Отметки судьбы. 5 мая 2016

АМАЛИЯ

Когда я снова пришла в себя, рядом никого не было. Все тело горело. Голова легче не становилась. В комнате оставалось душно и не хватало воздуха, несмотря на распахнутое наполовину окно. Но на удивление боль притупилась. Какая-то часть ее вчера вырвалась на волю, и теперь я испытывала странное смирение.
 
Я видела, как открылась дверь и в комнату вошел Паша со стаканом воды. Он подошел и опустился возле кровати. Положил мне на лоб влажную ткань. Прикосновение было приятным. Я причинила этому человеку неприятности, а он стоял передо мной на коленях. Паша выглядел усталым и измученным, глаза его были воспаленными, а под ними обозначились темные круги. Я внимательно следила за его движениями, хоть каждый поворот глаз и отдавался в голове больным эхом. Он взял мою левую руку и бережно прижал к своей груди. «Я тебя люблю» - услышала я его осипший голос, говоривший мне прямо в ухо. Павел облокотился о кровать, прижал мои пальцы к своим губам и закрыл глаза. Я чувствовала, что руки его слегка дрожат.

К моим бессознательным, инстинктивным страхам тут же добавилось ощущение, что сидевший рядом со мной мужчина на самом деле нереален. Если я так часто вижу кошмары, так может и это всего лишь очередное видение, на редкость хорошо начинающееся? Казалось, стоит мне самой до него дотронуться, как силуэт исчезнет. И все же я решила рискнуть. Подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. Паша не исчез. Не затерялся в тумане, не растворился в воздухе и не превратился в монстра.

Боже, это правда... Ты реальный. Ты правда здесь.

Я дотронулась до его подбородка, покрытого небрежной щетиной. Он закрыл глаза и замер. Я осторожно касалась лица, вспоминая черты, так, будто с завязанными глазами пыталась определить, что находится передо мной. Было заметно, как Паша напрягся, когда мой большой палец остановился на левой щеке, нащупав шрам в виде тонкой белой полоски. Последний выглядел достаточно аккуратно, и в моих глазах нисколько не уменьшал внешней привлекательности.

- Амалия... Ты со мной? Пожалуйста, скажи мне.

Я молчала. А когда чуть позже мне захотелось ответить, из горла вырвался лишь невнятный стон.

ПАВЕЛ

Когда я вошел в комнату, то увидел, что Амалия не спит. Она была спокойна. Никаких стонов, напряжения в теле или попыток пошевелиться. Она смотрела на меня, и в глазах отражалось слишком много боли для человека, который ничего не понимает. Скорее, наоборот — это был взгляд того, кому многое пришлось испытать. Очень глубокий. И все такой же проникновенный. Я снова начал надеяться. Мне стало стыдно, что вчера я на миг поверил, будто Амалия останется недееспособной.

У нее снова поднялась температура. Организм настолько ослаб, что не справлялся с инфекцией. Врачам пришлось увеличить количество вводимых внутривенно антибиотиков и  других сильнодействующих лекарств. Жаропонижающие помогали, но ненадолго. Печень и почки едва справлялись с нагрузкой. Ситуация все еще оставалась серьезной. Но прошло уже две недели, и Амалия по-прежнему была с нами.

Я поцеловал ее и произнес привычное «люблю», которое повторял каждый день. Я верил, что однажды это слово поможет ей услышать меня и вспомнить. Я брал ее руку в свою и просил. У судьбы, у небес, у Бога или провидения. Никогда не считая себя человеком набожным или глубоко верующим, после теракта я стал искать помощи у высших сил. Уж очень хотелось, чтобы хоть кто-то там, наверху, меня услышал. Чтобы произошло чудо. Тем более, что просил я не за себя, а за эту хрупкую, но сильную девушку, которая была более чем достойна жизни.

Когда я почувствовал прикосновение ее ладони на своей щеке, то не знал, чего ждать. Понимала ли она, что делает, хотела ли что-то сказать, кого видела перед собой и не готовилась ли к повторению вчерашнего. Но движения тонких пальцев были бережными и аккуратными. Она застала меня врасплох. Я замер, потому что боялся спугнуть ее. Я понял, что в тот момент передо мной была моя Амалия. Та, которую я знал. Навсегда или всего на миг — но она вернулась.