Тайга Часть1

Войдя в небольшую комнатку он бегло осмотрелся. От взгляда не ускользнуло практически ничего: давно некрашеный подоконник, толстый слой пыли на двух лампочках и паутина в углу под потолком. Кинув на тумбочку сумку с нехитрым скарбом, обратил внимание на последнюю-в ней плотно уместилось подобие холодильника, размером немногим более бабушкиной пресловутой хлебницы. Присев на уголок широкой, но явно короткой кровати, он ещё раз, теперь уже более основательно, осмотрелся…
-Кротовина, - про себя решил он,-спать придётся «крючком». Но ничего, тепло и не капает, а это уже немало.
За окном девятого этажа остервенело дул ветер и гнул далеко внизу макушки деревьев. Нудно, подобно соседскому козлу, намертво привязанному верёвкой за кусок бревна, скрипел кусок жести на подоконнике снаружи окна, повинуясь силе ветра. Понимая, что висящий на стене плоский, словно лик азиата, телевизор, вряд ли покажет что-либо, кроме разноцветной жирной ряби, сквозь которую с трудом можно отличить одно лицо от другого, но всё-таки взял в руки пульт и, после нескольких безуспешных попыток включить-таки «плоского», положил его на место, убедившись в отсутствии элементов питания. Подойдя к окну, посмотрел вдаль: куда ни глянь всюду высились каменные громады многоквартирных домов. Вдали, справа, изрыгая бесконечные клубы смрадного белого дыма, упирались в серое небо кирпичные трубы городского ТЭЦ. Всюду внизу сновали машины, люди, и, по-своему, копошилась, кипела и булькала жизнь. Другая жизнь, и, как любая жизнь, она таила в себе свои опасности и прочие проблемы и невзгоды.
 Но ведь где-то есть и иная жизнь, жизнь в которой свои правила, законы, жизнь которая становится всё менее заметной, уходит назад, в небытие… Нужно только посмотреть наоборот, в другое окно и с обратной стороны.
Добротная по местным меркам изба с прирубом крепко стоит на высоком обрывистом берегу реки. К воде ведет годами хоженая тропа, обрывающаяся у кромки воды, где есть и новшество тех мест-дюралевая, видавшая виды «казанка», с таким же, пожившим уже, навесным мотором. Неподалёку в воду с берега уходит некая рыбацкая снасть в виде верёвки с привязанным к ней чем-то неведомым, тем, что от любопытных глаз надёжно скрывает тёмная холодная толща воды. Сразу за домом начинается лишённый сорняков прямоугольник огорода, а за ним тёмной стеной веками стоит неприветливая для чужаков старушка Тайга.
 …Первыми, при виде показавшегося вдалеке верхом на низкорослом, красноватого цвета коне человека, забили тревогу пять крупных собак на привязи непонятной породы. Из-под крыльца рыжим комочком выкатилась, заливаясь писклявым лаем, маленькая, размером с рукавичку, собачонка и, не разобравшись, откуда надвигается незваный гость, помчалась, пугаясь собственного лая, в противоположную сторону. Из дома на крыльцо выбежал мальчонка, лет семи. Приставив ладонь к лицу, стал всматриваться в пришельца. Но тот, тем временем, приближаясь к дому, скрылся за деревьями.
-Деда, кто-то идёт!- по-детски пронзительно закричал он в
огород.
-Вижу-вижу…- тихий, спокойный голос деда заставил его вздрогнуть и обернуться -дед сидел на завалинке позади него, подстелив под зад старую телогрейку и очищал от коры длинный гибкий прут из талы-будущее удилище. Из-за дома пулей вылетел кот и, заскочив на завалинку, поближе к деду, ощетинился, приготовившись дать отпор проспавшей всё на свете и теперь преследовавшей его с неистовым лаем и единственной целью-наказать бедолагу, решившей что именно кот и есть причина всего переполоха - маленькой собачонке.
-Завидалка, вот я тебе, нельзя!-прикрикнул дед на собачонку, вступившись за кота. Собаки продолжали безуспешно рвать цепи, оглашая окрестности лаем и пугая лесных обитателей далеко вокруг. Дед встал, отряхнул колени, взял в руки своего давнего спутника-деревянный посох, отшлифованный за годы эксплуатации ладонями и несколько раз стукнул им о крыльцо. Собаки, зная крутой нрав деда, умолкли и, гремя цепями, уже молча продолжали зло и пристально наблюдать за приближающимся человеком на коне. Завидалка, наконец-то, разобравшись в истинной причине столь внезапной «боевой тревоги», заверещав, снова выскочила невесть откуда и самоотверженно бросилась на неприятеля, но, пробегая мимо деда, получила увесистый пинок, который кардинально изменил не только траекторию атаки, но и спутал дальнейшие её планы по ликвидации врага. Конь, испуганно фыркая, задрав морду, косил глазом на собак, но, чуя на себе спокойного седока продолжал идти вперёд.
-Деда, а кто это? - спросил мальчонка проводив взглядом юркнувшую под крыльцо Завидалку.
-Охотник, Шатуном кличут, Акинфкой зовут,- тихо сказал дед, опёршись на посох.
Тем временем Акинфий, соскочив с коня, повёл его привязать подальше от тех, кто не боялся ни деда с его палкой, ни бога, ни чёрта, никого. Подальше от трёх десятков ульев, над которыми вились пчёлы, заглушая своим жужжаньем гул слепней роем вьющихся над конём.
-Здоров Троха Ляксеич, вот бабка твоя передала тебе, по пути завёз,- привязав коня и, направляясь к хозяину, заговорил Шатун, прихватив с собой мешок, наполовину наполненный чем-то пока неведомым.
-Что нового на селе? - спросил Троха, вглядываясь в скуластое остроносое тёмное лицо прибывшего.
-Да как всегда, бабьи вопли да поросячий визг… зверя-то бьёшь? - снимая с себя обтёртую до блеска древнюю трёхлинейку, вопросом на вопрос ответил он.
-Да не, -нараспев ответил дед, -мне уж его жевать нечем…ходил вот недавно чудом повезло-принёс, а ты, смотрю, ружьё с рук не выпускаешь-блестит как самовар. Вот женишься, будет жена тебе супы варить, тогда и ружьё потемнеет. Четвёртый десяток шатуном бродишь, - наставлял дед молодого.
-Ага, на татарке женюсь, - отшутился Акинфий.
-Ну а что,- продолжал дед, шурша пакетом с махоркой, не зная ещё, что кончилась газета и завернуть смрадную цигарку будет не во что, -конь монгол, жена татарка… чем не идиллия?
Перехватив недружелюбный взгляд Акинфия, деловито добавил, переводя разговор :
-А вот ты знаешь, монголы они выносливые. У Луки был такой, лет тридцать назад, вот то конь, так конь был. Тяговитый, вязкий, по крови, как собака, шёл. Лука собак и не держал.
…Мальчонка, не вникая в разговор, заворожено смотрел на винтовку Шатуна, что стояла рядом, опёртая на стену. Наконец, не выдержав и собравшись с духом, робко спросил:
-Дядь, а дядь, дай стрельнуть?
-Патрон есть стрельни,- нарочито строго сказал Шатун, глядя в глаза пацана, который тотчас же перевёл просящий взгляд на деда. Тот едва заметно кивнул, и счастливый мальчонка побежал, шлёпая босыми пятками по крыльцу, в дом.
-Газету там прихвати! -крикнул ему в след дед.
-Помогает?- кивнув на мальца спросил Акинфий.
-Помогает… хлеб жевать, а всё одно вдвоём и сподручнее, и веселее -улыбнулся дед, снова доставая из кармана пакет с махоркой видя, что внук возвращается, неся в руке обрывок газеты и остроносый латунный винтовочный патрон, один из тех, что лежали в коробке с тугой крышкой на окне в коридоре. Отойдя на приличное расстояние, мальчонка, покрутив головой, поднял с земли вышелушенную не то белкой, не то бурундуком, пустую прошлогоднюю кедровую шишку, воткнул её торчком в какой-то куст и, пешком, чтоб не сбить дыхание и унять волнение, а с ним и дрожь в руках, вернулся к дому, деловито, стараясь не ударить в грязь лицом перед старшими. Взял в руки винтовку, отвернув от людей дуло, маленькой ручонкой наполовину отрыл затвор, убедившись, что патрон в ствол загнан ещё Шатуном отошёл в сторонку поднял и сразу же опустил ружьё.
-Тяжёлое, наше легче.- Смущённо сказал он, чувствуя на себе неотступный пристальный взгляд деда, которому вроде и дела то не было до происходящего.
-К углу, вон,притулись,- посоветовал дед, заворачивая самокрутку. Подойдя к углу дома, мальчонка оттянул пуговицу затвора, поднял ружьё, придавил его серединой к выступающему из стены бревну и, поймав мушку в прорезь, планки подвёл её чуть ниже середины шишки. Винтовка, прижатая к стене, не дрожала, мушка твёрдо держала контур шишки. Медленно выдыхая воздух из лёгких, мальчонка потянул за курок. Тугой звук выстрела пролетел над рекой, путаясь в листве деревьев, ударился вдалеке о сопки, эхом вернулся назад и пропал, выгнав из кустов дятла, который, хлопая крыльями и заикаясь гортанным криком, полетел прочь. Винтовка, плюнув синим дымком толкнула стрелка назад, пробитая пулей шишка, соря трухой и кувыркаясь, описав дугу упала в траву. Собаки, всполошившись, задрали морды и взахлёб глотали воздух, медленно плывущий над рекой. Неподвижно стоял конь в кустах, давно привыкший к звуку выстрела и только маленькая Завидалка испуганно забилась поглубже под крыльцо. Несмотря на мало прожитых лет, мальчонка привычно передёрнул затвор, проводив взглядом вылетевшую стрелянную гильзу. Затем вновь, оттянув «пуговицу» на затворе до отказа на себя, юный стрелок нажал на курок и плавно вернул её на место, тем самым спустив курок, что значительно снижало впоследствии возможность случайного выстрела. Во всём чувствовалась школа деда. В  маленькой голове прочно, как ему казалось, сидели строгие наставления деда, вроде тех, что нельзя направлять оружие на людей, тем более, если ты уверен, что оно полностью разряжено. Поставив на место ружьё и отдав Шатуну патрон, мальчонка присел, свесив ноги рядом с дедом.
-Ну что расселся,- пыхнув цигаркой спросил дед, хитро щуря глаза,- на охоте ж был, стрелял, а мясо где? Тащи сковородку!
Вскоре рядом с домом возник импровизированный стол, сделанный из обычной лавочки, на которой стояла сковорода с жареным мясом, чайник, три эмалированных кружки, мёд в пол-литровой стеклянной банке, на газете порезанный хлеб и пучок зелёного лука, вырванный с грядки прямо с луковицами и вымытый тут же, в речке.
Рассевшись, кто на чурбак, кто на подвернувшийся ящик, принялись за дело. Опустошив и сковороду, и чайник стали, убирать на место нехитрые столовые принадлежности. Шатун, поблагодарив и пожав деду с внуком руки, перекинул винтовку через плечо и, легко вскочив в седло, направился дальше, в надежде засветло добраться до зимовья,  что стояло на устье речки Садорги…

Лениво, больше для порядка, беззлобно, по-своему прощаясь с гостями, залаяли собаки, Завидалка хотела было броситься в погоню, но видимо в собачей голове ещё свежо было «напоминание» деда о том, кто тут хозяин и когда можно лаять, а когда лучше промолчать.
Маленький Денис, держа на руках кота, молча стоял и смотрел туда, где в зелёной чаще скрылся Шатун.  Воображение  рисовало в его голове картины таинственной речки Садорги, о которой он знал только из рассказов деда… Вдали сухо щёлкнула сухая ветка под тяжелым копытом коня и всё стихло, словно и не было никого тут. Тихо подошёл дед, положил широкую тяжёлую ладонь ему на плечо.
-Ну что, Дениска, будем и мы собираться… беги, отвязывай собак и лови свою Завидалку.
Почуяв, что с них снимут ошейники, собаки радостно завыли, увидев, что маленький хозяин направляется к ним. Отвязав собак, которые тотчас же скрылись с глаз, Денис, в сопровождении Завидалки которая никогда не убегала дальше огорода, взял свои нехитрые пожитки и направился
к лодке. День подходил к концу. Вода, утратив зеркальный блеск, приобрела холодный свинцовый оттенок.  Из-за поворота реки выползал густой туман, нудно зазвенели комары, и чем-то зловещим повеяло от реки…
-Одень, холодно…-  протянув ему телогрейку и шапку, сказал
дед. Забравшись в лодку и, усевшись на лавочку, обернулся. Дед,  взяв за шиворот,  закинул в лодку Завидалку и, оттолкнувшись от берега, заскочил сам. Лодка, подхваченная течением, медленно разворачиваясь и покачиваясь на волнах, поплыла вниз по течению туда, где на песчаной косе их поджидали собаки, готовые, услышав гул мотора, бежать впереди лодки по берегу, чтобы потом встретить её у села, которое, растянувшись по берегу реки и встречало проплывающие лодки тёмными хатами с покосившимися заборами…
-Деда, Поплавка забыли! - встрепенулся Денис, указывая на берег. Кот, по кличке Поплавок, сидел на берегу у кромки воды и  с тоской смотрел на удаляющуюся лодку.  Он трогал лапкой воду, не понимая, за какие такие грехи его не взяли и как быть дальше.
-Ничего, дня через два вернусь, не пропадёт,- ответил дед,наматывая верёвку на маховик мотора, и вслух подумал, бросив взгляд на солнце, -успеем не успеем? Увидев промелькнувший наивный детский страх в глазах внука, улыбнулся и, обращаясь к нему, сказал:
-Не дрожи не зима, вода большая-вынесет…
После нескольких неудачных попыток завести мотор, упорство деда увенчалось-таки успехом: мотор, кашлянув, выпустил облако синего дыма и, взвыв в очередной раз, подняв позади задравшей нос лодки бурун воды и пены, послушно понёс деда с внуком вниз по течению, как всегда безнадёжно отставая от собак. Поплавок, проводив взглядом лодку, понуро вернулся к дому, привычно, по углу залез на крышу, лёг, поджав под себя лапки, и, уставившись в пустоту, напряжённо
вслушивался в далёкий  гул мотора. Который вскоре стих. И тишину наступающей ночи нарушали лишь шум воды в реке и мерный гул уставших за длинный трудовой день пчёл, которые по-прежнему не спали и продолжали в полной темноте заниматься своими им одним известными делами, торопясь сделать как можно больше за свою короткую тридцатидневную жизнь…
(Продолжение следует)