Четверть века

Четверть века — это много или мало? Для начала жизни, наверное, самое то.

Ты привычно гремел на кухне посудой — так заведено было: кто может, тот и моет. Заведено давно, как дедовы часы, вечный брегет. Никогда не проверяя, не подводя их, через несколько лет можно увидеть либо точное время, либо на полсуток убежавшее назад или вперёд, но по виду точно такое же. Так и случилось. Ты отстал, а я убежала далеко вперёд. На циферблате мы совпадаем, не сразу станет видна погрешность, но вот уже ширится трещина между стрелками и реальностью.

Хотя, что считать реальным? Цветы на окнах, портьеры, немного неровно подрубленные, ковры на паркете, тополя за окном… Альбомы тех времён, когда мы ещё печатали снимки. Пропасть после последнего снимка, в которую льётся поток цифровых фотографий из телефонов и планшетов. Льётся и исчезает в бездонности забвения. Чашка с треснувшей ручкой, которую так люблю я. Все остальные чашки, из которых без разбору пьёшь свой чёрный с сахаром ты…

На завтра заказан столик в ресторане. Цветы уже собираются в букет уставшими пальцами флориста. Флорист болен, он хочет домой, а у роз шипы, это так надоело. В моём шкафу платье на тонких бретелях и туфли, купленные для торжественного случая. Серебряная свадьба. Ты опустишься на колено после вальса и протянешь бархатный футляр с чем-то сверкающим внутри. Скажешь, что любишь и попросишь всегда быть с тобой рядом. Я поглажу холодными пальцами твои чужие волосы и молча улыбнусь. Ты не поймёшь, что я уже давно ушла.

Через три дня серебряная птичка самолёта унесёт меня в другую жизнь, в которой будет другая четверть века. Пусть только стрелки никуда не убегают. Секунды всё дороже, и ветер всё пронзительнее. Самое время, чтобы начать жить.

***

Четверть века — вполне достаточное время, чтобы понять, дорого оно тебе или нет. Мне дорого.
 
Я пошёл на эксперимент, потому что видел, как ты уходишь. Вглубь, вдаль, торопливыми шагами словно боишься не успеть, опоздать в какую-то свою мечту. Завёл аккаунт, писал ночами, когда ты спала, объясняя всё разницей во времени. Тебе только кажется, что я не знаю тебя. Ваше совпадение с незнакомцем: вкусы, привычки, взгляды, — ошеломило, заставило поверить в мечту.

Поначалу меня убивала твоя готовность доверить постороннему свои тайны, печали, надежды. Но потом я понял, что моя толстокожесть не дала мне разглядеть тебя в полной мере. Какая ты у меня смешная, чувственная, талантливая, наивная… Я писал тебе письма от имени принца твоей мечты и так остро жалел тебя, что не раз хотел всё бросить, признаться. Но ты уже влюбилась. Была с ним, далеко, не в этой жизни.

Трещина ширилась, стало страшно, что забытые цветы засохнут на окнах, ковёр зарастёт пылью, а края портьер так и будут неровными углами касаться паркета, словно силясь оттолкнуться от него. Ты покупала платье и туфли не для меня — для него, не глядя выбирала ресторан, не видя ничего ходила по комнатам, листала альбомы, прощаясь с ними, вздрагивала, когда я заговаривал с тобой. Бедная, ты столько носила в себе, не вправе поделиться ни с кем…

Накануне нашей серебряной свадьбы "он" прислал тебе билет. На берег твоей мечты. В те края, где прячется солнце, покидая нашу сторону земли. Ты согласилась изменить жизнь, не раздумывая. Не раздумывая, так ли? Если бы я не видел твоих слёз по ночам, поверил бы. И эта прощальная нежность ко мне. Наверное, я слишком жестоко поступаю, но как иначе можно показать тебе, что это такое — четверть века, которую ты хотела обесценить?

***

Было невероятно сложно всё устроить, но я постарался подарить тебе неделю, целую неделю другой жизни. Небольшой отель на берегу океана, куда тебя отвезёт таксист. В руках он будет держать табличку с "его" и твоим именами. Несколько дней ты продолжишь получать сообщения от "него" с рассказами о различных обстоятельствах, препятствующих встрече. А потом на твой адрес придёт письмо якобы от его сиделки, с трогательной историей о смертельно больном человеке, который полюбил тебя и захотел подарить тебе сказку, но сердце его не справилось с эмоциями. И обратный билет с открытой датой.

Думаю, ты вернёшься. Я никогда не сжигаю мосты. Хотя… знаешь, сейчас, когда в доме нет тебя, я начинаю понимать всю прелесть холостяцкой жизни…