Хроники Саниалиты. Часть 7. Порыв
Именно поэтому маленькая Саниалита часто бродила по дому в одиночистве, ну или с Брисом, который был старше ее всего на год. Они вместе играли в прятки, иногда отнимавшие у них чуть ли не весь день. Зато это было всегда интересно, искать и находить новые места, вроде старого чулана, или погреба в конюшне.
Как-то раз, девочка так хорошо спряталась, что Брис нашел ее только под вечер в саду, где вдали от всего остального, посреди чистого пруда, стояла стеклянная оранжерея, внешне похожая на шестиугольную беседку из белого камня, который сам пестрел узорами, изображающими цветы и лианы, с распустившимися лепестками. Там рос один единственный куст жасмина, неведомо откуда взявшийся. Считается, что по легенде, основатель рода Больвонов увидел, как тут цветет жасмин, и ему это показалось чудом, знаком свыше, потому что лепестки растения раскрылись прямо у него на глазах, и опали почти сразу же, унесенные ветром в небо, оставив после себя только сладковатый запах. И он решил построить замок именно на этом месте. Наверняка история это слегка привирала, однако куст рос там, сколько помнила Саниалита, и пах точно так же одурманивающе.
Это был солнечный летний день, из таких, которые оставляют за собой сладкие воспоминания. Тогда Брис искал юную госпожу в перерыве между делами, которыми должен был заниматься, такими как мытье лошадей, починка мебели, кормежка охотничьих псов. Он искал ее в обычных местах, вроде гостиной, конюшен, где она часто ухаживала за своим любимым конем Пинти, элегантным и грозным животным редкой породы, так же Брис смотрел и на кухне, в покоях юной госпожи, на чулане и в саду. Он, почему-то не думал, что она может пойти в ту самую оранжерею, ведь входить туда разрешалось только членам семьи Больвонов и Миррену, который как раз и ухаживал за кустом жасмина. И за нарушение этого правила, от отца ему могла достаться как минимум порка. Но Саниалита как раз там и ждала его, она хотела, чтобы он нарушил этот запрет, хотела понять, на что готов пойти друг ради нее. И вот, когда она уже отчаялась увидеть Бриса подле мостика, ведущего через пруд к оранжерее, он как раз вышел, сначала робко и боязливо, с осторожной любопытностью, присущей только детям, а потом стал смелее, заметив ее блестящие глаза в открытых дверях.
Это был действительно прекрасный день. И вид с беседки открывался как раз на долину, в которой лежал Хириос. Они весь вечер разговаривали, шутили и смеялись, ели яблоки, которые Брис сорвал в саду, такие сочные и спелые. Они наблюдали за закатом - расплавленным диском солнца, проплывающим рядом с башней в центре города, и за мерцающими огоньками улиц. Это был наверное лучший день, который помнила Саниалита. С тех пор оранжерея стала их тайным местом, куда они наведывались вместе и любили болтать о сущих пустяках, будучи беззаботными детьми.
Только когда год назад отец Саниалиты скончался, его нашли как раз в этой беседке, и девушка перестала туда ходить, чтобы не тревожить воспоминания. Она отдалилась от Бриса, постоянно ходила с отсутствующим видом, как будто даже не замечала его. Никто не знал как граф оказался в оранжерее, ночью ему было очень плохо из-за болезни, он не мог сам встать с постели, метался в бреду, однако утром его покои оказались пусты, слуги все будто заснули и ничего не видели, конечно, они потом не избежали наказания грозной Фесендры. Однако оставалось загадкой то, как господин граф оказался сидящим в беседке, и почему на его лице застыла предсмертная улыбка. Еще одна легенда после этого прибавилась к слухам о доме Больвонов.
Вот и сейчас, после всех произошедших событий, Саниалита стояла около оранжереи, куда долго не наведывалась, и где могла побыть одна, без назойливых глаз и ушей. После того, как девушка вышла от Миррена, она побоялась идти к матери, ведь она не знала, что ей толком сказать. Саниалита даже не поняла, что ее занесло сюда - может воспоминания о былой радости, а может то, что мать тоже не хотела больше сюда входить, и любая трещинка в камне напоминала ей о погибшем муже.
«Что же случилось в ту ночь?» - думала Саниалита, стоя в дверях, и смотря, как ветер играет в кусте жасмина. «Какую же тайну ты унес с собой, папа?» Она вдохнула нежный запах, напоминающий аромат сочных яблок, вкусный и манящий, а потом ступила за порог, и призрачная цепь, удерживающая целый год Саниалиту вдали от этого места, медленно рассыпалась, позволив ей вздохнуть теперь уже по-другому. «Что же означала твоя вездесущая улыбка? О чем ты думал в тот момент, когда душа покинула тело, и унеслась к высокому ночному небу?» - девушка нежно гладила белые цветы, и казалось, стоит только обернуться, и она снова увидит отца, с улыбкой показывающего маленькой дочери семейную реликвию. По ее щеке скатилась слеза.
Брис снова нарушил запрет. Неведомо откуда, но он знал, что дочь графини придет именно сюда. А может он приходил сюда чуть ли не каждый день, проверить, пустует ли беседка снова, и все больше разочаровывался…
Саниалита услышала шаги, обернулась посмотреть и увидела его, стоявшего, как и тогда, несколько лет назад, у начала мостика. Только теперь он стал намного мужественней. На лицо падал яркий солнечный свет. Она сначала спутала его с отцом, решила, что это явился дух родителя, спустившийся дабы ответить на волнующие дочь вопросы, помочь справиться с реальностью. Но потом отец обернулся Брисом, и она слегка разочаровалась и опустила голову.
- Пустите, дорогая госпожа? – спросил он, стоя у порога и, не получив ответа, вошел и сел рядом с ней, но не совсем близко.
- Я тебе еще не разрешила войти, - сказала Саниалита с наигранной злостью.
- Помниться вы сами научили меня нарушать несущественные запреты. Но если пожелаете, слуга может и уйти, - пожал он плечами, даже немного привстав.
- Нет, останься! – возразила девушка неожиданно резко, схватив его за руку. Он остановился, посмотрел на Саниалиту, снова присел.
- Госпожа слишком долго меня отталкивала, я уже разучился понимать ее намеки.
- Неужели ты такой глупый? Ты же помнишь, что мой отец… погиб.
- Когда мой отец погиб, это не помешало моей дружбе с госпожой. Никто особо меня не жалел, знаете ли, - опустил глаза Брис, сжав кулаки.
- Я… я просто хотела сказать, что… извини, - выдохнула она.
- Ничего. Это было слишком давно, чтобы я до сих пор жалел.
- Брис, давай разговаривать нормально, как тогда… на ты, - сказала она, чувствуя, что сейчас расплачется из-за тоски по прежним временам.
Он внезапно притянул ее к себе, взял за подбородок и впился в ее губы своими так, словно ждал этого целую вечность. И правда, если год можно считать вечностью, то он прождал очень много. Глаза Саниалиты сначала широко раскрылись от изумления, а руки отталкивали Бриса, но потом она сама обвила его, забывшись в чувствах. Они долго просидели так, не замечая ничего вокруг, кроме друг друга. Брис ласкал ее шею руками, вдыхал запах, как будто это помогало утолить ему какую-то жажду.
Наконец, Саниалита случайно задела его губу клыком и почувствовала вкус крови во рту.
- Ой, прости, - отодвинулась она.
Он рукавом рубашки вытер маленькую струйку крови, стекающую по подбородку. Брис выглядел счастливым, несмотря на распоротую губу.
- Пустяк, Сани.
Они молча смотрели друг на друга некоторое время. Это был их второй поцелуй, как раз перед смертью отца Брис признался в любви своей госпоже, как он любил называть Саниалиту, и тогда они тоже целовались целый вечер напролет, иногда оглядываясь с небольшой опаской и весельем. Но теперь уже Саниалита бросилась к нему, обняла и поймала его уста.
- Не боишься, что нас кто-нибудь увидит? – спросила она в перерыве между поцелуями. Сама девушка не чувствовала ни капли страха.
- На это правило мне тоже плевать, - улыбнулся он, и пара продолжила целоваться.
Свидетельство о публикации №218061701127