Почти о литературном

Пришел ко мне как-то мужичишко один. Приличный костюм, серый с отливом, галстук сиреневый, рубашка желтая. Шевелюра а-ля молодой Косталевский. Бойкий такой, рассыпчатый, любезный. Мол, много слышал, рекомендовали те и те (всех знаю, между прочим). Его улыбки и комплименты завалили меня с ног до головы. Наконец, дождалась, что именно ему было нужно.

"Я переводить на русский язык газели великий Навои, - говорит, - хочу книгу издавать в Ташкенте, вы посмотрите, ошибки исправьте немного, помогите". И протянул мне листов 150 печатного текста.

С первых строк стало ясно, здесь не корректирование нужно, а переписывание, причем неоднократное. Абсолютно никаких норм - ни стихосложения, ни грамматических, ни эстетических. От таких перлов, как "глаза из роза", "от любви нога сгрызел", "ангел сидеть на курпача", "прекрасный щек", "волосатый ночь" и прочих, у меня впервые в жизни поднялось давление, потемнело в глазах, в перспективе замаячила палата #6.

"Понимаете, - как можно деликатнее, чтобы не обидеть, начала я, еле сдерживаясь, - у меня совершенно нет времени для редактирования такой работы, как ваша. Здесь нужен особый, творческий подход. Это Навои".

"Хорошо, я подожду два неделя, - невозмутимо ответил он, деловито закидывая ногу на ногу, - плата не беспокойтесь, я вам мешок муки, масло подсолнечный привезу куда скажете, деньги тоже могу дать".

Ситуация была настолько нелепой, что я от этой неожиданной и наглой простоты не знала, что ответить, а гость продолжал:
"Я этот газели целый месяц переводить. Ночью. После работ. Я оптовый работаю, три магазина есть. Десять лет покупать, продавать. А потом скучно стал, сначала ресторан ходил - не помогает. Все равно скучно. Потом Навои прочитал и захотел на русский перевести. Я читал русский Навои, там неправильно все, у меня правильно, мои друзья все так говорят, всем нравится. Только сказали маленький ошибки есть, это хороший редактор пять минут исправит. Я был разный редактор, никто не может стихи писать, исправлять, а вы можете".

Мой ступор начал немного проходить. Спрашиваю, а зачем ему надо книгу печатать, если друзья уже оценили, похвалили.

"Я всю жизнь продавать, дом строить, машину покупать, скоро детей женить, а потом что? А книга все читать будут, мои дети будут гордиться, папа сам Навои переводил. Потом меня по телевизор будут показывать, интервью, как простой магазинщик Навои переводить. А я скажу ночью переводил. Потом президент мне медаль дает, а потом я еще книга переводить и союз писателей поступать, там уже друзья у меня есть", - откровенничал он.

"Конечно, ваше стремление заслуживает уважения, но вы обратились не по адресу, видите, сколько у меня бумаг на столе, я физически не успею, ведь Навои - это большая ответственность, его много талантливых русских поэтов переводили", - говорю я, пытаясь поскорее покончить со всем этим.

"Вы успевать, мне сказали про вас, - упрямо твердил он. - Я читать ваши стихи и переводить их на узбекский, только там у вас тоже ошибки, я исправлять и правильно переводить"...

В тот день меня от нервного срыва спас звонок шефа, который вызвал к себе в кабинет. Гость через неделю заглянул еще раз и вручил мне свою рукопись, распечатанную и оформленную в минитипографии, с автографом и словами "Вы обо мне еще услышать, я стать писателем, поэтом все равно". И знаете, если подобное случится, я нисколько этому не удивлюсь...