Уля. Очень странное чувство гл. 5, гл. 6

                Глава 5

- Он - не традиционен, - вспомнила она слова Руслана, когда он объяснял необходимость приставления охранника к ней, и описывал его наружность.
- Две недели моей отлучки и мы вернемся к циклу реабилитации. На этот раз у меня другой план.
- Он - охранник, не традиционен? Что значит? - спросила Ульяна.
- Хм. То есть, к женщинам равнодушен.
- Мне интересна безопасность. – Подтвердила Ульяна.
- Его имя Аркадий.
- Когда он придет?
- Ты , кстати, его видела.
- Видела?
- Он живет рядом.
- Но, что ты такого натворил, Руся, чтобы меня охраняли?
-  Авизо - этап к уничтожению основного конкурента после того, как "официально" предупредят - расправятся с кем-то близким, могут покалечить. Нам  этого не нужно…
- Господи!
Ульяна смотрела во все глаза.
- Чем же ты таким занимаешься, чтобы так…
Руслан пожал плечами.
Она потратила некоторое время, чтобы справиться с собой, спросила.

- Где он будет жить?
- Возможно, переночует раз.
- Переночевать? Нет, не отводи глаз.  Как переночует, где?
- В квартире, Уля. Ничего страшного.
- Это невозможно!
- Но, Уля … Его задача охранять, кроме того, он …
- Чем же ты занимаешься, чтобы так…

 - Он проконтролирует питание, прием лекарств. Это важно, наконец, – говорил Руслан, попеременно заглатывая слова.
- Нелепость! Что за безопасность? Я не понимаю: нельзя разрешить это как-то по-другому? Даже выйти  на улицу не могу, а теперь еще чужой мужчина!
- Я говорил, ты знаешь его. Жилистый, сухой, без претензий...  Что еще? С его помощью ты и сможешь  прогуливаться в любое время.
Руслан не мог понять волнение жены, или не хотел? А она молча придерживала руку у губ и глядела на него раскрасневшимися глазами.
 - Все закончится, Уля, ты и не заметишь, как все быстро закончится. Никто ведь не знает, где ты. Я позаботился об этом. Для общей безопасности…
- Скажи, - Она посмотрела на него, -  мы всегда жили так?
- Как?
- Рискованно, ограниченно, опасно. Я...
 -  Не всегда. Время такое. Мы были счастливы, и ты, и я. Да, дорогая, скоро все закончится.
- Я не помню, Руся, я ничего не помню…
Ей хотелось прильнуть, прижаться к нему. Ей нужно было чувствовать, как она могла любить его раньше. Он же помнил это.
Руслан обнял ее за талию. Они стояли покачиваясь.
- Моей памяти на двоих хватит, - произнес он.
- Мне нужна моя, - ответила она.
- Всем хватит, - повторил он.
Ульяна глядела на мужа снизу вверх, доверчиво.
- Я хотела бы жить, как все, знать обо всем, помнить. Ах, как бы хотела!
Он легонько провел ладонью по ее спине.

- Мы отмечали годовщину? – спросила она.
- Всегда.
- В апреле?
- Апреле. Последний раз ты лежала в больнице, а в прошлом году едва стояла на ногах.
- Отчего же?
- Напилась.
- Не ври, дурачок!
Он смеялся.
- Правда - правда.
Молчали, обнявшись, обернувшись, друг в друга.
- Я приеду, и мы начнем другие, стопроцентные процедуры, намного эффективнее. Есть на этот счет план.
- Ты говорил уже.
- Да, говорил.
- Руся, как думаешь, мы живем правильно?
- Правильно? Что за вопрос?
- Я просто не понимаю, правильно ли мы живем, Руся.
- Успокойся. Нормально, как все.
Они покачивались в такт надуманной мелодии. Она прикрыла глаза и попыталась привыкнуть к тому, что вот так теперь будет  всегда, - через год, через пять лет, через век.
-  Отсутствие памяти иногда даже может выручать, правда? Ты не думала об этом? Может быть, это на руку? Поможет родиться заново, стать  другой. С новыми, так сказать, силами, чувствами, желаниями. 
- Ты хочешь этого?
 Она не услышала ответ и не видела выражение лица. Призналась:
- Я думала об этом. Но с другой стороны, как относиться к человеку, если не помнишь, каким он был?
- Вот, о чем ты все время думаешь? В твоем окружении все люди проверенные.
- И ты?
- И я. – Засмеялся муж, - в первую очередь, я.
- Хорошо. – Старалась отвечать  она в духе шутки, и слышала, как неровно стучит сердце в его груди. 
- Во мне тоже много чудного, странного... – Говорила она словно самой себе. - Но я справлюсь.
- Справишься, - не возражал муж.
Ульяне вдруг захотелось раскрыться прямо сейчас, ему, немедленно. Рассказать об  ОСЧ, сомнениях, муках, странностях.
"Может быть, и тайн никаких нет, и все объяснится сразу. Стоит только поговорить".
- Префронтальная, дорсолатеральная зона помогает сосредоточиться на информации... – заговорил он.
- Что? Что за слова? Откуда?
- Книги.
- Выбрось.  Не хочу запаха формалина, йода. Не хочу лекарств, ни терминов. Лучше бы я это забыла.
- Придет время, ты вспомнишь все. Будешь ли мне благодарна, не знаю.  Только сейчас задача одна у нас с тобой: лечиться, лечиться, принимать лекарства.

"Дрейфующий в душе, забытый всеми парусник с прорванными трепещущими на ветру парусами в океане - вот я кто. Без памяти, без цели".

Очень Странное Чувство порекомендовало спросить:
 - Руся, ты можешь меня обманывать?
Только ОСЧ здесь не место.  На то и одинокий  парусник, чтобы никто не мешал разобраться в лоцманских картах самостоятельно.
Ульяна встряхнула головой, будто хотела снять с себя что-то.
- Ну, что? - Муж отстранил ее от себя, придерживая за плечи, внимательно смотрел. - Ну, что?
- Хороший вариант, - сказала она, улыбаясь.
- Ульяна Васильевна, что? -  Руслан больно стиснул ее плечи, встряхнул.
Ульяна не могла избавиться от мысли, что что-то должно случиться... Именно сейчас… Она хотела бы, но не могла изобразить мужу, чтобы он запомнил ее, пусть этой нелепой последней улыбкой, и мог разглядеть, как плохо ей, на самом деле, как смутно внутри, тяжело. Ее шатало.
- Ульяна! Ульяна  Васильевна...
- Ничего так... - проваливался во рту язык. - Ничего...
"Разве можно простить завтрашнее предательство? А ведь ты знаешь, я тебя предаю".
Потом тошнота и крик Объемного, захватывающего все:
- А теперь - внимание. Началось!
Ульяна глубоко прерывисто дышала. Раздался выстрел. Это удар колеса руля в грудь. Вспышка. Боли нет. Что-то влетело в лоб. Кусок стекла?
Объемный навалился и намертво сжал.
Далее она ничего не помнила.
 Очнулась в постели, укутаны ноги, лед у виска. Муж Руслан, наклонившийся над ней, целовал руку.
Шептал что-то  и с каждым словом, во лбу варианты молний страдальческих изгибов.
«Зачем?»
- Я уезжаю завтра, Ульянушка. Не успею познакомить тебя с Аркадием, ты сама уж. А сейчас спи. Я дал тебе сильные препараты. Дорогая...
Она закрыла глаза. Пчелкой-подростоком загудела перед ней пятнистая тень, еще и еще раз. Хотелось открыть глаза и поблагодарить, но вокруг как-будто все само раскрылось навстречу. Стало необыкновенно светло, уютно, тепло. Отсюда ведь начинается подлинный путь к выздоровлению?
Завтра утром, на балконе, она будет стоять и махать мужу на прощание. А в губах - искренние слова:
«Спасибо, спасибо, любимый мой, тебе за все».

                Глава 6

Где-то к обеду в дверь позвонили. Ульяна отложила стирку, подошла к двери, заглянула в глазок. Вытирающиеся руки застряли в полотенце.
По ту сторону - незнакомый молодой человек глядел фиксированным взглядом.
Она отшатнулась. Взгляд суровый или злой - прожигал.
"Кто еще?"
Не спрашивая, не задумываясь особо, не предусмотрительно, взялась за ручку, щелкнула замком.
- Добрый день, - Большой мужчина кивнул. Щетина тонкой бороздкой не добрита дочиста к низу шеи. Почему это сразу бросилось в глаза? Прямой тонкий нос. Ноздри подрагивают, то ли в решительности, то ли волнении.
- Кто вы? - спросила.
- Я. - Утвердительно ответил он. Ноздри шевельнулись шире и замерли. По-детски вьючило что-то в лице, кончик носа побелел, обострившись. Глаза въедливо уставились в упор, пытали. Ее невольно бросало в краску.
«Ведь Руся предупреждал… авизо. А ты…»

- Ну, вы Аркадий? – Сорвалось с губ.
Парень видел, как в ней менялся цвет лица.
 " А, ну-ка, Уличка, закрой-ка дверь!" - Сказала она себе.
Дверь дернулась. Мужчина сделал шаг. Он хотел пройти.
Но чтобы пройти, ей - следовало отступить, а она...  Их взгляды скрестились, и гость как – то гипнотически доверительно кивнул или  сказал что-то. Ей не разобрать, но это возымело действие. Она отступила. Он вошел.
Великий. Тяжело поскрипывая ботинками. С боку на поясе  бренчало железо. Квартира  наполнилась запахом постороннего.
Она осматривала его с ног до головы, чтобы по-возможности узнать насколько все это вообще безопасно. Смесь прожаренного солнцем камуфляжа, дизеля, полевой травы, хозяйственного мыла шло от него.
"Может, он с работы мужа и я видела его? Но - не помню..."
- Так вы, значит,  Аркаша? - спросила она, удостовериваясь, притворяя за ним дверь.
- Хоть и так. - Ответил он спиной. Его движение, такого большого тела, очень ловки, быстры.
Однако, ответ «хоть и так» - что это за ответ?
Парень стал стягивать с плеч рюкзак.
- Пошутил. - Ответил он, обнаруживая  в себе бархатный голос, и еще раз гипнотически тепло одарил хозяйку взглядом.
- Ладно, - сказала она, не понимая, с чем сейчас это она согласилась.
 Несколько процентов интуиции подсказывали - двигается хоть наощупь, но все же верно.

Развернулась, пошла на кухню, думала:
«Или все гипнотизеры, или я так гипнабельна? Доверять, безусловно, или, напротив, отрицать все – в чем суть моей болезни? Нужно, кстати, документы спросить».
И тут казус: не пройдя и три шага, поскользнулась на кафельной плитке, на том месте, где не просох пол с уборки ... Успела только ахнуть - ногу поволокло в сторону. Всплеснула руками и, подавшись вперед, полетела в стену. Последняя желала еще с прошлого раза получить реванш. Ульяна зажмурилась, перед тем как отдаться лбом в нее, но вдруг ощутила крепкую хватку за плечо.  Парень подхватил ее широкой горячей ладонью, поставил ее на ноги. Он близко стоял, дышал, почти смеялся.

"Это вообще фигня какая-то... На том же самом месте!» – Возникло у нее.
- Спасибо, - Ульяна забрала руку, оправила халат.
 "Я не забавная и не дура., чтобы вы знали. И не вообразите себе невесть что…"
Парень отступил.
- Я Аркадий. Вы правы. – Представился он еще раз.
- Мне  муж говорил. – Отвечала она, справляясь со смущением, - Ульяна, Ульяна Васильевна,  - уточнила, и при этом к чему-то гордо встряхнула головой.
" Суховатый, не традиционен... - Напоминала она себе слова мужа. – Совсем не похож. Мужик, как мужик. Здоровый боров».
- Проходите, - предложила и посторонилась, плотно прижимаясь к стенке.
Он улыбнулся еще раз излишне открыто. Была причина? Она не могла разобрать.
- Разуюсь, - сказал он и вернулся к входной двери, принимаясь стягивать ботинки.
Ульяна отвернулась и попробовала, так в качестве эксперимента, изобразить на себе последнюю его улыбку. Надо знать: «чего он там себе думает?»

 "Разве я его видела вообще?" – Несгибаемо билось в Ульяне.
Она стояла у мойки, выжимала мочалку, когда он вошел.
- Вы голодны? - спросила, услышав за своей спиной приседание на стул.
- Могу – последовал ответ.
Она услышала, как стул под его грузом тужится.
Молчали. Забавная тишина. Ей нужно было оглядываться, чтобы иногда видеть сидит ли он еще на том месте?
- Учитесь? – спросила, прерывая молчание.
- Учился. Война.
«Немногословен».

- Суп горячий. – Предупредила она, разворачиваясь с пышущей в пару, тарелкой.
- Благодарю.
- На кого же? – Продолжила она тему.
- Что? – Он поднял на нее беспокойные глаза.
- Учились на кого?
- А! Технолог производства, не важно…
- Ого. – Сделала вывод Ульяна, не принимая значения «не важно».
«А, впрочем, действительно, не важно».
- Да-с. – Озабоченно выдохнул парень, и его выдох пронесся мимо ее плеча.
- На завод пойдете? – Не отставала Ульяна, удивляясь самой себе: зачем тебе это надо?
Он голоден. Из вежливости делал длинные паузы, перед тем как ответить. Все остальное время ложка подхватывала суп, жевали челюсти.
- На войну. – Оживился он, когда наполовину опустошил тарелку. Ломоть хлеба коленвалом вращался за щекой.
- Она кончится когда-нибудь? – Ульяна стояла, облокотясь сзади на мойку, скрестив руки. В ее лице родилась дурацкая улыбка в статус, и она не могла снять ее. Заразила махагони, она, что ли? Он отметил выражение, но лишь мельком. Ему тоже было все-равно.
- Война? Никогда. – Ответил он и опустился к ложке. На лице его протащилась подобная ей дурацкая ирония.
- То есть? – Серьезно переспросила Ульяна.

 Он мял мякишем хлеба, молчал, объяснил:

- Пошутил я.

«Разве так шутят? Я же говорю: я не дура. Ах, я еще этого не сказала»? - Вертелось в голове.

- А вы, прямо-таки оттуда? – Задалась Ульяна.
- Да. Вот, сделаю дела и – обратно.
- Воюете, значит?
"Тьфу, отстань от него!"
Он кивнул, не обращая внимания на навязчивый ее тон. В супе, жизни осталось две - три ложки, и тарелка пуста.
- Я вам добавку налью, вы не спешите.
- Благодарю. – Он глядел на девушку уже другим сытым, намного смягчившимся, расплывшимся взглядом.
«Вот странными, отчего бывают люди. Просто от голода».
- Воевали. – Говорил он, укладывая ложку рядом с тарелкой. - В котле бывали. Под белым флагом расстреливали. Всякое было. Я из бригады, недели три, как.
- На побывку в родные края?
- Можно сказать и так. Края  большие. Пока кого разыщешь. Время разбросало. Знаете, как в песне...
"Ты еще запой тут!"
Она приняла, пустую тарелку, отвернулась. Ждала куплета. Но за спиной молчали.
Она набрала еще порцию и уловила вместо обещанной песни, какое-то бурчание с его стороны под нос. Развернулась.
- Извините, я не готовила второго. – Предупредила.

«Я ведь не знала, что ты явишься», - закончила мысленно.

- Очень вкусный суп, но это много. - Заметил он и молниеносно в пересечение ее рукам, тарелке простер свои руки, желая помочь хозяйке.
Тарелка с супом колыхнулась, Ульяна цыкнула. Край пальца незаметно коснулся горячего.
- Я сама. Не… трогайте! – Чуть не вскрикнула она, и ей вдруг явилась какая-то очень знакомая картинка, вынырнувшая откуда-то. И то ли на смех, то ли в радость, чем-то непонятным защекотало изнутри.
Она поставила тарелку, задумываясь, убирала подрагивающие пальцы, не давая заметить это ему.
- Да-а, вот тебе, Аркашка, и обед! - Придвинул он к себе тарелку, перекрутив ее в  несколько градусов.  Не торопясь, сейчас уже любуясь цветом супа, он разломил над ним кусок хлеба, обронив туда несколько крупных крох.
Поднял глаза на девушку, глядел неприлично долго, как на ее суждение. Долго держал на ней непонятный этот свой взгляд, и казалось, что-то конкретное крутится
 в его уме, просится на язык, но мешается с вертящимся во рту хлебом. Он не обронил ни слова.
Это ей было не по душе. Очередную игру онас собой не допустит.

 И все же что-то отлично доброе шло от него, успокоительное, говорило по домашнему. Она могла оценить это, но не понимала до конца.
«Может быть, - думалось ей, - от этого мужчины действительно, нечего ждать неприятностей, и ОСЧ мне это подсказывает»?
Его ложка ныряла мимо дрейфующей поверху черной пригоревшей фасолины, которую она не заметила и не изъяла вовремя. И с удовольствием ложка ухватывала все остальное: бульон, картошку, соломки лука, вермишель.
 В сердце Ули стучало: «вот еще до боли знакомая манера. Первым  жестом, как приступить к еде, провести по лопатке пальцами,  будто проверяя чистоту».
"Решительно где-то я могла видеть этого парнишку? И Руслан говорил ... Только вот вспомнить надо самостоятельно, не спрашивая никого".
Еще подумала о том, что совсем не  в тягость покормить солдата три - четыре раза в день. Но ночевать!..
Она вышла на время, чтобы не мешать, присела, бессмысленно полистала журнал, а когда вошла, Аркадий перекладывал на пустой тарелке курячьи косточки, выискивая в кости форму «U», которая приносит удачу.
- Добавку? – Спросила она в спину, обойдя парня.
- Чай.
"Он неприлично краток".
Тарелка - в мойку. Чайник горяч. Полминуты - кипяток. Черный, взявшейся мшистой пенкой поверху, напиток, и розовые пышки на столе.
- Я понимаю, - произнес Аркадий. Слова разгонял, не спеша. Едва заметные волны по плоскости чая ходили под сильным духом его слов.
- Болезнь, память... понятно, - говорил он, - а душа?
- Что, простите? – Она уточнила.
- Душа должна ведь помнить… - Он смотрел на нее вопросительно. Она кивнула. Почему бы и нет, ответила:
- Душа - да.
 «И что?»
- Обязанностей много у всех. Один волочет, другой – ползет, третьему - поднесут.
Вот, как мне сейчас. Муравьишки люди... Но душа при этом поет.
Он прибрал руки ближе к себе, оставляя чай, и продолжал странно весьма глядеть на Ульяну.
- Не пойму я, - с хрипотцой вышло из Ульяны как раз то, что думалось.
Она сомкнула покрепче губы, решив, что слишком быстро выпорхнула мысль.
 " В обиду не дамся, нет".

- Добро, - от него сдавленный ответ, и рука поползла обратно к чаю.
Из горлышка чайника на плите ленивая струйка парующего кипятка.
Из чашки на столе, под его подбородком тот же эффект, - хлопьями вверх пар подбирался к лицу военного, разрывался там и таял в его рту.
У него огромная рука с торчащими костяшками  в основании большого пальца. Смотрится очень комично, когда он берется за заячий хвостик крохотной чашки чая.
"Такие руки должны быть у хорошего человека", - разрешалось в Ульяне.
- Руслан говорил - вы живете  рядом? – Спросила она.
Аркадий поморщился от неосторожного глотка, обжегшись. Этот вопрос удивил? Ульяна рефлективно поморщилась за ним.
- У вас квартира, дом? – Спросила она, перебивая сопереживание.
- Квартира. – Ответил он, повторно поморщившись, но на этот раз надуманно, поставил чашку. Дном она цокнула о стол.
- Не в этом городе. - Закончил он.
- Не в этом городе?  - Она прыснула. Он  должен был  понять. Она глядела на него с нескрываемым сарказмом. Он видел. И губы шевелились спросить:
- А где же вы ночевать намерены?
Он молчал, понимал, но не так, как следовало, отвел глаза в сторону.
Потом, смущаясь вроде, не отвечая на вопрос, вернулся к трапезе, угощению.
Она не переставала удивляться всему, что вообще происходит. Плечи ее то и дело подпрыгивали, подтягивались предательски, замирали там, то падали.
«Особо важные места мы, что собираемся отмалчивать»?
- И где же вы остановились? – Взялась она с новой силой.
Аркадий причмокнул. Культурой это, конечно, не назовешь.
 - Я ведь лимон не ем. – Сказал он, изумляя ее еще больше. – Ты же знаешь…
Ульяна хлопала глазами. Надо собраться с мыслями. То ли он, то ли я... Мысли оглушительной вороньей стаей разлетались, хлопая погаными крыльями.
Черт знает куда разлетались! И задержать их невозможно.
« Да, кому и что все тут звучит и происходит?» - Металось в ней.
Ей следовало бы повторить риторическое: " Простите, я не поняла...", чтобы он исправил сам себя, свои слова. Да и не слова это – претензии какие-то!
Следует отменить прорвавшееся обращение на «ты». Уточнить будущее местонахождение, где он точно собирается коротать ночку. Нужно поставить  определенных ряд, таким образом, вопросов.
Но язык не слушал. Бесплодно ворочался во рту. Она не могла им воспользоваться. И все же…
- Мы будем на «вы»? – Выстрелила, наконец, возражение, устанавливая сверкнувшими глазами растягивающееся теперь до бесконечности расстояние между ней и пришельцем.
Но он с одного раза разоблачил ее тем лишь, что взглянул спокойно в скомканные перекрест ее руки на груди, выраженное картинное состояние в лице.

Ульяне не нашла больше, чем промолчать, покраснеть, и несколько смягчиться. Добро, она  уточнит все чуть позже.
Он подал чашку. Она приняла ее пустую. Ее нижняя губа непроизвольно как в обиде поджалась к верхней.
- Извините, если что, - произнес охранник.

Ульяна обернулась к мойке, стала ополаскивать посвистывающую под моющим средством посуду. В принципе, извинение он произнес и она наполовину удовлетворена.
«Громко сказать, что ли? Ногой эдак шаркнуть!  Чтобы скрыть навсегда в себе нечто  раздобренное, что, может быть видно во мне? И у всякого возбуждается желание поиграть?»
Она не знала, как поступить верно, перебирала варианты. Да, нужно было показать характер, волю или еще что там… Подбирала слова, но слова, вороньей стаей улетевшие, оставили ее одинокой.
 «Вот, что значит чрезвычайно редкое общение с людьми. А повсюду требуется такт и расстановка».
Она обернулась в некоторой определившейся решимости, думая, что нужная фраза сама подскачет. А, обернувшись, была поражена тем, что  увидела.
Парень, скрестив руки перед собой, опершись о стену спиной, установив затылок удобнее, закрыв глаза, спал.
Она слышала глубокое, равномерное дыхание его.
Лицо спокойно, морщинки мелко въевшиеся: по краям глаз, по углам рта – прямые и чуть с излучинкой. Неподдельно живые.
"Это наглость". – Произнесла она сама себе.
Стояла, глядела на спящего.
"Нет, я не знаю этого человека. А, если бы и знала - никогда не имела бы с ним дело. И, вот что: дальше так продолжаться не будет. Точка!"

                Глава 7