Франция. Розовая соната

«Через садик можно было пройти по дорожке, посыпанной красным песком и окаймленной бордюром из многолетнего толстого букса, чьи оттенки привели бы в восхищение взор Делакруа, нашего современного Рубенса. Дорожка эта имела вид восьмерки и заворачивала, переплетаясь, так что на пространстве двадцати шагов можно было сделать прогулку в целых шестьдесят. Никогда еще Флоре, веселой и юнной богине добрых латинских садовников, не служили так старательно и так чистосердечно, как в этом маленьком садике. В самом деле, на двадцати розовых кустах, составляющих цветник, не было ни одного листочка со следами мушки, ни одной жилки, обезображенной зеленой тлей, которая опустошает и пожирает растения на сырой почве...» Так с нескрываемым восторгом описывает Александр Дюма в «Графе Монте-Кристо» хобби скромного телеграфиста, чьи любовь к саду и пристрастие к розам сыграли роковую роль в судьбе одного могущественного финансиста.

Во время путешествия по Франции описание это звучало во мне, как игривая вдохновляющая сюита, а закрученная восьмеркой дорожка воображаемого сада представлялась скрипичным ключом. Со времени выхода знаменитого романа прошло больше ста лет, но именно это-то и побуждало меня искать что-то похожее с особой настойчивостью. И мне повезло.

В окресностях небольшого по нашим меркам городка Дижон (столица Бургундии) я увидел восхитительный сад роз. Думаю, оказался он там совсем не случайно. Ведь в Дижоне с населением всего в сто пятьдесят тысяч человек в числе пятнадцати вузов есть и Национальная школа изящных искусств, а в городской бибилиотеке насчитывается 80 тысяч томов и 900 рукописей. Кроме того есть обсерватория и ботанический сад!

В саду же роз я удивился, насколько риторическая четкость планировки участка может сочетаться с импровизацией всегда стремящихся к солнцу и свободе зеленых побегов. В этом саду были представлены уже не части маленькой сюиты, созданной скромным телеграфистом, а многочисленные вариации на тему «королева цветов» его ревнивого, уже состоятельного потомка, обогатившего опыт не только своего земляка, но и ловко использующего удачные находки ведущих садоводов мира. Все это, по-моему, уже звучало как классическая четырехчастная соната или художественное произведение, написанное для одного цветка.

Английский садик с остатками «древней» стены из огромных диких камней с толстым корытом источника соседствовал с античными старинными пифосами и романтичными римскими колонной ионического ордера и заздравным кубком. Чуть в стороне ажурные кованые оградки «опекали» штамбовые розы, выведенные когда-то в одном из европейских императорских садов. Я с удовольствием гулял там по игривым петляющим дорожкам с шелковистой травкой в тени аркад и вгустую заросших розами шпалеров; сидел на скамейках, удачно раставленных в укромных уголках и на открытых местах с картиными видами; побывал в конце небольшого зеленого лабиринта за высокими фигурными стенами из кустарникового дерева, излучавшего нейтральный аромат молодой зелени, в «помещении» с единственной каменной лавкой, где вас никто не застанет врасплох. Посидел у распространявшего по всему саду свежесть фонтана, рисунок струек которого с крупными каплями, замирающими в полете, похож на цветок с лепестками. Прошелся по просторному тротуару широкой аллеи с кустарниковыми и штамбовыми розами, среди известностей вроде «Кристиана Диора», «Софи Лорен», «Короля Бориса» и среди особенно благоухавших «Лидии» и «Сюзанны», усыпанных «Бриллиантами». И если искусно выложенная из разных пород дикого камня дорожка, показавшаяся мне богатым дворцовым паркетом, настроила меня тогда на серьезный лад, то спрятавшиеся в «зарослях» гигантские кованые кузнечики, пауки и ржавая хищная птица рассмешили.

Роль богатой ложи в этом театре играла беседка. Она стояла на открытом месте, на круглом подиуме с остекленными от пола до свода стенами так, что из нее, куда ни глянь, открывались один другого лучше чарующие виды. Хмурится ли небо, дует ли пронзительный ветер - садовые розы, «хрусталь» стен беседки и увлекательная книга легко могут тут расцветить день во все цвета радуги. С такой конструкцией (металлический каркас, стекло) при затворенных дверях помещение внутри беседки быстро нагревается обыкновенными свечами.

Хорошо помню, кованая ажурная белая мебель, цветные скатерть и салфетки, изящные бокалы и дорогая посуда вызвали у меня ощущение сказки. Наверное, не случайно на столе лежала книга современного немецкого драматурга и прозаика Патрика Зюскинда «Парфюмер». Я открыл ее наугад и прочитал: «В этом запахе была свежесть; но не свежесть лиметты или померанцев, не свежесть мирры, или коричного листа, или кудрявой мяты, или березового сока, или камфары, или сосновых иголок, не свежесть майского дождя, или морозного ветра, или родниковой воды...» В саду розовое разнообразие удачно комбинировалось с лавандой. Оказывается, лаванда не только предохраняет розы от вредителей, но еще и добавляет общей картине недостающие краски и вплетает в букет сильных ароматов свой особый, незабываемый вкус.

Запах – одно из непостижимых явлений, часть мистики. Хотя более других, зримых и осязаемых вещей субъективен. Тонкий аромат и мерзкая вонь – крайности. К одному мы тянемся, другого бежим. Запах невидим, он населяет мир летучих духов. Однако, лицо человека, как зеркало, отлично отражает его проявления. Он – данность, которую невозможно игнорировать. Особенно аромат розы. Ведь где бы не росли, розы хороши везде. Они, словно святые, перешагнули через грань невозможного и облагораживают все подряд. Букет роз в красивой хрустальной вазе на праздничном столе, розочка, приколотая в волосах или на богатом бархатном платье, душистая роза в руке во время приятного разговора... Розовая соната звучит во мне до сих пор!