Отметки судьбы. 2 мая 2016

Дверь в палату распахнулась и зашли ее родители. Они задержались у порога, после чего мать кинула на меня быстрый взгляд и произнесла:

- Извините, Вы не могли бы оставить нас наедине с дочерью?

От такого вопроса я слегка опешил. Видимо, моя фигура в их глазах была настолько недостойной внимания, что они даже не посчитали нужным со мной поздороваться. Ни мать, ни отец так и не удосужились узнать моего имени и того, кем я приходился их дочери или какие к ней чувства испытывал. Но не это удивляло меня больше всего. Будучи самыми близкими кровными родственниками Амалии, они за эти полторы недели появились в больнице всего второй раз. В то время как я был здесь каждый день, изредка уходя домой, чтобы покормить Макса, принять ванну, сменить одежду и пару-тройку часов поспать в собственной кровати.

Несмотря на это, я согласился оставить их одних и тихо вышел из палаты. Все-таки это были ее родители, и они имели такое право. Я стоял в коридоре в нескольких шагах от двери. Думал, читал последние новости на мобильном. А потом вдруг услышал, как они ссорятся. Эти люди говорили на повышенных тонах и в чем-то обвиняли друг друга при собственной дочери, которой в тот момент было в тысячу раз хуже, чем им. Так они выражали свое участие? Для чего они приходили сюда — создавать видимость переживания? Я не заметил на их родительских лицах никаких проявлений сочувствия. Я даже ушам своим поначалу не поверил. Настолько для меня это показалось диким. А потом вошел внутрь и, словесно выразив просьбу удалиться, но не увидев ответной реакции, решительно вытолкал пару за дверь. То ли они настолько опешили от неожиданности, то ли были настолько поглощены собой, что не стали сопротивляться.

После этого, пока Амалия окончательно не пришла в себя, ни мать, ни отец к ней больше не приходили. Только периодически звонили в отделение, чтобы узнать о ее состоянии.