Глава 14. В местах не столь отдаленных
«Именем Российской Федерации..!» начала зачитывать приговор в полупустом зале, похожая на инквизитора судья, в черной мантии и с золотыми перстнями на пальцах.
Все, стоя, внимали.
Я, за решетчатым ограждением, у которого скучал конвой, гособвинитель в синем мундире, адвокат, а также немногочисленные зеваки.
Жора защищал меня блестяще, но процесс был предрешен, что было ясно с самого начала.
Фемиды отметала все доводы, а также ходатайства защиты, принимая за основу только следственные материалы.
«…на основании изложенного, за совершение преступления, предусмотренного частью 2 статьи 228 УК РФ, определить Лебедеву Виктору Алексеевичу наказание в виде пяти лет лишения свободы, с отбыванием наказания в ИТК строгого режима», с пафосом закончила она, что я воспринял как должное.
В новой Росссии число таких приговоров неуклонно росло. Что являлось одним из завоеваний демократии. Посадить могли любого, как в свое время при Берии. Железном наркоме.
- Подсудимый вам ясен приговор? - уставилась на меня судья, закрыв свою, с двуглавым орлом, папку.
- Мне ясно, что ты сука, - раздельно сказал я. - И ты тоже, - ткнул пальцем в гособвинителя.
Что тут началось!
Судье не стало хватать воздуха, и она упала на стул, а прокурор покраснел как рак. Такое случалось не часто.
Конвой между тем, отпер решетку, и, защелкнув на запястьях наручники, вывел меня из зала.
Следующим утром, в камере свиданий следственного изолятора, меня навестили Жора с Саней.
Настроение у всех было подавленным. Чекистский генерал тоже отказался помощь, забыв свое обещание, так что теперь предстояло отбывать срок по полной программе.
- Вот такие пироги, - сказал Жора, когда после долгого молчания мы закурили. - Ну и ****ское же у нас государство. Я бы сказал, бандитское.
- Это да, - глубоко затянувшись, добавил Саня. - Теперь надо решить, чтобы Виктора, (взглянул на меня), не отправили на обычную зону.
- Там мне кирдык,- пробурчал я. - Как бывшему прокурору.
По воровским канонам, все попадавшие в места лишения свободы бывшие правоохранители подвергались всяческим унижениям, вплоть до изнасилований и убийств. Исключений из правил не было.
- Ну, уж это, я полагаю, мы решим, - ткнул в пепельницу сигарету Жора. - Так что ты особо не парься.
Далее они сообщили, что оставили для меня все необходимое на первых порах и навестят снова, как только удастся.
Вторично мы встретились через неделю.
- Значит так, - сказал Саня, когда за охранником закрылась дверь, и мы пожали друг другу руки. - Есть договоренность с руководством управления лагерей, об отправке тебя в спецзону.
- Это куда? - поинтересовался я.
- Поселок Миша-Яг, Печорского района республики Коми. Там исправительная колония строгого режима для содержания осужденных - бывших работников судов и правоохранительных органов.
- И чем там занимаются эти «бывшие»? Валят лес?
- Да нет. Выпускают столярные изделия и швейную продукцию, плюс металлообработка.
- Ну что же, туда, значит туда, - сказал я. - Выбирать не приходится.
- Ты главное держись, - вступил в разговор Жора. - Я буду обжаловать приговор вплоть до Верховного суда. Кое - какие выходы туда имеются.
Спустя еще две недели меня этапировали в Печору, в числе десятка бывших правоохранителей, осужденных за должностные преступления.
На небольшой, забытой богом станции, под лай овчарок и матюги конвоя, нас перегрузили в видавший виды автозак, и он, урча мотором, запрыгал по раздолбанной дороге к месту отбытия наказания.
Колония оказалась вполне типовой. Такие мне приходилось навещать по прежней службе.
Четырехметровый бетонный забор, с непременными вышками, на которых маячили «попки» с автоматами, кирпичный административный корпус, а за ним режимная зона, отгороженная колючкой и вторым забором.
После непременной переклички, где каждый из доставленных называл статью по которой был осужден, с указанием срока, к нам вышел представитель лагерной администрации - похмельного вида майор, назвавшийся заместителем начальника по режиму.
- Ну что, падлы, допрыгались? - обдавая запахом перегара, прошелся он вдоль строя.
- Я вам покажу, как любить родину!
Прибывшие хмуро молчали, с серого неба моросил дождь, на душе скребли кошки.
Затем майор, выдал еще несколько сентенций такого же типа, и пообещал сгноить любого, в случае нарушения режима.
- Всем все понятно? - став в центре, заложил руки за спину.
Шеренга подавлено молчала.
- Когда я спрашиваю, отвечать! - налилась багровым его морда.
- Ясно.., понятно, - прошелестело из строя.
- Ну, то-то же, - выпятил нижнюю губу майор. - Начкар (обернулся к старшему из охраны). Веди всех на санобработку.
- Напра- во! - прогавкал тот. - Левое плечо вперед! Шагом марш!
Мы зашаркали ботинками по асфальту.
Далее всех оболванили наголо, помыли в бане и распределили по отрядам.
Я и еще двое, попали в первый, находившийся в крайней казарме жилой зоны.
Она была пуста, за исключением дневального, который приняв нас, отвел в кабинет начальника отряда.
Угрюмого вида старший лейтенант в мундире внутренней службы, хмуро оглядел вновь прибывших, ознакомил с правилами внутреннего распорядка, а затем сообщил, что все будут работать в столярном цеху, в бригаде некого Костомарова.
- Вопросы? - поднял на нас из-за стола глаза.
- Нету.
- Рябов, покажи им спальные места и все прочее, - приказал отрядный дневальному.
- Слушаюсь, гражданин начальник, - ответил тот. - За мною, убогие.
Казарма напоминала армейскую и была рассчитана на сотню человек со всей необходимой атрибутикой: двумя рядами двух ярусных коек, засланных солдатскими одеялами, с тумбочками меж них; умывальником с туалетом, каптеркой и бытовой комнатой.
- Вот тут обитает ваша бригада, мужики, - сказал, подведя нас к углу левого яруса Рябов. Занимайте вот эти три, - ткнул вверх пальцем. - Их хозяева откинулись*.
Когда поместив в тумбочки туалетные принадлежности, мы сдали свои сумки в каптерку, казарма загудела от топота многочисленных ног - с работы вернулись ее жители.
В воздухе полетели матерки, запахло дешевыми сигаретами и деревом.
После этого часть, прихватив полотенца, отправилась в умывальник, а дневальный подвел нас бригадиру.
Тот, здоровенный амбал, вальяжно сидел на своей койке у стены, поигрывая янтарными четками в пальцах.
- Вот, - показал Рябов на нас. - Отрядный прислал в твою бригаду.
- Добро, - кивнул амбал, после чего махнул рукой, - отваливай.
Затем внимательно обозрел нас и сказал, - все трое будете отгружать бревна в цех. Свободны.
Далее был ужин в зоновской столовой, где воняло кислой капустой, личное время и сон. Нарушенный серым утром истошным криком дневального, - подъем! Приготовиться к построению и осмотру!
И потекли нудные дни срока.
После умывания, завтрака и приборки, всех под конвоем вели исправляться трудом, в рабочую зону. Нашу бригаду, из сорока человек - в столярный цех, находившийся в гулком бетонном здании. Где одни, уже освоившие профессию, изготавливали из древесины шпалы, тарные ящики и бочки для засолки, а неквалифицированные вроде нас, разгружали вагоны с лесом.
Цикл был непрерывным, трудились в три смены. Ударники - таких было меньшинство, получали дополнительный приварок, а также зачеты на УДО.
Остальные - втыки начальства, дополнительные наряды и посадки в ПКТ* или карцер. На хлеб с водою. Что, впрочем, ничего особо не меняло.
Режим на зоне действительно был строгим, бардака не наблюдалось, воровских мастей с землячествами не было, хотя контингент и разделялся.
Особое место занимали бывшие менты, как наиболее многочисленные и спаянные, прокурорские с судебными были практически никем. Здесь все менялось.
Эмвэдэшники занимали должности лагерных придурков*, все остальные являлись только работягами.
В нашей бригаде из служителей Фемиды было полтора десятка человек - разного ранга прокуроры и их помощники, следователи, а также двое судей. Все осужденные за служебные злоупотребления и взятки.
Костомаров в прошлом был начальником угро из Питера, и сидел третий год за убийство тещи.
Его бригада была передовой, Костомаров руководил твердо и умело. На одних бугор* действовал добрым словом, что здесь являлось семиэтажным матом, а на других делом - просто набивал морду.
Как результат, план неуклонно перевыполнялся, что приближало свободу.
Одним таким днем в коллективе случилось «чп». Вышла из строя лесопильная рама, что было обнаружено утренней сменой. В короткий ночной перерыв, какой-то гад разбил кривошипный механизм, и агрегат стал грудой бездушного металла.
В результате образовался недельный простой (деталь оказалась в дефиците), и план за отчетный квартал бригада не выполнила.
Бугор рвал и метал, лагерные оперативники искали злоумышленника, таская зэков на допросы.
Но, как часто бывает, не нашли. Тогда я предложил бригадиру свои услуги.
- А что, попробуй, - сказал он.- Ни дай бог этот гад снова что-то сломает.
- Для этого мне нужно осмотреть место происшествия, - сказал я. - Только грузчиков бревен, охрана в цех не пускает.
- Осмотришь ночью, во время пересмены. Я договорюсь с их старшим, - пообещал Костомаров.
В ту же ночь, когда выключив пилораму, одни бригадники ушли, а вторых охрана шмонала в предзоннике, я был допущен в цех - начкаром*.
- Даю тебе десять минут, «пинкертон», - взглянул на наручные часы сержант. - Потом снова на вагоны.
- Хорошо, - кивнул я и вошел в пустой цех. Затем, миновав конвейер и штабеля досок, направился к нужному агрегату, встав с ним рядом.
Вперил в него взгляд и сосредоточил мысли на искомом.
- Щелк, щелк, щелк, - привычно запульсировали в мозгу временные связи.
Далее глаза затуманила пелена, рассеялась, и я увидел злоумышленников.
Они возникли из-за стоящего сбоку автопогрузчика, рысцой пробежав к раме. Морды под шапками, были незнакомые. Более рослый и сутулый, держал в руках кувалду.
- Так, Жбан, - давай, курочь тут, - прошипел второй, остановившись, и указал пальцем.
- Понял, - ухмыльнулся здоровяк, вздымая над головой кувалду. Дважды глухо звякнуло, а на третьем ударе Жбан глухо выругался.
- Ты чего? - насторожился подельник.
- Руку зацепил, - пробурчал тот. - Кровит сука.
- На вот, прижми, - вынул из-за пазухи второй какую-то тряпку.
Далее пара зарысила назад и исчезла в темном углу цеха.
- Так, - сказал я сам себе, - выходя из небытия. - Поглядим, что там и направился в нужное место.
В углу обнаружилась прикрытая деревянным щитом, дыра от нескольких вынутых шлакоблочин. Рядом с ней валялся кусок ветоши для обтирки, в бурых пятнах.
- Следы всегда остаются, - довольно хмыкнул я, определив находку в карман бушлата, после чего направился к выходу из цеха.
На следующее утро бригадир спросил как дела, и я сообщил, что кое-что есть, мол, веду поиск.
- Думаешь, прокатит? - оживился он.
- А почему нет? - ответил я вопросом на вопрос. - У меня бывали дела и посложнее.
Протянув еще несколько дней, я снова подошел к Костомарову, когда он был один и сообщил, что вычислил злодеев.
- А ты молоток, - сказал он, внимательно меня выслушав, и получив вещественное доказательство. - Теперь дело за мною.
Вскоре по зоне прошел слух, что оперчасть нашла вредителей и повязала. Те оказались в прошлом тюремными вертухаями, обозленными на режим. Не терпящими ударников.
Спустя месяц выездное заседание суда впендюрило обоим по два года за уничтожение государственного имущества.
- Бог не фраер, он все видит, - подмигнул мне бригадир, когда после вынесения приговора зэков распустили по казармам.
А через несколько дней меня вызвали в оперчасть, куда дергали всех новичков по очереди.
- В сексоты будут приобщать, - сказал один из старожилов бригады, по кличке Пикимон, в прошлом собровец*. - Мы все это проходили.
- Ну и как?
- Лучше не соглашайся. Тут же все «сами с усами». Быстро вычислят и пришибут. Такое уже бывало.
Явившись в оперчасть, я доложился дежурному, и тот провел меня в кабинет начальника.
Помимо «кума», меня там ждал заместитель по режиму. Тот самый майор, который нас встречал и обещал научить любить родину. Фамилия, его как я уже знал, была Виль, начальник любил поддать, но дело свое знал туго.
- Заключенный Лебедев, статья 228 ч.2 УК РФ, срок пять лет, - пробубнил я, глядя в потолок с трехрожковой люстрой.
- Присаживайся, - милостиво кивнул майор. А «кум» в погонах капитана, поставив в центре кабинета стул, расположился сбоку на дерматиновом диване.
Я сдернул с голову шапку, присел и выжидательно воззрился на майора.
- Как сидится? - откинулся тот за столом с крышкой зеленого сукна и непременным портретом Дзержинского в простенке между окнами.
- Нормально, - ответил я. - Перековываюсь.
- Так и должно быть, - кивнул Виль. - Нам нужна твоя помощь.
- В смысле?
- Если думаешь, что будем тебя приобщать*, не парься. Штыков* у нас и так хватает.
- Это да, - скрипнул кожей дивана «кум». - Даже с избытком.
- Тогда в чем вопрос?
- Шесть месяцев назад кто-то умыкнул из санчасти запасы морфина с кодеином, - продолжил майор.- Мы ищем вора, но пока глухо. Поучаствуешь?
Я задумался. Одно дело помочь бригаде. Тихо и через бугра, а совсем другое, напрямую сотрудничать с администрацией. Это было чревато. Колония хотя и была специальной, но с элементами криминальных «понятий».
- Ну, так что? - прервал мои размышления капитан, а майор закурил и окутался клубами дыма.
- Хорошо, - ответил я. - Но только на конспиративной основе.
- Само - собой, - оживились офицеры. - Твои предложения.
Для начала мне желательно лечь в санчасть, - начал я. - В качестве больного.
- Нет вопросов.
- Ну а там погляжу, что и как (продолжил). Возможно, чего-нибудь нарою.
- Так, Игорь Иванович, - приказал капитану майор.- Ты все организуешь.
- Будет сделано, - кивнул тот. - Без шума и пыли.
Еще через сутки я попал в санчасть с подозрением на аппендицит, где мне назначили обследование.
А пока оно шло, я выяснил все, что нужно.
Медицинские препараты похитил один из врачей, во время ночного дежурства и теперь тайно приторговывал ими на воле.
Ну а дальше было дело техники.
Эскулапа вскоре посадили, мои скромные заслуги были учтены, и зэка Лебедев был назначен заведующим библиотекой.
Между тем в эти края пришла зима, и сидельца навестил Жора. Как мой личный адвокат, все по закону.
Доставив сидельцу разрешенные продукты, а к ним теплые шмотки, приятель сообщил, что он обжаловал мой приговор в Верховный суд, а Саня добился принесения на него прокурорского протеста в порядке надзора.
- Глядишь, и выгорит, - сказал Буев - Чем черт не шутит.
Затем он уехал, пообещав держать меня в курсе, а когда наступил март, зэка Лебедева вызвал сам Хозяин. Таковыми в зонах именуют начальников колоний, которые здесь первые после бога.
Наш был в звании полковника, до этого я видел его пару раз на общих построениях.
Хозяин был разворотлив, крут и держал всех в ежовых рукавицах.
- Так значит, ты и есть Лебедев? - сказал он, когда меня доставили в начальственный кабинет. После чего кивнул на стул у приставного стола, - присаживайся.
Я, стянув с головы шапку, присел и вопросительно уставился на полковника.
- Мне тут зам по режиму доложил, что ты неплохой сыскарь, и помог им раскрыть два преступления в колонии, - продолжил он, тяжело ворочая челюстями.
- На воле пришлось быть частным детективом, - пожал я плечами. - Клиенты не обижались.
- Как смотришь на то, что бы я стал одним из них?
- Ну, не знаю, - несколько опешил я. - Здесь весьма ограниченные возможности.
- Я их тебе расширю, - наклонился вперед Хозяин. - Главное, что бы были результаты.
- В таком случае можете мною располагать, - сделал я то же самое.
Далее полковник рассказал следующее.
Он постоянно проживал в райцентре, в десятке километров от которого, на берегу реликтового озера построил охотничий дом. Для отдыха с семьей и друзьями на природе.И пару недель назад его сожгли. Вместе с пристанью и разъездным катером.
- Найди мне этих тварей, Лебедев - сжал кулаки Хозяин. - Я в долгу не останусь.
- А что местная милиция? - поинтересовался я. - Не тянет?
- Куда им. Начальник, хотя и мой приятель, полный нуль, а подчиненные сплошные обмороки.
- Для этого мне нужно побывать на месте происшествия, - сказал я. - Это возможно?
- Вполне, - вынув из пачки сигарету, протянул вторую мне, и щелкнул зажигалкой полковник. - Завтра с утра я вывезу тебя из зоны, и мы отправимся туда. А пока свободен.
На следующее утро, когда после развода на работы я заполнял формуляры в библиотеке, туда зашел начальник колонии.
- Ну как, ты готов? - остановился на пороге.
- Готов, - встал я со своего места.
- Тогда пошли, - сказал он, и мы вышли из помещения.
День был по - весеннему солнечным, с крыш звенела капель, в лесу за зоной каркали вороны.
Оставив позади жилую зону, мы прошли через КПП (охрана козырнула начальнику), и проследовали к главному зданию администрации. Там, на стоянке, среди нескольких более скромных авто, стоял черный «Джип-Чероки».
- Давай, садись, - обернулся ко мне полковник, усаживаясь за руль, что я незамедлительно и сделал.
Тихо заурчал двигатель, внедорожник тронулся с места и покатил в сторону главных ворот, с расположенной наверху застекленной вышкой, а сбоку караульным помещением
При его подъезде высокая металлическая аппарель откатилась в сторону, «джип» вырулил за территорию объекта.
- Ну, вот тебе и свобода, сказал Хозяин, - покосившись на меня. - Все в нашей власти.
Проехав несколько километров по колдобистой, уходящей к северу дороге, мы оказались на небольшой станции, окруженной унылыми, еще советских времен, постройками.
- Поселок Миша-Яг, - обернулся ко мне полковник. - Теперь двинем к райцентру.
Райцентр, насколько я знал, именовался Печорой и был столицей этого забытого Богом края. Вид он имел довольно затрапезный, как практически все на Крайнем Севере.
Миновав центральную улицу с не работавшим светофором, застроенную прошлого века домами, внедорожник прогремел по мосту на окраине и взял курс по наезженной дороге на лесной массив, уходящий к горизонту. За ним, в голубоватой дымке, угадывались горы.
- Уральские? - поинтересовался я у Хозяина.
- Ну да,- ответил тот, переключая скорость.
Охотничий дом полковника, вернее то, что от него осталось, стоял в распадке на берегу живописного озера, в котором отражались облака, да изредка всплескивала рыба.
- Красивое место, - сказал я, когда мы встали у пожарища и вышли из машины. - Ну что же, приступим к детальному осмотру...
Свидетельство о публикации №218061600689
Михаил Бортников 02.11.2023 13:29 Заявить о нарушении
С высокой степенью защиты.
Реймен 04.11.2023 18:07 Заявить о нарушении