Умань. Покориться значит погибнуть!

             Начало http://www.proza.ru/2018/06/18/1497
                Евгений Долматовский. Зелёная брама.
Документальная легенда об одном из первых сражений Великой Отечественной
                Отрывок из Роман-газеты №2 (960)

           Участник движения  Сопротивления во Франции: Григорий Петрович Карасюк (он живет в Хмелышском районе на Винничине) во время своих военных скитаний слышал от узников и партизан и вскоре запомнил легенду, касающуюся Уманской ямы: это уже в августе, темными ночами, на бреющем полете появлялись над концлагерем самолеты У-2, сбрасывали стрелковое оружие для подготовки восстания...
          «Кукурузники» по ночам действительно прилетали — я сам слышал стрекотание их моторов, подходили на бреющем полете, и поэтому захватчики бесились в бессилии. Я помню, как падали на нас горячие осколки зенитных снарядов, разрывавшихся гораздо выше, почти у самых звезд.
          Утром немецкий офицер, неправильно расставляя ударения, вещал по радио, что Кремль приказал разбомбить лагерь и уничтожить всех нас, как изменников, а доблестные зенитчики вермахта и летчики люфтваффе отразили налет «советов».
          Удар наносился по измученным душам,и был рассчитан на смятенное и ослабленное состояние заключенных.
          Кто-то был готов поверить, большинство не верило, но страдание причинялось всем.
          Первые дни в лагере ушли на то, чтобы осмотреться и разобраться, что с нами случилось, как жить дальше. Никакие пулевые и осколочные раны, никакие увечья и контузии не могут сравниться с душевной контузией, оглушавшей советских людей.
          Мы обезоружены, брошены за колючую проволоку, беззащитны, обречены на гибель.
          Нет, Родина нас не бросит! Она числит нас в своем боевом расчете, а нам осталось одно — бороться с ненавистным врагом.
          Но как? Сначала надо вырваться из-за колючей проволоки!
          Еще в первых числах августа стало очевидным, что одиночные побеги из лагеря, равно как и групповые — при выводе небольших команд на работы за пределы лагерной зоны, — оборачиваются большой бедой: беглецам не часто удается уйти от преследования, а в лагере будут казнены десятки и сотни заложников.
          Более реальным и менее опасным для оставшихся пока в плену товарищей по"несчастью" представлялся побег с этапа: уже с середины августа немцы начали гнать колонны на запад, либо отправлять узников лагеря в товарных вагонах. В числе многих бежавших из колонны, по-пешему направленной 19 августа в сторону Винницы, был и я. Расчет прост: конвоиры стреляют вслед, но в погоню не бросятся — их не так уж много и они опасаются, что разбежится вся колонна. Ведь случаи уже бывали!
          Убежало несколько человек? Черт с ними! Их позже выловит фельджандармерия...
          Постепенно в клубящихся глубинах Уманской ямы вызревала мысль о бегстве не одного храбреца,не малой группы заключенных, сохранивших силы
хотя бы для подкопа, но об освобождении всего лагеря. Ведь за колючей проволокой находились люди с двухмесячным стажем и опытом беззаветной борьбы с гитлеровской Германией, не раз проявлявшие чудеса отваги. Они понимали — массовый побег может быть осуществлен путем всеобщего восстания!
          Адски трудное дело. Об опасности разговор не шел — мы считали свое положение хуже смерти.
          Как поставить на ноги уже не могущих встать, голодных, больных, раненых, не получающих медицинскую помощь опустошенных?
          Как избежать провала, подготавливая массовую акцию — спасение нескольких десятков тысяч воинов? Немецкий шпионаж уже заползает в яму: гестаповцы, украинские националисты, подосланные белогвардейцы шастают в этом человеческом котле. Заявили о себе и уголовники, которых война освободила из тюрем, и неизвестно как успевшие возвратиться из ссылки кулаки. Один предаст — погибнем все.
          Организованности, конспирации (во всяком случае, в августе), как мне кажется, было недостаточно, но все-таки вырабатывался дерзкий и отчаянный план: перебить охранников и собак, завладеть оружием, прорезать проходы в тройном заграждении и вывести лагерь, на свободу. Предусматривалось, что кроме охраны в Умани скоро останутся только немногочисленные, тыловые части врага, а немецкие и итальянские дивизии уйдут к Днепру. Надо будет создавать из освобожденных отряды, которые ударят в спину наступающему врагу и прорвутся через фронт к своим. Идея восстания возвращала людям силы.  Поговаривали, что у кого-то есть связь, что в момент восстания наши сбросят парашютный десант. Это была, наверное, мечта...
          Не могу найти и подтверждения, что оружие падало с неба. Но есть данные, что в «яму» оно поступало.
          Кандидат философских наук, бывший красноармеец 10-й дивизии НКВД Петр Сумарев (в Умани он скрывался под именем Владимир Сумароков) рассказал вот какую историю: в городе оккупанты создали склад трофейного (то есть нашего, советского) оружия. К охране склада имел касательство советский разведчик, сибиряк Н. Р., внедрившийся в полицию.
          Обладая недюжинной силой воли, Н.Р. нашел помощников и организовал хищение оружия: таскали со склада пистолеты, штыки, гранаты, патроны, даже винтовки и передавали оружие в лагерь — возвращали законным владельцам. Выкопанное из земли, оно снова закапывалось до поры уже на территории лагеря.   Сумарев утверждает, что в «яме» было спрятано до тысячи единиц оружия.
          Я должен объяснить читателю, почему упоминаю лишь инициалы сибиряка. Пока в судьбе его много таинственного и непроверенного. След его затерялся тогда же, в 1941 году. Очень хочу, чтоб легенда о спрятанном оружии и о сибиряке-разведчике получила документальное подтверждение.)
          Об ужасах Уманской ямы сведения на Большую землю доходили. Я нашел статью, напечатанную в «Красной звезде». Может быть, была и связь? Увы, подтверждение не найдено.
          Сумарев говорит, что по субботам расстреливали до трехсот человек — пленных, а также доставляемых сюда на казнь партизан и заложников и еще местных  жителей — евреев  и цыган.  Расстрелы  и убийства, впрочем, производились и в другие дни недели, не только по субботам.
          Расстрелянных сжигали тут же, сложив в штабеля и облив бензином.  Человеческий пепел отправляли на удобрение огородов.
          Покориться — значит погибнуть! Надо готовить восстание!
          Свидетельство о том, что восстание готовилось, есть и в материалах с той стороны.
          Когда американский суд допрашивал военного преступника генерал-полковника Гота (того самого, который во главе 4-й танковой армии прилагал тщетные усилия деблокировать окруженную под Сталинградом группировку Паулюса), ему было предъявлено обвинение в расстреле 500 военнопленных в Умани в 1941 году. Гитлеровский палач оправдывался тем, что это произошло якобы в связи с восстанием пленных в лагере.
          Однако это показание генерал-полковника Гота — пока единственное свидетельство. Состоялось ли восстание? В наших архивах нет подтверждения.  Или Гот расстрелом 500 человек пресек его и обезглавил?
          В Федеративной Республике Германии я познакомился с некоторыми исследованиями, касающимися вопроса о военнопленных. (Книги эти имеются в библиотеке бундестага.)
          Приведу данные из книг Христиана Штрейта «Они нам не товарищи» и «Обращение с советскими военнопленными по «плану Барбаросса» Альфреда Штрейма. Интересно то, что оба автора принадлежат к послевоенному поколению немцев. Христиан Штрейт (преподаватель гимназии в Гейдельберге) прочитал в одном романе, как зверски убивали советского комиссара, и позвонил автору сочинения по телефону. На вопрос, неужели это было на самом деле, он получил ответ: сцена совершенно реальная, запечатлена с натуры. И тогда гейдельбергский учитель принялся разыскивать, собирать и изучать материалы, которые составили научное исследование, являющееся обвинительным актом против фашизма.
          Довольно много места уделено в этих книгах Уманской яме, только называется она официально дулаг (дурхгангслагер) № 182 и шталаг (штандарт-лагер) № 349.
          Эти лагеря входили в зону 17-й армии, и после войны имеющееся в Западной Германии Центральное бюро по расследованию военных преступлений пыталось возбудить против командования 17-й армии дело, но ничего не вышло: первые три коменданта Уманской ямы в 1945 году были уже стариками и по старости избежали наказания; командовавший 17-й армией до ноября сорок первого года Карл Генрих фон Штюльпнагель был к тому времени казнен за участие в заговоре 20 июля 1944 года против Гитлера. Еще один командующий, генерал Руоф, умер. Дело против заместителя начальника разведки 17-й армии Карла Фридриха В. (так он значится в документах) прекратили — подсудимому было к тому времени 86 лет, в протоколе записаны потеря памяти и равновесия.
Американский суд осудил лишь одного Гота... А было за что судить многих! Генерал-лейтенант Китцингер, например, докладывал Гитлеру в 1942. году, что на Украине умирает 4300 пленных, в день. В январе этого года только в полосе 17-й армии умерло 24 861 военнопленный...
          Рядом с глиняным карьером проходит теперь объездная магистраль Киев — Винница. Притормаживают машины, тысячи людей делают здесь привал, завидев с моста хорошо спланированную аллею, сбегающую к гранитной глыбе с надписью:
                «Вечная память воинам Советской Армии,
                замученным фашистскими палачами
                в 1941—1942 годах».
          Среди граждан Умани давно вызревает мысль о необходимости поставить на месте «ямы» величественный обелиск. Существует и проект обелиска — творение местного архитектора Петра Чайки. Он обратился ко мне с предложением написать стихи, которые можно было бы поместить на памятнике.
Уверен, настанет час, когда памятный знак уступит место обелиску. Вполне вероятно, что надпись в стихах сочинят молодые стихотворцы Умани, но и свой вариант вместе с переводом на украинский язык, сделанным старейшим поэтом Украины, уроженцем Умани Миколой Бажаном, я послал архитектору Чайке:
                Здесь покоятся узники Уманской ямы.
                Встань, товарищ, в молчании шапку сними. 
                Эти воины были чисты и упрямы,
                Перед бандой зверей оставались людьми.
                Не косили болезни, и пули, и голод.
                Не склонясь, они встретили смертный свой час.
                Помнит их, непреклонных, наш солнечный город,
                Верность их — как наследство — хранится у нас.

                (http://www.proza.ru/2018/06/18/1787)


Фото взято из интернета http://kaverdon.livejournal.com/35266.html
Если нарушила чьи-то права - удалю незамедлительно.