Освободитель часть 2 глава 13

Польша
В феврале 1861 года в Варшаве заседал съезд Общества польских землевладельцев. Престарелый русский наместник в Польше князь Горчаков милостиво предоставил для заседаний залы своего парадного дворца. Делегаты потребовали себе больше полномочий в управлении страны.
- Нет! - ответил русский князь.
На улицы Варшавы вышло восемьдесят тысяч человек, между манифестантами и полицией завязались драки. Брошенные на помощь царские войска были забросаны камнями и открыли в ответ огонь.
- Появились первые убитые, - полетела депеша, - пять человек.
Польша облачилась в траур. Почётные люди Варшавы представили Горчакову адрес на имя царя с требованием дать Польше автономию. Наместнику пришлось освободить арестованных демонстрантов. Он приказал хоронить убитых с почестями, убрал войска и полицию с улиц и заменил русского обер-полицмейстера столицы поляком.
- Управление Варшавой перешло в руки польской Делегации, - признался он царю.
Александр II настоял на роспуске самозванной Делегации, но продолжил политику примирения и уступок. В марте появился указ, даровавший Царству Польскому автономию. Создавался Государственный совет Царства - высший совещательный и контрольный орган. Формировалась польская гражданская администрация и выборное местное самоуправление - губернские, уездные и городские советы.
- Это первые шаги к свободной Польше! - радовались жители.
Весной 1862 года российское правительство выработало программу развития польской автономии. Её исполнение было возложено на великого князя Константина Николаевича, назначенного наместником в Царстве Польском. Начальником гражданского управления стал богатейший польский аристократ маркиз Велепольский. Однако 20 июня Варшава встретила нового наместника провокационными криками:
- Да здравствует король!
Воодушевлённые поляки больше не желали жалких подачек. Почувствовав ветер перемен, они захотели всё и сразу.
- Они не хотят русского наместника, они хотят независимости, - пояснил Константину маркиз Велепольский.
- Я внимательно наблюдаю события и знаю, - заверил его наместник, - что всякий раз, как император склоняется к милости, поляки устраивают новые комплоты. Они посылают к недовольным людям внутри России переодетых эмиссаров и инсценируют заговоры с целью разжечь ненависть русских и вызвать новые кары на головы своих соотечественников.
Великий князь не привык, что с ним так откровенно разговаривали, поэтому продолжил разговор.
- Почему бы вам не простить поляков? - возразил ему маркиз. - Вы бы оказались искушёнными политиками, и более великодушными людьми, чем мы. Но вы нас ненавидите и, кажется мне, чтобы оправдывать свою злобу, обвиняете во всех постигающих вас неприятностях. Обвинения в интригах только предлог для новых преследований.
- Вы судите так, потому что не знаете русских...
- Обычный припев ваших соотечественников, когда им приходится выслушивать горькие истины! - заметил Велепольский. - Поляков узнать легко, они откровенно вам обо всём говорят. Я скорее доверяю словоохотливым людям, которые всё выбалтывают, чем молчальникам, говорящим лишь то, о чём их никто не просит распространяться.
- Однако во мне вы, по-видимому, вполне уверены.
- В вас лично да. Но, когда я вспоминаю, что вы русский, я раскаиваюсь в своей неосторожности и откровенности, хотя и знаком с вами больше десяти лет.
- Это лучшее, что вы могли сделать, - заверил наместник. - Рассказать мне правду!
- Без сомнения. Но знайте, что уличить скрытных людей в скрытности, значит, сорвать с них маску.
- Вы слишком саркастичны и слишком проницательны... - усмехнулся Константин и закончил аудиенцию.
Вскоре поляки дали царю веский повод для новых репрессий. Группа во главе с Хмеленским решила уничтожить другого сына Николая I. Вечером 21 июня, когда наместник вышел из театра и сел в коляску, в него из пистолета в упор стрелял юный портной Ярошинский. Убийца был схвачен.
- В брата Костю стреляли в театре! - разозлился покушению император.
К счастью, великий князь легко отделался, пуля слегка задела плечо и повредила золотой эполет с вензелем отца. Венценосный брат тотчас вспомнил отцовские традиции:
- Покушавшегося немедленно повесить, чтобы другим неповадно было!
Поляки взбунтовались. Александр II был на балу, когда узнал, что по всей Польше началось восстание. Мятежники образовали национальное правительство и провозгласили независимость от России.
- Опять поляки бунтуют! - вздохнул он и послал туда войска.
В Западной Галиции, которая входила в состав Австрийской империи, действовал краковский комитет, во Львове был комитет Восточной Галиции, во главе которого стоял богатый магнат князь Адам Сапега.
- Нужно помочь землякам, - твёрдо решил он.
14 апреля 1863 года в Люблинскую губернию из Галиции перешёл отряд Езиоранского численностью восемьсот человек. Иохим Гриневицкий с началом боевых действий оставил семью и присоединился к ним.
- Отец мой два раза восставал против России, - заявил он жене и сыну Игнатию, - вот и моё время пришло!
19 апреля русский отряд майора Штернберга в четыре роты пехоты, взвод улан и два орудия, высланный из Янова, атаковал их.
- Трудно нам придётся… - понял осторожный Иохим.
Первая линия атакующих была остановлена поляками сильным огнём из-за вала. Езиоранский произвёл контратаку с охватом обоих флангов. Бой длился до трёх часов дня.
- Мы победим русских! - снова обрадовался Гриневицкий. 
Теснимый с флангов и поражаемый с тыла, Штернберг, отбиваясь, шаг за шагом, отступил к Боровым Млынам. Туда подошёл из Томашева отряд майора Медникова, принявшего командование.
- Готовимся к обороне! – Езиоранский устроил места для стрелков.
24 апреля Медников через деревню Глухе вступил в лес и начал бой. Скоро овладели первой линией завалов, но Езиоранский направил отдельную колонну на левый фланг русских.
- За свободу Польши! - радостно кричали поляки.
Русские начали отступать, повстанцы наседали со всех сторон. Но царская артиллерия со ста шагов дала несколько выстрелов картечью и ослабила их натиск. Утомлёнными русскими овладело уныние, лишь в десять часов утра показалась стрелковая рота, присланная им в подкрепление.
- Вовремя подошли, - Медников направил их на свой левый фланг.
Вечером командир прибывшей роты Мазаев сообщил ему, что их полк накануне перебросили из центральной России на подавление мятежа.
- А там не бунтуют? - спросил его майор.
- В Симбирской губернии недавно было сожжено правительством сто деревень в результате крестьянского бунта, - честно ответил он. - Русские приписывают эти волнения польским интригам.
- Какой смысл полякам жечь Россию? 
- Никакого, - пошутил Мазаев, - если не считать, что они хотят навлечь гнев русского правительства. Они боятся, как бы их не оставили в покое.
- Здесь они осмелились открыто выступить против нас с оружием в руках! - закончил разговор Медников.
Утром русские смяли и натиском овладели лагерем повстанцев, которые беспорядочными толпами перебежали в Галицию.
- Возвращаемся назад! - майор, видя, что делать больше нечего, решился через полчаса оставить лагерь.
Поляки вернулись и открыли огонь в тыл. Ближайшие русские роты повернули кругом и ударили в штыки. Завязалась рукопашная схватка.
- Так и погибнуть можно… - сильно испугался Иохим.
Медников отошёл к Боровым Млынам.
- Считаю бесплодным атаковать позицию повстанцев, которых нельзя доконать, - решил он, - ибо они всякую минуту могут спастись за границу.
Гриневицкий выехав на разведку, был контужен казачьим разъездом, заблудился в лесу и, отправился в Галицию, где скрывался месяц. Такие боевые действия велись по всей территории Польши длительное время.
- Поляки применяют партизанскую тактику! - жаловались военные.
Великий князь безуспешно пытался подавить мятеж, поэтому император Александр II был в ярости, ясно понимая:
- Костя мало подходит для роли жандарма-усмирителя.
Император решил напомнить неблагодарным мятежникам времена отца. Он послал в Польшу генерала Михаила Муравьёва.
- Он создан устрашать… - уважительно шептались придворные.
Огромный, тяжело дышащий, с лицом бульдога и тигровыми глазами генерал был страшен. В бытность губернатором в западных провинциях, Муравьёв беспощадно проводил политику русификации. Один из немногих, открыто объявлял неодобрение реформам нового императора.
- После отмены крепостного права Муравьёв демонстративно вышел в отставку, - помнил царь.
Когда генерала вызвали в Зимний дворец и предложили подавить мятеж, он справедливо сказал о себе:
- Я не из тех Муравьёвых, которых вешают, я из тех, кто сам вешает! - и пообещал: - Для меня лучший поляк - это поляк повешенный!
Генерал согласился, но поставил условия:
- Отзыв из Варшавы великого князя и предоставление диктаторских полномочий в Польше.
Царь всё безропотно выполнил.
- Вешатель отправился в Польшу - усмирять! - радовались в России.
Стотысячная русская армия под его командованием наголову разгромила плохо вооружённые польские повстанческие отряды, после чего он начал зверскую «зачистку» Польши.
- Никого не жалеть! - приказал суровый генерал.
Вешали, отнимали у шляхтичей поместья, высылали в Сибирь целыми семьями, закрывали монастыри, солдатики весело, с прибаутками гнали из келий монахов и монахинь, помогавших повстанцам. Было казнено, сослано на каторгу, повешено больше двадцати тысяч поляков. Несколько тысяч участников восстания сумели бежать в Европу.
- Россия - едва вышедшая из глубин Азии страна, силится ныне навалиться всей своей тяжестью на равновесие европейской политики и господствовать на конгрессах западных стран! - предупреждал французских дипломатов маркиз Велепольский. - Игнорируя все успехи европейской дипломатии за последние тридцать лет.
Он уехал во Францию и пытался помочь своим землякам.
- Наша дипломатия сделалась искренней, но русские искренность ценят только в других… - согласился с ним француз.
- Для Европы будут ужасными последствия политического тщеславия России! - заверил маркиз. - Эта страна несчастная жертва честолюбия, кипящая, как в котле, истекающая кровью и слезами, хочет казаться спокойной другим, чтобы быть сильной.
- Вся израненная, она скрывает свои язвы...
- Россия более страшна для Польши! - напомнил Велепольский.
 Время подтвердило его слова. Вскоре с польским самоуправлением было покончено. Польша управлялась теперь из Петербурга, русский язык стал обязателен для всех чиновников. Однако после всех зверств произошло поразительное. Александр II вновь почувствовал одобрение общества:
- Ай да Муравьёв! Ай да хват! Расстреливает и вешает. Вешает и расстреливает. Дай Бог ему здоровья!
В памяти народной Смутное время, когда поляки сажали на престол царей, и время недавнее, когда они сражались вместе с Наполеоном.
- Семейная вражда славян между собою! - называл Пушкин отношения России с покорённой Польшей.
Европа отказалась признать муравьёвские зверства «семейным делом» империи. Бежавшие поляки рассказывали в Европе о польских ужасах. Франция, Англия и Австрия, унизившие Россию в Крымской войне, выступили с категорическим протестом. Тема варварского усмирения поляков стала очень популярной в европейском обществе.
- «Борец с Европой, которая хочет воспользоваться поляками для нового унижения русской земли», - писала печать о Муравьёве.
Давление Англии, Франции и Австрии нарастало. Державы Европы заговорили с русскими языком ультиматума. От «кровавых варваров» потребовали полной амнистии участникам восстания и автономии Польши. Горчаков ловко отбивался хитроумными посланиями:
- В Польше будет введён конституционный строй подобно английского.
Он усердно раскланивался перед дипломатами противоборствующих держав в заверение дружбы и пылких обещаниях. Читая ноты потенциальных врагов, император мог только вздыхать. Воевать он не мог. Пришлось ему вновь бросаться в объятия так хорошо понимавшей его Пруссии:
- Дорогой дядя Вильгельм также владеет польскими землями…
Постепенно тон Европы поменялся. Они не захотели сражаться из-за Польши с Русско-прусским союзом. Александр II с облегчением понял:
- Европа поступила «конструктивно» - она предала Польшу.
Царь позже строго объяснил французскому послу:
- Я хотел предоставить Польше автономию. И что из этого вышло? Поляки захотели создать государство. Но это означало бы распад России.
Он посетовал на Францию, которая дала приют тысячам польских эмигрантов. Но одобряя на словах Муравьёва, царь с отвращением узнавал о его расправах. Наградив генерала графским титулом, император тихо отправил его в отставку, заявив брату Константину:
- Я людоедов не чествую.
В отместку вечно бунтовавшей Польше представительское учреждение получила спокойная Финляндия. Государь собрал Финский сейм для разработки Конституции. Сейм уже не собирался с 1809 года.
- Наш император заложник содеянного! - переговаривались тайком придворные. - Он навсегда прикован к своей колеснице реформ. 
Александр II лично объявил тихим финским депутатам:
- Если работа сейма будет успешной, это даст основания для расширения опыта.
С 1869 года сейм в Финляндии собирался регулярно, но Иохим Гриневицкий этого уже не узнал. Он пропал без вести в лесах Волыни и его единственный сын Игнатий рос без отца.   
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/06/23/424