезоружить и без труда уничтожить опасного конкурен-та.
Но и отец Корбо не терял надежду в скором времени сесть в президентское кресло. На открытый конфликт с братом Жан-Батист пока не решался, однако через подставных лиц оплатил услуги швейцарского пиар-агенства. Пиарщики организовали масштабную кампанию по дискредитации федерального пра-вительства. В крупнейших газетах многих стран мира практи-чески одновременно появились статьи, в которых корреспон-денты рассказывали о страданиях мирного населения Всеафри-канской республики, которое «тысячами гибнет под бомбами правительственной авиации и от специально организованного властями голода».
Новости ведущих европейских телеканалов начинались с «красочных» репортажей, в которых во множестве фигуриро-вали документальные свидетельства преступлений преступного режима Моргана Арройи - изможденные младенцы, изувечен-ные трупы и прочие ужасы войны.
Происходила странная метаморфоза. Всего пару недель на-зад никому и дела не было до того что творится в самом центре Африки. Лишь несколько экзальтированных одиночек-правозащитников пытались бить в набат по поводу преступле-ний, ежедневно творимых всеми участниками конфликта в охваченной гражданской войной далёкой экзотической стране. Но это был «глас вопиющего в пустыне». Всем было наплевать на тысячи жертв бомбёжек, пухнущих от голода детей, толпы беженцев на границах. Для американского и западноевропей-ского делового и политического истеблишмента играло значе-ние лишь то, что Морган Арройя разорвал отношения с Совет-ским Союзом и пытается строить отношения с Западным ми-ром. А, то, что в его богатой сырьевыми ресурсами стране происходят разные гнусности – так этого дельцы от политики и владельцы транснациональных корпораций предпочли бы и дальше не замечать. Обыватель же был готов поглощать только те блюда, которые для него готовили средства массовой ин-формации. И как только мощная машина пропагандисткой раскрутки была запущена, неизвестная чужая война вдруг стала чуть ли не новостью номер один в мире. А надёжный деловой партнёр западного мира Морган Арройя превратился в мегаз-везду, излучающую жутковатое сияние.
Один впечатлительный американец, накаченный новостями, даже сжег себя перед зданием ООН в Нью-Йорке в знак соли-дарности с уничтожаемым народом далёкой африканской стра-ны. Американцы, вообще народ чрезвычайно
эмоциональный и сентиментальный и легко поддается всяче-ской пропаганде. Так что превратить их в активных борцов против очередной «Империи зла» не так уж и сложно.
Вскоре после этого трагического случая ООН ввела санкции против Морганбурга. По всему миру начался сбор гуманитар-ной помощи для страдающего населения Всеафриканской республики. Дело дошло до того, что кандидат в президенты Ричард Никсон в своем выступлении в ходе избирательной кампании 1968 года заявил: «То, что сейчас происходит во Всеафриканской республике, - это геноцид. И происходит этот геноцид с попустительства нынешней администрации, которая тайно спонсирует Моргана Арройю – этого африкан-ского Гитлера. Это не просто грубая политическая ошибка. По моему глубокому убеждению, это преступление! Между тем в стране, о которой идёт речь, имеются конструктивные демократические силы, которые должны стать объектом всяческой поддержки со стороны США». Никсон имел в виду именно Жан-Батиста.
Во многом благодаря талантливой работе пиарщиков Мор-ган Арройя приобрёл в глазах мирового сообщества облик «африканского монстра», а его брата напротив стали считать на Западе оппозиционером-демократом (хотя по своим целям и политическим методам он фактически ничем не отличался от брата и жаждал только бесконтрольной власти). И хотя амери-канцы продолжали тайно помогать Арройе по каналам ЦРУ, они одновременно начали тайные переговоры с его братом, считая Жан-Батиста более перспективным партнёром в этом регионе; и планируя в недалёком будущем помочь ему прийти к власти.
Жан-Батист всячески стимулировал американцев скорее помочь ему свергнуть родственника-«узурпатора». При этом заговорщик понимал, что пока брат находится у власти, он очень опасен. Поэтому отец Корбо предпринимал меры, чтобы обезопасить себя и свою семью. Для этого-то ему и понадо-бился русский пленник. Им можно было шантажировать брат-ца, не позволяя ему нанести разящий удар. Ведь русский лёт-чик являлся законной добычей американцев, которые сбили советский разведывательный самолёт. А между тем президент Арройя заявил резиденту ЦРУ, что ему ничего не известно о судьбе экипажа советского самолёта. Хотя именно его люди захватили вражеского пилота. Горделивые янки вряд ли про-стят своему клиенту Моргану подобное мошенничество. Так что Жан-Батист рассчитывал использовать русского пленника, как сильный аргумент в сложной игре против родственничка, который очень нуждался в американской помощи.
Но теперь у него появился более интересная идея. В том, что покушение на его любимую дочь организовал братец, отец Корбо не сомневался. У самого Моргана Арройи родных детей не имелось. Из-за ранения, полученного ещё во время службы во французской армии, бедолага был бесплоден. Морган страшно завидовал плодовитому брату, имевшему 17 наслед-ников от законных жён и ещё сорок от наложниц. Убив самую любимую дочь брата, Арройя рассчитывал нанести ему укол в самое сердце. Теперь он будет несомненно взбешён, когда узнает, что поспешившие доложить ему об успешном покуше-нии наёмные убийцы снова дали промашку. Но был способ как ещё больше вывести его из себя и заставить совершить роко-вую ошибку…
Зная взрывной завистливый характер брата, Жан Батист на-меревался заманить его в хитроумную ловушку. Для этого он решил изобразить, что ищет примирения с братом - послать ему приглашение на свадьбу дочери, да не с кем-нибудь, а с русским лётчиком, которого его люди вначале сумели взять в плен, а потом при странных обстоятельствах «потеряли».
«Он обязательно приедет, наплевав на осторожность, - по-тирал руки от предвкушения долгожданной встречи Жан Ба-тист. – Я то его знаю лучше, чем кто-либо ещё! Коротышка не стерпит унижения и лично захочет подсыпать яду в бокалы молодожёнов, а потом полюбоваться, как прибывшие с ним головорезы из его личной охраны перебьют моих людей и поднесут хозяину на подносе мою отрезанную голову. Пред-ставляю, как у братца потекут слюньки, когда он решит попро-бовать котлет из моего мяса».
Несколько лет назад, когда отношения между ними внешне ещё не были откровенно враждебными, пятидесятитрёхлетний Морган предложил брату выдать за него свою дочь. Вообще-то браки между родственниками не считались в их племени чем-то необычным. Таким способом влиятельные вожди клана укрепляли свою власть. Но обладавшая независимым свободо-любивым нравом девушка подняла дядюшку на смех: она не для того училась в Европе, чтобы следовать диким местным обычаям; и потом какой из престарелого дядюшки муж! Жан Батист только развёл руками, в душе насмехаясь над незадач-ливым женишком.
После этого Морган при первом удобном случае отстранил брата от командования армией и отдал тайный приказ убить оскорбившую его отказом племянницу. Весть же о том, что брат нашёл ему замену в лице русского лётчика, его оконча-тельно выведет из себя и заставит совершить фатальную ошиб-ку…
Естественно Игорь не знал о сложных закулисных причинах удивительной благосклонности отца Корбо. Молодой человек собирался выразить ему свою искреннюю признательность за освобождение из тюрьмы и конечно за предложение стать его зятем. Правда, после слов благодарности Нефёдов твёрдо ре-шил объяснить отцу Корбо, что не может жениться на его дочери, ибо должен вернуться домой к своей невесте. Но встре-тившись лицом к лицу с чернокожим губернатором, парень призадумался. Игорь быстро сообразил, кто в приближающейся многочисленной группе людей главный начальник. Он был единственным из мужчин, кому официальный мундир заменяла длиннополая рубашка свободного кроя с причудливой вышив-кой из голубого сияющего шёлка. Перед Игорем был одновре-менно искусный политик и грозный властитель, не прощающий нанесённых обид. Это был большой человек с густым низким голосом и грубоватыми манерами.
- Здравствуйте, господин Лио Фань! - при встрече хлопнул он Игоря по плечу, так что молодого человека повело в сторону. - Или может быть вас зовут товарищ Мао?
Громоподобный хохот хозяина дворца сразу и целиком на-полнил просторный зал приёмов. Но удивительное дело, даже во время смеха и шуток лицо этого человека оставалось почти неподвижным. Даже огромные негритянские губы почти не шевелились. Подобным образом разговаривают эстрадные чревовещатели. И выпуклые глаза с жёлтыми белками тоже оставались стеклянными. Так смотрит акула, на пожираемого пловца. Это был неприятный пристальный взгляд маньяка, с которым лучше не связываться. Губернатор глядел прямо пред собой, не замечая многочисленную свиту. Но, как и положено, каждая оброненная хозяином фраза, тем более шутка, вызывала вежливое эхо одобрительных реплик, хихиканий и поддакива-ний.
Обращаясь подобным образом к гостю, губернатор имел в виду удостоверение китайского военнослужащего, которое молодой офицер получил перед злополучным полётом. Игорь не нашёлся сразу, что ответить. Тогда губернатор ещё раз хлопнул парня по плечу и изрёк в насмешливом удивлении:
- Впервые вижу китайца с таким разрезом глаз. Надеюсь, сы-нок, ты хотя бы родственник того самого Мао?
Игорь неопределённо пожал плечами, мол, он человек военный, кем прикажут, тем и назовётся.
Губернатор выглядел тяжеловесно. Однако скорее его мож-но было назвать крепко сбитым, чем грузным. Широкоплечий, с короткой шеей, лобастый, с крупным приплюснутым носом и изъёденными оспой щёками. По местным меркам он давно перешагнул черту старости, но сохранил крепкое здоровье и силу. Одно медвежье рукопожатие чего стоило! Папаша афри-канской принцессы производил впечатление дикой безжалост-ной силы, помноженной на хорошее знание жизни.
Игорь заколебался: стоит ли сейчас идти против воли тако-го вожака-носорога. Некоторое время он собирался с духом. Хотя обыкновенный здравый смысл требовал помалкивать, чтобы сохранить голову на плечах. Но Игорь знал, что если смолчит, то будет презирать себя. А этого он боялся даже больше сырого тюремного подвала и смерти. В это время все уже начали рассаживаться за столом, согласно официальному протоколу.
Вдруг на колено ему легла девичья ручка. Как молодожёны, они сидели рядом.
- «Тейк ит изи» - не огорчайся – тихо шепнула девушка и мимолётным движением поднесла пальчик к губам. В печаль-ных глазах Корбо Игорь увидел понимание и желание помочь. Это было необычно для избалованной «принцессы», которая прежде всегда руководствовалась только собственными капри-зами, не замечая чужих страданий. Во время учёбы в Европе она несколько лет встречалась с одним мальчиком и даже была помолвлена с ним. Но однажды бой-френд ей наскучил. Ничего не объясняя бывшей симпатии, Корбо просто укатила на кани-кулы с одним из его приятелей. На следующий день стало известно, что брошенный юноша застрелился, оставив записку: «Прости, я люблю тебя!». Узнав о поступке ухажёра Корбо вместо угрызений совести, ощутила лишь досаду - так прекрас-но начавшаяся поездка в Нормандию бесповоротно испорчена. Теперь их начнут допекать газетчики и полиция, да и в «униве-ре» эту историю не скоро забудут. Все станут с любопытством глазеть на неё и тыкать пальцами: «Погляди, вон идёт! Это из-за неё Мишель разнёс себе голову».
Но теперь рядом с Игорем находилась другая Корбо. Трудно сказать, что с ней происходило в последнее время. Но она на глазах становилась человечнее. Похоже их долгие беседы на прежде мало волновавшие избалованную аристократку темы пробудили в душе «принцессы» заложенные там светлые чув-ства. Во всяком случае, она старалась быть с ним другой. Жен-щины всегда в конечном итоге становятся такими, какими их хотят видеть их мужчины…
Банкет по случаю предстоящей свадьбы продолжался уже восьмой час. Казалось, ему не будет конца. Команда вышко-ленных официантов работала чётко и почти незаметно для сидящих за столом гостей. Прислуга своевременно меняла грязную посуду на безупречно сверкающие голубоватой белиз-ной тарелки и хрустальные бокалы с золотыми губернаторски-ми вензелями. Новые явства, изысканные десерты, вина появ-лялись перед вами неожиданно и без переходов, как исполняе-мые оркестром в режиме нон-стоп шлягеры. Игорь, наверное, единственный из присутствующих с непривычки замечал лю-дей, которые для остальной публики являлись не более, чем деталями обстановки, как тяжёлые бархатные гардины на окнах или поражающие лишь в первые минуты многопудьем старин-ного хрусталя и позолоты люстры над головой.
Вот двое официантов в красивой сиреневой униформе возникли за спиной о чём-то оживлённо обсуждающих что-то мужчин. Один почти незаметно, молниеносными движениями «вытянул» из-под беспрерывно жестикулирующих рук спо-рщиков испачканные салфетки и тарелки с остатками трапезы. Без шума. Незаметно для сидящих. Другой с такой же хирурги-ческой точностью снайперски «метнул» на скатерть свежую посуду, после чего вежливо осведомился: что господа хотели бы ещё попробовать из еды, и каким вином наполнить их опус-тевшие бокалы. Эти высокопрофессиональные манипуляции производили впечатление работы высококлассного циркового иллюзиониста. Правда, некоторые из подаваемых блюд у чело-века незнакомого с местной кухней могли вызвать тревожный вопрос: «Извините, а это тоже едят?».
- Отчего вы такой кислый, Ваше Превосходительство? – вдруг услышал Игорь женский голос. Он оглянулся. К нему обраща-лась лиловая негритянка цветущего вида. Её пышным женским прелестям было явно тесно в рамках приличия, и они рвались наружу из цветастого платья. В какой-то момент пышечка ослабила шнуровку и высвободила дынеобразную грудь. Лю-бопытная дама была сильно пьяна. И ещё она почему-то счита-ет русского парня своим в доску, так как интимно поинтересо-валась:
- У вас проблемы?
- Никаких проблем, - немного раздражённо ответил Игорь, будучи не расположенным к разговору.
- Тогда я вас не понимаю, мсье. Разве можно грустить, когда тебя принимают в такую семью?! – восхищённо затараторила шоколадная пышка. – Вот увидите, вскоре вы тоже станете диктатором, - многозначительно добавила она, сделав страш-ные глаза.
- Но я не собираюсь становиться диктатором, - уже почти не скрывая своего нерасположения к перебравшей спиртного тётке, отрезал Игорь.
Пауза. Дама ошарашено шарила взглядом по лицу сморозивше-го такую глупость чудака. И вдруг взвизгнув подрезанной свиньёй, начала заливисто хохотать.
- Кто же откажется трахать и убивать кого хочется, и сколько твоей душе будет угодно!
Остатки шнуровки на её огромном бюсте не выдержали сверх-нагрузки и лопнули. Нефёдов с кислой улыбкой отвёл глаза от открывшегося его взору непристойного зрелища. Однако никто из соседей по столу не обратил внимания на эту сцену. Боль-шинство гостей уже изрядно нагрузились алкоголем и вообще мало что замечали вкруг себя.
Между тем Корбо ещё полчаса назад куда-то ушла вместе со своим отцом. Ввернувшись, она сообщила, что у отца какой-то секретный разговор. Дальнейшие события разворачивались для Игоря лихорадочным бредовым сновидением, настолько они были неожиданны и необычны....
- Пошли! – африканка с каким-то непонятным остервенением схватила возлюбленного за руку и, как обычно ничего не объ-ясняя, потянула за собой в неизвестность. Они следовали куда-то запутанными дворцовыми коридорами, сбегали по мрамор-ным лестницам, не останавливаясь, проскакивали посты охра-ны. Массивные двери сами открывались при приближении юной хозяйки. Лишь краем глаза Игорь замечал козыряющих им из тёмных ниш офицеров охраны и кланяющихся почти в пол слуг.
- Надо всё сделать, пока нас не хватились – сердито и с пока непонятным молодому мужчине значением торопила девчонка.
Наконец, они остановились у тяжелой двери с табличкой «Посторонним вход запрещён». Корбо с минуту смотрела на возлюбленного своими миндалевидными глазами. Это был взгляд обожания и ненависти. Благодаря макияжу а,ля Клео-патра и пылающему в её душе пожару ревности Корбо выгля-дела разгневанной восточной царицей. Игорь чувствует себя так, словно снова играл с девчонкой в одну из разновидностей «русской рулетки». Там за дверью вполне может стоять кровать для прощальной ночи любви или притаиться человек с заря-женным пистолетом, который через несколько секунд по при-казу своей хозяйки выстрелит в её спутника. От темперамент-ной африканки можно было ожидать всего чего угодно. Неж-ный цветок в любой момент мог показать шипы. Руки хрупкой принцессы от запястий до плеч были увиты десятками резных браслетов из слоновьей кости. При малейшем движении кольца постукивают друг об друга, создавая воинственный шелест, как «переливание» чешуйчатых броневых доспехов при ходьбе. Чем не Амазонка, вышедшая на тропу войны, точнее на путь мести!
Корбо по-хозяйски распахнула ногой дверь в секретную комнату. Она оказалась незапертой! Внутри никого. По стенам железные ящики какой-то аппаратуры, на столах множество телефонных аппаратов разного цвета.
- Твой номер 8 – злым тоном сквозь зубы сообщила Корбо.
– Поднимаешь трубку и говоришь: Это майор Гвемба, браво септембер 4217. Соедините с Россией. Потом называешь свой город и номер телефона.
Игорь удивленно уставился на свою маленькую спутницу. В происходящее трудно было поверить. Мысли в голове перепу-тались: «Отсюда в Россию! Да возможно ли такое? Наверное, это глупая злая шутка вздорной девицы в отместку за неразде-лённые чувства».
Корбо выругалась, рассержено схватила трубку и сунула мед-лящему мужчине в руку:
- Да звони же своей уродине, пока нас не хватились!
Оцепенение Нефёдова сразу прошло. Похоже это всё-таки небыло игрой. Игорь поднёс трубку к своему уху, Корбо тут же нажала на какую-то клавишу на аппарате. Несколько секунд ожидания и вот в динамике зазвучал доклад оператора под-станции. В ответ Нефёдов чеканит нужные слова. И слышит по–военному чёткое обещание немедленно наладить канал связи.
- Им понадобится минут десять, - поясняет Корбо и предупре-ждает: - Только учти, разговаривать будешь через американ-скую военную базу по ту сторону границы.
Трубку поднял «дядя Жора» - отец оставшейся в Москве невесты Игоря.
- Здравствуйте, Георгий Иванович. Это Игорь. Можно погово-рить с Мариной.
Конечно, после всего случившегося за последнее время стоило как-то иначе начать разговор. Но Игорь не хотел тра-тить драгоценные минуты на общение с человеком, которого давно перестал уважать и даже презирал.
В трубке воцарилось молчание. Генерал Скулов явно испы-тал шок, услышав голос с того света. После исчезновения в африканском «Бермудском треугольнике» разведывательного самолёта, весь его экипаж на родине вычеркнули из списка живых. Искать лётчиков никто не собирался по политическим причинам. А так как местное правительство не сделало никаких официальных сообщений по поводу данного инцидента, значит, африканцы не сумели никого из пилотов взять живьём. Руково-дствуясь такой логикой, московское начальство поспешило поскорее сдать дело в архив. Родственники не вернувшихся из вылета военнослужащих получили официальные извещения на бланках министерства обороны следующего содержания: «Ваш сын (или муж) пал смертью храбрых при выполнении особо важного государственного задания и т.д.». На основании этих документов в отделениях ЗАГСа по месту жительства всех членов экипажа пропавшего самолёта были оформлены офици-альные свидетельства о смерти.
И вдруг один из мертвецов не только воскрес, но и звонит своему бывшему шефу, словно из затянувшейся командировки!
Тягостная пауза затягивалась. Впрочем, надо отдать долж-ное выдержке генерала: он сумел справиться с собственными чувствами. И даже сделал вид, что всегда ждал и верил, что бывший подчинённый и зять обязательно когда-нибудь даст о себе знать:
- Лейтенант! Игорёк! Сынок!!! Как же я рад тебя слышать! Где ты? Что с тобой произошло?
«Будто сам не знаешь, старый лис» - мысленно ответил шефу Нефёдов-младший. Он давно уже понял, что генерал с самого начала прекрасно понимал, чем должен закончится запланиро-ванный им полёт, но даже пальцем не пошевелил, чтобы оста-новить готовящуюся авантюру. Теперь-то Игорю было очевид-но, что Скулов назначил его в экипаж разведчика только для того, чтобы избавиться от него. Для дяди Жёры, это была на-верное единственная возможность устранить нежелательного ухажёра своей своенравной дочери, чтобы расчистить дорогу более достойному зятю. Впрочем, доказать этого Игорь нико-гда бы не смог. Но и изображать сыновью любовь по отноше-нию тестюшке ему было противно.
- Я хочу поговорить с Мариной. Она дома?
- Да подожди ты с Маринкой! - радостно басил в трубку гене-рал. – Скажи вначале, где тебя искать, бродяга! Обещаю: я костьми лягу перед начальством, но пробью поисково-спасательную операцию. Ты ж меня знаешь… Кстати, я угово-рил твоего батю пока отправиться к тебе на выручку. У него в этом Демократическом… мать их, всеафриканском сортире кое-какие связи имеются среди местных ублюдков.
- Как! Отец здесь? – с мальчишеским восторгом воскликнул Игорь. Он со счастливой улыбкой взглянул на не сводящую с него напряжённого взгляда Корбо. Африканка ни слова не понимала по-русски, но увидев его радость, истолковала её по-своему.
- Пусть у твоей невесты все волосы и зубы в одну ночь выпа-дут! - с ненавистью выпалила она и резко отвернулась. Её волосы взметнулись в воздухе чёрной блестящей волной. Ещё выкрикнув что-то на местном языке, девчонка рассержено выбежала из комнаты.
- Да, я сумел отправить твоего отца тебе на выручку – самодо-вольно подтвердил генерал. – Правда, точных сведений о нём у меня пока нет. Ты уж извини за прямоту, но твой старик, как был Анархистом, так, видимо, им и помрёт. Мы с ним услови-лись, что он, как прибудет на место, сразу свяжется с нашим резидентом, но пока никаких сведений о нём у меня нет.
Игорь вспомнил о предупреждении Корбо, что линия связи контролируется американцами и поспешил прекратить разго-вор, который мог навредить бате.
- Позовите всё-таки Марину к телефону.
Голос Скулова как-то потускнел.
- Игорёк, ты уж извини, но у меня к тебе будет неприятный разговор. Одним словом, у Марины появился новый человек. И ты не должен её осуждать за это, ведь мы тебя похоронили.
Правда, я пытался ей говорить, чтобы она повременила с рома-нами… пока остаётся хотя бы даже призрачная надежда на твоё возвращение. Уговаривал и так, и этак. Чего уж там скрывать, нравился ты мне….
Генерал кашлянул, сообразив, что зря говорит о собеседнике в прошедшем времени, как действительно о покойнике.
– Но разве Маринка меня когда-либо слушала. Всегда посту-пала как ей заблагорассудится… И потом она дивчина молодая в самом соку. А современные молодки, они, знаешь, не то, что в моё время бабы были, - долго горевать после получения похоронки не станут. Вот и нашла себе удальца-гренадёра, косая сажень в плечах. Уже и свадьбу справили.
- Как свадьбу! - у Игоря дыхание перехватило, будто ему не-ожиданно врезали кулаком в поддых.
Генерал вздохнул и нехотя добавил:
- На сносях она, лейтенант. От мужа своего нынешнего, значит, беременна… Жизнь взяла своё… Но ты не отчаивайся. Скажи лучше, где тебя искать…
Игорь положил трубку. В коридоре с виноватым видом его ожидала Корбо.
- Ты злой на меня? Прости, я не хотела.
Игорь только равнодушно махнул рукой. Сейчас ему было не до выяснения отношений. После всего услышанного хотелось кому-то выговориться. Поэтому он вкратце передал африканке содержание телефонного разговора. По ходу рассказа Корбо буквально расцветала на глазах.
- Не жалей ни о чём. Она просто бешенная матка, иначе не поступила бы так.
- Дура ты! – не сдержался Игорь, и сам поразился себе. Прежде он не говорил такого ни одной девушке.
- Значит, ты всё-таки собираешься вернуться к ней? - брезгливо поинтересовалась креолка.
- Не знаю, - Игорь потерянно опустился на пол, прислонился спиной к холодной стене. К глазам подступили слёзы, совсем как в детстве, когда особенно остро ощущаешь предательство близких людей.
- Как же она могла! Как могла! Ведь обещала же ждать - твер-дил он, словно заклинание.
Корбо присела рядом.
- А ты бы хотел, чтобы она своё счастье зажала между ног. Пойми: ты для неё погиб! У нас, когда умершего относят в селение мёртвых, то и все его вещи из дома принято убирать, чтобы покойник не мешал живым дальше жить... Наверное, она встретила классного парня, который помог ей пережить её горе. Хотя если бы я кому-то пообещала ждать, то лучше умерла бы девственницей, чем изменила своему слову.
«Молодые вдовы быстро утешаются в сочувственных муж-ских объятиях», - вспомнилось Игорю где-то прочитанное. - А может и впрямь жениться назло предательнице? Впрочем, всё это вздор и обман. Любовь ничем не подменишь. А я, к сожа-лению, не люблю Корбо… Хотя возможно так было бы лучше всем».
Мозги соображали тяжело и болезненно, словно ошпарен-ные: «Эх, сейчас бы выпить и забыться». Игорю вдруг неудер-жимо захотелось обратно в тюремную камеру, лишь бы его оставили в покое. Корбо со своим фальшивым сочувствием сейчас была довольно обременительна. Но африканка не соби-ралась оставлять возлюбленного, который теперь безраздельно принадлежал ей. Она сидела рядом грустная. Ласково гладила Игоря по волосам. Гладила и повторяла:
- Бедный мальчик…. Бедный мальчик… Ничего. Зато я тебя больше никому не отдам…Теперь ты только мой – до самой смерти.
Глава 11
Со стороны Борис Нефёдов, наверное, напоминал сошедше-го на берег американского моряка. Не хватало только белой шапочки, похожей на детсадовскую панаму. Вместо сумки он нёс свои нехитрые пожитки в перекинутом через плечо боль-шом парусиновом мешке по типу тех, что выдают во флоте США. Этот мешок подарил Борису на память один из пилотов эскадрильи передовых авианаводчиков, который был ему кое-чем обязан.
Нефёдову предстояли серьёзные перемены. После службы в передовых авианаводчиках его направили в эскадрилью с мно-гообещающим названием «Skunk Works» - «Проделки скун-сов». «Интересно, за какие подвиги можно удостоиться «вели-кой» чести носить столь славное имя?» - помниться первым делом задался вопросом Нефёдов, получив новое назначение.
Борис шагал по бетонным плитам мимо длинного строя са-молётов, большей части которых давно было пора ржаветь на свалках утилизированного авиахлама. Тем не менее, здесь в Африке они пришлись вполне ко двору. В результате время словно остановилось и даже пошло вспять. В наёмнических ВВС ветеран словно вернулся в сороковые годы, во времена своей фронтовой молодости. В эпоху реактивной авиации, когда пилоты противоборствующих армий обменивались ра-кетными ударами за многие десятки километров, подчас видя друг другу лишь в виде отметок на экранах бортовых радаров, здесь в ходу по-прежнему были такие классические доблести, как выдержка перед маячащим в прицеле врагом, выносливость на виражах (когда на особо крутых разворотах можно выплю-нуть собственные лёгкие), скорость реакции… Что ж, такая работа, несмотря на свою трудность, была по нему…
Вскоре Борис заметил двоих молодцов, лениво перекиды-вающихся в картишки. Они сидели верхом на положенной на бок бочке из-под краски. Подходя, Нефёдов услышал отрывок их разговора. Задрав майку, один из парней горделиво демон-стрировал приятелю длинный багровый шрам у себя на боку:
- Это меня в прошлом году в Кении осколком зацепило. Мы тогда сильно с напарником погорели. Я то успел выбраться из кабины и раскрыть парашют. А Альваресу не повезло… Но на этом мои приключения не закончились. Я приземлился на небольшой коралловый риф в пятистах ярдах от берега, и вдо-бавок сломал ногу. Сам не пойму, как сумел добраться до суши. Потом шесть дней пришлось пробираться к своим. Хо-рошо, что у меня всегда с собой во фляге виски. Я поливал им рану, чтобы она не слишком гноилась. После этого ребята написали на борту моего нового самолёта «The Survivor» - «Выживший».
- Да-а… - уважительно протянул, разглядывая шрам второй парень, и веско заверил: - Такая отметина в нашем деле всё равно, что солидный послужной список в резюме. Любая крей-зи-компания, вербующая нашего чокнутого брата на очередную заварушку, с ходу подпишет с тобой контракт, как только ты покажешь им свои «нательные рекомендации».
- Ты ещё скажи «наскальные рекомендации»! – прыснул со смеху обладатель солидного шрама. – А что, согласись, непло-хо было бы, если бы наши кости действительно были обтянуты чем-нибудь более прочным. Ведь ещё один такой шрам на шкуре и придётся искать работу поспокойнее.
Дружок говорящего продолжал завистливо пялиться на краса-вец-шрам:
- Мои то дырки против твоих, что кошачьи царапины.
Завида уныло стащил с себя футболку, оставшись в шортах цвета хаки, и начал поигрывать хорошо развитыми мускулами, переливающими под нежной, как у женщины, кожей. Торс его покрывали многочисленные цветные татуировки в основном эротического содержания. Намётанным глазом Борис сразу отметил две пулевых отметины на груди и плече позёра в рай-оне ключицы, а также след от ожога на пояснице.
Нефёдов приблизился вплотную к парням и спросил, как ему найти нужную часть.
– Ты ошибся с причалом моряк, - внимательно взглянув на мешок на плече прохожего, лениво процедил сквозь зубы па-рень со шрамом на боку, и неприязненно усмехнулся, - вонюч-ки, которых ты говоришь, приятель, сидят на другой части аэродрома – ближе к сортиру. Поэтому из других эскадрилий туда сливают всё дерьмо.
«Фот так фокстрот! – присвистнул про себя старый лётчик. – Ещё не хватало, чтобы моё новое место действительно оказа-лось «у параши»! Вот спасибо тебе, старина Макс, за протек-цию. Удружил по блату!». Впрочем, Хан тут был не причём. В последний момент в дело вмешался южноафриканец Хенк-«Бомбардировщик» и позаботился о том, что прошедшего испытательный срок пилота, направили в самую худшую эс-кадрилью воздушного легиона.
- Постой, я тебя где-то видел, морячок, - наморщил лоб владе-лец живописных татуировках, - Точно, вспомнил! Ты ведь один из чокнутых камикадзе майора Робина Иглза. Летаешь в «Чёрных авианаводчиках», верно?
- Летал, - поправил Нефёдов. При этом он поймал себя на том, что смотрит свысока на тридцатилетних подвыпивших пижо-нов с их подростковой страстью к демонстрации внешних символов мужественности по типу: у кого длиннее и больше волос на груди, и не только потому, что он стоит, а они сидят. Настоящему мужику нет надобности заголяться, чтобы дока-зать свою состоятельность.
Парни явно почувствовали отношение чужака, и им оно не понравилось.
Неужели ты сбежал от своих? – с издёвкой хохотнул тот, что воевал в Кении. – А ты, приятель, часом не дизентерийный дезертир? Тогда тебе действительно самая дорога в вонючую эскадрилью. Там полно засранцев вроде тебя, которые при сигнале тревоге сразу укрываются в сортире, благо он под боком.
«Анархист» почувствовал растущее раздражение. Он даже пнул носком ботинка пустую бутылку из-под скотча*. Какие-то сосунки, которые недавно только закончили дрочить, смеют подшучивать над ним! Его явно провоцировали, не восприни-мая всерьёз. Такое не полагалось оставлять без последствий…
Можно было в педагогических целях устроить небольшую драку – быструю и стремительную. Без хамства и членовреди-тельства: тому, что со шрамом на боку резко ребром ботинка зафутболить в пах. Его напарника тут же срубить отработан-ным крюком справа. Чтобы старших уважали…
Впрочем, был и другой вариант: предложить детишкам одну из классических фронтовых забав, вроде забега на перегонки с гранатой, когда ты уверенно выдёргиваешь из «лимонки» чеку и сразу рвёшь с места, слыша за спиной оглушительный «ба-бах!!!» и следом стихающий шорох осколков…
Но с другой стороны стоит ли поднимать шум и создавать угрозу стоящей вокруг технике и людям. Взрослому человеку не подобает столь радикально реагировать на кривлянье пры-щавой шпаны. Порой разошедшемуся не на шутку фигляру, мнящему себя крутым чуваком, достаточно только указать его истинное место в социальной иерархии, и он без всякого при-нуждения вытрет собственной рубашкой то, что несколько минут назад сплюнул на твой ботинок. Да и вообще иногда бывает полезно, когда тебя вот так ни с того ни с сего вдруг окатят ненавистью или презрением. Бодрид, знаете ли. Даже настроение поднимается, как перед атакой.
Вместо того чтобы возмутиться, полезть в бутылку, седо-власый мужчина неожиданно для задир дружелюбно осклабил-ся им, хищно сверкнув металлическими фиксами. Затем тоже начал неторопливо стаскивать с себя футболку. Попутно новый участник конкурса «мистер самый большой шрам» показывал в лицах анекдот от лица «коллеги» по флоту:
Американский матрос, не заплатив денег, изнасиловал порто-вую проститутку и говорит ей на прощание:
- Гордись, детка, я подарил тебе лучший гонконгский сифилис. На это проститутка отвечает, гнусавя:
- Посмотрим, чей сильнее...
Когда взглядам шутников открылось сплошь покрытое шрамами тело участника сотен «собачьих свалок» с самыми разными воздушными противниками, у них глаза полезли на лоб. Помимо свежей татуировки в виде изготовившегося к прыжку тигра на правом плече, торс «Анархиста» покрывали старые, грубо сделанные пороховые наколки, которым он начал обзаводиться, ещё пацаном-курсантом. Один из «мальчиков», тут же сменив мину тотального собственного превосходства на весьма учтивый тон, предложил проводить «мастера» в нужное ему место.
* Шотландский виски
*
На следующий день Борис приступил к работе. Первой его «рабочей лошадкой» на новом месте стал списанный из амери-канского флота бывший палубный торпедоносец-бомбардировщик «Эвенджер». Самолёт имел объёмные мно-гоцелевые бомболюки, позволяющие пилоту сбрасывать бомбы любого калибра или баки с напалмом. Подкрыльевая же систе-ма подвески давала возможность использовать всю номенкла-туру неуправляемых ракет и реактивных снарядов.
«Разгрузиться» на противника можно было либо сразу - с первого же захода, либо, если ситуация требовала множествен-ных мелких ударов, поделить боевую нагрузку на нужное количество порций.
Самолёт отличала уникальная манёвренность и великолеп-ная управляемость. Эти качества машины позволяли управ-ляющему ей профи со спокойным ощущением уверенности работать над местностью с самым сложным рельефом - быстро снижаться почти «до нуля» для короткой «колющей» атаки и «с места» уходить на высоту, если у земли становилось слишком жарко.
Правда, вскоре из-за перебоев с поставками запчастей и загадочного исчезновения ремкомплекта, прекрасная машина встала на прикол - банальные поломки и нехватка запчастей являлись настоящим бичом местных ВВС. Какое-то время востребованный самолёт удавалось поддерживать в боеспособ-ном состоянии за счёт разборки на запчасти других машин, но постепенно и этот «резерв» иссякал. И тогда великолепный самолёт просто забывали на стоянке до лучших времён.
Другой проблемой были механики. Правда с помощью американцев удалось заменить абсолютно неквалифицирован-ный местный технический персонал, на крепких профессиона-лов из «Старого света», США и Австралии. Бригады техников работали «вахтовым способом». Многие лётчики даже стали завидовать технарям, которые получали немногим меньше их, зато не рисковали собственной шкурой, и вообще не особенно перенапрягались: два месяца в зоне боевых месяца, затем транспортный борт из-за кордона доставляет бригаду сменщи-ков, и этим же бортом ты летишь домой или на какой-нибудь фешенебельный курорт проматывать заработанные денежки. Райский вариант!
Тем не менее, качество обслуживания машин постоянно снижалось. Трудно сказать, чем это было вызвано. Возможно отсутствием серьёзного контроля за деятельностью аэродром-ного персонала, как в цивилизованном мире. Может быть рабо-тавшие по договорам подряда механики просто не чувствовали себя чем-то обязанным нанявшей их швейцарской фирме. Получив свои деньги, они в любой момент могли разорвать контракт, и не вернуться в Африку на новый цикл.
К тому же многие из завербованных инженеров и техников прежде работали в обычных гражданских авиакомпаниях и плохо знали большинство машин, которые обслуживали.
Одним словом, старая техника, отсутствие запчастей и об-щий бардак делали своё дело. Поэтому даже если тебе везло вернуться из боя «на честном слове и одном крыле» и чудом не сломать шею, плюхнувшись «на брюхо», следующей «волчьей ямой» становился ремонт твоего покореженного «мустанга». Ремонт чаще всего производился небрежно, согнутые в вынуж-денных посадках винты не выправлялись, как следует, заделка пробоин проводилась неаккуратно, посадочные щитки, зализы крыла не подгонялись, покраска не возобновлялась. В резуль-тате после нескольких таких «починок» скорость самолёта снижалась на 40–50 км/ч. Ухудшались манёвренность и управ-ляемость. В бою это запросто могло стоить экипажу жизни.
С «Эвенджера» Нефёдов пересел на старого знакомого – двухмоторный бомбардировщик «Бостон» А20. Правда, сам он во время Великой Отечественной Войны на этих ленд-лизовских самолётах не летал, но от других лётчиков не раз слышал самые лестные отзывы о них. Особенно «Бостоны» отличились в качестве торпедоносцев и бомбардировщиков топ-мачтовой авиации на Северном флоте при прикрытии следующих в СССР англо-американских морских конвоев с военной помощью. Вооружение у «Бостона» было впечатляю-щее – в носу две пушки и четыре крупнокалиберных пулемёта. И вдобавок к этой батарее ещё спаренный пулемёт на вращаю-щейся турели сзади для самообороны от вражеских истребите-лей. К такому зубастому бультеръеру лучше с плохими наме-рениями не приближаться – пожалеешь!
Но и на «Бостоне» Нефёдов пролетал только три дня. Ме-нять машины приходилось с удручающей частотой. То не оказывалось нужных запчастей, чтобы оперативно отремонти-ровать вернувшийся с повреждениями самолёт, то местный комэск, руководствуясь лишь одному ему понятными мотива-ми, вдруг решал пересадить тебя на другой аппарат. Такая чехарда чрезвычайно раздражала, мешала нормально работать. Ведь какой бы ты ни был опытный мастер, всё равно каждый раз требуется время на то, чтобы обжиться в новой кабине. Руки и глаза должны привыкнуть к расположению ручек, ци-ферблатов, тумблеров.
После «Бостона» Нефёдов летал на уже освоенном здесь в африканском легионе В-26 «Мародёр». Но более всего ему пришёлся по душе Hellcat F6F. Действительно большой и проч-ный самолёт. Лучшая машина для антиповстанческой работы! И что немаловажно борта его кабины были отлично защищены накладными листами противоосколочной брони толщиной 8 мм. Очень приятное ощущение, когда знаешь, что за спиной у тебя шестнадцатимиллиметровый щит бронеспинки кресла, а затылок защищает боронезаголовник толщиной 25 мм. В таких «доспехах» не страшно было «ползать» над самыми верхушка-ми деревьев заглядывая в просветы леса под крылом в поисках ещё дымящихся кострищ свежих партизанских стоянок.
Почувствовав все преимущества работы на Hellcat, Борис вцепился в эту машину мёртвой хваткой. И когда в следующий раз командира эскадрильи попытался снова пересадить нович-ка на другой самолёт, он был послан самым грубым образом. Большую часть жизни вращавшийся среди специфической публики, старый штрафник не умел долго терпеть, когда им пытались помыкать, как дешёвым фраером. «Мы матом не ругаемся, мы на нём разговариваем» - обычно отвечали его бывшие сослуживцы и подчинённые разным столичным кор-респондентам, случайно попавшим на аэродром особой авиа-части. «Анархист» же в отличие от своих фронтовых товари-щей ещё и владел многими языками и мог при случае крепко приложить парой гремучих фразочек даже иностранца. Теперь это умение отшить любого наглеца, не заглядывая в словарь, Нефёдову очень пригодилось…
*
Работать то приходилось преимущественно со сверхмалых высот, как и в передовых авианаводчиках. В то самое время, когда бывший передовой авианаводчик с облегчением решил, что уж теперь-то он ниже пятисот метров над полем боя не опустится, в штабе наёмнических ВВС пришли к неожиданно-му выводу. Проанализировав тысячи аэрофотоснимков, штаб-ные аналитики выяснили, что в борьбе с небольшими мобиль-ными группами повстанцев бомбовые удары с больших и даже средних высот малоэффективны. В результате появился приказ: экипажам бомбардировочно-штурмовых эскадрилий наносить удары только с предельно малых высот, чтобы исключить бесполезное рассеивание боеприпасов.
Так что Борис рано обрадовался. Снова пришлось работать «в партере», рискуя при этом попасть не только под ответный огонь с земли… После сброса бомб с бреющего полёта требо-валось как можно скорее уносить ноги, чтобы не поймать соб-ственные осколки.
Вообще-то загружаемые в самолёты боеприпасы, как и по-ложено, были снабжены замедлителями. Беда заключалась в том, что многие подобные механизмы оказались ненадёжны. Бомбы то поставлялись старые. На самолёты наёмников часто подвешивали авиабомбы серии Mk времён Второй Мировой войны с характерным крыльчатым оперением. Они поставля-лись со складов длительного хранения ВВС и ВМС США. Многое приобреталось на «чёрном» рынке вооружений через длинные цепочки посредников. В центральную Африку, словно в чёрную дыру, сплавлялось всё, чему нельзя было найти при-менение в так называемом «цивилизованном мире». Например, вопреки международной «Конвенции о кассетных боеприпа-сах», запрещающей использование где-либо это бесчеловечно-го оружия, оно в избытке поставлялось режиму Моргана Ар-ройи.
Вообще с техническим снабжением наёмнических ВВС си-туация складывалась двоякая. С одной стороны американцы по каналам своего ЦРУ поставляли многое: списанные боевые самолёты, запрещённые международной конвенцией кассетные бомбы и баки, заводским способом заправленные напалмом, специальные гербициды, предназначенные для рассеивания над джунглями, чтобы выкуривать партизан из их естественных укрытий.
Вашингтон обвинил лидеров повстанцев в связях с Москвой и Гаваной, а также в потворстве наркоторговле. Благодаря этому Госдеп с санкции Сената дал добро на ограниченные поставки режиму Арройи необходимых военных материалов. Правда, всё делалось по-прежнему тайно, ибо в отношении Морганбурга продолжали действовать санкции ООН, в том числе эмбарго на поставку в страну какого бы то ни было ар-мейского снаряжения.
Впрочем, Арройя не слишком обольщался насчёт поддер-живающих его американцев. Принимая их помощь, он не дове-рял янки, как когда-то не верил русским. Арройя подозревал, что именно обосновавшийся у него под боком - в одном из самых охраняемых (естественно после президентского дворца) особняков Морганбурга резидент ЦРУ стоит за несколькими последними заговорами против него.
Несмотря на свою малограмотность, Арройя неплохо раз-бирался в международной политике и знал, что происходит в мире. В 1963 году США поддержали военный переворот про-тив своего недавнего ставленника южновьетнамского диктато-ра Нго Диня Зьема. В Белом доме посчитали, что Зьем не слишком эффективен в борьбе с прокоммунистическими парти-занами Въетконга, коррумпирован и непопулярен даже в собст-венной армии… Арройя понимал, что всесильные союзники в любой момент могут предъявить ему те же обвинения.
Так что президент в любой момент был готов приказать го-ловорезам из своей личной охраны прикончить представителя американской разведки. Но прежде чем это произойдёт необхо-димо успеть, как можно больше всего необходимого выкачать из супердержавы.
Помимо поставок оборудования, боеприпасов, топлива, нанятые ЦРУ через подставную швейцарскую компанию фран-цузские инженеры модернизировали состоящие на вооружении правительственных ВВС «Харварды». В результате эти не-большие учебно-тренировочные самолеты получили возмож-ность нести по восемь НУР-ов и четыре пулемета французского производства каждый…
С другой стороны помощь поступала небольшими пор-циями и нерегулярно. Прибывающее из-за границы имущество не могло даже на треть покрыть запросов активно воюющих наёмнических ВВС.
В армиях Европы и других развитых стран уже давно при-менялось так называемое «умное» высокоточное оружие, а легионеры продолжали по старинке сбрасывали на врага обыч-ные «тупые бомбы». И это в лучшем случае! Нередко из-за очередного «бомбового кризиса» в ход шли самопальные изде-лия, изготовленные в приаэродромных мастерских из обрезков труб. Поражающий эффект таких самоделок был ничтожным.
Впрочем, долгое время само появление над местом боя боевого самолёта производило на безграмотных бойцов пов-станческих формирований сильнейший психологический эф-фект. Но со временем грозный гул моторов над головой пере-стал вызывать мистический ужас и панику в рядах мятежников. Многие группировки партизан, тоже поддерживаемые из-за рубежа, обзаводились современными зенитными орудиями, десятками получали контейнеры с новенькими комплектами ПЗРК. В их лагерях появились светлокожие инструкторы. Они обучали мобилизованных деревенских парней не бояться кры-латых «небесных демонов», которым не страшны самые страш-ные колдовские заклинания, но которые беззащитны перед «духом-защитником», сидящем в трубе переносного зенитного комплекса.
Таким образом угроза для отправляющихся на очередные боевые задания экипажей постоянно повышалась. Фактически с некоторых пор им противостоял почти столь же серьёзный противник, как и воюющим в это же самое время по Вьетнаме американцам. Но если Америка вела войну в Индокитае с ис-пользованием самых современных технологий, задействовала против партизан ужасающую огневую мощь, то большинство из тех машин, на которых летали пилоты-наёмники здесь в Африке, не были снабжены современными навигационными средствами и РЛС, не говоря уже об управляемом оружии. Их оборонные комплексы оставались на уровне начала сороковых годов. А о таких средствах самозащиты от переносных зенит-но-ракетных комплексов, которые являлись главной угрозой, как автоматы постановки дипольных отражателей, тепловые ловушки, станции предупреждения о радиолокационном облу-чении, системы радиоэлектронной борьбы, никто даже не мечтал. А между тем без всего этого невозможно было пред-ставить себе современный боевой самолёт.
Но чем ближе поддерживаемые СССР повстанцы прибли-жались к столице страны, тем лучше шло дело со снабжением. Обеспокоенные тем, что в этом стратегически важном регионе «Чёрного континента» может установиться просоветский ре-жим, американцы, наконец, зашевелились. Лётчики почувство-вали это очень быстро по тому, как словно по мановению вол-шебной палочки в кабинах появились приборы, о которых они недавно и мечтать не смели.
На этой войне Борис Нефёдов оказался в весьма щекотли-вом положении. Чтобы продолжать поиски сына, приходилось тянуть лямку авиационного ландскнехта. При этом отставной офицер ВВС Советской армии знал, что некоторые повстанче-ские группировки поддерживаются родной державой.
Однажды уже после посадки рядом с самолётом Нефёдова взорвалась мина - аэродром обстреляли из прилегающего леска. Осколки изрешетили борт кабины и в нескольких местах впи-лись в дюралюминиевую спинку пилотского кресла. Из остав-ленного на сиденье термоса несколькими струйками вылива-лось кофе. Мина оказалась советского производства. Нефёдов слышал, что на заводах, где их изготавливают, окончательным монтированием готовых боеприпасов преимущественно зани-маются женщины-работницы. В голове не укладывалось, что его чуть не убило изделие рук родной русской женщины…
Тем не менее, факт, есть факт: впервые в жизни Нефёдову приходилось идти против интересов собственной страны. Правда, вскоре его эскадрилью перенацелили на участок фрон-та, на котором действовали несколько откровенно криминаль-ных банд.
Впрочем, практически все, наступающие на столицу пов-станческие группировки, вне зависимости от политической окраски, терроризировали мирное население, не меньше, чем отходящие правительственные части. У партизан были заранее заготовлены списки тех, кто подлежит уничтожению. Причём, чтобы попасть в такой список достаточно было просто работать в каком-нибудь правительственном учреждении, пусть даже на самой мелкой должности уборщицы или скромного клерка из бухгалтерии.
Казнили и тех, чьи дети учились в государственных школах, или кто хотя бы раз быть замечен доносчиками при посещении больницы. У судей так называемых «народно-революционных трибуналов» подобные действия однозначно подпадали под страшное обвинение «Пособничество антинародному режиму». Борису это напоминало 1937 год. Правда, тогда он был моло-дым дураком, и ни о чём не догадывался, пока за него самого не взялись лубянские костоломы во главе со школьным друж-ком Артуром Тюхисом. Но с наступлением хрущёвской «отте-пели» у многих правоверных коммунистов и задурманенных пропагандой обывателей глаза открылись на людоедский ста-линский режим.
Так что Борис не испытывал угрызений совести, отсекая бомбовым ударом лесных карателей от очередного населённого пункта, или расстреливая из пулемётов нагруженных трофеями мародёров на выходе из разорённого села.
Да, это была не его война. Но если в тебе есть хоть что-то от нормального мужика, ты не сможешь сохранять нейтралитет, когда под знаменем борьбы за всеобщее равенство, социальную справедливость и прочие утопические идеалы, пьяные от крови и разгульного грабежа двуногие скоты насилуют малолетних девочек и мотыгами рубят головы немощным старикам.
Впрочем, иногда его праведный гнев выходил из-под кон-троля. Почтив в каждом человеке, даже в считающим себя праведником, живут тёмные инстинкты. Кому-то везёт прожить целую жизнь, так и не узнав об их существовании. Но в неко-торых обстоятельствах неприятное познание тёмных закоулков собственной души происходит очень быстро. На войне люди обычно раскрываются почти мгновенно и полностью. Так что Борис хорошо себя изучил, и в определённые моменты как бы следил за собой со стороны, не давая увлечься бойней. А то гильзы отстучат, а гарь в душе останется надолго…
Если же предстояла явно грязная работа, Борис напрямую не отказывался её выполнять. Храбрость ведь не в том, чтобы лезть на рожон и пропадать не за грош. Действуя по обстоя-тельствам, можно и обмануть. Для Бориса ещё была свежа история с его попыткой в открытую спасти взятого бандитами в заложники священника и последующим предательством Маг-нуса. Этот опыт научил его действовать хитрее.
Например, он мог «нечаянно» промахнуться мимо цели. Да так что со стороны всё выглядело очень натурально, и никому и в голову не могло прийти обвинить пилота в том, что он наме-ренно позволил вражескому пополнению из трёхсот, насильно забритых в солдаты мальчишек, укрыться в системе подземных туннелей-убежищ, обозначенных на карте как «железный тре-угольник».
Другой придуманный им приём заключался в том, чтобы во время вылета на разведку сбросить над деревней несколько листовок – дабы предупредить гражданское население о гря-дущей бомбардировке. Прочитав сообщение, местное населе-ние со всем своим скарбом и скотом уходило из деревни на один из окрестных холмов, откуда наблюдало за работой нале-тевших штурмовиков, пилоты которых не могли понять, поче-му селение внизу выглядит обезлюдившим… По завершении авиаудара крестьяне возвращались домой, и приступали к ремонту своего нехитрого жилья.
Но однажды Нефёдов получил откровенно людоедский при-каз. Хотя формально Борис теперь считался «скунсом», но ему время от времени доверяли ответственные задачи, как перво-классному лётчику. Приказ отдал лично командир легиона Макс Хан. Было заметно, что он не в своей тарелке. Немец был двойственной личностью. Жестокость и прагматизм бизнесме-на, зарабатывающего на войне, уживались в нём с сентимен-тальностью. Иногда в словах и поступках бывшего гитлеров-ского офицера даже чувствовались проблески доброты и со-страдания. Однако прежде всего Хан считал себя командиром. А потому, бормоча себе временами под нос самые ядрёные немецкие ругательства, он чётко и деловито ставил подчинён-ным боевую задачу, двигая мягким карандашом по карте к целям, заранее обозначенными красными крестами:
- Идёте вот этим маршрутом. Высыпите эту мерзость здесь и здесь.
Когда Нефёдов узнал, какое задание ему предстоит выпол-нить, у него от гнева сами собой сжались кулаки. Его обвет-ренные скулы свело, а с языка вот-вот должны были сорваться отборные матерные выражения.
Макс всё понял. Он неплохо помнил характер своего быв-шего курсанта и понимал, что давить на него бесполезно. По-этому немец не стал разглагольствовать на тему обязательности исполнения приказа, а просто велел подчинённому следовать за собой. Они пришли в служебный кабинет Хана.
- Минутку, - с холодной деловитостью бросил на ходу хозя-ин, указав посетителю на стул. Он запер дверь на ключ, потом достал из сейфа бутылку «Смирновской», разлил водку по стаканам. Себе половину, Борису – полный. Всё это молча, со злой решительностью в движениях.
- Выпей! - сердито велел Макс и напомнил: - Я ведь предупре-ждал тебя, когда ты только появился здесь и просил взять тебя на работу, чем придется заниматься. Ты согласился – ради сына… Так в чём проблема?
Борис осушил содержимое своего стакана и с удовольствием сообщил:
- Проблема в том, что в гробу я видел твой легион! Сам лети и разбрасывай это дерьмо.
Хан некоторое время озадаченно разглядывал обнаглевшего смутьяна, потом вдруг примирительно похлопал его по плечу:
- Ладно. Как говорят у вас в России: «Не лезь в бутылку».
Немец конспиративно понизил голос:
- И потом моё дело отдать приказ, а как ты его выполнишь – это уж от тебя зависит.
Борис догадался, куда клонит командир и кивнул.
Вместе с Нефёдовым ведомым должен был лететь уже хо-рошо знакомый ему поляк Ян Замбах или «Пан Поручик», как его здесь звали. Слушая, что говорит командир на предполёт-ном инструктаже, поляк с безучастным видом пощипывал бородку, покручивая на большом пальце правой ступни полу-съехавший с ноги шлёпанец. Мысли его, похоже, порхали далеко отсюда.
Однако стоило Хану осведомиться: ясна ли лётчикам зада-ча, как Замбах в своей неторопливливой манере задал несколь-ко толковых уточняющих вопросов о погоде и возможных местах засад вражеских зенитчиков.
К своей работе Замбах привык относиться профессиональ-но. Свою службу он начал практически в одно время, с Нефё-довым. Но менее ярко. В училище его считали середнячком. Во время недолгой польской компании 1939 года Замбах ничем себя не проявил. После поражения Польши, он бежал от немец-кой оккупации вначале в Румынию, а потом - во Францию. 12 мая 1940 года, сразу после нападения гитлеровцев на эту стра-ну, Замбах вместе с другими пятью лётчиками-поляками был направлен в 346 авиаполк ВВС республики. Воевал он на истребителе MS.406. Под натиском Вермахта часто приходи-лось менять аэродрома и работать до полного изнеможения, совершая по шесть вылетов в день. Но и вторая война в боевой карьере поляка завершилась с нулевым счётом.
Когда над Дюнкерком ещё шли воздушные бои* Ян Замбах и несколько других польских пилотов по другую сторону Ла-Манша приступили к подготовке в учебном центре в Истчерче для полётов на истребителе Hurricane Mk I. Находящееся в Лондоне польское правительство в изгнании по соглашению с англичанами начало формировать польские добровольческие части в составе королевских ВВС. После трёх недель интенсив-ных полётов и занятий теорией выпускника ускоренных курсов поручика Замбаха зачислили в 303 «польскую» эскадрилью. Это произошло 5 августа 1940 года. А уже 8 августа Замбах одержал свою первую победу в «Битве за Британию». Долго-жданным трофеем стал «Мессершмидт» Bf 109 кавалера ры-царского креста обер-лейтенанта Эгона Лея. Удача отвернулась от удачливого немецкого аса всего через два часа после того, как товарищи по 2-й эскадре Люфтваффе торжественно увен-чали его лавровым венком в честь одержанной сотой победы и вручили соответствующим образом украшенного поросёнка с нарисованной на боку цифрой 100…
* В которых, впрочем, британские истребители уже практи-чески не участвовали, ибо «Владычица морей» в своём тради-ционном стиле поспешила отозвать свои самолёты, которые и в правду вскоре англичанам понадобились для самообороны. Однако англосаксы уже никогда не смогут смыть с себя оче-редное позорное пятно, ведь они покинули поля боя, когда их союзники-французы ещё агонизировали, и очень нуждался в поддержке.
В эти жаркие дни англичанам часто приходилось сражаться в меньшинстве. Успевшие к этому времени завоевать почти всю Европу немцы обладали громадным боевым опытом. На вооружение нацистских истребительных эскадр находился лучший на тот момент истребитель в мире «Фокке-фульф-190». Но Замбах принадлежал к числу тех немногих гениев войны, кого осознание «безнадёжности ситуации» только заводит. Его организм был устроен таким образом, что, чем сильнее был противник, тем увереннее поляк себя чувствовал. Кого-то страх парализует, а кого-то, напротив, мобилизует. Вскоре Замбах узнал нехитрую рецептуру победы над «бошами»: не принимай бой на вертикали, где у «Фоккеров» и «Мессеров» неоспоримое преимущество; навязывай им предельно жёсткий ближний бой на виражах; сразу старайся выбить лидера вражеской группы…
Всего в ходе «Битвы за Британию» польский доброволец сбил достоверно 13 самолётов Люфтваффе и ещё три «вероят-но». При этом один раз он был в миллиметре от гибели. В разгар одного из боёв неожиданно вспыхнул мотор «Харрикей-на». Замбах сумел покинуть горящий самолёт и даже благопо-лучно раскрыл парашют. Но сильный порыв ветра загасил купол. К счастью до поверхности моря оставалось немногим более ста метров.
Ян приземлился примерно в 7 километрах от мыса Порт-ленд-Билл. Лётчик оказался в сильной быстрине. Течение подхватило его и поволокло вначале к Шемблским рифам и далее в сторону острова Уайт. Дело было на закате. Вышедшее в море спасательное судно его сразу потеряло. Капковый спаса-тельный жилет спас лётчику жизнь в бою, сыграв роль доспеха – защитив его от осколков. Но жилет помогал приземлившему-ся в море пилоту продержаться на воде лишь первые два часа. Он был устаревшей конструкции без дополнительных воздуш-ных карманов (по иронии судьбы более современную модель польская эскадрилья должна была получить буквально на днях). По прошествии четырёх часов жилет становился абсо-лютно бесполезным, поскольку капок набирал слишком много воды…
К счастью, раньше, чем это произошло, аварийный фона-рик Замбаха случайно заметили с небольшой шхуны. Рыбаки вышли на промысел ночью, чтобы избежать атак рыщущих над проливом германских самолётов. Они и выловили Яна. К этому времени сбитый лётчик провёл в штормовом море почти 4 часа и успел получить сильное переохлаждение. К тому же он так наглотаться солёной воды, что последующие несколько меся-цев регулярно ощущал приступы тошноты.
Под конец войны Замбах получил звание груп-кэптен. Он был награждён несколькими орденами, в том числе польскими крестом «Виртути Милитари» и Серебряным крестом (высший польский орден), а также английским крестом «За лётные за-слуги» и пряжкой к нему (дважды), а также «Крестом добле-сти». Но из-за шероховатостей характера и прошлых прегреше-ний классической военной карьеры Замбах сделать так и не смог. Хотя уже через несколько недель после начала службы в польской эскадрилье его назначили сперва командиром звена. А потом, когда были тяжело ранены сразу оба командира части - скуадрон-лидер Келлет и майор Краснодебский (у части было два командира - от польских эмигрантских ВВС и от британ-ских), именно Замбаху поначалу было решено доверить «303-ю». Но затем всплыла ещё довоенная история об обвинении Замбаха в какой- то тёмной истории, связанной с появлением поддельных злотых в самом фешенебельном казино Варшавы «Европа». В консервативных британских ВВС к подобным историям относились крайне щепетильно. Не удивительно, что в итоге вице-маршал авиации Кейт Парк, командир 11-й авиа-группы, назначил вместо Замбаха командиром польской эскад-рильи Витольда Урбановича. А Замбах так и не поднялся по карьерной лестнице выше командира звена. Впрочем, он остал-ся жив, не смотря на массу опасных приключений. И это уже было немалым достижением…
В 1942 году фронтовая судьба забросила Замбаха на Тихий океан. Вначале, как харизматичную фигуру его командировали в США для агитации американцев польского происхождения вступать в возрождённые польские ВВС. Оттуда по специаль-ному приглашению американского командования он отправил-ся на Филиппины, чтобы провести несколько рекламных выле-тов в рамках данной призывной компании, и затем планируя вернуться обратно в Великобританию. Но рекламный тур за-кончился для Замбаха пленом.
На рассвете 9 апреля 1942 года вопреки приказу генералов Дугласа Макартура и Джонатана Уэйнрата генерал-майор Эдвард Кинг, командующий лусонскими силами, отброшенны-ми на Батаанский полуостров, сдал японцам свою группировку. Успевший совершить четыре боевых вылета и даже сбить японский истребитель Ki-43 Hayabusa Замбах из-за проблем с горючим не смог вовремя покинуть обречённый гарнизон и оказался в числе 75 тысяч страдающих от болезней истощён-ных американских и филиппинских солдат и офицеров.
Японские тыловики оказались не готовы к принятию такого огромного количества военнопленных, и это определило судь-бу многих из сдавшихся. Хотя во время переговоров об услови-ях капитуляции Кинг просил японского командующего обра-щаться с его людьми удовлетворительно и даже подарил япон-цу свой пистолет вместо потерянного им меча. На это японский генерал галантно ответил: «Мы не варвары». Однако стоило американцам сложить оружие, как они немедленно были ог-раблены. У пленных отобрали личные вещи, в том числе фляги с водой и продуктовые пайки. Затем их погнали в лагерь воен-нопленных по разбитым дорогам с щебёночным покрытием в густой пыли. Этот почти стокилометровый отрезок остался в истории под мрачным названием «Батаанский марш смерти».
По дороге японские конвоиры без всяких причин убивали безоружных людей. Любое выражение недовольства каралось немедленно смертью. Для раненных, военнослужащих меди-цинских подразделений, имевших статус некомбатантов, под-падающих под защиту Женевской конвенции и женщин из состава женского вспомогательного корпуса армии США никаких послаблений не делалось.
Видимо конвоиры получили от своих командиров указания всячески сокращать толпу дармоедов, которые в лагере будут только объедать находящихся на передовой доблестных воинов императорской армии. Того, кто не мог идти, пристреливали или добивали прикладами. Несчастным рубили головы, перере-зали горло. Но это были ещё наиболее милосердные действия по сравнению с закаливаниями штыками, изнасилованиями, вспарыванием животов. Во время многочасового марша плен-ных не кормили и не давали пить. И это под палящим тропиче-ским солнцем! Только во время остановки на ночь часть плен-ных получали жалкую горсть еды и несколько глотков вонючей тухлой воды из большой дубовой бочки. Вода была отврати-тельного качества. Грязно-бурого цвета. Ней плавали черви и долгоносики. Но обезумившие от жажды люди били и топтали друг друга, чтобы пробиться к заветной бочке, прежде чем в ней кончится вода.
Тех, кто пытался сохранить облик цивилизованного челове-ка и поддерживать слабого товарища, тоже убивали. По упав-шим, но ещё живым людям проезжали японские танки. Мото-циклисты выставляли длинные винтовочные штыки-ножи на уровне шеи и мчались вдоль строя людей бредущих по дороге пленных, нанося им смертельные порезы.
По пятам колонны двигались стаи одичавших собак, кото-рые без разбора набрасывались на живых и мёртвых. В небе над дорогой, обочины который были завалены трупами, посто-янно кружили тысячи крылатых падальщиков. За первые три дня страшного марша колонна пленных сократилась примерно на две тысячи человек.
Оказавшись в колонне пленных, Замбах первым делом снял с себя форменную рубашку с нашивками в виде авиационных крылышек. Немногочисленные пленные лётчики вызывали особую ненависть конвоиров, и их убивали первых и с особой жестокостью.
Но оставшись под безжалостным солнцем с обнажённым торсом, через несколько часов пути Ян сильно обгорел. Поэто-му, когда во время короткой остановки рядом умер от обезво-живания капрал, Замбах сразу стащил с него гимнастёрку. На рубашке не было нашивки с фамилией её прежнего владельца, только шеврон на рукаве. Но в нагрудном кармане имелась зажигалка с гравировкой «Dear Uncle Sam» (каким-то образом при обыске конвоиры её не нашли). Прочитав надпись на блестящей вещице, Замбах, не смотря на весь трагизм ситуа-ции, невольно улыбнулся. Теперь он знал, как зовут его спаси-теля. Это была популярная на Филиппинах кличка американ-ских военнослужащих и вообще всех американцев. Брошенные на Батаане Соединёнными Штатами «батаанские битые ублюд-ки» (в смысле незаконнорожденные дети от местных женщин, которые часто отказывались от младенцев из-за невозможности прокормить их, и чтобы избежать позора) вырастали и говари-вали про себя: «Ни тебе мамы, ни папы, ни дяди Сэма (Uncle Sam – в переносном значении: Соединённые Штаты Америки).
На третий ночь Замбах и ещё двое пленных сбежали. Сде-лать это было не сложно. Во время ночных остановок японцы небрежно организовывали охрану, будучи уверенными, что пленные так обессилены и психологически подавлены, что не смогут бежать. К тому же вокруг на сотни километров прости-рались непроходимые джунгли и малярийные болота. Во мраке блестели сотни пар жадных глаз. Уже попробовавшие челове-чины псы нетерпеливо выли в ожидании нового дня и нового пиршества…
Напоследок беглецам удалось выкрасть из японской маши-ны флягу с водой и трофейный американский рацион для джунглей, состоящий преимущественно из всякой сладкой ерунды. Когда шли напряжённые бои «Джи-Ай»* обычно ели только сладости и жевали резинку, а всё остальное выбрасыва-ли. Поэтому штурмовой рацион солдат, воевавших на Тихом океане, был составлен из этих предпочтений – в нём имелось 28 кусочков самых разнообразных твёрдых сладостей, сгущёнка, жевательная резинка, сигареты и немного «нормальных» про-дуктов в виде банки консервированного мяса, пачки галет, мешочка сухофруктов.
*Прозвище американских солдат
Продукты они разделили по-братски. Жадно наворачивая после нескольких дней голодовки тушёнку, Замбах с недоуме-нием вспоминал, с каким презрением знакомые американцы относились к консервированному мясу, которое у них называ-лось «спамом». Он даже видел карикатуру в журнале «Янк», на которой два солдата-парламентёра с белым флагом говорят офицеру противника: «Нас послали сказать, что мы сдадимся, но при условии, что в плену нас не будут заставлять есть лю-бимое американское лакомство «Спам». Но это было до на-стоящего плена. Теперь многие сдавшиеся японцам американ-цы, получая на день лишь горсть риса, могли только мечтать о такой роскоши, как тушёнка…
Итак, кое-какая еда у беглецов имелась. А из-за воды у них почти сразу началась вражда. Поэтому Замбах решил, что не будет претендовать на содержимое фляги, чтобы не сориться своими спутниками – тридцатилетним занудой с большой плешью на темечке - каким-то штабным работником, и совсем юным морпехом. Ян также уговаривал товарищей: не есть сладости, которые только разжигают жажду, а питаться тем, что может дать лес. Он также показывал, как собирать с листь-ев росу и влагу, содержащуюся в некоторых растениях, чтобы утолить жажду. Но его не слушали.
Перед турне на Филлипины Замбаха, как и всех следующих в тропики военнослужащих, снабдили брошюрой «Как выжить в джунглях». Во время долгого перелёта Ян от нечего делать изучил инструкцию от корки до корки, не догадываясь, что скоро полученные знания ему очень пригодятся. Изданный армейским издательством буклет был написан очень толково, снабжён цветными иллюстрациями и содержал массу ценных рекомендаций. Благодаря полученным знаниям Замбах знал, что можно найти вполне пригодную для питья воду, просто наблюдая за птицами и насекомыми; что в джунглях можно не бояться голодной смерти, если ты будешь питаться насекомы-ми. Важно только уметь отличить пригодных для еды и бога-тых протеином гусениц и жуков от ядовитых.
Замбах пытался рассказать обо всём этом своим спутникам. Морпех шутливо отвечал, что лучше съест собственные ботин-ки, чем положит на язык таракана. А канцелярист раздражённо в ответ советовал поляку не слишком умничать.
Вообще, штабной вёл себя очень заносчиво. Уверял, что год прослужил в Генеральном штабе и вообще он, мол, большая птица и его обязательно станут искать: «Главное суметь сооб-щить о себе, и вы увидите, что за мной обязательно пришлют спасательный самолёт или подводную лодку».
У него была невероятно длинная аристократическая фами-лия, которую невозможно было запомнить. Ян не раз задавался вопросом и раньше, встречаясь с чудаками, именующимися столь пространно, к чему им такие сложности. Ведь всё равно за исключением специально подготовленных церемониймей-стеров ни у кого не хватит терпения поприветствовать тебя по всем правилам. В любом случае всё ограничится обыкновен-ным: «Привет, Джэк!» или: «Как дела, Старина Пол?».
В конце концов, Ян решил, что таким образом лишённые талантов люди пытаются выглядеть более значительными, выпендриться. Видимо, те, в чьих жилах текла изрядная доля «голубой крови», стремятся изначально выделиться в любой среде, обозначить свои претензии на исключительное положе-ние. Но штабисту его фамилия помогала мало, во всяком слу-чае в их тесной компании. И мужика злило, что спутники не воспринимают его всерьёз, а мальчишка – тот и вовсе не при-знаёт ничьих авторитетов и норовит сделать лишний глоток из фляги.
Вообще штабист производил какое-то серое впечатление. Лицо у него было правильное, но какое-то слишком типичное, невыразительное, будто стёртое, - лишённое индивидуально-сти. Да и все повадки выдавали в нём человека мелочного, скучного и трусливого. Если в присутствие такого чистоплюя карманник стащит кошелёк у прохожего, он не бросится ловить вора, рискуя напороться на нож, а лишь подмигнёт полицей-скому и тут же уйдёт, чтобы избежать мести дружков преступ-ника.
Яну больше импонировал го молодой спутник. Замбаха очень впечатлило, как во время побега морпех из мальчишеско-го лихачества на прощание снизу, подобно бейсбольному игро-ку швырнул камень в японского часового и тот беззвучно рух-нул на землю и больше не поднялся. Не было сомнения, что паренёк - настоящий герой и таким же образом не раз швырял гранаты в противника… Похоже он был недавним молодым салагой из последнего перед сдачей гарнизона пополнения. Обычно новичков прямо с после прибытия отправляли малень-кими партиями на передовую. По странному стечению обстоя-тельств это почти всегда происходило вечером. Не имеющие друзей и навыков, необходимых для выживания в смертельной обстановке, новобранцы массами гибли в первом бою, не успев даже сообщить, как их зовут более опытным товарищам по взводу. Выживали лишь самые приспособленные. К таковым и относился спутник Замбаха. Он никогда не унывал, быстро психологически и физически приспосабливаясь к самой тяжё-лой обстановке. Он рассказал Яну, что при отправке на фронт получил скверные ботинки, не подходящие для жаркого влаж-ного климата. Так что в джунглях из-за невозможности просу-шить обувь и одежду у него быстро развилась «траншейная стопа» - кожное заболевание ног, выражающееся в их гниении. В его взводе, из-за того, что война затягивалась и верх начина-ли брать японцы, утвердилось мнение, что домой можно вер-нуться относительно целым, только если повезёт и ты полу-чишь ранение на миллион долларов – Million dollar wound. Испорченные ноги тоже не подпадали под категорию особенно тяжёлых - при своевременном обращении в санчасть можно было избежать ампутации конечностей и инвалидности - зато почти стопроцентно гарантировали отправку в Штаты.
Но молодой десантник не спешил домой. Сперва, он должен был заслужить пару медалей и сержантские нашивки. Поэтому когда вражеский снайпер подстрелил одного его сослуживца по взводу, парень сразу переоделся в его ботинки и продолжил воевать. Вот такой это был прирождённый солдат… И кто бы мог подумать, что вскоре он будет предательски убит своим же товарищем.
Во время ночного привала тыловой деятель, который при другом раскладе всю войну мог бы провести, занимаясь канце-лярской работой, и которой до службы в армии работал в бос-тонском музее изящных искусств, ударил палкой по голове спящего морпеха, чтобы больше не делить с ним флягу… По-хоже, что убийство морпеха стало первым ярким настоящим поступком в его жизни.
Правда, на утро штабист выглядел потрясённым от осозна-ния содеянного. Полный раскаяния он плакал и предлагал похоронить убитого мальчишку, чтобы его тело не досталось падальщикам. Замбах промолчал, только выразительно посмот-рел на говорящего. Время ли хоронить мёртвых, когда они сами имеют небогатые шансы далеко уйти от идущей по пятам смер-ти.
Когда вода во фляге кончилась, штабист наполнил её из ка-кой-то лужи. Замбах принялся уговаривать товарища не схо-дить с ума. Он снова стал показывал спутнику, как можно собирать по каплям дождевую воду с широких листьев тропи-ческих растений, чтобы приглушить чувство жажды. Но быв-ший искусствовед только грязно ругался на советчика. Вскоре у него начались проблемы с животом, а потом он не смог идти. Замбах пытался тащить товарища на себе, но оказался слишком слаб для этого, так что через несколько километров они оба поняли, что дальше пойдёт только один из них. И тогда шта-бист совсем раскис. Этот взрослый мужчина плакал и вспоми-нал маму, когда Замбах уходил. Странно, но за всю дорогу он ни разу не вспомнил о какой-нибудь женщине – жене или хотя бы любовнице. Лишь однажды задумчиво заметил, когда разго-вор на привале зашёл о женщинах:
- Величайшее проявление любви, это - герпес…
Затем вскинул испытующий взгляд на Замбаха, которого уди-вила странная фраза:
- Вот вы смогли бы поцеловать дорогую вам женщину с отвра-тительной болячкой на губе или иным дефектом? Ведь, прини-мать свою избранницу надо всякой. А иначе это не любовь, верно? Я же для этого слишком брезглив… Жажда помутила мой разум и заставила лакать воду из грязной лужи, но мысль, что мои останки будут разлагаться в этом лесу, сводит меня с ума.
Он явно предчувствовал свою смерть.
На прощание Ян предложил помочь товарищу умереть, чтобы звери не начали терзать его заживо, но штабист отказал-ся…
Идти было мучительно трудно. Одежда Замбаха не спасала его от трудностей пути. Шорты, очень удобные в жарком влаж-ном климате тропиков, если большую часть времени ты прово-дишь в кабине самолёта или в аэродромном баре, совсем не подходили для джунглей. На ногах постоянно появлялись всё новые волдыри и порезы. Оголённые части тела привлекали малярийных комаров. С ботинками дело обстояло ещё хуже: на вторые сутки пути подошва одного из них осталась в глубокой луже. Когда-то один приятель признался Замбаху, что война научила его любить удобную прочную обувь и мягкие ворот-ники. Чтож, с этого дня Ян тоже с особым пиететом стал отно-ситься к привилегии носить просторные прочные ботинки…
Он смутно помнил, как вышел к какой-то деревне. Ему фан-тастически повезло целых три раза. Во-первых, он не умер во время долгих блужданий по джунглям. Во-вторых, жители села считали японцев оккупантами и симпатизировали европейцам. До войны белые миссионеры и колониальные чиновники лечи-ли их, учили их детей грамоте. И в-третьих, он оказался в нуж-ном месте и в нужное время.
Замбаха спасли скауты из команды дальней разведки 1-й кавалерийской дивизии. «Следопыты» случайно оказались рядом – они искали пропавший транспортный самолёт с каким-то важным чином на борту, который по всей видимости пере-хватили японские истребители. Место падения «Дугласа» разведчики так и не нашли и возвращались на базу. Они захва-тили раненого лётчика с собой. Перед уходом к побережью Замбаху удалось уговорить командира разведгруппы послать двух бойцов к тому месту, де он оставил своего ещё живого спутника. Вечером рейнджеры вернулись. Они принесли толь-ко личный жетон штабиста, так называемый «собачий ярлык». Этот прямоугольник из нержавеющей стали с выбитыми лич-ными данными военнослужащего - было всё, что осталось от заносчивого аристократа, до которого добралась стая падаль-щиков. По дороге Замбах случайно услышал, как один из хо-дивших на поиски штабиста солдат с грустной иронией расска-зывал сослуживцу:
- Говорят, что толщина наших «собачьих ярлыков» выбрана с таким расчётом, чтобы можно было просунуть эту стальную пластинку между зубов покойника, или хотя бы легко прибить к стволу дерева над его могилкой. Но того парня так разметали по лесу, что у него ни зубов не осталось ни других частей тела, которые можно было бы собрать для захоронения…
Ночью разведчиков взяла на борт летающая лодка Catalina ВМС США. На память об этом эпизоде своей короткой службы на Тихом океане Замбах получил «Американско-тихоакеанскую медаль» и увеличенную печень на память о перенесённой малярии. Через три месяца, проведённых в аме-риканском госпитале, Замбах вернулся в Великобританию и продолжил службу в 303-й авиаэскадрилье…
* Джи-Ай» - прозвище американских солдат
В январе 1943 года командование польских ВВС объявило набор добровольцев для формирования авиагруппы, направ-ляемой в Тунис. В число 16 пилотов, отобранных для этой миссии, вошёл и Замбах. Так он впервые оказался в Африке. Потом успел повоевать в Сицилии. Две свои последние победы Ян одержал в «День Д» во время высадки союзников в Нор-мандии.
В последние месяцы войны Замбаха, не смотря на то, что он не занимал сколь-нибудь серьёзный пост, командировали на стажировку в Комадно-штабной колледж США. Своими нетра-диционными взглядами на тактику воздушного боя и личной харизмой Замбах произвёл такое сильное впечатление на аме-риканцев, что бригадный генерал Эдмунд Клэйтон Линч пред-ложил ему: «Одно ваше слово – и завтра вы станете американ-цем». Это было весьма своевременное предложение, ибо воз-вращаться всё рано было некуда. По итогам ялтинской конфе-ренции союзников Польша вошла в зону влияния СССР. Со-служивец Замбаха талантливый польский лётчик-истребитель, одержавший в период «Битвы за Британию» 14 личных побед и ещё две групповые Станислав Скальский отклонил предло-женные должности в ВВС Великобритании, США и Пакистана и вернулся на Родину. В 1948 году он был арестован по лож-ному обвинению в шпионаже в пользу Запада и приговорён к смертной казни. Такая же судьба ожидала и других «англичан», принявших приглашение вернуться на родину от Президента Болеслава Берута - ставленника Сталина. Но дальновидный Замбах не вошёл в их число.
После войны переход к мирной жизни многим лётчикам да-вался с трудом. Некоторые так и не смогли найти нормальную работу и приспособиться к размеренному существованию. В первые послевоенные года в британских газетах регулярно появлялись некрологи по безвременно окончившим свои дни по причине пьянства бывших героев «Битвы за Британию». Несколько известных асов покончили жизнь самоубийством. Кто-то опозорил своё имя участием в криминальных историях.
Замбах тоже долго пытался найти себя на «гражданке». Не-сколько месяцев Ян проучился Имперской школе лётчиков-испытателей в Боскомб Дауне. Но в привилегированном учеб-ном заведении царили довольно строгие порядки, а Замбах за годы службы в армии успел порядком устать от казарменных взаимоотношений.
Оставив на время лётную профессию поляк устроился тор-говым агентом в эквадорский филиал компании «Америкэн фрут». В то время он зарабатывал мало и носил пристёгнутые манжеты, ибо не мог себе позволить купить дюжину прилич-ных сорочек, чтобы меня рубашки каждый день. У него не было лишних десяти долларов на оплату услуг прачки, и пото-му он стирал своё бельё сам. Но столь убогая жизнь не могла длиться долго. Авантюристы часто умирают молодыми, но зато они обладают великолепным чутьём на благоприятные воз-можности. За относительно короткий срок Замбах побывал ловцом жемчуга на Таити, вышибалой, автогонщиком. С его стороны это было паническим бегством от серой обыденности с топором вечного безденежья в замахе.
Затем на паях с одной знакомой американкой – вдовой спи-чечного короля со Среднего Запада, с которой он случайно познакомился, когда она отдыхала на Таити, отставной офицер решил основать собственную авиакомпанию, которая занялась бы грузовыми перевозками между Штатами и Европой. Взяв деньги у компаньонки, Замбах приобрёл у британских ВВС несколько списанных бомбардировщиков. Благодаря полезным знакомствам в армейской среде он получил большую скидку при покупке. Оставалось немного модифицировать самолёты для своих целей. Для этого требовалось немного: на скорую руку укрепить пол в грузовой кабине, прорезать более вмести-тельную дверь в фюзеляже - и грузовой самолёт готов. Серти-фикаты лётной годности для своих «рабочих лошадок» от федеральной авиационной администрации Соединённых шта-тов и соответствующего британского департамента Замбах получил в рекордные сроки, опять же благодаря нужным свя-зям.
Бизнес сразу стал процветающим благодаря тому, что его основателям удалось первыми занять пустовавшую нишу. Вскоре Замбах даже стал подумывать об увеличении своего флота за счёт приобретения двух слегка подержанных DC-6C у компании «Slick Airways», способных перебрасывать через Атлантику 13 тонн груза со скоростью 500 километров в час.
Всё шло без сучка и задоринки, пока не случилась беда. Но в жизни так часто случается: стоит кому-то вообразить себя пупом вселенной, новым олигархом, как мир тут же щёлкает зарвавшегося крутышку по носу. Во время одного совершенно рядового рейса самолёт компании оказался в грозовом фронте. Обойти его не представлялось возможным. Турбулентные вихри внутри облаков стали швырять многотонную машину, как мячик для пинг-понга. Затем по неизвестным причинам на борту возник пожар. По одной из версий в самолёт попала молния. Однако у экипажа было достаточно времени для спа-сения. Поэтому все, кто находился на борту летающего грузо-вика, успели спастись за исключением одного – совсем ещё юнца, который в злополучном рейсе исполнял обязанности радиста. Самолёт упал не в океан, а на ирландском побережье. Поэтому властям удалось достаточно точно установить причи-ны трагедии. Расследование показало, что парашют погибшего находился в нерабочем состоянии.
А случилось видимо вот что: неопытный мальчишка повёл себя слишком самоуверенно. Перед полётом он не стал пристё-гивать карабины парашютной сумки к кольцам ремней обвязок, как того требовала инструкция. Возможно, радист полагал, что успеет сделать это, если что-нибудь пойдёт не так. А ещё более вероятно, что, как и многие новички, он вообще не допускал мысли, что с самолётом может приключиться что-то нехоро-шее. В результате при внезапном возгорании машины паренёк скорей всего запаниковал и поэтому не смог быстро отыскать крючья карабинов и кольца, чтобы соединить их.
Налицо был нелепый несчастный случай. Но у погибшего радиста оказался дядя-журналист, который, не удовлетворив-шись заключениями проводившей дознание комиссии, начал собственное расследование. Замбах смог бы замять это дело, если бы не появился газетчик. Тот оказался очень настырным и раскопал, что на месте падения самолёта местные полицейские обнаружили контрабандный груз. Но почему-то их докладная записка была проигнорирована лондонскими следователями и не вошла в заключительный доклад комиссии. Замбаху это молчание ответственных лиц стоило тридцать тысяч фунтов. Но после публикации сенсационного материала на уличённых в серьёзном преступлении владельцев разбившегося «Ланкасте-ра» ополчилась целая армия следователей и прокуроров, раз-ных проверяющих.
Вскоре компанию «Замбах и К; » лишили права заниматься авиаперевозками на территории Соединённого королевства. Затем лицензию отозвали и в США. Сразу вслед за этим фирма была признана банкротом и компаньонша поспешила взыскать через суд с бывшего любовника и партнёра свои деньги. С помощью команды первоклассных адвокатов мстительная вдова буквально раздела героя-лётчика до носков. А то немно-гое что у Замбаха ещё осталось, пришлось потратить на собст-венную защиту в суде, чтобы избежать тюрьмы. Так что об-ратно в Европу недавний авиамагнат путешествовал не в каюте, а в кочегарке ржавого закопченного парохода, отрабатывая лопатой свой круиз. Но он не унывал.
В середине 1950-х отставной лётчик обосновался в Париже, стал менеджером по закупкам продуктов в сетевой ресторанной компании. Затем выгодно женился и открыл собственное заве-дение. Причём венчание происходило на высоте трёх тысяч метров в открытой всем ветрам кабине старого самолёта вре-мён Первой мировой войны, специально арендованного жени-хом для такого случая. Единственной проблемой стало оты-скать падре, который согласился бы на столь необычную цере-монию. Согласно сценарию венчания парашют полагался толь-ко священнику, ибо молодые сознательно доверили себя в этот знаменательный день божьей воле. И хотя моторы древнего аэроплана давно выработали свой век и в любой момент могли скончаться, молодые были счастливы, словно их несли не латанные-перелатанные крылья, а сами ангелы. Сияющая и бледная невеста, отвечая на вопрос святого отца: «Согласна ли она выйти за этого мужчину?», экзальтированно воскликнула: «Он мечта всей моей жизни!».
За невестой Замбах получил не только солидное придание, но и пропуск в высшее парижское общество. Но всё это не приносило ему настоящего удовлетворения. Прирождённый авантюрист не мог вести размеренную обеспеченную жизнь, развлекая себя посещениями великосветских салонов, скачек и кабаре. Всё это довольно быстро ему наскучило.
Замбаху, как воздух, нужны были сильные впечатления, ад-реналин, иначе он закисал. Услыхав про формирование в далё-кой Катанге (провозгласившей независимость бывшей бельгий-ской колонии Конго в Африке) собственных военно-воздушных сил, польский легионер немедленно предложил свои услуги. Ему были рады. Кое-какой опыт по части наёмничества у Зам-баха уже имелся. В 1948 году по личному приглашению пол-ковника Анри Гибо он успел недолго повоевать в Индокитае в составе штурмовой эскадрильи Французского иностранного легиона.
Теперь в Африке Замбах встретил нескольких своих сослу-живцев по иностранному легиону.
Вооружение катангских ВВС изначально состояло из шести учебных самолётов Havard, закупленных по случаю в Швейца-рии. Причём каждая машина имела имя собственное: «Громо-бой», «Длинный дракон старого Динки», «Рыжая Лу» и т.д.
Служба в Катанге завершилась для Замбаха в январе 1963 года. Когда мятежная провинция была занята федеральными войсками, на лётчиков-наёмников была устроена настоящая охота. Замбах чудом успел унести ноги. А двое его товарищей по эскадрилье приняли мученическую смерть, заживо сгорев на костре под улюлюканье довольной солдатни.
Однако приключения продолжались: Замбах предпринял неудачную экспедицию в Руанду, где по некоторым сведениям, бывший премьер-министр Катанги спрятал коллекцию брилли-антов и другие сокровища. Затем он подписал контракт с пра-вительством Биафы (провинция Нигерии), также возжелавшей независимости. В Биафре Замбах объявился под псевдонимом Джон Браун, взяв имя известного американского бунтовщика. Там поляк летал на бывшем американском бомбардировщике В-26 Invander и прославился атакой эсминца «Нигерия», сбро-сив на корабль гроздь самодельных бомб. Потопить эсминец не удалось, но зато о загадочном лётчике с повадками камикадзе написали чуть ли не все крупнейшие газеты мира. Его ставки, как наёмника резко взлетели вверх. Так что последующие контракты Замбах подписывал на эксклюзивных условиях, получая вдвое больше своих менее знаменитых коллег…
Борис симпатизировал бородачу. И дело было даже не в родной славянской душе. Хоть они и по-разному смотрели на многие вещи, но в чём-то были одного поля ягоды. Нефёдову импонировала внешне неторопливая, полная спокойного дос-тоинства манера поляка вести себя. Голос бородача звучал не громко, но внушительно. Двигался этот долговязый жилистый мужик с ленцой. Но это была обманчивая расслабленность человека, обладающего молниеносной реакцией и фантастиче-ской скоростью чемпиона по боксу в лёгком весе.
И ещё Борис сразу почувствовал, что «Пану поручику» можно доверять. У него было обветренное покрытое морщина-ми лицо мужественного конкистадора, привыкшего встречать опасность лицом к лицу. Встретившись взглядом с глубоко посаженные светло-голубыми глазами напарника, Борис коле-бался всего несколько секунд, прежде чем довериться ему. Поляку план понравился. Похлопав рукой по висящей на его широком ремне-патронташе огромной револьверной кобуре, «Борода» сказал так:
- Предложи мне это кто другой, и я решил бы, что передо мной провокатор местной секретной полиции и немедленно пустил бы ему пулю в лоб. Но тебе, Эрнест, я верю. Я много слышал о твоей работе здесь. Ты не трус, и не будешь крысятничать, чтобы поскорее получить свои деньги и свалить с этой почти проигранной нами войны…
Потом словно тень прошла по мужественному бронзовому лицу поляка. Бесстрашный авантюрист вмиг помрачнел, и задумчиво проговорил: - Только надо всё сделать так, чтобы Хенк «Бомбардировщик» ни о чём не узнал, иначе с нас шкуру живьём снимут, выдубят её, как следует, и натянут на местные барабаны. Макс Хан другое дело! Он свой пан. С ним можно и шнапс дринкинг и откровенно мовить*.
*Разговаривать по-польски
Некоторое время назад американцы доставили в Морган-бург пробную партию новых боеприпасов. Это были мины-ловушки швейцарского производства, замаскированные под яркие игрушки, пакетики с леденцами, пластиковые часики и прочие привлекательные для детей безделушки и сладости. Это варварское оружие было запрещено международной конвенци-ей, но американские ВВС тайно применяли его во Вьетнаме. Кое-что перепало и дружественному африканскому режиму.
Едва узнав, что в контейнерах, Хан попытался сразу изба-виться от этой мерзости, приказав водителю армейского грузо-вика по-тихому вывезти ящики с авиабазы и закопать в тихом месте за городом. Ведомость на получение груза Хан порвал и выбросил в первую попавшуюся урну. Взамен шофёр получил путевой лист на вывоз мусора.
Через час на аэродром примчался Хенк-«Бомбардировщик» в сопровождении дюжины сотрудников тайной полиции.
Кто-то из тайных осведомителей на аэродроме «настучал» «Глоту». Хенк продемонстрировал немцу тщательно склеен-ную из бумажных клочков ведомость на получение спецбое-припасов и потребовал предъявить их для ревизии…
Хана едва не отстранили от командования ВВС и не отдали под суд по обвинению в саботаже. Как Макс ругал себя, что поддался чувству и так подставился. Мерзкий южноафрикан-ский удав уже фактически обмотал его своими кольцами и начал душить. Макса спасла лишь выдержка водителя грузови-ка, который на допросах в секретной полиции упорно твердил, что господин Азам (местная кличка Макса Хана) велел ему вывезти мусор. Но по какой-то необъяснимой случайности в кузове его грузовика оказались злополучные ящики. Возможно что-то напутали грузчики.
Шофёр покаялся следователям, что отлучился пообедать, дав поручение рабочим из местных погрузить только то, что ему велел господин Азам. В ведомости на рейс действительно значился мусор в виде старых пустых снарядных ящиков, ве-тоши и прочего ненужного хлама, так что вскоре водителя выпустили. Хана наказали за халатность вычетом из его месяч-ного жалованья пятисот долларов. Но гораздо хуже было то, что он фактически собственными руками вручил заклятому врагу сильный козырь против себя. На очередном заседании кабинета министров, на котором обсуждалось положении на фронтах, южноафриканец в присутствии Президента Арройи и всего его кабинета устроил унизительный разнос Хану по поводу этого случая.
Естественно, эта история надолго отбила у Макса желание проявлять опасное милосердие. Он специально поручил опера-цию Нефёдову, ибо в секретной полиции, конечно, знали, что именно командующий рекомендовал майора Эрнеста на служ-бу. Таким образом, Хан демонстрировал свою принципиаль-ность, и окончательно снимал с себя подозрения в саботаже… Однако немец был вовсе не против того, чтобы Борис снял грех со своей собственной, а заодно и его души. А как он это сделает это уж его проблема. Не случайно в ведомые к Нефёдову Макс назначил поляка Замбаха, которому тоже доверял.
После того как боеприпасы были загружены в бомболюк, два самолёта поднялись в воздух. Через 30 минут после отрыва от взлётно-посадочной полосы бомбардировщики оказались над огромным озером красивого ярко-зелёного цвета. Берега его были безлюдны. У местных озеро считалось проклятым. Гово-рили, будто на дне его живут духи смерти, которые охотятся на проходящих мимо людей. На самом деле озеро образовалось в кратере потухшего вулкана и со дна его периодически вырыва-лись облака ядовитого газа, которые и убивали рыбаков и случайных прохожих. Так что это было идеальное место для захоронения дьявольского оружия.
Борис снизился к самой воде и оглянулся на идущий с ним крыло к крылу самолёт Замбаха с надписью «Отдай банан!» на фюзеляже. Лётчики почти одновременно открыли бомболюки, дружно распевая рождественскую песенку по бородатого ста-рика Санту, который мчится по звёздному небу на оленьей упряжке над заснеженными крышами и, распустив узел на огромном мешке с подарками, сыпет на улицы городка игруш-ки и сладости…
13 Глава
Африка каждый день преподносила сюрпризы. Здесь шла война нового поколения – не такая, к которой всю жизнь гото-вили Бориса Нефёдова: без чёткой линии фронта против не-больших мобильных повстанческих подразделений. Часто лётчики работали в режиме оперативного реагирования на действия противника. Совсем как бригада пожарных, подни-маемая по тревоге и спешащая на очередной вызов. Обычно на авиабазе принимали координаты цели от передового авиана-водчика, либо получали запрос о поддержке с воздуха от одно-го из наземных подразделений рейнджеров, и тут же в воздух поднималось дежурное звено штурмовиков.
Время от времени самые опытные бойцы эскадрильи, в чис-ло которых сразу вошёл «майор Эрнест» - такой у Бориса Не-фёдова был псевдоним, - отправлялись в одиночку или парами на «свободную охоту», над контролируемой повстанцами тер-риторией. Все, что двигалось, и было похоже на военный транспорт - атаковалось. Но предпочтение отдавалось автомо-бильным конвоям и речным судам снабжения.
Если же разведке удавалось добыть ценные сведения о про-тивнике, то ВВС наносили превентивные удары по районам сосредоточение крупных сил повстанцев, чтобы сорвать гото-вящееся мощное наступление. Подобным образом удалось временно ликвидировать угрозу для нескольких довольно крупных городов.
Обычно рабочий день, как в любой авиачасти мира, начи-нался с предполётного инструктажа. Офицер из штаба, а в особых случаях лично командующий Легионом Макс Хан рассказывал с использованием фотопланшета о месторасполо-жении и характере цели, по которой предстоит работать, опти-мальных маршрутах подхода к ней и ухода после атаки… Но чаще докладчик просто показывал на карте деревни, захвачен-ные противником, и выдавал что-то вроде «летите и расстре-ляйте всех, кого там увидите».
После постановки боевой задачи слово брал Хенк-«Бомбардировщик» или кто-то из его подручных. Сам южно-африканец никогда на боевые задания не летал. Но великолеп-но умел планировать акции устрашения местного населения. В последнее время в связи с постоянно ухудшавшейся обстанов-кой на фронтах южноафриканец всё чаще лично присутствовал на предполётных планёрках. Он требовал безжалостно «калё-ным железом выжигать очаги заразы» и грозил всевозможными карами тем, кто не будет делать это достаточно рьяно.
Чуть ли не ежедневно по приказу Хенка стирались с лица земли мирные деревни, устраивалась охота на крестьянские обозы и рыболовные флотилии…
Примечательно, что этот садист с повадками мясника пре-красно играл на скрипке и очень любил Моцарта, с трогатель-ной нежностью относился к своему любимому псу - немецкой овчарке по кличке «Нелли» и был хорошим отцом своим ма-леньким детям, ждущим возвращения папочки из командиров-ки дома в Йоханнесбурге…
Говорили, что заветной мечтой Хенка было заполучить в своё распоряжение какие-то новейшие газовые бомбы, чтобы уничтожать врагов, а их имущество забирать в качестве трофе-ев. Одним из кумиров Хенка являлся Джек Уэлч, легендарный американский топ-менеджер, который прославился своими безжалостными методами управления. Уэлч с такой лёгкостью тысячами увольнял переставших быть нужными работников, что получил устойчивую репутацию безжалостного человека и мрачноватое прозвище «Нейтронный Джек» - как известно, нейтронная бомба, в отличие от атомной, уничтожает только живую силу противника, оставляя целыми здания и оборудова-ние.
Нефёдову грозные речи Хенка очень напоминали его про-шлую службу в штрафниках. Там тоже особисты не уставали повторять пилотам, что за любой просчёт в бою виновного ждёт расстрел.
Борис проводил такие инструктажи на складном стульчи-ке, который по случаю приобрёл на местной барахолке. Как только начиналась пустопорожняя говорильня, Нефёдов наде-вал солнечные очки и закрывал глаза. Следующие двадцать минут можно было спокойно подремать.
Но однажды случился конфуз. Нефёдов так глубоко заснул, что выдал себя храпом. Один из штабных, чуть ли не на цыпоч-ках подкрался к нему и с фальшивой участливостью громко поинтересовался:
- Выспались?
Резко разбуженный Борис, пытаясь восстановить ориентиров-ку, ответил невпопад:
- Лично я – да.
- Ах да! – радостно воскликнул смуглый штабной, и торжест-вующе посмотрел на патрона…
Этого итальянца все звали «Партизан теренцио», что означало «сбитый лётчик». Говорят, что в воздухе его преследовал ка-кой-то рок. Возможно, он и был когда-то неплохим пилотом, но едва прибыв в эту страну, сразу, - аж два раза подряд прилично попал под раздачу - был сбит. После второго парашютного прыжка из горящего бомбардировщика долго выбирался в одиночку из джунглей - «партизанил», как было принято гово-рить у легионеров. Что-то там нехорошее у него приключилось со здоровьем. В общем, хлебнул молодец лиха. После этого мужик сломался и покатился по наклонной.
В Легионе было только два человека, которые не хотели и не могли летать. Иных отказников предавали страшной смерти за саботаж и дезертирство. А эти двое не только уцелели, но даже получали свои деньги, не летая на боевые задания. Оба они, помимо того, что занимались в штабе какой-то канцеляр-ской работой, преданно служили Хенку. Такова была их плата за жизнь. Когда Борис только узнал этого итальянца, то решил, что перед ним больной или алкоголик: не летает, и вообще ведёт себя как-то странно – куда-то вечно спешит, смотрит, словно исподтишка, здоровается отрывисто, всегда на нервах, будто настороже. Загадочный человек! А потом Борису объяс-нили, что это стукач. Он единственный из европейских наём-ников носил полную форму местного офицера, очень гордясь чином полковника…
Застав Нефёдова врасплох, итальянец, словно охотничья псина, обнаружившая дичь, принял стойку, не сводя преданных глаз с хозяина. Хенк одобрительно кивнул своему холую, после чего многозначительно взглянул на командира легиона. Он уже мысленно обращался к Хану с официальной просьбой: «Госпо-дин, Азам, подготовьте ваше предложение по строгому наказа-нию виновного в нарушении дисциплины». Однако следующая реплика провинившегося пилота смешала все эти планы.
- Хоть я и дремал, но всё прекрасно слышал, - лениво пояснил Борис, обращаясь через голову мелкой сошки напрямую к командованию. - Всё было сказано правильно… Но можно сделать дополнение?
Обескураженный «Партизан теренцио» растерялся. Он был заурядный неловкий стукач без призвания. Тогда Хенк сделал ободряющий жест:
- Конечно, прошу вас.
Присутствующий здесь же Макс Хан сложил руки на груди. Сардоническая улыбка искривила его губы. Немец уже пред-вкушал очередной фортель своего старого знакомца.
- Одних бомб и напалма мало! – убеждённо отчеканил Нефёдов и обвёл присутствующих торжествующим взглядом фанатика, готового обрушить на головы неверных самое бесчеловечное оружие на свете.
- Что значит – мало?! – насторожился Хенк, ожидая от непред-сказуемого типа очередного подвоха.
- Вот бы «иерихонские трубы» применить…
- Что?! – теперь уже повысил голос вконец ошарашенный президентский советник.
- В смысле…самодельные сирены установить на самолёты, - самозабвенно играя дурачка, с энтузиазмом жестикулировал Нефёдов. - Их можно смастерить из пустых металлических банок. Необходимые чертежи я могу подготовить сам. Тогда бы партизаны и их деревенские пособники ещё издали слышали жуткий вой сирен и сходили с ума от ужаса, зная, что прибли-жается крылатая армада - кара господня! Я где-то читал, что психологическая война наносит неприятелю не меньший урон, чем бомбы и снаряды…
Хенк не знал, как ему реагировать на столь идиотское предложение - заранее предупреждать противника о предстоя-щем авиаударе, давая ему возможность подготовиться. Пуб-лично назвать данное «ноу-хау» полным бредом стало бы грубой политической ошибкой, ибо майор Эрнест другими своими идеями, лётным мастерством и личной храбростью уже завоевал немалый авторитет среди лётчиков. Его имя даже упоминалось на совещании у президента.
Поэтому снова повернувшись к командиру легиона, южно-африканец с постной миной попросил Хана внимательно изу-чить перспективную идею и найти способ поощрить проявив-шего творческую инициативу офицера. Через несколько дней Нефёдову выписали премию и наградили местным орденом за «Храбрость и верность». Обычно его вешали на грудь тем, кто служил в элитных подразделениях. Борис был первым «скун-сом» вообще получившим какую-то награду. Так что в какой-то мере это был достойный финал анекдотичной истории… А между тем служба Бориса после перевода из авианаводчиков проходила в не менее сложных условиях…
С первых же дней пребывания в новом коллективе Нефёдо-ва неприятно поразило, как опасливо действуют лётчики эскад-рильи. Не раз он становился свидетелем того, как сослуживцы изобретают всякие причины, лишь бы вообще не подниматься в воздух, или, чтобы вернуться с полпути на базу, бросив напар-ника на произвол судьбы.
Едва начав служить в новой эскадрилье, Борис стал свиде-телем отталкивающей сцены. Один из самолётов эскадрильи потерпел крушение. Видимо из-за усталости металла произош-ло разрушение его пропеллера. Это в свою очередь вызвало взрыв мотора. Экипаж пошёл на вынужденную. Но при посадке на поле фюзеляж бомбардировщика разломился. И всё-таки было заметно, что находящиеся в кабине лётчики ещё живы, хотя и получили тяжёлые травмы. В это время поблизости по просёлочной дороге двигалась колонна неприятельской пехоты. Борис попытался организовать спасение коллег. В воздухе помимо него находилось ещё три самолёта. Они могли встать в круг и держать под огнём вражеских солдат. А в это время Нефёдов собирался сесть рядом с разбившимся «Мародёром» и принять на борт его экипаж. Но, несмотря на все призывы Бориса по радио, остальные «скунсы» просто сбежали. «Мы не спасатели, - откровенно пояснил потом один из них Борису. – Этим ребятам в упавшей машине не повезло. Но это их судьба. Но почему кто-то ещё должен погибать за компанию с ними. Нам за дополнительный риск не платят…».
Ни о какой взаимовыручке и речи не было. Каждый был только сам за себя. От подобных крысиных повадок Нефёдова просто воротило. Эскадрилью не зря прозвали «Проделки скунсов». Правда, сами её лётчики утверждали, что название им дано в честь известного комикса - за независимость. Их, мол, недолюбливает начальство за то, что они частенько игно-рируют его глупые приказы. Но зато, дескать, «крылатых скун-сов» боится и ненавидит враг…
Все эти разговоры были ложью от начала и до конца. Лёт-чики эскадрильи действительно часто не выполняли или нару-шали отданные им приказы. Но делали они это не из желания проявить творческую инициативу в решении боевой задачи, а только лишь из страха в подленькой надежде пересидеть в безопасности очередной день опасной командировки, пока кто-то другой с риском для жизни подчистит оставленное ими дерьмо.
Не смотря на все свои бравады «скунсы» сами прекрасно осознавали собственное ничтожество. Если в других эскад-рильях легиона активно экспериментировали с различными схемами окраски самолётов, придумывали воинственные эмб-лемы в виде грифонов на килях и фюзеляжах, а также других фантастических животных, мечей и молний, черепов с костями, тигров и львов, карточной символики, то машины «вонючей» эскадрильи были окрашены в обезличенный серый цвет. И это было весьма показательно. Ибо эмблемы и прочая «боевая раскраска» отражают дух и реальные ратные заслуги подразде-ления.
«Скунсы» без зазрения совести гадили всем, и за это их ненавидели в других эскадрильях. Поэтому небольшой коллек-тив эскадрильи по сути являлся изолированным от всех га-дюшником на авиабазе. Допускалось общаться со «скунсами» только по служебной необходимости, но не более того. Они являлись персонами нон грата в общем баре авиабазы и прово-дили послеполётное время в собственной пивнушке, презри-тельно именуемом соседями по авиабазе «кабинетом скунса».
Попасть в эскадрилью отверженных было страшным нака-занием и большим унижением. Сюда обычно «опускали» за неоплаченные карточные долги и шулерство, воровство у това-рищей, неоднократное дезертирство с поля боя и другие страш-ные прегрешения, которые в любой военной среде равносильны потери чести.
Таким образом, это было худшее подразделение Легиона. Так что Хенк-«Бомбардировщик» надеялся, что определив своего врага в местную секту отверженных, сумеет создать вокруг него вакуум. А презренного прокажённого-одиночку ликвидировать не сложно. Никого не возмутит любой произвол по отношению к нему. Даже Хану будет сложно заступиться за своего старого знакомого, не потеряв изрядной доли авторитета в глазах подчинённых.
Но Хенк в очередной раз просчитался с Нефёдовым. С пер-вого же дня в новом коллективе Борис взялся за дело так рьяно, что даже в других эскадрильях впервые заговорили об одном из «скунсов» с уважением. В районе цели «майор Эрнест» не спешил поскорее разгрузиться, на глазок определив располо-жение неприятельских позиций. Он всегда старался действо-вать наверняка, проводя над целью столько времени, сколько позволяла ёмкость его топливных баков или столько, сколько требовала боевая обстановка.
Несколько раз, не смотря на чрезвычайно высокий риск, Борис садился под огнём противника в расположении окру-жённых частей, чтобы эвакуировать раненных. Порываться в такие районы приходилось ломанным маршрутом, пытаясь миновать возможные места засад зенитчиков, заходить на посадку над сами головами неприятельских солдат. От таких рейдов волосы могли посидеть даже у самого закалённого вояки: пока шла погрузка раненных, вокруг продолжали рвать-ся мины, пулемётные расы проходили впритирку к крыльям. Ты не глушишь двигатели, готовый по первому сигналу стоя-щего перед кабиной офицера дать полный газ и пойти на взлёт. А за спиной у тебя в грузовом отсеке настоящая преисподняя: люди с выбитыми глазами, обожженные, с оторванными ко-нечностями. Сплошное шевелящееся окровавленное мясо. Но никто даже не пикнет. Выносливые черти!
После одного полёта, когда пришлось в нескольких прохо-дах сбрасывать окруженцам грузы с минимальной высоты, Нефёдов вернулся на базу с пятнадцатью пробоинами. Затем последовали несколько довольно успешных рейдов, в результа-те которых удалось снять угрозу для города, в случае падения которого для повстанцев был бы открыт прямой путь на столи-цу, и они всего через сутки могли бы вздёрнуть Арройю и его министров на балконе президентского дворца, а заодно сжечь живьём тех наёмников, которые не успели бы улететь.
Вскоре Самолёт Нефёдова в жёлто-зелёном камуфляже для действий над джунглями и с большой цифрой 15 на фюзеляже получил у чернокожих солдат прозвище Aardvark. Так местные называли мифическое существо, способное проходить сквозь стены и внезапно появляться из темноты над бивуачным кост-ром, чтобы схватить душу жертвы. Подобным образом Борис ночами «проходил» сквозь стены партизанских ПВО, внезапно появляясь над лагерем повстанцев…
Напряжённая работа практически в круглосуточном режиме отнимала слишком много сил у уже немолодого мужчины. К тому же Нефёдов с трудом переносил местные погодные усло-вия и чувствовал себя на вершине блаженства, лишь погрузив-шись в голубой бассейн, устроенный в тени апельсиновых деревьев. Этот райский уголок Хан пробил у самого Президен-та в качестве профилактория для своих лётчиков.
В жарком экваториальном климате Центральной Африки даже самолёты долго не выдерживали из-за резких перепадов температуры, ужасающей жары и высокой влажности. Чего уж говорить о людях. Испепеляющая жара в этих краях давно стала легендой у тех, кто бывал здесь и сумел выбраться обрат-но в Европу. «Птицы садятся на телеграфные провода и тут же падают наземь уже зажаренными» - такая шутка стала навязчи-вой среди лётчиков.
Когда солнце в зените аэродром становится адским пеклом: каучуковые подошвы ботинок прилипают к горячему бетону, а обшивка самолёта раскаляется так, что дотронувшись до неё рукой, незащищённой перчаткой, можно получить самый на-стоящий ожог. И всё это при очень высокой влажности, которая изнуряющее действует на уже немолодое сердце. Поэтому в разгар рабочего дня было только одно желание: как можно скорее в кабину и на высоту, ибо там спасительная прохлада и дышится намного легче.
Ну и конечно мощнейшие психологические нагрузки! Слишком часто за последнее время Борису приходилось загля-дывать за ограничительную черту. Нервы его были обнажены, организм напоминал лимон, из которого выжали почти все соки.
Старый солдат сильно вымотался, похудел. Одежда висела на нём, как на вешалке. По привычке пытаясь с иронией смот-реть на любые жизненные тяготы, Борис говорил про себя сослуживцам:
- Сейчас у меня идеальный жокейский вес. При моём неболь-шом росте я не утомлю коня. К нашим хилым крылатым «коня-гам» это тоже относиться. Надо попросить начальство, чтобы мне прибавили жалованье за экономию ресурса двигателя и бензина.
От африканского загара и тяжёлой, фактически бурлацкой работы Борис почёрнел и высох, визуально постарев лет на десять. Тем не менее, когда после полётов старый солдат выхо-дил в раздевалку из душа, то ловил на себе уважительные взгляды сослуживцев. В его широких плечах, крепко сбитой фигуре, небольших мускулах, быстрых движениях по-прежнему чувствовалась большая природная сила и неисчер-паемый запас выносливости.
Хотя примерно 15% лётчиков-наёмников (как ни странно, обычно это были самые молодые и физически крепкие парни) гибли или теряли работоспособность именно по причине про-фессионального выгорания. Некоторые из них из-за сильного нервнопсихического истощения мучились от хронической бессонницы. Чтобы заснуть парни сидели в баре до закрытия, напиваясь почти до бессознательного состояния. Но наутро у них тряслись руки и болела голова. Это только ускоряло траги-ческую развязку.
Других неделями донимал понос (известный всем фронто-вым лётчикам, воюющим на износ, когда из твоего организма, словно уходят все соки). Кто-то терял аппетит или впадал в полное безразличие. Были и такие, кто вдруг панически начи-нал бояться летать. Но твои личные проблемы никого не вол-новали. Всё равно до истечения контракта покинуть службу было нельзя.
Здесь не существовало такого понятия, как «операционный цикл» (короткие отпуска давались командирами только в виде награды особо отличившимся пилотам), когда лётчиков после выполнения определённого количества боевых вылетов от-правляют в тыл для отдыха, прохождения медицинского обсле-дования в госпитале. Так в годы Второй Мировой войны вое-вали американцы, англичане и их союзники по демократиче-ского миру с его уважением к человеческой жизни. А вот по другую сторону линии фронта работал совсем иной принцип «Бейся, пока не погибнешь или не станешь калекой». Даже опытные германские, советские и японские асы часто не вы-держивали сумасшедшего ритма фронтовой работы и соверша-ли роковые ошибки…
Наёмники тоже оказались в подобном положении, когда на-до любой ценой отрабатывать контракт, быстро зализывая раны, и без отрыва от полётов пытаясь заглушить медикамен-тами болезни, полученные во враждебном европейцу климате. А для тех, кто ломался раньше срока, всё кончалось крайне скверно. Это был настоящий тропический ад. Сами пилоты со временем стали называть себя не иначе, как «африканским штрафбатом дядюшки Хо». Под «Хо» подразумевался коман-дир легиона Макс Хан. Хотя справедливости ради надо было признать, что не немец устанавливал в своём подразделении подобные порядки. Обстановка на фронтах складывалась таким образом, что для президента Моргана Арройи и его клики наёмнические ВВС стали чуть ли не последней надеждой удержаться у власти. Вот они с помощью своих цепных псов из секретной службы пытались заставить лётчиков работать на пределе человеческих возможностей, используя привычные для себя методы запугивания. А главным вдохновителем самых зверских акций устрашения являлся советник президента по авиационным вопросам - южноафриканец Хенк «Бомбарди-ровщик».
Кого местная контрразведка ловила при попытке дезерти-ровать - казнили с особой жестокостью на глазах у всего пер-сонала авиабазы. Поэтому желающих сбежать было мало. Да и куда бежать? К мятежникам? Но ведь не было никакой гаран-тии, что партизаны отпустят дезертира домой или хотя бы предложат ему поработать на себя. У повстанцев имелись особые счёты к лётчикам центрального режима, которые без-жалостно бомбили их, поливали напалмом, расстреливали почти в упор с бреющего полёта…
Нет, бежать к хозяевам джунглей означало подвергнуть се-бя слишком высокому риску быть убитым на месте.
Да и по ту сторону границы к крылатым ландскнехтам Пре-зидента Моргана Арройи отношение было как к опасным пре-ступникам. По слухам члены нескольких перелетевших в со-седние государства экипажей теперь заживо гнили на адской тропической каторге.
Понимая всё это, каждый старался доработать до окончания контракта. Не всем это удавалось. Несколько дней назад один лётчик погиб, заснув в полёте прямо за штурвалом. Самолёт ещё одного пилота совсем недавно по загадочной причине не вышел из крутого пике при штурмовки вражеской колонны…
А в прошлом месяце произошёл и вовсе дикий случай. Мо-лодой канадец вдруг начал ни с того ни с сего палить из писто-лета в бармена – чернокожего парня из местных. Свихнувший-ся пилот уверял всех, что хотел пристрелить тайного агента партизан, так как, якобы, только что своими глазами видел, как бармен что-то подмешивал в коктейли посетителей и шептал над ними колдовские заклинания. Негра заставили выпить приготовленные ими напитки, чтобы убедиться, что в них нет яда. Бармен спокойно выпил коктейли и остался жив. Зато на канадца вскоре пришлось надеть смирительную рубашку и отправить в местный дом для умалишенных, ибо после инцен-дента в аэродромном баре он заподозрил в измене нескольких сослуживцев. В местном «жёлтом доме» его сразу посадили на цепь, ибо квалифицированных врачей-психиатров, которые умели бы грамотно лечить душевные недуги, в стране давно не осталось. Потом многие вспоминали, что бедняга не раз жало-вался, что дикая работа и проклятый климат вымотали его до крайности….
Каждый пытался бороться с усталостью и страхами своим способом. Кто-то заливал собственные фобии алкоголем. Кому-то помогал расслабиться секс…
После одного из вылетов Борис вернулся на базу особенно измотанный и морально опустошённый тем, что под его бомбы, кажется, случайно попала группа заложников, которыми воо-ружённые до зубов ублюдки прикрывались, как живым щитом. По пути от самолёта к раздевалке Борис встретил знакомого пилота-англичанина. Нефёдову надо было выговориться, и он рассказал коллеге о случившемся. В ответ британец равнодуш-но пожал плечами:
- Не понимаю вашего беспокойства, сэр. Таковы правила игры на этой войне: нам запрещено привозить бомбы обратно на базу, а, значит, кто-то должен умереть… Советую отнестись к этому так, будто случайно задавили бросившуюся под колёса вашего автомобиля кошку. Жалко, досадно. Но вряд ли из-за этого вы станете долго переживать…
Многие профессионалы давно привыкли к тому, что любая воздушная война ведётся по бесчеловечным циничным зако-нам, чтобы там не декламировали политики. После Второй мировой войны, например, стало известно, что британские пилоты, отстаивающие форпост демократии в битве со страш-ной гитлеровской диктатурой, тем не менее, не колеблясь сби-вали итальянские поисково-спасательные и санитарные гидро-самолёты у побережья Северной Африки CAN 506 AIRONE и немецкие Henkel 59. Большие красные кресты на их фюзеляжах только облегчали перехватчикам англосаксам прицеливание…
После разговора с англичанином Борис встретил знакомого лётчика-венгра по прозвищу «Кураж-Серфер». Тот сам подо-шёл к Нефёдову, видя, в каком подавленном состоянии он находится и предложил помощь в виде целлофанового пакетика с двумя разноцветными пилюлями всего за пятьдесят долларов за таблетку.
- Возьми. Выпьешь перед следующим вылетом и на целые сутки забудешь про усталость.
Таблетки назывались «скорость» «Серфер» рассказал, что когда долго не мог найти работу по специальности, перебивал-ся тем, что копал могилы на кладбище. И благодаря этим пи-люлям в одиночку успевал всего за 2 часа выкопать яму. Потом приезжали довольные клиенты платили ему сто долларов, и он насыпал могильный холм.
- Я уже месяц только на них и держусь, - пояснил венгр, кото-рый был гораздо моложе Нефёдова, но скверно выглядел в последнее время. От мужественной красоты бывшего пылкого женского обольстителя осталось одно воспоминание. Лицо его страшно похудело, скулы выпирали острыми краями, а боль-шие глаза сделались просто огромными и лихорадочно блесте-ли.
Вскоре «Кураж» стал совершать неадекватные поступки. Однажды в нарушении всех правил при посадке венгр слил лишнее топливо, выпустив в небе за собой гигантский факел, - отсалютовав таким образом, как он сам пояснил: «летящим вслед за мной неопознанным летающим объёктам». Только чудом самолёт венгра не сгорел. Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что парень сам является таким факелом, и скоро от него останется лишь обугленный огарок.
При каждой встрече с «Серфером» Борис неоднократно де-лал попытки выяснить судьбу своего сына, ведь венгр лично знал спецназовца, который брал в плен русского лётчика из экипажа сбитого советского самолёта-разведчика. «Серфер» даже пообещал познакомить Бориса с этим рейнджером. Но однажды в баре у венгра вдруг пошла носом кровь, и он поте-рял сознание. Армейский доктор констатировал кровоизлияния в мозг. Беднягу отправили в госпиталь. Но когда Борис пришёл навестить его на следующий день, санитар показал ему пустую застеленную койку и пояснил, что пациент скончался ночью. Похоже несчастного сгубила бешеная скорость злополучных таблеток, от которых Борис всё-таки отказался.
*
Благодаря высокому лётному мастерству и выносливости Нефёдову как-то удавалось выживать в здешних условиях. Смелость и порядочность обеспечили ему авторитет среди наёмников. Так что принадлежность к эскадрилье «скунсов» никак не отразилась на положении Нефёдова в местном обще-стве. Он по-прежнему мог спокойно посещать основной бар авиабазы, ни рискуя нарваться на грубость со стороны его посетителей. У местных завсегдатаев заведение носило неофи-циальное название «Пиццерия». Это был один из немногих, и желанных для каждого оазисов в местном пекле. Внутри пив-ной успокаивающе фурчали вентиляторы, между столиками сновали официанты в длинных, не очень чистых фартуках. И не было более желанного и уютного места для тех, кому прихо-дилось ежедневно играть в азартную игру с костлявой стару-хой, имеющей дурную привычку передёргивать карту, чтобы в качестве выигрыша снести чью-то непутёвую голову остро заточенной косой…
С начала службы в Легионе Борис успел неплохо изучить местное общество. К его плюсам можно было отнести отсутст-вие какой-либо кастовости. Имело значение лишь то, что ты представляешь собой на сегодняшний боевой день. Прошлые заслуги, чины, связи, благородное происхождение - всё было не в счёт. Это была довольно честная система. Ведь, что такое по своей сути так почитаемый в обычном обществе статус? То же общее количество перьев на голове, как у индейских вождей и не более того…
Здесь было много людей, которых жизненные обстоятель-ства и долги вынудили покинуть чинную Европу. Кто-то и дня не мог нормально прожить, не получив свою дозу адреналина от ощущения смертельного риска. Попадались и такие, кто руководствовался железным правилом: «война войной, а обед по расписанию». Подобные дальновидные прагматики рассчи-тывали неплохо заработать на своём ремесле, чтобы при первой же возможности «завязать» и заняться чем-нибудь ещё более прибыльным и менее рискованным. Такие лётчики соглаша-лись воевать только при условии, что им будет гарантирована медицинская страховка на случай получения тяжёлого ранения или увечья.
По вечерам заведение напоминало ковчег - плавильный ко-тёл истории, в котором за одним столом могли сидеть недавние заклятые враги. Здесь бывшие полковники гитлеровских Люф-тваффе летали в одном экипаже с капитанами британских королевских ВВС и говорили друг другу «ты».
Нередко можно было видеть весело пьющую компанию, со-состоящую из бывшего эсэсовца и двух французов, один из которых в годы немецкой оккупации сражался в рядах сопро-тивления, а второй, напротив, активно сотрудничал с гитле-ровцами. И это ничуть не мешало «маки»* и колобрационисту, забыв и прошлых счётах, мирно обсуждать закончившийся полёт или знакомую проститутку из «Салона Мэри», призывая в свидетели немецкого камрада1. Национальность, цвет кожи, политические пристрастия значения не имели. Важны были только профессиональный уровень и способность работать в команде.
*Прозвище бойцов партизанских отрядов сопротивления в годы фашисткой оккупации Франции.
1 Друг (нем.)
В наёмнических ВВС служил десятка три кубинцев. Эти летчики имели богатый боевой опыт. Большинство из них участвовало в неудачной высадке контрреволюционеров на «Остров свободы» в 1961 году. Многие из тех, кто не был сбит, прикрывая десант в «Заливе свиней», оказались затем не удел. Найти работу лётчику-эмигранту в США было не просто. По-этому они хватались за любую возможность «подхалтурить». Один из кубинцев, рассказал Борису, что во время неудавшего-ся вторжения на Кубу, он командовал эскадрильей В-26. А сюда приехал, чтобы продолжить борьбу с коммунистами. Путь даже у них здесь другое обличье. Ну, а кроме того, завербовав-шее наёмника ЦРУ обещало ежемесячно начислять на его банковский счёт 800 долларов сверх того, что ему будет пла-тить местный диктатор.
- Это очень выгодный бизнес. В Штатах же я в лучшем случае получу место разнорабочего на стройке или заправщика на бензоколонке. Мой отец был богатым латифундистом1. Но после бегства Батисты* и прихода к власти красных я лишился всего. Откровенно говоря, в Штатах я человек второго сорта – эмигрант, к тому же цветной. Но тут в Африке я уважаемый сеньор.
Кубинец многозначительно посмотрел на кубики льда на дне своего стакана с колой, слегка встряхнул ими, и ухмыль-нулся:
- Вся прелесть в том, что этом адском пекле все мы для мест-ных, как эти кубики льда – белые господа с севера, - роскошь, которую они могут позволить себе за очень хорошие деньги…
1Крупный владелиц земли, помещик.
*Фульхенсио Батиста – кубинский диктатор, свергнут и бежал из страны в ходе революции 1959 года.
Столь необычные встречи происходили у Бориса почти ка-ждый вечер. Многие относились к нему с доверием. Нефёдов и в самом деле чувствовал себя своим в новом обществе. Быстро адаптироваться к службе в Легионе ему помогло то, что он никогда не принадлежал к числу тех, кого принято называть «сапогами». То есть никогда не являлся узколобым фанатич-ным-служакой. Будучи всегда готовым защищать интересы Родины, где она прикажет, Борис вместе с тем позволял себе свободно думать и анализировать происходящее. Случалось, что его мнение расходилось с линией руководства страны и партии. В таких случаях, не изменяя приказу и офицерскому долгу, «Анархист» старался минимализировать своё участие в неправедном деле. Такой менталитет позволял Нефёдову всегда гибко реагировать на перемены.
Наступил момент, когда Борис поймал себя на мысли, что перестал видеть в сослуживцах недавних смертельных врагов. Таково уж видимо свойство нормальной человеческой психика, что она в интересах быстрой адаптации к новой среде блокиру-ет негативные воспоминания. Ведь если бы Нефёдов продол-жал искать среди новых сослуживцах того «фрица», что убил его закадычного дружка под Сталинградом или расстреливал с бреющего полёта толпы наших беженцев в Белоруссии и на Украине, то он просто не смог бы нормально работать, а думал бы лишь о мести.
Ради дела необходимо было разглядеть в бывших врагах что-то достойное уважения. Оказалось, что на уровне простых солдат разница между бывшими противниками была не столь уж принципиальной. В первую очередь каждый лётчик, будь он немец, француз, итальянец или американец, сражается за своих товарищей по экипажу, звену и эскадрилье, а уж затем за орде-на, славу, и наконец, за навязанные ему политические цели. Большинство немецких пилотов, прошедших Вторую мировую войну, не являлись убеждёнными нацистами. Они просто вы-полняли свой долг перед Родиной, испытывая чувство гордости за принадлежность к элитному роду войск и прославленную эскадру. Всё это, как профессионалу, Нефёдову было вполне понятно.
Вообще ветеранов Люфтваффе здесь в Легионе было доста-точно много. После войны тысячи уцелевших в боях немецких лётчиков искали себе новое профессиональное применение. Возрождённые ВВС Западной Германии не могли предоставить работу всем желающим. Зато воздушных «экспертов» с удо-вольствием нанимали правительстве стран «Третьего мира», комплектуя собственные ВВС первоклассными кадрами.
Даже Ведущие германские авиаконструкторы, такие как Вилли Мессершмитт и Курт Танк - создатель знаменитого истребителя Фокке-Вульф-190 после войны мотались по миру, как странствующие пилигримы, предлагая свои услуги любому, кто готов заплатить. Мессершмитт нашёл работу лишь в Испа-нии, которой продолжал править коричневый диктатор Фран-сиско Франко, которому нацистский «Легион Кондор» когда-то помог разбить красных республиканцев.
Танк же проектировал истребитель для аргентинских ВВС, потом создавал боевые самолёты для Индии и Египта. В родной же Германии ни одна фирма не хотела компрометировать себя связью с авиаконструкторами, запятнавшими себя работой на Гитлера.
У лётчиков были схожие проблемы. По-настоящему они были нужны лишь всевозможным «банановым диктаторам». С их приходом обычно класс местных военно-воздушных сил резко повышался. Поэтому опытных немецких легионеров очень ценили.
Борис тоже не мог не отдавать должное бывшим противни-кам. Они разительно отличались от мальчишек, которые после первого боевого вылета вылезают из искорёженного самолёта с зелёными лицами и мокрыми штанами, а через неделю куда-то испаряются и о них сразу все забывают. Поэтому вербовщики предпочитали нанимать старичков. Если ты в военных лётчи-ках 20-30 лет и жив-здоров, значит, ты тот самый один из деся-ти новичков, который доживает до зрелости и мастерства. Недаром во время Второй мировой войны у немцев был самый высокий процент лётчиков, погибших при обучении. Если в боях Люфтваффе потеряли 70 030 (данные на 31 декабря 1944 года, потом начавшийся хаос отразился на архивах) членов лётных экипажей, то при обучении 10 558. То есть на каждых семерых молодых выпускников лётных училищ приходился один погибший курсант. Как тут не вспомнить старую присказ-ку прусских федфебелей: «семерых новобранцев забей, но одного хорошего солдата поставь в строй». Но благодаря такой крайне жестокой подготовке боевые эскадрильи большую часть войны получали качественное пополнение.
Правда, примерно за год до краха «Третьего рейха» ситуа-ция резко изменилась в худшую сторону. Борис познакомился здесь с одним немцем. Ему было под сорок. В 1944, когда он прибыл из училища во вторую группу (полк) 26-й истребитель-ной эскадры, у него был налёт только 200 часов, из которых на истребителе всего 6 часов непосредственно перед отправкой на фронт. Однако именно зелёного новичка командир эскадры оберстлейтенант Йозеф Приллер – знаменитый «Пипс», на «Мессершмитте-109» которого красовался туз червей, взял с собой ведомым «прогуляться над пляжами Нормандии в «День «Д»», когда началась широкомасштабная высадка союзников во Франции и произошло открытие «Второго фронта» («Пипс» и его юный ведомый оказались чуть ли не единственными немецкими пилотами, кто рискнул появиться в этот день в районе высадки).
Вдвоём они «прошвырнулись» (именно такое словечко «Пипс» тогда употребил) над американскими участками высад-ки «Юта» и «Омаха» до британского сектора «Голд». Потом два «Мессера» атаковали не менее полусотни американских «Мустангов» P-51 и «Корсаров» F4U. Они напоминали голод-ную собачью свору, которой подсунули на притравку двух кроликов. Как он тогда уцелел, и сумел вернуться на искале-ченной машине, на свой аэродром в Лилль-Норд собеседник Нефёдова не понимал до сих пор.
История войн не знала такого ужасающего превосходства одного противника над другим. К моменту высадки союзников в Нормандии в составе Второго воздушного флота Люфтваффе, дислоцированного на аэродромах во Франции и в Бельгии имелись всего 119 боеспособных истребителей. Они противо-стояли англо-американской армаде в 5400 современных машин. То есть соотношение было приблизительно 1 к 50-ти. При этом даже полученные немецкими частями накануне вторжения улучшенные Bf-109G-14 и Fw-190A-8 практически по всем параметрам уступали новейшим американским истребителям Republic P-47D-25R и Nort American P-51D-1NA, и британским Supermarine Spitfire LF.Mk IX. В те дни американские и британ-ские лётчики жаловались, что добычи на всех не хватает и устаивали настоящие гонки за изредка мелькающими немецки-ми машинами, больше опасаясь не врага, а случайного столк-новения с конкурентами по охоте…
Слушая такие рассказы, Борис не мог не восхищаться про-тивником. Его также переполняла гордость за своих товарищей из советских ВВС и особой штрафной авиагруппы. Ведь чтобы не говорили теперь американцы и англичане, но именно на Восточном фронте был сломан хребет долгое время не знавшим поражений гитлеровским Люфтваффе. Если бы немцы не поте-ряли к 1944-му году в России десятки тысяч самолётов и луч-ших своих «экспертов», союзников мог ожидать в Нормандии совсем иной приём. И даже подавляющее численное и техниче-ское преимущество им бы не помогло…
Глава 14
Занимаясь своими лётными делами, заходя после работы в бар выпить чего-нибудь холодненького, навещая работавшую теперь на авиабазе подругу Аллиет, Борис не забывал про южноафриканца Хенка «Бомбардировщика» - влиятельного и опасного «Глота». Тот мог нанести новый удар в любой мо-мент.
Однажды они даже случайно пересеклись на аэродроме. Южноафриканец сделал вид, что ужасно рад их встрече. Хенк вёл себя с Нефёдовым, как ни в чём не бывало, был очень лю-безен. Он сам вспомнил про недавний комичный эпизод на инструктаже.
- Зря этот Джованни вылез. Ну, подумаешь, заснул человек! С кем не бывает. А он, каналья, сразу выслуживаться. Только попал в глупое положение. Не с его крестьянским умишком тягаться с таким человеком, как вы.
Хенк добродушно захихикал, став похожим на старого мафио-зи. От этого смеха у многих здесь мурашки пробегали по коже.
- А знаете что! Мы заменим его прежнее прозвище «Партизан Теренцио» на Джованни Контадино, то есть Джованни-крестьянин. Это будет ближе к истине. Я переведу его на зем-ляные работы. Пусть помашет лопатой, да киркой на строи-тельстве новой взлётной полосы. Там от него больше проку будет.
- Пожалуй, не стоит, мистер Ван дер Вольф. На таком пекле даже местные выносливые работники в обморок падают, - вступился за итальянца незлопамятный Нефёдов.
- Нет, отправлю, даже не уговаривайте, господин Эрнест. Всё, решено! Мне болваны в штабе не нужны. Он же меня чуть на всеобщее посмешище не выставил. Из-за этого идиота мог пострадать мой авторитет. Ведь умному человеку изначально было ясно, что вы не из тех, кого можно так просто прижать к стенке. Лично я всегда относился к вам с большим уважением, не смотря на некоторые шероховатости в наших взаимоотно-шениях… Откровенно скажу, господин майор, вы мне нрави-тесь. Я бы очень хотел иметь такого друга, как вы.
Хенк ещё битых десять минут продолжал расточать Борису любезности. И только под конец разговора как бы в шутку напомнил:
- И всё-таки жаль, господин Эрнест, что вы не согласились меня убить, как советовала вам ваша местная пассия. Это как в спорте: если не забиваешь ты, то вскоре обязательно мяч ока-жется в твоих воротах.
Хенк дружески положил Борису руку на плечо и участливо сообщил:
- Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами что-то случилось. Вы прекрасный лётчик. Даже до президента дошли слухи о ваших достижениях. Но, сожалению, мы с вами находимся в Африке. А это совершенно непредсказуемое место. Скажу больше: это не страна, а сплошная провокация, где может показаться: ну вот, теперь-то ты уже ко всему привык и при-способился, но проходит день-два, а иногда всего несколько часов и ты вдруг попадаешь в ситуацию, повергающую тебя в шок.
На прощание Хенк подмигнул собеседнику, оскалил креп-кие зубы в белоснежной улыбке волка и бодро зашагал дальше. А буквально через три минуты Борис уже разглядывал загадоч-ные символы, которыми неизвестный злоумышленник разрисо-вал борт его самолёта. Чья-то враждебная рука налепила в нескольких местах на фюзеляж и крылья пучки грязи с травой.
Но самое неприятное открытие ожидало Бориса, когда он заглянул в кабину: на пилотском кресле восседала кукла, сде-ланная из соломы и каких-то тряпок; она была истыкана огром-ными иглами. На груди куклы кроваво-красной краской было выведено: «Эрнест». По лицам местных механиков было видно, что дело принимает нешуточный оборот.
Пока Борис, стоя на подножке кабины, разглядывал своего распятого двойника к нему подошёл симпатичный чернокожий юноша лет семнадцати. Как и многие сотрудники авиабазы, набранные из местного населения, при поступлении на службу он получил упрощенный вариант обмундирования, состоящий из форменной рубашки и широких шорт. При этом техник не носил ботинок, ибо привык ходить босиком. Задубелой коже его ступней не был страшен даже разогретый до температуры раскалённой сковородки бетон. Звали юного механика Нэро. Они были почти друзьями, несмотря на разницу в возрасте.
Осторожно приблизившись к самолёту, юноша несколько раз шумно втянул широкими ноздрями воздух, будто пытаясь по запаху вычислить неизвестного злоумышленника. Затем паренёк влез на крыло и перегнулся через борт кабины; некото-рое время с интересом разглядывал куклу; даже потрогал све-жую краску на груди соломенного болвана и поднёс палец к носу, словно желая убедиться, что это и в самом деле кровь. Наконец, повернувшись к лётчику, техник категорично заявил, округлив глаза:
- Лететь нельзя! На тебя навели порчу. Кто-то приказал духам мёртвых убить тебя. На одном из кладбищ уже выкопала моги-ла для тебя.
Речь шла об одном из обрядов африканской чёрной магии. Механик утверждал, что, судя по символам на самолёте, здесь поработал известный ему опытный колдун или один из его ближайших учеников. Опять же, по словам техника, за свои услуги старик брал очень большие деньги. Поэтому обраща-лись к нему только очень богатые люди.
Конечно, для Бориса не являлось тайной, кто именно его «заказал» местному шаману. Он буквально только что разгова-ривал с этим человеком. Не то чтобы Борис особенно поверил и испугался колдовского покушения. Но, когда видишь своё изображение, истыканное иголками, становится как-то не по себе. А главное, - нельзя оставлять без ответа подобное хамст-во.
Поэтому этой же ночью «Анархист» нанёс ответный удар. Под покровом темноты он прокрался к вилле Хенка, и прико-лотил здоровенными гвоздями к её входной двери куклу, куп-ленную по дороге в эту командировку. Прежний хозяин маги-ческой фигурки называл её Жахча и уверял, что этот матерча-тый человечек может стать опасней пули или отравленной стрелы.
Борис успел сделать своё чёрное дело и скрыться в ночи, раньше, чем дрыхнувшие в сторожке охранники проснулись. За спиной хлопнуло несколько выстрелов. К счастью сторожевых псов в доме не держали…
Последующие события заставили Бориса с уважением вспомнить продавца, обещавшего, что любому обидчику ново-го владельца Жахчи отныне не поздоровиться. Было ли это обыкновенным совпадением, или же «контратакующая» магия оказалась более эффективной, чем происки нанятого Хенком колдуна, но на следующий день по авиабазе разнеслась но-вость: здоровяк-«Бомбардировщик» этой ночью чуть не окочу-рился от приступа странной болезни и в данный момент с трудом приходит в себя под наблюдением специально выпи-санной из-за границы бригады реаниматологов.
Однако южноафриканец сумел оклематься и буквально че-рез неделю их заочный поединок продолжился…
Самолёт Бориса рухнул через несколько секунд после взлё-та. Сначала остановился один двигатель и тут же заглох второй. Лётчику чертовски повезло, что это произошло почти сразу после отрыва машины от полосы, и что моторы скончались одновременно. Если бы один «движок» продолжал ещё какое-то время тянуть самолёт вверх, то машина рухнула бы на землю не с десяти метров, а с двухсот. Это самая мерзкая высота, на которой может произойти отказ, ибо прыгать ещё нельзя – парашют не успеет раскрыться, да просто не успеешь из каби-ны выбраться; и двести метров - это вполне достаточно, чтобы того, кто находился внутри воткнувшегося в землю самолёта, пришлось собирать по частям. А так Борис отделался только ушибами и ссадинами. Однако разбившаяся машина нуждалась в серьёзном ремонте.
Разбираться в случившемся приехали представители сек-ретной полиции. Почему-то они прибыли на аэродром под покровом ночи, хотя инцидент произошёл около полудня. Видимо, агенты более комфортно ощущали себя, когда ослеп-лённые светом мощных фонарей подозреваемые не могли разглядеть их лиц. Зато им хорошо был виден, покрытый спе-циальной, хорошо заметной в тёмное время суток люминес-центной краской горжет секретной службы. Эта металлическая табличка висела у полицейских на шее, благодаря чему их прозвали «Цепными псами Моргана»
При осмотре самолёта в находящемся в бензобаках топливе был обнаружен странный осадок неизвестного происхождения в виде крупиц белого порошка. На крышке бензобака полицей-ские агенты тоже нашли похожие частички. Такой же порошок был найден в кармане приятеля Нефёдова – молодого местного техника. Его и объявили злопыхателем. Борис пытался защи-тить юного товарища, даже обращался к Максу Хану, но ничего не помогло. Нэро увезли в тюрьму секретной полиции, о кото-рой было известно, что живым из неё ещё никто не выходил…
А противостояние с Хенком набирало обороты. На следую-щий день во время следования на самолёте в район цели Борис обнаружил, что по кабине бегает волосатый паук величиной с кулак взрослого мужика. Мохнатое насекомое неожиданно выползло из-под приборной доски. Нефёдов не знал, насколько паучище ядовит. Поэтому первым желанием лётчика было немедленно выброситься с парашютом. Но затем Борис вспом-нил услышанный от одного приятеля из бара рассказ, что здесь водится пауки, укус которых вызывает многодневную непрохо-дящую эрекцию. «Может эта плохая шутка кого-то из сослу-живцев?» – размышлял Нефёдов, бдительно следя за ползаю-щим по приборной доске «зверем». Конечно, Борису не улыба-лось неделю расхаживать везде с «главным калибром» напере-вес, но с другой стороны, не сигать же из-за этого из исправно-го самолёта, тем более, что под крылом до самого горизонта простирались дикие джунгли. И ещё неизвестно, какая пакость поджидает тебя под их кроной. Только благодаря этим сомне-ниям Борис удержал себя от того, чтобы покинуть самолёт.
Между тем с приборной доски паук ловко молниеносным прыжком перемахнул на человека. Медленно и осторожно он продвигался от голени вверх. Отвлекаться от управления ма-шиной Борис не мог. Да и рискованно было стряхивать с себя неизвестное насекомое – испугавшись, он мог применить своё ядовитое оружие.
- Стой, где стоишь! – предупредил Борис и ещё от волнения добавил матом.
Но восьминогий наглец проигнорировал его и продолжил свой путь. Он расположился на человеческом колене, и уже оттуда, словно полководец с пригорка, всматривался четырьмя своими чёрными бусинками-глазками в лицо Нефёдова, должно быть решая: стоит ли идти дальше.
– Не советую! – угрожающе произнёс Нефёдов и, обнажив зубы, поцокал металлическими коронками. - И учти: попыта-ешься меня укусить, пеняй на себя. Сколько бы в тебе яда не было, я тебе успею лапы отгрызть. Насекомое!
В ответ паук тоже принял угрожающую позу: он поднялся на задние лапы, демонстрируя брюшко в «боевой» полосатой раскраске, и начал шевелить передними лапами. Его челюсти тоже бесшумно зашевелились. Это напоминало ответное матю-гание.
- Но-но! Потише тут, не у себя в норе! Видали мы таких фрае-ров – боксёров-пижонов!! Нас угрожающей стойкой не запуга-ешь. Если на то пошло, мы похлеще могём.
Зажав ручку управления между коленями, Борис начал выде-лывать в воздухе перед собой угрожающие пируэты руками. Этот балет сопровождался катавасией звуков и лязганьем че-люстей. В конце концов паук не выдержал психологической контратаки. Он вдруг резко развернулся и бросился наутёк.
- Эй, волосатый! Поучись хорошим манерам, приятель! – уже весело крикнул вдогонку «пассажиру» Нефёдов. – Невежливо поворачиваться спиной к тому с кем разговариваешь.
Правда на затылке у паука имелась ещё пара глаз, так что, даже улепётывая обратно под приборную доску, он продолжал бди-тельно следить за собратом, чей боевой танец его так потряс.
После приземления на аэродроме выяснилось, что паук дей-ствительно чрезвычайно опасен. Один миллиграмм его яда мог убить человека в течении всего одной минуты…
*
Борис направлялся на встречу с Гермесом. Коммерсант сам вызвал его на разговор, прислав своего посыльного с запиской, в которой было указано место и время рандеву. Встреча должна была состояться в лучшем ресторане Морганбурга.
Нефёдов очень надеялся, что именно сегодня ушлый ком-мерсант, у которого везде свои люди, сообщит ему что-то важное о сыне. Возможно также, что Гермес уже придумал, как переправить Аллиет домой.
Когда Борис уже подходил к ресторану за спиной послы-шался нарастающий гул мотора приближающегося автомобиля. Профессиональный солдат быстро сунул руку в карман, где у него находился взведённый пистолет и замедлил шаг. Но в последний момент, что-то помешало Нефёдову выхватить оружие и начать стрелять. Вскоре его обогнал раздолбанный грузовичок с развесёлой молодёжной компанией. Борис пере-вёл дух и поблагодарил Господа за то, что он послал ему доста-точно выдержки, чтобы не пролить невинную кровь.
«Маниакальный синдром, мания преследования в фазе обо-стрения, плюс вялотекущая шизофрения » - с натянутой иро-нией поставил себе диагноз Борис и даже мысленно посочувст-вовал своему небритому измождённому отражению в большом зеркале, что висело в фойе ресторана:
– Мда-а, старина, выглядишь ты скверно… Прям затравленный зверь.
Тайное противостояние с Хенком и в самом деле расшатало нервы Бориса. Даже выбравшись из кабины самолёта после многих часов опасной работы надо было оставаться на чеку. Ведь тайный противник только и ждёт, чтобы ты успокоился, расслабился, чтобы нанести предательский удар из-за угла. Однако такая круглосуточная бдительность отнимала слишком много психической энергии…
Гермес уже ждал Нефёдова за столом. В ожидании прихода лётчика африканец поглощал самые изысканные деликатесы местной кухни. Любитель красивой жизни не экономил, делая заказ, ведь по негласной договорённости платить за обед долж-но было заинтересованное в услугах посредника лицо, то есть Борис.
Надежды Нефёдова оправдались. У Гермеса действительно были хорошие новости для него. Оборотистый делец уже знал о свадьбе любимой дочери брата президента Арройи с молодым русским лётчиком:
- Я узнал: его имя Игорь. Вы говорили, что вашего сына зовут также?
Борис подтвердил, с трудом скрывая волнение. Он не сомне-вался, что речь идёт именно о его Игорьке. Правда новость и свадьбе сына с дочерью какого-то местного князька удивила Нефёдова:
- Ты, наверное, что-то путаешь. У моего парня есть невеста в России.
Бровь Гермеса жеманно изогнулась в изысканном удивлении. Он чопорно поджал губы и взглянул на Нефёдова обиженно и одновременно кокетливо:
- Вы явно недооцениваете меня. Информация – мой бизнес. Поэтому я никогда и ничего не путаю. Через несколько дней Морган отправиться на свадьбу этого русского. Хорошо бы вам попробовать пасть в экипаж личного президентского вертолёта. Тогда бы смогли взять к себе в кабину вашу подругу, а потом вместе с сыном и любовницей при первом удобном случае угнать вертолёт границу. Это был бы идеальный вариант.
Но Борис его забраковал:
- У Арройи наверняка имеется личный пилот…. Да я даже не знаю, где президентский вертолёт находится. У нас на аэро-дроме его точно нет. Иначе обязательно бы в баре кто-нибудь проболтался. Возможно «вертушку» держат где-то вблизи дворца…
- Хорошо, я наведу справки – веско пообещал могущественный воротила местного теневого рынка и сообщил, что тогда отпра-вит Аллиет морем, с рыбаками:
- При следующей встрече я дам вам необходимые пропуска и фальшивый паспорт для неё.
Гермес вытер лоснящиеся губы повязанной вокруг его цып-лячьей шеи салфеткой, и аккуратно взялся двумя пальцами за тонкую ножку бокала, наполненного дорогим вином:
- Хоть это и не в моих правилах заранее праздновать успех… Ну да ладно! Давайте выпьем за то, чтобы каждый получил желаемое - вы нашли сына и вернулись с ним домой, а я благо-даря этой вашей знакомой и её влиятельным родственникам перебрался, наконец, отсюда в Штаты и занялся настоящим бизнесом…
*
Эту ночь Борис провёл вместе с Аллиет. Он рассказал ей, что вскоре снова собирается встречаться с человеком, который готовит её побег, и что возможно через пару недель она увидит своих родных.
Задумчиво положив головку ему на грудь, Аллиет приня-лась рассуждать о том, как здорово было бы, если бы любимый взял её с собой на эту встречу. Борис примерно рассказал ей, куда собирается ехать. И вот теперь Аллиет бойко рассказыва-ла, что слышала от девчонок, будто бы где-то в тех краях живёт католический миссионер, древний старец, которого не косну-лись войны и мятежи последних лет.
- Он мог бы нас обвенчать, ведь я католичка… Только нам потребуется свидетель. Возьми своего приятеля Хана. Я слы-шала, что он тоже католик.
Борису взволнованно размышлял над словами подруги. Аллиет истолковало его молчание по-своему:
- Извини, я, кажется, сказала непристойность, - женщина под-няла голову и вопросительно посмотрела на любовника. – Ты не думай, я не хочу, чтобы ты изменял памяти свой жены. Я знаю: ты всё ещё любишь её. Всё останется, как и раньше.
Только, пожалуйста, сделай мне такое одолжение. Для меня это очень важно. А Хан будет нашим свидетелем. Мои девчонки хорошо о нём говорят…
Борис пообещал поговорить с Ханом, как только Гермес назначит новую встречу. Но когда это произошло, выяснилось, что немец не может в этот день отлучиться с аэродрома. Алли-ет это обстоятельство сильно расстроило. Она даже побледне-ла. Впрочем, быстро сумела взять себя в руки. А свою стран-ную реакцию объяснила, ещё раз повторив, что очень надея-лась, что при столь важном для них событии будет присутство-вать порядочный человек, которому можно доверять.
Машину Нефёдову одолжил поляк - «Пан Поручик». Он же по карте показал Борису, как добраться до нужного места. Дорога заняла часа три. Вначале они медленно пробирались на внедорожнике по каменистой местности на краю гор. Приходи-лось постоянно останавливаться, чтобы свериться с картой. Потом они продирались через густые заросли акации. Мест-ность выглядела совершенно дикой. Невдалеке над трёхметро-вым кустарником величаво возвышались жирафьи головы на длинных шеях. Они видели убегающих антилоп Импала. Толь-ко серьёзная опасность могла заставить Гермеса покинуть город и забраться для новой встречи в такую глушь.
На этот раз африканец выбрал для встречи одинокую хижи-ну, а точнее сарай непонятного назначения. Хижина целиком была построена из природных материалов: стены сложены из бамбуковых жердей, крыша покрыта вязанками тростника и широкими листьями.
Возле сарая на корточках, держась за упёртые прикладами в землю старые немецкие карабины, сидели двое разморённых жарой аборигенов – молодой парень и зрелый мужчина. Своим видом они напоминали пастухов. Тем более что рядом действи-тельно паслись несколько коз. Да, сходство было сильным, если бы не винтовки в руках чернокожих мужчин. Один из сторожей – тот, что помоложе окликнул Бориса. Нефёдов на-звал себя. Охранник сделал вялый жест в сторону входа в са-рай. Однако тут же поднялся его старший напарник и вскинул карабин на плечо. Хотя ствол ружья и не был направлен на визитёров, палец бдительного охранника теперь лежал на спус-ковом крючке. Борис также отметил, что оружие снято с предо-хранителя. Это можно было истолковать, как корректное пре-дупреждение не идти дальше.
Борис и Аллиет остановились.
- Что будем делать? – испуганно шепнула Нефёдову девушка. Сразу став маленькой и слабой, она вопросительно с надеждой снизу вверх смотрела сбоку на своего защитника, который с невозмутимым видом принялся вдруг насвистывать себе под нос мотив старомодного фокстрота.
Стрелок с морщинистым лицом исчез внутри сарая. Его не было минуты три. Выйдя, охранник спросил Нефёдова, почему тот явился не один, как было оговорено с его господином. Борис начал объяснять ситуацию, но наткнулся на несгибаемую твёрдость:
- Женщина останется здесь!- с повелительной интонацией объявил охранник.
Тогда Борис, более не обращая внимания на живую преграду у себя на пути, громко крикнул - так, чтобы быть услышанным за стенами сарая.
- Со мной та, о которой пойдёт речь. Я посчитал, что она долж-на присутствовать при нашем разговоре. И вообще, это невеж-ливо оставлять даму за порогом.
После короткой паузы из сарая прозвучал галантный ответ:
- Вы правы, сэр. С таким джентльменом дама не должна оста-ваться на улице. Прошу вас обоих заходить.
Охранник посторонился.
Борис откинул полог из противомоскитной сетки и пропус-тил Аллиет вперёд, затем вошёл в хижину сам. Внутри царила предельно спартанская обстановка: сквозь крупные щели в стенах можно было в деталях разглядеть прилегающий к хижи-не пейзаж, по стенам был развешан ржавый сельскохозяйст-венный инвентарь, мотки верёвки. В центре помещения на непонятно каким образом попавшем сюда кресле-качалке валь-яжно восседал Гермес. По сравнению с изысканной обстанов-кой продажного гостеприимства дорогого ресторана, где про-ходила их прошлая встреча, контраст был разительным. Однако коммерсант, похоже, везде умел устроиться с комфортом. В ожидании гостя он курил дорогую сигару и сам с собой играл в маленькие дорожные шахматы.
Гермес некоторое время пристально разглядывал бельгийку.
- Ну, - произнёс он вопросительно, - вы и есть та самая леди, у которой богатая родня в Америке?
- А вы, судя по всему, тот человек, которому я и мои родствен-ники будем признательны по гроб жизни! - с сияющим лицом воскликнула Аллиет. Субтильный бизнесмен со снисходитель-ным важным видом протянул молодой женщине тонкую руку и, вдруг, вскрикнув, от боли, отдёрнул её. Он взвизгнул, как девчонка. Неженка с удивлением и ужасом рассматривал каплю крови, выступившую из крохотной ранки на его более светлой, чем остальное тело ладони.
- Ты поранила меня, мерзкая гадина!
Растерявшись, Аллиет стала бормотать извинения. Она сняла с безымянного пальца левой руки простенькое серебреное колеч-ко с крохотным зелёным камешком, встроенным в оправу в виде цветка. С расстроенным видом женщина показала шип в основании цветка.
- Я не думала, что им можно уколоться
Прежде Борис никогда не видел этот перстенёк на руке подру-ги.
- Я не виновата, - продолжала оправдываться Аллиет, - я только несколько дней назад получила его в подарок от одной подру-ги.
- Заткнись! – плаксиво огрызнулся Гермес. Его вялый подборо-док дрожал. Могущественный воротила местного теневого бизнеса превратился в жалкого юнца, готового потерять созна-ния от вида собственной крови.
Но молодая женщина, не обращая внимания на проклятия африканца, опустилась перед ним на колени, осторожно взяла пораненную руку в свои ладони и стала нежно дуть на место укола. Попутно Аллиет принялась говорить, что как только попадёт домой, немедленно сделает всё, чтобы по достоинству отблагодарить своего спасителя.
- У моих родственников большие связи и они очень богаты. Скажу прямо – вас ждут удивительные перемены.
Щедрые обещания немного успокоили Гермеса. К тому же боль от укола почти прошла. Он даже слегка улыбнулся. И хотя улыбка получилась вымученной, это был явный знак примире-ния.
Коммерсант достал пакет с подготовленными документами, попутно инструктируя девушку, как ей следует вести себя, что говорить при встрече с полицейскими, военными и погранич-никами. Аллиет как пай-девочка внимательно выслушивала эти указания и кивала головой. При этом она не сводила внима-тельного взгляда с Африканца, словно ждала чего-то. Пухлые губы девушки слегка подрагивали. В какой-то момент она даже прихватила нижнюю губу острыми перламутровыми зубками; в её глазах-озёрах мерцал непонятный Нефёдову интерес.
Внезапно с Гермесом начало твориться что-то странное. Африканец словно поплыл. Взгляд его затуманился, движения сделались пьяными. На щеках и лбу парня выступило множест-во капелек пота, черты его лица заострились. Уронив сигару себе на шорты, бедняга жалобно простонал:
- Что-то тяжко дышать, - после чего обмяк телом, и сполз с кресла.
Борис бросился к нему. Глаза у парня закатились, изо рта шла пена. Всё тело несчастного сотрясали конвульсии. Вся эта пляска смерти продолжалась какие-то двадцать-тридцать се-кунд. Вдруг Гермес вытянулся в струнку и затих.
Потрясённый Борис поднял глаза на свою спутницу:
- Похоже, он умер!
Неожиданно для себя Нефёдов встретился не с тем взглядом, которого ожидал: Аллиет смотрела на него с холодной отчуж-дённостью. Это была другая - незнакомая Борису женщина с вульгарными неприятными манерами. Она неторопливо из-влекла из сумочки сигареты и удовлетворённо закурила, на-смешливо поглядывая на офигевшего Нефёдова, который даже не подозревал, что подруга курит.
- О-ля-ля! - злорадно усмехнулась Аллиет. Она вызывающе облизывала бесстыдные губы, пуская в лицо Нефёдова клубы табачного дыма.
- Наверное, не привык иметь дело с такими дрянными девочка-ми. Разочарован, что принял подлую блудницу за святую Ма-гдалину. Ну, конечно, мы же благородные! Полдня ради денег бомбим деревни черномазых, полдня из соображений высокой морали спасаем принцесс из пиратского плена. То же мне - Христосик!
Поражённый переменой в подруге Борис не знал, что ска-зать.
Внезапно с наружи дуплетом грянули два выстрела. Истошно завопил человек, которому только что прострелили живот.
- А Хенк то, слов на ветер не бросает! - весело прокомменти-ровала Аллиет. - Ехали на свадьбу, а попали на похороны.
Она вдруг кошкой метнулась к Борису. Но Нефёдов успел в последний момент отскочить, так что стальной коготь только слегка царапнул его по мочке уха.
- Всё равно ты теперь умрёшь! – досадливо пообещала Аллиет, поправляя убийственный перстень на пальце. – Хотя для своих лет ты действительно был не дурён в постели. Я почти влюби-лась в тебя и даже привыкла к своей роли невинной шлюхи. Ха, ха! Теперь-то я знаю, что это самый дорогой типаж продажной женщины – просто убойный для вашего брата. Невинность и распутство в одном флаконе – вот, что оказывается больше всего возбуждает мужиков! Кстати, таких, как я, тут называют «наездницами», в честь одной местной осы, которая убивает после секса самцов, чтобы отложить в их мёртвые тушки яйца своих личинок…
Глава 17
Не сумев наверняка поразить Бориса Нефёдова смертонос-ным перстнем, Аллиет извлекла из сумочки маленький писто-летик и направила его на Бориса. Но Нефёдов опередил преда-тельницу, выбив из её руки оружие, прежде чем женщина успела нажать на курок. Подняв пистолет, Борис мрачно ос-мотрел убойную игрушку. Потом поднял непонимающие глаза на её хозяйку.
- Но почему?! Я же от души желал тебе помочь.
Аллиет затравленно смотрела на любовника из дальнего угла сарая. Едва Нефёдов нагнулся за пистолетом, она метнулась туда в страхе, что преданный ею мужчина сразу решит отом-стить. Но видя только боль и растерянность на лице ухажёра, проститутка немного успокоилась и перестала дрожать.
- Ты всё равно не смог бы переправить меня через границу. А этот твой сосунок – она презрительно взглянула на труп Герме-са, - просто дитя по сравнению с Хенком.
Аллиет стала говорить, что все в этом ненадёжном африкан-ском мирке, включая самого президента Моргана Арройю, давно находятся под колпаком у Глота. Он единственный кук-ловод, дергающий всех за ниточки. А эта страна, - его законный бизнес.
- У него остался только один настоящий соперник – твой не-мецкий дружок. Поэтому-то Хенку и понадобилось разыгры-вать весь этот спектакль с нашим трогательным романом. Он рассчитывает подобраться к Хану через тебя.
- Значит, ты всё врала мне с того самого момента, как мы по-знакомились?
- Бедняжечка! И как только ты раньше не почувствовал во мне подсадную утку, - с наигранным сочувствием проворковала лгунья. – Ты думаешь «Серфер» нас случайно познакомил тогда - в твой первый визит с Ханом в «Салон Мэри»? Наивный дурень! Ему велел это сделать Глот. Хенк вообще не любит случайностей, он их мастерски организует.
Аллиет призналась, что никакая она не бельгийка, а про-фессиональная проститутка из Марселя. Приехала на заработки добровольно. Перед этим работала в южноафриканском борде-ле. Там и познакомилась с Хенком. Стала его любовницей. Потом могущественный покровитель взял её сюда, чтобы она помогала ему разбираться с его врагами.
- Самое интересное, что на этот раз я говорю тебе чистую прав-ду, - проникновенно заверила Аллиет Нефёдова.
- Неужели?
- Да! Я предельно искренна с тобою. Не смотря ни на что, я хочу тебе помочь. Ты должен мне поверить, как бы тебе не было сложно. Поэтому очень прошу тебя, любимый: прими предложения Хенка и помоги ему разобраться с Ханом. В конце концов, кто он тебе – брат, верный друг?! Ведь нет же. Ты сам рассказывал, что вы всю жизнь были с ним врагами. Так дай Хенку отмстить за твоих товарищей, которых этот фашист загубил. А он позволит нам с тобой покинуть страну, и ещё даст денег, чтобы мы смогли открыть собственный ресто-ранчик где-нибудь на французской Ривьере. Ведь ты по-прежнему любишь меня?!
В глазах Аллиет заблестели слёзы. Она шагнула к Борису.
-Я знаю: мой старичок - сентиментальная душа! Он простит своей девочке её маленькое прегрешение. В конце концов, я хлопочу за нас обоих. Давай выйдем отсюда рука об руку. Я упросила Хенка позволить мне поговорить с тобой. Он там - ждёт у поваленного дерева. Я подам ему знак, чтобы он не стрелял…
- Стой, где стоишь, - неприязненно велел Борис и поднял пис-толет. – Какой у вас с ним условленный знак?
- Условленный знак? – изумлённо переспросила Аллиет, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь. Однако глаза её нервно забегали.
- Лучше скажи, не доводи до греха - предупредил Нефёдов.
Аллиет поняла, что запираться нет смысла, и призналась, что она должна перед тем как выйти из хижины повязать на голову чёрный платок. Это будет означать, что оба находящихся в сарае мужчины мертвы.
- Так доставай свой платок! А теперь иди к своему обожаемому Глоту, - Борис повелительно махнул рукой, в которой держал пистолет в сторону двери.
Аллиет попыталась с усилием улыбнуться, но у неё ничего не получилось.
- Ты действительно отпускаешь меня?
- Я же сказал – убирайся!
Проститутка вдруг торопливо скороговоркой затараторила разные оправдания. Общий смысл их сводился к тому, что она сама жертва Хенка и слепое орудие в его руках Хенка. Он обманывает её и заставляет делать то, что ему надо. А ей самой это глубоко отвратительно…
Поток слов прекратился так же неожиданно, как и начался. Аллиет внимательно взглянула на красного от гнева мужчину и едва слышно вопросительно пролепетала:
- Значит, ты не выстрелишь мне в спину?
Борис матернулся и с размаху зашвырнул блестящий пистоле-тик в другой конец сарай. Аллиет тут же выскочила наружу.
Торопливо направляясь к тому месту, где должен был нахо-диться Хенк, женщина заранее подыскивала слова оправданий. У Хенка был редкий дар на расстоянии чувствовать фальшь. Обмануть его было почти невозможно. Даже чёрная вдовья косынка на голове Аллиет вряд ли введёт в заблуждение опыт-ного охотника.
Странно, но перед глазами её вдруг возник образ хозяина, неспешно закуривающим сигару, и от ужаса у неё чуть не подкосились ноги… Однажды вскоре после их знакомства, покровитель взял приглянувшуюся ему девочку с собой на сафари. В тот день они долго колесили на джипах по саванне в поисках подходящего зверя. Но безрезультатно. Даже опытные проводники, кажется, потеряли надежду угодить солидному клиенту. Однако последний не выглядел расстроенным. С невозмутимым видом Хенк отложил винтовку в сторону и полез в карман рубашки. Оказалось, у него есть примета на тот случай, если охота не складывается. «Стоит мне закурить, - с серьёзной самоиронией пояснил тогда Хенк, - как вскоре появ-ляется по кому стрелять. Но если даже он не появляется, я просто выкуриваю сигару. Что доставляет мне не меньшее удовольствие. Но так почти никогда не бывает. Думаю, Бог посылает мне знаки, чтобы я скорее избавился от этой вредной привычки».
Аллиет спешила поскорей увидеть Хенка, чтобы объяснить ему, что она старалась выполнить его приказ, и даже ликвиди-ровала одного из его врагов. Второй же по-прежнему находится внутри хижины, как в западне. И оттуда ему не выбраться живым. А главное, это ведь она заманила их туда.
Не прерывая мысленного диалога с ожидающим её Глотом, Аллиет приближалась к поваленному дереву, где тот должен был находиться. Но внезапно справа послышался тихий свист. Так хозяева подзывают своих болонок. Женщина повернула голову на этот звук и увидела своего покровителя. Не выпуская дымящийся сигарный окурок из пальцев правой руки, Хенк целился в неё из винтовки.
- Нет! - Аллиет в ужасе вскинула руку, пытаясь ладонью при-крыть лицо. Но что такое подобная преграда для пули самого мощного калибра, применяемого обычно при охоте на носоро-гов, львов и слонов! Через доли секунду череп запутавшейся интриганки разнесло вдребезги.
Сквозь крупные щели в стене сарая Борис видел, что про-изошло с Аллиет (правда он не заметил вспышки выстрела или хотя бы малейшего движения веток, чтобы понять откуда дей-ствовал снайпер). Нефёдов уже жалел, что в гневе вытолкнул бывшую подругу навстречу собственной смерти. Хотя вряд ли, затеяв столь опасную игру, можно завершить свои дни более мирно. В конце концов, девчонка сама избрала свой путь…
Следующая разрывная пуля точно предназначалась самому Нефёдову. Борис ждал появления Хенка. Но осторожный бур не спешил показываться. В конце концов, Борис сам решился покинуть сарай. С ним творилось что-то странное: внутри всё горело, горло пересохло, двоилось в глазах.
Борис перекатился через порог, и где короткими перебежка-ми, а где ползком поспешил к лесу. По дороге Нефёдов на-ткнулся на трупы охранников Гермеса. Позы погибших, за-стывшее на их лицах выражение паники, ужаса и боли указы-вали на то, что телохранители были хладнокровно истреблены, прежде чем смогли понять, что происходит.
Подгоняемый более чем реальной угрозой разделить судьбу чернокожих охранников, Нефёдов сумел очень быстро доб-раться да ближайших густых зарослей. Но когда опасность быть подстреленным на открытом пространстве, подобно то-кующему тетереву, миновала, Нефёдов почувствовал странное наваждение: его тело вдруг на короткий промежуток времени онемело, стало похожим на студень, по коже градом катился пот; его начинало трясти в лихорадочном ознобе; в животе, как будто кто-то шевелил раскалённой кочергой горячие уголья. Потом живот вдруг свело ужасной судорогой, так что мужчина буквально рухнул на колени перед кромкой небольшого болот-ца. Его начало рвать. Внезапно глаза Борису застлал белый туман. Когда же белая пелена рассеялась, Нефёдов увидел нечто ужасное. Прямо на него из глубины болота злыми глаза-ми зверя взирал чернокожий человек. Точнее это был не совсем человек, а оживший мертвец.
Не в силах тронуться с места, Борис остолбенело наблюдал за монстром. Вот болотная тварь выбралась на поверхность. Облепленное тиной, скользкое порождение самых диких кош-маров издавало странные булькающие утробные звуки. Правая часть лица исчадия ада была сильно изуродована. На этой стороне у него было минимум плоти, и когда оживший мертвец что-то вдруг резко и гортанно выкрикнул на непонятном Бори-су языке, перед взором лётчика во всех деталях проступил зловещий оскал его черепа. Через мгновение Нефёдов ощутил на своём горле холодные и сильные, как тиски руки…
Борис тоже схватил монстра за горло и тут же получил со-крушительный удар в лицо. Нокаут и чёрная пустота…
В следующий раз Борис обнаружил себя лежащим на спине. Причём ложем ему служила не подстилка из листьев и лесного мха, а упругий матрац. Лицо приятно обдувал лёгкий ветерок вентилятора, чей монотонный гул звучал для пережившего необъяснимый кошмар мужчины, как гимн его чудесному спасению.
Борис почувствовал чьё-то близкое присутствие и разлепил веки. Постепенно размытое пятно перед глазами стало обретать чёткие контуры. Наконец Нефёдов увидел личико склонивший-ся над ним юной девушки в белой шапочке медсестры.
- Вам уже лучше? – участливо осведомилась она.
- Где я? – кривясь от боли в разбитых губах, спросил Бо-рис.
- В госпитале. У вас было сильное отравление, сопровож-давшееся галлюцинациями, - авторитетно пояснила медсестра и посмотрел в чью-то сторону. – Скажите спасибо своему другу. Это он вас привёз. Один в лесу без сознания вы обязательно погибли бы.
Спаситель Бориса находился тут же в госпитальной палате. Он сидел в кресле в накинутом на плечи халате. «Пан Поручик» первым делом извинился:
- Пришлось утихомирить тебя, а то ты так разошёлся, что чуть меня не придушил.
- Так это твоя работа – Борис потрогал ноющую челюсть. - Но как ты узнал?
«Пан Поручик» пояснил, как помогая накануне Нефёдову уточнить маршрут по карте до того места, где у него была назначена встреча с Гермесом, заподозрил грозящую сослу-живцу опасность, и решил тайно последовать за ним. Он видел, как вначале были «завалены» из засады двое охранников ком-мерсанта, а затем убита проститутка из «Салона Мэри». Хенк стрелял мастерски. Так что поляк сильно рисковал, спасая друга…
- Мы с Ханом уже наведались в комнату твоей бывшей под-ружки.
Там друзья Нефёдова сделали мрачное открытие. Поляк пока-зал Борису какой-то блокнот.
- Здесь почти не осталось пустых страниц.
Весь остальной блокнот был полностью исписан мелким убористым почерком. Это были доносы на тех, с кем Аллиет общалась в последнее время. Был также найден основной инст-румент профессиональной провокаторши - портативный дик-тофон, который легко помещался в дамской сумочке. Его мож-но было незаметно положить под кровать или даже сунуть под подушку, предварительно нажав клавишу записи.
- Мы изъяли две дюжины кассет, на которых записаны ваши с ней откровенные беседы, в том числе о Хенке, - рассказывал Замбах. - Ты пригрел в своей постели гадюку, дружище. Не знаю, прижал ли её Хенк, или она сама предложил ему свои услуги, но, похоже, что эта твоя бельгийка играла свою роль очень старательно
Борис вспомнил тело застреленной женщины, оставшееся лежать перед лесной хижиной. Одна нога её была неестествен-но подвёрнута, а вместо головы окровавленный черенок. И всё-таки ему было её жаль…
- Глот так просто не отвяжется, - уверенно сообщил поляк. – Готовься к продолжению. Ты видел, как он действует? Даже свою девку не пожалел. Он волк-одиночка. Матёрый и очень опасный.
Замбах достал термос. Открутил и наполнил крышку-стаканчик дымящимся кофе (хороший кофе – был его слабо-стью) и протянул Борису. Но Нефёдов отказался. Его всё ещё подташнивало.
Пожав плечами, поляк с наслаждением принялся сам при-хлёбывать из чашки. Он предпочитал кофе по-кубински. Слад-кий, крепкий, жгучий из отборных зёрен. В аэродромовском баре такой не подавали. Замбах не раз говорил, что там варят кофе из вчерашних окурков.
- Я давно присматриваюсь к этому Хенку, - покачал головой поляк, задумчиво разглядывая содержимое собственной чашки. – Когда-то он был заядлым альпинистом. Я тоже до войны увлекался горными восхождениями.
Замбах поведал, что однажды ему довелось иметь нефор-мальную беседу с южноафриканцем. Это произошло случайно. За разговором у барной стойки вдруг выяснилось, что оба они когда-то увлекались альпинизмом. Разговор сразу зашёл о преимуществах разных стилей восхождений. Хенк оказался убеждённым индивидуалистом. Пожав плечами в ответ на доводы, собеседника, он заявил: «Видите ли, когда я иду наверх вместе с другим парнем, то предпочитаю обходиться без связ-ки. Я полагаюсь только на себя, как и все мы в этом мире. Тебя не связывает сила или слабость партнера. Его темп. Его раз-дражающая склонность то и дело останавливаться и делать снимки. Его техника. Я максимально быстро иду вперед. Если он отстает, это его личное дело. Почему я должен страдать или подвергать себя риску из-за того, что кто-то плохо дышит? Из-за того, что кто-то оступился? Поэтому я всегда предпочитаю, чтобы термос с горячим кофе находился в моем рюкзаке. Тер-мос — это вода, тепло, дополнительная энергия, которая так необходима на ледяной высоте. В конце концов, смерть — явление чисто индивидуальное, не так ли?».
В том разговоре Хенк, естественно, умолчал об экспедиции на гималайскую гору Нанга-Парбат, в которой он когда-то участвовал, ещё, будучи совсем молодым человеком. Но так получилось, что Замбах итак многое знал о Ван Дер Вольфе, потому что одно время служил во время войны с человеком, который летал с южноафриканцем в студенческой эскадрилье в Кембридже.
На пару с одним университетским товарищем этот сын крупного южноафриканского скотопромышленника организо-вал экспедицию с целью покорить вершину 7850 метров. Одна-ко попытка не удалась. И тогда промёрзшие до костей, страшно вымотанные молодые люди в условиях резко ухудшающейся погоды просто отстегнулись от своих носильщиков-шерпов. Двадцатилетние альпинисты удрали вниз, бросив на произвол судьбы шестерых «человекомулов», затаскивающих на верши-ну их тяжёлое снаряжение. Юноши здраво рассудили, что верой и правдой служившие им шерпы сильно вымотаны и не смогут быстро идти вниз. В конце концов нельзя было ставить на одну чашу весов бесценную жизнь европейцев и туземцев. Наступали сумерки, повалил сильный снег, порывистый ветер выл так оглушительно, что даже находящимся в шаге друг от друга людям приходилось общаться, крича слова во всю силу своих лёгких. Не удивительно, что местные носильщики не сразу заметили, что белые господа исчезли…
Через несколько часов двое успевших вовремя покинуть склон до начала снежной бури «сверхчеловеков» уже приходи-ли в себя в базовом лагере, согреваясь ароматным кофе в хоро-шо нагретой палатке. Потом с вершины три дня доносились душераздирающие крики умирающих шерпов, но никто так и не вышел им на помощь. Студенты поспешили домой к началу занятий, даже не сообщив властям о разыгравшейся в высоких снегах трагедии.
Для Ван Дер Вольфа эта история не имела никаких послед-ствий. В Британии тогда сильны были колониальные традиции и офицера, бросившего в сложной ситуации туземных солдат, в худшем случае могли пожурить.
Вернувшись в Кембридж, молодой южноафриканец про-должил обучение полётам в университетской студенческой эскадрилье. Как одному из лучших пилотов привилегированно-го клуба ему была оказана честь оставить свою фамилию рядом с гербом университета на капоте тренировочного самолёта, на котором он учился летать. Получив диплом магистра экономи-ки, выпускник престижного ВУЗа неожиданно для всех, кто его знал, выбрал карьеру военного. В 1937 году молодой бур вступил в ВВС метрополии. В учебном полку летал на Avro 504. Для повышенной лётной подготовки перевёлся на Whitworth Siskin, приобретя навыки в тактике и стрельбе. И только после этого молодого офицера отправили в строевую часть, где Ван Дер Вольф получил Havker Fury II. Пилоты этих бипланов накануне Второй мировой считались элитой коро-левских ВВС.
Во время второй мировой Ван Дер Ворльф вначале воевал в составе британских «ВВС Пустыни» на Спитфайере. С января 1944 он уже в 5-й эскадрилье южноафриканских ВВС воюет на Мустанге Mk IV – в Италии, Югославии, летает на сопровож-дение американских В-17, бомбящих румынские нефтепромыс-лы в Плоешти. Хороший пилот не раз был отмечен наградами, стал командиром эскадрильи, потом командовал полком. Гру-боватый и решительный, «крепко сидящий в седле» он быстро делал карьеру.
Но в конце войны его внезапно отстранили от должности. Выяснилось, что полковник несколько месяцев подряд прика-зывал техникам своей части применять впрыск этила в авиаци-онные двигатели, что на 50 км повышало скорость истребите-лей. Это позволяло лётчикам полка больше сбивать вражеских самолётов и снизило потери среди личного состава. Но в ре-зультате такое самоуправство приводило к преждевременному износу моторов десятков самолётов.
Но это было только начало крупных неприятностей. По сте-чению обстоятельств примерно в это же время всплыла одна грязная история. Она произошла почти в самом начале войны, когда южноафриканец ещё служил в составе британских ВВС, воюющих в Африке. Он бросил в пустыне раненого товарища, забрав все продукты и воду. Однако обречённый на верную смерть лётчик чудом уцелел. Едва живого его подобрали итальянские коммандос – «ардити» («отважные») из «Пустын-ной группы дальнего действия», совершавшие на специально подготовленных грузовиках SPA43 «Сахара» дальний рейд в тыл к англичанам. И до выхода Италии из войны лётчик, кото-рого сослуживцы и родные считали погибшим, провёл в плену. Вернувшись фактически с того света, британец обвинил южно-африканца.
Вначале офицерский суд чести лишил Ван Дер Вольфа на-град и изгнал его из полка. Потом по приговору трибунала Хенк три года провёл в военной тюрьме. Домой в Южную Африку он вернулся с клеймом преступника. С такой репута-цией практически не было шансов найти своё место в обществе богатых и преуспевающих людей.
Однако отвергнутый даже родственниками бывший офицер быстро отыскал собственную тропу к успеху. Он стал делать карьеру отличного головореза. По иронии судьбы, в молодости, Хенк подрабатывал подручным мясника на бойне, принадле-жавшей его отцу.
В 1947 году Хенк объявился с группой лётчиков-наёмников на Новой Гвинее и предложил свои услуги голландцам, не слишком успешно воюющим с повстанцами из национально-освободительного движения, борющегося за независимость Индонезии. Именно тогда Хенк прославился своими жестокими карательными операциями, которые помогли ему сделать ус-пешную карьеру «короля» крылатых наёмников.
Во главе своих людей Хенк сражался на стороне свергнуто-го имама Йемена, отличился своими зверствами во время граж-данской войне в Нигерии (там впервые пересеклись их пути с Замбахом). Он принял участие примерно в десяти военных переворотах.
Хенк занимался тем же, что и Макс Хан, но отличался от немца полным отсутствием каких-либо моральных ограниче-ний. Если Макс хотя бы пытался найти себе какое-то оправда-ние, придумывая теорию «о великой цивилизаторской миссии белого человека», которому, якобы, одному под силу остано-вить террор среди диких аборигенов, справиться с голодом, одолеть тотальную коррупцию, то Хенка интересовало только одно: как выжать побольше прибыли из очередной «банановой республики».
В отличие от Макса Хана южноафриканец давно сам не ле-тал на боевые задания, предпочитая рискованному промыслу «солдата удачи» прибыльный бизнес закулисного воротилы, благо полученное специальное образование позволяло ему свободно ориентироваться в экономических вопросах.
Хенку одному из первых в этом бизнесе удалось вырасти из мелкого полевого командира наёмных ландскнехтов в крупного магната, которому под силу делать миллионы на противоречи-ях между местными кланами.
Нередко он появлялся в какой-нибудь стране «Третьего ми-ра» ещё до того, как там начиналась большая бойня. Выйдя на одного из местных лидеров, Хенк предлагал: «Я могу помочь вам быстро разобраться с явными и тайными конкурентами, цена такая-то». А чтобы убедить президента или племенного вождя устроить своим родственникам, соседям или друзьям «ночь длинных ножей», гость приводил заранее подготовлен-ные аргументы, которые очень напоминали правду.
Самый примитивный метод, который применялся «разори-телем муравейников» (такое прозвище дал южноафриканцу один из прогрессивных французских политиков, долгое время занимавшийся расследованием его преступлений в разных частях Света), - просто предложить заказчику с помощью наня-тых наёмников отобрать у других то, что им принадлежит. Можно было также подсунуть клиенту сфабрикованные доку-менты, «достоверно» «на фактах» подтверждающие, что пре-зренные соседние народности «недочеловеков» вынашивают коварные планы внезапно напасть на его великое племя. Одна нация объявлялась высшей, а другие - ущербными. Это часто срабатывало.
Со временем Хенк вывел безотказную формулу разжигания войны в интересах собственного бизнеса. Она выглядела при-мерно так: в лесу на дереве висит пчелиное гнездо. Там живут дикие пчелы, которые добывают свой мёд, размножаются, и, в общем, никому не мешают. Так вот, надо было, образно говоря, подвести клиента к этому гнезду и, опасливо ткнув в его сторо-ну палкой, предупредить: «Учти, там живут дикие пчелы-убийцы, они очень опасны и только и думают о набеге на твой улей. Если, хочешь выжить и править этим лесом, не мешкая, разори вражеское гнездо и перебей всех его обитателей… Не веришь? Смотри!»
Тут следовало хорошенько поворошить в гнезде палкой, то есть организовать несколько провокаций, и дело в шляпе. Пче-лы вылетают и принимаются жалить колеблющегося абориге-на, так что бедняга начинает истошно вопить от боли и ужаса, и молить доброго советчика о заступничестве…. А Хенк торже-ствует: «Теперь ты сам видишь, как они агрессивны!».
Ещё Замбаху было известно о южноафриканце, что он лю-бит охоту на крупного зверя из засады и увлекается историей Древнего Рима. Цезаря Хенк считал излишне романтичным и непоследовательным в уничтожении своих политических про-тивников. Другое дело первый военный диктатор Рима Луций Корнелий Сулла! Этот кровожадный правитель прославился, тем, что после захвата власти и фактической ликвидации ин-ститутов демократии выпустил обширные списки приговорён-ных к смерти – проскрипции, в которые попали многие ува-жаемые граждане. Эти списки можно было встретить везде - на римском форуме, на стенах домов, при входе в Колизей и в термы, даже в публичных домах и в общественных туалетах.
Убийцам «врагов народа», которые в качестве доказатель-ства, предоставляли отрезанную голову репрессированного, полагалась премия в два таланта (2 килограмма) серебра. Раб мог зарезать своего хозяина, обвинив его в антиправительст-венном заговоре и обрести свободу.
Тех же, кто укрывал внесённых в списки, ждала смерть. Гражданства лишались жёны, сёстры, сыновья и внуки осуж-дённых, а имущество проскрибированных подлежало конфи-скации. На практике же самые жирные куски добычи достава-лись императору и его приближённым. Доносчикам тоже кое-что перепадало из конфискованных состояний богатых казнён-ных.
Вначале Сулла составил проскрипционный список только на семьдесят человек, не согласовав его с местными магистра-тами. Последовал взрыв всеобщего негодования, ведь к смерти были приговорены многие уважаемые граждане Рима. Тогда через день диктатор выпустил новые списки своих врагов, в которых уже фигурировали 220 имён. В третьем списке было уже пятьсот персон. Голоса возмущения смолкли, всех парали-зовал ужас. Римляне быстро отучались от демократической привычки открыто выражать своё несогласие с властью. А Сулла обратился с речью к народу, в которой откровенно зая-вил, что пока внёс в списки только тех, кого припомнил, а если кто-то ускользнул от его внимания, то он составит ещё и другие списки…
«Вот как надо расправляться с врагами – без всякой жало-сти, исповедуя тотальный террор!», - восхищался кровожадным императором южноафриканец…
Мало дорожа чужими жизнями, Хенк был просто помешан на собственном здоровье: регулярно принимал разные пилюли, занимался спортом, йогой, и даже прибегал к услугам знахарей. Даже написал книгу о джоггинге - беге трусцой, которая имела успех даже в Америке.
Поговаривали, что Хенк панически боится умереть от рака, как его отец. Узнав, что никотин увеличивает риск заболевания раком лёгких Хенк сумел почти избавиться от своей многолет-ней страсти к хорошим сигарам, сократив их курение всего до одной-двух в неделю.
По слухам Хенк, будучи убеждённым, что рак заразен, свёл в могилу одну из своих жён, после того, как у неё нашли онко-логию. При очень странных обстоятельствах скоропостижно скончалась и любимая секретарша Глота. Во всяком случае, полиция долго (правда безрезультатно) искала коробку конфет, которую заботливый босс подарил верной сотруднице незадол-го до её кончины. У следователей возникло подозрения, что шоколад был отравлен. По версии полиции Хенк узнал или заподозрил, что секретарша скрывает от него свой страшный диагноз. Причиной убийства могло стать нежелание бизнесме-на иным способом увольнять свою ближайшую сотрудницу, которая видимо, много чего знала о его делах. Вот босс и пре-поднёс помощнице её любимые конфеты, предварительно начинив их ядом. Сентиментально и чудовищно! Об этой исто-рии много писали южноафриканские газеты. Но доказать вину Ван Дер Вольфа не удалось, так как труп скоропостижно скон-чавшейся женщины был спешно кремирован её супругом. Уже много позже журналисты выяснили, что безутешный вдовец получил после смерти жены от компании, в которой она рабо-тала, крупную сумму - официально в качестве материальной помощи для организации похорон - просто любитель носить термос в собственном рюкзаке ловко избавился от обузы...
Глава 18
Когда воюешь не первый месяц, то чувства неизбежно при-тупляются. Ты перестаёшь отличать один день от другого, тебя всё меньше трогают человеческие трагедии, что творятся у тебя на глазах. В конце концов, тебе становится наплевать даже на собственную жизнь, и ты просто отмахиваешься, когда тебе говорят, что твой парашют забыли вовремя доставить на старт из переукладки и придётся слетать так. А потом однажды ты вдруг осознаёшь, что превратился в машину для убийства, наподобие той, которой управляешь…
Борис хорошо знал все эти стадии по прошлому опыту и сумел избежать дороги в пропасть. Активная работа на износ не доконала его. Ежедневные полёты не стали рутиной. Более того в какой-то момент у Нефёдова словно открылось второе дыхание. Благодаря этому майор Эрнест сумел проявить себя, как думающий лётчик.
Большинство пилотов-легионеров действовали без всяких затей: не смотря на все приказы, старались держаться не ниже 3-5-километров, как огня боясь пикировать на противника, чтобы не попасть под огонь зениток. И всё равно потери среди экипажей были очень высокими. Подготовленные иностранны-ми инструкторами партизаны чуть ли не ежедневно сбивали или сильно повреждали самолёт или вертолёт. Никакие меры не помогали устранить эту угрозу. Один из командиров эскад-рилий даже заявил Максу Хану, что если так будет продол-жаться и далее, то через неделю его часть прекратит своё суще-ствование.
В этот критический момент Нефёдов придумал способ, как достаточно точно поражать цель, вообще не подставляя себя под ответный удар с земли. Прежде чем опробовать свой трюк в бою опытный фронтовик тщательно всё рассчитал. И лишь когда у изобретателя появилась полная уверенность в том, что у него получится точно положить бомбу в «копеечку», не задев находящиеся поблизости деревенские дома; и что у него хватит времени уйти на безопасную высоту, Борис сел в самолёт и отправился испытывать свой метод. До этого единственным известным способом «точечной», то есть прицельной бомбар-дировки являлось почти отвесное пикирование на цель, которое было сопряжено с большим риском. Борис же решил действо-вать с кобрирования. Он начал полого пикировать, когда ко-лонная неприятельских грузовиков только появилась на преде-ле видимости. Не входя в зону поражения вражеским огнём, Нефёдов резко сделал горку, сбросив тяжёлую 250-килограммовую бомбу. Самолёт быстро ушёл из района атаки. Пусков вражеских ракет лётчик не зафиксировал. Бомба же пролетала по инерции ещё несколько километров. И по данным разведки «легла» в самый центр вражеского конвоя. Это был полный успех.
В течение дня Борис ещё пять раз вылетал на штурмовку, и каждый раз возвращался без единой пробоины. За это время на авиабазе не досчитались трёх машин, и ещё две едва дотянули до аэродрома и совершили посадку с покойниками в кабинах.
В последующие дни и другие пилоты начали применять «плевок кобры». И впервые за многие месяцы по вечерам в баре не пили за не вернувшихся из вылета товарищей.
Вскоре толкового лётчика пригласили на заседание Главно-го штаба в Президентский дворец. Впервые простой офицер, пусть даже белый, удостоился такой чести, ведь на заседании, помимо высшего генералитета присутствовал сам Морган Арройя.
Видевший (и даже с некоторыми разговаривавший) многих диктаторов и мрачных злодеев XX века – Сталина, Берию, Гитлера, Геринга, Муссолини, Нефёдов был впечатлён обликом африканского Наполеона. Президент появился на совещании в обычной светлой рубашке с коротким рукавом и лёгких свет-лых брюках. На его голове была шапочка пирожком из леопар-довой шкуры. В руках правитель страны держал знаменитую трость из эбенового дерева и слоновой кости. Эта трость явля-лась средством расправы с политическими противниками и людьми, вызвавшими гнев вспыльчивого и мстительного пра-вителя. Президент убивал недругов, всаживая им в глаз острый металлический наконечник.
Морган Арройя сильно отличался от того плакатного лиде-ра, который глядел на сограждан с обшарпанных стен. В реаль-ной жизни Арройя выглядел не таким лакированным красав-цем-бодрячком, как на цветных постерах. Жизнь полная изли-шеств давала о себе знать. Престарелого правителя можно было сравнить с дряхлеющим львом, в котором тем не менее ещё достаточно силы, чтобы убить неосторожно приблизившегося охотника.
Впрочем, гораздо большее сходство у него было с большой обезьяной: коренастая, приземистая фигура с неестественно широкими плечами; низкий покатый лоб, сильно развитая, выдающаяся вперёд нижняя челюсть с крупными квадратными зубами; заросшие иссиня-чёрной, жёсткой щетиной мощные длинные руки и широкая грудь колесом. Плюс все повадки доминирующего самца.
Было известно, что в президентском гареме, помимо чёрных наложниц, есть и белые женщины из Европы и США, которых специальные поставщики «живого товара» обманом заманили в страну. Арройя коллекционировал в свой гарем по одной жене из разных стран и континентов.
И всё-таки по первому впечатлению было трудно поверить, что это тот самый ужасный и в чём-то великий Арройя. Двига-ясь тяжело и с одышкой, он производил жалкое впечатление обессиленного старца, принуждённого помимо своей воли посетить данное протокольное мероприятие.
Но потом вдруг случилось преображение. В вялое лицо пре-зидента с обвисшими складками словно накачали энергию. Его речь начинала звучать властно и содержала немало умных свежих мыслей. Несколько раз за время совещания Борис имел возможность убедиться, какой мощной харизмой обладает Ароройя, когда его что-то всерьёз трогает.
Президенту понравился план, предложенный Нефёдовым. Суть его состояла в том, чтобы для уменьшения потерь систе-матизировать доклады летающих на разведку и боевые задания экипажей об обнаруженных ими источниках излучения враже-ских РЛС и стационарных позициях зенитных орудий, а также о наиболее ракетоопасных направлениях. По этим данным должна была быть составлена постоянно корректируемая карта наиболее опасных участков, которые экипажам следовало обходить или преодолевать на большой высоте. Это давало лётчикам шанс, отправляясь в нашпигованные зенитными средствами районы, буквально «проскакивать в игольное уш-ко».
Мало смыслящему в лётном деле Арройе тем не менее так понравилось простое и доходчивое выступление Нефёдова, что он тут же в шутку предложил назначить его на место своего ближайшего советника по авиационным вопросам. После таких слов своего патрона южноафриканец Хенк вначале побледнел, потом позеленел.
Потом президент энергично заговорил о необходимости как можно скорее перехватить инициативу у противника. Свою речь он щедро сдабривал шутками, постоянно улыбался и выглядел помолодевшим лет на двадцать. Говорят с герман-ским фюрером происходила такая же матомрфоза на партий-ных митингах: подходя к трибуне немолодым уставшим чело-веком, Гитлер через несколько минут преображался в величай-шего оратора, речи которого были пронизаны мощнейшей энергетикой.
Морган Арройя являлся главным кошмаром и одновремен-но главной достопримечательностью своей страны, да и всей Африки. Прожить здесь хотя бы неделю и не наслушаться разных историй о жизни «Большого Папы» было просто невоз-можно. Так что Нефёдову кое-что было известно о своём ны-нешнем Верховном главнокомандующем…
Морган родился в семье сельского старосты, но отец его умер, когда мальчику исполнилось 5 лет. Матери пришлось одной растить двенадцать детей, из которых до зрелых лет дожили лишь двое мальчиков и три девочки. Мать заменила своим детям отца. По её настоянию все они посещали миссио-нерскую школу. Общаясь с учителем-бельгийцем, выполняя за несколько монет хозяйственные поручения доктора-француза и его жены, Морган узнавал повадки белых людей, учился хоро-шо понимать их речь.
Но параллельно с этим воспитанием происходило и другое. Пройдя в 12 лет обряд инициализации, как и большинство юношей своего племени, Арройя подростком начал принимать участие в коллективных охотах наравне со взрослыми мужчи-нами. Это дало ему ценный опыт, который пригодился, когда в стране вспыхнуло антиколониальное восстание. По сути это был мятеж примитивных неграмотных африканцев, считавших своей главной задачей физическое уничтожение всех белых и присвоение их имущества.
Главной ударной силой мятежников стали малолетние бое-вики, нападавшие из засады на жён и детей европейских чи-новников и миссионеров (солдат и опытных стрелков из отря-дов белой милиции они побаивались). Руководили юными головорезами деятели, чьё мировоззрение недалеко ушло от взглядов шамана из далёкой деревушки. Например, командиры учили юных солдат, что если долго пристально смотреть из засады на вооружённого врага, то можно парализовать его волю настолько, что он не сумеет воспользоваться своей вин-товкой или револьвером для самообороны. Тогда же Арройя впервые попробовал мясо только что собственноручно убитого им человека. Это была жена того самого доктора-француза, которому он прислуживал после школы…
Но затем европейцы всерьёз взялись за истребление взбун-товавшихся туземцев. Многие соплеменники Арройи были убиты в лесах специально подготовленными солдатами из егерских команд, погибли от отравляющих газов, применяемых усмирителями; другие попали в плен и были в показательных целях расстреляны на базарных площадях рядом с рядами, торгующими фруктами и жаренным обезьяньим мясом. Лишь немногим удалось сбежать из страны, и Морган был в их числе.
После долгих странствий бывший разбойник оказался в Америке. Молодой чернокожий эмигрант не обладал выдаю-щейся физической силой; в ту пору он совсем не говорил по-английски и воспринимал многие стороны американской жизни с наивным детским восторгом. Да и где необразованной дере-венщине было обучиться английскому языку, хорошим мане-рам и умению носить костюмы. Но зато у него были очень важные для начинающего гангстера достоинства – природный ум, звериная интуиция, отвага и безжалостность. Осталось загадкой, как чернокожий мальчишка попал на службу к одно-му из главарей Нью-йоркской мафии. Но без сомнения новый член банды быстро занял в ней заметное место.
Совершая убийства, юный дикарь мог обходиться без обыч-ного киллерского инструмента. Одного заказанного ему клиен-та мальчишка подкараулил поздним вечером у его дома, пря-чась в густой кроне дерева. Когда мафиози вышел из автомоби-ля в окружении охраны, убийца сразил его наповал камнем, выпущенным из примитивной пращи. Натасканные реагировать на звук выстрелов телохранители атакованного столь необыч-ным образом лица поняли, что произошло лишь когда их хозя-ин резко вскрикнул и повалился на асфальт с проломленной головой. Телохранители открыли беспорядочный огонь. Но к этому времени убийца уже чёрной пантерой перемахнул через садовую ограду и был таков. За звериные стремительность и ловкость необычного бандита так и прозвали «Чёрной панте-рой».
В течение года африканец отправил на тот свет нескольких крупных бандитов и ещё полторы дюжины гангстеров рангом ниже, и помог своему боссу захватить контроль над интере-сующей его территорией. Но потом американского Дона, на которого Морган работал, упекли за решётку. А вместе с ним «копы» «закрыли» и его специалиста по «мокрым делам». Опасного арестанта отправили на «Скалу» - в знаменитый Алькатрас*.
*Одна из самых знаменитых тюрем в мире - расположена на одноименном острове в бухте Сан-Франциско.
Эту тюрьму ещё называли «американской Сибирью», под-разумевая, что сбежать из неё невозможно. Большую часть времени заключённые Алькатраса проводили в закрытых каме-рах. Территория тюрьмы контролировалась большим количест-вом прекрасно обученных и вооружённых охранников. Но главное, что от берега «Скалу» отделяли ледяные воды залива с очень сильным морским течением. А чтобы заключённые не могли натренировать своё тело к долгому пребыванию в хо-лодной воде, каждый вечер заботливая охрана устраивала им тёплый душ. Среди обитателей тесных камер ходили слухи, что воды вокруг острова-тюрьмы патрулируют акулы-людоеды, которых персонал исправительного заведения специально подкармливает.
Тем не менее теплокровному африканцу каким-то чудом удалось бежать. Он сделал это чуть ли не первым за всю исто-рию «Скалы». Правда, власти скрыли скандальную информа-цию от прессы, вероятно, чтобы избежать обвинений в халат-ности. Потом Морган хвастливо рассказывал в своих интервью, как сумел выбраться за внешние стены тюрьмы и вплавь доб-раться до берега. А его товарищ по побегу пропал – утонул или был растерзан акулами.
Скрываясь от возможных преследователей из ФБР, Морган перебрался в Европу и завербовался во французскую армию, благо французским языком он владел вполне сносно. После Первой мировой войны, в которой погибли миллионы моло-дых людей – цвет французской нации республика переживала острейший демографический кризис. Между тем в воздухе витало предчувствие новой большой войны. Поэтому воору-жённые силы страны в значительной мере комплектовались за счёт марокканцев, алжирцев, малагасийцев, сенегальцев и прочих «цветных» рекрутов. Поэтому на отсутствие у очеред-ного кандидата в солдаты французского паспорта и вообще каких-либо документов вербовщики посмотрели сквозь паль-цы. Главное, что у парня были крепкие мускулы и он мог по-нимать приказы своих командиров.
Вскоре новобранца направили на войну, и он быстро до-служился до чина сержанта в туземном 42-м малагасийском пулемётном батальоне. Правда были и ранения. Из-за одного из них, Арройя впоследствии потерял способность к деторожде-нию. Зато командир роты регулярно представлял одного из лучших своих вояк к наградам. «Этот дикарь создан для воен-ной службы, - не раз говорил лейтенант другим офицерам. – Вот увидите, он ещё станет генералом».
Однако, армия, принявшая с распростёртыми объятиями беспаспортного бродягу, поспешила избавиться от него после одного «подвига» бравого африканца. Во время рейда в тыл к противнику сержант отбился от своего подразделения и остался один в лесу. Через день товарищи по взводу заметили в чаше дымок от костра. На поляне отдыхал их пропавший накануне сослуживец, а на огне жарилось… человеческое мясо. Во время разбирательства Моргану пришлось сознаться, что он убил и съел захваченного в плен солдата противника, чтобы «получить его храбрость и силу». Ритуальному каннибализму его научили прежние командиры по повстанческой банде.
Несмотря на то, что война была в самом разгаре, и командо-ванию был дорог каждый штык, от чернокожего людоеда было решено избавиться. Не получив обещанного французского гражданства отставной сержант снова был вынужден скитаться в поисках еды и ночлега. Иногда сердобольные граждане дава-ли немного еды бродяге в красной феске и френче с медалями, принимая его за уволенного из армии инвалида. Иногда полу-чалось перебиться временной работой на разгрузке вагонов или убирая вокзальный туалет. Месяцами Морган держался на дешёвых бутербродах с джемом и арахисовым маслом, ночевал в спальном мешке около провинциальных вокзальчиков. От-ставному сержанту было просто куда ехать.
Затем война закончилась. С родины стали приходить удиви-тельные новости и крушении колониального режима и приходе к власти партии национального освобождения. Арройя засоби-рался домой. Но только через два года изгнанник увидел род-ные берега с палубы старенького нигерийского углевоза. Мор-ган вернулся на родину, чтобы прямо в порту быть арестован-ным. Конкретных обвинений ему не предъявили — просто зачитали указ о смертной казни. Скорей всего отставного сол-дата французской армии посчитали шпионом. За день до дня приведения приговора в исполнение Арройя побрил голову и отказался от пищи — он собирался встретить смерть, как подо-бает мужчине его племени.
Но казнить его не успели. В стране случился военный пере-ворот – один из многих в длинной веренице больших и малых революция и мятежей.
Из тюрьмы Арройя вышел почти героем. Последующий его путь к власти оказался удивительно коротким и одновременно кровавым. Будущий президент расправлялся со своими вре-менными союзниками-попутчиками и врагами мгновенно и очень часто собственными руками. Заняв пост лидера страны, амбициозный правитель тут же провозгласил себя ни много ни мало пожизненным императором «всей Африки». Коронация новоявленного монарха была обставлена с размахом. На само-летах из Франции были доставлены 12 тонн цветов, 8000 лив-рей и 700 фраков и смокингов, сшитых у Кардена, 27 тысяч бутылок бургундского, 30 тысяч бутылок шампанского, 9 ты-сяч приборов столового серебра. Корону для императора изго-товил знаменитый парижский ювелир Клод Бертран, она была украшена драгоценностями, являвшимися главным достоянием государства, в том числе бриллиантом в 58 каратов. Морган Арройя пригласил на свое торжество президентов нескольких европейских стран и папу римского. Правда, столь высокие гости не приехали — но зато во дворце не было недостатка в белых и черных дипломатах, бизнесменах, звездах кино и спорта. А ещё на празднике коронации нового императора присутствовали полсотни заключенных из главной столичной тюрьмы. К большому удовольствию приглашённых диплома-тов Арройя заявил, что по случаю праздника амнистирует своих бывших политических противников. И действительно обращались с этими людьми на удивление мягко. Император разговаривал со многими из них почти, как с друзьями. Прав-да, после завершения банкета всех зеков по-тихому вернули обратно в тюрьму. Впрочем и там их продолжали кормить, как на убой, хорошо «выгуливали». Свой земной путь они закончи-ли на дворцовой кухне и в виде особых мясных деликатесов, и были поданы к императорскому столу.
Через восемь месяцев необразованный деревенщина в коро-левской короне скумекал, что для его великих целей по созда-нию на карте континента огромного государства-монстра вы-годнее пока поиграть в демократию. Морган упразднил своим указом монархию и объявил в стране республику. Став «всена-родно избранным» президентом, Арройя выдвинул лозунг: «Одна Африка – одно государство». Раз в четыре года правя-щая партия, все руководящие посты в которой занимали родст-венники и соплеменники Арройи, с огромным перевесом побе-ждала на выборах. Попутно Арройя развернул активную под-рывную деятельность в соседних государствах, тайно и явно помогая сепаратистским группировкам.
На Западе с самого начала многие понимали, что наблюда-ют не за процессом становления молодой демократии, а за циничным фарсом, которым руководит крайне опасный персо-наж с замашками местечкового фюрера. Многих западных бизнесменов и дипломатов настораживало намерение Арройи одно время строить у себя социализм с помощью СССР. Но вскоре все встало на свои места: деловые люди поняли, что с Арройей вполне можно иметь дело. С момента его прихода к власти в стране не было построено ни одной дороги, города(за исключением нескольких привилегированных кварталов) пре-вратились в огромные сточные ямы, люди умирали от тифа, малярии и неведомых науке вирусных инфекций. В крупней-шем алмазном центре страны, ежегодно выбрасывающем на мировой рынок до 50 млн. каратов камней, не было электриче-ства и питьевой воды. Лишь один из пяти молодых граждан «самой процветающей страны Африки» (как её именовали две единственные в стране газеты, издающиеся на государствен-ные деньги) доживал до 30 лет, средний годовой доход рядово-го жителя не превышал 25 долларов. И это все — в государстве с огромными запасами меди, кобальта, урана, цинка, титана, золота, алмазов, плодородной почвой и обильными водными ресурсами. Зато полезные Моргану западные бизнесмены до введения санкций ООН делали здесь отличные деньги. Все местные ресурсы и государственную казну Арройя рассматри-вал как свою собственность. «Государство — это я и мой клан», - любил повторять Арройя в узком кругу. Хотя на митингах для народа он любил поррасуждать на тему всеобщего равенства и справедливости.
До поры официальный Запад, нуждающийся в стратегиче-ском союзнике для борьбы с распространяющейся в регионе коммунистической угрозы, многое прощал одиозному диктато-ру. А Моргану требовалались рынки сбыта для природных ресурсов и кредиты на свои амбициозные проекты. Позже, когда недовольство тираническим правлением раскололо стра-ну на несколько враждебных лагерей, центральному режиму, как воздух стали необходимы поставки из-за рубежа современ-ных вооружений.
И всё так бы и продолжалось десятилетиями, если бы Мор-ган не рассорился с цивилизованным миром. Его объявил в розыск Международный трибунал по военным преступлениям, Совет безопасности ООН ввёл против преступного режима строгие санкции. А тема людоедства Арройи стала одной из излюбленных в западноевропейской и особенно американской прессе. Со временем имидж каннибала и первого злодея совре-менности так прочно прилип к Арройе, что по-другому жители США и «Старого Света» его уже не воспринимали, считая новой реанкарнацией коричневого германского фюрера. Хотя справедливости ради стоило вспомнить, что как раз то вели-чайший каннибал 20-го века – Адольф Гитлер, уничтоживший сотни миллионов людей, как ни странно вообще не ел мяса, ибо являлся вегетарианцем.
Одно за другим в самых рейтинговых изданиях стали появ-ляться интервью бывших европейских друзей и сотрудников диктатора, в которых они открывали читателям массу леденя-щих кровь подробностей. Личный повар Арройи из знаменито-го парижского ресторана рассказал журналисту, что был шоки-рован, когда впервые увидел части человеческих тел в холо-дильниках. Сам француз божился, что никогда не готовил диктатору блюда из людей, но зато часто общался с местным коллегой, который как раз на этом специализировался. И тот рассказывал шокированному европейцу немало интересного о кулинарных пристрастиях своего хозяина. Человечину Арройя называл «сахарной свининой». Во время зарубежных поездок личный кулинар обязательно брал с собой банки с маринован-ным мясом — искусник-повар придумал способ, который со-хранял любимую пищу хозяина свежей по нескольку месяцев.
Кстати личный президентский повар рассказывал французу, что одно время близко ладившему с русскими Арройе очень нравился их обычай дружеского поцелуя, во время которого Морган смог попробовать Хрущёва на вкус. «Я бы с удовольст-вием съел котлет из него», — шутил Арройя…
Если внутри страны необычные гастрономические пристра-стия президента ни для кого не являлись тайной, и никто уже не удивлялся исчезновениям по ночам людей, чаще всего мо-лодых девушек и детей, то западные читатели с ужасом и жад-ным любопытством читали рассказы сбежавших на Запад быв-ших приближённых каннибала о том, что любой из его слуг и сотрудников мог оказаться на разделочном столе кухни мрач-ной президентской резиденции «Вилле Бабу-Шау». Одного из надоевших ему министров Арройя распорядился подать к ужину; провалившего наступление генерала зажарить, нафар-шировав рисом, — и пригласил за стол… его семью.
Со временем Арройя превратился в утончённого гурмана, полюбив коллекционировать свои ощущения от… поедания представителей разных профессий. Единственные в стране ученый-ботаник и врач-стоматолог закончили свою жизнь на разделочных столах дворцовой кухни. Такой же была участь победительницы первого в стране конкурса красоты. Даже своего личного психоаналитика-итальянца, который годами помогал Моргану справляться с приступами депрессии, он в конце концов велел подать к столу в виде изысканного кули-нарного шедевра. Не удивительно, что вскоре из иностранцев здесь остались только военные наёмники, да и на них мрачная слава президентской резиденции наводила ужас.
Глава 19
Совсем не стремясь строить карьеру в наёмнических ВВС, Борис Нефёдов делал её помимо своей воли. Просто на весьма среднем фоне большинства местных лётных кадров выдаю-щийся Ас заметно выделялся. Командир Легиона Макс Хан при встрече поглядывал на своего протеже с улыбкой. Похоже, даже всесильный южноафриканец Хенк не мог помешать неиз-бежному служебному взлёту своего недруга. А вскоре случи-лось событие, которое лишь всё ускорило.
Перед контрнаступлением правительственных войск «Пану Поручику» поручили сбросить ложный десант в тылу крупной повстанческой группировки. Военная хитрость удалось на славу. Повстанцы оттянули с фронта все резервы на борьбу с двумя сотнями мешков с песком. Но и лётчикам, устроившим весь этот цирк, досталось. Самолёт попал под сильный обстрел. В довершение ко всему при посадке бомбардировщик сошёл с полосы и угодил одним своим колесом в яму. Стойка шасси надломилась, самолёт на несколько секунд встал вертикально, затем рухнул, подняв тучи пыли. Из повреждённого топливного трубопровода хлынул керосин, который попадал на искрящиеся провода разорванной электропроводки. Когда к месту катаст-рофы подоспела помощь, большая часть фюзеляжа уже полы-хала.
Бушующее пламя отрезало путь к кабине. Экипаж оказался в огненной ловушке. Никто не решался идти на выручку това-рищам, которые из-за полученных ранений самостоятельно не могли покинуть самолёт. Некоторые наблюдатели даже благо-разумно отходили подальше, опасаясь, что от высокой темпе-ратуры могут вспыхнуть бензиновые лужи, образовавшиеся после крушения крылатой машины.
Подоспевшие огнеборцы начали заливать огонь из бранд-спойтов, но пожар только расходился. Ревущая оранжевая стихия стремительно пожирала самолёт, подбираясь к находя-щимся в нём людям. Взрыв топливных баков, в которых ещё оставалось прилично керосина, мог лишь ускорить страшную развязку.
Борис оказался на месте крушения одним из последних. Протолкавшись сквозь ряды зевак, сразу понял: медлить нель-зя.
- Стаскивай свою сбрую! – Нефёдов повелительно ткнул лок-тем соседа. Тот сразу всё понял и беспрекословно снял с себя кожаную куртку. Борис обмотал ею голову и вскарабкался на крыло. По просьбе Нефёдова пожарные брандмейстеры напра-вили на него свои шланги. И всё равно спину, ноги и ещё неко-торые части тела сразу стало сильно припекать.
Пятидесятилетнему мужчине вспомнился его первый на-стоящий учитель жизни – машинист Иван Степанович Купцов - «Степаныч». Было это более тридцати лет назад. Времена тогда были суровые, - ждать, когда паровозная топка остынет для срочного ремонта было нельзя, ибо требовалось любой ценой гнать план. Вот старый машинист надевал на себя два ватника, две пары рукавиц, всячески закутывался и забинтовы-вал, смазанное жиром лицо. Оставив только щёлочки для глаз, старик, перекрестившись, лез по просунутой в «шуровку» доске в самое пекло неостывшей паровозной топки – чистить её забитые колосники от плохо прогоревшего некачественного угля. Однажды юные помощники едва успели выдернуть Пет-ровича за ноги из печи. Он уже начал терять сознание. Чтобы привести седовласого мастера в чувство ребята вылили на него три ведра воды. Потом Борис быстро сбегал за пивом и окле-мался старик, только брови обгорели... О столь лёгкой цене за своё лихачество Борис теперь мог только мечтать.
Когда он подобрался к кабине, одежда на нём горела в не-скольких местах. Под прозрачным колпаком в облаках серого дыма Нефёдов увидел Замбаха. С перекошенным лицом, жадно хватая ртом остатки воздуха, тот пытался изнутри ногами выбить фонарь кабины. Но видимо из-за ранения поляку не хватало для этого сил.
Сидящий за броневой перегородкой штурман-радист застыл в неподвижной позе, привалившись телом на борт и уронив голову на грудь. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы определить, что мужик отлетался. Борис много на своём веку повидал смертей, и всё-таки не мог привыкнуть к тому, что людей сводит в могилу не неизлечимая болезнь, их не доканывает немощная старость. Полного сил здоровяка лишил жизни крохотный кусочек металла диаметром всего 15 милли-метров. Нефёдов разговаривал с погибшим лётчиком перед тем, как тот отправился на это задание. Балагур искрился жизнен-ной энергией. И вот он - сидит, застывший в смертном окоче-нении… Нелепо!
Фонарь кабины был так раскалён, что едва прикоснувшись к стеклу, Борис застонал от сильной боли и отдёрнул руку. Сдвигать колпак назад пришлось не руками, а локтями и по-дошвами ботинок. Сделать это оказалось очень сложно. Суще-ствовала опасность, что от высоких температур сдвижные части фонаря могло частично заварить. Если это действительно так, то шансов на спасения у поляка почти нет. Даже будь у Бориса с собой специальный топор, он не смог бы с его помо-щью быстро высвободить пилота. Авиационное стекло намного толще автомобильного. Оно многослойное и чрезвычайно крепкое. Оставалось пытаться изо всех сил сдвинуть колпак.
К счастью пожарные сообразили, что надо направить струи воды на стекло. Благодаря охлаждающим стекло и металл потокам и отчаянным усилиям Замбаха вдвоём им удалось немного сдвинуть тяжелую панель. Тут выяснилось, что при крушении самолёта оказался повреждён находившийся в каби-не баллон с кислородом. Из него вырывалось небольшое пламя, которое задымляло кабину. Замбах в любой момент мог погиб-нуть от удушья. Когда же фонарь удалось немного сдвинуть, дым сразу вытянуло сквозь образовавшуюся щель. Но проник-ший в кабину спасительный воздух принёс не только облегче-ние находящемуся там человеку. Он создал новую страшную угрозу его жизни. Атмосферный кислород начал подпитывать пламя из повреждённого баллона. Тесное пространство кабины быстро превращалось в доменную печь. У Бориса и Замбаха фактически не осталось в запасе времени на то, чтобы сдвинуть фонарь настолько, чтобы лётчик смог выбраться из раскалён-ной западни…
К удачу в этот критический момент на помощь им подоспе-ли ещё несколько смельчаков. Общими усилиями колпак был сдвинут. Перегнувшись через борт, Борис начал отстёгивать обвязки парашюта раненого пилота. Вместе спасатели выво-локли Замбаха из кабины и перенесли его на ожидающие но-силки. Они успели сделать это за считанные секунды до того, как взорвались топливные баки и самолёт превратился в ог-ромный костёр. Запах горящего авиатоплива смешивался с ужасным замахом горелого мяса…
Борис был в числе тех, кто нёс носилки с раненым к санча-сти. Замбах всю дорогу пытался петь беззаботную кабацкую песенку. Он делал это, чтобы скрыть, как ему хреново. Поляк был весь в крови. Разрыв зенитного снаряда послал несколько шрапнельных пуль ему в спину, в бок и в бедро. К счастью жизненно важные органы не пострадали. Правда, лётчик успел обгореть. После того как с «Пана Поручика» стянули лётный комбинезон, хирург извлёк пули, зашил раны и обработал ожоги. Анестезии не было. Пачки с нужными ампулами пропа-ли. Это выяснилось перед самой операцией. Доктор подозревал африканскую обслугу. На здешнем «чёрном» рынке лекарства стоили баснословные деньги, и местные рабочие часто их воровали, даже сейф несколько раз взламывали.
Взбешённый доктор пообещал найти того, кто это сделал и лично отрезать ему руку за воровство. А пока Борису и не-скольким другим добровольным ассистентам пришлось удер-живали раненого на операционном столе. В то время, как хи-рург копался в его ранах инструментом Замбах изо всех сил старался сдерживать стоны, продолжая распевать пиратские песенки и травить самые похабные анекдоты. Потом он при-знался, что боль во время операции была сильнее, чем в момент ранения.
К счастью для Нефёдова огонь не успел серьёзно подпалить его собственную шкуру. Хотя даже среди пожарных и зевак имелись получившие ожоги. Но смельчакам, как известно, везёт.
После всего испытанного Борис устроил себе баню в старой бочке из-под бензина. Он скинул себя сильно обгоревший комбинезон и залез в металлический цилиндр с водой, установ-ленный на костре. Всё было устроено примитивно, но действо-вало. Сидя разморенный в тёплой воде Нефёдов любовался на заходящее солнце. Наступало его самое любимое время в здешних местах – сумерки. Окружающий пейзаж расцвечивал-ся мягкими лирическими красками, даже птичьи голоса из ближайшего леса отдалённо напоминали расслабленные неапо-литанские серенады.
К бочке подошёл Макс Хан и коротко сообщил:
- Решено дать тебе эскадрилью. Поздравляю!
Сказав это, немец сразу ушёл по своим делам.
Нам не дано знать своего будущего. А то бы Хан наверняка поразился, узнав, что готовит себе таким образом приемника, который вскоре заменит его на месте командующего Легио-ном…
Через несколько дней к Борису в номер заглянул Замбах. Дело было вечером. Весь в бинтах и пластырях, прихрамывая на одну ногу, поляк тем не менее держался бодрячком. Вёл он себя с загадочной многозначительностью, словно узнал про Бориса нечто очень важное. С собой визитёр принёс бутылку скотча. Нефёдов достал из холодильника банку рыбных кон-сервов, сыр.
Замбах разлил спиртное по бокалам. И неожиданно произнёс:
- Я сразу почувствовал в тебе русского. Вчера, вытаскивая меня, ты так матерился, что я удивляюсь, как остальные не поняли, кто ты есть таков.
Разговор сразу пошёл откровенный.
- Вообще-то большинство поляков не любят вас – москалей. Но я другое дело.
Замбах рассказал, что сам происходит из старинного казачьего рода. Один его предок – запорожец был захвачен поляками и сожжён в медном быке вместе с полковником Заливайко. Дру-гой же верой и правдой служил шляхтичам, за что получил от польского короля дворянство. Этот предок-казак по доброй воле переметнулся к полякам и сделал карьеру не только бла-годаря личной храбрости. Смуглый худощавый красавец с огненными глазами, гордым взором и воинственными усами очень нравился польским дамам, среди которых попадались даже аристократки. Тайные вздыхательницы ссужали ухажёра деньгами, дарили ему кафтаны на соболях с алмазными запон-ками, оружие в драгоценных оправах.
Сохранилось предание, что один польский магнат, застав предприимчивого запорожца со своею женой, приказал облить голого ходока дёгтем, обсыпать пухом, привязать верёвками к дикой лошади и пустить в степь. Неизвестно какой случай спас предка Замбаха от неминуемой смерти, но, согласно преданию, охоту соблазнять чужих жён и дочерей это происшествие него не отбило… Замбах очень гордился обоими своими предками.
Борис же лишний раз убедился, что авантюристами случайно не становятся. Зов крови не позволяет им осесть на одном месте и повести размеренную жизнь. В каждом профессио-нальном искателе приключений присутствует пассионарный ген норманнов-завоевателей, «отцов-основателей», конкиста-доров, золотоискателей и прочих искателей приключений, богатств и титулов.
- Как и мой пра-пра-прадед, я тоже люблю женщин, выпивку и деньги, - разъяснил Замбах. – Но даже за все деньги мира и за ночь с первой красавицей я не предам друзей… Вчера ты помог мне, и я этого не забуду. Возьми меня в свою эскадрилью не пожалеешь…
Замбах пил, и Борис не отставал. В комнате плавал дым амери-канских сигарет. Из приёмника лилась задушевная мелодия. Опьянев, «Пан Поручик» поднял на Бориса мокрые глаза и мрачно выговорил:
- И всё-таки не могу простить вам, русским, что вы отняли у меня Родину. Мало вам Украины, вы и Польшу подмяли…
Возникла неловкая пауза.
- Я понимаю, - согласился Борис, решив не обижаться за дер-жаву, которая и в самом деле вела себя не всегда по-джентльменски по отношению к соседним народам.
- Не можешь этого понять! – полез в бутылку разгорячённый алкоголем Замбах. - Для тебя иметь Родину так же естественно, как дышать воздухом. А я благодаря вам, русским, стал вечным мытарем без роду и племени. Понять меня способна только рыба, выброшенная на берег.
- Я понимаю, - сочувственно повторил Борис. – И всё-таки не спеши с плеча проклинать целый братский народ. Моя авиа-группа в 1945-м всего за несколько месяцев до окончания войны потеряла семерых отличных ребят. Они положили свои молодые жизни за свободу твоей Польши… Мы тут с тобой хлеб преломили и горилку пьём, хоть и шотландскую. И ты говоришь, что все мы оккупанты? По-моему, дружэ, ты не прав. На межчеловеческом уровне все мы братья. А остальное поли-тика. Глупо нам - честным солдатам вспоминать старые нацио-нальные обиды. Я же не припоминаю тебе, как ваши поляки Гришку Отрепьева на московский престол посадили.
- Да, и у нас был звёздный час, - с ностальгической гордостью расправил плечи Замбах и повеселел.
- Действительно, а ну её к дьяволу, это продажную девку поли-тику! Давай лучше вместо того, чтобы драть глотку и орать: «Вива Польска!», «Хай живе вильна Украина!» или «Боже царя Храни!» споём, что-нибудь для души. А не то мы спьяну по-режем друг друга.
И остаток ночи друзья пропели про степь раздольную, про русское поле, украинскую «Распрягайте хлопцы кони», поль-скую «Хей соколы» и тому подобный репертуар.
Своими поступками Борис давно завоевал уважение наём-ников, поэтому многие хотели служить под его началом. Но Нефёдов сколачивал стаю из проверенных людей, которым всецело доверял. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти их. Это в обычном обществе трудно понять, что по-настоящему представляет собой человек, как он поведёт себя в критической ситуации - «под нагрузкой»; можно ли на него положиться в трудном деле. На войне же всё происходит гораз-до быстрее. Поэтому, если хочешь узнать человека до конца, проведи с ним, хотя бы дней пяток в одной траншее на передо-вой…
Доверенные бойцы составили ядро новой команды. С ос-тальными же лётчиками «эскадрильи скунсов» новому коман-диру предстояло что-то делать, ибо управлять этим сбродом, так как делали его предшественники, Нефёдов не собирался. У бывшего командира фронтового штрафбата имелись собствен-ные методы насаждения дисциплины и боевого духа. Едва вступив должность, Нефёдов собрал подчинённых за ангаром подальше от посторонних глаз.
- Вы говно, а не лётчики, - такова была его первая фраза. - Правильно вас называют вонючками. Но вы не просто вонюч-ки, вы редкие засранцы! Сборище презренных трусов и неудач-ников.
- Нас назвали так незаслуженно – крикнул один из слушателей.
- Глупости! – отрезал Нефёдов. - Такие прозвища просто так не дают, тем более на войне. Я уже почти месяц среди вас, и убе-дился, что вы полные ничтожества.
Борис резал в лицо подчинённым чрезвычайно неприятные вещи, не собираясь никого щадить. Перед ним были не те оступившиеся пацаны, которыми он командовал в 1942 году, и которых можно было попытаться наставить на путь истинный. Ему предстояло добиться беспрекословного повиновения от сложившихся мужиков, многим из которых перевалило за сорок. Таких перевоспитывать поздно. Действовать предстояло, где-то страхом, а где-то показать подчинённым их собственную выгоду.
- Запомните! Раз уж мне выпала такая сомнительная честь командовать подобными отбросами, как вы, я стану делать это так, как считаю нужным. Мне плевать на ваши контракты и страховки. У меня есть полномочия лично расстреливать каж-дого, кто трусливо сбежит с поля боя, бросив товарища на произвол судьбы, или положит бомбы куда попало, не разби-рая, кто под ним - вооружённый враг или мирный деревенский обоз. Подобного паскудства я не потерплю. Запомните это!
И снова раздражённый голос прервал оратора:
- Не надо нас пугать, майор. Пусть вначале нам заплатят, как обещано, тогда посмотрим.
Борис подошёл к сказавшему это, и с неприятием разглядывал его вальяжную фигуру несколько минут. Затем жёстко ответил:
- Вы плачетесь, что вам мало платят, а когда вы погибаете, хоронят как собак. Но разве вы достойны иного? По-моему, очень справедливо, когда трупы трусов и бесчестных подонков достаются лесным падальщикам. Я даже прикажу хоронить погибших членов экипажей, не выполнивших задачу, в мусор-ных мешках. Или нет, пусть лучше их станут бросать в вы-гребную яму, ведь вы дерьмо…
Убедившись, что его слова произвели на всех нужное впечат-ление, Борис обвёл присутствующих ледяным взглядом:
- И ещё у меня для вас плохая новость: больше вы не получите ни цента, пока эскадрилья не избавиться от репутации сборища трусов и подонков.
Новость ошеломила аудиторию. Следующая реплика из ря-дов «скунсов» прозвучала, как жалкая попытка спасти хотя бы что-то из прежних прав:
- Но, сэр, наш прежний командир…
- В задницу вашего прежнего командира! Он был полное дерь-мо, раз не смог заставить вас уважать себя и товарищей по оружию. Теперь ваш босс я. Поверьте, мне приходилось при-нимать под командование сброд и похуже вашего. И я всегда знал, как погнать его в бой. Правда, вначале обычно прихо-диться пристрелить собственноручно пару паршивых овец, которые портят всё стадо, после чего дело налаживалось.
Борис впервые улыбнулся. Ухмылка получилась злая с явным оттенком сарказма.
- Нет, вы не скунсы. Те хоть умеют постоять за себя, подняв хвост. Вы жалкие бараны. А я ваш пастух. Как я уже сказал, мне плевать на ваши контракты. Отныне вы моя собственность, и я заставлю вас работать. Я сделаю из вас волков. Те же, кто уже по привычке обделался от страха, могут проваливать на все четыре стороны, не дожидаясь завтрашнего утра. Ибо на рас-свете для всех вас начинается новая адская жизнь. Я догово-рюсь с Ханом, чтобы он позволил желающим спрыгнуть с поезда дезертировать без последствий. Но тем, кто останется, я не завидую. Отныне эта эскадрилья называется «Адской».
«Скунсы» сидели притихшие и обескураженные. Только отобранные Нефёдовым проверенные бойцы выглядели до-вольными услышанным. Замбах насмешливо поглядывал по сторонам на растерявшихся соседей. Ему было по душе то, как русский основательно сшиб спесь с этого трусливого стада.
Завершив своё выступление, Нефёдов раздражённо спросил:
- Вопросы есть?
Никто больше не решился подать голос. Тогда комэск перешёл к постановке боевой задачи:
- С завтрашнего утра всей эскадрильей работаем по Лаки Зеке-ле и его банде. Этот ублюдок, три дня назад учинил зверство в трёх деревнях. Живьём закапывал людей в могилы, сжигал в автомобильных покрышках и тому подобное. Я хочу, чтобы от его армии в течение ближайших трёх дней осталось одно вос-поминание.
- Но он хорошо вооружен, сэр, - глядя на Нефёдова, не то с испугом, не то с уважением позволил себе усомниться в воз-можности выполнить задачу один из «скунсов». - Вторая эс-кадрилья потеряла три самолёта против него, а седьмая пять.
На это Нефёдов пояснил, что избежать высоких потерь можно лишь одним способом - надо поступать вопреки правилам:
- Если не можете задавить противника огневой мощью, изме-няйте правила под себя. Разрывать шаблон, делайте то, чего от вас не ждут.
Так Александр Македонский, который имел при Фермопи-лах армию в четыре раза меньшей персидской, тем не менее, сумел наголову разгромить противника, с самого начала озада-чив персидского царя Дария тем, что выстроил свою армию под углом к его армаде. Таким образом, Александр компенсировал угрозу собственным флангам. А затем великий полководец древности «потащил» персидскую кавалерию за собой на пра-вый фланг, неожиданно развернулся и нанёс знаменитый косой удар в ослабленный центр персов…
- Мы тоже должны постоянно удивлять неприятеля, - пояснял командир. – Поэтому завтра выйдем в район атаки не с Северо-запада, как остальные эскадрильи, а со стороны змеиных болот. Высоту держать минимальную. Утром над болотами поднима-ются густые облака испарений. Они скроют нас. По пути всем соблюдать радиомолчание…
После инструктажа к Борису подошёл Замбах. Поинтересо-вался со снисходительной ухмылочкой на губах:
- Не слишком ли ты круто с ними? Вонючки ведь могут на тебя хвосты поднять: пасквиль какой состряпать, а то и шмыльнут в суматохе боя из пушечки, якобы случайно. Пойди потом дока-жи, что это было преднамеренное покушение. Они такие…
- Пусть, - серьёзно ответил Борис. - Даже гориллы совершают альтруистические поступки, без личной выгоды помогая друг другу. А эти хуже животных. Противно! Поэтому пока я здесь командир, каждый поддонок должен знать, что совершённое паскудство не сойдёт ему с рук…
На следующий день эскадрилья начала работать. И к удив-лению многих, «скунсы» стали действовать более решительно и профессионально. Но мало кто знал, что скрывается за таким преображением. Разгадка же преображения трусов в храбрецов заключалась в том, что подчинённые Нефёдова гораздо больше боялись командирского самолёта с изображением колеса на фюзеляже, чем вражеских ракет. Скунсы говорили друг другу, что это пыточное колесо, которое, мол, ожидает всякого, кто нарушит приказ нового комэска. Борис только улыбался на такие разговоры: пусть думают так, раз хотят. Друзьям же он пояснял, что украсил свой самолёт колесом Фортуны:
- Это обозначение моего жизненного крэдо. Дела и мысли, которые ты положишь на колесо своей судьбы сегодня, завтра принесут тебе радость или печаль…
*
Постоянная жизнь в банке с пауками приучила Нефёдова (особенно после предательства Аллиет) каждую секунду быть готовым к встрече с опасностью ещё незнакомой ему разно-видности. «Надейся только на себя и постоянно будь готов ко всему!» - этот девиз стал для него правилом выживания. Даже после полётов Борис не позволял себе расслабляться. Вот и на этот раз его глаза постоянно ощупывали пространство впереди, а слух бдительно сканировал окружающий «эфир». Возле входа в гостиницу Бориса окликнул из машины Макс Хан. По внеш-нему виду немца «Анархист» понял, что случилось что-то очень нехорошее.
- У тебя засада – без всяких предисловий предупредил Хан. Полагаю, что наш южноафриканский приятель тоже там – всем заправляет. Ты превратился для него в большую проблему, особенно после того, как понравился самому Президенту. Когда Морган подписывал приказ о твоём назначении на долж-ность командира эскадрильи, он спросил меня, как я отношусь к тому, чтобы со временем ты занял место главного президент-ского советника по авиационным вопросам. Так что идёшь в гору. И Хенку это не может нравиться.
«А может это провокация - размышлял Борис. – Ведь до сих пор Хенк действовал более изощрённо».
- Нет, всё точно, - будто угадал его мысли Хан. - Они ждут твоего прихода.
Макс вручил Нефёдову достаточно лёгкий компактный ав-томат, и сразу перевёл регулятор, расположенный над его спусковым крючком в положение стрельбы короткими очере-дями. Борис отметил, что немец надел перчатки, чтобы не оставлять отпечатки своих пальцев на оружии.
Нефёдов давно понял, что решающее столкновение между Глотом и Хенком неизбежно, и ему придётся участвовать в кровавой развязке этого затяжного конфликта…
Они вошли в гостиницу. С немцем был ещё чернокожий боевик, которого Нефёдову раньше видеть не приходилось. Макс общался с ним короткими приказами, как со своим ра-бом-телохранителем. По дороге немец инструктировал непри-вычного к подобным делам лётчика:
- Откроется дверь, сразу стреляй – Хан показал, в какой стойке лучше вести огонь, и как следует держать оружие. - Жаль короткими очередями влево и вправо. И ни в коем случае не входи внутрь! Лучше всего стрелять от самого порога. Так ты сможешь контролировать всю территорию прихожей, и в то же время избежать непосредственного контакта с противником (видимо, имелась в виду вероятность рукопашного боя). Авто-мат всё время держи у пояса, чтобы его у тебя не выбили. По-ворачивайся всем корпусом в ту сторону, куда стреляешь. Если дашь слишком длинную очередь, ствол может увести в сторо-ну или задрать вверх. К тому же так можно быстро расстрелять все тридцать патронов, что заряжены в магазин. А пока будешь перезаряжать, схлопочешь пулю. У одного из твоих гостей мой человек видел Стэн*. Хорошая машинка! Его владелец похож на профессионального киллера.
*Английский пистолет-пулемёт
Трое мужчин, ступая, как можно тише, приблизились к две-ри номера, в котором проживал Борис. Хан сделал знак приго-товиться.
- Они там – шепнул немец Борису на ухо и добавил: - На нас не рассчитывай. Ты должен пришить их сам.
Старые знакомые посмотрели друг другу в глаза, и Борис недо-умённо подумал: «Сейчас он чего доброго скажет, что по здеш-нему обычаю полагается, чтобы убив Хенка, я вырезал ножом его сырую печень и съел её».
Напоследок немец вручил Нефёдову два запасных «рожка» к автомату и бесшумно отошёл в сторону. Его помощник встал за спиной хозяина.
У Бориса засосало под ложечкой. Он чувствовал сильное волнение, адреналин бурлил в крови. Поэтому прежде всего надо было постараться успокоиться. Нефёдову казалось, что люди за дверью могут услышать его учащённое дыхание. Не-много уверенности ему придавал бронежилет, который Хан нацепил на него ещё на улице.
Немец с помощником с напряжённым интересом следили за разворачивающимся гладиаторским представлением. Борис осторожно вставил ключ в замок и несколько раз его повернул. Дверь приоткрылась без малейшего скрипа. Внутри ничего не было видно. Борис ещё раз бросил взгляд на своих соблюдаю-щих нейтралитет спутников. Хан кивнул ему, мол, всё делаешь правильно.
Неожиданно темноту номера вспороли две вспышки писто-летных выстрелов. Мощный удар опрокинул Нефёдова на пол. Тело буквально парализовала острая «чёрная» боль, перехвати-ло дыхание. Борис увидел бросившийся к нему из глубины номера мужской силуэт. Ему показалось, что это Хенк. «Сейчас он добьёт меня в голову!» - пронеслось в голове Нефёдова, и он нажал на спусковой крючок. Автомат в его руках грозно про-гремел короткой очередью. Зазвенели падающие на пол гиль-зы. Силуэт исчез.
Борис поднялся, и, забыв про наставления Хана, бросился в номер, спеша поскорее завершить дело. По дороге он спо-ткнулся о чьё-то лежащее на полу тело. Начал вставать. Но тут со спины на него набросился ещё один враг. По-звериному рыча Нефёдову на ухо, он принялся его душить. Каким-то чудом Борис сумел вырваться из рук озверевшего от страха и ярости киллера и выбрался обратно в коридор.
Несколько минут Борис не мог вдохнуть в себя воздух. Страшно болела грудь. Нефёдов сидел, скрючившись и при-слонившись спиной к стене, не в силах разогнуться. Когда боль немного отпустила, Борис расстегнул жилёт, потом рубашку и увидел большую гематому на своей груди. На бронежилете тоже имелась вмятина. Если бы не эта защита, его тело сейчас бы сотрясали предсмертные судороги на окровавленном полу.
К Борису бесшумно приблизился Хан. Присев рядом на карточки, тихо спросил, кивнув в сторону открытой двери:
- Все готовы?
- Кажется, один ещё жив – едва выдавил из себя Нефёдов. Ему было трудно говорить из-за тупой боли в груди. Немец придир-чиво осмотрел товарища, и вновь жёстко произнёс:
- Тебе придётся собраться. Ты должен его дожать. Он – твоя проблема… Таковы правила игры.
Но перед тем как отойти Хан, всё же, сжалившись над Не-фёдовым, вручил ему гранату и дал совет, как проще прикон-чить оставшегося киллера.
- Вырви у гранаты кольцо и вкати её в комнату. Только не забудь вначале вставить в автомат полный магазин…
Борис приготовился так и поступить. Но пока возился с оружи-ем и собирался с силами из номера вдруг донёсся слабый хри-пящий голос, который мог принадлежать только тяжелоране-ному человеку:
- Прошу вас, не убивайте меня! Я знаю, - вы здесь. Я хочу сдаться.
Нефёдову не следовало вступать в разговор с противником. Убивать врага намного легче, если воспринимаешь его как нечто абстрактное, а не как конкретную личность с её болью, страхами, мыслями о семье. А прикончить киллера было необ-ходимо, ибо на этой войне пленных не брали.
- Я хочу сдаться полиции! – молил Бориса голос из чёрного провала. Нефёдов заколебался. Тогда к нему быстрой походкой приблизился Хан, взял гранату и небрежно швырнул через порог…
Полиция появилась на месте боя, лишь, когда всё было кон-чено. Охрана гостиницы, а также другие постояльцы тоже не вмешивались, будто были предупреждены о том, что это не партизанский налёт, а внутренние разборки местных противо-борствующих кланов.
Помещение номера было забрызгано кровью, на стенах зия-ли многочисленные дыры от пуль и осколков. Хан с помощни-ком обыскивали убитых. Хенка среди них не оказалось. Борис испытал разочарование - пока Глот жив, война не закончена. Южноафриканец будет делать всё, чтобы помешать ему доб-раться до сына, и вернуться с ним домой…
Между тем немец вытащил из кармана одного из убитых свернутую трубочкой пачку долларовых банкнот. Пересчитал и многозначительно показал Борису.
- Смотри! За твою жизнь он заплатил не местными «фантика-ми», а твёрдой валютой. Хенк оценил твою голову в сумму, эквивалентную трёхмесячному жалованью местного министра. Наш друг весьма щедр! За такие деньги здешние голодранцы мать родную не пожалеют, не то, что бледнолицего чужака. Верно я говорю, Флако?
Хан обратился к своему чернокожему телохранителю. Тот застенчиво улыбнулся Борису, но согласно кивнул.
Потом, по пути к машине Макс пояснил, почему не мог лично разобраться с засевшими в номере Нефёдова головорезами:
- Если я убью Хенка, все решат, что я расчищаю себе дорогу к власти. Тебе же ничего бы не грозило, если бы тебе удалось пришить эту южноафриканскую собаку. Ведь он сам залез в твой номер со своими головорезами. Жаль, конечно, что не получилось. Впрочем, Глот слишком хитёр, чтобы самому загнать себя в ловушку.
Глава 19
Последующие шесть дней Борис Нефёдов с группой из шес-ти проверенных лётчиков выполнял особо важное задание Главного штаба. По данным агентурной разведки несколько командиров крупных повстанческих группировок на секретной встрече договорились о совместных действиях против прави-тельственных сил. Теперь они накапливали силы для решаю-щего броска на Морганбург. Впервые за всё время гражданской войны вожаки самых сильных противоборствующих кланов создавали единый войсковой кулак. Ненависть к режиму Ар-ройи пересилила личные амбиции каждого из них. Похоже многолетняя гражданская война входила в свою завершающую стадию.
Необходимо было срочно выяснить, где происходит скрыт-ное сосредоточение ударной группировки противника, и откуда на столицу покатится смертоносное цунами. Это дело было поручено лучшим лётчикам Легиона.
Была срочно сформирована особая разведывательная авиа-группа, которая оснащалась самым современным оборудовани-ем, получаемым от американцев. Группе были преданы самые лучшие самолёты, на которые были спешно установлены фото-аппараты с 300-мм линзой. Такие камеры как нельзя лучше подходили для плановой и перспективной съёмки с малых высот.
Борис назвал свою новую команду ««Truffle Snufflers» - «специалисты по вынюхиванию трюфелей». Как особым обра-зом надрессированные свиньи, вынюхивающие дорогие дели-катесные грибы, подаваемые лишь в лучших ресторанах, они искали партизанские базы. Боевым знаком группы стала лету-чая мышь. Это был лучший символ для ночных разведчиков и охотников, ибо эти зверьки с помощью своего эхолокатора видят жертву и хищника за десятки километров в полной тем-ноте. Так и пилоты спецкоманды с помощью специальных подвесных контейнеров с тепловизионной аппаратурой и ла-зерными целеуказателями выслеживали противника ночью под покровом джунглей. Ночная разведка над партизанскими тро-пами требовала полётов на малой высоте и использования фотовспышки, что было крайне опасным занятием. Когда са-молёт с работающими в приглушенном режиме двигателями проносился над самыми верхушками деревьев, его пилот ещё мог надеяться сохранить инкогнито. Но стоило пространству внизу озариться мощной вспышкой, как запечатлённые на плёнку против своего желания лесные солдаты, без всякого приказа начинали палить из всех стволов по крылатому фото-графу. При выполнении фотосъёмки группа потеряла два само-лёта.
Затем Борис и его люди получили приказ начать ночные удары по противнику, чтобы замедлить его приготовления к наступлению. Небольшая эскадрилья, тем не менее, быстро стала для партизан ночным кошмаром. Все самолёты получили мощное дополнительное вооружение. Внезапно появляясь над скрытым в густой чаще вражеским лагерем, экипажи штурмо-виков сбрасывали на парашютах осветительные ракеты и вру-бали мощные поисковые прожекторы. Для только что чувство-вавших себя в относительной безопасности солдат врага начи-нался сущий кошмар. Пронзительный свет слепил им глаза, вокруг свистели пули и рвались бомбы и снаряды. Под устра-шающий рёв сирен воздушные канонерки буквально выкаши-вать джунгли из своих пушечно-пулемётных батарей. Послед-ним аккордом драмы обычно становился массированный залп ракет и сброс напалмовых контейнеров. Эти рейды оказались столь результативными, что Хан предложил Нефёдову пере-именовать своё подразделение в Banshee (баншьи). Так в кельтской мифологии называют плакальщиц, вопли которых предвещают смерть всем, кто их услышит…
Во время одного из разведывательных полётов «Пану По-ручику» удалось осуществить радиоперехват важной информа-ции: руководство соседней страны, находящейся в состоянии необъявленной войны с режимом Моргана Арройи, планирует в день начала решающего наступления повстанцев поддержать их авиацией. Эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы в штабе правительственных вооружённых сил. Генералы были в панике. Президент срочно созвал экстренное совещание со своими военными, на котором обсуждалась создавшаяся критическая ситуация. «Большой Папа» сразу заявил, что не потерпит паники:
- Я хочу видеть за этим столом только уверенные лица. Бу-дем расценивать текущую ситуацию, не как катастрофу, а как благоприятную возможность разобраться сразу со всеми наши-ми врагами – здесь и за границей.
Однако положение действительно было почти безнадёжным для Арройи и его хунты. До сих пор силам ООН, осуществ-ляющим блокаду страны, удавалось удерживать внешних вра-гов Арройи от активных действий против него. Это позволяло диктатору сохранять силы для борьбы с собственными мятеж-никами. Но видимо рейды его коммандос через границу пере-полнили чашу терпения соседей и они решили нарушить свои обязательства перед мировым сообществом.
Учитывая же, что на вооружении ВВС сопредельного госу-дарства находились достаточно современные реактивные само-лёты французского, английского и американского производства такое вмешательство могло оказаться роковым для президента и его клана. Только боевая авиация, которой не было у пов-станцев, позволяла слабеющему режиму Моргана Арройи как-то до сих пор отбивать все атаки противника. Но с появлением над полем боя неприятельских реактивных машин старенькие поршневые бомбардировщики сразу окажутся вне игры.
Таким образом планы врага были частично раскрыты – «ву-аль войны» (for of war) сорвана. Но это не обрадовало прези-дентских советников. Никто из них не знал, что предпринять в ответ на столь серьёзную угрозу. И тогда Макс Хан предложил единственно-возможное в складывающейся ситуации решение
- Мы должны, не мешкая, нанести превентивный удар!
Хан выдвинул чрезвычайно смелый, даже авантюрный план: на лёгких самолётах, следуя над самой землёй, чтобы избежать обнаружения вражескими радарами, пересечь границу и атако-вать с первыми лучами солнца приграничный вражеский аэро-дром, до того, как находящиеся на нём машины поднимутся в воздух.
- Если нам удастся вывести из строя самолёты врага, и партиза-ны в условленный час не получат обещанную поддержку с воздуха, это деморализует их, - убеждённо заявил командую-щий наёмническим легионом.
- Полковник Азам говорит дело! – воспрянул духом президент Арройя и добавил: - Предлагаю одновременно с воздушной атакой вражеского аэродрома нанести мощный артиллерийский и авиационный удары по выявленным районам сосредоточения повстанческой пехоты…
*
Итак, кучке авантюристов предстоял фактически самоубий-ственный полёт в одну сторону. Задание очень напоминало рейд камикадзе. Встреча в боевой ситуации поршневого само-лёта с вражескими реактивными перехватчиками могла завер-шиться только уничтожением первого - в этом были уверены почти все военнослужащие воздушного легиона. Было извест-но, что авиабаза, которую предполагалось штурмовать, защи-щена превосходной современной системой ПВО с радарными станциями и позициями зенитно-ракетных комплексов. Не удивительно, что немного нашлось добровольцев класть голову под топор. Даже обещанная Арроей гигантская премия для смельчаков не вызвала среди пилотов-наёмников ожидаемый взрыв энтузиазма.
И всё-таки добровольцы нашлись. Борис и поляк Ян Замбах тоже вошли в их число. Макс Хан приказал построить макет вражеского аэродрома и несколько дней тренировал на нём лётчиков. Использовать для операции решили сверхлёгкие самолёты. Несмотря на крайне низкую скорость и отвратитель-ную живучесть пластиковые самолётики обладали одним важ-ным преимуществом: на них проще всего было остаться неза-меченным для вражеских радаров. На каждый самолёт прице-пили изготовленные в кустарных условиях самодельные кон-тейнеры для выброса дипольных отражателей и тепловых ловушек на случай атак ракетами - американцы подобное обо-рудование поставить не успели.
Перед самым вылетом Хан предложил Борису навестить местного оракула. В последние дни немец явно пребывал не в своей тарелке.
Они нашли предсказателя, ухаживающим за цветами в садике своего уютного домика на окраине города. Вокруг творилось бог знает что: рушились империи, репрессировались целые народы, а этот чудак безмятежно ухаживал за своей личной планетой.
Это был аккуратный господин - очень старый и потому, види-мо, очень мудрый. Одет он был опрятно, седая борода под-стрижена. На больших хрящеватых ушах мудреца кудрявился тёмный нежный пушок, какой бывает на головках младенцев.
Выслушав визитёров, старик меланхолично заметил, что смерть, это лишь продолжение великого бесконечного путеше-ствия, а не гибель сознания, как принято считать в западной культуре.
- Вы хотите сказать, что мы погибнем? – с каменным лицом уточнил Макс.
- Испугались? Ха-ха! – весёлый предсказатель обнажил пеньки передних зубов. С живейшим интересом рассматривая гостя своими красными слезящимися глазами, он с сочувствием молвил:
- Не расстраивайтесь.
Мудрец взял Хана за руку и принялся внимательно её рассмат-ривать. Речи его звучали странно:
- Когда-то эта рука ловко управлялась с большим топором и длинным мечом, поднимала кубок за здоровье своего рыжебо-родого короля. Я слышу звон доспехов, и рёв огромных труб… Вы погибали триста восемь раз и столько же воскресали для новых жизней. Так стоит ли бояться очередной смены поно-шенных телесных одежд?
Хан слушал, как завороженный. Борису даже показалось, что зёрна сомнения упали в его душу и могут дать всходы в виде самого неожиданного решения.
Когда они возвращались к машине, Хан был погружён в собст-венные мысли. Вил у него был очень озадаченный.
- Как думаешь, что мне делать? Кажется, старик напророчил мне скорый финал.
- Если хочешь, я сам вместо тебя поведу завтра группу, - пред-ложил Борис.
- Нет, группу поведёт Хенк.
Нефёдова эта новость очень удивила. Хенк, который никогда не летал на боевые задания, вдруг решил принять участие в чрез-вычайно опасной операции! Неужели это возможно? Но южно-африканец действительно решил возглавить группу в качестве пилота самолёта-лидера. Его конфликт с Ханом чрезвычайно обострился, и южноафриканец хотел показать президенту, что в случае устранения конкурента он вполне может лично возгла-вить Легион.
- Нет, осторожничать не время, - играя желваками, рассуждал Макс. - Надо лететь. Если я сейчас дам слабину, Хенк своего шанса не упустит…
Уже подъезжая к гостинице, Макс вдруг сердито буркнул, в ответ на собственные мысли:
- Чушь! Стоило тащиться через весь город, чтобы услышать этот бред выжившего из ума старого маразматика…
Первая часть операции прошла на удивление удачно: во-семь лёгких самолётиков сумели подкрасться к цели на сверх-малой высоте 2-5 метров необнаруженными вражескими рада-рами. Выпрыгнув из-за высокого лесистого холма, штурмовики застали врасплох персонал зенитных батарей. Это было напа-дение стаи оборзевших блох на собаку Баскервилей. Но кажет-ся, набег удавался. Командование вражеской авиабазы просто оказалось не готово к тому, что будет атаковано летающими драндулетами, предназначенными для выездов на пикник….
На стоянки вражеских самолётов посыпались кассетные бомбы. «Пан Поручик» сразу сбросил две 70-килограмовые бронебойные бомбы на одну из двух взлётно-посадочных полос - чтобы ни одна птичка не улетела. Бомбы были оснащены детонаторами с 7-5-секундной задержкой, что позволяло им пробивать бетонное покрытие взлётно-посадочной полосы и взрываться ниже её поверхности. Правда, вторую полосу вы-вести из строя не удалось. Ответственный за её уничтожение самолёт был сбит охраной из стрелкового оружия…
Борис сразу выбрал в качестве цели большой ангар. Амби-ции требовали выбрать самого большого лося в стаде и зава-лить его, чтобы, если уж не повесить добытые рога над ками-ном, то хотя бы потешить собственное самолюбие. Судя по внушительным размерам укрытия, в нём мог находиться тяжё-лый бомбардировщик.
И тут приготовившийся открыть огонь пилот заметил зна-комый силуэт внизу. Это был Ту-16. Присутствие советской машины обескуражило Нефёдова. А вскоре выяснилось, что аэродром буквально «кишит» техникой советского производст-ва – «мигами», «сушками», «илами». «Обещанными» же фран-цузскими и американскими машинами тут и не пахло. Лишний раз приходилось убеждаться, что здесь в Африке нельзя быть заранее в чём-то уверенным. Местные режимы с лёгкостью меняют союзников и спонсоров. Не исключено, что обслужива-ли и пилотировали всю эту технику наши ребята. Конечно, о том, чтобы стрелять по своим и речи быть не могло. Борис поискал вокруг глазами и нашёл подходящий объект. Он вы-пустил весь запас 68-миллиметровых ракет по старенькому транспортному «Дуглас» DC-4 , мирно ржавеющему на краю лётного поля.
Зато пилоты остальных легкомоторных штурмовиков пора-ботали на славу. Даже бетонные заборы укрытий не спасали стоящие в капонирах машины от осколков и пуль. В считанные минуты почти все находящиеся на аэродроме самолёты и вер-толёты противника были уничтожены или серьёзно поврежде-ны. Прямым попаданием бомбы была разрушена диспетчерская вышка, загорелся склад горюче-смазочных материалов, пре-вращены в чадящие остовы несколько грузовиков аэродромно-го обслуживания.
Зенитчики с опозданием открыли шквальный огонь из эр-ликонов по уходящим налётчикам. Благополучно избежав возмездия, «кукурузники» один за другим скрывались за окре-стными холмами. Большая часть легкокрылой кавалерии на-несла удар и исчезла. Потери составили всего два самолёта. Борис и Хан замыкали группу. Им тоже уже почти удалось уйти, но внезапно Хан тревожно сообщил по радио:
- На семь часов ганфайтер!
Борис посмотрел в указанном направлении и увидел вырули-вающий по уцелевшей ВПП* на исполнительный старт Су-7. Это была прекрасная машина нового поколения советских реактивных истребителей-бомбардировщиков. Она была созда-на для выполнения серьёзных боевых задач, вроде прорыва мощной первой линии натовской ПВО в Европе и нанесения ударов (вплоть до ядерных) по целям, расположенным «где-то в Западной Германии»… Появление здесь грозной новинки стало для отставного подполковника Советской армии крайне неприятным сюрпризом.
Стреловидные крылья, двигатель, развивающий на форсаже тягу в 99,12 кН, способный выводить машину на скорость 2 «Маха» всего за 12 секунд, делали эту машину универсальным фронтовым самолётом, предназначенным, как для завоевания господства в воздухе над передовой и в ближнем вражеском тылу, так и для подавления наземных целей. Даже смешно было сравнивать собственные возможности с теми, что имелись у коллеги, сидящего сейчас в гермокабине новейшего боевого перехватчика. Но так как ничего другого в голову просто не приходило, Борис предложил командиру продолжать бегство. Хотя смешно было осознавать, что они пытаются удрать на своих жалких 200 км/ч от охотника, который через считанные секунды после отрыва от полосы наберёт скорость в десять раз выше!
*Взлётно-посадочная полоса
На сугубо гражданских «туристических» самолётах, конечно, не было возможности даже во имя собственного спасения выжать из мотора серьёзную скорость, как это предусмотрено на большинстве истребителей. Это военные двигатели имеют систему впрыска, которая вводит пятиминутный чрезвычайный режим работы на случай критической ситуации в бою, когда требуется догнать ускользающего врага или же, напротив, оторваться от преследующего тебя противника. Пилотам же мирных самолётов подобная «опция» вроде как и не к чему.
Поэтому они с Ханом продолжали ползти с прогулочной скоростью в то время, когда внизу - у них за спиной уже начал свой стремительный разбег вражеский перехватчик.
Неожиданно самолёт командира лёг на крыло, разворачива-ясь в сторону авиабазы.
- Макс, куда? – крикнул Борис. – Не сходи с ума, он растерзает тебя с первого захода.
- Уходи, - прозвучал в эфире короткий ответ немца.
Чтобы прикрыть отход группы от уже поднявшегося в небо и разворачивающегося реактивного разрушителя, Хан устре-мился в отчаянную лобовую атаку на него. Его действия вызы-вали в памяти образ древних норвежских берсеркеров, которые презирая смерть, мчались навстречу многочисленным недругам в одиночку без всякого защитного снаряжения, часто вообще голыми!
Конечно, Борис не мог оставить командира в такой момент. Он повернул вслед за Ханом и вскоре стал свидетелем его расстрела. Один из выпущенных Су-7 30-мм снарядов задел левую плоскость «Beech Bonanza». Взрыва не последовало. Но даже лёгкого касания оказалось достаточно. Обладающий нулевой живучестью к повреждениям аэропланчик сразу бес-помощно закувыркался в воздухе и начал терять высоту, как бабочка, которой ласточка на лету оторвала крылышко. Однако возле самой земли пилоту каким-то чудом удалось выровнять машину и посадить её «на брюхо».
У Бориса от сердца отлегло, когда он увидел, как из кабины упавшего в поле самолёта выбирается пилот. На войне не часто так везёт. На удачу поблизости появился ещё один самолёт из их группы – ярко-жёлтый Texan T-6 с большой цифрой «8» на руле направления. Это был самолёт-лидировщик Хенка Ван Дер Вольфа - что-то задержало Хенка над атакованной авиаба-зой. Сейчас перед лицом внешней угрозы было не до взаим-ных счётов. Поэтому Нефёдов по радио попросил южноафри-канца взять на борт Хана:
- Садитесь спокойно, я вас прикрою.
- Хорошо, я попробую, - отозвался Хенк, и начал снижение.
Борис не думал о том, что совершает подвиг, и что, попади он в прицел пилота перехватчика, будет убит. Так как Хану – достичь земли живым ему вряд ли повезёт. Однако оказалось, что в манёвренном бою реактивные машины почти бессильны поймать лёгкие тихоходные поршневые самолёты. Большая скорость мешала пилоту Су-7 как следует прицелиться. Пока он разворачивался и ложился на боевой курс почти невесомая «Cessna» успевала пропасть из виду. Как юркий малёк на мел-ководьё аэропланчик проскальзывал между растопыренными пальцами кошачьей лапы, минуя огромные когти.
Оказалось также, что по не имеющим реактивных сопел винтовым пластиковым самолётам ракеты просто не наводи-лись! И они легко «маскировались» от прицельной электроники на фоне земли. Несколько раз Борис проходил через полосы синего дыма, оставшиеся от двигателей безрезультатно пущен-ных в него ракет.
Однако противник Нефёдову попался настырный. Дав промах, он снова разворачивался, выходя в атаку. И так проис-ходило не раз и не два. Борис сразу определил, что в кабине свой - советский. Уж больно задиристо он действовал, не боял-ся запредельных перегрузок. Поэтому старый лётчик, хоть и материл в сердцах гоняющего его пацана, но без злости – по-отечески. Где-то Нефёдов даже себе в ущерб сглаживал манёв-ры, чтобы мальчишка сгоряча не наломал дров и не свернул себе шею. Но даже многоопытному Асу подобные поддавки могли стоить жизни. Как-никак подавляющее преимущество было на стороне земляка
Когда реактивный самолёт с рёвом проносился вблизи «Цес-ны», Борис чувствовал себя, как в лёгком каноэ, оказавшемся на трёхметровых волнах, расходящихся от форштевня океан-ского лайнера. Ручка управления, словно сходила с ума – начи-нала дёргаться и бить по ногам. С большим трудом Борису удавалось сохранять контроль над машиной. Однажды его даже опрокинуло. Хорошо ещё, что до земли было достаточно дале-ко, иначе всё могло закончиться весьма печально…
Каково же было Борису вдруг обнаружить, что всего его усилия, игра со смертью оказались напрасными. Южноафрика-нец так и не сел, чтобы забрать Макса. Он лишь два раза про-шёл низко над местом падения самолёта Хана и направился в сторону холмов. Это было то же самое, что нажать на спуско-вой крючок - хладнокровное убийство. К самолёту Макса уже бежали автоматчики. Солдаты стреляли, не обращая внимания на то, что пилот знаками показывает им, что желает сдаться в плен…
В отчаянной попытке отделаться от навязчивого преследо-вателя и одновременно прикрыть командира Борис заложил несколько финтов. Это не помогло. Тогда он придумал нырнуть в полосу чёрного дыма, протянувшуюся от горящих нефтескла-дов через всю долину к лесистым холмам. Хитрость позволила на время отделаться от «сушки».
Вынырнув из дымовой завесы, Борис выпустил шасси и с ходу пошёл на посадку. Однако не успел. Трагедия произошла прямо у него на глазах. В расстегнутой рубашке, придерживая левой рукой правую, которая висела плетью, немец что-то кричал приближающимся цепью солдатам. Временами он поднимал свою единственную здоровую руку, то ли прося их не стрелять, то ли показывая, что безоружен, и не намерен оказывать сопротивления. Потом Хан вдруг повалился на-взничь, как от сильного внезапного удара в лицо…
Когда на базе механики увидели погибшего командира в кабине вернувшегося самолёта, они первым делом отдали честь. Потом помогли лётчику аккуратно вытащить окровав-ленное тело из самолёта. Убитого положили на бетон. Стали подходить ещё люди. Все снимали шапки и молча, подавлен-ные стояли, глядя на труп. Наёмники по-разному относились при жизни к своему вожаку. Но теперь, перед лицом смерти все обиды и претензии были забыты. Большинство искренне пере-живало смерть командира, который привёл их в эту страну, и который никогда не бросал своих людей.
Вечером, зайдя в аэродромовский бар, Нефёдов застал там Хенка. Южноафриканец, как и все, пил за помин души Макса. Борис уже знал, что Хенк объявил, что собирается занять осво-бодившуюся должность командира Легиона. Борис чуть ли не с порога бросил негодяю в лицо серьёзное обвинение:
- Ваша привычка носить термос в собственном рюкзаке стоила Максу жизни.
- Что это значит? – угрожающе спросил Хенк. – Уж не хотите ли вы сказать…
- Да вы правы, - жёстко перебил его Нефёдов. – Я хочу сказать, что вы трус. Вы находились в самой выгодной позиции для спасения Хана. Остальные лётчики группы уже были далеко. И на вашем самолёте имелось достаточно место, чтобы взять ещё одного человека. Но вы ничего не предприняли для спасения Хана. Поэтому я говорю вам при свидетелях: вы негодяй и трус.
- Ты ответишь за свои слова, мерзавец! – взвизгнул Хенк. – Это подлая клевета!!!
- Разумеется, отвечу, - спокойно усмехнулся Борис. – Можем прямо теперь решить это дело. Полагаю, что два заряженных пистолета в этих стенах найдутся.
Слова Нефёдова вызвали гул одобрительных голосов. Майора Эрнеста здесь уважали. К тому же всем было известно, что он с риском для жизни вывез из-под носа у врага тело погибшего командира и доставил его на базу для достойного захоронения.
- Я не собираюсь с тобой стреляться, негодяй! - заявил Хенк, злобно глядя на Нефёдова. – Мы поговорим в другом месте. В секретной полиции.
- И этот трус собирался нами командовать вместо Хана! – в словах «Пана Поручика» прозвучало удивление.
- Пошёл вон, трусливая собака! Убирайся!!! Здесь не место «скунсам»! – закричали со всех сторон президентскому совет-нику. – Не смей больше показываться в нашем баре! Не ты станешь нашим новым командиром, а Эрнест.
Хенк растерянно закрутил головой.
- Но я просто не мог там сесть, - начал оправдываться он. У меня были проблемы с топливной системой. Хотите, спросите у техника моего самолёта.
Но Хенка уже не слушали. Со всех сторон он слышал оскорб-ления в свой адрес и требования убираться к чёртовой матери. Кто-то швырнул в лицо южноафриканцу шарик, скатанный из салфетки. Медля с бегством, Хенк очень рисковал оказаться битым, ибо помещение было полно подвыпивших мужиков, не привыкших сдерживать собственные чувства.
Хенк беспомощно повертел головой, увидел только глаза, лишённые сочувствия к нему, и выдавил хрипло:
- Хорошо, я ухожу… Можете избирать своим новым команди-ром, кого угодно. Всё равно президент не утвердит его канди-датуру без санкции главного советника по авиационным вопро-сам.
К южноафриканцу подошёл «Напалмовый Джек». Он прибли-зился к нему вплотную и сказал что-то очень зло. Хенк затрав-ленно попятился к выходу. Перед тем, как выскочить на улицу он выкрикнул:
- Вы все мне ответите! И я добьюсь, что клеветника вызовут на президентскую виллу, откуда он уже не вернётся!
Глава 20
- Господин майор, Президент хочет видеть вас у себя сегодня вечером – голос в телефонной трубке звучал искусственно-любезно, так что невозможно было понять, что сулит подобное приглашение.
- Зачем я ему понадобился? – попытался прощупать ситуацию Нефёдов. Но его собеседник небыл уполномочен отвечать на такие вопросы. Сообщив время, когда господину Эрнесту надлежит явиться в личную резиденцию главы государства, он поспешил положить трубку.
- Всё в порядке, - услышав про приглашение, пояснил один из офицеров штаба. – Вам по должности положено часто там бывать. Ваш предшественник чуть ли не каждую неделю обе-дал или ужинал с Арройей. Президент предпочитает обсуждать важные дела в неформальной обстановке - за столом или гуляя по собственному саду.
Вот уже третий день, как Борис исполнял обязанности ко-мандира воздушного легиона. И всё это казалось ему нереаль-ным и противоестественным: и то, что от него ждут приказа на вылет десятки экипажей, и то, что от одной его подписи зави-сит - будет ли стёрт с лица земли тот или иной населённый пункт со всеми его жителями, и то, что судьба преступного режима теперь фактически находится в его руках.
Ответственность перед своими подчинёнными и тысячами граждан этой страны была слишком высока. Все три дня Нефё-дову как-то удавалось не отдать ни одного преступного прика-за. Но это была очень рискованная игра, которая могла в любой момент оборваться обвинением в государственной измене и арестом. И главное, что в сложившихся обстоятельствах риск этот больше не был ни чем оправдан. С гибелью Гермеса и Хана не осталось людей, которые способны были помочь отцу добраться до сына. Таким образом его дальнейшее нахождение в этом городе теряло всякий смысл. Ситуация сложилась со-вершенно патовая, хоть угоняй самолёт и лети на свой страх и риск туда, где должен теперь находиться Игорь.
В конце концов, Борис решил, что так и поступит. Конечно, впереди его ждала полная неизвестность. «Кто я для брата Моргана Арройи? – размышлял Нефёдов, - отец жениха его дочери. Скорее он увидит во мне высокопоставленного офице-ра своего родственничка-врага, который вполне может оказать-ся подосланным шпионом или убийцей. А по здешним обычаям заподозренного в подлых намерениях чужака принято без колебаний убивать».
И всё-таки в сложившихся обстоятельствах единственным приходящим на ум выходов из тупика выглядел побег. Так хотя бы был шанс повидаться с сыном перед смертью. И Борис приказал готовить свой самолёт. А тут этот непонятный вызов!
Нефёдов решил посоветоваться с Замбахом. Поляк сразу вспомнил про недавнюю угрозу южноафриканца отомстить публично оскорбившему его русскому:
- Это западня! – убеждённо заявил «Пан Поручик». – Пошли их к чёрту, к самому главному. Впрочем, он и является хозяином виллы, куда тебя заманивают.
- Что же ты предлагаешь мне делать?
Поляк улыбнулся и ответил так, словно прочитал мысли при-ятеля:
- В жизни всегда есть место подвигу. Надо быть только по-дальше от этого места.
Борис задумался. В принципе через полчаса заправят его само-лёт, и можно будет исчезнуть отсюда по-английски, на что ему намекает товарищ. Но что-то подсказывало Нефёдову посту-пить вопреки здравому смыслу - принять приглашение и оту-жинать в компании людоеда.
И вот Борис стоит на проходной «Виллы большого Бабу-Шау» - так на местном языке именовали вожака клана горилл. Впрочем, у этого мрачного места имелось и много других названий: «Вилла Большого Папы», «Нора старого льва», «Жи-водёрня» и т.д. Даже приближённые к президенту люди боя-лись получить сюда приглашение, ибо никогда не было извест-но наверняка – зван ты в качестве собеседника или «свининки» к столу…
Бориса встретил офицер личной охраны президента и повёл его через огромный сад, полный благоухающих цветов. Синий вечер стремительно переходил в чёрную непроглядную афри-канскую ночь. Но освещена была только та часть парка, куда они направлялись. Впереди между тёмными кустами и фрукто-выми деревьями светился подсвеченный лампами бирюзовый бассейн…
- Вам туда, - произнёс на прощание тенью двигавшийся за спиной Бориса охранник и исчез.
Хозяин поместья дружески помахал Нефёдову из воды, хотя до этого они виделись лишь однажды - на официальном сове-щании. Слуга предложил посетителю коктейль. Борису показа-лось, что кроме немногочисленной челяди и невидимых со-трудников охраны в саду они одни. Не было слышно даже голосов многочисленных наложниц Арройи.
Затем внимание нового человека привлекло странное сия-ние на дне бассейна. Борис даже подошёл поближе к срезу воды, чтобы разглядеть, что там внизу.
- Не хотите составить мне компанию? – позвал тяжело пыхтя-щий физкультурник. – Скидывайте с себя одежду и ныряйте!
Он кивнул на качающуюся доску для прыжков в воду.
- Уверен: вам ещё не приходилось плавать в бассейне, дно которого облицовано золотыми империалами.
- Вам не хватило кафельной плитки? - съязвил Борис.
Морган посмотрел на Нефёдова с любопытством и симпатией: немногие из тех, кто бывал здесь, решались на подобные шу-точки.
- Нет, с плиткой всё в порядке, - хрипло усмехнулся корена-стый крепыш, дряблое старческое тело которого покрывала густая седая шерсть. - Просто врачи прописали мне час плава-ния каждый день. А чтобы не было скучно мотаться от одного бортика до другого, я иногда разглядываю монеты на дне. На них отчеканен Наполеон, которого я очень уважаю.
Хозяин виллы с самоиронией продолжил:
- В молодости мне частенько приходилось ложиться спать голодным. И мой психоаналитик считал, что на этой почве у меня развилась нездоровая страсть к роскоши. Так что слухи, что у меня тут даже унитазы из чистого золота являются со-вершенной правдой.
При упоминании о бедном психоаналитике, который, как ут-верждали те же слухи, закончил свои земные дни на одном из разделочных столов местной кухни, Борис испытал нехорошее чувство. Мысль об этих, обитых жестью столах, не покидала Нефёдова и тогда, когда по дороге в дом они завернули в гараж, где хозяин хвастливо демонстрировал гостю свою коллекцию дорогих лимузинов. Особую гордость владельца вызывал ог-ромный зелёный «Мерседес» «Гроссер» - автомобиль для дик-таторов. Живи Рейсмаршал Геринг в шестидесятые годы, у него обязательно был бы такой же.
И вот они в роскошном кабинете. На стене висит огромный (в натуральную величину) портрет хозяина. Морган позировал художнику в императорском мундире, щедро украшенном золотым шитьём и бесчисленными драгоценными орденами. Над головой живописного президентского двойника парящие в небесах смазливые ангелочки держали венец богочеловека из золотых листьях, испускающих божественный свет. Причём венценосец был выписан таким образом, что от его проница-тельного взгляда не могло укрыться даже малейшее, враждеб-ное хозяину кабинета движение тела и души посетителя. Каза-лось, он видит тебя насквозь. Ощущение неуютное. Слабонерв-ных это наверняка обескураживало. Даже если престарелый правитель выглядел рассеянным или погружался в дремоту, его портретный двойник не спускал с визитёра пристального взгля-да. Можно было не сомневаться, что страж на стене спас Аро-ройю не от одного покушения.
Прислуга почти мгновенно сервировала стол и удалилась. В огромном кабинете они остались вдвоём. Одна стена была полностью стеклянная, частично препотевашая из-за разницы температур. Воздух снаружи ещё не остыл после дневной жа-ры, а внутри работали мощные кондиционеры. Сквозь прозрач-ную стену был хорошо виден сад и лежащий в долине город – дом располагался на высоком холме.
Арройя привычно заговорил о своей великой миссии спасения народа этой страны и всей Африки от многочисленных алчных и безжалостных искателей власти:
- К сожалению, простые люди не способны защитить себя сами, им нужен сильный защитник, великий воин - вальяжно разва-лившийся в кресле престарелый правитель вдруг резким дви-жением поймал пролетавшую мимо муху, самодовольно под-нёс сжатый кулак к уху, чтобы послушать паническое жужжа-ние.
- Но пока я у власти мой народ в безопасности и у миллионов обездоленных Африки остаётся надежда, что наступит время всеобщего сплочения и благоденствия.
Морган выдержал паузу. Потом поинтересовался, что гость будет пить перед едой, и сам выступил в роли виночерпия.
Долее президент стал говорить, что восхищён Нефёдовым, как великолепным профессионалом:
- Вы лётчик от Бога. И станете прекрасным командиром. А тот, кто пытается убедить меня в вашей измене, на самом деле хочет лишить меня верных людей. И, тем не менее, я обрадо-вался, получив донос на вас.
- Почему? – вскинул голову Нефёдов.
- Обычно бывает сложно вычислить, в какой момент кто-то из ближайшего окружения задумал всадить тебе нож в печень. Ведь такие люди умеют втереться в доверие, чтобы предать профессионально. А действия профессионала трудно предска-зать.
Морган не был бесхитростным бульдогом, который наклонив голову и не разбирая дороги, бросается на врага. Он умел предпринимать обходные манёвры, если чувствовал, что про-тивник опасен.
- Одного такого перевертыша я успел разоблачить, - сообщил Арройя, - но не успел наказать. Мой личный пилот, который служил мне 12 лет, сбежал от справедливого возмездия со всей своей семьёй. Но тот, кто склонил его на путь предательства, всё ещё находится рядом… Подумать только, он требовал вашей головы, и даже угрожал мне, если я не откажусь подпи-сать вам смертный приговор! Наглец!!! Но он очень опасен…
Негодующе воскликнув, Морган сразу успокоился и внима-тельно взглянул на сидящего на другом конце стола человека. Прозвучавшая из его уст новость заставила Бориса пережить несколько очень неприятных минут.
- Поэтому мне пришлось дать ему, то, что он просил. С услови-ем, что прежде вы выполните несколько заданий особого рода. Так что в некотором смысле ваша голова сейчас в залоге. Она служит обеспечением моей безопасности, пока мы не устрани-ли данную проблему.
Морган улыбнулся своей шутке. Пламя свечей в серебряном подсвечнике слегка дрогнуло.
Борис давно догадался, что речь идёт о южноафриканце Хенке. Президент вне всякого сомнения намекал ему, что хотел бы избавиться от своего советника. Конечно, это было очень неожиданно. Невозможно было сказать: действительно ли Глот посмел интриговать против своего патрона или же одержимый манией подозрительности диктатор лишь внушил себе угрозу со стороны своего авиационного советника. Хотя давно ходили слухи, что на самом деле Хенк с некоторых пор всем правит, а президент только озвучивает его приказы. Похоже, южноафри-канский советник давно превратился для Арройи в тягостную обузу, от которой он решил избавиться. Что ж, Нефёдову это было только на руку.
На удивление всё складывалось так, что и бегство личного пилота Арройи, и неожиданная немилость главного врага, могли спасти Борису жизнь и расчистить путь к креслу пилота президентского вертолёта. Но прежде чем занять его Борису надлежало выполнить работу палача. В конце разговора Мор-ган прямо заявил, что решил избавиться от своего авиационно-го советника. Причём сделать это надлежит так, чтобы опасный изменник ни о чём не догадывался до самой последней секун-ды.
- Свалим его трагическую гибель на террористов, засланных мятежниками. Такой человек, как Ван Дер Вольф достоин упокоиться в гранитном мавзолее.
Последние слова Морган произнёс с сардонической улыбкой.
В конце ужина, хозяин вытер лоснящиеся жиром губы салфеткой; тяжело поднялся из-за стола - довольный сытной трапезой; распахнул на прощание объятия собеседнику, наме-реваясь расцеловать его. Арройя даже облизывался от пред-вкушения. Чтобы не дать людоеду попробовать себя на вкус Нефёдов вежливо отстранился и козырнул, изобразив невинное непонимание любезных намерений гостеприимного хозяина…
- Странно, что он удержался от соблазна съесть тебя, - с самым серьёзным видом рассуждал Замбах. - У местных считается за честь сожрать человека, обладающего выдающимися качества-ми, особенно хорошего воина, победителя. Ведь все достоинст-ва превращённой в котлеты персоны автоматически переходит к тому, кто её съел. Не понимаю, как этот обжора устоял перед соблазном сожрать на десерт такой героический экземпляр!
- Я ему просто оказался не по зубам, - отшутился Борис.
- Слишком костлявый что ли?! – Замбах оглядел действитель-но исхудавшего за последнее время сослуживца. – М-да, пожа-луй, старой говядиной и я не стал бы испытывать свой желудок на прочность.
На это Борис высказал собственную версию событий:
- Понимаешь, не всякого можно съесть. Если дух врага окажет-ся сильнее, то у того, кто его слопает, запросто может случить-ся заворот кишок, или он помрёт от запора.
Разговор происходил на лётном поле возле полностью подго-товленного к выполнению секретного задания вертолёта. В ожидании приезда высокого начальства лётчики убивали время болтовнёй.
По легенде Борис должен был ликвидировать одного из министров Арройи, заподозренного в измене - так думал назна-ченный президентом лично руководить операцией Хенк. Ему и в голову не могло прийти, что подвешенные под крылом «Коб-ры» дистанционно наводящиеся ракеты предназначены именно ему. Южноафриканец лично выпросил месяц назад партию этого сверхсекретного оружия у резидента ЦРУ в Морганбурге и поштучно выдавал их со склада только под особо важные миссии.
Выйдя из машины, Хенк сдержанно кивнул Нефёдову. Он по привычке нацепил солнцезащитный пробковый шлем, несмотря на то, что был поздний вечер.
Хотя они и находились в состоянии открытой войны – но дело есть дело. Замбах предпочёл исчезнуть ещё раньше. Едва зави-дев вдали приближающийся джип советника, поляк хлопнул Бориса по плечу:
- Удачи! И поосторожней с «Бомбардировщиком».
«Пан Поручик» опасался, что коварный южноафриканец зама-нит Нефёдова в какую-нибудь ловушку. Борис ничего не сказал ему. Только намекнул, что может вскоре занять должность личного пилота вертолёта, на котором «защитник угнетённых и обездоленных» сбежит из страны в случае резкого ухудшения ситуации на фронте, оставив другим расхлёбывать, то, что заварил за десятилетия своего правления.
Южноафриканец собирался руководить всей операции из своей машины. Его оборудованный всеми средствами связи джип являлся передвижным командным центром. Это было новое слово в тактике секретных операций. Только благодаря поставленной американцами современной технике и их советам тайная война могла вестись на столь высоком уровне. Разгова-ривая с Нефёдовым, Хенк постоянно принимал доклады и отдавал приказы по переносной радиостанции, называемой на армейском сленге «хватай-болтай». Он слушал, что ему гово-рили небрежно, держа трубку на некотором расстоянии от уха, словно брезгуя очередным собеседником. Но чувтсовалось, что опутывая этот город сетями своих агентов и перекупленных воинских частей, Глот ощущал себя почти хозяином положе-ния.
Он сдержанно проинструктировал пилота о ходе выполнения задачи:
- Как только мои агенты из службы наружного наблюдения сообщат, что этот прохвост (имелся в виду приговорённый Арройей министр) со своей охраной покинул президентскую виллу и находится вне квартала правительственных зданий, я сразу сообщу вам координаты цели.
При всей своей самоуверенности, видимо Хенк всё-таки чувствовал какое-то смутное беспокойство. Потому что он постоянно потирал шею у затылка вверх-вниз.
В последнее время его машину везде сопровождали два бронетранспортера с хорошо вооружённой охраной (одна из бронемашин была вооружена тяжелым зенитным пулемётом и 55-мм скорострельной пушкой). Даже разговаривая с Борисом, Хенк держался за спинами мускулистых парней с автоматами наизготовку. Это были те самые головорезы из батальона рес-публиканской гвардии, которые чуть не свергли президента несколько месяцев назад. Не исключено, что «Бомбардиров-щик» действительно готовил государственный переворот…
Ещё в свиту Хенка входили два колдуна, защищавшие своего клиента от магических атак. Кажется никакие земные и потус-торонние силы были не в состоянии причинить ему вред. Ви-димо кары небес старый безбожник не боялся…
Ликвидация Глота прошла совершенно буднично. Выехав с базы, его кортеж на некоторое время пропал из поля зрения пилота находящегося в небе вертолёта-убийцы. Даже с помо-щью очков ночного видения Нефёдов не смог обнаружить цель на дороге, ведущей с аэродрома в город. Похоже, опасающийся покушений южноафриканец решил возвращаться какой-то неизвестной Борису дорогой. Хенк вышел на связь с воздуш-ным киллером примерно через полчаса, чтобы сообщить ему координаты цели. Борис тут же выпустил ракету, настроенную на частоты радиотелефона Хенка. Хотя расстояние до цели составляло почти 9 километров, ракета точно попала в цель. Джип южноафриканца разнесло в клочья. Как потом стало известно, телохранители из охраны глота решили, что угодили в засаду и несколько часов держали круговую оборону, обстре-ливая всё вокруг из автоматов.
Борис настолько привык воспринимать Хенка почти неуяз-вимым, чрезвычайно хитрым врагом, что не сразу поверил в случившееся. Ведь Глот вполне мог перехитрить всех, и только притвориться убитым, чтобы затем внезапно контратаковать.
Но потом, на похоронах советника, которые по распоряже-нию президента проходили очень торжественно, Борис увидел сильно обгоревший пробковой шлем. Эта штука лежала поверх гроба, в который собрали разбросанные на десятки метров вокруг воронки от взрыва останки погибшего. Несмотря на то, что шлем сильно обгорел, Борис узнал его. Именно этот голов-ной убор венчал седовласую голову советника, когда он инст-руктировать Нефёдова на аэродроме. Это было за сорок минут до ракетной атаки. Только тогда до Нефёдова в полной мере дошло, что с «разорителем муравейников» покончено, и вскоре он, возможно, увидит сына.
Глава 20
Борис пришёл в восторг, когда увидел, какую машину ему предстоит пилотировать. Новый президентский вертолёт являл собой последнее слово инженерной мысли в своём разделе авиационной техники. Впервые конструкторам удалось создать полноценную универсальную машину, предназначенную, как для огневой поддержки наземных войск, так и для перевозки небольших подразделений спецназа. Авторы проекта учли просчёты предшественников - американских, французских и британских фирм, пытавшихся делать подобные проекты ранее, и сотворили шедевр, практически не имеющий недостатков.
Арройе удалось получить через резидента ЦРУ всего девя-тый по счёту серийный экземпляр новой машины.
Вертолёт управлялся экипажем из двух человек. Пилотом и штурманом. Лётчики сидели тандемом, как на двухместном истребителе. В задней кабине пилот-командир, в передней штурман-оператор вооружения. И точно так же, как на боевом самолёте, управление машиной было дублированным.
В последний момент, перед самым вылетом штурмана аре-стовала секретная полиция. Его заподозрили в связях с оппози-ционерами. В последнее время подозрительность Арройи при-обрела маниакальный характер. Многие преданные ему люди из ближайшего круга исчезали.
Замену арестованному лётчику подобрать не успели, так что Борису предстояло работать и за пилота и за штурмана. Впро-чем, для лётчика-истребителя, привыкшего летать в одиночку, такая задача была не из разряда невыполнимых…
На свадьбу дочери своего брата президент отправился со свитой из нескольких сотен человек. Поэтому делегацию пере-возил целый воздушный флот, для которого был выделен спе-циальный воздушный коридор. Но Арройя, как обычно пере-хитрил всех. «Борт номер один» с Его Превосходительством поднялся в небо совсем не в то время, как было оговорено с принимающей стороной, и проследовал к пункту назначения сложным обходным путём. Таким образом Морган подстрахо-вался от возможных покушений со стороны родственничка. Впрочем, это не помешало братьям при встрече у трапа про-слезиться и долго тискать друг друга в объятиях.
Вокруг на лётном поле уже стояли десятки самолётов и вер-толётов, доставивших богатых и влиятельных гостей не только из других стран Африки, но и со всего мира.
Прибывшие с Морганом Арройей члены делегации начали рассаживаться по лимузинам и автобусам, чтобы ехать в рези-денцию губернатора. Через несколько часов там должен был состояться торжественный приём в честь свадьбы губернатор-ской дочери. По регламенту членам экипажей президентской флотилии полагалось оставаться на аэродроме. Для лётчиков были приготовлены номера в местной гостинице и угощение. Но Борис проскользнул в один из автобусов...
При входе во дворец всех обыскивали. Очень тщательно. Даже одетых в соответствии со строгими мусульманскими традициями жён высокопоставленных гостей вежливо просили пройти в особую комнату, где их должны были проверить специальные сотрудницы службы безопасности.
Не было сделано исключение даже для президента страны. Услышав от офицера охраны предложение вывернуть карманы, Морган с оскорблённым видом посмотрел на брата. Тогда Жан Батист предложил стражникам вначале обыскать себя. Понят-но, что это было фикцией, но, тем не менее, символический жест снял напряжение. Морган, а за ним, его телохранители и прочие члены делегации нехотя стали сдавать оружие, и прохо-дить внутрь.
Только теперь Борис заметил невзрачного на вид старичка. Однажды покойный Макс Хан показал на него на улице и объяснил, что старикашка заведует секретной лабораторией ядов. И с его помощью Морган сумел отправить на тот свет докучавшего ему долгие годы президента одной соседней страны. Борис забеспокоился, как бы тайный отравитель не успел причинить вред его сыну раньше, чем он сможет преду-предить Игоря о грозящей ему опасности.
Борис стол в длинной очереди ожидающих личного досмот-ра гостей, когда к нему приблизился длинный парень в одежде официанта и тихо шепнул на ухо:
- Есть маска на лицо от слезоточивого газа. Всего за десять долларов.
Нефёдов подал плечами. Зачем она ему. Длинный официант снисходительно пояснил:
- Вскоре узнаете.
Встретившись с многозначительным взглядом осведомлённого бизнесмена, Борис решил всё же купить маску – себе и сыну.
Как почти оптовому покупателю длинный официант дал ему на прощание совет:
- Когда они начнут вас бить, не пытайтесь возмущаться. Просто нагнитесь и закройте голову локтями. Если желаете, у меня есть также толстые перчатки. Всего за двадцать пять долларов. Они любят бить каблуками по пальцам…
Когда подошла его очередь, Борис предъявил стоящему на входе распорядителю пилотское удостоверение, и ему повесили на шею жёлтый пропуск на оранжевом шнурке, тогда, как другим гостям доставались красные, зелёные и синие пласти-ковые бейджики. Что это значит, Борис понял, чуть позже.
Затем Нефёдов тоже дал ощупать себя грузноватому моло-дому человеку в форме с пистолетной кобурой на боку и про-следовал за вновь прибывающими гостями. Вскоре он наткнул-ся на строгую табличку. Размещённый на ней текст могли понять только те, кто хотя бы немного умел читать местную письменность: «На ковры, паркет и мебель не плевать! За на-рушение штраф». Видимо, у организаторов мероприятия име-лись все основания подозревать, что среди почтенной публики найдётся немало невоспитанных персонажей. Что ж, в этой стране, где последний университет был закрыт двадцать лет тому назад, и в самом деле даже высокопоставленным чинов-никам негде было набраться культуры…
Дворец брата президента, конечно, не мог тягаться по бо-гатству отделки и обстановки с величественным сооружением, выстроенным в центре Морганбурга. Но Жан Батист и не пыта-ется переплюнуть брата в его поистине детской в своей непо-средственности тяге к слепящей роскоши. Он не хотел выгля-деть (во всяком случае пока) перед приглашёнными западными гостями нуворишем, швыряющим казённые миллиарды на ветер. Поэтому оформление торжеств было достаточно сдер-жанным.
Большой, украшенный национальными флагами и цветами зал полон народа. Здесь уже находилось человек двести. Какая-то пофланировавшая мимо Бориса светлокожая дама в брилли-антах вполголоса язвительно говорила своему кавалеру в смо-кинге, что вряд ли стоило пять часов болтаться в самолёте, чтобы в итоге попасть на свадьбу, где гостей собираются пот-чевать с поистине деревенским размахом:
- Подумать только, всего пять сортов мороженного! А в качест-ве гвоздя программы простецкий омлет с шампиньонами и пиво. Такого убогого меню я не встречала даже в рочестерской богадельне для нищих, которую мне однажды пришлось ин-спектировать от парламентской комиссии по злоупотреблениям среди государственных чиновников.
- Не стоит обижаться на нашего любезного хозяина, дорогая Элизабет, - утешал разочарованную блондинку, по всей види-мости англичанку, её рассудительный кавалер. Его вкрадчивый мурлыкающий голос сам по себе звучал, как успокоительное:
– Наш мудрый африканский друг готовится провести важную рокировку, и вынужден заботится о собственном имидже «дру-га народа» и «неподкупного». В этой стране миллионы простых людей гибнут от голода. Пир во время чумы в такой ответст-венный момент ему только повредит в глазах ваших лондон-ских друзей и моих американских партнёров. Так что будем снисходительны к отцу, который даже свадьбу любимой доче-ри вынужден превратить в пропагандистское мероприятие…
Борис не дослушал этот разговор, ибо вдруг заметил сына! Хотя непросто было узнать его в красном генеральском мунди-ре с золотыми эполетами на плечах. У пятидесятилетнего муж-чины аж дыхание перехватило от охватившей его радости. Игорь стоял рядом с очень красивой девушкой в белом плате невесты. Было заметно, что она с удовольствием купается во всеобщем внимании и лести. Он же рассеянно отвечал на по-здравления постоянно прибывающих гостей с таким видом, словно заблудился и по ошибке попал на чужое торжество.
Но все обращались к жениху, как к восходящей политиче-ской звезде. В глазах собравшихся, он выглядел принц-консортом, ибо многие в тайне были уверены, что совсем неда-лёк тот день, когда Жан Батист сменит провинциальный титул губернатора на трон правителя страны, отправив своего стре-мительно теряющего популярность даже в собственном клане братца в мир иной, или заточив его в самый глухой подвал старой крепости.
Борис бросился к сыну. Но вдруг на его пути вырос хмурый громила с жетоном службы безопасности на чёрном пиджаке.
- Вам не разрешено приближаться к молодым – строго сообщил он.
- Почему?! - взволнованно спросил Борис, пытаясь отпихнуть помеху.
- У вас нет допуска в VIP-зону, - сухо ответствовал истукан с жетоном. – Туда можно только с красными бейджиками. Гос-тям вашего уровня запрещено также переходить в следующий банкетный зал, где состоятся основные торжества.
Вскоре к первому охраннику присоединились ещё трое бди-тельных секьюрити. Не привлекая внимания других гостей, они взяли проблемного гостя в кольцо.
- Руки! – утробным голосом потребовал один охранник. – Вытяните руки.
Борис увидел внизу блеснувшие кольца наручников и гневно заорал:
- Да вы что охренели! Личного пилота Президента арестовы-вать!! По какому праву?!!!
Недоумённые взгляды обратились в их сторону. Находящийся в зале личный представитель германского канцлера, услышав из уст чем-то возмущённого мужчины знакомое «нах» (nach), решил, что тот выражает недовольство по поводу того, что обслуга неверно указала ему местонахождение буфета с закус-ками. На самом деле Борис действительно имел в виду направ-ление движения, но в совсем другое место…
Не привыкшие работать публично сотрудники секретной службы брызгами отскочили от Нефёдова. Через секунду их уже не было видно, они растворились в толпе гостей.
Борис же не спускал глаз с сына. Их взгляды встретились. В глазах Игоря усталое равнодушие, сменилось замешательст-вом, на смену которому пришло ликованье.
Борис слегка покрутил головой, давая понять, что не стоит афишировать их встречу. Игорь всё понял и отвернулся. Между тем гостей в зале прибавилось. Лакеев тоже. Но даже в этой толпе отцу и сыну сложно было затеряться.
В это время на сцену выскочил элегантный джентльмен - известный французский певец, живой классик европейской эстрады и личный друг отца невесты. Из «звёзд» шоу-бизнеса мирового уровня только он один решился прилететь в разди-раемую гражданской войной страну. Как артист заявил прово-жавшим его в парижском аэропорту журналистам - безвозмезд-но. На самом деле Жан Батист щедро компенсировал знамени-тому приятелю все риски. Давно не пользующийся прежним спросом на родине бывший «золотой голос Франции» не мог упустить такой шанс быстро и хорошо подзаработать. После этого вояжа ветеран эстрады мог в течение целого года позво-лить себе не выслушать оскорбительные разглагольствования обнаглевших импресарио о том, что его звёздный час остался далеко позади, и потому надо, смирив гордыню, выступать не там, где хочется, а там, куда ещё пока зовут…
При появлении «звезды» все взгляды сразу сфокусирова-лись на нём. Гости зааплодировали. Певец сладко улыбнулся, принял элегантную позу и мягко затянул своё лучший хит. Этот шлягер кормил его последние пятнадцать лет. Тут же раздались аплодисменты и восторженные крики «Браво!». Оба Арройи вызывая всеобщее умиление гостей, направились к сцене. Они держались под ручку, окружённые многочисленной свитой. Казалось, семейный мир восстановлен навсегда. Вскоре братья уже подпевали импозантному шансонье, шутливо подначивая друг друга. Получилась идиллическая картинка!
Пользуясь тем, что все взгляды направлены на сцену, Игорь подошёл к отцу, едва сдерживаясь, чтобы не расплыться в совершенно счастливой улыбке, произнёс:
- Ну здравствуй, Батя.
- Здравствуй, сын.
- Как ты нашёл меня?
- Долгая история. Потом расскажу. Главное, что я всё-таки вижу тебя. Ты представить себе не можешь, как мне хочется тебя обнять. Но сейчас нельзя. Главное, что мы, наконец, вме-сте.
Прочитав на висящем на груди отца пропуске, что он является личным пилотом прилетевшего президента, Игорь, естествен-но, очень удивился:
- Ну ты батя даёшь?!
- Признаться, ты удивил меня не меньше своим решением жениться на этой девушке. Конечно, она красива. Но как же Марина!? Ты больше не любишь её.
- О чём ты говоришь отец! – потемнел лицом Игорь. – Ей ска-зали, что я погиб. Понимаешь?! Она похоронила меня и вышла за другого.
- Кто тебе это сказал?
- Какое это теперь имеет значение, батя! – Игорь даже обречён-но махнул рукой. – Главное, что там всё кончено. У неё ребё-нок от другого мужчины.
- И ты поверил этому пауку-Скулову! – догадавшись откуда у сына такие сведения, с укором покачал головой отец. - Твой у неё ребёнок. Слышишь - твой!
Борис даже процитировал сыну слова, которые слышал от Марины перед самым своим отъездом сюда в Африку: «Когда увидите Игоря, передайте ему, что мы будем встречать его вдвоём. Я беременна от него и буду его ждать, сколько бы ни потребовалось, хоть всю жизнь».
- Она верит в твоё возвращение. У твоей Марины настоящий характер. Если она так сказала, значит, так и поступит.
- Чёрт, какой же я дурак! – застонал всё понявший Игорь. – Значит, Скулов снова обвёл меня вокруг пальца, как глупого щенка.
- Да уж редкий болван, - усмехнулся отец. – И чего она в тебе нашла. Может и впрямь оставить тебя здесь. Заделаешься мест-ным королём, помимо жены гаремом со временем обзаведёшь-ся. Не жизнь, а рай!
- Нет уж, батя, теперь только домой.
- Так я ведь комфорт в пути тебе не обещаю. Скорей всего с боем придётся прорываться.
- Да чёрт с ним с комфортом. Хоть верхом на метле лишь бы домой…
Неожиданно со стороны сцены донёслись странные звуки. Там творилось что-то необычное и явно нехорошее. Кто-то изумлённо ахнул, кто-то вскрикнул как будто от боли, но тут же замолк. Постаревший соловей на сцене перестал заливать-ся. Певец стоял совершенно обалдевший и растерянно смотрел куда-то вниз перед собой. Улыбка на его устах замёрзла и медленно сползала куда-то вниз под щегольскую бабочку. Борис вдруг увидел крупного мужчину, закрывшего обеими руками лицо. Между его пальцами текла кровь. Он шатался, как дуб, у которого подрубили корни, и который вот-вот рух-нет. По одежде и фигуре Борис узнал своего недавнего сия-тельного пассажира - Президента Моргана Арройю.
Пронзительно взвизгнула какая-то женщина, послышался треск ломающейся мебели, выстрелы - начался хаос.
- Бежим! – Борис схватил Игоря за руку и потянул к выходу. Но тут он вспомнил о девушке в подвенечном платье и остано-вился:
- Постой, а как же всё-таки быть с твоей здешней невестой? Надо её найти. Как-то объясниться. Защитить.
- Не беспокойся о ней, отец. Я видел, как Корбо несколько минут назад куда-то увели охранники. Поверь, она прекрасно сможет постоять за себя.
- И ты не хочешь с ней проститься? Хотя согласен, что в ны-нешних обстоятельствах хорошим тоном можно пренебречь.
Продираться сквозь обезумевшую толпу было непросто. За спиной гремели автоматные очереди – похоже, получившие заранее соответствующий приказ боевики Жан Батиста мето-дично уничтожали безоружных телохранителей Моргана. Ря-дом бежавший грузный мужчина оглянулся на стрельбу и в бессильной ярости, крикнул, почти плача:
- Он убил «Папу»! Лицемерная сволочь!!! Поцеловал, а потом прыснул серной кислотой из баллончика в лицо.
Сказав это, мужчина со всего маху швырнул в сторону сцены тяжёлый фотоаппарат. Борис узнал его. Это был один из высокопоставленных чиновников правительства, которого он вёз в своём вертолёте вместе с президентом. Лоб его был рас-сечён, из ушей тоже текла кровь. В следующий момент пуля угодила бедняге между глаз. Мужчина как куль повалился на землю.
Надо было скорее выбираться из этой бойни. Борис слышал чьи-то громкие деловитые команды:
- В голову стреляй, в голову! Добей собаку!!! А этого штыками, ещё пули на него тратить!
Занявшие все выхода солдаты вылавливали приближённых Арройи и прямо на месте убивали их. Происходящее напоми-нало «Варфоломеевскую ночь».
Из вентиляционных отверстий появились клубы синего дыма. Борис ощутил резь в глазах и в носу и сразу понял: вот он -слезоточивый газ, о котором его предупреждал длинный офи-циант. Клубы дыма плыли над головами людей, заставляя всех заходиться в диком кашле. Некоторые, сотрясаясь, как в кон-вульсиях, валились на пол. Отравившихся людей рвало – бук-вально выворачивало наизнанку.
Борис вручил сыну и надел сам благоразумно купленные маски.
Какая-то женщина, закрывая нос и рот платком, вдруг наско-чила на Бориса, вцепилась в него мёртвой хваткой. В её расши-ренных зрачках плескались боль и ужас. С безумным видом она кричала, что не может терпеть адскую резь в глазах:
- Я слепну! Спасите!!! Моя голова!!!
Борис вдруг увидел, тёмные пятна на её правом плече. Они почти сливались с тёмно-сиреневой тканью платья, поэтому сразу не бросились в глаза. Но тут женщина повернула голову, и стал виден её размноженный чем-то тяжёлым затылок. Не-понятно, как она ещё оставалась в сознании с такой травмой.
Вдвоём с сыном Борис подхватили несчастную под руки. Они повели даму в единственное находящееся поблизости относительно безопасное место - в женский туалет. Появление здесь мужчин не вызвало переполоха, как в иное другое время. В происходящем ужасе грань приличия и дозволенного вре-менно стёрлась. Несколько прячущихся в уборной женщин сразу занялись потерявшей сознание окровавленной дамой.
У двери на специальных вешалках весели разноцветные мусульманские паранджи. Игорь схватил атласную накидку с сеточкой на лице и закутался в неё с ног до головы, чтобы не быть узнанным.
- Ты прям как Керенский во время бегства из Зимнего дворца, - не удержавшись от шутки, шепнул на ухо сыну Борис.
- Керенскому было проще, - посетовал сын. – У чёрного выхода его ожидал автомобиль американского посла. А у нас с тобой, батя, даже захудалой пролётки не приготовлено на такой слу-чай. Так что следуй моему примеру.
Бориса порадовала находчивость сына. Благодаря такой «воен-ной хитрости» им удалось неузнанными покинуть дворец в толпе перепуганных гостей. Сотни наглотавшихся отравляю-щего газа, ошеломлённых людей были озабочены поисками какого-нибудь транспорта, чтобы скорей добраться до аэропор-та. Вскоре на прилегающих к губернаторской резиденции вечерних улицах не осталось ни одной машины. Даже велоси-педы без всякой торговли покупались по цене автомобилей.
Только через квартал Борис и Игорь наткнулись на вла-дельца старенького мотороллера с крытым прицепом для пас-сажиров. Хозяин заботливо намывал своего железного коня, макая тряпку в пластиковое ведро с водой. Борис вытащил из бумажника все имеющиеся там деньги и, потрясая ассигнация-ми, бросился к рикше.
- Срочно на аэродром!
Ошарашенный таксист испуганно уставился на двух мужиков в женских накидках. И только близкий шелест крупных купюр вывел его из состояния ступора:
- Хорошо, садитесь. Только сейчас домою своего «Регандо» и поедем.
- Потом, дружище! Водные процедуры придётся отложить. Мы платим за скорость в тройном размере.
К хозяину мотороллера уже бежали другие желающие сроч-но попасть в аэропорт. Как обычно в таких случаях предстояла борьба за места в спасательной шлюпке. К счастью таксист попался - не рвач. Получив деньги, он не стал даже слушать тех, кто предлагал ему заплатить больше за возможность уехать первому. Борис сам попросил «извозчика» взять в качестве дополнительного пассажира находящуюся на грани обморока молодую англичанку, - ту самую, которая так переживала по поводу бедноватого свадебного меню. Теперь она готова была снять с себя бриллианты, лишь бы поскорей убраться отсюда.
При въезде в аэропорт беглецов ожидал опущенный полоса-тый шлагбаум и усиленный наряд солдат и полицейских. По ту сторону ворот въезд на лётное поле дополнительно перекрыва-ли поставленные поперёк дороги два бронетранспортёра. Длинные, зелёно-оливкового цвета машины были похожи на двух, выползших на берег крокодилов.
Прибывающую из города перепуганную публику, офицер в чине лейтенанта вежливо отсылал на соседнее КПП. Там, по его словам, проводилось «отфильтровывание» террористов, которые атаковали губернаторский дворец.
- Господа, вам нечего опасаться, - мягким голосом проповедни-ка на прекрасном английском заклинал мечущуюся возле шлаг-баума толпу офицер, держа у рта пластиковый мегафон. – После короткой проверки вас сразу проведут к самолётам. И вы сможете улететь… От лица губернатора хочу также принести вам извинения за случившиеся.
Заворожено слушающая лейтенанта публика производила странное впечатление. Расхристанные джентльмены в разо-рванных, запылённых смокингах с красными слезящимися глазами и дамы в нелепо смотрящихся здесь вечерних туалетах выглядели пассажирами с затонувшего «Титаника».
После зверского погрома учинённого сотрудниками тайной полиции во дворце вежливый человек в форме выглядел миро-творцем и защитником. Сам спокойный доброжелательный вид офицера успокаивал многих. Услышав, что их не собираются тоже перебить под горячую руку, многие облегчённо переводи-ли дух и клялись про себя сразу по возвращению домой сделать богатое пожертвование на богоугодное дело в благодарность Всевышнему за своё чудесное спасение.
Между тем лицо офицера приняло скорбное выражение.
- К сожалению, повстанцы испортили всем нам праздник. Пре-дательски был убит любимый нашим народом, первый, демо-кратически избранный президент Морган-Зубери Арройя. И лишь чудом спасся при покушении Его Превосходительство Губернатор, который пытался собою загородить брата от пули наёмного убийцы.
- Видал! – кивнул сыну на оратора Борис. – В итоге окажется, что президента погубили злые террористы. Братец устроит ему пышные похороны, а потом новый Арройя - ни чем не усту-пающий своему убитому родственнику – продолжит политику личного обогащения… Да-а, в этой стране возможно всё! Толь-ко власть и сила имеют значение.
После этих слов отца приунывший было перед непреодоли-мой преградой, Игорь встрепенулся, и решительно направился к шлагбауму. При его приближении офицер строго поднял руку и предупредил, чтобы женщина остановилась, иначе по ней откроют огонь. Игорь остановился и вдруг резким властным движением скинул с себя паранджу, представ перед обалдев-шими солдатами во всем блеске генеральских эполет. Его сразу признали, как жениха губернаторской дочки. Путь был открыт.
Предполётная подготовка вертолёта должна была занять минут десять, не больше. Но Борис непрерывно подгонял меха-ников, чтобы они сократили и этот срок. Даже минута промед-ления могла иметь самые роковые последствия.
Осматривающий вертолёт Игорь обнаружил в его пустом салоне несколько больших металлических ящиков.
- Что в них? – осведомился он.
Борис и сам этого не знал. Но осмотрев гербовые печати, по-нял, что имеет на борту государственный золотой запас страны. Видимо, постоянно опасающийся потерять власть в результате военного переворота Арройя, везде возил с собой свои богатст-ва (те, что ещё не лежали на тайных счетах в иностранных банках), чтобы случае чего, не залетая домой, сразу рвануть в изгнание.
- Интересно, сколько там? – по-хозяйски поставив башмак на один из ящиков, азартно взглянул на отца Игорь.
- Да хоть миллиард! – сердито буркнул Нефёдов-старший, у которого голова сейчас была занята более важными делами. - Ну их к лешему!
- Не-е, батя, - не согласился Игорь, и торжественно объявил: - Это судьба! Ты теперь богатый человек. Вот вернёмся в Союз, обменяешь свои доллары на чеки Внешпосылторга и купишь в «Берёзке» Москвич-универсал-427. Ты же заядлый дачник. Тебе без такой машины никак нельзя… А что! Очень даже удобно: сложил задние сиденья и загружай в кузов четверть тонны картошки. И айда на рынок - приумножать капиталы! Любой воротила бизнеса тебе скажет, что деньги должны де-лать деньги.
- Хватит трепаться, губошлёп! В гробу я видел эти миллиарды! Дома за такие штучки знаешь что? Может слышал, что за махинации в особо крупном размере «вышака» дают. Так что не быть тебе богатеньким наследником, сынок. Давай-ка лучше помоги выгрузить этот золотой балласт. А то с ним на борту нас до самой границы преследовать будут.
Мужчины начали выносить ящики из вертолёта. Внезапно вдали на фоне опускающегося за горизонт огромного ярко-красного солнца появилось несколько мчащихся на огромной скорости автомобилей. Метрах в семистах от стоянки вертолё-та путь кавалькаде преградил выруливающий на старт транс-портный самолёт. Из остановившихся машин начали выскаки-вать вооружённые люди. Борис толкнул сына в бок.
- Всё, пора сваливать отсюда!
Механики уже убрали стояночные башмаки из под колёс шасси и запустили двигатели. Но при появлении солдат их, как ветром сдуло.
Возглавляла отряд брошенная Игорем невеста. Правда теперь на Корбо вместо свадебного платья был пятнистый камуфляж. Вид африканка имела очень воинственный. Ещё издали разъярённая принцесса указала на Игоря и крикнула своим телохранителям:
- Убейте ублюдка!
Борис оглянулся на сына. Тот смотрел на свою разгневанную подругу и даже не пытался спрятаться от нацеленных на него оружейных стволов. Отец в прыжке повалил парня на землю. Несколько пуль, предназначенных Игорю, достались его роди-телю. Борис почувствовал как что-то ударило ему в правое бедро и в спину. Стараясь скрыть от сына своё ранение, он шутливо спросил:
- Эта твоя милашка, что - приехала проводить нас, сынок?
- Похоже, что так… Видимо, рассчитывает на прощальный поцелуй.
Борис озабоченно взглянул на приближающихся автоматчиков, оценивая расстояние до них.
- К сожалению, церемонию проводов придёться сократить. Пошли её воздушный поцелуй и марш в заднюю кабину. У меня уже есть два прокола в правах, - могут отобрать первый талон, если ещё получу. Так что сегодня рулить тебе.
Наибольшие опасения у Бориса вызывала рана на бедре. Из-за неё в любой момент он может потерять сознание от потери крови. Поэтому старый лётчик принял решение передать управление машиной своему парню.
Игорь озадаченно взглянул на отца.
- Да ты что?! Мой вертолётный опыт ограничивается несколь-кими часами теории и полётной практики в ДОСААФ на про-стеньком Ми-2. А это же новейшая модель. К тому же ино-странного производства. Гробанёмся ведь!
- Не дрейфь, прорвёмся! – отец ободряюще подмигнул молодо-му человеку и приобнял его за плечи.
- Ты справишься! Я в тебя верю. Да и машина просто гениаль-ная! Управление - почти, такое же, как на истребителе. А если возникнут какие-нибудь сложности, я тебе по внутренней связи сразу подскажу, и ручкой подстрахую…
Отец быстро вытащил из внутреннего кармана лётной куртки и сунул молодому парню в руки старую тетрадь, коротко объ-яснив, что вёл кое-какие записи в последнее время, и хочет, чтобы сын на досуге просмотрел их. Игорь вдруг заметил по-мокшую от крови правую штанину отца. Он всё понял. Не задавая больше вопросов, парень бросился к задней кабине. А Борис уперевшись подошвой левого ботинка на специальной подножке, схватился руками за поручни и подтянул себя к борту передней кабины. Близкая опасность дала сильный при-лив сил истекающему кровью мужчине…
Когда Игорь вывел двигатели на взлётный режим, подняв-шийся от вращающихся винтов мощный воздушный поток опрокинул подбегающих боевиков. Пули, высекая искры, зарикошетили от бронестёкол кабины и боковых защитных панелей. Тяжелая машина оторвалась от бетона, и на секунду зависла, медленно вращаясь вокруг своей оси. Потом сорвалась с места и, опустив «морду», словно взявшая след гончая, по-нёслась прочь…
Минут через пятнадцать Нефёдовы заметили, что их дого-няет звено вертолётов, и приготовились к бою. Неизвестные вертолёты следовали плотной группой. К счастью, быстро выяснилось, что опасности они не представляют. По бортовым номерам и тактическим знакам эскадрилий Борис определил, что все три машины приписаны к наёмническому легиону. Как минимум одну из них он не раз видел раньше и хорошо знал, что называется «в лицо». Это были вертолёты из только нака-нуне сформированного президентского кортежа, которые дос-тавили официальную делегацию из Морганбурга на свадьбу дочери Жана Батиста. Оказывается, ещё кому-то, кроме них, удалось вырваться из западни. Чувство солидарности с сослу-живцами отзывалось радостью в душе бывшего наёмника. Однако он посоветовал сыну покинуть группу и следовать своей дорогой:
- Прорываться всем скопом опасно. На утиной охоте стрелки в засаде прежде всего обращают внимание на крупные стаи. Уходя поодиночке, имеешь больше шансов на спасение.
К тому же экипажи этих трёх вертолётов совершенно игнори-ровали правила безопасности при ведении радиопереговоров между собой. Убедившись, что в попавшейся на их пути маши-не находятся свои, невидимые Борису лётчики затеяли болтов-ню с ним по открытым каналам связи. Если впереди ждала засада, то противник уже знал о их приближении из радиоэфи-ра.
Однако, Игорь не спешил следовать рекомендациям отца. Видимо он комфортнее себя чувствовал, когда рядом «крыло к крылу» находится кто-то ещё…
Борис терял слишком много крови. Она выплёскивалась из раны на бедре мощными толчками. Видимо, была задета круп-ная артерия. На полу уже образовалась кровавая лужа. Без квалифицированной помощи врачей лётчику оставалось жить недолго. В медицине это называется феноменом «золотого часа» - если получившего тяжёлое ранение солдата в течение часа не успевают доставить на батальонный медсанбат, он обречён.
Борис попытался хоть как-то помочь себе, воспользовав-шись бортовой аптечкой - обработал рану, наложил повязку, стянул ногу выше входного пулевого отверстия жгутом. Одна-ко остановить кровотечение не удалось. Раны горели, как в огне. В какой-то момент мужчина не сдержал стона.
В наушниках тут же возник укоризненный голос напарника: «Что же ты, батя, под чужую пулю метнулся. Я же молодой. На мне всё легче заживает.
Борис поднял глаза на зеркальце заднего вида, в котором отра-жалось взволнованное лицо сына. Ничего ему не ответив, вете-ран подумал про себя: «Эх, сынок, тот, кто знает, что такое испытывать душевную боль за дорогого тебе человека, тот не станет страшиться телесных страданий…».
В аптечке имелись два шприца с морфием, чтобы утихо-мирить нарастающую боль. Глядя на них, Борис грустно ус-мехнулся про себя, вспомнив шутку одного фронтового «дока»: «Один укол, чтобы снять нарастающую боль, второй, чтобы успокоиться навсегда». Старый солдат решил, что будет тер-петь физические страдания, чтобы до последних минут иметь ясную, незатуманенную наркотиком голову. Сыну ещё могла понадобится его помощь.
Вскоре произошло то, о чём опытный Ас предупреждал молодого лётчика. Они угодили в засаду. Видимо просчитав-ший все варианты Жан Батист на всякий случай подстраховал-ся и на тот случай, если его братцу или кому-нибудь из его приближённых чудом удастся вырваться из западни.
Неизвестные реактивные самолёты без опознавательных знаков появились буквально неоткуда и сразу открыли огонь. Самолёты на предельно малой высоте, сливаясь с землёй, под-крались к геликоптёрам со стороны задней полусферы. Их лётчикам приходилось лететь на минимальной скорости, близ-кой к критическому режиму сваливания. Только так скорост-ные перехватчики могли атаковать вертолёты.
Одну «вертушку» легкие реактивные штурмовики с ходу «завалили» ракетой. Потеряв рулевой винт вместе с частью хвостовой балки вертолёт начал волчком крутиться на месте. Его оборванные тяги управления развевались на ветру, как обнажённые сухожилия и нервы на месте отсечённой конечно-сти. От вертолёта непрерывно отлетали панели обтекателей двигателя, куски обшивки. Потом оторвались лопасти несуще-го винта. Один из членов экипажа попытался выпрыгнуть из обречённой машины и попал под винты… Завалившись на хвост и, беспорядочно кувыркаясь, огромная жёлто-зелёная туша врезалась в землю и взорвалась. Тягостное зрелище для экипажей, которым предстояло стать следующими мишенями стремительных убийц.
Пилот ещё одного вертолёта, видимо, что-то почувствовал в последний момент и успел уклониться от первой атаки. Он развернулся на 180° и попытался пикированием уйти к земле. Возможно, бедняга собирался совершить экстренную посадку и искать спасения вне машины в густом лесу. Но пилоты пере-хватчиков достали его ещё в воздухе. Вертолет задымил, но продолжал управляемое снижение. Тогда, одни из охотников стремительно развернулся с серьёзной перегрузкой, и на сле-дующем заходе расстрелял его из пушек. Вертолёт вспыхнул и по спирали устремился вниз. При столкновении с землей он взорвался.
На весь манёвр у пилота реактивного самолёта ушло меньше минуты.
Такая же участь постигла и другие два вертолёта из встре-ченного Нефёдовыми звена. Не смотря на отчаянные попытки их экипажей сбежать, они нашли свою смерть недалеко друг от друга. Хорошо заметные с высоты огромные костры с подни-мающимися в небо чёрными дымами отмечали места их паде-ний.
При появлении штурмовиков Борис сразу взял управление на себя. Он резко снизился и начал крутить виражи, периодиче-ски проверяя: нет ли противника в задней сфере. Петляя между деревьев, ныряя в скальные расщелины, демонстрируя чудеса воздушной акробатики, пилот последнего уцелевшего вертолё-та затеял на первый взгляд почти безнадёжную игру в кошки-мышки со своими гораздо более сильными противниками. Однако охотники очень быстро обнаружили, что, не смотря на огромное преимущество в скорости, не могут достать вёрткую «стрекозу». Все попытки поразить вертолёт снарядами авиапу-шек закончились безрезультатно. Ракеты тоже попадали куда угодно, но только не в пляшущий у самой земли винтокрылый аппарат.
Чтобы не мешать друг другу, пилоты перехватчиков разде-лились: пока одна пара гоняла внизу вертолётчика, вторая барражировала на высоте, готовая в любой момент заменить своих подуставших товарищей. Такая тактика Борису была хорошо знакома ещё по схваткам с экспертами из гитлеровских Люфтваффе. Пассивно «уйдя в глухую защиту» ты был обречён рано или поздно выдохнуться и совершить фатальную ошибку, которой немедленно воспользуется твой враг.
Поэтому, как только представлялась такая возможность, «Анархист» агрессивно разворачивался, имитируя лобовые атаки. Несколько раз он пускал в ход свою тридцатимиллимет-ровую пушку. И в результате быстро заставил своих противни-ков относиться к себе с должным уважением. Реактивщики уже остерегались действовать против него с развязной самоуверен-ностью.
А вскоре старый Ас показал, что способен побеждать с любым оружием. В какой-то момент он специально позволил преследователям занять у себя за спиной выгодное положение для удара. Пилоты штурмовиков немедленно клюнули на бро-шенную им наживку и с энтузиазмом бросились в атаку на «подставившуюся» цель. В последний момент Борис уклонил-ся от их пушечных очередей, использовав уникальную манёв-ренность своей машины. Сделав «ход конем» он неожиданно для своих противников сам оказался в ударной позиции отно-сительно них.
Даже увешанные подвесным вооружением, реактивные самолёты обладали гораздо большей скоростью, чем у вертолё-та, и при неудачной атаке рисковали проскочить вперед, под-ставляя свой хвост под огонь мощного оружия «винтокрылого танка». Это и произошло. Как только перед носом вертолёта показался силуэт самолёта, Борис своего шанса не упустил. Он обрушил на противника всю ударную мощь, которой обладал.
В качестве оператора вооружений Игорь тоже приложил свою руку к этой победе, буквально вбив в неприятельскую машину ракету ближнего действия. В секунду перехватчик лишился части правого крыла и изрешечённый пулями и ос-колками закувыркался к земле. Его лётчик едва успел восполь-зоваться своим парашютом.
Пилот второго штурмовика вмешаться и помочь своему товарищу не смог, ибо у него самого возникли в этот момент серьёзные проблемы. Выход на предельно низкую скорость и пороховые газы от стрельбы пушек нарушили работу силовой установки его самолёта. После нескольких безуспешных попы-ток перезапустить двигатель и пилоту второго самолёта при-шлось катапультироваться. Таким образом, всего за двадцать секунд из четырёх реактивных перехватчиков на поле боя осталось лишь два. И вот когда в сражении наступил перелом, Борис почувствовал, что резервный ресурс его организма ис-черпан. Перед глазами стало всё расплываться, появилось ощущение страшной слабости.
- Бери управление на себя! Бей того, что с головой индейца на фюзеляже. Это их командир, - успел сказать сыну умирающий лётчик, прежде чем потерять сознание.
В этот момент два уцелевших перехватчика стали строить свой разворот вправо. Игорь увидел опасность и поспешно выпустил единственную, имеющуюся у него на вооружении управляемую ракету «гарпун». Но расстояния до противника было слишком велико. На пределе дальности его ракета, хоть и захватила цель, но взорвалась слишком далеко от неё. Однако продолженная молодым лётчиком цепь агрессивных действий так подействовала на пилота одного из двух уцелевших пере-хватчиков, что он решил не искушать судьбу и на форсаже вышел из боя. Вид бегущего неприятеля окрылил Игоря.
Теперь он думал только об отце, которого надо было как можно скорее доставить в больницу. Это заставило молодого пилота пойти на крайний риск риск. Он вышел в лобовую атаку на единственный уцелевший перехватчик. При сближении с несущимся навстречу штурмовиком, Нефёдову-младшему не приходилось бороться с собственными страхами. Чуть ли не впервые за всю его лётную карьеру молодого человека охвати-ла весёлая злость. Он ощущал себя хозяином положения или как говорят Асы - «Королём воздуха». Это его должны бояться! Каким-то образом визави русского лейтенанта, сидящий в кабине реактивного перехватчика, это почувствовал на рас-стоянии и попытался отвернуть. Игорь пустил ему вслед про-тивотанковую ракету. Ракета была пущена в боевом запале без особой надежды на успех, но нашла-таки свою цель… Игорь развернул машину в сторону границы. Они возвращались до-мой…
Эпилог
Выиграв бой с гораздо более сильным противником, Игорь Нефёдов торжествовал недолго. Вскоре он понял, что оконча-тельно заблудился. Обозначенные на карте ориентиры проти-воречили показаниям навигационных приборов. Было не ясно: то ли карта отвратительного качества, то ли не в порядке бор-товое оборудование.
Находившийся же в соседней кабине отец по-прежнему не отвечал на запросы. Это молчание было хуже всего…
Между тем за бортом окончательно стемнело. Около часа Игорь пытался восстановить ориентировку. Безрезультатно. Вдобавок ко всем проблемам вскоре вертолёт оказался в полосе сплошного тумана. Приближался неизбежный момент, когда в топливных баках не останется керосина. Игорь вслепую сни-зился к самой земле. Теперь он летел на высоте десяти-пятнадцати метров, до боли напрягая глаза. Однако разобрать что-либо на земле по-прежнему не мог. Двигатель вдруг начал чихать. Пришлось срочно садиться. В какой-то момент пилоту показалось, что под ним ровное поле, и он перевёл дух. Но уже в следующее мгновение осознал, как жестоко ошибся. При столкновении с морской поверхностью вертолёт перевернул-ся...
Молодой человек очнулся, когда вода уже почти полно-стью затопила кабину. В сознание его вернул резкий сигнал датчика, извещающего о перезапуске импульсно-доплеровский системы РЛС. Автоматически сработать он не мог. Вся штука заключалась в том, что запустить данную систему можно было только вручную из соседней кабины…
Каким-то чудом парню удалось выбраться из стальной ло-вушки. В кромешной тьме он звал отца, стараясь перекричать свист ветра и рёв волн. С ужасом осознав, что родной человек не успел выбраться из скрывшейся в морской пучине машины, Игорь тут же нырнул вслед за ней. Ему даже показалось, что он видит в глубине под собой что-то большое и тёмное, напоми-нающее силуэт вертолёта. В отчаянной попытке догнать быстро погружающийся геликоптёр молодой человек чуть не погубил себя. Как тисками сжало виски, в ушах появилась сильная боль и нарастающий шум, лёгкие готовы были взорваться. С выпу-ченными глазами обезумивший от горя человек бессильно барахтался в тёмной глубине в окружении огромных шапок медуз. Далеко внизу постепенно таяли очертания металличе-ского саркофага, уносящего в океанскую бездну тело отца. Вдруг из тёмного мрака ярко вспыхнули и тут же погасли посадочные фары вертолёта, словно отец на прощание подмиг-нул ему, мол, не дрейфь сынок! Прорвёмся! Потом словно какая-то сила подхватила теряющего сознание парня и вытолк-нула на поверхность…
Игорь не помнил при каких обстоятельствах его подобрали моряки большой моторной лодки. Всего таких лодок было три. Когда «утопленник» очнулся его наскоро допросил капитан лодки и объявил своим пленником. Нефёдов оказался в плену у нигерийских пиратов, которые промышляли практически вдоль всего африканского побережья. Спасая случайно оказавшегося на их пути белого, бандиты рассчитывали, что смогут получить за него выкуп.
Как Нефёдов позднее узнал, разбойничья флотилия направ-лялось к тому месту, где в океан впадала полноводная река. Несколько дней пираты прятались в мангровых зарослях, об-рамляющих устье реки. Они ждали появления судна с каким-то ценным грузом на борту, рассчитывая внезапно появиться и отрезать атакуемый корабль от берега, чтобы потом догнать его в открытом море и взять на абордаж.
Сильное течение постоянно сносило лодки в открытое море и время от времени их экипажам приходилось на вёслах воз-вращаться на исходную позицию. Солнце палило нещадно. Игорь постоянно мочил себе волосы забортной водой, так как очень сильно припекало голову. Но ещё сильнее мучила жажда. Никто не собирался делиться с пленником драгоценной влагой из своих фляг.
Наконец послышался тарахтящий звук явно очень старой корабельной машины, а потом Игорь увидел вдали выходящий из реки пароходик. Точнее вначале он заметил чёрный дым, который валил из его желтой трубы. Пиратские лодки, одно-временно, как по команде, сорвалась в атаку и полетели на-встречу поджидаемому торговцу.
Бандиты стремительно сближались с мирным кораблём, не скрывая своих намерений. Но атакуемое судно почему-то не пыталось развернуться и бежать. На его носу были навалены какие-то мешки. Когда пираты приблизились к пароходу мет-ров на пятьдесят, из амбразуры, образовавшейся в нагроможде-нии мешков, вдруг вылез длинный орудийный ствол и открыл по нападающим шквальный огонь.
Мгновенно всё переменилось. Теперь уже пираты, оказа-лись в роли дичи. Автоматическая пушка, установленная на палубе судна-ловушки, стреляла без остановки, а пиратские лодки энергично маневрируя, пытались оторваться от показав-шей клыки приманки. Вокруг свистели осколки, над головами «джентльменов удачи» с противным визгом проносились об-лачка шрапнели, совсем рядом с лодкой, в которой сидел Игорь, на морской поверхности появлялись высокие фонтаны близких разрывов.
Мышеловка захлопнулась, когда из-за небольшого мыса, отрезая нападавших от открытого моря, появился военный корабль. По иронии судьбы, пираты угодили точно в такую же западню, какую сами готовили своим жертвам.
Одна из трёх засадных лодок была уничтожена ракетой с эсминца, другая перевёрнута волной от упавшего рядом с ней в воду снаряда с парохода. И только баркасу, в котором находил-ся Нефёдов, удалось, в последний момент выскользнуть из сжимающихся тисков. Крутым виражом они ушли в сторону берега и укрылись в мангровых зарослях. На мелководье кара-тели, как будто не решились преследовать пиратов. Из своего убежища уцелевшие морские разбойники видели, как военный корабль долго крутился среди обломков двух потопленных лодок, рубя винтами, тех, кто барахтался в воде. Сидящие рядом с Игорем люди явно чувствовали себя хранимыми судь-бой счастливчиками. Хотя баркас был во многих местах про-дырявлен и быстро набирал воду, они имели все шансы доб-раться на нём до суши.
Однако Игорь и его соседи по лодке рано решили, что им сказочно повезло. Уходя вглубь мангровых зарослей, остатки пиратской флотилии очень скоро напоролись на команду «чис-тильщиков», состоящую из двух охотничьих групп спецназа, передвигавшихся в резиновых лодках. Эти отлично вооружён-ные, и хорошо знающие местность чернокожие воины сразу зажали пиратов в клещи. После короткого боя, Игорь и ещё трое пиратов попали в плен.
Впрочем, очень быстро выяснилось, что в этой стране не принято тратить время на юридические формальности, когда речь шла о взятых с поличным уголовниках. Уцелевшим мор-ским разбойникам выдали две лопаты на четверых и приказали копать себе братскую могилу.
Пока шли приготовления к казни высокий могучий пират по прозвищу «Нигер» что-то без перерыва говорил на непонятном Игорю языке конвоиру, стоящему рядом с ямой. Молодой солдат ничего не отвечал приговорённому. Но перед расстре-лом он подошёл к своему офицеру и что-то сказал ему, кивнув в сторону белого пленника.
И вот яма вырыта. Пиратам и Нефёдову приказали встать на её краю. Положенные в таких случаях формальности вроде права на последнюю сигарету и молитву были палачами проиг-норированы.
Командир расстрельной группы выстроил своих людей. Солдаты подняли автоматы. Игорь закрыл глаза и весь напряг-ся, приготовившись к тому, что сейчас в его тело вонзятся пули. Загрохотали и смолкли выстрелы. Но удара так и не последовало. Молодой человек открыл глаза. Рядом с ним на краю могилы, пошатываясь и блаженно улыбаясь, стоял «Ни-гер». Двое других его товарищей по короткому плену уже лежали в яме…
Я познакомился с этим человеком случайно в баре нигерий-ского городка Порт-Харкорт. В эту страну я прилетел в 1992 году в командировку, имея редакционное задание одного со-лидного московского журнала. Отработав на международной нефтяной выставке, я взял напрокат машину и отправился к океанскому побережью. Хотелось собрать дополнительный материал о жизни экзотической для российского читателя страны, чтобы разбавить им сугубо утилитарный материал о «нефтянке».
В этот небольшой кабачок я зашёл, чтобы выпить чего-нибудь прохладного. В ожидании заказа я разговаривал по мобильному телефону со знакомым тележурналистом «Вес-тей», который со своим оператором остался работать на вы-ставке. Моя русская речь привлекла внимание находившегося в баре старика европейской внешности. Один глаз его был за-крыт повязкой. Периодически его душили приступы сильней-шего кашля. Незнакомец подсел ко мне и сразу заказал знако-мому бармену две порции местного контрабандного пойла, именуемого здесь «джином».
- Меня зовут Игорь Нефёдов, - представился он по-русски. - Позвольте мне угостить вас.
Было заметно, что мой собеседник очень рад возможности поболтать с соотечественником. Мы разговорились. Потом он пригласил меня к себе домой. Он жил один в дешёвом мотеле на берегу океана.
От Нефёдова-младшего я впервые услышал о легендарном «Анархисте» - его отце, а также узнал трагическое окончание его собственной истории. После того, как Игорь Нефёдов попал в плен к спецназовцам антипартизанского подразделения, он был объявлен властями сопредельного государства наёмником. О том, что он советский офицер-лётчик со сбитого американ-цами самолёта-разведчика лейтенант умолчал, чтобы избежать на Родине обвинений в предательстве. В качестве решающей улики суд рассматривал найденный при задержанном ино-странце его африканский дневник. Таким образом Игоря при-няли за его погибшего отца.
По местным законам иностранных наёмников приравнивали к бандитам и пиратам и казнили. Но к двадцатилетнему парню отнеслись со снисхождением. Виселицу ему заменили четвер-тью века каторжных работ. О том, как он сумел выжить в тю-ремном аду, мой собеседник умолчал. Но было видно, что передо мной измождённый больной человек, выглядящий намного старше своих лет.
Недавно его по амнистии выпустили из свободу. Теперь он мечтал вернуться домой, где у него остались какие-то родные люди, но опасался сразу поменять тропическую каторгу на концлагерь в вечной мерзлоте:.
- Как думаете, меня арестуют сразу в аэропорту? Или я успею повидать своих близких?
Я стал рассказывать ему о Перестройке, крахе Советского Союза и о новых порядках на Родине. Новый знакомый вежли-во слушал меня, но на лице его было написано недоверие.
Когда мы прощались, я предложил:
- Если хотите я могу передать от вас письмо вашим родствен-никам в России.
Немного поколебавшись, он всё же дал мне заветный ад-рес…
Дверь шикарной московской квартиры мне открыла женщи-на с приятным интеллигентным лицом. Я передал ей письмо. Женщина распечатала конверт, прочла первые строки и без чувств рухнула на пол. Всё произошло так быстро и неожидан-но, что я не успел среагировать и подхватить её. Я перенёс хозяйку на диван, и стал метаться по комнате в поисках сер-дечных капель. Потом бросился к телефону, чтобы вызвать неотложку.
Но женщина уже пришла в себя и остановила меня. Её инте-ресовали малейшие детали моего разговора с автором письма - с её много лет назад пропавшим без вести женихом. Выслушав мой рассказ, Женщина грустно улыбнулась:
- Вот как бывает в жизни: были молоды, строили планы. А потом всё закончилось в один момент…
Она рассказала, что тоже так и не вышла замуж. Все эти годы продолжала ждать вдвоём с подрастающим сыном, когда вер-нётся её Игорёк. Теперь сын уже взрослый, учится в другом городе. У него своя жизнь. Поэтому до сегодняшнего дня она чувствовала себя совершенно одинокой.
- Я продам всё, что у меня есть, - оставшуюся после смерти моего отца квартиру, дачу, автомобиль, - решительно заявила Марина Георгиевна, - но сама полечу к своему Игорьку, хоть на край света. Сейчас я ему нужнее всего.
Но под конец нашего разговора уже далеко не молодой женщине снова стало так плохо, да так, что на этот раз я всё-таки вызывал медицинскую бригаду.
Потом я навестил мою знакомую в госпитале. Марина Георги-евна грустно сообщила мне, что врачи категорически запретили ей даже думать о дальнем перелёте со сменой нескольких часо-вых поясов:
- Они говорят, что это убьёт меня. Сыну, как будущему офице-ру тоже не разрешат выезд за границу…
Прошло чуть больше года. По служебным делам я снова оказался в Нигерии в городе Лагос. В этом порту был задержан российский танкер, экипаж которого местные власти обвиняли в очень серьёзном по местным законам преступлении - контра-банде нефти. Я должен был в серии статей рассказать отечест-венным читателям об этой запутанной истории. Но, занимаясь делом арестованного корабля, я постоянно мысленно возвра-щался к мимолётной встрече годичной давности. Необычная судьба заброшенного обстоятельствами так далеко от родины соотечественника не выходила у меня из головы. В конце кон-цов, как только в моей работе возникла временная пауза, я взял машину и отправился в Порт-Харкорт.
Игоря я не нашёл. Хозяйка мотеля, в котором произошёл наш прошлый с ним разговор, сердито сообщила мне, что её белый постоялец оказался проходимцем. Однажды он не вер-нулся из города. Таким образом она не дополучила с него плату за двухнедельное проживание и поэтому забрала все оставшие-ся в его номере вещи в залог. Судя по тому, что постоялец оставил в номере даже свои документы, с большой долей веро-ятности можно было предположить, что его уже нет в живых. Как закончил свои дни Игорь Нефёдов, мне до сих пор выяс-нить не удалось.
Я выкупил наследство моего знакомого за двадцать долла-ров и стал временным обладателем настоящего сокровища - дневника русского авиационного легионера Бориса Нефёдова. Эти несколько исписанных мелким почерком толстых тетрадей вдохновили меня на поиск дополнительных сведений о малоиз-вестном большинству моих сограждан советском суперАсе, знаменитом штрафнике «Анархисте». Впоследствии получив добро у ныне здравствующих родственников Бориса Нефёдова, в том числе у названного в его честь внука Бориса, который, как и дед, тоже выбрал судьбу военного лётчика, я решил напи-сать книгу о судьбе легендарного российского воздушного богатыря…
В процессе работы над заключительной книгой серии мне удалось проследить дальнейшую судьбу близкого друга Бориса Нефёдова по наёмническому Легиону Яна Замбаха. В начале 70-х он вроде бы окончательно остепенился. Снова основал небольшую авиакомпанию в Южной Америке, потом открыл офис в Париже. Бизнес оказался выгодным. Но затем неиспра-вимого авантюриста снова потянуло на опасные приключения.
Во время военного переворота в Чили в 1973 году польский «солдат удачи» под фамилией чилийского лётчика бомбил президентский дворец «Ла Монеда». За это и поплатился. Два года спустя его вычислили и похитили в Париже члены левора-дикальной группировки. Полиция несколько недель безрезуль-татно пыталась выйти на след похитителей. Семья Замбаха готова была выплатить за него большой выкуп. Но партизанов-леваков интересовала лишь месть. За активное участие в путче генерала Пиночета наёмник был осуждён революционным трибуналом на смерть. Его труп полиция обнаружила в багаж-нике припаркованного в центре Парижа «Мерседеса». Фото-графии казни террористы потом послали в газеты…
Дорогой читатель! Если вам понравилось это произведение, Вы можете поддержать дальнейшее творчество автора, перечислив любую удобную вам сумму в рублях на адрес электронного кошелька (веб-мани) автора: R653864471773
С уважением Кротков Антон Павлович!
Африканский штрафбат
© Copyright: Антон Кротков, 2018
Свидетельство о публикации №218061500402
Свидетельство о публикации №218061500402
Рецензии