Фотографы семьи князей Юсуповых в Крыму

Фотографы семьи князей Юсуповых в Крыму

В настоящем очерке мы собираемся придерживаться линии на освещение фотографического материала затрагивающего имения князей Юсуповых, графов Сумароковых-Эльстон в Крыму: имение в Кореизе и охотничий дом в Коккозах.
Громадный массив фотографий интерьерного плана дворцов и имений, пейзажных и портретных семейных серий позволяет сделать вывод, что увлечение фотографиями своих владений в семье князей Юсуповых было рядовым делом.
Альбомы этих фотографий можно найти практически по каждому объекту фамильного имущества, что ещё раз подчёркивает то значение, которое придавалось фотографии. И как следствие, для этой работы привлекались, естественно, лучшие фотографы. Среди них: Иван Григорьевич Дьяговченко (1835 – 1887), Фёдор Павлович Орлов (1844 – 1909), Отто Ренар ( ? ), Василий Никандрович Сокорнов (1867 – 1946).
Однако, прежде чем перейти к авторам фотографий необходимо ввести читателя в историческую среду крымских имений князей Юсуповых.
Воспользуемся историческим описанием, сделанным в очерке известного «крымоведа», историка, археолога и нумизмата, инженера-строителя Ялтинского и Феодосийского молов – Александра Львовича Бертье-Делагарда (1842 – 1920).


А.Л. БЕРТЬЕ-ДЕЛАГАРД

ПРОШЛОЕ КОРЕИЗА

Кореиз один из лучших и теплейших уголков Южного берега Тавриды. Теперь это небольшая татарская деревин, но людная и торговая, благодаря тому, что её окружают богатые барские имени и между ними превосходно устроенная, большая дача кн. Юсуповых.
В этой деревне собирается много рабочего люда, хорошо оплачиваемого и находящего в деревне всё потребное для жизни: церковь, школы, больницу, народный дом, кофейни.
Как и  многие поселения Южного берега, эта деревня известна с весьма давнего времени. Её упоминание встречается уже в конце VIII века; тогда она звалась торжищем Курасаитов и принадлежала, как и весь Южный берег, к Готской епархии, епископ которой, св. Иоанн Готский  родом из Партенита, в её церкви совершил одно из своих чудес — разговаривал с погребёнными в церкви, наставляя и поучая этим своего заснувшего на молитве ученика-мона¬ха.
По-видимому, тогда деревня, как и теперь, была родом рынка, на который сходились соседние поселяне, в составе которых, должно быть, ещё держались Готы, так как готские вещи находились в древних  могилах, попадавшихся близ Кореиза.
 Церковь этого торжища стояла, на том же холме, как и современная нам; это место самое видное, показное, у подножия отдельно выступившей, приметной скалы, на её перешейке; в ином месте Кореиза развалин церкви не находили, а найдены были они именно здесь, даже и с какой-то греческой надписью, когда копали фундаменты для существующей церкви.
В конце XIV века всё Крымское побережье, от Балаклавы до Феодосии, было захвачено Генуэзцами, и в эту пору упоминается монастырёк Кюризу, но самое место, где он находился, т. е. тот же Кореиз, называется Новой дерев¬ней.
Следовательно можно думать, что тогда здесь не только был рынок, но образовалась и деревня, но не большая, так как в списках поселений Южного берега, данных в Генуэзских источниках того времени, такое поселение вовсе не упоминается.
Ко времени занятия Крыма русскими эта деревушка была столь ничтожной, что не только в списках опустевших христианских деревень, но и в каких либо иных не встречается. Ничего более об этом месте из до-русских времен неизвестно.
                ***
К началу XIX века здесь опять оказывается маленькая деревня, называемая Хураис, Хуризу; из таких названий к половине XIX века образовалось современное Кореиз.
Неизвестно, из какого языка получилось это название; воз¬можно, что из языка древних Тавров, но, конечно, никоим образом нельзя его осмыслять, как идущее с татарского (будто бы  — сухая стезя), так как прежде оно произно¬силось иначе, да и известно гораздо ранее, чем пришли та¬тары в Тавриду.
Стремление к покаянию и самоусовершенствованию, на особых началах религиозного мистицизма и пиетизма, охва¬тившее, после наполеоновских войн различные круги обще¬ства, отразилось и на судьбах Кореиза, послужив началом его расцвета в новой истории.

Одной из наиболее видных представительниц этого движения была баронесса Крюденер (рождённая Варвара Юлиана Фитингоф), одно время влиявшая да¬же на государя Александра I, собравшая вокруг себя много последователей, в числе которых было не мало лиц самого высшего круга; между ними выделялась своим огромным состоянием, связями и оригинальностью княгиня Анна Сергеевна Голицына, рожденная Всеволожская, по мужу очень дальняя родственница тогдашнего влиятельного вельможи, министра духовных дел кн. А.Н. Голицына.
С мужем она рассталась прямо из-под венца, отдав ему половину состояния, и никогда более с ним не сходилась и вела свое¬образную, вполне самостоятельную жизнь.
Когда правитель¬ство стало косо посматривать па образование всяких мистических сект, то А.С. Голицына надумала вместе с г-жою Крюденер, её дочерью, мужем последней, бароном Беркгеймом, и многочисленными колонистами лифляндцами, швейцарцами и южногерманцами, увлечёнными в Россию проповедями самой Крюденер, переселиться в такую пустынную и глухую страну, как Таврида, где они полагали найти свободу и удобную почву для себя и своих проповедей.

Ду¬ховной главой всего этого исхода была Крюденер, но материальной - княгиня А.С. Голицына, которая решилась для переезда в  Крым последовать примеру гр. Кочубея, Министра внутренних дел, годом ранее, летом 1823 года, ездившего в Феодосию, для поправления здоровья дочери, из Петрограда, по каналам, Волге, Дону, Азовскому и Черному морям.
Кочубей ехал два месяца и тогда же писал, что путешествие даже и для него, как Министра внутренних дел, представило величайшие за¬труднения и неприятности, так, что он никому не может ни желать, ни советовать подобного; без необычайных усилий и страшных издержек оно невозможно.
И действительно, по его словам, его расходы в этом пути простирались до едва вероятной суммы — сорока восьми тысяч рублей.
Все это, ко¬нечно, знала А.С. Голицына, и может быть именно в виду таких чрезвычайных условий, чтобы показать и свою го¬товность к необычайным предприятиям, или по болезни Крюденер, не могшей вынести дальней дороги сухим путём, решилась перебраться в Тавриду тем же водным путём.
Всё это обширное и самое разнообразное общество, до ста душ, выехало из Петербурга ранней весной, плывя по каналам, Волги, Дону, Азовскому морю, и, испытав всяческие невзгоды, добралось до Тавриды в начале сентября, т. е. было в дороге четыре-пять месяцев.
Путешественник — лифляндец Иегер, посетивший Кореиз в июле следующего, 1826 года, очень точно всё это описывает и уверяет, что они плыли даже и все шесть месяцев.
Добравшись до Феодосии, Крюденер, с дочерью и большей частью колонистов, направилась зимовать в Карасубазар, а Голицына проехала далее, устраиваться на Южном берегу.
Скорая смерть неизлечимо больной, в последней степени чахотки, Крюденер ожидалась всеми, и Голицына из Тавриды испрашивала разрешение на перевозку её тела ещё в ноябре 1824 года; позволение было дано ей при посредстве кн. А.Н. Голицына.
Крю¬денер умерла 25 декабря того же года, и её тело стояло некоторое время в склепе армяно-католической церкви в Карасубазаре.
Значительно позже, когда выяснилось, что Го¬лицына вовсе не думает воспользоваться разрешением и перевезти тело к себе в имение, оно было перенесено на кладбищ Карасубазара, в семейный склеп Екатерининского генерала Щица, где и поныне находится.
Просьбы Голицыной и её письма дали повод ошибочно полагать, что разрешение было ею использовано и что тело Крюденер по¬коится в Кореизе.

Разрешение на перевоз тела было дано не в какое-ли¬бо определенное место (Кореиз), а просто   «в   полуденную часть Крыма», из чего можно заключить, что Голицына, уже приехав в Тавриду, ещё не знала в точности, где имен¬но она поселится.
Каким образом, когда и как она приобрела Кореиз, я не знаю, но должно помнить, что тогда Юж¬ный берег был почти недоступен; с  большим   трудом и даже опасностью по нём пробирались по тропам с помо¬щью верховых и вьючных лошадей.
Например, когда покровитель¬ствуемая самим императором Александром I, весьма   ему близкая Мар. Ант. Нарышкина, с их дочерью   Софьей,   в распоряжении которых были все власти, начиная с   генерал-губернатора герцога Ришелье, прибыли в  Одессу   на   морские   ку¬панья, и оттуда им вздумалось посетить Тавриду, то она ед¬ва получила разрешение государя посетить Южный берег, в виду особой трудности этого пути.
Для этой поездки   приш¬лось выставить сто тридцать лошадей; все власти исправляли пути, помогали поездке, а Ришелье сам   проехал   прежде повсюду.
В таких условиях края Голицыной не легко бы¬ло осмотреться и остановиться на чём-либо.
Однако выбор её был очень удачен и скор, потому что в июне 1825 г., как писал Иегер, она  уже   была   в  Кореизе,   поместившись в татарских хатах, но строить дом она ещё не начала, иначе Иегер не преминул бы сказать о том.
Эту по¬стройку она начала только к осени того же года, и Свиньин, ездивший тогда по Тавриде, писал в августе 1826 гола, что кн. Голицына «строила   огромный дом   в   самом   диком месте скалы, висящей над пропастью».
Именно от этой ска¬лы, высящейся над её домом, она сама себя стала звать— la vielle  du Rocher, что повторяли и печатали многочисленные путешественники, привлекаемые знатностью и влиянием кня¬гини. Своими причудами, и в особенности резкостями и да¬же жестокостью обращения, она восстановила многих против себя, и принятое ею название шутники охотно переделывали в – la vielle des Monts, конечно, для возможности не  особен¬но складного, но довольно злого каламбура – la vielle Demon.

При указанных условиях трудно было тогда  жить   в Тавриде, а если прибавить отсутствие каких-либо   мастеровых и даже простых рабочих, то и строиться там было крайне трудно и долго.
Генерал-губернатор края Ришелье строил себе очень простой и не мудрящий дом в Гурзуфе целых три года, и всё же не окончил его; Андрей Михайлович Бороздин, бывший губернатор строился в Кучук-Ламбате ещё дольше; эти дома были очень не велики; в Гурзуфе дом, сильно переделанный, ещё существует.
Церковь в Кореизе начали строить с 1829 года, с большим торжеством, когда её закладку освящал арх1епископ Гавриил, говоривший, что тогда и «путь на южный берег был ещё неудобопроходим»; освящена же она была в 1831 году, и то ещё не вполне оконченная.
Церковь в Ялте строилась с 1832 года по 1837, пять лет.
Дача А.Н. Голицына в Гаспре, ныне графини Паниной, распоряжением тоё же А.С. Голицыной, строилась более пяти лет.
Начав строить свой дом в Кореизе, кн. Голицына в него не мо¬гла переселиться ранее двух-трёх лет, но осенью 1829 г. она уже жила там, по свидетельству Бесса, венгерского пу¬тешественника.
Осенью 1825 года, когда постройка дома была ещё только в самом начале, проезжал последний раз по Южному берегу император Александр I и по пути посетил кн. Голицыну.
В описании путешествия императора, напечатанном в 1829 году, по выписям из камер-фурьерского журнала, прямо говорится, что «26-го октября, проехав из Гурзуфа, где ночевал, Государь обедал в Ореанде, только что для него купленной, пробыл там до вечера, лю¬бовался иллюминацией гор и оттуда отправился к Княгине Голицыной, во владении коей существовала в то время ли¬хорадка, ночь провёл тогда Государь у одного татарина. 27-го Октября прибыл в Алупку утром».

                ***
Первыми начавшими строиться на Южном берегу были, как сказано, Бороздин и Ришелье, но это были строители, если можно так выразиться, только издали. Действительно же первой, перебравшейся жить на Южный берег, из видных лиц, была кн. Голицына, увлекшая очень многих, больших и малых, своим примером.
Переселившись на Юж¬ный берег, она много строила и насаждала; церковь и дом, ею построенные, существуют и до сих пор; дом чуть ни¬же церкви, задней стороной почти примыкая к скале, а лицом обращенный на юго-запад, с широкой галереей.
В этом доме кн. Голицына жила, окруженная многочисленным обществом. Тут были дочь Крюденер с мужем, бароном Беркгеймом, сестра кн. Мещерская, Сабанская, Казначеевы, Т.Б. Потемкина и другие, с изобилием разных служащих, компаньонок, воспитанниц, приживалок, дворни.
Она дер¬жала в страхе и повиновении не только родных или знакомых, но и всё начальство. Пожила, впрочем, не долго и скончалась в Симферополе, 11 января 1838 года, на пятьдесят  восьмом году жизни; погребена в пристройки к своей церкви в Кореизе.
В виду её большого влияния и значения для Южного берега, она попала во все описания   многочисленных  путешественников, а рисунки её имения во все издававшееся тогда альбомы.
От того времени существует и её литографирован¬ный портрет, крайне редкий, и несколько видов Кореиза.
После смерти Голицыной, по её завещанию, Кореиз был оставлен пожизненно, на каких-то запутанных основаниях, дочери баронессы Крюденер, тогда уже вдове, а затем перешёл к сестре княгини, Соф. Серг. Мещерской.
Позже, в конце восьмидесятых годов, это имение принадлежало, короткое время, главе торгового дома Морозовых, тут и умершему.
Затем оно вошло в состав большой барской усадьбы кн. Юсуповых.
Ближе к нам история уже совсем новейшая, и писать её незачем.

___________________________________
Источник: ИТУАК, № 56, 1919 г. С. 171 - 176

…продолжение следует.