Гром над таёжной далью

У страха,  как говорят в народе, - глаза велики. И если уж  кто-то  чего-то боится,  это и будет  казаться да блазиться,  следуя за ним по пятам. Иные бегут  от подобного страха, да только настанет черёд встретить свой  ужас  лицом к лицу.  И тут выходи с ним  на битву каков  уж  ты есть. Сильный  себя защитит да выйдет из боя таким пригожим, коих не видывал  свет! А коли  слабый за  дело возьмётся  -  пропал человек.
Жил  у нас в Усть-Сынах  когда-то мальчонка,  лет пяти-шести. Звали его Васюткой, да только по имени ни кто его не величал. Говорят, что был он настолько боязлив, что  чурался любого  шороха,  а коли случится гром над тайгой, тут же бежал на печку: спрячется за занавеску да сидит глазами-бусинками  хлопает. А самому страшно как лист осиновый дрожит да  всё к углу жмётся.  Может быть по этому, а может  от того что два верхних зубика торчали невпопад прозвали мальчонку «заяц».
Стоило  только выйти ему  из  избы, как  вся деревенская малышня сбегается да подтрунивает его в след «Заяц, заяц,  не уходи далеко от избы, а то глядишь, гром  случится, не успеешь убежать, так Богу душу и отдашь!». Поначалу обижался Васютка на ребят, да только   позднее успокоился –совсем привык. Пусть, коли хочется,  дразнят, а так - хоть горшком назовите только возьмите с собою в игру.
Между  тем, когда-то грозы боялись на селе и взрослые мужики. Сказывают, что  поначалу у наших пращуров не выходило ни года, кабы на  день пророка Ильи не ударила молния да не сгорел бы домишко или амбар.    А потому чуть на Ильин день туча на небо – тут же  разбегались деревенские  по домам. Ставни закрывали, задёргивали шторы, выгоняли животных на улицу, а сами читали молитвы на образа, искренне обращаясь к великому святому, разившему огненными стрелами нечистых, обойти своим гневом их незатейливые избёнки. В один из годов  собрались селяне и  вместе и построили на сельской площади маленькую часовенку в честь пророка Ильи. С той  поры всё и успокоилось. К 1914 году, когда часовенка пришла в совершенную  негодность,  срубили Усть-Сынские мастера на её месте прекрасный ажурный храм,  который  также  осветили в честь грозного святого.
Сколько  не показывал отец Васютке  этот  храм, сколько не говорил, что под такой  защитой нам никакая гроза не страшна,  да только  всё  не в прок. Васютка вроде слушает  головёнкой, кивает, с отцовскими наставлениями соглашается, а только  ударит гром, он как и прежде бежит на печку и смотрит от туда как сыч во бору.  Что  сказать,  умаялся отец доказывать правду сыну и рассудил   так:  Васютка подрастёт  и сам грозы  бояться  не будет,  а пока пусть остаётся всё как есть. С той  поры  о грозе мальчонку  он более не поучал, да только  на Ильин день – всё равно, в избушке прятал.
В 1914 году, когда мальчонке шёл уже восьмой год, выдалось в среднекамье  такое жаркое да дождливое лето,  что  трава на лугах по пояс поднялась, над полями пар клубился, а в лесу стоял такой грибной  дух, что  даже самый великий  лентяй волей-неволей  с печи слезал да с лукошком по бору бегал.   В самый разгар грибной  поры, за день  до праздника грозного святого,  собралась деревенская ребятня по грибы  и Васютка за ними увязался. Долго  ходили они по лесам, а грибов  как на зло нет и нет, - одни поганки да  мухоморы попадаются. Стали  девчонки роптать, что это Конец-боровские когда проезжали обобрали наши леса до нитки, а кто то из старших  предложил : «Давайте уйдём за Сюзьву в Чёрный лес, туда уж  точно ни Конец-Боровские ни наши   не сунутся». «Вы что!!!- испугался Васютка,  ведь туда ходить нельзя, как бы  худо не вышло».   А ребятам, что : посмеялись они над Васюткой  и давай  его задирать : «Что заяц,  сказок наслушался так теперь и  за Сюзьву боишься идти? Отправляйся ка домой  да и сиди на печке. Авось там   надёжнее будет». «Вот и нет! – возмутился Васютка - Я первый в  этот лес пойду и наберу побольше вашего,  это я  просто так, вас проверял». На том и поладили. Идёт Васютка к Чёрному лесу за Сюзьву за  ребятами, а с самого пот холодный катится.
Вспомнилось ему как бабка Маланья,  рассказывавшая сказки  деревенской  детворе по поводу Чёрного леса поучала так: «Не ходите туда,  место  заговоренное, тёмное  да чудное». «Почему чудное» -спросил тогда кто-то из детей. «А потому – ответила бабка Маланья,  - лес  этот колдовской. Нет  ему конца и края. Уходит он далеко  за деревню Конец-Бор и тянется до студёного  моря-океана. Заблудишься в нём- век дорогу не найти. Правит этим лесом Конец-Боровский леший. Есть у него помощник – Царь-филином  он называется. Крылья у того с пол нашей избы,  а когти  с целое окно а то и с дверь будут. Подчиняются  ему  все  совы да филины лесные. Целыми ночами облетают они Чёрный лес да заблудших путников ищут. Только перейдёт  такой путник Сюзьву через Чёртов мост, услышит это Царь-Филин три раза проухает, вылетят его слуги пучеглазые да будут по всему лесу искать, а из его глуши, только спустятся сумерки, выйдет сам Конец-Боровский леший. Уж  коли поймает  заплутавшего путника,  век ему солнца не видать, окажется он в заповедном царстве и будет лешему до конца дней  прислуживать , а то и вовсе под землю уйдёт.
Есть у нашего Лешего и особая черта:  обходит по ночам он свои владения, освещая  дорогу болотным фонариком. Чуть  заприметите такой в лесу – никогда не стремитесь за ним». Помнил Васютка, как слушая  этот рассказ, смотрел он в окошко на тёмный лес,  и чудилось ему, что  в тени могучих древ под звёздами, чья-то костлявая ручонка точно проносит крохотный бледный огонёк…
Покуда Васютка был погружен в вои мысли, добрались они до Чёртова мосточка. Сколько  помнили себя самые пожилые Усть-Сыновские старики, мост этот всегда был, да только ни кто его не строил. Точно  бы сам он возник в стародавние времена за одну только ночь. Сказывали, будто бы этот мост построила для себя  нечистая сила, чтобы беспрепятственно ходить из  Чёрного леса в мир людей.
Только  перешли ребята через мост заподозрил Васютка неладное: время всего лишь полдень, а где-то  проухал филин: первый, второй  и третий раз. Потом всё стихло. «Братцы, воротимся домой! Филин  днём трижды  проухал, где  же такое видано?». А ребята только смеются да разбегаются кто – куда, грибов здесь видимо-невидимо…Правда  один из парней проходя мимо Васютки неряшливо бросил «Трус»!
Что тут сделалось с мальчиком,  куда девались былые страхи, он рассердился  и бросился в самую глушь,   где грибной аромат стоял так яро, что от него слезились глаза. Грибочек за грибочком,  подоберёзовик за подеберёзовиком, набралось у Васютки целое лукошко, а он и не заметил, как забрался в совсем  дикие  места. Сколько  ни ходил, ни аукал ни кто не откликался,  да и дорогу найти не смог.
Хотел было Васютка сесть у сосны и заплакать,  но осёкся : над самой  его головой пролетел воробьиный сыч и будто бы человеческим голосом заухал «Ух ! Здесь…Ух! Здесь»  и скрылся в вечерней мгле.  У мальчёнки всё внутри похолодело:  надвигалась ночь,  а ещё этот сыч, будь он неладен. Бросился Васютка куда глаза глядят да только совершенно выбился из сил и ещё  больше заблудился.
Над тайгой между тем смеркалось,  небо, бывшее недавно голубым, стало ярко жёлтым, а потом совсем приобрело какой-то необъяснимый малиновый оттенок. Выступили первые  звёзды,  а после в лесу стало так темно, хоть глаз выколи! Васютка сидел под кустом осины и бесцельно взирал в голубую даль. Вдруг тишина наполнилась шорохами,  а у дальних древ,  верстах в пяти загорелся маленький  бледный  огонёк и стал понемногу приближаться. Пригляделся Васютка и  замер от ужаса. Этот  маленький огонёк кои привычно было видеть над болотом в летние ночи, сверху  придерживала маленькая  костяная рука, точно бы из палочек.  И двигался  этот  огонёк  ни куда-нибудь а прямо на него! Соскочил Васютка со своего места и бросился на утёк со всех сил. Где-то  наверху заухали совы повторяя  одно и тоже: «Здесь! Ух здесь». Сколько  ни старался мальчонка, а далеко он убежать не мог. Казалось, на каждые его десять шагов  огонёк делает только один шаг и вот-вот настигнет, выглянув из-за кустов. Выбежал Васютка на какую-то заболоченную поляну, где было маленькое лесное озерцо, и, как учили старшие в таких случаях, сломал тростинку  да бултых с ней в воду. Сам лёг на дно, а через тростинку дышит, дожидается. Вскоре над гладью озера мелькнул  бледный  болотный огонёк, а за тем, глянули на водную гладь чьи-то темнее  и холодные как  лес в безлунную ночь  глаза. Эти глаза… лучше бы их Васютка не видел….. в них не было ничего - просто безраздельная мгла  и холод, точно бы ты  на мгновенье ослеп. Видно не заметив мальчонку, леший  отправился  дальше, но от его взгляда маленькое озерцо покрылось тоненькой корочкой льда. А следом за ним над озером пронеслась могучая тень какой-то громадной птицы,  настолько большой, что на её спине могли бы усесться несколько человек, и  самовар бы с трубой меж них поместился. После этого лес снова наполнился  привычной ему тишиной, а Васютка пролежал на дне лесного озера до первых ранних сумерек , покуда в высокой траве не заснула холодная ночь.
Совершенно промёрзший  на силу выбрался  он из озера и давай  по лесному мху примечать, где  юг находится. Чудилось мальчику, будто там расположены милые   Усть-Сыны и поспеть туда нужно обязательно до наступления ночи. Долго или коротко брёл он по лесу, как вдруг  увидел меж деревьев просвет. Обрадовался  мальчик, подумав, что к долине Сюзьвы вышел, пробрался на поляну и остолбенел. Посреди поляны стоит на привязи конь,  да такой прекрасный коих свет не видывал. Весь он точно бы золотой, а от гривы исходит такое сияние, что глазам смотреть больно. Глядел на него Васютка, глядел,  и вдруг на душе сделалось так легко и привольно, что мальчик весело рассмеялся,  не удержался, подбежал и обнял  коня за шею,  зарывшись лицом в чудесную гриву. Тут из глаз Васютки покатились горючие слёзы. Совестно ему стало, что ушёл в Чёрный лес, не послушав завета отцов.
Покуда мальчик обнимал коня,  сзади подошёл человек, но Васютка его не услышал,  а когда оглянулся – подпрыгнул от неожиданности. Прямо перед ним стоял рослый  мужчина,  лет тридцати. Вначале Васютка перепугался,  что он без спросу начал обнимать чужого коня,  но когда увидел, что мужчина улыбается в усы, и взглянул в его карие , полные теплотою глаза,  решился  заговорить: «Дяденька, я не хотел обидеть вашу лошадь, просто когда я увидел  её, меня так и потянуло её  обнять, не знаю почему. Столько я за ночь насмотрелся,  а тут добрый и тёплый конь. Я заблудился,  подскажите, как мне пройти в Усть-Сыны». «Да….  ну ты малец даёшь,  не часто сюда люди забираются, да  ещё и из Усть-Сынов, эдак 80 вёрст отсюда будет». «Как же так, не мог же я за ночь вот столько пройти».  « Может и не мог, да только ты в Чёрном лесу, глядишь убегал  от кого»- загадочно ответил мужчина. «Да ты же совсем промёрз! Идём ка со мной, хоть погреешься. Неведомо почему, а этот молодой человек внушал Васютке  доверие и тот последовал за ним. Вышли они на вторую поляну,  где на самом краю корабельного леса, высился большой  и добротный деревенский дом. Покуда  они шли, мальчик заметил, что от мужчины в разные стороны змеи  и ящерки в страхе разбегаются,  те, что  грелись на полянке в солнечных лучах. Войдя в пределы околицы Васютка немного помялся на пороге ,после чего зашёл в избу.
Под кровлей  дома было великолепно. В маленькие слюдяные окошки весело заглядывало солнце,  под потолком сушились   свежесобранные цветы и травы, создавая   неповторимый луговой аромат. Подле каждой стены стояли длинные лавки. А на каждой из них  исполинских размеров туеса, полные орехов, ягод и грибов. Где-то во дворе шумела пасека, а в углу, на печи сыто мурлыкал кот. Хотел было Васютка расспросить хозяина о дороге домой, да тот у печи возился, взявшись  разводить огонь.  Позже на все вопросы ответил так: «У меня простая традиция, вначале суп потом разговор». Вскоре в избёнке запахло домашними щами, да такими наваристыми, что Васютка едва не подавился слюной. Когда же хозяин  поднёс ему плошку супу с рыбным пирожком,  Васютка, забыв о приличии, жадно накинулся на еду. И с каждой ложкой становилось ему спокойнее и светлее, а остатки страха, те, что ещё  дремали внутри него, куда-то уходили без тени и следа. Когда же он доел, то почувствовал в себе такую смелость, что горы готов был свернуть. Что ему теперь царь-филин, он и Конец-боровского  лешего одолеет да в  плен возьмёт. Будет тот теперь у него в избёнке в Усть-Сынах прислуживать.
 Тут же хозяин поднёс ему отвар из свежих таёжных трав, и мальчик почувствовал, что излишняя  бравада из него ушла, а смелость внутри осталась. Васютка  удивлённо посмотрел на хозяина, а тот только улыбнулся в усы: «Тебе определённо нужно поспать. После ночных  приключений». «Откуда  он  знает про то, что было ночью» - подумал Васютка, хотел было спросить,  но не успел: глаза слипались и он погрузился в глубокий и спокойный сон. В этот момент чьи-то большие и  сильные перенесли его куда-то, где было мягко и тепло, а его одежда в одно мгновение стала как прежде уютной и сухой.
Долго ли коротко, проснулся Васютка,  поглядел на хозяина избёнки, а тот  в уголочке устроился,  лозу плетёт. Увидел  он мальчика и говорит: «Пора бы в путь собираться. Дорога не ближняя, да только  мои кони надежны и быстры. В миг домчат до Усть-Сынов. Погляди ка на них поближе. Вышел Васютка во двор, а там колесница стоит запряжённая тройкой лошадей.  Все кони как на подбор: мощные  сильнее, гривы как жар горят, да  и от них самих едва различимое сияние исходит. Но больше  привлекла Васютку колесница.  Была она до того нарядна да хороша, что, казалось,  была сделана  для царской особы, а не для   простого деревенского паренька. Эх, как же обзавидуются  деревенские мальчишки, когда он  промчит сквозь всё село на такой!
«Готов?» окликнул Васютку хозяин дома, вышедший во двор,  - «Это хорошо, забирайся в колесницу, сейчас помчимся с ветерком. Только есть у меня условие:  должен ты закрыть глаза, и не открывать, покуда до места не доедем. А то не покинем мы дремучий лес». Подивился  Васютка такому условию  да делать нечего, - закрыл, и они поехали. Долго ли коротко, а всё же любопытно  стало мальчику, что же такое есть чего ему видеть  нельзя. Дай,  думает,  погляжу  лишь одним глазком, авось провожатый и не заметит, а я подгляжу.  Приоткрыл Васютка один глаз и изумился. Почудилось ему, будто бы летят  они по вечернему  небу, служит им дорогой  сам млечный путь,  а солнце косматое дорогу  впереди указывает.
«Что ж ты наделал, Васютка!» - окликнул его провожатый. Мальчик резко зажмурился, а когда  открыл глаза, увидел, что стоят они на лесной дороге у корабельной сосны. «Ты же  обещал не открывать глаза. Теперь, увы,  помочь тебе уже даже я  бессилен. Но да тут недалеко осталось. Пройдёшь по этой дороге две версты так сразу и дома окажешься. Да смотри, услышишь звон копыт,  крики и гул – уходи с дороги да не оборачивайся.  Услышишь как лес  скрепит да ветки, ломается, укройся в овражке, да смотри, головы от туда  не показывай. А если увидишь огонёк между древ –  убегай со всех ног.  На том и распрощались.
Шёл  было мальчик, шёл,  вдруг видит: земля трясётся, слышится топот копыт, а позади как будто охотники переговариваются.  Спрыгнул Васютка с тропы, а по ней на полном скаку охотники на лошадях пронеслись. Хотел  было мальчик их окликнуть, да те ударились в столетнюю сосну и исчезли будто никого и не было… Перекрестился Васютка и пошёл дальше.
Добрёл было до лесного ручейка, перескочил и слышит: сзади ветки ломаются, сосны трещат – идёт кто – то. Забрался он в ближайший овраг, голову  прикрыл, а сам наблюдает. Смотрит: вроде бы нет никого, а что-то деревья раздвигает,  сквозь лес протискивается, да ступает так тяжело, что, вся земля  под его шагами  сотрясается. Снова перекрестился Васютка,  подождал покуда незваный гость пройдёт и опять на дорогу вышел. Долго  ли коротко -увидел мальчонка  меж деревьев просвет, обрадовался, побежал. Но тут же остановился: где-то проухал филин, а справа от него, меж дальних сосен зажёгся бледный  холодный огонёк и стал приближаться, стремясь  отрезать путь к выходу. Бросился Васютка  к краю леса со всех ног, а огонёк нагоняет и следует, казалось, совсем попятам.
Между тем небо над тайгою стало хмуриться, будто должна была разразиться  гроза.
Со всех сил бежит Васютка, но опять, как и в прошлый раз, где он десять шагов сделает огонёк – лишь   один и уже нагоняет. У самой кромки леса  оказался он совсем близко, и из темноты высунулась костлявая рука,  пытаясь ухватить мальчонку за лодыжку.  В этот момент где-то на верху разразился  могучий гром, ударила молния да попала лешему окурат по пальцам. Завопил лесной страж, заохал да поспешил скрыться в лесной чащобе. Удивился Васютка, взглянул на небо да от неожиданности едва не угодил в терновник. Высоко над лесом на сияющем коне, прямо по небу мчался могучий воин. Лицо его было сурово, взгляд напряжён и повсюду  рассыпал он стрелы-молнии. От этих чудесных стрел гады земные бежали, совы попрятались во бору а лешего конец-Боровского и след простыл. Встретился  воин глазами с мальчонкой и лукаво ему подмигнул, а сам дальше понёсся по небу  громом и молнии над землей рассыпать. Понял Васютка кем оказался его спаситель,  коий  защитил да пригрел в лесу.   Только и молвил «Святой  Илья» и в третий раз перекрестился.
Вышел Васютка из леса, перешёл через  речку Сюзьву, чьё название с языка иноверцев переводится как  «Филина вода» да направился к дому,  а тут уж отец и мать навстречу бегут, обнимают его не нарадуются. «Я знал, я знал,  что мой сын выберется из тайги»- молвил отец. «Как же ты не испугался,  оставшись  один в тёмном бескрайнем лесу?».
Мальчик только пожал плечами: «Да кто его знает, только теперь я точно уверен, что больше никогда не буду бояться   грозы…»- и рассказал родителям свою историю  до самого конца. Над таёжной далью в это    время гремели отдалённые раскаты грома, а над Усть-Сыновским храмом  вышла расписная радуга, украсив собою утренний небесный свод.
С той поры Васютка  и правда ничего не боялся, стал   первым заводилой  у деревенской  ребятни, а когда раздавались  раскаты грома уходил он украдкой к берегу Сюзьвы. Всё  ему хотелось увидеть чудесного воина ещё раз, да поблагодарить за своё спасание. Сельские старожилы говорили, что  встретить его можно лишь раз жизнь, но всё же случай Васютке представился.
Сказывают  что в ту пору, когда минул ему семнадцатый год, вспыхнул в деревне великий пожар. Бегали  люди с вёдрами,  да всё боялись, как бы не сгорел дотла храм. Тушил пожар Васютка со всеми,  да только чудилось ему будто в самой гуще огня,  прямо  под стенами Ильинско храма скачет на коне чудесный всадник да мечом огонь от церкви отгоняет. Вскоре пошёл дождь,  и пожар поутих, да выяснилось,  что сгорели в центре села все купеческие дома, а на Ильинском храме не было  даже копоти, точно неведомая сила укрыла его от пламени  собой.
Через несколько лет, когда нагрянули в наш край строители со всей страны, дабы возвести над древней Камой величественный город Краснокамск,   подался в рабочие и Васютка. Звали его в ту пору Василий  Петрович, и не было тогда  на стройке монтажника веселее и смелей.  Бывало заберётся на такую  верхатуру, на какую даже с земли страшно смотреть, а ему весело:  сидит дело делает, песни распевает.
Говорят, что до самых глубоких седин, ездил он в церковь села Усть-Сыны. Выстоит службу,  исповедуется. А когда  расходились люди подходил он  к одной иконе и  долго-предолго безмолвно стоял. В эти минуты, взор его точно был обращён назад,  к далёкому детству и чудесному всаднику, спасшему его в дремучем лесу. А со старинной иконы смотрел на него Святой Илья,  грозный заступник православных коево и ныне почитают в нашем заповедном краю….