Добрый, добрый Добруш

К тому моменту у меня уже закончились деньги, оставшиеся с первой работы. Жил я у тети с сестрами и племянником, спал на полу, иногда еще пил чай и ходил в библиотеку. Еще я иногда ночевал у нее. Тоже на полу, но на матрасе, в маленькой комнатке в каком-то, не очень спокойном районе. С поиском работы не спешил особо. Без вида на жительство получить работу в РБ для меня было проблематично, поэтому 3 месяца я ждал решения компетентных органов. Наконец, в один прекрасный зимний день, получив письмо с разрешением на постоянное пребывание в РБ, я понял, что пора. Но доблестная милиция оказалась проворнее и именно в этот же день пришла проверить меня по месту регистрации. Однако, придраться было не к чему, я оказался в нужное время и в нужном месте.

После нескольких вариантов, найденных в интернете, стало понятно, что платят, в основном, очень мало, что не подходило мне по ряду причин, одной из которых была гордость и чувства собственного достоинства. И вот, как-то одним зимним вечером я, сидя в библиотеке, наткнулся на вакансию переводчика китайского языка на строительный объект. Зп была очень даже хороша, отдельно обещали проживание и пропитание. Место же было очень далеко от Минска и еще километрах в 30 от Гомеля, что чем-то напоминало край географии. Делать было нечего, Чехов как раз закончил рассказывать очередной рассказ. Я потушил лампу над столом, вышел из читального зала, преодолел волнение и позвонил по указанному телефону. Поднял китаец. Так мы проговорили какое-то время, он на русском с акцентом, а я на китайском с акцентом. В общем, наговорившись вдоволь, китаец пригласил меня на собеседование в славный город Добруш.

Поездом надо было ехать часов пять до Гомеля. О эти замечательные плацкарты, железные дороги, столбы, станции и люди вокруг (с детства люблю поезда)! От Гомеля дорога занимала еще минут 30 на маршрутке. Снег лежал на полях, мимо мелькали какие-то поселки, деревни, деревья. Мы проехали постамент с огромными буквами с названием города и я прилип к окну. Показались первые пятиэтажки, за ними девятиэтажки, после чего, мне показалось, что это должно быть не совсем край географии. Стройплощадка встретила шлагбаумом, стандартной грязью, какими-то строениями, бытовками, техникой, китайцами, здоровенным плакатом с названием объекта. Дом, который считался главным на стройке, был сделан из сруба, чем достаточно выделялся на фоне бетонных коробок вокруг, казался пустым. Собеседование проводил не тот китаец, с которым я беседовал по телефону. Через какое-то время вошел еще один, прошел мимо, сел в кресло уснул и захрапел. На мой вопросительный взгляд, мне пояснили, что это самый главный китайский лаобань, и что он очень сильно устает так как слишком много работы. В общем, итогом нашей встречи стало их желание взять меня и это было достаточно приятно. По крайней мере, в тот момент, я смутно представлял себе во что ввязываюсь. Да и что мне было представлять? Денег не было, а была дешевая куртка, одни зимние ботинки, старый ноутбук и желание с чего-то начать. Я обещал подумать. После меня отвели посмотреть на стройку, а именно в главный цех КДМ (картонно-делательная машина). Там как раз проводился шефмонтаж оборудования. Руководил всем этим делом француз - представитель фирмы изготовителя. Китайцы и француз, казалось, отлично понимали друг друга, так что я просто стоял молча и наблюдал за ходом работ. Через какое-то время француз слез и сказал: “У них столько инструмента, но они им не пользуются. Не знаю почему.” Цех КДМ представлял собой очень большое здание, сама машина была около 300м в длину и располагалась на двух ярусах. Это производило очень большое впечатление. Я был в маленьком, темном цеху Добрушской бумажной фабрики, где стоит и работает(!) самая первая КДМ с конца 19-го века. Разница, конечно, поразительная.

Обратная дорога заняла столько же времени. При встрече, я сказал ей, что поеду туда работать. Что-то, наверное сломалось в ней в тот момент. Знали друг друга мы, наверное, всего несколько недель. В вечер перед отъездом, она повалила меня в снег в парке. Желтые фонари и серые деревья молча наблюдали за нашими грустными дурачествами. Рано утром я был на вокзале с немногочисленными вещами. Она скоро должна была встать на работу, а поезд тронуться.

Нашли квартиру в одной из двух девятиэтажек, стоящих возле Добрушского фарфорового завода. На девятом этаже. Три комнаты. Сначала я ходил туда-сюда, из комнаты в комнату, и не мог понять, зачем мне одному три комнаты? В общем, как потом оказалось, они были не только для меня одного. Но до того момента, как в квартире появились китайцы, было еще немного времени. Так что я наслаждался видом на бесконечные поля из одной комнаты, пользовался столом в другой, и читал книжки сидя на диване в третьей. В самом начале она приехала ко мне. Очень спонтанно, очень неожиданно. Она не побоялась, приехала в одиночку. Я просто не мог поверить, говорил ей: “а вдруг, я маньяк?”. Она лишь усмехалась в ответ. Как жалко, что у меня только один выходной. В этой большой квартире на два дня стало не так одиноко. 

Начало весны было достаточно холодным. На работу и с работы китайцев, живущих в городе развозили на машинах. В основном это были переводчики или какой-то административный персонал. Через какое-то время, я понял, что идти до работы пешком не только минут 20-25, но еще и полезно. Сидели мы в небольшом домике, собранным из отдельных панелей. Внутри всегда было тепло и пыльно. Все, кто сидели в этой комнате, занимались переводом. А все, кто занимался переводом, исключая меня, были китайцами. Со строительной частью, у меня и по-русски возникали проблемы, а на китайском это было вообще очень тяжело по началу. Большим минусом было полагать, что мы были “всеядны”, поэтому переводить нам давали все подряд, начиная от проектно-сметной документации и кончая химическими терминами. Это подливало масло в огонь непонимания между заказчиком и генподрядчиком. Объект был очень сложный и состоял из большого количества составных частей, которые на выходе должны были производить мелованный и немелованный картон. Проектная организация, осуществлявшая надзор и изменения по ходу строительства была из Пекина, а адаптацией проекта под местные реалии занимался местный проектный институт. Отдельно курировалась электростанция. Все эти факторы тоже не шли на руку конечной цели. Собственно двоих представителей пекинской проектной организации и подселили мне.

Два инженера, один постарше и один помладше. Пришлось оставить другие комнаты и жить только в одной, в которой стоял стол, стул и кровать, а на стенах наклеены обои с мишками. Быт наш был неприхотлив. С утра надо было обязательно встать пораньше, иначе китаец помладше занимал туалет минут на 40. В летние дни, когда начались перебои с водой (или она просто не доходила до 9-го этажа) проблема встала еще острее, так как приходилось задерживать воздух в легких, чтобы не упасть в обморок и не разбить голову об толчёк, если ты все-таки опоздал. После, кто как, мы уходили на работу. В столовке до 8 утра был завтрак. Давали какие-то похлебки, пресные мантоу, острую морковь, и невероятно соленые огурцы. На завтрак я перестал ходить через пару месяцев. Работа продолжалась 6 дней в неделю с перерывами на обед. Собственно скумбрию я полюбил именно в это время. Остальное было не очень. Курицу нам подавали очень редко (считалось что она дешевая, и есть ее давали только рабочим), были еще коровьи желудки, поросячьи копытца и прочая лабуда. На ужин все тоже самое только в другом порядке. Собственно, ужинать я тоже перестал через какое-то время.

Ребята китайцы, с которыми я работал, достаточно хорошо говорили по-русски. И вообще у нас была хорошая атмосфера внутри именно нашего маленького отдела. На стройку мы ходили как на приключение, ну или на войну, если это было совещание. Кто-то из них учился в Беларуси, кто-то работал в России. На самом деле очень удивительно, как люди из разных уголков света могут оказаться вместе в другом уголке. Инженер китаец рассказывал мне, что он уже успел поработать и в Европе, и в Африке, и на ближнем востоке. “Моему сыну уже 12 лет, из них 10 я работаю за границей” - добавил в конце разговора он. И таких там много. В основном, китайские рабочие получали деньги на китайские карточки, которы были у их семей в Китае. Раз или два в год, их семьи организовывали перевод через бригадиров или начальников китайцев, Суммы получались немаленькие, к чему и придиралась местная налоговая.

Она позвонила в один из дней. Просила, чтобы мы хоть иногда созванивались. Я постоянно писал, а она хотела слышать мой голос. Мне было стыдно. После того раза мы не виделись почти месяц. Я пообещал ей приехать на выходных. В субботу в пять вечера вышел за проходные. Поезд отчаливал в 18:20. Где-то к шести вечера я уже был на вокзале в Гомеле. Еще пять часов (тогда еще не появилась скоростная электричка) и Минск встречал меня огнями кольцевой автодороги. Около 12-ти я был у нее. Мы проводили вместе ночь, после еще кусочек дня. На следующий день в 15:40 я садился на поезд обратно в Гомель. Потом маршрутка и где-то в 9 вечера воскресенья Добруш встречал меня снова. Такое путешествие совершалось почти каждые выходные и это было замечательно!

Совещания китайцев с заказчиком превращались в фарс: часто доходило до ругани. В один из таких моментов, я сказал, что переводить не буду так как собеседники отлично все понимают и без моей помощи. Казалось стороны совсем потеряли всякое доверие друг к другу. Наверное его изначально и не было. Один из инженеров, с которым я жил, заметил в разговоре, что генподрядчик изначально взял на себя обязательства, которые были для него невыполнимы. Конфликты затягивались, строительство шло, тексты переводились. Заказчик не хотел подписывать акты выполненных работ, потому что там что-то было выполнено не так, генподрядчик настаивал на своем и просил их подписать. В итоге деньги не переводились и начались задержки зп. До этого, такие задержки привели к пешему маршу 300 китайский рабочих в Гомель. Успокоить их смог только китайский посол.

Китайские рабочие в основном ходили кучками на базар и магазины тем самым поддерживая местную экономику. На рынке в основном покупали овощи и фрукты, а в магазине - 0,5 литровые снаряды с 40% содержанием спирта и ящики с пивом. После чего было забавно переводить письменные показания для милиции, о том, что “телесные повреждения были получены в следствии падения со второго яруса кровати". Кто-то отделывался ушибами, кто-то колотыми ранами, а у кого-то просто останавливалось сердце.

Следователь был очень спокойным. Рабочий китаец, казалось, тоже не совсем переживал. Выйдя из бара он направился обратно на стройку. В какой-то момент к нему подошел местный парень. Перетерев, парниша пообещал найти за 300тыс. желающую устроить досуг китайцу, за это он бы получил себе лично сверху еще 200тыс. На вопрос следователя о том, что из себя представляет этот досуг, китаец ответил хитро по-китайски: “ты сам знаешь”. Через какое-то время, путь до стройки сменился с улицы на узкую тропинку в кустах, после чего выходил на берег реки. Тут парень решил искусить судьбу, а заодно ударить китайца по голове и отобрать кошелек. Судьба не искусилась - его быстро нашли. Ущерба насчитали где-то на 150 долларов. Китайца отпустили, а пареньку дали статью.

Она приехала на выходные, я снял для нас квартиру в Гомеле. Хоть суббота и была рабочей, но все равно мы могли провести чуть больше времени вместе, чем обычно. Магазины, парк, кино, просто гуляли. Брали велики на прокат и натыкались на каких-то голых мужиков в кустах у берега реки. Лето было прекрасным.

Через некоторое время нас переселили в здание КПП. Еще через некоторое время мы пожарили там шашлыки. Еще через некоторое время, китайцы начали варить трубы системы отопления. Когда дело дошло до гидравлических испытаний системы, маленькие фонтанчики воды начали течь из всех кривосваренных швов. В одной из комнат просто забыли поставить заглушку на батарею и ее затопило по щиколотку. Ну и еще происходили всякие мелочи вроде кражи кабелей, труб и прочего добра. Нормальные будни строительства. Приходили надзорные организации и останавливали работы на том или ином объекте из-за несоблюдение норм безопасности или из-за чего-то другого. Вообще правила разных ведомств часто противоречили друг другу так что даже наши люди в них путались.   

Погода начала меняться, наступила осень, пошли дожди, а потом и первые заморозки. Я опоздал на машину. Небо было темное, начинался дождь. Подумал, что успею дойти до работы до его начала. Это была ошибка. Я промок полностью уже на середине пути. Надеялся, что удастся отсидеться в нашей комнатке и немного подсохнуть, но как назло меня позвали переводить что-то на стройплощадку. В тот день высохнуть мне удалось только дома. Хорошо хоть не заболел. Вообще, мне нравилось иногда просто гулять по стройке но не в такую погоду, потому что земля сразу превращалась в жидкую грязь и ходить становилось неприятно. Как-то, чтобы не шлепать по грязи, я пошел вдоль забора. Овчарка впереди спокойно лежала и смотрела на меня. В какой-то момент она встала и навострила уши. Меня это смутило. Она бежала на меня. Все волоски на моем теле встали дыбом. На мгновенье я захотел развернуться и убежать, но бежать было некуда: до ворот далеко, забор высокий да еще и с колючей проволокой. Спиной к овчарке поворачиваться нельзя. Ничего лучше не придумал, кроме как бежать задом наперед. Овчарка быстро догнала меня, ее челюсть была около живота, через мгновенье я почувствовал, что ударил собаку коленом, а еще через мгновенье - перецепился через бордюр и полетел кувырком. Пока катился через голову по земле, я судорожно пытался придумать как защититься от собаки, потому что теперь моя голова и шея будут на одной с ней уровне. Но овчарку испугал мой кульбит, она отскочила в сторону и убежала. Мои коленки судорожно тряслись какое-то время.

Дела на строке шли с переменным успехом. Отставание от графика было колоссальным. Я шел по второстепенной улице на работу. Выпавший снег успел растаять, а затем замерзнуть, превратившись в лед. Дорога была невероятно скользкой с огромными лужами. В какой-то момент поскользнулся и упал. Рука промокла, с ней вместе куртка со штанами. Светофор на ЖД переходе замигал красными фонарями. Поезда были моей маленькой радостью. Я стоял в нескольких метрах и считал вагоны. Их было 70 штук. Где-то на этом переходе лежал кусок рельсы с надписью “Азовсталь М  XII 1953” - завода из моего родного города. Поезд уехал, а вместе с ним и я через какое-то время. Завод стоит почти в полной готовности, однако, контрактные отношения с генподрядчиком расторгнуты. На сегодняшний день отставание от графика составляет более 3-х лет.