Назад в прошлое

Очнулась я от дикой головной боли и пробирающего холода. Чтоб не окалеть окончательно, куталась в какие то немыслимые платки. С ужасом рассматривала не понятную на себе одежду, юбка в пол, жакетик ручных швов и пять платков. Наверное что то со мной случилось и меня выбросили, хорошо хоть не закопали, промелькнула мысль в моей голове. Да к чёрту всё, где же я. Оглянувшись вокруг ничего не увидела, кроме густого тумана и камышей. Поднявшись с холодной земли, завернувшись в платки, направилась к камышам, за ними река. Разберешь ли ты эти степные реки, они похожи друг на друга, только шириной отличаются. И вдруг рыбина вынурнала из воды и пропала, да таких размеров, что давно уже не водится. Оглянулась, решила запомнить место, чтоб потом со спиннингом хорошо отдохнуть. Приподняла подол юбки и побребала искать людей. Вокруг ни души, только туман, шуршание камышей и всплески рыб. Да не может быть такого, чтоб ни одного рыбака, что за заповедник. Долго ли коротко ли я шла, но впереди показались белые саманные хаты, как же я обрадывалсь, значит селение, значит люди, сейчас позвоню, согреюсь, надеюсь помогут.
Подошла поближе к хатам, крыша из камыша, стены кривые, вместо окон стекла прям в саман вставлены, просто "домик Лермонтова" на Азовском берегу. А что самое интересное, все хаты такие. И совсем это тебе не Атамань, тут собаки лают и трубы дымят, куры да гуси пасутся, а во дворах телеги, да утварь глиняная на плетенных заборах. Ну точно заповедник, музей под открытым небом.
На гавканье собак, открыла дверь старая бабка, с седой косой и черными бровями, ведьма, решила я, но обратилась к ней:
- Здрасти!
- Здоровеньки булы, ответила бабка
- А вы мне не поможете, можно я от вас позвоню, а то я кажется потерялась.
- Шо ты кажешь, биссова душа, совсем чтоль ополоумела, шо цэ ты выдумала за слово "позвоню"?
- По телефону позвоню домой, чтоб меня забрали! Кстати, подскажите, а где я?
-Дурна баба, аль захворала и в бреду, совсем умом тронулась, малярией что ли переболела, да по тоби не скажешь, что болезна, вон яка гладка! Точно умом тронулась, шо цэ ты у то выдумала, за позвоню? Ты с якого хутора, така пришибленна явилась?
- Да не с хутора я бабусь, с города
- Вот биссова душа, яким витром тебя сюда занесло, с того городу, када грязь не пролазна, да телеги вязнут, шо тоби надо?
- Бабусь , но мне хоть узнать где я, если телефона у вас нема.
- Слухай, хутор "Соленый" Черноморской губернии.
- Чё? Какой такой губернии?
- Иди отсюда, болезна баба, пока я на тебя всех псов не спустила!
- Бабусь, ну сжальтесь надо мной, наверное я слегка прихворала, не могу понять где я, да год какой.
- Ну чёрт с тобой юродивая, слухай сюды, ноябрь 1917 , хутор Соленый, Черноморской губернии.
- Что правду говорите?
- Да вот тебе крест православный, шо не брешу! (Старуха перекрестилась тремя перстами, с право на лево)
Холодный ноябрь семнадцатого.
- Что же робыть то, бабусь, подумала я, домой хочу в Катеринодар. Ой, да ведь же 1917 на дворе, кто меня в том Катеринодаре ждёт, никого нэма. Подамся может в Старомышаставку, буду искать пробабку свою, может приютит. Стыдно, не помню уже её имя, надо у матери спросить. Да ещё до рождения мамы сколько годов. Господи, за что мне это всё, ещё 15 лет белых, красных и зеленых, становления НЭПа и это казачество, о котором мы, их потомки не "сном ни духом", какие порядки, какие законы, какая власть. А страшный 1932 год, голод, который выкосит больше, чем сослали в Сибирь, я помню бабушка говорила, что просила мать зарезать кошку, да так, чтоб они не видели.«Они идут, бедные, и деток на руках несут, и падет на дороге, и умирает. Бурьяны такие стояли! В них люди валялись, гнили. Воняло кругом. Выйдешь на улицу, глянешь: то там лежит, то там. А то за бардой ходили в голодовку. Идёшь по улице среди мёртвых… Страсть была! А вонь какая была невыносимая! В школу ходыла. Идём, по дорози валяюца люды. Там умырае ще живый, там уже готовый. Пидийдым, побачим-поплачим, пишлы дальше».
А коммуны в колхозах, когда вышками поле обнесено, да объзжие по периметру. Попробуй сунуться за колоском, сразу 10 лет лагерей. А в сорок втором, будут немцы, сколько мне будет в сорок втором, шестьдесят два, если доживу.
Да там уже и помирать не страшно, когда столько предстоит пережить.
Что за страна то такая, или это не страна, а люди, которые идут по трупам. Ведь говорят если собаку долго не кормить, а потом избить, то по началу она будет агрессивной, а если продолжать ещё дольше не кормить и при этом бить, то она начнет руки лизать. Вот так и с нами, хуже чем с собаками, потому как идиология без условных рефлексов не работает.

Но тут скрипнула калитка и сзади меня раздался голос:
- Мамо, а шо цэ у нас гости, шож вы мамо держите их на холоде, подёмте в хату!
- Марусь, та цэ яка не нашенская, говорит с якого то городу. Ну нэхай, пишлы, пусть согреется.
И мы вошли в хату, Маруся, маленький мальчик, лет трёх, который держался за подол Маруси и я, уже изрядно продрогшая от холода и ужаса воспоминаний истории.

-Маруська, пийдэ Зорьку подои, сил моих немаэ, та руки крутит и курям не забудь чё нибудь сыпануть на ничь, будь они не ладны.
- Мамо....
- Ах тыж биссова душа, а не Маруська, как в подоле принесла, та в ноги кидалася, так прости мамо, а как Зорька вся измычалась, так лень ... Да был бы твой батько жив, он бы тебя научил, як попэред матери идтить...
И старуха утёрла слезу.
Да знала она конечно, что доля её такая казачья, мужа своего с войн ждать. Да миловаться и целоваться на улицах не пристало, табу. Всё от того, что в лихую годину много казаков до хаты не возвращалось, а детей семеро по лавкам и пять поперек. Выйдешь на улицу, а там соседка в обнимку. Нет, нельзя казачке в обнимку или под руку с казаком, и дитя на руки к батьке, тоже нельзя. Ведь через дитя, весь подход к бабе, заревнуют соседки, не простят.
Маруська не хотя встала и ушла на хоздвор, корову доить. А маленький Гришка сидел на полу и дергал за уши кота.
Бабка отправив дочь доить корову, побрела в предбанник, у нее там хранилась капуста, да картошка с цыбулей.
- Ну шо городска, наварим картошки, да с цыбулей и соленой капустой повычерим. Тай раскажешь нам, як у том городи люди живут.
-Да як живут бабусь, як вси живут....
И начала я лихорадочно вспоминать как жили в Екатеринодаре до 1917 и после, а как жили то?
Вот наше хваленное советское образование, учили про Москву да Питер. А другие города, твои родные места, так "Галопам по Европам" или вообще никак.
Или год основания, да кто "след оставил", а как жили простые крестьяне,горожане, кому до них было дело...
А впрочем это уже другая история...))